Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Детерминация повседневных практик столичного студенчества... 19
1. Путь к "храму науки": от дома к университету 19
2. Университеты в городском пространстве 39
3. Студенты и власть: проблемы идентификации 53
Глава 2. Основные формы студенческой повседневности 84
1. Бытовые практики студенчества: жилье и питание 84
2. Студенческая одежда 147
3. Виды "вспомоществования" университетскому студенчеству 171
Заключение 189
Список использованных источников и литературы 193
Приложение 1 216
Приложение 2 218
Приложение 3 219
Приложение 4 220
Приложение 5 221
Приложение 6 222
- Путь к "храму науки": от дома к университету
- Университеты в городском пространстве
- Бытовые практики студенчества: жилье и питание
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В свете сегодняшних дискуссий о реформах образования в целом и высшей школы, в частности, особую актуальность приобретает изучение богатейшего прошлого российского просвещения. Восприятие этого опыта ценно с точки зрения поиска решения наболевших для сегодняшней России проблем платного обучения, целевого набора студентов с последующим их распределением к местам работы, величины стипендий и пособий, уровня жизни учащихся и целого спектра жилищно-бытовых вопросов.
В этой связи несомненную важность сегодня обретает и ретроспективное изучение университетского студенчества как субъекта процесса социальной стратификации российского социума. Будучи промежуточным звеном в сословной структуре российского общества, студенчество, составляя интеллектуальный капитал страны, пополняло и расширяло интеллектуальную прослойку общества. Во многом сложившиеся в студенческие годы социально-политические взгляды и ментальные установки, выбранные пути социальной идентичности и определяли социальный статус, так называемых "средних слоев".
До недавнего времени данные вопросы ускользали из поля исследовательского внимания, несмотря на то, что генезис и динамика развития социальных слоев и групп на различных этапах истории российской государственности являлось традиционным направлением отечественной исторической науки. Что касается изучения повседневно-бытовых практик людей различных социальных слоев, то они подавались в большинстве исследований лишь как эпизоды на фоне глобальных и актуальных с идеологических высот парадигм.
На современном этапе развития исторической науки история повседневности переживает настоящий бум1. Ученные, занимающиеся этим направлением, используя оригинальные исследовательские методики, доказали, что
1 Подробнее см.: Кром М. М. Повседневность как предмет исторического исследования // В сб.: История повседневности. Вып. 3. СПб., 2003.
4 без изучения специфики повседневной жизни невозможно приблизиться к
относительно адекватному описанию прошлого2. Огромное значение изучение повседневных практик имеет для выявления идентичности социальных групп. Через повседневные нормы быта и поведения человек идентифицирует себя в окружающем социуме. В противном случае, как отмечал Ю. М. Лотман "без изучения ... механизмов человеческих поступков мы неизбежно будем оставаться во власти весьма схематичных представлений"3. Наиболее отчетливо процессы идентификации и самоидентификации как регуляторы и одновременно катализаторы различных сторон повседневности проявляются в молодежной и, в частности, в самой ее мобильной, студенческой среде, очень чуткой ко всякого рода изменениям и вторжениям в их самобытный мир.
Предметом исследования диссертации являются основные структуры повседневной жизни студенчества столичных университетов: жилье, питание, одежда. Неупорядоченность и временность повседневных практик студенчества лишь подчеркивало их статус межсословной группы с характерными для маргинальных элементов чертами. За рамками работы остается учебная сторона повседневной жизни универсантов, со свойственной ей ру-тиннизированной по содержанию наполненностью, и о которой студенческий дискурс оставил достаточно шаблонное представление.
Хронологические рамки диссертации - (1820-е - 1884 гг.) - определены процессами, происходящими в этот период в государстве и в истории высшего образования. Крайние даты исследования вмещают в себя два царствования каждое продолжительностью более четверти века, насыщенные переломными событиями в культурной и общественно-политической истории страны. Переход от дореформенной военно-бюрократической поры
2 См. напр.: Пушкарева Н. Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница
(X - начало XIX в.). М., 1997; Лебина Н. Б. Повседневная жизнь советского города: Нор
мы и аномалии 1920 - 1930 годы. СПб., 1999; Миронов Б. Н. Социальная история России.
Т. 1-2. СПб., 2000; Рожков А. Ю. В кругу сверстников. Жизненный мир молодого чело
века в советской России 1920-х годов. Т. 1 - 2. Краснодар, 2002.
3 Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. СПб., 1994. С. 333.
5 правления Николая I, когда любые проявления свободомыслия будь-то в
прессе или обществе жестко преследовались цензурой, к более открытой и раскрепощенной на обыденном уровне во взглядах, манере поведения, внешнем виде эпохе "великих реформ" сопровождался изменениями и некоторых внешних черт студенческой повседневности, а так же законодательных норм, касающихся учащихся. Заметный сдвиг на уровне молодежного менталитета, произошел в их воззрениях на окружающий мир, мир личных чувств и на самих себя. В истории университетского образования противоположные по духу царствования так же оставили свой след. Университетский устав 1835 г. существенно сужавший права университетов на автономию, сменился при Александре II более либеральным уставом, в соответствие с которым различные вопросы - административного, хозяйственного, полицейского и судебного толка - переходили в ведение университетской корпорации.
Выбор нижней границы - 1820-е гг. - обусловлен возобновлением деятельности на совершенно иных принципах, отличных от петровского академического университета, Петербургского университета. Внутренние пертурбации с середины 20-х гг. XIX в., - напрямую отразившиеся на повседневно-бытовых условиях учащихся, - переживает и другой столичный университет - Московский. Верхняя временная граница - 1884 г. связана с введением нового университетского устава, являющегося своеобразным барьером, с которого в отечественной историографии традиционно начиналось изучение истории студенчества рубежа XIX - XX веков. Кроме того, данное исследование по временным рамкам предваряет вышедшую в свет фундаментальную монографию А. Е. Иванова, в которой хронологический отсчет событий студенческой жизни в российских университетах начинается с середины 80-х гг. XIX в.4
Отдельных комментариев заслуживает географическая локализация избранной темы. Городская среда двух столиц по своим репрезентативным функциям, социальному, экономическому и культурному полю, ментальным
4 См. подробнее: Щетинина Г. И. Университеты в России и устав 1884 г. М, 1976; Иванов А. Е. Студенчество российских университетов в конце XIX - начале XX в. М., 1999.
нормам кардинально отличается от среды провинциальных городов. Такая дифференциация еще четче видна на примере университетов, где в процентном отношении доля студентов провинциалов была достаточно велика. Посредством интенсивного взаимодействия со столичным городским пространством шел процесс взаимопроникновения культурно-бытовых норм: с одной стороны приезжие студенты усваивали, диктуемые им культурные императивы столиц, с другой элементы провинциального бытового уклада переносились на столичную почву, тем самым, обогащая и корректируя ее культурный слой.
Кроме того, на фоне сравнительно высокого уровня жизни в столицах повседневно-бытовые проблемы студентов просматривались рельефнее, нежели в провинциальных городах.
Степень научной разработанности. Студенчество традиционно является предметом всестороннего изучения. Но пристальное внимание,к проблемам повседневности ученической молодежи, исследование их жизненного мира без уклона в политические события и рассмотрения роли студенчества в революционно-освободительной борьбе было обращено в последние два с лишним десятилетия5. Однако эти работы не охватывают временной отрезок данного диссертационного исследования, а повседневная жизнь студентов столичных университетов в 20 - 80-х гг. XIX в. не являлась предметом специального исследования и несмотря на фрагментарно заполненные лакуны в отечественной историографии по этой проблематики, тема повседневности указанного периода требует более глубокого рассмотрения. Даже в недавно
5 См. следующие работы: Марков А. Р. Студенчество Петрограда в 1914 - 1925 годах: социально-психологический облик // Автореф. дис. ...к. ист. н. (Далее АКД). СПб., 1997; Олесич Н. Я. Господин студент императорского Санкт-Петербургского университета. СПб., 1998; Иванов А. Е. Указ. соч. М, 1999; Андреев А. Ю. Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века. М., 2000; Рожков А. Ю. Указ. соч.; Иванов А. Е. Студенческая корпорация России конца XIX - начала XX века: опыт культурной и политической самоорганизации. М., 2004. Существует так же фундаментальная монография американского историка С. Кассова "Студенты, профессора и государство в царской России" (Kassov Samuel D. Students, Professors and the State in Tsarist Russia. Berkeley, 1989), посвященная российскому студенчеству рубежа XIX - XX вв. Автор рассматривает студенчество в качестве корпорации, затрагивая такие стороны студенческой субкультуры как: "кодекс чести", повседневная жизнь и т. д.
7 вышедшем капитальном труде по социальной истории Б. Н. Миронова о значении студенчества как отдельной социально-демографической группы населения России сказано вскользь6.
Во второй половине XIX в. впервые к проблемам, касающимся истории студенчества, обратились ученые в связи с созданием юбилейных университетских изданий. Труды П. А. Плетнева, В. В. Григорьева по истории Петербургского7 и С. П. Шевырева по истории Московского университета8, в сущности, заложили основы историографии этих учебных заведений. Юбилейные издания преследовали цель дать документированное описание основных событий жизни столичных университетов. При этом Шевырев построил периодизацию истории Московского университета по царствованиям, а Григорьев за точки отсчета принял уставы 1835 и 1863 гг. Шевырев создал своего рода панегирик, прославляющий деятельность попечителей и царствующего монарха, мудростью которых университет достиг своего наивысшего расцвета. Особое внимание он уделил, конечно, монаршим милостям, наградам, полученным профессорами, высочайшим посещениям, а также отношению общества к университету, богатым пожертвованиям в пользу просвещения от московских меценатов. Опираясь на распоряжения и постановления правительства, Шевырев и Григорьев дали краткий обзор положения студенчества в царствование Николая I. Они привели сведения о численности учащихся, выявили мероприятия, направленные на укрепление дисциплины, важнейшим среди которых было введение форменной одежды. Идея же поселить московских студентов, находившихся на собственном иждивении, в специально отведенном для этого доме, преподносилась читателям как благотворительная акция, организованная "заботливым государем" единственно с целью облегчить их существование в Москве. Шевырев умолчал о политическом подтексте проекта. Григорьев достаточно подробно осветил началь-
6 Миронов Б. Н. Социальная история России. Т. 1 - 2. СПб., 2000.
7 Плетнев П. А. Первое 25-летие Петербургского университета. СПб., 1844; Григорьев В.
В. Императорский Санкт-Петербургский университет в течение первых 50 лет его
существования. СПб., 1870.
8 Шевырев С. П. Императорский Московский университет. М., 1855.
8 ный период истории университета и раскрыл причины его медленного развития. Он полагал, что университет в то время был еще роскошью для Петербурга. Работа Плетнева по истории Петербургского университета примечательна тем, что в ней ректор Петербургского университета затронул проблему контактов университета с общественностью столицы.
Отдельного упоминания заслуживает историко-публицистическая статья П. Дрошина9. Это одна из немногих работ в дореволюционной историографии, относящаяся к исследуемому периоду, в которой автор, опираясь на публикации в периодической печати и сведения личного характера, оценивает состояние материально-бытовое положения столичного студенчества (в основном Петербургского университета), как критическое.
В начале XX в. вышел капитальный труд С. В. Рождественского приуроченный к столетнему юбилею Министерства народного просвещения10. Автор поэтапно анализирует действия государственных структур в отношении университетов и студентов. Работа основана на выдержках из документов, опубликованных в сборниках постановлений и распоряжений Министерства народного просвещения и извлеченных из недр министерских архивов.
Впервые попытку критического анализа правительственных решений студенческих вопросов предприняли либеральные публицисты начала XX в. (И. Н. Бороздин, Р. Выдрин, С. Г. Сватиков, Б. Фромметт, Д. М. Щепкин), занимавшиеся историей студенчества11. Они сходились во мнении, что декабрьское восстание 1825 г. дискредитировало просвещение, а полоса либеральных реформ в области народного образования быстро сменилась торжеством реакции, прямо отразившейся на студенческих свободах. В этом смысле весьма информативным является исследование Д. М. Щепкина о Москов-
9 Дрошин П. Студенческая жизнь // Отечественные записки. 1879. № 1.
10 Рождественский С. В. Исторический обзор деятельности Министерства народного про
свещения 1802-1902. СПб., 1902.
11 Бороздин И. Н. Университеты в России // В кн.: История России в XIX в. в 4-х т. М.,
1907 - 1908; Выдрин Р. Основные моменты студенческого движения в России. СПб., 1903;
Сватиков С. Г. Русское студенчество прежде и теперь. СПб., 1916; Фромметт Б. Р. Очерки
по истории студенчества в России. СПб., 1912; Щепкин Д. М. Московский университет в
половине 20-х годов // Вестник Европы. 1903. Т. 4. Кн. 7.
9 ском университете 1820-х гг. Автор акцентировал внимание на переходном
для университета периоде, когда происходила смена "патриархальных" порядков на казарменный строй, установлению которого попечитель А. А. Писарев отдал немало сил. Ревностный сторонник внешнего единообразия, он, по мнению Щепкина, восстановил против себя всю академическую среду и студентов, сопротивлявшихся грубому вмешательству в их обычный распорядок. Что касается пореформенной эпохи, то многие историки и публицисты тех лет высказывались в том ключе, что со второй половины 50-х гг. начался процесс обновление университетов, властные структуры вступали в паритетный диалог с представителями высшей школы и учащимися, а возникавшие выступления студенчества, носили исключительно социально-правовой, а не политический характер. Примечательно, что Сватиков, Щепкин и другие авторы активно пользовались мемуарной литературой, опубликованной к тому времени в русских исторических журналах.
Советская историческая наука 20 - 40-х гг. XX в. обращалась в основном к темам освободительной и революционной борьбы в России. Главенствующей темой книг и статей по дореволюционной истории университетов были студенческие выступления, начиная с 60-х гг. XIX в., в которых авторы усматривали истоки студенческого революционного движения, связывая его
зарождение с изменениями общих условий и быта универсантов . Впрочем, некоторые исследователи справедливо полагали, что студенческие выступлении носили чисто академический характер, но делали тут же оговорку, что "в условиях того времени это академическое движение приобрело политический характер"13.
Ситуация стала несколько меняться в 50 - 60-е гг. В связи с 200-летним юбилеем Московского университета появилось множество публикаций. Из всей лавины литературы о нем особый интерес представляют коллективный
Гессен С. Студенческое движение в начале 60-х гг. XIX в. М, 1932; Якубовская С. И. Московский университет в 1860 - 1870-е гг. // Ученые записки МГУ. Вып. 50. М., 1940. 13 См. напр.: Козьмин Б. Из истории студенческого движения в Москве в 1861 г. // В сб.: Революционное движение 1860-х гг. М., 1932.
10 труд - двухтомная "История Московского университета"14, отличающаяся
обстоятельным изложением материала и многообразием приведенных источников. Однако студенческая жизнь в ней освещена недостаточно и тенденциозно. Наиболее интересной для данной диссертации является монография В. С. Нечаевой15. Автор исследования предметом своих научных изысканий сделала жизнь и творчество замечательного литературного критика и публициста В. Г. Белинского, учившегося в начале 1830-х гг. в Московском университете. Нечаева, повествуя о студенческих годах Белинского знакомит читателей и с жизнью университета за десять предшествовавших появлению в нем Белинского лет. В ее исследовании есть ряд ценных наблюдений, касающихся быта казеннокоштных учащихся. Проанализировав социальный состав казеннокоштных, Нечаева пришла к заключению, что большинство из них происходили из низших сословий, а, следовательно, уровень их материального благосостояния был очень низок. В историографии Петербургского университета этого периода заметный след оставили работы Ю. Н. Егорова16. В них студенчество рассматривается в тесной связи с политикой правительства, которая в свою очередь представлена как ряд репрессивных мер против студентов. Весьма любопытен коллективный труд ленинградских историков, приуроченный к 150-летней годовщине со дня основания Ленинградского университета . Из очерков представленных в сборнике следует выделить работу С. Б. Окуня, рассмотревшего наиболее значимые вехи и события в истории университета в начальный период его деятельности с 1819 по 1855 гг., с точки зрения воздействия на студенчество и университетское образование политико-идеологических концепций представителей властных структур. Однако большую часть статьи автор посвятил разбору обстоятельств, при-
14 История Московского университета в 2 т. Т. 1. М., 1955.
15 Нечаева В. С. В. Г. Белинский. Учение в университете и работа в "Телескопе". М., 1954.
16 Егоров Ю. Н. Студенчество Петербургского университета первой половины XIX в. //
Вестник ЛГУ. 1957. № 14; Егоров Ю. Н. Русские университеты и студенческое движение
во второй половине 1830 до 1850-х гг. XIX в. // АКД. Л., 1958; Егоров Ю. Н. Реакционная
политика царизма в вопросах университетского образования в 30 - 50 годы XIX в. // Исто
рические науки. I960. № 3.
7 История Ленинградского университета. Очерки. 1819 - 1969. Л., 1969.
ведших к возникновению в Петербурге университета, а также подробно рассмотрел причины конфликта между университетом и попечителем Петербургского учебного округа Д. П. Руничем.
В 70-е - первую половину 80-х гг. советская историография пополнилась рядом исследований продолжавших тему университетской жизни и студенчества в тогдашнем социально-политическом контексте. Среди работ ученых-историков этого периода особняком стоит монография Л. И. Насонки-
1 Q
ной . Поставив задачу изучить общественно-политическую жизнь студентов Московского университета, под которой понимались политические настроения учащихся, создание и функционирование тайных политических студенческих обществ, она подвергла анализу такие проблемы, как социальный состав, материальное положение учащихся, надзор за ними и учреждение инспектуры. Автор также заостряет внимание на попытке властей основать первое студенческое общежитие для универсантов. Провал данного проекта Насонкина связывает с саботажем этой идеи студентами. Достоинством этой работы является привлечение исследователем большого массива архивных материалов по истории Московского университета вводимых впервые в на-учный оборот. Заметный вклад в развитие темы студенческой жизни внесла Л. А. Булгакова19. В ее диссертации на хорошо разработанной источниковой базе обобщены важные и интересные данные о бытовых подробностях студенчества российских университетов и столичных в частности.
С середины 80-х гг. отечественная историография пополнилась серией фундаментальных работ, выполненных, впрочем, в ключе марксистско-ленинской концепции. Особого упоминания заслуживают труды Р. Г. Эймон-
товой и Г. И. Щетининой . В поле их внимания-попали вопросы, косвенно связанные с проблемами студенческой повседневности, - это численный и социальный состав студентов, их материально-правовое положение.
18 Насонкина Л. И. Московский университет после восстания декабристов. М., 1972.
19 Булгакова Л. А. Русская интеллигенция во второй четверти XIX в. // АКД. Л., 1983.
20 Щетинина Г. И. Указ. соч.; Эймонтова Р. Г. Русские университеты на грани двух эпох.
М, 1985; Она же. Русские университеты на путях реформы: шестидесятые годы XIX века.
М, 1993.
12 В последние годы историки вплотную подошли к изучению социальной
тематики. Во многих исследованиях заметны тенденции к переосмыслению
истории университетов в России. Однако, повседневные стороны жизни сту-
дентов по-прежнему представлены фрагментарно в работах искусствоведов , историков высшего образования и архивистов . Пожалуй, особо следует выделить статью Н. В. Чебыкиной, в которой автор в виде очерка, общо рассказывает о быте студентов Петербургского университета в дореформенный период23.
В целом историческая литература не дает полной картины повседневной жизни студентов рассматриваемого периода.
В качестве методологической базы исследования был избран структурно-синхронный подход. На его основе оказалось возможным воссоздание и анализ сущностных элементов студенческой субкультуры в пространственно-временном континууме двух столиц. Последнее предполагает существование некоего процесса, свидетельствующего об изменениях в структуре повседневных практик студентов, их взаимодействии и взаимопроникновении с обыденными практиками столичного социума. Также правомерно будет говорить и об использовании антропоцентристского подхода, поскольку за повседневностью кроется в первую очередь человек, деятельный субъект истории.
Кирсанова Р. М. Сценический костюм и театральная публика в России XIX в. Калининград. 1997; Кирсанова Р. М. Московский "Латинский квартал" // В кн.: Кирсанова Р. М. Русский костюм и быт XVIII - XIX веков. М, 2002.
Аврус А. И. История российских университетов, Курс лекций. Саратов. 1998; Корягина И. А. О бедном студенте замолвите слово... (Вопросы социально-экономического положения и активности российского студенчества). М, 1998; Очерки русской культуры XIX в. В 6 т. Т. 3. (Социокультурный потенциал общества. Состояние системы образования и просвещения). М, 2002; Шепелев Л. Е. Чиновный мир России XVIII - начала XX в. СПб., 1999; Донин А. Н. Университетские реформы в России: Общественная мысль и практика. Вторая половина XIX в. Саратов, 2003; Петров Ф. А. Формирование системы университетского образования в России в 4 т. Становление системы университетского образования в первые десятилетия XIX в. Т. 2. М., 2002; Петров Ф. А. Формирование системы университетского образования в России в 4 т. Российские университеты и люди 1840-х гг. Т. 3. Ч. 2. Студенчество. М., 2003.
Чебыкина Н. В. Быт студенчества Петербургского университеа в дореформенный период // В сб.: Очерки по истории Санкт-Петербургского университета. Вып. VIII. СПб., 2000.
Исследование такого сложного и неоднозначного направления в социальной истории, как повседневность в ее молодежном аспекте, невозможно без использования элементов междисциплинарного подхода, предполагающего апелляцию к достижениям в области социологии, юношеской психологии, семиотики и т. д.24 Исходя из принятого подхода, базовыми категориями диссертации являются понятия идентификации, студенческой субкультуры.
Под идентификацией понимается реакция властных структур на студенческий мир, выраженная через свод нормативных актов и нормализующих суждений. Зафиксированный в этих источниках дискурс властей преследовал цель удержать студенческое корпоративное сознание в русле идеологических клише авторитарного режима. По-своему это отразилось и на студенческой субкультуре, образующей ограниченную по численности группу молодых людей, придерживающихся выработанной, отчасти традицией, системы ценностей и норм, образа жизни поведенческих стереотипов, отличающихся от общей культуры общества.
Цель исследования - рассмотреть определявшие студенческую повседневность практики, охарактеризовать элементы повседневной субкультуры университетского студенчества, проследить ее эволюцию и установить степень влияния на нее столичной городской среды и властных структур в условиях имперско-бюрократического режима. Для достижения поставленной цели намечены следующие задачи:
выяснить, какое значение имело для университетов их местоположение в городской среде Петербурга и Москвы;
выявить представления власти о студентах как особой половозрастной группе;
изучить зоны расселения и жилищно-бытовое положение студентов;
определить источники помощи малоимущим студентам;
24 См. напр.: Ковалева А. И. Луков В. А. Социология молодежи. М., 1999; Кон И. С. К проблеме возрастного символизма // Советская этнография. 1981. № 6; Кон И. С. Психология юношеского возраста. М., 1979; Лотман Ю. М. История и типология русской культуры. СПб., 2002; Монсон П. Современная западная социология. СПб., 1992; Омельченко Е. Л. Молодежные культуры и субкультуры. М., 2000.
- проанализировать мероприятия правительства, регламентирующие раз
личные стороны повседневной жизни студентов;
Научная новизна работы состоит в:
комлексно-сравнительном анализе отдельных сторон повседневной жизни столичных универсантов, не предпринимавшимся ранее;
рассмотрении повседневных форм жизни студентов с точки зрения влияния на них властных структур;
во ведении в научный оборот ряда неопубликованных источников;
Источниковая база. Весь комплекс источников по данной теме можно разделить на две группы. Первую составляют неопубликованные делопроизводственные и нормативные документы. Ко второй группе следует отнести все печатные материалы.
В диссертации использованы документы, извлеченные из фондов: Российского государственного исторического архива (РГИА), Центрального государственного исторического архива города Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб) и Рукописного отдела Российской национальной библиотеке (РО РНБ). В РГИА были исследованы фонды: Департамента народного просвещения, Канцелярии министра народного просвещения, Комитета устройства учебных заведений. Хранящиеся в них прошения, донесения, отношения, представления дают важная информация о введении студенческой форменной одежды, ассигновании сумм на университетские нужды, выдаче денежного содержания студентам, состоянии университетского хозяйства, исключении студентов из университетов, назначении инспекторов студентов, а также найдена переписка попечителей и министров по так называемым "студенческим делам"25.
Делопроизводственные документы Петербургского университета отложились в фонде Петроградского университета ЦГИА СПБ. Фонд вобрал в себя переписку попечителей с ректорами и инспекторами, в том числе и по
" РГИА. Ф. 733. Оп. 21. Д. 7, 188; Оп. 25. Д. 146; Оп. 29. Д. 72, 78, 123, 207; Оп. 30. Д. 5; Оп. 89. Д. 154; Ф. 735. Оп. 1. Д. 144, 706; Оп. 10. Д. 175,209 и др.
15 студенческим вопросам. В нем содержатся интереснейшие материалы, проливающие свет на некоторые страницы истории жизни петербургских студентов, в частности затрагиваются вопросы материального обеспечения казенных универсантов, устройства столовых для бедных учащихся и т.д. Найдено множество прошений учащихся о принятии их на государственное обеспечение. В массе своей эти документы однотипны, но некоторые из них насыщены любопытными подробностями о материальном положении просителя и его семьи. Особенно важными для настоящего исследования представляются дела включающие отчеты инспекторов о посещении студентов на квартирах, в некоторых из них указываются адреса мест проживания учащихся. Благодаря ним, стало возможно воссоздание приблизительной географической карты расселения студентов по территории Петербурга26.
В число опубликованных источников в первую очередь входят материалы под грифом Министерства народного просвещения. Основной их корпус был издан в 60 - 90-е гг. XIX в. в виде "Сборников постановлений по Министерству народного просвещения". В них помещены императорские указы, рескрипты и постановления, касающиеся деятельности учреждений, входивших в структуру министерства и непосредственно затрагивающие вопросы жизнедеятельности учащихся. "Сборники распоряжений по Министерству народного просвещения", содержат акты, утвержденные министром, всевозможные предложения, относящиеся к отдельным учебным заведениям, чиновникам и студентам27.
Большую группу источников образуют нормативные документы образовательных учреждений (университетов). Из них необходимо выделить ежегодные отчеты о положении дел в Петербургском и Московском университе-
26 ЦГИА СПб. Ф. 14. Оп. 1. Д. 507, 4112, 4594, 6687, 7966; Оп. 27. Д. 160, 165, 433, 692,
706 и др.
27 Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. 1802 - 1883. Т. 1 -
8. СПб., 1864 - 1892; Сборник распоряжений по Министерству народного просвещения.
1802-1879. Т. 1 - 7. СПб., 1866- 1905.
тах28, правила для студентов этих вузов29, инструкции инспекторам студентов30. В них отражены правовые, финансовые и дисциплинарные требования к учащимся со стороны университетских властей. Они печатались как отдельными брошюрами, так и в составе нормативных актов Сборника постановлений по Министерству народного просвещения.
Текущая жизнь столичных университетов освещалась в периодической печати. Регулярно из года в год в "Санкт-Петербургских ведомостях", "Московских ведомостях" и в "Ведомостях Санкт-Петербургской городской полиции" публиковались объявления о торжественных актах, подрядах и поставках университетам продовольственных и промышленных товаров, о заключении договоров на постройку или починку помещений для студентов и чи-новников и т. д . Однако обнаружить факты будничной жизни учащихся в официальных изданиях практически невозможно вплоть до 60-х гг. XIX в.
Весьма важным для настоящего исследования является подборка материалов специальной комиссии по студенческим вопросам, действовавшей под эгидой Министерства народного просвещения. В них содержаться статистические сведения и мнения профессоров о злободневных проблемах студентов, в том числе и столичных университетов: низком уровне жизни, антисанитарных условиях проживания, плохом питании, несоответствии величины стипендий и пособий прожиточному минимуму в столицах и т. п.32
Опубликованные документы личного происхождения: дневники, воспоминания и письма для данной работы являются не только конкретно-
28 Годичный торжественный акт в императорском С.-Петербургском университете за 1842,
1846, 1847, 1851 - 1857, 1865, 1866, 1868 гг. СПб., 1842 - 1869; Отчет о состоянии и дей
ствиях Московского университета за 1850 - 1860,1864 - 1883 гг. М., 1852 - 1884.
29 См. напр.: Правила для студентов С.-Петербургского университета. СПб., 1839; То же.
СПб., 1843; То же. СПб., 1872; То же. СПб., 1881; Правила императорского Московского
университета. М., 1865; То же. М., 1870.
Инструкция инспектору студентов Московского университета. СПб., 1834; Инструкция инспектору студентов С.-Петербургского университета. СПб., 1836; То же. СПб., 1863.
Ведомости С.-Петербургской городской полиции. 1839 - 1850; С.-Петербургские ведомости 1820 - 1855; Московские ведомости. 1825 - 1855.
32 Материалы, собранные отделом высочайше утвержденной комиссии для пересмотра общего устава российских университетов при посещении их в сентябре, октябре и ноябре 1875 г. СПб., 1876.
17 историческими источниками, наполненными нередко уникальной информацией, но также средствами "одушевления" излагаемых фактов обыденной жизни студента. Они помогают реконструировать картины студенческого быта, не зафиксированные иными документами эпохи. Мемуарная литература о студенческих годах, проведенных в стенах столичных университетов, весьма обширна и многообразна. Особого внимания заслуживают произведения таких выпускников Московского университета, как: Ф. И. Буслаева, А. И. Георгиевского, И. А. Гончарова, А. Н. Афанасьева, П. Д. Шестакова, Н. И. Пирогова, В. О. Ключевского, И. И. Янжула, И. М. Сеченова, С. И. Сычугова и других33. Из мемуарной литературы студентов-выпускников Петербургского университета можно выделить воспоминания, письма и дневники И. Д. Белова, Н. И. Иваницкого, А. В. Никитенко, Н. Ф. Оже де Ранкура и А. А. Чумикова, Л. Н. Модзалевского, А. М. Скабичевского, Ф. И. Успенского, П. Засодимского и др34.
В целом приведенные источники позволяют решить поставленные задачи в рамках выбранной темы исследования.
Апробация работы. Отдельные положения диссертации нашли отражение в докладах на ежегодных научных конференциях: "Герценовские чтения. Актуальные проблемы русской истории" (1999 - 2001, 2003 гг.), "Петербургские чтения" (2003 г.) и научной сессии профессорско-преподавательского состава, научных сотрудников и аспирантов СПбГУЭФ (2003 г.).
Афанасьев А. Н. Московский университет 1844 - 1848 гг. // Русская старина. 1886. Т. 51. № 8; Буслаев Ф. И. Мои воспоминания. М., 1897; Георгиевский Л. Мои воспоминания и размышления // Русская старина. 1915. Т. 162. № 6; Гончаров И. А. Воспоминания. В университете // В сб.: Московский университет в воспоминаниях современников. М., 1989; Пирогов Н. И. Сочинения. Т. 1. М., 1887; Сычугов С. И. Записки бурсака. М.-Л., 1933; Шестаков П. Д. Московский университет в 40-х годах // Русская старина. 1887. Т. 55. № 9. 34 Белов И. Д Университет и корпорации // Исторический вестник. 1880. Т. 1. № 4; Ива-ницкий Н. И. Автобиография // Щукинский сборник. Вып. 8. М., 1909; Модзалевский Л. Н. Из педагогической автобиографии // Русская школа. 1897. Т. I. № 3; Никитенко А. В. Дневник. Т. 1. Л., 1955; Оже де Ранкур Н. Ф. В двух университетах // Русская старина 1896. Т. 86. № 6; Скабичевский А. М. Успенский Ф. И. Петербургский университет в 1867 -1871 гг. // Дела и дни. 1920. Кн. 1; Чумиков А. А. Студенческие корпорации в Петербургском университете //Русская старина. 1881. Т. 30. №2.
18 Практическая значимость исследования. Результаты работы могут
быть использованы при составлении общеобразовательных курсов по истории России, спецкурсов по истории повседневности, ювенальной истории и истории культуры.
Структура исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, приложения, списка использованных источников и литературы. Реконструкция плана постройки корпусов для Петербургского университета попечителя Д. П. Рунича, приведенного в первой главе, выполнена автором исследования.
Путь к "храму науки": от дома к университету
В исторической литературе, прямо или косвенно затрагивающей студенческую тематику, осталась незамеченной немаловажная для объяснения феномена возникновения студенческого субкультурного пространства проблема выбора жизненного пути, встававшая почти перед каждым молодым человеком при переходе из знакомого и привычного для него культурно 20 образовательного поля35 - провинция/гимназия, в совершенно чуждую и в социальном смысле агрессивную среду - столичный город/университет.
Дорога будущих студентов к университету складывалась по-разному, но неоспорим тот факт, что самой тернистой, наполненной всевозможными житейскими коллизиями она была у пилигримов науки с отдаленных мест империи. По статистическим выкладкам, к сожалению, отрывочным можно с определенной долей уверенности констатировать, что значительная часть студентов в столичных университетах имела провинциальные корни. Весьма показательны данные, собранные правлением Петербургского университета за 1839 г. Из 313 студентов, зачисленных в университет, 40,2% ранее обучались в иногородних гимназиях, семинариях, лицеях и университетах36. Данные более поздних лет свидетельствуют о возрастании указанной группы учащихся. В 1853 г. процент студентов-провинциалов или точнее тех, кто получил начальное образование за пределами Петербургского учебного округа37, составил 44,8%38. К середине 70-х гг. численность студентов из отдален-ных регионов перевалила за половину - 54,7% . Аналогичные тенденции прослеживаются и в Московском университете40. При этом необходимо учитывать, что сведений о коренных петербуржцах и москвичах среди студентов нет, к ним мы условно относим учащихся, поступивших в университеты из столичных учебных округов.
Во многом из-за недостатка иных источников, реконструкция этого вопроса в силу объективных обстоятельств возможна преимущественно по нарративным документам. Студенческая мемуаристика изучаемого периода дает достаточно богатый материал по вопросу доуниверситетской жизни будущих студентов. Среди воспоминаний можно выделить превалирующий дискурс о времени проведенном в гимназии или в доме родителей, где они получали начальное образование. Он сводился к высказываниям о том, что это была пора детства и безответственных поступков. Однако жизнь юношей была жестко подчинена дисциплинарным практикам со стороны родителей, гувернеров и учителей. Известный литературный критик и публицист А. М. Скабичевский, описывая годы, проведенные в Ларинской гимназии в Петербурге, помнил, как вплоть до четвертого класса гимназии его порол отец за нерадивость и лень41. Еще более незавидной была участь тех, кто находился на полном пансионе в гимназии, вдали от родных, не знавших порой о суровых реалиях гимназической жизни. Один из мемуаристов, заброшенный родительской волей из сибирской глубинки вместе с братом в Петербург, вспоминал: "Начальство (гимназии - П. Г.) плохо учило нас, очень скверно кормило и очень больно драло, и держало взаперти без отпуску, ибо за нами никто по субботам и праздникам не являлся ... Только бы вырваться из гимназии, думалось с утра до вечера. А там заживется весело и хорошо"4 .
Университеты в городском пространстве
Петербург и Москва к началу XIX в. являлись крупнейшими городскими центрами Российской империи. С тех пор, как Москва потеряла официальный статус столицы, передав пальму первенства Петербургу - городу со свойственной ему стилистической эклектикой, репрезентативностью и ориентацией на западные ценности, в народном сознании укрепилось представление о существовании двух столиц, зародившее традицию их сопоставления на основании таких антитез, как "искусственное" и "естественное", "рациональное" и "духовное"88. Исторически Петербург и Москва обречены были стать городами антиподами в силу географических, экономических, социально-политических и культурных факторов. Именно своим территориальным расположением "в сердце государства российского", высоким коммуникативным уровнем и насыщенностью родственных связей Москва обязана учреждением в ней первого в России университета. Уже в первой половине XIX в. эта антиномия хорошо осознавалась жителями обеих столиц. Жаркие споры между "западниками" и "славянофилами" в московских литературных салонах 30 - 40-х гг. XIX в. способствовали бурному развитию этой темы. Одним Петербург казался городом без истории, без связи с русской жизнью, построенным по воле царя - "антихриста", инородной частью в теле православного государства, а "златоглавая" столица ассоциировалась со скопищем архаичных предрассудков, с патриархальностью жизни и быта московских обывателей, демонстрирующих полное отсутствие эстетического вкуса89. Но обе стороны отнюдь не отрицали притязаний обоих городов на столичность. Роль миротворца в этом остром для многих вопросе взял на себя А. И. Герцен, который беспристрастно заключил: "Все живое имеет такое множество сторон .., что всякое резкое суждение - односторонняя нелепость. Есть стороны в московской жизни, которые можно не любить, есть они и в Петербурге. Но гораздо более таких, которые заставляют Москву не любить, а Петербург ненавидеть. Везде, где много живет людей, где давно живут люди, найдется что-нибудь торжественное и поэтическое.
Бытовые практики студенчества: жилье и питание
Временный статус студента, автоматически переносился и на окружающие его бытовые практики, в частности, жилье. Для подавляющего числа студентов их жилье было временным.
Многие потенциальные студенты, изъявившие желание пополнить ряды ученой братии столичных университетов, заранее знали, на чьем иждивении будут состоять в период учебы в университете, принимая во внимание материальное положение семьи, собственные возможности и преследуемые цели. В зависимости от этого вся студенческая масса разделялась на несколько категорий. Основными из них были своекоштные и казеннокоштные студенты. Остальных же учащихся - полупансионеров, пансионеров, стипендиатов -можно было отнести к производным от первых двух групп. Разнообразие форм содержания являлось, бесспорно, решающим фактором, обуславливающим мельчайшие элементы повседневного уклада жизни студенчества двух столиц. Более того, условия повседневной жизни разных групп студентов сильно различались. Мир казеннокоштных ограничивался преимущественно пределами главного университетского здания, где они жили и учились, а также немногими доступными им городскими развлечениями. На противоположном полюсе находились своекоштные студенты, которые вращались в гуще городских событий и дышали ее атмосферой.
Чтобы поступить на казенный кошт, кандидаты в студенты подавали прошение на имя ректора с указанием веских причин, побудивших их принять такое решение. Воспитанник Костромской семинарии сообщал ректору Петербургского университета, что он сирота из духовного звания, терпит крайнюю нужду и не может содержать себя на своем коште, о чем имеет удо-стоверение своего начальства . В дела о зачислении или об отказе принятия на казенное содержание имел право вмешательства, помимо ректора, попечитель учебного округа. В частности, он даже мог сноситься по особым вопросам, касающимся студентов и требующим волеизъявления вышестоящей инстанции, с министром и после внимательного ознакомления с личным делом поступающего на государственное содержание предложить ректору принять его в университет: "По представлении моему, г. министр народного просвещения от 3 сентября 1836 г. изъявил согласие в виду временной меры, на определение казеннокоштного воспитанника Архангельской гимназии Степанова, в Петербургский университет до открытия в нем вакансии казеннокоштного студента, в виде пансионера с употреблением на содержание его 500 руб. асе. в год из экономических сумм университета с тем, чтобы при открытии в нем штатной вакансии он был помещен в число казенных студентов"184.
