Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Отношение населения Поволжья и Южного Урала к национально освободительной борьбе южных славян в 1875-1876 гг . 52
1. Начальный этап восстания в Боснии и Герцеговине в 1875-1876 гг., Апрельское восстание 1876 г. в Болгарии и материальная помощь населения Поволжья и Южного Урала балканским славянам 52
2. Добровольческое движение из губерний Поволжья и Южного Урала в Сербию в сербско-черногорско-турецкую войну 1876 г 73
3. Отношение общественности губерний Поволжья и Южного Урала к событиям на Балканах в 1875-1876 гг . 96
Глава II. Волжане и южноуральцы на Балканском театре русско-турецкой войны 1877-1878 гг. 117
1. Участие волжан и уральцев в боевых действиях на Балканах в русско-турецкую войну 1877-1878 гг .117
2. Материальная помощь населения губерний Поволжья и Южного Урала русской армии в русско-турецкой войне 1877-1878 гг 158
3. Устройство военных лазаретов и госпиталей в Поволжье и на Южном Урале в русско-турецкую войну 1877-1878 гг .177
4. Содержание турецких военнопленных в губерниях Поволжья в 1877-1878 гг .201
Заключение 215
Список источников и литературы 219
Письмо-обращение к православным в связи с военными действиями на Балканах от Тарасовского волостного правления Пошехонского уезда Ярославской губернии
Приложение 1 238
Количество призванных и запасных нижних чинов по губерниям
Поволжья в ходе первой и второй мобилизаций.
Приложение 2 .240
- Добровольческое движение из губерний Поволжья и Южного Урала в Сербию в сербско-черногорско-турецкую войну 1876 г
- Отношение общественности губерний Поволжья и Южного Урала к событиям на Балканах в 1875-1876 гг
- Материальная помощь населения губерний Поволжья и Южного Урала русской армии в русско-турецкой войне 1877-1878 гг
- Содержание турецких военнопленных в губерниях Поволжья в 1877-1878 гг
Добровольческое движение из губерний Поволжья и Южного Урала в Сербию в сербско-черногорско-турецкую войну 1876 г
Генерал-лейтенант П.П. Карцов, начальник 3-й пехотной дивизии, оставил яркие воспоминания о событиях русско-турецкой войны: «Из прошлого. Личные и служебные воспоминания П.П. Карцова»2 и «О действиях Троянского отряда»3, посвященные военным кампаниям русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Данные мемуары важны для темы диссертации, поскольку автор описывает преимущественно те военные сражения и события, в которых участвовала его 3-я пехотная дивизия, в составе которой находились 9-й Староингерманландский и 10-й Новоингерманландский полки, формируемые в войну 1877-1878 гг. в Нижегородской губернии. Автор мемуаров детально описывает военные действия, приводит статистические данные о погибших и раненных в боях и награжденных воинах, передает настроения в военной среде и свои собственные оценки событий русско-турецкой войны 1877-1878 гг. В очерке «О действиях Троянского отряда» П.П. Карцов не только описывает, но и предпринимает обстоятельную попытку анализа действий Троянского отряда, начальником которого он являлся. Мемуарист по праву гордился переходом русских войск Балкан через считавшийся непроходимым Троянов перевал.
Воспоминания о военных действиях с участием волжан оставили и другие офицеры полков, дислоцировавшихся перед войной в губерниях Поволжья. Так, участие 5-го пехотного Калужского полка в войне 1877-1878 гг. нашло отражение в воспоминаниях поручика Карпова4 и офицера полка, подписавшегося псевдонимом Калужец5. Аналогичные воспоминания оставил и офицер 6-го
В использованных нами при написании диссертации военных воспоминаниях болгарских ополченцев есть и описание боевых действий 3-й дружины Болгарского ополчения, сражавшейся под Самарским знаменем в июльских боях 1877 г. у Стара-Загоры. Детальное описание этого сражения помещено в воспоминаниях начальника штаба ополчения болгарина Е.Е. Рынкевича, младшего офицера третьей дружины ополченцев болгарина С. Кисова, и русских офицеров, входивших в состав Болгарского ополчения, командира 1-й бригады Болгарского ополчения Ф.М. Депрерадовича и штабс-капитана 3-й дружины Болгарского ополчения А.М. Стесселя2.
Многие документы личного происхождения опубликованы в различных сборниках. Так, сборник «Русский орел на Балканах: Русско-турецкая война 1877-1878 гг. глазами ее участников»3 содержит записки и воспоминания российских военачальников, связанные с русско-турецкой войной 1877-1878 гг. Другой аналогичный сборник «Шипка и Плевна - слава русского оружия: Из истории Балканской войны 1877-1878 гг.»4 включает письма, записки, дневники, путевые заметки участников русско-турецкой войны 1877-1878 гг., которые нами использованы при написании диссертации.
Вместе с тем немалый пласт исторических источников по теме диссертации остался неопубликованным. Архивные изыскания позволили выявить важный
Ценными документами для темы диссертации являются материалы фонда Московского славянского благотворительного комитета (ГА РФ). Данный фонд содержит многочисленные прошения волонтеров, в том числе и с просьбой отправить их в сербскую армию генерала М.Г. Черняева в период сербско-черногорской войны 1876 года или принять на службу в санитарные отряды, отправляемые в Сербию1. Также фонд содержит документы, характеризующие социальный состав жертвователей на всевозможные нужды южных славян2.
Важным источником являются документы фонда III Отделения собственной его императорского величества канцелярии, хранящегося в ГА РФ. Фонд представлен агентурной перепиской Главного жандармского управления3 и политическими обзорами начальников губернских жандармских управлений Российской империи4. Материалы фонда III Отделения позволяют проанализировать общественно-политические настроения среди различных
Обширный комплекс архивных источников по теме диссертации содержат фонды РГВИА. Среди документов данного архива особую ценность представляют материалы фондов: Главного управления РОКК (Российского общества Красного Креста)1, Русско-турецкая война2, Военно-походная канцелярия при Императорской Главной квартире3, Главный штаб военного министерства4; каталоги Военно-Ученого архива (ВУА, Главное управление генерального штаба)5. Документы фонда Красного Креста предоставляют возможность проследить деятельность Главного управления Общества попечения о раненых и больных воинах и его местных управлений в губерниях России. Общество попечения о раненых и больных воинах, находившееся под покровительством императрицы Марии Александровны, занималось организацией медицинской службы на театре военных действий русско-турецкой войны 1877-1878 гг. и обустройством военных лазаретов и госпиталей внутри империи6, предназначенных для лечения больных и раненых воинов. Документы РОКК позволяют выявить масштабы благотворительной деятельности местных комитетов Общества в губерниях Поволжья и Южного Урала7.
Отношение общественности губерний Поволжья и Южного Урала к событиям на Балканах в 1875-1876 гг
Отставные офицеры отправлялись в основном за свой счет, кампании по сбору средств в Оренбурге не проводилось, что нередко ставилось местной оренбургской прессой в укор жителям. «Соседка Самара снаряжает в Сербию торжественно волонтеров, а мы, оренбуржцы, точно боимся чего и не решаемся даже заикнуться об этом…», - отмечалось в газете «Оренбургский листок»1. Это можно объяснить нерешительностью местной администрации во главе с губернатором Н.А. Крижановским. Однако все-таки состоятельные люди Оренбурга пожертвовали 300 рублей волонтерам на путевые издержки, и при проводах многочисленная толпа восклицала дружественное «ура» и «живио»2.
Из Уфимской губернии в сентябре 1876 г., по разным данным, отправилось трое или четверо молодых добровольцев. Торжественных событий в связи с отправкой волонтеров в городе произведено не было. Один из добровольцев направил письмо корреспонденту «Оренбургского листка» следующего содержания: «…завтра отправляюсь в Сербию около 10 часов утра, но так как я не знал, что нас отправят так скоро, то и не позаботился о себе: ни теплого платья, ни гроша денег; а между тем бесплатный только один проезд до Нижнего Новгорода, пища своя. Сделайте благодеяние: одолжите или старое пальто, или шубу…»3. В Челябинском уезде Уфимской губернии также были снаряжены для отправки в Сербию двое добровольцев: отставной штабс-капитан Василий Алексеевич Тамбовцев, воевавший ранее в Ташкенте под командованием М.Г. Черняева, и отставной унтер-офицер Александр Никитич Огнивов. Для обеспечения добровольцев средствами по инициативе городского головы г. Челябинска Капровичем была открыта общественная подписка. Благодаря активности местных жителей была собрана сумма в 247 рублей 20 коп. для
Оренбургский листок. 1876. № 37. Оренбургский листок. 1876. № 38. Оренбургский листок. 1876. № 40. отправки волонтеров1. Из этой суммы В.А. Тамбовцеву и А.Н. Огнивову были выданы 90 рублей на путевые и личные расходы, оставшаяся сумма была переправлена в Московский славянский комитет для покрытия дальнейших расходов по проезду челябинцев в Сербию.
По-разному сложились судьбы поволжских и уральских добровольцев. Уральский доброволец молодой офицер Д.А. Тетеревников отправился в Сербию 12 (24) сентября 1876 г., несмотря на трагическое происшествие – накануне у него сгорел дом со всеми приготовленными вещами и деньгами в дорогу. Офицер сумел проявить себя в боях и возвратился из Сербии в декабре 1876 г. в чине подпоручика сербской армии и серебряной медалью «За храбрость». Другой уралец поручик Попов, проявив отвагу в боях и получив контузию, был удостоен высокой награды Сербии - ордена «Такова»2.
Для нижегородского помещика В.В. Ящерова поездка в Сербию волонтером обернулась не только участием в боях с турками, но довольно спокойной жизнью с прогулками по Белграду. Для саратовских добровольцев Е.Д. Коровина, А.М. Чекмазова, В.Ф. Фемора, Е.Н. Левашова поездка в Сербию закончилась их героической гибелью. Последний был посмертно награжден министром иностранных дел Сербии Ристичем орденом «Такова», который был вручен его матери Прасковье Дмитриевне Левашевой3.
Нередко русские добровольцы, приехавшие в Сербию, были предоставлены сами себе и зачастую находились без средств. «…без толку шлялись по «кафанам», проедая все свои деньги в ожидании. Но никому не было до них дела. А как идти без провожатых, без пищи, без подвод, без оружия, и куда? До сих пор вижу господина в цилиндре, в подбитом воздухом пальто, дрожащего от холода и просящего поделиться куском хлеба: у него не было ни гроша, а до генерала
К тому же, как отмечает А.Л. Шемякин, неорганизованность русских добровольцев в Сербии была обусловлена и тем, что штаб генерала Черняева не осуществлял планомерного руководства армией – все делалось экспромтом. Также весомым недостатком в деятельности главнокомандующего Тимокско-Моравской армии было то, что он сосредоточился во многом на политике, а не на военном руководстве боевыми операциями2. Как верно отмечает Л.В. Кузьмичева, штабная чехарда, царившая в Тимокско-Моравской армии, негативно сказалась на эффективности действий М.Г. Черняева, поскольку часто сменявшиеся штабные работники не могли оказать своему командующему существенной помощи в принятии решений по организации и ведению военных действий3.
Порой излишняя самонадеянность и неопытность волонтеров оборачивалась для них смертью. Так, 17-летнему оренбургскому мещанину Красильникову было сделано замечание при отправке на театр сербско-черногорско-турецкой войны 1876 г., что его молодость может послужить препятствием для вступления в ряды защитников, на что юный доброволец возразил: «…я буду драться с турками не хуже других. Я чувствую в себе силу и приду потом рассказать вам, как мы лихо отколотили зверствующих турок!»4. 17 (29) сентября 1876 г. в бое под Дюнишем Красильников погиб. Всего из южноуральских губерний за период август-октябрь 1876 г. было отправлено
Оренбургский листок. 1876. № 50. около 20 добровольцев, принявших участие в главных сражениях, некоторые из них были награждены медалями и орденами. Причина немногочисленности среди добровольцев-жителей Оренбургской и Уфимской губерний во многом объяснена на страницах «Оренбургского листка»: «Вообще мы считаем долгом заявить, что недостаточные волонтеры составят собою бремя для самой Сербии. Конечно, делу славянства может послужить опытный воин…но лица, с военной службой не знакомые и своих собственных средств не имеющие, должны предвидеть наперед массу всевозможных затруднений. По мнению нашему, самою лучшею помощью с нашей стороны в славянском деле были бы деньги…»
По возвращении домой из Сербии многие добровольцы надеялись на материальную помощь со стороны Славянских благотворительных комитетов. Московский Славянский комитет поддерживал добровольцев, хотя и мало преуспел в этом. Так, саратовскому добровольцу Якову Солдатову, который был «контужен в ногу и живот», Московский комитет выделил единовременную помощь всего 8 рублей2. Добровольцам нередко приходилось самим просить о помощи, напоминая о своих заслугах в деле освобождения славян. Так, отставной унтер-офицер К.М. Успенский из Ярославля, служивший добровольцем в 5-м русском батальоне Тимокско-Моравской армии в Сербии, в письме в Московский славянский комитет отмечал, что «за оказанную мною храбрость награжден серебряной медалью с надписью «Храбрость», - дипломом его светлости князя сербского Милошича. От полученной контузии я находился на лечении в Белградской военной больнице, от которой имею медицинское свидетельство»3. Вернувшись в Ярославль, доброволец застал свою семью в бедственном положении, не получающей никакого пособия.
Материальная помощь населения губерний Поволжья и Южного Урала русской армии в русско-турецкой войне 1877-1878 гг
Потери при переходе Троянова перевала в отряде П.П. Карцова составили 145 человек, из них безвозвратные потери – 34 человека личного состава1. В конце декабря 1877 г. дивизия Карцова, понеся минимальные потери, вышла в Южную Болгарию, где турецкие войска были окончательно разбиты, а турки бежали. Плененные турки говорили, что паническое бегство совершилось потому, что никто не считал возможным переход русских через Троян. «А если уже через него перешагнули, то где же после этого не пройдут их силы»2. За совершенные подвиги при переходе перевала 245 нижних чинов 9-го Староингерманландского и 142 солдата 10-го Новоингерманландского полков получили награды «За переход через Балканы у Трояна, в декабре 1877 г.»3, а самим полкам были даны Георгиевские знамена с аналогичной надписью.
Успешный переход русских войск через Троянов перевал предотвратил усиление позиции турок у Шипки, что позволило генералу Ф.Ф. Радецкому перейти к активным действиям и дало возможность М.Д. Скобелеву и Н.И. Святополк-Мирскому зайти в тыл к противнику. В решающем сражении у Шипки-Шейново русские войска 29 декабря 1877 г. (9 января 1878 г.) разгромили армию Весель-паши. В этом бою под Самарским знаменем принимала участие и 3-я болгарская дружина ополченцев, а также сражалась и Уральская сотня, сформированная из казачества Оренбургской губернии, которая эффективно обеспечивала подкрепление защитникам Шипкинского перевала. Оренбургские казаки вернулись домой уже после окончания войны лишь в ноябре 1878 г. По замечаниям корреспондента «Уфимских губернских ведомостей»: «В минувшей войне, столь обильной геройскими подвигами, от Уральского войска участвовала единственная сотня. Кажется, чтобы могла значить эта ничтожная единица в массе сотен тысяч доблестной русской армии, где каждый старался превзойти другого храбростью и отвагой. И что бы было удивительного, если бы подвиги и
Перейдя Балканы, русские войска начали стратегическое наступление на деморализованные турецкие войска. После сражения под Филлиполем (современный Пловдив) 3 (15) января - 5 (17) января 1878 г. и выхода к Адрианополю 8 (20) января русские войска вступили в Сан-Стефано.
Следует отметить, что победы русского оружия на Балканах во многом были связаны с успехом боевых действий русских войск на Кавказе, поскольку здесь, помимо прочего, были скованы значительные турецкие силы, которые могли быть задействованы на Балканах. Поэтому справедливо будет сказать о тех волжанах и уральцах, которые участвовали в русско-турецкой войне на Кавказе. Офицеры и рядовые из Поволжья принимали участие в военных действиях против турок в составе 40-й пехотной дивизии (157-й пехотный Имеретинский, 158-й пехотный Кутаисский, 159-й пехотный Гурийский, 160-й пехотный Абхазский полки)2. Дивизию в июне 1877 г. направили в Кавказскую армию, на подкрепление действующего корпуса М.Т. Лорис-Меликова, блокирующего турецкую крепость Карс.
Оренбургские казачьи полки (№3, №6, №7) и Астраханский казачий полк (№2) участвовали в штурме Орлакских высот, в Аладжарском сражении. Оренбургские казачьи полки № 6 и № 7, Астраханский казачий полк № 2 принимали участие в блокаде Карса.
Третий Астраханский казачий полк в составе Эриванского отряда участвовал в кровопролитных боях в Кара-Дербетовском ущелье в октябре 1877 г. Здесь турецкие войска понесли большие потери, а 18 октября Эриванский отряд подошел к мощной турецкой крепости Эрзерум. Астраханские казаки из-за крутизны горных склонов вынуждены были идти в наступление пешим строем. К 24 октября 1877 г. подступы к Эрзеруму были заняты русскими войсками, однако медлительность русского командования обернулась потерей стратегической инициативы и началом длительной блокады крепости. До конца октября астраханские казаки вели местные бои на подступах к Эрзеруму, потом были отведены в резерв и до конца войны находились в Баязете.
И здесь в боевые действия вступили оренбургские казаки, ставшие основой сформированного Саганлугского отряда, целью которого являлось взятие Эрзерума. После успешных боевых действий, происходивших зимой 1878 г., крепость Эрзерум пала. Многие казачьи офицеры были награждены такими высокими наградами, как орден Святой Анны II и III степеней1. Надо сказать, что оренбургские казаки участвовали и в других боевых действиях на Кавказе.
Казаки оренбургских полков по возвращении домой встретили торжественный прием со стороны земляков. Так, по распоряжению Оренбургской городской думы для чествования казачьих полков, участвовавших во взятии Карса, была сооружена триумфальная арка и устроен торжественный обед2. Некоторые уральцы оставили заметки о военной кампании 1877-1878 гг. Так, например, во взятии Эрзерума участвовал 22-летний уроженец Уфимский губернии, выпускник Оренбургского юнкерского училища Александр Николаевич Волков, который в письмах к отцу отмечал: «Слава богу, окончилась эта кровопролитная война. … Не помогай Англия Турции деньгами, оружием и боевыми припасами сколько сохранилось бы драгоценной русской крови, годной для чего-нибудь лучшего, чем удобрение и без того тучных полей Армении и Болгарии...»3.
Весть о заключении мира с Османской империей была встречена радостно в Поволжье и на Южном Урале. «Мы верноподданные вашего императорского величества жители города Цивильска, сочувствуя такому великому событию и «Эта радостная весть, передаваемая из уст в уста, через каких-нибудь 10 минут, сделалась известною всему городу, не исключая самых отдаленных окраин его, и, понятно, встречена была с самою живейшею радостью», – отмечалось в «Самарских губернских ведомостях»2.
Воинов-победителей в поволжских и уральских городах встречали со всеми почестями. Так, в Нижнем Новгороде офицерам и рядовым 10-го пехотного Новоингерманландского полка устроили торжественный обед и спектакль3 (см. приложение № 11). В Уральске Оренбургской губернии был устроен торжественный прием при встрече Уральской сотни под командованием есаула Любавина. Глава уральской торговой депутации С.В. Бокаушин «от лица всех жителей преподнес воинам хлеб-соль», начальником штаба уральских казаков Евгением Юльевичем Акерманом и протоиереем Саввой Назаровым были произнесены торжественные речи в честь победителей4.
Содержание турецких военнопленных в губерниях Поволжья в 1877-1878 гг
Так, по циркуляру Главного управления Общества попечения о раненых и больных воинах от 26 декабря 1876 г., например, тверскому управлению было поручено устроить в губернии лазареты на 1050 больничных кроватей. Тверское управление Общества направило в военное ведомство просьбу занять для этой цели здание лазарета 139-го пехотного Моршанского полка и разрешить расходовать свой запасной капитал на организацию госпиталей в губернии2. Однако находившееся в Санкт-Петербурге Главное управление Общества попечения о раненых и больных воинах отказало тверскому местному отделению в их просьбе, рекомендуя в свою очередь привлекать местную общественность к сбору средств и необходимых вещей для открытия губернских госпиталей3.
Активное участие в организации тверского госпиталя принял президент Общества тверских врачей, которым было выделено для этой цели 9 ставок врачей из гражданского медицинского ведомства, с ежемесячным жалованьем в 100 рублей. В свою очередь архиепископ Тверской и Кашинский Алексий сообщал местному управлению Общества, что 51 монахиня готовы взять на себя обязанность сестер милосердия. Не осталась в стороне от дела благотворительности и Тверская городская дума, которая выделила
Местное дворянство тоже довольно охотно откликнулось на призыв Общества о помощи раненым и больным воинам. Тверские помещики даже выражали желание устроить у себя в имениях госпитали. Так, например, князь Гелроиц и княгиня Эристова выступили с инициативой устроить госпиталь для лечения раненых и больных воинов в селе Знаменском - Раек2.
В тверское управление Общества попечения о раненых и больных воинах поступали предложения и от крестьянских волостей губернии принять у себя выздоравливающих больных из госпиталей для последующей их реабилитации. Тверитяне проявляли оперативность в приеме больных и раненых, поступавших в городские госпитали с Балканского театра военных действий. Так, по сообщениям «Тверских губернских ведомостей» от 7 октября 1877 г.: «… во втором часу ночи прибыл в г. Тверь поезд с больными и ранеными воинами, в числе 192 человек. Поезд этот несмотря на ночное время встречен был господином начальником губернии, членами местного правления Общества Красного Креста, заведующими госпиталями, врачами и другими лицами…воины размещены все по госпиталям…»3.
Для координации деятельности по устройству военных лечебных заведений в Твери был избран заведующий губернскими госпиталями Павел Александрович Осипов и два его помощника - Николай Петрович Патон и Петр Михайлович Карякин. В результате принятых мер в Твери уже на начало апреля 1877 г. был создан госпиталь на 372 больничные кровати4. Всего в Твери за короткий период было устроено несколько госпиталей на 700 кроватей. В Торжке, Ржеве, Вышнем-Волочке, Старице и других городах и больничных кроватей1. По распоряжению П.А. Осипова в уездные госпитали направлялись для лечения легкораненые воины, в Твери же оставались на лечение только тяжелораненые и больные, а также пленные турки, нуждающиеся в медицинской помощи2. Работа тверских врачей по организации медицинской помощи раненым и больным воинам во время войны была одной из лучших в России и поэтому была отмечена благодарностью императрицы Марии Александровны3.
Для работы в лазаретах Действующей армии из Тверской губернии направлялись сестры милосердия. Примечательна история одной из них – Екатерины Михайловны Бакуниной. Служба Е.М. Бакуниной в качестве сестры милосердия началась еще в 1854 г. со вступления в состав «Крестовоздвиженской общины сестер милосердия». Уже в декабре 1854 г., в Крымскую войну, Екатерина Бакунина была назначена главой одного из отрядов сестер милосердия и направлена в Севастополь, под начало выдающегося хирурга Н.И. Пирогова. После окончания войны Е.М. Бакунина в своем имении в Казицыно возле Торжка (Тверская губерния) основывает больницу для крестьян. В 1877 г. Е.М. Бакунина в возрасте 65 лет отправляется на Кавказский театр боевых действий, где возглавляет отряд сестер милосердия военно-временного госпиталя. Вскоре более половины отряда сестер Бакуниной заразились сыпным тифом, и Екатерине Михайловне пришлось еще ухаживать и за больными сестрами. Ее самоотверженный труд неизменно вызывал любовь и уважение у больных и медперсонала. На Кавказском фронте русско-турецкой войны сестра милосердия пробыла больше года. При прощании врачи пяти расформированных госпиталей, где действовал отряд медсестер Е. Бакуниной, преподнесли ей памятный Адрес, в котором говорилось: «Во всех отношениях Вы явились достойной имени русского воина. От начала до конца Вы оставались верны программе Вашей – служить во всем примером младшим Вашим подругам…Мы, врачи, для коих Вы были…благонадежной и опытнейшей помощницей, питаем и навсегда сохраним к Вам чувство беспредельной благодарности. Имя Ваше не изгладится из памяти больных, коим Вы так всецело приносили себя в жертву»1. Справедливо будет заметить, что в Твери и в наши дни чтут память известной сестры милосердия. Так, в честь нее действует благотворительный фонд «Имени сестры милосердия Екатерины Бакуниной».
Ярославская губерния, как и соседняя Тверская, получила предписание из Санкт-Петербурга от Главного управления Общества попечения о раненых и больных воинах устроить у себя лазарет на 550 кроватей. Из них предполагалось открыть в Ярославле госпиталь на 400 больничных кроватей, в Ростове на 100 кроватей и в уездном городе Данилове на 50 кроватей. Председатель ярославского местного управления Общества Иван Семенович Унковский распорядился выделить под помещения госпиталей в Ярославле и Ростове городские военные казармы, а в Данилове - здание местной земской больницы. Для снабжения лазаретов всем необходимым была составлена смета расходов, исходя из которой на содержание госпиталя в 100 человек требовалось 11 479 руб. 68 коп. Главный капитал ярославского местного управления Общества состоял всего из 2 500 рублей, поэтому и было сделано обращение ко всем должностным лицам губернии и всем желающим принять участие в оказании всесторонней помощи по обустройству госпиталей всем необходимым, включая обеспечение медицинским персоналом2.
Губернские земства откликнулись на этот призыв, открыв при земской больнице курсы для подготовки санитарного персонала из лиц женского пола. В течение 1877 г. на этих курсах обучались 28 женщин, 24 из них получили звание Красного Креста. Надо сказать, что в целом подготовка сестер Красного Креста в Ярославской губернии началась еще в 1873 г., и тогда помощь в организации обучения оказало ярославское земство, предоставив помещение для обучения 10 человек, а местное управление Общества взяло на себя обязанность содержания сестер из расчета по 6 рублей на каждую. В 1874 г. при ярославской губернской земской больнице была открыта община сестер милосердия Красного Креста, переименованная позднее в «Мариинскую». Благодаря принятым мерам в Ярославле к началу войны в 1877 г. было подготовлено 12 сестер Красного Креста1. После объявления манифеста о войне с Турцией 12 (24) апреля 1877 г. земская управа Ярославля направила для работы в лазареты города весь выпускной класс фельдшерской школы в составе 10 человек. Местный комитет Общества г. Рыбинска Ярославской губернии направил также имевшую медицинскую подготовку Юлию Адольфовну Миллер для обучения лиц, изъявивших желание работать сестрами милосердия в Рыбинском военном госпитале2. Всего рыбинским местным комитетом Общества таким образом было обучено 5 женщин.
Активность в устройстве госпиталей проявили и частные лица. Так, ярославский потомственный почетный гражданин Владимир Васильевич Пегов в мае 1877 г. организовал госпиталь на свой счет на 50 кроватей3. В июне 1877 г. другой потомственный гражданин Ярославля Порфирий Иванович Оловяшников в своем доме открыл лазарет на две офицерские кровати4. Дворянин Констанитин Борохов привлек средства своей дворянской мануфактуры льняных изделий и организовал лазарет на 10 солдатских кроватей в Посаде Норском г. Ярославля1. Ярославский купец Николай Николаевич Лосев направил в местный комитет Общества предложение об обустройстве лазарета в г. Ростове. Н.Н. Лосев предлагал обустроить лазарет или санитарную станцию в постройках, сдаваемых им ранее батареям 35-й артиллерийской бригады2, рассчитывая при этом получить прибыль от аренды. Однако такое «благотворительное» предложение не нашло поддержки. В конечном итоге в Ростове госпиталь был открыт отделением Красного Креста при уездной земской больнице.
Следует сказать, что за личный вклад в организацию госпиталей Ярославской губернии и помощь в санитарном снабжении Действующей армии Николай Тюменев (потомственный гражданин, г. Рыбинск), Владимир Пегов (потомственный гражданин, г. Ярославль), Павел Подосенов (купец, Мологский уезд) были отмечены высочайшей благодарностью императора Александра II3.
Помимо гражданских лиц участвовали в сборе средств, необходимых для военных госпиталей, монахини и послушницы Ярославского Казанского женского монастыря, проводя денежные и вещевые сборы. По инициативе настоятельницы монастыря игуменьи Феодосии послушницы и монахини работали в созданной ярославским Дамским комитетом мастерской для заготовки всех необходимых вещей для нужд раненых и больных воинов4.
Похожие диссертации на Вклад народов Поволжья и Южного Урала в борьбу южных славян за национальное освобождение (1875-1878 гг.)
