Системные социально-экономические преобразования 1985 - 1991 гг.: индустриальный ракурс (на материалах Ярославской обл.) Мухин Евгений Валерьевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Начало хозяйственной «перестройки». Концепция «ускорения» и ее реализация (1985-1987) 37

1. Предпосылки «перестройки» и сущность концепции «ускорения». Региональный потенциал 37

2. Научно-технический прогресс в годы «ускорения» 71

3. Первые хозрасчетные эксперименты и социальный ракурс

промышленного развития 112

Глава II. Страна и область в годы радикальной хозяйственной реформы (1988-1989) 140

1. Подготовка и ход реформы: нарастание кризисных явлений 140

2. Научно-технический аспект индустриального развития в период радикальной хозяйственной реформы 179

3. Эволюция институтов управления хозяйством и «социальная переориентация» 199

Глава III. Социально-экономическое развитие в завершающий период «перестройки» (1990-1991) 264

1. 1990-й год и окончание двенадцатой пятилетки 264

2. Ускорение системного кризиса 321

3. В преддверии ультрарадикальных рыночных реформ 372

Заключение 404

Примечания 431

Список использованных источников и литературы 488

Приложения 509

• Предпосылки «перестройки» и сущность концепции «ускорения». Региональный потенциал
• Подготовка и ход реформы: нарастание кризисных явлений
• 1990-й год и окончание двенадцатой пятилетки

Введение к работе

Актуальность исследования. 1985-1991 годы - особый период всей новейшей отечественной истории. В этот относительно небольшой временной промежуток произошли события, которые, по сути, ознаменовали окончание одного большого макроцикла в жизни нашей страны, уходящего корнями еще в конец 20-х годов XX же века, и развертывание совершенно иного, пожалуй, не менее драматичного макроцикла, который продолжается в наши дни и, очевидно, весьма далек от завершения. Как часто случается в истории, процессы, запущенные в ту эпоху, вышли далеко за пределы первоначальных замыслов своих инициаторов. А поскольку эти процессы напрямую определяют и настоящее России, становится ясно, что, не разобравшись в их сущности, вряд ли удастся осмысленно выстроить нашу жизнь на долгосрочную перспективу.

Последний тезис надо подчеркнуть прежде всего. Сегодня мало-кто (из рядовых граждан и не только) понимает, для чего и в чьих интересах продолжаются нескончаемые реформы, с какими целями принимаются решения по фундаментальным вопросам. И на фоне множества текущих проблем современности не так часто вспоминается то, с чего же все начиналось. Между тем незатухающий системный кризис российского общества заставляет еще раз взглянуть, но уже более холодным и реалистичным взглядом, на исторический феномен под названием «перестройка». Только так можно будет обстоятельно разобраться в том, почему в 1985-1991 гг. Россия не только не вышла на качественно более высокий уровень своего развития, но и встала на путь, где она растеряла даже реально имевшиеся достижения советского строя, его системы хозяйства и социальной организации.

В этом плане особо важно исследование эволюции материального производства страны как физической основы любого жизнеустройства. Ядром материального производства современной цивилизации выступает

4 промышленная система, а значит, изучение ее функционирования и развития в переломный период новейшей истории, частью которого оказалась и отечественная «перестройка», важно вдвойне. При этом нам представляется, что изначальные резервы научного поиска в рамках означенной темы сегодня содержат региональные ее ракурсы. Общее, как известно, лучше познается в конкретном преломлении, а целое обретает в наших глазах качественно новые свойства под микроскопом - в лице своих репрезентативных частей. В данном случае не подлежит сомнению тот факт, что РСФСР являлась системообразующей республикой СССР, а крупнейшим ее промышленным районом был (и. есть) Центральный экономический район в составе 12 примечательных областей. И здесь, по мнению ряда исследователей, наиболее показательно и в то же время ярко типично выделялась Ярославская область. По своему индустриальному потенциалу она уступала только Московской области (не считая самой столицы), а ярославская обрабатывающая промышленность в целом копировала (и копирует) аналогичную индустрию не только Центрального района, но и всей Российской Федерации, пусть и с неполным набором отраслей (скажем, в машиностроении).

Дополнительную важность указанный областной ракурс обретает в свете наблюдающегося сегодня повышенного внимания власти и общества к проблемам отдельных регионов, что делает очень актуальным изучение богатого советского опыта в этой сфере, тем более в эпоху «перестройки», когда региональным вопросам также придавалось большое значение.

Для нашей темы существенно и то обстоятельство, что ее разработка до сих пор велась в основном экономистами, а историки часто ограничивались лишь описанием хозяйственного фона «перестройки», причем, как правило, со слов тех же экономистов. Однако многие работы последних в силу ряда причин не могут быть в полной мере отнесены к историческим исследованиям. Их построения нередко игнорируют сам принцип историзма, а потому советское хозяйство предстает в экономических трудах как механический объект, который вполне поддавался произвольной перестройке на основе

5 логических представлений о «правильной» экономике. Не учитывается наличное историческое состояние хозяйственной системы СССР, объективные ограничения и реальные резервы ее прогрессивного развития на середину 1980-х годов. Во многом такое положение обусловлено игнорированием авторами-экономистами сложного комплекса взаимосвязей экономики с другими факторами жизни общества: системой власти и управления, политикой, социальным и национальным устройством, а также, last but not least, мировоззрением и культурой народа. Последние, складываясь под влиянием природы и географии, ключевых выборов на перекрестках истории, по сути, задают все жизнеустройство социума (включая хозяйственный уклад), хотя конкретные его формы могут изменяться и обогащаться в ходе развития. Не учитывая этого фактора, многие экономисты уверены в существовании универсальной модели наиболее эффективной экономики, представленной, по их мнению, западным капитализмом. В результате действительность поздней советской экономики, анализируемая через призму классической либо неолиберальной рыночной теории, немало искажается.

Рассмотрим теперь содержательные установки сложившихся на сегодняшний день направлений историографии социально-экономической «перестройки».

Историография проблемы. Несмотря на то, что феномен «перестройки» имел место исторически недавно, к настоящему времени в России и за рубежом вышло уже достаточно большое количество исследовательской литературы, посвященной событиям 1985-1991 гг. При этом данный период, как и другие вехи отечественной истории, в 1990-е - 2000-е годы анализировался русскими учеными с различных методологических позиций, что сами по себе постоянно привлекают к себе внимание. Скажем, исследователи С.Переслегин, А.Столяров, Н.Ютанов обозначили три подхода к истории по критерию представления о степени ее свободы: детерминистский (включая классические марксистские схемы), спонтанно-хаотический и конструкционный'. Однако наиболее популярна классификация

Ю.И.Игрицкого, представленная четырьмя «познавательными системами»: марксистской, цивилизационной, мир-системным подходом И.Валлерстайна и теорией модернизации .

В нашем понимании методологии указанные подходы, являя собой отличные углы взгляда на историю, представляют собой скорее формы, которые в конкретных исследованиях наполняются самым разным содержанием. Поэтому не только вполне оправданным, но и специфически более удобным является группирование работ именно по содержательному принципу. Применительно к работам о «перестройке» представляется, что весь их пестрый спектр целесообразно разделить на два больших блока, отличающихся своей идейно-концептуальной сущностью. В таком случае первый из них составят труды принципиально либерального направления, а второй - исследования консервативного толка разных оттенков. Оговоримся, что под либерализмом и консерватизмом здесь подразумеваются системы узловых идейных позиций авторов применительно к изучаемой эпохе в том виде, как они оформились в постсоветской России. Анализ данных историографических блоков мы приведем ниже, но сначала отметим некоторые справочные моменты. Во-первых, большинство работ, о которых пойдет речь, носят обобщающий характер, а значит, социально-экономический аспект «перестройки» в них рассматривается в комплексе с другими явлениями общественной жизни тех лет. Во-вторых, сама «перестроечная» эпоха нередко анализируется в рамках хронологически более широкого исторического контекста, хотя практически все авторы признают качественную обособленность периода 1985-1991 гг. И, в-третьих, историографические труды по нашей проблеме принадлежат не только историкам, но также и экономистам, публицистам (по форме изложения), мемуаристам. Работы последних трех категорий авторов важны для нас в том плане, что собственно социально-экономические процессы 1985-1991 гг. в них пока исследуются более детально, чем в трудах профессиональных историков.

Либеральное направление историографии «перестройки» стало складываться еще до ее окончания, и в начале 90-х годов оно уже явно доминировало во всем российском обществоведении. Но само это направление изначально не было однородным. По совокупности принципиальных позиций в нем можно выделить два течения: условно, радикально-либеральное и умеренно-либеральное. К первому течению относятся многие экономисты, прежде всего из Института экономических проблем переходного периода -Е.Т.Гайдар, А.В.Улюкаев, B.A.May³, а также их единомышленники⁴. Историков среди авторов этого типа заметно меньше. Наиболее ярким среди них, на наш взгляд, выглядит Р.Г.Пихоя, а среди ярославских историков можно отметить С.Г.Осьмачко⁵. Сюда же, безусловно, входят и мемуаристы, ранее составлявшие ближайшее окружение последнего советского лидера, а именно А.Н.Яковлев, В.А.Медведев, А.С.Черняев и Г.Х.Шахназаров, чьи труды, помимо фактической информации, содержат и фрагменты анализа отдельных событий и процессов (в том числе социально-хозяйственных)⁶.

Что же отличает работы радикально-либеральных историографов? В первую очередь, взгляд на советскую (и не только) историю через призму жестко определенной магистральной линии мирового прогресса, прочерченной Западом. Любые отклонения от этого направления признаются ненормальными. Поэтому все советское народное хозяйство закономерно трактуется исключительно как клубок всевозможных пороков и патологий, в роли которых выступают самые различные явления: от высокой монополизации до малой доли экспорта в национальном доходе. По мысли ряда авторов (Е.Гайдар, А.Яковлев, А.Каратуев и др.) в 80-е годы советская экономика приблизилась к фазе саморазрушения, а потому главной задачей экономической перестройки становился постепенный поворот страны на западный путь развития, перевод ее хозяйства из «закрепощенного» административно-командного состояния в «свободное» рыночное. Но преобразования периода 1985-1991 гг. по разным причинам (сопротивление бюрократов, боязнь непопулярных решений со стороны власти и т.д.)

8 оказались «половинчатыми». Принятые в «перестройку» законы о госпредприятии, кооперативах, индивидуальной трудовой деятельности и другие серьезно ослабили централизованную плановую систему, но не создали взамен работающих рыночных механизмов (конкуренции, свободы хозяйствования, рынка капитала и т.д.). В итоге экономический кризис к началу 90-х годов принял форму нарастающего хаоса, и только «шоковая терапия» в исполнении уже постсоветских реформаторов положила начало «реальному капитализму» в России.

Несмотря на столь жесткую идеологическую заданность, труды радикально-либеральных авторов отнюдь не лишены интереса в плане детального анализа различных аспектов хозяйственной «перестройки». Правда, базой для такого анализа выступали почти исключительно открытые источники: официальные документы, мемуары, сборники официальной и данные альтернативной статистики, материалы прессы, западная советологическая литература, собственные наблюдения и впечатления (часто тенденциозные). Забегая вперед, отметим, что точно такая же ситуация фиксируется и в других историографических «лагерях»: сказывается недоступность множества особо интересных документов по «перестройке», хранящихся в центральных архивах. Особняком в этом плане стоит только большая монография Р.Г.Пихои «Советский Союз: история власти. 1945-1991», весьма насыщенная ранее (а во многом и сегодня) недоступными архивными материалами (автор в 1990-1996 гг. возглавлял архивную службу России). В остальных же трудах рассматриваемого историографического направления концептуально-теоретическая сторона явно преобладает над позитивистской компонентой исследований. Мы не будем вступать в немедленную полемику с их авторами, а предложим критику некоторых ключевых радикально-либеральных тезисов в последующих частях настоящей работы.

Умеренное течение либеральной историографии также представлено историками⁷, экономистами⁸ и мемуаристами⁹. С радикальными либералами

9 их объединяет прежде всего признание сущностной однородности развития России и Запада при лидирующей роли последнего. Соответственно вся отечественная история, включая ее советский период, ими также рассматривается в спектре западной историко-философской мысли. А главный пункт, внешне отличающий позиции умеренно-либеральных авторов от взглядов их радикальных визави, заключается в неприятии «шоковых» преобразований в постсоветской России, что, однако, основывается на более глубоких расхождениях.

Среди умеренно-либеральной историографии выделяются исследования, относящиеся к руслу теорий модернизации и постиндустриализма. Отметим, например, работы В.А.Красильщикова, А.С.Барсенкова и В.В.Согрина. В отличие от трудов радикальных либералов они характеризуются не столько критикой отклонения вектора развития России от эталонного пути Запада, сколько осмыслением главных вызовов, встававших перед нашей страной в разные времена, и определением адекватности исторических ответов на эти вызовы. К примеру, сталинская модернизация в таком ключе оценивается положительно, поскольку она решила ключевую проблему индустриализации России, хотя и не самым оптимальным образом. Технологической модернизации не соответствовала адекватная социокультурная модернизация, связанная с раскрепощением индивидуалистического начала в культуре. Не вечен оказался и ресурс мобилизационной модели прогресса. А со вступлением в 70-80-е годы ряда стран Запада в постиндустриальную эпоху необходимость перемен и обеспечения нового импульса в развитии России стала очевидна окончательно. Объективно именно эту задачу и должна была решить горбачевская перестройка. Но не решила. Вместо новой модернизации началась, наоборот, антимодернизация- страны, которая только ускорилась реформами «90-тых» с их «одновременным разрушением основ и капитализма, и либерализма, и демократии» (В.Красильщиков).

Крах «перестройки», согласно нашим теоретикам модернизации и близким им по взглядам экономистам (таким, как С.Ю.Глазьев), произошел

10 вследствие влияния ряда негативных факторов, обусловленных действиями самих реформаторов. Среди данных факторов выделяют, во-первых, отсутствие четко сформулированной цели (например, такой, как переход в постиндустриальное общество, либо (более узко) создание новой, рыночной системы регулирования общественного производства для осуществления современного технико-экономического развития), стратегии и конкретной социальной базы перестройки; во-вторых, ослабление существующей системы партийно-государственной власти вместо ее укрепления; в-третьих, так и не состоявшуюся структурную перестройку экономики в сторону расширения доли современного технологического уклада (вместо которой, благодаря Закону о госпредприятии, случилось проедание инвестиционных ресурсов), невнимание к «человеческому капиталу» и информатизации; в-четвертых, деструктивную внешнеэкономическую политику, положившую начало вымыванию национальных богатств из страны; в-пятых, отсутствие конструктивной политики в национальном вопросе, что привело к распаду СССР, во всех отношениях отбросившему далеко назад все бывшие союзные республики.

Однако помимо исследователей модернизации к умеренно-либеральным историографам относятся и авторы более радикальных взглядов. Если первые признают, пусть и с оговорками, хотя бы отдельные полезные для прогресса черты, специфически присущие России (например, систему образования, сложные производственно-технологические комплексы, социалистическую идею) или перспективные для заимствования ею от незападных стран (скажем, элементы восточноазиатской модели модернизации), то вторые, как, например, экономист Н.Я.Петраков, жестко стоят на том, что «Россия должна выйти на основную дорогу мировой цивилизации, изживая шаг за шагом наследие коммунистического режима».

От радикально-либеральных историографов таких авторов глубинно отличает только иное понимание сущности того Запада, которому в идеале должна соответствовать наша страна. В плане экономической модели они

11 отвергают уплощенные рыночные представления экономистов типа Е.Т.Гайдара, противопоставляя им более сложный и многомерный образ хозяйственной организации западных стран, где важнейшее место занимают государственное регулирование и нерыночный сектор. Но в годы «перестройки», как отмечает Петраков, нашей стране сместиться к такой организации не удалось, поскольку не были созданы рыночные структуры, не провели демонополизацию производства и вовремя не ликвидировали существовавшие отраслевые министерства. После же 1991 г. в действиях реформаторов возобладал голый денежный фетишизм, который и обусловил плачевные результаты постсоветских экономических преобразований.

Оценивая работы умеренно-либеральных исследователей в целом, надо отметить, что в них под различными углами освещены многие проблемы социально-экономической истории 1985-1991 гг. в тесной связи с предпосылками, последствиями, а также с иными аспектами феномена «перестройки». Поставлены и частично решены многие интересные вопросы. В то же время изучение отечественной истории и действительности преимущественно в координатах «импортированных» теорий, которые, на наш взгляд, далеко не в полной мере адекватны природе нашего общества, вообще представляется весьма сомнительным методологически.

На фундаментально иных позициях в исследовании «перестройки» стоят представители консервативной историографии. Но «инаковость» их взглядов, конечно, не ограничивается только периодом 1985-1991 гг., а охватывает всю новейшую историю России, автоматически перекидываясь и на предшествующие эпохи. По мнению консервативных историографов, развитие нашей страны с самого начала качественно отличалось от развития стран Запада, что обуславливалось комплексом природно-геополитических и культурно-исторических факторов. Особое значение тут придается расположению территории России вкруг арктического Полюса холода в зоне с континентальным климатом, а также отсутствию у страны выхода к незамерзающим морям, предопределившим ее крайне низкий по мировым

12 меркам прибавочный продукт. Эти и другие важные факторы (скажем, уязвимость России для внешних вторжений, евразийский характер ее державности) в решающей степени повлияли на общество и экономику России, сформировав такие ее знаковые особенности, как уникально громадная роль государства, культура солидарности, многоукладность и семейный тип экономики, особая роль веры.

Как и либеральная литература, , консервативное летописание «перестройки» вновь предстает перед нами неоднородным, но расхождения между отдельными течениями здесь не столь остры. Речь идет скорее о разных оттенках и акцентах во мнениях. На наш взгляд, исследователей консервативного лагеря можно условно разделить на три основные категории: авторов неосоветской ориентации, почвенников и «чистых» социалистов. Суть различий между этими категориями будет рассмотрена ниже, а пока отметим, что их объединяет относительно нашей проблемы.

В отличие от либералов, усматривающих основную причину неудачи экономической перестройки 1985-1991 гг. в безрезультатности хаотических усилий реформаторов по созданию действенной рыночной системы взамен демонтировавшейся плановой, консервативные авторы отмечают заведомую их обреченность по причине несоответствия историческому «генотипу» общественного и хозяйственного организма России. Этот генотип сам по себе не лучше и не хуже матрицы западного капитализма. Просто он другой. А потому, хотя наша страна по определению не способна догнать более «прогрессивный» Запад на «его поле», она может достичь даже более значительных успехов на ином, собственном пути. Конкретно в 1980-е годы такой сценарий подразумевал, как минимум, сохранение существовавшей плановой системы хозяйства с последующим ее созидательным преобразованием. Подрыв же этой системы в любом варианте был сопряжен с потрясениями.

Таким образом, западный капитализм как целостную систему жизнеустройства, развивающуюся по своим законам и задающую

13 определенную траекторию, консервативные историографы полагают неприменимым к России в качестве модели прогресса. Однако, что важно, заимствование отдельных элементов указанной системы через встраивание их в отечественную жизненную среду признается теми же авторами вполне возможным и даже необходимым. Оговаривается только, что в вопросе о «заимствованиях» ничуть не менее существенным для России (как евразийской страны), чем опыт Запада, является опыт Востока, хотя ни то ни другое не может быть главным (и тем более единственным) объектом внимания.

Обратимся к конкретным течениям консервативной историографии. Первое из них, неосоветское, не слишком многочисленно. Из крупных исследователей сюда можно включить философов (историософов) С.Г.Кара-Мурзу и А.А.Зиновьева¹⁰, историков Ш.М.Мунчаева и В.М.Устинова¹¹, а из мемуаристов - Е.К.Лигачева и Н.К.Байбакова . Для них характерно убеждение в благодатности всех ключевых черт (матриц) реально существовавшего советского строя. Это подтверждается скрупулезными анализами (на базе открытых источников) и детальными доказательствами. Скажем, по определению С.Г.Кара-Мурзы советский строй в целом был «уникальной, чудесным образом достигнутой точкой во всем пространстве социально-экономических вариантов жизнеустройства», а «хозяйство в нем было, в меру своего развития, необычайно, необъяснимо эффективным». Солидарен с таким мнением и А.А.Зиновьев, отмечавший, что сложившееся в 1917-1985 гг. «обустройство» (социальный строй, система воспитания и образования, тип культуры и т.д. и т.п.) было наилучшим для условий России и для населяющих ее народов, вершиной ее исторического бытия вообще. А по Н.К.Байбакову (председателю Госплана СССР в 1965-1985 гг.) Советский Союз к 1990 г. по многим экономическим показателям вышел на первое место в мире.

Впрочем, из всего этого не выводится утверждение об абсолютной идеальности советского строя. Напротив, названные исследователи признают,

14 что к 80-м годам советское общество в силу внутренних закономерностей своего развития подошло к кризисному разлому, в перспективе предполагавшему качественные преобразования во всех сферах жизни. Но назревавший кризис мог быть успешно преодолен только при сохранении фундаментальных элементов советского жизнеустройства (с их видоизменением), на деле показавших свое соответствие объективным ограничениям и социокультурной среде России. Случившаяся же в 1985-1991 гг. «перестройка» с такой задачей не справилась. В результате действий горбачевского руководства (особенно с 1988 г.) потенциальный кризис трансформировался в реальный - особенно острый в экономике. Но главное, был исподволь осуществлен сход с советской цивилизационной траектории (в 1991 г. это проявилось окончательно).

Почему же «перестройка» пошла по разрушительному для СССР сценарию? Кара-Мурза и Зиновьев решающее значение придают здесь внешнему фактору, а именно влиянию Запада (пассивному и активному), которое способствовало складыванию в недрах советского общества антисоветского (Кара-Мурза) или контрреволюционного (Зиновьев) проекта. Стержнем данного проекта стал евроцентризм (с ключевой идеей о «правильной» рыночной экономике в основе), а его носители входили даже в верхушку КПСС. В годы «перестройки» именно евроцентризм был ее скрытой идеологией, что в соединении с целенаправленным воздействием Запада породило сильнейший кооперативный эффект, как раз и разрушивший СССР, его государственную систему и в значительной мере само жизнеустройство, включая народное хозяйство.

Во многом сходных взглядов на сущность «перестройки»
придерживаются представители почвеннического направления

консервативной историографии, которое является, пожалуй, наиболее многочисленным и пестрым. Сюда входят и историки¹³, и экономисты¹⁴, и философы¹⁵, и публицисты (с высшим образованием и учеными степенями)¹⁶. Всех их объединяет подчеркнуто критическое отношение к реальности

15 позднего советского строя, причем многие «обвинительные» пункты отдельных авторов практически совпадают с теми пороками, что приписывают советской системе либеральные историографы. Достаточно отметить тезисы об «избыточной» (т.е. лишней) рабочей силе в хозяйстве (Ф.Ф.Рыбаков), о «гигантском неэффективном использовании ресурсов», которого якобы «не знала ни одна экономика в мире» (П.М.Коловангин) и даже об «отчуждении» трудящихся от государственной собственности (П.М.Коловангин, И.Я.Фроянов).

Тем не менее главный водораздел с либеральной историографией ясно прослеживается и в этом течении: западная капиталистическая система признается глубоко чуждой русскому народу. Следует и четкий вывод -России нужна своя национальная теория и модель хозяйствования. Но о том, что это должна быть за модель (в том числе в ретроспективе, как идеальная цель «перестройки»), каждый автор имеет свое представление. Скажем, И.Я.Фроянов рисует несколько идиллический образ народного социализма, который через непосредственное соединение населения с властью и собственностью должен был заместить существовавший в СССР «социально ориентированный государственный капитализм». Сходной модели, только именуемой народным капитализмом, не чужд и философ А.С.Панарин, указывающий даже на гипотетический источник средств для ее реализации -личные вклады на счетах Сбербанка СССР в сочетании с неликвидами предприятий (то и другое на конец 80-х годов составляло по 500 млрд. руб.). А вот П.М.Коловангин, В.В.Кожинов, С.И.Валянский и другие авторы-почвенники связывают свои чаяния с восстановлением многоукладности народного хозяйства, самобытных основ русской экономики (общинных навыков самоуправления, предприимчивости, нестяжательства и т.д.) и, в особенности, с возрождением традиционно русских форм хозяйственной организации, таких, как артель, трудовые кооперативы и крестьянский двор на селе.

В то же время, несмотря на критику советской плановой системы, почвенники не отрицают ключевое значение мощной организующей роли государства в хозяйственном бытии России. Например, П.Коловангин считает даже, что общенародная (государственная) форма собственности в нашей стране должна преобладать, но только на базе оптимального согласования государственных коллективных и личных интересов граждан. Последние предполагают персонификацию экономической роли госпредприятий и трудящихся посредством частичного присвоения ими средств и результатов производства. Но уже в ходе экономической реформы 1987 г. случилось так, что лодка сделала слишком сильный крен в эту сторону, поскольку принятый тогда Закон о госпредприятии позволил администрации предприятий на законном основании абстрагироваться от государственных интересов.

В целом же, результаты хозяйственной «перестройки» и в этом лагере оцениваются, конечно, нелестно. Тот же Коловангин, проанализировав тенденции концептуальных сдвигов по проблеме хозяйственного реформирования в 1987-1991 гг., заключает, что в начале 90-х годов вместо серьезного изучения проблемы повышения качества экономического управления общественным производством руководством страны во главе с М.С.Горбачевым был взят курс на переход к рыночным отношениям через приватизацию госсобственности. А по И.Я.Фроянову последний генсек КПСС с самого начала вел страну в номенклатурно-криминальный капитализм, хотя докончить эту «работу» довелось уже режиму Б.Н.Ельцина.

Наконец, последнее направление консервативной историографии представлено приверженцами «чистого» социализма, т.е., применительно к России, социализма, свободного от деформаций эпохи сталинизма и последующего времени. В принципе, таких авторов можно причислить и к социал-демократам, но, тогда их следует признать не западными, а отечественными социал-демократами, поскольку говорить о социализме (как и о капитализме) в их понимании имеет смысл лишь применительно к культурным устоям России. Под таким углом перемены 80-90-х годов

17 анализируют, в частности, историк Р.А.Медведев , некоторые экономисты, в частности, Д.В.Валовой и Ю.В.Яременко, а также мемуаристы Н.И.Рыжков, В.И.Болдин, В.А.Печенев и другие¹⁸.

Пожалуй, наиболее последовательным выразителем идей данного течения выступает Р.Медведев. В своей книге «Капитализм в России?» он прямо пишет, что государственный социализм завел нашу страну в тупик и перечисляет ряд изъянов социально-экономического устройства СССР, относя к ним, по сути, его коренные черты (исключение конкуренции в системе производства и распределения, автономизация крупных предприятий, дешевизна первичных продуктов и услуг и др.). Правда, изъяны эти признаются относительными, но выход из тупика, по его мнению, был невозможен без использования форм и методов рыночной экономики в дополнение к государственным структурам и методам регулирования.

В этом плане многие экономические нововведения «перестройки» Медведев считает шагами в правильном направлении (восстановление негосударственного сектора, частичная либерализация внешней торговли, создание коммерческих банков и бирж и т.д.), хотя отмечает отсутствие у команды Горбачева ясной концепции рыночных преобразований, повлекшее болезненные социальные последствия. Напротив, попытку 90-х годов установить в России буржуазное общество западного типа исследователь характеризует как утопическую, поскольку она игнорировала серьезные социально-исторические факторы, характерные для нашей страны (в книге рассматриваются десять из них).

Таковы основные течения консервативной историографии «перестройки». Бесспорно, у каждого из них есть свои любопытные «изюминки», хотя и спорных моментов достаточно. Но главная заслуга всех представителей этих течений, с нашей точки зрения, заключается, в том, что на современном этапе развития исторической мысли они в определенной степени «уравновесили» официальную ныне (де-факто) либеральную историографию, вновь напомнив обществу об уникальности России и ее цивилизации, наличии у нее

18 собственных мощных источников саморазвития. В этом русле детальную разработку получили и проблемы хозяйственного развития нашей страны, причем, не только в пору «перестройки», но также на протяжении всего XX века. Судя по всему, исторические изыскания в духе отечественной консервативной методологии получат особенно плодотворное продолжение в ближайшее время, поскольку значение таких трудов для России явно выходит за чисто академические рамки.

Обзор литературы по нашей проблеме в ее общегосударственном измерении будет неполным без примечаний о зарубежной историографии, хотя на русском языке ныне издано весьма ограниченное число соответствующих трудов. Наиболее известны работы Н.Верта, Д.Хоскинга, Д.Боффа, М.Геллера и Д.Саттера, охватывающие всю советскую историю (исключение - книга Саттера)¹⁹. Однако пласт непереведенной советологической литературы, в том числе специально посвященной горбачевской эпохе, многократно больше . Как правило, хозяйственные реформы рассматриваются здесь в комплексе с другими преобразованиями «перестройки», хотя есть и чисто экономические труды .

Если применить к зарубежным авторам нашу концептуальную классификацию, то большинство из них следует отнести к либеральным историографам (в том числе, практически всех, чьи труды переведены, кроме Д.Боффа). Их основной постулат: система либеральной рыночной экономики проявила свое превосходство над плановой системой коммунистического хозяйствования, и М.С.Горбачев, начав «перестройку», по сути, признал этот факт. Последовавший же затем острый кризис западные радикальные либералы типа Зб.Бжезинского трактуют как закономерный финал изначально больного коммунистического строя, а также как естественную участь проигравшей «холодную войну» страны. В свою очередь, умеренные либералы (Д.Саттер и др.) обращают внимание на неоптимальность действий советских и российских реформаторов, обусловленных во многом незнанием реального устройства Запада, на который они пытались равняться. Особенно

19 подчеркивается игнорирование роли законов и даже нравственного контекста, обеспечивающих цивилизованность рынка западных стран.

Однако либеральную концепцию разделяют не все зарубежные авторы. Имеется немало исследователей (М.Эллман, В.Конторович, М.Раш и др.), считающих, что Советский Союз 80-х годов был вполне жизнеспособен, а его экономика не только не шла к коллапсу, но и вовсе не была в стадии кризиса (хотя другие авторы данной волны, скажем, Д.Боффа факт кризиса признают). Для этих интерпретаторов очевидны внеэкономические причины случившегося в «перестройку» резкого обострения состояния СССР и его последующего крушения. А одной из таких причин как раз и называются непродуманные хозяйственные изменения, предпринятые реформаторами вопреки самобытным условиям собственной страны. Заметим, что нам подобные выводы представляются наиболее рациональными, по сравнению с прочими оценками зарубежной историографии, которые часто подвержены априорным и нередко недоказуемым идеологическим догмам.

Таким образом, можно констатировать, что в зарубежной историографии также выделяются свои направления, отчасти напоминающие течения в отечественной литературе. Иностранными исследователями накоплен определенный опыт в изучении преобразований «перестройки», предложены свои любопытные выводы и оценки. И все-таки для нас их труды по понятным причинам всегда будут носить характер исследования «извне».

Все рассмотренные работы отечественных и зарубежных авторов посвящены анализу «перестройки» на уровне всей страны. Между тем колоссальные размеры России и разноликость ее территории определенно требуют от науки самого широкого регионального охвата. Только так можно добиться максимальной конкретности и детальности исследований, чтобы затем на новом уровне воссоздать историю изучаемого феномена в общероссийском масштабе. Однако сегодня немногие регионы могут похвастать большими научными школами и центрами, занятыми специальным изучением своей истории в контексте начавшейся в годы «перестройки»

20 общественной трансформации . И Ярославская область в число таких регионов пока не входит.

Собственно ярославская историография, захватывающая

рассматриваемый период, к настоящему времени представлена всего несколькими трудами, в основном доктора исторических наук В.Т.Анискова и его учеников: М.А.Рутковского, Е.Я.Слепцова, Б.Т.Ягловского и А.Р.Хаирова . В дополнение к ним можно указать на сборники, изданные к 60-летнему и 70-летнему юбилеям области Ярославским областным комитетом государственной статистики²⁴. Но назвать эти сборники историческими трудами в строгом смысле нельзя, поскольку реально они представляют собой лишь статистический обзор региональной жизни на протяжении десятилетий. С чисто фактологической стороны интересны также материалы ярославских СМИ, затрагивающие исторические темы, в частности, биографии видных промышленных предприятий края, в том числе и в «перестроечное» время . Кроме того, некоторые заводы сегодня сами выпускают автобиографии, правда, носящие рекламно-ознакомительный характер, в комплексе с информацией о современном своем положении²⁶.

Из немногочисленных работ указанных выше авторов нам хотелось бы выделить книгу В.Т.Анискова и М.А.Рутковского, представляющую собой первое систематизированное изложение новейшей истории Ярославской области, доведенное до конца XX века. Для нас прямой интерес представила, понятно, предпоследняя глава, где ее автор - М.А.Рутковский последовательно описывает ключевые процессы «перестроечного» времени в хозяйстве, социальной сфере и духовно-политической жизни, как они протекали на ярославской земле. И надо сказать, что постоянное обращение к конкретным примерам, суждениям и представлениям современников-ярославцев позволили автору создать очень живую, образную картину - настоящее отображение той переломной эпохи в региональной миниатюре. Повествуя о реализации экономических кампаний «перестройки», он отмечает, что курс на ускорение в Ярославской области, несмотря на успехи отдельных предприятий, в целом не

21 принес ожидавшихся от него результатов, а начавшиеся с 1988 г. реформы (вступление в силу Закона о госпредприятии, а затем попытка перейти к «регулируемому рынку») привели к быстрому нарастанию кризисных явлений, которые в 1991 г. ознаменовались абсолютным спадом в региональной экономике.

Такое представление о развитии ситуации и нам представляется вполне адекватным, хотя некоторых важных моментов исследователь, очевидно, в силу учебно-популярного характера книги, касается в предельно общих чертах, не анализируя хозяйственную жизнь области сверхподробно. Видимо, по той же причине в труде почти не используются архивные источники (список документов и материалов в конце книги их не содержит вовсе). И, наконец, в концептуальном плане, некоторое нарекание вызывает умеренно-либеральный «дух» сочинения с явным оттенком отрицания. Так, критикуя «директивно-затратную» экономику с ее диктатом партийных органов, Рутковский в то же время скептически отзывается об идее регулируемого рынка, признавая затем и провал курса «90-х» на «чистый» рынок. Поэтому возникает неясность насчет той идеальной цели, которую автор хотел бы сделать ориентиром для реформ в хозяйстве области и страны. Но все эти относительные недостатки не столько умаляют ценность данного труда (а точнее, не умаляют нисколько), сколько свидетельствуют о необходимости более глубоких исследований различных аспектов региональной истории на ясной методологической основе.

Помимо нечастых монографий ярославская региональная историография в некоторой мере пополняется в виде смежных диссертационных исследований , хотя какие-либо работы, посвященные именно хозяйственным проблемам развития области в 1985-1991 гг., пока отсутствуют. Зато имеется ряд диссертаций по данной тематике применительно к другим регионам России. Среди них отметим работы Ю.П.Смирнова, В.Т.Степанова, Л.П.Протасовой, И.Г.Кильдюшкиной, Ю.М.Лысенко, Т.С.Каменской, С.Г.Лапина, Н.С.Николаенко, Т.В.Шалак, М.Г.Лапаевой, И.К.Джиоевой,

22 И.Э.Хацкевич . Темы их диссертаций в разной степени сходны или пересекаются с тематикой автора настоящей работы и представляют собой безусловную научную ценность (в своем раскрытии, конечно). В то же время большинству этих трудов свойственны различные недостатки, хотя и в неодинаковой мере. К ним можно отнести, например, несколько механическую привязку региональной истории к общеисторическому фону всей страны и недостаточный анализ хозяйственных преобразований «перестройки», включая их взаимосвязь с другими ее аспектами как на общегосударственном, так и на местном уровнях. В работах же исследователей-экономистов (И.Хацкевич, М.Лапаева, И.Джиоева) главное внимание уделяется не «перестройке», а постсоветскому периоду с целью выработки конкретных рекомендаций современным власть предержащим.

Таким образом, существующую на сегодняшний день историографию, посвященную социально-экономическим проблемам периода 1985-1991 гг., можно оценить как находящуюся в стадии становления. Труды общероссийского (общесоюзного) масштаба, в позитивистском плане, как правило, недостаточно детальны, редко используют архивные материалы и только эпизодически затрагивают региональный аспект темы. В свою очередь работы по «хозяйственно-перестроечной» истории отдельных краев, областей, автономных республик и крупных географических районов также не свободны от недостатков и, кроме того, пока еще относительно немногочисленны. Скажем, обобщающие труды данного типа по Ярославской области отсутствуют вовсе. Поэтому необходимость дальнейшего исследования одного из важнейших аспектов феномена «перестройки» на всех уровнях и во всех его ракурсах сегодня не вызывает никаких сомнений.

Цель и задачи исследования. Целью работы является комплексное исследование системных социально-экономических преобразований 1985-1991 гг. в их индустриальном ракурсе на материалах Ярославской области. При этом ставятся следующие задачи:

- определить основные этапы хозяйственной «перестройки», показать
общий вектор и специфику каждого из них через исследование замыслов,
реализации и итогов избранных курсов с особым акцентом на глубокие
системные преобразования;

изучить влияние указанных преобразований и хозяйственной политики в целом на развитие промышленности и других отраслей хозяйственной системы через анализ динамики ее взаимосвязанных подсистем, таких, как базовые принципы, качества и механизмы функционирования (в том числе научно-технической, инвестиционной и внешнеэкономической сфер), институты власти и управления, а также духовно-идеологические основания;

проследить влияние на экономический курс и хозяйственное развитие политических процессов, особенно в 1990-1991 гг.;

проанализировать деятельность ярославских властно-управленческих структур по проведению в жизнь государственной политики' социально-экономического развития, а также общее их руководство хозяйством региона в рассматриваемый период;

исследовать общие для всей страны тенденции и закономерности социально-экономических процессов в контексте Ярославской -области с выявлением их региональных особенностей;

раскрыть заявленный индустриальный ракурс темы на примере развития промышленности Ярославской области, а также других отраслей областного хозяйства в той мере, в какой их развитие было непосредственно связано с влиянием промышленности, и в качестве общего социально-экономического фона;

дать оценку оптимальности избранных путей промышленного и общего хозяйственного развития, выявить нереализованные возможности и (в некоторой степени) реконструировать исторические альтернативы.

Объектом исследования выступает социально-экономическая жизнь эпохи «перестройки» (1985-1991 гг.).

Предмет исследования составляют социально-экономические преобразования (и даже шире, социально-экономическая политика) за время «перестройки», рассматриваемые под углом индустриального развития Ярославской области (детально) и страны в целом (в качестве его определяющего фона).

Хронологические рамки исследования охватывают 1985-1991 гг., вошедшие в отечественную и всемирную историю под названием «перестройка». Общепризнанно, что этот период качественно отличается как от предшествующих этапов советской эпохи, так и от времени после крушения СССР. В полной мере это относится и к истории отдельных российских регионов, включая историю изучаемой области. Внутренняя же периодизация работы исходит из логики социально-экономического аспекта «перестройки» и также отражает отсутствие существенных различий в специфике процессов по стране и региону.

Территориальные рамки исследования включают Ярославскую область как высоко коррелирующую по структуре хозяйства и социально-экономическому развитию тех лет со всей Российской Федерацией (стержневой республикой СССР) и, в то же время, как один из самых развитых по своему индустриальному потенциалу регионов державы. Кроме того, изучение проблемы предусматривало тесную связь ее регионального и общегосударственного аспектов, а значит, и общее (фоновое) расширение территориальных границ исследования до масштабов всей страны (на основе открытой информации).

Источниковая база исследования представлена различными группами материалов. К ним прежде всего относятся архивные дела, а также широкий круг опубликованных источников - мемуары, официальные партийные и государственные документы, нормативные акты, справочные и статистические сборники, публицистика, материалы прессы той поры. Немало значимой информации позитивистского плана содержит также исследовательская литература, что придает ей качество хотя и вспомогательного, но важного

25 источника. То же, правда, в меньшей степени, относится к материалам печати и Интернета постперестроечных лет.

Наиболее важными для всестороннего и объективного изучения темы являются, безусловно, архивные информационные массивы. В нашей работе использовано значительное количество материалов (164 дела) из двух главных региональных архивов: Центра документации новейшей истории (ЦДНИЯО -сокращенно ЦДНИ) и Государственного архива Ярославской области (ГАЯО). При этом все без исключения архивные сведения вводятся в оборот впервые.

Большинство материалов относится к двум главным фондам (всего их 13): в ЦДНИ - к фонду Ярославского обкома КПСС (272), в ГАЯО - к объединенному фонду Ярославского областного Совета народных депутатов и его исполкома (облисполкома) (Р-2380). И это не случайно, поскольку обком и облисполком («заслонявший» облСовет) фактически представляли собой центральный нерв всей властно-управленческой системы области, включая и управление ее материальным производством. Именно через них на места транслировалась государственная социально-экономическая политика, осуществлялся контроль, анализ и координация действий всех областных структур, производились последующие отчеты и ходатайства перед Центром. Потом в архивах все причастные к такой бурной деятельности бумаги сортировались с учетом породивших их структурных подразделений, тематики и функционального назначения. Скажем, в фонде обкома сгруппированы документы его бюро, секретариата, иных коллективных собраний (совещаний, пленумов, семинаров, собраний областного партактива и т.д.), хранившиеся в общем отделе, а также материалы других аппаратных отделов, в том числе занимавшихся хозяйственным строительством. Анализ этих единиц хранения позволяет реконструировать целостные циклы делопроизводства, включавшие, во-первых, подготовку решений на базе различных проектов, предложений и справочно-аналитических материалов; во-вторых, сами решения, дающие представление об общей стратегии, направлениях, конкретных механизмах и методах руководства развитием народного хозяйства; в-третьих, проведение

26 принятых решений в жизнь, отраженное в оперативной документации (справках и т.д.); и, наконец, в-четвертых, итоги реализации намеченного, содержащиеся в конечных отчетах и итоговых докладах.

То же самое по сути можно сказать и о делах второго главного для нашего исследования фонда (облСовета и облисполкома). По форме же в нем были проработаны такие разделы, как стенограммы и протоколы заседаний облисполкома, материалы к его решениям, переписка по различным хозяйственным вопросам, документы некоторых семинаров, постоянных комиссий облСовета и другие. В отдельные фонды ГАЯО выделены материалы подразделений облисполкома, из которых нами задействованы фонды плановой комиссии (Р-2216) и управления местной промышленности (Р-2260). Их дела позволили углубить рассмотрение ряда специфически важных планово-хозяйственных проблем.

Особым срезом в содержании материалов указанных фондов, который хотелось бы выделить, выступает информация о взаимодействии региональных органов власти с центральными институтами. Здесь можно встретить сведения не только по линии «Центр - Ярославская область», но и касательно оси «центр - периферия» в целом, тем более что отдельные документы целиком посвящены состоянию дел по всей республике (РСФСР) или даже стране. Такая особенность дает возможность (в комплексе с другими источниками и литературой) исследовать социально-экономическое развитие области в органичной связи с общегосударственной хозяйственной динамикой, выделить общее и особенное этих процессов.

Наряду с архивными фондами универсального характера в работе использовались и хранения конкретных промышленных предприятий. В ЦДНИ - из фондов первичных парторганизаций таких предприятий, как Ярославский моторный завод (322), Рыбинское производственное объединение моторостроения (4732), Рыбинский завод приборостроения (6806) и Картонажно-галантерейная фабрика (284). Дела же, посвященные непосредственно производственно-экономической деятельности, хранятся в

27 ГАЯО, например, в привлеченных нами фондах производственных объединений «Автодизель» (Р-450), «Машприбор» (Р-954), «Ярославский электромашиностроительный завод» (Р-2296), кожевенно-обувного объединения «Североход» (Р-2243), Ярославского шинного завода (Р-2301) и упомянутого управления местной промышленности облисполкома (Р-2260). Их документы интересны прежде всего возможностью ознакомиться с той трудовой средой, от которой изначально зависела успешность индустриального, а значит, всего социально-экономического развития страны и области. В этой среде, обладающей собственной логикой и ритмом развития, преломлялись все импульсы хозяйственной политики сверху, выявлялась их адекватность поставленным задачам. Кроме того, нередко на уровне предприятий можно обнаружить детали, заставляющие по-иному взглянуть даже на глобальные процессы.

Таким образом, архивные источники обладают достаточной полнотой для составления целостной картины развития народного хозяйства области со всеми его успехами, проблемами и противоречиями на фоне аналогичной картины по стране в целом. Можно выявлять динамику всей экономики или отдельных ее отраслей, анализировать как последствия мероприятий «перестройки», так и роль внутренней логики хозяйственной эволюции. Но какими бы ценными в этом плане не представали архивные данные, все же исследование немало выиграет, если наряду с фондовыми материалами в нем будут активно использоваться многообразные опубликованные источники.

Из опубликованных источников, пожалуй, наиболее оригинальны мемуары видных деятелей позднего СССР, позволяющие ознакомиться не только с «живой» информацией о событиях (часто такой, что остается за скобками официальной документации, оседающей в архивах), но и с менталитетом партийно-государственной элиты как в целом, так и отдельных ее групп, чьи взаимодействия определяли, в том числе, и хозяйственную политику. Таковы труды М.С.Горбачева, Н.И.Рыжкова, Е.К.Лигачева, а также других экс-руководителей и их советников, упоминавшиеся нами при

28 характеристике историографии. Кроме того, в диссертации используются воспоминания двух высших (соответственно до 1986-го и 1979 гг.) ярославских руководителей - Ф.И.Лощенкова и В.Ф.Торопова²⁹, значимые для уяснения некоторых специфических деталей областной власти.

Следующую группу опубликованных источников составила выборка официальных документов, в частности, стенографические отчеты и материалы съездов КПСС, XIX партконференции КПСС, Съездов народных депутатов СССР и РСФСР, сессий их Верховных Советов. Особую ценность представили нормативные акты, - прежде всего важные законы СССР и РСФСР, такие, как Законы «О государственном предприятии (объединении)» (1987 г.), «О кооперации в СССР» (1988 г.) и другие. Основное значение подобных материалов мы видели в возможности выявления на их базе стратегических векторов развития народного хозяйства, а также средств достижения поставленных целей. Кстати, поэтому многие документы центральных органов часто фигурируют (вплоть до полного воспроизведения) и в региональных архивах.

По ходу самой «перестройки» публиковались сборники выступлений и статей некоторых ее видных деятелей с комментариями по поводу проводимой политики. В диссертации использованы отдельные информационные элементы, позаимствованные из такого типа работ М.С.Горбачева, А.Д.Сахарова, Л.И.Абалкина и др.

Самостоятельную группу источников представляют справочные и статистические сборники: общегосударственные и региональные. Справочные издания незаменимы для устранения пробелов в информации «статического» характера (которая в других, перекрестных источниках может не упоминаться как само собой разумеющаяся) и точечной перепроверки таковой. Статистические сборники позволяют ознакомиться с различными аспектами социально-экономического развития на строгом языке цифр. Правда, отдельного сборника, посвященного итогам двенадцатой, «перестроечной» пятилетки (1986-1990 гг.) по Ярославской области выпущено не было,

29 вероятно, по причине нестабильности, захватившей страну и регион с конца 80-х годов.

Наконец, еще одним источником темы выступила периодическая печать — тоже как центральная («Коммунист», «Новый мир», «Правда»...), так и региональная («Северный рабочий», «Юность» и др.). Но специфика нашего исследования обусловила минимальное использование периодики - газетные и журнальные публикации, хотя и не чужды информации из разряда «как это было на самом деле», все-таки серьезно уступают в этом более объективным и менее пристрастным источникам. Пресса - скорее живой фон эпохи, весьма ценный для тех, кто изучает менталитет и общественные взгляды конкретного времени. А личностные факты, тонкие штрихи наблюдений и анализа более интересны в трудах высокопоставленных мемуаристов, поскольку журналисты работают в основном с общедоступной информацией.

В изучении всех источников автор старался придерживаться установок комплексного анализа информации, осмысления ее внутренней сущности и взгляда на тексты с высоты сегодняшнего дня. Всесторонний анализ материалов составлял главное условие многопланового раскрытия темы.

Методологической основой диссертации избран получающий все большее распространение в исследовательской практике последнего времени синтез модернизационного и цивилизацибнного подходов. Он заключается в изучении возможности и самой практики быстрой модернизации России в соответствии с накопленным потенциалом и задачами времени, но без слома своих фундаментальных культурных оснований. Такой синтез противостоит классической теории догоняющей модернизации, поскольку речь идет не столько о «догоне», сколько о движении по другой траектории развития в рамках многомерного культурно-исторического континуума. В результате появляется возможность возглавить цивилизационное соревнование, не копируя путь прежних лидеров.

Если же подняться с методологии истории (задающей систему координат изучения эволюции социума) на методологию метаистории, которая

интерпретирует сам исторический процесе, то здесь мы будем придерживаться конструкционного подхода (по классификации Переслегина-Столярова-Ютанова). Данный подход признает вероятностность истории как совокупность всех возможных альтернатив, существующих параллельно текущей реальности и влияющих на нее. При наличии многих оптимальных комбинаций будущего в таком видении мира отсутствует магистральный, единственно прогрессивный путь развития с предельным, абсолютно хорошим состоянием истории в конце движения, куда, в конце концов, должен прийти каждый народ. Развитие в концепции вероятностной истории непрерывно, наперед не задано, и задачей конструкционного подхода является не только изучение оптимальности произошедшего в соответствии с поставленными задачами (или конструирование аналогичного будущего), но и выявление (создание) исторических состояний с максимально расширенным относительно неизбежного будущего пространством выбора.

Указанные подходы, конечно, не исключают и общих научных принципов, которые нашли отражение в нашей работе. Это принципы историзма, комплексности, системности, всесторонности, объективности (хотя и субъективно трактуемой). А среди методов конкретно-исторического исследования использованы как общенаучные (анализ и синтез, индукция и дедукция, абстрагирование и конкретизация...), так и специальные научные. К последним относятся, в частности, историко-системный, историко-сравнительный, проблемно-хронологический, критический (при анализе источников), элементарной математической статистики и, частично, альтернативно-исторический методы.

В плане методологии отметим также, что ключевое понятие нашей темы «преобразование (-я)» или его синоним «реформа (-ы)» в настоящей работе используется в значении коренного изменения (здесь социально-экономических механизмов, институтов, устоев), но без априорной оценки этого изменения как прогрессивного. Историческая реальность, как представляется, делает такую интерпретацию понятия вполне оправданной. В

31 то же время избежать его (понятия) не удается: в источниках и историографии «перестройки» оно закрепилось достаточно прочно.

Теоретическая значимость и научная новизна исследования.

Приведем лишь основные, предельно обобщенные авторские выводы. Сразу оговоримся, что на абсолютную новизну они не претендуют, но это плод тщательного изучения информационного массива источников, осмысления уже существующих на сегодняшних день мнений и оценок. Полностью со «скелетом» результатов работы можно ознакомиться в ее заключении. Итак:

6. Начало «перестройки» было обусловлено объективными причинами, но на ее ход и исход сильнейшее влияние оказало сложнейшее взаимодействие субъективных факторов, среди которых ключевую роль играло противостояние консервативной (но не ретроградской) и радикальной группировок в высшей номенклатуре. Реальный итог «перестройки» изначально предопределен не был, и его торжество над другими историческими альтернативами в решающей мере стало возможным благодаря соединению действий М.С.Горбачева (потом Б.Н.Ельцина), радикальной (затем ультрарадикальной) номенклатуры, их союзников (в том числе и спонтанных, включая региональных руководителей), а также влияния Запада. >

7. Первый период «перестройки» (1985-1987 гг.) ознаменовался в целом технократическим курсом в сочетании с умеренными хозяйственными новациями на микроуровне. В эти годы продолжалось поступательное развитие экономики страны и конкретно Ярославской области. Однако поставленные амбициозные задачи решались очень медленно в силу допущенных стратегических просчетов. Тогда же дали о себе знать и другие, по-настоящему тревожные тенденции, которые не были должным образом отрефлектированы, что создало опасную предпосылку к их радикальному усугублению на следующих этапах «перестройки».

8. Радикальная экономическая реформа 1988-1989 гг., сменившая прежний технократический курс, по сути, представляла собой деструктивное преобразование традиционной хозяйственной системы СССР, проявившееся в

32 подрыве ключевых элементов данной системы в угоду импортированной из другой культуры экономической модели. Некоторые успехи, достигнутые тогда же в развитии социальной сферы, не могли компенсировать начавшиеся разрушительные процессы. Между тем конструктивные хозяйственные реформы были возможны, но лишь при условии их опоры на имевшийся цивилизационный фундамент и соответствия исторически сложившемуся в России-СССР генотипу экономики.

4. На третьем этапе «перестройки» (1990-1991 гг.) определяющее влияние на экономику стала оказывать открытая политическая борьба в элитной среде, захватившая все общество и породившая полицентризм высшей власти. Единая, в том числе хозяйственная система управления страны оказалась расколота, и центр тяжести руководства экономикой сместился на места. Регионы впервые со времен совнархозов получили возможность обрести свое собственное лицо в хозяйственно-политической сфере. Но стихийная региональная самоорганизация в экономике при видимом решении множества вновь возникавших местных проблем оборачивалась стратегическими утратами в масштабах всей страны. А мотивы политической борьбы, в которой приняли участие региональные власти (пассивно или активно), силой своей логики оказались весомей чисто экономических соображений, в том числе и для высших руководителей Ярославской области.

5. Процессы, тенденции и закономерности хозяйственной «перестройки», имевшие место в Ярославской области, принципиально соответствовали таковым по стране в целом, особенно по РСФСР. Но при этом в рамках общих трендов давала о себе знать и специфика социально-экономической (прежде всего индустриальной) динамики области, которая была обусловлена региональными особенностями экономики, деятельностью областных руководителей всех уровней и ситуативными факторами.

Если же судить о настоящей работе в общем оценочном ключе, то высоковероятной научной новизной следует признать сам характер избранной темы, придающей диссертации статус одного из первых, а касательно

33 Ярославской области и самого первого комплексного исследования регионального аспекта (как своеобразной лупы) социально-экономической «перестройки», заземленной на индустриальный ракурс. Повторим, что практически все использованные в работе архивные документы вводятся в научный оборот впервые. И во многом именно на их базе удалось получить некоторые находки, предложить новые (в понимании автора) суждения и оценки относительно хозяйственной «перестройки». Так, в диссертации весьма подробно проработаны научно-технологический и инвестиционный аспекты индустриального развития, особенно первого из рассматриваемых периодов (1985-1987 гг.), а также предложен свежий взгляд на этот этап в целом, поскольку он, по нашему мнению, до сих пор трактуется слишком узко, и потому недооценивается в своем самостоятельном значении. Здесь же уместно отметить реконструкцию (в общем плане) практически всех представленных нами альтернатив хозяйственно-исторического развития и решения отдельных, стоявших в то время проблем.

Конечно, по ряду моментов диссертация содержит и относительную новизну. Некоторые из них в литературе о «перестройке» представлены лишь в общем плане, либо детальная информация страдает фрагментарностью. Поэтому разные части такой «мозаики» мы попытались собрать в единые картины с постоянной их «смазкой» и обрамлением в виде архивной информации. Так было, например, в случаях с изучением трансформации органов власти и управления в 1987-1991 гг., с анализом особенностей научно-технического прогресса, финансовых преобразований, «социальной переориентации» экономики и других проблем хозяйственной «перестройки». Сюда же следует отнести рассмотрение взаимовлияния различных аспектов хозяйственного развития (динамики маттехснабжения, рабочей силы, внешнеэкономической деятельности и др.). Относительно новым применительно к «перестроечному» семилетию является также выделение нами в самостоятельные объекты исследования таких элементов народного хозяйства, как соответствующие властно-управленческие институты и (в

34 некоторой степени) духовно-идеологическая компонента экономических отношений наряду с традиционно изучаемыми механизмами функционирования хозяйства в разных сопряженных сферах. Наконец, не стоит забывать и о том, что любой самостоятельный анализ даже известной информационной канвы всегда обладает свойствами индивидуальности и неповторимости по синтезу мыслей, оценок, углов зрения.

Надо сказать, что грань между абсолютной и относительной новизной в ряде случаев расплывчата. Множество элементов нового знания кроется в порах и на стыках формально уже известной информации, раскрываясь в ходе ее анализа и обогащения. Вот почему потенциальные резервы дальнейшего изучения нашей темы вглубь и вширь огромны как на центральном (на базе центральных российских архивов), так и на региональном уровнях, в том числе и по Ярославской области, поскольку даже здесь одно исследование просто физически не может исчерпать тему во всем богатстве фактического материала и концептуальной многогранности. Особенно много интересного, как представляется, можно открыть на стыках разных аспектов «перестройки», скажем, политики, экономики и психологических факторов принятия ответственных решений представителями центральной и региональной элиты. А пока, в настоящей работе, данная проблема представлена только отдельными фрагментами.

Практическая значимость исследования определяется, на наш взгляд, несколькими моментами.

Во-первых, знакомство с работами такого рода (и их выполнение) способствует накоплению опыта, расширению кругозора, а также, в какой-то мере, совершенствованию интуиции и тренировке интеллектуально-аналитических навыков. Все это необходимые качества человека (будь то государственный деятель или рядовой гражданин), воспринимающего реальность как поле возможностей будущего, которое поддается активному преобразованию в нужном направлении.

Во-вторых, ныне, на фоне кризисного (а по ряду параметров катастрофического) состояния российского социума, вновь, как и во время «перестройки», обострилась проблема выбора путей дальнейшего развития, а нереализованные в те годы исторические альтернативы вновь становятся актуальными. Существенной особенностью современной ситуации является также нарастающее осознание ценности главных устоев советского жизнеустройства - как сохранившихся, так и утраченных. Поэтому изучение данного жизнеустройства, его исторической динамики, особенно в переломные времена, такие, как «перестройка», очень важно.

В-третьих, в заключении нами предпринята попытка обобщить некоторые поучительные стороны «перестройки», отраженные в исследовании, вывести на их основе внятные уроки истории и дать рекомендации на сегодняшний день. Отдельно выделен региональный аспект, учет которого абсолютно необходим в политике и науке.

В-четвертых, содержание диссертации может быть использовано при подготовке к общим и специальным курсам по истории России и Ярославского края в учреждениях высшего и среднего профессионального образования, при написании соответствующих учебных пособий, а также в ходе дальнейших исследований по настоящей и близким к ней темам.

Апробация работы. Она обсуждалась на заседаниях кафедры истории России факультета социально-политических наук Ярославского государственного университета им. П.Г.Демидова и на последнем рекомендована к защите. Ряд проблем, затронутый в диссертации, отражен в публикациях и докладах на научных конференциях, проведенных на базе Государственного университета управления (г. Москва) (20-ая Всероссийская научная конференция молодых ученых и студентов «Реформы в России и проблемы управления», 16-17 марта 2005 г.) и Ярославского государственного педагогического университета им. К.Д.Ушинского («Чтения Ушинского», 2005 г.). Всего по теме диссертации автором опубликовано 8 научных статей.

36 Структура диссертации. Состоит из введения, трех глав, заключения, приложений, списка источников и литературы.

40 ключевых своих элементах выходят на те или иные экономические отношения. Так, раскол в среде советской номенклатуры (хотя в 1985 г. еще неявный) по большому счету был вызван принципиально разными представлениями о дальнейшем пути хозяйственного развития страны. В свою очередь, интеллигенция главные свои претензии к существующей системе также имела в вопросе экономической организации, как и значительная часть остального населения, пусть первоначально и не в радикальной форме. Наконец, теневики были напрямую заинтересованы в рыночной трансформации экономической системы или, на худой конец, в допущении секторов дохода, альтернативных официально единственному госсектору.

Все это, так или иначе, повлияло на первые шаги горбачевского руководства в экономике, хотя, по большому счету, первоначально перед ним стоял только один ключевой выбор: либо ограничиться спокойным поступательным развитием в соответствии с ранее определенными долгосрочными программами (Продовольственной, Энергетической, жилищной и др.), либо избрать какую-то более активную стратегию. Однако первый вариант, несмотря на свои естественные плюсы, главным из которых было отсутствие в нем серьезных рисков, психологически не устраивал не только значительную часть общества, но и большую часть высшей номенклатуры (за исключением части ортодоксов), поскольку он не обещал ударных темпов хозяйственного прогресса. Следовательно, новому советскому руководству предстояло выбрать иной путь.

В таких условиях, пожалуй, наиболее логичным было прибегнуть к испытанному патенту советской системы управления: определить какие-то ключевые звенья существующей хозяйственной структуры, сосредоточить в них максимум ресурсов и за счет прогресса этих звеньев «вытянуть» на новый уровень всю цепь народного хозяйства. Традиционно в роли таких звеньев выступали отрасли машиностроения, особенно его «ядро» - станкостроение, приборостроение и другие базисные производства. Однако теперь тенденцией времени было то, что, начиная с середины 70-х годов, эти отрасли в развитых

38 экономическое давление, в том числе и на советских союзников в мире -Польшу, Вьетнам, Ливию и др.;

3) некоторое отставание Союза от Запада в развитии новой отрасли народного хозяйства - электронной промышленности (особенно гражданской), которая постепенно стала определять лицо прогресса во всех остальных отраслях. Наряду с этим продолжало сохраняться отставание в развитии легкой промышленности (по качественным параметрам), бытовой инфраструктуры (особенно сельской), сферы услуг и в уровне технической оснащенности сельского хозяйства".

Заметим, что эти причины определили прежде всего саму необходимость «перестройки». Однако на содержание преобразований в огромной степени повлияли субъективные факторы, порожденные сложной смесью интересов и настроений самых разных слоев советского общества, что обуславливалось специфическими процессами общественного развития. Важнейшие (хотя и не единственные) субъективные факторы, на наш взгляд, таковы:

1) идейный раскол управляющего слоя советского общества — номенклатуры на три группировки: реформистскую (с консервативным и радикальным крылом), ортодоксально-охранительную (с мировоззрением своих представителей на уровне 30-50-х годов) и нейтрально-конформистскую (ее членов при любом порядке интересовал только управленческий труд как таковой), произошедший на фоне традиционных противоречий между ведомствами и общегосударственными органами, ведомствами между собой, центральной и региональной номенклатурой³;

2) размежевание с официальным государством значительной части интеллигенции, постепенно проникшейся западными идеями социал-демократии и либерализма. Ее представители стали считать неправильным, по сути, весь советский строй и ненавязчиво пропагандировать свои взгляды при каждом удобном случае (в лабораториях, на кухнях, в колхозах и т.д.), встречая некоторый отклик у части советского населения (см. ниже);

3. эволюция в 50-70-е годы крестьянско-общинной (в своей основе) советской цивилизации до общества городского типа вследствие индустриализации и урбанизации; удовлетворение первичных («витальных») потребностей людей и актуализация мотивов более высокого порядка, характерных именно для сытой жизни, как-то потребности в роскоши, статусе, индивидуальной свободе без «лишних» обязанностей и т.д. Следствием таких сдвигов стало размывание идеалов солидарности и нестяжательства на фоне роста влияния социал-дарвинистских настроений (во многом под воздействием прозападной интеллигенции), когда многие люди стали считать, что они должны получать большую долю общественного дохода, чем их менее талантливые (по субъективному мнению) и более ленивые соседи. В развитии этой тенденции немалую роль сыграл и т.н. демонстрационный эффект Запада, повлекший ориентацию советских людей на потребительские стандарты западного среднего класса без учета наличных ресурсов советского общества. Но все-таки фундаментально подавляющее большинство народа по-прежнему сохраняло приверженность устоям солидарного общества, пусть и не всегда это осознавая ;

4. интересы представителей возникшей в позднем СССР теневой экономики, которые мечтали о легализации накопленных денег и возможности беспрепятственно обменивать их на валюту.

Все это ключевые, на наш взгляд, предпосылки «перестройки». Они составляют тот исторический фон, без которого трудно адекватно осмыслить логику свершившихся в 1985-1991-х годах событий, в том числе и на уровне Ярославского края. Кроме того, метод системного анализа предполагает изучение части только в контексте целого, что в данном случае обуславливает исследование региональных процессов на фоне того, как эти процессы протекали по стране в целом.

Заметим, что все отмеченные причины «перестройки» прямо или косвенно связаны с экономической сферой общества, поскольку даже субъективные факторы, несмотря на все разнообразие породивших их противоречий, в

40 ключевых своих элементах выходят на те или иные экономические отношения. Так, раскол в среде советской номенклатуры (хотя в 1985 г. еще неявный) по большому счету был вызван принципиально разными представлениями о дальнейшем пути хозяйственного развития страны. В свою очередь, интеллигенция главные свои претензии к существующей системе также имела в вопросе экономической организации, как и значительная часть остального населения, пусть первоначально и не в радикальной форме. Наконец, теневики были напрямую заинтересованы в рыночной трансформации экономической системы или, на худой конец, в допущении секторов дохода, альтернативных официально единственному госсектору.

Все это, так или иначе, повлияло на первые шаги горбачевского руководства в экономике, хотя, по большому счету, первоначально перед ним стоял только один ключевой выбор: либо ограничиться спокойным поступательным развитием в соответствии с ранее определенными долгосрочными программами (Продовольственной, Энергетической, жилищной и др.), либо избрать какую-то более активную стратегию. Однако первый вариант, несмотря на свои естественные плюсы, главным из которых было отсутствие в нем серьезных рисков, психологически не устраивал не только значительную часть общества, но и большую часть высшей номенклатуры (за исключением части ортодоксов), поскольку он не обещал ударных темпов хозяйственного прогресса. Следовательно, новому советскому руководству предстояло выбрать иной путь.

В таких условиях, пожалуй, наиболее логичным было прибегнуть к испытанному патенту советской системы управления: определить какие-то ключевые звенья существующей хозяйственной структуры, сосредоточить в них максимум ресурсов и за счет прогресса этих звеньев «вытянуть» на новый уровень всю цепь народного хозяйства. Традиционно в роли таких звеньев выступали отрасли машиностроения, особенно его «ядро» - станкостроение, приборостроение и другие базисные производства. Однако теперь тенденцией времени было то, что, начиная с середины 70-х годов, эти отрасли в развитых

41 странах стали изменять свое лицо в связи с быстрым развитием микроэлектроники. В тот период все более широкое распространение получали станки с числовым программным управлением (ЧПУ), промышленные роботы и целые гибкие автоматизированные производства (ГАПы), позволившие оперативно перенастраивать технологические процессы в зависимости от возможностей смежных производств, столь же оперативно расширять ассортимент выпускаемой продукции и ощутимо снизить ее энергоемкость⁵. Началась быстрая эволюция экономик западных стран на основе диффузии таких плодов научно-технического прогресса (НТП).

Советский Союз отнюдь не оставался в стороне от новых трендов. Наоборот, как указывает С.Ю.Глазьев, со второй половины 70-х годов распространение гибких автоматизированных комплексов в нашей стране приобрело характер быстрого и устойчивого роста. Однако применение этих комплексов ограничивалось относительно узкой сферой высокотехнологичных производств, прежде всего военной индустрией. Да и по микроэлектронике СССР, как уже говорилось, заметно отставал от Запада⁶. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Горбачев и его команда решили более полно задействовать этот рычаг НТП, ориентируя его в перспективе на прогресс всей экономики. К тому же против ускорения НТП формально не возражала ни одна из условных партий в высшей номенклатуре, не говоря уже об интеллигенции и народе.

Имелись и дополнительные факторы, влиявшие в пользу опережающего развития машиностроения. Во-первых, в 1970-е - первой половине 1980-х годов машиностроение росло примерно вдвое медленнее общего роста промышленного производства, что привело к физическому износу

оборудования в целом более чем на 40% . При этом в первой половине 80-х годов доля машиностроения в общем объеме производственных капитальных вложений даже снизилась с 11,8% до 11,7%, что, согласно Глазьеву, явилось следствием пассивной структурной политики, не способствовавшей НТП⁸. Во-вторых, усиление конфронтации с Западом в начале «80-х» привело к

42 сокращению советского импорта современных технологий. Так, если в 1975 г. высокотехнологичные изделия составляли 32,7% импорта товаров нашей страной, то в 1983 г. - только 5%⁹. А импортозамещение, понятно, также требовало соответствующих вложений в отечественное машиностроение.

Сама идея была рельефно сформулирована еще в 1979 г. в аналитическом докладе о состоянии и перспективах советской экономики, подготовленном группой под руководством заместителя Председателя Совета Министров СССР (тогда еще А.Н.Косыгина) академика В.А.Кириллина. Ускоренное развитие машиностроения объявлялось в нем основой структурной политики в развитии материального производства. Тогда этот доклад не получил должного внимания, но с приходом к власти Горбачева отдельные положения доклада были использованы при разработке экономической политики. Уже решения апрельского (1985 г.) пленума ЦК КПСС в качестве главной задачи обозначили быстрый переход на производство новых поколений машин и оборудования при первостепенном уделении внимания совершенствованию станкостроения, ускорению развития вычислительной техники, приборостроения, электротехники и электроники как катализаторов НТП¹⁰. Затем такое намерение было подтверждено на совещании в ЦК КПСС по вопросам ускорения НТП, состоявшемся 11 июня, и окончательно закреплено в Основных направлениях экономического и социального развития СССР на 1986-1990 годы и на период до 2000 года, принятых XXVII съездом КПСС (25 февраля - 6 марта 1986 г.). Этот же документ предусматривал в 1,5-2 раза расширить применение прогрессивных, базовых для каждой отрасли технологий, добиться коренного улучшения качества промышленной продукции и решить проблему экономии материально-технических ресурсов¹¹. Однако помимо таких ясных позитивных моментов Основные направления содержали в себе и ряд нюансов, которым позднее суждено было сыграть роковую роль в развитии нашей страны. Их суть будет раскрыта ниже.

Наряду с выбором технократического курса в 1985-1986 годах были определены и другие направления преобразований. В частности,

43 предусматривалось усовершенствовать систему управления народным хозяйством. С этой целью планировалось предоставить предприятиям больше прав в оперативном хозяйствовании, поставить размер их средств в строгую нормативную зависимость от конечных результатов работы и, одновременно, превратить фонды предприятий в основной источник их производственного и социального развития. Планировалось также расширять перевод предприятий на прямые связи друг с другом через поставки по договорам, попутно ужесточая ответственность за соблюдение этих договоров. Кроме того, на микроуровне предстояло обеспечить права трудовых коллективов в решении производственных и социальных задач (в соответствии с принятым в 1983 г. Законом о трудовых коллективах), добиться широкого распространения хозрасчетных бригад и коллективного подряда как наиболее перспективных форм организации работы, а также усилить зависимость оплаты труда каждого работника от его личного вклада в конечные результаты.

Принципиально важно, что все либеральные новации этого периода предполагалось реализовать в условиях централизованного управления экономикой, которое по-прежнему рассматривалось как гарант обеспечения стратегических интересов государства. Скажем, в сфере организационной структуры управления центральное начало должно было проявиться в ускорении формирования производственных и научно-производственных объединений, инженерных центров и целых межотраслевых научно-технических комплексов, призванных действовать на самом острие научно-технического прогресса. Кроме того, партийное руководство экономикой планировалось не только сохранить, но и усилить. Именно парткомам, как и раньше, отводилась роль главных проводников в жизнь экономической политики Центра, а главными их методами в этом деле по-прежнему оставались расстановка и воспитание хозяйственных кадров в сочетании с плотным контролем за деятельностью своих «воспитанников»¹².

В то же время ответом нового руководства на социальные ожидания народа стал длинный ряд законодательных актов и целых программ, среди

44 которых надо особенно выделить Комплексную программу развития производства товаров народного потребления и сферы услуг на 1986-2000 годы, а также программу «Жилье-2000». Эти два документа отличались немалой амбициозностью и в случае своей реализации обещали удовлетворить, пожалуй, все мыслимые на тот момент потребности советских людей¹³. Однако гарантом реальности выполнения поставленных задач могла быть только адекватная промышленная база страны, и в этом плане указанные программы несколько противоречили провозглашенному «перестройщиками» курсу на приоритетное развитие машиностроения, поскольку и то, и другое планировалось осуществлять одновременно.

В целом, первоначальная экономическая программа горбачевского руководства, несмотря на некоторые либеральные моменты, базировалась на традиционных для советской хозяйственной системы подходах и методах, что вполне соответствовало представлениям ортодоксальных, а также консервативных деятелей в стане высшей номенклатуры, среди которых было немало технократов. И ортодоксы, и консерваторы во главе со вторым секретарем ЦК КПСС Е.К.Лигачевым и Председателем Совета Министров СССР Н.И.Рыжковым принципиально не отрицали преобразований в народном хозяйстве, хотя и расходились друг с другом в оценке их допустимой глубины и масштабов. Принятый же горбачевской командой курс первая группировка рассматривала как вполне самодостаточный, а вторая - как солидный начальный шаг на пути более глубоких преобразований.

Третья номенклатурная группировка - радикальная (ее лидерами были члены Политбюро ЦК А.Н.Яковлев и В.А.Медведев), чья негласная программа предполагала разрушение самых основ советской системы и в экономике, и в социально-политической сфере, на данном этапе не имела явного влияния. Однако в перспективе ее шансы обещали возрасти, так как, во-первых, принятый курс по определению не мог в короткое время дать результаты, адекватные существовавшим тогда огромным социальным ожиданиям (в немалой степени подогретым самими же «перестройщиками» своими

45 неосторожными обещаниями), а во-вторых, в этом курсе крылись неявные противоречия, которые и в будущем грозили серьезно помешать достижению тех перспективных целей, на которые он был формально рассчитан.

Но все это выявится позже. А пока на основе взятых приоритетов новое руководство намеревалось добиться мощного ускорения социально-экономического развития страны. «Ускорение» и стало главным лозунгом первых лет преобразований наряду с лозунгом собственно перестройки. О том же, что эти лозунги явно противоречат друг другу тогда задумываться было не принято.

Посмотрим теперь, как преломились первые установки «перестройки» в региональном ракурсе Ярославской области. Однако сначала кратко остановимся на том, что же представлял собой данный регион к середине 1980-х годов.

Начало преобразований, коренным образом изменивших и страну и мир, Ярославский край встречал в уже привычном для себя статусе мощного индустриального центра, включавшего предприятия как современных промышленных комплексов - машиностроительного, химического, топливно-энергетического, так и традиционных отраслей - легкой, пищевой, деревообрабатывающей промышленности и индустрии стройматериалов. Продукция предприятий области была хорошо известна всему Союзу, что было и неудивительно: промышленный потенциал Ярославщины изначально ориентировался на потребности страны в целом (доля продукции предприятий союзного подчинения достигала почти 70%). Эта историческая деталь сделала область важным (а в ряде случаев и незаменимым) поставщиком целого ряда изделий: авиационных, автомобильных и тракторных моторов, электродвигателей и холодильных установок, химического и полиграфического оборудования, станков, нефтехимической продукции и многого чего другого¹⁴.

Крупнейшими производителями области являлись объединение «Автодизель» (выпускало дизельные моторы и кормоуборочную технику для сельского хозяйства), Андроповское объединение моторостроения (двигатели для самолетов разных типов, дизельные моторы для тракторов, снегоходы), Ярославское объединение «Дизельаппаратура» (топливные насосы для двигателей различных модификаций), объединение «Лакокраска» (различные типы красок и лаков), Ярославский шинный завод (более ста модификаций шин), Ярославский нефтеперерабатывающий завод (многие виды топлива и масел, сырье для синтетического каучука, латекс и пр.), ярославский и андроповские судостроительные заводы (гражданские суда и малые военные корабли). Ценную и часто уникальную продукцию выпускали такие заводы как «Машприбор» (высокопроизводительные станки с ЧПУ и ГАПы), Ярославский электромашиностроительный (электродвигатели переменного тока различного назначения), ростовский оптико-механический (оптические изделия военного назначения), Ярославский радиозавод (широкая гамма средств связи и управления) и другие.

Изделия ярославских областных предприятий экспортировались почти в 100 стран, в основном второго (социалистического) и третьего миров. Так, грузовые и легковые автомобили, которые СССР в те годы в большом количестве продавал (именно продавал, а не поставлял) своим союзникам, были оснащены дизелями Ярославского моторного завода, «обуты» в автопокрышки шинного завода, покрашены яркими эмалями объединения «Лакокраска». На многих тракторах, которые наша страна экспортировала в зарубежье, также стояли дизели из Ярославля. Ярославские шины приобретали для оснащения большегрузных машин Кувейт, Сирия, Египет, Иран, Алжир и другие государства. Электромоторы, сделанные в области, пользовались спросом на Ближнем Востоке, в Африке, Азии, во многих странах Европы. Ярославские корабли были приписаны к портам Африки, Румынии, Польши, Египта и др. Даже в крупнейшей капиталистической державе мира - США была известна ярославская марка. Американским фирмам случалось

47
приобретать у СССР мощные тракторы К-700 и карьерные самосвалы
«БелАЗ», двигатели которых были изготовлены на Ярославском моторном
заводе (ЯМЗ), а также покупать советские металлорежущие станки,
оснащенные электродвигателями с маркой Ярославского

электромашиностроительного завода (ЯЭМЗ) ⁵.

Как видим, край обладал значительным конкурентным потенциалом на мировом рынке (особенно по критерию качество/стоимость), что во многом обуславливалось спецификой организации советской науки и промышленности, позволявшей, несмотря на неблагоприятные геоклиматические условия хозяйствования, серьезно снижать издержки производства в масштабах всей страны. Кроме того, Ярославщина была не только мощным промышленным регионом, но и крупнейшим научным центром, и это обстоятельство тоже вносило свой вклад в ее экспортные показатели. В области в то время работало 4 института АН СССР, 12 вузов и филиалов вузов, около 20 отраслевых НИИ¹⁶. Тем не менее ярославский внешнеэкономический потенциал, так же как и потенциал страны в целом, использовался тогда далеко не в полной мере.

В целом Ярославскую область того (да и сегодняшнего) времени можно без преувеличения оценить как жемчужину Центральной России. Однако ярославская экономика имела и свои специфические проблемы, являвшие оборотную сторону ее достоинств. В частности, исторически сложившаяся в XX веке ориентация индустрии области на общегосударственные потребности обусловила очень высокую долю производств средств производства и оборонной продукции (группы «А») в территориальной промышленной структуре. Например, второй по значимости областной центр - город Андропов (Рыбинск) был настолько перегружен оборонными предприятиями (концентрировал 80% всей «оборонки» области), что в «доперестроечное» время рекомендовалось при иностранцах даже не упоминать о его существовании. В целом же удельный вес изделий группы «А» в общем объеме промышленной продукции края в 1985 г. составлял 79,8%, а изделий

48 группы «Б» (предметов потребления) соответственно лишь 20,2%. Для сравнения - по РСФСР это соотношение равнялось в том же году 76,3% и 23,7%о, а по Центральному району республики - 72,2% и 27,8%> соответственно . Данное положение периодически создавало напряжение с обеспечением платежеспособного спроса ярославцев товарным покрытием, тем более что в 80-е годы из области по разнарядкам Минторга СССР вывозилось почти вдвое больше непродовольственных товаров народного потребления (ТНП), чем ввозилось из других регионов. Но такой баланс был характерен для всего Центрального района: влияла необходимость снабжать периферию России - Север, Урал, Сибирь, Дальний Восток и даже Северный Кавказ. А для Ярославской области здесь сказывалось еще то обстоятельство, что четвертая часть выпуска ее непродовольственных потребительских товаров приходилась на комплектующие изделия, которые и составляли подавляющую долю безвозвратного вывоза . Все же до конца 80-х годов региональной власти удавалось удерживать равновесие на внутреннем рынке в пределах нормы, не прибегая к каким-либо экстраординарным мерам.

Вторая проблема областного хозяйства также была связана с исторически сложившимся разделением труда в советской промышленной системе. Как элемент данной системы ярославская индустрия выпускала преимущественно смежные изделия для предприятий - производителей конечного продукта в других регионах, что, собственно, до определенного момента проблемой и не было. Однако в конце 80-х - 1-й половине 90-х годов, в связи с сепаратизмом и отделением союзных республик, нарастанием процессов хозяйственного самозамыкания регионов РФ и общим экономическим кризисом, указанная особенность едва не стала для Ярославского края роковой.

Третья трудность обуславливалась самим промышленным характером ярославской экономики, достигнутым в свое время за счет массового перетока людских ресурсов из сел и деревень в города. В результате в сельском хозяйстве осталось работать менее 5% трудоспособного населения (самый низкий показатель в Нечерноземной зоне РСФСР)¹⁹, и область потеряла

49 продовольственную самодостаточность. Повлияла на данное обстоятельство также ограниченная мощность агропромышленных предприятий Ярославщины, делавшая ее завозной по макаронам на 50%, плодоовощным консервам на 80%, а по детскому питанию, не выпускавшемуся вовсе, на все 100% . Только картофелем область обеспечивала сама себя почти полностью. А в целом, более 15-25% ее продовольственного розничного рынка (без алкоголя) формировалось за счет завоза (для примера взяты 1986-1988 гг.)²¹. До поры до времени и здесь все это было не страшно, поскольку всемерное развитие индустрии края изначально предполагало соответствующие гарантии союзного центра по должному обеспечению продовольственного снабжения

извне . И практически все советское время такие гарантии неукоснительно соблюдались. Но в начале 90-х годов, когда на повестку дня была искусственно поставлена реализация идеи т.н. регионального хозрасчета, Ярославская область автоматически попала в тяжелое положение, которое усугубилось спадом сельского хозяйства по стране в целом . К тому же в этот период сказалось и более глубокое последствие промышленной урбанизации, хотя и под влиянием общего кризиса: смертность населения впервые превысила его рождаемость²⁴.

Наконец, еще одну «ахиллесову пяту» народнохозяйственного комплекса области традиционно представляла ее относительная бедность минерально-сырьевыми ресурсами. По линии официально разведанных полезных ископаемых значилось лишь около десятка наименований, представленных песчано-гравийным материалом, легкоплавкими глинами и суглинками для производства кирпича, песками для строительных работ и производства силикатных изделий, керамзитовым сырьем, известковыми туфами для известкования кислых почв, торфом, сапропелем, минеральными красками и водами. Отсутствовали разрабатываемые месторождения основных индустриальных видов сырья - нефти и газа. К обнаруженной в Даниловском районе в 70-е годы нефти Центр в дальнейшем интереса не проявил из-за использования запасов Сибири и российского Севера . Но и имевшихся в крае

50 ресурсов (включая продукты переработки) не хватало, особенно стройматериалов: шифера, битума, черепицы, гравия. Практически отсутствовали известь, цемент, щебень, металлы и другие материалы, необходимые строителям, которые целиком завозились извне²⁶.

Таковым было общее структурное положение экономики Ярославской области в хозяйственной системе страны. Указанные базовые особенности составляли тот фон, на котором в 1985-1991 гг. проходило социально-экономическое развитие края. Они накладывали свой глубокий отпечаток на все преломлявшиеся здесь «перестроечные» реформы, нередко внося в них коррективы, не всегда предусмотренные инициаторами и проводниками преобразований. Поэтому учет этих особенностей совершенно необходим для осознания объективной обусловленности событий «перестройки» на Ярославской земле. В то же время необходимо отметить, что базовая специфика не определяет ход истории напрямую, а лишь задает ей определенную систему координат. Поэтому все решает конкретная деятельность людей, хотя любые их начинания всегда наталкиваются на существующие ограничения.

Приход к власти Горбачева и провозглашение курса на .ускорение социально-экономического развития, в Ярославской области, как и по всей стране, было встречено с воодушевлением. Люди уже устали от неопределенности периода пребывания у руля государства К.У.Черненко и жаждали улучшения во всех сферах жизни, которого в России традиционно ждут от нового правителя. Однако надо сказать, что речь тогда шла именно об «ускорении развития», а не о преодолении какого-то реального кризиса или экономического спада. Люди надеялись именно на улучшение жизни, которая и так уже соответствовала современным бытовым стандартам (особенно в плане удовлетворения первичных «витальных» потребностей), а не на спасение от голода, нищеты и других социальных бедствий.

Для того чтобы убедиться в сказанном, достаточно обратиться к итогам одиннадцатой пятилетки (последний год которой стал одновременно и первым

51 годом «перестройки») по Ярославской области. Общий объем ее промышленной продукции тогда вырос на 625 млн. руб. или на 12% (в 1985 г. по отношению к 1980 г.), причем весь прирост был достигнут исключительно за счет увеличения производительности труда на 15% при сокращении численности работающих на 8,8 тыс. человек. За счет выполнения 39 тысяч мероприятий НТП был получен годовой экономический эффект в 230 млн. руб. Вступили в строй основные фонды (промышленные и социальные) на сумму 3,7 млрд. руб., причем общее количество промышленно-производственных фондов увеличилось на 31%. Удельный вес продукции высшей категории качества в объеме, подлежащем аттестации, возрос с 46 до 57,5%. В сельском хозяйстве, несмотря на продолжавшееся сокращение трудовых ресурсов деревни и неурожайный 1985 г., за 1983-1985-е годы среднегодовое производство валовой продукции увеличилось на 35 млн. руб. или на 7,5%, по сравнению со средним уровнем первых двух лет пятилетки. Планомерно укреплялась материально-техническая база села. Например, только за последние годы пятилетки хозяйства области получили свыше 1000 великолепных кормоуборочных комбайнов ЯСК-170 и 800 граблей-ворошилок, изготовленных объединением «Автодизель», а ввод внутрихозяйственных дорог в сельской местности возрос по сравнению с десятой пятилеткой в 2,6 раза. В социальной сфере за 1981-1985 гг. было построено свыше 3250 тыс. м жилья, в том числе на селе - 1000 тыс. м . Строители выполнили задания также по вводу общеобразовательных школ, детских дошкольных учреждений и больниц. Наконец, продолжали устойчиво расти индексы потребления ярославцами всех материальных благ и услуг, хотя и несколько отставая от роста их предложения. Так, производство ТНП возросло за пятилетку на 14%, тогда как денежные доходы людей только на 9%, что объясняется большой долей безвозмездного вывоза непродовольственных товаров группы «Б» в удаленные регионы страны, о чем уже упоминалось выше²⁸.

Это только отдельные, наиболее характерные данные. Но и они дают представление о том, что в 1985 г. мысль о кризисе, тем более в современном его понимании, вряд ли кому приходила в голову. Такого ощущения не было ни в народном сознании, включая интеллигентское, ни даже у аналитиков ЦРУ . Например, А.Д.Сахаров писал в 1987 г.: «Нет никаких шансов, что гонка вооружений может истощить советские материальные и интеллектуальные резервы и СССР политически и экономически развалится, -весь исторический опыт свидетельствует об обратном» .

Поэтому нет ничего удивительного в том, что ярославцы, как и все жители страны, с энтузиазмом приняли концепцию ускорения, предполагавшую в двенадцатой пятилетке и последующие 90-е годы мощный рывок вперед. Такая установка вскоре нашла конкретное выражение в целом ряде документов, определявших развитие на двенадцатую пятилетку разных краевых отраслей и территорий, и, прежде всего, в плане комплексного экономического и социального развития Ярославской области на 1986-1990-е годы. В соответствии со стержневой концепцией ускорения в области намечалось обеспечить рост промышленного производства за пятилетие на 20%, производительности труда в промышленности на 21% при опережающем в 1,5-2 раза развитии машиностроения и, конкретно, приборостроения, рост которых должен был составить 32 и 40% соответственно. Заметим, что эти цифры были меньше аналогичных показателей для страны в целом, заложенных в Основные направления экономического и социального развития СССР на 1986-1990 годы (принятые XXVII съездом), где рост промышленного производства и производительности труда в промышленности предусматривался соответственно в 21-24%) и 23-25%), а рост машиностроения в 40-45%. Но легко догадаться, что такое отклонение было обусловлено уже и без того очень высоким индустриальным характером экономики Ярославской области, превосходящим таковой в среднем по стране³¹.

Тем не менее, и по нашему краю плановые показатели, на первый взгляд, отнюдь не страдали недостатком амбиций. Например, только по предприятиям

53 Минавтопрома капитальные вложения должны были составить 649,5 млн. руб., а годовой объем производства этой отрасли за пятилетку должен был возрасти на 16,3% (с 669,5 млн. руб. до 778,5 млн. руб. в ценах 1982 года). Не менее впечатляют показатели и по другим министерствам. В частности, на развитие химической и нефтехимической отраслей планировалось направить совокупно 580 млн. руб., а годовой рост производства по их предприятиям намечался соответственно в 24 и 8,9% (по Минхимпрому - с 328,2 млн. руб. до 406,8 млн. руб., а по Миннефтехимпрому - с 1455,8 млн. руб. до 1585,8 млн. руб. в ценах 1982 года)³².

На таком фоне предприятия базовых машиностроительных министерств в Ярославской области, казалось бы, получили гарантированный им высшим руководством страны приоритет. Согласно данным, приведенным в таблице 1 (см. приложение), производство по линии Минприбора должно было составить в 1990 г. 166,8%, по линии Минстанкопрома - 127,2%), Минхиммаша- 129,5%, Минэлектротехпрома - 116,7%) к уровню 1985 г. Цифры, как видим, внушительные. Однако не все было так просто. За цифровыми показателями скрывается ряд принципиально противоречивых моментов.

Во-первых, в плановой таблице представлены далеко не все союзные' министерства из тех, чьи предприятия располагались на территории Ярославской области. Отсутствуют, в частности, такие весьма интересные, как Минрадиопром и Минэлектронпром. Между тем в нашем краю им подчинялись предприятия, напрямую связанные с производством продукции базового машиностроения, в том числе и его ядра: гибких автоматизированных производств (ГАПов), робототехнических комплексов, станков с ЧПУ, устройств автоматизированных систем управления (АСУ) и т.д. В число таких предприятий входили Андроповский завод приборостроения, который имел собственное производство роботов, ГАПов и станков с ЧПУ, завод «Машприбор», специализировавшийся на такой продукции, ПО «Факел», завод «Магма», выпускавшие спецматериалы для электронной техники и другие. Отсутствие в плане данных по соответствующим министерствам

54 делает общую картину явно неполной, хотя именно предприятия ВПК являлись важнейшим резервом в деле повышения технического уровня всего советского машиностроения.

Во-вторых, даже при беглом взгляде на указанную таблицу обращает на себя внимание огромное преимущество по удельному весу и по закладывавшимся показателям абсолютного роста объема производства министерств, которые вообще не охватывают базовые (инвестиционные для обрабатывающей промышленности) отрасли машиностроения. Это, прежде всего, Миннефтехимпром (абсолютный лидер), Минхимпром и Минавтопром СССР. Плюс к тому и процентные цифры их планового роста совсем не малы. В частности, Минхимпром даже превосходит по данному показателю такое министерство как Минэлектротехпром: 24% против 16,7%. А раз так, то это вполне определенно свидетельствует: радикального перераспределения ресурсов в пользу отраслей производственного машиностроения на практике не планировалось. Следовательно, рост объемов производства и повышение качества продукции по промышленности в целом должны были осуществляться преимущественно на базе уже имеющейся техники.

В-третьих, данная таблица и в целом перспективный план комплексного экономического и социального развития Ярославской области не дают представления о доле средств, которые предполагалось направить в ядро современного машиностроения и вообще в производства т.н. пятого технологического уклада, который с середины 70-х годов стал определять современное технико-экономическое развитие в передовых странах³⁴. Ключевым фактором этого уклада, согласно С.Ю.Глазьеву, является создание микроэлектронных компонентов, а главной движущей силой, обеспечивающей его расширение, выступают гибкие автоматизированные производства, станки с ЧПУ, средства автоматического управления технологическими процессами, приборы для диагностики машин и оборудования и т.д. Иными словами, проводником современного технологического уклада является преобразованное на основе микроэлектроники ядро машиностроения, без

55 которого невозможны и современные прогрессивные технологии (скажем, лазерные, электронно-лучевые, плазменные, мембранные и др.). В нашем же случае сложность заключается в том, что в СССР новейшие производства машиностроительного ядра были разбросаны по разным министерствам и часто находились в толще традиционных производств, скажем, обычных металлорежущих станков, многих видов электротехнического оборудования и т.д. Притом, насколько можно судить на основе программного экономического документа XXVII съезда КПСС и по некоторым реальным статистическим данным, выпуск традиционного оборудования (в частности, кузнечно-прессового, металлорежущего, литейного, деревообрабатывающего) производство прогрессивных средств машиностроительного ядра (металлорежущих станков с ЧПУ, станков типа «обрабатывающий центр», автоматизированных и роботизированных комплексов, гибких, производственных систем и др.) должно было не столько замещать, сколько просто опережать по темпам роста . Также и в Ярославской области, например, станков металлорежущих в 1990 г. планировалось произвести на 54,4% больше, чем в 1985 г., но какую долю в этом приросте должны были составлять станки нового типа не указывается. Равно неясна картина и сч выпуском изделий электроники, особенно в плане их объема, предназначенного для целей производственного потребления. А в целом, сочетание обширного воспроизводства старого и нового оборудования в ядре машиностроения, как и недостаточные темпы замены первого вторым, также вели к замедлению реконструкции экономики на основе последних достижений НТП и к нерациональному использованию совсем не безграничных ресурсов .

В четвертых, противоречие кроется и в отсутствии временного лага между плановыми темпами роста по линии базовых машиностроительных министерств и по линии прочих министерств группы «А». В соответствии с официально провозглашенным тогда курсом логично было бы ожидать, что основные темпы роста как в относительных, так и в абсолютных показателях

56 на первые годы пятилетки (или хотя бы на последние, если этого требовали интересы предварительной реконструкции, расширения и перевооружения соответствующих предприятий) будут заложены именно для отраслей ядра машиностроения и непосредственно прилегающих к нему других базовых отраслей. Наоборот, экстенсивное производство в других ведомствах группы «А» (кроме сырьевых и смежных производств, непосредственно обслуживающих промышленное машиностроение) целесообразно было не только заморозить на уже достигнутом уровне, но даже и временно снизить, дабы высвободить людские, материально-технические и финансовые ресурсы для концентрации их на ключевых направлениях. Особенно это касалось ВПК (чья разумная конверсия вообще была одним из главных козырей СССР в плане технологического подъема всей экономики), но не в меньшей степени и производств, относившихся к устаревшему третьему технологическому укладу (прежде всего, добычи угля, выплавки стали в мартенах, производства многих традиционных химических материалов), который, потребляя огромное количество ресурсов, далеко не компенсировал их адекватным вкладом в экономическое развитие страны. По сути, таковое развитие во многом блокировалось данным дисбалансом. Поэтому технологические цепи третьего технологического уклада необходимо было «созидательно разрушить» и одновременно реконструировать составляющие их производственные процессы с целью приспособления к потребностям новых технологических укладов (рецепт Глазьева ). Однако в начале «перестройки» всем этим решительно пренебрегли. Начиная с первого же года пятилетки, по-прежнему намечалось расширенное воспроизводство практически всех отраслей промышленности с соответствующим повышением затрат сырьевых, топливно-энергетических и других видов ресурсов. В таких условиях формально самые высокие относительные темпы развития инвестиционного машиностроения фактически не могли ничего изменить из-за концентрации основной массы ресурсов в других отраслях. Более того, ориентация на вал, стремление уложиться в напряженные квартальные и годовые задания

57 («ускорение»!) часто не позволяли предприятиям переоснастить свои активные

мощности даже уже изготовленным новым оборудованием !

А вот курс на опережающее развитие промышленности группы «Б» по сравнению с отраслями группы «А» (прирост 22-25% против 20-23% соответственно), определенный XXVII Съездом КПСС , в рамках общей концепции был принципиально оправдан и необходим. Это относится и к плану Ярославской области, где были заложены высокие показатели роста по линии таких ведомств как Минлегпром СССР, Минлегпром РСФСР, Минтекстильпром РСФСР и Госагропром РСФСР. Намечавшийся (по крайне мере, в теории) опережающий рост машиностроения должен был в обязательном порядке быть сбалансирован за счет соответствующего прироста производства предметов потребления. В противном случае неизбежно возникала инфляция со всеми ее проблемами. Кроме того, некоторые новые промышленные технологии просто необходимо было развивать в интересах гражданского потребления, дабы снизить их общие издержки и еще больше расширить масштабы производства. Самый яркий тому пример - электроника. Запад потому и стал здесь ощутимо опережать СССР (с середины 70-х годов), что сумел наладить массовое непроизводственное потребление электроники в гражданском секторе.

Однако, правильно определив общую идею, разработчики пятилетнего плана не учли некоторые важные тонкости. В частности, прирост производства в отраслях группы «Б», как и в целом развитие социальной сферы, могли дать нужный эффект только в том случае, если главными потребителями их продукции (услуг) становились, хотя бы на первых порах, работники базовых отраслей машиностроения. Общий же рост всей промышленности группы «А» в реальности не только не позволил получить желаемый результат от повышения выпуска товаров народного потребления, но даже и обострил положение на потребительском рынке (хотя у инфляции, постепенно начавшейся с конца 1986 г. были, конечно, и другие причины). Кроме того, само искусственное подстегивание производства предметов потребления

58 требовало средств. И здесь важно было, решая одну задачу, не навредить другой, а именно не спровоцировать отток ресурсов от новейшего инвестиционного машиностроения, в которых то не должно было испытывать недостатка. Но вряд ли горбачевское руководство, стимулировавшее принятие амбициозной Комплексной программы развития товаров народного потребления и услуг, в должной мере учло на практике эту вторую тонкость.

Таким образом, реально существовавшая в середине 80-х годов возможность радикального перевооружения всей промышленной базы СССР на основе последних достижений НТП с последующим автоматическим прорывом нашей страны в узкую группу технологических лидеров планеты заранее не могла быть реализована новым советским руководством вследствие тяжелых просчетов в структурной промышленной политике. Огромные ресурсные потоки не перенацеливались на самые перспективные направления технологических укладов будущего, а потому колоссальный научно-технической потенциал Союза по-прежнему не мог получить адекватной реализации в его экономике. Случилось так, что лозунг «ускорения» пришел в противоречие со своей же ключевой идеей сосредоточить максимум средств на ядре современного машиностроения. В 1986-1987 гг. «ускорять» стали буквально все, что привело к распылению ресурсов, штурмовщине и в итоге дало лишь кратковременный положительный эффект. Желаемого стратегического рывка экономики на обновленной производственной базе не произошло. Но почему же такое стало возможным?

Конечно, свою негативную роль сыграл ведомственный подход к составлению народнохозяйственных планов. По логике такого подхода ресурсы в позднем СССР не столько направлялись на решение перспективных проблем технико-экономического развития, сколько распределялись путем сложного согласования между всеми заинтересованными ведомствами. Последние же стремились внести в план уже освоенные виды деятельности, механическое расширение которых не составляло большого труда⁴⁰. Тем не менее главная причина, по нашему глубокому убеждению, здесь крылась в

59 нараставшей провинциализации мышления высших руководителей страны, которая в 70-е годы (а частично и раньше) уже не позволяла им адекватно оценивать ситуацию с позиции общегосударственных интересов. К М.С.Горбачеву такое суждение применимо в полной мере. Ведь технически в середине 80-х годов он мог проводить в жизнь любую структурную промышленную политику. Руководство ведомств, как и высших партийных органов, было обновлено Михаилом Сергеевичем на 70-90% еще в начале правления, и вновь назначенные кадры были готовы принять любые его установки. Другое дело, что недостаток опыта и огромные амбиции нового лидера не позволили ему сформировать адекватный курс технико-экономического развития, а потому его хозяйственная политика изначально не могла иметь стратегического успеха.

По свидетельству руководителя группы консультантов ЦК того времени В.А.Печенева, Горбачев в первые годы правления часто вызывал к себе разных министров и устраивал им форменные разносы за недостаточные, по его мнению, темпы ускорения, заложенные в планах их отраслей⁴¹. Т.е. он сам, по сути, требовал одновременного и мощного развития всей промышленности, не вдаваясь в тонкости регулирования ее звеньев. А когда выяснилось, что реальное «ускорение» не дает желаемого эффекта, Михаил Сергеевич вообще потерял всякий интерес к технократическому аспекту реформ и довольно резко изменил их курс. Уже с середины 1987 г. основная его ставка была сделана, во-первых, на радикальное преобразование самого хозяйственного механизма экономики, а во-вторых, на «сильную социальную политику»⁴² и просто «чистую» политику, через которую советский лидер надеялся сдвинуть и экономику⁴³.

Между тем успех в деле реализации первоначального курса создавал идеальную технико-экономическую базу для последующих преобразований. Это относится и к расширению в советском хозяйстве функций рыночных механизмов (экспериментировать с которыми, вообще говоря, следовало весьма осторожно), и к развитию мелкого и среднего предпринимательства, и

60 к завоеванию внешних рынков. Мы потому так подробно и остановились на первых планах «перестройки», что, не проанализировав их, трудно понять корни неудачи не только «ускорения», но, частично, и последующих горбачевских новаций.

Тем не менее, несмотря на все, неявные пока просчеты в большой макроэкономической политике, труженики Ярославского края были исполнены решимости выполнить задания новой пятилетки. А задания и в самом деле предстояли серьезные, в ряде случае - даже стратегической для страны важности. Ведь продукция крупнейших предприятий Ярославщины отгружалась тысячам промышленных потребителей в СССР. Поэтому амбициозные задачи ускорения НТП, радикального повышения качества многих готовых товаров просто физически не могли быть решены без соответствующего обновления ассортимента ярославских производителей. И такая цель была перед ними поставлена. В частности, Ярославский моторный завод (ЯМЗ) должен был освоить массовое производство новых двигателей семейства ЯМЗ-840 и ЯМЗ-842 для большегрузных автомобилей БелАЗа, МоАЗа и МАЗа (в 1985 г. дизелей семейства ЯМЗ-840 было произведено всего 160 штук из общего заводского выпуска в 125632 штуки), а также двигателей ЯМЗ-8423 для новых мощных тракторов К-701М «Кировец»⁴⁴. Сходные задачи стояли и перед «младшим братом» ЯМЗ - Тутаевским моторным заводом (ТМЗ) (оба завода входили в ПО «Автодизель»). Ему в двенадцатой пятилетке предстояло создать мощности, рассчитанные на годовой выпуск 18 тыс. новых дизельных двигателей для «кировцев» и большегрузных автопоездов (позднее задания по мощностям были увеличены аж до 25 тыс. дизелей отдельно для тракторов и до 19 тыс. — для грузовиков) . По сути же, завод должен был достроить самого себя (начат строительством в конце 60-х годов) да, вдобавок, еще и целый город вокруг!

Большие планы имелись и у Ярославского завода дизельной аппаратуры производственного объединения (ПО) «Дизельаппаратура». Здесь намечалось ввести в строй мощности по выпуску топливной аппаратуры к дизелям УАЗа в

объеме 15 тыс. комплектов, ГАЗа - 75 тыс. комплектов (в том числе и за счет технического перевооружения) и капитального ремонта топливной аппаратуры для КАМАЗа в количестве 150 тыс. комплектов. Предстояло также нарастить уже существовавшие мощности в целях производства модернизированной топливной аппаратуры для того же КАМАЗа и КАЗа. Иными словами, задачи стояли исключительно серьезные, а потому неудивительно, что масштабность планировавшегося строительства в дальнейшем стала причиной болезненных согласований между Минавтопромом, местными властями и самим заводом .

Старейшему и заслуженному предприятию области - Ярославскому шинному заводу - стратегической целью на пятилетку решением Совета Министров СССР было определено освоение производства прогрессивных шин с металлокордом в каркасе для грузовых автомобилей и автобусов⁴⁷. Новые шины должны были обладать повышенной ходимостью, что сокращало потребность в выпуске дополнительных шин и тем самым вносило весомый вклад в дело экономии ресурсов народного хозяйства⁴⁸. Поэтому обеспечение выпуска радиальных металлокордных шин наряду с организацией производства новых дизелей на ЯМЗ и ТМЗ и наращиванием выпуска теплоходов-овощевозов на судостроительных заводах было официально отнесено Ярославским обкомом КПСС к числу основных задач области в двенадцатой пятилетке⁴⁹.

Конечно, свои важные задачи были и у других крупных областных предприятий, в частности, у Ярославского электромашиностроительного завода (модернизация серийных электродвигателей и освоение новых их видов)⁵⁰, завода «Красный Маяк» (расширение выпуска электровибраторов новой конструкции)⁵¹, завода синтетического каучука (разработка и производство новых видов каучуков и латексов), ПО «Славич» (разработка и создание новых цветных и черно-белых фотобумаг, фотопластинок, новых бессеребряных фотоматериалов) " и т.д. При этом особенно амбициозные планы имели предприятия самого индустриального района области -Центрального г. Андропова, в число которых входили ПО моторостроения,

62 завод приборостроения, Волжский машиностроительный завод и другие. Здесь еще в предыдущую пятилетку выпуск изделий с государственным знаком качества достиг 80% в объеме продукции, подлежащей аттестации. Теперь же этот показатель планировалось еще более увеличить, для чего на всех предприятиях разворачивались работы по комплексному техническому перевооружению. Всего по промышленности района должно было вступить в строй 2700 единиц нового высокопроизводительного оборудования, включая 400 станков с ЧПУ, 50 комплексно механизированных цехов и участков, 15 гибких автоматизированных производств и 25 управляемых от ЭВМ участков. Освоению подлежало около 1000 прогрессивных технологических процессов. А общая экономическая эффективность от реализации всех этих мероприятий должна была превысить 200 (!) млн. руб. (для сравнения: за одиннадцатую пятилетку она составила 66 млн. руб., включая выигрыш от совершенствования организации труда)⁵³.

Наряду с наращиванием и модернизацией продукции группы «А» в новой пятилетке на Ярославщине брала старт и Комплексная программа развития производства ТНП и сферы услуг на 1986-2000 гг., разработанная в соответствии с требованиями XXVII съезда КПСС. Согласно этому документу намечалось значительно увеличить производство тканей, одежды, обуви, повысить обеспеченность населения всеми видами сложной бытовой техники и разнообразными услугами. Городские и районные исполкомы Советов народных депутатов получили права по руководству и контролю за развитием производства ТНП и услуг на предприятиях, расположенных на местных территориях, независимо от их ведомственной подчиненности. Причем в первую очередь это касалось предприятий союзного подчинения, которые теперь должны были радикально увеличить свой вклад в дело производства

товаров для народа .

Однако значительная роль в удовлетворении потребностей людей отводилась и таким традиционно социально ориентированным отраслям, как легкая и местная промышленность. В частности, на предприятиях легкой

63 промышленности в двенадцатой пятилетке предусматривалось внедрить более тысячи единиц прогрессивного технологического оборудования, комплексно механизировать и автоматизировать ряд цехов и участков. Планировалась реконструкция Ярославской и Ростовской швейных фабрик, расширение производства Первомайского фарфорового завода. Итоговый же выпуск товаров для народа на предприятиях легкой и текстильной промышленности в 1986-1990 гг. должен был возрасти примерно на 13,5%⁵⁵. В свою очередь, управлению местной промышленности облисполкома в новой пятилетке предстояло провести реконструкцию четырех своих предприятий: Картонажно-галантерейной фабрики, фабрики «Ростовская финифть», химического завода «Луч» и прибороремонтного завода. А в целом по местпрому планировалось внедрить 200 автоматов и полуавтоматов, 236 единиц высокомеханизированного оборудования, 70 станков и освоить 230 образцов новых изделий. Производство ТНП на предприятиях управления в 1990 г. предполагалось довести до 135,8% к уровню 1985 г.⁵⁶

Таковы были планы. Но кто же отвечал за их исполнение? Ответ на этот вопрос предстает нам в лице нескольких властных субъектов. На региональном уровне главными из них, безусловно, были Ярославский областной комитет КПСС (обком) и исполнительный комитет Ярославского областного Совета народных депутатов (облисполком). Также в области располагались отделения государственной власти, непосредственно подчиненные Центру, но тесно координировавшие свои действия с местными управляющими органами (например, областная контора Госбанка СССР, филиалы Госснаба СССР, Ярославское областное управление Госкомстата РСФСР и др.). И, конечно же, властный «конклав» края включал влиятельный слой директоров ведомственных предприятий, прежде всего промышленных гигантов союзного значения. Все эти субъекты плотно взаимодействовали между собой, но при этом различались как по статусу, так и по функциям.

Верховным органом власти на территории Ярославской области реально был обком КПСС. В его функции входило не только руководство

64 деятельностью областной партийной организации, но и проведение государственной политики социально-экономического развития наряду с оказанием идеологического влияния на все стороны материальной и духовной жизни области. В своей деятельности обком был подотчетен напрямую ЦК КПСС. Его (обкома) структура включала как органы коллективного управления, так и специализированные отделы. К первым относились пленум, бюро и секретариат, на заседаниях которых принимались постановления, обязательные как для партийных, так и для государственных учреждений области. В свою очередь, отделы обкома делились на те, что ведали партийной работой (орготдел, отдел пропаганды и агитации) и те, которые занимались хозяйственным и культурным строительством (отраслевые отделы). Последние существовали параллельно руководящим государственным и государственно-хозяйственным структурам и контролировали их деятельность⁵⁷. Но особенно важно было то, что в обкоме, а также в горкомах и райкомах концентрировалась, по сути, вся кадровая работа: назначения, снятия, переводы, повышения. Номенклатурные списки включали в себя практически все существовавшие руководящие должности во всех сферах жизни области, и даже по номенклатуре ЦК КПСС (скажем, руководителям ' крупных промышленных предприятий) резерв кадров рассматривался и выдвигался на

бюро обкома . Собственно, обладание номенклатурным механизмом и определяло доминирующее положение обкома в региональной властной структуре, причем Ярославская область в этом плане не являла собой что-то оригинальное. Областные (краевые, республиканские) комитеты партии де-факто стояли во главе и других регионов страны. При этом формально они даже не упоминались в Конституции СССР 1977 г. (да и КПСС, как таковая, кроме знаменитой шестой статьи там практически не фигурирует).

Уникальным для высшего парторгана каждого региона был личностный аспект. И здесь Ярославский обком в начале «перестройки» пережил примечательное событие. В середине 1986 г. его многолетний первый секретарь Ф.И.Лощенков (занимал этот пост с 1961 г.) был переведен на

65 работу в Москву (стал председателем Госкомрезерва СССР), а освободившееся место занял И.А.Толстоухов, ранее второй секретарь и первый заместитель Лощенкова. Таким образом, именно Толстоухову и довелось возглавлять партийную организацию области на протяжении почти всех драматичных лет «перестройки» (1986-1990 гг.). Правда, в отличие от Лощенкова особой памяти у ярославцев он о себе не оставил. В 1987-1990 гг. обкомы и крайкомы по всей стране постепенно лишались реальной власти, и это не могло не девальвировать статус их председателей.

Вторым по значимости властным органом на территории области выступал облисполком. Проводя аналогию с высшими органами современной власти, мы можем определить, что если обком по своему статусу являлся как бы коллективным «президентом» края (по крайней мере, формально, так как голос первого секретаря обкома часто был определяющим), то облисполком исполнял функции регионального правительства. Он занимался преимущественно хозяйственной «текучкой»: принимал и исполнял бюджет области, собирал местные налоги, координировал и контролировал развитие региональной инфраструктуры и т.д. Руководящие должности облисполкома входили в номенклатуру обкома. Резерв на их замещение формировался, как правило, по рекомендации председателя облисполкома (сам он назначался ЦК, нередко по представлению первого секретаря обкома) с последующим рассмотрением и утверждением на секретариате обкома. Последующие назначения производились обкомом только из этого резерва по согласованию с соответствующими органами ЦК⁵⁹. Таким образом, областной Совет (как и вообще местные Советы) не избирал свой исполнительный комитет, как об этом сказано в Конституции 1977 г.⁶⁰, а только формально утверждал соответствующие кандидатуры. Да и сами кандидаты в депутаты Советов всех уровней изначально выдвигались соответствующими парторганизациями, а потом утверждались специальными комиссиями парткомов.

Такая практика позднее трактовалась как признак антиправового и даже порочного характера советской кадровой системы⁶¹. Однако, опуская чисто

юридические аспекты этого вопроса, необходимо заметить, что обратная связь в советской кадровой политике присутствовала всегда. Кандидаты в депутаты и на руководящие должности обязаны были всякий раз завоевывать это право конкретными деловыми успехами, организаторскими способностями и авторитетом среди коллег, начиная с низовых трудовых коллективов. Только после этого они попадали в поле зрения парторганов, которые и обеспечивали дальнейшее продвижение человека. Да и Советы, хоть и лишенные права прямого назначения на исполнительные должности, всегда могли рекомендовать соответствующим органам ту или иную кандидатуру из своей среды. И, надо сказать, такие рекомендации практически всегда, если и не сразу удовлетворялись, то учитывались в дальнейшем.

Председателем Яроблисполкома в годы «перестройки» был В.Ф.Горулев, а потом В.А.Ковалев (март 1990 г. - декабрь 1991 г.). Первый из них -опытный хозяйственник, как и И.А.Толстоухов, мало «засветился» в народе, больше предпочитая заниматься рутинными делами. Второй (Ковалев) успел отметиться энергичной стабилизационной деятельностью в то время, когда он неожиданно стал первым лицом региона. Однако, несмотря на некоторые успехи по борьбе с кризисными явлениями в жизни области, характерными под конец «перестройки» для всей страны, Ковалев не успел получить полновесной оценки от земляков-современников, отчасти из-за своего непродолжительного пребывания на высоком посту.

Третий столп власти Ярославской области, представленный когортой директоров ведомственных промышленных предприятий и местными филиалами центральных госучреждений, находился в своеобразном положении. Так, директора, пользуясь немалой властью и авторитетом на своих предприятиях, вне их стен находились в положении между «молотом и наковальней». С одной стороны на них давили «родные» министерства, требуя безусловного выполнения государственных планов, соблюдения дисциплины поставок, ускорения темпов производственного развития. С другой - не позволяли расслабляться местные органы власти, которых в первую очередь

67 интересовали объемы производства товаров народного потребления (даже если основной была продукция группы «А»), развитие социальной инфраструктуры предприятия (не только для трудового коллектива, но и в интересах всего местного населения) и, конечно, его помощь сельскому хозяйству (людьми, деньгами, техникой, строительными подрядами и т.д.). Кроме того, слишком рьяное давление с любой стороны могло приходиться не по нраву работникам предприятия. Поэтому и перед ними директорам часто приходилось исполнять роль громоотвода. Зато тот, кому все это удавалось, заслуженно занимал свой пост многие годы. Такими директорами-старожилами в области времен «перестройки» являлись В.А.Долецкий - гендиректор ПО «Автодизель», Т.А.Ахунов — директор ЯЭМЗ, В.Ш.Марголин - директор Ярославского радиозавода, А.Арзиманов — директор Ярославского пивзавода и другие.

Влияние местных органов власти, в первую очередь, обкома и облисполкома, на министерские промышленные предприятия базировалось не только на формальных правах, но и на вполне реальных рычагах. Особенно действенны они были у обкома, который через свои отраслевые отделы руководил парткомами и первичными парторганизациями, имевшимися практически на всех предприятиях области. Те, в свою очередь, с незапамятных времен осуществляли контроль за хозяйственной деятельностью администрации, когда надо ее корректировали и регулярно докладывали обо всем в обком . Комбинация такого надзора с номенклатурным механизмом, находившимся в руках обкома (парткомы на предприятиях ведали формированием резерва руководящих кадров, а положение самого директора часто зависело от степени лестности характеристики, какую давал ему в ЦК КПСС первый секретарь обкома ), создавала давление, от которого директор не мог отмахнуться. Вдобавок он сам был коммунист (во времена, когда партийная ответственность не была пустым звуком) и нередко совмещал свою основную деятельность с членством в райкоме, горкоме, да и в том же обкоме, как, например, знаменитый на ярославской земле В.А.Долецкий.

68 В отличие от обкома облисполком воздействовал на ведомственные предприятия, как правило, не напрямую, а косвенно. В его (и горрайисполкомов) полномочия входило, например, решение таких вопросов, как отведение предприятиям земельных участков под строительство и реконструкцию объектов, распределение местного сырья и материалов (в частности весьма дефицитных стройматериалов), транспортное, продовольственное (общепит) и бытовое обеспечение работников многих предприятий, контроль за соблюдением ими законодательства в области охраны труда, экологии, сохранения социалистической собственности и т.д.⁶⁴. В обобщенном виде все эти полномочия (как полномочия местных Советов) были закреплены в Конституции СССР 1977 г. (Гл. 19, ст. 146-148). Там же, кстати, было оговорено право советских органов на контроль и координацию в области производства товаров народного потребления (в 1986 г. оно дополнилось правами уже по руководству развитием производства таких товаров и услуг на всех предприятиях⁶⁵), которое было, пожалуй, единственной возможностью исполкомов напрямую влиять на производственные дела заводов и фабрик вышестоящего подчинения. Однако последние вполне законно (по той же Конституции) могли привлекаться облисполкомом и горрайисполкомами к реализации комплексных планов экономического и социального развития областных территорий, причем как «натурой» (например, через развитие инфраструктуры своими силами), так и через мобилизацию денежных средств в местные бюджеты. В этом отношении советские органы были кровно заинтересованы в благополучном развитии находящейся на их землях союзной и республиканской промышленности. А для обеспечения такового развития ими задействовались как все вышеперечисленные рычаги, так и тесные связи с центральными органами власти (особенно Совмином и Госпланом РСФСР), включая контакты с их отделениями на местах, прежде всего, областной конторой Госбанка СССР, филиалами Госснаба СССР и строительными трестами. Не случайно ежеквартальные отчеты в Совмин и Госплан РСФСР об итогах выполнения

69 планов экономического и социального развития области облисполком начинал именно с показателей промышленности центрального подчинения.

Как видим, все описанные нами субъекты власти в реальности образовывали единую номенклатурную систему региона, звенья которой были тесно связаны многими динамичными нитями как между собой, так и с центральной государственной системой, в первую очередь, с составлявшими ее ведомственными подсистемами. При этом взаимные отношения не были однозначны: в различных аспектах они могли носить характер и сотрудничества, и конкуренции. В литературе образования такого типа получили название номенклатурных кланов и оцениваются исследователями преимущественно негативно. В частности, С.Кара-Мурза полагает, что ведомственно-местнические кланы подрывали общенародный характер собственности и хозяйства, поскольку следовали не общим,, а своим собственным критериям оптимизации⁶⁶. Сходное мнение имеет и историк А.С.Барсенков, указывающий, что усиление влияния ведомственных и региональных субэлитных образований в предперестроечный период размывало систему «снизу», ослабляло роль общегосударственных институтов, а на местах вело к установлению порядков, которые было все труднее называть социалистическими⁶⁷.

На наш личный взгляд, отмечаемые исследователями негативные моменты в разной степени, безусловно, имели место, однако и преувеличивать их значение не следует. Несмотря на серьезное расширение в 70-80-е годы относительной автономии региональных властей, на уровне стратегии и даже отдельных деталей своей политики (скажем, распространения коллективного подряда на предприятиях или стимулирования их к переходу на многосменный режим работы) они продолжали проводить курс Центра. Другое дело, что из-за колоссального усложнения структуры народного хозяйства, высшее руководство страны часто уже не могло самостоятельно решать все вопросы, и многие из них передоверялись местным властям, часто - без должного контроля их деятельности. Тем не менее ключевые рычаги номенклатурного

70 механизма находились в руках партийного центра в лице ЦК КПСС, и это обстоятельство ставило известный предел местническим амбициям и неправедным делам региональной элиты. В полной мере возможности Центра были продемонстрированы Андроповым и Горбачевым, которые через номенклатурную систему практически целиком сменили высший руководящий состав как в регионах, так и в ведомствах. И только в конце «перестройки», когда номенклатурный механизм был уже ликвидирован, а функционирование народного хозяйства оказалось под угрозой, местные власти, в том числе и в Ярославской области, полноправно взяли управление всей жизнью регионов в свои руки. Но в тех условиях это была вынужденная антикризисная мера.

Завершая нашу характеристику ярославской системы региональной власти, отметим еще две ее неочевидные, но важные особенности, типичные для аналогичных систем по стране в целом. Во-первых, наличие в области (крае, автономной республике) параллельной и притом доминирующей структуры власти в лице обкома давало центральному руководству уникальную возможность время от времени устраивать «встряски» всей системы управления, переводя ее в аварийно-мобилизационное состояние, нацеленное на достижение поставленной цели⁶⁸. В рамках данной логики ответственность обкома и его звеньев за возможные провалы была куда меньше, чем у государственных и советских органов власти (включая и администрацию предприятий), что и обуславливало функцию парторганов как «толкачей». Такой рычаг и Горбачеву позволил в короткое время «поставить на дыбы» всю страну, хотя продуманность этого его шага - другая тема.

Во-вторых, еще более интересной особенностью было то, что дублирование парткомами функций госорганов само по себе придавало системе управления такое важное свойство как когнитивность. Дело в том, что наличие рядом с государственным управленцем (директором предприятия, начальником отдела облисполкома и т.д.) секретаря парткома (либо заведующего соответствующим отделом обкома/горкома/райкома) создавало на удивление компактный и дешевый социальный тепловой двигатель,

71 который петербургский исследователь С.Б.Переслегин охарактеризовал как организационно-деятельностную «двойку» (ОД(2). Такая «двойка» представляет собой организационную систему с нечеткой логикой: функциональные обязанности ее компонентов формально не разграничены. Работа ОД(2) базируется на потенциале рефлексии: в любой момент один из членов пары может занимать рефлексивную позицию по отношению к производимой деятельности. В этой связи «двойку» можно понимать как некий «квант мыследействия». Во время ее работы происходит непрерывное взаимодействие и преобразование разных взглядов на решение той или иной проблемы. Как следствие, ОД(2) может успешно решать управленческие (и не только) задачи любой сложности, в том числе относящиеся к разряду иррациональных, но может показать и нулевую эффективность в случае психологической несовместимости партнеров или потери времени на согласование внутреннего языка⁶⁹. Такое в нашем случае тоже имело место. Тем не менее последовавшее в годы «перестройки» фактическое уничтожение ОД(2) как креативного субъекта управления (через ограничение функций, а потом и ликвидацию парткомов) вряд ли может быть оправдано. Во всяком случае, резкое падение качества управленческого труда в 90-е годы не в последнюю очередь объясняется именно этим фактором (наряду со сломом номенклатурной системы и другими).

2. Научно-технический прогресс в годы «ускорения»

Итак, мы выяснили, что Ярославский край, как и вся страна, к середине 80-х годов обладал всем необходимым для достижения стратегических целей дальнейшего прогресса: и мощным промышленным потенциалом, и детальными комплексными планами (несмотря на все их скрытые изъяны), и дееспособной системой власти, насыщенной квалифицированным управленческим персоналом. Все это, так или иначе, и было задействовано в начале двенадцатой пятилетки, хотя внешне оно мало чем отличалось от

72 предыдущих трех лет развития. Экономические преобразования проходили в основном по линиям, намеченным еще при Андропове. Правда, теперь эти линии были расширены, получили более острую постановку и дополнены некоторыми новациями собственно горбачевской команды.

В первую очередь, продолжалось неуклонное освоение областной промышленностью достижений научно-технического прогресса. Повышенное внимание к этому вопросу в годы одиннадцатой пятилетки и в начале «перестройки» приносило свои плоды. Капиталовложения в новую технику и ее внедрение постоянно росли. Так, если в 1975 г. на мероприятия, связанные с повышением технического уровня производства, было затрачено 60 млн. руб., а в среднем за год десятой пятилетки - 78 млн. руб., то в годы одиннадцатой пятилетки тратили в среднем уже 102 млн. руб., а в 1986 г. - даже 124 млн. руб.! В структуре капитальных вложений доля средств, выделяемых на реконструкцию и техническое перевооружение действовавших предприятий, также стабильно увеличивалась. Если в 1981 г. она составляла только 35%, то в 1985 г. уже — 38%, а в 1987 г. возросла аж до 48%. Соответственно удельный вес капитальных вложений в новое строительство сократился с 34% в 1981 г. до 19% в 1985 г. и 13% в 1987 г. (см. таблицу 2 в приложении). Данная тенденция напрямую повлияла на то, что уже к 1 января 1987 г. доля активной части основных производственных фондов областной индустрии перевалила за половину, составив 51,1% .

Мощные инвестиционные вливания в основной капитал не замедлили отразиться и на фондовооруженности труда (среднегодовой стоимости промышленно-производственных основных фондов на одного работника), которая в 1981-1986 гг. возросла на 43%, а в 1987 г. - еще на 7,1% к ранее достигнутому уровню (в 1985 и 1986 г. ее рост составил 5% в каждом). Одновременно в начале «перестройки» несколько ускорилось выбытие ветхих и изношенных фондов. В 1986 и 1987 г. его темпы составили 2% и 1,9% против среднегодовых 1,2-1,3% в одиннадцатой пятилетке . Наряду с интенсивным вводом новых фондов это позволило несколько повысить темпы обновления

73 производственного аппарата промышленности области в новой пятилетке (коэффициент обновления в 1986 г. - 7,2%, в 1987 г. - 6,4% против 5,9% в 1985 г.: см. таблицу 3), параллельно переломив тенденцию их снижения, наблюдавшуюся все 70-е - первую половину 80-х годов. Такая же динамика с незначительными отличиями в лучшую сторону была характерна в то время и для всей страны .

Конечно, наиболее интенсивно реконструировались, перевооружались и вводили в строй новые объекты самые передовые предприятия Ярославской области, относившиеся преимущественно к машиностроительному комплексу. В начале «перестроечной» пятилетки, как и ранее, лидировало Андроповское (Рыбинское) ПО моторостроения, которое под руководством теперь уже В.Н.Аникина (в 1986 г. принял пост гендиректора от легендарного П.Ф.Дерунова) реализовывало комплексную программу модернизации производства на основе гибких робототехнических систем. Свыше половины работников основного производства трудились здесь на автоматах и полуавтоматах. Шло постепенное замещение прежнего полуавтоматического оборудования полностью автоматическим за счет создания гибких автоматизированных производств (ГАПов) и новых робототехнологических комплексов. Причем все соответствующие работы велись самостоятельно, на основе использования как роботов собственного изготовления, так и серийно выпускавшихся промышленных манипуляторов. С их помощью выполнялись наиболее ответственные производственные операции. А всего в 1986 г. в объединении работало свыше 3 тыс. автоматов, включая более 600 станков с ЧПУ и около семи десятков промышленных роботов .

Продолжалась работа по автоматизации производства и на Ярославском моторном заводе (под началом гендиректора ПО «Автодизель» В.А.Долецкого), где еще в годы одиннадцатой пятилетки были внедрены 80 единиц автоманипуляторов различных типов и назначений, разработаны проекты робототехнических комплексов загрузки деталей на токарные, фрезерно-центровальные станки, прессы и другое оборудование⁷⁴.

74 Значительный вклад в дело технического перевооружения промышленности области и всей страны вносили специализированные станкостроительные и приборостроительные предприятия области. Так, новый завод «Машприбор» во главе с Ю.Н.Бородиным наращивал выпуск недавно освоенных высокопроизводительных станков с ЧПУ, ГАПов (в том числе и по лицензии японской фирмы «Ямазаки») и новых двуруких роботов, предназначенных для автоматизации технологических процессов. Только за один 1987 г. было произведено 38 токарных и многоцелевых станков с ЧПУ (11 с отечественными электронными «мозгами» от андроповского ОКБ «Старт» и 27 с зарубежной СУ от фирмы «Мазатрол»), 41 автоматическая линия, 455 единиц различных промышленных роботов и 250 штук сложных измерительных приборов, не считая другой продукции . Не отставал здесь и Андроповский завод приборостроения, где наряду с основной продукцией (уникальным оборудованием для авиации и космоса) также изготавливались станки с ЧПУ и робототехнологические комплексы . Наконец, завод «Пролетарская свобода» в это же время перешел к выпуску автоматических и полуавтоматических линий для фанерно-мебельных предприятий.

В химической промышленности Ярославщины НТП выражался преимущественно в модернизации действующего оборудования, направленной на повышение единичной мощности технологических установок, а также в автоматизации транспортных и иных вспомогательных операций⁷⁷. Объективно говоря, первая тенденция отражала глубинные просчеты в структурной промышленной политике «перестройщиков», ориентировавшей подавляющее большинство предприятий (в химкомплексе особенно) в направлении увеличения производства на старой технико-технологической базе вместо ее обновления. Попутно такой политикой стимулировалось лоббирование импорта иностранного оборудования, поскольку ресурсов, выделяемых конкретно отечественному химмашу, часто не хватало не только на серийное производство, но и на разработку новых машин и технологий. Так, если во второй половине 70-х годов доля капитальных вложений в

75 химическую и нефтехимическую промышленность (прежде всего на реконструкцию и приобретение оборудования для этих отраслей) в совокупных промышленных инвестициях составляла 9,9%, то в 1985 г. она упала до 6,8%, и в последующем ситуация не изменилась⁷⁸.

По указанной причине коренная реконструкция в двенадцатой пятилетке реально планировалась не более чем на двух-трех химических предприятиях Ярославского края и, прежде всего, на шинном заводе. Здесь намечалось ввести в строй принципиально новое оборудование, необходимое для начала производства радиальных металлокордных шин (планировалось на 1989 г). Однако решение этой задачи затягивалось, так как изготовление даже освоенной в производстве оснастки сдерживалось из-за недопоставки необходимых комплектующих (по причинам и плановых просчетов, и ведомственной нескоординированности, и нехватки ресурсов). В .частности, создание в 1987 г. автоматической линии для сборки металлокордных покрышек на НПО «Ярполимермаш» пробуксовывало из-за несвоевременной поставки программируемых контроллеров, изготовлявшихся опытным заводом НПО по системам автоматизированного управления г. Харькова . В итоге (и здесь мы забегаем вперед) на конец 1990 г. ярославские шинники ввели в эксплуатацию только где-то около 18% запланированного отечественного оборудования, большинство из которого даже не было разработано. По этой причине еще раньше (в 1988 г.) руководство завода во главе с В.М.Вороновым

of)

приняло решение закупить необходимую оснастку в Японии .

Серьезные задачи по модернизации своих производств предстояло решить в двенадцатой пятилетке и предприятиям группы «Б», на которых лежала основная ответственность за реализацию областной Комплексной программы развития производства ТНП и сферы услуг на 1986-2000-е годы. Однако в начале пятилетки реальных успехов в деле технического перевооружения добилось только ПО «Чайка» под руководством генерального директора В.Н.Лимонова. Работая с 1986 г. в условиях полного самофинансирования, угличские часовщики ввели в эксплуатацию станкостроительный корпус,

76 построили комплекс по производству кварцевых резонаторов и реконструировали энергетическое хозяйство. Новые корпуса были оснащены прогрессивным оборудованием. Всего же в производстве тогда использовалось 1800 единиц автоматического и полуавтоматического оборудования, 43 робототехнологических комплекса, 26 станков с ЧПУ и 8 комплексно механизированных участков. Отметим также, что за 1987 г. в объединении на 27% возросло производство продукции на базе микроэлектроники '.

Зато куда больше проблем, чем достижений, с освоением плодов НТП имели предприятия легкой и местной промышленности области. Эти отрасли традиционно находились на периферии в автаркической структуре советской промышленной системы. Поэтому главные потоки национальных технических ресурсов их практически не затрагивали за исключением узкой группы элитных предприятий. И время «перестройки», несмотря на провозглашенную задачу вывести легкую и местную промышленность на передовые рубежи технического прогресса , ничего в этом плане не изменило. Так, в 1986 г. предприятия Минлегпрома РСФСР, расположенные на территории Ярославского края, не могли в полной мере реализовать заработанные ими фонды развития производства, поскольку заявки на новое технологическое оборудование удовлетворялись только на 50-60%. Вдобавок большинство предприятий легкой и текстильной промышленности не обеспечивались лимитами строительно-монтажных работ (СМР), а строительство хозяйственным способом (т.е. собственными силами) было не развито и также в должной мере не подкреплялось ресурсами. По этой причине еще с 70-х годов пробуксовывала реконструкция многих объединений и фабрик (например, овчинно-меховой фабрики им. М.И.Калинина и др.), которые вынуждены были довольствоваться производственными зданиями, построенными еще в прошлом веке и работать на морально устаревшем и физически изношенном оборудовании .

В местной промышленности ситуация была еще сложней. Лимитов на новую технику ей выделялось много меньше, чем даже легкой индустрии.

77 Кроме того, эта техника часто только в плане называлась новой, поскольку большое количество оборудования поступало на предприятия уже бывшим в употреблении, устаревшим, а нередко и разукомплектованным. Хороших специалистов для его наладки и ремонта не хватало, из-за чего машины вынужденно простаивали заколоченными в ящиках, а затем выкидывались. Такие факты имели место даже на относительно передовых предприятиях управления местной промышленности (УМП) облисполкома, например, на Картонажно-галантерейной фабрике. Тем не менее планы по управлению из года в год увеличивали, и оно, под началом энергичного и талантливого М.Н.Серегина, их выполняло. Предприятия изыскивали дополнительные резервы, разрабатывали и внедряли новые технологические процессы, налаживали сотрудничество в деле технического перевооружения с предприятиями других отраслей как в Ярославской области, так и в других регионах. В итоге технико-экономические показатели местной промышленности на общем фоне выглядели вполне достойно⁸⁴.

Как видим, технический прогресс в промышленности Ярославского края протекал неравномерно, хотя общая картина и была благоприятной. Однако детальный анализ, проводимый в то время отделом машиностроения обкома КПСС, свидетельствовал о более глубоких противоречиях в этой сфере. Так, было замечено, что хотя затраты на новую технику постоянно росли (с 1975 г. среднегодовые темпы составляли 6-7%), срок их окупаемости также увеличивался, поскольку снижался годовой экономический эффект на один рубль вложений. Это снижение с 1975 г. по 1986 г. включительно составило 40%: с 48 до 29 копеек (в одиннадцатую пятилетку в среднем за год данный показатель был равен 31 коп.: см. таблицу 4 приложения). Одновременно существенно возросли затраты на экономию живого труда посредством внедрения новой техники. В частности, если в 1975 г. высвобождение одного условного работника требовало 9-11 тыс. руб., то в десятой пятилетке в среднем уже — 14-15 тыс. руб., в одиннадцатой - 20-21 тыс., а в 1986 г. - 22-23 тыс. руб. При этом на разных направлениях повышения технического уровня

78 производства ситуация складывалась неодинаково. По размерам и темпам роста затрат безусловным лидером была автоматизация, капиталовложения в которую за двенадцать лет (с 1975 г.) ежегодно увеличивались на 10-12%. Однако это направление технического прогресса, будучи самым высокозатратным, давало наиболее низкие, по сравнению с другими мероприятиями, экономические результаты. Каждый рубль средств, израсходованный на автоматизацию, в течение года приносил в среднем только 8 копеек чистого дохода, в то время как по направлению механизации данный показатель был равен 22 копейкам, а по прогрессивной технологии — целым 50 копейкам. Большинство предприятий, внедрившие в 1986 г. автоматические линии, металлорежущие станки с ЧПУ, промышленные роботы (в соответствии с государственными и отраслевыми планами развития науки и техники), не получили от них значительного экономического эффекта. Так произошло, прежде всего, с ПО «Автодизель», которое затратило на это дорогое оборудование около 5,5 млн. руб., и ПО «Дизельаппаратура». Но и на таких предприятиях как Даниловский завод деревообрабатывающих станков, Андроповский завод дорожных машин, Ярославский электромашиностроительный завод внедрение промышленных роботов в слабой мере способствовало улучшению технико-экономических показателей их (предприятий) работы. А в целом по промышленности средства автоматизации, установленные в 1986 г., обещали дать прибыль только через 17-18 лет, так как годовой эффект на 1 руб. соответствующих затрат снизился

с 8 до 5,6 копеек (см. таблицу 6 приложения) .

Аналитиками из отдела машиностроения обкома указывалось, что низкая эффективность автоматизации обусловлена с одной стороны высокими ценами на автоматическое оборудование, рост которых опережал повышение его технического уровня и производительности, а с другой - недостатками в эксплуатации средств автоматизации. Эти объяснения необходимо расшифровать. Начнем с того, что прогрессирующее удорожание автоматизированного оборудования в период «ускорения» было во многом

79 обусловлено дисбалансом между увеличившимися денежными вливаниями в соответствующие машиностроительные производства и недостаточным перераспределением материальных ресурсов в их пользу, особенно по линии оборонного машиностроения, что позволило бы кардинально повысить технический уровень массовых инвестиций. Кроме того, производство средств автоматизации в СССР еще со второй половины 70-х годов наращивалось темпами, опережающими прогресс в других, сопряженных сферах пятого технологического уклада экономики. Определяющим здесь было отставание производств микроэлектроники (почти целиком сосредоточенных в том же оборонном комплексе), которая как ключевой фактор научно-технической революции в решающей степени влияла на развитие остальных отраслей. Диспропорции, возникавшие из-за недооценки микроэлектроники, в итоге и вели к тому, что цена единицы полезного свойства нового автоматического оборудования год от года возрастала. В частности, оснащение металлорежущих станков устройствами с ЧПУ в середине 80-х годов вызывало рост их стоимости в 7-8 раз при одновременном росте производительности только в 1,5-2 раза .

Переломить такую неприятную тенденцию можно было только решительным изменением приоритетов промышленной политики в пользу ускоренного развития микроэлектронных производств и ликвидацией фактической монополии на них ВПК. При этом наряду с промышленным и военным использованием широкое распространение должно было получить и гражданское потребление электронной техники (вкупе с продукцией иных производств пятого технологического уклада), что давало возможность значительно оптимизировать и удешевить ее производство, в том числе и для начинки автоматики. Но, к сожалению, в начале «перестройки» такие задачи, хотя и были поставлены⁸⁷, должного материального обеспечения не получили. Масштабного перераспределения ресурсов из военных и устаревших производств в отрасли электронной промышленности не произошло. А после распада СССР и начала массированной экспансии на рынок РФ импортной

80 продукции русское производство бытовой электроники и вовсе кончилось, несмотря на реально имевшийся у него с 80-х годов огромный потенциал.

В свою очередь, под недостатками в эксплуатации автоматизированного,
равно как и другого оборудования, понимались, прежде всего, неполная его
загруженность в основное время и низкий коэффициент сменности работы.
Так, во время ревизии 14 мая 1987 г. на проверенных предприятиях не
работало 14% автоматических линий, 5%> другого автоматического и
полуавтоматического оборудования и 3% механизированных поточных линий
(в легкой промышленности даже 11%). Уровень использования автоматов и
полуавтоматов на предприятиях машиностроения оказался ниже, чем в целом
по области. Особенно большое количество такого оборудования простаивало
на Ярославском заводе дизельной аппаратуры (ЯЗДА) - 34% к
установленному, Ярославском заводе топливной аппаратуры (ЯЗТА) - 18%),
Ярославском моторном заводе — 12%>, Ярославском

электромашиностроительном заводе - 16% и Тутаевском моторном заводе -22%) . Сменность работы оборудования в машиностроительном комплексе области также была самой низкой, по сравнению с другими отраслями. По сути, полноценная загрузка мощностей здесь осуществлялась только в первую смену, в которую трудилось 75,8%) рабочих (во вторую смену - 20,7%, в третью — только 3,5%>). В то же время в химической индустрии работа осуществлялась в две и три смены с применением щекинского метода коллективного обслуживания оборудования, что позволяло получать хорошие результаты. Также обстояло дело в легкой и пищевой промышленности. Поэтому переход на многосменный режим в машиностроительном комплексе представлял собой одновременно и значительный резерв повышения производительности труда и реальную возможность ускорить обновление активной части производственных фондов наряду с сокращением сроков окупаемости дорогого автоматического оборудования (в 1987 г. в области из более чем 1600 станков с ЧПУ только 68%) их работало во вторую смену и лишь 2,8% - в третью) . К тому же подобный опыт на некоторых

81 предприятиях машиностроения уже имелся. Например, андроповские (рыбинские) моторостроители еще с начала 70-х годов практиковали систему планово-предупредительного обслуживания рабочих мест, попутно увеличивая долю многостаночников и рабочих овладевших смежными профессиями. В итоге объединение моторостроения и к середине 80-х годов удерживало лидирующие позиции в промышленности области по большинству показателей⁹⁰.

Другую проблему в эксплуатации новой техники отражала стабильно высокая доля неустановленного оборудования на предприятиях. К началу 1987 г. его скопилось там на сумму 201,8 млн. руб. При этом только импортное оборудование на складах таких «крупняков» как Тутаевский и Ярославский моторные заводы, производственные объединения «Славич» и «Резинотехника» оценивалось более чем в 40 млн. руб.⁹¹. Данная ситуация объяснялась, прежде всего, напряженными плановыми заданиями, которые контролировались поквартально. В горячке их выполнения предприятиям часто было болезненно допустить даже временное снижение темпов производства (ведь могли и премий не дать!), которое, как правило, влек за собой монтаж и ввод в строй нового оборудования. Однако сказывались тут и некомплект квалифицированного персонала для обслуживания сложной техники, трудности с его подготовкой и переобучением, дефекты самой новой техники, перебои с поставкой запчастей, особенно к импортным машинам.

Таким образом, выпуск нового оборудования и приобретение его предприятиями, осуществлявшееся, как правило, в рамках государственных и отраслевых планов развития науки и техники, часто опережали подготовку соответствующих условий, необходимых для освоения новинок, из-за чего и возникали досадные заминки. Кроме того, сами производители оборудования в условиях «ускорения» (да и раньше) нередко шли на упрощение операций сборки машин, что влекло дополнительные затраты времени потребителей на разборку и устранение дефектов. Никакой особой драмы во всем этом не было. Организационные проблемы со временем решались, пусть и не так быстро как

82 хотелось бы. Тем не менее динамические диспропорции, свойственные плановой экономике, то и дело давали о себе знать.

Еще одна тревожная тенденция, проявившаяся в промышленности области, была связана с постепенным снижением фондоотдачи, которое происходило в условиях постоянного роста фондовооруженности труда. Производство продукции на 1 руб. среднегодовых промышленно-производственных фондов в 1981-1986 гг. снизилось к уровню 1980 г. на 17% . Здесь опять давали о себе знать как относительно низкая эффективность нового оборудования, не оправдывавшая его высокую стоимость, так и медленный процесс выбытия старых фондов, несмотря на некоторое ускорение этого дела в начале двенадцатой пятилетки (с 1,3% до 2%). Напряженные планы часто толкали к максимальной загрузке всех «обкатанных» мощностей, что не позволяло оперативно их обновлять. Да и сложности с освоением новой техники опять-таки сказывались наряду со свойственным многим людям нездоровым консерватизмом. В результате объем производственных фондов из года в год возрастал, а дефицит рабочей силы обострялся. Только за 1986 г. станочный парк увеличился на 20,3 тыс. единиц, превысив уровень в 300 тыс. единиц. При этом медленное избавление от прежнего оборудования вело к еще большему его старению, снижению производительности и росту затрат на капитальный ремонт. Доля таких затрат в структуре областных капиталовложений значительно увеличилась, составив в 1986 г. 43,3% к стоимости введенных основных фондов против 25% в 1975 г.⁹³. В результате огромные государственные средства расходовались нерационально, а большое количество рабочей силы не осваивало новое оборудование.

И все же, несмотря на имевшиеся проблемы, технический прогресс в нашем крае не снижал оборотов. В 1986 г. производительность труда в промышленности Ярославии увеличилась на 3,6% (на 3,3% по другим данным), причем 42% данного прироста было получено за счет мероприятий по повышению технического уровня производства и выпускаемой продукции⁹⁴. Строителями области к концу года было введено основных

83 фондов на 14% больше, чем в 1985 г., и на 13% больше освоено капитальных вложений. В результате проведенной организаторской работы (прежде всего, со стороны обкома, горкомов и парткомов стройорганизаций) были досрочно введены в эксплуатацию мощности на ПО «Лакокраска», заводах: Ярославском электромашиностроительном, топливной аппаратуры, крупнопанельного домостроения, Тутаевском моторном (правда, здесь только некоторые)⁹⁵. При этом подобное наращивание мощностей отнюдь не являлось выражением экстенсивного развития промышленности, как считают некоторые исследователи , так как сопутствующего увеличения рабочей силы не происходило (напротив, ее количество и в области, и по стране снижалось). Кадровое обеспечение достигалось за счет экономии живого труда на действующих производствах, притом, что и вводимые в строй новые мощности и объекты, как правило, оснащались прогрессивным оборудованием, становясь в техническом отношении более совершенными, чем их уже существовавшие аналоги (не говоря уже о той ситуации, когда таковых аналогов не имелось вовсе, например, в электронной промышленности). Поэтому данное направление развития в основе своей было именно интенсивным, а значит, вполне относящимся к НТП.

Тем не менее трудности и здесь давали о себе знать. Несмотря на рост темпов ввода основных производственных фондов и освоения лимитов строительно-монтажных работ, соответствующие планы к концу 1986 г. в полной мере выполнены не были из-за распыления финансовых, материально-технических и трудовых ресурсов по значительному количеству одновременно сооружаемых объектов. Если годовым планом предусматривалось ввести на предприятиях области 53 наиболее крупные мощности, то фактически за одиннадцать месяцев было полностью введено только 12. Особенно большие объемы строительно-монтажных работ оставались на таких важных заводах машиностроительного комплекса, как Тутаевский моторный, Даниловский деревообрабатывающих станков, Угличский часовой, Андроповский гидромеханизации, а также Ярославское объединение «Электронприбор».

84 Например, на Тутаевском моторном заводе, вводные мощности которого находились на особом контроле в ЦК КПСС, при возрастании объемов капитального строительства к декабрю 1986 г. было введено основных фондов лишь на 31% от плана года. Поэтому на партийно-хозяйственном активе, проходившем 9 декабря под эгидой обкома, Тутаевскому и другим горкомам партии наряду с райкомами и причастными парторганизациями было предписано усилить контроль за завершением работ по вводу крупных производственных объектов и, где это необходимо, оказать конкретную практическую помощь (например, решить проблемы с недопоставками оборудования и комплектующих). Но, конечно, до конца года все наверстать не удалось, а неизбежный в таких случаях аврал не способствовал высокому качеству строительно-монтажных работ. Плюс к тому этот же фактор, возможно, повлиял и на годовой эффект от научно-технических мероприятий на действующих производствах, который в 1986 г. снизился по сравнению с уровнем 1985 г. на 28,3% при практически равных затратах (см. таблицу приложения 5)⁹⁷.

Вообще, строительный комплекс Ярославской области в то время отличали те же проблемы, что и его аналог по всей стране. Самое главное, стройиндустрия и обеспечивающее ее машиностроение не входили, в основной своей массе, в наиболее оснащенное ядро промышленной системы СССР, представляя собой зону средоточия преимущественно средних и низких технологий (отмечено академиком Ю.В.Яременко). Поэтому проблема коренной модернизации стройкомплекса через изменение приоритетов структурной политики стояла тогда очень остро. Второй блок проблем порождался ведомственной нескоординированностью. Так, наряду с общестроительными подразделениями существовали многочисленные стройорганизации различных министерств и ведомств (только в Ярославской области их было 46), почти не связанные друг с другом и часто не имевшие необходимой производственной базы и укомплектованности людьми. В какой-то мере эти недостатки были преодолены созданием в августе 1986 г. Госстроя

85 СССР, однако планы развития производства разных ведомств продолжали не увязываться между собой. Центральное начало в управлении инвестиционной деятельностью ослабло еще в 1970-е годы, а это вело к распылению ресурсов, в том числе — через возрастание объемов незавершенного строительства. Наконец, в работе стройкомплекса сохранялись и организационные пробелы. Несмотря на достигнутые ранее известные успехи, не все еще тресты освоили метод поточного сквозного бригадного подряда на технологической цепочке «завод-транспорт-стройка». В Ярославской области более половины строителей не работали по методу Злобина или же переводились на бригадный подряд формально. Также имело место недостаточное использование резервов эксплуатации машин и механизмов, огрехи в обеспечении строек проектно-сметной документацией, проблемы во взаимодействии заказчиков и строителей, с кадровым обеспечением строек (на них оставалось работать, лишь 40% соответствующих выпускников ярославских ПТУ) и многие другие. Но все же прогресс в строительной индустрии и края и страны шаг за шагом пробивал себе дорогу.

Результаты НТП в экономике Ярославской области за первые два года «перестройки» (1985-1986) были внимательно проанализированы, и в 1987 г. акценты в отношении действующих производств сделали на внедрении прогрессивных технологических процессов, гибких производственных систем, роботизированных технологических комплексов и освоении новых видов немашиностроительной продукции (см. таблицу приложения 8). В результате, несмотря на общее снижение затрат на научно-технические мероприятия, годовой экономический эффект после внедрения мероприятий 1987 г. в 1,62 раза возрос на один рубль затрат против аналогичного показателя 1986 г. и в 1,15 раз - по сравнению с показателем 1985 г. (см. таблицы приложений 4, 5). Среди направлений технического прогресса наиболее эффективным по степени влияния на производительность труда, прибыль и себестоимость было признано внедрение передовых технологий, преимущество которых, по мнению экспертов машиностроительного отдела обкома, проявлялось в их

86 комплексном характере. По сути, передовые технологии противопоставлялись автоматизации, которая по итогам ее экономической апробации оценивалась как самое низкоэффективное направление прогресса⁹⁸.

Интересно, что такая оценка пришла в противоречие с официальным мнением руководства страны, которое именно на автоматизацию в виде электронизированных машин и оборудования делало главную ставку. Массовое производство и диффузия современных средств автоматизации в экономике осуществлялись, как правило, в рамках государственных планов научно-технического развития". И в этом, на наш взгляд, был свой глубокий смысл. Дело в том, что экономическая стратегия советского государства всегда отдавала приоритет долгосрочным целям перед краткосрочными, а в данном случае в пользу автоматизации как направления НТП говорил целый ряд факторов именно перспективного порядка. Поэтому ответственный государственный муж того времени типа Н.К.Байбакова или Н.И.Рыжкова (и вообще преимущественно из стана консервативной номенклатуры) должен был размышлять примерно так...

...Во-первых, современный промышленный автомат стоит, конечно, много дороже, чем механическое устройство или полуавтомат. Однако автоматическое оборудование практически полностью снимает физическую нагрузку на наш основной капитал и главную ценность - человека, делая его труд более комфортным, творческим и, в конечном счете, более продуктивным. Во-вторых, автомат производительнее других средств производства, благодаря чему за гранью срока окупаемости он позволяет получать наибольший эффект. Значит, остается только сократить срок окупаемости до минимально приемлемой величины. А добиться этого можно разными способами, включая перевод предприятий на многосменный режим работы, задействование огромного потенциала военного машиностроения, организацию поточного производства автоматического оборудования в нескольких центрах, отбор наиболее оптимальных технических альтернатив и сбалансированное развитие сопряженных отраслей, в первую очередь,

87 электронных. Однако в настоящий момент отчеты с мест свидетельствуют, что экономически самым эффективным направлением технического прогресса являются мероприятия по внедрению передовых технологий. Отлично. Но ведь передовая технология не есть вещь в себе. Она базируется на определенной технике. А раз так, то почему же этой технике не быть и автоматической? В самом деле, если прогрессивные технологии удастся перевести на современный автоматический базис, их эффективность возрастет еще больше, может быть, даже многократно. А значит, и автоматы, включенные в производство не разрозненно, а в рамках интегрированного технологического цикла, намного повысят свой КПД и снизят сроки окупаемости. Синергический эффект! К тому же, и это, в-третьих, без таких средств промышленной автоматики как робототехника, станки с ЧПУ, роторно-конвейерные линии и гибкие автоматизированные производства многие сложные устройства (например, плазморежущие машины или лазерные установки), лежащие в основе соответствующих технологий, вообще невозможно производить в массовом количестве и с жестко заданными параметрами. Да и качество непроизводственного потребления сегодня напрямую зависит от таких свойств новейшей автоматической техники как ее высокая точность и способность к гибкой перенастройке производства с учетом ассортиментных сдвигов и требований заказчика. Наконец, в-четвертых, распределяя приоритеты между направлениями НТП, мы обязаны учитывать фактор ограниченности национальных ресурсов для масштабного расширенного воспроизводства. При сохранении нынешнего уровня их потребления нашей державе для достижения 24% промышленного роста за пятилетие потребуется увеличить добычу топлива и сырья на 16%. Это повлечет дальнейшую концентрацию капиталовложений в добывающей промышленности и пробуксовывание в освоении плодов НТП. Между тем расчеты специалистов и опыт европейских стран показывают, что современная автоматическая техника и базирующиеся на ней прогрессивные технологии в сочетании с применением автоматизированных систем управления

88 технологическими процессами способны обеспечить снижение ресурсоемкое производства на 20-30%, а в перспективе и еще больше. Кроме того, таким путем на действующих предприятиях достигается сокращение потребности в трудовых ресурсах, резервы естественного прироста которых в России в настоящее время исчерпаны. Все это определенно побуждает нас в выборе приоритетов НТП отдать главное предпочтение комплексной автоматизации производства в совокупности с развитием адекватных ее возможностям прогрессивных технологий...

Приведенные аргументы в защиту автоматизации, приписанные нами гипотетическому государственному деятелю, в известной мере условны, так как в чистом виде они, насколько известно, никем не озвучивались. Однако реальная научно-техническая политика советской державы и, по крайней мере, отдельные фрагменты выступлений ее руководителей позволяют реконструировать именно такое движение мысли. Конечно, на практике, как мы уже убедились, все было далеко не гладко. Какие-то пункты реализовывались непоследовательно, а какие-то по разным причинам так и остались на уровне идеала. Но общая линия вплоть до 1988 г. (когда она стала быстро размываться) все-таки выдерживалась, несмотря на многие трения и в центре и на местах.

Правда, в промышленности Ярославской области перспективное автоматическое оборудование тогда нашло применение только в машиностроении, где на 14 мая 1987 г. насчитывалось 60 гибких производственных модулей, 1 гибкая автоматизированная линия и 2 роторно-конвейерных линии¹⁰⁰. Зато активно осваивались автоматизированные системы управления предприятиями (АСУП), которых на тот момент работало более 40. Их использование с начала 80-х годов позволило высвободить 708 человек и добиться годового экономического эффекта в размере более 10 млн. руб. (в 1985 г. - 11,8 млн. руб.). Параллельно на базе ЭВМ шло создание вычислительных центров коллективного пользования, интегрированных банков данных, систем обработки и передачи информации. Однако при

89 сложившемся территориальном размещении вычислительной техники около 70% предприятий и организаций области не имели реальной возможности воспользоваться услугами вычислительных центров. Серьезно мешала делу также ведомственная разобщенность электронных сетей, хотя задачи по ее преодолению и ставились¹ .

Тем не менее целостная информационная база НТП в нашем крае существовала, и обеспечивалась она Ярославским Центром научно-технической информации (филиалом Государственной системы научно-технической информации) наряду с сотней штатных служб научно-технической информации и научно-технических библиотек на предприятиях и в организациях. Например, соответствующая служба Ярославского моторного завода поддерживала связи с ВДНХ СССР, ГАЗом, КАМАЗом, другими предприятиями и организациями, ежегодно заимствуя у них десятки технических новшеств, которые давали эффект на сотни тысяч рублей в год. А вся областная база Государственной системы научно-технической информации только в 1987 г. позволила народному хозяйству области выиграть 24905,2 тыс. руб. - более одной трети всего годового экономического эффекта, полученного от промышленного внедрения научно-технических мероприятий ! Особенно важным было то, что на пути информации не стояло юридических или финансовых преград, благодаря чему советская экономика наделялась почти магическим свойством энтелехии (системного качества), позволявшим получать большую выгоду как бы из ничего (способность, принципиально недоступная экономике рыночной).

Наконец, наша характеристика сфер научно-технического прогресса будет, пожалуй, неполной, если не упомянуть об еще одном важном его направлении, которое, строго говоря, не всегда подпадает под понятие «научный» и даже «технический», но по своему экономическому эффекту в то время было сравнимо со всеми остальными направлениями прогресса вместе взятыми. Речь идет об изобретательстве и рационализации. По сути, наверное, только в СССР да еще в Японии это направление было столь развито, что его

90 представители составляли целое мощное движение не только в толще рабочего люда, но и среди всего народа (в СССР больше, чем в Японии). Только в Ярославской области количество изобретателей и рационализаторов, подававших предложения, из года в год держалось на уровне около 10% от работающих в промышленности (348 тыс. чел. в 1987 г.) или 4-5% от занятых во всем народном хозяйстве (728 тыс. чел. в 1987 г.), например, 34434 человек в 1985 г., 33664 - в 1986 г. и около 32000 - в 1987 г. А экономический эффект от использованных в народном хозяйстве изобретений и рационализаторских предложений в первые три года «перестройки» составил соответственно 44013, 50442 и 53500 тыс. руб. (см. приложение 7)¹⁰³.

Такая, можно даже сказать, аномально высокая творческая активность была обусловлена всем образом советской жизни, прежде всего, высоким образовательным уровнем народа, глубоко инновационным характером всего общества (от заключенного до академика), а также атмосферой сотрудничества и взаимопомощи, в высокой степени благоприятствующей любому творчеству. В оперативном плане рационализаторство хорошо стимулировалось различными премиями, надбавками, бесплатным жильем и т.д. Кроме того, присутствовал и соревновательный мотив. Регулярно устраивались областные, республиканские и всесоюзные социалистические соревнования изобретателей и рационализаторов (как отраслевые, так и общепромышленные), разнообразные конкурсы с их участием и другие состязания, победители которых получали как моральное (почетные звания, символы, авторитет), так и материальное вознаграждение¹⁰⁴. В то же время проблемы, конечно, тоже присутствовали на этом направлении НТП. Например, далеко не все изобретения и рацпредложения внедрялись в производство, система поощрений не всегда была совершенной, что порождало обиды, раздражение, и т.д. Однако все это не должно заслонять главное: никаких проблем не было бы вовсе, если бы движения рационализаторов и изобретателей не существовало или если бы оно не имело таких огромных масштабов. А технические трудности есть в любой сложной системе.

Между тем результаты 1987 года, как и в целом первых двух лет двенадцатой пятилетки, по Ярославской области были неоднозначны. В частности, хотя основных фондов в 1987 г. за счет государственных капвложений ввели на 8% больше уровня 1986 г., фондоотдача продолжала снижаться, потеряв еще 3,9%. Несмотря на некоторое ускорение обновления машин и оборудования (коэффициент составил 7,9%), государственный план развития науки и техники в 1987 г. был выполнен только на 76%. Например, планы производства по такой прогрессивной продукции базисного машиностроения, как станки типа «обрабатывающий центр» реализовали лишь на 76,7%, а по гибким производственным модулям - и вовсе только на 44,8%. Наконец, эффективность затрат на научно-технические мероприятия, хотя и увеличилась, но абсолютный размер затрат, капитализированных (т.е. давших эффект) уже в этом_сгоду, сократился по сравнению с уровнем 1986 г. на 23,1%) (см. таблицу 5). Да и эффект от них более чем на половину был достигнут за счет освоения новых видов промышленной продукции, а значит, во многом благодаря повышению цен . Правда, в 1987 г. последние два явления были еще не столь заметны, но последовавшая далее радикальная экономическая реформа привела к тому, что сокращение эффективных капиталовложений и удорожание промышленного ассортимента, не обязательно связанное с соответствующим повышением качества, превратились в настоящую болезнь.

В целом, за 1986-1987 гг. в промышленности области было комплексно механизировано и автоматизировано более 80 цехов и участков, внедрено 1945 единиц комплексно-механизированного и автоматического оборудования и 973 прогрессивных технологических процесса. Среднегодовые затраты на повышение технического уровня производства за этот период на 13% превысили аналогичный показатель в одиннадцатой пятилетке. В ярославском сельском хозяйстве несколько вырос уровень механизации на фермах и комплексах крупного рогатого скота - с 36% в 1985 г. до 41% в 1987-м, на птицеводческих фермах соответственно - с 91 до 95%. В то же время, как констатировал на областном совещании-семинаре (декабрь 1987 г.) секретарь

92 обкома В.Н.Нефедов, программы по решению важнейших научно-технических проблем за два года пятилетки оказались реализованы только на 83,3%. В машиностроении, несмотря на мощный прогресс отдельных предприятий, не произошло значительного улучшения в оснащении производства современным оборудованием и внедрении новейших технологических процессов. Еще меньше продвинулись в этом деле химические заводы и объединения. А на предприятиях легкой и пищевой промышленности программы технической модернизации вообще были сорваны, также как и в сельскохозяйственном растениеводстве, где уровень механизации оставался крайне низок. И только местная промышленность на таком фоне смогла справиться со всеми планами по новой технике и технологии, хотя эти планы у нее, конечно, не могли быть наполеоновскими¹⁰⁶.

Болезненной проблемой в ходе НТП продолжало оставаться ресурсосбережение. Конкретно за 1987 г. в количестве внедренных по промышленности Ярославщины новых технологических процессов ресурсосберегающие не составляли и одной трети. Между тем именно ресурсы являлись главным лимитирующим фактором замедленного развития страны в позднесоветское время.

Медленное обновление активной части основных производственных фондов в промышленности области вело к увеличению в их структуре доли оборудования старше 10 и 20 лет. Таковое на 1 января 1988 г. составило соответственно 32,3 и 15,1% против 24,5% нового оборудования в возрасте до 5 лет. При этом коэффициент общего износа активных фондов с учетом среднего пятнадцатилетнего возраста выбывшего оборудования составил на тот момент 52,2%. Но в целом такое положение дел следует признать удовлетворительным, особенно учитывая тот факт, что новое оборудование в области в то время ежегодно обновлялось более чем на 7% (например, в 1987 г. - 7,9%), тогда как уже через десять лет этот показатель снизится до 1-2% (та же тенденция прослеживается и по России в целом)¹⁰⁷. Как говорится, все познается в сравнении!

Доля промышленно-производственных рабочих, занятых к началу 1988 г. ручным трудом, в Ярославской области составляла величину более 30%, что отражало ситуацию по стране в целом. В сельском хозяйстве региона доля ручного труда охватывала половину тружеников. Такие цифры, конечно, значительны, однако при их оценке необходимо учитывать то обстоятельство, что ручной труд на предприятиях вовсе не был «примитивным» и «характерным для начала 20-х годов», как иногда утверждается в литературе . В действительности подавляющее большинство рабочих - более 60% в Ярославском крае, формально выполнявших работу вручную, все равно трудились при помощи всяческих, пусть и не сложных машин и механизмов, либо при машинах и механизмах, например, выполняя ручные операции на конвейере. При этом еще 15,9% «ручных» рабочих занимались наладкой и ремонтом оборудования, а данный труд, учитывая весьма туманные перспективы создания полноценных роботов-ремонтников, еще долго никуда не исчезнет даже в суперразвитых странах. Чисто же ручным трудом в основном производстве была занята очень маленькая часть рабочих^{1 9}, но и здесь есть свои нюансы. Скажем, многие прецизионные изделия, например, электронные, во всем мире собирались и собираются именно вручную и, как правило, женщинами. Поэтому на практике четкой границы между ручным и неручным трудом тогда уже по большому счету не существовало, а значит, и жесткая интерпретация весьма условных данных на эту тему не имеет смысла.

В целом, если попытаться предварительно оценить процесс интенсификации производства Ярославской области на основе НТП в начале «перестройки», то можно охарактеризовать его как последовательное, хотя и не слишком быстрое развитие, затрудненное неравномерными темпами и многими проблемами по разным отраслям и предприятиям (что опять-таки, насколько можно судить, было характерно для всей страны). Пожалуй, допустимо даже пойти дальше и согласиться с мнением одного из аналитиков отдела машиностроения обкома, который констатировал в то время, что внедрение новой техники на практике сводится к ликвидации «узких мест»

94 (т.е. отстающих производственных звеньев, сдерживающих темп всей технологической цепи), а не к решению проблемы кардинального повышения эффективности производства¹¹⁰. Так оно, видимо, и было применительно к большинству предприятий. Однако с другой стороны ясно и другое: без предварительного решения первой проблемы говорить о дальнейшем НТП вообще не имело смысла. В СССР той эпохи целые промышленные комплексы являлись своеобразными «узкими местами» либо из-за недостаточного внимания к ним, как в случае с производством сложных товаров народного потребления, либо, наоборот, из-за излишнего ведомственного внимания (устаревшие производства третьего технологического уклада, продолжавшие поглощать большое количество национальных ресурсов). Главной же причиной того, почему страна и область в начале «перестройки» далеко не реализовали свои потенциальные возможности на пути освоения плодов НТП, была недостаточно продуманная и последовательная технико-экономическая политика нового кремлевского руководства, о которой мы говорили выше. Плюс к тому первые два года двенадцатой пятилетки в любом случае не могли дать желаемого стратегического результата, учитывая масштабность поставленных целей. А потому последующие драматические решения Горбачева и его соратников из радикальной номенклатуры объективно никак не могут быть оправданы итогами этого первого, «авторитарного», как его называют на Западе, этапа «перестройки» (1985-1987 гг.): ни с положительной, ни с отрицательной стороны.

Итак, мы рассмотрели основное содержание научно-технического прогресса (в плане технической интенсификации) за 1985-1987-е годы на уровне промышленности Ярославской области. Посмотрим теперь, какими же методами осуществлялось управление данным процессом на местах. И в первую очередь, поговорим, конечно, о руководстве со стороны обкома, поскольку именно этот орган, как уже отмечалось, был первым властным субъектом на уровне региона в целом.

В принципе, методы обкома, так же как и подчиненных ему парткомов, по управлению научно-техническим прогрессом мало чем отличалась от тех, что использовались для решения любых других вопросов, причем не только в промышленности, но и в иных сферах жизни. На практике разные направления нередко смешивались, шла ли речь о выполнении планов, кадровой политике, наведении дисциплины на производстве или техническом его перевооружении. Да и понятие НТП само по себе трактовалось очень широко. Под ним понимали не только проведение в жизнь научно-технической политики и деятельность «технарей», но также и передовую организацию труда, рачительное хозяйствование, высокую ответственность руководителей и рядовых работников за результаты своей работы и даже преодоление пьянства¹¹¹. А главными методами партийного руководства ускорением НТП в одном из аналитических документов обкома значились такие, как подбор, расстановка и воспитание кадров (специалистов, ученых, хозяйственных руководителей); координация деятельности партийных, государственных и хозяйственных органов; использование парторганизациями права контроля за деятельностью администрации; изучение, обобщение и распространение передового опыта трудовых коллективов. Как видим, никаких чисто технических моментов тут нет. Партийное влияние на НТП, согласно официальной концепции, должно было осуществляться не через технику, а через людей - ее творцов («перелом в умах и настроениях кадров в пользу НТП» - М.С.Горбачев). В более узком плане такая установка предполагала обязательное укрепление партийной прослойки во всех научно-исследовательских и проектно-конструкторских организациях, а также в технологических службах предприятий¹¹².

Как и любое другое, управление научно-техническим прогрессом осуществлялось на всех этажах партийной власти. На уровне обкома соответствующие вопросы в 1985-1987 гг. часто стояли на заседаниях бюро и секретариата, а, кроме того, специально по НТП прошли несколько совещаний, партийно-хозяйственный актив и пленум обкома партии. В оперативном плане

96 этим делом детально занимались промышленные отделы обкома такие, как отдел машиностроения, отдел химической и нефтеперерабатывающей промышленности, отдел легкой промышленности и товаров народного потребления и другие. Они проводили всю аналитическую работу, готовили материал для заседаний бюро и секретариата обкома, его пленумов, осуществляли систематический контроль за положением дел в отрасли и на отдельных ее предприятиях, отслеживали, как выполняются центральные и местные постановления по вопросам НТП и другим направлениям. Среди конкретных методов работы отделами обкома применялись анализ технико-экономических показателей предприятий и районов, обеспечение «партийных оценок» на всех уровнях каждому случаю срыва заданий (за которыми, понятно, могло последовать и нечто более серьезное), собеседование на местах с хозяйственными руководителями по результатам работы и проблемным вопросам с участием членов парткомов и другие. Особым пунктом шла работа с парторганизациями предприятий, которые осуществляли низовой контроль за проведением в жизнь научно-технической политики и одновременно обеспечивали ее идеологически. Отделы обкома один-два раза в год проводили семинары с партсекретарями предприятий по обмену опытом, заслушивали их отчеты, привлекали секретарей и руководителей парторганизаций к работе научно-практических конференций, посвященных развитию соответствующей отрасли, а со своей стороны оказывали им организаторскую и методическую помощь по исполнению принимаемых решений в трудовых коллективах¹¹³.

Вопросами НТП занимались и территориальные парторганы: горкомы и райкомы области, особенно в том случае, если соответствующий город или район располагал мощным промышленным потенциалом. Например, выполнение планов технического перевооружения контролировалось через технико-экономический совет райкома (горкома), который ежеквартально заслушивал отчеты руководителей предприятий. В то же время управленческим корпусом более низкого ранга ведали отделы райкома (горкома), изучая деловые качества руководителей и регулярно обновляя

97 документы, характеризующие их деятельность, в том числе, успехи в деле интенсификации производства. На основе таких характеристик потом принимались решения насчет дальнейшей судьбы руководящих кадров вплоть до их снятия или рекомендации на пост вышестоящего номенклатурного списка.

Другими характерными приемами работы территориальных парткомов выступали «поддержка» различных «передовых инициатив» ведущих предприятий (парткомы которых, в основном, исполняли функции райкомов в соответствующем районе), всяческое стимулирование принятия трудовыми коллективами дополнительных социалистических обязательств (понятно, превосходящих задания плана) и организация социалистических соревнований, как между «своими» предприятиями, так и между ними и предприятиями других районов и городов¹¹⁴. Разумеется, все это было только частью применявшегося управленческого «арсенала». Ведь горкомы и райкомы на своих территориях, по сути, копировали функции обкома, а значит, и возможности у них были соответствующие вплоть до обладания собственной системой номенклатур.

Наконец, на низовом уровне партийной иерархии руководство НТП совместно с администрацией осуществляли парткомы и первичные парторганизации предприятий. С самого начала «перестройки» им отводилась особая роль в данной сфере. Заявлялось, что без активной политической позиции и конкретной практической работы первичных парторганизаций перестройка не может быть успешной. И в определенной мере это было действительно так. Парткомы предприятий принимали конкретные постановления по осуществлению научно-технических мероприятий, назначали исполнителей и сроки исполнения, а потом проверяли результаты работы по реализации принятых решений. Делалось это как через отчеты ответственных за реализацию руководителей с последующим утверждением их характеристик, так и путем изучения положения дел на местах, включая открытые партсобрания со свободными выступлениями и заслушивание

98 рядовых работников (ИТР и рабочих) на заседаниях парткома. Кроме того, парторганы осуществляли широкую пропагандистскую работу, как, например, в рамках движения «Пропагандист - инициатор внедрения научно-технических достижений и передового опыта». А через вышестоящие инстанции парторганизациями разных предприятий поддерживалась регулярная связь друг с другом, что действительно способствовало распространению передового опыта работы¹¹⁵.

В целом, партийные комитеты и парторганизации разных уровней играли, безусловно, положительную роль в стимулировании НТП (и не только). Располагая хорошо отлаженной системой влияния на все сферы жизни предприятий, они постоянно стимулировали совершение полезной работы, не давая коллективам и администрации «застояться», спустить дело прогресса на «тормозах», что признавали и руководители предприятий. Например, В.Г.Дубровин - начальник производственно-строительного объединения крупнопанельного домостроения - уже в 1991 г., когда парткомы фактически утратили власть, отмечал, что партийное влияние в массах благоприятно сказывалось на результатах работы, а регулярное согласование в обкоме всех вопросов строительства обеспечивало ему почти бесперебойный ход (в плане снабжения, финансирования и т.д.). В том же 1991 г. положительно оценил былую роль партийного фактора в работе и директор Ярославского радиозавода В.Ш.Марголин¹¹⁶.

В свою очередь, влияние второго по статусу регионального органа -облисполкома - на НТП давало о себе знать преимущественно в сфере охраны труда и аттестации рабочих мест, по крайней мере, в отношении предприятий вышестоящего подчинения. В частности, отдел юстиции облисполкома совместно с правоохранительными органами постоянно контролировал соблюдение законодательства по охране труда и технике безопасности руководителями всех предприятий и организаций области и мог привлекать к ответственности тех должностных лиц, по чьей вине были допущены несчастные случаи и гибель людей. А поскольку охрана труда и техника

99 безопасности напрямую зависела от использования достижений НТП для приведения рабочих мест в соответствие с современными требованиями, облисполком занимался и этим вопросом. Так, в июне 1987 г. на одном из заседаний обсуждался вопрос об аттестации рабочих мест на заводе «Оргтехника», где администрация завода во главе с директором Губаренко была подвергнута жесткой критике за низкий удельный вес автоматики и высокую долю ручного труда на предприятии. Практиковались также совместные с обкомом постановления по близким проблемам, например, таким, как переход предприятий на многосменный режим работы (постановление от 24 марта 1987 г.). И, наконец, прямое влияние в плане ускорения НТП оказывалось облисполкомом на подведомственные ему предприятия и организации, где через соответствующие отделы и управления контролировались все основные аспекты: техническое перевооружение,

1 1 *7

ресурсосбережение и использование достижений науки .

Конечно, в вопросах НТП, как и в других сферах, обком и облисполком активно контактировали с Центром. Их переписка с министерствами и высшими государственными органами содержит немало дел на эту тему. Чаще всего речь шла о вводе в строй новых производственных объектов и различных согласованиях по сопутствующим техническим деталям. Однако были здесь и оригинальные предложения. Скажем, в одном из ноябрьских писем 1986 г., направленном в Министерство приборостроения, средств автоматизации и систем управления СССР секретарем ярославского обкома В.Чупруновым, содержится идея весьма любопытной комбинации с участием двух предприятий Минприбора, расположенных в Ярославской области. Суть дела заключалась в следующем. В то время в г. Андропове строился оптико-механический завод «Призма» по производству очковых линз. На момент послания в строй уже была введена половина проектных мощностей завода, которая, согласно планам на двенадцатую пятилетку, полностью закрывала потребность в очковых линзах. В то же самое время расположенное в Ярославле НПО «Электронприбор» испытывало нехватку мощностей для

100 производства разрабатывавшихся им изделий микроэлектроники. Поэтому Чупрунов от имени обкома предложил министру М.С.Шкабардне организовать производство этих изделий на второй половине строившихся производственных площадей завода «Призма» с одновременным включением данного завода в состав НПО «Электронприбор». Такой маневр, согласно автору письма, решал все проблемы с использованием производственных мощностей и стабилизировал экономическое положение обоих предприятий. Неизвестно было ли принято данное предложение, но, на наш взгляд, обкому здесь действительно удалось найти весьма удачное решение в области региональной внутриотраслевой кооперации и попутно поддержать в высшей степени перспективный курс на создание крупных научно-производственных объединений .

Приведенный выше пример (в плане развития перспективных изделий микроэлектроники) дает нам повод затронуть еще один важный аспект НТП, которого мы только частично коснулись ранее. Как известно, промышленная модернизация не сводится только к технико-технологическому перевооружению, расширению объемов выпуска, повышению производительности труда и его комфорту. Все это представляет собой несущие, хотя и очень важные конструкции современного НТП. Базисом же его является освоение качественно новых видов продукции в совокупности с эффективной модернизацией уже существующих. Поэтому в начале «перестройки» соответствующие цели и были поставлены перед промышленностью страны и области (см. выше основные ее задачи в двенадцатой пятилетке) в числе самых главных. Радикальное повышение качества продукции в СССР традиционно должно было не только удовлетворить «все возрастающие общественные потребности», но и решить проблему экономии ресурсов. Скажем, повышение показателя ходимости шин на 10% тогда было равнозначно их выпуску в количестве 6 миллионов штук в год, как раз столько, сколько шин не хватало для нужд народного хозяйства и населения. И таких резервов было немало¹¹⁹.

Ярославская область, традиционно занимавшая передовые в стране позиции по качеству продукции, вторую половину 80-х встречала все же не в самом лучшем положении по этому показателю. Сказывалось промедление с освоением нового ассортимента на многих предприятиях в предшествовавшие годы. Так, если в 1985 г. доля продукции высшей категории качества (соответствовавшей мировому уровню) в общем объеме промышленного выпуска равнялась 28,4%, то в 1987 г. ее количество сократилось до 23,6%, а число предприятий, имевших такую продукцию, уменьшилось соответственно с 44 до 37 (см. приложение 9). И это в области, где ранее была зарегистрирована первая в РСФСР комплексная система управления качеством¹²⁰!

И все же работа по решению проблемы качества в Ярославии неуклонно продолжалась. На двенадцатую пятилетку были разработаны целевые комплексные программы «Качество» по 20 важнейшим видам промышленной продукции, выпускавшимся предприятиями области. Каждая из них обещала прорыв на своем направлении. Например, первая такая программа под названием «Шина» предусматривала довести технический уровень шин, выпускаемых Ярославским шинным заводом, до уровня лучших перспективных зарубежных и отечественных образцов. В феврале 1986 г. она получила одобрение на заседании технико-экономического совета Миннефтехимпрома, проходившем прямо на заводе, и по ее образцу затем были созданы и приняты остальные 19 программ. Все они отвечали требованиям Основных направлений экономического и социального развития СССР на 1986-1990 годы и на период до 2000 года, а потому были включены в утвержденный бюро обкома КПСС в июне 1986 г. план мероприятий, направленных на повышение качества продукции с ярославской маркой. Практически сразу все принятые программы стали реализовываться, но далеко не везде дело продвигалось быстро . Давали о себе знать трудности с техническим перевооружением, которые мы уже анализировали выше.

102 В «борьбе за качество» использовался большой спектр самых разных методов. К наиболее традиционным из них, пожалуй, следует отнести проведение социалистических соревнований и смотров, которые организовывались как на уровне области, так и по отдельным отраслям и территориям. Везде на мероприятиях такого рода критерий качества был одним из главных. Например, в Центральном районе города Андропова лучшие в этом плане предприятия по итогам соцсоревнования ежеквартально определялись секцией качества технико-экономического совета райкома на основе системы коэффициентов. Этим же райкомом, как и многими другими, в специальном кабинете передового опыта помещались материалы, отражающие функционирование районной комплексной системы управления качеством продукции (КСУКП), и организовывались выставки выпускаемых

промышленностью товаров массового спроса .

Свои КСУКП функционировали также на отдельных предприятиях, в том числе даже и в управлении местной промышленности облисполкома. Здесь КСУКП в 1985 г. имелась на 8 предприятиях (объединениях) из 15 и велась работа по внедрению этой системы в сокращенном виде на остальных подчиненных управлению единицах. Среди основных сфер приложения КСУКП предприятий выделялись такие, как повышение технического уровня производства, уровня стандартной документации, культуры производства, квалификации кадров, совершенствование организации производства и управления, улучшение внешних связей предприятия и др.¹²³.

Особенно большие усилия все предприятия направляли на борьбу с браком, который для некоторых из них стал настоящим бичом. Так, по результатам проверок госторгинспекции за 1986 г. забраковкам подверглась продукция 10 предприятий легкой и 11 - местной промышленности. Процент забракованных изделий составил от 2,5 до 52,6 от всей проверенной продукции. В 1987 г. та же участь постигла уже 13 предприятий легкой промышленности, в том числе ПО «Североход», где средний процент забракованной обуви составил 47,2% против 8,5% в 1986 г., и трикотажную

103 фабрику им. Крупской, на которой данный показатель оказался равен 28,6% против 5,1% годом ранее. А в целом, областная промышленность только в первой половине 1986 г. по результатам проверок Ярославского центра стандартизации и метрологии лишилась права отчитываться по продукции стоимостью в 887,6 тыс. руб. из-за нарушений требований нормативно-технической документации. Дополнительными последствиями стали экономические санкции, примененные к 21 предприятию, и лишение государственного Знака качества (ГЗК) 14 видов изделий¹²⁴.

Для профилактики брака на многих предприятиях применялся целый комплекс мер. В частности, на Ярославском производственно-швейном объединении во главу угла поставили регулярную техническую учебу кадров, усиление пооперационного и выходного контроля, включение контролеров прямо в бригады и воздействие на бракоделов рублем, с которых после обсуждений в коллективах взыскивались все накладываемые на предприятие за низкое качество штрафы. Сходные меры практиковались и на Картонажно-галантерейной фабрике (КГФ). Здесь всем рабочим были присвоены номера, по которым контролеры легко устанавливали виновников брака и на любой операции возвращали им изделия на переделку. На некоторых участках установили специальные экраны, показывавшие каждому труженику у кого, сколько возврата и перевода продукции во второй сорт. Одновременно на фабрике, как и на многих других предприятиях области, повышалась роль мастеров и технологов, усиливалось внимание к развитию наставничества и осуществлялся перевод бригад на хозрасчет с правом самим наказывать виновников убытков. В итоге уже за четыре первых месяца 1986 г. возврат продукции от потребителей на КГФ сократился на 20-25% .

Однако виновником брака выступал не только «человеческий фактор», но и неудовлетворительная работа старого оборудования наряду с часто плохим качеством сырья, особенно в легкой и местной промышленности. Сырьевые материалы, случалось, хранились на складах с худыми крышами или вовсе под открытым небом. Да и смежники нередко поставляли продукцию не первого

104 качества, пользуясь в некоторых случаях тем, что их партнеры избегали обращаться в Госарбитраж, не желая прослыть склочниками (информация ярославского исследователя А.Прохорова)¹²⁶.

Кардинально решить проблему брака, а заодно и повысить качество продукции была призвана введенная в 1987 г. на многих важных предприятиях страны госприемка. Такая система уже давно была испытана в оборонно-промышленном комплексе, и теперь ее пытались распространить на остальную промышленность. В Ярославской области госприемка первоначально затронула 19 предприятий: 11 машиностроительных (включая ЯМЗ, ЯЗТА и ЯЗДА), 6 химических (ЯШЗ, ПО «Лакокраска», ПО «Славич» и др.), одно легкой промышленности (льнокомбинат «Заря социализма») и одно в стройиндустрии (Норский завод керамических стеновых материалов) . На следующий год к ним присоединилось еще 9, хотя подготовиться к новшеству успели не все. Тем не менее первые результаты госприемки не были так уж драматичны, как о них пишут некоторые авторы. По крайней мере, фантастических случаев забраковки сразу 80-90% продукции, о которых иногда упоминается в литературе, в Ярославском крае не было . За первый же 1987 год предприятия, охваченные госприемкой, сдали ей с первого предъявления более 90% продукции, а со второго предъявления, после доработки, - практически весь оставшийся объем. По официальным данным окончательно забраковали изделий только на 1 млн. руб. И хотя реальные показатели, возможно, были несколько выше (в одном деле встретилась цифра в 4,2 млн. руб. только у химиков), все равно речь идет о ничтожных величинах на фоне общих масштабов промышленного производства Ярославщины (более 6,3 млрд. руб. в 1987 г.)¹²⁹.

В последующие годы госприемка вплоть до ее отмены в 1990 г. воспринималась уже только как одна из форм контроля (наряду с прежними формами), хотя и самая строгая. А региональные власти, прежде всего, обком, оценивали ее влияние скорее положительно, отмечая улучшение технологической дисциплины, повышение ответственности рабочих,

105 значительное снижение рекламаций и т.п.¹³⁰. Под влиянием такого успокоения ситуации некоторые экономисты и историки склонны даже усматривать здесь сговор директоров предприятий и госприемщиков на почве «неделовых отношений»¹³¹. Однако факт такого массового сговора никем не доказан, а сам по себе он выглядит маловероятным вследствие еще сохранявшихся номенклатурной и карательной систем, а также честного характера большинства советских чиновников. В те годы в обкоме, наоборот, больше жаловались на то, что госприемка слишком рьяно выискивает брак и меньше внимания обращает на дело технического перевооружения производства, внедрение автоматизированных систем контроля, мало подключая к решению этих вопросов соответствующие министерства и ведомства . Мы же, бросая свой ретроспективный взгляд на ту проблему, можем предположить, что госприемка могла показать куда большую эффективность, если бы наряду с ревизорами, утверждаемыми Центром¹³³, в госприемочные органы включались работники с предприятий-потребителей проверяемой продукции, которые были напрямую заинтересованы в ее качестве¹³⁴. В этом случае аналогия с военной системой госприемки соблюдалась до конца.

Стимулировать улучшение ассортимента и качества продукции были призваны и другие принципиальные меры. Так, предприятия-производители товаров народного потребления с целью лучшего сбыта своей продукции стали более активно контактировать с крупными торговыми предприятиями и магазинами, стараясь формировать ассортимент в соответствии с их заказами и пожеланиями. Дополнительный импульс получили оптовые ярмарки, выставки-продажи товаров и покупательские конференции . Вместе с тем трудностей с оперативным удовлетворением спроса тоже было достаточно. Например, на льнокомбинате «Заря социализма» жаловались, что заявочные кампании на сырье проходят в январе-феврале, тогда как ассортимент по результатам оптовых ярмарок формируется в июне и «угадать» нужные материалы часто не удается. Много было проблем и с ценами на товары. Часто выходило так, что новые изделия оказывались более сложными и трудоемкими

106 в производстве по сравнению с прежним ассортиментом, однако более высокими ценами это не компенсировалось, либо же новые прейскуранты' утверждались органами ценообразования недопустимо медленно¹³⁶. Не стимулировали обновление ассортимента и огромные платежи из прибыли, полученной от соответствующих мероприятий, в бюджет государства, хотя прирост этой прибыли на рубль затрат (в 1987 г. - 51 коп.) и превышал аналогичный показатель других направлений НТП¹³⁷.

В целом же, положение с качеством в Ярославской области за первые годы «перестройки» можно оценить как по-прежнему противоречивое. С одной стороны, ужесточение требований к ассортименту повлекло сокращение доли товаров высшей и первой категории качества в общем объеме промышленной продукции. Но с другой - коллективы передовых предприятий, несмотря на многие проблемы, продолжали удерживать свои марки. На многих из них в 1987 г. изделия с ГЗК (высшей категории) составляли более половины выпускаемой продукции. При этом за два года пятилетки (1986-1987) вновь аттестовано на ГЗК было 61 изделие, в том числе 20 видов товаров народного потребления. В дальнейшем, по мере прогресса целевых программ «Качество», количество наименований таких товаров обещало вновь возрасти. Скажем, программа «Шина» одним из перспективнейших своих пунктов значила повышение надежности и ходимости выпускавшихся ЯШЗ шин за счет расширения выпуска и совершенствования технологии производства высококачественного изопренового каучука (обладал свойствами

1 то

натурального), освоенного на заводе синтетического каучука еще в 1979 г. .

Конечно, и борьба за высокое качество, и научно-технический прогресс в целом не были уделом только промышленных предприятий. На стадии появления любых новинок (машин, технологий, материалов, изделий и т.д.) определяющую роль играет наука, в том числе и региональная. А Ярославская область, как мы знаем, обладала не только крупным промышленным потенциалом, но и десятками развитых научно-исследовательских центров, располагавших собственной производственной базой. Достаточно сказать, что

107 один только НИИ мономеров для синтетического каучука в свое время, по сути, создал отечественную крупнотоннажную отрасль синтетического каучука — более десятка промышленных предприятий в разных регионах страны. Но помимо таких гигантов в ярославскую систему науки входили еще многие (около 40) заводские опытно-конструкторские и технологические подразделения, а также и высшие учебные заведения.

Надо сказать, что взаимодействие ярославской науки с производством в 70-е - первой половине 80-х годов, как и в целом по стране, осуществлялось противоречиво, поскольку проблем было немало. Масштабы и разнообразие народного хозяйства в этот период превысили возможности управления старого типа (уходящего корнями в 30-40-е годы) с его централизованным выбором научно-технических приоритетов не только для всей экономики и ее отраслей, но и для отдельных предприятий. Кроме того, начиная с 70-х годов, темпы «производства» научных кадров, идей и опытных разработок в СССР стали многократно превышать возрастание емкости экономики по перевариванию этих «продуктов»¹³⁹. А поскольку любое новшество потенциально может принести не только полезный эффект, но и убытки, то становится ясно, почему многие советские менеджеры тех лет осторожно восприняли поток инноваций. Не желая рисковать стабильным положением своих отраслей и предприятий, они нередко предпочитали совершенствовать и расширять уже отработанные технологии. Поэтому множество новых разработок, в том числе и ярославских НИИ, иногда вообще не находили применения¹⁴⁰. Драматизировать такое явление не следует. На фоне общего поступательного развития советской экономики (начиная с 10-й пятилетки почти целиком за счет роста производительности труда) его отрицательный эффект был сугубо относителен, тем более, что соответствующая тенденция во многом была общемировой¹⁴¹. К тому же на главных направлениях, например, в военно-промышленном комплексе, по-прежнему поддерживалась высокая интенсивность освоения научно-технических достижений, а на остальных производствах многое зависело от личности конкретного руководителя.

108 Объективно же потенциал советской научно-промышленной системы в то время позволял решать практически любые задачи.

Тем не менее психологический эффект заминок в распространении плодов науки был очень высок, и горбачевское руководство в середине 80-х годов не могло игнорировать данный вопрос в своей политике. На XXVII съезде была обозначена цель - добиться четкой и слаженной работы всех звеньев цикла «наука-производство». Как и раньше, важнейшую роль в этом деле должна была играть отраслевая наука, особенно заводской ее сектор как наиболее близко стоящий к производству. В частности, с целью значительного сокращения сроков разработки и производства новой техники намечалось включать в состав объединений и предприятий отраслевые научно-исследовательские, конструкторские и технологические организации, сохраняя в непосредственном подчинении министерств и ведомств лишь головные организации, проводящие исследования общеотраслевого характера. В этой же волне лежала установка на дальнейшее создание межотраслевых научно-технических комплексов, расширение сети научно-производственных объединений и организацию единых инженерных центров на предприятиях. Не забыли и вузы, которые должны были существенно расширить объем проводимых научных исследований и разработок, резко повысить их народнохозяйственную отдачу. А чтобы ученым, инженерам и конструкторам во всех научных учреждениях работалось более продуктивно и творчески, планировалось вводить новые формы оплаты труда, увязанные с реальным вкладом в решение научно-технических проблем (по крайней мере, тогда была в ходу именно такая, «антиуравнительная» концепция)¹⁴².

Однако проблемы в сфере науки на первом этапе «перестройки» сохранялись. В Ярославской области только 54% всех работ, выполненных НИИ и КБ в 1986 г., оказались связаны с созданием новых машин, материалов, изделий и технологий. Три четверти работ отнесли к малорезультативным, и только 2,9% разработок по техническому уровню были выполнены выше лучших мировых образцов. Особенно критиковались ВНИИшинмаш,

109 ВНИИТТ, Угличский филиал НИИчаспрома, Семибратовский филиал НИИОГАЗ, где в 1986 г. ни одной разработки не выполнили выше мирового уровня. А в ГИЛИ ЛКП, ВНИИАТИ, СКБД-2, НПО «Техуглерод» большая часть работ не была связана с созданием новой техники¹⁴³.

Вузы области, прежде всего политехнический институт и госуниверситет, в то время ежегодно выполняли хоздоговорные научно-исследовательские работы в объеме до 6,5 млн. руб., но только половина из них предназначалась для промышленных предприятий и производственных объединений. Имела место разобщенность усилий ученых в разработке научно-технических проблем, недостаточная развитость межвузовской кооперации. И все-таки вклад высшей школы в научно-технический прогресс вплоть до начала 90-х годов неуклонно возрастал¹⁴⁴.

Не все было гладко и с созданием научно-технических центров (НТЦ) на предприятиях. Например, попытка организовать такой центр в объединении «Дизельаппаратура» по приказу Минавтопрома привела к конфликту, вылившемуся в коллективное письмо конструкторов завода дизельной аппаратуры в обком с обоснованием мнения о нецелесообразности формирования центра за счет ослабления существующих конструкторских подразделений. Обком довел содержание письма до министерства, но то продолжало стоять на своем. По мнению министра Н.А.Пугина, создание НТЦ должно было устранить распыление инженерных сил и случаев параллелизма в работе, обеспечить ускорение темпов разработок, повышение их уровня и снижение себестоимости изделий, в том числе за счет более широкой унификации. При этом для ведения текущей работы на обоих заводах объединения (ЯЗТА и ЯЗДА) сохранялись небольшие конструкторские отделы с непосредственным подчинением их главным инженерам и функциональным руководством со стороны НТЦ (по образцу зарубежных автофирм)¹⁴⁵.

Нам трудно сказать, кто в данном случае был прав больше. Можно только предположить, что одномоментно срывать с мест специалистов и механически

объединять их в одном большом центре действительно не стоило. А на первых порах деятельность НТЦ, вероятно, целесообразно было ограничить чисто координирующими функциями.

Одновременно в первые годы новой пятилетки и в Ярославском крае, и по всей стране, шел многообещающий, рассчитанный на долгосрочную перспективу процесс образования крупных научно-производственных объединений (НПО) и межотраслевых комплексов, которые должны были работать на самых прорывных направлениях науки и техники. По сути, мы. даже сейчас не можем полностью осознать, какое колоссальное значение данный процесс мог иметь для нас в то время! Ведь все эти объединения и комплексы уже тогда проектировались как гибкие интегрированные структуры, нацеленные не на формальное выполнение ведомственных планов, а на успех конкретных перспективных проектов. Обладая единым информационным полем, самой современной научно-производственной базой и собственными источниками накопления, такие структуры не только стремительно ускоряли сроки разработки и освоения новой промышленной продукции, но и переводили это дело на качественно более высокий уровень. А естественное разделение труда позволяло им отказаться от содержания множества дублирующих производств и вспомогательных служб, получать огромную экономию на масштабах и накладных расходах - одним словом меньшими силами добиваться большего эффекта! Но это еще не все. Открытая «архитектура» новых структур, широкое их взаимодействие с остальной промышленной системой и возможность свободного маневра ресурсами открывала реальный путь к объединению таких единиц в сверхмощные самонастраивающиеся концерны, способные развиваться не только на государственных заказах, но и за счет множества вполне рыночных связей с непосредственными потребителями своей продукции по всей стране. Уже одно это гарантировало стремительный прогресс советской экономики. И, наконец, самое главное, такие концерны, будь они действительно созданы, могли самостоятельно конкурировать на мировом рынке с доминировавшими там

западными корпорациями! А прикрытие в виде планетарной военно-политической мощи СССР и потенциала его спецслужб многократно увеличивало совокупные шансы наших межотраслевых гигантов на победу в такой борьбе...

Конечно, в Ярославской области концентрация производства и создание промышленных объединений имели место и в предшествовавшие десятилетия, особенно в годы девятой пятилетки, когда были образованы такие крупные объединения как «Автодизель», Рыбинское судостроительное, «Резинотехника» и другие¹⁴⁶. Теперь же этот процесс не только получал новый импульс, но и расширялся далеко за пределы области. В 1986-1987 гг. обкомом под началом И.А.Толстоухова и облисполкомом под председательством В.Ф.Горулева были проработаны и приняты предложения союзных и республиканских министерств по включению ряда областных предприятий в состав вновь создаваемых государственных производственных объединений (ГПО), а также об образовании таких объединений на базе предприятий Ярославщины. В первом случае головные предприятия ГПО (позднее переименованных в НПО) располагались за пределами области, а во втором роль головных исполняли ярославские объединения и заводы¹⁴⁷.

Сам процесс промышленной интеграции протекал довольно последовательно. Показательной в этом плане является эволюция статуса Ярославского электромашиностроительного завода. Сначала приказом Минэлектротехпрома СССР № 898 от 18.12.86 г. этот завод на правах головного предприятия вошел в производственное объединение (ПО) «ЯЭМЗ», где оказались также специальное проектное конструкторско-технологическое бюро электробытовых приборов и хозрасчетный ремонтно-строительный участок завода. А через полтора года по приказу того лее Министерства (№ 280 от 17.05.88 г.) с целью ускорения НТП и концентрации сил по разработке и серийному производству электродвигателей было организовано НПО «Электромаш», куда помимо крупных московских и других электромашиностроительных заводов страны вошло и ПО «ЯЭМЗ».

Другую модификацию той же темы иллюстрирует создание в конце 1986 г. НПО «Асботехника» в г. Ярославле на базе Всесоюзного научно-исследовательского и конструкторско-технологического института асбестовых технических изделий (ВНИИАТИ), опытного завода ВНИИАТИ и Ярославского завода асбестовых технических изделий. Затем, тоже в 1988 г., данное объединение стало базой для более крупного НПО, вобравшего в себя еще 10 предприятий и организаций из других регионов¹⁴⁸.

Забегая вперед, скажем, что всего за двенадцатую пятилетку в Ярославии было создано 12 новых производственных, научно-производственных и других объединений. В число тех из них, что были образованы в комплексе с предприятиями других регионов, входили научно-производственные объединения «Техуглерод» (из 17 предприятий и организаций на базе ярославского НПО «Техуглерод»), «Асботехника» (см. выше), «Феррит» (с головным предприятием в г. Ленинграде), «Древстанкопром» и другие¹⁴⁹. Конечно, это были пока только прообразы обрисованных нами концернов будущего. На пути к созданию таких структур предстояло еще решить много задач: разработать стратегические многоцелевые проекты, объединить вокруг них НПО разных отраслей (а в нашей области в годы «перестройки» почти все НПО были созданы в рамках отдельных министерств), разработать механизм управления вновь созданными концернами с участием представителей всех заинтересованных ведомств и банков и т.д. Но, к сожалению, реформа управления экономикой, развернутая в СССР с 1988 г., по сути, подсекла данный процесс и даже более того - положила начало развалу уже существовавших производственных систем... ¹⁵

3. Первые хозрасчетные эксперименты и социальный ракурс промышленного развития

И все же в начале «перестройки» грядущее радикальное реформирование советского хозяйственного механизма еще не было очевидно. 1985-1987 гг.

113 были временем поиска, хотя и в рамках главной тенденции - стремления усилить на уровне отдельных экономических субъектов действие т.н. обратных связей. Иными словами, конкретное предприятие и каждое его подразделение должно было в реальном времени ощущать результаты своей работы, получая адекватный им доход.

Вообще, обратные связи, лежащие в основе рыночной экономики, никогда не были чужды и экономике советской. Предприятия-передовики и в СССР во все времена зарабатывали много, а фактор роста прибыли стабильно учитывался, начиная с периода косыгинской реформы. Другое дело, что советское государство не всегда имело чисто физическую возможность быть последовательным в данном вопросе. Стратегические программы развития народного хозяйства требовали огромных капиталовложений, и обеспечивать их приходилось за счет изъятия средств из доходов прибыльных предприятий., Однако таким образом многие заводы и фабрики как бы уравнивались в результатах своей деятельности, что побуждало их скрывать резервы трудовой эффективности. Поэтому, когда через какое-то время саботаж снизу превышал некоторый критический порог, руководители плановой экономики вновь обращались к идее усилить действие рыночных механизмов на микроуровне¹⁵¹/ Именно такой момент и наступил в начале «перестройки».

Объективности ради отметим, что первые шаги в направлении расширения самостоятельности предприятий были сделаны еще при Андропове (Закон о трудовых коллективах от 17 июня 1983 г., постановление «О дополнительных мерах по расширению прав производственных предприятий (объединений) промышленности в планировании и хозяйственной деятельности и по усилению их ответственности за результаты работы» от 14 июля 1983 г.) . Однако развивать данную линию довелось уже команде Горбачева. Сложность момента заключалась в том, что активизация «человеческого фактора» в экономике (а именно так стали именовать новый курс) должна была проходить одновременно с масштабным перевооружением основных фондов, предполагавшим значительное увеличение доли накопления

114 в национальном доходе. А необходимая в таких случаях концентрация ресурсов на приоритетных направлениях неизбежно вела к ограничению экстенсивного роста производства (а в ряде случаев и к сокращению его объемов) в других секторах промышленности. В этом плане концепция ускоренного развития машиностроения и линия на децентрализацию управления экономикой несколько противоречили друг другу. Однако новая власть рассчитывала, что энергия от расширения самостоятельности предприятий пойдет только на пользу делу, поскольку в первую очередь она будет направлена на повышение эффективности производства, включая увеличение инвестиций в то же машиностроение.

Повторим, что на момент прихода к власти Горбачева в стране уже шел эксперимент, направленный на расширение прав предприятий в планировании и хозяйственной деятельности (в соответствии с постановлением от 14 июля 1983 г.). В частности, с 1 января 1984 г. на Украине, в Белоруссии и Литве в новых условиях работали предприятия двух союзных министерств (тяжелого и транспортного машиностроения, электронной промышленности) и трех республиканских (пищевой, легкой и местной промышленности). С 1 января 1985 г. к ним присоединились предприятия еще 21 министерства (по другим данным - 5 отраслей), в том числе и Минместпрома РСФСР . Суть эксперимента заключалась в сокращении планируемых показателей, утверждении экономических нормативов длительного действия, создании четкой системы работы на потребителя. Как пишет в своих мемуарах Н.К.Байбаков (Председатель Госплана СССР в 1965-1985-х годах, с 1985 до 1988 г. работал Государственным советником при Президиуме Совмина СССР), в то время начались поиски и применение новых форм производства и сбыта продукции. Была повышена роль товаропроизводителей и договорных отношений в формировании производственной программы, усилено хозяйственное значение поставщиков. Тогда же отдел новых методов планирования и экономического стимулирования Госплана, возглавляемый Д.В.Украинским, был расширен, чтобы действовать в интересах

115 непосредственных производителей, а министерствам вменялось в обязанность неукоснительно выполнять договора с ними¹⁵⁴.

Конкретно в местной промышленности РСФСР показатель реализации в соответствии с заключенными договорами теперь стал играть ведущую роль в системе оценочных показателей. Ответственность за невыполнение договорных поставок серьезно возросла: за каждый процент невыполнения фонд материального поощрения уменьшался на целых 3%. Тем самым коллективы предприятий стимулировались больше внимания уделять качеству и ассортименту своей продукции. Но не только. Объемные плановые показатели в условиях эксперимента тоже не отменялись и служили одним из главных критериев в системе премирования рабочих, ИТР, руководителей и служащих. Иное дело, что теперь главной задачей определялось достижение полного соответствия производства и реализации изделий в соответствии со спросом. Поэтому те изделия, что не нашли штатного сбыта в течение месяца, разрешалось реализовывать торговым организациям по своему усмотрению. Кроме того, другими важными приоритетами заявлялись увеличение выпуска товаров из промышленных отходов и местного сырья, закрепление кадров, улучшение труда надомников, а также техническое перевооружение производства за счет собственных фондов развития (в использовании которых предприятиям предоставлялась полная самостоятельность) и кредитов Госбанка (одно предприятие могло получить кредит в размере до 0,5 млн. руб. на срок до 6 лет). Все это напрямую влияло на прибыль, которая в новых условиях становилась главным источником благосостояния трудовых коллективов. А чтобы еще больше поощрить качественную работу, доля фондов материального поощрения, формируемых из прибыли, существенно увеличивалась¹⁵⁵.

В Ярославской области для руководства экономическим экспериментом в местной промышленности облисполкомом была создана специальная контролирующая комиссия, которая должна была принимать меры по решению оперативных вопросов и периодически докладывать о ходе

эксперимента. Организационная сторона данного дела рассматривалась и на бюро обкома (11 декабря 1984 г.), где парторганизациям была дана установка на активную пропаганду среди работников возможностей, предоставляемых новым способом ведения хозяйства¹⁵ . В итоге 1985 год местная промышленность области закончила с неплохими результатами. Реализация продукции с учетом обязательств по поставкам существенно улучшилась. Если в 1984 г. полностью с ними справилось только одно предприятие (из 15 предприятий и объединений), то теперь три (КГФ, Прибороремонтный завод и Арефинский лесопункт). Производительность труда по отношению к 1984 г. увеличилась на 6,7%, а прибыль - на 7,2%. Значительно снизилась себестоимость, в том числе по материальным затратам. Улучшились и многие другие показатели эффективности работы. Но недостатки в ней тоже имелись. Так, несмотря на перевыполнение поставок для торговых организаций на 6,3%, общий «поставочный» показатель не дотянул до планового 6,2 пунктов. Кроме того, контролирующая комиссия облисполкома была недовольна возрастанием выплат из фондов материального поощрения на целых 18,4%, учитывая, что рост объемов производства составил по отношению к 1984 г. только 0,2% (по ТНП — на 3,9%) . Тем не менее общие результаты первого экспериментального года обнадеживали. И в последующем, вплоть до 1992 г., ярославская местная промышленность также стабильно улучшала свою работу, несмотря на случавшиеся иногда отдельные сбои.

Эксперимент с местной промышленностью был только первой ласточкой. Уже с 1 января 1986 г. новые (или несколько подзабытые старые) методы хозяйствования были введены на всех предприятиях легкой промышленности РСФСР и на ряде предприятий отдельных союзных министерств, располагавшихся на территории республики. Для легкой промышленности Ярославской области нововведение не было особенно неожиданным, так как многие фабрики и комбинаты уже практиковали в своей работе некоторые его элементы, например, тесные контакты с торговыми организациями. Теперь же увеличение доли оставляемой в распоряжении предприятий прибыли,

117 расширение их внутренней самостоятельности и установление стабильных нормативов в экономических отношениях с государством еще больше раздвигало поле для маневра, но одновременно и повышало ответственность товаропроизводителей, прежде всего финансовую¹⁵⁸.

Во внутреннем плане главным выражением новых веяний для предприятий стала постепенная эволюция бригадных форм организации труда, выразившаяся в постепенном переводе все большего количества бригад на хозрасчет. Если раньше на первом месте для миниколлективов предприятия стоял выпуск продукции определенного объема и качества в конкретные сроки, то теперь главным критерием эффективности стала экономия ресурсов, т.е. учет расхода материалов, энергии, инструмента, трудозатрат и т.д. Показатели экономии входили в итоговый баланс работы хозрасчетной бригады и напрямую влияли на ее заработок. Среди предприятий легкой промышленности области, пожалуй, наибольшего прогресса в этом деле достиг комбинат «Красный Перекоп». Здесь оплата труда всех бригад была поставлена в зависимость от конечных результатов работы предприятия. А распределение общего дохода по бригадам и внутри бригад производилось по коэффициенту трудового участия (КТУ), отражавшему чистый эффект работы каждой производственной единицы (за вычетом издержек). Хороших результатов добилось и Ярославское производственное валяльно-войлочное объединение, где бригадный хозрасчет с применением КТУ для всех членов бригады позволил существенно поднять производительность труда среднего работника. А в целом по легкой промышленности края на май 1987 г. хозрасчет охватывал 60% всех бригад, хотя далеко и не везде комплексно¹⁵⁹.

По данной колее активно продвигались в то время и другие предприятия области. Например, на Ярославском заводе дизельной аппаратуры, Андроповском заводе «Магма» и в Угличском ПО «Чайка» на хозрасчете работали все цехи и бригады. Им устанавливались основные показатели, такие как номенклатура, качество продукции, объем ее выпуска, снижение себестоимости и другие, за выполнение которых по стабильным нормативам

118 начислялись фонды материального поощрения. Технологии тут использовались самые разные. Скажем, в объединении «Чайка» все виды премий для цехов и бригад, например, за объем товарной продукции или ритмичность производства, корректировались на основе комплексных коэффициентов качества и экономии (ККК и ККЭ). В этом же объединении, а также на заводе «Магма» с целью поддержания производственной дисциплины было введена система хозрасчетных претензий между отдельными подразделениями предприятия. Теперь все дополнительные расходы и потери возмещались за счет себестоимости и фондов материального поощрения виновных подразделений. С той же целью на заводе дизельной аппаратуры предпочли провести укрупнение бригад, что позволило охватить замкнутые технологические циклы и усилить связь с конечным результатом¹⁶⁰.

Все это были, конечно, передовые предприятия, и расширение бригадного хозрасчета позволяло им достигать еще больших успехов. Коллективы бригад стимулировались ежедневно работать с хорошей отдачей и высоким качеством, самостоятельно решать многие организационные вопросы. Однако в целом по области на данном направлении еще оставались немалые резервы. В частности, из созданных к концу 1987 г. 15 тыс. бригад, охватывавших более 70% ярославских рабочих, далеко не . все являлись хозрасчетными. А проведенное тогда же обследование 440 бригад с опросом 1570 человек выяснило, что организацией работы в бригадах было удовлетворено только 47% рабочих. При этом лишь 25% считало, что существующая у них организация труда влияет на повышение его производительности и трудовой дисциплины, около 15% - на улучшение качества продукции и ритмичность производства и только 2,4% полагало, что организация труда в их бригаде способствует экономии материальных ресурсов. Кроме того, одну треть рабочих не устраивал порядок распределения зарплаты в бригадах¹⁶¹.

Новые условия хозяйствования позволили значительно увеличить права руководителей предприятий в таких сферах управления, как оперативное планирование, нормирование и оплата труда, реорганизация и повышение

119 технического уровня производства. В связи с этим на ряде заводов и фабрик укрупнялись производственные потоки, ликвидировались излишние рабочие места, а на сэкономленные средства устанавливались доплаты ИТР и высококвалифицированным рабочим в районе 20-40% к тарифным ставкам. На отдельных предприятиях, например, в ПО «Чайка», на хозрасчет стали переводить производственные отделы, а в других случаях в состав бригад включались мастера, технологи и ИТР, для которых разрабатывались специальные КТУ, как это было в Ярославском производственном швейном объединении (ЯПШО). Частичное распространение получил в этот период и коллективный подряд, хотя некоторые «капитаны» региональной индустрии относились к нему скептически. Так, директор Ярославского радиозавода В.Ш.Марголин считал, что на машиностроительных предприятиях, где результат труда зависит от всей технологической цепочки (как производственной, так и инженерной), коллективный подряд имеет весьма ограниченные возможности. Поэтому Марголин выдвинул идею заводского подряда, в условиях которого каждый работник имел бы четкую экономическую заинтересованность в доходах завода¹⁶².

Отметим, что, несмотря на значительное расширение самостоятельности предприятий, некоторые важные ограничители их внутренней активности со стороны Центра сохранялись. Причем наряду с таким принципиальным и очевидно необходимым механизмом как регулятор роста зарплаты в зависимости от повышения производительности труда продолжала иметь место бюрократическая регламентация мелочного характера, на что справедливо указывалось во время научно-практических конференций, семинаров и совещаний с участием представителей промышленности. Жаловались, например, на отсутствие у руководителя предприятия права самому определять оптимальную структуру и численность аппарата управления (заметим, не кадровую политику) или - на сохранявшееся планирование от достигнутого, которым наказывались успешно работающие коллективы производственных подразделений. При этом размер премий за

120 выполнение более напряженного плана искусственно ограничивался, несмотря на соблюдение нормативного соотношения между ростом производительности труда и его оплаты. Не всегда последовательным был и бригадный хозрасчет. В частности, на заводе дизельной аппаратуры бригады с каждых 100 руб. сэкономленных материальных ресурсов получали только 6 руб. премиальных, тогда как при старой системе - 50 руб.¹⁶³. И все же, невзирая на столь явные минусы, в первые годы «перестройки» трудовые коллективы были немало воодушевлены начавшимися переменами.

Внутризаводской (внутрифабричный) хозрасчет был важным звеном экономических новаций первого периода «перестройки», но не единственным. Как мы уже знаем, в те годы новое звучание получили прямые связи между производителями и потребителями продукции, в роли которых могли выступать смежные предприятия, оптовые торговые организации и просто население, выражавшее обратную связь на ярмарках и покупательских конференциях. Такие связи позволяли предприятиям более качественно изучать конъюнктуру рынка, формировать ценовую политику (по согласованию с отделами Госкомцен) и в конечном итоге добиваться более полной реализации своих изделий в соответствии с имеющимся спросом. Конечно, в первую очередь непосредственные контакты практиковали производители товаров народного потребления. А конкретно в Ярославском крае, кроме предприятий легкой и местной промышленности, активно действовало на этом поприще объединение «Чайка», которое с 1986 г. полностью перешло на прямые связи с оптовыми торговыми организациями по всей стране и формировало свой план производства строго по их заказам¹⁶⁴.

Аналогичные, хотя и более медленные изменения происходили в сфере снабжения. Здесь также расширялся ареал договорных отношений, пусть пока еще и под патронатом ведомств. Прямые связи с поставщиками-изготовителями побуждали предприятия более экономно расходовать ресурсы, поскольку по договорам поставлялось строго определенное их количество, а платить за получаемое теперь надо было полностью и в срок. В тех, пока еще

121 исключительных случаях, когда такие контакты выступали альтернативой централизованному фондированию, они назывались оптовой торговлей средствами производства, которой кроме непосредственных производителей стали заниматься также хозрасчетные предприятия Госснаба, расположенные в регионах. Конкретно в нашей области доля оптовой торговли через управление «Ярославснабсбыт» в 1987 г. составила 5 млн. руб. или 3% от общего объема материально-технического обеспечения через данное управление. В результате оперативность в обеспечении ресурсами повысилась, а предприятия теперь могли заказывать их строго по потребности (на централизованное фондирование заявки поступали за 7-8 месяцев до начала года, и надобность в ресурсах часто завышалась). Плюс к тому и централизованное снабжение по заявкам в новых условиях стало лимитироваться более строго, что также стимулировало экономию¹⁶⁵.

В 1987 г. с официальной подачи центральной власти в обиход вводится понятие т.н. полного хозрасчета, которое, по сути, включало в себя все обозначенные выше элементы, но добавляло к ним некоторые принципиальные новшества. Предприятиям, переходившим на условия полного хозрасчета, государство отныне существенно повышало долю оставляемой у них прибыли, а в этой доле позволяло увеличить удельный вес потребительских фондов (материального поощрения и социального развития) с правом распоряжаться ими по своему усмотрению. Вдобавок постановлением от 17 октября 1986 г. были сняты ограничения на абсолютный размер фонда зарплаты в производственных отраслях. Однако платой за такое удовольствие явилось значительное срезание централизованных капиталовложений и ужесточение финансовой ответственности предприятия. Например, если раньше средства в приоритетном порядке бронировались на зарплату, то теперь оперативно должны были оплачиваться все поступающие счета: за сырье и энергию, проценты по банковским кредитам, штрафы за брак и недопоставки и т.д. А к столь жестким условиям оказались готовы далеко не все хозрасчетные предприятия. Так, в том же 1987 г. один только шинный

122 завод выплатил штрафов за недопоставки продукции более чем на 5 млн. руб., что сократило начисление всех трех его финансовых фондов (развития производства, материального поощрения и социокультурного строительства) почти на половину от планового уровня¹⁶⁶.

Каковы же были общие результаты первых хозрасчетных экспериментов «перестройки»? В Ярославской области по итогам 1987 г. официально сообщалось, что 38 предприятий, работавших в условиях полного хозрасчета и выпускавших около половины всей промышленной продукции, достигли более высоких результатов в работе. Степень выполнения плана по обеспечению договорных поставок и прибыли у них была выше, чем в целом по области и конкретно по предприятиям, не переведенным пока на полный хозрасчет. Кроме того, первые достигли существенной экономии себестоимости и почти на 16% снизили запасы сверхнормативных материальных ресурсов . По стране в целом наблюдалась примерно та же тенденция, которую Н.К.Байбаков характеризует так: «Высокая дисциплина поставок являлась основным условием для применения рыночных методов в экономике при ведущей роли товаропроизводителей, что снижало инерцию пресловутого «вала». Работа на потребителя создала базу для экономии ресурсов на социальные цели, способствовала выпуску качественной продукции» .

Однако не все было гладко и у хозрасчетных предприятий. В Ярославской области общие их положительные результаты за 1987 г. были достигнуты в основном благодаря очень успешной работе коллективов объединений «Чайка» и «Ярославльнефтеоргсинтез». В то же время многие предприятия, работавшие в новых условиях, с договорными поставками на 100% не справились, что повлекло уплату значительной суммы штрафов, пени, неустоек и серьезно осложнило финансовое положение отдельных коллективов. Данные трудности явились прямым следствием ужесточения дисциплины поставок и более строгих, чем ранее, условий снабжения как в рамках централизованного фондирования, так и оптовой торговли. Ресурсный голод к концу года испытали объединения «Ярполимермаш», «Автодизель»,

123 производственное швейное, валяльно-войлочное, комбинат «Красный Перекоп», кабельный завод и ряд других предприятий¹⁶⁹.

И все же куда более тяжелым, хотя и не столь очевидным последствием всей этой хозрасчетной истории было то, что горбачевскому руководству не удалось соблюсти тонкий баланс между усилением обратных связей в экономике и масштабным инвестиционным маневром в пользу базисного машиностроения. Вместо увеличения централизованных капиталовложений произошло, наоборот, их серьезное сокращение, которое не было компенсировано за счет средств фондов хозрасчетных предприятий. Дополнительно оставленную им прибыль те направляли преимущественно в фонды потребления, а не на техническое перевооружение своих мощностей . К тому же инвестиции со стороны отдельных предприятий, как правило, не носили долгосрочного характера, и в условиях хозрасчета они продолжали расширенное экстенсивное воспроизводство с вовлечением в оборот все новых ресурсов, что сдерживало развитие так необходимых нашей стране прогрессивных производств пятого технологического уклада, прежде всего электроники и средств гибкой автоматизации.

К сожалению, в дальнейшем эти негативные тенденции были не только не преодолены, но, напротив, радикально усугублены. Горбачев, явно ободренный видимым успехом хозрасчетных экспериментов на фоне пробуксовывания «ускорения» в целом, уже весной 1987 г. принял решение углубить содержание «полного хозрасчета» в сторону дальнейшей децентрализации и охватить им всю оставшуюся промышленность наряду с другими отраслями народного хозяйства¹⁷¹. Итогом такого решения стала начавшаяся в 1988 г. радикальная экономическая реформа, которая окончательно закрепила отход «перестройщиков» от технократического курса и одновременно положила начало ликвидации плановой системы хозяйства как таковой.

Но это произойдет позже. А на первом этапе «перестройки» перемены затронули не только технико-экономическую и хозяйственно-

124 организационную сторону промышленного развития, но и социальный его ракурс. Советской экономике, как известно, часто кидали упрек в том, что она больше занимается «сама собой» и мало заботится об удовлетворении нужд населения. Упрек - глубоко несправедливый. Народное хозяйство СССР, наоборот, всей своей организацией обеспечивало стабильный рост уровня жизни каждого советского человека, причем в самых суровых на планете геоэкономических условиях и почти целиком усилиями отечественной техносферы. Однако это вовсе не значит, что на оперативном уровне в реализации данной цели не случалось никаких ошибок и сбоев. И, пожалуй, в наибольшей степени изобилует такими ошибками и сбоями именно «перестроечная» эпоха советской истории.

Как уже говорилось, одной из первых инициатив горбачевского руководства стала амбициозная Комплексная программа развития производства товаров народного потребления и сферы услуг на 1986-2000 годы, принятая XXVII съездом. В основе ее появления на свет лежало несколько факторов. Безусловно, новые кремлевские лидеры желали таким путем поднять свою популярность в народе, который с некоторых пор был не вполне удовлетворен внешней скудостью своей жизни. Но объективно главной причиной явилась потребность сбалансировать провозглашенный ускоренный рост машиностроения, а реально - и других отраслей группы «А», соответствующим прогрессом в отраслях группы «Б». Это казалось тем более важным на фоне резкого сокращения (с 1986 г.) поступления в страну импортных товаров народного потребления (ТНП) вследствие как переориентации структуры импорта в пользу закупок машин и оборудования, так и почти трехкратного падения мировых цен на нефть. Давала о себе знать и антиалкогольная кампания, инициированная Горбачевым уже в мае 1985 г. -через два месяца после прихода к власти. Алкогольные напитки составляли существенную долю потребительского рынка (например, в Ярославской области около 17%), а потому сокращение их выпуска требовало адекватной замены другими ТНП. Кроме того, дополнительное давление на финансы

125 страны стала оказывать активная социальная политика, проводившаяся советскими лидерами в 1985-1986-х годах. Денежный «дождь» в виде повышения пенсий, надбавок к зарплатам, целого ряда льгот для малообеспеченных слоев населения также грозил серьезными экономическими неприятностями в отсутствие полноценного рыночного предложения¹⁷².

Конкретно в Ярославском крае развитие производства ТНП имело особенно большое значение, учитывая подавляющую долю продукции группы «А» (около 80%) в областном промышленном выпуске. Работа в данном направлении велась на протяжении трех предшествовавших пятилеток и, конечно, определенные результаты к середине 80-х достигнуты были. Так, в 1985 г. из 309 промышленных предприятий, расположенных на территории области, ТНП выпускали 231, тогда как еще в 1983 г. их было 216. В общем объеме товаров культурно-бытового и хозяйственного назначения 46,5% в том же 1985 г. принадлежало к высшей категории качества (часы, электровентиляторы, мебель, легковые шины, лаки, краски и др.) против 43,8% двумя годами ранее. По производству ТНП на душу населения Ярославская область к 1986 г. занимала 13-е место в РСФСР. Тем не менее не все краевые промпредприятия участвовали в производстве таких товаров. Некоторые не выполняли установленные задания по выпуску продукции в полном объеме и номенклатуре. Не везде целенаправленно проводилась работа по повышению технического уровня и качества выпускаемых изделий. И совсем в нашей области не производилась сложная бытовая техника: холодильники, телевизоры, стиральные машины и т.д.¹⁷³.

Вопросы выпуска ТНП ведомственными предприятиями время от времени рассматривались на бюро обкома, горкомов и райкомов, однако детально этим делом занимался облисполком. Ежегодно он утверждал и доводил до всех предприятий и организаций области, горрайисполкомов дополнительные задания по производству товаров для народа и осуществлял постоянный контроль за их выполнением. Основная оперативная работа на этом направлении проводилась плановой комиссией и управлением торговли

126 облисполкома. Они анализировали общую ситуацию, определяли потребности областного рынка в тех или иных товарах, заслушивали на своих заседаниях сообщения представителей предприятий о ходе реализации планов выпуска ТНП и давали свои рекомендации по этому вопросу, в том числе и напрямую в министерства. Так было, например, в случае с предприятиями Минавтопрома, когда плановая комиссия по итогам своего заседания от 31 июля 1987 г. с участием руководителей объединений «Автодизель» и «Дизельаппаратура», направила в министерство предложения по освоению на заводах данных объединений технически сложных товаров (стиральных машин, велотренажеров, прицепов к автомобилям и др.)¹⁷ .

Контроль за ходом выполнения плана производства и поставки продукции торговым организациям осуществляли также постоянные комиссии Советов, депутатские посты и органы народного контроля. Они же транслировали обратную связь от рядовых потребителей товаров, выдавая производителям и исполнительным органам соответствующие пожелания и предложения¹⁷⁵.

Непосредственно на заседаниях облисполкома принимались решения по наиболее капитальным вопросам развития производства ТНП в области. И главное внимание там уделяли, конечно, ведомственным предприятиям группы «А» как основному резерву для насыщения потребительского рынка («мы имеем такую большую промышленность, а товаров - ничего»). Так, на заседании 2 июля 1987 г. рассматривался вопрос о мерах по выполнению Комплексной программы развития производства ТНП и сферы услуг области, где отмечалась неудовлетворительная ситуация с производством указанных товаров на крупных машиностроительных предприятиях. В итоговом решении руководители этих предприятий, прежде всего ПО «Автодизель», обязывались изменить положение к лучшему. А чуть раньше, 6 марта того же года, в центре внимания облисполкома была деятельность Переславль-Залесского горисполкома в сфере управления и планирования деятельности предприятий города по производству ТНП. И здесь также, наряду с констатацией

127 достижений, был вскрыт ряд нерешенных проблем, которые предписывалось

устранить .

Все эти усилия производили некоторый эффект. В частности, выпуск непродовольственных ТНП в 1987 г. возрос на 4,3% по отношению к 1985 г. (в сравнимых ценах), а на предприятиях тяжелой промышленности рост был еще выше, составив примерно 9,8%¹⁷⁷. Тем не менее потенциал производства товаров для народа в области, как и по всей стране, использовался далеко не полностью. Увеличение выпуска продукции группы «Б» происходило в основном под влиянием административного давления «сверху». Однако рычаги воздействия облисполкома и горрайисполкомов на руководство ведомственных предприятий были в данное время номинальны, а потому, как отмечал председатель Ленинского райисполкома г. Ярославля А.А.Сизов, в этих вопросах приходилось заниматься уговорами. ,Механизм гарантированного Конституцией контроля Советов в области производства ТНП предприятиями вышестоящего подчинения на практике был отработан слабо. Исполкомы, например, не контролировали полноту обеспечения плана выпуска потребительской продукции ресурсами, поскольку те шли в общем потоке по линии министерств. А территориальные подразделения Госснаба при этом не имели права дифференцировать поступающие ресурсы в интересах области .

Критика руководителей предприятий на пленуме и бюро обкома также давала мало эффекта. И дело тут было не столько в недостатке административного ресурса, сколько в отсутствии комплексной экономической политики Центра по стимулированию выпуска ТНП. Формально требуя ото всех предприятий радикально усилить свой вклад в производство изделий для народа, союзное руководство в то же время до предела загружало предприятия группы «А» планами выпуска основной продукции, не давая им лишней возможности отвлекаться на всякие «мелочи» . Соответственно и ресурсами линия ТНП на непрофильных производствах обеспечивалась слабо, что вызывало законные жалобы у

128 представителей региональной власти¹⁸⁰. Между тем переориентация части мощностей многих предприятий группы «А» на выпуск продукции для населения в ретроспективе позволяла не только как следует насытить потребительский рынок, но и безболезненно перераспределить большое количество ресурсов, особенно финансовых, в пользу производственного машиностроения будущего. Таким путем СССР мог осуществить настоящее ускорение, включая переход в новое качество и производства ТНП.

К сожалению, в реальности выпуск многих видов потребительской продукции для непрофильных предприятий был малорентабелен, а то и вовсе убыточен. Негибкая система ценообразования не позволяла им продавать по оправданным ценам даже сверхплановые или вновь освоенные ТНП. Однако и получаемая предприятиями по этой линии небольшая прибыль, нередко наполовину изымалась в виде налогов, что исключало не только адекватное стимулирование трудовых коллективов, но и возможность вести расширенное производство товаров для населения¹⁸¹. Именно поэтому ряд предприятий группы «А» Ярославской области ограничивал свой вклад в реализацию Комплексной программы по ТНП выпуском простейших изделий хозяйственного назначения (так, ЯМЗ выпускал в основном эмалированную посуду), слабо реагируя на спрос и редко меняя ассортимент .

Впрочем, показатели специализированных на выпуске потребительских товаров областных предприятий за 1986-1987 гг. оказались еще хуже. Решающим фактором стал спад в легкой промышленности, составивший в эти годы 6,2% по причинам сокращения рабочей силы, медленного технического перевооружения и проблем с сырьевым обеспечением. Это, а также снижение выпуска алкогольных напитков на 22%, повлияло на то, что общее производство ТНП в области по итогам 1987 г. оказалось меньше уровня 1985 г. на 0,5% в сравнимых ценах (хотя в реальных ценах и больше на 2%) . Однако главная проблема для населения края заключалась даже не в этом, а в том, что производство и потребление ТНП далеко не соответствовало друг другу. Например, если в 1987 г. рост их выпуска (без алкоголя) по отношению

129 к прошлому году составил 6,4%, то розничный товарооборот на потребительском рынке увеличился только на 1,7% (все в сравнимых ценах). И тому были две причины. Первая крылась в том, что Минторг СССР отчуждал непропорционально большую долю прироста производства продукции в нашей области в пользу других регионов (и это в то время, когда Ярославия и так вывозила на безвозмездной основе более трети своего годового выпуска непродовольственных ТНП)¹⁸⁴. А вторая причина характеризовалась неполным сбытом произведенных изделий на областном потребительском рынке. Вкусы городских покупателей становились более притязательны, и их уже не могло устраивать абсолютно все, что попадало на прилавки¹⁸⁵.

На фоне проблем с производством и реализацией потребительских товаров денежная масса на руках у населения в 1985-1987-х годах постоянно росла, также как и его вклады в сберкассах¹⁸⁶. Неудивительно, что вскоре дисбаланс в товарно-денежной сфере стал очевиден. А поскольку теперь не все наличные деньги приходили на счета Госбанка, в большинстве городов и районов области возникали задержки с выдачей зарплаты рабочим и служащим. Но платить все-таки было надо и в оборот стали выпускать т.н. внеплановую наличность , причем, чем дальше, тем больше. Понятно, что в перспективе это только усугубляло финансовое положение.

Острая нехватка текущих средств обуславливалась с одной стороны увеличением расходов государства по таким направлениям, как социальные программы, повышение зарплат и фондов матпоощрения на предприятиях, приоритетное развитие машиностроения (которое в условиях всеобщего «ускорения» осуществлялось во многом за счет необеспеченных денег, так сказать, в кредит будущему) , а с другой - размыванием части доходных источников бюджета, в частности, от продажи алкогольных напитков («антиалкогольная кампания»!), импортных товаров и некоторых отечественных ТНП вследствие оттока денег в теневую экономику (тогда как раз начиналась ее частичная легализация). Тем не менее в первый период «перестройки» (а худо-бедно и в последующие 80-е годы) бюджетная ситуация

130 удерживалась под контролем. Центр сокращал плановые капиталовложения по стратегическим проектам (Энергетическая, Продовольственная и другие программы), увеличивал внутренний и внешний долг, задействовал валютные резервы и золотой запас для закупки импортных потребительских товаров¹⁸⁹. Местная власть, со своей стороны, вовлекала в товарооборот резервные запасы розничной торговли, закупала разную продукцию из «децентрализованных» источников (у населения, колхозов, потребсоюзов и т.д.), уценивала и продавала ранее не нашедшие сбыта товары и изобретала новые виды услуг, порою демонстрируя в этом деле великолепную находчивость. Например, в Ярославской области организовали специальные поезда «Здоровье», в Ульяновской области придумали продавать поношенные водопроводные трубы строителям садовых участков и т.д.¹⁹⁰. Тогда же ряд центральных постановлений дал зеленый свет первым кооперативам, хотя, как показала жизнь, в финансовой сфере то была палка о двух концах¹⁹¹.

Социальный ракурс промышленного развития в первые годы «перестройки» не исчерпывался только выпуском ТНП. Одновременно всем предприятиям независимо от ведомственной подчиненности ставилась задача капитально повысить свой вклад в обустройство социальной сферы и оказание платных услуг, причем, как для собственных трудовых коллективов, так и для населения в целом. Правда, такая практика не была принципиально нова. Советские предприятия изначально создавались не только как производственные образования, но и как центры общинного жизнеустройства, переносимого из деревни. Поэтому создание на заводе (фабрике) и вокруг него обширной системы социальных служб прямо вытекало из культурного генотипа предприятия¹⁹². Другое дело, что нараставшая с начала 60-х годов технократическая тенденция периодически вызывала конфликты между руководством предприятий и государственным аппаратом по поводу расходования заводских (фабричных) средств на социальные нужды. Однако общая роль социальной сферы предприятия как необходимого условия успешной производственной работы сомнению никогда не подвергалась, и в

131 80-е годы эту роль было решено усилить еще больше. Принятый при Андропове Закон о трудовых коллективах подтвердил их право заботиться о своем социально-культурном быте и даже превратил такое право в обязанность. Затем Горбачев, придя к власти, продолжил данную линию. На январском Пленуме ЦК КПСС 1987 г. ускоренное развитие социальной сферы промышленных предприятий было прямо обозначено как важное средство активизации «человеческого фактора», в том числе и в научно-техническом прогрессе . А еще раньше XXVII Съезд КПСС предоставил дополнительные права местным Советам и их исполкомам по привлечению ведомственных предприятий к комплексному развитию территорий¹⁹⁴.

Конечно, на практике, как и раньше, далеко не все было гладко. В
Ярославской области некоторые руководители слабо развивали
предоставление платных услуг даже собственным трудовым коллективам.
Практически во всех городах и районах имело место отставание в возведении
объектов жилищно-коммунального, социально-культурного и

природоохранного назначения от строительства производственных объектов ⁹⁵. Согласование планов по комплексному социальному развитию между исполкомами и администрациями предприятий часто проходило тяжело. Как отмечал председатель облисполкома В.Ф.Горулев, стоило местным Советам лишь немного ослабить внимание, уступить «энергичному» директору и появлялись целые районы, поселки с недостатком воды, тепла, дорог, городского транспорта, объектов торговли и т.д., но с мощными корпусами промплощадок, как это имело место в случае с заводами дизельной аппаратуры и «Машприбор»¹⁹⁶. В свою очередь, и предприятия иногда были недовольны ущемлением их прав со стороны исполкомов. Так, руководители шинного завода в сентябре 1986 г. жаловались в обком на неправовые, по их мнению, действия Яргорисполкома, который своим постановлением обязал отчислить себе 12% жилой площади двух строившихся заводом 120-квартирных домов. В ответ секретарь обкома В.И.Чупрунов дал заводскому

132 руководству (директору Гайдукову И.М. и др.) «соответствующие разъяснения» в пользу горисполкома¹⁹⁷.

Однако, несмотря на трения, развитие социальной сферы предприятий и области в целом продвигалось быстрыми темпами. Причем, в ряде случаев именно промышленные предприятия несли на своих плечах основной груз по комплексному обустройству конкретной территории. Скажем, Тутаевский моторный завод помимо основных производственных объектов строил жилье (на десятки тысяч квадратных метров), 3 школы, 5 детских комбинатов, больничный комплекс, хлебозавод, городскую котельную, профилакторий, пионерлагерь, Дом быта, баню, автостанцию, овощехранилище и около 20 объектов торговли и бытового обслуживания! Основные работы на Тутаевской строительной площадке выполнялись генподрядным трестом «Тутаевпромстрой», но привлекались и подразделения других трестов: «Ярхимпромстрой», «Ярнефтехимстрой» и «Ярстрой» .

Общий объем оказываемых населению области платных услуг в 1987 г. увеличился на 5,3% по сравнению с 1986 г., составив 200,8 млн. руб. Из этого количества пятую часть предоставили непрофильные предприятия и организации, в основном промышленные предприятия, которые в первую очередь обслуживали, конечно, собственных работников в таких сферах как общепит, ЖКХ, здравоохранение, детские лагеря и дошкольные учреждения. Однако отдельные услуги предоставлялись и остальному населению, например, в форме продажи ему неиспользуемых товарно-материальных ценностей. Кроме того, на селе промышленные предприятия продолжали оказывать немалую помощь подшефным колхозам и совхозам, одновременно развивая в дополнение к ним собственные подсобные хозяйства: свинокомплексы, птицефабрики, пчелопасеки и т.д. Вырученная с этих хозяйств продукция поступала в заводской (фабричный) общепит и реализовывалась работникам по сниженным ценам^{1 9}.

Необходимо отметить, что для увеличения товарных ресурсов и возможностей сферы услуг в данный период продолжала активно

133 использоваться внешняя торговля, которая теперь стала приобретать новые особенности. В частности, начиная с 1986 г., Ярославской области была разрешена приграничная торговля со скандинавскими странами (Финляндией, Швецией, Норвегией, Данией) через внешнеторговое объединение «Ленфинторг» министерства внешней торговли. В связи с этим плановая комиссия облисполкома провела мониторинг всех интересных скандинавам товаров, и уже в 1987 г. по линии приграничной торговли область отгрузила отработанные нефтепродукты, отходы производства синтетического каучука, лесопиления и другое вторичное сырье всего на сумму 1,7 млн. инвалютных рублей. На вырученные деньги были приобретены арочные здания, подъемники, тельферы, автокран, морозильные камеры, строительные отделочные материалы и разнообразные ТНП (одежда, легковые автошины и пр.) свыше 50 наименований, которые по распоряжению облисполкома реализовывались в коллективах, заработавших валюту²⁰⁰.

Однако куда более важными для внешнеэкономических связей области, как и всей страны, явились два постановления Совмина СССР, принятые 19 августа 1986 г. и 13 января 1987 г. Первое из них разрешало 20 министерствам и около 60 крупным предприятиям самостоятельно выходить на внешний рынок. Второе касалось установления прямых связей с иностранцами и создания совместных с ними предприятий²⁰¹. Правда, в Ярославской области некоторые предприятия уже и раньше сотрудничали с отдельными партнерами из стран-членов СЭВ, однако подавляющее большинство контактов сводилось к простым обменным операциям и закупке лицензий на ноу-хау. Теперь же прежние связи в ряде случаев стали трансформироваться в сотрудничество на более глубокой основе - организацию кооперированных поставок и совместное создание новых производств. В 1987 г. дальше всех в этом деле продвинулось объединение «Дизельаппаратура», заключившее договоры о прямых связях со своими давними партнерами — фирмами Югославии и Болгарии. С югославами речь шла о создании совместного цеха по производству высокоточных шлифовальных станков, с болгарами - о

134 кооперации в выпуске топливной аппаратуры и дизелей легковых автомобилей на базе разработок «Дизельаппаратуры». Предполагались также совместные работы по созданию технологических лазерных комплексов и по гибкой

псу)

автоматизации ряда цехов и участков на заводах ярославского объединения .

Прямые связи с зарубежными партнерами, в том числе из западных стран, устанавливали и другие предприятия Ярославщины, такие, как Ярославский моторный завод (с чешским объединением ЧЗМ и австрийской фирмой «Миба»), ПО «Славич» (с венгерским заводом «Форте»), оптико-механический завод «Призма» (с польским оптическим предприятием) и другие. Однако в рамках еще сохранявшейся жестко взаимоувязанной системы материально-технического снабжения советские предприятия часто не имели возможности осуществлять самостоятельный и оперативный маневр ресурсами для развертывания кооперационных связей с заграницей. Поэтому реально такие связи имели только менее десятка ярославских объединений и предприятий. Совместные предприятия также почти отсутствовали в 1987 г. Только объединение «Дизельаппаратура» совместно с западногерманской фирмой «ИЛМ» создали инженеринговую фирму под названием «ЯТИГ», призванную выполнять конструкторские и инженерные работы в рамках комплектных проектов (гибридов иностранных и советских)²⁰³.

В целом, изменения во внешнеэкономической сфере, как и все новации этого периода, носили противоречивый характер. С одной стороны, децентрализация здесь, по-видимому, уже назрела. Известно, что при колоссальном увеличении и усложнении советской экономики в послевоенное время один Минвнешторг уже не мог оперативно и качественно обслуживать ее потребности. С другой стороны, тотальное ослабление государственного контроля в этой сфере могло привести (и привело в итоге) к непоправимой беде. Совершенно очевидно, что и геоэкономические условия (самые суровые в мире), и масштаб цен, и вся система организации народного хозяйства, где многие субъекты просто были планово убыточны (в интересах экономики как целого), в СССР кардинально отличались от мировых. А потому стихийное

135 взаимодействие советской экономики с мировым рынком неизбежно влекло массовый отток за рубеж национальных капиталов, ресурсов, мозгов, идей, технологий, и все это без какой-либо компенсации для страны. Даже более мягкий вариант, когда либерализация касалась бы только экспорта полуфабрикатов и готовых товаров тоже не сулила ничего хорошего. В этом случае возникала эпидемия стихийного вывоза внутреннего рынка страны по его искусственно низким ценам и плюс к тому - неизбежный демпинг при продаже отечественной продукции на мировом рынке. Ведь при этом бы не учитывалась реальная цена энергии, сырья, транспортных издержек и т.д., затраченных на изготовление конкретного товара! Вот почему здоровый государственный контроль над внешнеэкономической сферой был необходим. А самым перспективным вариантом децентрализации, на наш взгляд, могла бы стать передача права выхода на внешние рынки не министерствам и отдельным предприятиям, как случилось в действительности^{2 4}, а нескольким гибким, специально созданным для этой цели концернам, о которых мы уже говорили выше. В таком случае при полном учете внутриэкономических особенностей страны достигался максимальный для нее выигрыш .

***

Итак, первый этап «перестройки» завершился для Ярославской области с неоднозначными результатами. Главным положительным моментом было продолжение устойчивого развития экономики края. Промышленное производство в 1987 г. составило 103,6% к уровню 1985 г., а в машиностроительном комплексе - 108,4% (все в ценах 1982 г.). Производительность труда в промышленности за тот же период возросла на 5,8%, а в машиностроении - на 9,7%, причем особенно важным было то, что в 1985-1987 гг. темпы роста производительности труда в промышленности нашей области (и в целом по стране), как и ранее, опережали темпы роста

136 средней зарплаты, тогда как в последующем это критическое соотношение изменится на обратное²⁰⁶.

Впрочем, внимательный наблюдатель может заметить, что среднегодовые темпы ярославского промышленного роста за 1986-1987 гг. составили величину несколько меньшую, нежели в годы одиннадцатой пятилетки: 1,8 против 2,4%. Однако тому были свои веские причины, некоторые из которых мы уже рассматривали выше. В частности, не стоит забывать, что в начале двенадцатой пятилетки, несмотря на все проблемы, ускорилась реконструкция и техническая модернизация многих производств, а в такие периоды темпы экономического роста всегда имеют тенденцию к снижению. Кроме того, сказались нелегкие (в оперативном плане) условия для развития, сложившиеся в конкретном 1987 г. Тогда, как мы помним, на ряде предприятий была введена государственная приемка продукции, которая, хотя и браковала лишь незначительную долю конечного выпуска, все же заставила многие коллективы отвлечь немало сил и времени на устранение выявленных дефектов (с первого предъявления госприемкой не принималось около 10% изделий). Другими проблемными факторами, повлиявшими на функционирование предприятий в тот год, стали суровая зима, почти вдвое большее, чем в 1986 г., уменьшение численности промышленного персонала (на 4,6 тыс. человек) и острая нехватка материальных ресурсов вследствие некоторого ужесточения условий снабжения как в рамках централизованного фондирования, так и оптовой торговли. В итоге объем промышленного производства в 1987 г. возрос лишь на 1,1%, а поставки по договорам были выполнены только на 97% (недопоставлено продукции на 178 млн. руб.) .

Росли и показатели социального развития Ярославщины. Например, только ввод жилья в 1987 г. составил рекордную цифру за все время существования области - 749,1 тыс. м²! (Для сравнения: в 2005 г. в Ярославской области построили жилых домов общей площадью лишь 223,7

9 ООН О

тыс. м ) .А всего за первые два года пятилетки было введено 1385,7 тыс. м жилья или 102,4% к плану. В целом выполнялись также задания по

137 строительству больниц, школ, дошкольных учреждений и других социальных объектов²⁰⁹.

В сельском хозяйстве ситуация была более сложной: продолжалось «старение» деревни вследствие оттока населения в города (в среднем за год на 1%). Тем не менее материально-техническая и социальная база села благодаря городской помощи также укреплялась непрерывно, а потому производство сельскохозяйственной продукции по-прежнему росло. В животноводстве годовой рост тех лет составлял 3-4% (особенно по мясу), хотя растениеводство практически стояло на месте. Скажем, урожайность зерновых за два года поднялась с 12,2 лишь до 12,8 центнера с гектара (в 1987 г.)²¹⁰.

Положительные итоги развития Ярославской области в начале пятилетки вполне совпадали и даже перекрывались аналогичными тенденциями по стране в целом. Так, промышленное производство СССР в 1986-1987 гг. увеличилось на 8,4%, сельскохозяйственное - на 4,8% по отношению к 1985 г. В свою очередь, промышленное производство «стержневой» советской республики — РСФСР возросло за эти два года на 7,6%, а обновление основных фондов российской промышленности повысило свой коэффициент с 7% (в 1985 г.) до 7,4% (в 1987 г.), переломив, таким образом, длительную тенденцию его снижения за предшествовавшие 15 лет. Но учитывая вместе с тем, что среднегодовые темпы роста в промышленности за 1986-1987 гг. превзошли таковые темпы в одиннадцатой пятилетке, можно еще раз уверенно подтвердить факт искусственного их подстегивания, даже штурмовщины (в русле политических установок «ускорения»), которая не дала возможности начать по-настоящему масштабную модернизацию производственного аппарата страны²¹¹.

Национальный доход (т.е. доход за минусом амортизации, расходуемый на потребление и накопление) Российской Федерации за первые два года пятилетки возрос на 6,7%, а производительность общественного труда - на 6,8%, что обеспечило дальнейшее социальное развитие и повышение уровня жизни населения. Здесь, пожалуй, лучше любых других показателей о подъеме

138 говорит демографический всплеск, наблюдавшийся в то время. Число родившихся конкретно в 1987 г. превысило 2,5 млн. человек и оказалось наибольшим как за предшествовавшую четверть века, так и за последующие десятилетия. А продолжительность жизни российского населения за 1986-1987 гг. возросла почти на 2,5 года и составила 69,9 лет²¹²!

Оперативное управление народным хозяйством на первом этапе «перестройки» как со стороны Центра (Госплана, министерств и т.д.), так и со стороны региональных органов власти по-прежнему осуществлялось достаточно квалифицированно и умело. В эти годы оно не выходило за рамки традиционной, десятилетиями испытанной системы, хотя целый ряд хозяйственных экспериментов внес в эту систему немало новых элементов, многие из которых ознаменовались положительными результатами.

В то же время рассматриваемый период ознаменовался рядом.просчетов горбачевского руководства в макроэкономической, прежде всего промышленной политике. Общие цели были поставлены верно (приоритетное развитие новейшего инвестиционного машиностроения, других производств преимущественно пятого технологического уклада, организация межотраслевых комплексов и НПО), но заземление их в конкретных планах, программах и методах реализации оказалось неудачным. Проводя аналогию с военным делом, можно ассоциировать команду Горбачева с Генеральным Штабом, который попытался сокрушить оборону противника лобовой атакой вместо концентрации сил на главных точках позиции и тонкой настройки хода последующей операции. В результате средства в большом количестве оказались распылены по ряду внешне важных, но второстепенных на тот конкретный момент направлений, а главная цель так и не была достигнута (ни в этот период, ни позднее). По существу Советский Союз не использовал тогда и половины своих потенциальных возможностей для нового стратегического рывка.

Одновременно, проводившиеся в те годы хозяйственные эксперименты наряду с безусловными положительными результатами выявили и некоторые

139 тревожные тенденции, деструктивный потенциал которых не был тогда должным образом оценен. Наоборот, последующая эволюция реформаторского курса шла в направлении, прямо противоположном тому, которого требовала разумная логика «больших проб и малых ошибок».

Конечно, Горбачев был прежде всего политик и на него влияло много разных факторов - ожидания народа, советы приближенных, собственный имидж и т.д. Поэтому на практике ему трудно было проявлять последовательность где бы то ни было, и экономическая сфера тут не стала исключением . Постоянно находясь в водовороте текущих событий, Михаил Сергеевич, согласно наблюдениям Е.К.Лигачева, не имел времени на продумывание принципиальных вопросов (за исключением отпусков) и был вынужден полагаться на своих соратников²¹⁴, которые отнюдь не являли собой сплоченную команду единомышленников. В результате множество вроде бы неплохих самих по себе начинаний не смогли на первом этапе «перестройки» образовать единую систему, а, наоборот, нередко противоречили одно другому.

Тем не менее, несмотря на все просчеты высшего руководства (главным видимым выражением которых была некоторая инфляция спроса и трудности с наполнением бюджетов разных уровней), общая динамика экономического развития страны, как уже говорилось, оставалась благоприятной, и в 1987 г. еще сохранялись возможности для реализации любой стратегии развития народного хозяйства. Важной структурной особенностью ситуации было то, что Россия (СССР) не находилась в каком-либо историческом цейтноте, а, наоборот, ее запас прочности был велик как никогда. В обществе сохранялись спокойствие, социальная стабильность и сплоченность. Геополитические позиции страны оставались неуязвимы для любого внешнего врага.

Однако всему этому не суждено было задержаться надолго. В том же 1987 г. высшим кремлевским руководством принимаются решения, которые в последующем совершенно необратимо изменят судьбу нашего Отечества и, увы, не в лучшую сторону...

Предпосылки «перестройки» и сущность концепции «ускорения». Региональный потенциал

Все это, так или иначе, повлияло на первые шаги горбачевского руководства в экономике, хотя, по большому счету, первоначально перед ним стоял только один ключевой выбор: либо ограничиться спокойным поступательным развитием в соответствии с ранее определенными долгосрочными программами (Продовольственной, Энергетической, жилищной и др.), либо избрать какую-то более активную стратегию. Однако первый вариант, несмотря на свои естественные плюсы, главным из которых было отсутствие в нем серьезных рисков, психологически не устраивал не только значительную часть общества, но и большую часть высшей номенклатуры (за исключением части ортодоксов), поскольку он не обещал ударных темпов хозяйственного прогресса. Следовательно, новому советскому руководству предстояло выбрать иной путь.

В таких условиях, пожалуй, наиболее логичным было прибегнуть к испытанному патенту советской системы управления: определить какие-то ключевые звенья существующей хозяйственной структуры, сосредоточить в них максимум ресурсов и за счет прогресса этих звеньев «вытянуть» на новый уровень всю цепь народного хозяйства. Традиционно в роли таких звеньев выступали отрасли машиностроения, особенно его «ядро» - станкостроение, приборостроение и другие базисные производства. Однако теперь тенденцией времени было то, что, начиная с середины 70-х годов, эти отрасли в развитых экономическое давление, в том числе и на советских союзников в мире -Польшу, Вьетнам, Ливию и др.;

3) некоторое отставание Союза от Запада в развитии новой отрасли народного хозяйства - электронной промышленности (особенно гражданской), которая постепенно стала определять лицо прогресса во всех остальных отраслях. Наряду с этим продолжало сохраняться отставание в развитии легкой промышленности (по качественным параметрам), бытовой инфраструктуры (особенно сельской), сферы услуг и в уровне технической оснащенности сельского хозяйства".

Заметим, что эти причины определили прежде всего саму необходимость «перестройки». Однако на содержание преобразований в огромной степени повлияли субъективные факторы, порожденные сложной смесью интересов и настроений самых разных слоев советского общества, что обуславливалось специфическими процессами общественного развития. Важнейшие (хотя и не единственные) субъективные факторы, на наш взгляд, таковы:

1) идейный раскол управляющего слоя советского общества — номенклатуры на три группировки: реформистскую (с консервативным и радикальным крылом), ортодоксально-охранительную (с мировоззрением своих представителей на уровне 30-50-х годов) и нейтрально-конформистскую (ее членов при любом порядке интересовал только управленческий труд как таковой), произошедший на фоне традиционных противоречий между ведомствами и общегосударственными органами, ведомствами между собой, центральной и региональной номенклатурой3;

2) размежевание с официальным государством значительной части интеллигенции, постепенно проникшейся западными идеями социал-демократии и либерализма. Ее представители стали считать неправильным, по сути, весь советский строй и ненавязчиво пропагандировать свои взгляды при каждом удобном случае (в лабораториях, на кухнях, в колхозах и т.д.), встречая некоторый отклик у части советского населения (см. ниже).

Подготовка и ход реформы: нарастание кризисных явлений

Любым крупным изменениям в жизни советского общества на протяжении всей его истории всегда предшествовали эволюционные сдвиги во властно-управленческом слое страны, которые происходили под влиянием общего исторического контекста. И такой, действительно эпохальный феномен, как «перестройка», явился особенно ярким тому подтверждением. Выше уже отмечалось, что правящая советская элита на момент начала преобразований не была однородна, поскольку включала несколько идейных течений, отличных по своим взглядам на советскую историю, действительность и на перспективы дальнейшего развития страны. Данные отличия, по-видимому, имели глубокие ментально-философские корни, но на сегодня они еще не получили должного освещения в исторических исследованиях. Тем не менее, и мемуары деятелей тех лет и реальная советская история периода 1985-1991-х годов не оставляют никаких сомнений в самом факте раскола элиты.

Хотя в нашу задачу не входит детальный анализ перипетий политической борьбы той эпохи1, некоторые узловые моменты здесь отметить необходимо. Прежде всего, «перестройка» как таковая стала возможной благодаря приходу к власти реформистской группировки высшей номенклатуры, которая сменила на ключевых постах прежнюю ортодоксально-охранительную элиту. Однако сама реформистская группировка отнюдь не была внутренне монолитной, поскольку ее представители делились на два больших лагеря с различными представлениями о характере и содержании реформ. Первый из этих лагерей можно условно назвать консервативным, а второй - радикальным2. Их подходы к реформированию охватывали все основные сферы общественной жизни, но нас в первую очередь интересует экономика. Именно здесь позиции реформаторов-консерваторов и реформаторов-радикалов были особенно непримиримы. А поскольку данное обстоятельство оказало ключевое влияние на все содержание «перестройки», суть различия необходимо рассмотреть подробней.

Представители консервативного реформистского лагеря, прежде всего такие государственные деятели, как Е.К.Лигачев, Н.И.Рыжков, В.С.Павлов, Н.К.Байбаков и другие, исходили из того, что советская экономическая система исторически оправдала себя, поскольку продемонстрировала способность в любых условиях жизни обеспечивать непрерывное развитие производительных сил, рост благосостояния народа и увеличение оборонной мощи страны. Однако в послевоенный период мощный прогресс и колоссальное усложнение народного хозяйства пришли в противоречие с прежней мобилизационной системой управления. Производство стало недостаточно быстро отвечать на изменения как технологии, так и общественных потребностей. Поэтому консервативные деятели склонялись к осуществлению в той или иной форме либерализации экономики, дабы придать ей такие свойства, как гибкость, оперативность, универсальность. Предлагаемые здесь рецепты включали постепенное сокращение сферы прямого государственного регулирования (по мере прироста общественного производства), развитие свободных горизонтальных связей между предприятиями, допущение негосударственных секторов в хозяйстве (прежде всего мелкого и среднего бизнеса производительного характера) и другие меры. Диапазон мнений по различным аспектам реформирования в консервативном лагере был широк.

1990-й год и окончание двенадцатой пятилетки

1990-му году суждено было стать рубежным в истории нашей страны. В это время бурно развивавшиеся социально-экономические, социально-политические, идеологические и национальные процессы, порожденные «перестройкой», впервые переходят в новое качество. Начавшись с отдельных экспериментов и в рамках сложившегося порядка, они в определенный момент времени пересекли условно очерченный центральной властью круг и стали независимы от своих инициаторов. Более того, данные процессы обратились против изначально заявленных целей «перестройки», поскольку приобрели разрушительный антисистемный характер, а значит, угрожали отбросить страну далеко назад даже по сравнению с предстартовыми «доперестроечными» временами. В 1990 г. изменения в разных сферах жизни как бы соединяют свои вектора в единый проблемный узел, и отныне эффект их взаимовлияния определяет все последующее развитие событий. Вот почему рассматривать сугубо хозяйственную жизнь в отрыве от остальных процессов данного периода было бы некорректно.

Главным политическим фактором 1990 г., который начал оказывать серьезное влияние и на социально-экономическое положение страны, стала начавшаяся дезинтеграция единого союзного государства. Конечно, предпосылки дезинтеграции были заложены еще раньше, прежде всего в 1988-1989 гг., но именно 1990-м годом датируется начало массовой «суверенизации» республик. Причины этого фатального для судеб народов СССР явления на сегодняшний день исследованы достаточно хорошо1, и большинство авторов сходятся во мнении, что главной основой взрыва сепаратизма в годы «перестройки» стало стремление республиканских элит к овладению ресурсами на своих территориях, для чего требовалась политическая независимость или хотя бы обособление от союзного центра . Последний же сам развязал деструктивные процессы, провозгласив в ходе экономической реформы курс на всемерную децентрализацию управления хозяйством и не оговорив ее границы. Вот почему идея республиканского хозрасчета и экономической самостоятельности в короткое время стала доминирующей у национальных лидеров, от чего до самостоятельности политической оставался только один шаг. И он не заставил себя долго ждать. Весной-летом 1990 г. после выборов в республиканские и местные Советы все союзные республики приняли декларации о своем суверенитете.

Особое значение имело вступление на путь сепаратизма РСФСР. Эта республика исторически являлась ядром и главным скрепом всего СССР, а русский народ выступал в роли старшего брата по отношению ко всем остальным народам многонациональной державы. Однако безнаказанное нагнетание в «перестроечные» годы антирусского национализма среди «титульных» народов союзных республик и отсутствие какой-либо действенной реакции на это официальных союзных властей породили в РФ естественную защитную реакцию в форме национально-патриотических настроений. А далее этими настроениями сумели воспользоваться определенные политические силы, которые по разным мотивам были заинтересованы именно в распаде СССР. В частности, радикальная часть расколовшейся союзной элиты идейно выступала за смену советского общественного строя, а в ликвидации единой многонациональной страны усматривала скорейшую возможность достижения этой цели. Одновременно в среде данной элиты выделялась влиятельная группировка во главе с Б.Н.Ельциным, для которой суверенитет РФ означал удовлетворение личных властных амбиций без оглядки на высшее союзное руководство. Кроме того, объективным союзником политических радикалов выступала часть российской хозяйственно-управленческой элиты вкупе со слоем новых предпринимателей.

Похожие диссертации на Системные социально-экономические преобразования 1985 - 1991 гг.: индустриальный ракурс (на материалах Ярославской обл.)

Колхозное крестьянство Нижнего поволжья в 1959-1970 гг. : (На материалах Астрах., Волгогр., и Сарат. обл. )Воронов, Сергей Николаевич

Опыт и проблемы формирования современной системы социальной защиты инвалидов, 1991-2000 гг. : На материалах г. Москвы и Московской обл.Пападука Юлия Николаевна

Общественно-политические настроения крестьянства в 1921-1927 гг. : на материалах Рязанской губернииМитрохин, Андрей Владимирович

Судебная реформа 1897 г. в Сибири: подготовка и реализация : по материалам Тобольской губернииМалышева Екатерина Валерьевна

Власть духовная и власть светская: направления взаимодействия с последней трети XIX века - по февраль 1917 года : по материалам Московской епархииКолоухин, Сергей Олегович

Дворянское самоуправление России во второй половине XIX - начале XX в. : по материалам Московского дворянского собранияЦветков, Владимир Сергеевич

Русский провинциальный город екатерининской эпохи : по материалам Коломны второй половины XVIII векаЛомако Евгений Львович

Роль кавалерийских частей Красной Армии в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. : на материалах II-го гвардейского кавалерийского корпусаГоликов Александр Николаевич

Отечественная промысловая кооперация в контексте социалистического преобразования общественного хозяйства (1920-е годы) : проекты и реальностьСидорова, Юлия Анатольевна

История системных социально-экономических преобразований 1985-1991 гг.: индустриальный ракурс : на материалах Ярославской областиМухин Евгений Валерьевич