Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Религиозная жизнь населения Приенисейского региона в 1905-1919 гг 23
1. Религиозность населения 24
2. Отношение церкви и верующих к революционной трансформации общества 57
Глава 2. Религиозная жизнь населения Приенийского края в 1920-1929 гг 87
1. Традиции и новации в религиозности населения 88
2. Конфессии и общество 127
Заключение 177
Источники и литература 184
Приложение 220
- Религиозность населения
- Отношение церкви и верующих к революционной трансформации общества
- Традиции и новации в религиозности населения
- Конфессии и общество
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется возросшим интересом к
религии в условиях демократизации общества, формирования правового
государства и новой концепции государственно-конфессиональных
отношений В последнее десятилетие усилилось влияние конфессий на общественную жизнь страны в сфере политики, армии, образования и культуры Современный период с точки зрения исследуемой темы во многом созвучен изучаемому Именно тогда в стране произошли изменения во взаимоотношениях конфессий, власти и социума, религиозной и светской сферах общественной жизни
Все это актуализирует потребность в объективном научном исследовании места и роли религии, конфессий, церковно-общественных организаций в рассматриваемый период, определении границ дозволенного в проведении ими культурно-просветительской и образовательной деятельности
Степень изученности темы. Проблемы, поставленные в диссертации, интересовали в первую очередь отечественную историческую науку Исходя из тематической и методологической направленности, всю литературу о религиозной жизни населения России можно разделить на три этапа Первый из них охватывает 1905 - 1929 гг и состоит из двух периодов 1905 - 1919 гг и 1920 - 1929 гг Второй этап также делится на два периода 1930 - 1950-е гг, 1950-е - 1980-е гг Третий современный этап историографии проблемы начался с 1990-х гг и продолжается до наших дней Для досоветского периода был характерен плюрализм мнений и оценок Все исследования можно сгруппировать на церковные и светские Труды первой группы историков не выходили за рамки официальной точки зрения власти на развитие Русской православной церкви Например, Н Д Кузнецов в исследовании «Преобразования в Русской церкви Рассмотрение вопроса по официальным документам и в связи с потребностями жизни» (М, 1906) предлагал
конкретные пути ее переустройства введение патриаршества, созыв церковного собора Интересен труд иеромонаха Нестора «Православие в Сибири» (СПб, 1910) Автор усматривал главное значение православной церкви в Сибири христианском просвещении и нравственном воспитании Е Е Голубинский в работе « О реформе в быте Русской церкви (М , 1913) обращал внимание лишь на положительные стороны развития церковного быта
Светские историки, наоборот, были настроены весьма критично по отношению к деятельности церкви Например, К К Арсентьев и С Мельгунов в своих работах требовали отделения школы от церкви, ликвидации крупного монастырского землевладения и введения в стране свободы вероисповеданий Представители сибирского областничества, например П М Головачев в статье, опубликованной в сборнике «Сибирь Ее современное состояние и ее нужды» (СПб, 1908), настаивал на реформировании церковной деятельности по отношению к аборигенным народам Сибири и школьному обучению
Коренное изменение политики государства к религии после
революционных событий 1917 г и Гражданской войны обусловило распространение идей социализма и отделения церкви от государства (Н И Бухарин, В И Ленин, А В Луначарский, И В Сталин, Л Д Троцкий) Появились работы, носящие антирелигиозный характер П В Гидулянов в своих комментариях к сборнику «Церковь и государство по законодательству РСФСР» (М, 1923) оправдывал атеистическую практику большевистской власти конкретно-историческими условиями становления политического режима Ряд авторов, например И П Брихничев, Н М Лукин, Б П Кандидов, высказывались о контрреволюционной деятельности церкви между двумя революциями, в периоды Гражданской войны и становления советской власти Следует отметить, что все труды первого периода написаны непосредственно в изучаемый период и позволяют оценить состояние общественного мнения того времени по отношению к конфессиональной политике государства, социокультурной и социально-политической деятельности церкви
Потребности антирелигиозной пропаганды обусловили резко негативное
отношение советских историков к деятельности церкви На втором этапе
историографии в 1930-е гг сформировалась концепция «воинствующего
атеизма» Например, в работах А С Долотова «Церковь и сектантство в
Сибири» (Новосибирск, 1930), К П Абросенко «Религия на службе
контрреволюции в Сибири (Иркутск, 1938), конфессии рассматривались как
классовые противники, сохраняющие свои позиции в обществе <
С середины 1950-х гг, в условиях оттепели общественной жизни интерес к теме возобновился Наибольшее внимание стало уделяться проблемам социально-политической истории Русской православной церкви М М Персиц в монографии «Отделение церкви от государства и школы от церкви в СССР (1917 - 1919 гг)» (М, 1958) признавал, что фактическое, а потом и юридически закрепленное неравноправие атеизма и религии в стране вело к постоянному столкновению противоположных интересов и мешало ликвидации конфликта между властью и церковью И Н Юрасов в работе «Деятельность Сиббюро ЦК РКП(б) по организации антирелигиозной пропаганды (1920 -1922) (Новосибирск, 1960), обосновывал вынужденную необходимость насильственных действий советской власти по отношению к церкви суровыми реалиями того времени
Л И Емелях в исследовании «Крестьяне и церковь накануне Октября» (Л , 1976) видел истоки конфликта между властью и церковью в охранительной деятельности последней И Д Эйнгорн в монографии «Религия, церковь и классовая борьба в Сибири (1917 — 1937)» (Томск, 1983), рассматривая особенности государственно-церковных отношений, обратил внимание на традиционно сильную роль государственной власти в различных сибирских регионах, что, по мнению автора, способствовало распространению административного давления на конфессии
Большое значение в изменении подхода к истории церкви сыграл коллективный труд «Русское православие вехи истории» (М, 1989) П Н
Зырянов, Н С Гордиенко признали неоднозначность деятельности церкви в рассматриваемый период, попытались достичь объективности при освещении ее места в обществе Касаясь проблемы разрешения конфликта церкви и советской власти, Н С Гордиенко утверждал, что «раскол» 1922 г, а затем декларация митрополита Сергия от 1927 г стали этапными в достижении вынужденного соглашения между ними Подводя итог второго этапа можно отметить, что научная литература советского периода во многом сохранила исключительно отрицательную оценку характера религии и социально-политической деятельности конфессий В то же время в монографиях введено в научный оборот немало новых источников, что позволило осветить множество ранее не исследованных вопросов
На третьем, современном этапе в историографии резко возросло был расширен круг используемых источников, появились новые методологические подходы, выросло количество публикаций, посвященных данным проблемам М И Одинцов, изучая процесс эволюции конституционно-правовой базы государственно-церковных отношений в первой трети XX в , высказал мнение, что зарождение конфликта было обусловлено наличием не снятых вероисповедными реформами противоречий Иеромонах Дамаскин (Орловский) в своем шеститомном мартирологе, начавшем публиковаться с 1992 г, о Г Фаст в работе «Енисейск православный» (Красноярск, 1994) воссоздали историю сопротивления духовенства и мирян советскому режиму В А Алексеев (М, 1991), Н А Кривова(М, 1997) охарактеризовали деятельность пар гийно-советских органов, армии и спецслужб, осуществлявших конфессиональную политику, их руководителей, как жесткую, не предполагающую альтернативных методов конфликтного поведения
Большинство ученых взаимоотношения между светской властью и религиозными организациями расценивают неоднозначно В диссертациях О Ю Редькиной «Вероисповедная политика Временного Правительства России (февраль-октябрь 1917 года)» (М, 1996), С Л Фирсова «Православная
церковь и Российское государство в 1907 - 1917 гг социальные и политические проблемы» (СПб , 1997) дается положительная оценка проектов преобразований православной церкви в России в начале XX века восстановление патриаршества и созыв Поместного собора, реформа прихода, обновленческое движение в церкви, вероисповедные реформы Временного правительства Но подчеркивается, что большинство из них не были проведены в жизнь
М Ю Крапивин в диссертации «Религиозный фактор в социально-политической жизни советского общества (октябрь 1917-го - конец 1920-х годов)» (СПб, 1999) указывает, что высокая степень активности противоборствующих сторон предполагала только два сценария развития событии изоляцию конфессий и верующих от внешнего мира или позиционный конфликт в «идеологической» и административной области Большой интерес вызывает диссертационное исследование А Л Беглова (М , 2004), посвященное церковному подполью 1920-1940-е гг в контексте государственно-церковных отношений
О А Лиценберг в монографии «Римско-католическая церковь в России
история и правовое положение» (Саратов, 2001), О В Курило в труде
«Лютеране в России (XVI - XX вв)» (Минск, 2002), Л В Кальмина в
исследовании «Евреи Восточной Сибири «духовная территория» (середина
XIX — 1917 годы)» (Красноярск, 2002), доказывают, что сплоченность
неправославных конфессий и верующих в рамках традиционной религиозной
системы способствовали выживанию этих сообществ На примере
старообрядцев Н Н Покровский, Н Д Зольникова в монографии «Староверы-часовенные на востоке России в XVIII - XX вв Проблемы творчества и общественного сознания» (М, 2002), Л Н Приль в диссертации «Старообрядческие общины Прикетья и Причулымья в конце XIX - 80-х гг XX века (опыт реконструкции жизнедеятельности)» (Томск, 2002) исследуют причины изоляции той или иной группы верующих от внешнего мира
А В Паламарчук в диссертации «Исторический опыт взаимоотношений государства и церкви в Юго-Восточной Сибири (1920 - 1930-е гг)» (Иркутск, 2002), А И Савин в комментариях к сборнику «Советское государство и евангельские церкви Сибири в 1920 - 1941 гг Документы и материалы» (Новосибирск, 2004) показывают на примере Сибири, что отдаленность территорий, частая смена власти и политических курсов вела к еще большему расширению того или иного конфликта в религиозной сфере, чему способствовали независимость, а нередко и самодеятельность чиновников в религиозных вопросах, например в «сектантском» Таким образом, в современной российской историографии при всем плюрализме подходов и оценок можно выделить черты складывающейся новой концепции Для нее характерны показ неоднородности и многообразия политических и социокультурных ориентации религиозных организаций, признание нарушения равновесия и раскола единого религиозного пространства, учет позиционного конфликтного взаимодействия между советским режимом и конфессиями, перерастания его в открытое противостояние Обращение внимания на геополитические факторы позволяет изучить религиозную жизнь населения в отдельном регионе, в данном случае в Приенисейской Сибири
Целью данного исследования является выявление тенденций эволюции религиозной жизни населения Приенисейского региона на переломе эпох (1905 - 1929 гг ) Для достижения поставленной цели намечается решить следующие задачи
проанализировать конфессиональную картину региона в 1905 - 1919 гг ,
изучить социально-политическую деятельность конфессий в этот период,
определить основные направления эволюции религиозности населения в 1920 - 1929 гг ,
определить влияние политики большевиков на состояние конфессий и секуляризацию общества в это десятилетие
Объект исследования - население Приенисейского региона на переломе эпох Предметом изучения выступает религиозная жизнь населения региона в 1905-1929 гг
Территориальные рамки исследования охватывают Енисейскую губернию в границах 1905 - 1925 гг, территорию Ачинского, Канского, Красноярского, Минусинского и Хакасского округов Сибирского края, функционировавших в 1925 - 1930 гг В результате взаимовлияния природно-геграфической и социокультурной среды здесь сложились своеобразные религиозные системы локального социума
Хронологически исследование ограничено 1905 - 1929 гт Нижняя граница определена началом вероисповедных реформ в стране, провозглашением свободы вероисповеданий Конечная дата исследования обусловлена введением нового законодательства о культах, предусматривающего резкое ограничение деятельности конфессий
Источниковую базу работы составляет комплекс опубликованных и неопубликованных материалов К первому типу источников относятся публикации официальных документов РКП(б)-ВКЩб) и советского государства, доклады и выступления руководителей партии и правительства Изучение этого корпуса источников помогло нам составить представление о взаимоотношениях государства и церкви Периодическая печать 1920-х гг -источник информации о ходе антирелигиозных кампаний Он включает в себя обзорные статьи агитационно-пропагандистского характера, заявления региональных политических деятелей, хронику событий, полемику с местным епископом и другие Изданные воспоминания представителей Союза безбожников содержат уникальные данные, касающихся формирования, становления и развития «безбожных» организаций в регионе, отражающих роль партийных органов власти в их создании и функционировании Автобиографические заметки архиепископа Крымского Луки (Войно-
Ясенецкого) дают информацию о первой ссылке, которую он отбывал на севере региона в 1923 — 1927 гг
В диссертации использованы архивные документы 55 фондов региональных и муниципальных архивохранилищ и музеев Абакана, Ачинска, Минусинска, Красноярска, Канска и Новосибирска Делопроизводственные документы Енисейского губернского правления (ГАКК, ф 595), Енисейского губревкома (ГАКК, ф Р-53), Енисейского губисполкома (ГАКК, ф Р-49), Енисейского губкома РКП(б) (ГАКК, ф П-1), Сибревкома (ГАНО, ф Р-1), Сибкрайисполкома (ГАНО, фР-47), Сибоно (ГАНО, ф Р-1053), Сиббюро ЦК РКП(б) (ГАНО, ф П-1) помогают вскрыть механизм реализации властными структурами решений по «церковным» вопросам, таким, например, как ликвидация монастырей, закрытие храмов и другим Следственные дела священнослужителей и верующих за 1920 - 1922 гг фонда «Енгубревтрибунал» ГАКК позволили установить факты сопротивления проводимой советской властью конфессиональной политике Сводки информационного отдела ГПУ-ОГПУ фондов «Енисейский губком РКП (б)» и «Сиббюро ЦК РКП (б)» за 1920 — 1925 гг воссоздают ход кампании изъятия церковных ценностей в губернии, характеризуют настроения населения во время проведения местными органами власти различных антирелигиозных мероприятий
Журналы заседаний, ежегодные отчеты благочинных священников Енисейской духовной консистории за 1905 - 1923 гг (ГАКК, ф 674), документы Красиоярско-Енисейской епархии 1920-х гт из городских архивов Минусинска и Ачинска (переписка благочинных священников с епископами Красноярским и Енисейским Назарием за 1920 - 1922 гг и Амфилохием за 1924 - 1929 гг, документы о возвращении отдельных обновленческих приходов в лоно истинной Церкви) позволили конкретизировать события церковной жизни, назвать имена отдельных священников, проследить их судьбы, узнать их точку зрения на конфликт с властью
По объективным причинам источниковая база исследования содержит лакуны, не позволяющие осветить отдельные аспекты заявленной темы, например, более досконально исследовать политические позиции, как местных политических лидеров, так и известных священнослужителей, четче показать внутреннюю жизнь конфессий, дать исчерпывающие статистические данные Но в целом выявленная и использованная источниковая база позволяет решить поставленные в диссертационном сочинении задачи и достичь намеченных целей
Методологической основой исследования стало одно из направлений социальной истории - локальная история Описание и анализ реально существовавших социальных организаций локального уровня позволяет увидеть рассматриваемые явления в единстве исторического ландшафта, микрокосма сообществ верующих и многообразии человеческих судеб, формальных и неформальных групп, их соотношений между собой, а также с социальными стратами, сословными группами, классами В качестве основных исследовательских приемов в работе использовались сравнительно-исторический, ретроспективный и системный методы
При рассмотрении взаимоотношений сообществ верующих и власти автор использовал теорию социального конфликта, представленную концепцией структурного насилия и структурного конфликта Й Галтунга (Violence, peace and peace research In Sournal of Peace research Vol 6 1969 №3) В своей совокупности данные подходы дают набор оценочных алгоритмов, применение которых позволило построить научное исследование вокруг действительно актуальных проблем и действительно решить поставленные задачи
Научная новизна исследования состоит в рассмотрении механизмов взаимодействия традиций и новаций в религиозных общинах, форсмажорных обстоятельств, оказывавших влияние на ход этих процессов, в освещении противоречий провозглашенных реформ с реальным положением конфессий
Приенисейского региона, выявлении особенностей политических взглядов и настроений верующих
Практическая значимость исследования состоит в том, что выводы и рекомендации автора могут быть использованы при написании обобщающих работ по истории религиозных организаций Сибири в XX в Исследование может стать основой для разработки специального курса лекций для студентов высших и средних учебных заведений
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования в форме докладов были представлены на межрегиональных научных конференциях в Абакане, Иркутске, Красноярске, Новосибирске
Структура работы. Диссертация объемом 234 страниц состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии, приложения, включающего таблицы, копии редких документов по теме
Религиозность населения
Религиозность населения является показателем распространенности и влияния религии на жителей той или иной местности. При этом необходимо различать: уровень религиозности, под которым понимается количественный показатель наличия и масштабов распространенности религии; степень религиозности как показатель глубины веры, интенсивности религиозных переживаний и культовых действий; а также характер религиозности, который раскрывается через конфессиональные, национальные, региональные особенности, соотношение конфессиональной и этнонациональной идентификации верующих.
В дореволюционной России религиозное сознание являлось фундаментом общественного мировоззрения и обеспечивало интеграцию верующих в единое сообщество. Именно религия определяла их отношение к миру, накладывая отпечаток на повседневное поведение населения страны. Удовлетворение религиозных потребностей верующих различных вероисповеданий осуществлялось религиозными институтами путем организации соответствующей деятельности.1
На религиозность жителей Приенисейского региона существенно влияла территория размещения и связанная с ней региональная специфика развития экономики и этносов, демографические и миграционные процессы. В начале XX века Енисейская губерния являлась органичной частью России примерно с тем же уровнем развития производительных сил и производственных отношений, что и другие регионы страны. Разнообразные природно-географические условия региона, низкая плотность и неравномерное расселение населения способствовали формированию многолюдных (до 2500 - 2700 человек), разбросанных на большие расстояния (от 20 до 70 - 135 километров) и обширных по территории (Туруханский, Приангарский, Усинский, Арейский, Батеневский) приходов. Все вышеперечисленное существенно снижало сплоченность прихожан, их функционирование как общинного целого.2
Особенностью этнического состава населения было широкое национальное представительство (свыше 20 этносов) при преобладании этноса русского. Аборигенное население проживало на севере и юге региона. Но основу населения составляли мигранты из различных губерний европейской части России представители, как русской, так и других национальностей. Во второй половине XIX - начале XX века сформировалось несколько групп носителей этнокультурных традиций, две наиболее крупные соответствовали основным потокам миграции: «старожилы» и «переселенцы». Основу старожильческого населения, поселившегося в дореформенное время, составляло северо- и лишь отчасти среднерусское население с незначительной долей иных этнических компонентов (народы Поволжья, Коми).3
«Переселенцами» называли крестьян центральных и южных губерний страны, прибывших в Сибирь из-за малоземелья и перенаселения после реформы 1861 г. Миграционное движение особенно усилилось на рубеже XIX - XX веков, что было обусловлено постройкой на территории губернии Сибирской железной дороги и аграрной политикой П. А. Столыпина. В целом население региона увеличилось с 570,2 тысяч человек в 1897 г. до 1119,2 тысяч в1914г. Ак1917г. доля переселенцев в сельском населении составляла 56 процентов.4
Анализ статистических данных показывает, что в первое десятилетие XX века среди населения Енисейской губернии преобладали православные верующие. На их долю приходилось около 85 процентов населения губернии.
Еще пять процентов представляли христианизированные аборигены юга губернии (хакасы) и Туруханского края (тунгусы, остяки, кеты). Верующие других конфессий составляли в это время сравнительно небольшую долю населения - около десяти процентов. Часть украинцев, белорусов, а также поляки и латгалы относились к католическому сообществу; немцы, финны, латыши и эстонцы - к лютеранскому. На территории губернии проживали также мусульмане (татары) и иудеи (евреи). В целом они были расселены дисперсно, однако в ряде районов региона существовали места их компактного проживания.
Приводимые автором данные могут дать лишь самое общее представление о действительном соотношении различных вероисповедных групп. Вплоть до провозглашения в 1905 - 1906 гг. начал свободы совести и исповеданий по православному ведомству значились лица, не исповедовавшие никакой религии, единоверцы, старообрядцы, представители русского сектантства, традиционных языческих культов. Наконец, по царским законам, дети родители которых перешли из православия в какую-либо другую веру, продолжали числиться православными даже в тех случаях, когда они фактически воспитывались в другой вере. Несмотря на то, что статистические данные в то время фиксировали только формальную принадлежность к той или иной религии, все вышесказанное позволяет говорить о моноконфессиональности региона. Как показывают данные 1913 г., в дальнейшем благодаря естественному приросту населения и миграциям данная тенденция продолжает сохраняться.5
Большинство населения губернии, как и страны, проживало в сельской местности, что обусловливало в первую очередь ее аграрное развитие. Если в качестве основного критерия оценки религиозности рассматривать веру в божественную силу, то уровень религиозности населения Приенисейского региона в рассматриваемое время приближался к 100 процентам. Сословные, социальные и национальные барьеры в реальной жизни разобщали население. Но, констатируя это, надо учитывать точку зрения ряда современных авторов, которые полагают, что говорить о «безрелигиозности» целых сословий или народов неправомерно.6
Интенсивность проявления религиозных чувств у народов и социальных слоев региона была различной. В данном случае для измерения степени религиозности становится важным выделение иных, нежели вера в божественную силу, факторов, таких как этноинтегрирующий, этический и душеспасительный.
В ходе трехвекового заселения территории Енисейской губернии в ней сложилась вероисповедная культура русского православного населения, традиции которой были корнями связаны с русским Севером. Нормативно-регулятивная сторона религии выходила на первый план. Вера цементировала старожильческий субэтнос, а основополагающую роль в религиозных воззрениях играли заветы отцов.
Отношение церкви и верующих к революционной трансформации общества
В дореволюционной России религия обосновывала существующую общественно-политическую систему, она являлась важной частью государственной идеологии и верной союзницей монархии. Взамен политическая власть предоставляла конфессиям, в зависимости от их общественного статуса, те или иные экономические, политические и социально-культурные права и привилегии. Особенно прочные политические, экономические и идеологические узы связывали с самодержавием в начале XX века Русскую православную церковь. В сложной политической ситуации 1905 - 1907 гг. официальная Церковь заявила о своей полной поддержке самодержавия и правительства.49
Енисейское епархиальное руководство в своей практической деятельности руководствовалось указаниями Святейшего Синода по всем политическим и социальным вопросам, занималось их реализацией в пределах Енисейской губернии. Социальная позиция церкви в этот период выражалась в активной поддержке внутренней и внешней политики государства, что особенно ярко проявилось в годы русско-японской войны, революции 1905 - 1907 гг., при выборах в Государственную Думу всех четырех созывов. Большая часть духовенства епархии активно участвовала в политической деятельности на стороне государственной власти. С первых дней революционных выступлений 1905 г. в Енисейской губернии епархиальное начальство активно участвовало на стороне светской губернской власти в предотвращении волнений в губернии. В церквях проводились молебны, на богослужениях разъяснялась политическая ситуация, осуждались выступления против царя и святой русской церкви.50
Будучи одним из главных звеньев официальной идеологии государства в начале XX в., православная церковь являлась объектом острой критики со стороны общественных сил, формирующихся партий. Начало деятельности политических партий в России связано с публикацией Высочайшего Указа от 18 февраля 1905 г.: он открыл возможность широкой и легальной политической агитации, положил начало процессу политической организации общества в России. В период с 18 февраля 1905 г. до открытия первой Государственной думы в апреле 1906 г. образовался целый ряд политических партий, охватывающих собой все пространство от крайне правой до самой левой стороны спектра. Принципом политической группировки российских партий служило отношение к самодержавию.51
В Енисейской губернии партии радикального революционного направления были представлены социал-демократами и социалистами-революционерами. Данные партии считали необходимым свержение самодержавия революционным путем и установление социалистического строя после достижения демократического общества. Под их влиянием находились рабочие, служащие, разночинцы, учащиеся. В их составе было довольно высокое число ссыльных. Они декларировали религиозное самоопределение личности (свободу совести и вероисповеданий), конфискацию церковных и монастырских земель, создание единой светской школы.52
Либеральное направление было представлено партией народной свободы (местное название партии конституционных демократов). Либералы критиковали самодержавие, выступали за расширение политических свобод, но считали необходимым добиваться своих целей мирным путем. В Красноярском филиале партии народной свободы состояли в основном интеллигенты - врачи, адвокаты, ученые. Либералы понимали религиозную свободу как «равноправность» исповеданий, требовали частичной конфискации церковных и монастырских земель.53
Консервативное направление представлял «Союз мира и порядка», имевший ярко выраженный черносотенный оттенок и считавшийся филиалом «Союза русского народа». Организатором красноярского союза стал преподаватель местной духовной семинарии А. Смирнов, а центром формирования - мещанская управа. Епархиальные власти открыто поддержали организацию. Его состав был весьма неоднороден: купцы, мещанство, ремесленники, духовенство, учителя. Традиционалисты выступали за сохранение господствующего положения православия государственную поддержку церкви.
Крайне «охранительный», черносотенный взгляд, поддерживался националистической аргументацией. Например, в Красноярске «черносотенцы» справоцировали беспорядки во время Октябрьской политической стачки. После событий первой русской революции, «Союз мира и порядка» эволюционировал в строну правобуржуазного направления, признающего частичные буржуазные реформы. «Союз мира и порядка» сблизился с «Союзом 17 октября». Данная партия известная в России под названием «октябристы» собрала в свои ряды промышленников и финансистов. В ее программе декларировалась законность и необходимость существовавших в российском законодательстве стеснений в вопросах веры, но вносилось требование веротерпимости православного государства к другим исповеданиям.54
Документальные материалы свидетельствуют о том, что официальные власти и карательные органы в губернии не были готовы к появлению оппозиционного и революционного движения и не смогли своевременно отреагировать на новые явления общественно-политической жизни страны и региона. Следствием данного процесса стало применение методов насилия, вооруженного вмешательства, что вызвало недовольство и непонимание местной общественности. На первом этапе вооруженной борьбы имя Гапона стало популярно среди местной интеллигенции и народных масс. В регионе широкое хождение получило его письмо от 20 июля 1905 г., в котором он предлагал императору отречься от престола.55
Наиболее активная политическая деятельность проходила в губернском городе. Революционное движение в регионе было значительно слабее, хотя выступления против самодержавия спорадически вспыхивали и в уездах. Крестьянское движение в губернии, в отличие от центральных регионов России, не носило народного характера, но и здесь наблюдались отдельные его проявления: отказ от уплаты податей и несения натуральных повинностей, демонстративное невыполнение официальных распоряжений. Комитеты митингов, существовавшие в городах Минусинске и Ачинске, селах Каратузское, Абаканское, Назаровское близкие к трудовикам поддержали платформу Московского комитета трудовой партии. Они объявили о необходимости введения свободы веры и богослужения, а также выдвинули требование конфискации церковных и монастырских земель.56
Попыткой привлечь внимание к церкви стало создание в 1906 г. в епархии общества «Православный Сибиряк». Отмежевываясь от крайне правых, его создатели ратовали за возрождение Русской православной церкви, религиозно-нравственное просвещение православного населения губернии, как и призывали к организации Союза православных сибиряков.57
Традиции и новации в религиозности населения
Сохранение традиционной структуры регионального сообщества в 1920- е годы (социальных институтов, классов, страт, видовых, социальных, языковых, культурных, хозяйственно-бытовых различий), этноконфессиональных особенностей населения и поселенческой структуры обусловило стабильность его вероисповедного спектра, существование прямых и опосредованных форм религиозности жителей вплоть до «великого перелома». Большинство верующего населения по-прежнему составляли православные, а религиозность проявлялась, в первую очередь, в сохранении этноинтегрирующих и этических поведенческих стереотипов.1
Регулярно храмы посещали, в основном, жители сельской местности, однако в великие праздники церкви были переполнены и в городе. Когда в мае 1921 г. в г. Енисейске первомайские праздники совпали с Пасхой, то все население города пошло на церковную службу. А в 1923 г. местные власти г. Красноярска констатировали провал противопасхальнои комсомольской кампании.2
Участие православных верующих в религиозной жизни приходской общины в первой половине 1920-х годов выражалось в проведении денежных и натуральных сборов в пользу приходской общины, храма и священника. Из отчета Енисейского благочинного протоиерея Евфимия Григорьева от 19 апреля 1922 г. о состоянии сельских церквей третьего и четвертого благочиния Енисейского уезда следует, что священники содержались прихожанами. Размер жалования, как правило, не был фиксированным. Традиционным, как указано в отчете, было проживание священников в общественных домах или на съемных и оплачиваемых прихожанами квартирах.3
В деревнях нередко сборы проводились с помощью всей крестьянской общины. В бюллетене информационно-инструкторского подотдела Енисейского губревкома от 22 мая 1920 г. зафиксирован факт сбора Шошкинского сельского общества Шилинской волости Красноярского уезда для решения вопроса об установлении фиксированного жалованья местному священнику. А крестьяне с. Кемского Енисейского уезда в конце 1922 г. на общем собрании постановили с каждого члена сельской общины от 10 до 60 лет собрать в пользу церкви единовременно восемь фунтов хлеба, купить церковно-приходской дом и для отопления его подвозить ежемесячно 40 саженей дров.4
При этом размер затрат на церковные нужды превышал расходы на содержание советских учреждений и выполнение продразверстки. Типичен случай, когда жители д. Прокопьевки Амонашенской волости Канского уезда выстроили в 1922 г. церковь и приходской дом, нашли священника, но отказались содержать учителя, мотивируя это отсутствием средств. В д. Троицкой Александровской волости Красноярского уезда сельским сходом 7 марта 1923 г. было постановлено произвести сбор средств на содержание священнослужителя, в то время как содержать школу крестьяне отказались.5
В конце 1924 г. в с. Малый Имыш Ачинского уезда зажиточная часть населения отказалась проводить акцию помощи ленинградским рабочим (бедняки собрали 14 пудов хлеба). В то же время на престольный праздник за 30 верст в село был привезен священник, и ему было собрано более трех возов хлеба и разных продуктов. Причем активное участие в этом событии принимал председатель сельсовета. Практика сбора денег на содержание церквей и священников была повсеместной, на что было указано пленумом Ачинского уездного комитета партии, состоявшимся 7 июня 1925 г.6
Соблюдение религиозных обрядов и таинств было массовым явлением. В 1925 г. в крупных сельских приходах численностью до трех тысяч человек, например, в Подсосенском, Корниловском, Ужурском, Сережском и других 17 приходах Ачинского округа, было совершено около шестисот треб в каждом.
Религиозные праздники воспринимались населением как выходные дни. В этот период они не посещали учебные заведения, различного рода светские мероприятия. Многие партийцы на это время отказывались от партийной работы. Сводка ОПТУ за 26 мая 1923 г. сообщает, что в с. Агинском Канского уезда на Георгиев день праздник справляло все население, вплоть до членов волисполкома и ячейки РКП(б). Аналогичная ситуация сложилась в д. Силиной Болыне-Муртинского района Красноярского уезда в 1924 г. В 1925 г. с. Кускун Майского района Красноярского уезда в великий пост председатель сельсовета, будучи одновременно псаломщиком, ходил со священником по селу с постной молитвой.8
Венчание членов партии и комсомола и крещение ими детей в деревне было массовым явлением. Свадьба без священника, как отмечалось в информационном отчете Минусинского уездного комитета партии за 1 квартал 1925 г., была редкостью.9 Еще более распространено было наличие икон в домах местных активистов. В частности, в результате обследования в 1923 г. Рыбинской волостной ячейки партии Канского уезда было обнаружено, что икон в доме нет только у двух коммунистов. Аналогичная ситуация была отмечена в 1923 1924 гг. в Нижнеингашской районной ячейке РКП (б) и в партийной ячейке на ст. Камарчага Красноярского уезда. А в улусе Косой Ложок Чебаковского района Хакасского уезда в 1924 г. иконы в домах партийцев висели вместе с портретами В. И. Ленина.10
Во второй половине 1920-х годов информсводками ОПТУ по-прежнему фиксируется сохранение элементов религиозного поведения. Религиозные обряды продолжали соблюдаться повсеместно, даже советскими служащими, комсомольцами и коммунистами. Так, в с. Колбе Ачинского округа в 1927 г. был зафиксирован случай, когда учителя водили учеников в церковь, а в Ачинске в 1926 г. служащий госбанка заявил, что он не намерен праздновать советские праздники.11
В 1926 - 1927 гг. в д. Красный Яр и на ст. Боготол кандидаты в члены партии и один из комсомольцев крестили своих детей, в д. Ивановке Сусловского района кандидат в члены партии во время праздника Пасхи приглашал на дом священника с иконами, в Тисульском районе член ВЛКСМ стал псаломщиком, в Березовском районе комсомолка на Пасху святила куличи, в Больше-Улуйском районе группа комсомольцев ходила в церковь.12
В 1927 г. анкетное обследование, проведенное Минусинским окружным комитетом партии, деревенских партийных ячеек округа показало, что почти из полутора тысяч человек 167 коммунистов (из них 71 человек с шестилетним партийным стажем) имели у себя дома иконы. Таким образом, верующие среди коммунистов составляли около 10 процентов. Нередкими были срывы партийных мероприятий из-за отправления религиозных обрядов. Так, во время Пасхи этого же года собрание Тесинской партийной ячейки Минусинского округа состоялось только после третьего предупреждения и собеседований с коммунистами инструктора, причем и тогда явилась часть организации.13
Душеспасительный аспект христианства в 1920-е годы выражался через такие формы религиозного благочестия, как посещение святынь, паломничества; процессии, крестные ходы продолжали литургическую жизнь прихожан. Традиционно массовым был крестный ход в г. Красноярске, совершаемый в Фомино воскресенье для встречи чудотворных икон Святой Троицы и Знамения Божией Матери из с. Арейского. На нем обычно присутствовали не только жители города, но и окрестных сел. В 1925 г. чтимая икона Святой Троицы обошла за два месяца несколько районов Красноярского уезда (Казачинский, Больше-Муртинский, Сухобузимский районы).
Конфессии и общество
С установлением в регионе централизованной власти в лице Сибирского революционного комитета (далее Сибревком) в январе - феврале 1920 г. процесс проведения реформ в религиозной сфере, прерванный Гражданской войной, был продолжен. На Енисейскую губернию распространялось действие законодательных актов советской власти, которая пытаясь установить монополию на любые формы идеологии в обществе, проводило политику ликвидации религии и Русской православной церкви. Для достижения поставленной цели использовались любые средства, включая нарушение собственного законодательства.
Изменения в политической жизни России и в государственно-конфессиональной политике поставили все конфессии страны перед выбором: поддержать большевистскую партию, выступить против власти Советов или занять нейтральную позицию. В этой обстановке перед конфессиями и верующими во всей полноте встал вопрос об их отношении к новой политической системе.
После вступления регулярных частей Красной Армии в г. Красноярск в 1920 г. проводимая советским государством политика стала распространяться в губернии. Войска в своей деятельности руководствовались постановлениями военного времени, требовавшими обратить особое внимание на представителей духовенства ввиду их контрреволюционной роли, установить тщательный надзор за ними и подвергать расстрелу каждого из них, кто дерзнет выступить словом или делом против советской власти. Согласно этим распоряжениям в конце 1919 г. в губернии была осуждена группа священников и монахов, захваченных в поезде вместе с белогвардейскими войсками, отступавшими под напором пятой Армии. Трибунал приговорил их к тюремному заключению сроком от пяти до 15 лет. Практиковались и более жесткие меры, такие как утопление в 1920 г. монахов скита, приписанного к Енисейскому Спасскому монастырю.74
В первой половине 1920-х годов произошло становление губернских и местных органов государственного управления, призванных осуществлять контроль за деятельностью религиозных организаций. В 1920 г. при общем подотделе отдела юстиции Енгубревкома начал свою работу ликвидационный отдел. Наряду с практическим проведением в жизнь декрета и инструкции, на него возлагались консультационные обязанности. При всех волостных и уездных ревкомах организовывались отделы и комиссии по отделению церкви от государства и школы от церкви. Так как преобразования в религиозной сфере были прерваны военными действиями, то реформы проводились ускоренными темпами, в жесткой форме. Ликвидационный отдел обладал карательными функциями, что позволяло ему обходиться своими силами, без привлечения представителей силовых ведомств, что практиковалось в Западной Сибири.75
Усиление влияния партии в религиозном вопросе в губернии проявилось в 1922 г. во время изъятия церковных ценностей и раскола церкви. Созданные для этих целей комиссии на местах управлялись партийными органами власти, которые координировали работу советских, карательных и финансовых органов, военных, печати и профсоюзов. После создания в конце 1922 г. Антирелигиозной комиссии ЦК РКП(б) на местах партийные организации решали стратегические вопросы в религиозной сфере, в том числе в области репрессивной практики. По причине дублирования функций партийных органов власти в конце 1922 - начале 1923 гг. в регионах были упразднены губернские отделы юстиции и действующие при них подотделы и комиссии по отделению церкви от государства, а ряд их полномочий перешло к органам НКВД и 01II У.76
Национализация церковного имущества в 1920 - 1922 гг. проводилась в несколько этапов. Она началась с учета наиболее значительной церковной собственности - монастырской. Потом последовали наиболее богатые и доступные городские, а следом сельские церкви. К проведению Декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви в жизнь в уездах отдел юстиции Енгубревкома приступил в конце марта - начале апреля 1920 г. В первую очередь ликвидационные мероприятия проводились по отношению к Русской православной церкви. К концу 1920 - началу 1921 гг. работа по составлению описей церковного имущества закончилась в Канском и Красноярском уездах. 77 Деятельность ликвидационных отделов в двух других уездах губернии - Ачинском и Минусинском - из-за противодействия населения нововведениям в религиозной сфере приняла затяжной характер и легла на плечи административных органов, которых зачастую дублировали функции ликвидационных отделов.
Политика «военного коммунизма» вела к тому, что деятельность местных органов власти в конце 1920 - начале 1921 гг., носила достаточно независимый от центра характер и обуславливала широкое распространение чрезвычайных мер. В дополнение ко всему в связи с объявлением губернии на военном положении 2 сентября 1921 г. был издан приказ Енгубисполкома №33, который официально сузил сферу деятельности религиозных организаций. Он запрещал преподавание вероучения лицам, не достигшим 18-летнего возраста, организацию публичных собраний, митингов, концертов, бесед и дискуссий без разрешения исполнительных органов власти.79
Администрирование в религиозной сфере, начавшееся сразу же в 1920 г., являвшееся наследием Гражданской войны, восстановило население против отделения церкви от государства, порождавшего «самые нелепые слухи» и разжигавшего «самые темные страсти».80 Первоначально среди верующих значительное распространение получили пассивные методы борьбы с режимом. Так в Канском уезде 22 общины саботировали ликвидационные мероприятия, один приход полностью бойкотировал эту работу, 12 верующих были привлечены к уголовной ответственности.81 В Красноярском уезде случаи массовых выступлений были в Барабановском и Частоостровском приходах. Вплоть до марта 1921 г. из многих советских учреждений не были удалены иконы. Доходило до того, что уже вынесенные предметы церковного культа возвращались населением на место, например, в с. Тертежском Красноярского уезда.82
Особенно недовольны нововведениями в религиозной сфере были крестьяне, так как рушился веками создаваемый ими мир, менялся их образ жизни. Они противились изъятию из церквей метрических книг, составлению описей церковного имущества, отказывались отдавать ключи от церковных зданий, не желали признать делом частного собрания, а не сельского схода принятие решений по церковным вопросам. Сельчане возмущались отсутствием в школах икон и закона божьего, поэтому запрещали детям посещать учебные заведения. Нередки были случаи преподавания в школе «по-старому».83
На защиту интересов епархии встало и само духовенство. Уже 5 февраля 1920 г. епископ Красноярский и Енисейский Назарий обратился с воззванием к приходскому собранию Красноярской Покровской церкви. Он призывал к открытию в епархии церковных школ, считая, что безрелигиозное воспитание создаст мировоззренческий вакуум у подрастающего поколения. Владыка не раз выступал против самоуправства местных властей при ликвидации монастырей, домовых и архиерейской церквей.
Действия органов советской власти вызвали протест у совета союза православных общин Енисейской губернии, который выступил против стеснения религиозной деятельности. Под его руководством в сентябре 1920 г. в г. Красноярске произошло открытое выступление верующих во время ликвидации Иоанно-Предтеченской архиерейской церкви. Встав на ее защиту, они два дня сдерживали наряды милиции.85
Священники и миряне достаточно открыто выражали свою политическую позицию. Именно среди верующих возник термин «справедливое насилие», с помощью которого они обосновывали праведность своей позиции в той или иной конфликтной ситуации. С этой точки зрения верующий человек не мог ее инициировать, но ему не запрещалось защищать церковь от чинящих насилие над ее членами. Священнослужители участвовали в многочисленных народных выступлениях, созыве нелегальных съездов из представителей нескольких волостей.
