Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Общие предпосылки изучения пространственно-указательных наречий 11
1.1. История изучения понятийной сферы указательных наречий места 11
1.2 Выделение дейктических слов с пространственным семантическим признаком в системе наречий места 27
1.3. Категориальный статус указательных наречий места 32
1.4. Указательное поле пространства и общие пространственные отношения 37
Выводы по первой главе 41
ГЛАВА 2. Семантические и референциальные свойства пространственно - указательных наречий. Статический способ представления пространственной сферы 43
2.1. Особенности семантики статических пространственных отношений 43
2.2. Отношение сходства в представлении множественного и единичного локализуемого объекта в контексте парного сочетания эндэ тэндэ 51
2.2.1. Отношение целое/часть и контраста в контексте эпдэ/тэндэ 59
2.2.2. Отношение сходства и дифференциации в представлении пространственной сферы наречиями энээгуур/тэрээгуур, эпдэ/тэндэ 66
2.3. Представление пространственной сферы указательными наречиями нааиа/саана, наагуур/саагуур 70
2.3.1. Представление пространственной сферы указательными наречиями места в функции послелогов 76
2.3.2. Ментальная и нравственно-этическая сфера значения указательных наречий паана/саана, иаагуур/caazyyp 83
2.4. Реферепциальный аспект семантики указательных наречий места 88
2.4.1. Семантические типы пространств, референциально соотносимых с указательными наречиями эндэ и тэндэ 93
Выводы по второй главе 106
ГЛАВА 3. Динамический способ представления пространственной сферы указательными наречиями места 108
З.1.. Динамический тип концептуализации пространства 108
3.2. Конечная точка в физическом пространстве, представляемая указательными наречиями 111
3.2.1. Конечная точка, представляемая наречием эпдэ в различных типах физического пространства 115
3.2.2. Конечная точка, представляемая наречием тэндэ в различных типах физического пространства 120
3.2.3. Представление конечной точки, обозначенной эпдэ и тэндэ как предел и конец пути 124
3.3. Начальная точка, представляемая наречиями эпдэкээ и тэндэНээ в физическом пространстве 127
3.3.1. Представление начальной точки во временном пространстве 133
3.3.2. Представление начальной точки в ситуационном пространстве .136
3.4. Семантические пространства указательных наречий иишэ/тиишэ 139
3.5. Семантические пространства указательных наречий нааша/сааша 146
Выводы по третьей главе 156
Заключение 158
Литература
- История изучения понятийной сферы указательных наречий места
- Выделение дейктических слов с пространственным семантическим признаком в системе наречий места
- Особенности семантики статических пространственных отношений
- Динамический тип концептуализации пространства
Введение к работе
Настоящее исследование посвящено изучению семантических особенностей пространственно-указательных наречий в бурятском языке.
Развитие в лингвистике антропоцентрического подхода в изучении языка и языковых явлений находит отражение в попытках рассмотрения лексических единиц в контексте участия языка в постижении категоризации и концептуализации мира.
Категории носят универсальный характер. В основе их лежат общие для всего человечества обязательные представления и понятия. Среди универсальных категорий бытия логически исходными для картины мира являются категории пространства, времени, играющие исключительно важную роль в мире и в жизни человека. Склонность воспринимать и оценивать мир в пространственных категориях, очевидно, - явление универсальное, и не случайно не только пространство дифференцируется подробно языковыми средствами во всех языках, но оно оказывается в основе формирования многих типов номинаций, относящихся к другим, непространственным сферам.
Объектом настоящего исследования являются пространственно-указательные наречия эндэ/тэпдэ («здесь/там»), э)1ээгуур/тэрээгуур («по этому/тому месту, здесь/там»), паана/саана («на этой/той стороне, ближе/дальше»), наагуур/саагуур («по этой/той стороне, поближе/подальше»), иишэ(э)/тиишэ(э) («сюда/туда»), нааша(а)/сааша(а) («сюда/туда, ближе/дальше»). Все перечисленные оппозиции являются дейктическими, т.е. указывающими на положение объекта в пространстве относительно дейктического центра, а именно говорящего.
Предметом диссертационного исследования стали процесс и способы представления пространственной сферы указательными наречиями места.
Интерес к теме анализа пространственно-указательных наречий был продиктован тем, что в бурятоведении еще не отмечено практики комплексного изучения их семантики. Они лишь изредка попадали в сферу
внимания бурятских лингвистов, описывавших грамматический строй бурятского языка в известных нам грамматиках. Данные языковые единицы рассматривались в составе наречий места [Кастрен, 1857; Орлов, 1888; Поппе, 1938; Санжеев, 1941; Амоголонов, 1958; Алексеев, 1962], также их включают в состав местоименных слов [Санжеев, 1941; Амоголонов, 1958; Грамматика бурятского языка, 1962; Дугар-Жабон, 1964; Ауюш, 1998].
Выбор указательных наречий места в качестве объекта исследования обусловлен также тем, что именно наречию в большей степени по сравнению с другими частями речи присуща способность наиболее обобщенно и абстрактно представлять категорию пространства в языке [Маслов 1987: 167] и отражать определенную систему понятий, которую можно было бы назвать наивной физикой пространства, обладающего множеством когнитивных характеристик [Апресян 1995; 630]. Исследуемые слова сгруппированы по признаку «близость/дальность в пространстве», однако часто подобные противопоставления нарушаются. Например, парное употребление эндэ тэндэ не указывает на фактическую близость или представляемую дальность. Кроме того, в бурятском языке местоименные слова могут выполнять функцию связующих слов в предложении [Шагдаров 1987: 11]. В такой локализующе-связующей функции часто выступает наречие тэндэ. В научной литературе имеются противоречивые утверждения о семантике местоименных слов. С одной стороны, утверждается отсутствие значения у указательных слов. В монгольских грамматиках их называют «сул уг» («пустые слова»). С другой стороны, считается, что значение у указательных слов есть, но ограничено во времени и крайне субъективно и относительно, поскольку обусловлено индивидуальным значением в единовременном акте речи [Бенвенист 2002]. Местоименные слова малочисленны, но чрезвычайно частотны в речи и тексте. Поэтому «есть основания полагать, что местоименная номинация - в силу своей экономичности - пользуется приоритетом перед другими типами номинации, т.е. говорящий в первую очередь рассматривает возможность кодировать референт местоименно»
6 [Кибрик 1987: 82].
Мы предполагаем, что за каждой исследуемой единицей стоит объективируемая только ею концептуальная структура, и комплексное рассмотрение данных единиц во всех их употреблениях и функциях позволит дать более глубокое представление об их семантике и найти всем значениям, передаваемым ими свое объяснение, т.е. их связь.
Актуальность предпринятого исследования обусловлена общей антропоцентрической направленностью современной лингвистики, предполагающей обращение к различным модусам бытия человека и их отражению в языке. В функционировании дейктических слов обнаруживается тот «антропоцентризм», о котором не раз шла речь в различных лингвистических построениях. В последние десятилетия дейктические слова - один из центральных объектов исследования теоретической лингвистики и типологии. Дейксис играет существенную роль в когнитивной системе и в языке. Актуальность работы определяется, кроме того, тем, что она посвящена проблеме пространственного моделирования с помощью языковых средств и прежде всего с помощью указательных наречий места и направлена на рассмотрение проблемы многозначности в языке, что способствует изучению языковых средств в их реальном функционировании в конкретных предложениях-высказываниях, осуществляемых реальными носителями языка.
Основной целью исследования является комплексный анализ значения пространственно-указательных наречий как одного из средств выражения категории пространства в современном бурятском языке. Выявление и анализ значений пространственно-указательных наречий проводится в русле семантических исследований, ориентированных на компонентный анализ с учетом концептуального аспекта функционирования языковых средств.
В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие частные задачи: - выделение группы лексических единиц с пространственно-указательным
значением в бурятском языке;
уточнение категориального статуса указательных наречий места;
выявление и описание возможных значений и контекстуальных смыслов, актуализуемых парным сочетанием эндэ тэндэ, а также их изолированным употреблением и соотносимыми с ними наречиями энээгуур/тэрээгуур в различных случаях их употребления;
установление конкретного характера многозначности указательных наречий места наана/саана, наагуур/саагуур;
- выделение типичных референциальных пространств, в пределах которых
мыслятся указательные наречия места эндэ и тэндэ;
- выявление корреляции между исходным пространственным значением и
семантическими сферами переосмысления;
- рассмотрение особенностей концептуализации конечной и начальной точки
перемещения, представляемых указательными наречиями места эндэ/тэндэ,
эндэкээ/тэндэЬээ, иишэ(э)/тиишэ(э), нааша(а)/сааша(а) в контексте глаголов
движения и перемещения, а также выявление сфер переосмысления в
динамическом способе представления пространственной сферы.
Научная новизна работы состоит в том, что впервые в бурятоведении исследуются семантические особенности указательных наречий места с учетом достижений в сфере изучения дейксиса и значения слова в современной лингвистике. Научную новизну работы можно связать и с тем, что в ней решаются проблемы многозначности в сфере неполнозначной лексики и предлагается сочетание взаимодополняющих приемов исследования в области локативных единиц, впервые выявляются особенности переосмысления пространственных концептов в непространственные в бурятской языковой картине мира.
Целевые установки и задачи исследования определили использование таких специальных методов, как метод семантического поля, анализ словарных дефиниций, компонентный анализ с элементами концептуального анализа, лингвокультурологический анализ, трансформационный метод,
a контекстуально-ситуативный метод, интерпретативный метод, опрос носителей языка. Перечисленные методы сочетаются с общими методами научного познания: наблюдением, сравнением, анализом и синтезом. 11а защиту выносятся следующие основные положения:
1. В лексико-семантической системе наречий места бурятского языка
выделяется группа пространственно-указательных наречий, составляющих
указательное поле пространства бурятского языка. Указательное поле
пространства имеет моноцентрический характер и состоит из двух
микрополей, дифференцируемых признаками «местонахождение» и
«перемещение».
2. Пространственно-указательные наречия выполняют функцию
сирконстанта, предрасположенного к образованию смыслов на уровне
языковой системы.
3. Каждая лексическая единица указательного поля пространства
характеризуется своими семантическими особенностями в способе
выражения категории пространства. Выделенные семантические особенности
парных наречий эндэ тэндэ, энээгуур тэрээгуур связаны с реализацией
смыслов представленности/непредставленности, всеохватности,
определенности/неопределенности, дискретности, хаотичности,
последовательности на уровне предложения-высказывания.
Наречия наапа/саана, наагуур/саагуур в пространственном значении двузначны, их переосмысление фиксируется как ментальная и нравственно-этическая сферы.
Референциальные значения указательных наречий эндэ/тэндэ заданы в пределах физического, временного, ситуационного, текстового, речевого пространства и фиксируются в скрытом виде, вытекающем из контекста как область непосредственного восприятия человека (местность, город, деревня, дом, институты, социальные группы, тело человека, моменты, события).
6. Переосмысление пространственных отношений в
непространственные подчинено определенной закономерности и
осуществляется в направленности от одной семантической сферы к другой по пространственной схеме.
7. В динамическом аспекте в семантической структуре глаголов, сочетающихся с указательными наречиями, совмещаются семантические компоненты, задающие различные типы концептуализации участков пространства, репрезентируемых указательными наречиями. Пространство представляется закрытым/открытым, началом, концом и пределом пути, местом по эту/ту сторону, ориентиром для приближения и удаления. В представлении человека пространство неоднородно, оно получает различные характеризации на личностно-ориентированном уровне.
Теоретическая значимость исследования заключается в развитии положений о семантическом своеобразии указательных слов, о сложно устроенном означаемом местоименного слова. Возможно, что результаты исследования могут стать материалом для системного изучения особенностей функционирования других локативных наречий (и послелогов) в бурятском языке.
Практическая значимость состоит в том, что результаты анализа могут быть привлечены в лексикографической практике, в научно-исследовательской работе студентов, аспирантов, в курсе практической грамматики бурятского языка. В преподавании сведения о подобных наречиях целесообразно подавать как о многозначных единицах.
Материалом исследования послужили данные бурятских грамматик и лексикографических источников, а также 5000 предложений-высказываний, отобранных методом сплошной выборки из художественных произведений бурятских писателей.
Апробация работы. По результатам проведенного исследования представлены доклады и сообщения на научно-практических конференциях БГУ, на двух международных научно-практических конференциях. Основные положения диссертации отражены в четырех публикациях.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав,
заключения, списка литературы и списка использованных источников.
Во введении определяются объект анализа, цель и задачи, указываются научная новизна, теоретическая и практическая значимость.
В первой главе «Общие предпосылки изучения пространствен но-указательных наречий» раскрываются теоретические предпосылки исследования, рассмотрен вопрос изученности наречий места в бурятском языкознании, определен категориальный статус наречий места. На основании данных словарей и бурятских грамматик выделены лексические единицы с пространственно-указательным значением, а также формируемое ими указательное поле пространства бурятского языка.
Во второй главе «Семантические и референциальные свойства пространственно-указательных наречий. Статический способ представления пространственной сферы» рассматриваются семантические особенности указательных наречий места. Выделяются типы референциальных пространств, соотносимых с указательными наречиями места.
В третьей главе «Динамический способ представления пространственной сферы указательными наречиями места» рассматриваются концептуальные особенности пространства, представляемого указательными наречиями места в ситуации перемещения. Проводится семантическая интерпретация глаголов, сочетающихся с указательными наречиями места. Описание способов перемещения из начальной точки в конечную связано с концептами начала и конца.
В заключении подводятся итоги проведенного исследования и намечаются дальнейшие перспективы разработки данной темы.
История изучения понятийной сферы указательных наречий места
Все наречия места носят дейктический характер. Классические дейктические слова здесь/там ставят во главу угла при анализе пространственных отношений.
Рассмотрению дейктических слов здесь («эндэ») и там («тэндэ»), особенностям их значения и функционирования в разных языках, зависимости их толкований от наивной модели мира посвящена обширная литература [Weissenborn J., Klein W., 1982; Ковтунова, 1986; Апресян, 1995; Кравченко, 1996; Копусь, 2002]. Эти дейктические слова в предложении и тексте демонстрируют более широкий набор значений сравнительно с теми, которые даны в толковых словарях [СРЯ 1984; Petit Robert 1992; БРС 1973].
Понятийная сфера дейксиса (от греч. deiktic - указание) была разработана К. Бругманом. На материале нескольких десятков языков он выделил четыре типа дейксиса: 1) De - Deixis (близок по значению к указательному жесту и включает слова типа вот, этот, это, вот здесь; 2) Ich - Deixis (охватывает сферу говорящего и включает помимо Я также этот, близкий ко мне, здесь, около меля; 3) Du -Deixis (охватывает сферу слушающего и представлен значениями слов типа ты, этот твой, этот близкий к тебе, здесь, около тебя); 4) Jener - Deixis (связан с указанием на отдаленный предмет: тот, там и т.п.) [Крылов, Падучева 1992: 160].
Как один из основных элементов деиктической системы координат "я -здесь - сейчас " наречие здесь («эндэ») становилось объектом исследований в теории указательного поля языка (Бюлер 1993), теории эгоцентрических слов (Б. Рассел 2001), теории индексальности (Ч. Пирс 2000), теории субъективности в языке (Э. Бенвенист 2002). В научной литературе дейктические слова, соотносимые с наречием эндэ, получили различные наименования: позиционное указательное слово (Бюлер 1993), эгоцентрик (Рассел 2001), шифтер (Якобсон 1972), пространственный дейктик (Вайнрайх 1970), местоименное наречие места (Майтинская 1969; Вольф 1975). Приводимый терминологический ряд свидетельствует, что каждый из терминов освещает проблему дейксиса в особом ракурсе, раскрывая тем самым разные стороны изучения значения этих слов в лингвистике. В четырех типах указания, выделенных К. Бругманом, указательное наречие эпдэ занимает особое положение, оно участвует в трех типах указания, кроме указания на отдаленный предмет, где представлена сфера тэндэ.
Традиционно указательные слова определяются как слова, которые не называют предметы, признаки, явления, обстоятельства, а только указывают на них. Семантическое своеобразие указательных слов давно осознается лингвистами, но на вопрос о том, в чем именно оно заключается, разные лингвисты отвечали и отвечают по-разному. Дейксис понимается как значение и функция языковой единицы, выражаемые лексическими и грамматическими средствами [ЛЭС 1990: 128; Селиверстова 1988: 26], что стало причиной появления двух противоположных утверждений о значении указательных знаков: эти знаки не имеют значения, что и составляет их специфику; эти знаки не имеют постоянного значения, оно меняется в каждом акте речи. Кроме того, есть мнение, что местоименные слова не отличаются от других языковых знаков в плане неустойчивости, непостоянности значения; их своеобразие заключается в том содержании, которое выражает это значение. Оценка дейктических знаков как "пустых" слов обычно связана с переключением внимания на дейктическую и анафорическую функции указательных слов, рассматриваемые в функционировании автономной оппозиции "языковая система - речевая деятельность". Во внимание принимается существование объективной понятийной категоризации, при этом не учитывается существование субъективной понятийной сферы, доминирующей в функционировании указательных слов, т.е. конкретных значений говорящего как индивида или смыслов. Трактовка указателыюсти как определенного вида значения представлена во многих работах. A.M. Пешковский, который не употреблял термина «указательность», так толкует местоименное значение: «Местоимения представляют такую единственную в языке и совершенно парадоксальную в грамматическом отношении группу слов, в которой не грамматические части слов (корни) имеют именно субъективно-объективное значение, т.е. обозначают отношение самого мыслящего к тому, о чем он мыслит» [Пешковский 2001: 163].
Исследователи, трактующие указательность как определенный вид значения, обращают внимание на то, что местоимения всегда служат знаками определенного концепта, информации, которая независима от контекста и складывается из набора сложно организованных признаков. Например, Е.Н. Вольф пишет: «Иногда отмечается, что местоимения в ряду других языковых единиц представляют собой "пустые слова", которые приобретают смысл только во фразе [Tesniere 1959: 86]. Между тем местоимения имеют свое собственное означаемое, причем построенное довольно сложным образом. Его можно представить в виде комбинации дифференциальных признаков, которые отражают разные аспекты функционирования местоименных слов и находятся в сложных соотношениях друг с другом» [Вольф 1975: 4].
Выделение дейктических слов с пространственным семантическим признаком в системе наречий места
Человек, как живой организм, существующий в мире и взаимодействующий с окружающей действительностью, получает некоторый опыт, результатом которого являются концептуализация и членение объективного мира на сущности, неотделимые от языка. Пространство относится к числу категорий, которые не только описываются при помощи языка, а выявляются в нем самом, в его лексике. Язык фиксирует в первую очередь наивную картину мира и отражает прежде всего то, что дано человеку в его чувственном опыте. Информация, которую мы передаем языком, - это информация о проецированном в сознании человека мире либо фрагменте этого мира.
Феноменология восприятия пространства отражается в языке и определенным образом структурируется. Это проявляется на уровне разных психических процессов, связанных с номинацией, категоризацией, запоминанием слов, обозначающих пространство. Для выражения собственно пространственных отношений язык обладает специализированными средствами на разных уровнях языка. В бурятском языке локативными показателями обладают существительные с послелогами, падежные окончания, глаголы положения в пространстве, движения, прилагательные, наречия.
Всякий раз, когда необходимо локализовать предмет впервые, независимо от контекста или ситуации, прибегают к существительному с предлогом (в бурятском языке с послелогом) или падежными окончаниями. Наречие места всегда выступает как вторичное средство обозначения пространства в условиях дейксиса или анафоры [Гак 1998: 80]. Следовательно, местоименные наречия места соотносительны с именем существительным. Ц.Б. Цыдендамбаев пишет по этому поводу: «... Соотносительность местоимений с другими именными частями речи не означает их тождественности этим частям речи: местоимения как бы расположены параллельно прочим именным категориям слов, синонимичны им, но не вливаются в эти категории и довольно часто дают специфические, присущие лишь им отклонения от морфологических и синтаксических черт, которыми наделены соответствующие имена. К тому же своеобразная указательная семантика местоимений превалирует над их предметным ... значением и четко обособляет местоимения от всех остальных имен» [ГБЯ 4.1 1962: 151-152]. Сказанное приложимо ко всем местоименным наречиям места. В бурятском языке к наречиям с превалирующей указательной семантикой относятся эндэ/тэндэ, энээгуур/тэрээгуур, наана/сааиа, иаагуур/саагуур, иишэ/тиишэ, иааша/сааша. Все исследуемые местоименные наречия указывают на близость/дальность предмета по отношению к говорящему, их общность связана с принадлежностью указательных слов к «эгоцентрическим» словам, устанавливающим позицию говорящего в пространстве и фиксирующим центр восприятия, точку зрения.
Выделение группы (слов) проводится исходя из заданного понятия, а не исходя из слов с их реальной семантикой и многозначностью, на основе логико-семантического подхода, а не собственно языкового [Караулов 1976: 63-64]. С позиций логико-семантического критерия, анализируемые единицы объединены архисемой «место в пространстве» или «участок пространства».
Поскольку наречия эидэ и тэидэ рассматриваются в качестве основного средства пространственного дейксиса, особенно широко изучались именно эти бинарные отношения. Различия в паре классических дейктических слов представляются лингвистам в оппозиции элементарных понятий представленности/непредставленности фигуры говорящего в месте, совпадающем с местом текущего момента речи. Эндэ определяет место, где находится говорящий, тэидэ - место, где не находится говорящий. В качестве членов дейктической микросистемы наречия эидэ и тэидэ трактуются также как крайние члены бинарного противопоставления, характеризующие предмет по степени удаленности «ближний» - «дальний» [Вайнрайх 1970: 179-180; Уфимцева 1968; Лайонз 1978: 294-295;]: эидэ -место, близкое к говорящему, тэидэ - место, удаленное от говорящего. В бурятском языке понятийная категория пространственной близости/ дальности репрезентируется не только бинарной оппозицией эндэ/тэндэ, а также оппозициями энээгуур/тэрээгуур («по этому/тому месту, вот здесь/вон там»), паагуур/саагуур («по эту сторону, по этой стороне/по ту сторону, по той стороне»), паана/саана («по эту/ту сторону»). Различие в паре эндэ и энээгуур состоит в том, что эндэ означает сосредоточенность, точечность, энээгуур - несосредоточесность, неточечность. Кроме указателей эндэ и тэндэ, застывших в дательно-местном падеже, остальные наречия представляют собой застывшие формы с формантами инструментального падежа -гуур, -гуур, которые «указывают на место или пространство, где происходит то или иное действие и выражают динамичность» [Дамбаева 1978: 28]. Динамические отношения представляют понятие пространства чем-то простирающимся перед человеком во все стороны, среды, в которой человек может свободно перемещаться сам и свободно перемещать доступные ему объекты.
Особенности семантики статических пространственных отношений
Человек погружен в реальное, данное ему природой пространство. Местонахождение предмета (субъекта) представляет собой статический процесс пространственных отношений. Сема статичности предполагает неизменное по отношению к локусу пространственное расположение предмета, что находит наиболее яркое выражение в отношениях местонахождения. Причем отношения местонахождения отнюдь не означают неподвижность предмета, а охватывают также случаи движения, перемещения предмета в пределах пространства, названного именной группой или наречиями места. В.Г. Гак предупреждает о том, что не следует перемещение смешивать с движением. «Если субъект совершает движения, не выходя за пределы определенного пространства, он занимает в отношении локализации одно и то же место, и данный процесс следует рассматривать как местонахождение» [Гак 1996: 8].
Материалом для анализа в данной главе послужили высказывания, в которых указательные наречия отвечают на вопрос «где?»: эндэ/тэндэ, энээгуур/тэрээгуур, наагуур/саагуур, нааиа/саапа. Общим значением анализируемых единиц является локализация предмета или события в определенном фрагменте пространства.
Отталкиваясь от геометрического представления пространства, можно сказать, что нахождение некоторого объекта Y-a в физическом пространстве S означает, что точка соответствующая Y-y, стоит в рамках той конфигурации, которая образуется точками пространства S. Так, предложение в S есть Y:
(1)Эндэтухэригбайнал да. Тут есть деньги [Ц.Ч.-1: 93] сообщает о нахождении в физическом пространстве S (эндэ «здесь, тут») Y-a, относящегося к классу «денег». Y (деньги) неоднороден с точками пространства (эндэ из контекста означает «за пазухой») и не является составляющим S. Предложение
(2) Аадарай Ъууядэ гансата хуйтэржэ, эндэ тэндэ упан тогтобо. После ливня сразу же похолодало, тут и там появились лужи [Г.Ц.: 120] сообщает, что Y (лужи) однороден с точками пространства (эндэ тэндэ «тут и там») и является элементом множества, образующего пространство. Само восприятие подобных предложений как сообщений о наличии Y-a в S свидетельствует об отнесенности Y-a к тому или иному пространству. Таким образом, признак «наличие объекта» является интегральным признаком исследуемых слов.
Ведущие ученые мира [Вежбицка 1999 и др.], занимающиеся обнаружением главных категорий человеческого бытия и исследованием их роли в организации языковых систем, неизменно включают в список таких категорий либо концепт места, либо концепт пространства, а также концепт предмета. Во всех списках категорий бытия понятие предмета (вещи, объекта, нечто) предшествует понятиям места и пространства. Диахронический подход помогает понять языковое отражение архаического понимания пространства, согласно которому пространство «не предшествует вещам, его заполняющим, а наоборот, конституируется ими. Оно всегда заполнено и всегда вещно; вне вещей оно не существует» [Топоров 2000: 340]. Без объектов внешнее пространство как бы не существует и не поддается описанию. Поэтому наречия эндэ и тэндэ можно считать показателями объектов, поскольку они конституируют пространство говорящего и употребляются в тех случаях, когда пространство определяется через говорящего. По признаку «способность указания на отсутствие/присутствие объекта» показатели «места говорящего» могут описывать и «пустое» и заполненное пространство и представлять означаемое как то, что может быть представленным/непредставленным: Y эидэ/тэндэ байна - Y эпдэ/тэндэ угъ\.
Понятие предмета предшествует понятиям места и пространства, а это позволяет поставить вопрос об иерархии понятий или же последовательности их появления в генезисе сознания. А.Я Гуревич пишет, что «пространство в средние века понималось особым образом - об этом свидетельствует и то, что такого понятия, собственно, и не существовало: spatium имело иной смысл — протяженность, «промежуток», locus же означало место, занимаемое определенным телом, а не абстрактное пространство вообще» [Гуревич 1984: 19]. Таким образом, с исторической точки зрения концепт места первичен и место всегда ассоциируется с предметом.
Исследование представлений о понятии места ведет к изучению базовых, исходных признаков слов и понятий. Одним из признаков прототипического содержания понятия место выступает функция. Функция всякого места помещать в себя что-то, включать в себя что-то обусловливает, что прототип ическое значение слова «место» определяется как «вместилище», т.е. область пространства, могущая быть занятой каким- либо предметом [Селиверстова 1983: 43; Кравченко 1996: 44], или как «контейнер» [Lakoff, Johnson 1980; Langacker 1983; Кубрякова 1999]. Контейнер - определенная разновидность восприятия объектов по их форме, главной особенностью которого является способность служить средой как частью пространства (бытия или функционирования, наличия или перемещения и т.д.) другого объекта. Функция места «служить средой», «включать в себя» объединяет ментальные репрезентации «вместилища» и «контейнера». Более полный ряд базовых признаков понятия место представлен в понятии контейнера, так как туда включается немаловажный признак границы или контура [Ченки 1996: 70].
Динамический тип концептуализации пространства
Жизнь человека протекает в условиях существования материального мира. Окружающие нас разнообразные и многочисленные предметы характеризуются своей пространственной протяженностью, без которой совершенно невозможно представить себе ни один материальный предмет. Восприятие пространства - одно из первых и элементарных проявлений познания мира человеком. Эмпирической основой постижения пространства является движение в нем созерцающего мир человека. Более того, само это пространство бытия осмысляется как путь, проходимый человеком, как преодоление пространственных препятствий в течение жизни, ср. в прямом и переносном смысле: дабаа дабаха - перейти хребет; харгыда орохо -выходить на дорогу; харгыгаа алдаха - сбиться с пути.
Главным каналом поступления информации о мире является зрительное восприятие, поэтому роль наблюдения в познании исключительно велика. Зрительная система обладает дистантными рецепторами и высокой разрешающей способностью [Лупандин, Сурнина 1991: 20]. Поле зрения как потенциальный пространственный предел характеризуется относительным размерным постоянством и является той точкой отсчета, от которой ведется определение любых предметов как сущностей, т.е. существующих или наличествующих вещей. Поле зрения -атрибут физиологии и психологии человеческого сознания - осмысляется как область опредмеченного пространства, неразрывно связанная с самим человеком, как та первичная реальность бытия, от которой человек отталкивается в построении модели мира. Варьирование размеров поля зрения, обусловленное перемещением человека в пространстве, ведет к тому, что фрагменты пространства являются ему последовательно, упорядоченно.
Пространственная упорядоченность объектов строится по принципу ближе/дальше от места нахождения говорящего [Спиридонова 2002; 178].
Термин «пространство» применяется для объектов как в движении, так и в покое, в последнем случае понимается внутреннее движение материи, т.е. изменения, которые происходят в материи. В философском аспекте движение характеризуется как постоянный, непрекращающийся (непрерывный) процесс изменения материи, но оно существует лишь в виде отдельных, качественно отличных друг от друга форм: следовательно, непрерывный поток материи одновременно и прерывен. Единство прерывности и непрерывности движения проявляется даже в относительно его простой форме - механическом движении. Точки пространства, которые последовательно проходит движущееся тело, не только отделены друг от друга (прерывность), но и связаны между собой (непрерывность). Иначе было бы невозможным перемещение тела, изменение им своего местонахождения [Краткий словарь по философии 1979: 62].
А .Д. Шмелев связывает описание способов перемещения с проблематикой начала и конца. Ведь перемещение состоит в том, что в некоторый момент, когда перемещение начинается, объект находится в одном месте («начальной точке»), а в некоторый более поздний момент, когда перемещение заканчивается, - в некотором другом месте («конечной точке»). Иными словами, любое перемещение - это перемещение «откуда-то» «куда-то»: оно образуется переходом из исходного пункта в пространстве в конечный пункт [Шмелев 2002: 181]. «Начало» и «конец» являются конструктами обыденного сознания. Содержание, которое в разных языках связывается со словами с семантикой «начало» и «конец», принадлежит двум когнитивным уровням: уровню языковых значений и уровню концептов - как единиц обыденного сознания, но не уровню понятий - как единиц научного знания. В объективном мире не существует начала и конца: существуют рождение и смерть, возникновение и исчезновение, создание и уничтожение, существуют рассвет и закат, исток и устье, берег и опушка, порог и околица, существуют вход и выход, но не начало и конец. Однако в сознании человека достаточно рано возникла необходимость в концептах «начало» и «конец» - в качестве пары пространственно-временных координат бытия, допускающих количественную оценку. Концепты «начало» и «конец» сформировались в результате широких обобщений и высокого абстрагирования [Мечковская 2002: 109]. Высокую степень сформированности и обобщения имеют концепты «начало» и «конец» в бурятском сознании, сравните фразеологизм юумэн эхитэй закатай, тархитай хултай («сущее имеет начало и конец, голову и ноги»).
Ситуация локализации различает локализацию, которая действует относительно движения: приближение - начало процесса локализации и удаление - окончание процесса локализации. В ситуации приближения указательные наречия эндэ/тэндэ, иишэ(э)/тиишэ(э), нааиш(а)/сааиш(а) представляются конечной точкой, в ситуации удаления наречия эндэкээ/тэндэпээ - начальной точкой. Значения данных указательных наречий представляют такие отношения между движущимся предметом и локусом, при которых локус является начальной/конечной точкой движения. Иными словами, наречия эндэ/тэндэ, эндэкээ/тэндэкээ, иишэ(э)/тиишэ(э), нааша(а)/сааша(а) обозначают фиксированные и неподвижные места пребывания, которые осмысляются как составляющие части процесса перемещения.
