Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Материал и методика 11
Глава 2. Современное состояние морских рыбных промыслов в прикамчатских водах 19
Глава 3. Структура уловов на морских рыбных промыслах в прикамчатских водах 26
3.1. Западно-Беринговоморская зона 27
3.2. Карагинская подзона 49
3.3. Петропавловск-Командорская подзона 62
3.4. Камчатско-Курильская и Западно-Камчатская подзоны 78
Глава 4. Изменения в структуре сообществ морских рыб в прикамчатских водах в условиях интенсивного промыслового воздействия 96
Глава 5. Предложения по организации многовидового рыболовства в прикамчатских водах 145
Заключение 166
Выводы 170
Список литературы 172
- Современное состояние морских рыбных промыслов в прикамчатских водах
- Петропавловск-Командорская подзона
- Камчатско-Курильская и Западно-Камчатская подзоны
- Предложения по организации многовидового рыболовства в прикамчатских водах
Введение к работе
Актуальность темы. Мечта об управляемом рыболовстве так же стара, как и сама история рыбных промыслов. Еще в 1214 г. в Шотландии существовали запреты, регулирующие неводной промысел в водоемах. «Проект общих правил рыболовства в России» впервые был разработан Российским обществом рыболовства и рыбоводства в 1884 г. В последующие годы многие регионы России стали принимать свои правила ведения рыбных промыслов. Практически все русские рыбоохранные правила были собраны в «Уставе сельского хозяйства» 1903-1912 гг. и состояли из 664 статей, содержащих преимущественно запретительные меры регулирования.
Следующим этапом в развитии рационального рыболовства и управления рыбными промыслами в России, вместе со становлением рыбодобывающей отрасли на основе плановой экономики стали работы К.К. Терещенко, Ф.И. Баранова, А.Н. Державина, В.И. Мейснера, Н.Л. Чугунова, и Н.М. Книповича, выполненные в период 1917-1938 гг. В общем виде, основная полемика того времени сводилась к спору между Н.М. Книповичем (и его сторонниками), утверждавшим, что рыболовство должно быть регулируемым и нельзя доводить его до экономического перелова, и Ф.И. Барановым, который утверждал, что рыбный запас и промысел сами себя регулируют и никакими мерами человек не в состоянии остановить промысел, если он дает прибыль (Алексеев и др., 1999).
Эта тема не потеряла свою актуальность и сейчас. Реальный уровень знаний в рыбохозяйственных исследованиях остается очень далеким от того, чтобы управление природными процессами стало осмысленным и действительно осуществимым (Шунтов, 2004). Утверждения Ф.И. Баранова (1971) о том, что «...вся история прежнего регулирования рыболовства показывает, что и исследователи и администраторы занимались исключительно изысканием и запрещением вредных орудий и способов лова...», а также «...большинство традиционных ограничений рыболовства направлено на уменьшение интенсивности лова, но не достигает своей цели. Запрещение какого-либо орудия лова ведет к тому, что рыбаки заменяют его другим,
4 незапрещенным, но лов не прекращается. Установление предельных размеров орудий сопровождается увеличением их количества. Запрещение лова в одном районе компенсируется усилением в другом. Введение запретного периода сопровождается усилением лова в остальное время года» - соответствуют реалиям и нашего времени.
Одной из наиболее важных проблем любого современного промысла является сокращение не используемого и выбрасываемого прилова, который составляет около трети мирового вылова (Орлов, 2004). Работы над проблемой сокращения прилова начаты относительно недавно, тем не менее, она признается мировой экономической, политической и природоохранной проблемой (Lane, Stephenson, 1995; Smith, 1995; Alverson, D.L., Hughes, 1996; Botsford et al., 1997; Alverson, 1999; Hall et al., 2000; Wang, 2004).
Изучению структуры уловов на различных видах промысла к настоящему времени посвящено уже достаточно много работ (Орлов, 1993, 2004а; Wetherall, Yong, 1993; Martosubroto, 1996; Вышегородцев, 1997; Винников, Терентьев, 1998, 1999, 2001; Boucher, 1998; Терентьев, 1999; Weber, 1999; Vianna et al., 2000; Дударев, 2001; Коростелев, 2001, 2002; Барабанщиков, Крупянко, 2002; Ермаков, 2002; Иванов, 2002; El-Mor et al., 2002; Romanov, 2002; Балыкин, 2003; Balykin et al., 2003; Balykin, Terentiev, 2004; Терентьев и др., 2005). В свете этих разработок все чаще возникает вопрос о негативном воздействии выбросов на морские экосистемы, в частности, сокращение видового разнообразия (Perkins, Edwars, 1996; Pascoe, 2000; Ермаков, Карякин, 2003; Коростелев, Мягких, 2003; Золотов, 2003; Ormerod, 2003; Орлов, 2004). Рассматривается также проблема несоответствия официальных статистических данных реальным величинам и составу уловов (Шевелев и др., 1995, 1996; McBride, 1996; Fox, Starr, 1996; Шевелев, Соколов, 1997; Moinet, 2003; Терентьев, Винников, 2004, 2004а; Терентьев, Василец, 2005).
На сегодняшний день обсуждаются несколько основных направлений в решении проблемы сокращения прилова при ведении рыбных промыслов. Одно из наиболее популярных связано с совершенствованием селективности орудий лова, выбором наиболее оптимальных районов, глубин, сезонов и времени промысла, типа судна, продолжительности лова и т. д. (Murawski, Finn, 1988; Wallace, Robinson, 1994; Ames, Weng, 1995; DelPAgnello, 1996; Кочиков, 1997; Мальков, 2000; Мельников и др., 2000; Ehrich, Stransky, 2001; Мягких, 2002; Статкус, 2002; Davis, 2002; Tang et al., 2003; Орлов, 2004, 2004a; Евсиков, 2004; Комличенко и др., 2004;). Другое направление - это решение вопроса об обязательном и максимальном использовании видов прилова путем полной переработки полученного улова непосредственно на промысловых судах, либо на береговых базах (Кочиков, 1997а; Munkner, 2001; Aurrekoetxea, Perera, 2002). Применение математического моделирования является, возможно, самым приоритетным направлением исследований (изучение биологических взаимодействий между видами, разработка и совершенствование метода многовидового виртуально-популяционного анализа (ВПА), развитие подходов к управлению промыслами и др.) (Бабаян, 1981; Sissenwine, Daan, 1989; Brander, Mohn, 1991; Wilson et al., 1991, 1991a; Boom, 1992; Stoker, 1992; Wilson, Alden, 1994; Коржев и др., 1995, 1996; Overholtz et al, 1995; Шлейник и др., 1997; Nowlis, Roberts, 1999; Moinet, 2003). В последние годы появились работы по математическому моделированию величины оптимального многовидового вылова на основе общего допустимого улова (ОДУ) (Абакумов, 2004; Абакумов, Плотицын, 2004; Абакумов и др., 2004). Однако, ввиду крайне сложной организации популяционных систем (внутренне присущим им свойством является стохастичность), такой анализ в рамках «нумерической теории» принципиально осложняется (Stobele, Wacker, 1991). Следует отметить, что исследуемые с помощью многовидового моделирования системы являются открытыми и автоколебательными. Моделирование таких систем не дает и не может дать количественного соответствия реально протекающим процессам, которые сильно идеализированы (Трубецков, 2004). В этой связи возникает вопрос о необходимости промыслового прогнозирования на многовидовой основе, учитывающей жизненные циклы, пути миграций и трофические связи массовых видов рыб (Расе, 1996; Бабаян, 1997). Отдельно разрабатываются биоэкономические модели, решающие задачу максимизации экономической прибыли (Marasco et al., 1991; Enin, 1996; Johnston, Sutinen, 1996). Несмотря на все многообразие подходов к реализации сокращения прилова, ни у кого из исследователей не вызывает сомнений, что решение этой мировой биоэкономической проблемы полностью зависит от изменения стратегии эксплуатации водных биоресурсов.
О необходимости отказа от принятой в нашей стране стратегии промысла, ориентированной на «вал» и перехода к многовидовому промыслу, а в дальнейшем — к управляемому рыбному хозяйству было заявлено еще в 1992 г. (Новиков, 1992; Кочиков, 19976). Однако, никаких серьезных изменений в стратегии российского рыболовства не последовало. Напротив, были приняты ряд нормативов, ставящих рыбодобывающие организации в положение «бегущий по лезвию бритвы». Например, в дополнениях к действующим «Правилам...» (1989) величина изъятия непоименованных в разрешении на промысел объектов была снижена до 2% по массе, что для большинства используемых орудий лова просто нереально.
Сокращение и полная переработка прилова в настоящее время может быть достигнута с помощью специальных мер и технологий (модернизация или запрет определенных орудий лова, установка технологического оборудования полной утилизации и т.п.), внедрение которых делает и без того затратный современный рыбный промысел экономически невыгодным.
Другой путь, наиболее простой и в достаточной степени реалистичный -это включение прилова в выделяемые объемы вылова для каждого промыслового судна или организации. Такой сценарий выделения квот в первую очередь заставляет собственников задуматься о наиболее полкой переработке всего добытого сырья (уже оплаченного им). Кроме того, организации, осуществляющие контроль за ходом промысла (при надлежащей организации наблюдений) получат более достоверную статистику о вылове гидробионтов, что позволит выделять ОДУ по видам в соответствии с структурой уловов на различных видах промысла. Еще одна немаловажная
7 выгода состоит в том, что появится информация о реальном вылове не только основных объектов промысла, но и других составляющих ихтиоцена. Таким образом, станет возможным оценить величину промыслового воздействия в целом для экосистемы определенного района.
Для реализации этих планов необходимо иметь объективную информацию о структуре уловов (Датский, Батанов, 2000; Пальм, Чикилев, 2000), понимать основы функционирования существующей системы управления и регулирования промысла (Евсиков, 2002, 2004), разработать схему распределения ОДУ, учитывающую структуру уловов на морских промыслах и внедрить систему сблокированных квот (по районам и орудиям лова), при которой в разрешении на промысел учитывается весь предполагаемый состав уловов (Каредин, Храпова, 1998; Кочиков, 1998, 2000; Каредин, 2000; Балыкин, Терентьев, 2004, 2004а; Терентьев, Винников, 2004а; Терентьев, Василец, 2005).
Цели и задачи работы. Целью настоящей работы являлось изучение структуры и динамики уловов на основных видах рыбного промысла в камчатских водах по данным информационной системы «Рыболовство» и контрольного лова в прикамчатских водах для разработки многовидовой схемы распределения ОДУ и рационального ведения промысла.
Для этого было необходимо решить следующие задачи:
Охарактеризовать современное морское рыболовство в прикамчатских водах;
Исследовать структуру уловов на морских рыбных промыслах по данным информационной системы «Рыболовство»;
Исследовать структуру уловов на рыбных промыслах по данным контрольного лова, в том числе, выявить ее качественные и количественные изменения по батиметрическим диапазонам, сезонам и годам;
Оценить соответствие официальной промысловой статистики данным контрольного лова;
8 5. Разработать схему распределения ОДУ на основе сблокированных квот, учитывающую структуру уловов на различных видах промысла.
Научная новизна. Установлено, что уловы снюрреводом, донным и ^ разноглубинным тралами, донными сетями и ярусами помимо основных объектов промысла (минтая, северного одноперого терпуга, трески, наваги, камбал и палтусов) содержат также сложно-структурированный по видовому и размерному составу прилов других видов рыб. Структура уловов зависит как от состава эксплуатируемых сообществ рыб определенных районов, так и от селективных свойств применяемых орудий лова. Кроме того, величина и видовой состав прилова зависят от сезона ведения промысла и диапазона облавливаемых глубин.
Впервые количественно обосновано, что промысел морских рыб в прикамчатских водах базируется на применении четырех основных типов орудий лова: разноглубинного и донного тралов, снюрревода и донного яруса. Суммарная доля вылова этими орудиями лова составляет более 99%. При этом выявлено, что к специализированным промыслам в западной части Берингова и восточной части Охотского морей можно отнести только лов разноглубинным тралом, а другие являются многовидовыми. В Карагинской подзоне специализированными являются промыслы разноглубинным тралом и донным ярусом, а в Петропавловск-Командорской подзоне - все, за исключением (А. снюрреводного.
Выявлено, что при многолетних флуктуациях, структура уловов на основных видах промысла в смежные годы в целом остается стабильной. Это позволяет организовать многовидовой промысел на основе информации о структуре уловов при проведении контрольного лова и прогнозов ОДУ морских рыб с 2-годичной заблаговременностью. В связи с этим, впервые предложен подход к определению многовидового ОДУ. Его внедрение может быть достигнуто путем включения прилова в выделяемые квоты для каждого промыслового судна или организации, т.е. распределять ОДУ в виде сблокированных квот.
Практическая значимость. Установленное в данной работе наличие сложно-структурированных уловов на большинстве видов промысла в прикамчатских водах, а также значительное количество неучитываемого и * неиспользуемого прилова наглядно показывает логичность и необходимость введения для освоения водных биологических ресурсов новой системы регулирования промысла на многовидовой основе. Полученные данные позволяют на основании прогноза ОДУ морских рыб с 2-годичной заблаговременностью и мониторинга структуры уловов на различных видах промысла, организовать многовидовой промысел в рассматриваемых районах. Его внедрение может быть достигнуто путем включения прилова в выделяемые объемы вылова для каждого промыслового судна или организации, т.е. распределять ОДУ в виде сблокированных квот.
К достоинствам такой схемы следует отнести тот факт, что эти возможные изменения никак не затронут сам процесс промысла как таковой, однако, позволят легализовать (перерабатывать или, по крайней мере, официально учитывать) весь добытый прилов. Разрешение в виде сблокированной квоты позволило бы собственнику самому решить вопрос о переработке («или возвращения в среду») всего добытого (уже оплаченного им) прилова. Как следствие, - организации, осуществляющие контроль за ведением промысла и мониторинг состояния запасов морских рыб получат более ^ достоверную статистику о вылове гидробионтов, которая используете^ в процессе прогнозирования ОДУ на следующий период. Еще одна немаловажная выгода состоит в том, что появится информация о реальном вылове не только основных объектов промысла, а также и других составляющих промысловых уловов - представителей различных ихтиоценов. Обладая такими данными, можно будет произвести оценку величины ^ промыслового воздействия в целом на экосистему определенного района, поскольку задача моделирования многовидовых систем численными методами в настоящее время далека от своего решения.
Апробация работы. Основные результаты исследований представлялись: на Региональной конференции по актуальным проблемам морской биологии и экологии студентов, аспирантов и молодых ученых (2-3 октября 1998 г., ТИНРО-центр, Владивосток); на Конференции молодых ученых «Биомониторинг и рациональное использование морских и пресноводных гидробионтов» (24-26 мая. 1999 г., ТИНРО-центр, Владивосток); на Первой областной научно-практической конференции «Проблемы охраны и рационального использования биоресурсов Камчатки» (10-12 июня 1999 г., Петропавловск-Камчатский); на Всероссийской конференции молодых ученых «Рыбохозяйственная наука на пути в XXI век» (21-23 мая 2001 г., ТИНРО-центр, Владивосток); на XII международной конференции PICES (Сеул, 2003); на III международном симпозиуме по Охотскому морю (4-6 июня, 2003 г., ТИНРО-центр, Владивосток); на III международной рыбопромышленной выставке «Рыбные ресурсы» (23-26 ноября 2004 г., Москва); на отчетных сессиях дальневосточных рыбохозяйственных научных организаций Ассоциации «НТО ТИНРО» (Владивосток, 2003; Петропавловск-Камчатский, 2004; Южно-Сахалинск, 2005).
Публикации. По теме диссертации опубликовано 14 работ.
Структура работы. Диссертация изложена на 188 страницах машинописного текста, иллюстрирована 42 рисунками, содержит 69 таблиц, состоит из введения, 5 глав, заключения, выводов и указателя цитируемой литературы, который включает 150 работ, в том числе 103 отечественных и 47 иностранных авторов.
Современное состояние морских рыбных промыслов в прикамчатских водах
Регулярные научно-исследовательские работы по изучению сырьевых ресурсов материкового склона и нижней части шельфовой зоны Охотского и Берингова морей, также тихоокеанских вод, прилегающих к полуострову Камчатка, проводятся с начала 1960-х годов.
С середины 1990-х годов ТИНРО-центр совместно с региональными НИИ, занимается изучением прилова на специализированных промыслах. С 1996 г. КамчатНИРО проводит исследования структуры уловов при промысле различными орудиями лова в прикамчатских водах.
Со времени принятия в 1995 г. Федерального Закона «О животном мире», который определил отношения в области охраны и использования объектов животного мира континентального шельфа и исключительной экономической зоны Российской Федерации, проводится мониторинг состояния и долгосрочное прогнозирование запасов не только основных промысловых видов (минтай, сельдь, камбалы, треска, палтусы), но и тех, вылов которых ранее не учитывался (скаты, бычки и т.д.). Создание в это же время глобальной информационной системы «Рыболовство» позволило более точно и оперативно контролировать изъятие установленных величин ОДУ, дислокацию и промысловые мощности судов добывающего флота.
Вместе с тем, в последние годы стало очевидным, что традиционный одновидовой подход к прогнозированию запасов и величин изъятия объектов промысла себя не оправдывает (Борец, 1988; Кузнецов, Кузнецова, 1995; Новиков, 1992; Кочиков 19976, 1998; Каредин, Храпова, 1998; Каредин, 2000; Балыкин, Терентьев, 2004а; Терентьев, Винников, 2004). Многовидовое рыболовство в большей степени отвечает принципам рационального природопользования, поскольку промысловые нагрузки на различные компоненты экосистем распределяются равномерно. Переход к многовидовому промыслу, а в дальнейшем к управляемому рыбному хозяйству невозможен без существенной корректировки действующих «Правил промысла...» (1989).
Согласно каталогу Б.А. Шейко и В.В. Федорова (2000) в указанных районах достоверно зарегистрировано 505 видов и подвидов рыбообразных и рыб. Что касается донных рыб, то их количество варьирует по районам от 90 до 166 видов. Наименьшее видовое разнообразие наблюдается в Анадырском заливе, а максимальное - у Северных Курильских островов (Борец, 1997).
В первую тройку семейств в этих районах всегда входят коттиды, зоарциды и липариды, на долю которых приходится подавляющее большинство видов. Основная часть видов принадлежит к категории "редких" (около 54% всего списка). К категории "обычных" относятся порядка 30% и только около 16% к категории "промысловых" (включая в это число объекты сколько-нибудь существенного любительского лова). При этом, разделение их на промысловые и непромысловые весьма условно. Реальными объектами крупномасштабного рыболовства можно считать лишь менее 5% полного списочного состава ихтиофауны из семейств Clupeidae, Salmonidae, Osmeridae, Gadidae, Sebastidae, Hexagrammidae, Pleuronectidae и некоторых других (Парин, 2004).
Промысел морских ресурсов в водах, омывающих полуостров Камчатка, проводится в следующих рыбопромысловых районах: Западно-Беринговоморской зоне (61.01), Карагинской (61.02.1), Петропавловск-Командорской (61.02.2), Камчатско-Курильской (61.05.4) и Западно-Камчатской (61.05.2) подзонах. Рассмотрим качественный и количественный состав уловов по данным официальной статистики (ИСР) и по материалам контрольного лова в каждом из этих районов.
Западно-Беринговоморская рыбопромысловая зона расположена в северо-западной части Берингова моря и включает в себя Корякский шельф со свалом глубин и Анадырский залив. О важности этого района для промысла свидетельствует тот факт, что в 2001-2003 гг. вылов здесь составлял 43,1-49,3% от общего изъятия морских рыб в прикамчатских водах (табл. 3.1.1).
Базовым объектом лова в этом районе является минтай Theragra chalcogramma, добываемый преимущественно разноглубинными тралами. По сравнению с 80-и годами прошлого века в 1990-х гг. в северо-западной части Берингова моря многократно снизилась численность трески Gadus macrocephalus и некоторых других видов, что привело к изменению структуры донных сообществ от моно- к полидоминантному типу (Борец и др., 2001; Глебов и др., 2003).
Несмотря на это, в настоящее время значительную часть уловов по-прежнему составляет треска, промысел которой осуществляется преимущественно снюрреводом и донным ярусом. Объемы вылова других видов не так высоки, однако прилов является неотъемлемой частью уловов всеми без исключения орудиями лова, применяемыми в этом районе (табл. 3.1.2). Эти данные наглядно иллюстрируют многовидовой характер существующих промыслов морских рыб.
По данным информационной системы «Рыболовство» в 2001-2003 гг. в уловах разноглубинным тралом абсолютно доминировал минтай - 98,0%. В уловах донным тралом доля этого вида была 66,9%. Значительную часть уловов составляли треска и камбалы - 15,6 и 9,3%, соответственно. В уловах снюрреводом доминировала треска — 57,7%. Однако, доля минтая была также высока - 31,8%. Другими видами, внесшими заметный вклад в общую массу уловов, являлись камбалы, рогатковые или бычки Cottidae и навага Eleginus gracilis (4,1, 3,3 и 2,5%, соответственно). В уловах донного яруса преобладала треска (69,2%), палтусы (11,2%) и макрурусы или долгохвосты Macrouridae (11,1%). Хотя промысел донными сетями в 2004 г. в этом районе не проводился, в уловах предыдущих лет абсолютно доминировали палтусы — 98,3% (см. табл. 3.1.2).
Петропавловск-Командорская подзона
Весомая часть уловов этим орудием лова приходилась натреску - 13,2%. На снюрреводном промысле основу уловов составляли и камбалы, треска и навага (32,4, 24,2 и 22,2%, соответственно). В уловах донного яруса преобладала треска - 78,9%. Значительная их часть состояла также из макрурусов и палтусов (8,7 и 7,8%, соответственно). Исходя из этого, можно охарактеризовать промысел разноглубинным тралом, и, в меньшей степени, донный ярусный лов в этом районе как специализированный. Донный траловый и снюрреводный промысел являются многовидовыми.
Таким образом, при анализе материалов контрольного лова в Карагинской подзоне установлено, что прилов минтая при промысле сельди разноглубинным тралом превышает приведенный в официальной статистике уровень почти в 2 раза и составляет 21,0%. Доля мойвы составляет около 2,0%. Прилов прочих видов не превышает 0,1%. Наиболее многовидовой характер в этой подзоне имеют уловы снюрреводом и донным тралом. Максимально возможный прилов по данным информационной системы "Рыболовство" и контрольного лова мог быть получен на снюрреводном промысле при выборе в качестве "основного" объекта промысла трески -208,6 и 141,5 т, соответственно. Как и в предыдущем районе промысел донным тралом здесь был ориентирован на изъятие минтая, что подтверждают и результаты контрольного лова.
Этот рыбопромысловый район включает в себя три залива - Авачинский, Кроноцкий и Камчатский а также участок юго-восточнойКамчатки от м. Поворотный до м. Лопатка. С севера в районе мыса Африка он примыкает к подзоне 61.02.1 Карагинская, а на юге (мыс Лопатка) граничит с подзонами
По объемам добычи рыб среди рыбопромысловых районов прикамчатских вод Петропавловск-Командорская подзона находится на последнем месте и по этому параметру близка к подзоне Карагинская (см. табл. 3.1.1). Однако, морские биоресурсы этого района играют важную роль в экономическом развитии г. Петропавловска-Камчатского, поскольку основная база добывающего флота, береговые перерабатывающие предприятия областного центра расположены в непосредственной близости к районам промысла в Петропавловск-Командорской подзоне. Здесь развит круглогодичный промысел донными орудиями лова среднетоннажными судами, а в летний период - маломерным («москитным») флотом.
По данным информационной системы «Рыболовство» в 2001-2003 гг. 41,2% морских рыб в подзоне было выловлено на снюрреводном промысле. В уловах этим орудием лова преобладали камбалы и минтай - 33,3 и 33,2%, соответственно. Промысел донным тралом (26,5% общего вылова морских рыб) в последние годы был ориентирован на лов северного одноперого терпуга, доля которого в уловах составляла 83,8%. Разноглубинным тралом добывался преимущественно минтай - 89,2%. Уловы донного яруса на 95,0% состояли из трески. К прочим орудиям лова, эпизодически используемым в этом рыбопромысловом районе, относятся кошельковые и другие невода (табл. 3.3.1).
Практически все виды лова в Петропавловск-Командорской подзоне, в той или иной степени, являются многовидовыми. В уловах снюрреводом и донным тралом по данным официальной статистики присутствуют 14 и 12, разноглубинным тралом - 14, донным ярусом - 8 видов морских рыб (или групп близкородственных видов) из 14, показанных в таблице 3.3.1. Прежде чем перейти к рассмотрению структуры уловов на донных промыслах следует отметить, что по данным контрольного лова при промысле разноглубинным тралом в этом районе прилов прочих видов составляет лишь 0,1%. По данным контрольного лова в уловах снюрревода на глубинах 10-100 м в 1978 г. преобладали камбаловые (63,1%), преимущественно желтоперая и четырехбугорчатая камбалы - 31,8 и 24,4%, соответственно. Доля минтая составляла 29,0, трески - 2,7, наваги - 5,2%. В 1983 г. вклад желтоперой камбалы уменьшился до 10,2, а четырехбугорчатой - до 10,1%. Минтай составлял 42,0% уловов. Доля трески и наваги возросла до 9,9 и 7,0% уловов, соответственно. В 1997 г. среди камбаловых доминировала уже двухлинейная камбала - 20,2%. Величина уловов четырехбугорчатой камбалы осталась практически неизменной (10,7%), а желтоперой снизилась до 5,4%. Вместе с тем, возросла доля палтусовидной камбалы и рогатковых — до 8,2 и 13,1%. Минтай и треска по-прежнему составляли значительную часть уловов, а навага отсутствовала. В 1999 г. структура уловов оставалась сравнимой с 1997 г. В 2001-2002 гг. значительных изменений в качественном и количественном составе уловов не наблюдалось. Исключением являлось резкое (до 35,2%) увеличение доли двухлинейной камбалы в 2001 г., за которым в 2002 г. последовал не менее резкий спад до 8,3%. Кроме этого, в 2002 г. значительно увеличилась доля минтая - до 51,4% (табл. 3.3.2). В рассматриваемый период на глубинах 101-200 м в уловах снюрревода доминировал минтай - от 55,1 до 69,8%. Вслед за увеличением доли трески в 1983 г. до 38,0%, последовало ее уменьшение до 1,3 и 0,1% в 1999 и 2001 гг. Доля камбаловых после 1978 г. (28,2%) снизилась до 6,8% в 1983 г. после чего последовал плавный рост, и в 2002 г. вклад этого семейства составлял 13,3%. Среди камбаловых в последние годы преобладали палтусовидная и двухлинейная камбалы (см. табл. 3.3.2). В уловах донного трала на глубинах 101-200 м в 1993 и 1996 гг. преобладал минтай. Его вклад в общую массу уловов варьировал от 44,2 до 86,3%. Доля трески в этот период изменялась от 3,6 до 17,8, камбаловых - от 5,5 до 15,6%). Среди представителей последних доминировала двухлинейная камбала. В 2001 г. доля минтая в уловах была по-прежнему высока - 47,9%, трески уменьшилась до 7,4%).
Камчатско-Курильская и Западно-Камчатская подзоны
Обобщая все вышеизложенное можно отметить, что по данным ИСР и контрольного лова в 2001-2003 гг. промысел разноглубинным тралом в восточной части Охотского моря характеризуется как специализированный и направленный на изъятие минтая, а остальные промыслы являются многовидовыми.
Контрольный лов донным тралом осуществлялся в восточной части Охотского моря преимущественно на материковом склоне. Основу его уловов составляли палтусы (67,2%) и минтай (10,7%). Прилов прочих видов не превышал 11,1%, а основная его часть приходилась на семейство морских слизней. Структура уловов по данным контрольного лова на этом виде промысла значительно отличается от официальных данных. В результате, возможный вылов на 100 т «основного» объекта промысла при донном траловом лове по данным официальной статистики составил 380,8 т, из которых 226,4 т пришлись на минтай, что свидетельствует о реальной специализации этого вида промысла в районе.
Основу уловов снюрреводом по данным контрольного лова составляли камбалы и минтай. Их доля в уловах была практически равной. В целом, структура уловов снюрреводом соответствует данным, приведенным в информационной системе «Рыболовство».
До конца 1980-х годов донный ярусный промысел в восточной части Охотского моря был ориентирован преимущественно на добычу трески на глубинах 100-400 м и проводился практически круглогодично. Наибольшее количество судов вели промысел в весенне-летний период. В это время уловы донным ярусом складывались преимущественно из трески, рогатковых и камбаловых (61,9, 21,7 и 9,4%). С начала 1990-х годов ситуация в корне изменилась. Ярусоловы стали добывать треску на преднерестовых и нерестовых скоплениях (январь-март) на глубинах 100-300 м, а с середины 1990-х гг. в это же время проводился и лов черного палтуса в верхней части материкового склона на глубинах 200-600 м. В первом диапазоне глубин в уловах доминирует треска - 80,2%, во втором - палтусы (87,5%). При сравнении данных контрольного лова с официальными, можно отметить, что последние не отражают специфику двух видов современного донного ярусного промысла у западного побережья Камчатки.
Результаты контрольного лова донными сетями в восточной части Охотского моря в конце 1990-х - начале 2000-х годов свидетельствуют о том, что промысел донными сетями ориентирован на изъятие черного палтуса. Общая доля палтусов в уловах составляет 87,6%. При выборе оптимального диапазона глубин и сезона промысла этот вид лова имеет определенные преимущества перед донным траловым и имеет право на существование. Таким образом, применение донных ставных сетей на промысле в этом районе на наш взгляд представляется не менее экологичным, чем промысел черного палтуса донным тралом.
Подводя краткий итог этой части исследования, можно сделать следующие выводы: данные информационной системы «Рыболовство» свидетельствуют о том, что морской рыбный промысел в прикамчатских водах основан на применении четырех орудий лова — разноглубинного и донного тралов, снюрревода и донного яруса. Суммарная доля вылова этими орудиями лова во всех районах составляет более 99%. Ограниченный лов донными сетями постоянно ведется в восточной части Охотского моря и эпизодически в Западно-Беринговоморской подзоне.
Как официальные, так и полученные в ходе проведения контрольного лова данные свидетельствуют о многовидовом характере донных видов промысла во всех рассматриваемых районах (за крайне редким исключением) и только промысел разноглубинным тралом является специализированным.
При анализе данных контрольного лова на основных видах промысла в прикамчатских водах, а также на промысле донными ставными сетями, помимо батиметрических и сезонных флуктуации, наблюдается и межгодовая динамика качественного и количественного состава уловов.
Причины и тенденции таких изменений мы и рассмотрим в следующей части работы.
Исторический максимум вылова морских биологических ресурсов в российских Дальневосточных водах был зарегистрирован в 1988 г. (5 млн. т). Обращает на себя внимание, что при такой значительной величине антропогенного воздействия практически не было допущено случаев подрыва запасов промысловых животных в отличие от 1950-1960-х гг., когда главной причиной снижения запасов, очевидно, являлся перепромысел. Это стало возможным после введения в 1977 г. экономической зоны и регулирования интенсивности рыболовства путем квотирования уловов. Не подтвердились и представления о необратимой перестройке донной ихтиофауны под влиянием промысла. В условиях регулирования рыболовства структура ихтиоценов в целом осталась неизменной. К середине 1990-х гг. вылов в российских водах сократился до 3,0-3,2 млн. т, преимущественно в связи со снижением численности минтая и прекращением подходов в российскую акваторию сардины иваси Sardinops melanostictus (Шунтов и др., 1997; Шунтов, 1999).
Результаты экосистемных исследований в период 1980-х - начала 2000-х гг. показали, что изменчивость климатоокеанологических условий, в том числе температурного режима оказывает существенное влияние на биологическую продуктивность вод. Это отражается на успешности воспроизводства рыб и изменении уровня их запасов. Было выяснено, что масштабное увеличение численности вида (популяции) происходит в пределах одной природной циклики. В структурных изменениях сообществ и количественных флуктуациях видов внутри ихтиоценов установлены долгопериодные (40-60, 20-22 и 10-12-летние) и более короткие (2, 5-6-летние) циклы (Шунтов и др., 1997; Каредин, 2000; Великанов, 2002).
Предложения по организации многовидового рыболовства в прикамчатских водах
В отличие от вышеперечисленных видов, палтусы, морские окуни и скаты не являются объектами специального лова, а изымаются попутно при ярусном промысле трески, траловом - макруруса и т.д. В целом, в Западно-Беринговоморской зоне в 1999-2004 гг. уловы палтусов оставались стабильными и изменялись от 1,80 до 3,00 тыс. т. Вылов морских окуней в 2003-2004 гг. снизился до минимума в 0,04-0,05 тыс. т, а скатов, после максимума 2001 г. и снижения 2002-2003 гг., в 2004 составлял 0,56 тыс. т.
Подобная тенденция с выловом палтусов и морских окуней наблюдается и в Карагинской подзоне, а уловы скатов здесь после максимума в 2001 г. стабилизировались на уровне 0,01 тыс. т (см. рис. 4.1-4.2). Неправдоподобно низкий уровень изъятия скатов мы целиком относим за счет незначительной цены и непопулярности среди большинства рыбопромышленных предприятий продукции переработки ромбовых скатов (как следствие трудностей в реализации). Известно также, что прилов зачастую просто не указывается в промысловой отчётности. В целом, (даже не принимая во внимание традиционный недоучет этих групп видов при проведении стандартных траловых съемок) учитывая особенности биологии видов, уровень эксплуатации палтусов, морских окуней и скатов соответствует известным величинам запаса (Гаврилов, Глебов, 2002; Глебов и др., 2003).
В период с 1999-2004 гг. в рассматриваемом районе значительно выросла добыча макрурусов. На наш взгляд (ввиду низкой коммерческой стоимости продукции как на внутреннем, так и на внешнем рынках), под предлогом специализированного лова этой группы видов идет промысел (достаточно успешный, судя по динамике вылова) палтусов (черного и белокорого), а также минтая. Максимум вылова в двух рыбопромысловых подзонах пришелся на 2004 г. Величина вылова свидетельствует о несоответствии уровня эксплуатации учтенной биомассе (в случае с Карагинской подзоной вылов практически равен биомассе). Следует отметить, что реальная величина запаса макрурусов может быть значительно выше и определена после выполнения масштабной съемки на материковом склоне. Но даже исходя из результатов промысла, видно, что биомасса превышает известную величину (Гаврилов, Глебов, 2002; Глебов и др., 2003). Последними из промысловых рыб, динамику добычи которых нам хотелось бы рассмотреть, являются бычки Cottidae. При всей их многочисленности, они не служат объектом специализированного лова (Токранов, 1986), видимо, из-за ограниченности спроса. С другой стороны, известны факты, когда сверхлимитные уловы разрешенных или не поименованных в рыболовном билете видов указываются в отчётности как бычки. В 1990-2000-х гг. у этой систематической группы в Беринговом море наблюдается увеличение численности, однако, динамика вылова 1999-2004-гг. свидетельствует о его снижении. Величина уловов бычков снизилась в Западно-Беринговоморской зоне с 3,31 до 0,36, а в Карагинской подзоне - с 2,85 до 0,94 тыс. т. Если в первом районе минимум вылова (0,10 тыс. т) пришелся на 2002 г. и подобную тенденцию можно объяснить введением аукционов по продажи морских биологических ресурсов, то в южной части района наблюдалось стабильное уменьшение величины уловов, что может косвенно свидетельствовать о снижении запаса рогатковых. В целом, промышленная эксплуатация этой группы видов в Беринговом море в последние годы находится намного ниже оптимального уровня.
Безусловно, что, рассматривая уровень эксплуатации видов и групп видов исходя из данных информационной системы «Рыболовство», необходимо помнить о масштабах браконьерства на всех без исключения видах промысла (в это понятие мы включаем и неучитываемые выбросы по видовому и размерному признаку), однако в некоторых случаях картина динамики вылова объектов свидетельствует скорее об ошибках в прогнозировании ОДУ (навага Карагинской подзоны), либо о недоучете и методических погрешностях при проведении донных траловых съемок (макрурусы и бычки).
Резюмируя данные по промыслу донных рыб в 1999-2004 гг., можно сделать вывод, что уловы практически всех донных рыб (исключая навагу) в западной части Берингова моря в последние 6 лет остаются достаточно высокими и стабильными.
Как уже отмечалось ранее, результаты учетных траловых съемок свидетельствуют, что с 1980-х гг. по настоящее время структура донных ихтиоценов в западной части Берингова моря не оставалась постоянной. Это связано преимущественно с многолетними изменениями величины запаса отдельных видов под влиянием климатических факторов.
Вместе с тем, анализ структуры уловов на различных видах промыслов в последнее шестилетие свидетельствует о том, что в этом временном промежутке изменений в качественной структуре не наблюдалось, а количественная - изменялась достаточно последовательно.
Так, в 1999-2004 гг. в уловах разноглубинным тралом в Западно-Беринговоморской зоне традиционно преобладал минтай - от 93 (2000 г.) до 98% (2001-2004 гг.). Вклад других видов (сельдь треска, камбалы, палтусы и прочие) значительно не изменялся. Увеличение (до максимума) прилова при промысле минтая разноглубинным тралом было зафиксировано в 1999-2000 гг., после чего его доля стабилизировалась (рис. 4.3).
В Карагинской подзоне максимум прилова при промысле сельди и минтая разноглубинным тралом наблюдался в 2000 г. Затем последовало снижение и в 2004 г. эта величина достигла минимального значения (например, в уловах 2003-2004 гг. отсутствует навага и бычки, а доля камбал, трески и прочих видов самая низкая за весь период). Вклад минтая в уловах был максимален в 1999 (24%) и 2004 (25%) гг., а в остальное время изменялся от 10 до 15% (рис. 4.4).
