Введение к работе
Актуальность темы исследования. Социально-экономические и политические преобразования российского правительства последнего десятилетия позволили стабилизировать ситуацию во всех жизненно важных сферах экономики. Для закрепления положительных тенденций начинают осуществляться структурные преобразования. Наиболее болезненным остаётся вопрос, связанный с сельским хозяйством. Решить проблемы современной деревни, можно лишь найдя правильные точки опоры. Одна из них, несомненно, человеческий фактор, то есть мотивация человека к высокопроизводительному сельскохозяйственному производству. И в этом вопросе, как и во все времена, никак не обойтись без правильного выстраивания отношений государства и деревенского социума.
В данном диссертационном исследовании рассматривается процесс проведения в жизнь политики ВКП(б), направленной на ликвидацию кулачества как класса. Активная деятельность партии в области социалистического переустройства привела к тому, что прежняя российская деревня перестала существовать. Её место заняла подчинённая государству система колхозов и совхозов, позволявшая беспрепятственно перекачивать материальные ресурсы, необходимые для индустриализации. Однако вне планового социалистического хозяйства указанная система оказалась нежизнеспособной. Анализ этих уроков прошлого может способствовать лучшему пониманию задач и путей решения нынешних проблем в сельском хозяйстве и современной деревне.
Историография проблемы.
Впервые проблему коллективизации, составной частью которой являлась ликвидация кулачества как класса, в специальной литературе стали отражать уже в конце 20-х - начале 30-х гг. ХХ века. Происходило становление официальной точки зрения на коллективизацию и раскулачивание, дававшее возможность дискуссии по поводу путей, форм и методов коллективизации. Так, Н.Д. Кондратьев пришёл к выводу о необходимости увеличения материальных затрат на сельское хозяйство со стороны государства, о невозможности форсирования коллективизации и причислении товарных крестьянских хозяйств к кулацким. А.В. Чаянов также рекомендовал отказаться от быстрых темпов переустройства сельского хозяйства, выделяя промышленность приоритетным направлением. Л.Н. Литошенко находил причину экономического застоя в аграрном перенаселении, преодоление которого видел в развитии крупного крестьянского хозяйства и создании неравенства в деревне как условия нормального функционирования рынка.
В это же время был опубликован ряд брошюр и статей в периодической печати, показывавших расстановку сил в деревне накануне коллективизации. В них давалась характеристика кулачества, рассказывалось о методах борьбы классовых врагов против социалистического строительства. В 1930-31 гг. отдельными изданиями вышли работы, посвящённые политике партии в отношении кулака и практических мероприятий по его ликвидации как класса.
С середины 1930-х гг. отмечается значительный спад интереса к указанной проблематике. На первый план выходят исследования, обобщающие результаты борьбы партии за социалистическое преобразование деревни.
Работы послевоенного периода оставались в русле прежних методологических подходов: они опирались в основном не на архивный материал, а на постановления партии и правительства, работы И.В. Сталина и В.И. Ленина.
Только с конца 1950-х гг. появляются специальные исследовательские работы по проблеме ликвидации кулачества как класса, основанные на фактическом архивном материале, что позволило по-новому подойти к освещению этой темы.
Официальную концепцию коллективизации и раскулачивания содержали труды С.П. Трапезникова, показавшего, что «экспроприация кулачества» осуществлялась не по одной схеме, а в зависимости от экономической мощи хозяйства.
Результатом пересмотра многих идеологических норм сталинской эпохи явилось то, что в работах стали выражаться идеи о негативных последствиях проведения массовой коллективизации. Здесь следует назвать имена В.П. Данилова и Н.А. Ивницкого, которые первыми обратили на это внимание: «Попытки пойти по пути экспроприации крестьян, попытки насильственной перестройки деревни сверху могли только оттолкнуть крестьянство от рабочего класса, сорвать всё дело строительства социализма … Весь последующий опыт социалистического строительства в деревне неопровержимо показал, что малейшее отступление от принципа добровольности влечёт за собой самые пагубные последствия».
В целом же работы этого периода укладывались в рамки официальной идеологии. В них акцентировалось внимание на обострении борьбы между зажиточными и бедняками в деревне и сопротивлении кулаков мероприятиям Советской власти. Поэтому, несмотря на сдвиги в изучении проблемы ликвидации кулачества как класса, в целом к концу 1960-х гг. она была изучена слабо.
В 1970-х – первой половине 1980-х гг. продолжают заниматься проблемами коллективизации и раскулачивания В.П. Данилов, Н.А. Ивницкий, С.П. Трапезников. Так, В.П. Данилов полагал, что «в обстановке резкого обострения классовой борьбы земельные общества уже не справлялись с новыми задачами… На смену общине шло коллективное хозяйство». Но переход к таким формам хозяйства должен был производиться через вовлечение крестьян в кооперацию, с постепенным перерастанием её низших форм в высшие. Н.А. Ивницким были проанализированы события накануне коллективизации, механизм её реализации и он впервые упоминает о массовых волнениях. Автор указывал, что при построении социализма можно было обойтись без насильственной экспроприации кулачества. Данная проблема поднималась также и рядом других исследователей.
Конец 1980-х гг., наряду с перестройкой и гласностью, принёс и широкие возможности для работы историков, для объективного изложения событий советской истории, в том числе и ликвидации кулачества как класса.
В ряду первых попыток объективной оценки имевших место событий можно считать работу Н.Л. Рогалиной «Коллективизация: уроки пройденного пути», где автор показывает масштабы репрессий и последствия политики большевиков в деревне, как-то: массовые недовольства и разразившийся голод. Вывод, сделанный Рогалиной, заключался в том, что «раскулачивание превращалось в основной метод ускорения коллективизации, выступало не столько её результатом, сколько причиной».
Авторов современной историографии, чьи работы имеют общую платформу для классификации, можно подразделить на несколько групп.
Так, О.Н. Мигущенко, В.В. Кабанов, С.А. Никольский, И.Е. Зеленин, М.А. Безнина и Т.М. Димони рассматривают раскулачивание как средство решения проблемы аграрного перенаселения.
В исследованиях И.Е. Зеленина коллективизация и раскулачивание преподносятся как «революция сверху», при которой «альтернативой вступлению в колхоз для семьи крестьянина-единоличника были полное разорение или «раскулачивание», нередко с последующим выселением».
В монографии С.А. Никольского коллективизация и раскулачивание исследуются с позиций философии, психологии и политики, обосновывая тезис о том, что на рубеже 1920-х - 1930-х гг. возобладала «военно-коммунистическая» идеология. Эта мысль будет развита О.Н. Мигущенко и В.В. Кабановым .
В работах М.А. Безнина и Т.М. Димони социалистическое переустройство сельского хозяйства рассматривается «как выход из аграрного общества» или раскрестьянивание – «радикальное сокращение доли крестьян в социальной структуре общества,… утрата крестьянином хозяйственной самостоятельности».
Периодизация политики ликвидации кулачества как класса у разных исследователей, несмотря на близость позиций, несколько различается. Так, И.Е. Плотников относит начало политики к зиме-весне 1930 г. В своих оценках с ним согласны Е.А. Кирьянова и А.Н. Сахаров. О.Н. Мигущенко, Н.А. Ивницкий, И.В. Чемоданов переход к осуществлению раскулачивания связывают с концом 1929 г.
А.Н. Сахаров по-новому оценивает «поворот, связанный с тотальным наступлением сталинизма по всем линиям, первой массовой жертвой которого стало крестьянство», считая трагическую судьбу крестьянства неотделимой от репрессивной политики в отношении городского населения.
В монографии Н.А. Ивницкого «Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов)» обосновывается тезис о том, что «раскулачивание и репрессии превращались в основное средство коллективизации, становясь главным методом ускорения её темпов». Однако «насильственное выселение миллионов людей не могло быть оправдано: оно не вызывалось ни политической, ни социально-экономической обстановкой того времени» .
И.В. Чемоданов в вопросе об альтернативе коллективизации в СССР заключает, что «чрезвычайные меры 1928 г. (конфискация хлебных излишков и пр.) окончательно… похоронили надежду как на добровольную коллективизацию, так и на установление «смычки» между социалистической промышленностью и мелким крестьянским хозяйством». Таким образом, выход оставался один – «массовая насильственная коллективизация».
А.Г. Галямова, М.Н. Глумная, В.А. Ильиных рассматривают налогообложение как средство раскулачивания и крестьянского подавления.
Проблемы коллективизации и раскулачивания также поднимаются и рядом других исследователей.
Так, Н.В. Тепцов в монографии «Аграрная политика: на крутых поворотах 20-30-х годов» констатирует, что крупной сельской буржуазии не было – «были крестьяне, пользовавшиеся большими земельными площадями и применявшие наёмный труд. Какая-то часть их не приняла нововведений в деревне, противоборствовала им. Однако в разряд кулаков и соответственно «врагов народа» попадали совсем другие люди».
Г.Ф. Доброноженко в своих работах освещает как дефиницию самого понятия «кулак», так и методологию анализа данной социальной группы.
Д.В. Ковалёв, рассматривая вопрос о политической дискриминации крестьянства в нэповской России, констатирует, что «сплошная коллективизация поставила точку на политике лавирования в отношении деревни, уничтожив крестьянина не только как самостоятельного сельхозпроизводителя, но и как независимую политическую силу».
Ряд авторов занимается исследованием проблемы насильственной коллективизации и раскулачивания как составной его части на уровне отдельных регионов.
Интерес в западной историографии к русской истории периода 1920-х -1930-х гг. всегда был высок. Нельзя не отметить работу профессора Гарвардского университета Мерла Фэйнсода «Смоленск под властью Советов», которая в 1995 г. была переведена на русский язык. Автор заключал, что «сталинский план… прежде всего предполагал применение «чрезвычайных» мер по отношению к кулакам с целью экспроприации излишков, которые они якобы скрывали, и последующую ликвидацию кулаков как класса, противостоящего коллективизации» .
Роберт Конквест сделал попытку подсчёта погибших советских граждан в ходе реализации политики партии 1930-х гг. (6,5 млн. человек). Результатом коллективизации и раскулачивания как его составной части, по мнению автора, стал искусственно организованный голод 1932-1933 гг.
Шейла Фицпатрик проанализировала общественно-политические процессы советской деревни 1930-х гг. Так, кулак, по мнению автора, «служил в деревне объектом восхищения, зависти и, наверное, злобы. Его голос имел особый вес в общине… Более слабые хозяева не осмеливались ему перечить, потому что им могла понадобиться его помощь».
Андреа Грациози рассматривал отношения советского государства и крестьянства как «величайшую европейскую крестьянскую войну». «Растущее сопротивление, - читаем у автора, - наверняка стало главным фактором, убедившим советское руководство поспешить с чрезвычайными мерами. Установка была на нейтрализацию крестьянства путём уничтожения его верхушки (раскулачивания) и объединения как можно большего числа семейств в сравнительно немногих крупных коллективных хозяйствах (коллективизации)».
Линн Виола, разрабатывая проблему крестьянского сопротивления, сделала вывод о том, что крестьянский террор позволил «поддерживать состояние насильственности государственных кампаний и объяснять применение репрессий к самому крестьянству».
Смоленщина занимает в западной историографии особое место. В первую очередь это связано с материалами «Смоленского архива», ставшими единственно доступными зарубежным исследователям архивными документами с 1950-х гг. Этот интерес подтверждается и в настоящее время научными трудами в сборниках «Смоленщина на страницах американской исторической литературы» и «Сталинизм в российской провинции».
В октябре 2009 г. в Смоленском государственном университете прошла международная научная конференция «История сталинизма. Репрессированная российская провинция», где тема раскулачивания нашла своё широкое обсуждение.
Несмотря на то, что за более чем полувековой период исследования процесса коллективизации накоплен огромный фактический материал, изложенный в многочисленных научных монографиях и сборниках статей и документов, в целом проблема ликвидации кулачества как класса в Западной области до сих пор остаётся слабо изученной, что и предопределило выбор темы настоящего диссертационного исследования.
Целью работы является рассмотрение процессов подготовки и воплощения в жизнь политики партии, направленной на ликвидацию кулачества как класса на территории Западной области в 1929-1931 гг.
Для осуществления поставленной цели определены следующие задачи:
- показать трансформацию понятия «кулак» в доколхозный период истории деревни;
- проанализировать социальный состав деревни Западного региона накануне коллективизации с целью выяснения уровня угрозы политике советского государства со стороны кулака;
- исследовать практику экономического воздействия на кулака накануне и в начале политики коллективизации;
- изучить масштаб, методы и результаты проведения в жизнь политики партии по ликвидации кулачества в начальный период коллективизации (1930 г.);
- рассмотреть практику второй волны экспроприации кулачества в Западной области (1931 г.);
- показать место и роль прокуратуры в процессе ликвидации кулачества как класса;
- рассмотреть жалобы крестьянства как способ защиты от произвола властей.
Объектом исследования является практика раскулачивания в ходе реализации государственной политики по преобразованию деревни в 1929-1931 гг.
Предметом исследования избран механизм проведения политики раскулачивания в период с 1929 по 1931 гг. в Западной области, а также связанный с ним комплекс взаимоотношений власти и зажиточной части крестьянства.
Хронологические рамки исследования охватывают временной отрезок с 1929 по 1931 гг. В конце 1929 г. от политики экономического притеснения на местах государство начинает переход к масштабной и повсеместной практике ликвидации кулачества как класса. Нижняя граница диссертационного исследования определена осенью 1931 г., когда массовая кампания по ликвидации кулачества была прекращена, уступив место выселениям в индивидуальном порядке.
Указанный период содержит в себе две волны раскулачивания: первая волна – 1930 г. и вторая 1931 г. Это был переломный период в истории российской деревни, покончивший с господством индивидуальной формы землепользования посредством ликвидации одного из социальных слоёв населения деревни.
Территориальные рамки исследования включают в себя регион бывшей Западной области, созданной в соответствии с постановлением ВЦИК СССР об образовании на территории РСФСР с 1 октября 1929 г. административно-территориальных объединений краевого и областного значения. В состав Западной области вошли Смоленская, Брянская и частично Калужская губернии, Ржевский, Осташковский и часть Новоторжского уезда Тверской губернии, Великолукский уезд Ленинградской области, часть Можайского уезда Московской губернии и Глодневский район Орловского округа Центрально-Чернозёмной области .
Область занимала территорию в 162,7 тыс. квадратных километров и имела в своём составе 8 округов, 124 района, 3562 сельских совета, 45 городов и 22 рабочих посёлка с населением в 6577 тыс. человек, где на долю сельского населения приходилось 88,9 % или 1 231 800 крестьянских хозяйств.
Методологической основой исследования являются общенаучные и общеисторические подходы.
Принцип объективности, который лежит в основе общенаучного подхода, предполагает анализ и оценку используемого материала без «давления» личной оценки автора. Принцип историзма используется для рассмотрения процессов в их развитии и взаимосвязи.
Историко-генетический метод необходим для понимания предпосылок, происходивших в деревне процессов и трансформации понятия «кулак» в дореволюционный, доколхозный и колхозный периоды.
Историко-системный метод применялся при рассмотрении структуры и взаимодействия руководящих органов, принимавших активное участие в реализации политики партии в деревне.
Историко-сравнительный метод использовался для сопоставления событий двух волн ликвидации кулачества как класса на территории Западной области, вычленения общих черт и особенностей механизма раскулачивания; для сравнения содержания нормативных документов, регламентировавших раскулачивание, и проведением их в жизнь.
Исследование проведено в историко-проблемном и аналитическом ключе.
Источниковую базу исследования составляют архивные документы и уже опубликованные материалы различной видовой принадлежности, которые можно разделить на несколько групп.
В первую группу источников входят законодательные и нормативно-правовые документы: постановления, циркуляры, распоряжения, инструкции партийных и советских органов, а также «силовых ведомств» (ОГПУ, прокуратура). Это официальные директивные документы, руководствуясь которыми проводились массовые кампании по раскулачиванию. Без анализа данной группы источников невозможно определить организационную структуру процесса ликвидации кулачества, проанализировать механизм реализации политики партии в области социалистического переустройства деревни.
Часть документов опубликована в сборниках. Обширный пласт нормативно-правовых документов содержится в фондах центральных и местных архивов.
Так, в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) в фонде Прокуратуры СССР (1924-1988 гг.) (Р-8131) находятся материалы, раскрывающие политику правительства в области самообложения, признаков кулацких хозяйств, социального страхования наёмных работников и т.д.
Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ) содержит документы по разработке политики в области кулачества: фонд 17 – Центральный комитет КПСС (ЦК КПСС) (1898, 1903-1991 гг.) позволяет анализировать разработку проектов постановлений ЦК ВКП(б) о задачах сельскохозяйственной кооперации в условиях сплошной коллективизации, непосредственно затрагивавших судьбы кулачества.
Большое количество источников находится в фондах Государственного архива новейшей истории Смоленской области (ГАНИСО). Здесь содержатся партийные директивы по кампаниям в деревне (Смоленский губком и Запобком ВКП(б), фонды 3 (1918-1928 гг.) и 5 (1929-1937 гг.).
Вторую группу источников составляют делопроизводственные документы: отчёты, справки, письма, телеграммы, сводки, донесения местных органов власти по вопросам коллективизации и раскулачивания (ГАНИСО, фонды 3 и 5, сборники документов). Оперативные данные из районов, стекавшиеся в областной центр, позволяют взглянуть на положение дел во время кампаний «изнутри», увидеть ситуацию без прикрас. Данные, полученные при анализе этой группы источников, позволяют утверждать, что оперативные мероприятия 1930 и 1931 гг. были проведены с многочисленными перегибами и нарушениями центральных постановлений и инструкций.
В третью группу входят жалобы крестьян. Сведения, содержащиеся в крестьянских жалобах, ярко дополняют материалы делопроизводственных документов, заполняют информационные «пробелы» в действиях органов власти. Однако относиться к ним следует с осторожностью, так как источник крайне субъективен. Государственный архив Смоленской области (ГАСО) содержит большое число дел, связанных с раскулачиванием крестьянства, проведением коллективизации, а также рассмотрением жалоб жертв политических репрессий. Это фонды: р-13 (1917-1929 гг.) Смоленского губисполкома; р-1547 (1929-1937 гг.) избирательной комиссии Западного областного исполнительного комитета; р-2360 (1929-1937 гг.) исполнительного комитета Западной области Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов; р-2361 (1923-1929 гг.) Смоленского областного исполнительного комитета; р-2683 (1923-1935 гг.) Западной областной прокуратуры.
Четвёртая группа источников содержит в себе материалы периодической печати. Так, материалы, опубликованные в областных газетах и журналах («Смоленская деревня», «Рабочий путь», «Партиец»), дают представление об изменении политики правительства по отношению к кулаку в конце декабря 1929 - начале января 1930 гг. По нарастающему числу антикулацких публикаций можно проследить наращивание темпов политики ликвидации кулачества как класса. Однако, учитывая высокую степень идеологизированности прессы, к опубликованной информации следует относиться критически.
К пятой группе относятся научные и публицистические работы непосредственных участников исторического процесса, работы государственных и политических деятелей, а также мемуарные произведения, в которых отражены основные направления политики партии в области деревни и принципы её проведения в жизнь.
Таким образом, широкий спектр документов и материалов, использующийся в диссертационной работе, позволяет комплексно рассмотреть выбранную тему.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что до настоящего времени механизм проведения в жизнь политики раскулачивания, и в том числе ликвидация кулачества как класса, не становился предметом отдельного исторического исследования на региональном уровне бывшей Западной области.
В работе впервые рассмотрена роль ПП ОГПУ, троек областного и районного уровней и прокуратуры в процессе ликвидации кулачества как класса; проведён сравнительный анализ двух этапов – 1930 и 1931 гг. – воплощения этой политики; дана характеристика жалобам крестьянства как способу защиты прав гражданина.
Практическая значимость исследования состоит в том, что обобщённые в диссертации материалы и выводы, сделанные на их основе, значительно расширяют имеющиеся работы по изучению политики ликвидации кулачества как класса в конце 1920-х - начале 1930-х гг. Они будут способствовать более углубленной разработке проблемы репрессивных действий со стороны государства в деревне. Результаты исследования могут быть использованы в преподавательской деятельности, разработке курсов по истории России в XX веке, научно-исследовательской работе.
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре истории России Смоленского государственного университета, где осуществлялось её рецензирование и обсуждение. Основные положения и выводы исследования изложены в научных статьях. Материалы используются в педагогической деятельности.
Структура диссертации определяется целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трёх глав, каждая из которых делится на два параграфа, заключения, примечаний, списка литературы и источников.
