Иностранные военнопленные на Дальнем Востоке России :1914-1956 гг. Бондаренко Елена Юрьевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Историография проблемы и источниковая база исследования 33-96

1.1 Историография проблемы военного плена на Дальнем Востоке России 33

1.2. Источниковая база исследования 66

Глава II. Международно-правовые аспекты военного плена и положение военнопленных на Дальнем Востоке России 97-154

2.1. Режим военного плена в международных и внутригосударственных правовых документах (конец XIX в. - 40-е гг. XX в.) 97

2.2. Японские военнопленные на Дальнем Востоке СССР и их международно-правовой статус (40-50-е гг. XX в.) 125

Глава III. Иностранные военнопленные на Дальнем Востоке России в годы Первой мировой войны (1914-1918 гг.) 155-218

3.1. Формирование контингента военнопленных на Дальнем Востоке 155

3.2. Бытовое устройство иностранных военнопленных в дальневосточных лагерях 190

Глава IV. Иностранные военнопленные на Дальнем Востоке России в годы гражданской войны и военной интервенции (1918-1922 гг.) 219-289

4.1. Иностранные формирования на Дальнем Востоке России 219

4.2. Венгерские военнопленные на Дальнем Востоке России 237

4.3. Чехословацкие военнопленные на Дальнем Востоке России 256

Глава V. Военно-политическое положение СССР в 30-50-е гг. XX в. и проблемы иностранных военнопленных 290-357

5.1. Формирование политики советского государства по отношению к военнопленным 290

5.2. Боевые действия советских вооруженных сил против Квантунской Армии и захват японских военнопленных. Размещение пленных на территории региона и их трудовое использование 314

Глава VI. Бытовое устройство и политическое перевоспитание японских военнопленных на Дальнем Востоке России в послевоенные годы 358-433

6.1. Бытовые условия японских военнопленных в дальневосточных лагерях 358

6.2. Идеологическая обработка военнопленных 393

6.3. Международные, политические, социально-экономические последствия военного плена 417

Заключение 434-445

Список использованных источников и литературы 446-477

Приложения 478-700

• Историография проблемы военного плена на Дальнем Востоке России
• Формирование контингента военнопленных на Дальнем Востоке
• Бытовое устройство иностранных военнопленных в дальневосточных лагерях
• Иностранные формирования на Дальнем Востоке России

Введение к работе

Актуальность проблемы. XX век вошел в историю человечества не только миллионами жертв двух хмировых войн и локальных военных столкновений, но и сотнями тысяч военнопленных различных национальностей. Проблема военнопленных всегда являлась одной из наиболее болезненных в истории войн и военных конфликтов. Так, общее число военнопленных, захваченных всеми государствами в годы первой мировой войны, составило свыше 10 млн. чел., а численность военнопленных периода второй мировой войны — около 35 млн. чел.¹

За время первой мировой войны Россией были взяты в плен 3570858 чел., Германия, Австро-Венгрия и Турция захватили 2765000 чел. военнослужащих русской армии, из них в плену погибли 260000 чел.²

Во второй мировой войне в германском плену находились 5734528 со-

ветских военнопленных, из которых 3,3 млн. чел. (57,8 %) погибли . СССР во второй мировой войне захватил в плен свыше 3 млн. чел. (около 2 млн. немцев, свыше 597000 японцев, остальные - финны, венгры, румыны, поляки, испанцы и итальянцы)⁴.

Уже после второй мировой войны произошло более 150 локальных войн и вооруженных конфликтов, унесших 20 млн. человеческих жизней. Были захвачены тысячи военнопленных. Поэтому вопрос о военнопленных, их правовой защите как жертв войны не может быть снят с повестки дня и требует постоянного внимания не только юристов, политологов и специалистов по международным отношениям, но и историков. Научная неизученность данной темы открывает возможность познать новую грань российской истории в XX веке.

Актуальность избранной темы продиктована и усилившимся интересом российских и зарубежных исследователей к ранее закрытым архивным фон-

дам по проблемам плена, что вызвало появление как множества отдельных статей, так и ряда солидных трудов.

В настоящее время проблемой военнопленных занимается организация международного Красного Креста, которая является международной неправительственной организацией (НПО). Эту организацию, как и различные общественные объединения бывших военнопленных, созданные в послевоенные, годы в Японии, Германии, России и других государствах мира, чьи граждане пострадали от военного плена, характеризует международный характер состава и целей, и частный характер учредительства, добровольный характер деятельности. Данные общественные организации военнопленных (примером одной из них может служить Всеяпонская ассоциация военнопленных), выступая в защиту пленных и жертв войны, становятся реальной силой. Основным оружием этих организаций в сфере международной политики является мобилизация международного общественного мнения, а методом достижения целей - оказание давления на международные правительственные организации, созданные в целях поддержания международного мира и безопасности между государствами, прежде всего на ООН.

Таким образом, военнопленных можно назвать негосударственными участниками международных отношений, которые ставят задачи, требующие серьезных уступок со стороны государства, хотя принимаемые организациями военнопленных решения, как правило, не имеют для государства юридической силы. И все же им все чаще удается добиваться выполнения тех задач, которые они ставят перед правительством.

В частности, в результате воздействия общественных организаций военнопленных на представителей международного права, им удалось добиться от воюющих сторон надлежащим образом содержать, лиц,- захваченных в плен, обеспечивать реализацию для них основных прав человека (право на жизнь, труд, переписку и т. д.), реализовывать их репатриацию после окон-

чания военных действий, либо в некоторых случаях во время войны, а также осуществлять правовую защиту своих граждан (военнослужащих и гражданских лиц), захваченных в плен другой стороной.

Однако опыт воюющих государств показывает, что решить данные проблемы не так-то просто, особенно, если число пленных составляют десятки, а то и сотни тысяч человек. Необходимо знать социальные и культурные особенности пленных различных национальностей, их возрастную групповую, государственную принадлежность. Ведь незнание основной массой пленных международно-правовых норм, затруднения с языком страны пленения, сложности в общении с администрацией лагерей и сообществом других военнопленных различных возрастов и национальностей значительно ухудшают их состояние.

Следует отметить, что на поведение военнопленных в неприятельском плену определенное воздействие оказывают их национально-психологические и культурные особенности. Так, японские военнопленные периода второй мировой войны были более подвержены влиянию суеверий, предрассудков и всяких примет, чем, к примеру, немецкие военнопленные в этот же период.

На поведение военнопленных существенное влияние оказывает так же принадлежность к той или иной профессиональной группе, социальному составу, возрастной группе. Так, генеральский и старший офицерский состав в редких случаях открыто и активно выступал против действий и распоряжений администрации лагерей для военнопленных, а напротив, выступает преимущественно скрытно. Из числа военнопленных младшего офицерского состава негативные или враждебные действия совершают открыто или скрытно в основном выходцы из реакционной среды (по отношению к политической линии страны пленения). Изучение поведения японских военнопленных после второй мировой войны показало, что лица в возрасте до 30 лет более вое-

приимчивы к политико-воспитательной работе в лагерях, более покорны, нежели пленные старшего возраста.

Характерными национальными чертами немецких военнопленных (солдат и офицеров) в годы первой мировой войны во время содержания в русском плену были: высокомерное отношение ко всему русскому; демонстрация интеллектуального, социального, культурного, психологического превосходства над русскими, пренебрежительное отношение к военнопленным других национальностей; требование отдельного содержания в лагерях, уверенность в случайности происшедшего с ними и в превосходстве своих армий.

Чехи в плену оставались очень сплоченными, дисциплинированными, обладали высокими боевыми качествами, были известны как прекрасные рабочие на фабриках, в шахтах, на строительстве дорог ив сельском хозяйстве.

Турки, попав в плен в годы первой мировой войны, неуклонно соблюдали национальные традиции, а именно: отказывались от мяса, подозревая, что им дают запрещенную религией свинину, соблюдали время молитв и постов.

Характерными национальными чертами японских военнопленных солдат и офицеров периода второй мировой войны были: непризнание себя военнопленными, а признание военнослужащими, которые по приказу императора разоружились и добровольно сдались в плен; любовь к императору и его почитание; настороженное, недоверчивое отношение к администрации советских лагерей для военнопленных; строгое соблюдение своих национальных, государственных и некоторых военных традиций и праздников; вера в процветание Японии, сильная вера разным слухам; спокойное выдержанное отношение к своей судьбе, стойкое перенесение тягот и лишений, забота о раненых и больных, стремление соблюдать традиции в приготовлении и употреблении пищи, искренний и глубокий интерес к русской, литературе и ис-

кусству.

Для психологии и поведения русских людей во вражеском > плену характерны: высокая психическая устойчивость, взаимовыручка, отсутствие в условиях плена национальной розни, стремление нанести ущерб врагу плохой работой, вредительством, диверсиями. В настроении преобладала подавленность, тоска по родине, ненависть к врагу, страх перед возможными репрессиями со стороны своего государства после возвращения из плена, сильные переживания за судьбы родных и близких. Тоска по родине являлась доминирующим переживанием в состоянии военнопленных из СССР в годы второй мировой войны. Аналогичное чувство наблюдалось в условиях плена у японских военнослужащих.

Для изучения самых разнообразных категорий военнопленных в различные исторические отрезки времени необходимо исходить из общеизвестного положения о том, что любой конкретный человек живет и действует в системе развивающихся общественных отношений: политических, экономических, культурных, социальных (гражданских) и т. д. Поэтому без социально-психологического анализа общественных отношений, в системе которых жили бывшие военнослужащие в плену, вряд ли можно понять закономерности формирования и развития их мотивационной сферы, их установок и субъектных отношений к окружающему миру и плену, их способностей, характера, психологического склада.

Война, как широкомасштабный социальный вооруженный конфликт, оказывает сильное морально-психологическое воздействие на людей. Опыт прошедших войн свидетельствует о том, что в период войны люди относятся к ней и ведут себя по-разному. Однако доминирующим в поведении всех людей, независимо от национальной и государственной принадлежности является чувство боязни за свою жизнь, нежелание быть раненым, плененным.

Война приводит в движение всех граждан государств-участников воо-

руженного конфликтного противоборства. Экстремальные условия^ воздействуя комплексно на психику человека, формируют отношение к войне, к себе, к противоборствующей стороне, к окружающей его действительности.

Пребывание иностранных военнопленных на Дальнем Востоке России в период с 1914 по 1956 гг. составляет одну из важнейших граней комплексного изучения проблемы. Более того, исследуемая автором тема в таком объеме еще не изучалась ни российскими, ни зарубежными историками. Тем актуальнее обращение к ней диссертанта. Вопрос о военнопленных как основном «продукте» войн и военных конфликтов не может быть в настоящее время снят с повестки дня и требует постоянного внимания с точки зрения политики, экономики, психологии, национальной культуры. Постановка данной проблемы позволяет выявить основные закономерности и особенности нахождения иностранных военнопленных на Дальнем Востоке России, ибо объективная картина может быть воссоздана лишь путем глубокого изучения исторического процесса как в центре, так и на окраинах страны.

Объектом изучения являются иностранные военнопленные, которые в течение 1914-1922 и 1945-1956 гг. находились на Дальнем Востоке России.

Предметом изучения является режим военного плена и взаимоотношения военнопленных с властными структурами в России и CCGP в период 1914-1956 гг., которому в годы первой мировой войны, гражданской войны и военной интервенции, а также после второй мировой войны подверглись бывшие военнослужащие иностранных армий таких государств, как Германия, Австрия, Венгрия, Турция, Чехословакия, Япония.

Хронологические рамки диссертации включают период с августа 1914 г. по декабрь 1956 г. Заметим, что данный отрезок времени характеризуется прерывностью во времени. Это было связано с такими историческими событиями, как начало, ход и окончание первой и второй мировых войн, гражданской войны и военной интервенции на Дальнем Востоке.

Основные этапы пребывания военнопленных зарубежных стран на востоке России включают 1914-1917 гг., 1918-1922 гг., конец 20-х — конец 40-х гг., 1949-1956 гг.

19 июля (1 августа) 1914 г. Россия вступила в войну на стороне Антанты (Англии и Франции) против Тройственного союза, в котором главную роль играла Германия, а союзниками были Австро-Венгрия и Италия. Война приобрела мировой характер и не имела по своим масштабам и последствиям равных во всей предшествующей истории человечества.

На территории России в период с 1914 по 1917 гг. находилось не менее 2 хмлн. военнопленных из различных стран мира⁵. Многие из них оказались втянуты в гражданскую войну, ставшую первым итогом Октябрьской революции 1917 г.

Гражданская война и военная интервенция на Дальнем Востоке России, продолжавшаяся с апреля 1918 по октябрь 1922 гг., выделяется в качестве особого этапа, поскольку находившиеся в регионе со времени первой мировой войны военнопленные оказались в новой для себя политической ситуации. Большинство из них, в числе которых были венгры и немцы, оказались втянутыми в военные действия на стороне большевиков.

Представители бывших чехословацких военнопленных стали заложниками планов Антанты и в большинстве своем воевали на стороне «белого движения».

В конце 20-х — начале 30-х гг. индустриально развитые страны проявляли интерес к улучшению отношений с СССР, но приход к власти парламентским путем фашистов в Германии (январь 1933 г.) усложнил международную обстановку.

Отказ СССР от Женевской конвенции 27 июля 1929 г. «Об обращении с военнопленными», которую подписали сорок семь стран мира, еще более усугубил ситуацию. Фашистская Германия и милитаристская Япония, кото-

рые никогда не отказывались от планов нападения на СССР, тем самым заранее оправдывали преступные методы борьбы с советскими людьми и освобождали своих солдат от груза юридической и моральной ответственности за нарушение норм международного права.

В период 30-х гг. в связи с охлаждением отношений СССР и Германии Советский Союз принимает ряд внутригосударственных постановлений по положению военнопленных. Важнейшим из этих документов являлось постановление СНК СССР № 1798-800 «ее» от 1 июля 1941 г. «Положение о военнопленных». В годы Великой Отечественной войны СССР с фашистской Германией (22 июня 1941 г. - 9 мая 1945 г.), а также войны с милитаристской Японией (8 августа - 2 сентября 1945 г.) Советский Союз руководствовался внутригосударственными постановлениями СНК СССР по делам военнопленных.

2 сентября 1945 г. Япония признала свое поражение во второй мировой войне. С этого момента ведется отсчет послевоенного пребывания на Дальнем Востоке СССР японских военнопленных, бывших военнослужащих Квантунской армии, захваченных советскими войсками в ходе боев за освобождение Северной Кореи и Северо-Восточного Китая.

Дальнейшим шагом в развитии *международного гуманитарного права в вопросах защиты жертв войны явилась Женевская конференция 1949 г., в работе которой приняли участие представители 57 государств. На ней были приняты четыре Женевские конвенции, причем третья — «Об обращении с военнопленными» - насчитывала 143 статьи. 17 апреля 1954т. все Женевские конвенции 1949 г. были ратифицированы Советским правительством.

13 декабря 1956 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР об амнистии всех военнопленных, включая: военных преступников. В соответствии с Указом из мест заключения были освобождены все осужденные иностранные граждане, в том числе японские военные преступники, отбы-

вавшие свой срок в лагерях Дальнего Востока.

Территориальные рамки охватывают Приморский и Хабаровский края, Амурскую, Камчатскую, Магаданскую и Сахалинскую области в их современных границах. На этих территориях в различные отрезки времени находились иностранные военнопленные.

Учитывая недостаточную изученность проблемы пребывания иностранных военнопленных на Дальнем Востоке России в период 1914— 1956 гг., основной целью диссертационной работы является комплексное изучение совокупности различных аспектов пребывания иностранных военнопленных на российском Дальнем Востоке и их влияние на экономическое положение и политическую обстановку в различные исторические отрезки. Тема пребывания иностранных военнопленных в регионе в исследуемый период включает в себя исторические, правовые, философские, психологические аспекты. Исходя из необходимости решения данной целевой установки, автором были поставлены следующие задачи:

Оценить степень изученности проблемы, проанализировать историографию и источниковую базу исследования;

Изучить международно-правовые аспекты военного плена, теоретическую основу вопроса, его современное состояние;

Раскрыть причины появления иностранных военнопленных на Дальнем Востоке России в годы первой мировой войны, их размещение и участие в народном хозяйстве региона;

Проанализировать политику российского и советского государства по отношению к иностранным военнопленным в исследуемый период;

Рассмотреть участие немецких, австро-венгерских и чехословацких военнопленных в гражданской войне и военной интервенции;

Показать бытовое устройство иностранных военнопленных в дальневосточных лагерях;

Выявить психологические, культурные и национальные особенности военнопленных, находившихся на Дальнем Востоке России в период 1914-1956 гг.;

Рассмотреть различные стороны японского плена на территории Дальнего Востока после второй мировой войны;

Показать международные, политические, социально-экономические последствия дальневосточного интернирования.

Методологическая основа и методы исследования. Методология изучаемой проблемы — неразрывный составной компонент исторического исследования. Она представляет собой итог, результат предшествующего развития знаний о предмете исследования, теоретически осмысленный и переработанный.

К числу коренных вопросов методологии относятся: определение предмета и границ изучаемого события прошлого; соотношение ее с другими отраслями знания; социальная функция и действенность; проблема познаваемости и объективный критерий истины в исследовании прошлого; понятия как основное средство познания и непосредственный предмет исследования, воспроизводящий историческую действенность; исторический факт и его место в реконструкции прошлого; специфичность исторического исследования, последовательность и взаимосвязь его ступеней и форм.

Определяя методологию исследования избранной нами проблемы, следует учитывать несколько. моментов. Во-первых, конкретно-исторический характер нашего исследования. Во-вторых, междисциплинарность проблемы по самой ее сути, требующей не только заимствования и использования методов таких смежных научных дисциплин, как психология, социология и другие, но и их синтеза при-главенстве собственно исторических методов.-Отсутствие аналога подобных исследований, бедность историографии по данной тематике предопределили необходимость для автора уделить особое

внимание как теоретическому осмыслению основ избранной тематики, так и методо логических подходов к ее изучению.

Методологической основой диссертационного исследования послужил принцип историзма, который способствует выявлению основных закономерностей в политическом и культурном развитии контингента военнопленных в исследуемый период. Этот принцип реализуется через несколько конкретных методов.

Сравнительно-исторический метод позволяет провести анализ и сравнение большого объема исторических и юридических документов на протяжении длительного хронологического периода. Следует отметить, что состояние военнопленных в разные исторические отрезки развития России в XX в., в неодинаковой степени поддаются сравнению. Если численность, состав, уровень заболеваемости, смертности и т. д. являются общими для всех военнопленных, то для психологических, социологических сопоставлений наиболее сопоставимы пленные 2-х мировых войн XX века.

Ключевым для задач нашего исследования является историко-системный метод. Исходя из общеизвестного положения о том, что любой конкретный человек живет и действует в системе развивающихся общест-венных отношений: политических, экономических, культурных, социальных (гражданских) и других, историко-системный метод необходим для раскрытия внутренних механизмов функционирования и развития такого явления, в данном случае, как военный плен. Изучаемая система рассматривается автором не со стороны ее отдельных аспектов и свойств, а как целостная качественная определенность с комплексным учетом как ее собственных основных черт, так и ее места и роли в иерархии систем. С помощью историко-системного метода-исследователь может выявить, что представляет из себя сообщество военнопленных изнутри, каковы особенности этой структуры, проанализировать ее, показать влияние других структур, в частности, орга-

нов власти в различные исторические периоды на положение и деятельность контингента военнопленных. В соответствии с системным подходом сообщество военнопленных можно рассматривать как целостное образование, находящееся в особых отношениях с окружающей средой и обладающее собственной структурой и организацией.

Наряду с вышеуказанными методами в исследовании применяется сравнительно-культурный метод, который дает возможность сопоставить культурные особенности личностей военнопленных различных национальностей в их темпоральном измерении, в динамике. Признание факта существования культурного разнообразия, значимых различий между культурами разных народов легли в основу характеристики личностей иностранных военнопленных, находившихся на Дальнем Востоке России в различные исторические отрезки XX столетия.

Историко-генетический метод, используемый автором в данном исследовании, позволяет в наибольшей мере приблизиться к воспроизведению реальной истории объекта, каковым в данном случае являются иностранные военнопленные. Историко-генетический метод дает возможность выделить конкретное и индивидуальное, с его помощью проводится анализ развития. Он позволяет охарактеризовать исторические события и личности в их образности и неповторимости.

Вместе с тем недостаток историко-генетического метода состоит в описательное и фактографии.- Поэтому при использовании этого метода в данном исследовании автору приходилось исходить из того, что, сколько бы ни было фактов и какими бы яркими они ни были, эмпирическое наблюдение само по себе не может доказать достаточным образом закономерность данного состояния или развития. Это можно сделать лишь на основе теоретического анализа фактов, касающихся, в данном исследовании, иностранных военнопленных на Дальнем Востоке России в 1914-1956 гг.

Таким образом, изучение проблемы о пребывании иностранных военнопленных на востоке России в исследуемый период опирается на различные методы исследования в соответствии с избранными ракурсами изучения темы.

Общеисторические подходы в исследовании данной проблемы целесообразно дополнить методологическими принципами и инструментарием, разработанными в смежных гуманитарных дисциплинах, прежде всего в психологии. Из психологических концепций для нашей проблематики имеет особое значение такая прикладная область психологической науки, как психология выживания в экстремальных ситуациях .

Психология человека, попавшего в плен, является предметом изучения такой научной дисциплины как военная психология, которая имеет целью решение собственно прикладных задач военной науки и практики и находится на стыке психологической, социологической и военной наук.

Историко-психологическое исследование проблемы военного плена также является междисциплинарным. Однако относится оно к отрасли исторической науки и опирается прежде всего на конкретно-научную историческую методологию и методику исследования, как это было показано выше.

Единого теоретического подхода к данной проблеме не существует. Вместе с тем, опираясь на теоретические разработки российских ученых -историков, социологов, психологов, мы можем сформулировать основные подходы к изучению проблемы военнопленных. Это классификация военнопленных по возрасту, социальному положению, званию, психологическому состоянию в плену; влияние плена на личность, умение военнопленного преодолеть негативные эмоции и выжить в плену; изменения, произошедшие в личности военнопленного после освобождения; отношение к военнопленному со стороны пленившего его государства.

В работах российских исследователей Е.С. Сшявской⁷, В.В. Серебрян-

никова⁸, В.П. Галицкого⁹ даны положения, которые послужили отправными точками изучения нами исследуемой проблемы.

Попытка проследить психологию человека на войне приводит Е.С. Се-нявскуго к рассмотрению важного методологического принципа, имеющего первостепенное значение при изучении личности в экстремальных обстоятельствах. Это сформулированное автором понятие пограничной ситуации, примером которого становится бытие перед лицом смерти — в бою, в плену. Военная обстановка выявляет те свойства личности, которые в мирное время оказываются в какой-то мере второстепенными и не требуют крайних проявлений.

А поскольку жизнь на войне насыщена экстремальными ситуациями, то они обостряют до предела человеческие чувства, вызывают необходимость принятия немедленных решений, предельной четкости в своих действиях. В то же время необходимость подчинения приказу, однообразность военного быта, обстановка постоянной опасности и в бою и в плену притупляет чувство страха, заставляют человека заботиться о своем самосохранении.

По мнению Е.С. Сенявской, существует несколько стереотипов поведения людей в сходных ситуациях (в зависимости от характера, воли, темперамента и т. п.), их оценок и восприятия действительности. Исходя из этого, автор строит психологическую модель поведения человека на войне. В подтверждение своих слов автор цитирует английского военного психолога Нормана Коупленда: «Из поколения в поколение оружие меняется, а человеческая природа остается неизменной» .

Доктор философских наук В.В. Серебрянников в своей монографии «Социология войны» рассматривает такой интересующий нас теоретический аспект проблемы, как внутренняя сторона войны, проявляющаяся в действиях, поведении, морально-психологических состояниях человека в вооруженной борьбе и в плену.

Автор в качестве основного теоретического подхода к проблеме войны и плена выделяет стихию опасности, которая составляет в этой ситуации главное содержание обстановки. Всякий человек в бою и в плену подвержен страху, этому одному из сильнейших чувств. Требуется огромная собственная воля или воздействие извне, чтобы победить страх или хотя бы не показать своего истинного состояния.

Исходя из важности сохранения морального духа сражающихся и пленных на войне В.В. Серебрянников считает одним из важнейших направлений развития военной социологии количественные социологические измерения явлений вооруженной борьбы, применение статистики, «закона больших чисел», для выявления законов динамики морального духа сражающихся людей и масс. Здесь важно нахождение числового значения влияния потерь сражающихся войск на их моральное состояние и боеспособность, «пределов морально-психологической упругости», т. е. соотношения кровавых потерь с количеством пленных для оценки мужества и упорства войск в боевых действиях и т. д. Теорию «закона больших чисел» на войне автор иллюстрирует множеством таблиц для выявления различных количественных показателей и их соотношений, например, таблицы соотношения убитых на поле боя и попавших в плен для офицерского и солдатского состава русской армии в годы первой мировой войны; количество военнослужащих русской армии взятых в плен и бежавших из плена в 1914-1918 гг.; пропорции между потерями и попавшими в плен представителями различных категорий войск и т. д.

Составление подобных таблиц характеризует различную степень боевого духа военнослужащих и пленных, показывает, по мнению автора, их боеготовность и боеспособность, морально-психологическое состояние. Так, в процессе анализа составленных таблиц автор приходит к выводу об особом мужестве русских солдат, т. к. из немецкого плена в годы первой мировой

войны бежал каждый седьмой рядовой Российской армии, тогда как это число среди офицеров было намного ниже. Показательным для морально боевой характеристики войск является и наименьший процент пленных среди казаков и гвардии, а наибольший - в ополчении¹².

Таким образом, бесстрастная статистика отражает характер и масштабы тех бедствий, которые обрушивает на человека война. Она позволяет выявить численность пленных среди различных категорий личного состава. На динамике убитых и попавших в плен воинов сказывается также накопление опыта войны, уровень военного искусства в боевых условиях.

Психологию комбатантов, попавших в плен, также исследует военный юрист В.П. Галицкий. Он разделил всех военнослужащих на 4 категории по их отношению к войне до и после пленения.

1. Это лица, желающие вооруженного конфликтного противоборства и активно в нем участвующие. Они составляют около 65 % всех изученных.

2. Лица, желающие вооруженного противоборства, но не стремящиеся к активному участию в нем. Эти лица составляют 20 % всех изученных.

3. Лица, не желающие участвовать в вооруженном конфликтном противоборстве на стороне своего государства, и открыто или скрыто поддерживающие идеологию и'политику противоборствующей стороны или сочувствующие ей. Данная категория лиц малочисленна и составляет не более 5 % всех попавших в плен.

4. Лица, не желающие участвовать в вооруженном конфликтном противоборстве ни на той, ни на другой стороне в силу своего мировоззрения (пацифисты, баптисты и т. д.), но попавшие на фронт в силу закона о всеобщей воинской повинности. Количество таких лиц колеблется в пределах 10 % всех, находившихся в районе боевых действий .

Исходя из предложенной В.П. Галицким классификации комбатантов можно предопределить их поведенческие реакции при нахождении в плену, которые как правило, соответствуют их внутренним убеждениям, внутреннему пониманию и мироощущению.

При этом важно учитывать, что после пленения война для них еще продолжается, просто военнопленные временно выключены не из конфликтных отношений сторон, а только из самого процесса вооруженного или иного противоборства. Держащая в плену страна расценивает военнопленного как врага, но только обезоруженного, и в силу этого соответствующим образом к нему относится, а именно: заключает в специально создаваемые лагеря с достаточно строгим режимом, жестко ограничивает контакты с согражданами и внешним миром, принимает меры, исключающие проведение военнопленными каких-либо враждебных действий.

Несомненно, водворение в лагерь влияет на поведение военнопленных всех категорий. Так, после пленения лица 1-й категории (патриоты) стремятся продолжить борьбу с противником, используя любые возможности: побег из мест содержания, саботаж организационных, политических, производственных и иных мероприятий, таких, как шпионаж, диверсии, вредительство (особенно в процессе трудового использования). Вместе с тем численность лиц 1-й категории в плену значительно уменьшается и составляет 10—15 % от их первоначального числа.

Доля военнослужащих, относящихся ко 2-й категории (лжепатриоты) в процентном плане значительно увеличивается в плену и достигает примерно 35 %, а в некоторых случаях и 70 %. Они обычно занимают внешне нейтральную позицию по отношению к окружающей действительности, их поведение пассивно, но для них характерны внутренняя психическая напряженность, они находятся во внутриличностном конфликте, переходящем иногда в межличностные конфликты. Отношение таких военнопленных к

мероприятиям, проводимым администрацией лагеря, зависит от непосредственного окружения в плену, т. е. они могут быть втянуты, приобщены к процессу продолжения борьбы, или же их поведение останется пассивным.

Третья категория лиц (сочувствующие врагу) при попадании в плен увеличивается, но не более чем на 10-15 %. Такие военнопленные обычно вступают в открытое сотрудничество с держащей их.в плену стороной, активно и открыто участвуют во всех формах и видах вооруженного конфликта против своего государства. У таких пленных в большинстве случаев отсутствует внутреннее психическое напряжение, борьба мотивов. Вместе с тем, когда военно-политическая обстановка начинает складываться не в пользу пленившего государства, то среди этой категории военнопленных происходит расслоение: одна часть начинает искать выход из создавшегося положения, а другая продолжает идти до конца, не меняя принятого решения, что зависит от характера и индивидуально-психологических особенностей военнопленного.

Четвертая категория (не желающие участвовать в конфликте) составляет в плену не более 15 %¹⁴. В подавляющем большинстве эта категория лиц не вступает в активное сотрудничество с противником, но выполняет все распоряжения и требования администрации мест содержания и трудового использования. Политическое поведение этих лиц, как правило, пассивно. Они рады, что случай вывел их из вооруженного конфликта, которого они не желали, а вступили в него в силу принуждения или закона о воинской повинности.

Необходимо вместе с тем отметить, что на поведение лиц всех перечисленных выше категорий сильнейшее воздействие оказывает такой фактор, как ход боевых действий на фронтах. У военнопленных, являющихся гражданами страны, ведущей успешные боевые действия, поведение более активное в негативном (враждебном) отношении к противнику (большей частью

подобные действия совершаются скрыто), количество лиц, открыто показывающих свое лояльное отношение к держащей их в плену стране уменьшается. И наоборот, поведение военнопленных, являющихся гражданами государства, терпящего поражения, становится более нейтральным, пассивным, настроение у них подавленное, количество лиц, показывающих свою лояльность, увеличивается.

Российским исследователям проблемы военнопленных - психологам, историкам, социологам на основе изучения отношений, поведенческих реакций больших и малых групп военнопленных удалось выделить основные факторы, влияющие на их психологию и поведение вне зависимости от национальной и государственной принадлежности и сгруппировать их по четырем периодам.

5. До пленения: установка страха перед пленом; степень осведомленности об истории плена и прежде всего об отношении к плену и пленным соотечественников в прошлом и настоящем; обстановка перед пленением, личное отношение к войне, своему правительству, а также к мировоззрению, политике и культуре противоборствующей стороны; наличие родственников, семьи и отношение к ним; знание права о военнопленных (международного, своего государства и государства-противника); тип личности военнопленного.

6. Во время пленения имеет значение: обращение с военнопленным в момент и особенно после пленения; наличие рядом близких военнопленному товарищей по фронту, жизни, работе и учебе до фронта (при условии совместного содержания в одном лагере); наличие письменной и иной связи с родственниками или близкими; обстановка в месте содержания или трудового использования, отношение администрации, лагерей; качество питания, бытовые и климатические условия, характер взаимоотношений между военнопленными (межличностные, групповые, межнациональные); причастность к

военным и другим преступлениям; военно-политическая обстановка на фронтах и в мире; наличие реальной возможности бежать из плена; тип личности военнопленного и отношение его к судьбе своей родины и своих близких родственников.

3. После объявления репатриации и официального включения в списки репатриируемых наблюдается: высокое эмоциональное напряжение, возбуждение, расторможенность психики, состояние неуверенности в своем будущем, т. е. неизвестность прежде всего отношения к побывавшему в плену со стороны родного государства, подавленность психики у тех, кто открыто или тайно сотрудничал со страной пленения.

4. После прибытия на родину большинство военнопленных испытывают чувство вины, стыд за неисполненный воинский и гражданский долг, чувство собственной неполноценности в присутствии участников войны, не прошедших через вражеский плен, стремление убедить окружающих в том, что в плен попал по независящим от него обстоятельствам, вел себя достойно, в плену не совершал действий, порочащих его как гражданина своего государства. В таких обстоятельствах бывшего военнопленного характеризует частая замкнутость в общении, настороженность к тем, кто проявляет любопытство к его поведению в плену.

ИСХОДЯ ИЗ ОПЫТа ПрОШеДШИХ ВОЙН И ПОВеДеНИЯ ВОеННОПЛеННЫХ, хМОЖНО

высказать мнение о том, что предвосхищение военнопленным несоответствия между своими жизненно важными потребностями и действительностью вызывает у него тревожное состояние, которое он пытается всячески скрыть, что в свою очередь, создает еще большее внутреннее напряжение. Тревожное состояние военнопленного особенно усиливается в случае его вызова к администрации лагеря, а также при их одиночном перемещении с одного на другое место. Усиление тревожности обусловлено осознанием военнопленным того факта, что для лиц, захвативших его в плен, он продолжает в пря-

мом и переносном смысле оставаться врагом, который с оружием в руках боролся с ними. Сознание этого приводит военнопленного к пониманию того, что захватившие его в плен лица имеют моральное право относиться к нему худшим образом.

Возникшая эмоциональная напряженность, а также стрессогенные ситуации режима военного плена порождают внутриличностные конфликты. В основе их лежит, как правило, борьба мотивов между долгом гражданина и воина и потребностью выжить, сохранить себя, свою индивидуальность.

Долг требует от каждого военнопленного сохранить верность своему народу, государству; ненавидеть врага, под которым подразумевается противоборствующая сторона, даже в плену продолжать бороться с ним всеми доступными средствами, используя любые возможности, сохраняя свою честь и достоинство.

Вместе с тем опыт прошедших войн показывает, что не все военнопленные строго выполняют данные предписания. Естественная потребность в сохранении своей физической индивидуальности, жизни, здоровья, стремление возвратиться к своей семье живым и здоровым требуют от военнопленного такого поведения, которое бы способствовало удовлетворению этой потребности. Держащая в плену страна, понимая полную зависимость судьбы военнопленного от нее и будучи заинтересованной в максимальном использовании пленных в своих интересах, стремится с помощью идеологического и психологического воздействия усилить все те чувства, которые связаны с потребностью сохранения жизни и здоровья.

Часто страна пленения не только понимает, но и активно использует то обстоятельство, что военнопленные, лишенные связи с внешним миром и со своей родиной, являются фактически беззащитными и бессильными что-либо противопоставить ей во всех отношениях. Все это порождает порой сильные внутриличностные конфликты на морально-нравственной почве, приводящие

часто к самоубийствам пленных. В частности, на такой основе среди японских военнопленных, находившихся в СССР в период с сентября 1945 по декабрь 1956 гг. происходили массовые самоубийства¹⁵.

Внутриличностные конфликты на морально-нравственной основе возникают у военнопленных под воздействием социальной среды. Для военнопленных среда плена состоит как бы из двух частей: первая - это своя родина в лице соотечественников, а также соотечественники, находящиеся вместе с ними, предъявляющие к нему достаточно жесткие требования: не нарушать долга, присяги, не предавать родину, воздерживаться от какого-либо сотрудничества с противной стороной и т. д. Вторая сторона — это страна пленения, которая через своих полномочных представителей в лице администрации мест содержания и трудового использования предъявляет к военнопленным требования быть послушным, соблюдать режим военного плена, идти на активное сотрудничество. Для усиления идеологического и психологического воздействия в этом направлении широко применяются как поощрения в виде особых льгот содержания, улучшения питания, так и наказания в виде ужесточения режима содержания.

Столкновение этих взаимоисключающих воздействий социальной среды приводит к внутриличностному психическому напряжению, страху за свое настоящее и будущее. Особое место при этом занимает страх, который опосредуется в сознании военнопленных часто очень неприятным представлением о потере своего социального статуса. При этом военнопленные находятся как бы между двух огней. С учетом этого отдельные военнопленные обращаются иногда с просьбой к администрации лагеря перевести их в другое место содержания с целью ухода от контроля со стороны соотечественников.

Находясь в состоянии внутреннего напряжения и тревожности, большинство военнопленных постоянно осуществляют поиск выхода из трудной

ситуации. Причем усилия пленных обычно распределяются по следующим направлениям:

1. Самостоятельное освобождение из плена (это побег, вступление в мнимое сотрудничество с администрацией лагеря в политической, военной, научной и других областях с целью облегчения побега из плена, а также самоубийства).

2. 20^0 % всех военнопленных с целью облегчения своей жизни в плену вступали в фактическое, честное сотрудничество с представителями страны пленения в обмен на улучшение условий содержания, а также с целью сохранения своей жизни .

Одним из способов выхода из трудной ситуации, к которому нередко прибегали военнопленные, явился пассивный отказ от возможности повысить безопасность своего нахождения в плену (обычно выражается в апатии, безразличном отношении к администрации лагеря, своей судьбе, жизни). Такое поведение характерно прежде всего для военнопленных с подавленной психикой, находящихся в состоянии нервного и физического истощения, общего переутомления. Вместе с тем наиболее сильные личности иногда при-бегают к скрытому, а иногда и открытому сопротивлению по отношению к деятельности и мероприятиям администрации лагеря.

Исходя из того, что военнопленные представляют собой модель не только всех слоев общества, в котором они выросли и воспитались, но и армии, в которой они служили, воевали до пленения, среди них всегда есть лица, являющиеся как приверженцами этого общественного строя, так и его сознательными противниками. Поэтому поведение военнопленных носит самую разнообразную направленность. Определенная часть сознательных противников своего государства, как правило, становится на открытые лояльные позиции по отношению к противнику. Такие военнопленные впервые получают возможность трезво оценить сложившуюся обстановку, безболезненно

выразить истинное отношение к общественному строю и политике родного государства, оценить свое место и роль в данной войне, в судьбе своей страны и своего народа. В силу этого практически уже в первые месяцы плена происходит резкое расслоение, а также социальная и политическая переориентация, что приводит к достаточно четкому разделению военнопленных на малые и большие группы, имеющие собственных лидеров, определенные позиции, отношения и микроклимат.

На основе известного положения о том, что любая социальная общность состоит из разных индивидуальностей, микро- и макро- групп, нами было выдвинуто предположение: все военнопленные, как представители этих социальных общностей, также делятся на разные группы по своему отношению к общественной системе родной страны и страны пленения. Выделилось три группы, к первой из которых относились военнопленные, остающиеся на патриотических позициях в отношении своей родины, государства, являющиеся твердыми приверженцами господствующего в их стране общественного строя, мировоззрения и занимающие активную позицию продолжения борьбы с вражеской стороной доступными им способами, методами и средствами (побег из плена, саботаж, диверсия, вредительство, сбор разведывательных сведений, вступление в мнимое сотрудничество с противником с целью решения своих задач и т. п.). В эту группу входит более 30 % от числа всех попавших в плен:

Вторую группу составляют военнопленные, которые активно принимают участие во всех мероприятиях, проводимых администрацией лагерей, что позволяет противнику привлекать их к сотрудничеству (открытому или скрытому) в своих интересах. Военнопленные второй группы составляют не более 15-20 % всех попавших в плен.-

К третьей группе относятся военнопленные, остающиеся на нейтральных позициях. Данная группа военнопленных обычно составляет наиболь-

ший процент от всех военнопленных - не менее 55 %¹⁷. Эти люди преследуют сугубо эгоистические цели: выжить в плену (иногда любой ценой) и поскорее возвратиться на родину; не совершать никаких действий, которые могут быть расценены противником как враждебные, предоставляющие для него угрозу; не допускать каких-либо политических и иных разговоров, чтобы не дать повода администрации для проведения репрессий; пассивное ожидание конца войны и освобождения из плена.

Весьма характерны взаимоотношения между этими группами военнопленных. Отношения между первой (патриотами) и второй (пособниками противоборствующей стороны) носит острый конфликтный характер, отличающийся как открытым, так и скрытым резким противоборством, что активно используется страной пленения в своих целях. Следует подчеркнуть, что таким конфликтным отношением присущ антагонизм, сопровождающийся часто агрессивными действиями, наносящими ущерб здоровью отдельных членов этих групп, а иногда приводящими и к физическому уничтожению отдельных военнопленных (со стороны «патриотов» - тайное уничтожение, со стороны пособников - выдача патриотов карательным органам противника и т. д.).

Необходимо отметить, что и первая и вторая группы военнопленных ведут упорную конфликтную борьбу за захват влияния над третьей группой (нейтральными военнопленными). Пример такой борьбы мы могли наблюдать в годы первой мировой войны, в преддверии Октябрьской революции в России, когда большевистски и антибольшевистски настроенные иностранные военнопленные в лагерях прилагали немало усилий по оказанию влияния на «нейтральных» пленных. Другим примером борьбы за захват влияния над «нейтральными» служат отношения- между различными группами японских военнопленных в СССР после второй мировой войны. Причем страна пленения в этой борьбе всегда оказывала активную помощь и поддержку второй

группе (пособникам).

Вышеуказанные теоретические подходы по отношению к проблеме военнопленных приняты нами за основу в качестве вариантов систематизации и анализа основных категорий участников военного плена. Независимо от своего отношения к войне и участия в ней представители всех категорий комбатантов оказываются в результате пленения в одинаковой роли военнопленных. С этого момента на социально-волевую сферу и поведенческие мотивы человека начинает оказывать воздействие целая система специфических факторов.

Научная новизна обусловлена системным исследованием проблемы военнопленных на Дальнем Востоке России в течение всего периода их пребывания — с 1914 по 1956 гг. Научная новизна заключена во введении новых документов и материалов по данной теме, ранее недоступных исследователям.

Впервые на материалах обширного дальневосточного региона всесторонне рассмотрены основные аспекты формирования, трудового использования, бытового содержания многотысячного отряда иностранных военнопленных на протяжении большого хронологического периода. До нашего исследования данные вопросы в подобном объеме детально не изучались. При этом ряд аспектов темы подвергся специальному анализу. Впервые прослежены международно-правовые аспекты военного плена на Дальнем Востоке, определены особенности политики правительств России и СССР по отношению к военнопленным на протяжении длительного исторического периода — с 1914 по 1956 гг. Автором исследовано пребывание в регионе различных групп военнопленных, составлены сравнительные данные по стране. Изучен трудовой вклад иностранных пленных в экономику Дальнего Востока в различные исторические периоды, составлен ряд таблиц по таким направлениям, как трудовая активность пленных, бытовое устройство, динамика чис-

ленности, уровень заболеваемости, смертности, травматизма и т. д.

На основе нового архивного материала впервые рассмотрены такие вопросы, как движение мировой общественности за ускорение репатриации иностранцев из советского плена, особенности репатриации австро-венгерских, чехословацких и японских военнопленных в разные исторические отрезки. Автору впервые удалось выявить ряд уголовных дел на японских военнопленных, что способствовало их пересмотру на современном этапе развития российско-японских отношений.

Научная новизна темы исследования заключается в том, что при отсутствии опубликованных научных работ о месте и роли бывших иностранных военнопленных на исторической родине, диссертант предпринял попытку показать деятельность репатриантов и их вклад в экономику не только российского, но и их собственных зарубежных государств после прибытия из плена.

Диссертантом впервые, в отечественной историографии предпринята попытка комплексного анализа проблемы пребывания иностранных военнопленных на Дальнем Востоке России в 1914—1956 гг., ее место в системе международных отношений в исследуемый период.

Апробация работы. Основные положения, выводы и отдельные главы данного диссертационного исследования были опубликованы в 3-х монографических исследованиях: «Интернациональные связи трудящихся советского Дальнего Востока с народами зарубежных стран (1938-1960)». Владивосток, 1992; «Японские военнопленные на Дальнем Востоке России в послевоенные годы». Владивосток, 1997; «Иностранные военнопленные на Дальнем Востоке России (1914-1956)». Владивосток, 2002. Данная тема также нашла свое отражение в-многочисленных статьях,_ опубликованных в журналах «Проблемы Дальнего Востока», «Вестник ДВО РАН», «Россия и АТР» и других изданиях. Общий объем опубликованных монографий и научных статей по

теме исследования составил 28,5 п. л. Основные выводы диссертационного исследования были использованы на международных, общероссийских, региональных научных конференциях во Владивостоке (1989, 1991, 1992, 1997, 1999 и 2000 гг.), Уссурийске (1992 г.), Хабаровске (1992 г.), Комсомольске-на-Амуре (1992 г.), на встречах с представителями Всеяпонской ассоциации бывших военнопленных, при проведении лекций и семинаров для студентов Владивостокского института международных отношений ДВГУ.

Практическая значимость исследования заключается в выявлении и систематизации новых данных о правах человека в военном плену. В работе сформулированы основные права и обязанности военнопленных. Согласно этим основам, допустима лишь война оборонительная в защиту попранных прав. Врагом может быть только государство, а не люди. Отсюда — требования гуманного обращения с военнопленными.

Основные положения и выводы диссертации могут быть использованы при создании фундаментальных работ'по истории российского Дальнего Востока, истории международных отношений. Выявленные автором материалы могут быть использованы при издании сборника документов по истории военного плена на Дальнем Востоке.

Изложенные в диссертации сведения, факты и обобщения могут использоваться в курсе лекций по истории Дальнего Востока России, истории международных отношений.

Фактический материал и выводы диссертационной работы, несомненно, важны для административного использования при работе с прибывающими в регион иностранцами, представляют интерес для сотрудников иностранных посольств и консульств, аккредитованных в России.

Структура диссертации. Особенности объекта и предмета научного анализа, постановка широкого круга исследовательских задач обусловили проблемно-хронологический принцип построения диссертации с выделением

всех важнейших проблем и аспектов в самостоятельные разделы. Работа состоит из «Введения», шести глав, «Заключения», «Списка использованных источников и литературы» и «Приложений».

¹Галицкий В.П. Проблема военнопленных и отношение к ней советского государства //Советское государство и право. 1990. № 4. С. 124.

² Там же.

³ Московские новости. 1987. № 35. С.12; Stern magazine. 1981. № 26. Р.74.

⁴ Правда. 1950. 5 мая; 1969. 24 марта; История международных отношений и
внешней политики СССР. В 3-х томах. Т.1. 1917. М., 1989. С.31; Галицкий
В.П. Указ соч. С.124.

⁵ Венгерские интернационалисты в Октябрьской революции и гражданской
войне в СССР. Сборник документов. В 2-х т. /Сост. Д. Милей, А.А. Ходак,
Л.М. Чижова и др. М., 1968. T.I. C.VII.

⁶ Сенявская Е.С. Психология войны в XX веке: Исторический опыт России.
М., 1999. С.27.

⁷ Там же.

⁸ Серебрянников В.В. Социология войны. М., 1997.

⁹ Галицкий В.П. Социально-психологические аспекты межгрупповых отно
шений в условиях военного плена//Социологические исследования. 1991.
№ 10. С.48-63.

¹⁰ Сенявская Е.С. Человек на войне: опыт историко-психологической харак
теристики российского комбатанта//Отечественная история. 1995. № 3. С.9.

¹¹ Серебрянников В.В. Социология войны. М., 1997. С.245.

¹² Серебрянников В.В. Указ. соч. С.245, 246, 247.

¹³ Галицкий В.П. Социально-психологические аспекты межгрупповых отно
шений в условиях военного плена //Социологические исследования. 1991.
№ 10. С.52, 54.

¹⁴ Там же. С. 58, 62.

¹⁵ Государственный архив Хабаровского края (далее ГАХК). Ф.1036. Оп.1.
Д.477.Л.152.

¹⁶ Галицкий В.П. Социально-психологические аспекты межгрупповых отно
шений в условиях военного плена. С.58.

¹⁷ Там же. С.51.

Историография проблемы военного плена на Дальнем Востоке России

До недавнего времени тема военного плена представляла собой по существу лакуну как в отечественной, так и в зарубежной историографии. Исследовательская работа в данной области концентрировалась почти исключительно на проблемах интернационалистского и коммунистического движения в лагерях военнопленных, что было связано в СССР с периодом «холодной войны». Такой же в принципе подход, хотя и с обратным знаком, был особенно характерен для работ, издававшихся на родине японских военнопленных, а также на западе, в частности, в Австрии и ФРГ. Тема «советского плена» использовалась для того, чтобы подогреть антисоветскую истерию, скомпрометировать курс на разрядку международной напряженности. Вместе с тем, работы по данной тематике ив СССР и за рубежом можно было буквально, что называется, пересчитать по пальцам. Поэтому несомненно, давно ощущается потребность в научном анализе литературы по проблеме военного плена.

Всю имеющуюся литературу по теме иностранных военнопленных 1914-1956 гг., вышедшую в нашей стране в XX - начале XXI вв., можно условно разделить на 2 периода. Советский — охватывает 20 — 80-е гг. XX столетия. Второй - постсоветский период датируется концом 80-х гг. XX в. и продолжается в настоящее время. В первом периоде следует отметить несколько этапов. Критерием их выделения является степень изученности имеющейся литературы по проблеме военного плена в различные исторические отрезки данного периода.

20-е - начало 50-х гг. - первый этап исследования проблемы. Можно отметить вышедшие в эти годы по «горячим следам» работы Д. Фрида, В.П. Гирченко, А. Шурыгина, Г. Рейхберга и Р. Олыпа1.

Проблема плена в работах данных авторов рассматривается фрагментарно, иностранных военнопленных называют интернационалистами, на первый план выдвигается революционная агитация в лагерях и участие бывших военнослужащих враждебных России армий в гражданской войне на стороне большевиков.

В 40-е - начало 50-х гг. XX в. тема военнопленных исследовалась мало, что было вызвано разными причинами. В это время на первый план вышли вопросы, связанные с Великой Отечественной войной советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Немаловажной причиной являлся правительственный запрет на освещение вопросов, связанных с положением иностранных военнопленных в СССР: их численности, социального и нацио- нального состава, трудового использования, бытового устройства, уровня заболеваемости, смертности и т. д.

Вторая половина 50-х - 80-е гг. XX в. — второй этап в освещении темы военного плена. Хрущевская «оттепель» в СССР повлияла и на рассекречивание темы иностранных военнопленных. Появилась серия книг и статей, в которых освещались многие важные стороны международного содружества военнопленных в годы гражданской войны и военной интервенции в России. Это работы П.А. Голуба, Л.И. Жарова, В.Т. Устинова, А. Кладта, В. Конд-ратьева, И.Г. Матвеева, Н.С. Колмогорова и др. Однако жизнь военнопленных в Сибири и на Дальнем Востоке были отражены в этих работах фрагментарно, а порой-и с существенными неточностями3.

В конце 60-х - середине 80-х гг. стали появляться статьи и монографии, специально посвященные участию иностранных военнопленных в революционных событиях на Дальнем Востоке. Их авторы - А.Х. Клеванский, А.И. Крушанов, Г.Е. Рейхберг, Н.А. Авдеева, Б.И. Мухачев, Н.А. Шиндялов, Б.М. Шерешевский, Н.А. Храмцова, Н.А. Попов4.

Второй период в разработке исследуемых вопросов военного плена 1914-1956 гг. начался в СССР в конце 80-х гг. XX в., что было связано с перестройкой и рассекречиванием многих архивных фондов страны.

Появился ряд солидных трудов по истории иностранных, в основном немецких и японских военнопленных в СССР. Их авторы - В.П. Галицкий, Т.Я. Иконникова, СИ. Кузнецов, О.Д. Базаров, И.В. Безбородова, О.П. Елан-цева, С.Г. Сидоров, В.Б. Конасов, А.Л. Кузьминых, М.Н. Спиридонов, М.Е. Ерин, М.А. Кузьмина и другие5 на основе материалов центральных и местных архивов раскрывают различные аспекты пребывания иностранных военнопленных в российском плену. Таким образом, основные работы по названной проблеме были написаны в 60-е гг. XX в. - начале ХХТ в.

Несмотря на солидное количество работ по указанной тематике в первый период тема военного плена была как бы вторична для исследователей, рассматривалась эпизодически по сравнению с другими военными проблемами. Стремление максимально приблизить к массам идеи мировой революции приводили к искажению реального положения военнопленных в России после первой мировой войны. Это выражалось в преувеличении численности военнослужащих враждебных России армий, добровольно сдавшихся в плен, акцентировалось стремление иностранных военнопленных не возвращаться на родину, а воевать в России, на стороне большевиков против Антанты в годы гражданской войны и военной интервенции. Данная идея проводилась во многих центральных и региональных изданиях, выпускаемых в СССР.

Вместе с тем нельзя не отметить вклада отдельных советских историков в изучение проблемы военного плена. Исследователь А.Х. Клеванский в своей монографии «Чехословацкие интернационалисты и проданный кор пус» рассматривает чехословацкие политические организации и воинские формирования в России с 1914 по 1921 гг. Книга издана в Москве в 1965 г. и является до настоящего времени наиболее крупным исследованием по истории чехословацкого корпуса в России. Впервые в советской и российской исторической литературе А.Х. Клеванский с помощью широкого круга отечественных и зарубежных источников рассматривает причины появления чехо-словаков в России в годы первой мировой войны. Его монография построена по хронологическому принципу.

Автор исследует взаимоотношение советского правительства и чехословацких военнопленных. В число вопросов, поставленных автором, вошли такие, как Брестский мир и военнопленные чехословаки; японская интервенция и чехословацкий корпус; причины и начало чехословацкого мятежа; чехословацкий корпус и интервенция Антанты и США; чехословаки на фрон м тах гражданской войны.

Автор анализирует чешское и словацкое национальное движение, возникшее в Австро-Венгрии и Германии в начале первой мировой войны. Чехи и словаки, оказавшиеся в ходе военных действий в рядах Австро-Венгерской и германской армий, по оценке автора, гораздо чаще сдавались в плен добровольно, нежели австрийцы и немцы. Сопоставление имеющихся в распоряжении автора сведений дает основание предположить, что за годы войны в России оказалось 2-2,3 млн. иностранных военнопленных, причем общее число чехословацких военнопленных не превышало 200-250 тыс. чел.6

На основе документов Центрального государственного военного архива, Архива внешней политики России, Центрального государственного исторического архива в Москве, а также ряда региональных архивов автор убедительно доказывает, что в годы первой мировой войны царское правительство России, как и правительства других воюющих держав рассматривало воєннопленных как свою военную добычу. По мнению А.Х. Клеванского, никакие международные конвенции не служили препятствием для всеобъемлющей эксплуатации пленных. Они фактически были отданы на произвол местных военных властей, комендантов лагерей и охраны, частных предпринимателей и подрядчиков, которые и не думали выполнять правил, распоряжений и инструкций о распределении военнопленных по работам.

Автор использует архивные документы для подтверждения своего тезиса о том, что царское правительство сознательно стремилось разобщить военнопленных, изолировать их от населения России и противопоставить ему.

Интерес представляет процитированный А.Х. Клеванским тезис одного из докладов Главного управления Генерального штаба России о том, что «...признано необходимым распределять военнопленных по национальностям: славян и дружественно расположенных национальностей размещать в Московском, Казанском, Омском и Туркестанском военных округах, а немцев и венгров — преимущественно в Иркутском и Приамурском ... Во всяком случае указанные группы должны размещаться отдельно одна от другой .. .»7.

Более того, в качестве одного из условий освобождения чехов и словаков из лагерей и направления их на работы в промышленные предприятия автор называет требование русских властей по информированию о настроениях рабочих.

Формирование контингента военнопленных на Дальнем Востоке

Первая мировая война явилась событием огромной важности, не имеющим по своим масштабам и последствиям равных во всей предшествующей истории человечества. Война длилась 4 года, 3 месяца и 10 дней (с 1 августа 1914 г. до 11 ноября 1918 г.), охватив 38 государств, где проживало свыше 1,5 млрд. чел., или три четверти населения всего мира1. В военных действиях участвовали многомиллионные армии, оснащенные новейшим, по тем временам, оружием. Общее число мобилизованных составило 73,5 млн. чел.2

Поистине неисчислимые бедствия принесла эта война народам земного шара. 10 млн. убитых (это столько, сколько погибло на всех европейских войнах за тысячу лет), 20 млн. раненых и военнопленных различных национальностей - таков ее итог3. Только прямые военные расходы воюющих государств составили 208 млрд. долларов, что в 10 раз превысило стоимость войне 1793 по 1907 гг.4

Первая мировая война оказала влияние на весь ход всемирной истории, привела к обострению классовой борьбы, активизировала революционное движение, как в России, так и по всему миру.

Глубинные причины первой мировой войны начали складываться еще в конце XIX в. в связи с изменениями в экономике и политике великих европейских держав, активизацией их колониальной экспансии, стремлением к разделу и переделу мира, к созданию обширных имперских владений. Для России характерным было стремление к решению вопроса о черноморских проливах и Константинополе, а также устранению опасности по установлению гегемонии Германии в Европе, уменьшению ее военно-политического могущества.

19 июля (1 августа) 1914 г. Россия вступила в войну на стороне Антанты (Англии и Франции) против Тройственного союза, в котором главную роль играла Германия, а союзниками были Австро-Венгрия и Италия. С началом первой мировой войны Россию захлестнула волна германофобии. Петербург был переименован в Петроград, начались погромы магазинов, принадлежавших немцам. Вспомнив о славе Александра Невского, Россия вступила в новый «крестовый поход» не только в поддержку «младшего сербского брата», но и за экономическое освобождение России от германского засилья. Боязнь военного и экономического шпионажа со стороны многочисленного немецкого населения России привели правительство к необходимости принятия неординарных решений.

Многие из этих подданных всю свою сознательную жизнь прожили в Российском государстве, в том числе и на его Дальнем Востоке, внесли своим трудом важный вклад в экономику региона и были настолько уверены в безопасности своего местонахождения, что не позаботились о прошении российского подданства. Когда спохватились, было поздно ... (см. Прилож. С.478-487).

Приказом Министерства Внутренних дел России от 12 августа 1914 г. все австрийские и германские подданные мужского пола в возрасте от 18 до 45 лет, проживающие на территории Российского государства, способные носить оружие, считались военнопленными и подлежали немедленному аресту и высылке из европейской части России как лица, склонные к шпионажу и измене5. Семьи арестованных и высылаемых могли следовать за своими главами в Омский военный округ, северные уезды Тобольской губернии, в Якутию.

Арестованные направлялись в места выдворения под стражей за свой счет по железным дорогам в вагонах третьего класса или на пароходах второго класса. В случае отказа от добровольного отъезда германские и австрийские подданные направлялись на север в качестве военнопленных по этапу6.

Как следовало из приказа МВД России от 12 августа 1914 г., по прибытию в ссылку иностранные подданные попадали под надзор полиции на общих основаниях с российскими арестантами. С них бралась подписка о невыезде. Проживать в ссылке они должны были за свой счет, и селиться по возможности группами. «Всякий комфорт для таких иностранных военнопленных неуместен», - подчеркивалось в телеграмме Министра Внутренних Дел России Маклакова в Приамурское генерал-губернаторство от 17 августа 1914 г.7 В той же телеграмме сообщалось о необходимости предоставить в местный департамент полиции подробные именные списки иностранных подданных, находившихся на Дальнем Востоке с целью высылки их как военнопленных.

Кроме этого, подданные иностранных государств, враждебно настроенных в годы первой мировой войны к России, так же, как и основанные ими в России предприятия, подвергались следующим санкциям и ограничениям:

1. Было прекращено действие льгот и преимущественное предоставление договоров.

2. Приостановлены платежи фирмам и предприятиям, основанным гражданами враждебных России государств.

3. Был разработан проект об учреждении правительственного надзора за деятельностью акционерных обществ, в состав которых входили иностранцы.

4. Германские и австрийские подданные были лишены званий ком-мерц- и мануфактурсоветников .

В период с августа 1914 г. по октябрь 1916 г. в Приамурском генерал-губернаторстве было составлено 5 списков германских и австрийских подданных, подлежавших высылке. Численность их составляла свыше 10 тыс. чел.9 23 августа 1914 г. ввиду вступления Турции в войну и открытия Кавказского фронта МВД России объявило о необходимости ареста турецких подданных во всех регионах России, включая Дальний Восток, в качестве военнопленных, а также задержание (интернирование) турецких подданных других национальностей, таких, как греки, армяне, болгары и т. д.10 В течение 1915 г. на территории Приамурского генерал-губернаторства было задержано 159 греков и 115 турок11.

Таким образом, Россия, не захватив ни единого вражеского военнослужащего на поле сражений, уже обладала армией иностранных подданных, признанных военнопленными. Только из Приморья за 3 месяца 1914 г. в Якутию было выслано 30 иностранных граждан, подозреваемых в шпионаже в пользу Германии .

Правительственным инспекциям были подвергнуты такие торговые фирмы, как «Нобель», «Адлер», «Лопатин», «Кунст и Альберс», «Киргоф и Ниссен», «Лангелитье», горнопромышленное общество «Тетюхе» и Сахалинское каменноугольное предприятие Даттана. Кроме того, был возбужден вопрос об учреждении правительственного надзора за фирмами «Симменс и Шуккерт», «Симменс и Гальске», «Артур Коппель», «Гергардт Гей», «Тиль-манс», а также «Всеобщая компания электричества». Наряду с проверками составлялись списки иностранных подданных - сотрудников данных фирм, попадавших в число высылаемых «военнопленных», а также тех, кто напрямую обвинялся в шпионаже в пользу Германии.

Среди иностранцев, высланных на север из Владивостока, были и сотрудники торговой фирмы «Кунст и Альберс». Как оказалось, состав служащих фирмы комплектовался офицерами запаса и представителями нижних чинов германской службы, командированными в Россию якобы для изучения русского языка. Пробыв 2-3 года, такие служащие уезжали в Германию, а вместо них прибывали новые.

Сама же фирма, раскинувшаяся сетью отделений количеством более 50, имела филиалы по всей Приамурской области, а также в Маньчжурии, Забайкалье и доверенных лиц во многих крупных городах европейской России и, по сведениям полиции, являлась в течение предвоенных лет хорошо организованным разведывательным отделением германского генерального штаба. Шпионская деятельность проводилась под покровительством совладельцев фирмы - Даттана и Альберса, которые, как следовало из протокола их допроса, «хотя быть может и не принимающие активного участия в деле шпионства, но всеми мерами таковому способствующие» . Торговую фирму «Кунст и Альберс» с началом первой мировой войны власти Владивостока определенно называли «университетом шпионажа», и потому сотрудники фирмы одними из первых пополнили ряды высылаемых на север иностранных военнопленных14.

Сам Даттан яростно сопротивлялся, опровергая выдвинутые против него и его служащих обвинения. «Работая на край 50 лет, имея все свое обзаведение и имущество в крае, ведя торговлю универсального характера, т. е. разными товарами ... отечественного и заграничного производства, содержа штат в 600 человек русских служащих, принадлежа, наконец, русским подданным, хотя и немецкого происхождения, фирма, я полагаю, могла бы считаться достаточно обрусевшею, чтобы указывать на нее, как на немецкую враждебную»15.

Бытовое устройство иностранных военнопленных в дальневосточных лагерях

Дальний Восток России являлся самым отдаленным от боевых действий первой мировой войны регионом. Однако проблемы иностранных военнопленных, их размещение, бытовое устройство стали непосредственной задачей дальневосточных властей в данный период. 1 апреля 1915 г. телеграммой из Военного министерства г. Москвы правительство России уведомляло Приамурское генерал-губернаторство о необходимости подготовки к приему больших групп военнопленных, освобождения для них ряда помещений90.

Это известие сразу же вызвало недовольство местных жителей еще до прибытия пленных. Так, в крупных городах Дальнего Востока под размещение пленных планировалось отдать учебные заведения и конторы различных ведомств. «Это повлечет задержку в учебных занятиях на неопределенный срок..., что недопустимо, — отмечалось в служебной записке Канцелярии Приамурского генерал-губернатора. — Необходимо, чтобы ... военнопленные были отданы в частные усадьбы, помещичьи дома и т. д. Что же касается школ и училищ, то там размещать военнопленных нужно лишь в условиях крайней необходимости»91.

Массовое поступление военнопленных в Приамурскую область началось с октября 1914 г. Первоначально в области должны были разместиться 25 тыс. австро-венгерских и германских военнопленных. Планировалась следующая их концентрация: в Хабаровске - 1,6 тыс. чел., в Спасске — 4,9 тыс. чел., в Никольске-Уссурийском - 8,5 тыс. чел., в Раздольном — 6,9 тыс. чел, в Шкотово — 3 тыс. чел.

Намеченные цифры по содержанию в регионе военнопленных были быстро превышены. Например, в с. Шкотово, собственное население которого в 1915 г. составляло около 1 тыс. чел., было размешено 3 618 пленных (из них 141 офицер). Сюда же в первой половине 1915 г. прибыло 2 эшелона турецких пленных. В Хабаровске, вместо намеченных 1,7 тыс. чел. летом 1915 г. находилось около 5 тыс. чел. Кроме того, в 15 км от центра города, на Николо-Александровской пристани были размещены еще около 1 тыс. чел., основную часть которых составляли офицеры.

Перемещение на столь длительное расстояние больших отрядов военнопленных вызывало разного рода инциденты. Любопытными для анализа менталитета западноевропейских солдат являлись их массовые протесты на станции Маньчжурия. Слабо знакомые с географией и впервые столь долго принудительно путешествовавшие по железной дороге, немецкие и австрийские солдаты начинали требовать у начальников поездов объяснений, «зачем их везут в Китай?» Так, в октябре 1914 г., целый поезд австро-венгерских военнопленных отказался верить словам сопровождавших о том, что их повезут только через русскую концессию в Маньчжурии, а затем они снова будут находиться на русской территории. Волнение среди солдат улеглось только тогда, когда австрийские офицеры подтвердили солдатам разъяснения русских железнодорожников.

По сообщению дальневосточных газет, удивлению австрийских солдат не было предела, когда они узнали, что «и по сторону Китая много русской земли». Однако удивление перед российскими просторами не мешало западноевропейским военнопленным оставаться уверенными в случайности происшедшего с ними и в превосходстве своих армий. Например, пристав Раз-дольнинского Стана Кожин в рапорте от 4 ноября 1914 г. обращал внимание начальства на то, что «военнопленные, находящиеся в селе Раздольном, распространяют слух среди населения, что будто бы русских войск взято в плен гораздо более, чем германцев и австро-венгерцев вместе взятых»93.

Национальный состав военнопленных, как уже говорилось, имел свои особенности. Большинство военнопленных, присланных на Дальний Восток в годы первой мировой войны, являлись немцами или австрийцами. Например, в мае 1915 г. в отряде военнопленных, приписанных к 730-й пешей Оренбургской дружине и размещенных в г. Хабаровске, из 2 440 чел. немцев было 1 753 чел. или 71,8 % . В отряде военнопленных при 305-й пешей Вятской дружине на Николо-Александровской пристани из 904 чел. военнопленных немцев было 878 чел. или 97,1 %95. Из всех пунктов размещения военнопленных, организованных на Дальнем Востоке в 1914-1915 гг., не было резкого преобладания немцев над другими национальностями только в Николь-ске-Уссурийском. В начале 1915 г. здесь из 7 061 военнопленных немцев было 3 797 чел. (53,8 %)%. Военнопленные славяне, турки, австрийцы составляли 3264 чел. или 46,2 %97.

После вступления в войну Турции и открытия Кавказского фронта, где российские войска действовали весьма успешно, в край стали поступать и турецкие военнопленные. Особенности их национального характера и быта проявили себя уже при перевозке на Дальний Восток. Турки в дороге отказывались есть мясо, подозревая, что им дают запрещенную исламской религией свинину, а поскольку время в пути затянулось, они прибыли на Дальний Восток истощенными и ослабленными.

Общее число турецких пленных было в крае небольшим. По имеющимся данным, летом 1915 г. среди 7230 военнопленных, размещенных в Шкотово при 275-й Казанской дружине, турок было 736 чел. или 10,2 %98. Из указанных выше 2 440 военнопленных, размещенных в Хабаровске при 730-й пешей Оренбургской дружине, турок насчитывалось 121 чел. (5 %)"..

К военнопленным других национальностей, в том числе и славянских, относились поляки, венгры (мадьяры), молдаване, чехи, румыны, евреи, хорваты, армяне, словаки и д. Циркулярной телеграммой в канцелярию Приамурского генерал-губернаторства от 8 ноября 1914 г. МВД России давало разрешение славянским военнопленным, находившимся на территории дальневосточного региона, как и в целом по России, принимать российское гражданство в отличие от лиц немецкой, австрийской и турецкой национальностей. Этим воспользовались многие военнопленные славяне, поскольку вступление в российское подданство давало освобождение от плена или значительное улучшение бытовых условий в плену, льготы при трудовом использовании. Но таких военнопленных славян на Дальнем Востоке из общего количества пленных насчитывалось 10 %100. Следует также отметить, что в тех подразделениях, где не было росписи пленных по национальностям, руководство получало строгие выговоры, так как тем самым нарушался порядок организации надзора и учета пленных.

Многие военнопленные прибывали истощенными, зараженными инфекционными болезнями. Так, в эшелоне, прибывшем в Шкотово в ночь с 14 на 15 февраля 1915 г., из 37 тифозных больных через несколько дней умерли 23 чел.101. Эпидемия быстро распространилась на весь лагерь военнопленных. С февраля по март 1915 г. тифом здесь заболели 915 чел., из них умерли 390 чел., или 42,6 % . Благодаря принятым санитарным мерам к концу мая 1915 г. заболевания возвратным тифом прекратились, а случаи брюшного и сыпного тифа стали единичными.

Центральным пунктом по устройству и распределению военнопленных в дальневосточном регионе стал лагерь в г. Благовещенске. Кроме Благовещенска, пленные размещались в лагерях, находившихся в Хабаровске, Никол ьске-Уссурийском, в селах Спасское, Шкотово, Николо-Александровская пристань, пост Раздольный.

Особенность Благовещенского лагеря заключалась в том, что, выполняя функции регионального пересыльного пункта, он являлся исправительным лагерем, сюда отправлялись «все слабосильные и лентяи. На них выдавалась половинная порция питания, рабочая одежда заменялась больничной, не допускались прогулки и отпуск за пределы ограды»103. Считалось, что таким способом пленные будут быстрее избавляться от своих недостатков, поскольку местонахождение в лагере «настолько неприятно, что пленные будут избегать этого» .

Во всех остальных лагерях проживали военнопленные различных национальностей, пригодные к физической работе. На администрацию Приамурского генерал-губернаторства возлагалась ответственность за обеспечение пленных продовольствием, одеждой, охраной, что ежемесячно составляло 89 руб. 50 коп. в ценах 1915 г.105 Для охраны пленных нанимались «специальные стражники», набранные частью из солдат, частью из местных рабочих без всякой подготовки. Содержание охранника обходилось государственной казне 50 руб. в месяц. В большинстве лагерей конвой не обладал никакой специальной подготовкой в связи с нехваткой кадров из-за военного времени.

Иностранные формирования на Дальнем Востоке России

Денежные суммы составляли от 10 до 60 руб. на человека в месяц и выдавались заключенным не регулярно, а только по праздникам и только тем, кто, по мнению лагерной администрации, «не представлял социальную опасность для окружающих» , т. е. ударно работал, не имел склонности к побегам, являлся представителем славянской национальности и т. д.

Вместе с тем у лиц, не подпадавших под данные требования, на счетах администрации скапливались нередко значительно суммы, задерживаемые к выдаче. Так, у венгерского военнопленного капитана Антона Виши из Хабаровского лагеря на лицевом счету хранилось 1 270 руб., не имеющих, по мнению лагерного начальства, «никакого специального назначения» . У его соотечественника военнопленного Йозефа Ильканец за 1916 — 1917 гг. на лицевом счету скопилось 2 340 крон, немцу Карлу Цандеру родные в 1917 г. выслали свыше 608 руб., конфискованных в Хабаровском лагере .

В 1918 г. Центральное справочное бюро военнопленных в Москве было ликвидировано. Перед своей ликвидацией Бюро разослало по всем российским лагерям письма с требованиями прислать отчеты о расходовании денег военнопленных. Однако ответа от новой власти не последовало, а в июне 1920 г., когда Президиум Народно-Революционной власти ДВР принял решение о ликвидации лагерей на территории Дальневосточной Республики, деньги военнопленных были переданы Президиуму Народно-Революционной власти ДВР123. Были также национализированы присланные по линии Российского Красного Креста 1 038 руб. 46 коп., предназначенные для офицеров Хабаровского гарнизона .

Невыдача и национализация денежных переводов военнопленных являлась незаконными с точки зрения международного права, поскольку «Все, что принадлежит пленным лично, за исключением оружия, военного снаря-жения и военных бумаг, остается в их собственности» .

Вместе с тем в период первой мировой войны пленным предоставлялась полная свобода отправления религиозных обрядов, в том числе присутствие на церковных богослужениях, при условиях соблюдения предписанных военными властями мер порядка и безопасности. Так, в дальневосточных лагерях существовали библиотеки, и военнопленные в достаточном количестве были снабжены книгами Ветхого, Нового Завета и Кораном. В Хабаровском гарнизоне имелась Библия, а также иная церковная литература на 28 языках, среди которых были книги на немецком, турецком, русском, французском, чешском, испанском, латинском и других языках126.

В 1917 г. из Раздольного в Хабаровск специально для совершения богослужений был переведен военнопленный венгерский священник Цепударь. В Благовещенске обряд богослужения у военнопленных совершал пленный священник Баскаролли, итальянец по происхождению. Евангелический пастор, он же немецкий пленный Карл Визе посещал отряды военнопленных в Шкотово, Никольске-Уссурийском, Благовещенске, Раздольном, Спасске и Имане " . В день поминовения усопших офицерам римско-католического вероисповедания, находившимся в лагерях Хабаровского гарнизона, было разрешено посещать городское римско-католическое кладбище128.

Согласно 15 Инструкции о внутреннем порядке в командах воєннопленных им было разрешено за собственный счет выписывать газеты и журналы. До февраля 1917 г. из центральных газет разрешалось выписывать только монархические издания «Новое время» и «Русское слово». Из местных газет военнопленные получали «Приамурские ведомости», «Приамурскую жизнь» и «Приамурье»129. Иностранные газеты и журналы к прочтению военнопленным не допускались. Запрещались к распространению среди пленных большевистские газеты.

В феврале 1917 г. в России произошла буржуазно-демократическая революция. Положение военнопленных после Февральской революции в ряде мест, в том числе и на Дальнем Востоке России, несколько улучшилось. Венгерские пленные добились для себя права более свободного передвижения и повышения заработной платы. Как сообщала газета «Знамя революции» о состоявшихся в мае 1917 г. митингах военнопленных Сибири с требованием улучшения положения русских военнопленных в Германии и Австро-Венгрии. Венгерские военнопленные заявили: «Наша жизнь в России в настоящее время поставлена в очень хорошие условия: мы наравне с русскими сыты, обуты и одеты, работаем на фабриках и получаем приличное вознаграждение»130.

Эта резолюция была подписана 23 военнопленными — рабочими завода переселенческого управления и 34 военнопленными кожевенного завода фирмы «Борис Фуксман» в Томске.

Еще более категорично потребовали лояльного - такого же как у них -отношения к русским военнопленным от своих правительств венгерские военнопленные с Судженской и Анжерской каменноугольных копей. В обращении 1400 военнопленных австро-венгерской армии к германскому, австрийскому и турецкому правительствам «... просим передать наш могучий протест против бесчеловечного обращения их с нашими русскими товарищами, находящимися в австро-германском и турецком плену ... мы требуем, чтобы с нашими русскими товарищами военнопленными у нас на родине обращались бы так, как обращаются с нами здесь русские...»131.

Февральская революция способствовала политической активности военнопленных, демократизации их быта, что сказалось на расширении круга поставляемых им газет и журналов. В частности, к июню 1917 г. пленным была разрешена к прочтению вся российская и зарубежная пресса, кроме большевистской. Среди зарубежных изданий в дальневосточных лагерях были особенно популярны газеты «Нью-Йорк тайме», «Пекин дейли ньюс», «Ост-Азиатиш ньюс», поскольку, по свидетельству главного цензора штаба Приамурского военного округа, а в дальнейшем крупного российского востоковеда и ученого К. А. Харнского, «...они занимают нейтральное положе-ние и беспристрастно описывают происходящее на фронте» . К лояльным российским газетам К. Харнский относил «Новое время», «Русское слово», «Приамурскую жизнь», «Далекую окраину», «Приамурье» и рекомендовал их для прочтения военнопленными. «Чтение лояльных газет военнопленными заставит их убедиться, что германо-большевистский туман не заразил девять десятых русских социалистов», - отмечал К. Харнский в августе 1917 г.133 Однако, как показала историческая реальность, в силу сложившихся обстоятельств (о некоторых из них уже упоминалось ранее) большинство немецких и австро-венгерских военнопленных после Октябрьской революции массово переходили на сторону большевиков, «... которые представляют едва ли 8 % русского населения и во многих местах ... зависят от вооруженных пленных, удерживающих их у власти», - сообщал в своем донесении Генеральный консул США в Иркутске Гаррис в июле 1918 г.134

Похожие диссертации на Иностранные военнопленные на Дальнем Востоке России :1914-1956 гг.

Молодежные общественно-политические инициативы на Востоке РоссииБорзенков Алексей Георгиевич

Военные деятели и гражданская служба на Дальнем Востоке РоссииПавлов Юрий Анатольевич

Реформирование системы государственного управления народным хозяйством на Дальнем Востоке РоссииКоваленко Светлана Геннадьевна

Становление и развитие института мировых судей на Дальнем Востоке РоссииПашкевич Людмила Викторовна

Врачебно-полицейский надзор за проституцией на Дальнем Востоке РоссииТютюник Василий Владимирович

Исторический опыт борьбы с беспризорностью и правонарушениями несовершеннолетних на Дальнем Востоке РоссииЖаркова Анастасия Алексеевна

Государственная политика и частная инициатива как факторы развития транспортной системы Дальнего Востока РоссииИлларионов Алексей Анатольевич

Становление и деятельность научных обществ на Дальнем Востоке России в конце XIX - начале XX вв.Масло Олеся Анатольевна

Государственное регулирование миграционных процессов на юге Дальнего Востока России в 20-30-е гг. XX в.Лескова Татьяна Анатольевна

Китайская и корейская миграция на Дальний Восток России и её влияние на социально-экономическое развитие регионаТесленко Светлана Андреевна