Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Исторические предпосылки и условия активизации китайской, вьетнамской и северокорейской миграции 31
1.1 Демографические процессы на юге Дальнего Востока России и в Северо-Восточной Азии и их связь с международной миграцией 31
1.2 Экономические предпосылки активизации международной миграции 40
1.3 Внутриполитические условия миграционных процессов 52
1.4 Международная миграция и межгосударственные отношения 62
Глава 2. Основные потоки международной миграции на юге Дальнего Востока России в 80 - 90 - е годы XX века 84
2.1 Вьетнамская миграция 84
2.2 Северокорейская миграция 94
2.3 Китайская миграция 104
2.4 Международная миграция вне основных потоков 127
2.5 Социокультурные барьеры в АТР и общественное мнение по отношению к основным потокам международной миграции на юге Дальнего Востока России 137
Глава 3. Политические и правовые проблемы регулирования международной миграции на юге Дальнего Востока России в 80 - 90 - е годы XX века 184
3.1 Международная миграция и формирование внутренней политики. ...184
3.2 Формирование правовой основы регулирования международной миграции 197
Заключение 218
Список использованных источников и литературы 224
Список сокращений 251
Приложения 253
- Демографические процессы на юге Дальнего Востока России и в Северо-Восточной Азии и их связь с международной миграцией
- Вьетнамская миграция
- Международная миграция и формирование внутренней политики.
Введение к работе
Актуальность темы. Как показывает мировой опыт, миграция является сферой, способной оказать воздействие на экономическое развитие стран и регионов, вызвать определенную степень социальной напряженности, влиять на демографическую ситуацию, межэтнические отношения. Активизация внешних миграций на юге Дальнего Востока России в 1980-е - 1990-е годы получила большой общественный резонанс, стала предметом исследований в экономических науках, демографии, социологии, политологии. Историческое познание позволяет произвести комплексное исследование в ретроспективе.
Международные миграции в современном мире представляют собой объективный процесс. По мнению ряда исследователей (В.А. Ионцев, Е.С. Красинец и др.) в мировой истории в XX в. они приобрели на порядок более весомое значение, чем в предшествующие периоды, и особенно активизировались в последней четверти столетия.
Обращение к истории различных миграционных потоков дает возможность проследить ход взаимодействия данных групп между собой и общественной средой, формировавшейся местным населением. Историческое познание располагает исследовательским аппаратом для объяснения подобных взаимодействий.
В то же время международная миграция в концентрированном виде отражает возникшие проблемы внутри страны и региона, служит индикатором социально-экономического положения и общественных настроений. Поэтому на примере миграций возможен анализ развития определенных исторических эпох и периодов, выделение стадий общественных процессов.
Изучение истории миграций является одним из путей познания важнейшей проблемы: как население той или иной территории воспринимало масштабные изменения в социально-экономическом положении, переход к новым формам и принципам хозяйствования.
Актуальность исследования миграций определена также тем, что они являются и результатом, и предпосылкой общественных изменений, очевидных или скрытых процессов. В истории формирования населения Дальнего Востока миграции осуществлялись в различных формах и выполняли важнейшие функции. Исходя из весомого значения миграции в жизни дальневосточного региона, их исследователи-современники проявляли к этому явлению особый интерес.
Дальний Восток среди российских регионов, несмотря на ярко выраженную специфику, не является в данном вопросе единственным, где возникало либо активизировалось рассматриваемое явление. Приезд граждан из-за рубежа, привлечение иностранной рабочей силы в 1990-е годы быстро стали реальностью не только для России, но и для других территорий постсоветского пространства. Поэтому предлагаемая работа может иметь значение в целях сравнений и сопоставлений общественной практики и исторического опыта.
Миграционные процессы способны влиять на становление социально-экономической и политической ситуации, распределение факторов общественного развития, формирование политической и правовой системы государства. Приобретает важность выявление степени данного влияния, причем как в масштабе страны в целом, так и на уровне регионов.
Историография рассматриваемой темы имеет ряд особенностей. Первая из них состоит в том, что большинство исследователей, будучи современниками событий, изучали явление по ходу его развития. Есть ряд работ В.Л. Ларина, Н.В. Кононковой, Л.В. Забровской, в которых непосредственно по теме на момент их выхода отражена ретроспектива. В целом историография вопроса велика. В нее следует включать все исследовательские работы, которые относятся к разным научным дисциплинам. Такая необходимость продиктована комплексным характером исследования, близостью рассматриваемого периода к современности.
В основной своей массе историография берет начало с 1994 г., когда в описании и объяснении процесса международной миграции на Дальнем Востоке стали появляться статьи и тезисы с применением исследовательских подходов. Хотя вьетнамская миграция и ранее затрагивалась в работах В.А.
Ионцева. До этого времени научным публикациям предшествовали волны газетных и журнальных материалов, относящихся скорее к публицистике и не всегда объективных, то есть когда информация бралась из недостоверных или непроверенных источников.
Однако историография касается не только непосредственного исследования миграционной ситуации, но и работ по экономическому развитию региона, демографии, международному положению Советского Союза и постсоветской России в Азиатско-Тихоокеанском регионе, политическим процессам и т.д. Обращение к широкому кругу литературы позволяет определить степень изученности, причины, предпосылки и условия исследуемых процессов, раскрыть историческую ситуацию в анализе их предыстории, взаимосвязей международной миграции с различными сторонами внутренней ситуации.
Обращает на себя внимание специфика географии проведения миграционных исследований. В территориальном отношении большинство авторов, занимавшихся данной проблематикой, могут быть разделены на несколько групп, по принципу их проживания и местонахождения базовых организаций. От этого обстоятельства отчасти зависел характер исследований и видение проблемы.
Первая группа - московские ученые. Международная миграция на Дальнем Востоке вызвала интерес в академических и вузовских учреждениях столицы. Объясняется это не только тем, что к данному времени там был в целом сосредоточен наибольший научный потенциал среди регионов и городов России - это традиционно. С международной миграцией оказались связаны новые области знаний, исследовательские сферы, к этому времени уже заявившие о себе и активно развивавшиеся именно в Москве - вопросы
6 геополитики, национальной безопасности, политического прогноза и т.д. Большинство столичных исследователей являлись авторитетными учеными, работавшими ранее в области изучения внутренних миграций (Л.Л. Рыбаковский, Е.С. Красинец, Ж.А. Зайончковская, Г.С. Витковская, О.Д. Захарова), 4 либо в области востоковедения (B.C. Мясников, В.Г. Гельбрас, В.Я. Портяков, А.Д. Воскресенский, Д.В. Тренин). 5 В контексте своих исследований они затрагивали темы международной миграции в России, уделяя по отношению к Дальнему Востоку большое внимание близкому расположению Китая.
Наиболее детально и всесторонне вопросы китайской миграции рассмотрены в работах В.Г. Гельбраса. Об этом свидетельствует как большой объем публикаций, так и тематика научного анализа. Она охватывает всё от освещения результатов специальных социологических опросов до соизмерения китайской миграции в Россию с состоянием китайской экономики и ролью Китая в современном мире. 6 Среди работ В.Г. Гельбраса по тематике нашего исследования есть выпущенная в 2001 г. монография «Китайская реальность России». В ней представлены результаты многолетнего исследования китайских землячеств в России, рассмотрено положение двух стран в системе международных отношений. 7
Вторая группа исследователей - это дальневосточные авторы. Они непосредственно жили и работали в регионе, для которого вопросы, связанные с близостью стран АТР и появления иностранцев на Дальнем Востоке оказались актуальными. Часто наблюдаются различия и в тематике работ между московскими и дальневосточными авторами. Первые больше склоняются к теоретизированию, устанавливают более широкие географические рамки исследований, реже посвящают миграции отдельные работы и чаще их рассматривают в контексте общероссийских социально-экономических и политических проблем, а также двусторонних отношений, в особенности российско-китайских, и внешней политики. Миграционные
вопросы затрагиваются в этих работах, как правило, в контексте общего анализа ситуаций.
Исследователи на Дальнем Востоке, изучая международную миграцию, рассматривали её в отношении своего края (области) или города. Часто миграция и пребывание иностранцев привязывались к ещё более узким аспектам. Например, проблемам охраны государственной границы (A.M.
Филонов, А.В. Гольбах), рынков труда, безработицы, конверсии оборонных предприятий (A.M. Шкуркин, В.Г. Мысник, Е.Д. Килимник, Е.В. Гудкова), 9 санитарно-эпидемиологической обстановки (Г.В. Андреева), 10 экологии (В.В. Сайков). п Разнообразен научный профиль исследователей. Среди них есть экономисты и эконом-географы (П.Я. Бакланов, Р.В. Вахненко, В.Л. Ушакова, Ю.А. Авдеев, Е.Л. Мотрич, Д.С. Вишневский, Б.И. Ткаченко), историки-востоковеды (В.Л. Ларин, Л.В. Забровская), социологи (Е.А. Плаксен, Л.Л. Ларина, Н.М. Байков), 14 специалисты по отечественной и всеобщей истории (А.С. Ващук, Н.А. Шиндялов, Н.В. Кононкова). 15 Есть также публикации, выполненные на научной основе, авторы которых - государственные служащие (С.Г. Пушкарев, А.А. Берестовой, А.Г. Загуменнов, В.В. Миндогулов, А.Н. Новиков, Н.Б. Писаренко, СВ. Ходаков, Т.В. Ярополова). 16 Они хорошо знакомы с административной практикой и ориентируются в данных вопросах согласно своим служебным обязанностям.
Общая черта работ дальневосточных авторов состоит в том, что они прибегают, главным образом, к тезисам сообщений и небольшим статьям. Из крупных работ выделяются три: монография В.Л. Ларина «Китай и Дальний Восток России в первой половине 90-х: проблемы регионального взаимодействия», монография Л.В. Забровской «Россия и КНДР: опыт прошлого и перспективы будущего» и диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук Н.В. Кононковой «Развитие международных связей Амурской области с государствами Северо-Восточной Азии в конце 80-х - начале 90-х годов XX века». 19 На них следует остановиться подробней.
В монографии В.Л. Ларина отдельная глава посвящена китайской миграции на Дальнем Востоке России. Но её вопросы затрагиваются также в других главах. Вообще к теме исследования имеет отношение, прямое или косвенное, всё содержание монографии. Автор книги и до её выхода в свет опубликовал немало работ по данной теме. Заслуживает признания обширная источниковая база и то, что В.Л. Ларин в работе использовал много литературы, изданной в разных странах и на разных языках. Это сделало возможным, особенно при выходе на политические вопросы, учесть весь спектр не только отечественной, но и мировой науки. Содержание работы открывает обзор и анализ историографии, который использован при проведении нашего диссертационного исследования.
Исследователь В.Л. Ларин приводит исчерпывающие сведения по рассматриваемому в монографии периоду - первой половине 1990-х годов (хотя затронуты и предыдущие годы), даёт характеристики каждой из форм миграции и самих мигрантов. Большое внимание в книге уделено критике алармизма, ярко проявившегося в периодической печати и среди высказываний политиков и представителей силовых структур.
В своем монографическом исследовании В.Л. Ларин предпринял попытку применить сравнительный метод и сопоставить китайскую миграцию, соответственно, в начале и в конце XX в. В результате обнаружено много схожих сюжетов и проблем. Это касается как массового притока иностранцев из соседних стран и сфер их деятельности, так и отношения к ним властей -местных и центральных (соответственно, санкт-петербургских и московских). Автор книги считает, что «во всем этом сказывалось общее отношение центра к дальневосточной окраине России как к второстепенному, с точки зрения интересов России, региону». 20
В этом же разделе книги В.Л. Ларин касается немаловажного аспекта, связанного с китайской миграцией - так называемой «желтой опасности». Он констатирует, что в конце XIX - начале XX вв. под данным словосочетанием имелась в виду конкуренция русским работникам со стороны неприхотливой
китайской рабочей силы. В конце XX в. подобные эпитеты подходили к широкому диапазону проявления антиазиатских, в первую очередь антикитайских, общественных настроений. Хотя данному аспекту уже было уделено много внимания, тем не менее - в чем их истоки, и насколько они являются наследием каких-то более ранних эпох, - в этом состоит одна из задач в проведении нашего диссертационного исследования.
Тема китайской миграции на юге Дальнего Востока России во второй половине XIX - начале XX вв. обладает весьма высокой степенью изученности. Среди авторов работ - В.Ф. Соловьев, А.Г. Ларин, Г.Н. Романова, Е.И. Нестерова. 21 Основные достижения этих авторов позволили нам поставить обозначенную выше задачу.
В монографии Л.В. Забровской дан обстоятельный анализ экономического и политического положения Северной Кореи в 90-е гг. XX в. В целом монография выдержана в традициях отечественной исторической науки, поскольку в ней использован один из основных методов - историко-генетический. В книге исследуется жизнь граждан КНДР в России, главным образом, на примере Приморского края. Автору удается связать положение Северной Кореи с вопросами российско-северокорейских отношений. К заслуге автора следует также отнести то, что в книге собраны сведения из различных, но заслуживающих доверия источников, которые найти и скомпоновать в должной конфигурации бывает непросто. Л.В. Забровская приводит немало статистической информации, а также интересных фактов из жизни северокорейских рабочих в Приморье. Обращено внимание на то, что в данном регионе пребывают разные сегменты потока корейской миграции. Поэтому в книге рассматривается взаимодействие граждан КНДР с российскими корейцами, чему посвящен отдельный параграф.
В литературе предпринимались попытки классификации иностранцев по различным признакам. В диссертации Н.В. Кононковой внешним миграциям посвящена отдельная глава. В ней рассмотрены вопросы международной миграции на примере Амурской области применительно к периоду конца 1980-
x - начала 1990-х годов. Автор проводит деление всех прибывших иностранцев на 4 категории: 1) иностранные граждане, оседающие в области на постоянное место жительства; 2) иностранные рабочие и специалисты, прибывшие по прямым и межправительственным договорам, работники совместных предприятий, студенты; 3) различные категории бизнесменов, приезжающих в область для проработки и заключения контрактов; 4) туристы, въезжающие в область на срок от 1 до 15 дней. Н.В. Кононкова замечает, что приведенная классификация подходит также для других дальневосточных субъектов РФ и для Дальнего Востока России в целом.
Диссертационное исследование Н.В. Кононковой ограничено территориальными рамками Амурской области. Но в рассматриваемый период для других территорий юга Дальнего Востока процессы международной миграции были не менее актуальны. С другой стороны, диссертация Н.В. Кононковой претендует на анализ всего спектра международных связей области.
Среди представителей отечественной науки есть те, кого трудно причислить к двум названным группам. К ним относится известный профессор Иркутского государственного университета В.И. Дятлов. От других исследователей он отличается тем, что приступил к изучению китайской миграции, сравнив её с положением и деятельностью так называемых «торговых меньшинств» на Ближнем Востоке в древности и средневековье. Будучи ученым-арабистом В.И. Дятлов изучал эти вопросы, отразив результаты в монографии «Предпринимательские меньшинства: торгаши, чужаки, или посланные Богом?». Он исследовал китайскую миграцию на примере Иркутской области, проделав длительную работу. И хотя данная территория не относится к Дальнему Востоку, работы В.И. Дятлова представляют с точки зрения нашего исследования интерес, так как в развитии ситуации по китайской миграции в разных регионах много схожего. В частности, представленная в нашем исследовании типология китайских мигрантов составлена на основе его статей, в которых приводится социальный портрет среднестатистического
11 китайского мигранта, описываются изменения в его образе жизни и положения в российской среде. Нами систематизирована данная типология и раскрыты взаимосвязи с периодизацией в развитии китайской миграции.
Другой сибирский исследователь, Д.А. Дорохов, провел диссертационное исследование «История формирования отношения к мигрантам в современной иркутской прессе» (1987-1999 гг.). По его мнению, внимание прессы было сосредоточено на двух мигрантских группах - кавказцах и китайцах, что они представляли интерес не только в качестве мигрантов, но и «торговых меньшинств». 2
Третью группу исследователей составляют представители зарубежной науки. Это, в первую очередь, исследователи из соседних с Дальним Востоком России стран. Интерес к изучению пребывания своих сограждан в других странах, в том числе и в России, проявлялся среди ученых Академий общественных наук и исследовательских центров вузов в КНР. Но в Китае исследование темы затруднено тем обстоятельством, что статистика по проблемам китайской эмиграции ведется Управлением общественной безопасности и не публикуется. Поэтому работы китайских ученых основаны на материалах, полученных из России. Исследовательские интересы проявлялись по отношению к разным эпохам, не только к концу XX в. Среди исследователей по данной тематике в КНР весьма авторитетные ученые: Ли Цзинцзе, Чжан Шухуа (Пекин), Чжао Личжи, Чжан Цзунхай (Харбин), Ван Шэнцзинь (Чанчунь).
Разработкой проблемы занимались также исследователи из Японии. Но эти работы проводились в контексте специфических научных интересов по изучению России и Северо-Восточной Азии. Например, Акихиро Ивасита, профессор университета Ямагучи, рассматривал китайскую миграцию на Дальнем Востоке России, будучи специалистом в области двусторонних российско-китайских отношений и внешнеполитической деятельности государств в Северо-Восточной Азии. Профессор университета Кобе Садаёси
Оцу изучал эти же вопросы как известный специалист и зарубежный эксперт по рынкам труда в России. 27
Ученые из более отдаленных стран касались данных вопросов в контексте международных отношений. Немало зарубежных исследователей рассматривали тему в рамках преимущественно политической науки. Среди них: А. Тингай, Э. Хайер, Ким Вон Бо, Ш. Гарнетт, М. Алексеев. 28
Заслуга М. Алексеева, доцента университета Сан-Диего состоит в том, что он впервые предпринял попытку связать китайскую миграцию в Приморском крае с теориями международных отношений. Это теории эссенциализма, конструктивизма и политического реализма. 29 В то же время возникли и новые направления (постмодерн, теории глобализации и т.д.), которые также могут быть использованы в изучении международной миграции. Исследования М. Алексеева касаются исключительно китайской миграции в Приморье. Он провел параллели с жизнью китайцев в других странах, обнаружив, что данный регион в этом отношении представляется совершенно особым и проблемным.
Ш. Гарнетт высказал спорное мнение, что «Давление рыночных сил и открытой границы может со временем привести к глубокой «китаизации» региона, что, в свою очередь, изменит его лицо и трансформирует его связи, как с Москвой, так и с Пекином». 30 Прогнозы исследователя, к сожалению, даны на очень узкой источниковой базе. Поэтому изучение социокультутных барьеров, а также аспектов деятельности китайских мигрантов, включенное в диссертацию, позволяет выяснить и уточнить эти тезисы.
Несмотря на некоторые различия в выводах, к которым пришли в конце 1990-х годов зарубежные ученые, можно заметить общее в их аналитике: выделение «проблемносте» в социально-экономическом и политическом развитии Дальнего Востока, возникающей под влиянием азиатского сегмента международной миграции.
Итак, историографическая ситуация характеризуется следующими достижениями: в связи с изучением нового разнопланового явления -
активизации международной миграции, уделено больше внимание проблемам дальневосточного региона, предприняты попытки выявить взаимосвязи данных процессов с общим социально-экономическим и геополитическим положением Дальнего Востока России; рассмотрены основные положения китайской миграции в России, обозначен круг связанных с ней проблем; проведены исторические параллели с другими периодами и отчасти - с другими регионами России и зарубежных стран; многие частные вопросы жизни и деятельности иностранцев рассмотрены в динамике; в целом изучены взаимосвязи международной миграции и рынка труда на Дальнем Востоке России.
В то же время тема исследования требует расширения хронологических рамок, выявления причин, предпосылок и условий активизации данных процессов, всестороннего, целостного их изучения в комплексе и динамике, более широкого применения методов исторического познания, включения новых источников и материалов.
На современном этапе малоисследованны вопросы обустройства внешних мигрантов в рассматриваемом регионе, нуждается в углубленном изучении и такой аспект, как соотношение потоков в их исторической динамике, уточнении статистических данных.
Целью настоящей работы является воссоздание исторической картины приезда, жизни и деятельности мигрантов из стран традиционного зарубежья, их взаимосвязи с развитием социально-экономической и политической ситуации на Дальнем Востоке России, сравнительного анализа китайского, вьетнамского и северокорейского потока.
В диссертационном исследовании ставятся следующие задачи:
1. Провести детальный анализ предыстории вопроса, предпосылок и факторов активизации потоков международной миграции, раскрыть взаимосвязь между рассматриваемым явлением и процессами, которые ему предшествовали. Эти процессы касались общественной, экономической и политической жизни как советского (российского) Дальнего Востока, так и соседних стран.
Сопоставить основные внешнемиграционные потоки между собой. Выявить, что было между ними общего, и в чем состояли особенности каждого из них.
Провести анализ развития каждого из основных международных миграционных потоков по событийному ряду на протяжении всего рассматриваемого периода.
Выявить, как посредством миграций российский Дальний Восток постепенно входил в новую систему международных отношений в АТР, какова была роль Дальнего Востока России в этой системе применительно к международной миграции.
Выделение объекта и предмета предлагаемого исследования исходит из общенаучных принципов. В данном исследовании объектом является международная миграция, её проявление в указанных географических и хронологических рамках исследования, предметом - социально-экономические, демографические, политические, организационно-правовые и коммуникативные проблемы, связанные с пребыванием иностранных граждан на юге Дальнего Востока России в данный период.
Хронологические рамки исследования охватывают два последних десятилетия XX в. Пределы выбраны по десятилетиям, то есть они не имеют жесткого закрепления по конкретным датам, взятым на основе тех или иных событий. Это объясняется тем, что в конце XX в. вовлечение юга Дальнего Востока в процессы международной миграции проходило без четко обозначенных временных рубежей. Межправительственные соглашения о привлечении иностранных работников применительно к Дальнему Востоку, как к региону периферийному, на практике осуществлялись лишь через некоторое время после их подписания. К тому же каждый из миграционных потоков начинался в разных условиях, масштабах и имел разную степень влияния. Неоднородным по времени было возобновление международной миграции, что проявлялось и относительно дальневосточного пространства. Например, привлечение северокорейских работников на предприятие «Ургаллес» в
Хабаровском крае началось ещё в конце 1960-х годов. Единичные случаи приезда иностранцев, в том числе на постоянное местожительство, отмечались также в 1970 - 1980-е годы. Но о международной миграции как явлении массовом, влияющем на положение в структуре временного населения, на рынке труда и в деловой сфере приходится вести речь, только начиная с конца 1980-х годов.
Верхний предел исследования ограничен 2000 г. К данному времени в рассматриваемых процессах произошла определенная стабилизация.
Географические рамки исследования охватывают территории субъектов РФ на юге Дальнего Востока - Приморский и Хабаровский края, Амурскую область. Данные административно-территориальные единицы РСФСР (РФ) сложились задолго до рассматриваемого периода. В 1992 г. после подписания Федеративного договора они наряду с Еврейской АО стали субъектами Российской Федерации. Территории именно этих субъектов РФ в целом относятся к понятиям Приамурье и Приморье, юг Дальнего Востока. По большей части эти земли вошли в состав Российской Империи по условиям Айгуньского (1858 г.) и Пекинского (1860 г.) договоров.
По сравнению с другими районами России, юг Дальнего Востока имеет ряд особенностей в историческом развитии. Войдя в состав Российской Империи он активно заселялся не только российскими подданными, но и иностранцами. В XX в. Приамурье и Приморье оказались более густо заселены и освоены, чем другие районы Дальнего Востока. Кроме того, в хозяйственном освоении и развитии региона в конце XIX - начале XX вв. и в советское время чрезвычайно важную роль сыграл железнодорожный транспорт. Были проложены магистрали - Транссибирская и Байкало-Амурская. Приграничное положение юга Дальнего Востока России благоприятствовало внешнеэкономическим связям, прежде всего - с соседними странами Азиатско-Тихоокеанского региона.
Методология исследования принята как его теоретическая основа, представляющая собой систему принципов научного исследования. В работе
16 использованы общие принципы общественных наук и более специализированные методы.
К общему принципу относится принцип историзма. В соответствии с ним вещи и явления должны рассматриваться в их развитии, в связи с конкретными условиями их существования. Для соблюдения принципа историзма большое значение придается анализу и синтезу причинно-следственных связей. Сам принцип находит своё выражение в тезисе о том, что всякое общественное явление (свойство, процесс, состояние) является следствием предшествующего развития. История любого вопроса имеет свою предысторию. Таким образом, история и предыстория в познании взаимосвязаны, предстают как крупные элементы одной системы.
В нашем исследовании принцип историзма, как обществоведческое проявление общенаучного системного подхода проводится через подробный факторный анализ предыстории и раскрытие взаимосвязей между общественными явлениями: социально-экономической ситуацией на Дальнем Востоке России, развитием миграционных процессов, динамикой общественного мнения, внутренней и внешней политикой государства.
Кроме того, в структуре миграционных исследований находит свое проявление свойство междисциплинарности. Объект исследования входит в научные интересы экономистов, географов, историков, юристов, политологов, социологов. Это обстоятельство существенно осложняет методологические поиски в решении поставленных научных задач.
В частности и в предлагаемой работе применяются методы из разных научных дисциплин. Из методики социологии использован метод опроса общественного мнения, из политологии - метод сравнительного контент-анализа, из экономической географии - метод анализа картограммы. Все эти методики дополняют основные методы исторического исследования: историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический и историко-системный.31
Несмотря на то, что систематические миграционные исследования проводятся в России - со второй половины XIX в.,32 и здесь имеются свой комплекс традиций и новаций, свои концепции и модели, в исследованиях именно международных (трансграничных) миграций населения сохраняется ряд теоретических трудностей. Они связаны с недостаточной проработкой понятийного аппарата, наличием в этом вопросе разночтений. Например, остается дискуссионным вопрос, кого считать мигрантом или иммигрантом? Имеет ли отношение въездной туризм к международной миграции? Каковы критерии нелегальной миграции? Одним из путей решения данной проблемы является обращение к законодательству зарубежных стран, в которых массовый приток иностранцев в силу разных причин стал устойчивым и значительным явлением. Другим регламентирующим началом могут служить международные документы, в особенности многосторонние конвенции, принятые в разные годы XX в. Они также использованы в работе.
Возникает необходимость использования разработок различных научных дисциплин еще и от того, что предмет исследования по хронологии близок к современности. Автор исходит из потребности привлечения широкого круга источников и исследовательских публикаций, учитывая, что научная база строится на основе методологии исторического познания. Таким путем история находит свое место в дисциплинарной структуре знаний по международной миграции.
В обозначенной нами методологической вертикали «подход - принцип -метод» первое понятие соотносится с общей теорией научного познания и в нашем случае представлено системностью. Второе понятие имеет отношение к комплексу общественных наук, и наше исследование основано на принципе историзма. Что касается теоретических методов, то они опираются на сложившиеся традиции исторической науки.
Историко-генетический нами он более всего применяется в первой главе диссертации, которая называется «Причины, предпосылки и условия возникновения международной миграции». В ней разбираются факторы
международной миграции, на конкретных примерах раскрывается их взаимная обусловленность. В главе показано, как процессы, происходившие в Советском Союзе вообще и на Дальнем Востоке в частности, подготавливали почву для начавшегося позже рассматриваемого явления. Во второй главе «Основные миграционные потоки из стран традиционного зарубежья» историко-генетический метод применяется при исследования общественного мнения по отношению к иностранцам, при анализе становления правовых основ регулирования внешних миграций. Данный метод нашел здесь свое проявление еще в двух моментах. Во-первых, при анализе каждого из основных миграционных потоков избрано следование хронологическому порядку. Во-вторых, причинно-следственные связи раскрываются в конкретных сюжетах развития явления. Например, трансформация трудового потока вьетнамской миграции в коммивояжерский объясняется через прежде сложившуюся к тому времени экономическую ситуацию.
Историко-сравнительный метод в нашем исследовании тесно связан с историко-типологическим. В диссертации применено сравнение основных потоков, наибольшее проявление каждого из которых приходилось на разное время. Также метод сравнения использован при анализе различий по территории внутри региона в развитии международной миграции. Эти различия прослеживаются по каждому из субъектов Федерации. В отдельных чертах сопоставляется явление в начале и в конце XX в.
Историко-типологический метод использован при выявлении общих черт среди различных миграционных потоков, в раскрытии сценария их развития. Кроме того, к данному методу имеет отношение любой вариант упорядочения совокупности объектов или явлений на типы или классы на основе присущих им общих существенных признаков. В предлагаемой диссертации эта процедура применена во второй главе при периодизации китайской миграции и выявлении характерных типов мигрантов.
В нашей работе широко применен историко-системный метод, особенно в третьей главе «Политические и правовые проблемы международной
миграции», когда процессы на юге Дальнего Востока России рассматриваются в русле процессов в России в целом и в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Источниковая база предлагаемого исследования предопределена его спецификой. Прежде всего, это хронологические рамки. Поскольку рассматривается наиболее поздний период истории, охвативший также 1990-е годы, неопубликованные источники представлены в основном материалами текущих архивов различных государственных организаций и служб на Дальнем Востоке, имеющих отношение к вопросам международной миграции. К ним относятся краевые (областные) и местные миграционные органы, краевые (областные) комитеты по туризму, по национальностям и вероисповеданиям, статистические управления. Текущее делопроизводство этих государственных учреждений содержит источники, которые можно разделить на несколько групп:
Справки, информационные отчеты, аналитические записки об использовании иностранной рабочей силы. В частности, об эффективности ее применения в Приморском и Хабаровском краях и по городам. Документы Дальневосточного информационно-аналитического центра (создан в 2000 г.), отделов краевых, областных администраций. Пресс-релизы Тихоокеанского регионального управления ФПС России. Особое значение для историков имеет новый вид документа - паспорта территориальных органов миграционной службы. В работе использован аналитический отчет территориального органа Министерства по делам Федерации и национальностей по Приморскому краю, выполненный в 2001 г.; паспорт миграционной программы Хабаровского края 1999-2000 гг.
Оригиналы постановлений Губернатора Приморского края, копии официальных документов. В частности, копии нот от 17 февраля 1998 г. об упрощенном пропуске через границу в торговые комплексы в г. Хэйхэ и г. Суйфэньхэ, копия Соглашения между Правительством РФ и Правительством КНР о взаимных поездках граждан от 29 февраля 2000 г.
3. Доклады о развитии туристской отрасли в Приморском крае, содержащие информацию о китайских туристах, отчеты о туристских ресурсах региона;
Были получены материалы государственных архивов: ГАРФ, ГАХК, ГАПК, ГААО. Эти сведения имеют отношение к более ранним временам и касаются предпосылок, успевших сложиться во второй половине XX в., а также непосредственно деятельности северокорейских рабочих на лесозаготовках в Хабаровском крае и вьетнамских гастарбайтеров в Приморье. Это материалы партийных и общественных организаций, отражающие главным образом особенности организации труда и быта иностранных рабочих, проведения культурно-познавательных и спортивных мероприятий, которым придавалось важное интернациональное значение. Документы периода 1990-х годов, в том числе по китайской миграции, в указанных архивах еще не отложились.
Другой значительный круг источников составляют материалы социологических исследований. Они проводились Лабораторией изучения общественного мнения при Институте истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН в период с 1991-2000 гг., а также инициативной группой Института стран Азии и Африки МГУ в 1998 г.
Центром изучения социальной истории и политики ИИАЭ ДВО РАН при участии автора в 2000 г. был организован и проведен на территории Приморского края опрос «Мигрант - 2000». Выборочное социологическое обследование представителей различных этнических групп, переселившихся в Приморье в 1990-е годы, проходило во многих городах и районах. В том же году автор самостоятельно и по собственной инициативе провел в г. Владивостоке опрос граждан КНР. Текст анкеты был составлен на китайском языке (Прил. 6). Было собрано 154 анкеты, по принципу случайной выборки респондентов - граждан КНР в наиболее оживленных местах города. В обоих опросах затрагивались темы материального положения и обустройства мигрантов, выявление особенностей их социального портрета (уровень
образования, владение специальностями, языками), городов и районов выхода, отношения с местным населением и властями.
Летом 2000 г. автором проведен блиц-опрос преподавателей русского языка, работавших в провинции Хэйлунцзян в 1990-е годы, причем как российских, так и китайских граждан. Его результаты использованы во второй главе, в параграфе «Социокультурные барьеры в АТР и общественное мнение по отношению к основным потокам международной миграции на юге Дальнего Востока России».
Также опрошены влиятельные во Владивостоке представители изучаемых сообществ - генеральный директор ООО «Кимэкско» Нгуен Ким Тхюи (СРВ) и редактор газеты «Дунфан Цяо бао» (Восточный мост) Сюэ Хуэйлинь (КНР).
Опубликованные источники представлены, прежде всего, статистическими материалами («Население СССР. 1988», «Численность и миграция населения Российской Федерации в 1994 г.», Демографический ежегодник России за 2000 г. и другие официальные издания Госкомстата РФ, издания статистических управлений дальневосточных субъектов РФ). Также в работе использованы сборники официальных документов, такие как «Бюллетень международных договоров», «Отношения Советского Союза с народной Кореей», «Советский Союз - Вьетнам: 30 лет отношений», Ведомости высших законодательных и представительных органов власти СССР, РСФСР и РФ, Материалы съездов КПСС, «Собрание актов Президента и Правительства РФ», «Собрание законодательства РФ».
Одним из наиболее важных источников, в особенности при анализе общественного мнения и поиске фактического материала по мигрантам, явились публикации российской прессы - центральных и местных периодических изданий. В работе использованы подборки газет на китайском языке - издававшейся в Москве «Лунбао» (газета «Дакон»), и во Владивостоке - «Дунфан Цяо бао» (Восточный мост). Эти материалы позволяют судить об информационных потребностях граждан КНР, пребывавших на российской территории, о деятельности их сообществ.
Из других источников на китайском языке отдельные сведения взяты из справочников «Хэйлунцзян Няньцзянь» (ежегодник провинции Хэйлунцзян) за 1988 г. и «Цюаньго гаосян 600 со» (600 вузов Китая).
Изданные картографические материалы представлены «Атласом Приморского края» (1998 г.) и «Хэйлунцзяншэн дитуце» (Атлас провинции Хэйлунцзян), выпущенный в Харбине на китайском языке в 1999 г. Эти атласы содержат картограммы распределения плотности населения.
Ряд источников относится к электронным ресурсам, полученным из Интернета. Они представляют собой общую справочную и картографическую информацию по Дальнему Востоку России, тексты отдельных внутренних правовых актов и международных соглашений.
Таким образом, в работе применен широкий круг источников. При этом архивные и опубликованные материалы носят официальный характер, социологические опросы достаточно репрезентативны. Все это позволяет сделать вывод о достоверности использованной источниковой базы.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые проведено исследование, рассматривающее все основные потоки международной миграции в регионе юга Дальнего Востока России в указанный период. Новизной является также историческая основа исследования данной проблематики с включением отдельных методов из других научных дисциплин. Впервые проведен анализ развития и других, не основных миграционных потоков, выявлены особенности социальной адаптации иностранных работников на юге Дальнего Востока России.
Комплексный характер исследования предоставляет возможность изучения процессов международной миграции в контексте внутренней социально-экономической и политической ситуации, которая в исследуемый период была сложной и изменчивой. В работе также проанализирована роль миграций в системе международных отношений, в которой определенное место отводилось российскому Дальнему Востоку.
Практическая значимость работы состоит в том, она способствует проведению дальнейших исследований миграций населения, рынков труда, правового поля, международных отношений. В частности, результаты диссертационного исследования применимы в подготовке обобщающих работ по истории российского Дальнего Востока во второй половине XX в., в проведении миграционных исследований в других географических рамках, создании учебных курсов и пособий по данной проблематике.
Основные положения и выводы могут быть использованы при выработке государственной политики России, при составлении и принятии соответствующих правовых документов на всех уровнях власти.
Апробация работы произведена на международных, всероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях, симпозиумах, сессиях Зимне-летнего Методологического университета научно-образовательного форума по международным отношениям. Данные мероприятия проходили во Владивостоке, Звенигороде, Смоленске, Чанчуне, Киото. Основные результаты исследования приведены в коллективной монографии «Этномиграционные процессы в Приморье в XX веке», в публикациях в журналах «Россия и АТР» и «Вестник Евразии», многочисленных сборниках материалов конференций.
Ионцев В.А. Мировые миграции. М., 1992. 62 с; Красинец Е.С. Международная миграция населения в России в условиях перехода к рынку. М., 1997. 192 с.
2 Рыбаковский Л.Л. Население Дальнего Востока за 150 лет. М., 1990. 138 с.
3 Ионцев В.А. Мировые миграции. М., 1992. 62 с.
4 Рыбаковский Л.Л. Население Дальнего Востока за 150 лет. М., 1990. 138 с;
Рыбаковский Л.Л. Исследования миграции в России // Социология в России.
М., 1998. С. 536-552; Рыбаковский Л.Л. Захарова О.Д. Внешний миграционный
обмен России и специфика Дальнего Востока // Перспективы Дальневосточного
региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 22-26; Красинец Е.С. Международная миграция населения в России в условиях перехода к рынку. М., 1997. 192 с; Витковская Г.С., Зайончковская Ж.А. Новая столыпинская политика на Дальнем Востоке России: надежды и реалии // Перспективы Дальневосточного региона: межстрановые взаимодействия. М., 1999. С. 80-120; Зайончковская Ж.А. О миграционной политике России на Дальнем Востоке // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 56-57; Зайончковская Ж.А. Можно ли организовать переселение на Дальний Восток? // Миграция. 1997. № 3. С. 13-14.
5 Мясников B.C. Россия и Китай: перспективы партнерства в АТР в XXI в. //
Проблемы Дальнего Востока. 1998. № 6. С. 5-22; Мясников B.C.
Взаимодействия России с Китаем: тенденции, динамика, перспективы // Китай
в Северо-Восточной Азии: история и современность. Владивосток, 1999. С. 8-
38; Гельбрас В.Г. Самое слабое звено в экономической безопасности России //
Миграционная ситуация на Дальнем Востоке и политика России. М., 1996. С.
87-115; Гельбрас В.Г. Китайский фактор внутренней и внешней политики
России // Перспективы Дальневосточного региона: межстрановые
взаимодействия. М., 1999. С. 43-73; Гельбрас В.Г. Россия и
внешнеэкономическая стратегия КНР // Дальний Восток России и Северо-
Восточная Азия. Владивосток, 2001. С. 14-27; Портяков В.Я. Современные
проблемы миграции на Дальнем Востоке и политика России // Миграционная
ситуация на Дальнем Востоке России / Российский Дальний Восток и Северо-
Восточная Азия. М., 1998. С. 175-212; Воскресенский А.Д. Китай во
внешнеполитической стратегии России // Свободная мысль. 1996. № 1. С. 94-
105; Воскресенский А.Д. Россия и Китай: теория и история
межгосударственных отношений. М., 1999. 408 с; Тренин Д.В. Китайская
проблема России. М, 1998. 57 с.
6 Гельбрас В.Г. Предварительные итоги изучения проблем китайской миграции
в Москве, Хабаровске, Владивостоке и Уссурийске (результаты анкетных
опросов) // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М.,
1999. С. 9-36; Гельбрас В.Г. Сколько китайцев в России? // Вестник Евразии. 2001. № 1. С. 71-87; Гельбрас В.Г. Китайские землячества в российских регионах // Диаспоры. 2001. № 2-3. С. 113-125. Гельбрас В.Г. Китайская реальность России. М., 2001. 320 с.
8 Филонов А. Пограничная политика России в Дальневосточном регионе //
Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда.
М., 1999. С. 36-40; Гольбах А. Некоторые аспекты реализации пограничной
политики на участке Дальневосточного регионального управления //
Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 69-77.
9 Шкуркин A.M. Дальневосточный рынок труда как фактор китайской трудовой
миграции // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М.,
1999. С. 81-86; Шкуркин А. Рынок труда и занятость на российском Дальнем
Востоке // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция,
рынки труда. М., 1999. С. 40-47; Мысник В. Социальная характеристика
регионального рынка труда // Перспективы Дальневосточного региона:
население, миграция, рынка труда. С. 48-51; Килимник Е. Еврейская
автономная область: вопросы иностранного инвестирования и трудовой
иммиграции // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция,
рынки труда. М., 1999. С. 70-72; Гудкова Е. Проблемы конверсии оборонной
промышленности российского Дальнего Востока // Перспективы
Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 73-
76.
10 Андреева А. Китайская миграция и санитарно-эпидемиологическая
обстановка в Приморском крае // Перспективы Дальневосточного региона:
китайский фактор. М., 1999. С. 65-69.
11 Сайков В. Региональное межгосударственное сотрудничество и влияние
миграции граждан КНР на состояние окружающей среды в бассейне Амура //
Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 95-97.
Бакланов П.Я. Географические, социально-экономические и геополитические факторы китайской миграции на российский Дальний Восток // Перспективы
Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 37-39; Бакланов П.Я. Дальневосточный регион России: проблемы и предпосылки устойчивого развития. Владивосток, 2001. 144 с; Вахненко Р.В. Миграция иностранцев в Приморский край // Миграционные процессы в Восточной Азии. Владивосток, 1994. С. 110-111; Ушакова В.А. Внешняя трудовая миграция в Приморском крае // Вестник Дальневосточной государственной академии экономики и управления. 1999. № 2. С. 62-66; Ушакова В.А. Проблемы трудовой иммиграции в приграничных районах Дальнего Востока // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Вып. 2. Благовещенск, 2001. С. 90-93; Ушакова В.А. Проблемы незаконной миграции в приграничных районах Дальнего Востока // Россия и Китай на Дальневосточных рубежах. Вып. 3. Благовещенск, 2002. С. 356-358; Авдеев Ю., Пушкарев С, Ушакова В. Миграционная ситуация и рынки труда в Приморском крае: проблемы трудовой иммиграции // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 64-69; Мотрич Е.Л. Демографические процессы и занятость на Дальнем Востоке // Экономическое развитие и международное сотрудничество на Дальнем Востоке России. Хабаровск, 1996. С. 29-31; Мотрич Е.Л. Иностранная рабочая сила на рынке труда в Хабаровском крае // Проблемы экономической политики на Дальнем Востоке. Хабаровск, 2001. С. 178-183; Мотрич Е. Китайские мигранты в Хабаровске // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М, 1999. С. 47-52; Мотрич Е. Население Дальнего Востока и стран СВА: современное состояние и перспективы развития // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 13-21; Мотрич Е.Л. Население стран Северо-Восточной Азии: настоящее и будущее // Россияне в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Сотрудничество на рубеже веков. Владивосток, 1999. С. 62-67; Вишневский Д., Мотрич Е. Миграционные процессы на Дальнем Востоке России (80 - 90-е годы) // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 6-12; Ткаченко Б.И. Экономические и социально-демографические угрозы России на Дальнем
Востоке в XXI веке // Проблемы национальной безопасности Российской Федерации в Дальневосточном и Азиатско-Тихоокеанском регионах и Северо-Восточной Азии. Владивосток, 2003. С. 188-192.
13 Ларин В.Л. Россия в Восточной Азии накануне XXI века:
этнодемографические и цивилизационные стимулы и барьеры //
Народонаселенческие процессы в региональной структуре России XVIII-XX вв.
Новосибирск, 1996. С. 23-32; Ларин В.Л. Россия и Китай на пороге третьего
тысячелетия: кто же будет отстаивать наши национальные интересы? //
Проблемы Дальнего Востока. 1997. № 1 С. 15-26; Ларин В.Л. Китай и Дальний
Восток России в 1990-е годы: проблемы взаимодействия на региональном
уровне // Перспективы Дальневосточного региона: межстрановые
взаимодействия. М., 1999. С. 74-79; Ларин В.Л. Дальний Восток России в
фокусе китайской геополитики // Вестник ДВО РАН. 2000. № 2. С. 3-20; Ларин
В.Л. Посланцы Поднебесной на Дальнем Востоке: ответ алармистам //
Диаспоры. 2001. № 2-3. С. 76-112; Забровская Л.В. Политика КНДР и
Республики Корея в отношении российских дальневосточных корейцев в 1990-е
годы // Дальний Восток России и Северо-Восточная Азия. Владивосток, 2001.
С. 237-251.
14 Плаксен Е.А. Интеграция Приморья в структуру АТР // Россия и АТР. 1993.
№ 2. С. 35-54; Ларина Л.Л. Образ Китая и китайцев в представлении
дальневосточников // Перспективы Дальневосточного региона: население,
миграция, рынки труда. М., 1999. С. 95-97; Байков Н. Китайцы в общественном
мнении жителей дальневосточного города // Перспективы Дальневосточного
региона: китайский фактор. М, 1999. С. 92-95.
15 Ващук А.С. Корейская диаспора в Приморье сквозь призму миграций (90-е
гг. XX в.) // Таможенная политика России на Дальнем Востоке. 1999. № 3. С.
38-51; Ващук А.С. Национальные отношения и проблемы этнических миграций
в Приморье (90-е гг. XX в.) // Вестник ДВО РАН. 2000. № 2. С. 20-30; Ващук
А.С. Социально-экономические ориентации этнических иммигрантов в
приграничных территориях на рубеже XX - XXI вв. (по материалам
Приморского края) // Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Вып. 3. Благовещенск, 2002. С. 329-334; Шиндялов Н.А., Шиндялова И.П. К вопросу о возможных последствиях миграционных процессов в Приамурье // Миграционные процессы в Восточной Азии. Владивосток, 1994. С. 41-44; Шиндялов Н.А. 50 лет российско-китайского сотрудничества // Из истории российско-китайских отношений. Благовещенск, 1999. С. 3-10; Кононкова Н.В., Оськина И.В. Внешние миграции в Амурской области // Миграционные процессы в Восточной Азии. Владивосток, 1994. С. 18-20.
16 Пушкарев С. Особенности китайской миграции в Приморском крае // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 45-47; Авдеев Ю., Пушкарев С, Ушакова В. Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 64-69; Берестовой А.А. Изменения в китайской миграции после августовского кризиса 1998 г. // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 53-55; Загуменнов А. Роль связей с Китаем в социально-экономическом развитии Приморского края // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 42-45; Новиков А. Иностранцы в Хабаровском крае: проблемы и решения // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 32-35; Ходаков С. Иммиграция и иммиграционная политика в Хабаровском крае // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 98-99; Ярополова Т.В. Китайская миграция в Амурскую область и ее проблемы // Перспективы Дальневосточного региона: китайский фактор. М., 1999. С. 97-98.
Ларин В.Л. Китай и Дальний Восток России в первой половине 90-х: проблема регионального взаимодействия. Владивосток, 1998. 284 с.
1 Я
Забровская Л.В. Россия и КНДР: Опыт прошлого и перспективы будущего (1990-е годы). Владивосток, 1988. 115 с.
19 Кононкова Н.В. Развитие международных связей Амурской области с государствами Северо-Восточной Азии в конце 80-х - начале 90-х годов XX века. Дисс... канд. ист. наук. Благовещенск, 1997. 238 с.
Ларин В.Л. Китай и Дальний Восток России... С. 124.
Соловьев Ф.В. Китайские отходники на Дальнем Востоке России в эпоху капитализма (1861-1917 гг.). М., 1989. 127 с; Ларин А.Г. Ретроспектива: китайцы в России // Миграция. 1997. № 1. С. 21-24; Романова Г.Н. Экономическая деятельность китайцев на российском Дальнем Востоке: торговля, предпринимательство, занятость (конец XIX - начало XX в.) // Адаптация этнических мигрантов в Приморье в XX в.: Сб. науч. ст. Владивосток, 2000. С. 83-101; Нестерова Е.И. Взаимодействие русской администрации и китайских мигрантов на юге Дальнего Востока России (вторая половина XIX - начало XX вв.): исторический опыт. Дисс... канд. ист. наук. Владивосток, 2000. 284 с.
22 Кононкова Н.В. Развитие международных связей Амурской области... С. 130.
23 Дятлов В.И. Предпринимательские меньшинства: торгаши, чужаки или
посланные Богом?: Симбиоз, конфликт, интеграция в странах Араб. Востока и
Троп. Африки. М., 1996. 255 с.
24 Дорохов Д.А. История формирования отношения к мигрантам в современной
Иркутской прессе (1987-1999 гг.). Автореферат на соискание ученой степени
кандидата исторических наук. Иркутск, 2003. 27 с.
25 Ларин В.Л. Китай и Дальний Восток России... С. 104.
Чжуаньсинци дэ элуосы юаньдун (Перемены в ситуации на Дальнем Востоке России). Харбин: Хаэрбин гунчен дасюэ чубаньшэ чубаньшэ фасин. 1998. 321 с; Wang Shengjin. Study Report on Northeast Asian Labor Force Resource // Far Eastern Studies. Vol. 1. March 2002. P. 1 - 37.
Ивасита Акихиро. Москва - Пекин: «стратегическое партнерство» и пограничные переговоры // Мировая экономика и международные отношения, 2000. № 11. С. 92 - 96; Оцу Садаёси. Советский рынок труда. Анализ японского специалиста. М., 1992. 431 с.
28 Гарнетт Ш.У. Ограниченное партнерство: российско-китайские отношения в меняющейся Азии. М., 1999. 53 с; Алексеев М. Угрожает ли китайская миграция? (Территориальная безопасность и межэтнические отношения в
Ф Приморском крае) II Мировая экономика и международные отношения, 2000.
№ 11. С. 97 - 103. Зарубежная историография рассмотрена также в монографии: Ларин В.Л. Китай и Дальний Восток России в первой половине 90-х: проблема регионального взаимодействия. Владивосток, 1998. 284 с.
Алексеев М. Угрожает ли китайская миграция? (Территориальная безопасность и межэтнические отношения в Приморском крае) // Мировая экономика и международные отношения, 2000. № 11. С. 97 - 103.
Гарнетт Ш. Ограниченное партнерство: Российско-китайские отношения в меняющейся Азии. М.: 1999. С. 37-38.
"X1
Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования... С. 169. 32 Рыбаковский Л.Л., Захарова О.Д. Внешний миграционный обмен России и специфика Дальнего Востока // Перспективы Дальневосточного региона: население, миграция, рынки труда. М., 1999. С. 22-26.
#
Демографические процессы на юге Дальнего Востока России и в Северо-Восточной Азии и их связь с международной миграцией
Демографический фактор выделяет юг Дальнего Востока среди других регионов Российской Федерации. Со времени вхождения рассматриваемой территории в состав России всегда актуальными оставались вопросы ее заселения в целях хозяйственного освоения. Слабая заселенность была характерна для большей части российской территории, но в пределах Дальнего Востока она обращает на себя повышенное внимание, так как по соседству расположены страны, обладающие многочисленным населением.
Во второй половине XX в. во многих районах Северо-Восточной Азии сложились чрезвычайно высокая плотность населения и недостаток земель для организации жизненного пространства. Поэтому многие отечественные исследователи резкий контраст в общей численности и плотности населения и трудовых ресурсах принимают за основу возможных массовых переселений из соседних стран. ! Проблемы миграции рассматриваются, в том числе, в контексте геополитики и безопасности.
Территория юга Дальнего Востока отошла к России в 1858 - 1860 гг. Очевидно, что легкости передачи этих земель способствовала их слабая заселенность. 2 Судя по разным сведениям, на этот момент в Амурской области проживало 10,5 тыс. ханьцев и представителей народов тунгусо-маньчжурской группы - цинских подданных, в Приморской области - менее 1 тыс. без учета промысловиков. 3 Есть также упоминания, что численность коренных народностей в Приамурском крае и на Сахалине в этот период составляла не более 20 тыс. чел. 4 В то же время в соседней Забайкальской области, ставшей впоследствии первой базой для заселения юга Дальнего Востока, в конце 50-х годов XIX в. насчитывалось около 350 тыс. жит.5
Присоединение рассматриваемого региона к России стимулировало приезд, переселение и деятельность мигрантов из других стран, в первую очередь из Китая. Объясняется такое положение активно начавшимся заселением и освоением Дальнего Востока с российской стороны.
С 1860 г. в Приамурье и Приморье стали приходить китайские рабочие и промысловики. Через 10 лет численность китайцев в Уссурийском крае составила 1797 чел, в 1880 г. - 6628 чел. В 1881 г. в Амурской и Приморской областях их насчитывалось примерно 15,2 тыс. чел.
По переписи населения 1897 г. на территории российского Дальнего Востока численность китайцев составляла 42823 чел., в 1910 г. - более 91,4 тыс. При этом вероятны расхождения с официальной статистикой. Так по оценочным данным в 1906-1910 гг. на Дальний Восток России прибыло до 550 тыс. китайцев. Но поскольку они в основном были временным населением, их состав постоянно менялся. В частности, за этот же период в Маньчжурию с российской территории вернулось около 400 тыс. чел.
Также происходил рост численности корейского населения Дальнего Востока России, которое размещалось, главным образом, на юге Приморской области. В 1882 г. все корейское население Приморской и Амурской областей составляло более 12 тыс. чел. Согласно переписи 1897 г. всего в Приамурском генерал-губернаторстве проживало 25868 корейцев. По официальным данным в 1910 году их стало 41185 чел.8
В то же время продолжался и усиливался приток внутренних мигрантов на Дальний Восток России. В 1907 - 1917 гг. в Приамурский край переселилось около 260 тыс. чел., что в среднем за год составило 24 тыс. чел. 9 Также сохранялись мотивы для переселения иностранцев из близлежащих государств
Вьетнамская миграция
Правовой основой для вьетнамской трудовой миграции послужило межправительственное Соглашение, подписанное в 1981 г. сроком на 10 лет. Оно предусматривало привлечение на советские предприятия 150 тыс. вьетнамских граждан. Реализация Соглашения проходила в основном в европейской части СССР, в городах и поселках, где были сосредоточены крупнейшие промышленные предприятия, зачастую испытывавшие недостаток рабочих рук. Они относились к машиностроению, включая конвейерное производство, текстильной промышленности. На Дальнем Востоке процесс привлечения вьетнамских граждан на предприятия и в организации начался в 1987 г. В основном он происходил в Приморском крае и оказался возможным благодаря наличию морского сообщения между портами советского Дальнего Востока и Вьетнама, а также тому, что Хайфон являлся городом-побратимом Владивостока.
Первой во Владивосток из Хайфона на теплоходе «Приамурье» в сентябре 1987 г. прибыла группа девушек, направленных в Артем для освоения работы на швейном оборудовании. Затем появлялись рабочие на предприятиях стройиндустрии. Центрами размещения вьетнамских граждан в Приморском крае становились города Владивосток, Артем, Уссурийск, Спасск-Дальний, Партизанск и поселки Трудовое, Раздольное, Липовцы. 3 В Амурской области граждане СРВ работали на предприятиях легкой промышленности и производства мебели. 4
Сфера деятельности вьетнамских гастарбайтеров в рассматриваемом регионе охватила крайне узкий набор отраслей - строительство, стройиндустрия, швейная промышленность и совсем незначительно сельское хозяйство.
Объясняется такое положение особенностями отраслевой структуры сферы материального производства, сложившейся задолго до появления вьетнамского миграционного потока. Непроизвольно ограничивался круг предприятий тем, что с одной стороны вьетнамцев необходимо было трудоустраивать только на тех предприятиях, где не хватало работников, с другой стороны условия Соглашения требовали производственного обучения, овладения специальностью.
В подготовке и проведении приема вьетнамских работников прослеживается ряд особенностей. Предстоящие мероприятия имели политическое значение, создавали прецедент нового направления в интернациональных связях. Прием вьетнамцев начинался при строгом контроле со стороны различных органов: партийных, государственных, хозяйственных, общественных. 5 Были организованы торжественные встречи вьетнамских граждан. Они проходили на привокзальных площадях городов и главных улицах поселков. Перед руководителями всех рангов ставилась задача создать для вьетнамцев рабочие места и подходящие бытовые условия. На Раздольненском заводе стройматериалов под общежитие был отведен подъезд нового жилого дома. 6
План мероприятий комитета комсомола Артемовской фабрики бельевого трикотажа по приему граждан СРВ включал среди многочисленных пунктов организацию интернационального клуба на базе Дворца культуры им. Артема, оформление в общежитии для вьетнамских граждан комнат Хо Ши Мина и В.И. Ленина, кружки по интересам, экскурсии во Владивосток, Находку и по Артему. 7
Постоянно подчеркивались интернациональное и политическое значение приема вьетнамских работников. Так, на Артемовской фабрике бельевого трикотажа было 12 комсомольско-молодежных коллективов (КМК), работавших в швейном цехе. В феврале 1988 г. на собрании комитета комсомола решено было утвердить их как ИКМК - Интернациональные комсомольско-молодежные коллективы.
Международная миграция и формирование внутренней политики
Характерной особенностью российской внутриполитической ситуации рассматриваемого периода является обострение комплекса противоречий, которые касаются взаимоотношений различных властных и общественно-политических институтов. До 1991 г. шло усиление центробежных тенденций, в дальнейшем также возникали противоречия между федеральной и региональной и местной властью. Ситуация осложнилась возникновением и деятельностью различных партий и общественно-политические движений, разногласиями между ведомствами и их территориальными организациями, влиянием на политику деловых кругов и т.д.
В конце 1980-х годов в Советском Союзе продолжала действовать однопартийная система. Под ней понимается фактически централизованная иерархия, оказывающая под началом КПСС главенствующее влияние на все ветви и уровни государственной власти. Поэтому особенностью начала появления на юге Дальнего Востока массовой международной миграции была жесткая необходимость соответствия внутренней политики в этой сфере внешнеполитическому положению Советского Союза. До конца 1980-х годов были отчетливо расставлены приоритеты интернационального взаимодействия. В период становления активных потоков внешних миграций в конце 1980- на чале 1990-х годов регулирование деятельности мигрантов на советской территории, а также действий по отношению к ним проводилось исходя из реалий общественно-политической системы того периода. В соответствии с ними проводились мероприятия по интернациональному воспитанию молодежи, в частности, на предприятиях, где работали граждане СРВ и КНДР, устанавливался ряд льгот для иностранных рабочих.
Но возникали разногласия между различными общественными и властными органами. Вьетнамская трудовая миграция, с одной стороны, была жестом интернационализма, развитием отношений между дружественными государствами, проявлением сотрудничества в рамках СЭВ. При подобных идеологизированных установках осуществлялся жесткий контроль со стороны партийных органов за ходом вьетнамской трудовой миграции, за тем, чтобы на должном уровне проходила производственная, социальная и бытовая жизнь вьетнамских граждан. Но с другой стороны, тогда же высказывалось мнение, что приезд вьетнамцев ущемлял интересы движения стройотрядов, действовавших под эгидой комсомола. Причины разногласий заключались как в вопросах распределения работников на сами строительные объекты, куда направлялись вьетнамцы вместо молодых строителей из западных районов Советского Союза, так и в обеспечении вьетнамцев временным жильем, которое предназначалось для отечественных строителей. 1 Риторически уже тогда возникал вопрос, нужно ли привлечение иностранных рабочих, если и в пределах Советского Союза есть районы, в которых наблюдается избыток рабочей силы, и районы, испытывающие её недостаток. Как рассмотрено нами в предыдущем параграфе, общественное мнение воспринимало гастарбайтеров неоднозначно. Так, в конце 1980-х годов намечалось противоречие между внутренней и внешней экономической политикой.
Начальник штаба ЦК ВЛКСМ Всесоюзной ударной комсомольской стройки «Комплексное развитие Дальневосточного экономического района» по Приморскому краю М. Виноградов открыто выступил против привлечения иностранной рабочей силы. Он аргументировал свою позицию тем, что одни строительные объекты снабжались техникой и дефицитными строительными материалами в ущерб другим, что стройматериалы уходили за границу в качестве расчета за рабочую силу, и что вспыхивали конфликты иностранных рабочих с местным населением.
