Введение к работе
Актуальность темы исследования. История российско-японских отношений насчитывает не одно столетие и знает разные времена. Многие из них оцениваются далеко не однозначно. Наиболее драматичные события произошли в новейшее время, когда сотни тысяч японских солдат и офицеров в результате поражения Японии во Второй мировой войне оказались в советском плену. В отличие от своих союзников по антигитлеровской коалиции (США, Великобритании и других) Советский Союз удерживал японских военнопленных в сибирских и дальневосточных лагерях вплоть до декабря 1956 года
Впоследствии, на долгие десятилетия эта тема стала "белым пятном" советской истории.
В Советском Союзе на эту проблему обратили внимание лишь при подготовке официального визита в 1991 году президента СССР М.С.Горбачева в Японию, который передал японской стороне часть списков военнопленных, умерших в советских лагерях и выразил сожаление по поводу их гибели.
В октябре 1993 года президент Российской Федерации Б.Н.Ельцин во время визита в Японию принес извинения японскому народу за негуманное отношение к японским военнопленным и интернированным в лагерях МВД СССР.
Подобные шаги на высоком уровне и участие общественности помогают созданию нового фундамента российско-японских отношений, фундамента добрососедства, сотрудничества и гуманизма. В рамках "народной дипломатии" свой вклад в это строительство внесла общественность Бурятии. Проблема невольного пребывания на ее территории японских военнопленных обсуждались на 1 Международной конференции "Молодые бизнесмены и политики Бурятской ССР и Японии" (11 июня 1991 года), на встречах членов общественного благотворительного Фонда "Сибирское интернирование" (гор .Улан-Удэ) с делегациями буддийской секты Нитирэн во главе с Сато Коосюн, Японской ассоциации бывших военнопленных во главе с Сайго Рокуро, а также в ходе визита делегаций японских городов Румои и Ямагата - побратимов города Улан-Удэ (июль 1996 года).
Практические шаги Фондом проделаны в процессе благоустройства японских кладбищ, мероприятий по перезахоронению останков совместно с Министерством здравоохранения и социального обеспечения Японии.
Таким образом, актуальность данной проблемы обуславливается прежде всего ее практической значимостью, ибо объективное отношение к проблеме военнопленных будет способствовать улучшению взаимоотношений между нашими народами, а знание истоков и последствий репрессивной политики советского государства позволит предотвратить ее повторение. Кроме того, исследования вопросов плена помогут дать не только оценку, но и выработать рекомендации к решению проблем как "сибирского интернирования", так и проблем, возникших в связи с военными конфликтами, происходящими в России и странах СНГ.
Степень изученности темы. В отечественной историографии Второй мировой войны советско-японская война освещена достаточно полно (1). Подробно анализируя ход подготовки и ведения боевых операций советскими Вооруженными Силами, исследователи в основном сосредоточивались на освещении успешного наступления Красной армии в Маньчжурии, влиянии разгрома Японии на социально-политические процессы в Азиатско-Тихоокеанском регионе и т.д. Даже в фундаментальных многотомных работах по истории Второй мировой и Великой Отечественной войн (2), а также во "Всемирной истории" (М.іНаука, 1965.-Т.Х) имеются только упоминания о количестве плененных японцев. Их дальнейшая судьба обойдена вниманием. В литературе по истории советско-японских отношений после Второй мировой войны о проблеме военнопленных имеются лишь косвенные сведения (3). То же самое можно сказать и о работах по истории международных отношений на Дальнем Востоке (4), в которых освещаются различные стороны советско-японских отношений. Но и здесь проблема военнопленных не отражена.
1. См.: СССР в годы Великой Отечественной войны (июль 1941 г.-сентябрь 1945 г.).
Указатель советской литературы за 1941-1967 г.г.-М.: 1977; Историография Великой Отечественной
войны.: Сборіпж статсй.-М.: 1980.
-
История второй мировой войны 1939-1945 гт.-T.l 1.-М.: Восниздат, 1974; История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945.-Т.5.-М.:Воениздат, 1963.
-
См.: Кутаков Л.Н. История советско-японских дипломатических отношений.- М.: Изд-во института международных отношений, 1962; СССР и Япония.-М.: Наука, 1987; СССР и Япония. К 50-летшо установления советско-японских дипломатических отнощений.-М.: Наука, 1978.
-
См.: История международных отношений на Дальнем Востоке.: 1945-1977 гг. - Хабаровск: Хабаровское книжное изд-во, 1978; История внешней политики СССР: 1917-1985 гг. В 2-х томах.- Т.2 (1945-1985 гг.)-М: Политиздат, 1986;Международные отношения на Дальнем Востоке в послевоенные годы.-T.I (1945-1957 гг.).-М: Наука, 1978; Славинский Б.Н. Внешняя политика СССР на Дальнем Востоке, 1945-1986 гт.М.Международные отношения, 1988 и др.
Об этой важной странице послевоенной японской истории не говорится также в "Истории Японии (1945-1975 гг.)" (М.:"Наука",1978.)
По рассматриваемому вопросу нет ни одного упоминания в "Японском ежегоднике" (5).
Тема военнопленных стала объектом изучения в современной российской историографии лишь с конца 80-х годов. В этот период преобладали публицистические статьи, освещавшие некоторые аспекты проблемы (Ю.Тавровский, В.Цветов, Л.Млечин, А.Кириченко, С.Кондратов и др.).
Заслуживают внимания публикации В.П.Галицкого (6), который ввел в научный оборот ряд архивных документов, касающихся иностранных, в том числе и японских военнопленных в Советском Союзе и попытался прокомментировать их.
Одним из первых стал разрабатывать проблему японских военнопленных в СССР иркутский ученый С.И.Кузнецов. Его выступления на ряде региональных конференций (7), монография и учебное пособие (8), докторская диссертация (9) вывели поставленную проблему в число ведущих в послевоенных советско-японских отношениях.
5. Япония: Ежегодник - М: Наука, с 1973. 6. ГалицкийВ П. Архивы о лагерях японских военнопленных в СССР//Проблемы Дальнего Востока 6; он же. Вражеские военнопленные в СССР (1941-1945 г.г.)// Военно-исторический журнал 1990.-N 9; он же. Японские военнопленные в СССР: правда и домыслы// Военно-исторический журнал 1991.-N 4.
-
Кузнецов СИ. Доклад на советско-японском научно-практическом симпозиуме "Сибирское интернирование" 20-21 июня 1990 г. пос. Листвянка; он же. Новое мышление и разработка концепции сотрудничества региона Восточной Сибири со странами АТР. //Политика СССР в ATP: страны-соседи -проблемы и перспективы сотрудничества. Материалы всесоюзной научно-практической конференции. - Алма-Ата: 1989 ;
-
Кузнецов СИ. Ирукуцуку сю-но нихонязин боти {Военнопленные японцы, похороненные в Иркутской области).-Канадзава, 1993. (на японском языке); он же. Проблемы военнопленных в российско-японских отношениях после второй мировой войны. - Иркутск, 1994. (учебное пособие).
-
Кузнецов СИ. Японские военнопленные в СССР после второй мировой войны (1945-1956 гг.) Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наух.Иркутск: 1994.
Наибольший интерес по исследуемой теме представляет его учебное пособие, в котором дан анализ советско-японских отношений в военный и послевоенный период, освещается использование японских военнопленных в качестве рабочей силы в Советском Союзе, а также поднимаются важные аспекты идеологической обработки, репатриации японских военнопленных, социально-экономические и политические последствия "сибирского интернирования".
Эта тема нашла логическое продолжение в серии научно-информационных бюллетеней, опубликованных под его редакцией, один из которых посвящен японским военнопленным в Сибири (10). Труды С.И.Кузнецова получили широкий резонанс в Японии. Что касается Бурятии, где содержался значительный контингент японских военнопленных, то здесь имеются лишь публикации автора диссертации (11).
Рассматривая указанные работы следует отметить, что пока рано говорить о возникновении общей историографической традиции по проблеме японских военнопленных в России и ее регионах. Тем не менее, значение этих работ несомненно, так как они обогащают методы и подходы при раскрытии проблемы. Кроме того, возникает общетеоретическая база для подготовки исследования на междисциплинарном уровне - история, международное право, политология. Иная ситуация сложилась в Японии, где опубликованы сотни воспоминаний бывших военнопленных (12). Значительный интерес представляет восьмитомная серия воспоминаний "Хоре тайкэн ни" ("Записки военнопленных") (13), где имеются сюжеты, посвященные пребыванию японцев в Забайкалье, Бурятии. Авторы записок и воспоминаний не имея советских архивных документов, опираясь лишь на свою память, как и большинство мемуаристов выражают субъективную точку зрения на рассматриваемые события. Несмотря на злободневность темы в Японии нет серьезных научных
-
Японские военнопленные в Сибири (1945-1956 г.г.) Научно-информационный бюллетень.- 1995.-N 4. - Иркутск: 1995.
-
Базаров О.Д."Сибирское интернирование": японские военнопленные в Бурятии (1945-1948 г.г.). - Улан-Удэ: ВСГАКИ, 1997 и др.
-
Такасуги Итиро. Сибэриа-ни нэмуру нихондзин (Японцы, спящие в Сибири).-Токио, 1992; Сайто Рокуро. "Кайсо-но Сибэриа (Воспоминания о Сибири)/ Дзэнёку кё кохо.- 1991.-N135hap.
-
Хоре тайкэн ни ("Записки военнопленных"). - Т.1-8. - Токио: 1989.
исследований по проблеме военнопленных японцев, содержавшихся на территории бывшего Советского Союза.
Анализ проблемы позволяет сделать следующие выводы: во-первых, сделаны лишь первые шаги в изучении проблемы японских военнопленных. Причем, в силу отсутствия материалов по всем регионам бывшего СССР сегодня рано говорить о подготовке обобщающих исследований; во-вторых, подавляющая часть работ затрагивает лишь отдельные фрагменты поставленной темы, которая несомненно шире и многогранней; в-третьих, в силу того, что данная проблема только начинает "набирать обороты" самодовлеющее значение имеет количественная сторона. Это в полной мере касается Бурятии.
Территориальные рамки исследования охватывают Республику Бурятия в ее современных границах. В целях лучшего понимания событий и процессов в исследовании используются и материалы, характеризующие положение военнопленных в соседних с ней Иркутской и Читинской областях, тем более, что в Иркутской области (пос.Листвянка) находилось отделение лагеря N 30, дислоцировавшего в Бурятии. Выбор территориальных рамок исследования был обусловлен наличием единого партийного руководства и государственного аппарата, общностью социально-экономического положения, характерной для автономной республики. Кроме того, территория Бурятии имела и ряд специфических особенностей: низкий уровень урбанизации и плотности населения, суровые климатические условия, слабо развитую инфраструктуру, этническую близость коренного населения с японскими военнопленными.
Хронологические рамки исследования охватывают небольшой, но чрезвычайно емкий временной отрезок - 1945-1948 годы: с момента прибытия в октябре 1945 г. первого эшелона с военнопленными и репатриации последних военнопленных в августе 1948 г. Указанная хронология является своеобразным этапом общей хронологии проблемы японских военнопленных на территории бывшего Советского Союза.
Объектом исследования диссертации являются японские военнопленные в Бурятии, идентифицированные общностью судеб, этнической близостью, лагерной системой, динамикой политических и
социально-экономических процессов, происходивших в Бурят-Монгольской АССР.
Специального исторического исследования проблемы японских военнопленных в Бурятии раннее не было. Это обстоятельство и определило цель работы. В этой связи, исходя из указанной цели и практической значимости, в диссертации поставлены следующие конкретные задачи:
показать организацию и деятельность лагерей МВД для японских военнопленных на территории Бурят-Монгольской АССР;
рассмотреть медицинское обслуживание японских военнопленных в созданном спецгоспитале N 944 и лагерных лазаретах;
- исследовать использование труда японских военнопленных в
народном хозяйстве республики;
- осветить цели и методы идеологической обработки военнопленных
и формы их протеста;
- показать взаимоотношения военнопленных с местным населением.
Для решения этих задач особое значение представляет источникован
база исследования, в основе которой лежат архивы МВД Республики Бурятия, впервые вводимые в научный оборот. Это широкий круг источников, хранящихся в Фонде 57-л (Фонд отдела по делам военнопленных и интернированных МВД Бурятии). В системе отбора и группировки источников автор выстраивал факты по типологии и отражению исторических ситуаций, событий и процессов. По 16-ти описям проанализировано более двухсот дел, которые по происхождению и характеру можно условно разделить на следующие группы:
переписка МВД Бурят-Монгольской АССР с Главным управлением по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ) МВД СССР, ведомственные инструкции, комментарии к ним, записки по ВЧ-связи, распоряжения, запросы.
отчеты лагерных администраций: по учету военнопленных (дело 17-"Строевая записка о движении и наличии военнопленных в лагерях и спецгоспитале"), по трудоиспользованию военнопленных, идеологической работе среди них и т.д;
- документация оперативно-чекистских отделов: следствия по
подпольным организациям военнопленных , организация и деятельность
демократических объединений, работа с агентурой, о взаимоотношениях
японцев с местным населением, о применении оружия и т.д;
- деятельность спецгоспиталя N 944 и лагерных лазаретов:
организация медико-санитарного обслуживания военнопленных,
обеспечение медикаментами, питанием, топливом и другие хозяйственные вопросы;
- фонд министра Ильина (справки, докладные записки, отчеты);
репатриация (списки военнопленных, подлежащих репатриации, докладные записки об организации репатриации и ее итогах);
документация финансово-хозяйственных служб лагерей (акты приема-сдачи материальных ценностей, наличие в лагерях имущества, инвентаря, запасов продуктов питания, лошадей и автомашин); -смертность и места захоронений японских военнопленных.
В эту группу входят документы о причинах гибели военнопленных, акты о смерти, планы-схемы мест захоронений, списки умерших, акты обследования кладбищ;
- фонд военного прокурора Улан-Удэнского гарнизона. 26 октября
1965 года в архив МВД Бурятской АССР поступили материалы
расследования причин массовой гибели военнопленных в спецбатальонах
на территории Читинской области в 3-х делах (дело 1 на 141-м листе, дело 2
на 285-и листах, дело 3 на 106-и листах и 2 экземпляра описи).
Наибольший интерес вызывают документы, раскрывающие использование труда японских военнопленных. Среди них примечателен "Итоговый доклад о результатах трудового использования военнопленных, содержащихся в лагере МВД N 6, на стройках и предприятиях Бурят-Монгольской АССР" (14).
Автор использовал также документы Национального архива Республики Бурятии (НАРБ) и архива Управления ФСБ Российской Федерации по Республике Бурятия.
14. Архив МВД РБ.Ф.57-л,оп.1,д.1,т.1.Н-188<1,т.1).
В Фонде In НАРБ имеется ряд документов Бурятского областного комитета ВКП(б), связанный с японскими военнопленными.
Деятельность политотдела лагерей военнопленных отражается в отчете МВД Бурят-Монгольской АССР о состоянии работы с кадрами, хранящемся в деле 4978.
В архиве КГБ республики (УФСБ РФ по РБ) автор исследовал дела на осужденных Военным трибуналом за принадлежность к японским спецслужбам, Японской военной миссии, за активную антисоветскую деятельность в лагерях, а также за членовредительство (дело N 4086). В диссертации использованы документы из следственного дела генерал-лейтенанта армии Маньчжоу-го Уржина Гармаева, хранящиеся в Центральном архиве ФСБ РФ (делоН-18861,т. 1).
Автором также использованы документы Особого Архива при Главном архивном управлении СССР (ОА ГАУ СССР) ф.1/п оп.05е (13 дел), в которых находятся планы-схемы мест захоронений японских военнопленных на территории Бурятии, акты проверки состояния кладбищ, списки умерших, переписка с правительственными органами Японии по вопросу посещения могил родственниками умерших.
При работе с источниками автор руководствовался необходимостью выявить как можно больший их круг независимо от происхождения, а также критически осмыслить достоверность, объективность и смысловую сторону информации.
Кроме архивных документов важным блоком источниковедческой основы исследования стали сборники документов, характеризующие международные акты, согласно которых строились послевоенные отношения двух стран. В комплект этих документов входят Конвенции о защите жертв войны и т.д. (15).
Значительную помощь в подготовке исследования оказали словари, справочные издания (16) и периодическая печать, в которой прослеживается интерес общественности к рассматриваемой теме (17).
-
Конвенция об обращении в военнопленными// Женевские конвенции о защите жертв войны. М.: 1969.
-
См. Дипломатический словарь, в 3-х т. М.: 1971-1973 и др.
-
Цепенников Г. Во имя чего страдали?//Комсомолец Забайкалья.-1991. - 22 мая; Самданоа И. Участь японского батальона// Селенга. 1992. - 25,27 июня, I июля и др.
В настоящем исследовании представлена и группа источников, находящихся в личном архиве автора (записи личных бесед с бывшими военнопленными, переписка с правительственными и общественными организациями Японии).
Все источники, несмотря на разницу их происхождения раскрывают идеологическую основу решений директивных органов, которые регламентировали деятельность лагерей для японских военнопленных, отражали дух и противоречия своего времени и стремление решить экономические задачи методами внеэкономического принуждения. Донесения, сводки, отчеты, справки, протоколы допросов военнопленных создают тот фон, который необходим для понимания всей сложности и особенности работы над поставленной темой. Все это помогло достаточно полно отразить важнейшие процессы в организации и деятельности лагерей для японских военнопленных в Бурятии.
Научная новизна и практическая значимость исследования выражаются в том, что оно является первой работой, в которой на базе неизвестных документальных источников проведено специальное конкретно-историческое исследование проблемы японских военнопленных в национальном регионе Сибири. Научное осмысление этой проблемы в Бурятии и фактологический материал помогут в освещении как масштабных тем истории и перспектив российско-японский отношений после Второй мировой войны, так и в изучении отечественной послевоенной истории и истории Бурятии. Кроме того, это будет способствовать и решению прагматических задач: укреплению связей породненных японских городов и Улан-Удэ, развитию специализированного туризма в республике (посещение кладбищ и мест лагерей) и т.д.
Исследование охватывает наиболее существенные стороны лагерной жизни японских военнопленных, что позволило автору использовать в методологическом плане исходные принципы исторической науки: историзм и объективность, способствующие преодолению известных стереотипов, сложившихся в общественном сознании в отношении военнопленных. При этом исследователь исходил из необходимости изучения как отдельных
фактов жизни военнопленных на территории Бурятии, так и всей совокупности взаимосвязей, происходивших событий.
Автором также применялись и специальные методы исследования к числу которых относятся компаративный, социологический, системный, хронологический, статистический. На основе указанных методов можно говорить о проблеме японских военнопленных не только как о явлении, но и как о системе интегрированной в процесс развития советского общества. В этой связи систему лагерей для японских военнопленных и всю политику советского государства по отношению к ним можно рассматривать, как составляющую более сложного явления - как внутреннюю и внешнюю политику тоталитарного государства.
