Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Политические особенности оккупационного режима на территории Украины
1. Истоки, предпосылки, цели и установление оккупации 37
2. Украинский вопрос в политике и пропаганде нацистской Германии 79
3. Украинский коллаборационизм в годы оккупации 106
Глава 2. Экономическая политика на оккупированной Украине
1. Подготовка и осуществление экономической экспансии 135
2. Тактика «выжженной земли» 174
3. Труд на территории рейхскомиссариата. Украинские остарбайтеры 178
Глава 3. Оккупационные власти и украинская культура
1. Политика в сфере образования и культуры 206
2. Нацистская пропаганда на оккупированной Украине 221
3. Политика по отношению к церкви 239
Заключение 257
Список источников и литературы 263
Приложения 278
- Истоки, предпосылки, цели и установление оккупации
- Украинский вопрос в политике и пропаганде нацистской Германии
- Тактика «выжженной земли»
- Политика по отношению к церкви
Введение к работе
Актуальность и обоснование темы исследования. В истории нашего народа период Великой Отечественной войны занимает особое место. Эта война останется для нашей страны наиболее значимым и скорбным событием прошедшего столетия. В этой связи как в советской, так и в современной российской историографии военным сюжетам посвящен широкий спектр исследований. Однако среди них сравнительно немного работ отведено изучению такого значительного явления, как оккупация территории России, и практически не исследованы вопросы оккупации бывших союзных республик.
Оккупация (от латинского occupatio – овладение) – это временный захват вооруженными силами воюющего государства территории противника. Оккупационным режимом, по определению профессора И.А. Иванникова, именуется «совокупность средств и методов осуществления органами оккупационной власти своих полномочий по выполнению функций государства в интересах государства-оккупанта». Само по себе явление оккупации многогранно и имеет много аспектов. Это и экономическая политика, и взаимоотношения с местным населением, и отношение к культурным объектам занятой территории. В правовом плане – это сложный комплекс мероприятий, нацеленных на создание административных структур на занятой территории и подчинение их верховной власти государства-агрессора.
Хотя оккупация Украины, исследованию которой посвящена диссертация, и является частным случаем нацистской оккупации, длительная традиция особого интереса немцев к украинским землям, а также нахождение Украинской ССР на стыке политических и экономических интересов нацистов усиливают актуальность проблемы. Сложившееся в советское время утверждение о том, что нацистами велась подготовка по созданию из Украины сырьевого придатка Германии и источника бесплатной рабочей силы, в данном контексте является достаточно грубым обобщением, не раскрывающим все перипетии оккупационных порядков. Следует также подчеркнуть, что изучение нацистской оккупации Украины не подразумевает ее отрыв от изучения общего явления оккупации советских территорий в годы Великой Отечественной войны, а лишь подчеркивает значимость выбранной украинской проблематики как наиболее показательной во всех отношениях.
Тема диссертации, несмотря на наличие так или иначе связанного с ней числа публикаций, относится к недостаточно изученным и изобилующим «белыми пятнами». Нужно также принять во внимание, что в отечественной историографии до настоящего времени вообще отсутствуют монографические исследования, посвященные непосредственно изучению оккупационного режима нацистской Германии на территории Украины. Образование и развитие новых государств на европейской части постсоветского пространства неизменно придает важность проблеме изучения нацистской оккупации территорий СССР, а также ряда сопутствующих ей явлений, таких как геноцид советского населения, коллаборационизм, реализация экономико-политической доктрины Третьего рейха на захваченных советских территориях.
Особую актуальность этой проблеме придает и привлечение немалого объема источников, значительная часть которых впервые вводится в научный оборот. Такого рода материалы позволяют по-новому взглянуть на устоявшиеся стереотипы оккупации как явления, заново оценить и пересмотреть некоторые детали и особенности функционирования оккупационного режима.
Объект и предмет исследования. Объектом настоящего исследования выступает изучение особенностей оккупационного режима нацистской Германии на территории СССР. Предметом исследования является рассмотрение экономических, политических и культурных аспектов оккупационного режима нацистской Германии на территории Украины.
Цель и задачи исследования. В наиболее общем виде цель исследования может быть обозначена как составление целостной картины оккупации Украины в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. В соответствии с темой и поставленной целью сформулированы следующие задачи: 1) выявление сущностных черт и анализ особенностей вышеупомянутых аспектов оккупации Украины; 2) изучение взаимосвязей оккупационной политики на Украине с общей направленностью государственной и военной политики Третьего рейха; 3) выделение и анализ критериев, обусловивших провал нацистской оккупационной политики. Вне рамок диссертации остались вопросы, связанные с конкретным освещением партизанской борьбы и действий оккупационных властей Румынии на украинских территориях, а также уничтожением еврейского населения на территории Украины в годы оккупации.
Хронологические рамки данной работы можно условно установить как конец июня 1941 г. (вступление противника на территорию Украины) – конец октября 1944 г. (ее окончательное освобождение).
Методология исследования. В процессе написания диссертационной работы автор руководствовался принципом комплексного подхода, предполагающим условное разделение истории на политическую, экономическую, социальную и культурную, но при этом ведущим целостное исследование процессов, происходивших на оккупированной территории, и их эволюции. Наряду с этим был применен принцип «длительной перспективы», предусматривающей неразрывное изучение социальных, политических и иных процессов, протекавших в захваченных областях, в контексте существовавших на тот момент исторических императивов и конъюнктуры предшествующего развития противоборствующих стран. При подготовке диссертации также использовались такие методы исследования, как исторический анализ, историческое обобщение, дескриптивный и компаративный методы, заключающиеся в историко-сравнительном подходе к изложению материала, к освещению и сопоставлению различных фактов и событий.
Степень изученности темы. Непрерывной историографической традиции изучения оккупации Украины не существует, и оно зависит от конкретной исторической школы. Так, в советских исследованиях по тематике диссертации, вышедших в 1950-80-е гг., исторический и идеологический контекст зачастую перемежаются, делая информацию очень трудной для восприятия. Работы этого периода характеризуются оторванностью от живой конкретики, заменой изучения сложных и неоднозначных процессов идеологическими клише и наоборот – относительно несложных явлений сложными схемами. Кроме того, эти публикации отличает известная однотипность, тенденциозность и однобокость освещения проблематики. Тем не менее, в советской историографии выделяются и другие работы, которым свойственны хорошая проработка фактов, точность выводов. Среди них можно назвать статьи П.Д. Индиченко и А.Д. Бондаря.
Различным аспектам оккупации Украины посвящены монографии и статьи европейских и американских авторов. Перечисленные издания дают не только общую характеристику ряду политических процессов, предшествовавших и сопутствовавших оккупации Украины, но и предоставляет экскурс в становление украинской политической мысли и развитие украинского национализма, общий ход боевых действий во время оккупации Украины, экономические и культурные аспекты.
В названных работах подвергаются анализу разные стороны оккупационного режима, как то: экономическая и трудовая эксплуатация (М. Шпёрер), геноцид (В. Лауэр), коллаборационизм (Ф. Гольчевски), разграбление культурного наследия (П. Гримстед). В значительной степени по мере исследования оккупационных процессов на Украине были изучены некоторые экономические вопросы (такие, как промышленность), вопросы, связанные с формированием оккупационной администрации и репрессивного аппарата. При этом зачастую оставлялись без внимания как широкие темы (аграрный, национальный вопросы на оккупированной Украине, теоретические аспекты оккупации), так и более узкие сюжеты (кинопропаганда, кредитно-финансовая политика). Вместе с тем, существующие работы (за исключением, разве что, монографии К. Беркхоффа) не применяют системный подход для комплексной оценки событий, происходивших на Украине в 1941-1944 гг. Кроме того, если одни авторы (А. Кэй, Г. Герхард) в своих работах придерживаются нейтральности повествования, то другие (К. Арнольд, Т. Пентер) порой допускают ангажированные суждения.
Различные традиции исследования оккупации сложилась и в украинской историографии. Среди них можно выделить как политизированные, так и критические работы. Свою роль здесь играет и попытка многих современных украинских исследователей создать новую официальную историческую доктрину, другими словами, дистанцироваться от общего с Россией исторического прошлого. В современной российской историографии тема оккупации Украины, как уже говорилось, не является популярной. В работах российских историков описываются лишь отдельные сюжеты, посвященные оккупированной Украине.
Настоящее исследование позволяет, на основе выявленных материалов, предпринять попытку по-новому взглянуть на ряд сюжетов, связанных с оккупацией советских территорий и конкретно – Украинской ССР, оккупации которой до настоящего времени (в отличие от других захваченных нацистами советских территорий) в отечественной историографии не посвящено отдельного исследования, рассмотреть динамику оккупационных процессов и их роль в общей истории Великой Отечественной войны. Через призму ранее неизвестных документов, с учетом различных мнений и концепций, даются целостный анализ и оценка ряда процессов, происходивших на оккупированной Украине, а также господствовавших среди нацистского руководства представлений о будущем Украины и украинского народа.
Источниковая база. В основе работы находится значительная база как неопубликованных источников, которые впервые вводятся в научный оборот, так и опубликованных материалов по теме настоящей работы.
Источниковая база подразделяется на несколько групп: нормативные и делопроизводственные документы, законодательные акты, идеологические и пропагандистские издания, справочные и статистические издания, периодическая печать, источники личного происхождения.
В процессе написания диссертации был обработан ряд фондов в четырех архивохранилищах. В Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) были исследованы фонды 17 (Центральный Комитет Всесоюзной коммунистической партии большевиков, ЦК ВКП(б) и 69 (Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного главнокомандования, ЦШПД). Документы данных фондов включают в себя, с одной стороны, подробный анализ различных мер оккупационной администрации на занятых территориях СССР и предложения по контрмерам, с другой стороны – различные оперативные сводки, как политического, так и военно-тактического содержания, исходившие от командования партизанских отрядов и органов Народного комиссариата государственной безопасности (НКГБ), раскрывающие деятельность советского руководства и советского командования по подрыву обороноспособности нацистов и организации борьбы с ними, а также многочисленные показания очевидцев оккупационного порядка и лиц, непосредственно участвовавших в борьбе с ним. Данные материалы позволяют добавить к общей картине исследования источники личного происхождения, равно как и выявить фактор влияния на оккупационную политику советской пропаганды и партизанской войны.
В Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) были изучены фонды Р-5325 (Архивное управление при Совете министров СССР) и Р-7021 (Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР, ЧГК). Материалы фонда ЧГК включают в себя как советскую документацию (акты, фиксирующие преступления оккупационной администрации, заявления о нанесенном ущербе жителей временно оккупированных территорий, свидетельские показания по различным вопросам), так и трофейные документы (разнообразные приказы, распоряжения, предписания, инструкции, информационные бюллетени), позволяющие пролить свет на характер мер, предпринятых на занятой немецкими войсками территории Украинской ССР и представить единую картину осуществления государством-агрессором экономических и политических мероприятий. Среди трофейных документов ЧГК особого внимания заслуживают подлинники приказов и распоряжений штаба «Ост», в том числе «Зеленая папка» рейхсмаршала Геринга (также известна как план «Ольденбург», по названию одноименного экономического штаба особого назначения), брошюра большого формата с зеленой обложкой, включающая в себя директивы по экономической эксплуатации завоеванных областей Советского Союза.
Подборки документов Госбанка, хранящиеся в фонде 2324 (Государственный банк СССР) Российского государственного архива экономики РГАЭ, содержат различные виды финансовой отчетности, в том числе бухгалтерские журналы, отчеты и расписки, внутренние банковские циркуляры, а также иные документы местных отделений, продолжавших действовать на оккупированной советской территории.
Наибольшее количество фондов было исследовано в Российском государственном военном архиве (РГВА). В ходе работы были использованы материалы бывшего Особого архива СССР, вошедшего в состав РГВА, а именно: фонд 500k (документы Главного управления имперской безопасности Третьего рейха), фонд 501k (Управление гестапо), фонд 700k (документы уполномоченного по Четырехлетнему плану Германа Геринга) фонд 1303k (военные и военно-строительные учреждения Германии), фонд 1323k (коллекция документов полицейских и административных учреждений нацистской Германии на временно оккупированных ею территориях), фонд 1358k (Рейхсминистерство по делам оккупированных восточных областей), фонд 1363k (Рейхсминистерство народного просвещения и пропаганды), фонд 1370k (Служба пропаганды на Востоке «Винета»), фонд 1372k (документы управлений войск СС по пенсионному обеспечению германских военнослужащих, служащих войск СС и добровольцев иностранных легионов войск СС и их семей), фонд 1401k (оперативный штаб «Рейхсляйтер Розенберг»), фонд 1447k (немецкие административные и судебные органы на временно оккупированных территориях), фонд 1464k (документы Имперского общества по проверке предприятий в оккупированных восточных областях), фонд 1470k (Рейхсминистерство по делам церкви), фонд 1513k (Институт Восточной Европы в Бреслау) и фонд 1744k (документы итальянских воинских соединений, находившихся на временно оккупированной территории СССР, содержащие приказы, распоряжения и иные акты немецкого командования, касающиеся совместной ответственности на оккупированной Украине).
Материалы ряда министерств, ведомств и организаций нацистской Германии, находящиеся в РГВА, представляют собой как внутреннюю документацию различных государственных органов, так и межведомственную переписку, входящие донесения и исходящие распоряжения, подборки отчетов экономического и политического содержания с грифами “для служебного пользования”, “секретно” и “совершенно секретно”. Среди названных документов выделяется «Коричневая папка» – аналогичный «Зеленой папке» сборник, состоящий из указаний по административному руководству захваченными территориями на Востоке. Наличие значительного пласта советских и нацистских, в том числе, малоизвестных и неизвестных, документов позволяет воссоздать сложную схему оккупационных органов власти, начиная с незначительных структур и заканчивая самыми высокими инстанциями, а также верно оценить их деятельность.
Опубликованные материалы содержатся в различных подборках документов, изданных как во время, так и после Великой Отечественной войны. Схожие по сути и структуре, они представляли собой подборку документов и материалов непосредственно по периоду оккупации территории СССР – приказы и постановления представителей оккупационных властей, экономические сметы, распоряжения вышестоящих инстанций органам оккупационной администрации и многое другое. Кроме того, правительством Советской Украины в течение двадцати лет подобные сборники были выпущены по каждой области республики, а затем обобщены в виде трехтомника. Сборники документов по теме диссертации в последние годы выпускаются и в России.
Сборники документов по оккупационной и вообще военной тематике выходили не только в СССР, но и в ГДРи в ФРГ, а также в объединенной Германии.
К идеологическим изданиям относятся программные работы по национал-социалистической теории за авторством А. Гитлера, А. Розенберга, Г. Бакке. В число пропагандистских изданий, задействованных при написании настоящей работы, входит ряд различных брошюр и книг. Для изучения хозяйственно-экономической стороны нацистского оккупационного режима были привлечены как советские, так и немецкие справочные издания.
В следующую группу источников входят свидетельства непосредственных участников событий: личные и служебные дневники, письма, воспоминания представителей обеих сторон. С немецкой стороны – это А. Розенберг, Ф. Гальдер, Г. Гиммлер и другие. Эти материалы не только раскрывают ряд малоизвестных деталей, в том числе межличностных и межведомственных отношений, но и позволяют проследить динамику разработки тех или иных концепций различных направлений политики нацистской Германии. С другой стороны, ценными источниками сведений служат советские мемуары. Авторы, подростками пережившие оккупацию, соответственно, в Киеве и на Путивльщине, воссоздают в своих произведениях яркие и полные уникальных деталей картины оккупационного порядка на Украине.
Среди источников настоящей работы следует уделить особое внимание коллаборационистской печати. Анализ данного источника дополнит картину оккупации Украины и предоставит возможность взглянуть на нее как бы изнутри. Кроме того, для создания общего исторического фона и изучения отношения немецких властей к отдельным явлениями автор обратился к официальным периодическим изданиям Третьего рейха.
В целом, подводя итог обзору источников, на которых базируется данное исследование, необходимо отметить, что их разнообразие способствовало созданию наиболее полной и четкой картины явлений и процессов, происходивших на Украине во время немецкой оккупации.
Научная новизна исследования. Настоящее исследование позволяет, на основе выявленных материалов, по-новому взглянуть на ряд сюжетов, связанных с оккупацией советских территорий и конкретно – Украинской ССР, оккупации которой в отечественной историографии до настоящего времени (в отличие от других захваченных нацистами советских территорий) не посвящено отдельного исследования, рассмотреть динамику оккупационных процессов и их роль в общей истории Великой Отечественной войны. Через призму ранее неизвестных документов даются целостный анализ и оценка экономико-политических и культурных процессов на оккупированной Украине, а также господствовавших среди нацистского руководства представлений о месте Украины и украинского народа в рейхе.
Научно-практическая значимость исследования. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы для формирования объективной и научно обоснованной картины оккупации Украины нацистской Германией в 1941-1944 гг., а также в критике попыток искажения и фальсификации истории Украины в этот период. Выводы исследования могут также иметь важное значение для развития российско-украинских отношений в современную эпоху, для издания совместных российско-украинских исторических трудов, посвященных периоду оккупации Украины 1941-1944 гг. Материалы исследования могут быть использованы для разработки и чтения спецкурсов по истории Украины ХХ века, при подготовке учебников и учебных пособий по истории Украины и России советского периода.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации были представлены в виде доклада на ежегодной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, МГУ, апрель 2011). Рукопись диссертации была обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры отечественной истории XX-XXI вв. Исторического факультета МГУ имени М.В.Ломоносова (29 марта 2013 г.). Основные положения диссертации изложены в ряде статей.
Структура работы. Диссертационное исследование имеет общий объем 10,55 авторских листов и состоит из Введения, трех глав, Заключения, списка использованных источников и литературы и девяти тематических Приложений.
Истоки, предпосылки, цели и установление оккупации
Начиная говорить о политических предпосылках оккупации Украины, следует иметь в виду ряд прочных императивов германской политики и политического мышления, сформировавшихся к концу XIX -началу XX вв. Так, в современной зарубежной исторической науке (отечественные историки обходят этот вопрос стороной) активно дискутируется отношение германских политических элит того времени к захвату Украины. Эта дискуссия в целом сводится к поиску ответа на весьма сложный и противоречивый вопрос - были ли планы экспансии в отношении Украины идеологемой, проистекавшей из общей агрессивности германской внешней политики того времени, или же она имела иные, более прагматические причины?
В немецкой историографии после окончания Второй мировой войны стали высказываться мнения о том, что главной составляющей данного вопроса было установление в континентальной Европе (в противовес Великобритании) немецкой экономической и культурной гегемонии, на пути которой, по мнению представителей германских правящих кругов и консервативной общественности, стояла Россия. На формирование облика «восточного соседа» в немалой степени появлиял опыт первой половины XIX в., когда Европа (и не в последнюю очередь германские государства) была напугана геополитическими возможностями России, сначала сокрушившей наполеоновскую Францию, а затем, в ходе подавления Венгерской революции в 1849 г., заявившей о себе как о европейском политическом арбитре88. В ходе начавшейся вскоре Крымской войны 1853-1856 гг. германскими политиками и публицистами были впервые озвучены идеи об отделении от Российской империи ее западных губерний с преимущественно нерусским населением и вообще решении «русского вопроса» за счет оттеснения России от Черного моря .
Расширение русского влияния в Европе спровоцировало появление в германской политической публицистике ряда русофобских памфлетов , пронизанных общей мыслью о том, что в «непрерывной агрессивной политике Российской империи заключается наибольшая опасность для Европы»91. В конце XIX в. в среде тех же публицистов и публичных интеллектуалов, оказывавших немалое влияние на векторы развития внешней политики кайзеровской империи, на фоне усиления интереса к украинскому вопросу сформировалась концепция, согласно которой Россия, чье население всегда завидовало «более удачливым» украинцам, получила статус великой державы «только после присоединения Украины»92.
В годы Первой мировой войны германские эксперты по восточным вопросам, в первую очередь, ведущий публицист кайзеровской Германии Пауль Рорбах, высказались за раздел России на ряд не связанных друг с другом территориальных образований (в том числе, Кавказ, Туркестан, Украину) . Данная теория, не носившая каких-либо расистских черт и, по мнению российского германиста О. Пленкова, в целом достаточно типичная для Европы того времени94, стала одной из основ нацистской геополитической доктрины, которая (что представляется определяющим в данном контексте) сознательно подчеркивала отход от имперских экспансионистских традиций Германии в других частях света и ориентировалась на территориальные присоединения в Восточной Европе. Как считает современный немецкий историк и публицист Г. Кёнен, этот поворот был предопределен появлением в 1916 г. книги философа и политика Фридриха Науманна «Срединная Европа», обозначившей переход от овладения заморскими колониями к континентальной экспансии95.
Проистекание данной традиции экспансии из более ранних времен нашло свое символическое отражение и в разгар кампании против СССР. В то время, когда вся пропаганда была нацелена на распространение этнонима «украинцы», в служебной переписке они порой именовались как и во времена Австро-Венгрии - русинами96, а то и вовсе русскими . Прочную преемственность традиций германской консервативной мысли в отношении российского (советского) государства можно проследить и в духовно-идеологической сфере: «азиатское единообразие» России через сто лет сменялось в немецкой литературе большевистским универсализмом98. Замечание Р. Ильницкого о том, что для Гитлера Украина представлялась «той же Россией»99 в данном контексте справедливо.
Что касается собственно нацистской геополитики в Восточной Европе, то исследуя ее корни, американский исследователь А. Даллин указывал, что для ее идентификации не подходят понятия «Россия» или «СССР». Единственно адекватной величиной для ее восприятия, по мнению историка, является собирательное понятие «Ост»100. С географической точки зрения оно может переводиться как «восток», но в контексте расширения «жизненного пространства» это фундаментальное понятие вобрало в себя ряд иных черт. «Тысячелетнее немецкое стремление на Восток»101 подавалось нацистами как одно из оснований германского духа и было вплетено ими в сложный идейно-психологический комплекс, именуемый в западной литературе заимствованным из немецкого выражением Weltanschauung (нем. Мировоззрение). Теоретические аспекты этого «стремления» уже достаточно давно дискутируются среди немецких ученых, которые порой высказывают противоположные мнения102.
По мнению современных западных авторов, «смесь фантазии и прагматизма» проявилась в германской восточной политике уже в 1917/18 гг., а Гитлер в 1941/42 гг. лишь добавил к ней «расово-идеологическую компоненту» . Она, что немаловажно, стала превалирующей в ходе последующих завоеваний. Тезис кайзеровских времен о неуемном расширении России104 во времена нацизма отошел на второй план. Его сменила идея о потенциальной экспансии «животных азиатских орд» с Востока, грозящей самому существованию германской расы. Ликвидация советской государственности увязывалась, прежде всего, с «борьбой против большевистской отравы»106 и подавалась именно в этом ключе. Помимо этого в пропагандистском плане советской строй трактовался как псевдосоциалистический и разрушительный для подлинного немецкого национал-социалистического (упор делался, в частности, на положение трудящихся на стройках социализма 1930-х гг.) . Подобные установки впоследствии сыграли немаловажную роль в процессе подготовки плана «Барбаросса»108.
По мере того, как национал-социалистическое движение делало свои первые шаги в политике, будущий фюрер Третьего рейха Адольф Гитлер в своей книге «Моя борьба» изложил вероятные предпосылки внешней политики Германии после того, как нацисты придут к власти. По его мнению, ограничение рождаемости с целью положить конец перенаселению, как это происходило во Франции, и повышение урожайности германских земель (внутренняя колонизация) не приведут к должным результатам, и будущее германской нации невозможно было бы обеспечить «без новых территориальных приобретений» . Альфред Розенберг, теоретик партии, рассматривая направления германской внешней политики, указывал, что германский народ следует рассматривать исключительно «как слой господ над другими расами и смешанными народами»110, а переселение нескольких миллионов немцев на Восток с исторической точки зрения «было бы одновременно попыткой улучшить ослабевшую из-за большевизма расу»111.
Украинский вопрос в политике и пропаганде нацистской Германии
Идея выделения украинского этноса из славянских народов стала широко употребляться немецкими исследователями еще во время Первой мировой войны. Как отмечает А. Даллин, именно в это время Украина из «любопытного этнографического феномена» стала для Германии объектом повышенного внимания как автономная политическая сила277. Вместе с тем в контексте различий Украины и России впервые был затронут и развит вопрос о расово-биологических различиях русских и украинцев.
Необходимо подчеркнуть, что задолго до прихода Гитлера к власти в Германии в отношении оккупированной Украины употреблялись те теории и выводы, которыми впоследствии пестрели страницы книг и журналов в Третьем рейхе. В справочнике «Украина», выпущенном в 1918 г., говорится, что «если требуется что-нибудь узнать о населении этой страны, то не следует браться за русские книги. Русский смотрит на украинца сверху вниз с высокомерием расы-гегемона, без какого бы то ни было на то морального права»278. По сути, наследие классического либерального германского национализма было оформлено кайзеровскими исследователями в виде различного рода информационной продукции, что облегчило работу нацистским экспертам: расовая теория в принципе уже была подготовлена, оставалось лишь немного доработать ее. Да и само налаживание отношений с украинцами не должно было составлять проблемы, так как «западноевропейские культурные отношения были гораздо более сильны на Украине, нежели в России» , и украинцы смогли сохранить своеобразие своей культуры, «несмотря на русский террор и польский произвол»280. Примечательно, что в этнографическом справочнике 1938 г. русским уделено три, а украинцам - 14 страниц.
В появившихся в межвоенный период многочисленных украинских националистических публикациях беспрестанно муссировался тезис о репрессивной политике России, а затем и СССР по отношению к украинцам, «наибольшему по численности народу Европы, не имеющему государственности», «невероятным достижением» которого является сохранение своей народности281, в отличие от русских, у которых якобы налицо были все основы для культурного и языкового разделения . В этой связи шовинисты продолжали использовать антирусскую риторику начала XX в. о роли украинской государственности как «защитного вала против натиска азиатских народов», способного воспрепятствовать «распространению большевизма» и особом положении украинцев, сумевших, несмотря на постоянные потрясения, не только сохранить свою этнокультурную индивидуальность , но и стать «первой линией защиты этнического, культурного и духовного наследия белой расы от азиатского нашествия» .
В самом начале кампании против Советского Союза нацистские теоретики через официальные источники поспешили поведать миру, кем же с точки зрения национальных и расовых характеристик являются украинцы, к которым на территории СССР себя относили более 40,2 млн. человек . В журнале Расово-политического управления нацистской Германии «Новый народ» на вопрос читателя о расовой принадлежности украинцев говорится, что «украинцы являются смешанным народом, состоящим из восточно-балтийской и остготской рас, с сильным вестготской и небольшой нордической примесями» . Немецкие офицеры отмечали, что украинцы имеют «такой же расовый тип», какой они могли наблюдать «в Зальцбурге, Франкфурте или Кенигсберге» .
Год спустя, в 1942 г., в журнале «Народ и раса» относительно Украины говорилось, что «незрелые знания геополитики передали нам крайне важные знания для каждой расовой, исторической и политической точки зрения, что определенные пространства на основе своего географического положения и своей внешней формы в высокой степени действуют в качестве образующих историю» . За этой витиеватой фразой кроется вполне конкретный смысл - на территории Украины в силу ее положения могли происходить некие процессы, напрямую связанные с общеевропейской историей, что, следовательно, могло дать повод для разного рода ненаучных спекуляций. Так, Розенберг в своем меморандуме от 2 апреля 1941 г. говорит о киевских землях как о «преобладающе нордическом государстве варягов», которые долгое время являлись «полной противоположностью Москве»2 .
В другом случае большая статья об Украине завершается пассажем о том, что Украина стала ареной борьбы Литвы, Польши, Москвы и Турции из-за того, что «в свое время нордическая раса недоглядела за ней» . Следовательно, по логике эту недоработку необходимо было исправить. В таком свете оккупация Украины Германией выглядит как завершение когда-то начатой исторической миссии. В аналогичных публикациях указывается, что германцы «стали для славян проводниками античной греко-римской и христианской цивилизации» , возрождая маршруты древнегреческой колонизации современной Украины, по словам украинских националистов, простиравшейся до самой Полтавы293.
Здесь совершенно очевидно прослеживаются попытки, в силу действовавшей официальной концепции, доказать близость Украины и Германии и подчеркнуть антитезу между украинскими традициями и советским строем. Так, рейхскомиссар Кох сообщал Розенбергу в своем письме от 15 марта 1942 г., что его, Коха, политическая работа, «помимо прочего, была направлена на то, чтобы были выявлены противоположности между украинской и московитской народностями, чтобы выделить украинцев из большой славянской массы»294. Одним из предложений Коха было убрать общий для русских и украинцев кириллический шрифт и перевести украинский язык на латиницу295. Особо подчеркивались немецкие заимствования в украинском языке, такие как «люд» (нем. Leute, люди), «володити» (нем. walten, управлять), «радити» (нем. raten, советовать) и даже омофонические противоречия с акцентом на позитивное значение в украинском языке и негативное в русском: «питати» (спрашивать) и «пытать» (мучать), «уродливий» (красивый) и «уродливый» (страшный) .
Помимо этого, документы на русском языке, появлявшиеся на Украине (в том числе объявления и расписки), печатались, в значительном числе случаев, согласно нормам дореволюционной русской орфографии , однако, что бросается в глаза, несли в себе черты немецкого синтаксиса. Названия улиц и различных учреждений по распоряжению оккупационной администрации писались и на немецком, и на украинском языке299, на официальных картах Украины встречались обозначения на обоих языках, при этом украинские названия писались как в дословном переводе на немецкий, так и в транскрипции300. Официальная финансовая документация велась на двух языках301.
В то же время, при рассмотрении различных официальных нацистских публикаций об Украине легко можно заметить, что, используя псевдонаучные выводы, нацисты любыми путями стремились доказать населению оккупированных территорий свое исторически сложившиеся превосходство над ним. Формирование у народа комплекса неполноценности являлось одной из главных задач подобных публикаций и пропаганды вообще, именно они стали тем идеологическим и пропагандистским прикрытием, которое оправдывало многие меры оккупационной администрации.
При этом важно, что уже здесь начинают прослеживаться те несостыковки, которые впоследствии позволили немецкому руководству подстраивать национал-социалистическую идеологию под нужды обстоятельств. Согласно логике нацистов, украинцев можно было использовать в качестве бесплатной рабочей силы либо уничтожать, объявив их «недочеловеками». Когда же армейское руководство потребует дополнительной мобилизации в ряды вооруженных сил, не обязательно использовать людские ресурсы рейха, если есть возможность создать боевые части из тех же украинцев, приписав их к расово близким народам, исходя из гибкого мнения специалистов по расовым вопросам. Из этого следует, что отношение к отдельно взятым нациям исходило из сложного и противоречивого использования догм национал-социализма с учетом конкретной политической конъюнктуры, где нацистский фанатизм, подкрепленный пропагандой, служил орудием достижения конкретных целей и задач.
Тактика «выжженной земли»
Сражения 1943 г., такие как Сталинградская битва и битва на Курской дуге, сумели окончательно переломить ход войны в пользу Советского Союза. Из-за огромных потерь вермахт мог рассчитывать на тактический успех только в обороне своих позиций от наступавшей Красной Армии. Такое развитие событий потребовало от нацистского руководства начать изменение структур оккупационного режима.
По мере наступления советских войск гражданская администрация ликвидировалась, а сотрудники переводились в общевойсковые части. Подобные меры вызвали сопротивление Рейхсминистерства по делам оккупированных восточных областей, которое не хотело считаться с потерей своих полномочий. Розенберг указывал на то, что военные должны вести боевые действия, а все рычаги управления на оккупированных территориях должны быть сосредоточены в руках его министерства. ОКВ наоборот считало, что все восточные территории, которые еще контролирует Германия, должны быть переданы под оперативное военное управление.
Спор между гражданскими и военными структурами за полномочия на оккупированных территориях внес дезорганизацию в управление ими. Постепенное налаживание производства в освобожденных областях Украины (к 1944 г. она давала 18 % валового производства всего СССР ) и образование новых баз и плацдармов для наступления на Запад поставили немецкие оккупационные власти в очень сложное положение, обусловив их кризис и последующий развал всей вертикали оккупационной администрации.
Нацистское руководство, тем не менее, продолжало придавать особое значение удержанию Украины, что, по мнению немецкого командования, могло решить итог войны. Однако, откатываясь под натиском Красной Армии и не имея возможности удержать занятые рубежи, немецкие войска были вынуждены оставлять район за районом, где находились промышленные предприятия и вся та инфрастуктура, которой они так и не сумели воспользоваться. На основе этого армейское командование и политическое руководство приняли решение перейти к политике «выжженной земли».
Необходимо отметить, что данный процесс не являлся последней попыткой оккупационной администрации уничтожить то, что невозможно было вывезти. Это был комплекс тактических мер, который представлял собой длительный процесс, начавшийся еще в конце 1941 г. и достигший своей наивысшей точки к осени 1943 г. На своем пике этот комплекс включал в себя такие фазы, как: рассредоточение, то есть подготовка мероприятий по эвакуации, эвакуация, или вывоз всех транспортабельных материальных ценностей, полное разрушение того, что по каким-то причинам вывезти нельзя785.
Рассредоточение производилось гражданскими структурами под бдительным надзором военных и только по команде штаба армии. Для любой материальной ценности, подготовленной к эвакуации, должен был быть выделен транспорт786. Украинские архивные фонды донесли до нас массив служебной корреспонденции, относящейся к концу 1943-началу 1944 гг. Так, генеральный комиссар округа Житомир телеграфировал директору Имперских железных дорог осенью 1943 г., что для вывоза из Житомира грузов военного значения и фольксдойче необходимы 1 725 вагонов, в том числе 1 000 товарных вагонов требуется для зерна, сахара и другого продовольствия, 160 открытых платформ или платформ с высокими бортами - для эвакуируемых грузов 1-ой категории, 250 товарных вагонов - для 4-5 тысяч фольксдойче с багажом; остальные -для текстильных товаров, кожи, бумаги, целлюлозы, шерсти, льноволокна, машин, фармацевтических товаров . Как следует из этого документа, рассредоточение производилось чрезвычайно поспешно, и даже предполагаемых колонизаторов Украины вывозили в рейх в товарных вагонах.
Эвакуации в подавляющей массе подвергались промышленное сырье и сельскохозяйственная продукция. Только зерна весной 1944 г. было вывезено 600 000 тонн788.
При эвакуации сырья учитывалось все, до самых мелочей. По сохранившимся сводкам, относящимся к июлю 1943 г., можно определить, что к первоочередным ресурсам относились цветные металлы и сплавы, марганцевые руды (для производства стали), драгоценные металлы, пиролюзит (для создания фильтров в противогазах), парафиновое масло и канифоль (для применения в качестве смазочных материалов), каучук (для производства шин), глицерин (для создания взрывчатых веществ), а также лен, шерсть и хлопок - основа текстильного и трикотажного производства. Во вторую очередь шли хинин (для фармацевтической промышленности), фосфаты (для производства удобрений), скипидар и асбест. Кроме того, по данным начальника сельскохозяйственного отдела администрации рейхскомиссариата Украина Г. Кернера при отступлении немецкие войска угнали более 1 млн. голов крупного рогатого скота и отправили в тыл более 3 000 эшелонов с заводским оборудованием и сельскохозяйственной техникой789.
Не менее значимой, если не самой важной частью политики «выжженной земли», было уничтожение ресурсов и оборудования. Официально оно было санкционировано распоряжением рейхсфюрера Гиммлера X. Прютцманну от 7 сентября 1943 г. Гиммлер подчеркивал, что «необходимо добиться того, чтобы при отходе из районов Украины не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного рельса; чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта, которая бы не была выведена на долгие годы из строя; чтобы не осталось ни одного колодца, который бы не был отравлен»790.
В ходе отступления немецких войск из Донбасса осенью 1943 г. было выпущено оперативное распоряжение, согласно которому все, что не могло быть эвакуировано, подлежало разрушению или уничтожению: водонапорные и электрические станции, шахты, заводские сооружения, средства производства всех видов, урожай791. При этом запрещалось производить выдачу населению продовольствия и горючего . Официально ответственными за проведение вышеуказанных мероприятий назначались военно-хозяйственные инспекции, однако на практике к выполнению политики уничтожения были привлечены немалые силы, включавшие, кроме общеармейских частей, полицейские формирования, отряды СД и СС, из которых были сформированы особые команды уничтожения. О размахе деятельности этих подразделений говорит статистика
Политика по отношению к церкви
После прихода нацистов к власти в Германии теоретики НСДАП провозгласили резко антиклерикальный характер партии власти. Христианство, как писал в своих антицерковных работах Розенберг, ставило понятие веры выше понятия отчизны, а абстрактные христианские догмы противоречили самому нордическому духу Однако, несмотря на то, что идеология национал-социализма была в целом направлена против религии, терпимость к различным церковным организациям со стороны нацистов была обусловлена тактическими задачами. Вместе с тем, сам институт церкви в Германии сохранялся для обеспечения лучшей связки с немецким населением страны, традиционно приверженным христианству. По поводу будущего христианства в руководстве рейха высказывались различные предложения: от реформирования (Розенберг) до замены новой, «арийской» религией на основе неоязычества (Гиммлер).
Сотрудничество нацистов и прогермански настроенных представителей украинского движения происходило также и на церковной почве. Так, еще в начале 1930-х гг. представители украинской эмиграции обратились к властям Германии с просьбой о создании украинской православной церкви вне юрисдикции Московского патриархата, указывая на принципиальные отличия украинской церкви от русской1088. В 1937 г. Рейхсминистерство по делам церкви дало разрешение на создание подобной церковной организации. В этой связи деятельность украинских клерикалов тут же попала в поле зрения гестапо, которая планировала использовать ее в той или иной подрывной или пропагандистской деятельности: еще до начала кампании против СССР Германией начала распространяться информация о том, что украинская церковь с давних пор находится под «узурпацией Москвы»1089. Впоследствии этот тезис был многократно озвучен и даже фигурировал в сводках абвера как одно из средств влияния на широкие слои населения090. Вместе с тем, как отмечали специалисты по религиозным вопросам, в силу советской антирелигиозной политики лиц младше 35 лет меньше всего интересовал предполагавшийся церковный ренессанс1091.
Еще до того момента, как германские войска полностью заняли территорию Украины, уже существовали директивы насчет религиозной политики на оккупированных территориях. Так, в августе 1941 г. нацистским руководством было принято решение о максимальном дроблении церкви на различные деноминации, а в октябре того же года был подготовлен проект создания эрзац-религии, заменившей бы христианство10 2. Проведением мероприятий в отношении церкви на Украине изначально должны были оперативно заниматься военнослужащие группы армий «Юг»1093, однако от этой практики быстро отказались (расквартированные солдаты приспосабливали только что отреставрированные церкви под хозяйственные нужды) и оставили за армией исключительно роль посредника в решении церковных вопросов
Озаботиться церковным вопросом нацистов заставил и религиозный подъем, связанный с началом войны1 5. В пропагандистских целях оккупационные власти стали выдавать разрешения на открытие церквей. На волне повсеместного открытия храмов множество людей принимали крещение. Происходила реституция церковных земель, возобновлялись богослужения в закрытых ранее храмах, крестные ходы1096. Так, в Каменце-По дольском службы были начаты уже в июле 1941 г., в августе того же года начались богослужения в кафедральном соборе Проскурова (ныне Хмельницкий). Всего же за время оккупации было открыто 5 400 православных храмов . Свою роль в положительном восприятии местным населением немцев должно было сыграть их покровительственное отношение к церкви. Так, в ходе кампании по сбору цветных металлов, когда приходам надлежало сдать все колокола из бронзы и меди, гебитскомиссарам следовало сразу же заменить их на чугунные, чтобы не воспрепятствовать богослужениям1098.
Бросался в глаза и недостаток образования простого народа. Как вспоминал Ф. Хейер, «крест, нарисованный на немецких танках, воспринимался как знак Божий и побуждал крестьян перекреститься» С другой стороны, по мере приближения немецких войск к Полтавской области там прошел слух, что будут расстреливать некрещеных детей, что спровоцировало массовое крещение1100.
В целом же религиозная политика на оккупированной территории проводилась сообразно с другими идеологическими мероприятиями, призванными раздробить целостность советского общества и настроить людей друг против друга. Немаловажным моментом была апелляция к чувствам верующих как своего рода легитимация оккупационных властей в качестве защитников и покровителей церкви в отличие от «безбожных большевиков», из-за которых «первым признаком деревни для вступающих на Украину немецких солдат становилась разрушенная церковь»1101. В основном нацисты ориентировались на представителей православного и, в меньшей степени, греко-католического духовенства , очевидно потому, что униатская традиция не была свойственна украинским территориям, ранее входившим в состав России. Деятельность римско-католических священников, а также приверженцев протестантских деноминаций (к примеру, баптистов и евангелистов), которые, как указывает К. Паньковский, враждебно воспринимались украинским сельским населением1103, фактически оказалась под запретом. Эти данные не подтверждаются Э. Бенцем, писавшим, что протестантизм у фольксдойче всячески поощрялся1104. Из нехристианских религий на Украине присутствовало мусульманство - в Киеве даже функционировала мечеть1105.
Первоначально в работе с религиозными организациями немцы сделали ставку на самосвятов (липковцев) - автокефальную православную организацию, провозгласившую свое отделение от Московской патриархии еще в 1921 г. Возможность использовать господствовавшие в среде самосвятов националистические тенденции в интересах рейха в ноябре 1941 г. отмечал в своем донесении Розенбергу руководитель группы религиозной политики Рейхсминистерства по делам оккупированных восточных областей Карл Розенфельдер1106. Под руководством возглавившего самосвятов непризнанного протоиерея Василия (Липковского) в октябре 1941 г. группы самосвятских священников образовали так называемые «церковные рады» в Киеве и Ровно и обратились за благословением к митрополиту Дионисию. Однако, поскольку кафедра Дионисия находилась вне рейхскомиссариата Украина, было решено поставить во главе украинских церковных организаций епископа Луцкого Поликарпа (Сикорского), «известного петлюровца», как его характеризовал Р. Тожецкий1107, что и было сделано 24 декабря 1941 г. Примечательно то, что должность Поликарпа звучала как «Временный администратор Православной Автокефальной Церкви на освобожденных землях Украины», что, по сути, делало автокефальную церковь одной из структур оккупационной администрации.
