Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические и источниковедческие аспекты изучения профессиональной корпорации присяжных поверенных второй половины XIX-начала XX вв 36
1.1 Теоретико-методологические аспекты изучения профессиональной группы присяжных поверенных 36
1.2 Источниковедческие аспекты изучения профессиональной группы присяжных поверенных 57
Глава 2. Формирование профессиональной группы присяжных поверенных: социокультурные практики 78
2.1 Уложение судебных уставов и возникновение профессионального дискурса присяжной адвокатуры 78
2.2 Социокультурные практики формирования границ профессиональной группы присяжных поверенных 90
Глава 3. Московская корпорация присяжных поверенных (1866-1914): персональный состав 117
3.1 Количественные показатели развития московской корпорации присяжных поверенных в 1866-1914 гг 117
3.2 Социальный портрет московской корпорации присяжных поверенных (1881-1914 гг.) 133
Заключение 168
Список источников и литературы
- Источниковедческие аспекты изучения профессиональной группы присяжных поверенных
- Уложение судебных уставов и возникновение профессионального дискурса присяжной адвокатуры
- Социокультурные практики формирования границ профессиональной группы присяжных поверенных
- Социальный портрет московской корпорации присяжных поверенных (1881-1914 гг.)
Источниковедческие аспекты изучения профессиональной группы присяжных поверенных
Значительный интерес представляет первый раздел, содержащий именной список присяжных поверенных с указанием чина, звания, даты поступления в адвокатуру и избранного места жительства, охватывающий период с 1866 по 1890 г. Хотя, как установлено на основании адресных книг присяжных поверенных за 1884 и 1885 гг., список является неполным. На основании данного именного перечня можно проследить динамику развития сословия, составить представление о его приблизительном социальном составе и территориальном распределении в пределах судебного округа. Дискурсивная функция списка в тексте остается неясной, хотя возможно предположить его ориентацию на формирование индивидуального чувства группности, т. е. включенности или вовлеченности в определенную социальную целостность.
Авторская функция в ДМПП выражена явно слабее, чем в «Санкт-Петербургской присяжной адвокатуре», однако, основная ее суть так же, как и в произведении Макалинского, сводится к отбору и систематизации материалов делопроизводства. С этой точки зрения показательно, что в опубликованный текст вошел лишь один протокол чрезвычайных заседаний общего собрания поверенных - во введении А.Е. Нос обосновывает данный факт наличием информации об этих собраниях в отчетах совета. Имеются сокращения и в текстах самих отчетов, особенно значительны они в непосредственно предшествовавших изданию сборника документах за вторую половину 1880-х гг. Максимальная степень авторского/редакторского вмешательства характерна для четвертого раздела, посвященного дисциплинарным решениям совета. Данный раздел составляют некоторые положения из прилагаемых к отчетам совета, начиная с 1877 г., извлечений из дисциплинарных дел. По заявлению редактора, в сборнике напечатаны «только те положения и притом в буквальной редакции самих определений, которые выражены в виде общих требований, независимо от... случая».
Подводя итог анализу данной группы исторических источников, можно сказать, что объединение рассмотренных выше текстов в одну классификационную категорию было обусловлено общностью их прагматической функции, т. е. ориентацией на выполнения двух основных задач профессионального проекта адвокатуры: на легитимацию внутрикорпоративной власти советов и на создание солидарной профессиональной корпорации. Обе поставленные задачи решались путем трансляции в корпоративную среду вырабатываемых советами схем категоризации и идентификации (разделение адвокатуры на присяжную — «своих» — и частную — «чужих», отсеивающие механизмы доступа в сословие), а также специфического самопонимания, основанного на профессиональном этическом коде.
К числу общих черт, роднящих данные произведения, относятся безличный стиль изложения и тематический репертуар. Наличие в текстах деперсонифицированного действующего лица - совета — и соответствующий этому стиль объясняются как объективистской ориентацией их создателей, так и коллегиальными практиками корпоративного самоуправления. Все, перечисленные авторы достаточно длительное время входили в состав петербургского и московского советов (Арсеньев 1866-1875; Макалинский 1875-1879, 1880-1882, 1883-1889; Нос 1883-1890) и, выступая в качестве «рупоров» этого властного органа, воспроизводили в текстах императив коллегиальной ответственности, который и превращал группу лиц, стоящих на вершинах сословного самоуправления, в одного коллективное действующее лицо. Общий набор тем отражал основные прагматические функции произведений и состоял из обсуждения механизмов рекрутации членов сословия (в качестве подтемы сюда входила болезненная проблема положення помощников присяжных поверенных), пределов
Основное отличие анализируемых текстов заключается в степени выраженности авторской функции: наиболее заметным авторский голос представляется в первой части труда Арсеньева, затем он стушевывается в «Обзоре» и в таком виде заимствуется Макалинским, в свою очередь, в ДМПП авторская функция окончательно сводится к редакторской правке делопроизводственной документации. Означенная специфика предопределила некритическое использование этих источников как хранилищ статистической и фактографической информации практически при полном игнорировании их прагматической ориентации.
Формальный анализ комплекса делопроизводственных источников и делопроизводственных материалов, инкорпорированных в источники публицистического характера, позволил очертить коммуникативное пространство профессионального дискурса российской адвокатуры. На основании проведенного анализа можно сделать вывод о том, что профессиональный дискурс, представляя собой анонимный нарратив, ориентированный па консолидацию профессии в рамках самоуправляющей корпорации и ее позиционировании на уровне внешних социальных связей, вторгался в область, до этого момента прочно занятую государственным, сословным или родовым дискурсами. Он присваивал себе функции идентификации и категоризации индивидов, вводя новые подразделения на профессионалов, достойных своего звания, непрофессиональных исполнителей тех же социальных ролей и клиентов; стремился формировать специфическое самопоиимание, основанное на неинструментальной (не связанной с экономическим интересом) «картине мира» и соответствующие модели социальной активности; утверждал чувство общности, связности и группности, фиксирующие эмоциональную вовлеченность личности в процесс коллективного действия.
Уложение судебных уставов и возникновение профессионального дискурса присяжной адвокатуры
Однако, в середине 1880-х гг. в московской корпорации возник прецедент, результатом которого стало расширенное толкование полномочий совета в отношении помощников и частичное урегулирование практики приема на уровне постановлений Правительствующего Сената (решение по делу Бернера, 1885 № 13)."J Суть возникшего еще в 1884 г. дела заключалась в том, что московский совет отказался занести в список помощников лицо, принятое присяжным поверенным С.С. Шайкевичем, по причине неблагоприятных сведений о морально-нравственных качествах кандидата. На решение совета Шайкевичем и его «помощником» Б.М. Бернером была подана апелляция в Московскую судебную палату, которая посчитала, что разрешение данного вопроса находится вне рамок ее компетенции, поскольку подобные постановления советов «имеют характер частных домашних распоряжений, подчинение коим не переходит из области нравственного в область законного», то есть Бернер, даже не будучи зачислен в помощники, остается таковым и не теряет права поступления в корпорацию после отбытия пятилетнего стажа." 7 Такое открытое отрицание палатой прав корпоративного контроля над механизмами воспроизводства профессиональной группы, однако, не встретило понимания в Правительствующем Сенате, постановившем, что на отказ советов в приеме по неформальным причинам распространяется действие правил 25 мая 1874 г., предполагающих безапелляционность подобного рода постановлений, независимо от того, вынесены они по делу присяжного поверенного или помощника.2j8
Мысль, высказанная московской судебной палатой относительно законности административной власти советов по отношению к помощникам, была прямым следствием системы личного патроната и неоднократно воспроизводилась как представителями самой корпорации, так и судебными инстанциями. Те же сомнения обнаруживались и в случае дисциплинарной власти советов над помощниками в условиях личного патрона. Первым значительным конфликтом, возникшем на данной почве, стало дело М.Ф. Люце, помощника присяжного поверенного А.Н. Турчанинова, который в 1870 г. публично отказался признать над собой власть санкт-петербургского совета, за что и был исключен последним из списков помощников. Данное постановление, однако, было отменено судебной палатой, и совету пришлось предложить Турчанинову исключить Люце из числа помощников собственным частным решением. Мотивы, которыми руководствовалась санкт-петербургская судебная палата, во многом предвосхищали аргументы последовавшего пятнадцать лет спустя постановления той же судебной инстанции в Москве. По мнению палаты, в Учреждении судебных установлений «нигде не проведена мысль - ни о том, чтобы помощники присяжных поверенных составляли особую корпорацию, тесно связанную и вполне солидарную с сословием присяжных поверенных, ни о том, чтобы помощники входили, как часть целого, в самый состав общества поверенных, из чего и следует заключить... что предположение Совета о безусловном праве его иметь прямой и непосредственный за помощниками поверенных надзор и об обязанности помощников подчиняться, наравне с присяжными поверенными, контролирующей и дисциплинарной власти Совета, не имеет твердой точки опоры в действующем законе...».
Прецедент, созданный делом М.Ф. Люце, побудил санкт-петербургскую адвокатуру поставить на повестку дня вопрос о замене личной формы патрона корпоративной, причем установление «непосредственных отношений» между помощниками и Советом обосновывалось тем, что «доверие к помощникам присяжных поверенных, распространяющиеся постепенно в среде нашего общества, основано, между прочим, именно на том предположении, что помощники, как и присяжные поверенные, составляют корпорацию, ответственную перед Советом» (Журнал совета 9.11.1871)." Представление о помощниках как об отдельной корпорации и идея установления корпоративного патроната в результате обрели свое выражение в образовании из представителей помощников
выборной и действующей на постоянной основе Комиссии, чьей основной функцией должно было стать информационное обеспечение решений совета относительно зачисления в помощники и последующего приема непосредственно в присяжные поверенные. Образованную в 1872 г. Комиссию пять лет спустя дополнили юридические конференции, направленные на разрешение практических вопросов, встречающихся в самостоятельной судебной практике помощников.
В 1874 и 1881 гг. Комиссия предприняла ряд попыток расширить свои полномочия при приеме в помощники и придать своим постановлениям в этой области окончательный, не поверяемый Советом, характер. Опираясь на утверждения о том, что она возникла как «установление, представляющее собой интересы сословия помощников присяжных поверенных» (1874), Комиссия утверждала свой статус органа корпоративного самоуправления помощников, действующий «по отношению к ним на тех же основаниях и по тем же правилам, как Совет по отношению к присяжным поверенным» (1881).2 ь Оба «демарша» были нейтрализованы со стороны санкт-петербургского совета, вновь взявшего в 1874 г. на вооружения аргументы, рассматривавшие помощников в рамках системы личного патроната. Комиссия с этой точки зрения интерпретировалась как «частное» собрание уполномоченных, не устраняющее подчинение помощников совету через посредство присяжных поверенных.
Социокультурные практики формирования границ профессиональной группы присяжных поверенных
Также имело место выкрещивание с целью повторного поступления в Московский университет после увольнения за участие в студенческих беспорядках (1887 г.). Во всех случаях переход из одного вероисповедания в другое давал возможность преодолеть барьеры, стоящие на пути к получению высшего образования (введенные в 1887 г. процентные квоты для евреев) или к поступлению на государственную службу (ограничения права поступления для лиц иудейского вероисповедания с дипломами второй степени).
Безусловно, смена вероисповедания в условиях Российской империи была мощным средством для ускорения вертикальной социальной мобильности, которым мог воспользоваться отдельный индивид. Другим весьма значимым фактором, увеличивающим проницаемость социальных границ, являлись межкопфессиональные браки. Примечательно, что более 7% попавших в выборку присяжных поверенных православного вероисповедания родилось в смешанных браках, причем в большинстве случаев православными в этих браках были матери. J Общая доля всех смешанных браков, независимо от конфессии родителей, составила 8,8% от объема выборки. Исходя из имеющихся данных, можно заключить, что наибольшую склонность к заключению межконфессиональных браков испытывали представители римско-католического и евангелически-лютеранского вероисповедания: католики в 39% случаев вступали в брачный союз с представительницами других конфессий (в 33%о - с православными), лютеране - в 37%о (доля браков с православными также равна 33% ). Обратная ситуация представляется достаточно редкой, лишь 4% мужчин, принадлежавших к православной вере, состояли в союзе с женщинами других вероисповеданий. Рождение в межконфессиональном браке оказывало влияние не только на социальный статус будущих присяжных поверенных, по и на процесс первичной социализации в семье, что впоследствии могло сказываться па личностной позиции в отношении представителей других вероисповеданий и перспектив профессиональной коммуникации с ними. Владимир Спасович, один из корифеев присяжной адвокатуры, также родившийся в смешанном браке, следующим образом оценивал влияние семейной атмосферы на развитие своего мировоззрения: «При этой двойственности религий обрядные и догматические различия получали второстепенное значение, официальность, с одной, нетерпимость, с другой стороны, исчезали, мораль христианская выдвигалась вперед, как главное содержание религии».3j5
Данные, сохранившиеся о браках самих присяжных поверенных, свидетельствуют о наличии той же тенденции, что была прослежена на уровне браков родителей. Среди попавших в выборку лиц католического вероисповедания 60% были женаты на представительницах православной конфессии (20% - на католичках и 20% - на лютеранках). Лица евангелически-лютеранского вероисповедания во всех случаях, о которых имеются сведения, заключали брачные союзы с женщинами, принадлежавшими православной конфессии. Православные присяжные поверенные, в большинстве случаев, вступали в брак с лицами своего вероисповедания и лишь в 1,8% женились на лютеранках. Среди представителей иудаизма межконфессиональные браки не прослеживаются.
Подводя итог обсуждению вопроса о конфессиональном составе сословия присяжных поверенных, следует отметить, что характерной чертой московской корпорации являлось стабильное преобладание православного элемента. Однако с течением времени степень конфессиональной разнородности группы медленно, но неуклонно росла, что находило свое выражение не только в изменении процентного соотношения православных и лиц других вероисповеданий, но и в таких феноменах, как поступление в сословие выкрестов и детей, рожденных от смешанных браков, заключение самими присяжными поверенными браков с женщинами других вероисповеданий. Смена вероисповедания и вступление в межконфессиональный брак представляли собой инструменты повышения индивидуального или группового (семейного) социального статуса, которые использовали представители корпорации, не принадлежавшие к привилегированной конфессии. Несмотря на неблагоприятный для нехристианских вероисповеданий режим доступа к профессиональной деятельности в качестве присяжного адвоката, карьера присяжного поверенного сохраняла свою привлекательность для данной категории лиц.
Если обратиться к сведениям о социальном происхождении присяжных поверенных, вошедших в выборку, то окажется, что среди них были представлены все ступени социальной иерархии Российской империи (Табл. В. 14 и Рис. Б.16). Наибольший процент приходился на долю потомственных дворян (28%), мещан (20%), детей чиновников (19%, в том числе: дети чиновников IX-IV классов - 12%, деги чиновников XIV-X классов, обер-офицерские дети — 7%). Выходцы из предпринимательской среды в общей сложности составляли 16% численности рассматриваемой группы (среди них: дети купцов — 9%, потомственные почетные граждане -7%), выходцы из семей духовного звания - 12%. Незначительное число присяжных поверенных являлись представителями крестьянства (3,5%).
Социальный портрет московской корпорации присяжных поверенных (1881-1914 гг.)
Список присяжных поверенных округа Московской судебной палаты с указанием года поступления, чина или звания, места жительства лица, принятого в корпорацию. Специальными знаками (звездочка/подчеркивание) в списке отмечены лица, к 1890 г. выбывшие из сословия. Опубликовано в: Двадцатипятилетие московских присяжных поверенных: Сборник материалов относящихся до сословия присяжных поверенных округа Московской судебной палаты с 23 апреля 1866 года по 23 апреля 1891 года / Под ред. А. Е. Носа. -М., 1891. -С. 1-26.
Отчеты московского совета присяжных поверенных с 1866/1867 по 1889/1890 отчетные года. Опубликовано в: Двадцатипятилетие московских присяжных поверенных... - С. 47-127. Отчеты содержат сведения о принятых и выбывших присяжных поверенных и помощниках, территориальном размещении присяжных адвокатов и составе органа корпоративного самоуправления, совета. С 1872 по 1877 г. (за исключением 1875-1876 отчетного года) в опубликованных сведениях не указаны фамилии выбывших из сословия присяжных поверенных. Сравнительно полная номенклатура причин выбытия устанавливается лишь в 1880-1881 отчетном году, при этом исключенные по смерти выделяются в особую группу уже в 1869-1870 г., а выбывшие в результате отсутствия в округе судебной палаты — в 1871-1872 году. Вплоть до 1890-1891 г. в отчетах не оглашаются фамилии присяжных поверенных, исключенных в дисциплинарном порядке или в результате вступившего в силу судебного приговора.
Отчеты московского совета присяжных поверенных с 1890/1891 по 1914 отчетные года. Опубликованы отдельными изданиями: Отчет Совета присяжных поверенных округа Московской судебной палаты за 1878-1879... 1914 г. - М., 1879-1914/15. Система исчисления отчетного года изменятся в 1913 г., с этого момента отчетный год совпадает с календарным. С 1910/1911 г. отчет издается поквартально (выходит в четырех выпусках в год). Начиная с 1901/1902 г., в отчетах указывается информация относительно ходатайств совета присяжных поверенных перед министром юстиции о зачислении в корпорацию лиц иудейского вероисповедания (указывается ФИО лица, факт ходатайства, и в следующем ежегодном отчете -решение министра относительно возможности зачисления).
Д. 1 (1867-1877): содержит сведения о 8 лицах (Плевако, Порозов, Капсллер, Танеев, Парадизов, Долинский, Фон-Штейн, Протасьев), включает прошения о зачислении в присяжные поверенные, аттестаты, выданные на последнем месте службы, отчеты помощников, протоколы заседаний совета. Д. 20 (1900): прошения о принятии в корпорацию, постановления совета о зачислении в корпорацию, подписанные присяжными поверенными формы присяги, постановления совета об отчислении с указанием причин. Для лиц, принятых в корпорацию, указаны чин или звание при поступлении, высшее учебное заведение, избранное место жительства. Материалы дисциплинарного производства по делу Распорядительной комиссии консультации присяжных поверенных (1900-1902).
Д. 25 (1901): прошения о принятии в корпорацию, постановления совета о зачислении в корпорацию, подписанные присяжными поверенными формы присяги, постановления совета об отчислении с указанием причин. Д. 26 (1902): прошения присяжных поверенных о зачислении к ним в помощники тех ли иных лиц, прошения о принятии в корпорацию, отзыв патронов и других присяжных поверенных о лицах, принимаемых в корпорацию, копии дипломов и аттестатов. Материалы дисциплинарного производств по дел} Б.М. Бернера (1884-1885), В.А. Гвоздева (1903). большинстве - копиями), в некоторых случаях — копия формулярного списка или аттестата отца (составленные на момент поступления сына в среднее образовательное учреждение), свидетельства о выбытии из университета и аттестат, позднее диплом, выдаваемый студенту после прохождения выпускных испытаний (копии).
