Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Стратегии выживания населения ТАССР во время голода 1921-1923 гг.
1. Стереотипы поведения населения и нормы государственного снабжения 29
2. Рацион питания голодающих 49
Глава 2. Медицинская помощь и эвакуация голодающего населения ТАССР
1. Деятельность государственных медицинских учреждений по преодолению последствий голода 64
2. Оказание медицинской помощи населению советскими и иностранными общественными организациями 80
3. Эвакуация и реэвакуация голодающего населения 89
Глава 3. Деятельность государственных органов, советских и иностранных общественных организаций по обеспечению питанием голодающих ТАССР
1. Советская государственная и общественная продовольственная помощь 102
2. Предоставление питания голодающим иностранными организациями 117
3. Вклад АРА в дело питания населения 133
Глава 4. Материальное обеспечение и агитационно-пропагандистская работа среди голодающего населения ТАССР
1. Непродовольственная помощь голодающим 156
2. Агитация и пропаганда как один из способов помощи голодающим 172
Заключение 179
Список сокращений 185
Список использованных источников и литературы 187
Приложение 222
- Стереотипы поведения населения и нормы государственного снабжения
- Оказание медицинской помощи населению советскими и иностранными общественными организациями
- Предоставление питания голодающим иностранными организациями
- Непродовольственная помощь голодающим
Введение к работе
Актуальность темы. Современная Россия переживает сложный период, связанный с переосмыслением каждого из этапов ее истории. Голод 1921 – 1923 гг. занимает особое место в истории нашей страны. Беспрецедентный по своим масштабам (охватил 30 губерний Среднего и Нижнего Поволжья, Кавказа, Крыма, Южной Украины и ряда западных областей), он был вызван не только объективными природными причинами, но и социально-политическими. В то же время история борьбы с голодом 1921 – 1923 гг. – пример объединения усилий различных социальных сил, общественных и государственных организаций России и зарубежья, спасших множество человеческих жизней.
В центре проблемы преодоления голода начала 1920-х гг. находится соотношение власти и общества, взаимодействие которых в экстремальных условиях жизни страны и ее регионов наиболее интересно проследить в научном плане. Государственная власть, выступая верховным распорядителем всех ресурсов, первой стала организовывать помощь населению, а российская и мировая общественность соответствующим образом отреагировала на ее призыв к участию в этой помощи.
В то же время интерес к этому периоду продиктован потребностью систематизировать накопленный исторический материал в соответствии с современными научными воззрениями, выявить виды, формы, способы, мотивы оказания помощи голодающим теми или иными органами и организациями. Актуальность проблемы возрастает при анализе региональной специфики, так как изучение развития помощи голодающим в отдельном субъекте Российской Федерации в сочетании с общегосударственными тенденциями позволяет получить наиболее объективную и полную картину исторического события.
Территориальные рамки исследования определены границами Татарской автономной советской социалистической республики в 1921 – 1923 гг.
Хронологические рамки работы охватывают период действия двух главных советских государственных структур - Комиссии помощи голодающим (Помгол) и Комиссии по борьбе с последствиями голода (Последгол), которые последовательно курировали деятельность советских и иностранных организаций помощи. На территории ТАССР крайними датами работы Помгола и Последгола являются 22 июля 1921 г. и 21 сентября 1923 г. В отдельных случаях для более полного раскрытия проблемы допускался выход за указанные рамки.
Степень изученности темы. Историография проблемы в своем развитии прошла несколько периодов. Первый период - 1921 – 1929 гг. характеризуется тем, что в основном исследователи старались показать, какую работу проводило советское правительство для преодоления катастрофы. Не забывали и об иностранной помощи, особенно оказываемой со стороны коммунистических и пролетарских организаций. Авторами работ, заложивших основы изучения истории борьбы с голодом 1920-х гг. в России и ТАССР, были ответственные работники правительственных структур, партийные агитаторы, пропагандисты, журналисты.
В период 1930-х – середины 1950-х годов Советская страна пережила еще два голода – в 1932 – 1933 гг. и 1946 – 1947 гг. Поскольку факты этих голодоморов тщательно скрывались правительством, то и тема голода 1920-х гг. стала крайне непопулярной. Исключением можно считать работы, посвященные Американской администрации помощи, в которых ее деятельность оценивалась как антисоветская и контрреволюционная.
Начиная со второй половины 1950-х гг. до конца 1980-х гг. голод перестает рассматриваться как самостоятельное событие, о нем начинают писать в контексте истории Гражданской войны и иностранной военной интервенции, создания автономных республик и их развития (например, ТАССР), перехода к НЭПу.
К 1970-м годам относятся первые попытки посмотреть на голод 1921 – 1923 гг. комплексно, изучить его причины, последствия, а главное – способы борьбы с ним. Как и раньше, основной фабулой оставалась выдающаяся роль партии и советского государства в борьбе с голодом без какой-либо детализации проводимых мероприятий. В этом же ключе написана книга В.И. Белокопытова, первая и единственная специальная работа по истории борьбы с голодом в ТАССР.
В изучении иностранной помощи ведущее место по-прежнему занимали АРА и Международный рабочий комитет. Помощь со стороны США старались не замечать или упоминать только вскользь. Работу Международного рабочего комитета (Межрабпом) в основном освещали в контексте его общей истории, останавливаясь на борьбе с голодом 1921 – 1923 гг. лишь как на одном из этапов функционирования.
С распадом СССР в российской историографии наступает совершенно новый период, характеризующийся отказом от принципов марксистско-ленинской идеологии. В статьях, появившихся в журналах в начале 1990-х гг., исследователи рассматривают проблему голода с точки зрения ответственности правящей партии за сложившуюся ситуацию. Позиция авторов по отношению к коммунистической партии в этих публикациях открыто негативная.
В то же время историография проблемы стала развиваться одновременно в двух взаимосвязанных направлениях: наблюдается рост числа исследований, выполненных на основе региональных материалов и активизация изучения вклада международных организаций в дело борьбы с голодом. Появляются исследования, непосредственно посвященные голоду или затрагивающие его в той или иной степени в Автономной области немцев Поволжья, Татарстане, Чувашии, Самарской области, на Урале, в Южной Украине и других регионах. Некоторые исследователи, объединяя в своих работах два вышеназванных направления, дают общую характеристику деятельности иностранных организаций, работающих в данных регионах.
Приоритетное внимание в изучении проблем международной помощи голодающим уделяется деятельности АРА на территории советской России. В большинстве современных исследований ее деятельность получает очень высокую оценку. Восприятие американцами и советскими гражданами друг друга рассматривается с позиций «конфликтов и сотрудничества», взаимовлияния, «через призму межкультурного диалога и «культурного шока», обусловленного противоположностью систем ценностей и исторического опыта». Таким образом, исследователи пытаются уйти от штампа советской историографии о взаимном противостоянии двух политических систем, признавая при этом неадекватность взаимной оценки сторон.
Не оставлены без внимания учеными и другие крупные международные организации помощи голодающим, хотя и изучаются они в несравнимо меньших масштабах. В современной историографии появляются первые работы, посвященные деятельности Межрабпома и Миссии Ф. Нансена.
С новых позиций стали рассматриваться взаимоотношения Русской Православной церкви и большевиков, а также деятельность русских эмигрантов по оказанию помощи голодающим в Советской России. Отход от мысли о контрреволюционных попытках русских эмигрантов и духовенства использовать голод 1921 – 1923 гг. для активной борьбы с большевиками, последовательно проводившейся в советской историографии, позволяет более объективно взглянуть на эту малоизвестную страницу истории преодоления голода.
Одним из новых направлений в изучении голода 1921 – 1923 гг. является социальная история и история повседневности. В рассмотрение исследователей попадают такие незащищенные и наиболее пострадавшие социальные и социально-демографической группы, как дети и «бывшие люди». Повседневную жизнь крестьян и горожан историки рассматривают с точки зрения изменений в системе питания, связанных с наступлением голода. И практически все авторы останавливаются на значительном уменьшении норм питания, сокращении или невыполнении снабжения различных групп населения государством.
Появляются исследования, посвященные социально-пропагандистским кампаниям: дням, неделям, месячникам, проходившим с использованием агитационных плакатов и лозунгов и призванных не только собрать пожертвования, но и поднять моральный дух голодающих.
Одним из крупных современных исследователей истории голода 1920-х гг. является В.А. Поляков. В своих статьях он подробно исследует причины этой страшной катастрофы и деятельность государственных структур по оказанию помощи голодающим. Итогом многолетней работы В.А. Полякова стало издание монографии «Голод в Поволжье, 1919 – 1925 гг.: происхождение, особенности, последствия», в которой он приходит к выводу, что мероприятия советской власти по преодолению голода и его последствий были малоэффективными.
Проанализировав литературу по истории голода 1921 – 1923 гг. и его преодоления, можно сделать вывод, что до сих пор процесс оказания помощи голодающим, как в России, так и в Татарстане остается слабоизученной проблемой. Кроме того, несмотря на активное изучение регионального аспекта помощи голодающим, работ, посвященных непосредственно проблемам голода 1921 – 1923 гг. в Республике Татарстан, практически нет.
Цель исследования: определить механизм осуществления и эффективность мероприятий, проводимых государственными органами, советскими и иностранными общественными организациями для преодоления голода 1921 – 1923 гг. на территории ТАССР.
Достижение этой цели потребовало решения следующих задач:
определить стереотипы поведения и рацион питания различных социальных категорий в условиях голода;
выявить основные структуры, осуществлявшие помощь голодающему населению;
проанализировать формы и методы оказания медицинской помощи голодающим;
изучить вклад государственных и общественных структур в обеспечение питанием населения;
рассмотреть дополнительные виды помощи и социальные кампании, направленные на улучшение положения голодающих.
Объект исследования – голод 1921 – 1923 гг. в РСФСР.
Предмет исследования – деятельность государственных органов, советских и иностранных общественных организаций по оказанию помощи голодающим ТАССР в 1921 – 1923 гг.
Методологическая основа. Исследование опирается на важнейшие принципы исторического познания – историзм, объективность и комплексность научного анализа. В сочетании с общенаучными методами, в диссертации применялись специальные исторические методы: историко-генетический, историко-типологический, сравнительно-исторический, статистический, которые позволили выявить многие объективные закономерности и количественные характеристики предмета исследования.
Использование стратегий выживания различными категориями населения обусловило применение историко-антропологического подхода, который дал возможность определить социальную мотивацию населения, неразрывно связанную с его ментальностью, моральные и психические побуждения людей, рассмотреть деятельность различного рода общественных учреждений, призванных поддерживать каждодневные основы существования. Одним из основоположников такого подхода является П.А. Сорокин, который не только выделил ряд путей получения пищи для голодающих, но и проанализировал поведение населения и власти в этих экстремальных условиях. Его подходы к проблеме в данном исследовании были эмпирически подтверждены на материалах РТ.
Источниковая база. В процессе работы над диссертацией был привлечен широкий круг источников, как находящихся в научном обороте, так и впервые вовлеченных автором в исследовательский процесс.
Неопубликованные источники сосредоточенны в 35 фондах федеральных и республиканских архивов: Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Национального архива Республики Татарстан (НАРТ) и Центрального государственного архива Республики Татарстан (ЦГА ИПД РТ).
Использованные в работе источники можно разделить на следующие группы: протоколы, организационно-распорядительная, учетно-контрольная документация, периодика, источники личного происхождения, визуальные источники.
Основу исследования составляют неопубликованные материалы делопроизводственного характера – протоколы, организационно-распорядительная и учетно-контрольная документация. Особый интерес представляют протоколы комиссий Помгола и Последгола. Хотя они имели разные цели, задачи и хронологические рамки деятельности, эти две Комиссии на свои заседания выносили одинаковые вопросы - проблемы организации общественного питания, помощь иностранных организаций, медико-санитарные вопросы, эвакуация населения. Однако почерпнуть детальную информацию не всегда представляется возможным. Это связано с тем, что встречаются так называемые «глухие» протоколы.
Организационно-распорядительная группа раскрывает структуру и основные виды деятельности учреждений и организаций, занимающихся помощью голодающим. Среди учетно-контрольной документации можно выделить три уровня отчетности. К первому уровню относятся отчеты и статистические сведения из кантонов в виде анкет, докладов и таблиц об общем экономическом положении, о числе столовых и количестве питающихся в них, о ходе эвакуации и реэвакуации населения, его заболеваемости и смертности. К следующему уровню нужно отнести документы ведомств и подведомственных организаций Помгола и ТатЦИКа, неправительственных организаций помощи голодающим. В них дается довольно незначительная по объему, но важная информация о проводимых мероприятиях: о питании различных групп населения и оказании медицинской помощи. Последним уровнем отчетности были еженедельные, ежемесячные и полугодовые информационные письма, отправляемые во Всероссийскую Центральную Комиссию помощи голодающим в Москве. По своему содержанию и структуре они практически не отличались. Однако в ежемесячном отчете материал главным образом подавался по деятельности отдельных подкомиссий, секций, организаций помощи, то в отчете за полгода информация распределялась по основным направлениям деятельности – общественное питание, медицинская помощь и эвакуация.
В то же время, делопроизводственная документация нашла свое отражение в различных сборниках документов и отчетных материалах, которые выходили, как в 1920-е гг., так и увидевших свет сравнительно недавно: «Бич народа. Очерки страшной действительности», «Итоги борьбы с голодом 1921 – 1923 гг.», «Итоги Последгол», «Крестьянское движение в Поволжье. 1919 – 1922.», «Советская деревня глазами ВЧК – ОГПУ – НКВД. 1918 – 1939» и некоторые другие.
В общем, документы позволяют проследить взаимоотношения и взаимодействие центральной и местной власти друг с другом, с представителями советских и иностранных общественных организаций, с населением ТАССР.
В газетах и журналах печатались постановления центральных и местных органов власти, оперативно сообщалось о различных событиях, делалась попытка проанализировать и дать оценку этим событиям. Однако, в периодической печати чаще всего публиковалась информация пропагандистского характера, которая была направлена на повышение морального духа населения и создание ощущения всеобъемлющей помощи со стороны власти.
Документы личного происхождения представлены дневниками и воспоминаниями свидетелей голода 1921 – 1923 гг., письмами населения в местные органы власти с просьбами о предоставлении им помощи. Авторами выступают и те, кто оказывал помощь, и те, кто ее получал, представители различных социальных категорий, половых и возрастных групп. Этот вид источника говорит о личных переживаниях, помогает оценить характер помощи и ее эффективность через восприятие людей.
Визуальные источники – советские и иностранные плакаты и фотографии – дают возможность увидеть, как люди презентовали общественности себя и других.
Благодаря своему разнообразию и репрезентативности привлеченные источники позволяют полно и объективно раскрыть работу советских и иностранных организаций по борьбе с голодом 1921 – 1923 гг. в ТАССР.
Научно-практическая значимость исследования. Выводы, полученные в ходе исследования, могут быть использованы при написании обобщающих трудов по проблемам голода 1921 – 1923 гг. Материалы и результаты применимы как в научной, так и в педагогической деятельности. В частности, в преподавании курсов по истории России и Татарстана, исторического краеведения, в разработке и написании специальных курсов и учебных пособий по истории медицины, проблематике международного неправительственного сотрудничества, собственно по истории голода в регионе.
Научная новизна заключается в том, что впервые в историографии раскрывается механизм осуществления помощи голодающим государственными органами, советскими и иностранными общественными организациями, имеющими представительство на территории ТАССР в 1921 – 1923 гг., предпринята попытка дать оценку ее эффективности, предложена классификация стратегий выживания населения и мероприятий по преодолению голода по видам деятельности, формам и методам их реализации. В научный оборот введен целый комплекс ранее не изучавшихся неопубликованных источников центральных и региональных архивов.
Основные положения, выносимые на защиту:
В условиях голода 1921 – 1923 гг. стираются социально-классовые различия. Так как голод чаще всего испытывают крестьяне, то именно в сельской местности были выработаны стратегии преодоления голодных состояний. В то же время наблюдалось широкое распространение крестьянских стереотипов поведения в городской среде. Это было связано со слиянием двух различных групп населения, вызванным особенностью социальной структуры советского общества начала 1920 – х гг.
Система государственного снабжения минимально обеспечивала людей, занятых на советской службе. Причем, по мере ухудшения продовольственной ситуации, система государственного снабжения сокращала контингент питающихся.
Основными направлениями оказания помощи голодающим можно считать питание, медицинскую, морально-психологическую помощь, а также эвакуацию населения.
Роль государства ввиду ограниченности ресурсов постепенно свелась к организационно-распределительной функции и контролю за деятельностью советских и иностранных общественных организаций.
Каждая из общественных организаций, работавших на территории ТАССР, имела свои особенности в отношениях с правительством страны, методы и формы работы.
Методами работы в рамках оказания медицинской помощи были санитарно-гигиенический контроль, лечение населения, профилактика распространения эпидемий и обеспечение медикаментами. Здесь наблюдалось наиболее активное взаимодействие отечественных и зарубежных структур.
Эвакуация, как взрослого населения, так и детей была незначительной. В первую очередь, она коснулась рабочих. Реэвакуация взрослых и детей оказалась слишком ранней, что уменьшает ее эффективность.
Питание населения проходило в таких формах, как открытие столовых и питательных пунктов, единовременная раздача продуктов, выдача пайков, продовольственных посылок, иждивение различных категорий населения, находящихся в специальных учреждениях.
Наибольший вклад в преодоление голода внесла АРА, открывавшая столовые с горячим питанием по всей территории ТАССР. Продовольственная помощь остальных организаций, а также другие формы и способы ее реализации были невелики, но имели конкретную социальную направленность, что обусловливает ее эффективность.
Непродовольственная помощь и агитационно-пропагандистская работа были направлены на улучшение положения голодающих. Однако они оказывались государством за счет самих голодающих, что делает ее практически неэффективной.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации нашли свое отражение в 11 опубликованных статьях объемом 3,2 п.л., были изложены в докладах на научных конференциях: «Знания о прошлом: студенческий взгляд на актуальные проблемы истории России и Татарстана» (Казань, 2008 г.), «XX век в истории России: актуальные проблемы» (Пенза, 2008 г.), «Человек в российской повседневности: история и современность» (Пенза, 2009 г.), «Современные социальные и гуманитарные знания: традиции, новации, перспективы» (Казань, 2010 г.), «Власть и воздействие на массовое сознание» (Пенза, 2010 г.), «Крестьянство в российских трансформациях: исторический опыт и современность» (Ижевск, 2010 г.).
Структура диссертации соответствует цели и задачам исследования. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка сокращений, списка использованных источников и литературы, приложения.
Стереотипы поведения населения и нормы государственного снабжения
С приходом к власти большевиков сразу стала оформляться советская модель социального обеспечения. Государство признавалось главным субъектом: все социальные учреждения подлежали огосударствлению, национализировались, общественная инициатива контролировались, во всем устанавливались жесткие нормативы, исходя из классового подхода. Такая модель социального обеспечения требовала аккумулировать в руках власти огромные средства для решения всех социальных проблем. Однако страна была крайне ограничена в возможностях. Поэтому новая модель распространялась преимущественно на городское население и некоторые категории сельского населения - участников революции, инвалидов войны, семьи красноармейцев1. Таким образом, большая часть сельского населения оказалась «за бортом» социальной политики советской власти.
Преимущественно в аграрной стране, каковой являлась Россия, стремление крестьянина обеспечить свое существование обусловливало его взаимоотношения с государством. По мнению Р.И. Сиви, крестьяне были убеждены, что государство не должно изымать их продукцию таким образом, чтобы возникла угроза самому существованию крестьянских хозяйств". Но в Советской России отношения между крестьянством и властью складывались по-другому. Череда продразверсток практически обескровила сельское население России. Несмотря на неурожай, продразверстка 1920 г. в ТАССР была не просто выполнена в срок, а перевыполнена. Именно это нарушение баланса между властью и крестьянами подтолкнуло сельское население включить поведенческие стереотипы голодного периода уже в начале 1921 г.
В первое время жители голодающих регионов традиционно продолжали надеяться на помощь со стороны государства и предпринимали действия, направленные на ее получение. В данном ряду можно рассматривать толпы просящих у сельсоветов и волостных правлений. Так, госинфсводки ВЧК о положении в Татреспублике в апреле 1921 г. сообщают о скоплениях женщин с требованиями хлеба у канткомов в Бугульминском, Мензелинском и Буинском кантонах1. Однако весной 1921 г. представители советской власти как в центре, так и" на местах не стремились идти навстречу населению. Поэтому следующим шагом голодающих стали нападения на ссыпные пункты, продовольственные амбары, мельницы, железнодорожные вагоны. Ярким примером такого поведения голодных людей является случай на железнодорожной станции Казань еще в марте 1921 г.: «Голодный люд положительно осаждал вагоны, пытаясь их вскрыть или просверлить отверстие с целью хищения. Здесь борьба с таким явлением была нелегкая, т.к. желающих достать таким способом хлеб было очень много. Среди них мы видели стариков, женщин и детей с изможденными от голода лицами, едва державшихся на ногах. Вид этих людей говорил о том, что никакие угрозы им не страшны, ибо они голодны. За 4 дня нашей стоянки в Казани было застрелено военной охраной 30 голодных, застигнутых на месте хищения, но эти суровые меры были бессильны, живой голодный переступал труп убитого собрата, пытаясь достать то, что не успел взять первый...»". Судя по поступающим в центр сводкам ЧК, такие захваты были особенно частыми в мае, июне и июле 1921 г.3
Мужчины, которые не решались идти на воровство или открытое выступление, покидали деревни в поисках заработка и продовольствия, отправляясь в непострадавшие районы. Первоначально уход мужчин вылился в такое массовое явление, как мешочничество. Оно возникло еще в период Гражданской войны и политики военного коммунизма и являлось незаконным. Спектр понятия «мешочник» был очень широк, но в голодные 1921 — 1923 гг. под ним в основном понимали людей, которые, стремясь выжить, добывали пропитание для себя и своей семьи за пределами своего населенного пункта. С введением НЭПа мешочничество из незаконного способа выживания становится легальным. Правительство большевиков разрешило создавать добровольные потребительские общества. По сути дела под прикрытием этих обществ мешочники-профессионалы получили право на свободу действий Если исходить из этого положения, можно считать, что мешочничество было легализовано в конце 1921 г. для всех членов потребительских обществ. В правилах о поездках за продовольствием представителей ЕПО ТАССР говорилось, что они должны иметь с собой мандаты, списки едоков, на которых необходимо приобрести хлеб, и список вещей для товарообмена".
Несмотря на повсеместное создание потребительских обществ, мешочничество в своей изначальной форме продолжило существование. Так вспоминает походы мешочников в голодный 1921 г. жительница Тетюшского уезда Казанской губернии МолоствоваЕ.В.: «Пошли на Каму на пароходах, на лодках, пошли пешком, захватив мешки с вещами для продажи - кудель, пряжу, холсты. Тем, кто ушел вперед, посчастливилось привезти несколько десятков пудов муки и картофеля, но с каждой неделей поездки за хлебом становились безуспешнее: наплыв покупателей повысил цены и сделал продавцов настолько разборчивыми, что холсты и пряжу пришлось отдавать почти даром, а везти для промена пиджаки и шубы, праздничные сапоги и шелковые шали дочерей» .
Когда все, что можно было продать или обменять, закончилось, поездки за продовольствием значительно сократились и люди стали искать иной выход из своего тягостного положения. Трудоспособные мужчины, пользуясь предложением правительства, записывались на работы в Сибирь, Туркестан, Донецкий угольный бассейн Однако довольно быстро количество голодобеженцев значительно превысило число существующих рабочих мест в других регионах Советской России. Населению все чаще стали приходить мысли о том, чтобы куда-нибудь уехать, спасти себя и свои семьи от голодной смерти. Поэтому поездки за продовольствием так тесно связаны с переселением и массовым бегством людей. Так как острота голода особенно чувствовалась в татарских деревнях (среди них не были распространены огороднические культуры, которые выручали русское население), именно они первые подали сигнал к переселению. Татары потянулись в Туркестан, куда их звали уехавшие еще зимой 1921 г. родственники. Все эти поездки в скором времени вылились в голодную миграцию населения. Скорее всего, стихийное движение населения в ТАССР началось летом 1921 г., так как уже в сентябре отмечалось загромождение таких крупных пристаней и железнодорожных станций, как Богородск, Свияжск, Казань". В июле было зафиксировано в списках Татэвака только 24 беженца, в августе - уже 430, в сентябре - 2 1073. На переезд надо было получать разрешение, но многие, не дождавшись его, уезжали без пропусков. Другие оставались ждать на пристанях и железнодорожных станциях, готовые уехать куда угодно. Хотя нередко главным мотивом ожидания становилась безысходность. Количество семей, отправлявшихся в путь со своим скарбом на телегах, не поддается подсчету. Многие из них умирали в дороге, не достигнув цели, многие возвращались назад. Старики и дети уходили нищенствовать в соседние села, города, бродили по большим дорогам. Так вспоминает их Ш.Г. Гайнуллин: «Врезалось в память то, что по деревію ходило очень много нищих. С плачем заходили к нам домой, выпрашивали объедки, кошек, собак — все, что пригодилось бы в пищу» .
Люди, гонимые голодом, срываясь с насиженных мест, бросали не только свое имущество, но и собственных детей, так как не в силах были видеть их смерть. Матери оставляли их на произвол судьбы на улицах, пристанях и железнодорожных станциях. Для спасения жизней своих детей подбрасывали их к детским домам. Детская беспризорность была настолько велика, что вести учет просто не представлялось возможным.
Следующим актом голодающих, оставшихся в местах своего проживания, становится расширение перечня употребляемых в пищу продуктов. Так, в августе 1921 г. в Лаишевском уезде питание состояло уже исключительно из суррогатов". Широкое употребление суррогатов хлеба совсем не означало, что голод до основания разрушил стереотипы крестьянского общества. Наоборот, огромный спектр заменителей пищи говорит об упорном стремлении крестьян уподобить их хлебу. Многовековое представление о хлебе как об основе питания воплощалось в их желании производить его, во что бы то ни стало и из чего угодно.
С октября 1921 г. по июнь 1922 г. употреблялось наибольшее количество суррогатов, зима 1921 — 1922 гг. считается самым страшным периодом в жизни голодающих Татарской республики. В силу природных обстоятельств получение новых суррогатов питания было невозможным, а все запасы у населения закончились уже к январю. В таких условиях люди находили несколько способов выхода из ситуации. Многие, не имея уже никаких сил на передвижения, оставались дома в ожидании смерти, которая бы избавила их от мук голода. Представитель АРА Ж.Р. Чайльдс писал: «Во многих деревнях, через которые мне удавалось проехать, три четверти домов пусты, а в других не слышно было никаких признаков жизни...» .
Оказание медицинской помощи населению советскими и иностранными общественными организациями
Представители Российского Общества Красного Креста прибыли в Казань в начале ноября 1921 г. Первоначально они занимались исключительно организационными вопросами. Осенью 1921 г. с целью получения дополнительных средств силами РОКК была проведена «Неделя Красного Креста». Здравотделы, компомголы, местные органы Красного Креста и политпросветы образовывали из своих представителей «четверки» для устройства митингов, собраний, лекций, концертов, спектаклей и т.д., во время которых проводили сбор пожертвований.
Основную деятельность РОКК на территории Татреспублики следует начинать с момента передачи Наркомздравом ему двух врачебно-питательных отрядов. Отряд №7 начал свою работу в апреле 1922 г. в 5 волостях Тетюшского кантона: Шонгутовской, Шамбулыхчинской, Старо Барышской, Никифоровской, Больше-Кляринской с населением в 70 000 человек. В Шонгутах он получил от Татнаркомздрава барак для сыпнотифозных больных при больнице. При бараке имелись ванна, аппарат для дезинфекции, баня и прачечная. В Шонгутах 2 раза в неделю велся амбулаторный прием больных. В это же время в селе Верхний Индирчи функционировала фельдшерская амбулатория, которая обслуживала район Шамбулыхчинской волости. Много времени уделялось медицинским персоналом посещению больных на дому.1 Общее число больных, прошедших через амбулаторию, составило в апреле — 898, мае — 1 514, июне
- 1 345, июле - 1 308, августе - 777, итого - 5 842 больных. Число больных, получивших медицинскую помощь на дому, в апреле было 382 человека, мае
- 377, июне — 375, июле - 581, августе - 242. Итого - 1 957 больных."
Второй отряд РОКК работал в Набережных Челнах и уездах: Набережночелнинском, Макарьевском, Альметьевском, Мелекесском с населением в 65 000 человек. РОКК в марте 1922 г. в Набережных Челнах открыл больницу на 25 коек. До конца мая 1922 г. больница обслуживала исключительно больных на почве голода, а после по соглашению с кантздравом реорганизовалась в сыпно-возвратную и сыпнотифозную. С 15 апреля 1922 г. в городе функционировала амбулатория, работа которой заключалась в медикаментозной помощи приходящим больным и стационарном лечении. За период с апреля по август 1922 г. через амбулаторию прошли 2 648 человек.3 В волостях при центральных столовых работали сестры милосердия, которые также занимались медицинской помощью населению. В целях борьбы с холерой отряд открыл 1 июля 1922 г. специальный барак, а также были выделены 2 прививочных отряда, работающих совместно с АРА. Начавшаяся эпидемия малярии в 1923 г., заставила усилить медицинскую помощь.
Центр тяжести работы иностранных организаций вначале исключительно приходился на питание населения. В дальнейшем, в связи с очевидными трудностями для русских врачебных организаций вести широкую борьбу с эпидемиями и заболеваниями на почве голода, с недостатком средств и медикаментов иностранные организации начинают оказывать медикаментозную помощь уже существующим врачебным пунктам, а затем развивать и самостоятельную работу в этом направлении.
Среди всех иностранных организаций помощи наиболее регулярную и целенаправленную медицинскую помощь оказывали Германский Красный Крест, входивший в состав Миссии Нансена, и АРА. В этой работе данные организации старались не разбрасывать свои силы, а наметив определенный район, оказывали ему максимальную поддержку. Остальные международные организации помощи также старались по мере своих сил оказывать медицинскую помощь населению.
Первые врачи и медсестры Германского Красного Креста прибыли в Петроград 13 сентября 1921 г. Руководил группой профессор Мюленс, ему помогали доктора Фишер и Хептнер. Впоследствии Бюро Германского Красного Креста были открыты в Казани, Саратове, Киеве, Одессе и Минске.
В бывшую Казанскую губернию профессор Мюленс со своей миссией прибыл 6 ноября 1921 г. Надо сказать, данная организация на территории ТАССР работала с перерывами. Возможно, это было связано с незначительным масштабом как продовольственной помощи, так и медицинской. Вследствие этого отношения между представителями центрального правительства и международной организации складывались не совсем гладко. Так, когда профессор Мюленс 16 февраля 1922 г. посчитал дальнейшее пребывание миссии в Казани нецелесообразным, представители власти стали опасаться, что их отъезд лишит Татарскую республику германских медикаментов1. Однако уже через несколько месяцев полномочный представитель РСФСР при всех заграничных организациях по ТАССР В.А. Мускат назвал Германский Красный Крест и Шведское объединение торгово-промышленных предприятий, работавшее в тесном контакте с ним, лишней обузой для Татарского Помгола". Скорее всего, данное решение было вызвано тем, что фактически у последних к тому времени не было в Казани никаких запасов. Поэтому в очень деликатной форме их попросили ждать нового поступления в Москве. Тем не менее, судя по документам, отложившимся в центральных и местных архивах, германская экспедиция все же вернулась в Казань, чтобы продолжить свою работу.
Изначально в планы Германского Красного Креста входили бактериологические исследования, создание лабораторий, выработка вакцин и производство прививок Работа в этом направлении началась с осмотра лечебных учреждений Казани, а затем и кантонов, для определения их состояния и степени нуждаемости в тех или иных медикаментах и медицинских инструментах В результате многие лаборатории получили химикаты для опытов, инфекционные отделения были снабжены сальварсаном, необходимым для лечения возвратного тифа, эвакоприемник оборудован лабораторией с микроскопом5.
В деле медикаментозной помощи Германский Красный Крест активно сотрудничал с Народным комиссариатом здравоохранения ТАССР и Российским обществом Красного Креста. Татнаркомздрав получил три походные лаборатории с микроскопами, две походные кухни, одну паровую дезинфекционную камеру, несколько аппаратов для фильтрации воды «Беркефельд» и один большой передвижной аппарат для приготовления питьевой воды1. В 1923 г. ему также были переданы две летучие холерные лаборатории с полным набором оборудования для них".
После осмотра лечебных учреждений Казани было решено организовать лабораторию в Детской клинике при Университете. Там производились бактериологические и серологические исследования для разных больниц Казани. Одновременно специалист по гигиене доктор Гертнер начал исследования голодающих детей. Однако после того, как он заразился сыпным тифом и умер, бактериологические работы были на время приостановлены. Лабораторию перевели опять в поезд, который отправили на трехнедельный карантин на железнодорожный путь вне станции Казань. По прибытии заместителя доктора Гертнера работы возобновились вновь. В феврале 1922 г. в двух больницах при содействии врачей были проделаны опыты с новыми хемотерапевтическими препаратами для лечения сыпного тифа .
В то же время в помещении Ортопедического отделения Клинического института им. Ленина на Ново-Горшечной улице была оборудована хирургическая амбулатория с пропускной способностью 50 - 80 больных в день. Здесь производился врачебный осмотр, и отпускались необходимые лекарства и перевязочные материалы. При амбулатории находилось и стационарное отделение, куда принимались больные, нуждающиеся в оперативном лечении. Уже к февралю 1922 г. было сделано 40 более или менее крупных операций по удалению желчных камней, аппендицита, грыжи и т.п. Больные стационарного отделения получали кроме средств, необходимых для лечения, усиленное питание и подкрепляющие вещества4.
Кроме случаев, требующих хирургического вмешательства, по мере возможности немецкими врачами оказывалась помощь и другим больным.
Им также выдавались медикаменты по рецептам, рыбий жир, питательная мука и подкрепляющие средства. Из ресурсов амбулатории неоднократно передавались в довольно большом количестве перевязочный материал, инструменты, шприцы для инъекций, шелк, кетгут, термометры и медикаменты для Хирургической клиники при Университете, для Клинического института, для Хирургического отделения при бывшем заводе бр. Крестовниковых1.
Ввиду неудовлетворительного состояния водоснабжения Казани и кантонов и распространения эпидемии холеры Германским Красным Крестом были переданы Наркомздраву ТАССР абиссинские насосы системы «Клейн», «Шанери», «Беккер Франканталь» и крылатые насосы «Бертефельда» со всеми необходимыми для их установки принадлежностями". Кроме того, были сделаны дезинфекции частных квартир при помощи нового способа с применением синильной кислоты .
С началом оказания медицинской помощи Германский Красный крест стал выдавать больному населению специальное питание. В сборнике статей «Итоги Последгол» встречаются данные о среднем суточном пайке данной иностранной организации, вес и калорийность которого составляли 1 фунт («410 г) и 1412 калорий. Так, Германским Красным Крестом с апреля по август 1922 г. было отпущено 467 332 взрослых и 181 687 детских рационов (подробнее см. приложение 12) .
Предоставление питания голодающим иностранными организациями
Питанием голодающих на территории ТАССР занимались такие иностранные организации помощи, как Миссия Ф. Нансена, Межрабпом и АРА.
Еще в июле 1921 г. Ф.Нансен по просьбе М.Горького убедил норвежское правительство послать несколько сот тонн вяленой рыбы в одну из голодающих губерний России. Но создание самого Комитета нужно отнести к середине августа того же года, когда Ф. Нансен получил телеграмму (12 августа 1921г.) от Густава Адора, президента Международного Красного Креста. Он просил известного ученого возглавить организацию общеевропейской помощи голодающим в Советской России.
Уже 15 августа 1921 г. в Женеве была созвана конференция из представителей правительств 13 государств и 48 обществ Красного Креста, которая утвердила Ф. Нансена верховным комиссаром новой организации по оказанию помощи России .
Все европейские организации, входящие в Международный Комитет помощи голодающим (МКПГ), можно разделить на две группы. К первой относились организации, имеющие свой самостоятельный аппарат управления и являющиеся наиболее активными единицами Комитета, а ко второй — все остальные, которые действовали через аппарат первой группы. Первую группу составляли: Квакеры (США), Международный Союз помощи детям, Германский, Итальянский, Шведский и Швейцарский Красные Кресты. В состав второй группы входили: Британский Комитет, Ватикан, Западноевропейское студенчество, Красные Кресты - Бельгийский, Голландский, Норвежский, Чехословацкий, Эстонский и другие". Главное руководство миссии находилось в Женеве, в Берлине располагался се филиал, с которым непосредственно была связана Московская организация Международного комитета русской помощи. На берлинской конторе лежала обязанность доставлять грузы к советской границе, а там их принимали сотрудники Нансеновской миссии. Советская сторона обеспечивала дальнейшие перевозки, организовывала общественные столовые и ведала распределением продовольствия3. Но хотя и существовал единый центр в Женеве, конторы в Берлине, Москве и Харькове, все вышеназванные организации на территории России работали самостоятельно, под собственными именами.
Договор между Советским правительством и профессором Ф. Нансеном об оказании помощи голодающим был подписан 27 августа 1921 г.4 Во многих своих положениях, касающихся обязанностей советского правительства, движения грузов и деятельности персонала, этот договор повторял Рижское соглашение между Советским правительством и АРА Ф. Нансен отвечал за каждого сотрудника своей организации. Они должны были, как и сотрудники АРА, «посвятить себя исключительно административной деятельности по оказанию помощи» и не разрешалось «заниматься никакой политической или коммерческой деятельностью» .
На территории бывшей Казанской губернии из всех организаций Миссии Ф. Нансена работали Германский Красный Крест, Европейская помощь студентам и Нансеновская помощь работникам интеллектуального труда.
Спасатели Германского Красного Креста во главе с профессором Мюленссм прибыли в Казань 6 ноября 1921 г. Первоначально они передали представительству РОКК в ТАССР для снабжения двух врачебно-питательных отрядов и двух походных лабораторий 590 кг консервов из говядины, 197 кг консервов из баранины, 33 кг сала, 164 кг соли, 61,5 кг сушеных фруктов, 2 ящика лимонов, 16,4 кг консервированного мармелада, 410 кг манной крупы и 24 бутылки коньяка .
С июня 1922 г. Германским Красным Крестом началось непосредственное оказание продовольственной помощи. Совместно с уполномоченным Шведского объединения частных торгово-промышленных предприятий Г.Э. Дрейером он преступил к выдаче муки. Представители этих организаций при взаимодействии с властями ТАССР предварительно постановили распределить муку в виде приготовленных из нее сухарей с чаем или кофе между способными к работе взрослыми. Однако голод в Спасском и Тетюшском кантонах принял такой размер, что было решено раздать муку сразу, чтобы оказать помощь немедленно. Кроме того, было отдано предпочтение детям. Они получили 75% выделенных продуктов, а взрослые - только 25%. Каждому из двух кантонов было послано по 2 500 пудов муки. Другая часть муки пошла на приготовление сухарей и была отправлена в кантональные Помголы для врачебно-питательных отрядов В августе того же года Германский Красный Крест, идя навстречу просьбам председателя Татпомгола Казакова, расширил территорию оказания своей продуктовой помощи и один вагон муки отправил в Мензелинский кантон". Основным же направлением деятельности Красного Креста было оказание медицинской помощи.
Важное место в намеченной программе действий Миссии Нансена принадлежало помощи университетам. Этим делом занимались две специально созданные организации — Европейская помощь студентам (European Student Relief) и Нансеновская помощь работникам интеллектуального труда (Nansen s Intellectual Relief) .
В литературе 1920-х гг. упоминается лишь факт существования Европейской студенческой помощи (ЕСП) , но детальный анализ ее деятельности отсутствует и по сей день. Лишь немногие исследователи обращаются к работе данной организации . Согласно договору между правительством РСФСР и Ф. Нансеном, ЕСП могла осуществлять продовольственную помощь, организуя питание российских студентов в столовых, находящихся под контролем миссии Ф. Нансена6.
Казанский комитет ЕСП, который находился на пересечении улиц Малой Лядской (совр. ул. Галактионова) и Пушкина, начал свою работу в октябре 1922 г. В качестве руководителей отделения сюда были направлены англичанин Лионель В. Харфорд и голландец Коепер. Последний, по воспоминаниям Евгении Гинзбург, учащейся в это время в Казанском университете, получил прозвище «Летучий Голландец» С советской стороны в комитет должны были войти один представитель местных органов власти и четыре представителя от студенчества".
Работа казанского представительства ЕСП проходила в непростых условиях. Проблема заключалась в отсутствии взаимопонимания между председателем и остальными членами комитета. Коспер был крайне недоволен тем, что его члены были сильно загружены всевозможными обязанностями и совмещали несколько должностей и, следовательно, не могли сосредоточиться на работе в ЕСП. Не было единства и в вопросе о выдаче карточек на питание студентам рабфака, которых, по мнению одного из членов комитета, Коепер «органически не переваривал». По инициативе голландца первый состав комитета был распущен. Количество членов в нем сократилось с 8 до 5 человек, из которых двух членов председатель назначал лично. В новом составе комитет проработал с 1 марта по 15 июня 1923 г., то есть до прекращения деятельности всех иностранных организаций на территории Советской России .
На момент начала работы ЕСП в Казани уже было открыто две студенческие столовые. Первая располагалась на улице Ново-Горшечная, 32 (совр. ул. Бутлерова), вторая - за городом, на ферме. Увеличение количества питающихся студентов в начале 1923 г. привело к необходимости организовать еще одну столовую. Ее открытие весной 1923 г. позволило обеспечить обедами еще 200 человек4.
Получение обеденных карточек стало возможным для студентов пяти казанских вузов: Казанского университета, ветеринарного, педагогического, политехнического институтов и института сельского хозяйства и лесоводства. Специальные комиссии во главе с уполномоченными от ЕСП составляли списки наиболее нуждающихся студентов. Для того, чтобы попасть в списки, студенты должны были написать заявление на имя председателя комитета и заполнить анкету с указанием Ф.И.О, возраста, семейного положения, состояния здоровья, средств существования, членства в профсоюзе. После заполнения документов в работу включались комиссии по распределению обедов. Расходы по содержанию столовой должны были нести сами студенты. Наиболее нуждавшиеся получали бесплатные обеды, остальные вносили плату. Среди студентов, в основном, преобладали учащиеся первого и четвертого курсов. Видимо, таким образом, первокурсникам давали возможность закрепиться в вузе, а выпускникам закончить его1.
Столовые работали шесть дней в неделю. Рацион питания был довольно разнообразным: рис, пшено, просо, бобовые, картофель, мясо, какао и т.д. Часть продовольствия завозилась из-за границы, остальное закупалось на деньги организации на местном рынке. Студенческие обеды состояли, как правило, из двух блюд: первое - рисовая или пшенная каша с мясом и какао, на второе - овощной или бобовый суп с просяным пудингом и чаем. Все вместе составляло в среднем 1501 - 1519 калорий. Эти данные несколько превышают сведения по всей территории РСФСР, сохранившиеся в сборнике отчетов «Итоги Последгол», по которым вес среднего суточного пайка был 1 фунт (R4 10 г) и 1178,63 калорий2. Архивные материалы также дают фрагментарные данные о составе обедов ЕСП. На заседании казанского комитета ЕСП 17 января 1923 г. предлагалось заменить рисовую кашу с мясом на гречку с мясом в виду задержки продовольственных грузов из Москвы
Непродовольственная помощь голодающим
Финансовое положение Татреспублики в голодные 1921 — 1923 гг. было очень тяжелым. Поэтому изыскание материальных средств на борьбу с голодом для Помгола и правительства ТАССР имело первостепенное значение. Кроме помощи продовольствием и медикаментами на призыв голодающих Поволжья страна откликнулась и такими видами содействия, как сбор и отправка теплых вещей, предметов бытовой утвари, белья и т.п. В то же время представители местной власти занимались изысканием средств в самой республике. В совокупности все это можно отнести к материальной помощи, оказание которой проходило разными путями: обеспечение населения. работой и заработной платой, поддержка животноводства, проведение семенных кампаний, сбор денежных, продуктовых и вещевых пожертвований, предоставление жилья и прожиточного минимума детям и инвалидам и многое другое.
Одним из первых запланированных мероприятий Помгола для голодающего крестьянского населения Татарской республики была организация общественных работ. С точки зрения центрального правительства, этот способ борьбы с голодом был одним из самых рациональных , так как давал голодающим ежедневный заработок и хлеб.
По плану Наркомзема осенью 1921 г. должны были вестись мелиоративные и сельскохозяйственные работы, зимой 1921 - 1922 гг. -коммунальные, дорожные и другие ремонтные работы Управлением коммунального хозяйства, а с апреля месяца — снова мелиоративные". В 1923 г. планировалось в качестве общественных работ особенное внимание уделить домам ожидания на волжских пристанях и в Казани. Кроме того, необходимо было провести ремонт 4 дамб и построить новые, между Суконной и Дальне-Архангельской слободой, Дальне-Архангельской и Тукаевской улицей. К благоустройству города относились такие работы, как создание обводных каналов для стока дождевых вод из сада Черное озеро и с Тукаевской улицы, восстановление и ремонт водопроводных будок, ретирадных мест общественного пользования на площадях города, строительство подъездных железных дорог, ограждение садов .
Смета на общественные работы ТАССР была утверждена осенью 1921 г. ЦК Помгол ВЦИК, и в счет сметы был открыт кредит в 15 млн рублей". Однако в начале октября 1921 г. Татарской республикой были получены денежные средства на общественные работы в размере только 1,8 млн рублей. Больше никаких денежных средств не поступило, поэтому можно считать, что общественные работы в республике завершились, не успев начаться. На полученные средства были созданы и спасены от расхищения путем перевозки на склады запасы фуража, путем мелиорации увеличена площадь под засев кормов, заготовлены дрова для смягчения топливного кризиса и др. Кроме этого на средства татарского Помгола в Казани был произведен ремонт водокачки, Соболевской бани, бани в детском городке на Новиковской даче, устройство бани в доме ребенка им. Казанского гарнизона, организация мусоросжигательных станций и печей, очистка Черноозерского канала4. К общественным работам также были причислены работы ассенизационные, которые способствовали предупреждению распространения в Казани эпидемий холеры и тифа.
По сохранившимся данным, в начале организации общественных работ, в октябре 1921 г., ежедневно получали заработок до 2500 голодавших Работы Управления коммунального хозяйства в Казани производились при активном участии МРП, которая обеспечивала работавшее голодающее население пайками. Приготовление и выдача обедов производилась в столовой при Бирже Труда. Обед состоял из мясного супа и 1,25 фунта хлеба. Основную массу работников составляли женщины, их было 90%.
В тяжелом положении в голодные годы в ТАССР находилось животноводство. Из-за бескормицы, заразных болезней, убоя на мясо голодающими, вывоза из Татреспублики произошло значительное сокращение поголовья скота. Если взять количество скота осенью 1920 г. за основу, то потери на 1 марта 1922 г. выражаются следующим образом: коров убыло 49,4%, овец - 76,6%, свиней - 94,2%. Лошадей же в 1920 г. насчитывалось 435 000 голов, на 1 марта 1922 г. их осталось всего 39%.
Меры по сохранению скота, предпринимаемые в голодные 1921 -1923 гг., можно разбить натри группы:
1. Покупка и ввоз фуража из благополучных губерний;
2. Заготовка силосных кормов и древесного сена;
3. Вывоз лошадей за пределы ТАССР в обмен на фураж (разрешался только организованным порядком с тем условием, что за каждую голову вывезенной скотины было ввезено количество фуража, достаточное для прокормления одной головы скота)3.
Выполнение всех этих мер легло, главным образом, на Народный комиссариат земледелия. Однако значительных успехов он не смог добиться из-за отсутствия средств .
Определенные результаты в области сохранения скота были достигнуты Центральным ветеринарным управлением ТАССР, которое работало параллельно с Татнаркомземом. При Управлении была создана специальная Комиссия по спасению скота. По ее инициативе были обследованы все совхозы на предмет отбора неработоспособных лошадей на мясо для голодающих, на сохранение племенного материала, оказание своевременной ветеринарной помощи, организацию прививок от заразных заболеваний среди животных1.
Еще одним видом помощи было кредитование населения Наркомземом при участии Управления сельскохозяйственной промышленности. Кредитование населения проходило в несколько этапов. Выдачи семенных ссуд в 1921 — 1922 гг. явились ничем иным, как натуральным сельскохозяйственным кредитом. Всего было выдано семенной ссуды в эти годы на яровые - чуть более 4,4 млн пудов, на озимые - почти 3,5 млн пудов и картофеля - 587 616 пудов". Следующим этапом по кредитованию населения явилась закупка лошадей для выдачи безлошадному населению в ссуду с рассрочкой платежа на 2 года В это же время были сделаны первые шаги по кредитованию на выдачу машин и сельскохозяйственных орудий. Кроме этого, существовали товарные и денежные ссуды. Так, с 1-го января по 1 сентября 1922 г. было отпущено в кредит разных товаров на чуть более 18 млн рублей. Выдача денежной ссуды началась с июля 1921 г. и к 1 сентября было выдано 188 500 рублей. Выдавались ссуды и по специальному назначению, например, на перевоз огородных семян (261 000 рублей), на ремонт сельскохозяйственного инвентаря (720 000 рублей) 1.
В 1923 г. Наркомземом ТЛССР для выдачи населению долгосрочной ссуды получил из Москвы 800 000 пудов зерна. В то же время непосредственно Последголу было отправлено 100 000 пудов для распределения между голодобеженцами, обратниками и беспосевными крестьянами".
Изысканием зерна для засева полей занималось и правительство ТАССР. Опасаясь, что крестьяне съедят все семена, изначально приготовленные для посева, было запланировано не позже 20 августа 1921 г. собрать их. Для этого предполагалось ускорить поступление продналога и вернуть во что бы то пи стало (курсив мой — А.Ю. Федотова) выданную крестьянам в 1920 и 1921 гг. семенную ссуду3. Так вспоминают жители деревни Тойгельды эти события: «В начале осени 1921 г. прибывает вооруженный продотряд. Найденный в хозяйствах хлеб выметался до последнего зернышка. Отбирали все, вплоть до семян конопли, хранившихся на чердаках, и заготовленных на случай голода семян лебеды»4. В ноябре 1921 г. Татсовнарком принимает декрет, обязывающий крестьян ссыпать семена в общественные амбары под ответственность сельских Советов и волисполкомов. В результате на 1 января 1922 г. в общественные амбары было ссыпано 2 315 815 пудов семян .
