Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Народное образование в Воронеже во второй половине XVIII в 21-71
1.1. Государственные школы 21-43
1.2. Частные школы и пансионы 43-48
1.3. Духовные школы 48-71
Глава 2. Государственные общеобразовательные учебные заведения в Воронеже в первой половине XIX в 72-134
2.1. Становление Воронежской гимназии 72-91
2.2. Реформа губернской гимназии 91-121
2.3. Училища 121-134
Глава 3. Специальные учебные заведения в Воронеже в первой половине XIX в 135-173
3.1. Военно-учебные заведения 135-151
3.2. Русская православная церковь и ее духовно-учебные заведения 151-173
Глава 4. Частная и общественная инициатива в деле развития образования в городе Воронеже 174-204
4.1. Частные учебные заведения 174-185
4.2. Женское образование в городе Воронеже 185-193
4.3. Благотворительные общественные организации в развитии образования в Воронеже 193-204
Заключение 205-211
Источники и литература 212-233
- Частные школы и пансионы
- Реформа губернской гимназии
- Русская православная церковь и ее духовно-учебные заведения
- Женское образование в городе Воронеже
Частные школы и пансионы
Понимая важность устройства образования, Екатерина II приступает к нему вскоре после захвата ею российского престола. Деятельность Екатерины II носила печать заимствования и подражания. Вместо того, чтобы сначала изучить потребности России в образовании, способы и средства их удовлетворения, наметить характер воспитательно-образовательных учреждений сообразно различным местностям России, те общественные классы и группы, на которые можно было бы опереться, в данном деле, подыскать людей, пригодных к образовательной работе, она прямо обращает свое внимание за границу: нельзя ли отыскать там что-либо подходящее России, нельзя ли, выражаясь школьным языком, списать систему образования с какого-либо иностранного образца, перевести иностранные учебники и пособия, пригласить опытных иностранцев для распространения просвещения в стране. В таком подходе скрывался отказ от творчества, сквозило признание собственной слабости и неумелости, а вместе с тем все устройство образования принимало искусственный вид, так как оно не вырастало из русской почвы и существовало только волею начальства, силою власти.
Екатерина II постоянно общалась с видными иностранными писателями, учеными и философами, спрашивая у них советов о создании школ, предлагая им писать записки и проекты о распространении просвещения в России, хотя эти иностранцы не знали ни русского языка, ни русской истории, ни вообще страны, да и интересовались ею очень мало.
В 1762 г. Екатерина II обратилась с предложением к Д Аламберу занять должность воспитателя князя Павла Петровича, причем предполагалось привлечь его и к подготовке общей учебной реформы. В 1770 г. сделана была попытка подключить к той же работе известного педагога и филантропа Базедова. Он отказался от предложения президента Академии наук графа В. Орлова прибыть в Петербург на год для обсуждения вопроса о школах. С подобным предложением обращались к известному берлинскому педагогу Георгу Зульцеру, написавшему для Екатерины «Мнение об учреждении народных школ» (1773 г.). По педагогическим и другим вопросам Екатерина II вела переписку с Дидро и Гриммом. Оба приезжали в Петербург, писали проекты развития образования в России. Считая себя ученицей европейских просветителей - Вольтера, Дидро, Монтескье и восхищаясь ими, Екатерина II не могла найти общего языка с известным российским просветителем, писателем, журналистом и издателем Н.И. Новиковым (1744-1818 гг.), который оказал большое влияние на формирование мировоззрения передовых людей в стране. Н.И. Новиков возглавил общественное движение по организации независимых от царской власти народных училищ, направляя общественную инициативу на создание школ для непривилегированного населения. Он стремился помочь домашним учителям правильно организовать обучение детей и издал много учебной литературы: азбук, букварей, учебников по различным предметам. Его педагогические работы «О воспитании и наставлении детей», «Рассуждение о некоторых способах к возбуждению любопытства в юношестве», «О раннем начале учения детей», «О сократическом способе учения», «Об эстетическом воспитании» вошли в золотой фонд русской педагогической мысли последней трети XVIII в. Н.И. Новиков был создателем и редактором первого в России детского журнала «Детское чтение для сердца и разума», издание которого затем передал известному историку и писателю Н.М. Карамзину. Руководствуясь идеей народности воспитания, которая занимает большое место во всей его педагогической системе, Новиков считал, что детям необходимо, прежде всего, изучить родной язык и словесность, историю и географию своей страны. Цель воспитания, по его мнению, - «образовать детей счастливыми людьми и полезными гражданами» [299, с. 296]. В своей просветительской и издательской деятельности Н.И. Новиков также подверг критике систему воспитания дворян и крепостнические устои. За что, по приказу Екатерины II, был арестован и без суда заключен в Шлиссель-бургскую крепость. Освобожденный Павлом І в 1796 г., но сломленный нравственно и физически 15-летним пребыванием в тюрьме, Н.И. Новиков общественно-педагогической деятельностью уже не занимался. Так, безжалостно расправлялась Екатерина II с неугодными ей лучшими умами России.
Для разработки и осуществления проектов организации народного образования были привлечены И.И. Бецкой (1704-1795 гг.) и Ф.И. Янкович де Ми-риево (1741-1814 гг.). И.И. Бецкой представил Екатерине II доклад об общей реорганизации в России воспитания детей. Он был опубликован в 1764 г. под названием «Генеральное учреждение о воспитании обоего пола юношества» и получил силу закона. В нем говорилось о необходимости воспитывать в России «новую породу людей» путем организации сословных закрытых воспитательно-образовательных учреждений, в которых дети должны пребывать с 5-6 лет до 18-летнего возраста. Все это время они должны быть изолированы от окружающей жизни, чтобы не подвергаться «развращающему» влиянию подлых (простых) людей» [4, с.130-132].
Вместе с профессором Московского университета А.А. Барсовым он разрабатывает «Генеральный план императорского Воспитательного дома» (1763г. ). Также И.И. Бецкой был автором «Устава воспитания двухсот благородных девиц...» (1764 г.); «Устава шляхетного сухопутного кадетского корпуса для воспитания и обучения благородного российского юношества» (1766 г.); «Краткого наставления, выбранного из лучших авторов, с некоторыми физическими примечаниями о воспитании детей от рождения их до юношества» (1766 г.). [1, с. 152-202].
И.И. Бецкой оставил заметный след в просветительской деятельности России, хотя эта деятельность и была направлена на укрепление «просвещенного абсолютизма» Екатерины II, сословно-крепостнических устоев. Несмотря на это, с усилением дворянской реакции, после восстания Пугачева, Екатерина II сочла идеи И.И. Бецкого слишком либеральными, и он был отстранен от руководства учебно-воспитательными учреждениями.
Проведение в 1775 г. областной реформы преследовало охранительные и фискальные цели. В итоге проведения этой реформы вместо 23 губерний было создано 50. Появилось 216 новых городов. К этому времени население Воронежа выросло до 8000. В городе было около 2000 домов, 17 церквей, 3 монастыря, духовная семинария. В 1773 г. после пожара, когда сгорело много зданий, город Воронеж стал застраиваться по новому плану, расширяясь, главным образом, на запад от реки Воронеж. Было построено значительное количество каменных и деревянных домов в два-три этажа. «Вид города из-за реки Воронежа, - пишет современник, - прекрасен и представляет горы, украшенные вышиною церквей и колоколен; а скаты и долины, усыпанные пестротою разных зданий» [210, с. 62].
В Воронеже находились все губернские учреждения, а развитие здесь торговли, промышленности и увеличение числа чиновников в результате областной реформы создавало потребность в грамотных людях.
Государство положило начало формированию корпоративного устройства прежде всего двух сословий: дворян и горожан, причем не в масштабах всей империи, а ее самой низшей административной единицы - уезда и города, где правили выборные представители дворянства и отчасти горожан. Таким образом, значение областной реформы не исчерпывалось совершенствованием аппарата власти на местах, она имела значительные социальные последствия.
Реформа губернской гимназии
8 сентября 1802 г. был опубликован «Манифест об учреждении министерств», по которому подвергались преобразованиям высшие административные органы по управлению государственными делами. Особым разделом «Манифеста...» определялся круг деятельности министра народного просвещения [349, с. 215-216]. Первым министром был назначен екатерининский вельможа, граф Петр Васильевич Завадовский. В своих письмах к Лагарпу сам Александр объяснял это назначение как уступку Завадовскому «чтобы не кричал о своем удалении из старой партии» [338, с. 9]. СВ. Рождественский - официальный историк министерства - писал, что Завадовский не испортил ни одного крупного дела, что в деятельности Комиссии об учреждении училищ и Министерства народного просвещения нельзя указать таких пробелов и промахов, в которых бы можно было обвинить лично его [322, с. 38].
При Министерстве народного просвещения было создано Главное управление училищ, в которое вошли члены Комиссии народных училищ: П.В. Завадовский, Ф.И. Янкович, академики Н.Я. Озерецковский и Н.И. Фус. Целью этого министерства было упорядочение системы учебных заведений и учреждений ведавших ими.
В 1803 г. было издано новое положение об устройстве учебных заведений - «Предварительные правила». Они были первым в России законодательным актом, утверждавшим образование в такой широте, охватывавшим собою все ступени от начального образования до высшего и намечавшим единообразную и общую для всеготосударства систему школ.
5 ноября 1804 г. были опубликованы «Устав университетов Российской империи» и «Устав учебных заведений, подведомых университетам». Эти официальные документы были заключительным этапом огромной работы большого числа активных деятелей русского просвещения и государственной администрации по определению основных принципов государственной системы народного образования, рассчитанной не только на дворянство и духовенство, но и на не привилегированное население. Подчиненная министерству, она включала в себя четыре типа учебных заведений: приходские училища, уездные училища, губернские гимназии, университеты. Между всеми этими типами учебных заведений устанавливалась преемственная связь в учебном и административном отношениях, что было прогрессивным явлением. Положительным было и то, что об этой преемственной связи впервые официально декларировано в России. Устав 1804 г. исходил из директивных установок «Предварительных правил». Развивая и конкретизируя эти установки, устав определил содержание, организацию и методы обучения, а также обязанности руководителей и учителей всех типов школ.
Согласно принятому уставу Россия была разделена на шесть учебных округов: Московский, Петербургский, Казанский, Харьковский, Виленский и Дерптский. Учебные заведения города Воронежа и Воронежской губернии относились к Харьковскому учебному округу [79].
Во главе каждого учебного округа были поставлены университеты. Харьковский университет, к округу которого причислялись и учебные заведения города Воронежа, был открыт 17 января 1805 г.
Школы каждого округа косвенно подчинялись попечителю, который был и членом Главного правления училищ и куратором университета. Его главной обязанностью было открытие университета или преобразование на новых основах существующих университетов, организация системы управления университета подчиненными ему на территории округа учебными заведениями.
Попечителю подчинялся ректор университета, который избирался на общем собрании профессоров и утверждался министром народного просвещения. Ректор управлял не только университетом, но и учебными заведениями своего округа, представлял на утверждение попечителя директоров школ каждой губернии, получал от них отчеты и направлял их попечителю округа. Директора гимназий, которые должны были по плану открываться в каждом губернском городе, тоже выполняли административные функции, управляли всеми школами данной губернии. Им были подчинены также смотрители уездных училищ, которые руководили, кроме того, всеми приходскими школами, существующими в уезде. Следовательно, руководитель школы более высшей ступени являлся администратором всех школ низших ступеней. «Общая система учебных заведений и общая зависимость их друг от друга, - как справедливо замечал профессор Н.И. Булич, - была тогда общею идеею времени... дело народного образования стало считаться теперь государственным делом; прежние средневековые формы его и условия не удовлетворяли новым идеям и новой жизни с ее потребностями» [213, с. 42-43]. Введенная уставом система управления гимназиями и училищами, зависимость их от университетов была новой не только для России, но и Европы. Изо всех европейских университетов один только Тюбингенский находился отчасти в подобных отношениях к училищам.
Уездные училища должны были содержаться на средства городского бюджета «с достаточным дополнением от казны, где оное потребуется», гимназии предполагалось содержать из средств приказов общественного призрения и также с пополнением из средств государственного бюджета. Расходы университетов финансировались государством. В отношении приходских училищ не было вынесено определенного решения (на средства помещиков или крестьянских общин) [72, с. 368].
Русская православная церковь и ее духовно-учебные заведения
Учителя ограничивались обучением по предмету. В вопросах воспитания все сводилось к надзору и дисциплине. Не удивительно поэтому, что в отчетах ревизоров и попечителей всегда указывалось на строгость или слабость надзора. Докладывалось министру, например, о такой сравнительной мелочи, как замеченная у некоторых воспитанников небрежность в одежде. Нарушение дисциплины в чем бы то ни было, считалось величайшим злом, а от учителей тре бовалась субординация. Да и это часто выполнялось неудовлетворительно из-за недостатка подготовленных для этого лиц. Директор, занятый обязанностями по управлению дирекцией училищ губернии и канцелярско-хозяйственными делами, даже редко появлялся в гимназии. Все держалось на одном инспекторе.
Какова же была нравственная атмосфера, в которой находилось гимназическое юношество, и каково было воспитательное воздействие на него, часто более или менее сомнительного, педагогического персонала?
По решению гимназического педагогического совета в конце каждого месяца учеников-отличников и хорошего поведения записывали на красную доску, а на черную доску - ленивых и слабоуспевающих; определялись также меры наказания отдельным воспитанникам [137, л. 183]. Кондуитный журнал, как показатель школьного неблагополучия, за 3 года отметил 100 случаев наказания розгами по самым разнообразным мотивам: присвоение чужих вещей, уход с урока, курение, драка, нескромность в классе, пьянство, неуспеваемость и пр. Также практиковались такие виды наказания как карцер и стояние на коленях [Приложение 10, с.271]. Какой-нибудь определенной градации взысканий, сообразно поступкам воспитанников не существовало. Вид наказания определялся учителем. Классная дисциплина у некоторых учителей, особенно на уроках новых языков, была слишком слаба. Например, очень не ладил со своими учениками учитель немецкого языка А.Ф. Ремер, у которого и успеваемость воспитанников была крайне низкая. Ради улучшения успеваемости и порядка на своих уроках Август Федорович ежедневно ставил учеников на колени и отправлял в карцер [59, с. 106]. Необходимо указать, что негативное влияние на учащихся имели предосудительные поступки инспекторского персонала. В рассматриваемое время надзирателями за приходящими учениками были Мореев и Кошанский, валявшиеся пьяными и ночевавшие в полицейской части [59, с. 108-109].
Рассмотрим, как осуществлялся надзор со стороны почетного попечителя, сколь значительна была помощь его директору гимназии, и как влиял он на функционирование учебных заведений г. Воронежа.
В мае 1850 г. воронежское дворянство избрало на три года почетным попечителем гимназии богатого помещика Землянского уезда Савву Емельянови-ча Лачинова, который и был утвержден министром [120].
Лачинов С.Е., окончив курс Харьковского университета со званием кандидата юридических наук, пять лет служил при департаменте министерства юстиции, затем усовершенствовал свои знания за границей, где для студентов составил коллекцию таблиц по разным отраслям наук, которую представил университету. По возвращении в 1844 г. из-за границы, он в качестве представителя Министерства внутренних дел направляется в Воронежскую губернию для ревизии городских капиталов Воронежского приказа общественного призрения. Не ограничиваясь рамками своего прямого поручения, Лачинов представил Министерству внутренних дел разные сведения, относящиеся и к другим частям губернского управления, заслуживавших внимания министерства. И вот такой образованный, активный, инициативный молодой (Лачинову исполнилось тогда 35 лет) человек стал почетным попечителем Воронежской гимназии и пансиона - лицом, по тому времени, высокого положения, с обширными полномочиями вмешательства в хозяйственные, воспитательные и учебные дела этих учреждений. Директором гимназии в то время был Василий Алексеевич Виноградский.
Первым служебным делом нового почетного попечителя было требование от директора засвидетельствованной «выписки о всех постановлениях, состоявшихся со времени издания Устава гимназий и училищ, утвержденного 28 декабря 1828 г.», т.е. за 22 года, а равно дополнений этого устава как относительно гимназий и государственных училищ, так и частных учебных заведений г. Воронежа. Помимо этого, Лачинов просит доставить ему «выписку из всех предписаний начальства по гимназии и пансиону, принятых в руководстве по разным предметам, по неимению законных на те предметы постановлений». Это была огромная работа для директора, который и без этого был обязан периодически выезжать для смотра училищ, был, буквально, завален делами по дирекции, требовавшими обширной переписки, отчетности. Хотя в его канцелярии были письмоводитель, бухгалтер и писец. Поэтому отказ Виноградского Лачинову в его «можно сказать прихотливых требований, не основанных на постановлениях закона или распоряжениях начальства», - был отнюдь не капризом. Это требование почетного попечителя было поводом к «великой распре» между Лачиновым и Виноградским, конфликту, закончившемуся только со смертью директора. Архивным свидетелем ее осталось «дело Воронежской дирекции училищ о Лачинове, поч. попечитель гимназии» на 288 листах, где за время с 1 мая 1850 г. по 21 октября 1851 г., т.е. за 18 месяцев, находятся 381 исходящих номеров бумаг, адресованных Лачиновым Виноградскому. Были дни, когда директору гимназии почетный попечитель посылал по 5-6 пакетов с бумагами, а ссылки Лачинова на неполученные от Виноградского отписки, когда тот перестал отвечать ему, указывались десятками номеров. Лачинов жаловался не только попечителю учебного округа, но и неоднократно министру народного просвещения. Тому архивное свидетельство - дело на 69 листах канцелярии Воронежской дирекции училищ по доносам почетного попечителя Лачинова Г. министру народного просвещения о беспорядках по гимназии [124].
Женское образование в городе Воронеже
Академическое правление особенно внимательно следило за учительскими конспектами и за единообразием в преподавании. Что касается Воронежской семинарии, то ее руководителям и преподавателям «делались внушения» в 1852 г. и в 1854 г. о нарушении такого единообразия.
Знание воронежскими семинаристами латинского, греческого и особенно еврейского языков было крайне неудовлетворительно. На это обратило внимание Академическое правление в 1853 г. и потребовало, чтобы на языки было обращено более серьезное внимание.
В 1854 г. при семинарии было открыто миссионерское отделение. Главным образом, привлекались по желанию лучшие семинаристы старших классов из уроженцев Воронежской епархии. Изучавших этот курс было около 30 человек. Обучение проходило в течении двух лет. За это время семинаристам сообщались общие сведения о миссионерстве, изучалась история русского раскола и сект, современная статистика раскола; сведения о состоянии раскола в Воронежской и Донской епархиях, а также обличение раскола.
В тоже время организуется подготовка семинаристов к учительскому званию. В 50-х годах местным светским и духовным ведомством было признано, что семинаристы, поступающие учителями в народные школы, оказываются неопытными и не могут преподавать с учетом возраста детей и их возможностей. Воронежская духовная консистория в 1856 г. постановила: «посылать семинаристов, желающих поступить в учители, в средний и низший классы духовного училища для слушания уроков, а затем и для пробного урока в низшие классы» [296, с. 155]. Пробный урок должен был происходить при классном учителе, смотрителе и инспекторе училища, которые и давали свой отзыв о семинаристе. Правление семинарии согласилось с этим постановлением и сделало соответствующее распоряжение в Воронежское духовное училище.
В преобразованной с 1808 г. семинарии учитель должен иметь академическое образование и степень кандидата или магистра богословия. Учителя сельского хозяйства и медицины имели светское образование. Преподаватели Воронежской семинарии этого периода получили образование в Киевской академии - 58 из 84, в Петербургской - 10, в Московской - 8, в Казанской -1.
Учителя получали жалование в размере 257 руб. 40 коп. серебром. Этих денег было недостаточно, и они часто обращались в Окружное академическое правление с просьбами о квартирном пособии. По указу 20 сентября 1825 г. позволялось ходатайствовать о квартирном пособии учителям, прослужившим не менее трех лет на духовно-учебной службе. До 50-х годов размер квартирного пособия был неодинаков. С 1852 г. учителям семинарии после особых ходатайств стали выдавать по 80-100 руб. в год. Руководство семинарии смотрело на квартирное пособие не как на законную материальную помощь, а как на награду учителям.
По причине небольшого преподавательского жалованья им приходилось совмещать должность учителя со званием приходского священника. Но в 1819 г. академическим предписанием такое совмещение было запрещено. Хотя на практике очень часто нарушалось, что могло привести к увольнению учителя.
Большинство преподавателей, не имевших семьи, проживали в семинарском корпусе. Они занимали по одной комнате на третьем этаже. Эти учителя утро проводили в классах, а вечером готовились к лекциям и читали семинарские задачи. В будничные дни они почти не отлучались из семинарского корпуса. В 30-х годах в семинарию поступают несколько молодых учителей. Они заводят знакомства в городе Воронеже и довольно часто возвращались от своих знакомых далеко за полночь. Они привлекли в свой кружок инспектора Пантелеймона. Такое их поведение не понравилось ректору архимандриту Евтихиа-ну. Раздражительный и резкий Евтихиан пытался заставить жить молодых преподавателей по-старому, что вызвало сильное недовольство сред них. О ректорстве архимандрита Евтихиана Лестева (1833-1834 гг.) в Воронежской семинарии сохранились воспоминания семинариста В.И. Аскоченского [37] и протоиерея Светозарова [74].
Среди учителей 20-30 годов выделяются такие одаренные личности как Трояновский, Ставров, Вельяминов, Троицкий. Они, имевшие богословское образование, проявляли интерес к светской литературе. Ставров являлся руководителем, наставником поэта Сребрянского. Вельяминов, лично знакомый с поэтом В.А. Жуковским, развивал интерес и любовь к литературе семинаристов, поддерживал в поэтическом творчестве юного Кольцова - будущую гордость русской поэзии.
С 50-х годов семинарское Правление отмечает небрежность, неаккуратное посещение учителями своих уроков. Например, учителя Молчанов, Авсенев, Софроний и профессор Богомолов не бывали на уроках по месяцам, за что и были лишены должности.
Если в 20-30 годах учитель, как правило, заменял другого заболевшего учителя без оплаты за работу, то в 50-60 годы учителя уклоняются от исполнения этой обязанности. На заседаниях семинарского Правления учителя говорили о том, что никто не обязан трудиться за другого.
После преобразования семинария и духовное училище находились в прежних зданиях при архиерейском доме. Так как число учащихся в них увеличивалось, было начато строительство нового здания для семинарии в 1815 г. на деньги пожертвованные духовенством, дворянством, купечеством и на выделенные для этой цели средства Комиссией духовных училищ. В «Деле о построении семинарии» из семинарского архива значится всех пожертвований до 70000 руб. [296, с. 181]. Однако строительство прерывалось вследствии недостатка денег, поэтому только в 1822 г. оно было закончено.
Император Николай I, посетив Воронеж в 1832 г., обратил внимание на то, что «Семинария, будучи построена среди города, стоит на месте совершенно неудобном и неприличном». Поэтому он приказал «употребить корпус для батальона военных кантонистов, за что внести духовному ведомству причитающуюся сумму, а для семинарии приискать другое более приличное место» в каком-нибудь из городских монастырей [296, с. 182].
В 1834 г. правительство разрешило Комиссии духовных училищ оставить Воронежскую семинарию на прежнем месте, так как усадьбы Митрофановского и Акатова монастырей были для нее тесны.
