Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Демократизм и централизм во внутрипартийных отношениях эсеров 53
1.1. Оформление организационных принципов 53
1.2. Развитие недемократических организационных форм 79
1.3. Организационный кризис 112
1.4. Попытки выйти из кризиса 154
Глава 2. Демократизм и централизм в программных установках ПСР 193
2.1. Аграрная программа 193
2.2. Рабочий вопрос 237
2.3. Проблемы государственного строительства 275
Заключение 298
Источники и литература 301
- Оформление организационных принципов
- Организационный кризис
- Аграрная программа
- Проблемы государственного строительства
Введение к работе
Актуальность темы исследования. На рубеже XIX – XX вв. партия социалистов-революционеров (ПСР) выдвинулась на одну из ведущих ролей в русском революционном движении. Она вела активную боевую деятельность, предложила решение аграрного вопроса, разрабатывала рабочий вопрос, вопрос государственного строительства. Партия пользовалась наибольшим влиянием в массах, что показали выборы в Учредительное собрание, однако в борьбе за власть потерпела поражение.
Неудача коммунистического варианта модернизации России в конце ХХ в. и разрушение созданного советской историографией образа эсеров, вызвало то, что в современных работах прежние герои поменялись местами с антигероями. Противники большевиков – социалисты-революционеры – во многих исследованиях сегодня предстают носителями альтернативы, исключающей авторитарные последствия при строительстве нового общества. Демократизм эсеров, как политическая характеристика, кажется особенно актуальным в наши дни, когда вопрос о соотношении между централизмом и демократией, «вертикалью власти» и гражданским обществом стал одним из важнейших в политической повестке страны.
Тенденция к апологетизации ПСР в современной историографии основана на понятиях «централизм» и «демократия», которые стали маркерами, выражающими противоположность теории и практики большевиков и эсеров. Между тем соотношение этих понятий в партии социалистов-революционеров было далеко не таким однозначным. Очевидно, что данная проблема требует специального исследования. Лишь критическая оценка исторического опыта может способствовать адекватному пониманию происходившего.
Степень изученности темы. Стоит отметить, что проблема соотношения основ централизма и демократизма в ПСР не была ранее предметом самостоятельного изучения, а затрагивалась исследователями при рассмотрении различных аспектов её деятельности.
В истории исследования ПСР выделяют пять периодов: первый – 1901– 1917 гг., второй – 1917–1920-е гг., третий – 1930-е–середина 1950-х гг., четвёртый – вторая половина 1950-х–1980-е гг., пятый – 1990-е гг.–до настоящих дней. В первый период выделилось три направления изучения ПСР: консервативно-охранительное, либеральное и социалистическое. В первом из них, выразившем отношение официальных кругов царской России, эсеры представлялись наиболее опасными ниспровергателями устоев. В работе А.И. Спиридовича террористическая деятельность ПСР отодвинула в тень изучение целей и характера партии. Представители либерального направления П.Б. Струве, Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, считая необходимым «учиться у капитализма», в лозунгах народников, наиболее полно представленных эсерами, видели призыв к преобладанию распределения над производством, призыв «отнять» у одних и отдать «другим», «разнуздание и деморализацию». Вопрос о такой характеристике эсеров, как «демократизм», был поставлен в социалистическом направлении изучения ПСР. В.И. Ленин рассматривал его неоднозначно. Говоря о политических последствиях ликвидации помещичьего хозяйства и уравнительного раздела земли, он видел в этом меру, способствующую установлению буржуазных свобод, выделяя, таким образом, демократическую составляющую народнической программы. В сфере же экономики В.И. Ленин отрицал её положительные характеристики, считая, что эта программа не устранит эксплуатации, а лишь переведёт её в новые формы.
Во второй период в социалистическом направлении изучения ПСР были заложены основы советской историографии. Часть программы эсеров, способствующей установлению буржуазных свобод и признававшейся ранее демократической, В.И. Ленин и Л.Д. Троцкий в условиях «диктатуры пролетариата» назвали реакционной. Данный подход стал основным в советской историографии, что видно из работ В.А. Быстрянского, И.В. Вардина. Стоит отметить выделявшуюся на этом фоне работу А.В. Луначарского, в которой автор доказывал не только буржуазность демократических предложений эсеров (что было общим для всех исследователей), но указал также на присущий им «централизм». Автор, основываясь на материалах оппозиционных эсеровских групп, вводил в изучение более широкий круг источников, что могло сделать аргументацию советских историков объективней. Однако это не стало востребованным в советской историографии.
Иная точка зрения была выражена в формирующемся в 1920-х гг. за границей народническом течении социалистического направления изучения ПСР. Её важнейшей чертой становится выдвижение на первый план демократизма эсеров, отодвинувшего прежнюю основную идею народничества о возможности некапиталистического пути к социализму. Авторы этой концепции представляли демократию средством избавления от крайностей большевистского социализма, подобно тому, как ранее с социализмом связывалось избавление от пороков капитализма. М.В. Вишняк в эмиграции, ссылаясь на пример Боевой организации (БО) ПСР, назвал её сообществом, объединяющим лиц самых разных взглядов. Он распространил эти организационные принципы, в основе которых лежал демократизм, на всю партию. ПСР по М.В. Вишняку представляла форму социализма, сохранявшую мировоззрение её членов. Однако эмпирическая база этой позиции была недостаточной, не став преобладающей даже в эсеровской среде. Е.Е. Колосов, видный партийный деятель эсеров, оставшийся в СССР и обратившийся за примерами к той же организации, выделил противоположные характеристики, присущие ПСР: в частности стремление её руководства к «личной диктатуре».
Представители консервативного и либерального направлений в этот период повторяли прежние идеи. С.А. Аскольдов и С.Л. Франк видели в идеологии эсеров оправдание «темных инстинктов» крестьянства, деливших землю не из веры в социализм, а из «корысти». Какие-либо иные факторы, делавшие лозунги ПСР востребованными, не принимались во внимание.
Третий период изучения ПСР характеризовался тем, что на фоне приостановки исследований в СССР шёл прирост знаний в рамках социалистического направления за границей. В народническом течении развивались ранее высказанные воззрения. В очередной работе М.В. Вишняка эсеры вновь были причислены к носителям «демократических форм». Недостатком подобных заявлений была их неаргументированность.
Заметными становятся исследования представителей социалистического направления ненароднического течения. Л.Д. Троцкий причину череды конфликтов в ПСР видел в том, что партийный центр тормозил инициативы местных организаций. Б.И. Николаевский выделил организационные формы БО, указав на недовольство «бюрократическим централизмом» и стремление к «демократическим началам». Исследователь отметил наличие демократических организационных форм в боевом отряде А.Д. Трауберга. Результаты исследования Б.И. Николаевского, полученные на примерах боевой деятельности партии, не затрагивали другие сферы ПСР, а причины централизма или демократизма в боевых группах автор усматривал в личностных характеристиках их лидеров, не затронув иных факторов.
Концепции консервативного и либерального направлений изучения ПСР в этот период, оказавшись невостребованными, сходили на нет. Их представители включались в дискуссию, заданную социалистическим направлением. Н.А. Бердяев, обращаясь к ПСР, применял к ней такой критерий, как демократизм, абсолютизировав его. Эсеры были представлены им более сторонниками норм демократии, чем социализма, растратившими к 1917 г. «энергию». Утверждалось, что В.И. Ленин выполнил их аграрную программу «лучше». Из этого следовало, что социализм и демократия разошлись, а заявки эсеров на «демократический социализм» теряли основания. Таким образом, в этот период акцент на наличии или отсутствии демократизма как ключевой характеристике ПСР становится общей чертой всех направлений исследования.
Четвёртый период изучения ПСР стал временем появления большого количества работ в советской историографии, что было вызвано изменениями, произошедшими после ХХ съезда КПСС и возрождением интереса к непролетарским партиям. В работе П.И. Соболевой советское государственное устройство и диктатура пролетариата выступали высшей «формой демократизма», противопоставляясь категориям «всеобщей» и «чистой» демократии эсеров. Данное положение, соответствуя заявлениям В.И. Ленина, воспроизводилось во многих работах советских исследователей, влияя на результаты. Г.А. Парахонская называла ставку эсеров на «третью силу» и «чистую демократию» иллюзорной, А.Д. Перевозов идеал парламентской республики абстрактным. В работе Л.М. Спирина демократические нормы рисовались источником оппортунизма и «соглашательства». Данный подход наиболее полно был отражён К.В. Гусевым, положившим в основу исследований утверждение об изначальной «ошибочности» идеологии эсеров, представляя её причиной будущего «краха» партии. Исследователь видел его проявления в том, что эсеры встали во главе контрреволюции, отрицая тем самым их демократизм.
При этом, оценивая программу эсеров негативно, К.В. Гусев признавал «радикальный демократизм» аграрных мероприятий ПСР, влекущий демократические формы капитализма. Указывал на необходимость изучения проблемы демократизма в аграрной программе эсеров и В.Н. Гинев. Однако, сделав предметом изучения борьбу за способ разрешения аграрного вопроса, исследователь не раскрыл содержание обозначенной проблемы.
Другой темой изучения ПСР стал рабочий вопрос, в котором исследователи пришли к противоположным результатам. Мнению М.Л. Иткина, что эсеры отстраняли рабочих от вопросов управления производством, противостояло мнение М.В. Спириной, утверждавшей, что они являлись сторонниками самоуправления производственных единиц. Подобные расхождения, характеризующие различную степень демократизма, были следствием привлечения к исследованиям различных баз источников.
Советской историографией был рассмотрен вопрос об оппозиционных группах внутри партии. На примере эсеров-максималистов (обособившихся от ПСР во второй половине 1906 г.) А.Ф. Жуков указал на совмещение демократического и авторитарного начал, Д.Б. Павлов противопоставил централизм руководства ПСР демократизму местных ячеек. Однако преобладающие у эсеров организационные принципы названы не были.
При обращении исследователей к региональным сюжетам воспроизводились общие черты советской историографии. В.В. Гармиза и Ю.П. Суслов, рассматривая характер эсеровской политики сквозь призму доводов В.И. Ленина, представляли их деятельность ступенями к «идейно-политическому краху». Исследователи указывали на многие факторы, заставляющие ставить вопрос о демократизме в партии. Х.М. Астрахан отмечал факты политиканства в деятельности верхушки эсеров, В.И. Шишкин неправомочность некоторых партийных форумов, на решения которых ссылалось руководство партии. Однако основной темой советской историографии было обоснование предопределённости «краха» ПСР. С 1980-х гг. заявления о необходимости более глубокого анализа ленинских оценок мелкобуржуазных партий лишь подчёркивали отсутствие принципиально новых результатов в исследовании партии. Так, Н.Д. Ерофеев, М.И. Леонов, А.Л. Афанасьев, вводя в изучение ПСР неиспользуемые ранее данные статистики, приходили к прежним заключениям. Их сущность сводилась к тому, что партия эсеров не имела «серьёзного значения». К исходу рассматриваемого периода только новый подход в изучении ПСР мог вывести исследования на новый уровень.
Тенденции развития несоветского направления социалистической ветви изучения ПСР в этот период заключались в дальнейшем развитии обозначенной ранее линии. Её характерной особенностью было создание положительного образа эсеров за счёт противопоставления его негативному образу большевиков. М.М. Карпович, заявляя о приверженности большевиков «тоталитарной концепции», диктатуре и «революционному насилию», указывал на признание эсерами права народа, отсутствие у них «культа государства». Б.И. Николаевский говорил о «диктаториальных» методах большевиков и методах «демократии» эсеров. Недостатками данных работ было отсутствие в них реальных фактов, подтверждающих заявленные утверждения.
Тем не менее эти воззрения заложили основу пятого периода изучения ПСР, вытеснившего советский подход. Сформировался круг исследователей, считающих ПСР представительницей последовательного демократизма. Сегодня это во многом определяет круг изучения.
М. Хильдемайер считал ПСР сильнейшей партией, противостоящей «автократии». Он говорил и о принципиальном различии организационных принципов: «федералистского» эсеровского и «высокоцентрализованного» большевистского. Подобные идеи широко распространяются. В исследованиях М.И. Леонова и К.Н. Морозова отмечалось отсутствие вождя в партии, роль которого выполнял «коллективный лидер» из нескольких человек. Основным способом обоснования данных утверждений выступает противопоставление эсеров и большевиков, закладывающее в изучение категории, характеризующие демократизм ПСР. Так, М.И. Леонов противопоставлял «космизм» народников с равенством всех и «индустриоцентризм» социал-демократов, подавляющий всё непролетарское. Н.Д. Ерофеев выделял «плюралистическую» концепцию развития со ставкой «на народ в целом» (в чём он видел корни «демократического социализма»), свойственную народникам, и концепцию «монистическую» со ставкой на один класс – пролетариат, присущую марксистам. К.Н. Морозов усматривал значение партии в «расконсервации» демократического потенциала народа, который он видел в его «низовом уровне» общине, считая «стержнем идейной конструкции» эсеров политические свободы и демократию. Подобные утверждения основаны на общетеоретических построениях, не учитывающих конкретного развития ПСР.
При этом в работах указанных авторов присутствует и ряд факторов, не вписывающихся в данные утверждения. Так, Н.Д. Ерофеев отмечал «левацкое» (негативное) отношение эсеров к нэпу (внёсшего элементы либерализации в экономику), считавших, что это «распыляло» производительные силы. К.Н. Морозов указал на централизацию и бюрократизацию в ПСР, утверждая, однако, что условий для их развития не было. Наличие фактов, не соответствующих современной концепции, не вызывает вопросов о её истинности, напротив, они включаются в неё. Признавая в партии две разнонаправленные тенденции, преобладающей называется только одна из них – демократизм.
Важным элементом для подтверждения данных утверждений является личность В.М. Чернова. Его субъективные качества терпимость к мнению других и демократизм позволили С. Сергееву считать его сторонником «децентрализации власти», причислить к «демократической традиции» освободительного движения. Н.Д. Ерофеев называл В.М. Чернова разработчиком модели «демократического социализма».
А.А. Кононенко обратил внимание на необходимость изучения внутренних причин распада партии, а отметив переход симпатий исследователей к эсерам, указал, что итогом этого стали «слишком позитивные оценки» их деятельности. Это говорит о востребованности сегодня критических исследований идей неонародничества. Стоит также указать на мнение А.Ю. Суслова, отметившего появление в современных условиях возможностей для непредвзятого изучения истории ПСР.
Сегодня в изучении ПСР преобладает стремление к расширению области исследований. О.В. Коновалова одной из тем исследования выбрала позднюю эмиграцию эсеров, представив критику В.М. Черновым политики советского «госкапитализма» и «тоталитаризма» признаком демократизма. Схожие утверждения, содержащиеся в статьях А.Н. Медушевского, А.Л. Литвина, делаются на основе заявлений некоторых лидеров эсеров без опоры на анализ организационного устройства и эволюции теории партии.
Демократизм, став сегодня одной из основных характеристик ПСР, не принёс чётко выработанного содержания этого понятия. В.П. Булдаков и В.В. Назаров, говоря об эсеровском демократизме, упоминают лишь сферу экономики, Н.Д. Ерофеев и О.А. Исхакова прибавляют к ней и политическую.
Таким образом, несмотря на значительное число работ, затрагивающих характер ПСР, исследователи не пришли к единству в определении критериев демократизма. Заключения носят отпечаток идеологического противоборства предшествующих периодов, крен делается в сторону народнического течения социалистического направления изучения.
Всё это вновь подчёркивает необходимость прояснения характера партии и определяющих его категорий. Демократизм эсеров предстаёт сегодня основной характеристикой ПСР, оставляя факты централизма в тени. Анализ историографии свидетельствует о том, что, во-первых, обе эти тенденции имели место в партии, во-вторых, как самостоятельная научная проблема вопрос об их соотношении не ставился.
Объектом исследования выступает партия социалистов-революционеров. Предмет исследования борьба в партии основ централизма и демократизма.
Цель работы выявление соотношения централистских и демократических начал в динамике на всём протяжении развития партии. В диссертации ставятся следующие группы задач:
– определить характер (демократический или централистский) организационных процессов, происходивших в периоды формирования партии, её наивысшего развития и в 1920-х начале 1930-х гг. в среде эсеровской эмиграции, определить их причины и характер, выделить доминирующие;
– изучить развитие партийных взглядов и выяснить характер изменений в аграрном и рабочем вопросах, идеях государственного устройства, происшедших с момента создания первых проектов до разработок в последней эмиграции в 1920-х гг., выяснить преобладающее направление изменений, определить их характер.
Хронологическими рамками исследования является весь период деятельности партии эсеров: от её создания в 1902 г. до угасания в конце 1920-х – начале 1930-х гг.
Методологической основой диссертации являются принципы историзма, системности, детерминизма, объективности. Принцип историзма позволил рассматривать события в конкретно-исторических условиях, выявить их причины, обнаружить изменения, проявившиеся в постепенном накоплении элементов нового и ведущие к результату, отличному от первоначального. Принцип системности позволил объяснить развитие объекта исследования внутренними причинами, увидеть его структуру, а законы, действующие в одних из его частей, переносить на другие. Данный метод раскрывает ПСР как целостное образование с общими закономерностями, характерными для всех групп и сфер её деятельности. Принцип детерминизма позволяет увидеть в предшествующих событиях предпосылки и причины, порождающие следствия и выступающие их итогом. Принцип объективности обязывает работать со всем комплексом источников, доступных по данной теме, а в изучении учитывать итоги других исследований.
В работе использовались общенаучные методы: аналогия, синтез, сравнение, обобщение, анализ, индукция и дедукция. Важную роль сыграли специальные методы исторической науки. Использование историко-генетического метода позволило раскрыть закономерности проходивших в ПСР процессов, их причины и этапы. Сопоставление взглядов эсеров в различные периоды, выявление их отличительных черт происходило с помощью историко-сравнительного метода. Историко-системный метод позволил увидеть ПСР в контексте общественно-политической борьбы начала ХХ века. Историко-типологический метод показал неоднородность ПСР, наличие в ней различных тенденций со своими функциональными характеристиками.
Источниковую базу диссертации составили материалы из фондов Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского Государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) и Отдела Рукописей Российской Государственной Библиотеки (ОР РГБ), а также опубликованные источники. Все они подразделяются на пять групп. Первую составляют законодательно-актовые материалы. Среди них наиболее заметны опубликованные документы, предназначенные для регулирования земельных отношений («Закон о земле, внесённый фракцией эсеров во Всероссийское Учредительное собрание»). Данные документы фиксируют состояние представлений в ПСР на определённый момент, не показывая её развития.
Важными для определения характерных признаков развития ПСР являются документы второй группы источников политических партий и общественных организаций. Наибольший интерес из них представляют протоколы и отчёты общепартийных съездов, советов и конференций, опубликованные в трёхтомнике «Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы». Из документов, представленных в архивах, наиболее ценными для исследования являются материалы региональных либо структурных подразделений партии (фонд В.М. Чернова (Ф. 5847) и коллекция фондов мелкобуржуазных партий (Ф. 9591), хранящиеся в ГАРФ, фонд центрального комитета партии социалистов-революционеров (Ф. 274) и коллекция копий документов по истории революционного, рабочего, коммунистического движения (Ф. 673) – в РГАСПИ). Данная группа источников позволяет характеризовать отношения в эсеровской среде в различные периоды. На основе их анализа были выделены общие оценки процессов в организационной сфере, аграрном и рабочем вопросах, государственном строительстве. Данная группа источников позволяет проследить их развитие на всём протяжении деятельности партии, увидеть основные закономерности.
Третью группу источников составляют политические сочинения и проекты. Заметную их часть составляют опубликованные проекты В.М. Чернова, С. Григоровича (Х.О. Житловского), представителя оппозиции Е. Устинова (Е.И. Лозинского), других деятелей партии. Сравнение их раскрывает особенности различных течений и групп, представленных в партии. Важная информация была обнаружена в архивах. Это проекты С. Каллистова, «группы петербургских товарищей», других менее известных членов партии и её групп, письма с проектами устройства профессиональных союзов. Периферийность их не свидетельствует об их незначительности и единичности, напротив, эти материалы являют общую для всей партии линию развития, дополняя и подтверждая информацию предыдущей группы источников.
Четвёртую группу представляют документы личного происхождения, служащие важным дополнением к документам других групп. К исследованию были привлечены опубликованные мемуары многих партийных деятелей, среди которых наиболее информативны работы В.М. Чернова, Г.А. Гершуни, Г. Нестроева. Важные сведения хранят воспоминания Н.С. Русанова, находящиеся в ОР РГБ. Привлечены и воспоминания представителей иных партий: большевика – В.А. Антонова-Овсеенко, кадета – И. Куторги, а также представителей охранного отделения – А.И. Спиридовича и А.В. Герасимова. Присутствующие в них общие характеристики ПСР, принадлежащие авторам различных политических кругов, свидетельствует об объективности сделанных замечаний. Интересную информацию дала переписка эсеровских деятелей: В.М. Чернова, В.Я. Гуревича, М.С. Слонима, меньшевиков: И.Г. Церетели и Б.И. Николаевского, где раскрываются детали происходивших в ПСР событий.
Материалы публицистики, привлечённые к исследованию, составляют пятую группу источников. Значительное место среди них принадлежит статьям В.М. Чернова. Представленное в них мнение, как правило, является определяющим, а зачастую и единственным источником информации о том или ином событии, что непосредственно влияет на сложившуюся сегодня ситуацию в изучении ПСР. Следует учитывать, что в партийной публицистике авторы стремились представить происходившее в нужном им виде, снять с себя ответственность за результаты политики, что требует сопоставления данной группы источников с другими. Подобный подход необходим и при работе с материалами публицистики неэсеровского происхождения. Это привлечённые к исследованию статьи Ю.М. Стеклова (Нахамкиса), редактора газеты «Известия», изучение которых требует критического отношения как к выводам сделанным в них, так и к самооценкам ПСР, декларируемым её лидерами.
Привлечение источников различного происхождения, использование опубликованных и хранящихся в архивах документов позволило сделать выводы, провести широкое изучение поставленной проблемы.
Научная новизна диссертации состоит в том, что исследуемый предмет – борьба основ централизма и демократизма в ПСР – впервые выступает темой самостоятельного изучения. В отличие от других авторов:
– определено, что при формировании ПСР демократические принципы, пропагандируемые партией в качестве общественного устройства, расходились с организационными процессами, идущими в ней, в партии широко практиковались назначения, кооптация, оттеснявшие выборность;
– выделены преобладающие принципы развития организационных процессов в партии после её оформления на Втором съезде;
– выявлено, что в период наивысшего развития партии в ней доминировали организационные процессы централистского характера, определены их последствия;
– рассмотрены организационные процессы в эсеровской эмиграции в середине 1920-х – начале 1930-х гг., выделены группы в высшем руководстве партии, придерживавшиеся централистских либо демократических принципов, показана невозможность компромисса между ними;
– установлено, что отход от демократизма в пользу централизма во внутрипартийной жизни оказал влияние на программные положения партии;
– традиционно изучавшиеся историками аграрный и рабочий вопросы, идеи государственного устройства рассматриваются в диссертации на всём протяжении существования партии, что позволяет проследить развитие или свёртывание заложенных в них тенденций.
Положения, выносимые на защиту.
1. Организационные процессы в период формирования ПСР приобрели характер двойственности: с одной стороны, отстаивались демократические идеалы, с другой – в складывающейся партии активно использовался опыт централистской практики.
2. Централистские принципы после создания партии вели к вытеснению демократических форм. Обсуждение организационных норм на Втором съезде показало, что руководство ПСР не только взяло курс на подчинение отдельных сфер партийной деятельности, но и пресекало попытки изменения отношений в партии, пойдя на роспуск съезда. В ряде местных комитетов раздавались призывы к свёртыванию демократических форм и переходу к централистским.
3. В период наивысшего развития ПСР в 1917 г. провозглашённые ею демократические организационные формы не были введены. Метод, апробированный на Втором съезде, использовался на Третьем и Четвёртом съездах. Их организаторы добивались переноса решения по новому уставу в партийные советы, где они не выполнялись. Съезды, представлявшие все организации, с 1918 г. заменялись партийными советами, составлявшимися только высшими организациями. Принцип выборности как демократическая форма, не устранив назначения и кооптации, на местах мог заменяться деятельностью следственных комиссий, формирующих организации.
4. Обоснованию В.М. Черновым в 1920-х гг. в эмиграции новых демократических форм возрождения организации противоречило острое соперничество между лидерами партии. Явив собой ярко выраженную борьбу за власть, указанное соперничество вышло за рамки централистских методов и приобрело в лице В.М. Чернова характер автократических устремлений. Деятельность организации за границей была парализована разнонаправленными демократической и централистской тенденциями.
5. Выяснение характера изменений воззрений эсеров в аграрном вопросе указывает на постоянно шедший процесс вытеснения возможностей для самоорганизации крестьянских общин, позволявший играть им основную роль в будущих реформах. Преобладающим направлением изменений стал курс на создание крупных организационных форм, контролируемых государством.
6. Воззрения эсеров в рабочем вопросе прошли путь от методов косвенного регулирования промышленности, поддержанных Первым съездом, до проектов её социализации, при котором основным организатором становилось государство. Характерной особенностью этой эволюции было не только лишение самостоятельности предприятий, но и взятие под контроль организаций рабочих, которые посредством иерархии комитетов подчинялись отраслевым министерствам и партийным организациям.
7. Национальный вопрос стал для руководства ПСР объектом манипуляции. Дискуссия на Первом съезде показала, что лозунги о праве наций на самоопределение были пустыми декларациями. Понятие «нация», будучи положено в основу государственного строительства в ПСР, теряло смысл и привычные границы. Превращаясь в «трудовой народ», без культурно-исторических особенностей и отличий, дробясь на бесчисленное количество единиц, вплоть до экстерриториальных, нации растворялись в «собирательном единстве всех» центре, обладающем полнотой власти.
Теоретическая и практическая значимость диссертации заключается в том, что выявленный характер ПСР позволяет объяснить многие факты её истории, не объясняемые господствующей сегодня в историографии концепцией. Результаты исследования могут использоваться для разработки общих и специальных курсов по истории России, для подготовки научных трудов по истории партии и общественного движения, применяться в общественно-политической практике (например, партийном строительстве).
Апробация исследования. Основные положения диссертации были изложены в докладах на X региональной конференции молодых исследователей Волгоградской области в 2005 г., материалах научных сессий, проходивших в ВолГУ в 2007, 2009, 2010, 2011, 2012, 2013 гг., двух международных научно-практических конференциях в Тамбове в 2011 г.
По теме исследования имеется 12 публикаций, из них 5 в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы. Материал в работе расположен по проблемно-хронологическому принципу. Рассмотрение в первой главе внутрипартийных отношений было вызвано необходимостью в первую очередь проследить процессы образования партии. Параграфы внутри этой главы расположены по принципу хронологии. Лишь создание ПСР вызвало программные разработки, которые рассматриваются во второй главе. Последовательность расположения параграфов в ней определялась степенью значимости для партии раскрываемых в них проблем. Изложение в параграфах второй главы выстроено по хронологическому принципу.
Оформление организационных принципов
На рубеже XIX - XX вв. в российском обществе с его обнажёнными противоречиями происходил процесс складывания политических партий. Традиции 1870-х гг. активно пополнялись новыми, во многом заимствуемыми с Запада. Начало XX века стало переломным для народничества, находившегося в состоянии организационной неопределённости. Промышленный кризис, голод 1901 г., выступления крестьян, рабочих и студенчества ознаменовали перемены в жизни общества, ощущение которых позволили Н.К. Михайловскому «пророчествовать о возрождении террора» . Поворот общественного мнения к террору повлёк его оформление. Данную нишу заполнила партия социалистов-революционеров. А.И. Спиридович называл то впечатление, которое произвёл выстрел Балмашева, «потрясающим». Власть не понимала «что, как, откуда и почему» . Убийства высших чиновников государства явились фоном для складывавшегося неонародничества, оформившегося в результате организационной деятельности, развернувшейся в их среде. Характер партии социалистов-революционеров и его соответствие заявленным идеям раскрывается в процессе организационного оформления. Современные исследователи называют процесс создания партии «загадочным» . Ясно одно - то, как партия возникла, повлияло на то, чем она стала.
В своих воспоминаниях Г.А. Гершуни - один из основателей ПСР - писал, что к 1903 г. партия находилась на стадии «строительства». Суть этого процесса он видел в выстраивании связей между субъектами возникавшей партии4. В этих попытках проявлялась тенденция к единству существовавших разрозненных кружков, а характер устанавливаемых связей закладывал будущие партийные нормы. Выстраиваемые между ячейками складывавшейся партии связи характеризовал и другой видный деятель эсеров - С.Н. Слетов (псевдоним - «Земляков»). Он отмечал наличие «целого ряда маленьких организаций» на рубеже XIX - XX вв., бывших основой формирования партии социалистов-революционеров. Из них С.Н. Слетов выделял условный центр в Берне, оговариваясь, что он не был тем, чем позже являлся центральный комитет (ЦК) с его властью и полномочиями. Обращал внимание С.Н. Слетов на то, что не было и организации, в смысле организационного единства, были только «группы работавших людей», которые не являлись «сознательно подбиравшимися», а складывались произвольно. Возглавлявшие их «старики», враждебно относились к «формальной организации»5. О влиянии «стариков» -революционеров-семидесятников, возвращавшихся в 1890-е гг. из ссылок -говорил и А.И. Спиридович, называя их «центрами притяжения» .
Итак, общность народнических кружков представляла децентрализованную совокупность автономных групп, связанных лишь общими теоретическими представлениями. Ни одна из групп не имела шансов стать лидером -центром. При независимости этих групп демократические формы были единственным способом установления отношений между ними.
Однако данные формы не были застывшими. В.М. Чернов впоследствии называл проделанную Г.А. Гершуни в складывавшейся партии работу «организационной реконверсией». В результате ветераны революционной деятельности — «старики» — отодвигались на роль «политических экспертов». Ответ-ственность же за текущую работу на местах возлагалась на «молодежь» . Оттесняя традиции новыми активными видами работы, в складывающуюся партию привносились и новые формы отношений.
С.Н. Слетов сообщал, что формирование комитетов таких групп проходило «семейным образом», без каких-либо «демократических начал». Работающий в данном городе «человек», привлекая к работе кого-либо, вводил нужных ему в комитет. Организация строилась сверху вниз: «сначала возникал комитет», он образовывал «низшие организации». С.Н. Слетов указал на отсутствие фактов делегирования представителей «низших» организаций в «высшие». Поэтому появление в этот период «четверых уполномоченных ЦК» не выглядело достаточно обоснованным. Современные исследователи указывают, что некоторые лидеры эсеров осенью 1902 г. возражали против «самовольного присвоения» статуса ЦК партии одной из групп9.
Е.Е. Лазарев («Медведев») на Первом съезде партии также указывал, что губернские комитеты возникали «самородно», либо «по назначению» центрального или областных комитетов. Членов комитетов избирали лишь в «небольшом числе городских организаций»1 . Из отчёта пензенского комитета ПСР за период с 1 февраля по 1 июня 1903 г. виден этот процесс. Комитет возник из «сознательной революционной группы». Такие группы, как указывалось, существовали во всех значительных городах. Пензенская группа «по соглашению» с ЦК назвалась пензенским комитетом ПСР и, присоединив-шись к партии, встала_на_путь_«тесного_объединения»-С-другими-подобными— группами-комитетами". Как видно, комитет не избирался рядовыми членами. Им стала одна из революционных групп, вошедшая в контакт с ЦК и получившая, на некоторых условиях, право действовать от имени партии.
Итак, форма возникновения комитетов не являлась демократичной, отношения внутри групп не были децентрализованными. Партийное строительство в таких условиях могло состоять либо в распространении демократических норм из области отношений между группами на создающиеся партийные организации, либо в перенесении принципов централизации, существовавших в группах, на всю общность групп. Объединение групп в партию продемонстрировало различное сочетание возможных путей.
Создаваемая партия объединяла группы различной величины и с «различными позициями». В.М. Чернов называл шесть таких групп. В России это Союз социалистов-революционеров (северный) и группа «южных» эсеровских организаций. За границей - группа «Вольной Русской Прессы», «Группа старых народовольцев», «Союз социалистов-революционеров», группа Серебрякова. Аграрно-социалистическая лига объединила заграничные группы12. Группа «южных» эсеровских организаций в 1900 г. образовала «Партию социалистов-революционеров» - региональную организацию, а в январе 1902 г. произошло её «слияние» с Союзом социалистов-революционеров (север-ным) . Именно «северную» и «южную» организации В.М. Чернов называл «главными эсеровскими группировками», к которым присоединялись затем остальные «родственные» группы14. Принципы этого объединения показывают характер процессов формировавшейся партии.
Будучи создана по инициативе В.М. Чернова в 1900 г. для издания и распространения революционной литературы в среде крестьян Аграрно-социалистическая лига образовалась как «самостоятельная организация»15. Насколько важным было для партии своё издательство, свидетельствовал А.А. Аргунов. Основой для создания «формальной организации» он называл «литературное дело», явившееся стержнем для «объединения всех тогдашних кружков»16. Состав лиги «на одинаковых правах» допускал представителей «всех оттенков» социально-революционной мысли17. С началом складывания ПСР лига осталась независимой и заключила с ней «федеративный договор», подтверждавший её «внутреннюю самостоятельность». Согласно этому договору Аграрно-социалистическая лига могла поддерживать связи с различными организациями. ПСР брала на себя «распространение» издаваемых лигой изданий, предоставление ей информации и материальной помощи. При этом финансы не объединялись - стороны сохраняли «отдельность своих касс». Это было взаимовыгодное сотрудничество, а отнюдь не подчинение одной стороны другой. Об этом свидетельствует и то, что данный договор мог быть расторгнут любой из сторон18.
Но был и другой путь вхождения групп в единую партию. Так, Киевский комитет «Рабочего знамени» Русской социал-демократической партии заявил о «полном совпадении во взглядах» с ПСР. Их «параллельное существование» было названо лишним, что и легло в основу решения о вхождении в Киевский комитет ПСР19. Съезд Рабочей Партии Политического Освобождения России (РППОР) принял решение прекратить деятельность «в качестве самостоятельной организации» и «целиком войти» в ПСР, призвав все группы «соединиться воедино». Основанием этому называлось то, что РППОР разделяла «программу и теоретические воззрения» эсеров . «Первенствующая роль» в объединении РППОР с ПСР, невзирая на протесты «первооснователей» РППОР, принадлежала Г.А. Гершуни. Все вступавшие в ПСР группы, по словам последнего, «растворялись» в ней, сливаясь воедино21.
Организационный кризис
Исследователи отмечают, что в межреволюционный период (с июня 1907 по 1917 гг.) ПСР пребывала в состоянии кризиса и упадка. Поражение Первой русской революции было большим потрясением для феерично настроенных эсеров. Столыпинская аграрная реформа разрушала не только привычный крестьянский уклад, но и то, что многие эсеры считали основаниями для социализации земли. Деятельность полиции в 1908 г. привела многие партийные организации к состоянию «разгрома», «вырождения», «распада», «исчезновения»194. К этому добавлялись и внутрипартийные конфликты. Уже летом 1907 г. из-за «уставных распрей» с требованиями демократических выборов в комитеты была распущена Московская организация195. В июле 1907 г. в Поволжье прекратили существование многие организации, бывшие недавно крупными и сильными. В.М. Чернов на конференции в Лондоне в 1908 г. сообщал, что «организация растаяла, улетучилась». В мае 1909 г. на V Совете партии, рассматривавшем последствия провокации Е.Ф. Азефа, ушёл в отставку прежний ЦК (В.М. Чернов, М.А. Натансон, Н.И. Ракитников и др.), а новый представляли вторые лица в партии. В 1911 г. из редакции ЦО ПСР и её ЗД вышел В.М. Чернов, отстранялись от деятельности и другие партийные лидеры. Ситуация развала продолжалась и в последствии. В докладах Министерства внутренних дел за 1915 г. отмечалось отсутствие эсеровских комитетов и кружков в Москве, слабость и кратковременность существования организаций в провинции. Современные исследователи соглашаются с выводом Департамента полиции, сделанном в конце 1916 г. В нём говорилось, что партии эсеров в тот период в России не существовало. О том же говорили и представители партии. В.М. Зензинов отмечал почти полное отсутствие эсеровских организаций в 1914 - 1916 гг., считая существовавшие не имевшими «серьезного характера» . Этот же партийный деятель говорил о «придавленности» и «распылённости» партийной организации накануне Февральской ре-волюции . На этом фоне возрождение ПСР в 1917 г. выглядит внушительно. Февральская революция вывела партию эсеров из небытия. За ней пошли представители различных слоев общества: интеллигенция, крестьянство, немалая часть рабочих, а массовость ПСР стала одним из ярких показателей её популярности. В партию вступали «целыми деревнями, полками или фабриками». Так, если к началу 1917 г. ПСР фактически не существовала, то уже весной того же года её численность составила 500 - 700 тыс., а летом приблизилась к миллиону. Это контрастировало со всеми остальными партиями, ни одна из которых не росла так быстро. Даже большевики, в рядах которых к началу революции насчитывалось около 24 тысяч членов, в апреле достигли только 80, а осенью 1917 г. около 350 тысяч членов. Скромнее эти показатели выглядели у меньшевиков. В мае Всероссийская конференция меньшевистских и объединённых организаций РСДРП выражала интересы 45-50 тысяч членов. В августе же 1917 г. Объединённый съезд РСДРП представлял около 190 тысяч членов. Конституционно-демократическая партия весной 1917 г., достигнув численности 100 тысяч человек, к осени того же года представляла всего 70 тысяч . Но бурный процесс роста ПСР не вёл к изменению прежних принципов организации. Третий и «первый по счёту свободный съезд» партии в мае 1917 г. в Москве не мог не попытаться пересмотреть организационный устав. Основания, лёгшие в основу прежнего устава - тяжёлые «полицейские» условия, были устранены, а партия вышла из подполья. Она стала легальной и одной их правящих. Её представители входили во Временное правительство и органы советской власти.
Организационный вопрос на Третьем съезде ПСР как-то не складывался: не был зачитан доклад по организационному вопросу. Существовавшая практика заключалась в том, что какой-либо обсуждаемый вопрос слушался делегатами в виде доклада. Затем начиналось обсуждение, высказывались мнения, создавалась секция или комиссия. Там вырабатывалось решение, которое, вновь возвращаясь на съезд, могло быть принято с поправками. На Третьем съезде после чтения докладов были сформированы политическая и социально-экономическая секции, а также организационная. На заседании 27 мая 1917 г. Д.Ф. Раков (руководитель мандатной комиссии, выбранный на съезде в ЦК) заявил, что по организационному вопросу нет необходимости устраивать предварительные чтения. Он призвал рассмотреть вопрос в секции. За пересмотр устава «целиком» в организационной секции, был и председатель съезда Н.И. Ракитников. При этом создаваемая секция нагружалась другими вопросами: в ней организовывалась военная подсекция, туда передавался вопрос об организации партийной печати199. Таким образом, в организационном вопросе сложившийся порядок был нарушен. Устроители съезда не представили доклад, не показав тем самым своё мнение и не обозначив рамки дискуссии в этой важной сфере партийной жизни. Вопрос об уставе был выведен из общего рассмотрения в кулуары организационной секции и поставлен в ряд с менее значительными вопросами. Серьёзного рассмотрения в таких условиях получиться не могло.
В.В. Руднев на заседании 31-го мая и Н.И. Ракитников 1-го июня предлагали обсудить и утвердить положения устава о ЦК нужные верхушке: вопросы о численности, сроке членства, кооптации в этот орган, и обратиться к выборам в этот орган. Тем самым съезду вместо пересмотра устава в целом предлагалась часть и обещание вскоре представить остальное. В озвученных членом комиссии Б.О. Флеккелем предложениях, ЦК назывался идейным и практическим руководителем партии. Его члены выбирались на съезде «абсолютным большинством». Это было и в прежнем уставе, новым было молчание о кооптации. Член организационной секции Н.Д. Авксентьев пояснил, что это следует понимать как недопущение кооптации. На вопрос Забелина о «делегировании» в ЦК из нижестоящих комитетов, Б.О. Флеккель вновь сослался на зачитанное им положение, что члены ЦК «избираются съездом». Б.О. Флеккель уверил делегатов, что на следующем заседании вся работа комиссии будет предоставлена. Делегаты последовали за призывами руководства . Таким образом, был решён вопрос о формировании ЦК.
Однако решение о кооптации не было так однозначно, как его представили делегатам, о чем свидетельствует следующий факт. Е.К. Брешко-Брешковская не была среди выбранных 20 членов ЦК201. При этом она, ссылаясь на своё избрание в этот орган, отказалась от членства в нём. «Бабушка русской революции» публично в партийном издании «Воля народа» от 21 июня сложила «возложенные» на неё обязанности. Странным выглядит ответное заявление ЦК, который в «Деле народа», от 22 июня не только не отверг притязания Е.К. Брешко-Брешковской на членство - ведь она отсутствовала в списке выбранных, - а, напротив, вёл себя так, будто Е.К. Брешко-Брешковская являлась членом ЦК. В статье высказывалось сожаление по поводу выступления, говорилось о недопустимости таких шагов, «подрывающих авторитет» съезда и ЦК. Отвергнуть дискредитирующее заявление можно бы-ло, сославшись на список выбранных членов . Не сделав этого, ЦК косвенно согласился, что в высшем органе были невыбранные члены, а факт умолчания о кооптации в зачитанном съезду положении предстал в ином свете.
Что касается других частей организационного устава, то их, несмотря на заверения Б.О. Флеккеля, не рассматривали. Решив организационную задачу в нужном русле, руководство съезда свернуло организационный вопрос. На этом фоне большевики выглядели более демократично, чем эсеры. На Шестом съезде РСДРП (б) они вернулись к «демократическому централизму», отказавшись от недемократических форм, имевших место в межреволюционный период. О кооптации в принятом уставе не упоминалось, а ЦК, областные и районные комитеты партии только выбирались . Как видно демократические свободы 1917 г. внесли коррективы в организационное строительство РСДРП (б).
В ПСР Третий съезд показал стремление руководства партии не менять прежних организационных норм, и если при формировании ЦК кооптация исключалась, то для прочих комитетов отмена данной организационной нормы даже не обсуждалась. Н.И. Ракитников на заседании 3-го июня предложил ограничиться временным уставом204. 4-го июня это поддержал В.В. Руднев. Будучи председателем организационной секции, он представил делегатам не её доклад, а предложение президиума съезда «отказаться» обсуждать устав. Основанием он назвал неаккуратность работы секции, её текущий состав и малочисленность. В.В. Руднев предложил «передать обсуждение» партийному совету, наделив его «специальными полномочиями» с правом менять устав. Член организационной секции, А.А. Аргунов, поддержал предложение президиума, назвав работу секции «ненормальной». Он предлагал поручить работу над проектом «особой комиссии» ЦК, либо передать совету, определив его «конструкцию» и «состав» . Этим предложением выявилась линия руководства партии на устранение со съезда организационного вопроса, без обозначенных рамок решения, но с возможностью влиять на состав решающего его органа. Была и противоположная линия.
Аграрная программа
Экономический кризис рубежа XIX - XX вв. во многом обострил проблемы сельского хозяйства России. Малоземелье, выкупные платежи, отрезки, чересполосица мешали развитию аграрной сферы, в которой была занята большая часть населения страны. Платежи с надела нередко превышали его доходность, систематическим стало недоедание. Роль крестьянства в России в начале XX в. была двоякой. Н.Д. Ерофеев указывал, что эсеры считали их «немножко не всем» по численности и экономическому значению и «чистым ничем» в плане правовом и политическом . По переписи 1897 г. сельским хозяйством, которое давало около половины национального дохода, занимались 78 % населения страны. Помещики, обладая значительными землями (около 70 миллионов десятин на 30 тысяч крупных поместий), с трудом приспосабливались к новым условиям, лишь около 3 % имений было организованно капиталистически (с использованием машин и наёмного труда). В крестьянских хозяйствах земли было гораздо меньше (около 75 миллионов десятин на 10,5 миллионов крестьянских хозяйств), но именно крестьянами (в том числе берущими земли помещиков в аренду) производилось основное количество зерна в стране. Крестьянство было неоднородно, среди них росло имущественное расслоение.
С.Г. Кара-Мурза считает именно полосу восстаний на Украине и в Центре в 1902 г. началом крестьянской революции, на фоне которой наступил 1905 г. . А.И. Спиридович участие в крестьянских беспорядках эсеров не ставил под сомнение3, а результаты их деятельности видел в том, что под воздействием агитации крестьяне переставали платить налоги, не выполняли работы, «разбирали» амбары и жгли усадьбы4. Очевидно, что рождение партии, развитие её воззрений и крестьянские выступления являлись во многом взаимозависимыми и взаимовлияющими факторами.
Рост общественных выступлений явился фоном для аграрных разработок социалистов-революционеров. Значимость их для партии, считающей себя наследницей «Народной Воли» вряд ли можно переоценить. Будучи известны под общим названием «социализация земли», они на протяжении существования партии не были постоянными. Но в рождавшихся проектах присутствовала единая закономерность, которая, будучи сперва мало заметной, по ходу развития партии всё больше проявляла себя.
История рождения программы эсеров показательна. В.М. Чернов впоследствии отмечал, что в 1903 г. в Женеве была образована «многочисленная комиссия» для разработки проекта партийной программы. В её основу легли два проекта: «ходивший по рукам», максималистский, и «подготовленный» В.М. Черновым, который он назвал соответствующим «обычному типу программы». Комиссия не выработала единого мнения и решила представить полученный текст проекта «внутрипартийной дискуссии», разослав его «циркулярно», т.е. только комитетам, не публикуя5. М.И. Леонов называл проект 1903 г. «компромиссным», считая, что опасение произвести публикацией проекта раскол в партии повлияло на его рассылку организациям с грифом «не подлежит оглашению»6.
В.М. Чернов указывал, что автором «максималистского» проекта был «крупный саратовский работник» - Н.И. Ракитников. Наличие двух проектов «сильно волновало» М.Р. Гоца, а Г.А. Гершуни считал, что создающейся партии «...начинать с разногласий в теоретических формулировках не годится». Сам В.М. Чернов называл проект Н.И. Ракитникова - «контрпроектом» своему. Причиной спора авторов проектов ими самими указывалось различное отношение к преобладанию революционных или эволюционных методов достижения поставленных целей. М.Р. Гоц и Г.А. Гершуни поддержали В.М. Чернова, считая, что «максималистский контрпроект» не имеет за собой значительного «крыла» в партии .
В конце концов, поддержка таких авторитетных лидеров, как М.Р. Гоц и Г.А. Гершуни, исходящих из личных оценок, стала определяющей. Впрочем, В.М. Чернов называл причиной победы в содержании партийного проекта своих идей иные факторы. Он указывал, что длительное время обсуждения проекта послужило тому, что комиссия больше не собралась в прежнем составе, а ЦК «поручил» редакции РР (М.Р. Гоцу, В.М. Чернову, Л.Э. Шишко, из которых первый представлял ЦК за границей, а второй являлся её членом) пересмотреть прежний проект и «предложить новый» - «целостный и внутренне единый». Новый вариант проекта был опубликован в 1904 г. «для публичной дискуссии» и позже принят Первым съездом . В.М. Чернов впоследствии указывал, что этим «вопрос был кончен». Опубликовав «во всеобщее сведение» в центральном органе партии - «Революционной России» - текст проекта9, прежний «компромиссный проект» - «не подлежащий огласке» - вытеснялся на периферию партийной жизни. Подобная политика продолжалась и далее. Именно М.Р. Гоц «настойчиво добивался» от В.М. Чернова «большой серии статей», объединённых подзаголовком - «Программные вопросы», а также «ещё большей серии живых собеседований», включающих анализ партийной программы10. История создания проекта показывает неравенство групп партии, в борьбе которых использовались организационные и технические преимущества, позволявшие некоторым из них лучше представить свою позицию. В борьбе победил партийный центр.
Стоит сравнить эти проекты, чтобы понять их различия. Основой «будущего строя» в проекте 1903 г. («не подлежащем огласке») называлась «национализация земли», понимаемая как передача её органами местного самоуправления в пользование «товариществам равноправных пользователей» (данному определению соответствовали и общины) и даже «отдельным лицам», ведущим хозяйство «собственными силами». Говоря далее уже о «социализации земли» (что указывает на неразделённость в это время терминов «национализация» и «социализация»), её пользователями назывались профессиональные организации - общины. Процесс «социализирования» частных земель представлялся переходом права «распоряжения» в руки «... демократически организованных общин и территориальных союзов общин [...]». Именно общины выступали и инструментом осуществления земельной реформы. Они получали право «принудительного» отчуждения и конфискации частных, удельных, монастырских и государственных земель. Изъятые земли шли на обеспечение общин «достаточным количеством земли». Общины могли создавать выборные «крестьянские комитеты», которые самостоятельно решали вопросы «поземельных отношений». Общины получали «неограниченное право» в вопросах «обложения» земель налогами". Таким образом, субъектом распоряжения землёй данный проект делал общину. Государственные органы играли минимальную роль.
Текст проекта 1904 г. во многом повторял предыдущий. Он был более последователен - авторы избавились от термина «национализация», и говорили только о «социализации» земли, понимаемой как «изъятие» частных земель и передача их общинам и «союзам общин». Но общины не получали по этому проекту те же права. Причину этого можно отнести к тому, что права, указанные в проекте 1903 г., общины получали не сразу. Уже этот факт говорил о том, что общины обладали меньшей правомочностью. Кроме того, проект фиксировал переходное состояние, в котором вместо права «принудительного» отчуждения земли в настоящем, провозглашалось «расширение» прав общин по изъятию частных земель впоследствии, что делало непонятным их роль и статус. Общины теряли свою правомочность и в других вопросах. Так, вместо «неограниченных прав» общин по обложению земель налогом проект 1904 г. предполагал «специальный налог», взимаемый с ренты, который общины должны были делить с органами самоуправления, получавшими на это право. В проекте отсутствовали и выборные «крестьянские комитеты» от общин, которые по проекту 1903 г. регулировали поземельные отношения между общинами. Зато, как упоминалось, при регулировании ренты появились органы самоуправления, отсутствующие ранее. Не оговаривалось, от кого общины должны были ждать «расширения» своих прав на изъятие частных зе-мель в будущем . Проект 1904 г. не просто уменьшил права общин как единственных пользователей земли, но и делал государственные органы их со-пользователями.
Одним из откликов на данный проект была «заметка», присланная из Тамбова. Содержащаяся в ней критика указывала на стремление на местах к развитию принципов, высказываемых в проекте 1904 г. Так, авторы «заметки» считали, что из проекта «не ясно», о какой общине говорится. Выделяя общины «поземельную» и «основную территориальную единицу - коммуну - всесословной волости», авторы «заметки» считали, что «распоряжение землёй» должно принадлежать второй. При этом «всесословные волости», даже представленные демократическими «всенародными собраниями», не получали «право собственности» на землю. Оно передавалось «государству». В «заметке» высказывались идеи о сохранении «в целости» крупных поместий - «экономии»: чьи постройки, инвентарь и даже организацию предлагалось «сохра-нить», преобразовав их в «общественное» . Как видно здесь более полно были выражены идеи, контуры которых намечались в проекте 1904 г.
Проблемы государственного строительства
Выдвигаемые эсерами требования автономии областей и общин, применение федеративных отношений между народами, безусловного права наций на самоопределение не могло не соответствовать насущной потребности многонациональной России. Исследователи отмечают, что принцип федеративного государственного устройства ПСР выдвинула раньше, чем марксисты . А.И. Спиридович отмечал, что бессословный характер ПСР, призывавшей в свои ряды все слои населения был той причиной, которые вызывали симпатии многих революционно настроенных слоев населения (рабочих, крестьян, трудовой интеллигенции)203. В этом пункте социалисты-революционеры кардинально различались с социал-демократами, делавшими ставку только на пролетариат. Данная сфера партийной деятельности, активно разрабатываемая эсерами. Она также, как и другие сферы, явила собой противостояние идей централизма и демократизма. На этапе становления партии одним из самых острых вопросов стал вопрос о праве нации на самоопределение. «Наша программа», написанная Н.С. Русановым в 1901 г., и опубликованная в «Вестнике Русской революции» (ставшем с со следующего номера - в феврале 1902 г. -теоретическим органом ПСР) признавала «без всяких оговорок» право за польскими пролетарскими организациями «...самостоятельно распоряжаться своей страной и своей политической судьбой»204. Позднее, представители ПСР, поставившие свои подписи на документах конференции 1904 г. в Париже, прибегали к более осторожным формулировкам. «Общим фондом идей» для решения национального вопроса назывался «дух демократизма». Упоми-налось о праве наций на «самоопределение» (не оговаривая его пределов) . В 1903 г. «Революционная Россия» (ставшая к тому времени центральным органом ПСР) в одной из своих статей по национальному вопросу провозглашала «полное и безусловное» право наций на самоопределение. Автор статьи выступал за федеративное устройство будущего государства, с «широким» самоуправлением на местах и «культурной автономией народностей». При этом в статье содержались и противоположные идеи. Декларировались неприемлемость «самобытничества» и «национализма», идей, лежащих в основе автономии и федерализма. Автор отрицал «течения», отстаивающие «исторически унаследованные национальные особенности», а цель национального вопроса видел в освобождении от «узких, исторически сложившихся ограничении» . Тем самым партийная печать представила две взаимоисключающие идеи.
В партийных проектах не было такой двусмысленности. Проект 1903 г. провозглашал демократическую республику с «широкой автономией» областей и общин. Проект 1904 г., кроме всего этого, призывал и к «возможно более широкому применению федеративного начала» между национальностями. В обоих проектах 1903 и 1904 гг. признавалось «безусловное право» наций на самоопределение207. Признание широкой автономии и федерализма в своём крайнем выражении требовало признания права нации на создание своего государства. Эсеры заявляли о признании прав наций «без всяких условий», что, конечно, можно было понимать как признание права на государственное отделение. Эсеровская оппозиция прямо выражала подобные идеи. Выступая за демократическую федеративную республику - «истинно-народную», «союз-но-областную» (называя её «социалистической»), дискуссионисты делали шаг дальше. В представленном ими проекте, области, обладавшие «полным самоуправлением» во внутренних делах, наделялись правом «полного государст-венного отделения», если за то высказывалось большинство их населения . Данный проект являл большую ясность и последовательность, чем официальные, в которых право «государственного отделения» не проговаривалось.
Первый съезд партии обсуждал основные принципы государственного строительства. Принятая программа в своей политической части, воспроизведя проект 1904 г., провозглашала создание «демократической республики», состоящей из областей и общин, наделённых «широкой автономией». Осно вой отношений между национальностями называлось «федеративное начало». За национальностями признавалось «безусловное право на самоопределение». Немаловажным представляется то, что в программе нет даже намёка на центральную власть, называлась только её форма - республика209. В историографии существует различное понимание этого факта. М.И. Леонов опровергает утверждение В.Н. Гинева о неразработанности этого вопроса, указывая на то основание, что все мероприятия планировались для буржуазного государства, имеющего соответствующий набор учреждений . Исследователи видят в данном факте либо не разработанность программы, либо нечто само собой разумеющееся, делающее ненужным какие-либо пояснения.
В программе особо оговаривалось «уничтожение постоянной армии», опоры центральной власти, которую предлагалось заменить «народным опол-чением» . Провозглашённые демократические принципы организации государства, децентрализация власти, проявившаяся в стремлении к созданию автономных общин и областей в совокупности с отсутствующим в программе верховным центральным органом, позволяют говорить о стремлении эсеров отказаться от централизованного управления. Однако, одно обстоятельство, случившееся на съезде, позволяет говорить о непоследовательности эсеров, ставя под сомнение всю ценность принятых демократических заявлений.
На съезде возникла дискуссия, сутью которой стало «различное толкование» принципа «широкой автономии» и допустимой степени самоопределения. Противники признания прав на «безусловное» самоопределение отдельных наций считали, что это «нанесёт ущерб» целому. Возможность «полного отделения» некоторых национальностей - «вредна» и «нежелательна» для «трудящихся масс», считал «Крымский». Вызвав «полный разрыв», это не позволит «оказывать на них влияние», и отодвинет «установление тесной связи между народами». «Крымский» полагал, что партия «не может признать» подобных форм «национального обособления». К тому же призывал и «Рослав лев», предлагая ограничиться принципом «широкой автономии областей и общин», не указав их возможных пределов .
Сторонники «безусловного» права нации на самоопределение, исходили из того, что непризнание такового явится «пережитком самодержавного режима», централизмом, следствием исторически сложившихся взглядов «на подчинение слабейшей национальности, национальности командующей, русской». «Красова» считала в этом вопросе допустимым только «путь договоров», но «не силы». «Орловский» указывал, что согласно «духа» партийной программы некоторые территории имеют право на «полное политическое обособление». «Норринг», высказываясь за «безусловное» право национальностей на самоопределение, указал, что «демократия не совместима с централизмом» 13.
Был предложен и своеобразный компромисс. В.В. Руднев назвал такие «долгие прения» по вопросу «плодом недоразумения». Он разделял вопрос на две точки зрения: «принципиальную» и «тактическую». С «принципиальной» точки зрения, выступавший предложил выразить национальный вопрос в самой «абсолютной форме», приняв «безусловное» право, с. «тактической» же точки зрения - назвал условия, позволявшие ограничить принцип «безусловного права». Таковым В.В. Руднев считал «общечеловеческую миссию», «великую мировую задачу», дающие право на «диктатуру революции» и право -«нарушать гарантии народов». «Абрамов» указал, что введение каких-либо «условностей» в этот вопрос отодвинет революцию. Однако, допуская получение в «революционный» период нациями политических прав «в полном объёме», он считал, что в период «послереволюционный» национальности, пользуясь всё тем же «безусловным правом самоопределения», эти права «утратят». И.А. Рубанович утверждал, что для национальностей «интереса изолироваться» не будет. Поэтому партия, выступая за «максимум самостоятельности», получит «максимум единства». Все социалистические нации составят «единый союз», «единое рабочее человечество», сила которого будет увели чиваться «от полного расцвета гения каждой отдельной единицы». Раз вопрос не несёт собой никаких «новых форм угнетения», раз он является борьбой «трудящихся масс», «подавленных национальностей», то, по мнению И.А. Рубановича, решать его следует «безусловно»214.
Высказываемые в современной историографии мнения на этот счёт не учитывают вышерассмотренного отношения самих эсеров к содержанию прав нации на самоопределение. О.А. Исхакова считает, что комплекс мер (введение политических прав и свобод, неприкосновенность личности, жилища, введение обязательного образования, бесплатного суда и др.), «логически вёл» к демократической республике, устройству государства на федеративных принципах, с предоставлением нациям права на самоопределение . Данное утверждение, не рассматривая детально то, что подразумевалось эсерами под принципом самоопределения наций, исходит, как видно, лишь из самых общих (декларативных), отнюдь не господствовавших в партии воззрений на этот счёт. В советской же историографии в некоторых работах исследователи указывали, что «признание за нациями безусловного права на самоопределение [...] не получило конкретного разъяснения в программе» эсеров. Г.П. Макарова считала, что в государственном устройстве «кроме туманного требования о широком применении «федеративных отношений между от-дельными национальностями» эсеры ничего не предложили . Данная точка зрения представляется более объективной.
