Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Феномен и парадоксы взаимоотношений социалистов-революционеров и социал- демократов до и после Октября 1917 г.
1. Феномен социалистических «друго-врагов» в контексте субкультуры российского революционера.
2. Участие меньшевиков в антибольшевистской кампании накануне и во время процесса с.-р. в свете взаимоотношений эсеров и меньшевиков.
3. Парадоксы отношения коммунистов к эсеровским «друго-врагам».
Глава II. Причины проведения процесса с.-р., этика и тактика дачи показаний подсудимыми 1- й и 2-й групп.
1. Причины и цели проведения показательного судебного процесса с.-р. 1922 г.
2. Сценарий власти и «заслуги» Г.И.Семенова и Л.В.Коноплевой в его реализации.
3. Проблемы выработки формулы обвинения и списка обвиняемых.
4. Роль «откровенных» и «полуоткровенных» показаний на
предварительном следствии в создании обвинительного материала и
проблема степени его фальсификации.
5. Тактика подсудимых 1-й группы на предварительном следствии.
Глава III. Партийно-чекистские мероприятия по организации «всенародного осуждения» эсеров, по обслуживанию процесса и по «добиванию» ПСР.
1. Митинги, собрания трудовых коллективов и резолюции «всенародного осуждения».
2. Организация демонстрации 20 июня и выступления «свидетелей с заводов» в зале суда.
3. Мероприятия по охране подсудимых и "обороне тюрьмы".
4. Мероприятия по изоляции подсудимых 1 -й группы от внешнего мира во время процесса.
5. Комплексные мероприятия по «добиванию» ПСР.
Глава IV. Этика и тактика противоборства в зале суда
1. Логика и мотивы оправдания Г.И. Семенова и Л.В.Коноплевой своего ренегатства.
2. Дискуссия в зале суда о сущности предательства в контексте трактовок его границ этикой российского революционера и «партийным правосудием».
3. Тактика поведения, победы и проигрыши обвиняемых 1-й группы в контексте парадоксов и казусов организации и ведения процесса.
4. Роль и поведение публики в зале суда.
5. Направленность и пафос последних слов обвиняемых 1-й группы.
6. Направленность и специфика последних слов обвиняемых 2-й группы.
Глава V. Тюремное противостояние власти и 22 заключенных (1922 -1926): борьба за «политрежим» в контексте традиций российского революционера
1. «Изоляционные» меры и социально-бытовые условия «Инструкции по
содержанию в местах заключения членов антисоветских партий «при особой изоляции» СО ГПУ в контексте мифов и реалий «политрежима» и тюремных условий начала 20-х годов XX в.
2. «Война заявлений» (август 1922 г. - январь 1923 г.), голодовки зимой-
весной 1923 г. и самоубийство С.В.Морозова в декабре 1923 г.
3. Инициатива комиссии Лозовского, Чичерина, Менжинского и А.П.
Смирнова и борьба заключенных за выбор места ссылки (июль 1924 -
февраль 1925 г.).
4. Арест ссыльных Гоца и Тимофеева, их голодовки и новые тюремные сроки (июль-сентябрь 1925 г.).
5. Поведение, тактика и победа голодающих в «развезенной» групповой голодовке (9 октября- 1 ноября 1925 г.).
6. Противостояние Н.Н. и Е.А.Ивановых и чекистов (лето-осень 1926 г.).
Заключение
Список литературы и источников.
Приложение 1. Биографические справки подсудимых 1-й и 2-й группы процесса социалистов-революционеров
- Феномен социалистических «друго-врагов» в контексте субкультуры российского революционера.
- Причины и цели проведения показательного судебного процесса с.-р. 1922 г.
- Митинги, собрания трудовых коллективов и резолюции «всенародного осуждения».
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Проблематика, связанная с осуществлением многомерной исторической реконструкции феномена «московского процесса ПСР 1922 г.», приобретает значение не только с позиций актуализации исторического опыта становления советской тоталитарной системы как системы, попирающей свободу и индивидуальность личности, но и с позиций потенциальной опасности ее рецидивов для постиндустриальных обществ, где недемократическая политическая система монополизирует- производство и распределение социальной информации, пресекая и отрицая право человека на получение информации и свободную содержательную ее интерпретацию.
Судебный процесс социалистов-революционеров, проходивший в Москве с 8 июня по 7 августа 1922 г., стал на это время не только своего рода эпицентром политической жизни России, по и приковал к себе пристальное внимание значительной части демократической и социалистической общественности Европы и Америки. За пределами же собственно процессного периода большевистский режим сделал все возможное для того, чтобы данный процесс остался в историческом сознании нескольких поколений советских людей символом «банкротства антинародной партии», и предпринял усилия для того, чтобы деперсонифицировать и низвести противостоявших ему эсеровских лидеров до составного элемента образа «врагов народа».
Большевики стремились избежать повторения печального опыта самодержавия, с переменным успехом боровшегося с революционным подпольем более полувека. Какую роль традиции революционной субкультуры сыграли в падении самодержавия, они знали не понаслышке. Успехи эсеровской и меньшевистской агитации в студенческой и рабочей среде в 1921-1922 гг., Тамбовское и особенно Кронштадтское восстания подтверждали на практике, что процесс «революционной самодеятельности» масс, как бы большевикам ни хотелось, еще не прекратился. Соединение идей и «субкультуры революционного подполья» (пользуясь термином петербургского исследователя Б.И.Колоницкого), носителями которых в это время были эсеры, меньшевики, левые эсеры, часть анархистов и максималистов, с одной стороны, и недовольства различных классов и страт российского общества, с другой, могло стать гибельным для власти.
Это и определило три магистральных направления борьбы большевистской власти с надвигающейся опасностью. Во-первых, таким направлением оставалось комплексное массированное воздействие на все классы и слои общества как средствами пропаганды, так и методами всеобщего устрашения и чекистского контроля. Во-вторых, В.И.Ленин и другие наиболее последовательно мыслящие вожди большевизма поняли довольно
2 быстро, что изоляция (а при возможности и необходимости и физическое уничтожение) социалистов - это жизненная потребность самосохранения режима. В-третьих, революционная субкультура была общим фундаментом для большевиков и ставших оппозиционными им эсеров, меньшевиков и анархистов, и именно поэтому и представляла наибольшую угрозу для ставших носителями новой власти большевиков. Лидеры большевиков отдавали себе отчет в том, что им надо сделать так, чтобы вся глубоко укоренившаяся и развитая несколькими поколениями российской радикальной интеллигенции субкультура российского революционера с ее нормами, символами, традициями стала ассоциироваться только с большевиками, из оппозиционных власти революционеров ставшими «революционной властью», своего рода правопреемниками и революционной традиции и государственной власти (соотношение этих двух составляющих большевистские власти регулировали в зависимости от потребности и настроений в обществе, акцентируя внимание, скажем, в 20-е годы - на первой, в 40-е -скорее, на второй, впрочем, не забывая напоминать и о своем революционном прошлом).
В контексте отмеченного выше процесс 1922 г. явился своего рода прологом глобального и длительного социокультурного процесса лишения постреволюционного российского общества исторической памяти, превращения ушедшего и наличного социального бытия в пространство произвольно трансформируемых текстов и квазиисторических фактов, что впоследствии нашло блестящее литературное воплощение в классической антиутопии Д.Оруэлла «1984», где одним из главных догматов тоталитарного режима выступает идея «изменчивости прошлого» согласно лозунгу «внутренней партии»: «Кто управляет прошлым, тот управляет будущим; кто управляет настоящим, тот управляет прошлым».
Степень изученности темы. Научная историография процесса социалистов-революционеров 1922 г. не столь велика, как этого можно было бы ожидать. Правда, накануне и в ходе самого процесса было выпущено огромное количество брошюр и статей, опубликованных ведущими большевистскими публицистами и безвестными журналистами в сотнях газет и журналов по всей стране и продолживших традицию пропагандистских большевистских публикаций периода гражданской войны.
К разряду публицистических сочинений и источников одновременно следует отнести и вышедшую тогда же, но за границей, книгу меньшевика В.С.Войгинского, содержавшую яркое изложение процесса 1922 г. глазами русской социалистической эмиграции . Несмотря на политическую ангажированность автора, данная работа несла в себе ряд серьезных отличий от агитпроповских «творений», во-первых, ощутимо большей
1 Войтинский В. Двенадцать смертников. Суд над социалистами-революционерами в Москве. Берлин, 1922.
насыщенностью фактами, во-вторых, присутствием большего объема аналитики, и, наконец, значительно более сдержанным стилем, не носившим «ругательно-крикливого характера» (точное определение Л.Д.Троцкого), столь характерного для большинства советских статей и брошюр об эсерах и эсеровском процессе.
Многие десятилетия после своего завершения процесс социалистов-революционеров не являлся предметом отдельного исторического исследования. Вновь эта проблема появляется в 60-70-е годы XX в. в контексте более широкой темы - «крушения антисоветских, партий и подполья». Обоснованию закономерности и неизбежности «краха» и «распада» всех антибольшевистских сил в это время посвящено большое количество статей, книг и диссертаций. Среди последних выделяются лишь две работы, авторы которых воспользовались для своих построений не только очевидными и лежавшими «па поверхности» материалами периодики и опубликованными тогда же, в 1922 г., отдельными документами, сопровождавшими процесс (обвинительное заключение, приговор и т.д.), но и обратились к доступным архивным источникам (материалам Верховного Трибунала, хранящимся в ЦГАОР - ныне ГАРФ). Впрочем, Д.Л.Голинков в своей книге, само пазвапие которой2 уже задавало формат и стиль исследования, фактически лишь добавил к старой схеме освещения и трактовок процесса ряд извлечений из стенограмм.
Весьма неоднозначное впечатление производит появившаяся уже в 1990 г. книга Н.Д.Костина «Суд над террором». Позитивная особенность данной работы в том, что автор, обильно использовав в своей книге ряд материалов предварительного следствия и стенограммы процесса, фактически впервые начал вводить их в научный оборот (правда, без ссылок). Впрочем, тенденциозность автора проявилась в выборе тем и сюжетов, в отборе материала, в трактовке явлений, в анализе побудительных действий участников процесса и т.п.3
Подлинный прорыв в научной разработке темы произошел с появлением в 1982 г. монографии голландского историка М.Янсена, опубликованной на русском языке только в 1993 г. В это издание автор помимо «Предисловия к русскому изданию» добавил также главу 11 «Новые разыскания», отразившую результаты его работы в ГАРФ и РГАСПИ в начале 90-х гг. Успеху автора в реконструкции исторических реалий способствовало то, что им впервые вводились в научный оборот документы и материалы из зарубежных библиотек и архивохранилищ, а также воспоминания ряда очевидцев и участников
2 Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. М., 1986.
3 Костин Н.Д. Суд над террором. М, 1990.
4 Jansen М. The Trial of the Socialist Revolutionaries, Moscow 1922. Martinus Nijhoff Publishers, 1982; Янсен M.
Суд без суда. 1922 год. Показательный процесс социалистов-революционеров. М, 1993.
4 событий. Благодаря сочетанию последних с широким использованием советских, русских эмигрантских и иностранных газет МЛнсену удалось создать многоаспектную картину противостояния коммунистов и эсеров накануне, в годы гражданской войны, и в ходе самого судебного процесса. Следует, тем не менее, отметить, что многие аспекты данной темы были только обозначены, поскольку на момент работы над книгой автор не располагал документами партийного и чекистского делопроизводства, без которых само исследование не могло быть завершенным, а замещение упомянутых источников информацией, почерпнутой из советской и эмигрантской печати, не являлось равноценной заменой архивных материалов, хранившихся в недоступных не только для него, но и для отечественных исследователей фондах АПРФ, ЦА ФСБ РФ, ГАРФ и РГАСПИ (современные аббревиатуры). Сказанное не умаляет того, что именно Янсен впервые предпринял попытку комплексного исследования процесса с.-р., затронув такие сюжеты, как взаимоотношения и борьба эсеров и большевиков в 1918-1921 гг., внутрипартийная борьба и фракционные распри в ПСР в годы гражданской войны, проанализировав то, в чем большевики обвиняли эсеров на процессе, и борьбу между ними и подсудимыми эсерами по отдельным пунктам обвинения, впервые поставил цель проследить судьбы осужденных после процесса, а также достаточно глубоко исследовал механизмы пропагандистских (советских) и контрпропагандистских кампаний в контексте реакции на процесс европейского социалистического движения и реакции на него в России.
В постсоветский период появился ряд публикаций, исследующих те или иные аспекты процесса с.-р. или затрагивающих их. Это, прежде всего, статьи С.А.Красильникова, исследовавшего сюжет о несостоявшемся обмене члена ЦК ПСР Е.М.Тимофеева на немецкого революционера Макса Гельца осенью 1922 г., судьбу в сибирской ссылке одного из лидеров партии Д.Д.Донского и проанализировавшего ряд выступлений лидеров ПСР на процессе об уроках революции и гражданской войпы5. В статьях А.Ю.Суслова рассматриваются отдельные аспекты историографии и источниковедения процесса с.-р., а также взаимоотношения между эсерами и меньшевиками в исследуемый период6. В статье Н.А.Казаровой рассматривается участие
Красильников С.А. Макс Гельц и Евгений Тимофеев: несостоявшийся обмен политическими заключенными в 1920-е годы // Гуманитарные исследования в Сибири. Серия: отечественная история. 1994. Вып. 2. С. 59-66; он же. Д.Д.Донской в нарымский ссылке (1924-1936) // Историческая наука на рубеже веков. Мат-лы Всеросс. научн. конф. Т. 2. Томск, 1999. С. 198-215 и др.
Суслов А.Ю. Легальная периодическая печать Советской России как исторический источник по процессу социалистов-революционеров 1922 года // Проба пера: Сб. ст. Казань, 1997. С. 64-75; он же. Процесс правых эсеров 1922 года в советской исторической литературе 1920-х годов // Платоновские чтения: Сб. науч. тр. Вып. I. Самара, 1998. С. 85-89; он же. Процесс социалистов-революционеров 1922 года в отечест-вешюй историографии // Проба пера. Вып. 2. Казань, 1998. С. 86-105; он же. Социалисты-революционеры и меньшевики: межпартийные взаимоотношения после октября 1917 года // Народы России на переломе эпох (XX - начало XXI века). Казань, 2005. С. 32-37 и др.
5 Ю.О.Мартова в протестной кампании в Европе в связи с процессом с.-р.7. Участию эсеровской эмиграции в организации антибольшевистской кампании посвящена статья А.В.Беляевой8. А.В.Добровольский исследует, как проходила антиэсеровская кампания в Сибири во время процесса с.-рЛ Л.В.Борисова затрагивает крайне интересную тему отношения рабочих Москвы к процессу с.-р.10, а в статье С.А.Красильникова, К.Н.Морозова и И.В.Чубыкина рассматривается реакция на процесс старых революционеров11. Статья И.А.Сафонова, рассматривающая противостояние эсеров и коммунистов на- рубеже 1917-1918 гт. «по материалам процесса 1922 г. и эсеровским источникам» обращает на себя внимание появлением в ней весьма спорного вывода о том, что в отличие от террора, проблема политического противоборства двух партий на рубеже 1917-1918 гг. имела периферийное значение для большевиков12.
Среди работ последнего времени, где рассматриваются биографии видных участников процесса (обвиняемых), а в связи с этим и некоторые аспекты организации и проведения самого процесса, следует отметить публикацию М.Янсена о послепроцессном периоде жизни «цекиста» Е.М.Тимофеева , основанную на переписке последнего, сохранившейся в эмигрантских архивах, сборник документов томского историка Я.А.Яковлева о пребывании в нарымской ссылке другого «цекиста» Д.Д.Донского, статью казанского профессора А.Л.Литвина и исторический очерк С.В.Журавлева, посвященные перипетиям судьбы Г.И.Семенова.
Сборник Я.А.Яковлева достоин весьма высокой оценки, как благодаря ценности включенных в него документов, так и наличию объемных и информативных предисловия и примечаний14. АЛЛитвин впервые проследил судьбу Г.И.Семенова вплоть до его гибели по материалам следственного дела 1937 г.15 Большим достоинством статьи стало рассмотрение фигуры Семенова в контексте процесса с.-р. Значительный интерес
7 Казарова Н.А. Мартов и дело эсеров // Третий этаж: Ист.-лит. альманах. № 2. Ростов на-Дону, 1999. С. 37-
42.
8 Беляева А.В. Эмиграция и процесс над эсерами 1922 г. // Демидовский временник. Ярославль, 2004. С. 242-
252.
9 Добровольский А.В. Суд над ЦК партии эсеров и антиэсеровская кампания в Сибири // Общественно-
политическая жизнь Сибири. XX век: Межвуз. сб. науч. тр. Новосибирск, 1994.С. 51-63.
10 Борисова Л.В. Рабочие Москвы и процесс правых эсеров. По документам ГПУ // Ежегодник историко-
антропологических исследований. Вып. 1. М., 2002. С. 301-316.
'' Красильников С.А., Морозов К.Н., Чубыкин И.В. Старые революционеры и процесс над социалистами-революционерами летом 1922 г. // Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Образование, развитие, ликвидация. 1921-1935. Бывшие члены общества во время Большого террора: Материалы международной научной конференции (26-28 октября 2001). М., 2004. С. 67-73.
12 Сафонов И.А. Противостояние партии социалистов-революционеров и большевиков в конце 1917 - начале
1918 г. по материалам процесса 1922 г. и эсеровским источникам // Наше Отечество. Страницы истории: Сб.
ст. Вып. 2. М., 2003. С. 97.
13 Янсен М. Е.М.Тимофеев и другие члены ЦК ПСР после процесса 1922 г. // Минувшее. Вып. 7. М., 1989. С.
193-214.
14 Дмитрий Дмитриевич Донской / Сост., автор введения, комментариев Я.АЛковлев. Томск, 2000.
15 Литвин А.Л. Азеф второй // Родина. 1999. № 9. С. 80-84.
представляет ряд авторских суждений, в том числе и о причинах организации и ходе процесса с.-р. В продолжающей исследование биографии Семенова информативно насыщенной статье С.В.Журавлева, наряду с введением в научный оборот ряда других важнейших документов из следственного дела Семенова, контекст процесса с.-р. отсутствует, как отсутствует и контекст процесса над Бухариным, на которых Семенов сыграл весьма серьезную роль (особенно на первом) .
Проблематика процесса с.-р. затрагивается и в монографии Д.Б.Павлова, посвященной репрессивной политике большевистской власти против социалистов и анархистов17. Ряд цепных сведений содержится в книге А.М.Плеханова , в частности, о связях Г.И.Семенова с ВЧК-ОГПУ. Из работ последнего времени отметим докторскую диссертацию Л.Г.Косулиной19 и статью А.И.Юрьева, посвященную одному из аспектов «добивания» эсеровской партии, а именно - Ликвидационному съезду бывших членов ПСР в 1923 г. Обоснованным представляется вывод автора о доминировании репрессивных действий в том наборе мероприятий, с помощью которых «коммунистическая партия завершала ликвидацию своих политических оппонентов»20, вполне совпадающий с выводом, сделанным нами в ходе исследования на материалах процесса с.-р.
Особого внимания в контексте отмеченного выше заслуживает посвященная политическому и социально-психологическому аспектам процесса с.-р и защищенная в 2005 г. кандидатская диссертация И.А.Сафонова, подчеркивающего свои объективистские позиции21. Исследование в значительной степени базируется на материалах, уже введенных в научный оборот рядом сборников, и прежде всего тематическим сборником документов22. Ряд оценок, сделанных И.А.Сафоновым в автореферате его диссертации и подробно изложенных в Заключении его диссертации, не корреспондируется с уже введенными в научный оборот данными. Представляется, что продемонстрированный автором «объективистский» подход, выраженный в надстраивании искусственных конструкций над полярными точками зрения по таким принципиальнейшим вопросам, как
ls Журавлев СВ. Человек революционной эпохи: судьба эсера-террориста Г.И.Семенова (1891-1937) //
Отечественная история. 2000. № 3. С. 87-105.
" Павлов Д.Б. Большевистская диктатура против социалистов и анархистов. 1917 - середина 1950-х годов.
" Плеханов A.M. ВЧК и ОПТУ в годы новой экономической политики. 1921-1928. М., 2006.
Косулина Л.Г. Эволюция теоретических основ и практической деятельности партии социалистов-революционеров, 1901 -1922 гг.: Дис.... д-ра ист. наук. М., 2003.
0 Юрьев А.И. Последние страницы истории партии социалистов-революционеров // Отечественная история. 2001. №6. С. 134.
21 Сафонов И.А. Процесс партии социалистов-революционеров 1922 г.: Политический и социально-психологический аспект: Автореферат дис.... канд. ист. наук. М., 2005.
Судебный процесс над социалистами-революционерами (июнь-август 1922). Подготовка. Проведение. Итоги / Сост. С.А.Красильников, К.Н.Морозов, И.В.Чубыкин. М.: РОССПЭН, 2002 (Серия «Архивы Кремля»),
7 истоки, причины, механизмы и последствия установления и угверждения большевистской модели государственности в России, границы и возможности реализации небольшевистских альтернатив, не ведет к приросту нового исторического знания в данной области.
Из сказанного видно, что в рамках данной темы в зарубежной и отечественной историографии остается ряд недостаточно исследованных или не исследованных вовсе проблем. К числу первых относятся выявление причин и целей проведения большевистским- руководством первого и крупнейшего после окончания гражданской войпы «постановочного» процесса, сценарий власти по постановке процесса и масштабы его корректировки.
Совершенно не исследованными являются практика и методы ГПУ, которые использовались для оперативно-агентурного . обслуживания процесса, комплексные мероприятия ПТУ по «добиванию» ПСР, начало которым было положено весной-осенью 1922 г., а также послспроцесспая стадия, протекавшая в острых формах четырехлетнего «тюремного противостояния», а порой и в таких драматических, как самоубийство С.В.Морозова в 1923 г., «развезенная голодовка» октября 1925 г. и попытка самоубийства Е.А.Ивановой-Ирановой в 1926 г.
Таким образом, несмотря на наличие ряда интересных исследований, проблема накопления фактической базы, дальнейшего заполнения лакун и аналитическое осмысление всей совокупности уже известных и новых эмпирических данных в исследовании предпроцессной, процессной и послепроцессной стадий судебного процесса с.-р. продолжает оставаться крайне актуальной. Некоторые из ключевых аспектов темы изучались десятилетиями, но сегодня требуют переосмысления путем дальнейшего изучения на основе вновь введенных в оборот и не выявленных еще документов, путем отказа от прежних историографических стереотипов и подходов к событиям 1917 г. и гражданской войны. По другим исследования только начаты, в частности, по практике и эволюции репрессивной политики большевистской власти против социалистов и анархистов (имеющиеся исследования отнюдь не исчерпали этой темы23). К другим темам исследователи всерьез еще и не подступались, как, например, к феномену субкультуры российского революционера и ее различным нормам или к исследованию трансформации ментальности и поведенческих норм самих коммунистических лидеров и т.д.
Исходя из того, что процесс 1922 г. есть более многоаспектный исторический феномен, нежели факт судебной расправы большевистской власти с крупнейшей из
23 Рогинский А.Б., Жемкова Е.Б. Соловецкие политскитьг. Список политзаключенных [1925] // Звенья. Ист. альманах. Вып. 1. М., 1991; Заявления политзаключенных Пертоминска и Соловков. 1923-1924 гг. / Публ. А.Мельник и А.Сошиной. Прим. А.Е. // Там же; Павлов Д.Б. Большевистская диктатура и др.
8 оппозиционных ей политических партий, объектом данного исследования выступает процесс социалистов-революционеров 1922 г. в широком событийпом контексте последующих нескольких лет противоборства осужденных эсеров и большевистской партийно-чекистской системы, рассматриваемый в контексте субкультуры российского революционера.
Предметом исследования выступают причины, динамика, методы и последствия (ситуационные и долговременные) данного противостояния в совокупности различных его сторон (идейной, политической, организационной, пропагандистской, социально-культурной, поведенческой) накануне, в период и после завершения процесса.
Цель исследования состоит в осуществлении многоаспектной исторической реконструкции механизма организации, проведения процесса 1922 г. и оценки его значения в контексте становления советской тоталитарной модели и сопротивления этому российской революционно-демократической интеллигенции в лице лидеров и «активных» членов ПСР.
Для достижения поставленной цели рассматриваются и решаются следующие исследовательские задачи:
определить основные тенденции взаимоотношений социалистических партий до 1917 г. и в послереволюционный период в контексте субкультуры российского революционера;
установить причины, цели и состав субъектов подготовки «показательного» судебного процесса с.-р. 1922 г., выявить сценарий власти и тактику поведения обвиняемых на предварительном следствии;
охарактеризовать комплекс партийно-чекистских мероприятий по организации осуждения и дискредитация эсеров в России и за рубежом и по «добиванию» ПСР;
раскрыть характер и значение дискуссий на суде и вне его о феномене предательства и ренегатства в контексте этики и норм субкультуры российского революционера;
рассмотреть стратегию и тактику поведения обвиняемых 1-й и 2-й групп в ходе процесса;
изучить формы и методы изоляции подсудимых 1-й группы во время процесса и после его завершения;
проанализировать основные направления, стадии и результаты борьбы осужденных за «политрежим» в тюремных условиях первой половины 20-х годов XX в.;
реконструировать судьбы осужденных эсеров во второй половине 1920-х - 1930-е гг.;
- оценить историческое значение процесса и итоги противостояния лидеров ПСР и большевистского режима.
Хронологические рамки работы охватывают период 1922-1926 гг., состоящий, в свою очередь, из трех взаимосвязанных стадий - предпроцессной, собственно процесса и послепроцессной. Первая охватывает время с конца 1921 - начала 1922 г. (28 декабря 1921 г. Пленумом ЦК РКП(б) было принято политическое решение об организации процесса над членами ЦК ПСР (в перспективе рассматривался вопрос о серии «постановочных» процессов и против лидеров РСДРП и анархистов), работа же самой партийно-чекистской машины по его реализации началась с января 1922 г.) вплоть до 8 июня 1922 г. Вторая стадия - это время собственно процесса (8 июня - 7 августа 1922 г.), от первого дня судебного заседания до дня вынесения приговора. «Тюремное противостояние» 22-х осужденных эсеров (из них 12-ти приговоренных к смерти) и власти, будучи не только формой, но и ядром противоборства политических противников в рамках послепроцессной стадии, охватывает период с 8 августа 1922 г. до конца сентября 1926 г., когда отправкой в ссылку закончилось тюремное заключение в Бутырской тюрьме последних из «сидельцев», Н.Н.Иванова и Е.А.Ивановой-Ирановой. В этом же хронологическом диапазоне (1922-1926 гг.) находились и мероприятия ГПУ-ОГПУ по «добиванию» ПСР. Верхняя граница (1926 г.) связана с окончательным прекращением деятельности из-за арестов последнего состава подпольного Центрального бюро ПСР.
Территориальные рамки работы ломимо Москвы, где проходило предварительное следствие и сам процесс, а также большая часть событий «тюремного противостояния» в 1922-1926 гг., охватывают - при рассмотрении «развезенной голодовки» осенью 1925 г. и прослеживапии дальнейших судеб подсудимых в период с середины 20-х до конца 30-х годов XX в. - около двух десятков городов РСФСР и союзных республик.
Методологическую основу работы составляют в сочетании принципы общенаучного (системного) и исторического исследования. С позиций системного изучения большевистская власть и оппозиция представляются сложноорганизованными подсистемами в рамках более общей системы, в качестве которой выступал постреволюционный российский социум. Власть была представлена совокупностью своих социально-политических институтов, имевших свои структурные и функциональные характеристики. В свою очередь, эсеровская оппозиция также обладала рядом системных характеристик (идеология, организационное строение, кадры, коммуникационные средства, интеллектуальный потенциал и т.д.), которые ПСР стремилась сохранить, тогда как большевистский режим стремился к их системному уничтожению («добиванию» эсеровской партии).
В своей работе автор опирался также на такие базовые принципы научного исследования, как научность и объективность. Первый из названных принципов предполагает строгое процедурное следование всем основным стадиям исследовательской работы - от выдвижения рабочей гипотезы как части программы и формирования понятийного аппарата до интерпретации полученных результатов. Принцип объективности, к достижению которой стремился автор, предполагает отражение исторической реальности с опорой на установленные эмпирические факты, с учетом их ценностной окраски.
Проведенное исследование базируется на принципе историзма, рассмотрения каждого явления в совокупности с другими, в их исторической взаимосвязи и взаимозависимости. Применительно к данной работе это означает изучение в исторической динамике предметного поля взаимоотношений и противоборства двух российских социалистических партий, одна из которых стала после 1917 г. правящей, а другая - оппозиционной. Поведение противостоящих сторон на следствии, процессе и во время «тюремного противостояния» рассматривается в контексте субкультуры и норм поведения российского революционера не только как полярно противоположных друг другу политических групп, но и как сил, находящихся в системе более сложного взаимодействия, включавшей столкновение традиционных и вновь формируемых норм и правил политической борьбы. Поскольку исторические события происходят в многомерном общественном пространстве, являясь результатом взаимодействия самых различных и порой разнородных факторов и явлений, то нельзя отдавать приоритет лишь одному из факторов, пусть даже такому, как идеологический или политический, что было характерно для предшествующего периода отечественной исторической науки. Это неизбежно ведет к упрощению и схематизму.
Кроме того, автором широко использовались такие апробированные методы исторического исследования, как историко-сравнительный и проблемно-хронологический.
Характеризуя источниковуго базу исследования, следует отметить, что представленное в ней видовое и типовое разнообразие источников позволяет осуществить многоплановую историческую реконструкцию рассматриваемой проблемы. В процессе работы осуществлялись выявление, сбор и анализ как документальных, так и нарративных, повествовательных источников в их сочетании и взаимосвязи. При равнозначной ценности источников для раскрытия темы приоритет отдавался корпусу письменных документальных источников, по основному месту своего хранения находящихся в отечественных и зарубежных архивохранилищах (при этом следует учитывать, что определенная их часть за последние годы введена в научный оборот путем
публикации в ряде тематических документальных сборников). В соответствии с принятой типологией письменные документальные источники, использованные в данной работе, разделяются на следующие виды:
законодательные (декреты и постановления ВЦИК, СНК РСФСР, ЦИК и СНК СССР);
распорядительные (приказы, распоряжения, циркуляры, инструкции и другие нормативные документы различных государственных и общественных органов);
протокольно-резолютивные (протоколы и стенограммы заседаний органов и учреждений различных уровней);
- инициативные и подготовительные (проекты постановлений, предложения,
запросы, направленные должностными лицами в вышестоящие органы);
- отчетные и докладные;
- нормативно-хозяйственные и штатно-должиостные (нормы снабжения, штаты
учреждений, сметы, планы и др.).
Нарративные источники включают в себя как публицистические материалы, извлеченные из периодики изучаемого времени, так и в большинстве своем опубликованные документы мемуарного характера.
Особый комплекс источников представляют хранящиеся в ЦА ФСБ т.н. учетные (личные) дела обвиняемых на процессе, где (как и в других томах фонда Н-1789 ЦА ФСБ РФ) отложилась информация о послепроцессньгх репрессиях.
Корпус опубликованных властями документальных источников относительно невелик и заметно уступает по объему изданной накануне и в период процесса пропагандистской литературе24. Тенденциозность отбора этих материалов очевидна: публиковались исключительно материалы обвинения, а также речи подсудимых 2-й группы и их защитников-коммунистов, не столько защищавших своих раскаявшихся подопечных, сколько обвинявших подсудимых 1-й группы. Несмотря на обещания властей издать стенограммы процесса целиком, они так и не были опубликованы. Не издавались в Советской России и защитительные речи и последние слова подсудимых 1-й группы.
24 Семенов Г. (Васильев) Военная и боевая работа партии социалистов-революционеров за 1917-1918 гг. М., 1922 (рукопись хранится: ЦА ФСБ РФ. Н-1789. Т. 2 (внутри дела отдельной тетрадью)); Обвинительное заключение по делу Центрального комитета и отдельных иных организации партии социалистов-революционеров по обвинению их в вооруженной борьбе против Советской власти, организации убийств, вооруженных ограблений и в изменнических сношениях с иностранными государствами. М, 1922; Процесс П.С.-Р. Речи государственных обвинителей. Приговор Верховного Революционного трибунала. Постановление Президиума ВЦИК. Воззвание Коминтерна. М., 1922; Процесс эсеров. Вып. 2. Речи защитников и обвиняемых. М„ 1922.
Документальная лакуна, рукотворно созданная политическим режимом внутри Советской России, была в известной мере (насколько позволяли нелегальные каналы) компенсирована публикациями в социалистической эмигрантской печати тех лет - прежде всего, публикацией в эсеровской «Революционной России» защитительной речи А.РХоца и «последних слов» десяти (из 22-х) подсудимых 1-й группы. Эти материалы публиковались по черновикам, переданным подсудимыми из тюрьмы, очевидно, через их родственников2. Кроме того, на протяжении нескольких месяцев, начиная с марта 1922 г., когда стало известно о предстоящем процессе, «Революционная Россия» и меньшевистский «Социалистический Вестник» печатали на своих страницах различные декларации, заявления, протесты политических партий (в том числе, и российских) и их лидеров, профсоюзов и письма видных деятелей культуры Европы, протестовавших против процесса26.
Отдельные небольшие фрагменты стенограмм процесса были приведены в публикации документов, подготовлешюй В.Владимировой в 1927 г.27 На протяжении многих последующих десятилетий источниковая база процесса с.-р. не расширялась. Лишь в 1989 г. в Амстердаме вышел подготовленный голландским исследователем МЯнсеном документальный сборник о паргии социалистов-революционеров в 1917 - середине 1920-хгг., в который помимо прочего были включены стенографические записи процесса за несколько первых дней, переправленные за рубеж и хранившиеся в архиве ПСР2 . Перечень публикаций последнего времени пополнился вышедшим в 2000 г. документальным научным изданием «Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. Т. 3. Ч. 2. Октябрь 1917-1925 гг.» (М.: РОССПЭН, 2000), в который составителем тома Н.Д.Ерофеевым включен и компактный комплекс материалов, посвященный процессу 1922 г.
В 2002 г. и в 2005 г. в свет вышли два сборника документов, в составлении и написании предисловий и комментариев к документам которых принимал участие (в соавторстве) и автор данного исследования29.
В диссертационной работе широко использованы документы партийного происхождения - материалы эсеровской эмиграции, в частности, «Коллекция документов о Московском процессе эсеров 1922 г., собранная Заграничной Делегацией партии
25 Революционная Россия. 1922. № 21-22. Опубликованные здесь тексты не вполне идентичны
зафиксированным в стенограмме, поскольку в ходе выступлений обвиняемые иногда отступали от
подготовленного текста.
26 См., напр.: Революционная Россия. 1922. № 19; Социалистический вестник! 1922. № 12.18 июня.
27 Владимирова В. «Работа» эсеров в 1918 году //Красный архив. 1927. Т. 1 (20). С. 153-174.
Партия социалистов-революционеров после октябрьского переворота 1917 года: Документы из архива П.С.-Р. / Ред.-сост. М.Янсен. Амстердам, 1989.
Судебный процесс над социалистами-революционерами; Сын «вольного штурмана» и тринадцатый «смертник» судебного процесса с.-р. 1922 г.: Сборник документов и материалов из личного архива В.Н.Рихтера / Сост. К.Н.Морозов, А.Ю.Морозова, Т.А.Семенова (Рихтер). М.: РОССПЭН, 2005.
13 социалистов-революционеров», хранящиеся ныне в Государственном архиве РФ30, а также материалы из «Архива ПСР», находящиеся в Международном институте социальных исследований31 и коллекция из фонда Б.И.Николаевского Гуверовского института войны, революции и мира32. Эти документы, наряду с использованными донесениями ИНО ГПУ (ЦА ФСБ РФ) позволили увидеть картину непростых взаимоотношений как внутри эсеровской эмиграции, так и в целом в эсеровской партии, ярко отразившейся в требовании левоцентристским большинством ЦБ ПСР исключения из партии Н.Д.Авксентьева и И.И.Фондаминского (что привело бы к грандиозному скандалу и уходу из партии «правой» Парижской группы с.-р.). Кроме того, эмигрантские документы позволили проанализировать участие меньшевиков в данной кампании и конфликт В.М.Чернова с меньшевистским «Социалистическим Вестником» и сравнить тексты «последних слов» 10 подсудимых, переданные ими за границу в черновиках, с их реальным выступлениями на процессе, зафиксированными в стенограммах,
Отметим наличие и значение документов, присланных в ЗД ПСР из России и освещавших положение политзаключенных в советских лагерях и тюрьмах (среди документов и заявления политзаключенных, боровшихся за «политрежим»), хранящиеся в отдельной папке в ф. Б.И.Николаевского33, которые наряду с подобными же документами, обнаруженными нами в фонде Н-1789 ЦА ФСБ РФ, позволили проанализировать реальные социально-бытовые условия тюремного содержания политзаключенных в 1921-1925 гг.
Этой же задаче способствовали и использованные для целей данного исследования письма и заявления политзаключенных и ссыльных эсеров в Политический Красный Крест (ГАРФ. Ф. 8409 и 8419), ответные письма Е.П.Пешковой и ее ходатайства в ГПУ-ОГПУ-НКВД, позволившие проследить дальнейшую судьбу многих подсудимых 1-й группы до начала - середины 30-х гг. и воспроизводившие ту атмосферу искусственных ограничений и дискриминаций в местах ссылок, которые обрекли немалую часть из них на череду лишений и преждевременные смерти.
Впервые использован ряд документов из фондов АПРФ, охватывающих послепроцессный период. Это, прежде всего, документы, освещающие ряд сюжетов тюремного противостояния в 1924-1925 гг., не вошедшие в вышеназванный сборник документов из серии «Архивы Кремля». Из документов делопроизводства Политбюро
30 ГАРФ. Ф. Р-6772. Оп. 1. Д. 2; Д. 3; Д. 12.
31 МИСИ. Архив ПСР (нами использовались фильмокопии Архива ПСР, находящиеся в РГАСПИ).
32 Hoover Institution Archives. B.Nilcolaevsky collection. Moscow trial of the PSR, 1922. Letters, minutes,
photographs, reports. Box 8. Folder 19.
3 Hoover Institution Archives. B.Nikolaevsky collection. Socialists in the Soviet prisons. Box 9. Folder 1. 1921; Box 9. Folder 2. 1922-1924.
14 были также использованы «Список членов РКП(б), ходатайствовавших за членов антисоветских политических партий», направленный ГПУ в феврале 1923 г. в ЦК РКП(б) для рассмотрения и «принятия мер»34.
Совершенно особое, ключевое значение для данного исследования имеет уникальный по составу и информационной ценности представленных в нем источников хранящийся в ЦА ФСБ РФ фонд Н-1789, большая часть документов которого в научный оборот вводится впервые. По своему происхождению материалы фонда можно разделить на следующие группы - тома предварительного следствия ГПУ и следствия Верхтриба ВЦИК, стенограммы процесса, агентурные материалы и охрана процесса, личные следственные дела ряда эсеров, эсеровские партийные материалы за 1917-1921 гг., эсеровская эмигрантская печать, чекистские следственные дела времен гражданской войны, делопроизводственные материалы комендатуры процесса с.-р. Верхтриба, резолюции и петиции различных организаций и лиц как с осуждением организаторов процесса, так и с осуждением самих эсеров и т.д.
Подлинность и аутентичность всех тех многочисленных и различных по своему происхождению документов фонда, с которыми удалось ознакомиться, сомнений не вызывает. Некоторые сомнения возникают лишь при знакомстве с несколькими листовками и документами антисемитско-черносотенного характера, которые чекисты приписывали пятигорским и тамбовским эсерам .
Степень же достоверности документов во многом зависит от их характера. Нельзя не принимать во внимание, что ряд документов несет на себе неизгладимый отпечаток острого противостояния - как вооруженного во время гражданской войны, так и политического после нее. В первую очередь, это имеет отношение к газетной публицистике и прокламациям,'но не только. Крайне осторожного к себе отношения требуют все протоколы допросов (а в фонде имеются также протоколы допросов ряда эсеров за 1918-1921 гг.) - как тех, кто стал сотрудничать со следствием, так и тех, кто сотрудничать не стал, но показания все же дал (М.А.Веденяпин, Н.Н.Иванов, А.Ю.Фейт и др.). В первом случае нередки следы влияния следователя Я.С.Агранова, во втором -допрашиваемые, безусловно, говорили далеко не все, о чем знали (нормы поведения и традиции революционной среды, прежде всего, категорически запрещали выдавать товарищей и давать на них обвинительный материал).
От исследователя при работе с документами предварительного следствия, со стенограммами процесса, да и другими группами документов, требуются зншше
34 АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 200. Л. 7-12.
35 См.: ЦА ФСБ РФ. Н-1789. Т. 87 и 88.
15 эмпирического материала времен революции и гражданской войны, равно как и истории самой эсеровской партии, поскольку историк зачастую имеет дело с замысловатыми переплетениями фигур умолчания и разных полуправд (со стороны всех участников процесса), а также откровенными фальсификациями со стороны обвинения, подсудимых 2-й группы и свидетелей обвинения. Подсудимые 1-й группы на процессе активно и порой не без успеха противостояли мифам, которые насаждала власть, оперируя не только своими свидетельствами, но и документами, приобщения которых к делу они требовали, и выступлениями свидетелей защиты, и ловлей на лжи и фальсификациях следствия и подсудимых 2-й группы. Вне всякого сомнения, результаты этого разоблачения большевистского мифа, запечатленные в стенограммах процесса, в совокупности с ценнейшими документами эсеровского партийного архива, захваченного чекистами и приобщенными к этому же фонду вместе со следственными материалами ГПУ и Верхтриба, представляют ценнейший комплексный исторический источник по истории гражданской войны.
Достоверность информации, содержавшейся в заявлениях заключенных эсеров во время «тюремного противостояния», сомнений не вызывает, равно как и в сообщаемой в их письмах из ссылки в Политический Красный Крест. Что касается их тюремных писем к родственникам, то следует иметь в виду, что они проходили цензуру ГПУ, и это накладывало отпечаток на содержание посланий. Впрочем, существовала и другая крайность в переписке с волей, о которой вспоминала ЕЛ.Олицкая применительно к Соловкам - заключенные, пытаясь подбодрить своих родственников, могли сознательно приукрашивать свое бытие36.
Одна из основных задач, решавшихся в процессе формирования и аналитической разработки источниковой базы, состояла в адекватном отражении в документах биполярности самой предметной области - противостояния и борьбы большевиков и ПСР. В данном контексте автор стремился достичь оптимального баланса в представительстве в проведенном исследовании документов и материалов, исходивших от противоборствующих сил. Здесь представлены документы делопроизводств как ЦК РКП(б), так и Заграничной Делегации ПСР, пропагандистские материалы большевистской машины и контрпропаганда социалистов, информационное освещение технологии репрессий в документах Верхтриба и ГПУ-ОГПУ и практика борьбы и сопротивления осужденных в документах, исходящих непосредственно от них.
Имевшаяся ранее и выявленная в процессе исследования документальная база позволяет выполнить многоплановую и разноуровневую реконструкцию основных
36 Олицкая Е. Воспоминания. Frankfurt/Main, 1971. Т. 1. С. 251-252.
событий, связанных с противоборством двух политических мировоззрений накануне, в процессный и послепроцессный периоды.
Научная новизна данного исследования состоит в том, что в нем впервые в зарубежной и отечественной историографии на основе сочетания ранее опубликованных документов и материалов и впервые вовлекаемых в научный оборот архивных источников осуществлена многоуровневая и многоаспектная историческая реконструкция крупнейшего после окончания гражданской войны «показательного» судебного процесса социалистов-революционеров 1922 г. с позиций современного научного знания. С привлечением значительного по объему эмпирического материала впервые исследованы такие аспекты темы, как механизм принятия и реализации большевистским руководством стратегических и тактических решений по дискредитации лидеров ПСР и партии в целом, технология осуществления комплекса мероприятий ГПУ по охране и обеспечению процесса и тюремной изоляции осужденных, формы и методы противостояния лидеров ПСР и власти в 1922-1926 гг. Новизна работы также состоит в том, что ключевые события рассмотрены в контексте субкультуры российского революционера.
Практическая значимость работы заключается в том, что оно способствует более глубокому пониманию ментальності! и мотивации поведения противостоявптих друг другу бывших «друго-врагов» - большевиков и социалистов-революционеров, и тем самым природы ранней стадии формирования советского тоталитарного режима и форм, границ и мотивации сопротивления его утверждению. Исследование позволяет вскрыть механизмы осуществления повседневного контроля над массовым сознанием и поведением населения сочетанием действий аппаратов агитационно-пропагандистского и репрессивного, что важно для изучения проблемы взаимодействия власти и общества в России (СССР) в XX в.
Апробация работы. Результаты исследования апробированы автором в двух монографиях , а также в публикациях двух сборников документов (выполненных в соавторстве) . Монографии и сборники документов получили положительную оценку в российской и зарубежной печати. Отдельные положения диссертации излагались автором в докладах на семи российских и международных паучных конференциях.
Материалы исследования использовались автором при чтении спецкурса и лекций по «Истории Отечества» в МГТУ им. Н.Э.Баумана.
37 Партия социалистов-революционеров в 1907-1914 гг. М., 1998 (53,1 п.л.), Судебный процесс социалистов-революционеров и тюремное противостояние (1922-1926): этика и тактика противоборства. М, 2005 (59 пл.).
Судебный процесс над социалистами-революционерами (общий объем 67,3 пл., авторский вклад 15 п.л.), Сын «вольного штурмана» и тринадцатый «смертник» судебного процесса с.-р. 1922 г. (общий объем 40,9 п.л., авторский вклад 7 п.л.).
Настоящая диссертация может быть использована при разработке общих курсов истории России, курсов по истории политических партий и общественных движений.
Феномен социалистических «друго-врагов» в контексте субкультуры российского революционера
Взаимоотношения членов двух крупнейших российских социалистических (лсялс -что чячягтл/тп делалось) с сугубо формальной точки зрения и сводить их к формуле "сотрудничество и борьба". Сами эсеры и эсдеки называли себя "друго-врагами". В этом немного режущем слух искусственном словосочетании достаточно хорошо отражены центробежная и центростремительная тенденции, характерные для их взаимоотношений на протяжении всего времени их существования. В XX в. обе эти тенденции парадоксальным образом дошли до своего полюса: центробежная проявилась в уничтожении большевиками всех своих социалистических конкурентов не только из числа «друго-врагов», но и бывших товарищей по партии - меньшевиков, центростремительная - высшим своим пиком имевшая стремление к созданию на базе этих партий единой социалистической партии, закончилась манифестом 1952 г. эсеров-эмигрантов и меньшевиков «На пути к единой социалистической партии».
Что питало центростремительную тенденцию? Многое. Обе партии ставили перед собой единую конечную цель - социализм. Обе партии являлись членами II Интернационала. У них совпадали многие программные и тактические установки. У них был общий враг - самодержавие, сажавшее их в одни тюрьмы. У них были (при всех оговорках) общие народнические корни. Многие из них были связаны личными отношениями, иногда - дружбой. Первые русские марксисты - Г.В.Плеханов, П.Б.Аксельрод, Л.Г.Дейч, А.И.Потресов, В.И.Засулич - начинали как народники. С другой стороны, многие эсеры начинали свою политическую карьеру как социал-демократы (С.Н.Слетов, Б.В.Савинков, И.П.Каляев, А.Д.Покотилов, Б.Н.Моисеенко, Е.Ф.Кудрявцев, П.М.Рутенберг и многие другие). Да и с идейной стороны все-таки существовало определенное взаимопроникновение идей. Такой четкой грани между их идеологиями, как, скажем, между кадетами и с.-д., не существовало. Конечно, кристаллизация и формирование российской социал-демократии шли под знаком отталкивания от идей и практики народничества. И тем не менее Плеханов еще в середине 90-х годов XIX в. говорил о социал-демократическом секторе в общей семье русских социалистов-революционеров, к которым относили землевольттев чепнопепеттельттев нэпоттовольт,ев народоправцев1. В свою очередь, самоопределение эсерства шло путем отталкивания от идей социал-демократии, воскрешения некоторых постулатов старого народничества.
В то же время влияние марксистских идей на формирование эсеровской официальной доктрины трудно переоценить. Социал-демократы заимствовали некоторые идеи у эсеров и уж по крайней мере учитывали их опыт на практике. Это относится и к теории "перманентной" революции Л.Д.Троцкого, и к идейным и тактическим заимствованиям, которые сделал В.И.Ленин в 1917 г. и позже (от идеи прерыва буржуазного развития до идеи социализации земли и использования кооперации в социалистическом строительстве).
Не менее сильным, а точнее говоря, преобладающим было взаимное отталкивание этих партий. Причины этого отталкивания различны и многообразны. И если одни из них, скажем, идейно-теоретические, хорошо известны, то другие, лежащие в области социальной психологии, исследованы мало. Так, например, уже современники отмечали наличие нескольких устойчивых социально-психологических типов революционеров (эсеры, анархисты, с.-д.), порой имевших также внутреннюю градацию2. Более того, рассматривать их взаимоотношения только в плоскости идейных взглядов (как это делали сплошь и рядом они сами) и игнорировать созданную ими субкультуру российского революционера, нормы которой, безусловно, оказывали на них сильное влияние (зачастую вопреки декларациям идейного характера) было бы абсолютно неверно.
Мы не ставим себе целью ни детальное и полное изучение взаимоотношений между этими двумя партиями, ни, тем более, изучение субкультуры российского революционера, что, безусловно, является делом более или менее отдаленного будущего и усилий многих исследователей, но все же nont o6veM хотя бы наметить KOHTvnbi данного явления. Это необходимо так как представляется, что на реальную политику и взаимоотношения социалистических партий (большевиков, меньшевиков и эсеров) до и после Октября 1917 г. оказывали влияние не только их идейно-теоретические взгляды, прагматические интересы партийной корпорации и личные интересы их лидеров, но и наличие общей субкультуры российского революционера. Наличие последней революционеры никогда не отрицали и охотно описывали в своей мемуаристике многие из этих норм и их проявления, но осмысливать и анализировать в целом явно опасались, дабы не впасть в ереси, противные российской революционной среде рубежа XIX-XX вв., явно не готовой уравнять в правах идейную и культурную составляющую своего социума.
Причины и цели проведения показательного судебного процесса с.-р. 1922 г
Деятельное участие меньшевиков в развертывании антибольшевистской пропагандистской кампании в России и особенно за рубежом, их попытка делегировать троих видных меньшевиков для участие в защите 1-й группы, их большевиков, ожидавших, что они будут отмежевываться от эсеров и "их кровавых преступлений" (в своей пропагандистской компании большевики старательно смешивали эсеров и меньшевиков, очень часто греша против истины). Позиция меньшевиков была последней каплей, переполнившей чашу терпения чекистов, обрушившихся на них масштабными репрессиями.
Но солидарность и участие в контрпропагандистской антибольшевистской кампании означали новый этап в весьма непростых отношениях совсем еще недавних друго-врагов. А эти отношения непросто складывались и после Октября 1917 г. После захвата большевиками власти в оппозиции к ним оказались обе общероссийские социалистические партии - ПСР и РСДРП. Степень этой оппозиции (да и само понимание ее сущности) была весьма различной у обеих этих партий. Даже внутри каждой из этих партий существовал ряд течений и групп, которые занимали диаметрально противоположные позиции: от необходимости вооруженной борьбы с большевиками до совместного с большевиками противостояния «угрозе справа». Надо отметить, что в руководстве обеих партий победили центристские и левоцентристские силы, фактически вытеснившие из ЦК своих партий более правых своих товарищей. В этом смысле показателен IV съезд ПСР, состоявшийся вскоре после Октября 1917г. и избравший новый состав ЦК ПСР, в который не вошли ни Е.К.Брешко-Брешковская (примечательно, что она отказалась от членства в ЦК после его выборов на предыдущем III съезде из-за того, что был забаллотирован А.Ф.Керенский), ни Н.Д.Авксентьев, ни И.И.Фондаминский, ни А.А.Аргунов и другие видные «правые» эсеры.
Но похожая ситуация сложилась в это время и в руководстве меньшевистской партии, когда ряд видных меньшевиков, выступавших за более решительные формы борьбы с большевиками (в том числе и в коалиции с «несоциалистическими оппозиционными силами»), оказался вытеснен из ее руководства, где тон стало задавать «левое крыло партии, определявшее тактику РСДРП в послеоктябрьский период» социалистов первых месяцев после Октября 1917 г., так характеризовал позицию многих эсеров и меньшевиков в их отношении к большевикам: «Большевики подняли гражданскую войну, но поставили ее на счет своим противникам. В антибольшевистском лагере усилия большинства меньшевиков и эс-эров сосредоточились не столько на оказании активного сопротивления зачинщикам войны, сколько на ее ликвидации. Большевистская затея казалась столь антиисторичной и объективно обреченной на провал не сегодня, так завтра, что, задумываясь о завтрашнем, мысль парализовала волю сегодняшнего дня. Создавалась в психике некая «линия Мажино», предоставлявшая событиям идти своим чередом в предрешенном историей направлении»127.
Очень интересно свидетельство . Игнатьева на процессе с.-р. о том, какую позицию заняли некоторые меньшевики в вопросе о защите Учредительного Собрания и его роли в начавшейся гражданской войне: «[...]меныпевик Трояновский заявил, что Учредительному Собранию неуместно принимать и даже выслушивать представителей той организации, которая занята вопросом вооруженной подготовки, ибо Учредительное Собрание является представителем всего народа, и поэтому оно не может взять на себя защиту интересов одних групп населения против других... [...] В том смысле, что Учредительное Собрание не может взять на себя руководство гражданской войной, выступал Церетели, который заявил, что пусть лучше Учредительное Собрание умрет спокойно, не принимая участия в гражданской войне, но это будет смерть достойная.[...]» .
Митинги, собрания трудовых коллективов и резолюции «всенародного осуждения».
Анализ материалов предварительного следствия, проведенного следователями ГПУ в крайне сжатые сроки (2 марта - 21 апреля 1922 г.), оставляет двойственное впечатление. С одной стороны, все указывает на то, что в отличие от многих последующих процессов 1920-х и особенно 1930-х гг., когда "преступления" придумывались в партийных и чекистских кабинетах, а сами обвиняемые либо под пытками сознавались в них, либо в попытках вымолить себе лучшую долю становились соавторами следователей, переплетая ложные и истинные факты, следствие по делу "правых эсеров" в целом выглядело иначе. Вопрос об "искусственности" обвинительного материала сложен и неоднозначен. Большинство фактов, которые вменялись в вину эсерам, были не вымышленными, а просто крайне тенденциозно интерпретированными. Вместе с тем, некоторые из них, представлявшие собой "изюминку" большевистского обвинения, по-видимому, были не просто тенденциозно изложены, но и прямо сфальсифицированы.
В ряде случаев реальные факты так переплетались с фальсификацией, что разделить их сегодня крайне сложно. Так, например, существование боевой группы Семенова и совершенные ею покушения и экспроприации - реальный факт, а вот утверждение самого Семенова, а затем и большевиков, что эта группа действовала по приказу и под контролем ЦК ПСР, - явная фальсификация (впрочем, похоже, можно обсуждать и версию о том, что один , или два члена ЦК действовали как авантюристы за спиной ЦК ПСР, и версию о существовании БО, но без террористических функций (см. показания Н.Н.Иванова), и версию о санкции, данной Донским Каплан на покушение на Много тенденциозности и, вероятно, прямых фальсификаций внесено в освещение вопросов о связях с союзниками и об их финансовой помощи. По крайней мере, член ЦК ПСР Тимофеев на заседании Трибунала 29 июня 1922 г. t признал сам факт своей встречи с социалистами Дюма и Эрлишем, которые прибыли в Россию по поручению своей партии. Эсеры пошли на эти встречи, чтобы дать западным социалистам точное представление о позиции ПСР в происходящих событиях. Дюма и Эрлишу были переданы некоторые воззвания ЦК ПСР с просьбой довести их до сведения трудящихся Запада. Какое положение Дюма и Эрлиш занимали во французской миссии, Тимофеев, по его словам, не интересовался и не знал.
Факты неточностей, подтасовок и прямой лжи со стороны многих свидетелей обвинения и обвиняемых 2-й группы (все они прошли через предварительное следствие ГПУ и Верхтриба), вскрывшихся на процессе благодаря вопросам обвиняемых 1-й группы и их защиты, позволяют говорить о том, что фальсификация и тенденциозность на следствии или своего рода "программирование" ряда свидетелей и обвиняемых (покупавших себе свободу), применялись все-таки достаточно широко.
Несомненно, Семенов и Коноплева, отчасти даже помимо своей воли и желания, стали «анти-героями» этого процесса даже в глазах части коммунистов, все еще не сумевших отрешиться от старых «предрассудков» -понятий о революционной чести.
Но были и другие «идейные» разоблачители, как, скажем, довольно видный эсер Краковецкий, вернувшийся из эмиграции и вступивший в РКП(б).
На допросе 8 апреля 1922 г. он так объяснял Агранову мотивы своего ренегатства: «Уже в начале 1920 г. я чувствовал себя вне партии, давая себе ясный отчет в неспособности партии занять правильную позицию в отношении
і, Советской Власти. Во время своего пребывания в Чехии, где я виделся и много говорил с видными лидерами эсеров ЧЕРНОВЫМ, ЗЕНЗИНОВЫМ, МИНОРОМ, ЛАЗАРЕВЫМ и др., я окончательно убедился в преступности их пяботы за гпяницей в отношении революции - России. Г...1 значительная доля бедствий, переживаемых Россией, русскими крестьянами и рабочими, лежит на совести эсеровской партии. Суд над нею властью диктуется велениями революционной совести и исторической справедливостью перед трудящимися
g России[...]»95
Но совершенно особое место на предварительном следствии занял Григорий Ратнер, яркое подтверждение трюизма о том, что гражданская война расколола не только друзей, но даже и родственников. Процесс 1922 г. дал не только примеры того, как приятели и друзья оказались по разные стороны баррикад, но и уникальный случай противостояния родных брата и сестры. С одной стороны, на скамье подсудимых оказалась член ЦК ПСР Евгения Ратнер, которой с самого начала процесса грозил смертный приговор (и она его получила), с другой - Григорий Ратнер, ее младший брат, добровольно вызвавшийся для участия в процессе и обессмертивший себя словами, что для блага революции можно и должно и сестру отправить на эшафот96. Не лишним будет добавить, что их брат Александр, тоже эсер, погиб 5 января 1918 г. в Москве во время расстрела демонстрации в защиту Учредительного Собрания (более известен расстрел демонстрации в Петрограде, но был и московский).
