Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Финские глаголы звучания в фоносемантическом освещении 13
1. Проблема выделения фонетически мотивированных глаголов. Фоносемантический и лексико-семантический подходы к изучению лексики 13
2. Система традиционных понятий и определение основных терминов (обзор) 15
3. Экспериментальное исследование семантики ономатопоэтических глаголов 48
Выводы к главе I 70
ГЛАВА II. Интегральное описание глаголов семантического поля «звук».. 73
1. Методы системного описания лексики 73
1.1. Слово в толково-идеографическом словаре 73
1.2.Московская семантическая школа 78
1.2.1. Слово в Толково-комбинаторном словаре 80
1.2.1.1. Толково-комбинаторный словарь 80
1.2.1.2. Толкование 81
1.2.1.3. Модель управления 82
1.2.1.4. Лексические функции 82
1.2.2. Интегральное описание лексики 84
1.2.3. Описание лексики в системе «Лексикограф» 85
1.2.3.1. О лексической базе данных «Лексикограф» 85
1.2.3.2. Предметные имена в системе «Лексикограф» 87
1.2.3.3. Глаголы в базе данных «Лексикограф» 88
2. Лексико-семантическая группа глаголов звучания и смежные лексико-семантические группы 90
3. Образцы интегрального описания синонимических рядов 98
3.1. Смысловые признаки при различении синонимов 98
3.2. Синонимический ряд havista, humista, kahista, suhista 116
3.3. Синонимический ряд narista, kitistu, nor skua, natista, kirskua 144
4. Образцы интегрального описания глаголов звука. Лексикографический портрет 162
4.1. Лексикографический портрет глагола helista 162
4.2. Лексикографический портрет глагола ratista 173
Выводы к главе II 179
Заключение 183
Принятые сокращения 185
Список использованной литературы 186
Приложение 200
- Проблема выделения фонетически мотивированных глаголов. Фоносемантический и лексико-семантический подходы к изучению лексики
- Экспериментальное исследование семантики ономатопоэтических глаголов
- Лексико-семантическая группа глаголов звучания и смежные лексико-семантические группы
- Синонимический ряд narista, kitistu, nor skua, natista, kirskua
Введение к работе
В настоящей работе предпринимается попытка описания отдельной лексико-семантической группы финских глаголов - глаголов издавания звука (глаголов звучания).
Лексико-семантическая группа глаголов звучания - весьма привлекатель-ный объект для лексиколога. Слова этой группы обладают двойственной природой. Они в равной степени поддаются как ономасиологическому, так и семасиологическому анализу. С одной стороны, глаголы звучания характеризуются яркой денотативно ориентированной семантикой, поскольку тесно привязаны к миру вещей, производящих звуки, и к их объективным характеристикам - высоте тона, громкости, тембру и под. Так, глагол kilista 'звенеть, звякать, бренчать' отличается от kahista 'шелестеть, шуршать' характером источника (металл, стекло, с одной стороны, листья, ткань, бумага — с другой), т. е. твердый, тяжелый и прочный материал kilisee, а мягкий, легкий и гибкий kahisee, различаются они и характером звучания: серия ударов у kilista и трение у kahista (аналогичным образом отличаются, например, русское гудеть от звенеть и от шуршать). С другой стороны, не менее важную роль в оформлении значения глаголов звучания играет концептуальная (сигнификативная) составляющая, так как способы членения мира звуков зависят не только от объективных характеристик звуковых единиц (акустических параметров, причин возникновения звука и под.), но в той или иной степени определяются этноспецифичной картиной мира, воплощенной в данном языке (фин. lokki kirskuu 'скрежещет', рус. чайка кричит). Слышим мы все одинаково, однако окружающий нас мир разными людьми воспринимается не совсем одинаково. Например, голос чайки финн воспринимает как немелодичный, неприятный звук и обозначает его глаголом kirskua 'скрежетать, скрипеть' (saranat, jarrut, lasipalaset kirskuvat 'петли, тормоза, осколки скрежещут' и lokki kirskuu 'чайка скрипит'), звук, издаваемый ласточками - словом kirahdella 'скрипеть, поскрипывать; чирикать, пищать' (paaskyset kirahtelevat 'ласточки поскрипывают'), то есть для финна между голосами птиц и довольно неприятными звуками, издаваемыми артефактами и объектами неживой природы (ruostunut, kirahteleva lukko 'заржавевший, скрежещущий замок';
auran kirahtelu kivissd 'скрежет плуга по камням' [NSII: 386]), имеются несомненные сходства. Русский же не слышит в этих звуках ничего неприятного (или, по крайней мере, не выражает своего отношения к этому в языке) и пользуется нейтральными или даже положительно окрашенными глаголами (чайка кричит, ласточка щебечет).
По этой причине глаголы с семантическим компонентом 'звук' часто представляют трудность для перевода. Как правило, чем менее существенны объективные характеристики звука для выбора лексемы, т#м большую роль играют собственно концептуальные противопоставления: helista 'pitaa heleaa Santa, soida heleasti, helkkya, helskya' ('звенеть') и ramista 'pitaa epamiellyttavan sarahtelevaa, rameaa halya' ('дребезжать'), например, отличаются по таким параметрам, как чистота и мелодичность звука (впрочем, как и русские звенеть и дребезжать). Русский глагол шуршать по сравнению с шелестеть предполагает меньшую скорость соприкасающихся объектов (шины шуршат/ шелестят по асфальту [НОСС 2000]), звенеть и звонить противопоставлены по признаку актуализован-ность / неактуализованность (звонок не звонит (неакт.) / не звенит (акт.) [Падуче-ва 1998]). Кроме того, среди глаголов звука есть такие, ядерная семантика которых не содержит почти никаких указаний на характер звука, отражая лишь его концептуализацию или оценку: jymista nnnjytista имеют в качестве одного из компонентов значений оценку обозначаемого действия как слишком громкого или в некоторых употреблениях нежелательного: Rattaat jytisivat tiella 'Колеса громыхали по дороге'. Veneen kokka j'ysahti rantaan 'Нос лодки стукнул о берег'. Ukon aanijymisi 'Голос старика прогремел'. Maajymisi askelten alia 'Земля гремела под ногами' (ср. рус. шуметь и в меньшей степени громыхать).
Весь лексический запас языка представляет собой систему соприкасающихся, а нередко и перекрещивающихся лексико-семантических групп (далее -ЛСГ). Часто ЛСГ «неоднородна по составу: в ней можно различить ядро, включающее слова, несомненно, относящиеся к данному общему зна-чению, и периферийные элементы, состоящие из слов, у которых данное значение прослеживается уже не так четко, поскольку оно совмещается с иными категориальными значе-
ниями. В связи с этим установление границ ЛСГ во многих случаях представляет трудность, и разные лингвисты по-разному определяют состав группы» [Гак 1977: 150]. Глаголы звука образуют поле, центр которого формируется «идеальными» глаголами звука типа фин. helista 'звенеть, дребезжать', havista 'шуршать, шелестеть', kalista 'стучать, лязгать, брякать', risahtaa 'хрустнуть, треснуть', рус. звенеть, шуметь, бренчать, тре-щать и под., а периферия заполнена глаголами с семантическим компонентом 'звук', который не является доминирующим: фин. jysdyttdd (nyrkkinsa poytddn) 'грохнуть' (кулаком по столу): Jysdytti nyrkillddn ovea [NS II; 82]; muthdhtaa 'шлепнуться': Istua mdtkdhti tuoliin. Lunta mdtkdhti hdnen kddestdan matolle [NS III: 601]; romahtaa (ovi romahti kiinni, han romahti pitkin portaita [NS IV: 758]), рус. шлепнуться 'упасть с громким звуком'. У глагола romahtaa авторы словаря «Nykysuomen sanakirja», однако, выделили два значения, первое из которых имеет помету «onom.» 'ономатопоэтический', а другое включает в себя компонент звука опосредованно, через основное действие 'упасть, обрушиться, разрушиться' В одном значении глагол может быть «идеальным», а в другом отклоняться от семантического канона: ср. В лесу что-то треснуло (звучание) - Кувшин треснул (деформация). Периферийные глаголы звука входят одновременно и в другие ЛСГ: Каикапа rtUiseviit rattaat / Karryjd ratisi [= kulki ratisten] pitkin maantietd (Aho). Kynttild ratisi [= paloi ratisten] loppuaan kohti (Hepor.) [NS IV: 830]. В русском языке аналогичный пример: тарахтеть через всю деревню на тракторе (звук —» движение). В первом примере реализуется, в первую очередь, значение звукового глагола, а в следующих это значение уходит на периферию, и основным становится значение движения, перемещения.
Кроме того, глаголы звучания рассматриваются в этой работе и как особая разновидность знаков - знаки-иконы, знаки, самой структурой своего означающего репрезентирующие существенные признаки означаемого. Ономатопоэтические слова как представители иконических знаков де-монстрируют максимальную степень иконичности, которую только можно обнаружить в языке, в отличие от знаков-индексов и знаков-символов [Сигал 1997: 102]. Звукоподражательная, ономатопоэтическая основа многих глаголов звучания давно уже сделала их привлека-
тельным объектом для так называемой «естественной лингвистики», разделом которой является фоно-семантика. Сопоставление финских глаголов звука с глаголами других языков может привести к определению претендующего на универсальность списка наиболее «естественных» фонем, описывающих различные типы звуков. Выбор звукокомплекса для таких слов не вполне устойчив, но и не произволен. Исследователи не раз отмечали среди фонетических особенностей этих глаголов чередование гласных, особенно в первом слоге. Например, глаголы kalista -kilista - kolista - kulista 'стучать, лязгать, греметь, брякать, звенеть' обозначают звук, сопровождающий удары относительно тяжелых предметов друг о друга, но различия по тембру этого удара будет передавать чередующаяся гласная. Kilista или kulista обозначает более высокий и мелодичный звук, нежели kolista или kalista. Считается, что узкие гласные (/ и и) используются в глаголах, обозначающих более тихий звук, а широкие {а и а), наоборот, громкий и даже иногда неприятный звук: ср. hilistd 'звенеть, петь': hulista 'журчать'; halista 'шуметь, галдеть'; risahtaa 'треснуть, хрустнуть, скрипнуть'; rasahtaa 'громко, неприятно хрустнуть, треснуть'; pirista 'звенеть, шипеть': parista 'трещать, дре-безжать'. Чередование согласных также меняет значение: kirista 'тихо скрипеть, поскрипывать, пищать' и nirista 'скрипеть, тихо хрустеть' передают звук, сопровождающий трение твердых предметов, a pirista 'негромко звенеть, дребезжать'— дрожащих металлических или стеклянных (Hampaat, ovi kirisevdt. Hanki kirisee suksien alia / Hiekka nirisee anturan alia / Soittokello pirisee) [Sivula 1989a: 167-168]. Таким образом, любые фонетические чередования влекут за собой изменения в семантике, и эти изменения носят систематический характер .
В финно-угорском языкознании фоносемантический подход к изучению глаголов звука явно превалировал и даже приводил к игнорированию других аспектов изучения этой ЛСГ. Гипертрофированное внимание к ономатопоэтической природе большинства глаголов звука вело к нежелательному отождествлению ономатопоэтической лексики с семантическим классом глаголов звука, хотя среди глаголов
1 О семантическом наполнении гласных в первом слоге ономатопоэтических глаголов подробно см. [Haarala 1974].
звука много таких, которые нельзя назвать звукоподражательными, так как их означаемое соотносится с означающим произвольно: adnnella 'звучать, издавать (звуки)', kaikua 'раздаваться, звучать (о звуке)', kajahdella 'отдаваться, отзываться эхом', helista 'звенеть' и др.
Актуальность настоящего исследования определяется общей неразработанностью идеографической классификации глаголов финского языка, а также отсутствием работ, в которых тематический класс глаголов звучания являлся бы объектом специального лексико-семантического анализа.
Первая цель работы заключается в объяснении связи плана выражения и плана содержания финских глаголов звука, а также в поиске ответа на вопрос, в какой степени фонетическое означающее финских глаголов звука связано с семантикой языкового знака. Достижение этой цели возможно при решении следующих частных задач:
разграничение двух аспектов в изучении семантики глаголов звука-«ономатопоэтического» (опирающегося на анализ соотношения фонетической стороны глагольного слова и его семантики) и собственно лексико-семантического;
упорядочение традиционной терминологии, которая используется в лингвистической литературе (в первую очередь, финноязычной) для описания ономатопоэтической, «звукоизобразительной», «дескриптивной» лексики, и выведение строгой системы понятий для этой проблемной области;
определение меры звукоизобразительности финских глаголов звука с помощью строгих экспериментальных процедур.
Вторая цель исследования состоит в комплексном лексико-семанти-ческом описании, выполненном с учётом достижений современной лингвистики. Достижение этой цели возможно, если решаются следующие задачи:
определение места глаголов звучания в общей тематической классификации глаголов финского языка;
выработка принципов идентификации глаголов с семантическим компонентом 'звук', выделения внутри этого класса собственно глаголов звучания, разграничения глаголов звучания и глаголов смежных ЛСГ (например, глаголов ха-
растеризованной речевой деятельности, глаголов деформации, глаголов движения);
формулирование толкований для глаголов звука и анализ системных отношений между словами данного семантического поля: построение и описание синонимических рядов глаголов звучания, определение круга дериватов, аналогов и под.;
описание лексикографически релевантных свойств лексем в рамках лексикографического портрета с учетом свода лингвистических правил, связей в словаре и в составе высказывания.
Практическими задачами работы являются:
критический анализ способов лексикографической подачи глаголов звука в толковых словарях финского языка (это касается и принятой в толковых словарях системы помет, и способов описания значений глаголов) и выработка предложений по рациональному оформлению словарных статей;
подготовка эскизов словарных статей для интегрального словаря финского языка и объяснительного словаря синонимов финского языка, так как существующие традиционные словари синонимов финского языка не дают пользователю представления о значении каждого члена синонимического ряда, о семантических оттенках и синтаксических особенностях синонимов. Например, в синонимическом словаре А. и П. Лейно [Leino-Leino 1996] для глагола suhista 'шуметь, шипеть, жужжать' предлагается такой ряд: havista, humista, kohista, pauhata, sihista, но если kaarme 'змея' или karpanen 'муха' могут suhista, то едва ли они способны, например, pauhata 'шуметь, грохотать, греметь' или kohista 'шуметь, бушевать, бурлить' (опыты очень тонкого и полного описания синонимических рядов со значением 'звук' представлены в «Новом объяснительном словаре синонимов русского языка»-под ред. акад. Ю. Д. Апресяна [НОСС 1997; НОСС 2000]).
Выполнение такого рода работы предполагает использование новейших методов лексико-семантического анализа лексики, разработанных в рамках Московской семантической школы (далее - МСШ). В частности, поздней версии метода компонентного анализа, метода интегрального описания лексики
Ю. Д. Апресяна, базирующегося на принципах интегралъности, то есть описания лексики в комплексе с достаточно общими правилами данного языка, среди которых семантические, прагматические, коммуникативные и иные правила организации содержания текстов, активности, то есть предоставления наиболее исчерпывающей информации о лексеме, необходимой как для понимания ее в любом тексте, так и для правильного употребления данной лексемы в речи говорящего, системности, то есть принципа описания лексемы как элемента определенного лексикографического типа или типов, и установке на отражение языковой, или «наивной», картины мира, означающей, что при описании того или иного лексикографического типа надо стараться увидеть определенный фрагмент некоего общего взгляда на мир, присущего данному языку, и учитывать это особое мировиде-ние, которое может сильно отличаться как от научной картины мира, так и от способов видеть мир, свойственных иным языкам (например, [Апресян 1995а], [Апресян 19956], а также ! .htm'). При установлении границ семантических групп используются тезаурусныи метод и метод ступенчатой идентификации лексики, разработанный рабочей группой Уральского университета под руководством Э. В. Кузнецовой и Л. Г. Бабенко и лежащий в основе не одного идеографического словаря русских глаголов. Кроме того, при анализе звукоизобразительного потенциала глаголов звука использовался экспериментальный метод (был проведен «эксперимент подбора»).
Научная новизна исследования заключается, во-первых, в разработке экспериментальной методики при установлении меры звукоизобразительности финских глаголов звучания; во-вторых, в применении комплекса методов исследования лексики, разработанных МСШ, к данным финского языка.
Приведенные примеры описаний синонимических рядов и лексикографические портреты могут быть использованы при составлении синонимических объяснительных и двуязычных (в частности, финско-русского или русско-финского) словарей, предназначенных для активного овладения лексикой финского языка, словарей управления и сочетаемости, при составлении толково-идеографического словаря финского языка и словаря лексикографических портретов. Материалы ис-
следования могут быть полезны также при создании компьютерного гиперсловаря, который мог бы одновременно предоставлять читателю исчерпывающим образом самую разнообразную информацию о лексеме. Этим определяется практическая значимость работы.
В диссертации предпринимается попытка с помощью эксперимента вычислить меру звукоизобразительности для некоторых финских глаголов звучания. В частности, данными финского языка подтверждается гипотеза о том, что звуки /иг обычно связываются с представлением о звуке текущей воды; даётся ответ на вопрос, какие смысловые оттенки передаются чередованием гласных в парах глаголов sihista - suhista; piristd —poristd; litista — lotista; liristd — lorista; kahista — kahista и под.
Большая часть иллюстративного материала почерпнута нами в Kielipankki (Языковом банке) крупнейшей в Финляндии компьютерной базы данных CSC, любезно предоставленной для данного исследования Центром обработки научной информации Г.Хельсинки (Center for Scientific Computing или CSC- Tieteellinen laskenta Oy ). В нашем распоряжении имелось 69 научных и художественных изданий на финском языке, выходивших в издательстве WSOY в течение четырех лет (1996-1999). Общее количество словоупотреблений в Языковом банке составляет 3 429 007 слов.
В Приложении представлены 1558 глаголов ЛСГ звучания (включая глагольные дериваты), которые были отобраны вручную из толкового словаря финского языка «Nykysuomen sanakirja» [NSI-VI]. Среди перечисленных пред-ставлены также глаголы характеризованной речевой деятельности и глаголы звукового проявления эмоций, так как в определенных контекстах их можно считать периферийными лексемами ЛСГ звучания. Кроме того, среди перечисленных глаголов также имеются и такие, которые, с одной стороны, могут быть использованы для обозначения процесса звучания, а с другой стороны, для обозначения действия, лишь сопровождаемого (при этом необязательно сопровождаемого) определенным звуком. Приложение представляет собой алфавитный список финских глаголов звучания,
2 Адрес базы данных CSC в Интернете: .
отобранных методом сплошной выборки, с русскими эквивалентами и словарными пометами из толкового словаря «Nykysuomen sanakirja». Число напротив каждой лексемы обозначает количество употреблений - абсолютную частотность -во всем объеме корпуса Языкового банка CSC. Предваряющие алфавитный список глаголы являются глаголами-идентификаторами - лексическими репрезентантами ЛСГ глаголов звука. Приведенные в алфавитном списке после русских эквивалентов индексы указывают на соответствующую семантическую группу и подгруппу
ПО ТИПУ денотата (NATUR, LIQ, AER, ARTEF, BEST, AVIS, REPT, SERM, NON-SERM, CAUS, GENER), о которых идет речь в главе 2 пункте 2.
Проблема выделения фонетически мотивированных глаголов. Фоносемантический и лексико-семантический подходы к изучению лексики
Слово, безусловно, самый привилегированный объект лингвистики. Разные лингвистические дисциплины объявляют слово главной единицей того языкового уровня, который находится в их ведении. Морфология занимается словоформами - словами, взятыми в той или иной грамматической форме, синтаксис изучает роль словоформ в образовании предложений, фразеология при определении собственного объекта исходит из принципа семантической эквивалентности слова и идиомы. Объектом словообразования опять-таки является (производное) слово, понимаемое как относительно жесткий, стабильный комплекс морфем. Однако главной лингвистической дисциплиной, объектом исследования которой выступает слово, является лексикология, изучающая семантическую специфику этой языковой единицы. Такое положение слова среди других лингвистических единиц приводит к тому, что каждая дисциплина конструирует свой образ слова, который совпадает с «соседним» лишь отчасти. Технические определения слова, предлагаемые разными дисциплинами, выделяют частично налагающиеся друг на друга множества объектов.
Эта научная коллизия - проблема «определения слова» - все чаще заставляет лингвистов отказываться от этого понятия, вытеснять его в сферу «наивной лингвистики», то есть того набора сведений и понятий о человеческом языке, которым располагает любой рядовой носитель, и заменять его другими - более наукообразными, но однозначно определяемыми терминами.
Причиной того, что разные лингвистические дисциплины предъявляют права на преимущественное обладание словом, может быть, является тот факт, что слово является эталонным, прототипическим, интуитивно прозрачным языковым знаком, легче, чем все другие знаки, идентифицируемым и с точки зрения формы, и с точки зрения содержания. Можно сказать, слова - естественный класс объектов с множеством свойств, которые присущи, однако, не всем представителям класса. Этот естественный класс представляет собой множество с размытыми границами. В центре его располагаются безусловные слова, а пери ферия этого множества - слова частичные, слова в «словесном статусе» которых можно сомневаться, как можно сомневаться в том, является ли паук, скорпион или червяк насекомым или нет: таковы разного рода служебные слова-предлоги, союзы, дискурсивная лексика (вводные слова, частицы, модальные слова), аналитические формы типа фин. ei ollut tehty не было сделано , рус. самый высокий. Разные лингвистические дисциплины трансформируют «наивное» понятие слова, перерабатывают его в терминологическое, абсолютизируя некоторые его свойства, например, способность выступать в роли минимума предложения (синтаксическое свойство), способность быть устойчивым средством номинации (лексическое свойство), стабильность морфемного состава и непроницаемость (морфемное свойство) и подобные.
Чуть ли не единственной лингвистической дисциплиной, не претендующей на слово, является фонология. Причиной этого является, видимо, незнаковый характер единицы фонологического уровня: фонемы обладают планом выражения, но не имеют значения. Их функция - помогать различать подлинные единицы языка: морфемы, слова, предложения. Однако и в области фонологии неоднократно и с самых давних времен предпринимались попытки моделирования основной единицы (фонемы), базирующиеся на понятии знака и исходящие из сущностного сходства слова и фонемы. Исследования, основанные на представлении о наличии у звуков (фонем) и их неморфемных сочетаний собственного значения, о существовании в языке такого явления, как звукосимво-лизм, объединяются под общим названием фоносемантики.
В современной семантике фоносемантический подход к изучению значения слова является в высшей степени маргинальным. Фоносемантика привлекает не столько языковедов, сколько психолингвистов, а в традиционной семантике единственными значимыми компонентами слова считаются морфемы, а план фонематического выражения объявляется связанным со значением случайным, произвольным образом. Однако есть такие группы лексики, изучение которых часто сопровождается фоносемантическим комментарием: это, в первую очередь, междометия, звукоподражательные слова, глаголы звучания и, в меньшей степени, экспрессивная лексика. Иногда фоносемантический подход к таким словам даже подавляет собственно лексико-семантический. На наш взгляд, именно таким представляется положение дел в финской лингвистике.
В этой работе чётко разграничиваются эти два аспекта изучения глаголов звучания. Фоносемантический подход развивается в первой главе, где исследуемые глаголы рассматриваются в рамках традиционных для финской лингвистики понятий (экспрессивность, звукосимволизм, фонетическая вариативность и т. п.). Обзор литературы дополняется экспериментальной частью, демонстрирующей, что эксперименты в области фоносемантики могут стать логическим продолжением исследований, начало которым было положено еще в 30-40-е годы XIX века В. Руоппилой [Ruoppila 1934; 1935] и А. Рютконеном [Rytkonen 1935; 1937, 1940; 1949].
Во второй главе глаголы звучания рассматриваются с собственно лексико-семантических позиций. Примеры комплексного описания синонимических рядов некоторых глаголов звучания, выполненные с учетом принципов исследования лексики, разработанные МСШ, демонстрируют перспективность данного направления, поскольку лексикографическая подача лексических единиц в толковых словарях (впрочем, как и вся финская лексикография) за последние пятьдесят лет мало изменилась.
В финской лингвистической литературе нет упоминания о глаголах звучания как об отдельной ЛСГ. В исследованиях, объектом рассмотрения которых оказывались отдельные глаголы звучания финского языка, к сожалению, не нашлось места лексико-семантическому анализу этой группы в целом. Само понятие -глагол звучания {aanta tarkoittava verbi или ddniverbi) - не вошло в лингвистический обиход и чаще всего понимается, вернее, подменяется понятием ономатопоэтический или более широким дескриптивный или экспрессивный глагол. Лексико-семантическая группа глаголов звука, безусловно, включает в себя ономатопоэтические слова (более того, они, в основном, и формируют эту ЛСГ [Мишанкина 1997: 251]), но все же она ими не исчерпывается. Например, глаголы ddntdd, ddnnelld звучать, издавать звук , kuulua (по)слышаться, (про)звучать, раздаться , kaikua раздаваться (о звуке) , soida звучать, звенеть, звонить, играть и т. п. не являются ономатопоэтическими, однако также входят в эту ЛСГ, и более того, именно они формируют центр ЛСГ глаголов звучания и являются носителями и выразителями основной идеи ЛСГ.
К сожалению, следует признать, что хотя к теме ономатопоэтической и дескриптивной лексики финские исследователи обращались не раз, даже она на сегодняшний день остается недостаточно исследованной, не говоря уже о целой ЛСГ.
Экспериментальное исследование семантики ономатопоэтических глаголов
Дескриптивная лексика считается особым «украшением» финского и уральских языков вообще [Hakulinen 1979: 328-329, Anttila 1976: 131]. Яркая фонетическая окраска, выделяющая эту группу из общего словаря, подталкивала исследователей к описанию особенностей фонетической мотивированности финских ономатопоэтических слов (например, [Ravila 1952], [Palm 1966], [Anttila 1976]), но семантическая сторона этой лексики и особенности ее употребления оставались долгое время без внимания.
Большинство исследователей, так или иначе затрагивавших проблему дескриптивной и ономатопоэтической лексики финского и родственных ему языков, обращали внимание на особый фонетический состав этих слов, на явное соотношение звукового облика слова с его денотатом, на очевидную связь звучания слова и его значения (см., например, [Ruoppila 1935], [Ravila 1952], [Haarala 1974], [Leskinen, Н. 1991], [Veldi 1997], [Leskinen, J. 1998], [Leskinen,J. 2001], [Mikone 2000], [Mikone 2002a], [Jarva2001]). С чем это связано, что лежит в основе таких явлений, насколько они распространены в неродственных финскому языках, носят они универсальный или только лишь национальный характер? Все эти вопросы составляют круг проблем, разрешить которые можно, опираясь на теорию звукосимволизма и опыт, накопленный в результате экспериментальных исследований в этой сфере (о теоретических основах звукосимволизма см. [Воронин 1982]; об экспериментальном изучении - [Левицкий 1973] и [Левицкий - Стернин 1989]).
Более глубокому и систематическому рассмотрению проблема звукосимволизма подвергалась в экспериментах Э. Сепира в конце 20-х годов [Сепир 1993: 323-336]. Круг вопросов, затрагивающих эту проблему, так или иначе рассматривался при рассмотрении экспрессивной речи, детского языка, стилистики, поэтики, психологии [Воронин 1982: 12].
О звуковом символизме в финно-угорских языках писали: на материале венгерского языка В. Скаличка и К. Е. Майтинская (см. [Воронин 1982: 12]), коми языка-Д. В. Бубрих [Бубрих 1949] и А. С. Кривощекова-Гантман [Кри-вощекова-Гантман 1964].
С. В. Воронин указывает на то, что с точки зрения теоретического подхода к теории звукоизобразительности им обнаружены только попытки систематизации материала, при этом только лишь англоязычного. И хотя его фоносеманти-ческое исследование тоже опирается на английский язык, большинство предположений также подкрепляются примерами из других языков, в том числе и из финно-угорских. Результаты его исследований сводимы в основном к следующему: предложена классификация звукоподражательных слов английского языка по соотносимости их с денотатом и показано, что многообразие данной лексики сводимо к конечному числу классов, типов, моделей. Автор, обнаруживая закономерные соответствия между ономатопоэтическим словом и его денотатом, предлагает понятие фонемотипа (акустического или артикуляционного типа фонем), а также доказывает, что ономатопоэтические слова - это не хаотические, неорганизованные образования в языке, а целая лексическая система. Универсальность разработанной классификации звукоподражательных слов утверждается на основании того, что она применима и подтверждается данными различных языков: германских, романских, славянских, семитских, турецкого, финского и других. Существенным недостатком исследований своих предшественников СВ. Воронин называет то, что «звукоподражательные слова классифицируются соответственно фонемам, но не типам фонем в составе звукоподражательного слова, и классификация, по существу, не получает требуемого выхода в экстралингвистику» [Воронин 1982: 17-18]. Этого недостатка стремится избежать Р. Хаарала, исследуя мену гласных в ономатопоэтических словах финского языка. Он оперирует, в основном, такими понятиями, как «широкие», «узкие», «лабиализованные», «передние», «задние» гласные, объединяя или разделяя их по определенным фонетическим характеристикам [Haarala 1974].
Среди принципов фоносемантики следует назвать те, на которые опирается исследователь при рассмотрении связи звука и значения в конкретном языке. Исходным постулатом является не-произвольность языкового знака в противопоставление принципу произвольности языкового знака по Ф. де Соссюру, который следовало понимать как полное отрицание взаимосвязи между означающим и означаемым, как немотивированность языкового знака в целом по отношению к денотату. Безусловно, радикальная трактовка мотивированности и не-мотивированности не освещает реального положения дел, поскольку если бы абсолютно никакой связи между звуком и значением не было, то уже сама идея системности в лингвистике могла бы быть подвергнута сомнению, поскольку языковая система не может в своей основе содержать несистемный, полностью произвольный элемент. И наоборот, было бы безусловно несправедливо предполагать наличие мотивированности во всех словах современного языка. Таким образом, «языковой знак принципиально непроизволен; однако в «современной» синхронии он представляет собой двоякую сущность: он одновременно и не-произволен и произволен. В конкретном акте номинации выбирается некий признак объекта-денотата, полагаемый в основу номинации,-и в этом главном, определяющем, принципиальном моменте номинация не-произвольна, мотивированна; выбор же именно данного конкретного признака во многом случаен - и в этом более частном моменте номинация во многом произвольна, немотивированна» [Воронин 1982: 30]. Из последнего вытекает следующий принцип фоносемантики - принцип детерминизма, означающий, что в основу номинации из ряда признаков денотата отбирается какое-нибудь одно его свойство.
Принцип отражения, содержанием которого применительно к лингвистике является значение слова, а формой - языковой знак, связан с принципом мотивированности, не-произвольности языкового знака и предполагает определенное соответствие между отражающим и отражаемым, причем не только между денотатом и его образом, представлением в сознании, но и между этим представлением и самим словом (двойное преломление отражаемого в языковом знаке). Согласно принципу целостности каждый элемент системы должен рассматриваться не как отдельная языковая единица, а в связи с другими элементами и с учетом иерархической позиции, занимаемой им в данной системе.
Принцип многоплановости применительно к фоносемантике предполагает описание звукоизобразительной системы как с учетом внутренних связей: синтагматической, парадигматической и иерархической (любая система-составляющая часть системы более высокого порядка), так и с учетом внешних связей [Воронин 1982: 36-38].
Лексико-семантическая группа глаголов звучания и смежные лексико-семантические группы
Весь корпус «Толково-идеографического словаря русских глаголов» [ТИСРГ 1999] разбит на ЛСГ, которые составляют три лексико-семантических поля: 1) «Действие и деятельность», куда включена ЛСГ глаголов звучания, 2) «Бытие, состояние, качество» и 3) «Отношение». При этом одним из принципов организации словаря является принцип вариативности, который обнаруживается в том, каким образом представляются глаголы в каждой ЛСГ. В предисловии к словарю этот принцип описан так: «Для каждой группы выделяются базовые глаголы-идентификаторы, выражающие основную семантическую идею класса слов, и глаголы - члены класса, более конкретные и содержательные по сравнению с базовыми глаголами и отличающиеся от последних набором дополнительных семантических признаков, варьирующих основную семантическую идею класса» [ТИСРГ 1999: 14]. Описание каждой отдельной ЛСГ в этом словаре начинается с указания базовых глаголов-идентификаторов, которые являются лексическими репрезентантами данного класса, и общего описания типовой семантики данной группы слов. Типовая семантика русских глаголов звучания в данном словаре представлена следующим образом: издавать, производить какие-либо звуки, шумы, не связанные с речью, при помощи голосового аппарата (о живых существах), при взаимодействии, ударе каких-либо предметов друг о друга или при помощи каких-либо инструментов (например, музыкальных). Такое описание вполне подходит и для определения типовой семантики финских глаголов звучания.
Глаголы звучания, основным семантическим компонентом, то есть ядром, которых является звук, четко распадаются на три большие группы: I. глаголы, обозначающие звучания объектов неживой природы и артефактов; И. глаголы, обозначающие звуки, издаваемые объектами живой природы (за исключением человека); III. глаголы, обозначающие звуки, издаваемые человеком [Васильев 1977: 3]. При этом есть ряд глаголов, которые обладают самой общей, типовой семантикой. Они являются базовыми глаголами-идентификаторами и предваряют алфавитный список в Приложении к диссертации. Эти глаголы описывают ситуацию звучания вообще, то есть сообщают, что нечто звучит. Они не включают в себя дополнительных семантических дифференцирующих признаков и непосредственное значение издавать звук реализуют лишь в сочетании с существительными, обозначающими конкретные звуки, звучания. Это позволяет многим из них использоваться в роли предикатов при названиях данных звуков (antaa, tuottaa, pddstdd, synnyttdd Sani издавать, издать звук , tehda, suorittaa, synnyttdd + сущ. со звуковым знач. производить, произвести какой-л. звук , kai-kua звучать, раздаваться , raikua греметь, раздаваться , kuulua слышаться, быть слышным , kantautua разноситься, доноситься - в алфавитном списке Приложения они имеют индекс GENER от лат. generalis родовой, общий ). Упомянутые три группы дробятся по типу денотата на несколько подгрупп. В статье [Васильев 1977] списком задаются глаголы звучания русского языка, входящие в каждую из подгрупп. Думается, что данная классификация может лечь в основу семантического анализа и финских глаголов. Но из-за того, что один и тот же глагол употребляется, например, и для обозначения звучания артефактов, и для обозначения звучаний объектов живой природы {helista звенеть , kirskua лязгать, скрежетать, кричать и под.), такая подробная классификация, представляющая собой обыкновенное перечисление, представляется слишком громоздкой и неудобной из-за повторяющихся в разных подгруппах одних и тех же глаголов (ср. [Васильев 1977: 5-15]). Однако в общем алфавитном списке глаголов ЛСГ звука (см. Приложение) в виде индексов, отсылающих К конкретному денотату (NATUR, LIQ, AER, ARTEF, BEST, AVIS, REPT, SERM, NON-SERM, CAUS, GENER), такая классификация в несколько измененном виде представляется возможной, тем более что наличие нескольких индексов у некоторых глаголов в списке сразу сообщает читателю о том, что данное слово обладает широкой семантикой. В рамках первой группы (звуки объектов неживой природы) выделяются 4 подгруппы глаголов, обозначающих: 1) звучания объектов неживой19 природы (деревьев, растений, минералов и др., кроме жидкостей и воздуха) - индекс NATUR (от лат. natura природа ); 2) звучания движущейся жидкости (например, воды) - LIQ (от лат. liquor жидкость ); 3) звучания воздуха - AER (ОТ лат. аег воздух ); 4) звучания артефактов - ARTEF (от лат. ars, artis искусство, ремесло ). Ко второй группе (звуки объектов живой природы, кроме человека) относятся 3 подгруппы глаголов, характеризующих: 1) звуки, издаваемые домашними и дикими животными — BEST (от лат. bestia зверь, животное ); 2) звуки, издаваемые птицами - AVIS (от лат. avis птица ); 3) звуки, издаваемые прочими живыми существами (земноводными, пресмыкающимися, насекомыми, рыбами) - REPT (от лат. reptilia). В третью группу (звуки, издаваемые человеком) входят 3 подгруппы: 1) глаголы, обозначающие членораздельные звуки (речевая деятельность)-SERM (от лат. sermo разговор, речь ); 2) глаголы, обозначающие нечленораздельные звуки - NON-SERM; 3) глаголы-каузативы, обозначающие деятельность человека, в результате которой возникает звук; при этом агенсом выступает человек, но реальным ис 19 К объектам неживой природы вопреки естественной логике относятся деревья и растения. Выделение их в качестве автономной группы не обогатило бы лингвистического описания. точником звучания является другой объект (helisyttaa kannuksia звенеть шпорами ) - CAUS. Лексика любого языка не допускает строгого и однозначного разбиения. Провести четкую границу между некоторыми ЛСГ оказывается довольно сложно, так как ЛСГ неоднородны по своему составу. Центр ЛСГ формируется ядерными глаголами, отнесение которых к данной группе, как правило, не вызывает затруднений, и периферийными, которые в зависимости от контекста могут перемещаться из одной ЛСГ в другую [Гак 1977: 150]. «Это приводит к необходимости выработки и использования системы перекрестных отсылок. Система отсылок отражает семантическую полифоничность слова, или свойство его значения состоять из разных дифференциальных элементов и входить поэтому в разные ЛСГ. В конечном итоге она позволяет рассматривать препарированную и разложенную по полочкам лексику как нечто единое, целостное, спаянное» [Морковкин 1970: 69-70].
Смежными с ЛСГ глаголов звука являются, например, ЛСГ движения (matkahtaa шлепнуться , romahtaa загреметь ), перемещения (ramista (ohi) прогрохотать (мимо) ), глаголы физического воздействия, точнее нанесения удара (jyrahtaa, jymahtau, jysuyttaa грохнуть ), разрушения (rajayttaa взорвать ), глаголы речевой деятельности, точнее характеризованной речевой деятельности (voihkia, oihkia охать , murista ворчать , pulista бубнить ), глаголы межличностных отношений, точнее внешнего проявления отношения (hihittaa хихикать , hahottaa хохотать ) и под. Однако, несмотря на некоторую «размытость» границ между ЛСГ все же хотелось бы иметь какое-нибудь средство, которое позволяло бы определить принадлежность слова к той или иной ЛСГ.
Синонимический ряд narista, kitistu, nor skua, natista, kirskua
Синонимический ряд с общим значением скрипеть, скрежетать, хрустеть представлен в синонимическом словаре А. и П. Лейно [Leino-Leino 1996: 98]. В этот ряд авторы включают семь слов-синонимов; кроме narista, kitista, narskua, natista, kirskua в этом словаре также упоминаются глаголы kitkua и kirahdella. Из группы синонимов я вынуждена была исключить глагол kitkua, так как в компьютерной базе данных CSC не нашлось ни одного примера использования этой лексемы. Также из этого ряда мною был исключен глагол kirahdella, поскольку, во-первых, он является фреквентативным (итеративным) производным от моментативного (семельфактивного) глагола kirahtaa, во-вторых, в имеющейся в нашем распоряжении базе данных kirahdella обнаружил очень невысокий показатель частотности (всего 5 примеров употребления) по сравнению с другими членами данного синонимического ряда. Он может быть отдельно упомянут, например, в кругу аналогов. В компьютерном словаре синонимов CompOpus [CD-CompOpus 1999] названы narista, kitista, narskua, natista. В словаре под ред. X. Яппинена [Synonyymisanakirja 1989] этот ряд не представлен вовсе.
В толковом словаре «Nykysuomen sanakirja» для этих глаголов предлагаются следующие толкования: kirskua hampaiden, metalliesineiden tms. hankautuessaan synnyttamasta aanesta: narskua, narista, kirahdella о звуке, возникающем при трении друг о друга зубов, металлических предметов или под. ... [NS II: 408].
Как и в случае с синонимическим рядом havista, kahista, humista, suhista, часть лексем этого ряда толкуется с помощью синонимов (толкования глаголов kitista, narskua). Natista имеет отсылку к сравнению со значением лексемы narista. Narista и kirskua снабжены комбинированным толкованием: традиционным и синонимическим.
Синонимический ряд narista, kitista, narskua, natista, kirskua также является представителем большого класса глаголов, называющих звуки, которые издают объекты неживой природы, артефакты, а также некоторые части тела человека.
Данные глаголы являются лексическими синонимами, но из пяти членов ряда четыре {narista, kitista, natista, kirskua) - многозначные. В связи с этим глаголы narista, kitista, narskua, natista, kirskua синонимизируются в одном из значений, а именно издавать звук, который возникает в результате довольно сильного воздействия (сжатия, сдавливания, трения) на твердый, ломкий, хрупкий объект, а также при тесном контакте друг с другом частей (как правило, тяжелых) такого объекта; при этом объект может подвергнуться некоторой деформации, может нарушиться его целостность, но если объект достаточно твердый, например, металлический, таких изменений может не возникнуть .
Четыре глагола (narista, kitistu, natista, kirskua) имеют и другие значения, возникающие на основе прямого, например, говорить или издавать звуки голосом с характерным тембром, который похож или напоминает звуки, возникающие в результате воздействия на твердые и хрупкие объекты или их части. Например, «... loytyy muuten Suomestakin», pappi jatkoi hiukan narisevalla aanella «... найдется и в Финляндии», продолжал священник скрипучим голосом ; Нап hymyili kiusaantuneesti, niinkuin hymyillaan hulluille ... oikutteleville vanhuksille ja kitiseville lapsille, jotka vieraspoydussa alkavat raapia haarukalla lautasta Он вымученно улыбнулся, как улыбаются сумасшедшим .. . охающим старикам и визжащим детям, которые, сидя за столом, начинают царапать вилкой по тарелке ; ... acini natisi kuin huulet olisivat tekokuitua ... голос скрипел, как будто губы были ненастоящие [CSC]; lokkien, ruislinnun kirskuna, kirskunta крик (букв, скрежет) чаек, ржанки [NS II: 408]. Использование данных глаголов по отношению к объектам живой природы (например, Іоккі kirskuu чайка скрежещет , laps і kitisee ребенок пищит , nariseva adni скрипучий голос ) является метафорическим28. Традиционное метафорическое отношение между значениями характеризуется как основанное на сходстве, подобии обозначаемых явлений. Приведенные глаголы в основном и метафорическом значении сходны тем, что обозначают похожие звуки, издаваемые, однако, разными объектами. Поэтому в работах представителей МСШ традиционные отношения близости между значениями слов моделируются как отношения, основанные на совпадении определенных фрагментов семантической структуры значений слова [Кобозева 2000: 170]. В этом случае совпадающим элементом значений является характер звука. В терминологии МСШ, как уже указывалось, такое значение, развившееся на основе первого, прямого, считается другой лексемой.
Синонимы данного ряда различаются по следующим смысловым признакам: 1) тип предмета, издающего звук; 2) характер контакта между объектами; 3) высота, громкость, звонкость, тембр звука; 4) ровность - неровность звука; 5) скорость движения объектов при образовании звука; 6) возможность метафорического употребления данных лексем для описания звуков, издаваемых птицами. 1. тип предмета, издающего описываемый звук. По характеру объектов, издающих описываемый звук, синонимы narista, kitistd, narskua и natista достаточно близки друг другу; глагол же kirskua заметно в этом смысле отстоит от всей группы. В круг объектов входят довольно разные предметы, отличающие как формой, так и материалом, из которого они состоят. а) Звук, обозначаемый глаголами narista, kitista и natista, чаще всего издают деревянные предметы. При этом narisevat обычно крупные пред-меты (качели, половые доски, ступени, кровати, колодезный журавль), a kitisevat как крупные (колодезный журавль, ворота, калитки, полозья саней, лодка), так и небольшие (ключ в замке, пробка от бутылки). С лексемой natista могут сочетаться слова, обозначающие, как и в случае с narista, довольно крупные по размеру объекты: natisevat дом, ступеньки, плетеное кресло, ставни, лес. Например, Mina tiesin, mitka lankut portaissa narisivatja laskeuduin keittioon hiirenhiljaa Я знал, какие доски на лестнице скрипели, и спустился в кухню тихо как мышь . Se olipuinen sohvaja narisi heidan liikehtimisensa tahdissa Это был деревянный диван, который скрипел в такт их движениям . Kaivolla kitisi vintti Скрипел колодезный журавль . ... teravimpien aineiden pullonpaihin vaannettiin somasti kitisevd puukorkki ... в горлышки бутылок с самыми крепким содержимым вкручивались приятно поскрипывающие деревянные пробки . Ikkunaluukku natisi Ставня скрипнула . Lojuin Michelin natisevassa korituolissa Я растянулся в похрустывающем плетеном кресле Мишеля . Harmaa Popeda hyppelehti vinhasti kuopasta toisseenja sen puuosat natisit ко kuivettuhneet nahkakengat Серая «Победа» прыгала из одной ямы в другую, и ее деревянные части хрустели, как пересохшие кожаные башмаки 29. Tuulella metsa antaa monenlaisia aania. Se suhisee, se natiseeja ratisee, kunpuu hankaa toista ... На ветру лес издает всевозможные звуки. Он шумит, он скрипит и трещит, когда дерево трется о другое дерево ... [CSC].
