Введение к работе
Актуальность темы диссертации. Проблема интеграции кочевых народов в административную структуру Российского государства до сего времени остается одним из малоисследованных вопросов отечественной историографии. Башкиры были первыми кочевниками, включенными в состав государства в качестве особого сословия. В XVI в. царское правительство столкнулось в Башкирии с социальными отношениями, которые не позволяли использовать традиционные методы управления посредством инкорпорации наиболее лояльной части местной элиты в состав служилого сословия России. Башкирская кочевая знать не владела землей отдельно от общинных структур, в XVI -XVII вв. ее власть не зависела от российского правительства. К тому же башкиры занимали пограничные территории страны, что создавало реальную угрозу их откочевки. Поиск наиболее целесообразной формы управления башкирами занял не менее двух столетий. Российское правительство на протяжении XVI — первой трети XVIII вв. применило несколько вариантов решения башкирской проблемы: от полного невмешательства в дела родоплеменного самоуправления с сохранением самостоятельной военной организации (конец XVI - первая половина XVII вв.) до прямого военного принуждения (начало XVIII вв.). И только в конце 30-х гг. XVIII в. были сформулированы оптимальные принципы управления регионом, устранявшие главные причины башкирских восстаний. В результате военных и административных преобразований были созданы условия для превращения края из пограничной территории с особым законодательным статусом во внутреннюю область государства.
Процесс интеграции, под которым мы понимаем социальную адаптацию, т. е. приспособление традиционных институтов башкирского общества к государственной структуре Российского государства, предполагал решение трех задач: во-первых, создания зависимой от правительства низовой администрации из башкир; во-вторых, подчинения организации племенного ополчения непосредственно местному военному командованию; в-третьих, приведения вотчинного права башкир в соответствие с российским законодательством о частном землевладении.
Целью диссертации является исследование методов и аппарата интеграции Башкирии в административную структуру России. Достижение данной цели предусматривает решение следующих основных задач.
Необходимо рассмотреть социально-экономическое и политическое развитие башкирского общества в XVI - XVIII вв. Это позволит понять, в
какой мере российские власти учитывали особые условия Башкирии при выборе методов управления.
Требуется выявить внешние и внутренние политические факторы развития Российского государства, повлиявшие на изменение общего icypca управления Башкирией на протяжении XVI — первой трети XVIII вв.
Следует всесторонне изучить аппарат управления Башкирией, т. е. структуру и деятельность центральных и местных учреждений, осуществлявших процесс интеграции края в систему российской государственности.
Методологическая основа исследования. В теоретическом отношении самой сложной является проблема социально-экономического развития башкирского общества XVI — XVIII вв. Данный вопрос непосредственно связан с научной дискуссией о теории «кочевого феодализма». Эта теория легла в основу концепции, согласно которой присоединение башкирских племен к Российскому государству имело характер утверждения отношений феодального вассалитета между башкирской феодальной верхушкой и царским правительством. Н. В. Устюгов писал: «В то время, когда башкиры входили в состав Русского государства, они еще не вышли из стадии феодальной раздробленности. Феодал периода феодальной раздробленности — вольный слуга, может выбирать себе государя по своему усмотрению. Во главе башкир, когда они решали вопрос о подданстве, стояли феодалы, они и придали этому подданству такую политическую форму, которая была им понятна и привычна. Башкирские феодалы рас-матривали свое подданство как свободный вассалитет»1. Тезис Н. В. Ус-тюгова нашел свое отражение во всех исследованиях, посвященных истории Башкирии XVI — XVIII вв.2 Однако приложение теории «кочевого феодализма» к проблеме интеграции Башкирии в административную структуру Российского государства привело исследователей к теоретическим противоречиям, которые нельзя разрешить в контексте категорий феодальной формации. Наиболее слабым звеном в их концепции был вопрос о классовой природе башкирской кочевой знати. Стало очевидно, что процедура присоединения Башкирии к России не сводилась лишь к установлению системы отношений личной зависимости башкирских феодалов от царя. Об этом говорит длительность и драматичность включения башкирских племен в социальную структуру Российского государства. Полтора столетия с середины XVII в. край потрясали восстания, мас-
1 УстюговН. В. Башкирское восстание 1737 -1739 гг. М- Л, 1950. С. 127.
2 УсмановЛ. Н. Добровольное присоединение Башкирии к Русскому государству. Уфа,
1982. С. 67; Кузеев Р. Г. Происхождение башкирского народа. М, 1974. С. 112.
штабность которых не позволяет видеть в них лишь проявление сепаратистских устремлений башкирских феодалов.
В диссертационном исследовании впервые предпринята попытка рассмотреть процесс присоединения Башкирии к Русскому государства в соответствии с методологическими выводами Г. Е. Маркова, С. Ю. Семенова, Н. Н. Крадина, отрицающими господство феодальных отношений в кочевых и полукочевых обществах. Г. Е. Марков указывает, что для кочевников свойственен самостоятельный способ производства1. По мнению С. Ю. Семенова, кочевые общества не принадлежали ни к одной из известных общественно-экономических формаций. Он относит их к переходному предклассовому периоду, лежащему между первобытнообщинным и классовым обществом . При этом диссертант считает необоснованным приложение теории «кочевого феодализма» в к башкирскому обществу XVI — XVII вв. При объяснении противоречий теории «кочевого феодализма», как правило, ключевая роль отводится первобытнообщинным пережиткам, которые якобы маскировали феодальную эксплуатацию патриархальными формами родовой взаимопомощи. Изучение структуры башкирских родоплеменных образований и господствующих форм собственности на скот и пастбища позволит выяснить, в какой мере экономические и социальные отношения способствовали сохранению институтов родового общества.
Научная новизна работы не ограничивается спецификой методологического подхода к исследованию проблемы. Характер присоединения Башкирии к Русскому государству был обусловлен предшествующим правовым статусом Башкирии в структуре Золотой Орды и Ногайской державы. В диссертации впервые изучены государственно-правовые отношения, существовавшие в Башкирии в золотоордынский период. Таким образом, удалось уточнить, какие условия подданства башкир были сформулированы по инициативе российской стороны, а какие — восприняты российским правительством от предшествующих золотоордынских и ногайских государственных порядков.
Важнейшим вопросом включения Башкирии в административную структуру Российского государства являлось финансово-хозяйственное управление краем. В работе впервые сопоставляются расходы по управлению Башкирией, которое несло российское правительство, с общим
Марков Г. Е. Кочевники Азии: хозяйственная и общественная структура скотоводческих народов Азии в эпоху возникновения, расцвета и заката кочевничества. Дисс... докт. ист. наук. М., 1966. С. 237.
2 Семенов С. Ю. Кочевничество и некоторые общие проблемы теории хозяйства и общества// Советская этнография. ] 982. № 2. С, 32.
доходом, получаемым государством с данного региона в XVII - начале XVIII вв. Эти расчеты дали возможность выяснить, насколько было оправдано с экономической точки зрения принятие башкир в российское подданство.
Наиболее радикальные изменения в методах управления Башкирией произошли в период преобразований начала XVIII в. Изучение истории проведения военных и административных реформ в Башкирии показывает особое отношение правительства Петра 1 к национальным регионам, прежде имевшим существенные отличия в управлении и законодательстве.
Исследование системы управления Башкирией дает возможности для уточнения представлений о том, в какой мере деятельность местных административных учреждений корректировала законодательные решения царского правительства. Служилые и приказные люди Уфимского уезда при осуществлении правительственных мероприятий, зачастую руководствовались собственными интересами, понять которые можно только исследовав социальный состав и службу местных дворян, иноземцев и стрельцов.
Рассмотрение намеченных вопросов позволяет выявить такие особенности развития российской государственности в XVI — первой трети XVIII вв., как характер подданства кочевых и полукочевых народов, роль в XVI - XVII вв. Московского государства на бывшем государственно-политическом пространстве Золотой Орды, статус башкир в сословной системе Русского государства, земельное законодательство России и вотчинное право башкир, инкорпорация элиты нерусских народов в служилое сословие России.
Степень изученности проблемы. Данная проблема не была предметом специального исследования. Историки либо разрабатывали вопрос о характере и условиях присоединения Башкирии к Русскому государству, либо посвящали свои работы изучению управления краем в период XVII — XVIII вв. При подобном подходе рассмотреть степень преемственности принципов и методов управления Башкирией на протяжении XVI — XVIII вв. не представляется возможным.
Специфика исследования избранной нами темы заключается в том, что первоначально ею занимались не историки, а представители местной администрации. В 1744 г. П. И. Рычков закончил отчет о деятельности Оренбургской экспедиции, который лег в основу его книги об истории
Оренбургской губернии . В исторической литературе много внимания уделено формированию исследовательских методов П. И. Рычкова. Однако он был в первую очередь высокопоставленным чиновником Оренбургской губернии, и его идеи администратора-практика представляют не меньший интерес для изучения управленческого мышления местных служащих. В контексте темы диссертационного исследования важное значение имеют сведения П. И. Рычкова о ногайском владычестве в Башкирии, строительстве Уфы и набегах сибирских царевичей. Именно он впервые в отечественной историографии ввел в научный оборот башкирские родословные росписи (шежере), а также материалы семейных архивов некоторых старейших дворянских фамилий Уфы.
В 30 — 50-е гг. ХГХ в. были изданы труды чиновника по особым поручениям при оренбургском военном губернаторе И. В. Жуковского, оренбургских гражданских губернаторов И. Л. Дебу и Я. В. Ханыкова, преподавателя уфимской семинарии В. М. Черемшанского2. Написанные по инициативе и при поддержке губернской администрации, они явно уступают по широте и разнообразию источниковой базы трудам П. И. Рычкова3. Во многом из-за энциклопедического масштаба работ П. И. Рычкова в конце XVIII — начале XIX вв. заметно снижается интерес исследователей к Оренбургскому краю и его истории. Руководитель академической экспедиции первой половины 70-х гг. XVIII в. И. И. Лепехин признавал, что в Оренбургской губернии П. И. Рычковым было обследовано и описано многое из того, что интересовало петербургских ученых .
1 Рынков П. И. История Оренбургская по учреждении Оренбургской губернии. Уфа,
2001. С. 12.
2 Жуковский И. В. Краткое обозрение достопамятных событий Оренбургского края,
расположенных хронологически с 1246 по 1832 год, чиновником, состоящим при
Оренбургском Военном губернаторе по особым поручениям И. Жуковским. СПб.,
1832; Дебу И. Л. Топографическое и статистическое описание Оренбургской губернии
в нынешнем ее состоянии. М., 1837; Ханыков Я. В. Географическое обозрение Орен
бургского края // Материалы для статистики Российской империи, издаваемые с высо
чайшего соизволения при статистическом отделении Совета Министров внутренних
дел. СПб., 1839. Отд. II; Черемшанский В. М. Описание Оренбургской губернии в хо
зяйственном, статистическом, этнографическом и промышленном отношениях. Уфа,
1859.
3 Рынков П. И. Ответы на экономические вопросы, касающиеся до земледелия, по раз
ности провинций и по возможности изъясненные, в рассуждении Оренбургской губер
нии // Труды Вольного экономического общества. Ч. 7. СПб., 1767; Он же. Топогра
фия Оренбургской губернии. Уфа, 1999; Он же. История Оренбургская по учреждении
Оренбургской губернии и др.
4 Лепехин И. И. Записки путешествия академика Лепехина // Полное собрание ученых
путешествий по России. СПб., 1822. Ч. 3. С. 218.
В 60 - 80-е гг. XIX в. происходило активное проникновение России в Казахстан и Среднюю Азию. Многие исследователи рассматривали завоевание Хивы и Бухары как продолжение колонизационного процесса восточных земель, начатого после падения Казани. Профессора Н. Н. Фирсов, Г. В. Перетяткович, С. В. Ешевский рассматривали расширение юго-восточных владений России с позиций интересов народной колонизации. В своей диссертации, защищенной в Казанском университете, Н. Н. Фирсов впервые в отечественной историографии определил особенности правового положения башкирского населения в XVII — XVIII вв.' Выделив беспрецедентные привилегии башкир, Н. Н. Фирсов указьгоал на то, что они были обусловлены не добровольностью присоединения, а противоречивостью позиции российского правительства в вопросе управления Башкирией. Он доказывал, что вотчинное право — главная привилегия башкир - являлось основным препятствием для включения Башкирии в систему общероссийского законодательства и управления. При этом антироссийские выступления башкир в XVIII в. имели, по его мнению, исключительно религиозную основу.
С позиций естественного процесса колонизационного продвижения русского народа рассматривал присоединение Башкирии к России профессор одесского университета Г. И. Перетяткович, полагавший, что этот факт позитивно отразился на хозяйственном и экономическом положении нерусских народов2. Он, как и Н. Н. Фирсов, отрицал возможность интеграции кочевых народов в административную структуру Российского государства без разрушения их кочевого быта.
В отличие от Г. И. Перетятковича, профессор русской истории Московского и Казанского университетов С. В. Ешевский утверждал, что с начала своего исторического пути русский народ мирным путем проникал на землю местных племен; правительство лишь закрепляло те территориальные рубежи, которые были достигнуты народной колонизацией3. С. В. Ешевский обратил внимание на то, что нередко дворцовые села на юго-восточной окраине страны возникали раньше укрепленных центров. Он подчеркивал и выдающуюся роль монастырской колонизации в российском освоении территории Южного Урала.
1 Фирсов Н. Н. Инородческое население прежнего Казанского царства в новой России
до 1762 года и колонизация закамских земель. Казань, 1869.
2 Перетяткович Г. И. Поволжье в XVII и начале XVIII века: Очерк из истории колони
зации края. Одесса, 1882.
ъ Ешевский С. В. Колонизация северо-восточных окраин России // Вестник Европы. СПб., 1866. Т. I.C. 48-57.
Наряду с университетскими учеными изучением истории Башкирии XVI — XVIII вв. плодотворно занимались и местные исследователи. В последней четверти XIX в. возникла целая плеяда уфимских, казанских " и оренбургских историков-краеведов. Предводитель уездного дворянства В. А. Новиков посвятил 300-летию основания Уфы работу об уфимском дворянстве1. Преподаватель уфимской гимназии В. А. Ефремов наг писал ряд статей по истории Уфимского края в XVI — XVII вв.2 Автор воспользовался архивными материалами, собранными по инициативе городских властей для издания фундаментального исследования по истории Уфы. Член Оренбургской ученой архивной комиссии священник Н. Н. Модестов обратился к истории Табьшска, сыгравшего важную роль в деле промыслового освоения Уфимского уезда в XVII в. Н. В. Ремезов, занимавший должность землемера Уфимского по крестьянским делам присутствия, собрал обширный архивный материал для книги, посвященной земледельческой колонизации Башкирии XVI — XIX вв.4 В «Уфимских губернских ведомостях» за 1880 — 1882 гг. были опубликованы статьи историка-краеведа Р. Г. Игнатьева о начальниках Оренбургской экспедиции И. К. Кирилове, В. Н. Татищеве и В. А. Урусове . Казанский историк В. Н. Витев-ский посвятил свою монографию первому губернатору Оренбургской губернии И. И. Неплюеву6.
Главным достоинством краеведческих исследований является введение в научный оборот новых видов архивных источников. В. А. Новиков всесторонне изучил материалы фондов Уфимского дворянского собрания, которые впоследствии, в 1919 г., были полностью утрачены. Эти материалы позволили выявить специфику административного управления Уфимским уездом в XVII в. В. А. Ефремов впервые опубликовал уфимские городовые списки. Анализ сведений уфимских десятен 1650 г. в комплексе с
1 Новиков Б. А. Сборник материалов для истории уфимского дворянства. Уфа, 1878.
2 Ефремов В. А. Из истории Уфимского края в XVI — XVII веках. В 3 т. Уфа, 1913.
3 Модестов Н. Н. Село Табынское и Вознесенская пустынь, Табынская икона Божией
матери и крестный ход из села Табынского в г. Оренбург и другие места Оренбургской
епархии // Труды Оренбургской ученой архивной комиссии (далее - ОУАК). Вып. 31.
Оренбург, 1914.
4 Ремезов И. В. Землевладение в Уфимской губернии // Записки Императорского Русско
го географического общества. Отделение статистики. Т. VI. СПб., 1889. С. 7 —134.
5 Игнатьев Р. Г. Иван Кирилович Кирилов, основатель Оренбургского края // Уфим
ские губернские ведомости. 1880. № 16, 18, 20, 23 - 25, 27, 28, 32 - 34; Он же. В. Н.
Татищев, второй начальник Оренбургского края // Там же. 1881. № 4,6,7, 26 - 32,34 —
38, 40, 42,46, 47; Он же. Князь В. А. Урусов, третий начальник Оренбургского края //
Там же. 1882. № 10,14,17,20,24,27,29 - 32.
6 Витевскгш В. Н. Нсплюев И. И. и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758
года. Казань, 1889-1892. Вып. 1 - 3.
отказными и ввозными грамотами позволил автору решить ряд проблем формирования военного и административного аппарата г. Уфы в XVI -XVII вв. Н. Н. Модестов опубликовал фрагмент указа начала 80-х гг. XVI в., свидетельствовавший, что монастырская колонизация Башкирии началась одновременно с присоединением края к России. Н. В. Ремезо-вым был обнаружен документ из архива Уфимского дворянского собрания, в котором утверждалось, что еще в 1560-х гг. московское правительство направляло своих представителей в Башкирию для поиска места для города. Р. Г. Игнатьеву принадлежит первая публикация фрагментов уфимских летописей XVII - XVIII вв. Книга В. Н. Витевского ввела в научный оборот текст наказа царя Алексея Михайловича уфимскому воеводе Ф. И. Сомову за 1664 г.
На основании данных башкирских шежере, .летописных и генеалогических данных В. А. Новиков показал добровольный характер присоединения башкир к России в середине XVI в. Он утверждал, что «...башкирцы приняли российское подданство после пятилетней войны московских воевод, присланных для усмирения народов, от Казанского ханства зависевших, под влиянием страха наведенного на инородцев царскими воеводами»1. Документальные материалы, приведенные В. А. Ефремовым, поставили под сомнение утверждение Н. Н. Фирсова об исключительно враждебном отношении башкирского населения к российским властям в 20 - 80-е гг. XVII в. В. А. Ефремов показал, что в первой половине XVII в. между башкирскими общинами и уфимской администрацией существовало военное и политическое сотрудничество, направленное на противодействие калмыцкому вторжению. Небольшая работа Н. Н. Моде-стова опровергла распространенное мнение о том, что первые русские поселения в Башкирии возникли под защитой крепостей. Н. В. Ремезовым было установлено, что строительству первого русского города в Башкирии предшествовали переговоры с местными племенами, продолжавшиеся на протяжении почти 20 лет.
На рубеже XIX — XX вв. объектом внимания исследователей оказываются вопросы, связанные с колонизацией Башкирии: русско-казахские отношения, башкирские восстания, история Оренбургской епархии, история яицкого казачества и др.2 В 20 - 50-е гг. XX в. в соответствии с общи-
1 Новиков В. А. Сборник материалов для истории уфимского дворянства. С. 32.
2 Крафт И. Принятие киргизами русского подданства // Известия Оренбургского отде
ла Русского географического общества (далее — РГО). Вып. 12. Оренбург, 1887; Добро-
смыслов А. И. Тургайская область: Исторический очерк // Известия Оренбургского
отдела РГО. Вып. 15. Оренбург, 1900; Он же. Башкирский бунт в 1735, 1736 и 1737 г. //
ОУАК. Вып. XVIII. Оренбург, 1900; Дмитриев А. А. К истории Зауральской торговли:
Башкирия при начале русской колонизации // Пермская старина: сборник историче-
ми принципами марксистской методологии в работах, посвященных истории Башкирии XVI - XVIII вв., решающее значение придавалось изучению башкирских восстаний и колониальной политики царизма в ущерб исследованию проблем интеграции и сотрудничества. Показательно, что до начала 60-х гг. XX вв. практически не было монографических исследований по истории Башкирии, в названии которых отсутствовало бы упоминание о башкирских восстаниях. Этой проблеме посвящены лишь работы А. П. Чулошникова, Н. В. Устюгова, В. И. Лебедева и Н. Ф. Демидовой1. Исследователи разделяли основные положения теории «кочевого феодализма», однако они по-разному интерпретировали процесс интеграции Башкирии п административную структуру Российского государства. А. П. Чулошников, отрицая добровольный характер присоединения Башкирии к России, отмечал, что основная часть Башкирии фактически была завоевана Россией в течение XVI — XVII вв. Н. В. Устюгов писал, что в уже в XVI столетии Башкирия переживала период феодальной раздробленности, поэтому вхождение Башкирии в состав России приобрело форму феодального вассалитета2. Н. Ф. Демидова указывала, что башкирскому феодализму XVII - XVIII вв. были присущи пережитки родовых отношений, в то время как русский феодализм в начале XVIII в. находился на ступени, предшествовавшей его разложению. Это противоречие, по ее мнению, не могло разрешиться прямым включением Башкирии в общую систему феодальных отношений, т. к. развитие феодальных отношений в Башкирии не только отставало от их развития на основной территории России, но и шло по своеобразному пути, не дававшему на данной стадии, т. е. в начале XVIII в., возможности для такой интеграции3.
Среди работ 30 — 50-х гг. XX в. особое место занимает фундаментальное исследование М. К. Любавского . В специальной главе М. К. Любав-
Башкирия при начале русской колонизации // Пермская старина: сборник исторических, статистических материалов преимущественно о Пермском крае. Вып. VIII. Пермь, 1900; Чернавский Н. М. Оренбургская епархия в прошлом ея и настоящем. В 2 вып. // Труды ОУАК. Вып. УЩ, X. Оренбург, 1900 -1902 и др.
1 Чулошников А. П. Феодальные отношения в Башкирии и башкирские восстания ХУЛ -
первой половины XVD3 вв. // Материалы по истории Башкирской АССР. Ч. 1. М.-Л.,
1936. С. 5 — 87; Устюгов Н. В. Башкирское восстание 1662 — 1664 годов // Исторические
записки. Т. 24. М.-Л., 1947. С 112 - 176; Он же. Башкирское восстание 1737 - 1739
годов. М., 1950; Лебедев В. И. Башкирское восстание 1705 - 1706 годов // Историче
ские записки Т. 1. М., 1937. С. 24 - 65; Демидова Н. Ф. Башкирское восстание 1735 -
1736 годов. Дисс... канд. ист. наук. М., 1955.
2 Устюгов Н. В. Башкирское восстание 1662 —1664 годов. С. 119.
3 Демидова Н. Ф. Башкирское восстание 1735 -1736 годов. Дисс... канд. ист. наук. С. 177.
4 Любавский М. К. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен до XX в.
М., 1996.
ский рассматривает колонизацию Башкирии в XVI — XVIII вв. не как завоевание или захват, а как процесс хозяйственного освоения территории населением из центральных районов страны. Историк подчеркивает, что для Российской империи военная экспансия как принцип присоединения территорий была нехарактерна. По его мнению, основная часть территории Башкирии была колонизована путем освоения земель крестьянами-земледельцами, т.. е. методом «народной колонизации»; инициаторами переселения в Башкирию выступали разные социальные группы; после того как первоначальное освоение земель произошло, государство, решая проблемы безопасности своих границ, продолжает начатую колонизацию, руководствуясь уже экономическими соображениями или политической целесообразностью. Тем не менее М. К. Любавский не разграничивал два принципиально различных процесса - демографическое заселение территории Башкирии и ее интеграцию в административную и правовую структуру государства. В процессе колонизации края происходило не только переселение земледельческого населения, но и приспособление традиционной социальной структуры башкирского общества к государственным порядкам России, поэтому рассмотрение колонизационных процессов только в ракурсе земледельческого освоения территории не позволяет объяснить специфику управления Башкирией и существование особого правового статуса башкирского общинного землевладения.
В 60 - 90-е гг. XX в. историки обратились к изучению вопросов социально-экономического развития башкирского общества XVI — XVIII вв. Н. Ф. Демидова опубликовала ряд статей, характеризующих систему управления Башкирией в XVII — первой трети XVIII вв.1 И. Г. Акмано-вым были исследованы изменения, произошедшие в системе государственных повинностей башкирского населения на протяжении XVI -XVIII вв. С. М. Васильев посвятил свою работу изучению форм землепользования пришлого населения Башкирии в конце XVII — начале XVIII вв.3 У. X. Рахматуллин занимался изучением вопросов, связанных
Демидова Н. Ф. Социально-экономические отношения в Башкирии в первой четверти XVIII в. // Материалы научной сессии, посвященной 400-летию присоединения Башкирии к Русскому государству. Уфа, 1958; Она оке. Землевладение и землепользование в Уфимском уезде в XVI - XVII вв. // Ежегодник по аграрной истории стран Восточной Европы. 1960. Минск, 1962. С. 12 — 128; Она же. Управление Башкирией и повинности населения Уфимской провинции в первой трети XVIII в. // Исторические записки. Т. 68. М., 1961. С. 45-72.
2 Акманов И. Г. Башкирия в составе Российского государства в XVII - первой полови
не XVIII вв. Свердловск, 1991.
3 Васильев С. М. К вопросу о землепользовании пришлого населения Башкирии в кон
це XVII — начале XVIII вв. // Материалы научной сессии, посвященной 400-летию при
соединения Башкирии к Русскому государству. С. 98 - 121.
с земледельческой колонизацией территории Башкирии в XVII - XVIII вв. Ф. А. Шакурова впервые в отечественной историографии рассмотрела правовой статус башкирской поземельной общины2. В работе А. И. Акманова определяются основные этапы земельной политики царизма в Башкирии XVI-XDCbb.3
Центральное место в исследованиях перечисленных авторов занимает проблема вотчинного права башкир, т. е. особого земельного законодательства, осуществлявшегося в Башкирии со времени присоединения к России до 1917 года. Вотчинное право не только предопределило уникальный сословный статус башкирского общинного землевладения, но и повлияло на все важнейшие социально-экономические и политические процессы в Башкирии.
Н. Ф. Демидова отмечает, что в XVI — XVII вв. Башкирия сохраняла особую систему управления и ряд привилегий для местного населения. Эта специфика была вызвана, согласно мнению историка, стремлением правительства переложить охрану границ края на башкирское племенное ополчение, т. е. в основу управления Башкирией в XVI — XVII вв. был положен принцип сохранения «самостоятельности внутрифеодапьного управления башкирских общин» и признания правительством вотчинного права башкир на землю.
С. М. Васильев отмечал, что наличие обширных земельных запасов, принадлежавших башкирской общине на основе вотчинного права, и сохранение самоуправления башкирской общины создавали благоприятные условия для притока в Башкирию нерусского населения.
И. Г. Акманов, признавая существование у башкир вотчинного права, указывал на ограниченность этого института: «Не только отдельный общинник, но и община не могла распоряжаться собственной землей. Община не могла ни продавать, ни сдавать в аренду на длительный срок свои владения» 4.
У. X. Рахматуллин, считая, что у башкир вотчинного права на землю в реальности никогда не существовало, призывал отказаться от употребления термина «башкирские земли» как методологически неверного. Более правомерным, с его точки зрения, является использование понятий «государственные земли», «великокняжеские земли», «казенные земли».
Рахлштуллт У. X. Население Башкирии в XVII - XVIII вв. Вопросы формирования небашкирского населения М., 1988.
2 Шакурова Ф. А. Башкирская волость в середине XVIII - первой половине XIX вв.
Уфа, 1992.
3 Акманов А. И. Земельная политика царского правительства в Башкирии. Уфа, 2000.
4 Там же. С. 47.
Иной позиции придерживается Ф. А. Шакурова. Сопоставив вотчинные права башкир с земельным статусом других сословий и народностей России, она пришла к выводу, что башкирские земли представляли собой исключительный вид вотчинного землевладения, который существовал в России де-факто и де-юре наряду с таїсими категориями владельческих земель, как дворцовые, помещичьи, казенные и т.д.
Как утверждает А. И. Акманов, российское правительство уже в XVI — XVII вв. защищало вотчинные права башкир только в тех случаях, когда эти права нарушались частными лицами или земледельческими общинами. При этом в XVI — начале XVII вв. были произведены масштабные изъятия башкирских земель под строительство крепостей и основание дворцовых волостей, т. е. правительство рассматривало башкирские вотчинные земли в качестве государственного резерва.
Таким образом, исследователи 60 - 90-х гг. XX в. пришли к выводу, что специфика интеграции Башкирии в административную структуру Российского государства предопределялась существованием особого земельного законодательства. Однако авторы не ставили перед собой задачи выяснить происхождение института вотчинного права башкир. Лишь Н. Ф. Демидовой отмечено, что оно сложилось у башкир задолго до принятия российского подданства.
До появления работ Р. Г. Кузеева, А. Н. Усманова, Н. А. Мажитова и В. В. Трепавлова в историографии отсутствовали исследования, посвященные периоду господства в Башкирии золотоордынских ханов и ногайских биев1. Р. Г. Кузеев обратил внимание на изменение расселения башкирских племен в конце XV — начале XVI вв., что было вызвано, по его мнению, вытеснением башкир с вотчинных земель в период ногайского владычества. На основании башкирских шежере А. Н. Усманов сделал вывод, что вотчинное право сложилось у башкир в период создания империи монголов. После присоединения Башкирии российское правительство не внесло изменений в порядок землевладения, сохранив за башкирами права вотчинников. Согласно исследованию Н. А. Мажитова и А. Н. Султановой, вотчинное право возникло у башкир в результате
1 Кузеев Р. Г. К этнографической истории башкир I — начала П тысячелетия нашей эры // Археология и этнография башкир. Уфа 1968. Том Ш; Он оке. Происхождение башкирского народа; Он же. Историческая этнография башкирского народа. Уфа, 1978; Он же. Башкиры и ногайцы: этнографические взаимосвязи // Основные аспекты истори-ко-географического развития Ногайской Орды: Тезисы докладов. М., 1991; Он же. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала: этногенетический взгляд на историю. М., 1992; Усманов А. И. Добровольное присоединение Башкирии к Русскому государству. Уфа, 1982; Мажитов Н. А., Султанова А. Н. История Башкортостана с древнейших времён до XVI века Уфа, 1994; Трепавлов В. В. Ногаи в Башкирии XV — XVII вв. Уфа, 1997; Он же. История Ногайской Орды. М., 2001 и др.
договора о союзе, который был заключен между вождями башкирских племен и правителями Монгольской империи.
Согласно утверждению В. В. Трепавлова, территория Башкирии не была разделена между улусами Ногайской Орды, а представляла особое наместничество, подати с которого поступали в общую казну. Система ногайского господства существенно отличалась от методов управления башкирами, применявшихся казанскими ханами.
В процессе исследования истории городов на территории Башкирии Р. Г. Буканова впервые в отечественной историографии рассмотрела вопрос о принадлежности земель, на которых были построены правительственные центры в XVI — XVII вв.1 Ею было установлено, что все русские укрепленные поселения в Башкирии были основаны на месте древних городов и ногайских ставок, поскольку на эти земли никто не мог предъявить владельческих прав.
Проблема интеграции Башкирии в состав Российского государства интересовала и зарубежных исследователей. Одним из первых, вопреки распространенной в западной историографии концепции, известный французский исследователь Р. Порталь отметил мирный характер присоединения Башкирии к России. Он считает, что отношения, установившиеся после присоединения Башкирии к России, носили договорной характер; нарушение договорных отношений российским правительством в XVII — первой трети XVIII вв. было обусловлено экономическими проблемами Российского государства2.
В отличие от Р. Порталя, американский исследователь А. Доннелли3 характеризует колониальную экспансию России исключительно как процесс постепенного увеличения её военного присутствия в Башкирии. По его мнению, присоединение Башкирии к России в 50-е гг. XVI в. имело характер формального признания российского подданства главами родоп-леменных образований; в процессе фактического подчинения башкиры отказались от русской власти, а русские начали завоевательные войны, которые длились более двух столетий. А. Доннелли рассматривает историю завоевания Россией Башкирии, Казахстана и Средней Азии как единый непрерывный процесс, в котором Башкирия сыграла роль опытного полигона, где были испытаны формы и методы колониальной экспансии русского империализма.
Подводя итог обзору литературы по теме, можно сделать следующие выводы.
1 Буканова Р. Г. Города-крепости юго-востока России в XVIII веке. Уфа, 1998.
2 Порталь Р. Башкирия в XVII - XVIII вв. Уфа, 2000.
3 Доннелли А. Завоевание Башкирии Россией 1552 - 1740: страницы истории империа
лизма. Уфа, 1995.
Проблема интеграции Башкирии в административную структуру Российского государства является одним из наименее исследованных вопросов отечественной историографии. Это касается как социальной политики государства в отношении башкирского населения, так и деятельности административных учреждений. Существенные разногласия среди историков имеются в оценке земельной политики правительства, в определении роли местных учреждений в формировании методов управления краем.
В исторической литературе нет исследований, в которых политика России в отношеїши башкир рассматривалась бы как непрерывный процесс - с момента присоединения Башкирии в середине 50-х гг. XVI в. до начала коренных преобразований в управлении регионом в 30-е гг. XVIII в. Опубликованные работы не позволяют ответить на вопрос, насколько значительным было влияние золотоордынских и ногайских государственных порядков на политику, проводимую Россией в Башкирии в XVI - XVII вв.
Вопросы хозяйственного управления и податной политики правительства в Башкирии изучались лишь в плане выявления фактов злоупотреблений местных властей. Однако до сих пор отсутствуют конкретно-исторические исследования по вопросу об экономической целесообразности для России башкирского подданства.
Несмотря на значительное количество источников, исследователи не обращались к истории местного административного управления. В ряде работ отмечается лишь численность приказного и служилого населения Башкирии, однако его социально-экономическое положение и деятельность в сфере управления краем до сих пор не получили должного освещения в исторической литературе.
Источниковая база. Весь комплекс источников по теме подразделяется на законодательные акты, делопроизводственные документы, акты, источники личного происхождения и башкирские родословные росписи (шежере). В XVII в. башкирское население Уфимского уезда по основным вопросам управления не входило сферу действия общероссийского законодательства. Отношения между правительством и башкирами строились на основании жалованных грамот, в которых закреплялись взаимные права и обязанности. В инструкции 1728 г. уфимскому воеводе П. И. Бутурлину предписано в отношении башкир «поступать по данным от предков наших Великих Государей жалованным грамотам»1. Жалованные грамоты были вручены представителям башкирских племен в ходе принятия российского подданства. Тексты грамот хранились в Приказе Казанского дворца и Уфимской приказной избе. Однако почти все жалованные грамоты к моменту составления Полного собрания законов были утрачены. Вместе с тем с начала 20-х гг. XVIII в. правительство взяло курс на вос-
1 Полное собрание законов Российской империи (далее - ПСЗ). В 45 т. 1-е изд. СПб., 1830 - 1884. Т. VIII. № 5318. С. 69 - 70.
становление системы управления Башкирией, которая существовала до петровских преобразований. В 1721 - 1734 гг. публикуются законодательные акты, дающие возможность реконструировать некоторые положения жалованных грамот XVI — начала XVII вв. Именной указ 27 июля 1728 г., адресованный башкирам всех дорог и волостей, провозглашает, что возврат к прежнему порядку управления Уфимской провинцией был произведен по просьбам самих башкир — «выборных челобитчиков», «башкирцев Яркея Янчурина с товарищи» '. В законе говорится об отделении от Казанской губернии Уфимской провинции с последующей ее передачей в непосредственное ведение Сената. Кроме того, правительство восстановило право башкир обращаться с челобитными в Сенат. В сенатском указе 6 сентября 1732 г. «О поступаний в содержании суда и расправы в Уфимской провинции между иноверцами» утверждается судопроизводство над башкирским населением, которое существовало до восстания 1704 - 1711 гг.2 Особую роль в утверждении правительством незыблемости вотчинного права башкирского населения сыграл сенатский указ 31 мая 1734 г.3 В нем сообщается о возвращении башкирам земельных угодий, которые были изъяты государством еще в середине XVII в. В данном указе было подтверждено право башкирского населения судиться в своих третейских судах. Сенатский указ 24 октября 1729 г. «О посылке сборщиков к башкирцам для ясачнаго сбора» утверждал порядок сбора ясачной подати «по древнему их башкирскому обыкновению» 4.
О радикальном изменении правительственной полигики в отношении Башкирии говорят указы, принятые в период организации и деятельности Оренбургской экспедиции. Проект обер-секретаря Сената И. К. Кирилова «Изъяснение о киргиз-кайсацкой и каракалпакской ордах» после высочайшей резолюции, последовавшей 1 мая 1734 г., приобрел силу именного указа . В соответствии с планами правительства, все вопросы управления Уфимской провинцией и башкирами должны были подчиняться аппарату экспедиции. В «Инструкции статскому советнику Ивану Кирилову, отправленному для постройки города при устье реки Орь» от 18 мая 1734 г. правительство заявило о прекращении практики взятия у башкир аманатов .11 февраля 1736 г. в условиях начавшегося башкирского восстания был утвержден указ, который представлял собой долгосрочную программу постепенной интеграции башкирского населения в систему российского законодательства и административного управления.
1 ПСЗ. Т. VUI. X» 5318. С. 69-70.
2 Там же. №6174. С. 915.
3 Там же. Т. IX № 6581. С. 335 - 342.
4 Там же. Т. VIII. № 5473. С. 232.
5 Там же. Т. IX. № 6576. С. 309 - 317.
6 Там же. №6576. С. 323.
В отличие от законодательных актов, делопроизводственные материалы позволяют выявить изменения в системе административного управления Башкирией, происходившие в XVII — начале XVIII вв. Наибольший интерес представляют наказы и инструкции уфимским воеводам, дворцовым приказчикам, ясачным сборщикам и стрелецким начальникам. Единственный из сохранившихся текстов наказов уфимских воевод (наказ Ф. И. Сомову от 15 января 1664 г.) содержится в фонде дел Сената по Оренбургской губернии1. Сравнительный анализ этого документа и наказов казанским воеводам XVII в., опубликованных В. Д. Дмитриевым , выявил отличие административных методов, применявшихся в отношении башкир, от управления татарским, чувашским и марийским населением. В материалах фонда Сената по Казанской губернии содержится полный текст инструкции 1728 г. уфимскому воеводе П. И. Бутурлину3. Кроме Сената, областью военного управления уфимских воевод ведала Военная коллегия, которая присылала в Уфу «особливые указы о состоянии оного полка». Эти указы вошли в состав дел Уфимской провинциальной канцелярии4. Наказы уфимским дворянам, назначенным воеводами Соло-варного городка, представляют интерес с точки зрения определения источников финансирования охраны Табынских промыслов . Для изучения управления дворцовыми волостями Уфимского уезда необходимо обратиться к наказам, которые давались приказчикам сел Каракулино, Пьяный Бор и Иваицово . Эти документы свидетельствуют о том, что по своим полномочиям должность дворцового приказчика Уфимского уезда приравнивалась к воеводской должности. В инструкции Сената уфимскому воеводе И. Бахметьеву от 11 октября 1719 г. перечислены все должности штата провинциальной администрации7. Организация станичной службы в Уфимском уезде в XVII — начале XVIII вв. рассмотрена на основании сведений наказов, которые давались уфимским станичным и заставным головам8. В этом комплексе документов сохранился лишь один полный текст— наказ уфимскому стрелецкому голове Д. А. Гладышеву от 1669 г.
В материалах фондов Печатного приказа, Уфимской приказной избы и Сената нами, обнаружено более 370 выписей с указов, принятых по че-
1 РГАДЛ. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 132. Л. 109- 131.
2 Дмитриев В. Д. Царские наказы казанских воеводам XVII века // История и культура
Чувашской АССР. Вып. 3. Чебоксары, 1974. С. 325-367.
3 РГАДА. Ф. 248. Оп. 5. Кн. 261. Л. 344.
4 Там же. Ф. 452. Оп. 1. Д. 4. Л. 24 - 31.
5 Там же. Ф. 233. Кн. 179. Л. 243; Кн. 193. Л. 18.
6 Научный архив ИИЯЛ УНЦ РАН. Ф. 23 Оп. 1. Д 7. Л. 56; Новиков В. Л. Сборник ма
териалов для истории уфимского дворянства. С. 284 — 286.
7 РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 98. С. 101 - 103.
8 Там же. Ф. 1173. Оп. 1 . Д. 565. Л. 7; Новиков В. А. Сборник материалов для истории
уфимского дворянства. С. 294.
9 Научный архив ИИЯЛ УНЦ РАН. Ф. 23 Оп. 1. Д 12. Л. 16.
лобитным башкир. Появление большинства указов Приказа Казанского дворца было вызвано нарушением вотчинных прав башкирских общин. При получении челобитной от башкир Приказ Казанского дворца направлял уфимскому воеводе грамоту, на основании которой уфимский воевода обязывался «русских и служилых чинов крепко наказать». В свою очередь, уфимский воевода сам выдавал башкирам конкретных волостей, чьи права подверглись нарушению, воеводскую память как гарантию сохранения их прав.
Указы о подтверждении тарханских званий говорят о преимущественно наследственном характере этого звания. Отдельные указы о пожаловании тарханства позволили уточнить служебные обязанности тархан. Так, в конце XVII в. башкирские тарханы участвовали в регулярной станичной службе вместе с уфимскими служилыми людьми. Ряд указов Приказа Казанского дворца свидетельствует о сопротивлении башкир введению новых сборов. Некоторые указы были вызваны злоупотреблениями отдельных представителей низшей администрации — ясачных сборщиков, заставных голов, толмачей и дворцовых приказчиков. Большой интерес представляют указы начала XVIII в., свидетельствующие об изменении системы ясачного сбора в Уфимском уезде, когда все ясачные книги были переданы из Уфы в Казань, а ясак с башкир стали собирать приказные и . служилые люди, присылаемые из Казани'.
Доношения в Сенат уфимского воеводы И. Бахметьева содержат сводные данные о денежном жаловании администрации и войск, расположенных в Уфимской провинции, источниках формирования денежных и хлебных окладов2. Эти материалы позволили проследить изменения, которые происходили в системах ясачных сборов и таможенных пошлин. Сопоставление информации росписей штатов Уфимской провинции с данными ведомостей о доходах Уфимской провинциальной канцелярии за первую четверть XVIII в. выявило серьезные проблемы в системе финансового управления Уфимской провинцией.
Доношения в Сенат главы Оренбургской экспедиции И. К. Кирилова представляют собой всестороннее описание состояния административного, судебного, финансового и военного управления Уфимской провинции первой трети XVIII в.3 Это финансовые ведомости, росписи жалования должностных лиц, послужные списки офицеров и чиновников, свидетельствующие о резком увеличении государственных затрат на управление Уфимской провинцией в связи с деятельностью Оренбургской экспедиции.
1 РГАДА-Ф-П73. Оп. 1. Д. 1361. Л.-2.
2 Там же. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 103. Л. 347,367,401.
3 Там же. Ф. 248. Кн. 730. Л. 156-223; Оп. 3. Кн. 131. Л. 78- 111,145 - 163; Кн. 134.
Л. 237 - 267; Кн. 135. Л. 181-211, 310 - 345; Кн. 138. Л. 145, 167 - 178, 189; Кн.
1138. Л. 23-78,156-164.
В комплексе материалов делопроизводства отдельную группу составляют документы фонда «Калмыцкие дела» Российского государственного архива древних актов'. Статейные списки участников уфимских посольств, направленных к калмыцким тайшам, демонстрируют личную заинтересованность уфимских служилых и приказных людей в нормализации отношений с калмыками. Переписка уфимских воевод с Посольским приказом и Приказом Казанского дворца говорит о том, что уфимская администрация в XVII в. получала основные сведения о состоянии дел в калмыцких улусах от башкіфского населения. Статейные списки посольств конца 40 - начала 50-х гг. XVII в. подтверждают предположение о том, что вопреки соглашению с башкирами российское правительство в конце 50-х гг. XVII в. намеревалось уступить калмыцким тайшам Далаю и Урлюку часть башкирских вотчинных территорий на юго-западе Уфимского уезда. Весьма важными являются сведения об участии башкирских тарханов в посольствах к калмыцким тайшам. В калмыцких делах есть документы об объемах калмыцкой торговли в Уфе в XVII в., о попытках уфимских служилых людей использовать «посылки» для провоза своих товаров в степь и т. д. В целом материалы посольского делопроизводства свидетельствуют о том, что в первой половине XVII в. уфимская администрация обладала исключительными полномочиями во взаимоотношениях с калмыками.
Материалы писцового делопроизводства XVII — начала XVIII вв. дают возможность рассмотреть основные направления земледельческой колонизации Уфимского уезда и выявить особенности поместного обеспечения служилого населения. В диссертации сведения переписной книги по Уфимскому уезду 1647 г.2 и Ландратской переписи Уфы 1718 г. исследовались в комплексе с данными «Отводной книги по Уфе» 1591 — 1629 гг. Сопоставление данных этих источников позволило определить изменения в помещичьем землевладении и численности крепостного населения Уфимского уезда XVII - начала XVIII вв.
Ввиду некоторой сложности состава переписной книги 1647 г. особо следует остановиться на ее характеристике. Она зафиксировала далеко не все поместные и дворцовые деревни Уфимского уезда5. В 1647 г. переписчики учитывали только те поместные дачи, владение которыми было подтверждено соответствующими грамотами о верстании на службу их
1 РГАДА- Ф. П9. Оп. 1 -2. Д. 4,6, 13 - 15,34,64, 84,163.
2 Там же. Ф.1209. Оп. 1. Кн. 6468.
3 Там же. Ф. 350. Оп. 1. Д. 440.
4 Текст «Отводной книги по Уфе (1591/92 —1629)» // Из истории феодализма и капита
лизма в Башкирии. Уфа, 1971. С. 245 - 298.
5 ЦГБ. Отдел рукописей. Ф. 346. Карт. 7. Д. 2 (а). Л. 98 (Любавский М. К. Русская по
мещичья и заводская колонизация Башкирии в XVII, XVII] и первой четверти ХГХ вв.:
Свод и первоначальная обработка архивных материалов).
владельцев. В свою очередь, деревни и починки дворцовых крестьян фиксировались только в том случае, если земля была передана крестьянам по официальному отводу. Однако, если судить по «Отводной книге по Уфе» 1591 - 1629 гг. в Уфимском уезде в конце XVI - начале XVII вв. воеводы посылали отводчиков лишь спустя 5 — 10 лет после начала обработки наделов дворцовыми крестьянами. В результате мы имеем дело с источником, который не позволяет воссоздать полную картину служилого и дворцового землевладения. Ландратская перепись 1718 г. также содержит значительные пробелы в учете населенных пунктов Уфимской провинции. При этом, если отсутствие некоторых данных в переписи 1647 г. было вызвано объяснимыми причинами, то пропуск в Ландратской переписи 1718 г. целого района поместного землевладения ничем, кроме халатности переписчиков, объяснить невозможно.
Проверка достоверности информации необходима и при работе с таким источником, как фонд «Алфавит сказок Генерального двора» . Этот комплекс документов образовался на основе сведений, поданных владельцами крепостных крестьян для поставки даточных людей в армию в 1699 - 1700 гг. Данные переписи существенно занижают реальное количество крестьянских дворов, состоявших за уфимскими помещиками в конце XVII в.
Отказные грамоты XVII в. по общепринятой классификации относятся к документам писцового делопроизводства, но значительная их часть является актами. В отличие от писцовых и переписных книг, отказные грамоты изучались и использовались в исследованиях довольно скудно. В нашем распоряжении имеется 417 отказных грамот из фондов «Спорные дела Генерального межевания»2 и «Уфимская приказная изба». Большинство отказных грамот Уфимского уезда воссоздает весьма подробную картину изменений в душевладении уфимских помещиков в результате бегства крестьян, их вывоза, пленения и гибели во время частых волнений в крае. В отношении Уфимского уезда отказные грамоты позволяют решить исключительно важный вопрос об источниках формирования земельного фонда под испомещение уфимских служилых людей. В ряде отказных книг отмечены факты припуска дворян в башкирские вотчины, указываются сроки аренды и размеры оброка.
Материалы фонда «Спорные дела Генерального межевания» в определенной мере позволяют восполнить утрату большинства отказных грамот, хранившихся в архиве Уфимской приказной избы. При проведении межевания в Оренбургской губернии в начале ХГХ в. чиновники межевой конторы столкнулись с крайне запутанным положением землевладения башкирских общин. Существовавшая в XVI - XVII вв. практика межева-
1 РГАДА- Ф. 1209. Кн. 661 - 664.
2 Там же. Ф. 1324. Оп. 1.
ния башкирских вотчинных угодий допускала фиксацию их границ по так называемым «урочищам», под которым подразумевались реки, лесные массивы, горы и т. д. В результате при межевании каждой башкирской дачи или дворянского имения, расположенного по соседству с башкирской землей, возникали споры, приводившие к предъявлению обеими сторонами документов, относящихся к XVII - началу XVIII вв. Владельцы земель не всегда имели при себе требуемые документы, поэтому активно разыскивали доказательства своих владельческих прав в местных архивах, многие помещики запрашивали копии в архивах центральных учреждений. Всего нами выявлено 236 копий с отказных грамот и припу-скных записей, не известных по другим фондам. Среди материалов фонда обнаружена единственная известная на сегодняшний день копия с жалованной грамоты 1557 г., которая была дана башкирам из племени гайна1.
Основная масса документов судебно-следственного делопроизводства появилась вследствие земельных конфликтов, вызванных нарушениями вотчинных прав башкирских общин. В состав судных дел входят челобитные, в которых представители обеих сторон отстаивали свои права на землю; отказные грамоты, копии с указов, выписки из ясачных и писцовых книг, наказы воевод, перечневые записи, записи обыскных речей и поручные списки. По этим источникам можно проследить, как менялось отношение администрации к вотчинному праву башкир, выявить основные методы захвата вотчинных угодий служилыми людьми и переселенцами из других уездов, охарактеризовать позицию ясачных башкир и различных категорий землевладельцев Уфимского уезда к земельному законодательству, изучить действие корпоративных связей внутри башкирского общества.
Для изучения экономических связей, промысловой и ростовщической деятельности населения Уфимской провинции первой трети XVIII в. необходимо обратиться к актам Уфимской провинциальной канцелярии2. Это 73 разрозненных книги, в которые занесено 3673 записи различных сделок. Данные материалы позволяют выяснить вопрос, в какой мере башкирское население Уфимской провинции было втянуто в финансово-экономическую деятельность русского города
Особую группу представляют источники личного происхождения. Это челобитные ясачных людей, тарханов, служилых и посадских людей, а также проекты и записки государственных деятелей 20 - 30-х гг. XVTII в., посвященные башкирскому вопросу. Коллективные челобитные башкир отдельных волостей и дорог указывают на факты отстранения от своих должностей отдельных представителей уфимской администрации.
2 Там же. Ф. 615. Оп. 1.
Башкирские шежере представляют собой генеалогические записи башкирских племен и родов1. В их содержание входят тексты жалованных царских грамот, фрагменты ханских ярлыков, раздельные акты на земли и т. д. В период принятия российского подданства башкирские племена оформляли свои отношения с российским правительством в соответствии с их политическими представлениями о государственном подчинении. Только шежере позволяют рассмотреть отношение самих башкир к форме и условиям присоединения к России. Сопоставление содержащейся в данных источниках информации, имеющей отношение к XIII в. и XVI в., показывает, что башкиры подчеркивали прішципиальное сходство между добровольным подчинением некоторых башкирских племен Чингисхану и добровольным присоединением Башкирии к России.
Таким образом, в своей совокупности источниковая база обеспечивает достижение цели и позволяет решить вопросы, поставленные в диссертационном исследовании.
Апробация диссертации. Положения диссертации в наиболее полном и завершенном виде опубликованы в двух монографиях и отражены в научных статьях автора за 1991 — 2006 гг. Кроме того, отдельные положения диссертации докладывались на международных и региональных научных конференциях и публиковались в виде тезисов научных докладов. Диссертация была обсуждена, получила высокую оценку и рекомендована к защите на кафедре истории России до начала XIX века Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.
