Социальная политика Советского государства и жизнь женщины 1918-1929 гг. (На материалах Зауралья) Тарасюк Анна Ярославовна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Общественно-политическая жизнь женщин 23

1. Социальная жизнь горожанок 23

2. Общественная жизнь сельских женщин 60

Глава II. Образовательные и профессиональные интересы женщин 79

1. Образовательные приоритеты женщин 19

2. Женский труд в городе и на селе 104

Глава III. Частная жизнь женщин 130

1. Семейно-брачные отношения и воспитание детей 130

2. Бытовые условия, как показатель традиций и нововведений 149

3. Асоциальное поведение женщин и противоправные действия в их отношении 168

Заключение 184

Список источников и литературы 187

• Социальная жизнь горожанок
• Образовательные приоритеты женщин
• Семейно-брачные отношения и воспитание детей

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Положение женщин, представляющих более половины населения страны, отражает состояние общества в целом. В •5ір советской историографии основное внимание уделялось общественно политическим аспектам жизни женщин. Быт, семья, вопросы морали и нравственности вошли в научный оборот лишь в конце XX в. Исследование в полном объеме всего спектра проблем, касающихся жизни женщин, позволяет провести более детальное изучение и анализ их реального положения. В период становления новой политической системы в послереволюционные годы государство было заинтересованно в поддержке своих инициатив женской частью населения. Социальная политика государства - многоплановый v процесс, в котором взаимодействуют макро- и микросреда жизнедеятельности человека - семья, дошкольные детские учреждения, система образования, трудовой коллектив, общество в целом.

Уравнение в правах граждан обоего пола активизировало общественную, профессиональную и культурную жизнь женщин. Но юридическое закрепление прав не всегда являлось гарантом их фактического соблюдения. Многие проблемы, стоявшие перед женщинами в послереволюционный период, актуальны и теперь, в условиях политических и социально-экономических изменений. Это вопросы, связанные с профессиональной занятостью, падением жизненного уровня, невостребованностью на рынке труда.

Изучение исторического опыта социальной политики государства в отношении женского населения в первые послереволюционные годы на материалах Зауралья поможет сегодня оценить основные тенденции в области решения «женского вопроса» в регионах, учесть положительный опыт и ошибки женского движения 1920-х гг.

Степень изученности темы. Первые публикации, в той или иной мере затрагивающие социальную политику государства в отношении женщин, относятся к 1920-м гг. Работа М. Владимирского указывала на нехватку

квалифицированных кадров, низкое участие женщин в выборных компаниях. Важную роль в решении этих проблем на местах автор отводил женотделам1. Книга С. Смидович подвела итоги десятилетнего периода деятельности советской власти в области раскрепощения женщины. Автор связывал «женский вопрос» не только с правовым статусом (юридически, все советские граждане, женщины и мужчины, были равны), но, прежде всего, с общественными стереотипами и тяжелыми условиями быта. В рамках исследования рассматривалась динамика роста доли женского труда в промышленности. Будучи активной революционеркой, С. Смидович, полностью разделяла позиции большевиков в отношении эмансипации женщин, возможность которой она видела только в совместной борьбе женщин и мужчин за социализм. Всеобщая трудовая повинность воспринималась автором как явление положительное, позволяющее через производство привлечь женщин к общественно-политической сфере .

В работе А. М. Большакова указывалось на нерешенность «женского вопроса» на селе не только среди крестьянок, но и среди интеллигенции (учителя, культпросветработники). Поднимался вопрос низкой заработной платы учителей и затрудненности существования без приусадебного хозяйства. Наряду с экономическими факторами, тормозящими процесс изменения социального статуса женщины, автор особо выделял «пережитки в сознании людей»3. Статья, посвященная «женскому вопросу» в Большой Советской Энциклопедии 1932 г., рассматривает изменение женского движения с момента его зарождения (в годы Великой Французской Революции) до 1930-х гг. XX в., изучает опыт стран Западной Европы и Востока, царской России и СССР. Отличительной особенностью статьи является обилие сносок и ссылок не только на труды марксистов, но и на работы зарубежных авторов (Штрассер,

Штейнберг и др.)1. Это объясняется отголосками дискуссий 1920-х гг. В последующих изданиях (1952 и 1972 гг.) . говорилось о том, что «женский вопрос» в Советском союзе решен».

Все работы охватывали ситуацию по России в целом, местный материал оставался за пределами исследований. Историографическое значение данной литературы и ее вклад в разработку проблемы определяется проведенной первоначальной обработкой и систематизацией фактического материала, раскрывающими ряд аспектов социальной политики государства в отношении жизни женщины.

В период, охватывающий вторую половину 1930-х — конец 60-х гг., монографических работ по проблеме социальной политики государства в отношении женщин в первое послереволюционное десятилетие опубликовано не было. О следующем историографическом периоде правомерно говорить только с конца 1960-х гг. В работе «История Сибири» отмечалась необходимость применения женского труда во всех отраслях народного хозяйства. Указывалось на то, что вовлечение женщин в колхозное строительство должно высвободить рабочую силу для направления в городскую промышленность3. Сами авторы отмечали, что вопросы, связанные с положением женщин, изучены недостаточно.

В работе Е. А. Садвокасовой рассматривалась связь демографических показателей с уровнем образования, социальным статусом женщины4. Статистические данные, приводимые автором, подтверждают четкую обратную зависимость между высоким уровнем доходов и уровнем рождаемости.

Специфика функционирования местных женотделов затрагивалась в работе «История Урала»5. Однако, как и в предыдущих исследованиях, в этом труде

основное внимание уделялось женским организациям, деятельность которых была направлена на вовлечение женщин в общественно-политическую жизнь. Аспекты частной жизни оставались за пределами научных интересов.

Вплоть до 1970-х гг. вопросы, касающиеся женского движения в отечественной литературе, были прочно связаны с вопросами пролетарской борьбы. П. М. Чирков, занимался изучением направлений женской общественной деятельности первых послереволюционных десятилетий1. В этот период к изучению данной проблемы обратились так же историки на местах. Исследованием женских общественных организаций Тюменского региона занималась А. И. Баикина. В своей работе она неоднократно указывала на специфику деятельности городских и сельских женотделов, на нехватку квалифицированных кадров, на непонимание со стороны мужчин . По мнению автора, все мероприятия, проводимые правительством в отношении женщины, были направлены на то, чтобы уровнять ее с мужчиной, сейчас же очевидно, что «целесообразно говорить не о равенстве полов, а о их своеобразии»3. В 1980-е гг. активизировалось изучение опыта работы женотделов, это объясняется попыткой реанимировать женотдел, как центральное звено женской инициативы4. Большое влияние на рост интереса к тендерной истории оказали работы, рассматривающие кризис внутри исторической науки, который особенно остро стал проявляться в конце 1980-х гг. Поискам выхода из сложной ситуации посвящены работы А. Я. Гуревича5. Автор указывал на необходимость возвращения интереса исследователей к «антропологической истории, проблеме ментальное™, повседневности, так как видение мира, характерное для данной человеческой общности, представляет собой

неотъемлемый компонент социальной системы». По мнению А. Я. Гуревича, « в перечень современного историко-антропологического исследования входят: оценка возрастов жизни, в частности детства и старости; восприятие болезни и смерти; отношение к женщине; роль брака и семьи - т.е. все субъективные аспекты исторической демографии»1. Изменения в количественном составе населения Сибири прослеживались в работе В. А. Исупова2. Автор рассматривал процесс «повзросления» невест 1920-х гг., который связывал со смещением социальных ориентиров женщины в сторону образования и карьеры3.

В начале 1990-х гг. произошло качественное изменение условий, в которых оказалась историография. Главной причиной кризиса «являлось то, что историческая наука замкнулась в рамках одной «единственно верной» концепции, не способной выполнять роль эффективного инструмента познания и объяснения прошлого»4. Этот период характеризуется всплеском интереса к вопросам, ранее остававшимся в тени, в частности, к тендерной тематике.

С. Айвазова посвятила серию работ проблеме истоков женского движения за рубежом и в России. Ее статья «К истории феминизма» посвящена обоснованию знаменитой фразы Олимпии де Гуж, произнесенной в годы Французской революции, - «если женщина имеет право взойти на эшафот, то она должна иметь право взойти и на трибуну»5. С. Айвазова обнаружила истоки женского движения в России в трудах А. С. Пушкина, Н. А. Некрасова и многих других писателей XIX века6.

Другой российский исследователь О. В. Дорохина рассматривала данный вопрос в ряде работ, посвященных государственной идеологии преобразований семьи. По мнению автора, можно выделить две противоположные тенденции государственной политики в отношении брака и семьи. Первая тенденция характеризуется стремлением к уничтожению института семьи. Идея неизбежного разрушения, отмирания буржуазной «системы отношений между полами» широко пропагандировалась партией и государством вплоть до 1923 г. Это положение подтверждалось мнением о том, что «в коммунистическом обществе вместе с окончательным исчезновением частной собственности и угнетения женщины, исчезнут и проституция и семья»1. После 1923 г. в государственной политике произошел возврат к традиционным ценностям, т. к. идеологи женского движения убедились в том, что разрушить веками сложившееся отношение к семье не удастся. Автор отмечала, что все законодательные акты, касающиеся положения женщины, четко отражают эти две тенденции. О. В. Дорохина подчеркивала, что политика государства в период нэпа привела к социальному дуализму семьи. С одной стороны семья была вынуждена приспосабливаться к новой официальной системе норм, ценностей, социальных стандартов, установленных в общегосударственном масштабе правовым путем. С другой стороны функционирование семьи осуществлялось на основе исторически устойчивых социокультурных ценностей и норм семейного образа жизни, не санкционированных государством2.

Работа В. П. Булдакова, рассматривающая изменение общественных ролей в период гражданской войны и нарастание атмосферы немотивированной жестокости, с одной стороны, и социальной апатии, с другой, затрагивает и тендерные вопросы1. Автор придерживался мнения о том, что мировая и гражданская войны, оторвавшие мужчин от ведения хозяйства, сделали крестьянку активной участницей не только производственного процесса, но и общественной жизни. Особое внимание автор уделял росту бытового насилия в период гражданской войны и послевоенной разрухи, трансформации массового сознания, деформации нравственных установок, отрицательным образом сказавшихся на положении женщин2.

Д. X. Ибрагимова, анализируя социально-экономические предпосылки нэпа и его последствия, отмечала что «до войны сельские женщины были в некоторой степени оторваны от участия в сельскохозяйственном процессе, т.е. после ее завершения не могли адекватно оценивать положительные и отрицательные стороны единоличного ведения хозяйства»3. По мнению автора, в связи с этим обстоятельством руководство большевистской партии, настаивало на росте пропаганды среди деревенских женщин. Среди сельской интеллигенции преобладали женщины, что заметно упрощало процесс разъяснительной работы.

Анализ русской религиозной философии конца XIX — начала XX вв. (труды Федорова Н., Бердяева Н., Соловьева В.), проведенный Т. Е. Осипович, выявил проблему явного неприятия участия женщин в общественно-политической жизни со стороны представителей данного научного течения. Автором был сделан вывод о том, что русские философы, являясь выдающимися мыслителями рубежа веков, не только выражали интересы основной части социума, но и в некотором смысле, формировали его мировоззрение, которое пришлось разрушать не одно десятилетие4. К работам, изучающим частную жизнь послереволюционного десятилетия, относится статья Д. Ю. Гнатовской,

М. Р. Зезиной1. Авторы рассматривали «фаланстер не только как новый тип жилья, но как базу для формирования социалистической морали и товарищеского отношения к женщине» . По мнению авторов, отношение большинства женщин к решению жилищной проблемы путем создания коммун, было отрицательным. Старшее поколение оценивало дом-коммуну на бытовом уровне, как место, не способствующее воспитанию четких моральных ориентиров. Ю. М. Иванов проанализировал положение женщин, занятых в у сфере промышленного производства. Автор указывал на ухудшение в изучаемый период положения всего рабочего класса в целом, а женской его части в особенности. Инфляция периода военного коммунизма и безработица нэпа ударили прежде всего по женской части населения. Защита материнства и младенчества, ограничивающая применение женского труда в ночное время, привела в итоге к снижению заработной платы в некоторых отраслях тяжелой промышленности. «Подобным нововведениям были недовольны и сами работницы, требовавшие разрешить им работу по ночам на VI Съезде профсоюзов СССР в 1924 г.»4. Т. С. Окорочкова отметила заинтересованность руководства страны в женской рабочей силе (женщины, по некоторым данным, составляли 59% населения страны после гражданской войны)5. Она считала пропаганду массового вовлечения женщин в политику сугубо прагматическими целями использования дешевой рабочей силы (женская квалификация в целом была гораздо ниже мужской). Автор отмечала, что «в результате ряда мер к 1927 г. 36,7% женщин повысили свою квалификацию, но уже в начале 1920-х гг. были заложены корни последующих деформаций в сфере приложения женского труда в советском государстве» Целесообразность деления общества по тендерному признаку рассматривал Л. Н. Пушкарев, отмечая, что «тендерная история в центре своего внимания различает диалог полов, не как разделение, не как взаимоподчинение, а как взаимодействие и взаимодополнение в общем строительстве общества и культуры» . Вопросы, связанные с женским движением, неоднократно поднимались Н. Б Лебиной. Книга «Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии. 1920-1930 гг.» явилась одной из первых серьезных работ, важнейшей составляющей которой стал антропологический фактор. Характерные черты человека 1920-х гг. рассматривались автором через призму быта, досуга, ментальных установок. Немалую долю исследования занимает изучение положения женщин, позволяющее взглянуть на исторический процесс не только как на проблему столкновения социально-экономических интересов, но и тендерных ролей.

Работа С. В. Полениной посвящена анализу юридических вопросов, затрагивающих положение женщин . Автором была отмечена значимость «мероприятий в области решения «женского вопроса», предпринятых советской властью» и признавалась «важность переворота в сознании людей, многие столетия воспитывавшихся на нормах Домостроя». Цель подобных трансформаций автор усматривала в «создании новой модели понимания поло-родовых отношений - модели более сложной, чем когда-либо прежде, так как характеристики, которые ранее считались мужскими, пришлось приписывать теперь и женщинам»"!

В конце 1990-х гг. многие историки заинтересовались проблемой трансформации человеческого сознания в условиях гражданской войны. Работы С. В. Ярова, И. В. Нарского, И. В. Скипиной поднимают вопросы, связанные со

смещением жизненных ориентиров в условиях послевоенной разрухи1. Монументальный труд И. В. Нарского. - уникальная в своем роде работа, содержащая попытку осмысления вступления жителей Уральского региона в совершенно иную историческую ситуацию. Анализ огромного количества факторов позволил автору сделать вывод о том, что «маленький человек» являлся в одном лице и жертвой, и творцом катастрофы; в отношении тендерной проблематики историческое исследование включило в себя массу архивных данных, освещающих женскую преступность, проституцию, алкоголизм . Одной из последних работ в области изучения поведения человека в условиях гражданской войны на Урале является труд И. В. Скипиной. Данное исследование одинаково ценно как с точки зрения историографии, так и истории. По мнению автора, важной тенденцией современных разработок становится «расширение спектра историографических источников, обновление теоретического и методологического инструментария»3. Большое внимание автор уделяет социальному поведению горожан, селян и интеллигенции. Автором была отмечена роль женщин-активисток в сфере образования, здравоохранения, социальной работы. И. В. Скипина указывала на то, что пропагандируемые в обществе лозунги о равных возможностях с мужчинами, несомненно, привлекали женщин, но их воплощение в жизнь сталкивалось с определенными трудностями. Смогли реализовать себя только те женщины, которые полностью разделили взгляды новой власти (остальных государство предпочитало не замечать)4.

В последнее время в работах по психологии, социологии и истории наметился сдвиг в сторону изучения внутреннего мира отдельного человека (будь то мужчина или женщина). Все чаще авторы склоняются к тому, что субъективные факторы играют огромную роль в процессе исторического развития .

Несмотря на то, что отдельные аспекты темы освещались в опубликованных ранее работах, она еще не была предметом специального рассмотрения в отечественной литературе. Малоизученными остаются многие аспекты проблемы, связанной с изменением социального статуса женщины. Недостаточно изучен индивидуальный вклад женщин в общественное движение, не во всех случаях учитывается женская ментальность, которая в российских условиях всегда играла огромную роль. Вне поля зрения исследователей остался целый ряд проблем, связанных с девиантным поведением женщин. Требуют дополнительного изучения вопросы, связанные с повышением уровня образования женщин и целесообразностью роста применения женского труда в тех или иных отраслях.

Происходящие сегодня изменения в общественном сознании создают предпосылки не только для переосмысления имеющейся историографической базы, но и для тщательного изучения отдельных ее аспектов.

Исходя из актуальности, степени изученности данной темы, автор диссертационной работы поставил цель провести конкретно-историческое исследование реализации социальной политики государства в отношении жизни советской женщины в 1918-1929 гг. на территории Зауралья.

Из поставленной цели вытекают следующие задачи:

• определить позиции государства и местной администрации в отношении положения женщин;

• рассмотреть вовлечение женщин в общественно-политическую жизнь в городе и на селе;

• исследовать основные направления начального и среднего специального образования женщин;

• дать характеристику профессиональной деятельности женщин.

• показать изменения семейно-брачных и бытовых отношений и степень их влияния на частную жизнь женщин;

• проанализировать наиболее распространенные формы девиантного поведения женщин, а так же противоправные действия в отношении самих женщин со стороны государства.

Объектом данного исследования является жизнь женщин различных социальных групп в период с 1918 по 1929 гг. на территории Зауралья.

Предметом исследования является широкий круг проблем, связанных с правовым и экономическим положением женщины, уровнем ее образования, изменениями профессиональных интересов, вопросами семьи, быта, нравов, правонарушений.

Методологической основой диссертационного сочинения является цивилизационный подход, который базируется на принципах нераздельности элементов системы и акцентирует внимание на непрерывности и межформационности связей исторического процесса1. Цивилизационный подход позволил учесть микро - и макрофакторы изучаемой проблемы, изучить процесс глобализации и стандартизации массового сознания.

Использование историко-сравнительного и аналитического методов позволило сопоставить одновременные явления в различных отраслях деятельности и разновременные в одной и той же2. Применение данных методов дало возможность определить не только общие тенденции социальной политики государства, но и трансформацию женских ценностных установок. Метод обобщения позволил выйти за рамки констатации единичных фактов, .индивидуальных свойств к системе связей и отношений между ними (взаимосвязь выбора профессии и социального происхождения, влияние

бытовых проблем на общественную деятельность женщин). Историко-антропологический метод позволил приблизиться к реконструкции субъективной реальности того времени - мыслей, надежд, опасений женщин 1920-х гг. Тендерный метод, активное использование которого началось сравнительно недавно - в середине 1980-х гг. XX столетия, позволил выявить социокультурные различия, прямо вытекающие из полового диморфизма. Тендер - существующая система межличностного взаимодействия, по средствам которого создается, подтверждается и воспроизводится представление о мужском и женском, как категориях социального характера .

Территориальные рамки работы охватывают границы семи уездов, входивших в состав Тобольской губернии до революции (Березовского, Ишимского, Сургутского, Тобольского, Туринского, Тюменского и Ялуторовского). В рамках настоящего диссертационного исследования учтены исторические административно-территориальные изменения, произошедшие с 1918 по 1929 гг. Так, 3 апреля 1918 г. Тобольская губерния была преобразована в Тюменскую, 27 августа 1919 г. вновь переименована в Тобольскую. В ноябре 1923 г. три округа, созданные в границах губернии (Ишимский, Тобольский и Тюменский), вошли в состав Уральской области с центром в Екатеринбурге. Географические рамки исследования охватывают территорию современной Тюменской области и нескольких районов современной Свердловской области (бывший Туринский уезд).

Хронологические рамки исследования - 1918-1929 гг. Начальная дата обусловлена первыми целенаправленными действиями государства в области решения «женского вопроса» - уравнение всех граждан в правах, издание брачного кодекса. Конечная дата связана с решением ЦК ВКП (б) от 1929 г. о реорганизации партийного аппарата, в рамках которой были ликвидированы женотделы в связи с выполнением возложенных на них задач. Их функции были переданы в «Отдел агитации и массовых компаний». Это событие явилось поворотным в системе социальной политики государства в отношении женщин. На официальном уровне было принято решение о завершенности раскрепощения женщины. Дальнейшие действия центральной власти были направлены на закрепление существующего положения.

Источниковую базу исследования составил широкий круг опубликованных материалов, а также документов, хранящихся в фондах архивов, которые систематизированы автором в соответствии с их происхождением.

Учитывая характер и специфику времени, когда развитие событий определялось вектором политической жизни, важное место среди использованных источников занимают документы РКП—ВКП (б), труды вождей и теоретиков большевизма. Важным источником являются официальные документы государственных органов власти, характеризующие их политику в области права, образования, служебной и общественной деятельности женщин (Конституция 1918 г., Конституция СССР 1924 г., «Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве» 1918 г.). Конституция 1918 года подтвердила гражданские права женщин, дарованные им Февральской революцией. По ней граждане обоего пола, достигшие 18-тилетнего возраста, были уравнены в правах1. Эти положения Конституции 1918 г. были в последствии закреплены в союзной Конституции 1924 г. Другим, не менее важным документом, регулирующим семейно-брачные отношения в Советской республике, был «Кодекс законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве» 1918 г. Он в одночасье упразднил старые буржуазные положения о семье. Отныне только гражданский брак, заключенный после 20 декабря 1917 г., считался действительным. Церковный брак не запрещался, но более не имел никакого веса для светской власти и не порождал никаких прав и обязанностей. Тем самым государство старалось вытеснить церковь из общественной сферы1.

В начале 1920-х гг. в условиях экономического кризиса переход к коммунизму в общемировом масштабе казался руководителям Советской России осуществимым в ближайшем будущем. Советская Россия действительно могла служить примером в области решения «женского вопроса», так как юридически советская женщина была самой свободной в мире. Она пользовалась всеми правами и несла ответственность наравне с мужчиной.

Анализ официальных документов позволяет определить отношение властных структур к проблеме решения «женского вопроса». Законодательное закрепление прав и свобод образовало юридическую базу для раскрепощения женщин на местах. Реализация принятых документов встретила на своем пути определенное сопротивление, связанное с традиционными установками в отношении положения женщины в обществе.

Труды идеологов женского движения (А. М. Коллонтай, Н. К.Крупской и др.), на основе установок которых проводились все наиболее значимые мероприятия на местах, являются важным источником в работе. Деятель женского движения, дипломат, А. М. Коллонтай писала, что «женщины должны бороться за избавление не только одних женщин, но и всего человечества от гнета и порабощения современными капиталистическими формами общежительства» . А. М. Коллонтай стремилась к разрушению традиционной семьи и считала, что после революции были уничтожены три важнейшие постулата, на которых покоилась буржуазная семья: «необходимость ведения общего для всех членов семьи хозяйства, экономическая зависимость женщины от мужа и необходимость заботы о детях». Она указывала на необходимость создания совершенно новых

отношений между мужчиной и женщиной. Понимание этической концепции Коллонтай до сих пор сводится к теории о «стакане воды», а между тем, она намного сложнее и отражает противоречивую ситуацию, сложившуюся в отношениях между полами. Н. К. Крупская, основным полем деятельности, которой было воспитание и образование коммунистической молодежи, не разделяла взглядов А. М. Коллонтай на семейно-брачные отношения, но полностью поддерживала ее мнение о том, что советская женщина должна отстаивать общие рабоче-крестьянские интересы1. И. Ф. Арманд соглашалась с А. М. Коллонтай по вопросу о необходимости уничтожения устаревших взглядов на роль женщины, но всегда стояла на позициях невмешательства государства в частную, личную жизнь индивидов. Основной акцент в своих трудах она делала именно на общественную работу, способствующую изменению социального статуса женщины. Помощь в этом И. Ф. Арманд оказывали методические разработки Н. К. Крупской, которая впервые подняла этот вопрос в марксистской литературе2.

На местах взгляды Н. К. Крупской, А. М. Коллонтай, С. Н. Смидович трансформировались, приспосабливались партийными работниками к конкретной ситуации. С одной стороны, местные активисты вторили идеологам женского движения и говорили о необходимости вовлечения женщины в политическую жизнь. С другой стороны, были убеждены в том, что «родить ребенка очень нетрудная штука и чем скорее от матери будет отобран ребенок и сдан на общественное воспитание, тем больше гарантий, что ребенок будет здоров», тем самым указывали на неспособность женщины принимать адекватные решения и считали ее опыт бесполезным .

Статистические данные позволяют выявить уровень образования, профессиональной подготовки женщин того времени, их интерес к политике. Из опубликованных источников наиболее ценны в . этом отношении

«Предварительные итоги переписи населения 1920 г. По Тобольской губернии» и «Всесоюзная перепись населения 1926 г. По Уральской области», которые проводились с учетом специфики городской и сельской жизни1.

Периодическая печать 1920-х гг. — важный источник в диссертационной работе. Средства массовой информации не только отражают конкретную ситуацию, но и формируют мировоззрение. Сразу после февральской революции 1917 г. в прессе началась борьба за привлечение женщин к той или иной политической группировке. Печатное слово для, в основном, неграмотной и малообразованной массы женщин было своего рода знаком, указывающим на то, что на их нужды, наконец, обратили внимание.

Ценную информацию, касающуюся политических взглядов женщин и их повседневной жизни, содержит ряд центральных и местных изданий того периода, выходивших под патронажем различных государственных и общественных объединений. С точки зрения борьбы за женский электорат наиболее интересна полемика центральной меньшевистской газеты «Единство» и печатного органа большевиков «Известия Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов». В ходе ее первые призывали женщин к участию в выборах Учредительного собрания, а вторые разъясняли преимущества, которые дала женщине советская власть2. Однако такие дискуссии были возможны лишь в первые годы советской власти, к началу 1920-х гг. (по понятной причине) в столицах и на местах выходят только большевистские издания . Наиболее ценными с точки зрения истории повседневной жизни женщины, как в городе, так и на селе являлись такие сибирские периодические издания, как: «Тобольская коммуна», «Деревенская коммуна», «Страница работницы», «Северянин», «Трудовой набат», «Красные вехи» и т. д.

Самую многочисленную группу источников составляют материалы, хранящиеся в центральных и местных архивах. Материалы Российского Государственного Архива Социально Политической Истории освещают ход общесоюзных совещаний работников женотделов, женских конференций и основных направлений политики государства в области женского вопроса1. Фонды Государственного архива общественных и политических объединений Тюменской области (Тюменский губком ВКП (б), Тюменский окружком ВКП (б), личный фонд первого руководителя тюменского женотдела А. М. Берлин) позволяют проследить реализацию постановлений правительства на местах. В Государственном учреждении Тюменской области государственном архиве Тобольска находятся важные документы, связанные с историей развития женского образования в Тюменском крае (Тобольское высшее начальное женское училище, Тобольский окружной совет «Долой неграмотность», личный фонд тобольского историка - архивиста Т.Д. Рожковой)2. Материалы фондов Государственного учреждения государственного архива Тюменской области дают возможность изучить различные аспекты повседневной жизни женщин Зауралья. Данные позволяют составить представление об условиях жизни, сфере образовательных и профессиональных интересов, осветить круг вопросов, касающихся быта и моды. Фонды предприятий «Пламя», «Квадрат» и др. позволяют рассмотреть уровень квалификации женщин-работниц3. Документация первых колхозов проливает свет на положение женщин в деревне и степень заинтересованности решения «женского вопроса» сельскими руководителями4. Весьма ценными являются данные об уровне женской безработицы в период нэпа, которые хранятся в фондах губернской и окружной

биржи труда1. Обращает на себя внимание особая заинтересованность властных структур в уменьшении женской безработицы путем координирования действий с профсоюзами и женотделами. Изучить женские образовательные приоритеты позволяют фонды промышленно-экономического, медицинского, сельскохозяйственного техникумов, педагогического училища и других учебных заведений . Указанные материалы позволяют сделать выводы не только о женском представительстве среди учащихся и преподавательского состава, но и о некоторых бытовых и досуговых проблемах студентов. Личные дела учительских кадров, хранящиеся в архиве, позволили проанализировать не только их национальный и социальный состав, образование и семейное положение, но и отношение к власти. Формальность ответов многих анкет указывает на быстрое осознание выгоды внешнего принятия социалистических идей: «Советская власть - единственная защита трудовых людей, нэп -временная мера..., религия отживает свое»3. Изучение динамики женской преступности в период становления советской государственности было проведено с помощью материалов Тюменского исправительного дома, Тюменского и Тобольского концентрационных лагерей, Тюменского арестного дома, Комиссии по борьбе с трудовым дезертирством . Наличие столь весомой источниковой базы позволяет судить о путях решения «женского вопроса» на государственном уровне и создает возможность объективного анализа жизни советской женщины в 1920 - е гг. на материалах Зауралья.

Научная новизна диссертации заключается в том, что она является первой комплексной работой, в которой на базе источников проведено специальное, конкретно-историческое исследование социальной политики государства в отношении жизни женщин в первые годы советской власти на местном материале. Новые подходы к интерпретации источников, освещающих социальную политику советского государства в отношении женщин, так же определяет научную новизну исследований.

В диссертации опровергается долгое время господствовавшая в советской историографии точка зрения о реализации женотделами своей главной задачи — массового вовлечения женщин в общественно-политическую жизнь. Ставится под сомнение действенность мер по защите женского труда. В диссертации отмечается, что на протяжении всего изучаемого периода на все сферы деятельности . женщин Зауралья оказывалось сильное идеологическое воздействие.

Практическая значимость работы определяется возможностью использования ее материалов и выводов при подготовке обобщающих трудов по социальной истории советского государства, истории женского движения в России.

Социальная жизнь горожанок

Теоретически возможность вовлечения женщин в общественную жизнь рассматривалась многими социал-демократами в конце XIX - начале XX вв. Три известные женщины-общественницы, участницы революционного движения - А. М. Коллонтай, И. Ф. Арманд, Н. К. Крупская — обращались к данной проблеме. Их мнения зачастую расходились в вопросах о путях достижения желаемого результата, но они стремились добиться того, чтобы женщина осознала себя равной мужчине и действительно являлась таковой.

Создание женотделов началось, прежде всего, в городах, где легче было организовать самих женщин. Во всех партийных начинаниях главной опорой считался пролетариат, женское движение не было исключением1.

Местные газеты активно включились в освещение вопроса, связанного с созданием женотделов. Периодическая печать Тобольской губернии отражала все основные веяния в отношении политического курса партии большевиков в области решения «женского вопроса». В 1919 г., сразу после организации женотделов в крупных городах, во многих газетах («Деревенская коммуна», «Известия», «Женщина-работница» и др.) вышел ряд критических статей в отношении их работы. Говорилось о низкой активности делегаток, сложной ситуации с комплектацией кадров и тяжелым финансовым положением. Решение о создании женских общественных организаций было принято ЦК РКП (б) еще зимой 1918 г., но ведение гражданской войны замедлило процесс их формирования на местах. В Тюмень части Красной Армии вошли в августе 1919 г.2.

Регион долгое время находился в руках колчаковцев, фактически лишился всех советских органов управления. После освобождения губернии от белогвардейцев встал вопрос об их воссоздании. Перед советским руководством стояла сложная задача: с одной стороны, колчаковское правительство скомпрометировало себя в глазах общественности, но, с другой стороны, люди устали от постоянной смены властей, от пустых обещаний. В условиях хозяйственной разрухи большинство стремилось наладить свой быт, решить свои конкретные проблемы.

В народном сознании произошли коренные сдвиги в период I мировой войны, а братоубийственная война, охватившая практически все уголки России, только закрепила их. Сознание народа приобрело милитаризированные черты, основная масса населения очерствела, так как устала от боевых действий, но не видела возможности жить без твердых, волевых, жестких решений. В такой сложной ситуации, когда решались глобальные политические вопросы о выборе пути дальнейшего развития общества, проблемы, связанные с семьей, бытом, положением женщины, отошли на второй план. Нищета, осиротевшие голодные дети, пропавшие без вести мужья, безработица — вот перечень важнейших личных проблем, которые стояли в ту пору перед женщиной. Женщины старались хоть как-то облегчить участь близких им людей, и большинство из них не стремилось к общественной деятельности, не видя в этом возможности улучшения своего положения2.

Образовательные приоритеты женщин

Долгое время общественное мнение не поддерживало никаких педагогических инноваций в вопросе улучшения женского образования. Даже выдающийся русский писатель Л. Н. Толстой, создавший в своих произведениях глубокие женские образы, высказывался резко против повышения уровня и качества женского образования. «Сам граф поведал миру новость о том, что женщина должна в болезнях рожать чад (родится детей и так достаточно, очень жаль только что смертность между ними велика, должно быть этому способствует чрезмерное образование наших матерей и высказывался вместе с известной частью прессы против высшего женского образования

Граф Толстой выражал весьма распространенное мнение о месте и роли женщины в семье и обществе.

После революционных событий 1917 г., вопрос женского образования как и профессиональной подготовки, решался исключительно в классовом ключе (собственно, как и все наиболее важные государственные вопросы). На рубеже веков социал-демократы через печатные органы, издающиеся за рубежом, обращались к российским женщинам, пытались привлечь пролетарок к борьбе за свои права. Во многих работах А. М. Коллонтай, Н. К. Крупской (Саблиной) и И. Ф. Арманд (Елизаровой) доказывалась прямая связь между изменением положения женщины и повышением ее образовательного и профессионального уровня.

Система образования должна была воспитывать равноправие между мужчинами и женщинами с детства. Введение совместного обучения соответствовало общеевропейским тенденциям и концепциям отечественных педагогов. Школьная система обучения вызывала и вызывает много нареканий в свой адрес, но ничего более продуктивного со времен Я. А. Каменского не было создано. К тому же школа была и остается местом, где ребенок не просто получает знания, но воспринимает модель жизни в обществе, взаимоотношений с людьми.

Роль образовательных учреждений в воспитании подрастающего поколения наиболее возрастала в те исторические периоды, когда семья по тем или иным причинам переставала устанавливать четкие моральные ориентиры. Мировая и гражданская войны, разруха, голод - все эти явления порождали крайнюю неуверенность и страх перед будущим. В таких условиях старшие члены семьи заботились в большей мере о пропитании детей, нежели об их воспитании. К тому же общая растерянность, утрата веры в старые ценности не могли не сказаться на формировании мировоззрения нового поколения, которое родилось и выросло в эпоху военного лихолетья. Руководители советского государства самым серьезным образом подходили к проблеме воздействия на «молодую смену» через сеть школьных учреждений1. В семье не всегда высказывалась четкая позиция по отношению к происходящему в стране, а школа подспудно начинала готовить молодых граждан для нового государства.

«У матери нет времени, а учительница все объяснит и поговорит с нами после занятий» - слова маленькой ученицы отражали общий настрой подростков того времени2. Родители не могли постоянно проводить со своими детьми разъяснительных бесед, впрочем, если такие разговоры и имели место, они далеко не всегда соответствовали партийным установкам. Взрослое население воспитывалось в царской России. В дореволюционных учебных заведениях прививалась определенная система поведения и взглядов на существующий порядок вещей.

Семейно-брачные отношения и воспитание детей

Семейно-брачные отношения, являясь составляющей частной жизни, всегда были своего рода антиподом общественной сферы. Камерность, интимность существования малой семьи ставила заслон между ней и большим миром. Нормы частной жизни, на первый взгляд, функционирующие в сугубо индивидуальном пространстве, имеют не только ментальное происхождение. В большинстве случаев они восходят к нормативным актам, а также религиозным и идеологическим воззрениям, господствующим в данном обществе.

Семья, являясь ячейкой общества, всегда была объектом пристального внимания власть имущих структур. Сложно провести анализ изменений политики государства в отношении семьи, произошедших в первые годы советской власти, без рассмотрения предреволюционного положения дел в этой сфере частной жизни. В России на протяжении многих веков сложилась определенная официальная норма гетерогенной семьи, опора в которой делалась на моногамный брак, резко осуждался адюльтер, процедура развода была сильно усложнена. В такой семье, как правило, была высокая рождаемость, аборты были запрещены, существовала система, подразумевающая бесправность женщин и подчинение детей родителям1. Эти положения казались незыблемыми, на них опиралась патриархальная крестьянская семья, на которой, в свою очередь был построен не только сельский мир, но все русское общество на рубеже XIX-XX вв.

Русская философская мысль конца XIX в. была пронизана женофобией, построена на «логическом противопоставлении, в основе которого лежит принцип иерархического дуализма. Мир воспринимался как оппозиция двух неравнозначных и неравноправных величин, находящихся между собой в отношении постоянного конфликта: дух и материя, разум и чувства, мужчина и женщина» . Н. Бердяев писал: «Женщина — существо совсем иного порядка, чем мужчина. Она гораздо менее человек, гораздо более природа» . Природно- женское, а точнее, осуществляемое через женщину, рождение, в русской утопической мысли объявлялось главным препятствием на пути духовно- созидательных преобразований мужчины-человека. Интересно, что отношение русских философов этого периода к женщине (как к несомненному ядру семьи, дающему жизнь) было резко отрицательным. Если учесть, насколько сильное влияние оказывала религиозная философия на развитие общественной мысли, нельзя не предположить, что подобные взгляды сказывались на формировании ментальных установок, особенно в сочетании с патриархальными традициями. Русская философия отвергала мысль о возможности женской эмансипации. Согласно Н. Федорову: «женщина и так обладает слишком большой властью..., если бы она сделалась участницей жизни юридической и экономической — тогда можно было бы сказать, что конец близок» . Для многих философов женщина была сосредоточением всего дремлющего, природного и пугающего. Она, с одной стороны, «портила своею слепой любовью» детей, а с другой, f вмешательство ее в политическую, экономическую или научную жизнь грозило полной катастрофой. Такое уничижительное отношение к конкретной женщине сочеталось с поклонением перед «Русью-матушкой», воплощенном в образе Девы Марии.