Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Функциональные аспекты метафоризации в политическом дискурсе
1.1. Современные тенденции изучения метафоры и основы ее герменевтического описания 17
1.2. Функционирование метафоры в политическом дискурсе: герменевтический подход 24
1.2.1. Изобразительные функции метафоры в политическом дискурсе 30
1.2.2. Когнитивные функции метафоры в политическом дискурсе 32
1.2.3. Контекстообразующие функции метафоры в политическом дискурсе 35
1.2.4. «Смысловые» функции метафоры в политическом дискурсе 43
1.2.5. Прагматические функции метафоры в политическом дискурсе 46
1.2.6. Культурные функции метафоры в политическом дискурсе 49
Выводы по Главе 1 53
Глава 2. Смыслообразующие свойства метафоризации и смысловые отношения в политическом дискурсе
2.1. Сущность методики анализа политического дискурса с позиций герменевтического подхода: средства метафоризации и система смыслов политического дискурса 55
2.2. Оппозиция «Мы-Они» как смысл-основа политического дискурса 61
2.3. Типология смыслов политического дискурса 79
2.3.1. Смысл «Идеальный политик» 82
2.3.2. Смысл «Идеальный гражданин» 94
2.3.3. Смысл «Идеальное государство» 104
2.3.4. Смысл «Идеальное мироустройство» 122
Выводы по Главе 2 136
Заключение 139
Список литературы 148
Приложение 1 164
Приложение 2 165
- Современные тенденции изучения метафоры и основы ее герменевтического описания
- Контекстообразующие функции метафоры в политическом дискурсе
- Сущность методики анализа политического дискурса с позиций герменевтического подхода: средства метафоризации и система смыслов политического дискурса
- Смысл «Идеальный гражданин»
Введение к работе
Современный этап развития лингвистической мысли характеризуется возрастанием интереса к проблеме дискурсивного анализа. В центре внимания исследователей оказываются аспекты соотношения текста и дискурса и определения сущности данных понятий [Арутюнова 1990 б; Водак 1997; Гальперин 1981; Данилова 2001; ван Дейк 1989; Жуков 2002; Карасик 1996, 2002; Карнаухова 2000; Кузнецов 1991; Лотман 1970; Макаров 1998, 2003; Попова 1995; Романов 2000; Шейгал 2000 а, б; Brown, Yule 1983; Wodak 1999], риторические аспекты дискурса [Лассан 1995; Стернин 1996; Campbell, Jamieson 1990], методы исследования дискурса [Орланди 1999], институциональные типы дискурса [Карасик 1999; Sinclair, Coulthard 1992] и т.д.
Настоящее диссертационное исследование посвящено рассмотрению политического дискурса как иерархической системы смыслов, выстраиваемой с помощью метафоризации как способа смыслопостроения.
Объектом исследования является политический дискурс в совокупности присущих ему свойств.
Предмет исследования составляют системно-структурные смысловые отношения политического дискурса, выявляемые на основе обращения к конкретным текстовым средствам, а именно средствам метафоризации, способствующим усмотрению и дальнейшей исследовательской категоризации текстовых смыслов.
Политический дискурс как особая институциональная форма общения, характеризуемая спецификой сферы функционирования, целевой установки и наличием базовой пары статусно-неравных участников [Карасик 1996] составляет предмет интереса различных научных направлений. При этом специфика исследовательской позиции и цель изучения политического дискурса определяют своеобразие понимания сущности политической коммуникации и направления ее рассмотрения. Так, политический дискурс исследуется в рамках политиче-
ской философии и психологии [Войтасик 1981; Дилигентский 1994; Лубский 1999; Московичи 1998; Рикер 1995 и др.], социологии и политологии [Бурдье 1993; Гаджиев 1997; Маничев 2000; Почепцов 1999, 2001 и др.], лингвистической прагматики в сфере критического анализа, связанного с изучением выраженного в языке социального неравенства [Баранов, Паршин 1986; Безменова 1989; Блакар 1987; Болинджер 1987; Водак 1997; ван Дейк 1989; Дергачева 1996; Жуков 2002; Иссерс 1996; Оруэл 1989; Филинский 2002; Bolinger 1990; Campbell, Jamieson 1990; Denton, Woodward 1985; Dijk van 2001; Edelman 1988; Fairclough 1992; Nimmo 1978; Sinclair 1992 etc.], семиотики [Шейгал 2000 a, 6], когнитивной лингвистики, [Баранов, Караулов 1991, 1994; Ильин 1997; Dijk van 1997; Seidel 1985], а также традиционной дескриптивной лингвистики, восходящей к классической риторике и трудам Аристотеля, Цицерона, Квинтилиана [Виноградов 1994, 1996; Венцль 1997; Воробьева 2000; Граудина 1994; Дорли-гийн 1999; Какорина 1996; Карнаухова 2000; Михеев 1991; Степаненко 2001].
Политический дискурс при этом понимается как средство идеологического воздействия, как подсистема национального языка или особый подъязык профессионального общения, как способ конституирования социальных отношений, как знаковая и/или символическая система, как порождение особого политического пространства в совокупности его экстралингвистических факторов, влияющих на содержание политической коммуникации и т.д.
Принимая во внимание существующие понятия политического дискурса, в качестве основополагающего в настоящей работе мы выдвигаем определение политического дискурса как институциональной, культурно-обусловленной формы общения, включающей совокупность речевых произведений, исходящих от властных субъектов и влияющих на распределение власти в обществе.
Актуальность данного определения для настоящей работы объясняется возможностью учета следующих аспектов:
1) нормативной ограниченности и индивидуального своеобразия речевых произведений, составляющих тексты политического дискурса;
обусловленности содержания политической коммуникации общекоммуникативным пространством, оказывающим влияние на актуализацию культурно значимых концептов и стереотипов мышления в политическом дискурсе;
креативности и конституирующего характера политической коммуникации, важным свойством которой полагается возможность конструирования специфической языковой реальности с точки зрения реализации целевых установок субъектов власти;
компилятивности политического дискурса, связанной с объединением в рамках дискурса отдельных речевых произведений или текстовых фрагментов, принадлежащих субъектам власти, на основе единства содержания, сферы функционирования и специфики институциональности.
Учет данных аспектов позволяет рассматривать политический дискурс с точки зрения его качественных характеристик, функциональных свойств, а также, вследствие экстраполирования текстовых категорий на дискурс в целом, предполагает возможность анализа его уровневой структуры, в рамках которой выделяются такие стратумы, как значение, содержание и смысл. Обращение к этим категориям имеет основополагающее значение для данной работы, нацеленной на герменевтическое описание политического дискурса как системы смыслов, что составляет суть специфики исследования по сравнению с другими направлениями изучения политического дискурса.
Анализ существующих подходов к исследованию политического дискурса позволяет выделить три базовые тенденции, определяющие методологию его описания:
тенденция семантического описания политического дискурса;
прагматическое рассмотрение политической коммуникации;
функционально-ориентированный анализ политического дискурса. Тенденция семантического описания сосредоточивается на рассмотрении
семантико-лингвистических характеристик и категорий политического дискурса и предполагает обращение к тематическим и лексико-фразеологическим осо-
бенностям политической коммуникации, в числе которых выделяются: наличие специализированной лексики, использование многозначных слов и слов широкой семантики, клишированность, идиоматичность, метафоричность, ритуальность, театральность, мифологичность, смысловая неопределенность, фантом-ность и фидеистичность, символизм и идеологизированность [Баранов, Казакевич 1991; Баранов, Караулов 1994; Боасиако 1998; Венцль 1997; Виноградов 1994; Водак 1997; Воробьева 2000; Гаджиев 1997; Дорлигийн 1999; Житов 1998; Ильин 1997; Карнаухова 2000; Кассирер 1996; Костенко 1993; Крючкова 1989; Лакофф, Джонсон 1987; Норман 1994; Попова 1995; Почепцов 1999, 2001; Чудинов 2001, 2003; Шейгал 2000; Bolinger 1990; Cobb, Elder 1972; Denton, Woodward 1985; Diekman 1980; Edelman 1988; Gibbs 1994; Joslyn 1986; Lakoff 1993; Nimmo 1978; Russ 1994].
Прагматическое рассмотрение политического дискурса в большей степени ориентировано на анализ интенциональных аспектов политической коммуникации. Внимание исследователей концентрируется на выявлении целевой направленности коммуникации, анализе стратегий и тактик текстообразования, рассмотрении характеристик субъекта коммуникации как инициатора дискурса, реализующего свои намерения, адресата, на которого прямо или косвенно направлено сообщение, а также ситуации коммуникации как совокупности экстралингвистических факторов общения [Баранов, Паршин 1986; Винокур 1993; Жуков 2002; Макаров 1998, 2003; Трошина 1989; Серль 1986; Сухих 1986; Фи-линский 2002; Dijk van 1997; Schudson 1997 и др.]
Функциональный подход, в свою очередь, нацелен на анализ политического дискурса с точки зрения специфики институциональных аспектов, определяющих особенности коммуникативной сферы и, как следствие, назначение дискурса в обеспечении политического взаимодействия [Бурдье 1993; Васильев 2000; Водак 1997; Войтасик 1981; Норман 1997; Одинцов 1976; Прохоров 1990; Репина 2001; Супрун 1996; Филинский 2002; Шейгал 2000; Bolinger 1990; Denton, Woodward 1985; Edelman 1988, 1990; Graber 1981; Ellul 1965; Seidel
1985]. Политический дискурс, с позиций данного подхода, представляется как совокупность реализуемых им функций, среди которых ключевую роль выполняет регулятивная или воздействующая функция, отдельные функциональные варианты которой формируют магическая, креативная функции, функция социальной солидаризации и дифференциации, функция распространения информации и определения повестки дня, функция проекции в прошлое и будущее и функция атональности.
Особенностью нашего подхода к исследованию политического дискурса является стремление объединения ценных свойств существующих методик исследования политического дискурса на основе их переосмысления с позиций методологии системомыследеятельности Г.П. Щедровицкого [Щедровицкий 1995], учения о понимании и рефлексии Г.И. Богина [Богин 1986, 1991, 1993, 1995], а также положений теории метафоры, разработанной Н.Ф. Крюковой [Крюкова 1988, 1999,2000].
Выявление преимуществ герменевтического подхода к исследованию политического дискурса полагается возможным вследствие его сопоставления с существующими подходами и теориями, образующими рассмотренные выше тенденции семантического и прагматического описания политической коммуникации, что определяет необходимость обращения к таким категориям текста, как «значение» и «смысл», а также таким категориям дискурса, как «субъект», «адресат», «ситуация коммуникации».
Для семантических исследований характерным является субстанциональное понимание категории смысла при отсутствии учета его деятельностного и интенционального аспектов, а также референциальная трактовка значения [Бе-ляевская 1987; Медникова 1974; Солнцев 1976], при которой опускаются смыс-лообразующие свойства значений слов высказывания. В этом отношении существенное отличие герменевтического подхода заключаются в следовании феноменологической традиции рассмотрения значения и смысла [Гуссерль 1994 а, б; Фреге 1977; 1997; Шпет 1996], в соответствии с которой данные категории
трактуются как различные иерархические уровни текстовой организации. При этом признается первичность смысла, который определяется как конфигурация связей и отношений между различными элементами ситуации и коммуникации, опредмечиваемая в тексте и воссоздаваемая в процессе понимания текста [Щедровицкий 1995]; смысл наделяется свойством интенциональности, а также, по сравнению с относительно устойчивым значением, обладает подвижностью, текучестью и изменчивостью [Гадамер 1991; Орланди 1999; Рикер 1995], то есть полагается потенциально бесконечным [Бахтин 1979].
Корреляции с прагматическими подходами, выявляются с точки зрения анализа таких категорий дискурса, как субъект, адресат, ситуация коммуникации, рассматриваемых с прагматических позиций в связи с реализацией дискурсивного воздействия и анализом стратегий текстообразования.
Преимущества герменевтического подхода в данном случае определяются положениями теории системомыследеятельности Г.П. Щедровицкого, в соответствии с которыми главными свойствами коммуникативной деятельности полагаются:
системность, предполагающая взаимосвязь отдельных элементов и взаимодействие участников коммуникативной деятельности, каждый из которых выполняет свою функцию в рамках этой деятельности;
интенциональность, в соответствии с которой действия каждого из участников интеракции определяются реализацией их личностных намерений и связаны с деятельностью понимания как двустороннего процесса создания и восстановления текстовых смыслов;
смыслообразующий характер, согласно которому результатом коммуникативной деятельности является текстовый смысл или смыслы [Галеева 1992; Соловьева 1999], опредмечиваемые или распредмечиваемые соответствующими участниками коммуникации.
Таким образом, выбор герменевтического подхода в качестве основного в настоящем исследовании обусловлен возможностью признания следующих фактов:
субъекты дискурса являются равноправными рефлектирующими языковыми личностями, осуществляющими деятельность по продукции и рецепции смыслов, в отличие от принятого в прагматике рассмотрения участников коммуникации только как субъекта и объекта воздействия;
значение и смысл трактуются как взаимосвязанные иерархические уровни текстовой организации, отражающие интенциональные аспекты деятельности субъекта в противовес семантическим референциальным трактовкам значения и субстанциональному пониманию смысла.
Актуальность исследования определяется как важностью обращения к проблеме политического дискурса, являющейся объектом исследования многих современных направлений лингвистики, социальных и философских наук, так и значимостью проводимого исследования в аспекте реализации такого подхода, следствием которого становится усмотрение устойчивых смысловых векторов, определяющих содержание и сущность политической коммуникации.
Научная новизна диссертационного исследования заключается, во-первых, в том, что тексты политического дискурса анализируются с позиций герменевтического подхода, обусловливающего переход от традиционно рассматриваемого уровня текстовых значений на уровень смысловых отношений; во-вторых, в рассмотрении политического дискурса как системы смыслов; в-третьих, в обращении к средствам метафоризации как способам смыслопо-строения и смыслоусмотрения для выявления смысловых системно-структурных отношений политического дискурса.
Целью да иного исследования является герменевтическое описание политического дискурса, установление специфики его смысловой организации на основе анализа конструируемых при помощи средств метафоризации смысловых отношений.
Для достижения поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи:
установление преимуществ герменевтического подхода к исследованию политического дискурса на основе его сопоставления с существующими подходами и теориями;
анализ существующих подходов к изучению феномена метафоры, а также специфики ее герменевтического описания;
выявление функций метафоры как средства тексто- и смыслопостроения в политическом дискурсе;
разработка методики анализа политического дискурса, основанной на обращении к герменевтическому подходу и признании функциональных возможностей метафоризации;
системное, комплексное изучение политического дискурса на основе описания иерархии его смыслов;
определение специфики использования средств метафоризации для построения каждого из выделенных смысловых уровней политического дискурса;
построение обобщенной схемы смысловой организации политического дискурса.
Материалом исследования послужили единицы метафоризации, отобранные на основе анализа текстов речей и публичных выступлений политических деятелей России, США и Франции за XX век, опубликованных в СМИ, официальных парламентских дайджестах, а также в сети Интернет. Корпус выборки составил 3110 метафорических единиц, из них 1358 - на русском языке, 931 - на английском и 821 - на французском языке.
Теоретической основой исследования послужили работы отечественных и зарубежных исследователей, посвященные анализу структурных характеристик и функций политического дискурса (СИ. Виноградов, К. Венцль, О.И. Воробьева, К.С. Гаджиев, Л.К. Граудина, Д. Грейбер, Р. Е. Дентон, Г. Вудвард, А. Дор-лигийн, Е.В. Какорина, М.В. Карнаухова, Р. Кобб, Ч. Элдер, Т.Б. Крючкова,
Б.Ю. Норман, А.П. Чудинов, Е.И. Шейгал), разработки отечественных и зарубежных ученых в области семантики и прагматики текста (А.Н. Баранов, П.Б. Паршин, Д. Болинджер, М. Эдельман, Д. Ниммо, Р. Водак, ван Дейк, В, Дик-ман, О.С. Иссерс, Ю.Н. Караулов, В.И. Карасик, Г.Г. Почепцов), политической психологии (Л. Войтасик, Г. Г. Дилигентский), социологии и политологии (П. Бурдье, С.А. Маничев), когнитивной лингвистики (А.Н. Баранов, Ю.Н. Караулов, М.В. Ильин, Дж Лакофф), теории метафоры (Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, Г.С. Баранов, М. Блэк, С.С. Гусев, М. Джонсон, Д. Дэвидсон, Л. Дж. Коэн, Н.Ф. Крюкова, Дж. Лакофф, С. Левин, А. Ортони, П. Рикер, Дж. Серль, Н.И. Сукаленко, В.Н. Телия, Г.Л., А.П. Чудинов, А.Д. Шмелев), а также работы отечественных исследователей по теории мыследеятельности (Г.П. Щедровицкий) и работы представителей тверской школы филологической герменевтики (Г.И. Богин, А.А. Богатырев, Н.Л. Галеева, Н.Ф. Крюкова, И.В. Соловьева).
Основным методологическим принципом работы является философский принцип дополнительности, дающий возможность осуществления методологического синтеза в процессе исследования политического дискурса и системы его смыслов. Попытка синтеза методов философии языка, лингвистики, герменевтики объясняется сложностью поставленных целей и задач, требующих рассмотрения категорий, принадлежащих различным разделам научной мысли и включающих понятия семантики («значение», «текст»), прагматики («дискурс», «субъект», «ситуация коммуникации» и др.), герменевтики («смысл», «понимание», «интенциональность», «рефлексия», «герменевтический круг», «метафоризация»).
Основным методом исследования является герменевтический метод как метод, обусловливающий возможность оперирования смысловыми категориями. В качестве одного из вариантов его реализации в работе используется метод системомыследеятельности, суть которого состоит в выявлении смыслов текста на основе осуществления рефлективной деятельности как деятельности по освоению текстовой реальности посредством ее соотнесения с опытом субъ-
екта, на основе которого выстраивается новый опыт, связанный с актом понимания. Субъективный опыт, формирующий содержание вовне направленного луча рефлексии и определяющий фиксацию рефлексии в соответствующих поясах мыследеятельности, включает в себя опыт предметных представлений (пояс мыследеятельности), опыт действования с речевыми произведениями и текстами (пояс мысли-коммуникации) и опыт мыследействования в невербальных схемах и парадигмах (пояс чистого мышления) [Богин 1995]. Фиксация рефлексии в одном из поясов или во всех трех поясах системомыследеятельно-сти регламентирует выбор схемы и техник действования с текстом, в числе которых наиболее значимыми для нашего исследования полагаются техника разделения значения и смысла и техника рефлективного обращения к метафоре.
Разработка основных категорий и анализ теоретического материала проводится на основе понятийного анализа, а также описательно-сравнительного метода, которые позволяют осуществить сопоставление различных подходов и теорий к исследованию политического дискурса, выявить их достоинства и недостатки для определения собственной парадигмы исследования. Разработка методики исследования политического дискурса регламентирует обращение к традиционным философским методам дедукции и индукции, связанным с анализом и обобщением теоретического и практического материала и представлением политического дискурса в качестве совокупной, основанной на взаимодействии элементов, системы смыслов. Работа с практическим материалом также опосредована использованием методов интроспекции, классификации и систематизации, метода семантико-стилистического и интерпретационного анализа, нацеленных на выявление типологии смыслов политического дискурса и специфики употребления текстовых средств смыслопостроения.
На защиту выносятся следующие положения:
1. На основе рассмотрения средств метафоризации как способов смыслопостроения возможно выявление не только специфики функционирования ме-
тафоры в политическом дискурсе, но и специфики собственно политического дискурса.
Разноплановые функции метафоризации в политическом дискурсе поддаются объединению в группы на основе принципа функциональной доминанты.
Методика герменевтического исследования политического дискурса может определяться установлением взаимосвязи между реализацией смыслообра-зовательного потенциала метафоризации и выявлением смысловых отношений политического дискурса.
В парадигме герменевтического исследования политический дискурс может описываться как система иерархически организованных смыслов.
Использование средств метафоризации в политическом дискурсе является интенционально обусловленным и соотносится с реализацией как общей цели политической коммуникации - борьбы за власть, так и частных интенций субъекта политического дискурса.
Анализ своеобразия употребления средств метафоризации для построения каждого из смыслов политического дискурса способствует выявлению национально-культурных «идеальных» представлений о человеке и обществе, определяемых спецификой метафоризации.
Теоретическая значимость выполненной работы состоит в расширении сферы применения герменевтических исследований, смещении акцента герменевтического анализа с художественных текстов и его переносе на описание текстов политического дискурса; в разработке методики анализа политического дискурса с позиций герменевтического подхода и с опорой на текстовые средства метафоризации как средства смыслопостроения; во введении нового понимания политического дискурса как системы смыслов. Изучение специфики метафорического смыслопостроения политического дискурса и выявление культурно релевантных «идеальных» представлений о человеке и обществе соотносится с разработкой таких ключевых проблем лингвистики и философии
языка, как «язык и понимание», «язык и общество», «язык и культура», «язык и человек».
Практическая ценность работы определяется возможностью использования результатов исследования в рамках разработки общих и специальных курсов по теоретической и практической стилистике, страноведению, герменевтике, социолингвистике для факультетов иностранных языков. Они также могут найти применение на междисциплинарном уровне в связи с анализом проблем политического дискурса в рамках социологии, политологии, социальной философии, этнопсихологии и этносоциологии.
Апробация результатов исследования осуществлялась на межвузовской конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Коммуникативные аспекты языка и культуры» (ТПУ, Томск, 2002), межвузовской научной конференции «Актуальные проблемы исследования языка: теория, методика, практика обучения» (КГПУ, Курск, 2002), межвузовской научной конференции «Инновационные процессы в обучении иностранному языку (дидактика, перевод, культура)» (ТвГУ, Тверь, 2002), восьмой международной герменевтической конференции «Понимание и рефлексия в коммуникации, культуре и образовании» (ТвГУ, Тверь, 2002), межвузовской научной конференции «Прикладная филология: Язык. Текст. Коммуникация» (ТПУ, Томск, 2002), четвертой международной научной конференции «Филология и культура» (ТГУ им. Г.Р. Державина, Тамбов, 2003), межвузовской научно-практической конференции «Научно-лингвистические и психолого-педагогические проблемы преподавания иностранного языка» (ТвГУ, Тверь, 2003), на заседаниях кафедры английской филологии ТвГУ. По теме диссертации опубликовано 9 работ, общим объемом 2,3 п.л.
Объем, структура и содержание работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и двух приложений.
Во введении приводится краткий обзор существующих подходов к анализу политического дискурса, формулируются основные положения и определяются категории герменевтического подхода, составляющего теоретическую базу исследования, намечаются цели и задачи исследования, формулируется теоретическая и практическая значимость исследования.
Первая глава посвящена анализу феномена метафоризации как явления, играющего ключевую роль в построении герменевтической методики анализа политического дискурса: приводятся существующие теории метафоры, оцениваются их достоинства и недостатки, дается герменевтическое понимание метафоры как средства тексто- и смыслопостроения. Смыслообразующие свойства метафоры анализируются с точки зрения рассмотрения специфики ее функционирования в политическом дискурсе и выявления функций метафоры в политической коммуникации, объединяемых согласно принципу функциональной доминанты в соответствующие группы.
Вторая глава сосредоточивается на разработке методики анализа политического дискурса, основывающейся на обращении к герменевтическому подходу и признании смыслообразующих свойств метафоризации. Результатом применения данной методики становится построение системы смыслов политического дискурса и выявление специфической роли метафоры как средства смыслопостроения в политическом дискурсе.
В заключении подводятся итоги проведенного исследования, намечаются перспективы его дальнейшего развития. Список использованной литературы содержит 191 источник.
Приложение 1 представляет схематическое изображение взаимосвязанной системы смыслов политического дискурса, описанной во второй главе.
Приложение 2 содержит каталог источников практического материала, в качестве которых выступили тексты речей и публичных выступлений русских, американских и французских политических деятелей XX века, опубликованные в СМИ или в сети Интернет.
Современные тенденции изучения метафоры и основы ее герменевтического описания
Возникший еще в античности и поддерживаемый средневековой философской мыслью интерес к феномену метафоры получил свое развитие и в новое время, когда наблюдается появление многочисленных концепций, описывающих природу, сущность и функции метафоры. Исследования, посвященные феномену метафоры, формируют устойчивые направления ее описания, приверженность которым определяет концептуальные расхождения в ее понимании.
Для одних исследователей характерным является подчеркнутый психологизм, заключающийся в исследовании условий порождения и восприятия метафорических выражений, а также развития метафоричности речи в процессе онтогенеза [Winner, Gardner 1993; Ortony 1993].
Другие сосредоточиваются на философско-лингвистическом осмыслении феномена метафоры, развивая аристотелевское понимание метафоры как скрытого сравнения [Аристотель 1978], описывая ее природу как перенос наименования с одного объекта действительности на другой [Camac, Glucksberg 1984], а также постулируя возможность замещения метафорических выражений буквальными [Дэвидсон 1990], что является характерным для нескольких современных теорий метафоры, к которым можно отнести сравнительную теорию, теорию переноса и замещения, соответственно.
Близким к данным концепциям является лексикологическое и стилистическое рассмотрение метафоры, сосредоточивающееся на изучении реализации ее номинативных и стилистических функций [Арнольд 1981; Вовк 1986; Гальперин 1977; Кириченко 1991; Чепанова 1999; Шмелев 1973], соотносимых с по ниманием метафоры как стилистического средства или как одного из способов пополнения словаря данного языка.
Метафоре в данных концепциях отводится роль украшения речи, она рассматривается как один из способов выражения, существующий наряду с возможностью употребления слов в их прямом значении.
Появление и развитие современной прагматики привело к переосмыслению соотношения буквального и метафорического значения высказываний с точки зрения теории речевых актов [Остин 1986]. Однако противоположение двух способов выражения мысли осталось. Так, в рамках прагматической теории разграничение буквального и метафорического значения осуществляется на основе выделения «прозрачных» и «фигуральных» речевых актов [Cohen 1975], где «прозрачность» соответствует буквализму, а «фигуральность» связывается с нарушением связи между иллокуцией и перлокуцией, вызывающим возникновение, так называемого, прагматического отклонения, соотносимого с рассогласованием между смыслом высказывания и речевой ситуацией в целом [Левин 1990]. Способность слов и выражений быть использованными метафорически обусловлена наличием двух типов значений: собственно значения слова и значения высказывания говорящего. Согласно интенциям последнего значение слова может трансформироваться так, что становится отличным от своего изолированного состояния [Searle 1993]. Отсюда метафора рассматривается как явление, относящееся главным образом к сфере речи.
В отечественной лингвистике прагматический подход к изучению метафоры представлен, главным образом, исследованиями воздействующей функции метафоры, а также описанием способности метафоры осуществлять моделирование ситуаций действительности на основе закрепления отдельных ее аспектов [Баранов, Паршин 1986; Почепцов 1994].
Рассмотрение познавательных свойств метафоры составляет основу когнитивной теории метафоры [Арутюнова 1998; Баранов, Караулов 1994; Брудный 1998; Венцль 1997; Гусев 1984; Гусев, Тульчинский 1985; Дорлигийн 1999; Ильин 1997; Лакофф, Джонсон 1987; Опарина 1988; Рахилина 1997; Степанен-ко 2001; Фатенков 1999; Чудинов 2001, 2003; Lakoff 1993]. Метафора полагается средством концептуализации и структурирования действительности, а понятийная система человека характеризуется наличием конвенционально закрепленных концептуальных метафор.
В последнее время, с появлением лингвокультурологического направления исследования, наблюдается формирование на базе когнитивной концепции метафоры соответствующего лингвокультурологического подхода к толкованию метафорического феномена, в рамках которого принимается во внимание роль метафоры в создании национально специфичных концептуальной и языковой картин мира [Маслова 2001; Покровская 1996; Постовалова 1988; Саркисян 1995; Сукаленко 1991; Серебренников 1988 а, б; Телия 1988 а, б; Шмелев 1994]. Метафора при этом рассматривается как универсалия сознания [Маслова 2001: 88], обусловливающая мировидение народа [Телия 1988 б: 179].
Главной особенностью лингвокультурологического подхода к изучению сущности метафорических выражений является не только трактовка метафоры как способа фиксации национально-культурного мировидения, но и специфика цели исследования, связанная с выявлением общих для всех культур и национально-специфичных концептов, получивших закрепление в языке. Так, например, в русском языке изучается модель метафоры судьбы [Шмелев 1994], особенности метафорического выражения эмоций [Покровская 1996], концепт языковой личности [Рапопорт 1999] и т.д.
Когнитивная концепция метафоры также соотносится с теорией взаимодействия в части анализа механизма образования метафорических выражений. Дело в том, что и та, и другая концепции видят сущность этого механизма в переносе свойств одного объекта на другой. Так, в рамках когнитивной теории метафорический перенос свойств из области-источника на область цели определяется в терминах систематичности и конвенциональности, в соответствии с которыми возможно понимание метафорических выражений, являющихся про изводными от концептуальных метафор более высокого уровня [Lakoff 1993]. Теория взаимодействия в основу образования метафоры полагает субъективный критерий, связанный с интеракцией субъективных комплексов ассоциированных импликаций, результатом которой становится перенос отдельных свойств комплекса ассоциаций вспомогательного субъекта на область основного субъекта [Блэк 1990; Ричарде 1990; Black 1993].
Также на взаимодействии, только двух аспектов содержащего метафору выражения - «фокуса» и «рамки» — строится и механизм функционирования метафоры. «Фокус» - это слово или выражение, употребленное фигурально, «рамка» же представляет собой ни что иное, как средство или форму выражения метафорического значения в том смысле, что создает контекст, благодаря которому значение слова воспринимается как метафорическое, что говорит о контекстной обусловленности функционирования слова в буквальном и метафорическом значениях.
Контекстообразующие функции метафоры в политическом дискурсе
Возникший еще в античности и поддерживаемый средневековой философской мыслью интерес к феномену метафоры получил свое развитие и в новое время, когда наблюдается появление многочисленных концепций, описывающих природу, сущность и функции метафоры. Исследования, посвященные феномену метафоры, формируют устойчивые направления ее описания, приверженность которым определяет концептуальные расхождения в ее понимании.
Для одних исследователей характерным является подчеркнутый психологизм, заключающийся в исследовании условий порождения и восприятия метафорических выражений, а также развития метафоричности речи в процессе онтогенеза [Winner, Gardner 1993; Ortony 1993].
Другие сосредоточиваются на философско-лингвистическом осмыслении феномена метафоры, развивая аристотелевское понимание метафоры как скрытого сравнения [Аристотель 1978], описывая ее природу как перенос наименования с одного объекта действительности на другой [Camac, Glucksberg 1984], а также постулируя возможность замещения метафорических выражений буквальными [Дэвидсон 1990], что является характерным для нескольких современных теорий метафоры, к которым можно отнести сравнительную теорию, теорию переноса и замещения, соответственно.
Близким к данным концепциям является лексикологическое и стилистическое рассмотрение метафоры, сосредоточивающееся на изучении реализации ее номинативных и стилистических функций [Арнольд 1981; Вовк 1986; Гальперин 1977; Кириченко 1991; Чепанова 1999; Шмелев 1973], соотносимых с пониманием метафоры как стилистического средства или как одного из способов пополнения словаря данного языка.
Метафоре в данных концепциях отводится роль украшения речи, она рассматривается как один из способов выражения, существующий наряду с возможностью употребления слов в их прямом значении.
Появление и развитие современной прагматики привело к переосмыслению соотношения буквального и метафорического значения высказываний с точки зрения теории речевых актов [Остин 1986]. Однако противоположение двух способов выражения мысли осталось. Так, в рамках прагматической теории разграничение буквального и метафорического значения осуществляется на основе выделения «прозрачных» и «фигуральных» речевых актов [Cohen 1975], где «прозрачность» соответствует буквализму, а «фигуральность» связывается с нарушением связи между иллокуцией и перлокуцией, вызывающим возникновение, так называемого, прагматического отклонения, соотносимого с рассогласованием между смыслом высказывания и речевой ситуацией в целом [Левин 1990]. Способность слов и выражений быть использованными метафорически обусловлена наличием двух типов значений: собственно значения слова и значения высказывания говорящего. Согласно интенциям последнего значение слова может трансформироваться так, что становится отличным от своего изолированного состояния [Searle 1993]. Отсюда метафора рассматривается как явление, относящееся главным образом к сфере речи.
В отечественной лингвистике прагматический подход к изучению метафоры представлен, главным образом, исследованиями воздействующей функции метафоры, а также описанием способности метафоры осуществлять моделирование ситуаций действительности на основе закрепления отдельных ее аспектов [Баранов, Паршин 1986; Почепцов 1994].
Рассмотрение познавательных свойств метафоры составляет основу когнитивной теории метафоры [Арутюнова 1998; Баранов, Караулов 1994; Брудный 1998; Венцль 1997; Гусев 1984; Гусев, Тульчинский 1985; Дорлигийн 1999; Ильин 1997; Лакофф, Джонсон 1987; Опарина 1988; Рахилина 1997; Степанен-ко 2001; Фатенков 1999; Чудинов 2001, 2003; Lakoff 1993]. Метафора полагается средством концептуализации и структурирования действительности, а понятийная система человека характеризуется наличием конвенционально закрепленных концептуальных метафор.
В последнее время, с появлением лингвокультурологического направления исследования, наблюдается формирование на базе когнитивной концепции метафоры соответствующего лингвокультурологического подхода к толкованию метафорического феномена, в рамках которого принимается во внимание роль метафоры в создании национально специфичных концептуальной и языковой картин мира [Маслова 2001; Покровская 1996; Постовалова 1988; Саркисян 1995; Сукаленко 1991; Серебренников 1988 а, б; Телия 1988 а, б; Шмелев 1994]. Метафора при этом рассматривается как универсалия сознания [Маслова 2001: 88], обусловливающая мировидение народа [Телия 1988 б: 179].
Главной особенностью лингвокультурологического подхода к изучению сущности метафорических выражений является не только трактовка метафоры как способа фиксации национально-культурного мировидения, но и специфика цели исследования, связанная с выявлением общих для всех культур и национально-специфичных концептов, получивших закрепление в языке. Так, например, в русском языке изучается модель метафоры судьбы [Шмелев 1994], особенности метафорического выражения эмоций [Покровская 1996], концепт языковой личности [Рапопорт 1999] и т.д.
Когнитивная концепция метафоры также соотносится с теорией взаимодействия в части анализа механизма образования метафорических выражений. Дело в том, что и та, и другая концепции видят сущность этого механизма в переносе свойств одного объекта на другой. Так, в рамках когнитивной теории метафорический перенос свойств из области-источника на область цели определяется в терминах систематичности и конвенциональности, в соответствии с которыми возможно понимание метафорических выражений, являющихся прозводными от концептуальных метафор более высокого уровня [Lakoff 1993]. Теория взаимодействия в основу образования метафоры полагает субъективный критерий, связанный с интеракцией субъективных комплексов ассоциированных импликаций, результатом которой становится перенос отдельных свойств комплекса ассоциаций вспомогательного субъекта на область основного субъекта [Блэк 1990; Ричарде 1990; Black 1993].
Также на взаимодействии, только двух аспектов содержащего метафору выражения - «фокуса» и «рамки» — строится и механизм функционирования метафоры. «Фокус» - это слово или выражение, употребленное фигурально, «рамка» же представляет собой ни что иное, как средство или форму выражения метафорического значения в том смысле, что создает контекст, благодаря которому значение слова воспринимается как метафорическое, что говорит о контекстной обусловленности функционирования слова в буквальном и метафорическом значениях.
Сущность методики анализа политического дискурса с позиций герменевтического подхода: средства метафоризации и система смыслов политического дискурса
В основе предлагаемой методики анализа политического дискурса лежит обращение к герменевтическому подходу, принимая во внимание ключевые положения которого, необходимо учесть следующие возможности: 1) рассмотрение базовой пары участников политической коммуникации в качестве равноправных рефлектирующих языковых личностей, осуществляющих деятельность по продукции и рецепции смыслов в отличие от принятой в прагматике трактовки субъектов политического дискурса как субъекта и объекта воздействия; 2) проведение анализа политического дискурса на уровне смысла как превосходящем традиционно затрагиваемый исследователями уровень значений; 3) обращение к средствам метафоризации как способам смыслопострое-ния и смыслоусмотрения для выявления системы смыслов политического дискурса. Собственно характеристика смысловых отношений политического дискурса с точки зрения их системности и иерархичности полагается возможной вследствие выявления специфики протекания процессов понимания, связанной как с пониманием-продукцией, так и с пониманием-рецепцией.
Понимание-продукция, очевидно, находится в зависимости от сферы деятельности субъекта, его психологических характеристик, опыта и т.д., которые предопределяют субъективные приоритеты, задающие градацию значимых для субъекта смыслов. Эта градация находит отражение в его дискурсивной практике, формируя соответствующую иерархию смыслов дискурса данного субъекта. При этом представляется, что единство сферы деятельности субъектов определяет схожесть их процессов понимания как продукции смыслов, что позволяет рассматривать тексты различных языковых личностей как целостный объект. Усмотрение опредмеченных в текстах иерархических смысловых отношений наводит на мысль о возможном выявлении и описании уровней или типов смыслов как существующих в совокупности системно-структурных взаимосвязей.
Понимание-рецепция, соответственно, соотносится с восстановлением отдельных смыслов и элементов смысла с последующим выходом к целостной системе смысловых взаимосвязей, что определяется главным герменевтическим правилом, - правилом герменевтического круга - восходящим к античной риторике, в соответствии с которым целое следует понимать на основании отдельного, а отдельное на основании целого [Гадамер 1991: 72].
Обращение к терминам «система» и «структура» в процессе нашего анализа вызывает необходимость их дефиниции и разграничения, что представляет определенную сложность, являющуюся следствием взаимозависимости данных понятий. Дело в том, что системность и структурность суть лишь различные грани и свойства одного явления, в данном случае, языка и его реализаций, в связи с чем, в зависимости от подхода они различаются либо как парадигматика и синтагматика (лондонская лингвистическая школа), либо как совокупности одноплановых, оппозитивно противопоставленных единиц и языковых средств выражения оппозиций [Н.Д. Арутюнова 1998]. Однако наиболее распространенный и общепринятый взгляд на взаимоотношения системы и структуры связан с их рассмотрением как проявлений взаимосвязи и расчлененности единого объекта. Согласно такому пониманию система предстает как внутренне организованное единство взаимообусловленных и взаимодействующих элементов, составляющих единое целое, а структура - как закономерная и устойчивая связь компонентов системы [Дегтярев 1973; Булыгина, Крылов 1990].
Принимая за основу данные определения системы и структуры, мы предполагаем осуществить выход к целостной системе смысловых отношений политического дискурса на основе анализа отдельных элементов его смысловой структуры. Последняя при этом определяется не просто как взаимосвязь компонентов системы, но взаимосвязь иерархическая, то есть предполагающая зависимость одних элементов от других и выделение элементов более высокого и более низкого уровня абстракции.
Обращение к средствам метафоризации в рамках проведения анализа политического дискурса как системы смыслов обусловлено признанием их ключевой роли в процессах смыслопостроения как со стороны продуцента, так и со стороны реципиента. Подтверждением метафорической способности смыслоконструирования служат представленные в первой главе функции метафоры, анализ реализаций которых в политическом дискурсе позволяет не просто выявить специфику функционирования метафоры в политической коммуникации, но и обнаружить своеобразие собственно политического дискурса на основе усмотрения и категоризации транслируемых при помощи метафоры смыслов. Благодаря своей емкости, выразительности, эксплицирующего и воздействующего потенциала средства метафоризации обеспечивают усмотрение целостности в единичном, то есть глобального смысла в частных смысловых выражениях, а также выявление культурного компонента смысловой организации политического дискурса.
Таким образом, суть нашей методики анализа политического дискурса можно свести к нескольким базовым положениям, отражающим последовательность этапов исследования, которые, в свою очередь, определяются как этапы действования с политическим текстом: 1) выявление средств метафоризации и усмотрение конструируемых при помощи них смыслов вследствие обращения рефлексии на все три сферы опыта (опыта предметной деятельности, коммуникативного опыта и опыта мыследеятельности) в рамках отдельного политического текста как единичного речевого произведения; 2) анализ, систематизация и категоризация выявленных вследствие обращения к средствам метафоризации в рамках отдельных текстов смыслов на основе обращения к целостному корпусу политических текстов, в совокупности составляющих политический дискурс; 3) классификация выявленных смыслов, в соответствии с критериями их рекуррентности, значимости, способности формировать тематико-смысловые группы или выступать их участниками.
Смысл «Идеальный гражданин»
Метафорические функции эксплицирования и избежания категоричности играют при развертывании данного подсмысла ключевую роль, что приводит к наиболее частотному употреблению аналогий и литот. В то же время, стремление субъекта подчеркнуть значимость своих утверждений приводит к использованию повторов, нарастающих перечислений, параллельных конструкций, сочетаний синдетона и асиндетона и т.д., создающих динамичность повествования и нагнетающих передаваемое субъектом настроение. Пример 1: No man can be a zood citizen who is not a good husband or a good father, who is not honest in his dealings with other men and women, faithful to his friends and fearless in the presence of his foes, who has not got a sound heart and a sound mind, and a sound body; exactly as no amount of attention to civil duties will save the nation if the domestic life is undermined, or there is lack of the rude military virtues which alone can assure a country s position in the world. (T. Roosevelt 1883).
Пример 2: But I am certain that every American wants to pay his fare share, and not leave the burden of defending freedom entirely to those who bear arms (J. Kennedy 1961).
Так в данных высказываниях субъект выражает свои убеждения таким образом, что фактически ставит перед гражданином задачи, определяющие его жизненную позицию и утверждающие необходимость исполнения гражданского долга. Рекомендательный характер этих утверждений отражает использование литот (по man, not a good husband, has not got a sound heart etc.), а значимость их претворения в жизнь выражается при помощи аналогии, сопоставляющей семью и государство. Реализации функционального назначения аналогии также служат другие средства текстопостроения - перечисления, осложненные анафорическими повторами (who is not, who has not got) и повторами эпитетов (good, sound), смысловые нарастания (honest, faithful, fearless), на формальном уровне поддерживаемые использованием различных видов связи членов предложения: синдетона (and..., and...) и асиндетона, антитезы (friends-foes) - которые в совокупности усиливают интенсивность эмоционального тона и воздействие слов субъекта, тем самым подчеркивая важность и значение выражаемого им смысла.
Результатом такого употребления средств метафоризации становится развертывание как в рамках данного высказывания так и в дискурсе в целом (что подтверждается примером 2, согласующимся с первым по своему смысловому наполнению) двух смысловых линий, отражающих суть подсмысла: «американский гражданин - достойный человек», «американский гражданин - защитник родины», которые обусловливают возможность характеризации «идеального» американского гражданина при помощи создания образов хорошего семьянина, честного и преданного друга, бесстрашного воина, разумного и сильного человека.
Дискурсивное формирование данного подсмысла заключается в выражении стремления активизировать деятельность граждан в аспекте реализации интересов государства. Необходимость такой активизации подчеркивается использованием средств метафоризации в их фасцинативной, эксплицирующей, креативной функции, функции актуализации, повышения изобразительности и интенсификации смысла.
Пример: The lesson of past asony is that without the people we can do nothing: with the people we can do everything. To match the magnitude of our tasks, we need the energies of our people (R. Nixon 1969).
Так, в приведенном высказывании обращение к антитезе, строящейся на использовании антонимических предлогов и местоимений {without - with, nothing - everything), служит цели выражения невозможности развития государства отдельно от населяющих его людей, от желаний и действий которых зависит многое. Антитеза, таким образом, создает особый контекст, в рамках которого актуализируется идея надежды, возлагаемой государством на народ, надежды на его поддержку и практическую помощь. Экспликация и интенсификация выражаемого антитезой смысла достигается при помощи перифраза, выведенного в начальную позицию высказывания {the lesson of the past agony) и высвечивающего в рефлективной реальности адресата зоны опыта, соотносимые с припоминанием прошлого страны. Эти припоминания необходимы субъекту для убедительного сопоставления ситуации недавнего политического кризиса, память о котором еще должна быть свежа в сознании реципиентов, и ситуации наличной действительности для выражения идеи недопущения наступления аналогичного кризиса в настоящем. Зависимость возможности предотвращения нежелательного кризиса не только от государства, но и от каждого человека, актуализируемая антитезой, также развивается и усиливается замыкающей высказывание метонимией (we need the energies of our people), перекликающейся с начальным перифразом и придающей высказыванию характер связной цикличности и завершенности.
Обращение к средствам метафоризации в данном случае позволяет субъекту косвенно сформулировать конкретные установки, отражающие его ожидания и имеющие своими коррелятами соответствующие характеристики гражданина, определяющие его деятельность на пользу государства. К числу таких характеристик относятся следующие: активность, трудолюбие и настойчивость в достижении целей.
Реализация смысла «Идеальный гражданин» по линии имплицитного развертывания культурно-смысловой доминанты «Добро-Зло» предполагает формирование подсмысла, определяющего деятельность гражданина с точки зрения установления границ ее пользы и вреда для общества и государства.
