Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Записки британцев о путешествиях в Россию первой половины XIX в. как исторический источник 32
1.1. «Путешествие» как особый жанр 34
1.1.1. Понятие и содержание 34
1.1.2. Эволюция 35
1.1.3. Проблемы интерпретации
1.2. Британские травелоги: традиции и специфика 56
1.3. «Что нужно Лондону, то рано для Москвы .»: иностранные книги в российском обществе 76
Глава II. Маркиз Лондондерри и его сочинение о путешествии в Российскую империю 93
2.1. Биографические сведения 93
2.2. Описание путешествия
2.2.1. Мотивы. Цели 102
2.2.2. Маршрут. Спутники 113
2.3. Источники сведений маркиза 120
2.3.1. Письменные источники 122
2.3.2. Круг общения. Устные источники 153
2.4. Публикации о поездке 170
Глава III. Власть и высшее общество в описании маркиза Лондондерри 185
3.1. Российский император Николай I 194
3.1.1. Военный 194
3.1.2. Политический деятель 207
3.1.3. Личные качества 216
3.2. Светская жизнь российских столиц 225
3.2.1. «Настоящий большой свет»: приемы в домах российских аристократов как элемент системы репрезентации монархии 225
3.2.2. Балы в Петербурге 233
3.2.3. Высшее общество Москвы 242
3.2.4. Тезоименитство. Рождество. Крещение 246
3.2.5. Увлечения и развлечения российской аристократии 259
Заключение 271
Список использованных источников и литературы 314
Источники 314
- Проблемы интерпретации
- Маршрут. Спутники
- Личные качества
- Увлечения и развлечения российской аристократии
Введение к работе
Актуальность исследования. Изучение исторического образа нашей страны тесно связано с осмыслением места и роли новой России в современном мироустройстве. Очевидно, что на формирование этого образа существенно влияли иностранные (преимущественно западноевропейские) путешественники, посетившие Россию и оставившие о ней свои воспоминания. Такие сочинения иноземцев позволяют посмотреть на складывание представлений об империи с точки зрения участников этого процесса, выделить актуальные для современников эпохи проблемы и смыслы. Применительно к первой половине XIX в. специалисты часто недооценивают значение текстов иностранного происхождения: располагая многочисленными дневниками, письмами, записками, мемуарами осветивших это время российских подданных, они оставляют на далекой периферии исследовательского внимания (не изданные в русском переводе) зарубежные нарративные источники. Между тем внешний образ имперской России, не связанный цензурой, традициями, стереотипами, способен высветить важные черты ее политической и общественной жизни, культуры, которые остаются вне поля зрения соотечественников.
Труд британского аристократа Ч. Стюарта, третьего маркиза Лондондерри «Воспоминания о путешествии на север Европы в 1836-1837 гг.» («Recollections of a Tour in the North of Europe in 1836-1837». London, 1838) не переведен на русский язык и мало известен российским исследователям. Текст «Воспоминаний» интересен в частности тем, что позиция автора далеко отстоит от набиравших в то время силу и достигших апогея к концу 1840-х годов русофобских настроений (один из ярких примеров такой «антирусской» литературы — широко известная не только среди специалистов книга французского маркиза А. де Кюстина «Россия в 1839 году»). Кроме того, совершенное в 1836-1837 гг. путешествие в Россию является case study для изучения вопроса о том, как принимали в России высокопоставленных иностранцев, каким образом монархия репрезентировала себя европейским гостям, как сами иностранцы воспринимали оказываемое им внимание.
Объектом изучения являются поездка маркиза Лондондерри в Россию и его труд «Воспоминания о путешествии на север Европы в 1836-1837 гг.».
Предмет исследования — восприятие иностранным наблюдателем российского высшего общества и власти в николаевскую эпоху, а именно отражение в сочинении маркиза Лондондерри полученных им сведений об императоре и об аристократическом круге Петербурга и Москвы в 1830-х годах.
Case study (англ.) - анализ, изучение конкретного случая.
Цель исследования — изучить происхождение и содержание «Воспоминаний», а также определить значение этого труда в контексте политических, литературных и личных обстоятельств, которые могли оказать влияние на его автора.
Для достижения названной цели потребовалось решить несколько взаимосвязанных задач:
раскрыть специфику и своеобразие жанра «путешествия» и выявить его особенности, важные для интерпретации таких текстов;
изучить обстоятельства пребывания маркиза Лондондерри в России;
3) определить факторы, влиявшие на восприятие иностранцем чужой
страны, и установить письменные и устные источники информации маркиза
(круг общения в России);
исследовать происхождение книги британца о поездке и ее распространение в нашей стране;
подвергнуть анализу сведения Лондондерри о жизни светского общества российских столиц, об императоре Николае Павловиче;
сопоставить логику повествования и данные, сообщаемые в труде Лондондерри и в записках о путешествиях в Россию других британцев первой половины XIX в., и выделить общие и особенные черты, характеризующие поездку маркиза и его книгу.
Методология исследования. В основу диссертации положены традиционные методы исторического исследования и источниковедения: историко-сравнительный метод, приемы внутренней и внешней критики источников, методы архивной эвристики. Принята точка зрения Ю.М. Лотмана о том, что понятие «достоверность» является относительным: «При наличии методов дешифровки заведомая фальшивка может быть источником ценных сведений, при отсутствии их самый достоверный документ может сделаться источником заблуждений» . Исследователь не должен ограничиваться проверкой сообщаемой в источнике информации. Обстоятельства его написания и издания, политический и культурный контекст эпохи позволяют изучить мотивы и цели автора, а также то, как принимали его труд в обществе. Эти сведения могут быть даже более значимы для историка, чем сообщаемые автором факты. Объяснение природы возможных фальсификаций, случайных или намеренных неточностей тоже стоит в ряду исследовательских задач.
Важный метод, используемый в настоящем исследовании для реконструкции смысла источников личного происхождения, — эпистемологический анализ. Одним из его инструментов является «насыщенное описание» («thick description»), предполагающее, по К. Гирцу, такое изложение событий, случаев, ситуаций, которое позволяет
Лотман Ю.М. К проблеме работы с недостоверными источниками // Лотман Ю.М. Пушкин: Биография писателя. Статьи и заметки: 1960-1990. «Евгений Онегин»: Комментарий. СПб., 1998. С. 325.
реконструировать значения и оттенки смысла, вложенные самими их участниками в слова и поступки. Отсюда следует необходимость обращаться к широкому социокультурному, литературному и политическому контексту эпохи; «помещение людей в контекст их собственных банальностей
рассеивает туман таинственности» .
Хронологические рамки исследования. Временные рамки путешествия и издания маркизом Лондондерри труда о нем ограничены 1836-1838 годами. Однако диссертационное исследование хронологически охватывает всю первую половину XIX в., что обусловлено несколькими причинами:
1) Литературные традиции и тенденции не возникают и не умирают
мгновенно. Книга Лондондерри написана в жанре «путешествия», который
активно развивался и был необычайно популярен в конце XVIII — первой
половине XIX в. Для определения специфики этого жанра, необходимо
рассмотреть его эволюцию, обратив особое внимание на традиции написания
«путешествий» в первой половине XIX в. — времени, когда творил маркиз.
Выявление аллюзий и интертекстуальных связей в сочинении Лондондерри стало одной из важных задач работы. В этом случае изучение литературного и политического контекста эпохи становится приоритетным направлением исследования.
«Воспоминания» вышли в свет в 1838 г. Для понимания, как сочинение оказалось в России, необходимо иметь представление о системе распространения иностранных книг в империи и их цензурировании, что в свою очередь предполагает необходимость изучить процедуры рассмотрения российскими цензорами во второй четверти XIX в. таких изданий, и уже — записок западноевропейцев о путешествиях.
Степень изученности проблемы. Изучение российско-британских связей на материалах «Россики», то есть сочинений иностранцев о России, началось с 1820-х годов. Тогда внимание исследователей привлекали преимущественно записки иностранцев XVI-XVII веков. В 1860-х годах на русский язык были переведены работы немецких авторов-«антикваров», которые собирали сведения обо всех путешественниках в Россию с древнейших времен до Нового времени . Первые попытки критического подхода к информации в книгах иностранных гостей связаны с именами В.О. Ключевского и СМ. Середонина , стремившихся представить читателям
Гирц К. «Насыщенное описание»: В поисках интерпретативной теории культуры // Гирц К. Интерпретация культур. М, 2004. С. 22.
Аделунг Ф.П. Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 года и их сочинений / Пер. с нем. А. Клеванова. М., 1864; [Кюльб Ф.Г.] Жизнеописания древних, средневековых и нового времени путешественников, посещавших Россию или говоривших о ней и других соседственных с нею странах / Пер. с нем. А.Н. Шемякина. М, 1865.
Ключевский В.О. Сказания иностранцев о Московском государстве. М., 1991 (впервые книга вышла в 1886 г.); Середотт СМ. Сочинение Джильса Флетчера «Of the Russe Common Wealth» как исторический источник. СПб., 1891.
целостную картину того, как иностранцы воспринимали Россию. Главной целью исследований было проверить достоверность сведений путешественников, «уличить» авторов записок в намеренном или случайном искажении реальных событий, фактов. Традиция изучения сочинений иностранцев о России с точки зрения правдивости и достоверности оставленных ими сведений продолжена позднейшими историками: М.П. Алексеев , Ю.Н. Беспятых , Э.Г. Кросс собрали богатейший материал о посещениях британцами России в XVIII-XIX веках и тщательно разобрали его с критических позиций.
В 1970-х годах появился и быстро обрел последователей новый подход к изучению записок иностранцев о России. Внимание исследователей с рассмотрения конкретных сведений, сообщаемых путешественниками, и проверки их достоверности, переключилось на изучение сложного механизма восприятия «чужой» культуры, ее сопоставление со «своей» и формирование особого образа посещаемой страны. Ю.М. Лотман одним из первых обратил внимание на специфику восприятия «чужой» культуры . Н.А. Ерофеев посвятил свое исследование изучению образа русских у англичан: он исследовал те характеристики и стереотипы, которые в сознании россиян неизменно связывались с жителями Туманного Альбиона .
В последние два десятилетия тема взаимовосприятия разных народов и культур, в частности русской и британской, продолжает активно разрабатываться. И.В. Карапуба изучает восприятие России англичанами в XVIII — начале XIX в. . Основываясь на записках иностранцев, она реконструирует сложившиеся в Великобритании представления о России, пытается найти их истоки. Исследования А.Н. Зашихина и А.В. Павловской посвящены той же тематике, но объектом рассмотрения в них является
Алексеев М.П. 1) Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей: XIII-XVIIbb.: Введение, тексты и комментарий. Иркутск, 1941; 2) Английский язык в России и русский язык в Англии //Ученые записки ЛГУ. Сер. филол. наук. 1944. Вып. 9. № 72. С. 77-137; 3) Русско-английские литературные связи: XVIII - первая половина XIX века. М, 1982 (Литературное наследство; Т. 91).
Беспятых Ю.Н. 1) Петербург Петра І в иностранных описаниях: Введение. Тексты. Комментарии. Л., 1991;
Петербург Анны Иоанновны в иностранных описаниях: Введение. Тексты. Комментарии. СПб., 1997;
Иностранные источники по истории России первой четверти XVIII в. СПб., 1998.
Кросс Э.Г. 1) Русское посольство в Лондоне и знакомство англичан с русской литературой в начале XIX века // Сравнительное изучение литератур: Сб. статей к 80-летию академика М.П. Алексеева. Л., 1976. С. 99-107; 2) У Темзских берегов: Россияне в Британии в XVIII веке. СПб., 1996 (на языке оригинала книга вышла в Ньютонвилле в 1980 г.); 3) Книги о России с иллюстрациями: Со времен Крымской войны возвращаясь к началу XIX в. // Незабываемая Россия: Русские и Россия глазами британцев XVII-XIX веков. М, 1997. С. 116-128; 4) Британцы в Петербурге: XVIII век / Пер с англ. Н.Г. и Ю.Н. Беспятых. СПб., 2005. (на языке оригинала книга вышла в Кембридже в 1997 г.).
Лотман Ю.М. К вопросу об источниковедческом значении высказываний иностранцев о России // Сравнительное изучение литератур: Сб. статей к 80-летию ак. М.П. Алексеева. Л., 1986. С. 125-132.
Ерофеев НА. Туманный Альбион: Англия и англичане глазами русских: 1825-1853. М., 1982.
Карацуба И.В. 1) Некоторые источниковедческие аспекты изучения записок английских путешественников по России: Стереотипы их восприятия и оценок российской действительности // История СССР. 1985. №4. С. 166-172; 2) Россия последней трети XVIII - начала XIX в. в восприятии английских современников. Автореферат дисс. ... к.и.н. М., 1986; 3) Проблема русского национального характера в записках английских путешественников XVI - начала XIX вв. // Россия и Запад: Диалог культур: Тезисы конф. 28-30 ноября 1994 г. М., 1995. С. 73-75; 4) Футурология британской «Россики»: XVI - начала XIX в. // Россия и Запад: Диалог культур: Материалы второй международной конференции. 28-30 ноября 1995 г. М., 1996. С. 477-484.
пореформенная Россия. А.А. Орлов изучает англо-русские отношения второй половины XVIII — первой половины XIX в., обращая особое внимание на эпоху наполеоновских войн . Внимание исследователя привлекает не только дипломатическая и политическая история, но и судьбы отдельных людей и их роль в развитии двусторонних отношений России и Британии. Исследование В.П. Шестакова посвящено английскому национальному характеру и его восприятию в России; в фокусе внимания автора находятся история взаимодействия двух культур и процесс формирования этнических образов .
Среди многочисленных трудов, посвященных изучению внешнего образа России , следует отметить работы В.А. Мильчиной, исследовательские интересы которой относятся к области русско-французских отношений 1820-1840-х годах. Интересен сам подход историка к выбору источников исследования и к работе с ними. В предисловии к монографии «Россия и Франция: Дипломаты. Литераторы. Шпионы», состоящей из отдельных статей, в которых автор исследует «идеологическую повседневность» (политические слухи и мифы, дипломатические интриги, газетную полемику), В.А. Мильчина пишет, что она занимается «ежедневной рутиной» не как «коллекцией курьезов», а рассматривает ее как питательную среду, «в которой рождаются и существуют политические мифы и литературные институции» . Исследовательница смотрит на жизнь русских глазами иностранцев не «с птичьего полета»; тщательно изучая разрозненные эпизоды повседневности (имеется в виду повседневность политической, дипломатической, культурной жизни), она пытается «приблизиться к
~ 17 тт
ушедшей эпохе с одной какой-то стороны» . На практике такой подход дает превосходные результаты. Яркий пример этому — составленные В.А. Мильчиной и А.Л. Осповатом комментарии и примечания к книге А. де Кюстина «Россия в 1839 г.», которые, по сути, являют собой самостоятельное исследование .
Зашихин А.П. «Глядя из Лондона»: Россия в общественной мысли Британии: Вторая половина XIX -начало XX в. Архангельск, 1994; Павловская А.В. Пореформенная Россия глазами современников-англичан // Россия и Европа в ХТХ-ХХ вв.: Проблемы взаимовосприятия народов, социумов, культур. М., 1996.
Орлов АА. 1) Союз Петербурга и Лондона: Российско-британские отношения в эпоху наполеоновских войн. М., 2005; 2) «Теперь вижу англичан вблизи ...»: Британия и британцы в представлениях россиян о мире и о себе (вторая половина XVIII - первая половина XIX вв.): Очерки. М, 2008.
Шестаков В.П. Английский акцент: Английское искусство и национальный характер. М., 1998.
См., например: Артемова Е.Ю. Культура России глазами посетивших ее французов: Последняя треть XVIII века. М, 2000; Оболенская СВ. Германия и немцы глазами русских: XIX век. М, 2000; РубинеМ. Петербургский топос во французских путевых очерках первой половины XIX века // Образ Петербурга в мировой культуре: Материалы международной конференции (30 июня - 3 июля 2003 г.). СПб., 2003. С. 266-285; Рычаловский Е.Е. Представления иностранцев о русских политических реалиях и практика процессов по государственным преступлениям в елизаветинское время // «Вводя нравы и обычаи Европейские в Европейском народе»: К проблеме адаптации западных идей и практик в Российской империи. М., 2008. С. 88-98.
16 Мильчина В'А. Вместо предисловия // Россия и Франция: Дипломаты. Литераторы. Шпионы. СПб., 2006. С. 7.
Там же. С. 6.
Мильчина В А., Осповат А.Л. Комментарий к книге Астольфа де Кюстина «Россия в 1839 году». 3-е изд., испр. и доп. СПб., 2008.
Из зарубежных трудов, посвященных образу России у англичан, особый интерес представляет книга М.С. Андерсона, рассмотревшего эволюцию взглядов британцев на Россию. Исследователь проследил динамику взаимоотношений и сотрудничества двух стран на протяжении XVI — начала XIX в., изучил формирование официального образа России в Великобритании . Дж. Глисон, занимаясь феноменом русофобии в Великобритании в 1815-1841 годах, исследовал русско-английские политические и дипломатические отношения . Особую ценность работе придает то, что он обращает внимание не только на официальную правительственную позицию по тому или иному вопросу, но и обрисовывает образ России в периодической печати, стремится определить позицию британского общественного мнения по «русскому вопросу».
Путешествие Лондондерри в Россию и его книга об этой поездке до сих пор не привлекали специального внимания историков. В библиографических указателях Э.Г. Кросса, в которых учтены записки европейцев о путешествиях в Россию в XVI-XX веках и художественная литература с сюжетами, тесно связаннными с нашей страной, сочинение маркиза
Лондондерри отсутствует . Составитель аннотированного
библиографического указателя «В Россию и обратно» Г. Нерхуд учел произведение британского путешественника, сообщив при этом, что
Лондондерри посетил Петербург, Москву и Одессу . Между тем британец не был в Одессе, ограничившись на территории Российской империи посещением столиц и Варшавы.
Отдельные исследователи использовали сведения из сочинения маркиза для иллюстрации своих построений. Дж. Глисон в середине XX в. писал о том, что маркиз Лондондерри (наряду с публицистом Р. Кобденом) был одним из немногочисленных апологетов России, которые высказывались публично . Р. Уортман противопоставлял мнения «восторженного»
Лондондерри и «критического» А. де Кюстина о николаевской России . Российские историки не обращались к книге титулованного британского путешественника.
Существуют работы, посвященные биографии третьего маркиза Лондондерри. Они носят панегирический характер, их, скорее, следует считать популярными, а не научными в строгом смысле слова. В 1861 г. в Эдинбурге вышла книга А. Элисона, в которой автор реконструировал
19 Anderson M.S. Britain's Discovery of Russia: 1553-1815. London; New York, 1958.
20 Gleason J.H. The Genesis of Russophobia in Great Britain: A Study of the Interaction of Policy and Opinion
Cambridge; London, 1950.
21 Russia Through the Eyes of Foreigners: Travel and Personal Accounts from the Sixteenth Century to the October
Revolution 1917 I Advisor A.G. Cross. London: IDC Publishers. URL: (дата
обращения: 25.02.2010); Cross A.G. The Russian Theme in English Literature from the Sixteenth Century to 1980:
An Introductory Survey and Bibliography. Oxford, 1985.
22 Nerhood H.W. To Russia and Return: An Annotated Bibliography of Travelers' English-Language Accounts of
Russia from the Ninth Century to the Present. Columbus, 1968. P. 53.
23 Gleason J.H. The Genesis of Russophobia in Great Britain ... P. 273-277.
Уортман P. С. Сценарии власти: Мифы и церемонии русской монархии. М., 2002. Т. 1. Мифы и церемонии русской монархии от Петра Великого до смерти Николая I. С. 394, 413, 428^130, 434.
биографии второго и третьего маркизов Лондондерри до времени Венского конгресса (1815) . Автор был современником описываемых им героев и относился к обоим с большой симпатией. Он использовал воспоминания современников, домашний архив Лондондерри, а также устные свидетельства Ч. Стюарта, третьего маркиза Лондондерри и его супруги.
В середине XX в. жена седьмого маркиза Лондондерри Эдит издала книгу «Фрэнсис Энн: Жизнь и время Фрэнсис Энн, маркизы Лондондерри и ее мужа Чарльза, третьего маркиза Лондондерри» . В основу труда положены письма и автобиография героини. Автор стремилась реконструировать «славное прошлое» своей семьи, к истории которой она относилась с большим почтением.
В настоящее время интерес к семейству Лондондерри растет. В книге Н. Флеминга внимание уделено главным образом седьмому маркизу Лондондерри, крупному политическому деятелю Великобритании 1930-х годов. Но автор исследует также историю рода Лондондерри, становления консервативных политических взглядов его представителей, их «англо-
ирландскости», в чем немалую роль сыграл третий маркиз Лондондерри . Исследование Д. Уркварт посвящено роли женщин семейства Лондондерри в политической жизни Великобритании. Автор изучила деятельность Фрэнсис Энн как хозяйки дома, в котором постоянно собирались видные представители партии тори, показала место и положение англичанки в
лондонском обществе .
Источниковая база исследования. Основным источником явилось
двухтомное сочинение маркиза Лондондерри «Воспоминания о путешествии
на север Европы в 1836-1837 гг.», вышедшее в Лондоне в 1838 г. Автор
последовательно описал свою поездку (маршрут, достопримечательности,
приемы и балы), перемежая эти сведения с размышлениями о политике
России, характере русских людей, российско-британских
внешнеполитических отношениях. Анализу этого труда посвящена значительная часть диссертации.
Для изучения книги титулованного путешественника и интерпретации сообщенных им сведений привлечен широкий круг источников, проясняющих обстоятельства поездки и приема англичанина в России, помогающих оценить достоверность его сведений, наконец, понять среду, в которой жил маркиз и в которой позднее имела хождение его книга.
Диссертационное исследование базируется по преимуществу на источниках личного происхождения. Сохранился огромный массив воспоминаний, дневников, записок, авторы которых дали красочные
Alison A. Lives of Lord Castlereagh and Sir Charles Stewart, the Second and Third Marquesses of Londonderry. Edinburgh; London, 1861. Vols. I, II.
26 Londonderry E., Marchioness of. Frances Anne: The Life and Times of Frances Anne, Marchioness of
Londonderry, and Her Husband, Charles, Third Marques of Londonderry. London; New York, 1958.
27 Fleming N. С The Marquess of Londonderry: Aristocracy, Power and Politics in Britain and Ireland. London,
2005. P. 8-9.
28 Urquhart D. The Ladies of Londonderry: Women and Political Patronage. London; New York, 2007. P. 9-75.
описания жизни и быта дворян в николаевскую эпоху, привели содержательные характеристики выдающихся деятелей второй четверти XIX в. Воспоминания и дневники российских подданных о времени правления Николая I уже не раз становились предметом источниковедческого анализа. В 1998 г. была опубликована статья Л.В. Выскочкова, который дал характеристику мемуарам об императоре как историческим источникам. Исследователь удачно классифицировал источники личного происхождения по социальному статусу свидетелей-современников (члены императорской семьи, государственные деятели, генералитет, придворные, чиновники, люди культуры и искусства, иностранцы) . Существуют подробные указатели источников по истории
первой половины XIX в. . Маркиз Лондондерри в России вращался в кругу высших аристократов, поэтому в исследовании привлекались прежде всего мемуары и письма, авторы которых описывали жизнь двора, императорской семьи, «большого света» (например, воспоминания императрицы Александры Федоровны и великой княгини Ольги Николаевны, фрейлин А.Ф. Тютчевой, М.П. Фредерике, М.К. Мердер; государственных деятелей графа К.В. Нессельроде, графа М.С. Воронцова; знатоков и активных участников светской жизни Петербурга князя П.А. Вяземского, Ф.Ф. Вигеля, Н.И. Греча и других) .
К запискам иностранцев о пребывании в России во второй четверти
XIX в. исследователи обращаются гораздо реже. Это связано с тем, что лишь
небольшая часть из них переведена на русский язык. В конце XIX — начале
XX в. в журналах публиковались отрывки из воспоминаний иностранных
дипломатов или лиц, приезжавших с ними в Российскую империю . В 1990-х-2000-х годах начали издаваться дневники и мемуары иностранцев, преимущественно французов и англичан, которые побывали в России
Выскочков Л.В. Дневники и воспоминания о Николае I как исторический источник // Философский век. СПб., 1998. Альманах 6. Россия в николаевское время: Наука. Политика. Просвещение. К 275-летию Академии наук и 200-летию со дня рождения Николая I. С. 284-304.
История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях современников / Под ред. П.А. Зайончковского. М, 1976. Т. 2. 1801-1856. Кн. 1, 2; Государственная власть дореволюционной России в биографиях ее представителей (XIX - начало XX в.): Указатель трудов, литературы о жизни и деятельности / Науч. ред. А.А. Либерман. М, 2006. Часть 1 (1801-1855).
Императрица Александра Федоровна в своих воспоминаниях / Пер. с фр. В.В. Тимощук // Русская старина. 1896. Т. 88. С. 5-60; [Романова О.Н.] Сон юности: Записки дочери императора Николая I великой княжны Ольги Николаевны, королевы Вюртембергской. Париж, 1963; Анна Тютчева // Тайны царского двора: Из записок фрейлин: Сборник. М, 1997. С. 170-273; Мария Фредерике // Там же. С. 274-331; Листки из дневника Марии Карловны Мердер // Русская старина. 1900. Т. 101. № 2. С. 433-443; Т. 103. № 8. С. 383-389; Записки графа Карла Васильевича Нессельроде // Русский вестник. 1865. Т. 59. № 10. С. 519-568; Письма к князю М.С. Воронцову графов К.В. Нессельроде и А.Ф. Орлова. М., 1895. (Архив князя Воронцова. Кн. 40); Вяземский П.А. Полное собрание сочинений. СПб., 1883. Т. VIII. Старая записная книжка; Вигелъ Ф.Ф. Записки. М., 2000; Греч Н.И. Путевые письма из Англии, Германии и Франции Николая Греча. СПб., 1839. Ч. 1.
32 См., напр.: Из депешей барона Варанта // Русский архив. 1896. Т. 1. С. 120-140, 241-256, 433-448; Из воспоминаний леди Блумфильд / Пер. с англ. и вступ, ст. Ф. Гогель // Там же. 1899. №6. С. 219-241; [Брэ О. де.] Император Николай I и его сподвижники: Воспоминания графа Отгона де-Брэ, 1849-1852) // Русская старина. 1902. Т. 109. С. 115-139; [Гаффнер В.-В.] Иностранцы о России // Исторический вестник. 1914. Т. 135. С. 259-282.
XIX в. . Однако таких изданий немного, а между тем существуют десятки иностранных воспоминаний о Петербурге и Москве николаевского времени. Многие из них хранятся в коллекции «Россика» Российской национальной библиотеки (Санкт-Петербург) . Помимо записок путешественников, в работе использовались посвященные России английские политические памфлеты , словари , путеводители , — то есть те сочинения, которые имели широкое хождение в лондонском обществе, и с которыми мог знакомиться маркиз Лондондерри.
Одной из важных исследовательских задач был поиск информации непосредственно о пребывании Лондондерри в России и о его книге. Приезд маркиза не остался незамеченным в российском обществе: упоминания о чете Лондондерри найдены в переписке Карамзиных, дневнике и письмах А.И. Тургенева, дневнике фрейлины М.К. Мердер, в письме цесаревича Александра Николаевича отцу . Иностранные дипломаты в Петербурге пристально следили за визитом знатных и состоятельных британцев . Наконец, в Лондоне выходили сочинения соотечественников маркиза о путешествиях в Северную империю, авторы которых обращались к обстоятельствам поездки четы Лондондерри в Россию .
Среди многочисленных сочинений британцев заслуживает особого внимания дневник супруги маркиза Лондондерри, вместе с мужем
Письма сестер Вильмот из России // Записки княгини Дашковой; Письма сестер Вильмот из России. 2-е изд. М, 1991. С. 245-510; Вильсон Р. Т. Дневник и письма: 1812-1813 / Пер. с англ. С.Н. Искюля и Д.В. Соловьева. СПб., 1995; Ансело Ф. Шесть месяцев в России: Письма к Ксавье Сентину, сочиненные в 1826 году, в пору коронования его императорского величества / Пер. с фр. и коммент. Н.М. Сперанской. М., 2001; Александер Дж.Э. Россия глазами иностранца / Пер. с англ. А. Базилевича. М, 2008; Верне О. При дворе Николая I: Письма из Петербурга 1842-1843 / Пер., вступ, ст. и коммент. Д.В. Соловьева. М, 2008; КюстинА. де. Россия в 1839 году / Пер. с фр. О. Гринберг, С. Зенкина, В. Мильчиной, И. Стаф. СПб., 2008; Подлинные письма из России: 1825-1828 / Пер. с англ. М.А. Вишнякова СПб., 2011.
34 Bibliotheque publique imperiale de St.-Peterbourg: Catalogue de la section des Russica ou ecrits sur la Russie en
langues etrangeres. St.-Petersbourg, 1873. T. 1, 2.
35 Cobden R. Facts for the Present Crisis: Reprinted from the Original Pamphlet, Published in 1836, under the Name
of «A Manchester Manufacturer». 3 ed. Manchester; London, 1876; The Confederation of Gaul: Copy of a
Diplomatic Paper Taken at St. Petersburg in 1836 from the Original Document Deposited in the Secret Archives of
the Russian Court. London, 1838; Progress and Present Position of Russia in the East. London, 1836; Turkey and
Russia or Observations on Their Political and Commercial Relations with England. By A Merchant. London, 1835.
36 A Manual for the Use of English Travellers in Russia. Moscow, 1829; Bainen W. Tables for Reducing Russian
Money into British Sterling, from 9 Pence to a Shilling per Rubel. Cronstadt, 1834.
37 Coghlan F. A Guide to St. Petersburg & Moscow, by Hamburg, Lubeck, Travemunde, and by Steampacket,
across the Baltic to Cronstadt; Fully Detailing Every Form and Expense from London-Bridge to St. Petersburg;
From an Actual Visit in the Autumn of 1835. London, 1836; The Modern Traveller, a Popular Description,
Geographical, Historical and Topographical of the Various Countries of the Globe: Russia. London, 1825; Ritchie L.
A Journey to St. Petersburg and Moscow through Courland and Livonia. London, 1836.
38 Пушкин в письмах Карамзиных: 1836-1837 гг. М.; Л., 1960. С. 150; Из дневника А.И.Тургенева //
Щеголев П.Е. Дуэль и смерть Пушкина: Исследование и материалы. М.; Л., 1928. С. 216, 282; Письма
Александра Тургенева Булгаковым. М., 1939. С. 198; Листки из дневника Марии Карловны Мердер. С. 385;
Переписка цесаревича Александра Николаевича с императором Николаем I: 1838-1839. М., 2008. С. 446.
Донесение датского посланника графа Бломе // Щеголев П.Е. Дуэль и смерть Пушкина. С. 384; Из депешей барона Варанта. С. 438.
40 Bremner R. Excursions in the Interior of Russia; Including Sketches of the Character and Policy of the Emperor Nicholas, Scenes in St. Petersburg, &c. &c. London, 1839. Vol.1. P. 220-222, 363-364; KohlJ.G. Russia: St. Petersburg, Moscow, Kharkoff, Riga, Odessa, the German Provinces on the Baltic, the Steppes, the Crimea, and the Interior of the Empire. London, 1842. P. 348-349; Venables R.L. Domestic Scenes in Russia: In a Series of Letters Describing a Year's Residence in That Country, Chiefly in the Interior. London, 1839. P. 269; Tours in the Russian Provinces II The London Quarterly Review. 1841. March. Vol. LXVII. P. 187-188.
побывавшей в России . Фрэнсис Энн день за днем отмечала события, происходившие во время путешествия, записывала свои наблюдения о жизни русских, их быте, нарядах, привычках, развлечениях; привела содержательные характеристики людям, с которыми встречалась. Дневник был впервые опубликован в 1973 г., хотя, по всей видимости, маркиза сама подготовила его для издания. Он напечатан по хранящейся в семейном архиве Лондондерри в графстве Дарем рукописи; осуществившие публикацию У. Симан и Дж. Сеуэлл по водяным знакам датировали
манускрипт 1839 годом . В дневнике леди Лондондерри описаны те же события, что и в воспоминаниях её супруга; это позволяет уточнить происходившее во время поездки, сопоставить между собой сведения обоих авторов.
Важной частью диссертационного исследования явился поиск любых упоминаний о пребывании Лондондерри в России, о его предшествующих и последующих связях с русскими, поскольку такая информация помогает очертить круг общения маркиза в России, понять цели поездки, прояснить вопрос о том, как принимали знатного гостя в Санкт-Петербурге и Москве. В Инспекторском департаменте Морского министерства сохранился документ о плавании летом 1836 г. в Стокгольм парохода «Ижора» , на котором прибыли в Россию Лондондерри и его спутники. В «Воспоминаниях» маркиза уделено мало внимания собственно передвижению (дороге), и этот документ дает возможность точно определить дату приезда британца в Россию, получить представление о его спутниках. В фондах Министерства императорского двора выявлены два дела, имеющие непосредственное отношение к пребыванию маркиза в Санкт-Петербурге . Кроме того, найдено свидетельство о закупке российским правительством угля из копей лорда Лондондерри в 1846 г. , позволившее уточнить цели поездки и более детально проследить обстоятельства пребывания маркиза в России; стало ясно, что он имел здесь и экономические интересы.
Камер-фурьерские журналы царствования Николая Павловича с сентября 1836-го по январь 1837 г., то есть за то время, когда Лондондерри находился в Петербурге , являются ценными для раскрытия темы
Russian Journal of Lady Londonderry: 1836-7 I Ed. by W.A.L. Seaman and J.R. Sewell. London, 1973. Это сочинение не попало в коллекцию «Россика»; его нет в библиотеках Петербурга. Согласно библиографической справке, вьщанной в Библиотеке Российской академии наук (Санкт-Петербург), в России данное издание имеется лишь в Государственной исторической библиотеке (Москва).
42 Russian Journal of Lady Londonderry. P. 19.
43 Российский государственный архив военно-морского флота (далее - РГАВМФ). Ф. 283. Оп. 1. Д. 3773. О
назначении парохода «Ижора» для путешествия в Стокгольм посланника нашего графа Потоцкого (29 июля
- 18 сентября 1836 г.).
Российский государственный исторический архив (далее - РГИА). Ф. 472. Канцелярия Министерства императорского двора. Оп. 2. Д. 937. О приказании дежурному гоф-фурьеру справляться о здоровье госпожи маркизы Лондондерри (1 ноября 1836 г.); Там же. Оп. 13. Д. 1347. О доставлении к маркизу Лондондерри медали в память взятия Парижа (24 декабря 1836 г.).
45 РГАВМФ. Ф. 410. Канцелярия Морского министерства. Оп. 1. Ч. 1. 1836-1848. Д. 1928. По предмету
выписки из копей лорда Лондондерри каменного угля (13 марта 1846 г. - 30 декабря 1846 г.). Благодарим
Е.С. Норкину за указание на этот документ.
46 РГИА. Ф. 516. Оп. 1 (120). Д. 121, 122, 123, 124, 125.
источниками. В них фиксировалась информация о визитах, приемах, прогулках, праздниках, в которых участвовал монарх и члены его семьи; записывались сведения о прибытии знатных лиц в столицу Российской империи и о представлении их императору и/или императрице. Полученные факты позволяют проверить сообщаемое самим Лондондерри, а в ряде случаев получить описание тех событий, о которых он лишь упомянул.
Вопрос о российской судьбе «Воспоминаний» маркиза побудил
обратиться к изданным в России в первой половине XIX в. каталогам книг и спискам запрещенных сочинении для выяснения, с какими произведениями знакомились россияне, и проверки, мог ли входить в круг чтения образованного человека второй четверти XIX в. изучаемый в диссертации труд. Теми же соображениями мотивировано изучение документов Центрального комитета цензуры иностранной (РГИА. Ф. 779), через который проходила вся попадавшая в Петербург литература на иностранных языках. В рапортах цензоров назывались все поступавшие в Комитет книги, а также обстоятельно объяснялось, какие тома можно считать дозволенными, а какие нет; в журналах заседаний Центрального комитета цензуры иностранной фиксировались окончательные решения о запрещении или разрешении в России той или иной иностранной книги.
Среди источников существенное место занимают, далее, материалы периодической печати того времени («Северная пчела», «Санкт-Петербургские ведомости», «Journal de Saint-Petersbourg politique et litteraire» — «Политическая и литературная газета Санкт-Петербурга»). Попадавшая в газеты информация контролировалась правительством: «ни под каким видом» нельзя было «ничего печатать, касающегося до особы Государя Императора и всех членов императорской фамилии, а также и о торжествах или съездах, бывающих при дворе, без особого на то высочайшего разрешения» . Изучение материалов прессы дает представление о том, какой представала жизнь россиян перед читающей публикой, какие события жизни и деятельности императорского дома, какие придворные мероприятия афишировались и в каком свете они преподносились.
Архив Санкт-Петербургского Института истории РАН. Ф. 36. Воронцовы. Оп. 1. Д. 999. Alphabetical Catalogue of the English Books at Odessa (1848); Всеобщая библиотека России, или каталог книг для изучения нашего отечества во всех отношениях и подробностях, собранных А. Д. Чертковым. Изд. второе, испр. и вдвое умноженное. М, 1863-1864; Catalogue general de la librairie de fonds et d'assortiment de Fd. Bellizard et Co. Saint-Petersbourg, 1839.
Алфавитные списки книгам, позволенным с исключением мест иностранною цензурою в 1834-1855 гг. Б. м., Б. д.; Общий алфавитный список книгам на английском языке, запрещенным иностранною цензурою безусловно и для публики, с 1815 по 1855 год включительно. СПб., 1856; Общий алфавитный список книгам на французском языке, запрещенным иностранною цензурою безусловно и для публики с 1815 по 1853 год включительно; с присовокуплением к оному дополнительного списка некоторым из книг, о коих прежде решение было в последствии времени главным начальством цензуры изменено. СПб., 1855; Общий список книгам на английском языке, позволенным иностранною цензурою с исключением мест для публики и безусловным, с 1815 по 1855 год включительно. СПб., 1856.
О непечатании в публичных Ведомостях известий, касающихся до особы Государя Императора и членов императорской фамилии без особого на то высочайшего разрешения. 2 января 1831 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. Т. VI. № 4236.
Историографический обзор показывает, что сочинение маркиза Лондондерри о путешествии в Россию и сама поездка до сих пор остаются на далекой периферии исследовательского внимания. Между тем имеющаяся источниковая база позволяет надежно изучить заявленную тему.
Научная новизна диссертации определяется тем, что впервые в историографии представлено комплексное исследование путешествия и книги маркиза Лондондерри о поездке. Записки иностранцев о России первой половины XIX в. изучены слабо, поскольку среди специалистов бытует представление о том, что такие тексты представляют интерес главным образом для филологов и культурологов. Анализ обстоятельств визита и содержания сочинения Лондондерри позволил сделать важный вывод о ценности труда как источника о жизни российского общества николаевской эпохи. В диссертации показано, что формирование внешнего образа России в 1830-х годах являлось результатом целенаправленных усилий правительства. Проведенное исследование дает возможность поставить не привлекавший ранее специального внимания историков вопрос о тех стратегиях и механизмах, которые использовала власть в отношении иностранных подданных, находящихся с визитами в России.
Результаты исследования могут найти практическое применение в специальных курсах по истории межкультурной коммуникации, истории дворянской культуры XIX в., истории туризма. Материалы диссертации могут быть использованы в исследовательской работе для изучения культурных, политических и дипломатических связей России с западноевропейскими странами в первой половине XIX в.
Основные результаты исследования прошли апробацию на заседаниях Отдела источниковедения Санкт-Петербургского института истории РАН, на заседаниях диссертационных семинаров факультета истории Европейского университета в Санкт-Петербурге в 2008-2010 годах; Научной конференции «Современные методы исследования в гуманитарных науках» (С.-Петербург, 16-17 декабря 2008 г.); Международной научно-практической конференции «Образ России в контексте формирования культуры толерантности внутри страны и за рубежом» (Москва, 13-15 ноября 2009 г.); Всероссийской научной конференции «Мир в новое время» (С.-Петербург, 9 февраля 2010 г.); Всероссийской научной конференции «Уроки истории — уроки историка», к 80-летию Ю.Д. Марголиса (С.-Петербург, 8-9 октября 2010 г.).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений.
Проблемы интерпретации
«Путешествие», или травелог как особый литературный жанр «с трудом поддается определению, представляя пестрое разнообразие форм, тем и установок».7 До сих пор нет точной дефиниции, что следует считать «путешествием», на основании каких точных критериев можно выделить путешествие как особую форму деятельности. В.М. Гуминский утверждает, что не любую «просто поездку» можно считать путешествием. Путешествие должно быть зафиксировано в той или иной форме, путешественник должен оставить дорожные впечатления, наблюдения, поделиться мнением об увиденном. Лишь после этого «"просто поездка" ... попадает в особый мир со своими законами и территорией, становится фактом литературы "путешествий"» .8
Границы жанра «путешествия» размыты, их невозможно точно очертить, поскольку жанр травелога определяет (да и то отчасти) лишь форму или организацию сочинения (мотив перемещения, пути), но не его содержание. Впрочем, как подчеркивает В.М. Гуминский, своеобразие жанра «путешествия» как раз заключается в идее так называемой «жанровой свободы»: «писатель пишет, как захочет и о чем захочет, читатель находит в таком произведении — что захочет».9
Можно выделить две большие группы текстов, написанных в жанре «путешествий». Главным критерием такой классификации является маршрут передвижения: 1) путешествие по своей стране; 2) путешествие в другие страны, одну или несколько. Интерпретация произведений, принадлежащих к последней группе, отличается необходимостью учитывать особенности восприятия иностранцами «чужой» страны, обращаться к проблеме «своего» — «чужого». В рамках рассматриваемой классификации следует обозначить еще одну группу текстов — 3) воображаемые путешествия, или путешествия мысли («Путешествие вокруг моей комнаты» К. де Местра, «Путешествия Гулливера» Дж. Свифта). Повествование в первых двух группах хотя и сложно назвать документальной хроникой, но авторы этих сочинений претендуют на достоверность большей части изложенных сведений, поскольку кладут в основу своих книг впечатления, полученные в реально совершенных поездках (Т. Роболи назвал этот тип «путешествий» «типом Дюпати» по имени автора известных на рубеже XVIII-XIX вв. «Писем об Италии в 1785 г.» Ш. Дюпати10). Путешествия из третьей группы основываются исключительно на силе мысли, воображения или на душевных переживаниях автора («стерновский тип путешествия» согласно классификации Т. Роболи11).
Литература, в которой описываются путешествия, имеет богатую историю. Уже в далекой древности люди странствовали и затем описывали с той или иной степенью точности свои поездки. Естественно, сам акт путешествия, равно как и жанр травелога, постоянно трансформировались. Изменение картины мира и накопление знаний о разных странах и народах, введение технических новшеств (пароходов, железных дорог, самолетов), доступность вояжей, трансформация отношения к «своему» и «чужому» — все эти факторы влияли на отношение к поездкам, на маршрут, наконец, на функции путешествий. Подобные радикальные сдвиги, равно как и довольно быстро меняющиеся литературные тенденции, не могли не отражаться на повествовании. К. Блэнтон разделяет «литературу путешествий» («travel literature») и «тексты, предшествующие литературе путешествий» («pretravel literature»). Главной характеристикой перехода от одной формы к другой, по ее мнению, является изменение баланса между наблюдаемым миром и самим наблюдателем. В «истинной» литературе «путешествий», появление которой относится ко второй половине XVIII в., на первый план выходит именно личность наблюдателя, его мысли, чувства, ассоциации, навеянные действительностью, а не сами факты и реальные события.12 Мы разделяем данную точку зрения, поэтому термин литература «путешествий», или травелог будем относить к произведениям второй половины XVIII — первой половины XIX в.
Уже античные авторы (Геродот, Страбон, Плиний Старший, К. Тацит) писали труды, в которых рассказывали о совершенных ими странствиях. Эти сочинения включали в себя не только описание самого путешествия, но и размышления о мире и о себе, рассуждения о современных проблемах. Немало отчетов об-экспедициях оставили открыватели новых земель эпохи Великих географических открытий (X. Колумб, А. Пигафетта, Б. де Лас Касас и др.). В русской традиции существовал жанр «хожений», к которому относят, как правило, путешествия-паломничества в Палестину, Византию; страны Востока. Например, «Хожение игумена Даниила в Святую Землю» (XII в.), «Хожение» Стефана Новгородца (XIV в.), «Хожение за три моря» Афанасия Никитина (XV в.). В XVI—XVII вв. в связи с увеличением числа посольств и иных дипломатических миссий России в западноевропейских странах, возник и начал пользоваться популярностью особый жанр «отписок», «статейных списков» - отчетов о поездках в Англию, Францию, Испанию, Китай и другие страны.
Маршрут. Спутники
Приведем еще один пример. На заседании Центрального комитета цензуры иностранной 15 июня 1838 г. был представлен ряд рапортов цензоров Одесского цензурного комитета. Один из рапортов касался книги «Raccolta di viaggi» («Коллекция, путешествий»), изданной на итальянском языке в Милане в 1816 г. По отзыву цензора Ф.К. Кнорре, в книге описывались путешествие из Петербурга в Москву, поездка в Данию и Швецию, а также содержались письма о Норвегии. Объявив, что «сочинение . не заключает в себе ничего противного правилам и постановлениям цензурного устава»188, цензор, тем не менее, отметил целый ряд сомнительных мест. Члены комитета нашли «приведенные места маловажными в цензурном отношении и тем менее опасными для немногих читателей итальянских книг в России (курсив мой. — Е.К.), что в сих местах содержатся очевидные нелепости».189 Было решено позволить книгу «в целости». Итак, одним из главных аргументов в пользу такого решения было малое число потенциальных читателей указанного сочинения в силу незнания языка, а следовательно, и нераспространение опасных идей в широком кругу.
Впрочем, иногда случались и обратные ситуации. Цензор Л. Роде отметил занимательный и доступный характер изложения материала в книге М.Дж. Араго «Souvenirs d un Aveugle, Voyage autour du Monde» par M.J. Arago («Воспоминания Слепого. Путешествие вокруг света»), выпущенной в Париже в 1839 г.190 Л. Роде обратил внимание Комитета на то, что сочинитель, который был весьма благонадежным человеком, «рассчитывал на гораздо большее число публики, чем одни ученые и литераторы».191 Выделенные же им сомнительные места были слишком незначительны, чтобы быть опасными. Цензурный комитет, «соглашаясь с мнением Г. цензора касательно приведенных мест, положил: позволить это сочинение в целости».192 В данном случае ориентация сочинения на широкую читательскую аудиторию вкупе с «правильными» взглядами автора книги явилась одним из факторов, побудившим Центральный комитет цензуры иностранной толковать сомнительные места в пользу сочинителя и разрешить книгу.
Распространение иностранных книг в России, ориентация сочинений: на определенную аудиторию и даже сам язык написания были тесно взаимосвязаны. Подавляющее число иностранных книг, попадавшюс в Россию, были написаны на французском языке. Для русской аристократии французский являлся языком светского общения. Англичанин Л. Ритчи с иронией замечал, что «на французском здесь (в Санкт-Петербурге. — .7__/sf.) говорят все, вы можете даже вообразить, что оказались в Париже».193 Наблюдения Р. Рэмбла еще более категоричны. Он утверждал, что на французском языке «говорят при дворе, и вообще все хорошо образованные люди в России, большинство из которых, впрочем, не умеют писать на своем собственном языке, который используется, как и местный говор в странах южной Европы, лишь для того, чтобы общаться с низшими1 чинами».194 Впрочем, другой англичанин Р.Б. Пол информировал будухгцих путешественников об ошибочности мнения, будто в России все знают французский. «Я почти не встречал русских держателей магазинов или содержателей почтовых станций, которые бы хоть слово знали на этом языке»195, - сообщал он. Британец полагал, что знание именно немецкого, а не французского, языка является более полезным для поездки- в Россию. Впрочем, это утверждение достаточно спорно. Англичанин Ф. Коглан, скрупулезно фиксировавший все детали своего пути с целью издания путеводителя по России, писал, что на почтовых станциях можно ознакомиться с почтовыми правилами, в которых среди прочего указаны и расценки за разного рода услуги. Эти правила напечатаны на русском, французском и немецком языках.196 Вероятно, знания хотя бы одного из этих языков было вполне достаточно, чтобы путешествовать по России с относительным комфортом.
Что же касается английского языка, то практической необходимости изучать его, в отличие от французского, у русской аристократии не было. Тем не менее «знакомство с английским языком служило к похвалам, а отсутствие его к осуждению».197 Английский язык знала узкая прослойка представителей высшей аристократии и интеллектуальной элиты, например, генералы М.С. Воронцов, А.И. Барятинский, поэты и литераторы А.С. Пушкин, В.К. Кюхельбекер, В.А. Жуковский, А.И. Тургенев, императоры Александр I и Николай I.
Количество английских книг, привозившихся в Россию, было гораздо меньшим, чем книг французских. Иллюстрацией соотношения оборота книг на английском и французском языках в первой половине XIX в. могут служить следующие данные. В 1856 г. Комитетом цензуры иностранной были выпущены алфавитные списки запрещенных или позволенных с исключениями книг на французском и на английском языках. «Общий алфавитный список книг на английском языке, запрещенных иностранной цензурой, безусловно и для публики, с 1815 по 1855 г. включительно» включал в себя сто сорок восемь наименований.198 В аналогичном списке книг на французском языке содержалось две тысячи восемьсот семьдесят девять названий сочинений.199
Личные качества
Между тем даже сделанная писателем выборка позволяет составить характеристику его самого: понять цели и задачи, преследуемые при написании книги, определить круг его интересов. Точно установить, какие труды о России (путеводители, дневники, мемуары, письма) читал маркиз Лондондерри перед поездкой 1836 года, не представляется возможным. Однако сложно представить себе, что он не знакомился с подобного рода сочинениями вовсе. Англичанин признавался, что о России в целом и о Санкт-Петербурге в частности написано очень много сочинений: «разные авторы предлагали публике книги о ранней истории России, а также о ее современном состоянии». Использование печатных или рукописных трудов других авторов помогает связать текст воедино, заполнить информационные лакуны. К тексту в большинстве случаев можно обращаться неоднократно, что позволяет воскресить в памяти забытые сведения или впечатления (если речь идет об описании события непосредственным участником или свидетелем которого являлся сам автор произведения), а также привести точные сведения (статистическую информацию, даты, диалоги). Последнее способствует привлечению читательского интереса и позволяет претендовать на объективность изложения.
Знание языков — важный фактор, непосредственно влияющий на формирование впечатления о посещаемой стране. Умение говорить, понимать, читать на том или ином языке дает возможность не только общаться с его носителями, но и позволяет окунуться в их культурную среду, «жизненный мир», посредством чтения книг, газет, журналов. Лондондерри знал несколько европейских языков. Достоверно известно, что помимо родного английского, он мог изъясняться и читать на французском116 и Londonderry, Marquis of. Recollections ... Vol. I. P. 88. 116 В сочинении маркиза Лондондерри есть фразы и даже целые фрагменты текста на французском языке. Например, маркиз процитировал письмо на французском языке, немецком. Русский язык маркиз не понимал, впрочем, у него не было необходимости в этом. Все представители аристократических и дипломатических кругов западноевропейских стран и Российской империи говорили на французском. Более того, официальные газеты в Санкт-Петербурге тоже выходили на двух-трех языках (русском, французском, иногда немецком).
Жанр путевых заметок, выбранный маркизом для написания книги, можно определить как свободный. Дневник или письма, мемуары или публицистика — травелог мог быть написан в любой литературной форме. Вплоть до начала XIX в. путевые заметки, или травелоги, выделялись в первую очередь выбором объекта описания — путешествия. Несмотря на то, что в 1830-х—1850-х гг. происходило размежевание жанров литературного травелога и собственно путеводителя, правила подачи и выбора материала для публикации не были четко сформулированы. В путевые заметки могли включать статистическую информацию, исторические сведения, описания событий, в которых сам автор не участвовал. Кроме того, публицистичность" текстов, размышления о другой стране и другом народе с целью демонстрации своей точки зрения на проблемы современного общества, в котором жил автор, являются характерными чертами травелогов (см. главу I). «В начале XIX в. сочинения о путешествиях определенно стали исследованием себя, а также отчетом об исследовании других». Авторы предметов, представление о которых едва ли можно было получить лишь из наблюдений путешественников. Состояние российского военного флота
Интересы маркиза Лондондерри распространялись главным образом на сферу политическую и военное дело. Мы разделяем мнение о том, что «оптика наблюдателей во многом предопределена господствующими дискурсами».119 Вопросы о состоянии армии и флота Российской империи, о ее политической, системе постоянно обсуждались в британском обществе. Вторая половина 1830-х—1840-е гг. были временем широкого распространения в обществе антирусских настроений. Россию представляли агрессивной военной державой, которая представляет реальную угрозу для западноевропейских стран и их владений. Возможность завоевания Россией Османской империи и захвата ею британской Индии будоражила умы англичан. Состояние военно-морского флота было одним из показателей мощи «северного гиганта». Изучив материалы английской периодической печати 1830-х гг., Дж. Глисон обнаружил, что в газетах в течение первых шести месяцев 1839 г. активно обсуждалось состояние военно-морских сил Российской империи. Исследователь даже писал об «истерии по поводу российского флота». " Дискуссия сводилась к следующим вопросам: может ли Великобритания сократить расходы на флот, который и без того является самым сильным в Европе, а, следовательно, и в мире, без ущерба для собственной безопасности и престижа; способен ли британский флот в современном его состоянии отразить атаку Балтийского и Черноморского флотов и/или успешно действовать в районе проливов (Босфора и Дарданелл).
Лондондерри в своем произведении, посвященном поездке в Россию, не мог обойти стороной эти насущные вопросы. Описывая прибытие в. Кронштадт, маркиз констатировал, что император Николай I сумел за двадцать лет мира преобразить военно-морской флот России и сделать его достойным своей великой,империи.123 Англичанин полагался в этом вопросе не только на собственные наблюдения. Для подкрепления;своих доводов; он привел данные из книги F.Y. Крауфурда,. офицера Королевского: военно-морского флота. Лондондерри- «очень- рекомендовал» своим читателям «обратиться: к этому короткому памфлету», чтобы составить) точное представление о состоянии- военно-морских сил России.124 Маркиз полностью доверял информации, представленной в брошюре F.Y. Крауфурда «Российский флот на Балтийском море в 1836гг.» (Лондон, 1837): "
Увлечения и развлечения российской аристократии
Насколько естественным и раскованным казался Николай I маркизу Лондондерри на военном плацу и в общении с генералами и кадетами, настолько демонстративными, театральными выглядели для англичанина действия императора как официального лица — правителя огромной державы, желающего показать иностранцам цивилизованность России, ее приближенность к европейской культуре. По мнению маркиза, «Николай, хотя воздержанный и умеренный в своих вкусах и привычках, основательно принимает всю помпу и роскошь стран Южной Европы», чем пытается «вызвать уважение и восхищение тех, кто приехать узнать Россию, имея обманчивое представление о том, что в России нет современных усовершенствований, нет строгих правил морали и этикета; нет того usages du monde , которое так привычно и почитаемо в изысканных кругах Парижа или Лондона».94
О пристрастии Николая к пышности и роскоши, к шикарным праздникам и приемам, обедам и маскарадам упоминали многие современники. Французский посол барон П. де Варант сообщал, что император Николай Павлович «любит величавые и пышные зрелища; они одушевляют его своей показностью и говорят его воображению своим блеском и возбуждаемой молвою».95 Дочь российского монарха Ольга Николаевна подтверждала, что ее отец «любил такие церемониальные всенародные торжества и умел их обставлять так хорошо и с таким блеском, что воспоминание о них оставалось еще долго».96
Внешняя роскошь праздников часто не согласовывалась с постоянным недостатком средств в государственной казне и у отдельных аристократов. usages du monde (фр.) — знание света. Барон П. де Варант подчеркивал, что в России всегда на первый план выходит «внешнее оказательство»97, желание продемонстировать свою принадлежность к высокой, то есть европейской, цивилизации; в то же время избираемые для этого средства часто далеко отстояли не только от цивилизованных, но и от приемлемых. Художник О. Верне восклицал: «Нет, нет и тысячу раз нет — никакой цивилизации никогда не будет в этом гнусном месте. Самое большее, она может некоторое время прикидываться (курсив мой. - Е.К.\ будто существует здесь».98 Некая англичанка, прожившая более десяти лет в России и опубликовавшая свои воспоминания в середине XIX в., писала, что все цивилизованное в России находится в Санкт-Петербурге и Москве. При этом она сравнила чрезмерный внешний лоск с накрашенным лицом женщины, которая «надеется с помощью искусственного румянца на щеках скрыть свое уродство».99 Так и Россия, по мнению иностранцев, за роскошными богатыми фасадами дворцов, дач, приемов, скрывала уродства государственной системы (крепостное право, рекрутская система, многочисленные нарушения прав человека и прочее).
Обратим внимание, что именно двор второй четверти XIX в. славился особой пышностью и роскошью. Маркиз Лондондерри даже утверждал, что нет ни одного другого двора в мире, который бы мог похвастаться столькими богатствами.100 Англичанин отдавал Петербургу «пальму первенства за роскошь моды и великолепие».101 Заметим, что позлее, во второй половине XIX в. «все чаще отмечается меньшая торжественность дворцовых церемоний и падение их престижа».102 Понятие престиж двора использовалось уже современниками. Фрейлина цесаревны (а с 1855 г. императрицы) Марии Александровны А.Ф. Тютчева писала, что во время правления Николая Павловича русский двор «еще сохранил весь свой престиж, и этим престижем он был всецело обязан личности императора Николая».103 Любопытно, что слова «блестящая внешность»104 двора и «престиж» были неразрывно связаны в сознании мемуаристки; по ее мнению, величественность, «царская обстановка» являлись непременными условиями успешного представительства, демонстрации силы государства, что должно было воздействовать как на российских подданных, так и на иностранцев. Едкий А. де Кюстин писал: «Эта непрерывная царственность, которой все непрерывно поклоняются, была бы настоящей комедией, когда бы от этого всечасного представления не зависело существование шестидесяти миллионов человек».
Функция поддержания престижа лежала полностью на царской чете.106 Вероятно, именно поэтому, несмотря на то, что Александра Федоровна и Николай Павлович, любили «жизнь тихую и однообразную, даже уединенную»107, они все же вынуждены были организовывать роскошные балы и приемы, выезжать в свет. Они выступали не столько как представители светской аристократии, сколько как лица, стоящие во главе государства, вынужденные поддерживать его престиж. Многочисленные приемы, балы, маскарады, обеды, праздники были способом нужным образом репрезентировать монархию.
Исключительная публичная функция российского монарха в совокупности с тем, что он обладал реальной властью и контролировал все области государственного управления, часто являлись причиной того, что у европейцев складывалось впечатление о неограниченной власти монарха в России и о деспотическом характере его власти.108 Обойдя тему тирании и деспотизма, маркиз Лондондерри в своей книге сделал акцент на личных качествах Николая Павловича, которые позволяют ему одному руководить всем государством. У англичанина сложилось впечатление, что «император одинаково опытен во всех областях государственной деятельности, будь то юстиция, внутренние или внешние дела, финансы, законодательство, артиллерия или военно-морская служба».109 На вопрос маркиза о том, как же ему удается столь успешно справляться с таким непростым делом как государственное управление, Николай ответил, что «ему повезло иметь самых лучших министра финансов и военного министра110, и они берут большую часть дел в свои руки, но он старается присматривать за всем сам».111 Для англичанина эти слова являлись лишь свидетельством скромности императора. Не уделив внимания деятельности министров, маркиз сообщил, что «его (императора. — Е.К.) упорные труды во всех сферах государственной деятельности поистине удивительны и заслуживают упоминания».112 Англичанин заключил, что «именно при Николае наука управления достигла совершенства».113 В существовавшем противоречии
