Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Новгородско-литовские отношения в 1330-90 гг 41
1.1. Предыстория вопроса - Новгород и Литва с XII в. до 1320-х гг 41
2.1. Появление литовских служилых князей в Новгороде и новгородско-литовские отношения в 1330-40-е гг 54
3.1. Новгородско-литовские отношения во второй половине XIV в 66
Глава 2. Характер новгородско-литовских межгосударственных отношений в эпоху великого князя Витовта 80
1.2. Новгородско-литовские отношения на фоне политики Витовта в первое десятилетие XV века 80
2.2. Охлаждение новгородско-литовских отношений в 1413-1414 гг 98
3.2. Новгород и Литва в конце 10-х - 20-е гг. XV в. Походы Витовта 1426-1428 гг 103
Глава 3. Новгород и Великое княжество Литовское в последние 50 лет новгородской независимости. 1431-1478 г 117
1.3. Новгородско-литовское сближение в 1430-е - начале 1460-х гг 117
2.3. Новгородско-литовское совладение (Ржева, Великие Луки, Чернокунство) и новгородско-литовская торговля 147
3.3. 70-е гг. XV века. Литовское княжество и падение Новгородской республики 159
Заключение 192
Список сокращений 198
Список источников и литературы
- Появление литовских служилых князей в Новгороде и новгородско-литовские отношения в 1330-40-е гг
- Новгородско-литовские отношения во второй половине XIV в
- Охлаждение новгородско-литовских отношений в 1413-1414 гг
- Новгородско-литовское совладение (Ржева, Великие Луки, Чернокунство) и новгородско-литовская торговля
Появление литовских служилых князей в Новгороде и новгородско-литовские отношения в 1330-40-е гг
Не забывает историк и о силовом давлении на новгородское посольство в ВКЛ в 1331 г., но все же на первое место ставит заинтересованность новгородцев в сближении с Литвой. И тут весьма показательным, как подметил Вернадский, является то, что новгородские летописи к 1333 г. умалчивают о причиненном новгородскому посольству «насилии» в 1331 г. В первой трети XIV в. московские князья не без помощи новгородцев нанесли серьезный удар по Твери. И теперь от тактитки балансирования между Москвой и Тверью новгородское боярство переходит к лавированию между Московским и Литовским великими княжениями. Характеризуя рубеж XIV-XV вв. ученый упоминает об экспансионистских устремлениях Витовта. Однако новый этап в развитии отношений Литовского княжества и Новгородской республики он относит не к 1392 г. (воцарение Витовта на престоле ВКЛ) и не к 1397-98 (совместное давление Витовта и Василия I на Новгород), а к 1380 г.1 С такой периодизацией нельзя согласиться. Как будет показано в первой главе, началу нового этапа более соответствует конец 80-х или середина 90-х гг. XIV в.
Чтобы выстоять в сложной ситуации рубежа столетий, новгородцы, идя на уступки и компромиссы, дипломатическим путем стараются избежать значительного военного столкновения с грозными противниками. Правда, поведение новгородской общины было зачастую эгоистичным. Но и политику Василия Дмитриевича на стыке веков Вернадский характеризует как своекорыстную и эгоистичную, далекую от понимания общерусских задач. Рассматривая период 1430-56 гг., исследователь вполне справедливо отмечает снижение военного давления на русский Северо-Запад после смерти Витовта (1430 г.). Вернадский приходит к выводу о пассивности литовской политики в Новгороде в новый период. По его мнению, ни Свидригайло, ни Казимир не делали особо активных попыток прочно привязать Новгород к ВКЛ. И новгородцы со своей стороны не стремились к еще большему сближению, и продолжали традиционную политику лавирования. Но, скорее, ситуация не была столь однозначной. Год смерти Витовта был довольно значительной вехой. Действительно, военное давление (столь характерное для времени Гедимина, Ольгерда, Витовта) на Новгород резко уменьшается. Но ему на смену приходит упрочение дипломатических связей и сотрудничества. В 1432-35 гг. новгородцы вмешались в междоусобную борьбу за власть в ВКЛ. Кроме того, их стремление к сближению подтверждают договорные грамоты 1430-40-х гг. со Свидригайло и Казимиром. Текст докончаний уже начинает приближаться к тексту договорных грамот Новгорода с великими князьями Владимирскими ХШ-XTV вв. Можно предположить, что не отказываясь от старой политики лавирования, новгородское правительство все же начинает с 1430-х более активное сближение с Литвой. Пиком этого процесса явился договор 1471 г. Это соглашение разрывало решительно и резко традиционную связь Новгорода с остальными русскими землями и великим московско-владимирским княжением. Исследователь утверждает, что литовская партия была представлена не одними боярами, но самыми разными слоями городского населения, в то время как жители новгородской округи, новгородской земли выступили против союза с Казимиром, а затем поддержали Москву в борьбе с Новгородской республикой.1 Этот тезис найдет дальнейшее развитие и продолжение в творчестве современных петербургских ученых. В 1470-е гг., когда Новгородское государство оказалось перед выбором «Москва или Литва», особенно ярко проявились противоречия между главным городом земли и зависимыми пригородами с сельскохозяйственными округами.2
На современном этапе, в 1990-е гг. тема новгородско-литовских отношений продолжает, как правило, оставаться вне рамок трудов исследователей. М.Е. Бычкова в своих работах, посвященных концу XV - XVI вв., упоминает Новгородско-литовские отношения рассматриваемого периода лишь вскользь. Она не оспаривает утверждений о литовской экспансии на восток. Это движение отчасти объясняется постоянным военным давлением на территории ВКЛ со стороны Тевтонского ордена. Но кроме экспансии в русско-литовских отношениях присутствовал и второй важный и глобальный фактор: Литовское княжество представляло собой противовес княжеству Московскому. И лавирование между этими двумя государствами было характерным не только для Новгорода, но также и Пскова, и Твери. Несмотря на сохраняющееся геополитическое противостояние в восточноевропейском регионе, периоды вражды между Московским и Литовским государством в средневековье часто сменялись периодами мира и даже союзных отношений. В качестве примера можно привести не только неоднократно упоминавшееся сотрудничество Витовта и Василия I, но и многочисленные семейно-брачные союзы московских и литовских князей. В исследовании Бычковой присутствует и социальная проблематика, в частности анализ генезиса и развития слоя служилых князей. По ее мнению, происхождение этой группы следует отнести к эпохе бурного территориального роста ВКЛ в XIV в. Управление пестрым конгломератом земель с разным уровнем развития требовало от великих князей гибкой политики. Одним из ее элементов были юридические отношения с русскими князьями - Рюриковичами, правившими ранее в присоединенных землях. Их отношения с великим князем литовским, равно как и отношения младших Гедиминовичей-Ольгердовичей, основывались на службе великокняжескому правительству в обмен на уделы и престижные должности. Обозначение и многие характерные черты этого слоя перейдут затем на русские земли - Новгород и Псков.1
Новгородско-литовские отношения (равно как и литовско-тверские, и литовско-псковские) второй половины XV в., тесно связанные с процессом объединения русских земель вокруг Москвы, затрагивает Ю.Г.Алексеев в исследовании «Под знаменами Москвы: Борьба за единство Руси». Ученый рассматривает лавирование Новгородской республики между Москвой и Литвой, сближение то с одним, то с другим великим княжеством. Глава пятая «Перед грозой» и шестая «Последняя феодальная война», целиком посвящены подробному разбору событий 1470-71 гг., действиям Ивана Ш в угрожающей ситуации складывания широкой антимосковской коалиции. В восьмой главе, «Поход миром», и заключительной девятой, «Троицкое стояние», речь идет о самых последних годах существования Новгородского государства и его падении.2
А.А.Горский в обзорной работе «Русские земли в ХЛІ-XTV вв.: Пути политического развития» признает, что Литовское княжество в новгородской политике представляло важный противовес Москве. Вместе с тем отношения новгородцев с великими литовскими князьями нельзя ставить в один ряд с отношениями Новгорода и великих князей владимирских. Несмотря на ссоры Новгородская республика в XIV в. не стремилась порвать с последними и присоединиться к Литве
Новгородско-литовские отношения во второй половине XIV в
Н.И.Костомаров объясняет литовский поход следующими причинами. В 1345 г. лишенный престола Явнут бежал в Москву и поступил на службу к Симеону Гордому. И зимой 1346 г., во время визита Симеона в Новгород, Остафий действительно негативно отозвался об Ольгерде, как считает НЛКостомаров, по причине расположения к Явнуту. А Ольгерд своим походом хотел «отбить у новгородцев всякую попытку содействовать его изгнанному брату».4 Симеон посетил Новгород, скорее всего, уже после литовского похода. В начале летописного 6854 г. (весной 1346 г.) новгородский архиепископ Василий ездил в Москву и просил Симеона Гордого приехать в Новгород.5 Но затем большинство летописей повествует о литовском походе 1346 г. и прочих событиях, а о приезде Симеона в Новгород говорится лишь в самом конце статьи 6854 г. Источники говорят, что великий князь приехал в первую неделю Поста - то есть, уже в феврале 1347 г.6 Но отчасти Костомаров Н.И. прав. В пользу его предположения о сочувствии новгородцев Явнуту может свидетельствовать сообщение Никоновской летописи о бегстве Явнута из Литвы после переворота: «Евнутей Гедимановичь бежа ко Пскову, и оттуду въ Новъгородъ, и оттуду къ Москве». Возможно, желание «отбить у новгородцев всякую попытку содействовать его изгнанному брату», являлось одной из причин похода 1346 г., но не самой главной. Содействие новгородцев Явнуту было минимальным, изгнанный князь лишь бежал через Новгород в Москву, где и нашел пристанище при дворе Симеона. Если бы изгнанный Явнут был опасен Ольгерду и Кейстуту, логично предпринять что-либо не столько против Новгорода, сколько против Москвы. Кроме того, обвиняя новгородцев, Ольгерд не упомянул о их помощи Явнуту. А в 1413 г. Ягайло и Витовт указали схожую причину разрыва отношений: «Нашего ворога, Юрьева сына Святославича приняли есте».1 А если сопоставить поход на Новгород с ухудшением литовско-псковских отношений и ссорой Великого княжества Литовского с Москвой в 1348 г., (о которой будет сказано ниже), то можно предположить, что поход 1346 г. - одно из проявлений усилившейся в 1340-х гг. литовской экспансии на Русь.
В июле 1348 г. на водско-ижорские земли Новгорода напало большое шведское войско короля Магнуса Эриксона. Чтобы не потерять Приневье, требовались решительные меры. Новгородцы обратились за помощью к Москве. Но Симеон Гордый в тот момент был занят отношениями с Ордой, вел борьбу за ярлык на великое княжение и интенсивно противодействовал заключению литовско-ордынского союза, направленного против Москвы. В ответе новгородским послам князь сослался на занятость: «Великый же князь Семенъ отвещавъ новгородцемь: «Зашли ми зде дела цареви, но егда отпущу ихъ, тогда въборзе буду въ свою отчину»; помедливъ же немного князь великий, и поиде въ Новгородъ, и отъехавъ оть Тржъку до Ситна, и паки возвратися на Москву». Московский князь отправил вместо себя младшего брата Ивана, который вскоре ушел, бросив Новгород на произвол судьбы. Не последовало ощутимой помощи и от Литовского княжества. Когда шведы взяли крепость Орешек, то среди отпущенных ими защитников упомянуты только княжеские наместники: «Король же взя Ореховець на Спасовъ день лестью, доконцавъ взяти окоупъ, и пойма Аврамову чадь в таль 11 чловекъ, повезе съ собою за море, а иныхъ всихъ и городчанъ с наместником Наримантовымъ отпустилъ из городка».3 Отсутствие Наримонта польские историки объясняют его гибелью в битве литовцев с крестоносцами на реке Стреве зимой 1347-48 гг. (еще до похода Магнуса).4 Однако Ольгерд мог прислать Александра Наримонтовича, а если он погиб, то можно было выбрать иного служилого князя. Но этого не происходит. И опять, как и в 1338 г., ситуация несколько странная - мир не разорван, но и должной помощи от Литвы нет. Видимо, раз в Новгороде великие литовские князья могли лишь постепенно усиливать свое влияние, и ошеломляющих результатов поход 1346 г. не принес, после мира 1347 г. Ольгерд переключился на другие дела, прежде всего борьбу с крестоносцами и отношения с Псковом.
Конфликт, начавшийся с псковичами в 1346 г., в 1348-49 гг. обострился, возможно, из-за того, что Андрей Ольгердович даже в обстановке постоянной немецкой угрозы не жил в Пскове, оставив тут лишь своих наместников. Во время немецкого нападения 1348 г. Псков оборонял не сам Андрей, а его воевода Юрий Витовтович, который тогда и погиб. Псковичи лишили Андрея своего стола. За это Ольгерд в 1349 г. в Полоцке «гостей псковскых поруби». В следующем 1350 г. «князь Андреи Олгердович с полочаны от свояея оукраины пригнавше без вести и повоевали неколико Вороначькоя волости, и се первое начя воиноу». А псковичи в 1354 г. совершили поход на Полоцк.1 Кроме военных действий против Пскова в 1348 г. Ольгерд отправил посольство к хану Джанибеку, договориться о совместных действиях против Москвы, причем источники уже абсолютно ничего не сообщают о Явнуте. Ордынско-литовский союз так и не был заключен. Во-первых, сыграло свою роль резкое ухудшение литовско-ордынских отношений 1348-49 гг. Орда заключила договор с польским королем Казимиром, воевавшим с ВКЛ за подольско-волынские земли. И во-вторых, провалу литовского посольства способствовали энергичные дипломатические действия Симеона Гордого.3 Таким образом, во второй половине 40-х гг. XIV в. происходит усиление и дипломатического, и военного давления литовских князей на русские земли, в том числе на Новгород Великий.4 Вышеизложенное заставляет усомниться в правильности мнения Янина, что с первой четверти XTV в. новгородско-литовские отношения являлись мирными и дружественными. Сотрудничество прерывалось лишь отдельными конфликтами; а причинами их были амбициозность и обидчивость литовских правителей. Например, причина похода 1346 г. - обида на словесное оскорбление,5 которого, скорее, и не было.
В заключение можно утверждать следующее. С 1330-х гг. новгородско-литовские политические отношения становятся гораздо интенсивнее, чем прежде и переходят на на новый уровень. Именно в 30-х гг. XIV в. в Новгороде появляются служилые литовские князья, которые будут приезжать вплоть до падения Новгородской республики. К установлению таких тесных отношений с ВКЛ новгородцев подтолкнуло не только и не столько давление Гедимина в 1331 г., но и желание в своей политике противопоставить Литву Москве. Однако установившиеся отношения далеко не всегда были дружественными и стабильными. Время от времени они прерывались военными столкновениями. А в 1346 г. литовские князья даже организовали большой завоевательный поход. Система противовеса «Москва-Литва» срабатывала отнюдь не всегда. Некоторые новгородско-литовские ссоры оставляли московских князей безучастными. А после 1348 г. в новгородско-литовских отношениях наступает длительный перерыв.
Охлаждение новгородско-литовских отношений в 1413-1414 гг
Гольшанского не подтверждается сфрагистическим материалом.1 В начале главы уже упоминалось, что русские летописи не подтверждают рассказа Стрыйковского, хотя содержат информацию о войнах Витовта с Псковом и Москвой, а также его походах на Новгород и Псков в 1426 и 1428 гг. Также никто больше из польских хронистов XV-XVI вв. (в том числе и Ян Длугош, на труд которого опирались все последующие хронисты) не пишет о походе 1414 г. Русско-литовских войн в этом году не было. Единственное столкновение, отразившееся в источниках, это нападение на митрополита Фотия, ехавшего в Константинополь через ВКЛ как раз в 1414 г.: «Поиха Фотеи митрополит в Литву, и Витовть его ограби».3 Неприязнь великого литовского князя к Фотию, жившему в Москве, объясняется промосковской позицией последнего и желанием Витовта полностью отделить православную церковь Литовского княжества от Москвы. Вскоре под давлением Витовта западнорусские православные епископы отказались признавать Фотия своим главой. 15 ноября 1415 г. они на своем соборе избрали отдельного литовского митрополита. Это был Григорий Цамблак, иерарх, приехавший из Молдавии.4 На этом Витовт не остановился - он хотел организовать унию православной церкви ВКЛ и католической. Для подготовки этого мероприятия он отправил Цамблака с несколькими епископами на Констанцкий собор в 1418 г. Но замыслы литовского князя относительно унии успехом не увенчались. А после смерти Цамблака в 1419 г. литовскому руководству пришлось временно отказаться и от идеи независимой литовской митрополии, из-за протоводействия не только Москвы, но и Константинопольского патриарха.5
Весной 1414 г. состоялось примирение Новгородской республики и Литвы: «Той весне ездиша от Новагорода в Литву послы: посадникъ Юрьи Онцифорович, Офонос Федорович сынъ посаднич, Федор Трябло; и взяша со княземь Витовтомъ миръ по старине».6
Новгородская Четвертая летопись добавляет, что новгородцы при этом, несмотря на давнее стремление Витовта, сохранили независимость в отношениях с Орденом: «А к немцемь не нялся грамоты крестной Новгороцьской разврещи».1 Летописи указывают, что мир был заключен «по старине» - то есть, надо понимать, что восстановили старые, традиционные отношения, однако служилый князь на этот раз в республику не приехал. Первый после 1412 г. служилый князь из Литвы появится лишь при новом великом литовском князе Свидригайло, в 1432 г.2 Таким образом, «размирье» 1413-14 гг. не принесло Витовту никаких преимуществ. Его влияние на Новгород, наоборот, даже несколько понизилось. Восстановленные в 1414 г. мирные отношения, скорее всего, являлись неустойчивыми и в десятые, и в двадцатые годы XV в. Но войны до 1426-28 гг. не состоялось. Да и походы 1420-х гг. не вылились в долгие войны наподобие войн 1406-9 гг.
Значительную и продолжительную войну с Русью великий литовский князь, вероятно, не мог себе позволить. Его отношения со странами Запада ухудшились. Напряженность на прусской границе привела к войне литовско-польских войск с крестоносцами в 1414 г. Папа и германский император Сигизмунд поддержали рыцарей, и с Орденом пришлось заключить перемирие. На Констанцком соборе литовских послов, осуждавших Орден, не поддержали ни папа, ни представители западных государств.4 В ВКЛ существовали внутриполитические проблемы. Несмотря на то, что Витовт был одним из самых могущественных великих князей Литвы, привилей 1413 г. (и все последующие) исключили развитие великокняжеской власти в направлении абсолютизма и дальнейшую централизацию государства. В дальнейшем это отрицательно скажется и на внутриполитическом, и на международном положении Литовско-Русского государства. Привилегии литовскому католическому боярству усилили национально-религиозный антагонизм, который стал причиной серьезных потрясений в Литовском княжестве в 1430-40-е гг. Установившимся после Городельской унии порядком были недовольны многочисленные русские князья и бояре Литовского княжества. Они не допускались к высшим государственным должностям, в состав великокняжеской рады и к решению вопросов, касавшихся одновременно всех регионов государства.1 Но поскольку православные в силу своей многочисленности являлись значительной силой, в отношении них великокняжеское правительство вынуждено было проводить осторожную политику. Такой, по оценкам разных историков, представляется и политика Витовта в религиозном вопросе. Он не притеснял организации православной церкви, но использовал все возможности для постепенного проникновения католичества в восточную часть своих владений.2 Но, несмотря на гибкость политики Витовта, неравноправное положение православной знати по сравнению с католиками существовало. Русская знать была недовольна этим, но ничего не могла изменить при жизни великого князя. На сближение с русскими князьями и боярами Витовт и его окружение пошли лишь в 1429-30 гг. Тогда литовцы вели упорную политическую и дипломатическую борьбу с поляками, чтобы короновать великого князя королевской короной. Вследствии этого потребовалась помощь русской знати.3 Но в 1430 г. русские, как сообщает Длугош, радовались смерти Витовта, надеясь, что теперь улучшится положение православных бояр.4
Следует упомянуть, что религиозная политика Витовта отчасти затронула русский Северо-Запад. В 1415 г. папа Мартин V назначил Витовта и Ягайло генеральными викариями (наместниками) - католической церкви в Новгороде и Пскове. Однако никаких практических последствий это не вызвало и на новгородско-литовские отношения не повлияло.5 К такому выводу приходят даже Д.А. Толстой и Б.Я.Рамм, склонные преувеличивать католический экспансионизм.6
Новгородско-литовское совладение (Ржева, Великие Луки, Чернокунство) и новгородско-литовская торговля
Что касается новгородско-литовской торговли, то сразу же следует отметить, что в историографии значение и объем этой торговли преувеличены. Например, польский историк А.Керстен пишет, что развитие и укрепление торговых связей русского Северо-Запада с Польско-Литовским государством явилось (наряду с развитием новгородско-голландской торговли) одной из основных причин поражений ганзейцев в их экономической борьбе с Новгородской республикой.2 Л.В.Черепнин утверждает, что торговля Новгорода Великого с ВКЛ имела важное значение не только для новгородской экономики, но и для экономического развития всей Руси в целом.3 Литовский историк Р.Батура, мнение которого приводилось в первой главе, считает одной из важных причин появления Наримонта Гедиминовича в Новгородской земле в 1333 г. необходимость обеспечить транзит товаров ВКЛ через республику.4
Многие историки отмечают, что вопросам торговли уделено большое внимание в Новгородско-литовских договорах 1431-42 гг. Обе стороны гарантируют купцам свободу передвижения, торговли и безопасность в случае войны. В договорах перечислены разные категории купцов из ВКЛ, разных по национально-территориальной принадлежности: и литовцы, и жители восточнославянских земель - полочане, витебляне, смоленцы и прочие. Такой факт, казалось бы, должен действительно свидетельствовать о развитых торговых связях. Однако в Новгороде купцы из Литовского княжества должны были торговать в Немецком дворе, то есть, они находились в зависимости от ганзейцев. Кроме того нельзя забывать, что большая часть Новгород ско-литовских докончаний посвящена все же не торговле, а совладениям, урегулированию пограничных споров, обмену посольствами. Что касается самого последнего соглашения Литвы с Новгородом, которое наиболее схоже с новгородско-великокняжескими грамотами, то тут о торговле и купцах почти не упоминается. Как и в договорах с великими князьями владимирскими, в докончании 1471 г. идет речь о ганзейском дворе: «А немецкого двора тебе не затворяти, ни приставовъ своихъ не приставливати; а гостю твоему торговати с немці нашею братьею». Но в новгородско-московских и новгородско-тверских грамотах ХШ - первой половины XV вв. кроме того княжеским дворянам запрещается конфисковывать подводы купцов в мирное время; специально оговаривается право купцов торговать свободно, без препятствий, по ханской грамоте. В докончании 1471 г. такие запреты отсутствуют.1 Бросается в глаза и тот факт, что собственно торговые новгородско-литовские договоры (посвященные только вопросам торговли, купеческим конфликтам и тому подобному) отсутствуют, в то время как новгородско-ганзейских грамот такого рода очень много.2
Из всех земель ВКЛ, перечисленных в текстах грамот 1431-42 гг., давние, но не очень интенсивные отношения торговые отношения у Великого Новгорода существовали лишь с Полоцком и Смоленском В «Рукописании князя Всеволода», уставе новгородской купеческой корпорации Ивановское сто, датируемом последней четвертью XIII или рубежом XHI-XTV вв.,3 наряду с новгородскими, низовскими и новоторжскими купцами упомянуты полоцкие и смоленские.4 О новгородско-полоцкой торговле свидетельствует полоцкий источник - торговый договор Полоцка и Риги, заключенный 21 июня 1405 г. Одна из статей грамоты посвящена новгородцам: «А с новъгородци немецькому купьцю торговати, а промеж има ходити нашему полочанину: занеже нас новьгородци не пустят оу Немечькии двор торговати без своего новьгородца». Вряд ли это являлось нововведением, поскольку стороны договаривались «торговати по старому закону».5 По мнению исследователей, «старый закон» может восходить к 60-м гг. ХШ в., времени князей Герденя и Изяслава, или даже к еще более раннему времени.6 Таким образом, торговые отношения с Полоцкой землей существовали у новгородцев со второй половины ХШ в., но интенсивными они не являлись. Из множества торговых соглашений, опубликованных А.Л.Хорошкевич в «Полоцких грамотах» нет ни одного новгородско-полоцкого договора, и новгородские купцы упомянуты лишь в приведенном выше тексте 1405 г.
Прочие свидетельства о новгородско-литовских торговых контактах получены историками из немецких источников, что вполне естественно, поскольку в Великом Новгороде купцы из ВКЛ торговали на ганзейском подворье. В 1410 г. ганзейцы постановили на своем съезде решительно препятствовать проникновению литовских купцов в Новгородскую землю. Чтобы приехать в республику литовским купцам, таким образом, приходилось преодолевать сильное немецкое сопротивление. Визиты купцов из ВКЛ были, скорее всего редкостью. Источники фиксируют очень мало подобных случаев.1
В источниках сохранились свидетельства торговых контактов новгородцев с польскими купцами из Вроцлава, Торуня, Познани в XV в. Но даже склонный преувеличивать объем новгородско-литовской и новгородско-польской торговли АКерстен признает, что последняя не была постоянной. Сухопутные дороги, шедшие из Польско-Литовского государства в Новгородскую и Псковскую земли, создавали конкуренцию морскому пути ганзейцев. Но эта конкуренция была незначительна; по суше в Новгород везли минимальное количество товаров с Запада.2 Не все исследователи преувеличивают значение новгородско-литовских контактов. А.Л.Хорошкевич не отрицает их существование в конце XIV и в XV в., но подчеркивает, что Литва занимала незначительное место в новгородской торговле. Русская торговля с ВКЛ находилась, главным образом, в руках московского, а не новгородского купечества.3 Как показали исследования, во внешней торговле Новгородской республики доминировали отношения с ганзейцами, и немецкое купечество прилагало максимум усилий, чтобы удержать свое почти монопольное положение в этой области. Не только польско-литовские купцы, но и западноевропейские, например, голландцы очень редко появлялись в Новгороде Великом. Более-менее ощутимым в Новгороде после ганзейского торгового присутствия, было лишь присутствие Тевтонского Ордена.
Похожие диссертации на Новгородско-литовские политические отношения в XIV - XV вв.
