Введение к работе
Актуальность темы исследования. В настоящее время, когда российское общество переживает эпоху преобразований, особенно важен исторический опыт исторических периодов, которые имеют сходные черты с современностью. В новейшей истории России таким периодом, безусловно, были 1920-е годы, когда происходили аналогичные качественные изменения во всех сферах общественной жизни.
Безусловно, сам характер и содержание этих перемен имели иной вектор развития, однако переходность форм, зыбкость структур, новизна и экспериментальность состояний роднят указанные исторические периоды и позволяют проводить определенные аналогии. Именно поэтому изучение проблем нэповской России представляется нам оправданным и актуальным.
В переходные эпохи наиболее тяжелое бремя ложится на плечи молодежи, поскольку процесс ее вступления в самостоятельную жизнь усложняется. Юноши и девушки 1920-х годов были первым советским поколением (как и современная молодежь на постсоветском пространстве), а первопроходцам всегда сложно. Им приходилось решать вопросы образования, занятости, создания семьи, организации быта и досуга в крайне тяжелых условиях послереволюционной России.
Советская Россия 1920-х годов - это время переходного, динамично изменяющегося общества. Такое переходное состояние порождало противоречия между традициями и новациями. Именно студенчество в 20-е годы являлось тем поколением, которое определит дальнейшее развитие общества и государства. Новая экономическая политика, утраченные ценности и идеалы - все это не могло не сказаться на положении студентов, которым предстояло жить и учиться в новой России. В этих условиях студенчество оказалось незащищенным, а у государства не было времени и возможности обратить внимание на данную прослойку общества.
В 1920-е годы Сибирский край представлял собой преимущественно аграрную территорию с преобладанием крестьянского населения. Крупных городов было немного, а высшие учебные заведения располагались далеко не в каждом из них. Достаточно сказать, что даже в Новосибирске – административном центре Сибирского края – вуза тогда еще не было.
В этих условиях роль и значение высших учебных заведений многократно возрастали. Они превращались для всей сибирской молодежи не только в центры образования, но и активной культурной жизни, кипучей интеллектуальной деятельности, острых политических коллизий.
Степень изученности темы. В литературе встречаются расхождения по вопросу о количестве вузов в Сибири в 1920-е годы. В.З Нилов и Г.А. Терюшков рассматривали высшее образование в Сибири исключительно как университетское и полагали, что в период с 1917 по 1941г. здесь фактически существовали только два высших учебных заведения: Томский государственный и Иркутский государственный университеты. По их мнению основную роль в подготовке студентов вели именно университеты, а институты играли малозаметную роль в этом процессе. С другой стороны еще в 1923 г. созданная при сибирском революционном комитете комиссия по обследованию вузов определила, что в Сибири сложилась сеть из 6 вузов: Омского сельскохозяйственного, ветеринарного и медицинского институтов, Томского университета и технологического института, Иркутского университета. И в таком составе сибирская высшая школа просуществовала до конца 1920-х годов. Данный перечень представляется нам более убедительным.
В развитии историографии данной проблемы можно выделить несколько периодов, каждый из которых характеризуется своими специфическими подходами к изучению темы.
Первый период: 20-50-е годы XX века. В советской исторической науке студенческая тематика была представлена довольно бедно и фрагментарно. Как сама политика пролетарского государства, так и интерес его исследователей был ориентирован, прежде всего, на рабочую молодежь города и деревни. Вузовские учащиеся оказывались как бы на периферии общественного внимания.
Однако уже в это время выходит целый ряд работ, в которых рассматриваются отдельные проблемы развития высшего образования в СССР. Интерес представляет работа А.С. Бутягина и Ю.А. Салтанова "Университетское образование в СССР", которая содержит исторические очерки о вузах страны, в том числе и сибирских. В данной работе показаны Томский и Иркутский государственные университеты: становление их материально-технической базы, формирование профессорско-преподавательских кадров, научная деятельность и т.д. К сожалению, во всех указанных трудах социально-экономические и бытовые проблемы студенчества не поднимались.
В этот же период выходят сборники государственных и партийных постановлений по высшей школе, молодежной политике, а также работы Н.К Крупской, А.В. Луначарского, посвященные проблемам воспитания нового человека, в том числе в советских вузах. Особый интерес для нашей темы представляет сборник документов Сибревкома, который содержит основные региональные постановления по вопросам высшей школы.
Из региональных исследований можно отметить ранние работы по истории сибирских вузов. В книге, посвященной Сибирскому ветеринарному институту города Омска, дается его характеристика в 1920-е годы. Здесь уже представлена студенческая жизнь вуза. В частности, дается краткое описание досуга, затрагивается вопрос о социальном составе учащихся. Еще одна работа этого периода посвящена Томскому государственному университету. Однако она носит общий характер, а данные по социально-бытовому положению учащихся даются лишь фрагментами, и им не уделяется особого внимания. Видимо, само время тогда ставило совсем иные цели и задачи, а материально-бытовые аспекты жизни студентов представлялись чем-то второстепенным и малозначимым, проявлением чуждого пролетариату "мещанства".
Стоит отметить и такое издание как Сибирская Советская энциклопедия. В ней представлен различный статистический материал по жизни Сибири в 1920 –е годы.
Статистический материал по высшему образованию представлен в изданиях сибирского краевого статистического управления.
Определенный интерес представляет издание "Состояние просвещения в Сибирском крае", в котором широко представлена количественная информация о клубах, избах – читальнях и библиотеках Сибири.
Второй период: 60-80-е годы XX века. В этот период наблюдается активизация исследований как по молодежной проблематике в целом, так и по проблемам студенчества. В соответствии с уже сложившейся в советской историографии традицией высшая школа 1920-х годов рассматривалась преимущественно как "кузница" кадров новой интеллигенции, а студенчество вызывало интерес прежде всего как "комсомольское", "революционное", "пролетарское". Кроме того, все та же традиция не предполагала изучения истории 1920-х годов как целостного периода. Его делили на два временных отрезка: 1921-1925 гг. – так называемый "восстановительный период", а с 1925 по 1929 гг. – "развернутое социалистическое строительство".
Характерной чертой почти всех исследований периода 1960-80-х годов становилась политическая доминанта и историко-партийный подход в изучении проблем высшей школы. Основное внимание ученых привлекала деятельность центральных и местных партийных, комсомольских организаций по руководству вузами, их борьба за воспитание кадров советской интеллигенции. При этом оценка результатов такой деятельности носила преимущественно позитивный характер. Очевидно, что при подобном подходе социально-бытовая сфера студенческой жизни вновь отходила на второй план. Наиболее ярко историко-партийный аспект прослеживается в работе Н.Л. Сафразьян "Борьба КПСС за строительство высшей школы (1921-1927)". Заслугой данного исследования можно считать то, что здесь дается анализ партийной политики в высшей школе не только с позитивной стороны. Некоторые новшества автор критикует, однако общие результаты этой политики оцениваются положительно.
Среди исследований, посвященных вопросам развития высшей школы, отметим монографию Е.В. Чуткерашвили "Развитие высшего образования в СССР". Автор подробно анализирует процесс создания системы советского высшего образования, при этом рассматривает социальный состав студенчества на каждом этапе его становления, в том числе и в 1920-е годы. Однако данные приводятся только в союзном масштабе, а региональные показатели отсутствуют.
В работе Ш.Х. Чанбарисова "Формирование советской университетской системы" на общесоюзном материале показано стипендиальное обеспечение студенческой молодежи, организация ее досуга по мере становления советской университетской системы. Уровень жизни российских студентов 1920-х годов оценивается как крайне низкий. И этот уровень становится точкой отсчета в показе дальнейшей социальной политике партии и государства в отношении вузов.
История развития высшего образования в СССР была продолжена в работах В.П. Елютина. В них особое внимание уделялось созданию рабочих факультетов (рабфаков) и их влиянию на изменение социального состава учащихся вузов. По мнению автора, указанные факторы сыграли однозначно положительную роль в процессе подготовки новой, советской интеллигенции.
Известный интерес вызывают также научные статьи, посвященные некоторым аспектам изучаемой темы. В обстоятельной статье Н.Б. Лебиной "Молодежь страны Советов в 20-е годы" дается характеристика общего положения молодых людей в период нэпа, их проблем и отношения государства к ним.
Попытка критического осмысления курса на пролетаризацию высшей школы и негативной роли рабфаков предпринята в работе С.А. Федюкина "Некоторые аспекты изучения истории советской интеллигенции". Так, он приходит к выводу, что рабфаковцы составляли всего 3% от общего числа выпускников вузов в 1920-е годы, а потому не могли оказывать решающего влияния на процесс становления кадров высшей квалификации в стране.
В 1960–80-е годы активное изучение системы высшего образования, партийно-государственной молодежной политики происходило также и на региональном уровне.
Среди сибирских исследователей отметим, прежде всего, работы В.Л. Соскина. Занимаясь преимущественно вопросами культурного строительства в регионе в 1920-е годы, автор провел серьезный анализ социального состава сибирского студенчества в указанный период, ввел в научный оборот многочисленные архивные материалы по стипендиальному обеспечению, по количеству учащихся в сибирских вузах и т.д.
Общие сведения о развитии высшего образования в 1920-е годы содержатся в четвертом томе "Истории Сибири с древнейших времен до наших дней".
Региональная историография данного периода характеризуется также появлением работ, посвященных крупнейшим вузам Сибири.
В монографии П.А. Зайченко речь идет не только об этапах становления Томского университета, развития его материальной базы и организации учебного процесса, но и содержится информация по студенческому контингенту, данные по стипендиальному обеспечению и др. Но эта информация крайне фрагментарна и не дает целостного представления о жизни томского студенчества. Что же касается другого издания, посвященного ТГУ, то здесь период 1920-х годов освещается крайне сжато, без анализа социальной сферы. Тоже самое можно сказать и о книге по Иркутскому государственному университету.
Интерес представляет книга также А.Н. Сикорского "К истории ветеринарного образования в Сибири". Данная работа посвящена Сибирскому ветеринарному институту (г. Омск). В ней наряду с общим описанием факультетов, нашлось место для освещения некоторых сторон досуга его учащихся.
Безусловный интерес представляют также воспоминания учащихся сибирских вузов и рабфаков 1920-х годов в книге «Высшая школа и научно педагогические кадры Сибири (1917-1941)».
Среди научных статей привлекла внимание работа Н.В. Буши "Организация общественного питания в городах Сибири накануне и в годы восстановления народного хозяйства (1920-1925гг.)". К достоинствам этой работы можно отнести то, что процесс становления общественного питания в Сибири рассматривается с позиции основных социальных групп, в том числе и молодежи.
Третий период: с конца 80-х годов и до настоящего времени, когда были сняты многие идеологические запреты с описания происходивших процессов в стране. Гласность резко расширила возможности исторического анализа.
На современном этапе в развитии отечественной историографии наблюдается известный кризис как историко-партийного подхода, так и марксистской методологии в целом. Усиливаются негативные акценты в оценке советского периода истории страны. Все отчетливее наблюдается поворот к так называемой "новой" исторической науке – социальной, гендерной, ювенальной, истории семьи, повседневности и т.д. Акцент здесь переносится с "общественного на "человеческое" измерение истории.
Не вдаваясь в теоретико-методологический аспект данного направления, отметим, что в этом случае как раз социально-бытовые, материальные, досуговые характеристики того или иного объекта исследования оказываются в центре внимания ученых. Популярными становятся исследования на стыке смежных наук: истории, социологии, культурологии, политологии.
В последние годы были написаны монографии, научные статьи, докторские и кандидатские диссертации, в которых предпринята попытка по-новому взглянуть на проблемы студенческой молодежи 1920-х годов. В первую очередь следует сделать акцент на исследования А.Ю. Рожкова. Автор обращает особое внимание на период 1920-х годов как переломный в развитии советского государства, равный нескольким десятилетиям стагнации. Он приводит многомерный анализ состояния нэповской молодежной среды (наряду со школьниками и военнослужащими отдельные разделы посвящены студенчеству).
Впервые показана не только комсомольско-пролетарская среда, но и представители других социальных групп студенчества. Автором впервые проанализирован опыт создания студенческих коммун в вузах европейской части России. Вместе с тем, указанная работа написана преимущественно в социолого-культурологическом ключе. В ней отсутствует региональная компонента. Более того, трудно согласиться с утверждением Рожкова, что исследования по ювенальной истории в определенном смысле экстерриториальны, потому что доминанта возраста подавляет и заглушает собой все остальные контексты. На наш взгляд, социально-бытовые проблемы студенческой молодежи как в 1920-е годы, так и сегодня, обусловлены, в том числе, и региональными особенностями, а потому имеют разные возможности для разрешения в центре и в провинции.
Работа А.Е. Иванова хотя и относится к иному хронологическому и историческому периоду, подробно освещает интересные для нас проблемы организации питания, жилищного и материального обеспечения студенчества в царской России. Важно также, что она позволяет провести сравнительный анализ социально-бытового положения дореволюционного и советского студенчества.
Интерес представляет и новое книжное издание "Советская социальная политика 1920-1930-х годов: идеология и повседневность",в которой особое внимание уделено студенческой молодежи 1920-х годов и в особенности их социальным проблемам.
Бесспорный интерес представляет монография В.И. Исаева "Молодежь Сибири в трансформирующемся обществе: условия и механизмы социализации (1920-1930гг.)". В ней поднимаются важные проблемы как возможность жилищного обеспечения молодежи, организация питания, снабжение одеждой и т.д. Правда, в данном случае речь идет о молодежи в целом, даже больше - о рабочей молодежи, студенчество специально не рассматривается.
Заслуживают внимания диссертационные исследования последних лет. Абсолютно созвучна нашей теме кандидатская диссертация Королевой В.В. "Состав, быт и социально-экономическое положение студенчества Европейской части РСФСР". Она основана на материале европейских вузов, содержит интересные выводы и обобщения. Однако, на наш взгляд, в изложении материала, несмотря на 2005 г. издания главное внимание уделено деятельности партийно-государственных органов по реализации соответствующей политики советской власти.
На сибирском материале построена диссертация Попова Михаила Александровича "Молодежь Западной Сибири: опыт решения социальных проблем (1929-1936гг.)". Хронологически она относится к более позднему периоду. В ней представлен материал, касающийся положения сибирской молодежи в целом, но она ценна и тем, что некоторое отражение находит и студенческая молодежная среда Сибири.
Проанализировав состояние изученности заявленной в диссертации темы, автор вынужден признать, что исследование состава, быта и социально-экономического положения сибирского студенчества в 1920-е годы еще не избиралось в качестве самостоятельной темы научной работы.
Вместе с тем, было бы некорректно говорить о полной неразработанности данной проблемы в отечественной историографии. Отдельные аспекты этой темы рассматривались различными исследователями, как на общероссийском, так и на региональном уровне. Поднимались вопросы становления и развития высшей школы в 1920-е годы, изучалось также и социально-молодежная проблематика.
Объект исследования - студенческая молодежь сибирского региона в 1920-е годы. К студенчеству относятся учащиеся университетов, политехнических и отраслевых институтов разного профиля, консерваторий, высших военных заведений и др.
Предметом исследования является состав сибирского студенчества 1920-х годов, его социально-экономическое положение, быт и организация досуга.
Целью данного исследования является выявление тенденций развития жизни сибирского студенчества в 1920-е годы.
Для реализации данной цели автор ставит следующие задачи:
1. Выявить основные тенденции и особенности развития высшей школы Сибири 1920-х годов.
2. Проследить изменения, происходившие в социальном составе вузовской молодежи Сибири.
3. Определить актуальные социальные проблемы студенчества Сибири в 1920-е годы.
4. Показать эффективность решения социальных проблем вузовской молодежи со стороны государства и общества в период нэпа.
5. Выявить направления развития культурно-досуговой сферы студенческой жизни.
Территориальные рамки исследования традиционны и охватывают так называемую "сибревкомовскую" Сибирь. После ряда преобразований в 1921-1925 годах она включала в себя территорию Омской, Новониколаевской (образована летом 1921 года), Томской, Алтайской, Енисейской и Иркутской губерний, состоявших в свою очередь из уездов.
25 мая 1925 года Президиум ВЦИК утвердил образование Сибирского края с разделением его на округа и районы
Сибирский край с центром в Новониколаевске (9 декабря 1925 года решением I съезда Советов Сибирского края был переименован в г. Новосибирск) образовался из пяти губерний: Алтайской, Енисейской, Новониколаевской, Омской, Томской, и Ойротской автономной области.
Постановлением ВЦИК от 30 июля 1930 года был образован Восточно-сибирский край, а Сибирский край переименован в Западно-Сибирский.
Территориальная специфика определила и социальный состав сибирского студенчества 1920-х годов – в основном это была иногородняя молодежь, значительную часть которой составляли выходцы из села.
Хронологические рамки исследования охватывают события периода новой экономической политики (1921-1928 годы). Нижняя хронологическая граница (1921 год) – переход страны, провозглашенный на Х съезде РКП(б) к новой экономической политике. Конечная дата (1928 год) совпадает с началом свертывания принципов нэпа.
Избранный хронологический промежуток является вполне самостоятельным в реформировании высшей школы Сибири.
В 1920-е годы берут начало такие новые явления в развитии высшей школы, как политехнизация образования, пролетаризация вузов и др. Однако завершение этих процессов произойдет уже в последующие десятилетия советской истории.
исследуемый временной отрезок порождал известные трудности: не всегда, получалось проследить то или иное историческое явление "от" и "до", возникает некоторая фрагментарность, "мозаичность" в изложении материала.
Методологическую основу исследования составили методы научного познания, используемые в исторической науке: принципы историзма, объективности. Помимо этого использовался системно-структурный, конкретно-исторический и сравнительно-исторический подход
Источниковую базу исследования прежде всего составляет совокупность как неопубликованных архивных документов и материалов, так и опубликованных. Ведущее место в работе отводится анализу фондов хранения как центральных, так и местных архивов. Нами были использованы материалы Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), а также 6 местных архивов: Государственного архива Новосибирской Области (ГАНО), Государственного архива Томской области (ГАТО), Государственного архива Омской области (ГАОО), Государственного архива Иркутской области (ГАИО), Государственного архива Кемеровской области (ГАКО) и Центра хранения архивного фонда Алтайского края (ЦХАФ АК).
В Государственном архиве Российской Федерации сосредоточены фонды центральных государственных структур, курировавших высшее образование в 1920-е годы: - Народного комиссариата просвещения (Наркомпроса) РСФСР и главного управления профессионально – технического образования (Главпрофобра) при Наркомпросе РСФСР. В фонде (Ф.А. 2306) Наркомпроса РСФСР интересными представляются общие документы о порядке зачисления в вузы и сведения о распределении мест в них. Внимание заслуживает фонд (Ф.А. 1565) Главпрофобра РСФСР. В нем присутствуют постановления и директивы Совета народных комиссаров, учебные планы институтов (в том числе и сибирских), переписка между вузами и курирующими их организациями. В наличии также обобщающий статистический материал по вузам, справочный и аналитические данные с мест, финансовые сметы и отчеты и т.д. Мы использовали также фонды (Ф.А. 2313) Главного управления политико-просветительной работы РСФСР, где отложились материалы по вопросам организации просветительной работы (создание библиотек, изб-читален) в целом по стране и в сибирском регионе.
Из региональных архивов особо стоит отметить Государственный архив Новосибирской области, поскольку основная информация по сибирскому студенчеству нами была обнаружена именно там. Это, безусловно, объясняется тем, что с 1925 года г. Новосибирск являлся центром Сибирского края и все данные стекались именно сюда, хотя высших учебных заведений в самом городе не было.
В фонде (Ф.Р. 1053) Отдела народного образования Сибревкома сохранились учебные планы и годовые отчеты различных сибирских университетов, протоколы заседаний отделов народного образования по социальному составу учащихся вузов и техникумов, статистические сведения о количестве учащихся в вузах и их национальном и социальном составе. Все эти материалы, конечно, не систематизированы и в большинстве своем фрагментарны, однако они дают определенное представление о студенческой жизни в Сибири. Документы с результатами приема в сибирские вузы в 1920-х годах нашли свое отражение в фонде (Ф.Р. 61) Отдела народного образования западно-сибирского исполнительного комитета. Они позволили проследить динамику изменения социального состава сибирского студенчества, процесс пролетаризации вузов. Также в этом фонде присутствуют протоколы различных сибирских комиссий, медицинские освидетельствования студенческой молодежи, отчеты и сведения по составу студентов, статистические данные и учебные программы сибирских высших и средних учебных заведений.
Интересными оказались архивные документы, которые мы обнаружили в фонде (Ф.Р.627) Западно-Сибирского Краевого Совета профессиональных союзов. Они позволили найти информацию по организации питания студентов, работе жилищных комиссий вузов и др.
Нами были проработаны также фонды партийных и комсомольских организаций сибирского региона. Речь идет о фондах (Ф.Р.1) Сибирского бюро РКП (б) - ВКП (б) и (Ф.Р. 187) Сибирского бюро ЦК РКСМ - ВЛКСМ. В них содержатся материалы краевых конференций, постановления местных организаций РКП(б) ВКП(б) и РКСМ ВЛКСМ, посвященные социальному положению молодежи Сибири. Однако в центре внимания партийно-политических структур неизменно оказывалась рабоче-крестьянская часть молодежи, поэтому данные по студенчеству здесь практически не отложились.
В архивах тех сибирских городов, где в 1920-е годы существовали высшие учебные заведения, наибольший интерес конечно вызывают фонды, в которых отложилась их документация.
В Государственном архиве Томской области был изучен фонд (Ф.Р. 815) Томского государственного университета. Там содержатся многочисленные протоколы заседаний жилищной стипендиальной комиссии университета, и заявления студентов, в большом количестве сохранились личные дела студентов, в которых очень много анкетных данных. Эти анкеты предоставили нам возможность узнать точное социальное происхождение студентов, полный состав его семьи, время и место рождения и т.д.
В архиве Омска в фонде (Ф.Р. 492), который посвящен Омскому сельскохозяйственному институту, отложились протоколы заседания правления института по вопросам выплаты стипендий, протоколы рабоче-студенческого кооператива "Взаимопомощь", переписка комиссии по обложению платой за обучение, статистические сведения о студентах и многое другое. Интерес для нашего исследования этот фонд составляет и также потому, что здесь довольно широко представлена внеучебная деятельность студентов (их кружковая, клубная работа).
В фонде (Ф.Р. 14) Омского медицинского института содержится важная информация о деятельности жилищной и стипендиальной комиссий вуза, данные по контингенту студентов, отчеты по их успеваемости и т.д. В этом фонде отложились также протоколы Третьего совещания ректоров вузов и заведующих рабочими факультетами (30-31 декабря 1923 г.). В них поднимается проблема питания студентов-рабфаковцев, а также объемы ассигнования сибирских вузов, поступающего из центра.
В Государственном архиве Иркутской области в фонде (Ф.Р. 71) помимо общей характеристики Иркутского государственного университета присутствуют и редкие документы о стипендиях, предоставленных учреждениями для студентов.
Поскольку в указанный период на территории современных Алтайского края и Кемеровской области высших учебных заведений еще не было, фонды местных архивов содержат лишь косвенный материал, относящийся к нашей теме (о партийной и комсомольской работе в целом).
Безусловно, весь архивный материал, который мы использовали при написании работы, не дает целостной картины системы высшего образования в Сибири и жизни его студенчества, так как многие интересующие нас документы просто не сохранились или сохранились в разрозненном виде (один год, один вуз, один факультет). Как следствие - информация имеет фрагментарный характер. К недостаткам архивных источников можно отнести еще и то, что многие сохранившееся документы написаны от руки и очень неразборчиво, поэтому приходилось где-то угадывать слова, а порой и целые предложения.
Архивная компонента работы дополняется и опубликованными материалами государственных и общественных организаций. Директивы ВКП(б), материалы его съездов, конференций и постановления позволяют представить целостную картину развития высшего образования в России и пути ее дальнейшего реформирования. Нельзя оставить без внимания и сборники документов, которые посвящены комсомолу в вузах. Там рассматриваются как вопросы о продвижении рабоче-крестьянской молодежи в вузы страны, так и итоги приемов в вузы в различные годы.
Большой интерес представляет сборник Сибирского революционного комитета, в котором имеются документы по становлению высшего образования в Сибири, развитию здравоохранения среди учащейся молодежи и многое другое.
При изучении данной проблемы анализу подвергнуты как центральные так и региональные газеты: "Правда" – орган ЦК РКП(б) – ВКП(б), "Известия" – орган ЦИК, "Сельская правда" – орган Сибкрайкома ВКП(б), "Советская Сибирь" – орган Сибкрайкома ВКП(б) и крайисполкома, "Алтайский Коммунист" – орган губисполкома губкома РКП(б), "Красный Алтай" – орган Барнаульского окружкома ВКП(б) и окрисполкома Советов, "Кузбасс" – орган Кузнецкого окружкома и окрисполкома, "Красное знамя" – орган Томского окружкома ВКП(б) и окрисполкома Советов, "Рабочий путь" – орган Омского окружкома ВКП(б) и окрисполкома Советов.
Еще одним важным источником при написании диссертации являются журналы: "Большевик" – орган ЦК ВКП(б). "Известия" – орган Сибкрайкома и ЦК ВКП(б), "Власть Советов" – орган ВЦИК, "Жизнь Сибири" – орган Сибкрайисполкома.
Безусловно, газеты и журналы того периода времени глубоко "пропитаны" пропагандой, поэтому необходимо было "размывать" идеологическую форму, чтобы увидеть реальный смысл того, о чем говорит источник.
Данная диссертация представляет собой первую за последние годы в Сибири попытку обобщить и систематизировать накопленный материал, осветить, по возможности, все стороны данной проблемы.
Научная новизна данной работы заключается в том, что:
1) определены основные тенденции в механизме политического и административного регулирования социального состава вузовской молодежи Сибири в 20-х годах ХХ века; 2) показаны созданные при вузах Сибири трудовые артели, которые помогали студентам получить временную оплачиваемую работу в качестве разнорабочих, сапожников, переплетчиков, портных и т.д.; 3) выявлены формы досуга сибирских студентов, состоявшего из всевозможных кружков, организованных при вузах (технических, аграрных, музыкальных и т.д.).
Практическая значимость исследования заключается в том, что фактический материал, выводы, представленные в нем, могут быть применены при создании обобщающих трудов в сфере высшего образования как на общероссийском, так и на региональном уровнях. На основе данной диссертации возможна подготовка учебных пособий, лекций по отечественной истории.
Структура диссертации определяется внутренней логикой исследования. Работа состоит из введения, двух глав, пяти разделов, заключения, списка источников и литературы.
