Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Письменные источники изучения погребального обряда Северо-Восточной Руси 36
1.1 Летописные, былинные и этнографические источники о погребальном обряде 36
1.2 Зарубежные письменные источники о погребальном обряде 53
Глава 2. Определение этнических особенностей и направления международной торговли на материалах погребального обряда в курганных группах Северо-Восточной Руси 82
2.1 Отражение славяно-скандинавских контактов на материалах погребального обряда 82
2.2 Отражение славяно - финно - угорских контактов на материалах погребального обряда 108
Глава 3. Межрелигиозные контакты (язычество и христианство) в погребальном инвентаре 152
3.1 Соотношение компонентов языческой и христианской традиции в погребальной обрядности 152
3.2 Языческие маркеры этнического состава населения края 178
Заключение 201
Список источников литературы 209
Список сокращений
- Зарубежные письменные источники о погребальном обряде
- Отражение славяно-скандинавских контактов на материалах погребального обряда
- Отражение славяно - финно - угорских контактов на материалах погребального обряда
- Языческие маркеры этнического состава населения края
Зарубежные письменные источники о погребальном обряде
Погребальная обрядность, род занятий и социальная структура дославянского населения края - меря - нашла отражение в фундаментальной работе А.Е. Леонтьева . На материалах этой работы мы можем выяснить главные отличительные признаки мерянского некрополя по сравнению со славянским. В коллективной монографии «Средневековое расселение на Белом Озере» рассматривается изначальный курганный могильник летописного Белоозера. Необходимо отметить, что в даже столь удаленных уголках Древней Руси фиксируются импортные вещи, связанные с активной внешней торговлей: скандинавские фибулы. Они же являются достаточно четкой датирующей вещью и конца X - первой четверти XI вв. Это время существования белозерского курганного некрополя. При этом аналогии его существованию и постепенному переходу из языческого некрополя к христианскому мы можем проследить на материалах Михайловского некрополя в Суздале.
Не менее значимым становится свидетельство о сильном влиянии племени весь на погребальный обряд населения края. Однако авторы решительно не соглашаются с летописным свидетельством о веси как первоначальном населении территории вокруг Белого озера «в Беле-озере Весь» . Для подтверждения сообщения летописи оставалось найти памятники веси в районе Белого озера. В результате исследований Н.А. Макаров отмечает, что могильные группы и первые культурные слои города сложно назвать весскими. «Таким образом, - утверждает А.Н. Макаров, -современные археологические данные о финских памятниках IX -X вв. на Белом озере не дают нам основания считать, что здесь находилось основное ядро племенной территории веси»64. Автор пришел к такому выводу, внимательно проанализировав вещевой материал могильников, и не найдя там типичных финно-угорских украшений, характерных для веси. В то же время поселения и могильники в районе Белого озера содержат большое количество славянской круговой керамики и скандинавских вещей. Эти памятники, скорее, оставлены смешанным, разноэтническим населением.
Трехтомное исследование «Археология северорусской деревни»63, под редакцией Н.А. Макарова, также посвящено изучению средневековых могильников и поселений самой северной оконечности Древней Руси -Кубенскому озеру и могильникам и селищам вокруг него. Важность данной работы заключается не только в том, что была собрана коллекция предметов материальной культуры общим количеством более 10000 единиц (это самая большая вещевая коллекция с домонгольских селищ на сегодняшний день), но и в том, что одновременно с поселением исследовался и синхронный ему могильник, на котором мининцы поколениями хоронили своих усопших.
Это позволяет проследить как элементы торговой деятельности, так и сакральные воззрения населения края, представленные вещами. сопровождавшими человека и во время жизни, и во время его смерти. Найденные материалы позволяют на элементах могильника увидеть рецидивы языческого сознания в погребальном обряде, а также установить время проникновения христианства на территорию окраин Древнерусского государства.
В работе «Колонизация северных окраин Древней Руси»66 Н.А. Макаров, опираясь на археологические материалы,убедительно показал, что древнерусская колонизация Севера началась в конце X - начале XI в. и заметно активизировалась в середине XII века. Авторами было исследовано взаимодействие пришедших славянских племен вятичей и новгородских словен с местным, финно-угорским населением. Установлено (на основании анализа вещевого материала) участие скандинавских торговцев в формировании торговых связей самых северных регионов Владимиро-Суздальской Земли.
Одной из актуальных исследовательских задач, стоящих перед современными исследователями погребального обряда Северо-Восточной Руси, является локализация курганных групп, раскопанных в своё время графом А.С. Уваровым. За основу работы Карпухина А.А. была взята геоинформационная система,созданная на основе оболочки программы Maplnfoc многослойной электронной картой. В результате проделанной работы было локализовано 12 групп курганных могильников, раскопанных графом А.С. Уваровым в 1851 году. Выводы, сделанные автором работы, крайне важны для понимания общей ситуации, сложившейся в Суздальском Ополье в XI -XII веках. Не менее важным является и сама возможность локализации утерянных курганных групп современными высокоточными средствами.
Локализация курганов раскопок А. С. Уварова продолжается и в работе A.M. Красниковой, проводившей раскопки у курганов деревни Исады69. При общем крайне незначительном успехе работ важно утверждение автора о наличии стерильной прослойки в ровике в основании кургана.70. Эта прослойка говорит о том, что перед нами языческий обряд тризны -поминовения усопших, что при общепризнанной датировке кургана XII веком доказывает позднее и крайне осторожное отношение местного населения к привнесенному христианству. Население продолжает держаться своих прежних религиозных воззрений. И прежде всего - в погребальном обряде.
Отражение славяно-скандинавских контактов на материалах погребального обряда
Этноопределение женских захоронений гораздо более явственно, чем мужских. Именно поэтому маркером скандинавского присутствия на территории Древней Руси и конкретно тимерёвского могильника являются именно они. Необходимо также отметить тот факт, что среди тимеревских условно скандинавских комплексов нет так называемой «дружинной культуры». Захоронения достаточно бедны.
Среди основной массы погребений Петровского могильника выделяются несколько курганов (6,8, 38, 53, 59, 71, 73, 88, 91, 120)313 с богатым инвентарём. Скорее всего, они принадлежат местной знати. Особое внимание привлекает курган №38, в котором обнаружены фрагменты вооружения. Среди кальцинированных костей мужчины обнаружены навершие меча, железная оковка днища колчана, нож, поясной набор, большое количество железных и бронзовых вещей, из-за сильного обожжения не поддающиеся классификации.
Богатые женские погребения в свою очередь демонстрируют предметы восточного и западного импорта: ожерелья из сердоликовых и хрустальных бусин, бронзовые скорлупооразные фибулы овальной и круглой форм.
Есть и богатые захоронения. Мужские, в основном, военные, богатые женские демонстрируют предметы западного и восточного импорта, что говорит о направлении международной, транснациональной торговли.
По своему погребальному обряду очень интересен Михайловский могильник. Михайловский могильник находится в 10 км от Ярославля, и в 4 км от левого берега р.Волги. Его площадь около 2 гектаров. Еще в 30-е годы, по словам В.Я. Станкевич, визуально наблюдалось около 400 насыпей. На момент исследований экспедиции ГИМ в первой половине 60-х годов было насчитано 219 насыпей. Курганы имеют полусферическую форму, некоторые деформировались вследствие вырубки леса.
Исследование Михайловского могильника провел В.А. Городцов в 1903 году. Им были вскрыты четыре кургана с интересным погребальным инвентарём. Вот что пишут об этом «Известия Императорской Археологической комиссии»314: «Самымъ богатымъ и интереснымъ оказался четвертый, достаточно большой курганъ... сначала была найдена железная пряжка съ обоймой; загЬм на глубине почти 2 аршина на горизонте обнаружено обширное кострище спорадически313 обнаруженное разсыпаными мелкими углями, осколками жженых костей и обломками разбитаго глиняного горшка. Подъ кострищемъ отыскана круглая воронкообразная яма, діаметром по верху въ 12 и глубиною въ 10 вершковъ. Внутренность ямы до самого верху была заполнена вещами. Выше всего
лежал железный топор с узким, долотовидным лезвием и обыкновенным проухом, затем обнажились без видимого порядка шесть бронзовых проволочных гривен, связанных в одну пачку, ... железное четырехгранное шило с орнаментом в виде насечки на гранях, железное кольцо, обломок мраморной бусины, бронзовая пряжка, бронзовая спиралька, навитая на шнур, бронзовая привеска, оригинальной, подкововидной формы, две одинаковыя ожурныя бляшки, две бронзовыя четырехугольныя ажурныя бляшки мерянского типа, с семью колокольчатыми подвесками каждая». По описанию некоторые вещи были сильно обожжены. Другие - нет. Этническая принадлежность некрополя, с точки зрения В.А. Городцова, -определялось словянским населением: «культура ихъ более всего походила на культуру смоленских славян, кривичей, с заметным влиянием на неё скандинавской и арабской культур, вошедших в связь с средневолгскою областью, благодаря торговым сношениям».
Во многих могильниках Суздальского Ополья, в т.ч. у деревень Веськово, и Б. Брембола были отмечены предметы скандинавского происхождения. Скандинавское присутствие достоверно фиксируется в ряде могильников, Е.А. Рябинин, проанализировав материал 4 курганных групп из раскопок А.С. Уварова и П.С. Савельева у сел Веськово, Большая и Малая Брембола и Кабанское, выделил следующие захоронения, совершенные по скандинавскому обряду. В курганах у села Веськово в исследованной насыпи 830, высотой около ПО см, на глубине 50-60 см, находилась группа кальцинированных костей. Вместе с ними была обнаружена скорлупообразная фибула (тип 51 по Я. Петерсену), датируемая второй четвертью X в. . Также там была найдена глиняная лапка. Мы можем предположить, что перед нами захоронение скандинавской женщины, схожее с подобными, совершаемыми в Средней Швеции и Аландских островах.
По данным А.С. Уварова, в рассматриваемом могильнике почти в каждой могиле находились скандинавские фибулы, расположенные между кальцинированными костями. Однако, по А.Е. Рябинину, удалось найти только три фибулы североевропейского типа. Это скорлупообразная фибула из кургана 830, аналогичная фибула встречена в кургане № 951 ( тип 51 по Я. Петерсену). Между кальцинированными костями захоронения № 919 обнаружена скандинавская кольцевидная фибула с длинной иглой (тип 237 -вторая половина X - начало XI в.) . Если бы мы обладали полным вещевым комплексом, а не просто сообщением А.С. Уварова о скандинавских фибулах в данном кремационном комплексе, мы могли бы говорить о наличии ярко выраженного скандинавского могильника у с. Веськово.
Немаловажной остается проблема использования в качестве этнического маркера глиняных колечек и лапок. Тот факт, что они безусловно принадлежат к кругу погребальных, сакральных древностей ужегт-Не вызывает вопросов у исследователей . Дискуссионным остается вопрос о видовой принадлежности лапок: бобер или медведь , а также этническая принадлежность данных предметов. Что касается этнической принадлежности, то существует две точки зрения. По первой, глиняные лапки принадлежат финно-уграм, первоначально они были распространены в районе Упсалы и оттуда продвинулись в сторону Ярославского Поволжья и Владимиро-Суздальского Ополья. По второй, их распространение началось с Аландских островов, где они обнаружены в захоронениях, принадлежащих к ранне-викинговской эпохе.
Отражение славяно - финно - угорских контактов на материалах погребального обряда
В мифологических представлениях индоевропейцев камень является отражением мира, например, Алатырь - камень русских сказок, его сакральная функция несомненна. Очевидно, что представления о каменном оружии, как наиболее сакральном, сложились в момент перехода от каменного оружия (проверенного тысячелетиями и явно нашедшего в этой связи отражение в народном сознании) к новому - бронзовому и железному.
Также мы можем предположить и другое толкование данного предмета. Существенную роль играет не только материал, но и форма данного предмета, отмечает В.П. Даркевич. Возможно, мы имеем дело не с запирающим влиянием Велеса, а с охраняющим влиянием Перуна. Данное предположение находит отражение и в фольклорных материалах: «... иду за ворота и посмотрю в ту восточную страну, и ис ту восточную страну грозна туча восходит, а за тучей ис тучи выезжает вогнен царь на военом коне вогнен, лук вогнен, вогнены стрелы. И стреляет от востоку до западу, с северу до конца.» , «Подымается царь - грозная туча, и под грозною тучею мечется царь гром, царица молния; как от царя грома и от царицы бежат враги и дьяволы лесные, водяные и дворовые, и всякая нечистая тварь в свои поместия - под пень и под колоду, во озера и во омуты, так бы бежали и от жывущих во оных хоромах, от меня, раба Божия имярек, бежали всякие враги и диаволы лесные, водяные и дворовые под пень и под колоду, во озера и во омуты безопятно, безотворотно, век от веку, отныне и до века» .
В русских преданиях, обычаях собранных М. Забылиным, также отмечается: «Царь гром грянул, царица молния пламя спустила, молния осветила, разскакались, разбежались всякие нечистые духи». В любом случае, если мы и не можем однозначно назвать имя божества, которому совершенно такое необычное подношение, то мы видим, насколько долго существовал данный культ. Здесь же можно привести свидетельство Адама Олеария: «Новгородцы, когда были еще язычниками, имели идола, называвшегося Перуном, то есть богом огня, ибо русские огонь называют «перун»»».
Семантику нахождения каменного топора мы рассмотрели выше. Теперь рассмотрим другие элементы строительной жертвы. Шиферное пряслице с крестом. Пряслице само по себе - достаточно часто встречающийся элемент в комплексе строительных жертв. Изображение креста, возможно, принадлежит к т.н. «мобильному искусству» . Крест в данном случае выглядит как солярный символ, а не принадлежность к христианству. Вполне вероятно, что при закладке дома один из людей при исполнении обряда нацарапал на пряслице символ солнца как подношение частицы небесного светила хтоническим силам.
Солярные крестовидные знаки на пряслицах отмечались и в других городах Северо-Восточной Руси. Интересны находки, обнаруженные Н.Н. Ворониным " в нижних археологических слоях Ярославля. На одном из них изображено солнце в виде шаманского бубна, на других же пряслицах изображены солярные знаки в виде равносторонних крестиков, практически ничем не отличимых от владимирской находки. Такие же находки с подобными изображениями зафиксированы в Плёсе3 и в Белоозере530. Более того, распространенность такого вида пряслиц по всей территории восточной Европы прослежена в работе И.И. Гущиной, которая эти образцы по их магической роли объединяет с пряслицам, несущими солярные символы531. Также нас может заинтересовать то, что пряслице связано с веретеном, т.е. с прядением. Это функция женская, функция Богини судьбы и земли. Мы можем предположить, что пряслицами платили "выкуп" самой Матери-Земле, на которой предполагалось поставить дом.
Фрагменты стеклянных браслетов, по всей видимости, тоже были положены в яму в виде жертвенного подношения. Возможно, что сами браслеты были целыми, но ритуально ломались («обряд порочения вещей»). Опять-таки, браслеты здесь выступают как символ верхнего мира. В частности, подобный пример можно обнаружить на материалах Алабужского городка - Пеньковское городище, финно-угорского городища на месте древнерусского Плёса. Жители, совершая строительную жертву, в основание крепостного вала положили на угли ювелирные изделия из богатого женского костюма. Особенностью было то, что среди 400 находок не было ни одной детали, связанной с нижней частью костюма. А костюм, как мы помним, отражал космогонические представления раннесредневекового человека. Зато во множестве наличествовали солярные символы. Здесь, очевидно, нужно учитывать логику раннесредневекового человека: общаясь с божеством одного мира, человек приносил ему в жертву символы мира другого, выражая тем самым своё особое почтение. Они носились женщинами, что, возможно, дает еще один пласт ритуала - тендерный, ведь в данном случае Божество подземного мира явно мужчина.
Замки и ключи несут четко выраженную окраску запирающего элемента. Возможно, во время проведения ритуала с их помощью были «открыты» врата в подземный мир, а потом обрядом «порочения» -загибания ключа и поломок замка, закрыты. Подобное же использование связки ключей можно проследить на святилище Велеса из Плёса. «Положив Богу ритуальную еду и питье, участники праздника позаботились о ритуальном же запирании» жертвенного места. На сгоревшие кости была брошена связка из 13 ключей, в юго-западный угол ямы - тесло и точильный брусок»
Языческие маркеры этнического состава населения края
Погребальный обряд наиболее архаичен среди всех регулируемых изменений статусного положения человека относительно общества. Итоги анализа ритуальных предметов, сопоставления их с сообщениями летописей дают интересную картину, далекую от общепризнанного факта раннего крещения Северо-Восточной Руси. Устойчивый языческий погребальный обряд, возведение курганов, вещевой инвентарь - все это говорит о слабом проникновении христианства на данную территорию. При этом следует отметить, что учет находок христианского культового назначения и языческих амулетов говорит далеко не в пользу первых.
Сосредоточение большей части христиан в городах, что находит свое отражение как в археологических находках, так и в сообщениях летописей, и практически полная незатронутость сельских территорий этими артефактами снова говорит в пользу авторитетных мнения Б.А. Рыбакова и И.Я. Фроянова о деревне как о последнем оплоте язычества в домонгольской Руси.
Международные контакты непосредственно накладывали отпечаток на мировоззрение населения края. Славянские, финно-угорские, скандинавские компоненты сыграли большую роль в развитии мировоззрения населения Северо - Восточной Руси. На развитие мировоззрения оказывали большое влияние как славяне, так и скандинавы и сами финно-угры.
Несмотря на общий обряд погребения для некоторых регионов Северо-Восточной Руси он имеет ряд особенностей. Это объясняется двумя факторами: степенью христианизации и наличием контактов с автохтонным населением. Особенности погребального обряда выражаются в том, что в нем достаточно долгое время были слабо выражены христианские мотивы погребений. Это обусловлено большим консерватизмом населения края. В то же время в погребальной обрядности нашли отражение языческие верования населения края, даже в тот период, когда согласно летописным сообщениям край уже был полностью крещен. Среди подобных примеров мы можем назвать Михайловский могильник в Суздале, могильники у ее. Доброе и Красное (Владимир), некрополи Ярополча Залесского, Плеса, группу «Б» курганов Костромского массива и Тимеревский археологический комплекс.
На основе исследования погребального обряда курганных могильников можно выделить три этапа христианизации Северо-Восточной Руси: I этап хронологически занимает период с конца IX до нач. XI в.. Выделяется наличием языческой обрядности в совершении захоронений, насыпкой курганов с богатым вещевым инвентарем над кремациями, совершенными вне заглубленных в материк могильных ям. Находки христианских предметов культа, таких как кресты, очень редки и чаще всего идут в составе женских ожерелий, или привесок, т.е. используются как украшения. Для этого периода также характерны находки большого количества языческих амулетов, таких как шумящие подвески, кресаловидные и щитовидные подвески, языческие идолы, а также наличие в захоронениях наряду с кремированными костями человека костей собак, лошадей и петухов, безусловно выполнявших функции жертвенных животных. II период, хронологически расположенный между началом XI и концом XI века, характеризуется синтезом христианского способа погребения с языческим. Это изменение ориентации погребенных с северной на восточную, переход от кремации к ингумации и частичной кремации. Инвентарь в этот период существенно не меняется для основной части древнерусского населения, но становится больше христианских культовых предметов. Однако, среди верхушки общества, наиболее быстро впитавшей в себя новые веяния христианской религии, наблюдается разительное изменение погребальной обрядности. Эталонным в данном случае мы можем считать Михайловский могильник г. Суздаля и богатые захоронения Ростовской округи. В этих могильниках в большом количестве встречаются дорогие импортные предметы явно византийского и восточного происхождения, в том числе, напрямую связанные с христианскими культами: иконки, ладанки, сосуды с миром и благовониями, золотые украшения константинопольской работы. III этап хронологически относится к XII веку. Для него характерно практически полное исчезновение курганов и переход к грунтовым ингумациям, совершенными по христианскому канону с восточной ориентацией. Однако ряд курганных групп Костромского Поволжья, и особенно Еманаевский могильник, функционирует до начала XIII века именно как языческие курганные некрополи.
В большей части погребений, особенно совершенных в городской черте, мы практически не наблюдаем инвентаря. Однако сельские территории, традиционно являющиеся наиболее консервативно настроенными ко всему новому, продолжают сохранять в себе следы рецидивов языческого сознания. К таковым можно отнести обычай «греть покойника» и заворачивать тела в бересту вместо положения их в гробовины. Следы таких рецидивов доживают, например, в Суздале до XVII века.
Мы можем сделать вывод, что переход от языческой к христианской погребальной традиции был не одновременным для разных регионов Северо-Восточной Руси. Немалую роль играло здесь и то, где жили люди. В городах Ростов, Суздаль и Владимир переход к христианскому погребальному обряду произошел гораздо быстрее, чем в деревне. А окраины более долгое время хранили языческое сознание, чем центральные земли столичных городов.
Длительный период в воззрениях населения оставались языческие взгляды, это мы можем подтвердить строительными жертвами. Данный обычай прослеживается по многим городам Древней Руси (Новгород, Владимир, Плёс, Суздаль) и является отражением древнего обряда жертвоприношения первоначально человеческого, распространенного у многих индоевропейских народов. К периоду Древней Руси и под воздействием христианства этот обряд уже деградировал, и принесение в жертву людей при строительстве важных построек был заменен на обряд жертвоприношения животных.
