Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Фонетические особенности северного диалекта табасаранского языка 29
1.1. Звуковой состав северного диалекта табасаранского языка 29
1.2. Система вокализма 30
1.3. Система консонантизма 33
1.4. Звуковые процессы 49
1.5. Переход непридыхательных в смычно-гортанные 52
1.6. Фонетические наращения 59
1.7. Звуковые соответствия 67
Глава II. Морфологические особенности северного диалекта табасаранского языка 79
II. 1. Морфологические особенности северного диалекта в именах существительных 79
II.2. Морфологические особенности северного диалекта в имени прилагательном 96
11.3. Морфологические особенности северного диалекта в имени числительном 107
11.4. Морфологические особенности северного диалекта в местоимении 116
11.5. Морфологические особенности северного диалекта в глаголе 119
11.6. Морфологические особенности северного диалекта в наречиях и служебных частях речи табасаранского языка 127
О диалектной дифференциации и интеграции в табасаранском языке... 137
Заключение 142
Список использованной литературы 151
Приложение
- Звуковой состав северного диалекта табасаранского языка
- Система консонантизма
- Морфологические особенности северного диалекта в именах существительных
- Морфологические особенности северного диалекта в имени прилагательном
Введение к работе
Настоящая диссертация посвящена комплексному научному исследованию одного из весьма интересных, но до сих пор недостаточно изученных вопросов табасаранского языка, а именно его северного диалекта на фонетическом и морфологическом уровнях.
Диссертация ориентирована на всестороннее познание синхронного состояния проблемы в современных условиях развития табасаранского языка.
Объектом исследования является северный диалект табасаранского языка, который впервые в лингвистическом кавказоведении подвергается подробной специальной характеристике. При этом анализ проблемы проводится, по необходимости, и на материале говоров ряда населенных пунктов на территории распространения исследуемого диалекта.
Материал табасаранского языка дает нам в этом плане существенный стимул для научных поисков, поскольку формирование современного табасаранского языка в большей мере было обусловлено длительными и сложными процессами как диалектной дифференциации, так и интеграции, которые с разной степенью интенсивности и попеременно отражались в языке, создавая его своеобразную грамматическую структуру, привлекшую к себе внимание ряда лингвистов- кавказоведов. Важно отметить в этой связи и то обстоятельство, что всестороннее и глубокое изучение северного диалекта с точки зрения его специфических особенностей позволит нам научно осмыслить, сделать ясными и понятными многие языковые процессы, а также установить специфику их взаимоотношений и пути обогащения табасаранского литературного языка наиболее существенными лингвистическими материалами за счет локальных диалектов языка.
Актуальность исследования определяется назревшей необходимостью описания, систематизации и публикации материала по северному диалекту, особенно в наши дни, когда в языке проявляется ярко выраженная тенденция к планомерному перспективному развитию и неуклонному росту и
расширению его обобщенных теоретических и методологических положений, а также социально-культурных функций в жизни народа.
Несмотря на то, что лингвистические данные диалектов и говоров заключают в себе богатейший языковедческий материал, являющийся надежным источником для воссоздания картины исторического развития языка, диалекты табасаранского языка стали предметом монографического исследования лишь в последнее десятилетие.
Роль диалектов возрастает особенно для тех языков (каким является и табасаранский), которые не имеют древних письменных традиций и памятников, а отсутствие письменных памятников исторического плана, в свою очередь, осложняет диахроническое изучение языка, поскольку в этих памятниках сохраняются различные стадии совершенствования языка, что дает возможность для сравнительно-исторического исследования лингвистических процессов в каждом конкретном случае.
Назревшая необходимость многопланового исследования северного диалекта, его говоров и речевых особенностей обусловлена еще и тем обстоятельством, что идет постепенный процесс нивелирования территориальных диалектов и говоров и под влиянием литературного табасаранского языка.
Все отмеченное свидетельствует о научной актуальности нашего диссертационного исследования.
Цель и задачи исследования. Основной целью диссертационного исследования является всесторонний и глубокий анализ синхронного состояния, изучения и научно сверенного описания фонетических и морфологических особенностей анализируемого диалекта табасаранского языка в сравнении с литературным языком, южным диалектом и говорами и установление на этой основе статуса северного диалекта и места в системе диалектных единиц табасаранского языка в целом.
В соответствии с целью исследования и недостаточной изученностью ряда вопросов табасаранской диалектологии автором диссертации предполагается решение следующих основных задач:
установить степень изученности разных уровней диалектов табасаранского языка в лингвистической литературе;
констатировать и в последующем дифференцировать по диалектной классификации табасаранского языка и обозначить взаимоотношения между диалектом и табасаранским литературным языком;
на конкретном фактическом материале продемонстрировать специфику фонетических признаков северного диалекта, сравнивая их с данными литературного языка и других говоров;
представить полное описание обнаруженных морфологических особенностей северного диалекта табасаранского языка;
дать лингвистически корректное объяснение общих и различных фонетических и морфологических особенностей северного диалекта литературного языка.
Научная новизна диссертации обусловлена прежде всего тем, что в ней определена функциональная значимость достаточно полного диалектологического материала; системно описаны, проанализированы и расквали-фицированы непреложные факты и явления в северной диалектной речи. В частности, всестороннему исследованию подвергнут фонемный состав ряда говоров диалекта в сравнении с южным диалектом и литературным языком, а также установлены существенные признаки, по которым можно обозначить изоглоссу функционирования данного диалекта. Критическому анализу подвергаются также и распространенные мнения, суждения относительно диалектной дифференциации табасаранского языка.
Теоретическая значимость диссертации заключается в системном изучении северного диалекта табасаранского языка, в выяснении и уточнении целого ряда вопросов, как междиалектных взаимоотношений, так и
взаимоотношений северного диалекта с литературным языком, что позволит скорректировать классификацию диалектов и говоров в целом. Возможности синхронного метода при изучении особенностей того или иного языкового явления на конкретном материале диссертационного исследования в определенной мере дополнят сведения и об историографической проблеме диалектов табасаранского языка. Диссертация выполнит также определенную роль в перспективных диалектологических исследованиях ряда языков лезгинской группы. Научно выверенные данные диалекта найдут свое применение и при составлении исторической фонетики и грамматики лезгинской группы языков.
Практическая ценность диссертационного исследования объясняется и тем, что выявленные при изучении северного диалекта фонетические и морфологические признаки дают возможность в определенной степени сделать ясной классификацию говоров и диалектов табасаранского языка в целом. Диалектная система описана в перспективе ее дальнейшего развития. В этой связи основные положения диссертации найдут прямой выход в практическую работу:
по составлению диалектологического, этимологического, орфографического и других словарей табасаранского языка;
при составлении учебников и учебно-методических пособий для пед-колледжей и вузов РД;
при изучении диалектологии в вузе;
при разработке спецкурсов и спецсеминаров по проблемам диалектологии табасаранского языка в вузах республики;
- при преподавании табасаранского языка в школе и педколледже.
Методы и приемы исследования определяются целью, задачами и
объемом анализа и описания материала северного диалекта. Изучение и раз-постороннее рассмотрение фонетических и морфологических особенностей данного диалекта осуществляется на основе наиболее адекватного решения
обозначенных задач синхронного анализа диалектологического материала на уровне описательного и сравнительно- сопоставительного методов, а также лингвистической географии.
Вместе с тем, понимание сравнительного метода в широком смысле предполагает и заметное многообразие в использовании, в зависимости от специфики диалектологического материала и целей сравнения, тех или иных методов анализа. Сравнение диалектных единиц может основываться также либо на структуре синхронных конструкций и сходств, либо на установление междиалектных архетипов, лежащих в основе подобных различий. Отдельные варианты прослеживаются и при сравнении северного диалекта и литературного языка или южного диалекта и говоров, а также всей совокупности диалектных единиц. Следует отметить, что не всякая методика может оказаться приемлемой в каждом конкретном случае. Необходимо при этом дифференцировать задачи и объекты исследования диалектологии и ареалыюй лингвистики.
Метод выявления отдельных диалектных особенностей на всей территории функционирования языка и интеграция данных особенностей с изоглоссами не сообразуется с целями и задачами изучения диалектов малоисследованных или вовсе не исследованных в диалектном отношении дагестанских языков. Для наших языков необходимо выявить и изучить каждый диалект в отдельности с его языковыми особенностями и территориальным распространением, ибо не всякая методика может оказаться приемлемой в каждом конкретном случае.
Источниками исследования, на базе которых излагается материал северного диалекта табасаранского языка, послужили: монографии П.К. Услара, A.M. Дирра, Л.И. Жиркова, А.А. Магометова, «Табасаранско-русский словарь» и «Диалектологический очерк табасаранского языка», А.Н. Генко; работы А.Е. Кибрика, Б.Г-К. Ханмагомедова, В.М. Загирова, К.К.
Курбанова, К.Т. Шалбузова, Н.В. Загирова, М.Дж. Ваджибова, И.Я. Ризаевой и др.; авторефераты диссертаций и научные статьи лингвистов-кавказоведов.
Важный по значению материал записан и систематизирован нами у носителей северного диалекта в аулах Джульжаг, Гурик, Гуми, Джули, Хапил, Ханаг, Хурик, Дюбек, Куркак, Халаг, Кужник и др. во время летних каникул (2000-2005 гг.).
Сбор материала осуществлялся методом записи личных бесед с носителями ряда говоров северного и южного диалектов на месте, поэтому они основывались на живой речи представителей также обоих упомянутых диалектов и различных говоров. В собранный фольклорный материал вошли пословицы, поговорки, загадки, сказки и отдельные фрагменты бытовой, разговорной речи.
В ходе исследования реализуемой проблемы мы сочли необходимым ознакомиться с аналогичными разработками и по диалектологии лезгинского, даргинского, агульского, аварского, лакского, рутульского, цахурского и др. языков.
Для диссертационной работы наибольшей ценностью обладают научные произведения У.А. Мейлановой «Гюнейский диалект - основа лезгинского литературного языка (1970), Р.И. Гайдарова «Диалектология лезгинского языка для преподавателей лезгинского языка и студентов литфака» (1963), СМ. Гасановой «Очерки даргинской диалектологии» (1971), А.Н. Генко «Табасаранский язык. Диалектологический очерк»; он же: «Табасаран-ско-русский словарь (2005), Ф.А. Ганиевой «Джабинский диалект лезгинского языка (1980), Г.Х. Ибрагимова «Рутульский язык (1978; 2004); его же: «Цахурский язык» (1990), М-С.М. Мусаева «Даргинский язык (2002)», Н.Д. Сулейманова «Сравнительно-историческое исследование диалектов агульского языка» (1994), Ш.И. Микаилова «Очерки аварской диалектологии» (1959), А. А. Магометова «Табасаранский язык» (1965), П.К. Уел ара «Этно-
графия Кавказа. Языкознание. Табасаранский язык» (1979), СМ. Хайдакова «Очерки по лакской диалектологии» (1966) и др.
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования были представлены в докладах на научно-практических конференциях профессорско-преподавательского состава Дагестанского государственного университета (2001, 2002, 2003, 2004, 2005, 2006 гг.), на заседаниях кафедры дагестанских языков и отражены в вузовских сборниках научных трудов преподавателей «Актуальные проблемы общего и дагестанского языкознания», «Современные проблемы кавказского языкознания» и др. Рукопись диссертации обсуждена на расширенном заседании кафедры дагестанских языков Дагестанского государственного университета.
Основные положения диссертационного исследования нашли своё отражение в семи научных публикациях автора, в том числе и в реферируемом журнале, рекомендованном по списку ВАК:
О диалектной дифференциации и интеграции табасаранского языка // Вопросы филологии. № 5. Специальный выпуск. Изд-во «Советский писатель». М.: Институт языкознания РАН. 2006. С. 344-346.
К вопросу о функционировании категории числа в табасаранском языке // Актуальные проблемы синхронного, диахронического и контактного анализа языков Дагестана и Северного Кавказа на пороге 3-его тысячелетия. Материалы региональной научной конференции, посвященной 70-летию ДГУ. Махачкала, 22-23 ноября 2001. С 19-20.
Система гласных в табасаранском языке // Современные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Выпуск 4-5. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2003. С. 73-75.
4. Фонетические особенности диалектов табасаранского языка // Со
временные проблемы кавказского языкознания и тюркологии. Выпуск 6. Ма
хачкала: ИПЦ ДГУ, 2005. С. 45-49.
5. Лексические особенности северного диалекта // Современные проблемы кавказского языкознания. Выпуск 7. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2007. С. 16-19.
6. Морфологические особенности глагола в северном диалекте табасаранского языка // Современные проблемы кавказского языкознания. Вып. 7. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2007. С. 19-28.
7. «Морфологические особенности имен числительных в северном диалекте табасаранского языка». Сб. Современные проблемы кавказского языкознания. Вып. 8. Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2008. С. 33-36.
Структура и объем диссертации. Обозначенные в работе проблемы реализуются в двух основных главах-разделах, в которых в должной мере обоснован научно-прикладной материал, характеризующий фонетические и морфологические качества, присущие исследуемому диалекту и целому ряду говоров, в его ареале функционирующих. Приложены библиографический указатель и приложения.
Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и приложений, представляющих собой список реверсивных форм табасаранского глагола в джульджагском говоре северного диалекта. Общий объем диссертации 170 страниц компьютерного набора текста.
На защиту выносятся следующие основные положения:
Северному диалекту присущи фонетические особенности в системах вокализма, консонантизма, в звуковых процессах, дифференцирующие данный диалект как отдельную единицу в диалектной системе табасаранского языка.
Морфологические особенности северного диалекта, характеризующие именные части речи, глагол, служебные части речи, показывают, что преимущественно они обусловлены грамматическими категориями класса и числа имен существительных, которые на морфологическом уровне прояв-
ляются, в первую очередь, в глаголе и меньше — в других частях речи языка в целом.
3. В процессе становления и развития табасаранского литературного языка наблюдаются процессы взаимодействия и взаимовлияния диалектов, процессы нивелировки отдельных диалектных особенностей, обусловленных развитием литературного языка и расширения сферы его функционирования (школа, вуз, средства массовой информации, сфера культуры и т.д.).
Звуковой состав северного диалекта табасаранского языка
Звуковой состав табасаранского языка и его северного диалекта сложнее звуковых систем соседних даргинского, лезгинского и агульского языков. Сложность проявляется больше в системе консонантизма, чем в системе вокализма.
Вокализм табасаранского языка подобен вокализму лезгинского и агульского языков, хотя им характерны другие весьма резкие различия в иных лингвистических вопросах, уровнях.
В словарном составе табасаранского языка наиболее многочисленную группу составляют слова, которые, имея одинаковое значение, получили фонетическую дифференциацию по диалектам. Надо полагать, что подобная дифференциация является результатом тех языковых процессов, которые были характерны истории табасаранского языка и обусловили возникновение звукосоответствий, функционирующих ныне между его диалектами.
Вместе с тем, одновременное существование разноообразных диалектных фонетических вариантов слов, вызванных конкретными звукосоответст-виями не нарушают адекватность в системе этого языка. Фонетические различия между диалектами, а также между диалектами и литературным вариантом табасаранского языка в большей степени являются достаточно регулярными, постоянными, и потому нередко обобщающимися самими говорящими, хотя и не вполне осознанно. Поэтому более или менее обобщаемые различия, дифференцируя диалекты в целом, своею регулярностью и систематичностью как бы подчеркивают единство слов, так как они определенно указывают на то, что внешние диалектные различия не стыкуются с лексико-семантическими различиями. Мы полагаем, что слова, различающиеся по звукосоответствиям, являются общими для литературного языка и диалектов в семантическом плане и не образуют различные лексические диалектные варианты, формы. Подобные слова и заимствованные слова составляют преобладающую часть лексики каждого диалекта табасаранского языка, и это, в свою очередь, свидетельствует о том, что табасаранские диалекты образуют систему единого национального языка.
Вместе с тем, отдельные говоры северного диалекта настолько разошлись друг с другом в фонетическом отношении, что иногда нелегко найти в них исконные слова, которые не получили бы звуковую дифференциацию по диалектам.
В табасаранском литературном языке насчитывается 54 фонемы, из которых 9 гласных (вместе с заимствованными из русского о, ы) и 45 согласных. Обилие согласных в табасаранском языке связано с тем, что в нем широко представлены билабиальные и дентолабиальные согласные.
В северном диалекте система гласных совпадает с таковой литературного языка полностью. В исследуемом диалекте исконных гласных фонем семь: а, у, и, э, аь, уь. Здесь следует заметить, что графемами обозначает два гласных звука - лабиализованный переднего ряда уь и гласный заднего ряда тоже нелабиализованный yl, например, в слове уъл «хлеб» имеем лабиализованный гласный переднего ряда, а в слове уъмур «жизнь» - нелабиализованный фарингальный гласный заднего ряда.
Средний э(е) Нижний аь(я) а Общую характеристику системы гласных звуков северного диалекта можно представить в следующем виде:
1) а - гласный заднего ряда нижнего подъема нелабиализованный, не-фарингализованный. Встречается в исконных и заимствованных словах во всех позициях: дада «мать», аба «отец, дедушка», шагьур «город», Рамазан — собств. имя, марашван «не шевелись» и т.д.
2) аь — гласный переднего ряда нижнего подъема, нелабиализованный. Встречается во всех позициях как в исконных, так и в заимствованных словах: аъхюр «старший», аъкъюл «порядочность»», аьдалат «порядок», аъл хъюв «смех», гъаъ(я)рмюхъ «лещина», дуїаь «соболезнование», аърш «космос», аьрза «жалоба», аъгьлаъ(я)кь «поведение» и т.д. Встречается в исконных табасаранских и заимствованных словах во всех позициях. Эта гласная соответствует русскосму я после согласной, как, например, в словах дядя, бязь, вязь и т.д.
3) э(е) — гласный переднего ряда среднего подъема, нелабиализованный. Встречается во всех позициях, как в исконных, так и в заимствованных словах, но в особых случаях встречается гораздо реже и менее самостоятельно. Отметим, что в ряде говоров северного диалекта этот звук, с одной стороны, смешивается с аь(я), с другой - с и. В одном и том же ауле Ханаг один и тот же человек произносит то эвгну, то ивгну «устал», то эвну, то иену «положил внутрь», гъевгну или гъивгну «убежал» и т.д.
4) и - гласный переднего ряда верхнего подъема, нелабиализованный. Встречается во всех позициях, как в исконных, так и в заимствованных словах: ими «брат отца», къил «соль», дилигув «не смотреть», бирисуе «не брать», килиса «башня», дин «вера», саил «жалкий» и т.д. Отметим также, что и смешивается с э(е) (примеры даны), а в некоторых глагольных формах может быть заменен и гласным у: изу гьапіуза или изу гьапіиза «что мне делать». Более того, в некоторых говорах (Гуми, Халаг, Сертил и др.) графема и прибавляется к концу слов, но другими носителями языка не воспринимается: дифи-диф «туман», микіи-микі «ветер», мизмизи, мизмиз «муха» и т.д.
5) у - гласный заднего ряда верхнего подъема, лабиализованный. Встречается в исконных и в заимствованных словах во всех позициях: урушв «ножницы», далу «защита», кіаму «сливочное масло», пул «деньги», учитель, урок, туфли. Как было отмечено, у в глагольных формах замещается гласным и, иногда в говорах произносится как о, а в трехсложных словах у, находясь во втором слоге, редуцируется: дукьури — дукъри «они». В речи представителей некоторых аулов (Халаг, Ягдиг, Шиле, Хурик, Гурик и др.) на конце слов слышится звук этой графемы: ваз — вазу «месяц, луна», марч — марчу «овца», укі —укіу «сено, трава» и т.д.
6) уь(ю) — гласный переднего ряда верхнего подъема, лабиализованный. Встречается в исконно табасаранских и заимствованных словах в разных позициях: уьл «хлеб», дуь(ю)н я «вселенная», буъ(ю)лбуъ(ю)л «певчая птица», дуъ(ю)гме «пуговица», ду(ю)руъ(ю)пуъ(ю)с «не бросать», уъч1уь(ю)вгъуь(ю)с «вытаскивать» и т.д.
7) у1(ю) — гласный заднего ряда верхнего подъема, фарингализован-ный. Встречается в исконно табасаранских и заимствованных словах в разных позициях: уїмур «жизнь», аълхъу1(ю)в «смех», ду1(х)у1(ю)с «подбирать», у1рху1(ю)с «беречь», ч1у1(ю)ргъу1(ю)с «испортить», ylpxyl(to)c «беречь, защищать» и т.д.
Система консонантизма
Значительные отличия между литературным языком и говорами северного диалекта наблюдаются в системе консонантизма.
Об отдельных звуках требуется дать некоторые пояснения. Перечислим теперь все согласные звуки северного диалекта: м - сонорный губно-губной носовой согласный: микі «ветер», уьмур «жизнь», келем «капуста»; н — сонорный переднеязычный носовой: нукъсаи «недостаток, изъян», нумуналувал «образцовость, примерность», майдан «площадь»; р — сонорный переднеязычный вибрант: рибгъуб «ковырять, копать», киририбгъуб «не ковырять, не копать», сазандар «музыкант, играющий на сазе»; л - сонорный переднеязычный латеральный согласный: лигус «смотреть», ккилилигус «не подсматривать», жекуъл «кукла»; представлены четверичные ряды смычных согласных фонем, различающихся по месту и способу образования, а в некоторых случаях — и по признаку «лабиализованный-нелабиализованный». Они также наблюдаются во всех позициях в исконных и заимствованных словах; б - губно-губной звонкий смычный согласный: бажаранлу «талантливый, способный», барабарди «одинаково, равно», аькъраб «скорпион»; п — губно-губной глухой придыхательный смычный согласный: пул «деньги», пус «сказать», уъпуъс «бросать (во что-л.)», пирп «граб»; tin - губно-губной глухой непридыхательный согласный: ппул «ноздря, кольцо», ппазиппенди «бабочка, мотылек», чіапп «тряпка», ггупп — звукоподражание «стук». О соотношении непридыхательного пп и придыхательного п см. в разделе о фонетических процесах; пі - губно-губной глухой абруптивный смычный согласный: nlanlax «папаха», піямпіюгь «жаворонок», mlupnl «щелчок»; д — переднеязычный звонкий смычный согласный: давдаву «барабан», дурхин «пила», бадамжан «баклажан», дерд «горе, скорбь»; т - переднеязычный глухой придыхательный смычный согласный: туртул «носик (у чайника)», партахал «апельсин», таврат «талмуд»; mm — переднеязычный глухой непридыхательный смычный согласный: ттула «порода охотничьих собак», аттур «двор», mlamm «петух». Заметим, однако, что переднеязычный смычный mm, в отличие от придыхательного т, встречается гораздо реже; ml - переднеязычный глухой абруптивный смычный согласный: mlypim «веревка, шпагат», тіириччв «кубарь», знтіи «капризный», ymlyc «гнить, портиться», сунті «нюхательный табак», хярті «затылок»; г — заднеязычный звонкий нелабиализованный смычный согласный: гаранза «керамическая миска», гаргар «колокольчик», гамуш «буйвол», авгус «искать, находить», багахъ «около, везде», абуг «ясли (в хлеву)», сиг «уксус»; к — заднеязычный глухой придыхательный смычный согласный: кар «глухой», кавсус «приклеиваться», ких «сойка», икир «двор, подворье», икрам «прошение, поклон», мак «поцелуй», лик «нога», хъарак «вернись»; кк - заднеязычный глухой непридыхательный смычный согласный: ккиеихъус «умолкать», ккуртт «рубашка, платье», увккус «резать (о животных, птицах)», йиркк «кость», йакк «мясо».
Придыхательный и непридыхательный кк в северном диалекте языка являются распространенными. Обе фонемы являются формантами местных падежей покоя (соответственно III и V серий) и выступают в роли превербов в глаголах с соответственным значением действия, обращенного на вертикальную, наклонную плоскость или указывающего на действие, происходящее под кем-чем-либо. Непридыхательный кк может также быть результатом звонкого смычного г в определенных позициях: к1 - заднеязычный глухой абруптивный смычный согласный: кіарарбан «телятник», «пасущий телят работник», кіаруишн «чернота, черноватый», кіаму «сливочное масло», кіант «капля», икіраці «воришка», улувкіус «напяливать, натягивать», авкіус «раскатывать (о тесте)», кіекіел «камешек», кіакі «кончик», укі «трава, сено», мукірук1 «ель»; хъ - фарингальный глухой придыхательный нелабиализованный смычный согласный: хъалхъам «дупло», хъаракус «возвращаться», хъугъус «верить, доверять», арахъус «выпадать, вываливаться», увхъус «пить», къухъу «тухлое (о яйце), урхъ «дыра», дяхъун «тень, прохлада». Эта фонема во всех позициях употребляется очень широко. Отчасти это объясняется тем, что она выступает и в роли суффикса местного падежа IV серии, и преверба глагола, обозначающего действие, направление на кого- или что-либо; къ - фарингальный глухой непридыхательный нелабиализованный смычный согласный: къяркъяр «сорока», къумар «карты (игральные)», сакъ-ур «слепой, незрячий», къукъулуф «горлица», сакъал «борода», мюркъ «ржавчина», рякъ «дорога», якъ «баран». Данная фонема в конечной позиции имеет ограниченное употребление. В некоторых, в основном заимствованных словах, в интервокальной позиции къ имеет определенный оттенок долготы (скъал «борода», сакъур «слепой»), но она не имеет фонематического смысла и, естественно, не отмечается в орфографии; кь — фарингальный глухой абруптивный нелабиализованный смычный согласный: кьаркъар «дыхательное горло», къаркъала «стан, туловище», кыожал «двуслойный», къакъуч «челка, вид прически», къакънши «грязь, козули (в носу)», дакъус «качать, убаюкивать (ребенка)», луъкъ «орел», рукъ «железо». Эта фонема весьма распространена и в табасаранском литературном языке во всех позициях именных лексем; в - губно-губной звонкий спирант: вакил «представитель, адвокат», варлу «богатый, состоятельный», ватан «родина, отечество», аеадан «раздольный, привольный», авара «буйволица», гаварзал «наковальня», див «положи, клади», бандав «горб, холка». Спирант в в начальной и срединной позициях в северном диалекте и в табасаранском литературном языке в настоящее время артикулируется как губно-зубной. Немалую роль в этом играет, видимо, влияние русского языка, в котором он является губно-зубным. В конечной позиции в силу ее общего ослабления спирант в произносится как губно-губной; ф - губно-зубной глухой спирант: фагъир «бедный, убогий», фагъум «ум, разум, мысль», файда «польза, выгода», афар «род пирога», арфани «огурец», фарфалаг «вертушка, пропеллер», арф «пчелка», мереф «ручка сохи», зяиф «слабый, хилый». Спирант ф, как известно, не характерен для некоторых дагестанских горских языков. В табасаранском литературном языке он тоже встречается, как правило, в заимствованных словах. Однако следует отметить, что в северном диалекте в исконно табасаранских словах встречается даже «усиленный» спирант фф: иффи «кровь» и йиффи «медь».
Морфологические особенности северного диалекта в именах существительных
В принципе система склонения имен существительных в северном диалекте и в табасаранском литературном языке в целом совпадает. Однако есть некоторые падежи, окончания которых отличаются друг от друга в диалекте, в литературном языке и в южном диалекте. Для иллюстрации приведем схему образования основных и местных падежей в словах цал «стена» и mlye «палец»:
Сравнивая различные падежные формы в северном диалекте и литературном языке, можно сделать вывод, что различия в этих формах исходят из фонетических особенностей северного диалекта и литературного языка. И это касается не только имени существительного. В дальнейшем мы увидим, что в основе большинства морфологических различий между диалектом и литературным языком лежат различия фонетического порядка.
Приведенные примеры показывают, что в дательном падеже северного диалекта имеем окончание -с, а в литературном языке -з.
Окончания некоторых локативов (I, V, VI серий) имеют в своем составе, в отличие от таковых в литературном языке, и гласные звуки: I с. -ъи, II с. -кки, VI С. -Kl,U.
Отличительным признаком склонения существительных в исследуемом диалекте является и то, что в мест. п. VII серии окончанием служит —ъил вместо —ъин в литературном языке. Первичная форма этого окончания представлена в северном диалекте. В пользу этого факта говорит то, что и в литературном языке при образовании исходного падежа данной серии согласный н в окончании переходит в л: гъар-ъин, но гъар-л-ан «с дерева».
Весьма редко в мест. п. VII серии встречается окончание -mlил вместо —ъил: кіултіил «на доске», кьюнтігиі «на плече».
Между северным диалектом и литературным языком прослеживаются некоторые расхождения и в образовании эргативного падежа от имен с гласным исходом. В таких случаях в литературном языке окончанием эргатива могут выступать -ди, -йи, а в анализируемом диалекте вместо них выступает одно окончание -ри: арми-ри «человек», эйси-ри «хозяин».
Встречаются также и другие случаи, когда в диалекте и литературном языке в одном и том же слове имеем различные суффиксы эргативного падежа, например: северный диалект литературный язык хъа-йу хъа-йи «шерсть» везир-дгі везир-и «визирь»
Рассматривая морфологические особенности в упомянутом диалекте, хотим отметить, что среди частей речи северного диалекта табасаранского языка в целом ныне относительно сформировавшимися и в то же время наиболее крупными по объему и сложными по содержанию являются имя существительное и глагол.
Имя существительное в северном диалекте как часть речи характеризуется категориальным значением предметности, различными лексико-семантическими вариантами, развитой системой слово- и формообразовательных моделей. Занимая центральное место в морфологической структуре языка и диалекта, оно обладает грамматическими категориями падежа числа, и семасиологической категорией класса.
Именные словообразовательные морфемы в данном диалекте можно рассматривать как с точки зрения их этимологии и степени продуктивности, так и с точки зрения экспрессивно-эмоциональной окрашенности. Этимологически все они дифференцируются на исконно табасаранские и на заимствованные. К первой группе относятся продуктивные суффиксы -вал, -шин, -леей, -шив; малопродуктивные -бях, -бякь, -аьх(-ях), -рюх, -ац, -яц, -накь, -аіа и непродуктивные -ал, -ин, -тіай, -чіай, -uml и др.
Суффикс -вал служит для образования отвлеченных существительных от основ прилагательных без изменений: яръки-вал «широта», якъли-вал «высота», лиззи-вал «белизна», марцци-вал «чистота».
Суффикс -шин образует абстрактные субстантивы с опенком неполноты признака: ціари-шин «пестрота», ири-шин «краснота», лиззи-ишн «белизна».
Суффиксы -жви, -шив образуют существительные, обозначающие лиц по месту жительства или же по национальной принадлежности: табасаран-эюеи «табасаранец», табасарап-шие «табасаранка». Малопродуктивные суффиксы субъективной оценки (с ироническим оттенком значения): ушв-бякь «большеротый», гаргул-ац «левша», тщц-рюх «вшивый» и т.д.
Из вышеизложенного с очевидностью вытекает, что если в северном диалекте и в табасаранском литературном языке словообразовательные и смысл различительные возможности в именах существительных продуктивнее проявляются на суффиксальном уровне, то эти же возможности в тех же именах существительных весьма пассивны на префиксальном: зафиксирован лишь один исконно табасаранский префикс къи-, который в сочетании с глаголом лицус «ходить» образует лексему кыллщув «бродяжничество».
Грамматическая категория числа в табасаранском языке и в его северном диалекте является общей для многих частей речи. Она охватывает почти все имена существительные, которые по своей форме и семантике имеют единственное и множественное число. В настоящее время в системе имен существительных последовательно проводится противопоставление понятий единичности и множественности.
Единственное число в северном диалекте не имеет специального морфологического признака. Формой единственного числа имен существительных здесь является основа, которая содержит значение единственности предмета, явления и вещества {хал «дом», кюче «улица», хаз «белка», мархъ «дождь», чиг «роса», ціайлапан «молния», никк «молоко», къизил «золото», нафт «нефть, керосин») или выражает единство, цельность совокупности однородных предметов, веществ и явлений (инсаният «человечество», мал-къара «скот», «живность», гъямгьяги «барахло, мусор», варис-мирас «родня», палат «платье, одежда», эмене «скарб, мебель», лиж гурт, стадо», арф «пчелиная семья» и т.д.).
К числу словоформ, употребляющихся преимущественно в форме единственного числа, относятся и слова, обозначающие: — вещественные имена существительные: къил «соль», шекер «сахар», шар «вода», никк «молоко», хюй «мука», ччем «масло», кіуріщі «толокно», йиччв «мед», къир «смола, асфальт»; — часть собственных имен существительных, в том числе названия небесных светил, явлений, сторон света и т.п.: Гачіниндин хяр (Сюгьрин хяр) «Утренняя звезда» («Аврора»), Рикь «Солнце», Ваз «Луна», ціиоїс «середина зимы», кьибла «юг», кафари «север»; — названия городов, сел, рек, местностей: Мягъячкъала «Махачкала», Каспийск, Москва, Хив, Къандикк «Кандик», Хучни, Тиниті «Тинит», Рубас, Самур, Мукъу нир, Хянякъ нир (гидронимы), Сулан сие, Рапак, Къаркъул, Жуфу дагъ (название горы); — некоторые отвлеченные имена существительные: уъмур «жизнь», ду-ланажакъ «бытие», дюн я «мир, вселенная», аьрш «космос», аьлам «мир, свет», шадвал «радость», къудрат «могущество», сабур «терпение», зегьмет «работа, труд»; — собственные имена (антропонимы): Мирза, Муса, Муминат, Гьяфи-зат, Селимат, Шем я, Ярялщ — отдельные религиозные понятия: ахират «конец света», Аллагь «Бог», дин «религия», ислам, иман «вера», женнет «рай», оісегьеннем «ад». В поэтической речи многие отвлеченные понятия имеют и формы множественного числа: завар «небеса», рикъар-еазар (множественное число от существительных «солнце» и «луна»). Однако функция таких форм не прямая, не количественная, а экспрессивно-поэтическая, направленная на достижение определенных стилистических целей.
Морфологические особенности северного диалекта в имени прилагательном
В системе имен прилагательных между северным диалектом и литературным языком имеется ряд различий. Несмотря на то, что в настоящее время суффикс прилагательного и состоит из одного лишь гласного звука, исторически суффикс содержал, по-видимому, и согласный элемент. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что в северном диалекте встречаются прилагательные, в которых ясно выделяется суффикс, состоящий из сочетания согласного с гласным, например, лик-ну-р (лит. лик-у-р) «хромой», где конечный -р является изменяемым классным показателем. В этом слове выделяется корень лик «нога» и суффикс -пу( -ни).
Подобного рода примеров и в северном диалекте, и в литературном языке можно найти множество, но даже из приведенных здесь примеров видно, что согласный звук в суффиксе прилагательных является сонорным. Обычно имена прилагательные в табасаранском языке являются опре делением к существительному и в этом случае не имеют классных показате лей. Однако при субстантивации они принимают конечные классные показа тели: для I класса -р, для II класса в северном диалекте -е. Причем гласный -и в суффиксе этой части речи при субстантивации переходит в -у-, например: северный диалект литературный язык биці и биціу-р биціу-в биці up биці и «маленький» печі и печ1уъ-р печ1уъ-е ппчіур пчіуб «легкий» аьхи аьхуі-р аьхуі-в аьхуїр аьхіуб «большой» чіири чіиру-р чіиру-в чіурур чіуруб «вредный»
Субстантивированные прилагательные в северном диалекте склоняются таким же образом, как и в литературном языке.
В табасаранском языке немало заимствованных прилагательных, которые не оформлены какими-либо суффиксами: зарб «быстрый», ачухъ «ясный», артухъ «лишний» и т.д. В северном диалекте встречаются редкие случаи, когда и заимствованные прилагательные оформляются, как и в литературном табасаранском языке суффиксом -и, например: гъелек-и нир «торопливая река», сагь-и беден «здоровый организм». В заимствованном прилагательном деелету девлетлу «богатый» выпал согласный, и слово обрело облик прилагательного табасаранского литературного языка с суффиксом -у.
В северном диалекте при образовании множественного числа появляется показатель -/7-: лидзу-р-ар «белые», иджу-р-ар «хорошие» и т.д. Это явление легко объясняется тем, что в данном диалекте д в интервокальной позиции переходит в -р.
Тут еще заметим, что суффикс прилагательных -и в анализируемом диалекте не всегда бывает ударным, во множественном числе при субстантивации ударение переходит на суффикс множественности -ар.
Рассматривая морфологические особенности имен прилагательных в северном диалекте табасаранского языка, нельзя не отметить, прежде всего различия между отдельными адъективами по отношению к грамматическим категориям класса, числа и падежа. Различия прослеживаются, в частности, в координации прилагательных с существительными при помощи соответствующих показателей в составе внешней флексии. Зафиксированы два адъек-тива, отличающиеся от всех других ярко выраженными особенностями. Ими являются адъективы ижур (кл. человека), илсув (кл. не-человека, вещи) и ич-чвур (кл. чел.) и иччув (кл. вещи) «красивый». Вместе с тем, убедительно объяснить этот очевидный факт сейчас сложно, хотя обоснование можно найти, в частности, и в особенносях генезиса самих прилагательных, поскольку некоторые из них могут восходить к так называемым статичным глаголам.
Для рассматриваемых обоих прилагательных продуктивными, активно употребляемыми являются словоизменительные категории класса, числа и падежа, что отчетливо можно проследить в парадигмах: единственное число Им. п. ижур (кл. ч.) — ижув (кл. вещ.); иччвур - иччвуб Эрг. п. иэюурди — ижувди; иччвурди —иччвувди Род. п. иэюурдин — ижувдин; иччвурдин - иччвувдин Дат. п. ижурдис — ижувдис; иччвурдис — иччвувдис множественное число Им. п. ижурар; иччвурар Эрг. п. ижурари; иччвурари Род. п. ижурарин; иччвурарин Дат. п. ижурарис; иччеурарис Во множественном числе словоизменительные форманты в обоих адъ-ективах совпадают в показателях -дар и формально не дифференцируются на грамматические классы, но создают общий рисунок в словоформах. Их классная принадлежность распознается путем постановки вопросов фужар? «кто?» и фийар «что?», ср.
В целом, качественные имена прилагательные в атрибутивной роли не различают грамматических категорий, оставаясь нейтральными к ним. Такая неоднородность адъективов обусловлена их генетическим происхождением. Не исключено и то, что на общедагестанском хронологическом уровне современные качественные прилагательные, как выше было отмечено, идентифицировались словоформам статичных глаголов.
С большой долей уверенности об этом могут свидетельствовать: — во-первых, не только исконно числовое словоизменение, но и тесная этимологическая связь с соответствующими глаголами, ср.: эч1 эч1и «яма, пустота» «пустой» «опорожнять»; къав къави «корень» «старый» «стариться»; чар чири «поросль, всходы зерновых» «зеленый» «зеленеть»; — во-вторых, идентичность формальных аффиксов у прилагательных и у причастий (къафи «пришедший», къушу «ушедший», къурху «прочитавший», къулху «выступавший», къахъи «тяж пъш»,уч1ви «вошедший»).
В зависимости от того, каким образом и какой именно признак предмета обозначается теми или иными прилагательными, а также какими грамматическими свойствами они обладают, адъективы в северном диалекте табасаранского языка можно разделить на три разряда: качественные, относительные и притяжательные. Первые два разряда - основные. По семантико-грамматическому значению они противопоставлены друг другу по форме и функциям.
