Содержание к диссертации
Введение
1 .Историография, источники и методология исследования истории феномена девиантного поведения в повседневной жизни российского общества в конце ХIХ-началеХХ вв 10
1.1. Методология исследования 10
1.2. Проблемы истории девиантного поведения в российской повседневности в савчественномизаг;убежномобществознании 21
1.3. Источниковая база исследования 46
2. Криминальная ситуация и государственный контроль за преступностью в
Российской империи на рубеже ХIХ-ХХвв 52
2.1. Причины и факторы роста преступности. Структура и динамика преступности 52
2.3. Тенденции развития уголовного права и государственный контроль за преступностью 97
3. Пьянство в повседневной жизни российского общества и борьба с ним в конце ХІХ-начале XX вв 120
3.1. Причины и факторы, динамикаи структура потребления алкоголя 120
3.2. Пьянство как фактор преступности. Взаимоотношения алкоголизмаи преступности 144
3.3. Казенная винная монополия и борьба российского общества с пьянством на рубеже ХГХ-ХХвв 160
4. Феномен прсчлтпуции в российской повседневности на рубеже ХIХ-ХХ вв. 185
4.1. Причины и факторы роста проституции в повседневной жизни российского общества 185
4.2. Организация промысла: публичные дома, свободные "дгасгериады", тайный "рынок любви" 192
4.3. Коллективный (юциальш-псжодогаческий облик российской проститутки... 203
4.4. Административный и общественный контроль за проституцией в Российской империи 216
Заключение 233
Примечания 241
Список использованных источников и литературы 286
Приложения 337
- Проблемы истории девиантного поведения в российской повседневности в савчественномизаг;убежномобществознании
- Причины и факторы роста преступности. Структура и динамика преступности
- Причины и факторы, динамикаи структура потребления алкоголя
Введение к работе
Проблема девиантного поведения в повседневности сама по себе является актуальной во все времена и во всех обществах. Но, пожалуй, с наибольшей остротой, в силу своей специфики, необходимость ее осмысления и переосмысления диктуется в переходные периоды исторического развития социума Обществу присуща весьма высокая степень согласованности взаимодействия его составляющих элементов, причем во всех аспектах и направлениях Во время резких переломов такая согласованность нарушается. Быстрый социальный сдвиг (независимо от его направления) всегда приводит к росту явлений девиантного поведения. Это закономерно. Таким образом развивалась российская повседневность на рубеже XIX-XX вв., изобиловавшая картинами девиантности: наблюдался колоссальный рост преступности и хулиганства, нищенства и самоубийств, алкоголизма и - несмотря на значительное сокращение (в среднем в 4,5 раза по стране) количества публичных домов, - расцвет ітроституции, как тайной, так и явной. В этом отношении сложившаяся ныне обстановка во многом буквально-таки копирует (разве что масштаб другой и ментальные установки большинства населения трансформировались) комплекс явлений из разряда социальных патологий, характеризовавших повседневную жизнь городов и весей огромной Империи в начале XX в. Именно этим объясняется актуальность современного изучения девиантного поведения россиян в конце ХГХ-начале XX вв. Это первый, но далеко не единственный и главный срез проблематики
С другой стороны, необходимость настоящего исследования диктуется опять-таки реалиями сегодняшнего дня: для того, чтобы целостно и объективно оценить наличное srtatus-quo, выработать оптимальную программу нормализации повседневности российского социума необходим ретроспективный взгляд на обстановку, сложившуюся в этом плане в России на рубеже ХГХ-ХХ столетий Чтобы лучше понять, чем чревато попустительское отношение к проблемам социальной патологии, в чем состоят их причины, тенденции и закономерности развития, какой путь и какие методы в канве объективной реальности будут наиболее эффективными, чрезвычайно важен учет исторического опыта российской государственности.
Помимо этого, общий поворот, наметившийся в исторической науке, требует концентрации внимания исследователей на проблемах "всеобщего и вечного". Повседневность
5 как специфическая сфера ікторико-культурного бытия человечества в противовес прежним изысканиям в сфере "большой истории", где, с одной стороны, действовали личности, с другой — классы и массы, становится центральной проблемой исторических, социологических, философских исследований. Подчеркнутое внимание к человеку, что проявляется во всеобщей гуманизации научных знаний, диктует необходимость историко-ашропологического анализа всех сфер его жюждеятельности. Центральное место в последнем занимает история металитета, вечной проблемой которого является дихотомия "норма-аномалия".
И, наконец, изо дня в день различные средства массовой информации, кинематограф, телевидение преподносят нам образы идеализированной дореволюционной России -патриархальной, благочестивой, целомудренной Подобные тенденции в последнее время стала испытывать и историческая наука в противовес прежним историографическим тенденциям, согласно которым весь культурнсьистогяиеский процесс развития Империи после великих реформ был направлен к 1917 г. Между тем, даже повфхностное знакомство с периодикой, научными трудами, официальными документами тех лет дает совершенно иное представление о российской действительности, невероятно противоречивое и в то же время совершенно однозначное: перед глазами исследователя разверзается "яма" Российской империи.
Плюс ко всему проблема социальных аномии позволяет выяснить многие закономерности и тенденции социокультурного и исторического процессов, морально-нравственные представления населения, стереотипы сознания, характеризующие отношение к проблемам сексуальности и духовной свободы, права, понятиям "милосердие" и 'терпимость" и т.д1
Таким образом, в силу указанных и неупомянутых посылок важность и необходимость изучения названной проблемы представляется более чем актуальной
Непосредственньм объектом предпринятого нами исторического исследования является феномен девиантного поведения как специфическая сфера повседневной жизни российского общества на рубеже ХГХ-ХХ вв.
Предмет настоящего научного изыскания ограничен рядом проблем, которые, по мнению исследователя, позволяют наиболее емко и точно осуществить моделирование структур отклоняющегося поведения в рамках повседневной жизни российского социума
6 в конце ХГХ-начале XX вв. При этом мы исходили из убеждения, что чем проще модель, тем лучше она объясняет закономерности исторического развития; сложная же модель, содержащая больше информации и точнее отражающая действительность, как правило, всего лишь описывает, а не объясняет, констатирует, а не анализирует явление, превращая его в частный случай. Поэтому предмет нашего исследования заключается в рассмотрении эволюции таких социоисторических феноменов как проституция, преступность, алкоголизм во взаимосвязи и взаимоотношениях друг с другом и прочими сферами повседневной жизни, и социального (общественного и государственного) контроля за ними.
Сразу следует заметить, что в соответствии с центральной методологической основой нашего исследования - историко-ашропологическим подходом, - объект настоящей диссертационной работы выступает одновременно и в качестве субъекта, оказывающего масштабное влияние на структуры повседневности, ментальносгь и весь ход исторического развития российского общества в конце ХГХ-начале XX вв.
Хронологические рамки научной работы, определенные в заглавии как рубеж XJX-XX вв., охватывают период с конца 1880-х гг. до 1914 г. В целом же такой социально-исторический и культурный (или антикультурный) феномен повседневности как деви-ангаость точно датировать практически невозможно. Тем не менее определенный смысл в выборе именно этих границ существует. Во-первых, он мотивируется тем обстоятельством, что именно с конца 1880-х гг. интенсивньгй рост капиталистических отношений, ускорение темпов социально-экономического развития страны, на фоне которых происходила смена традиционных стереотипов поведения и мышления, ломка прежнего патриархального быта и устоев получила мощный импульс развития даже в деревне. Заканчивается этот период с началом I Мировой войны, которая стала переломным моментом не только в развитии менгальности российского общества, резко изменила структуры его повседневной жизни, сместив в ней акценты, гфисритеты и ценности, но и в историческом развитии страны в целом.
Проведенный нами анализ социальных патологий в российском обществе как специфического пространства повседневной жизни базируется в общем и целом на материалах общероссийского (в границах 1913 г.) плана Гіредпринятая же регионализация проблемы - рассмотрение основных ее вопросов на материалах Пензенской губернии, - позволяет, с
7 одной стороны, углубить понимание причин, факторов и условий роста явлений деви-ангного поведения в российской повседневности в рамках указанного периода; определить и раскрыть их влияние на различные сферы историко-культурного бытия общества, а также последствия этого воздействия; провести более детальный анализ содержания и эффективности форм социального контроля, дабы предложить не только общую, но и локально-дцаптигюванную его концепцию. С другой стороны, работа с конкретно-региональным материалом позволяет обеспечить возможность и достаточную фундиро-ванность выводов.
Цель настоящего исследования состоит в попытке истсрико-ашрогкшогического системного и комплексного исследования феномена девиангаого поведения, как особой сферы реализации повседневности в жизни российского общества на рубеже XIX - XX вв. Достижение указанной цели подразумевает постановку и решение следующих задач:
определить основные причины и факторы функционирования и роста рассматриваемых форм социальных патологий в конце XIX - начале XX вв., определить их место в структурах повседневной жизни российского общества;
представить социокультурный облик преступности, пьянства, пгххггитуции путем анализа их форм, динамики, тенденций и структурных особенностей; обозначить основные черты коллективного сониальнснпсихологического и исторического портрета девиантов (проститутки, алкоголика, преступника и хулигана);
дать характеристику государственной политике в области контроля и борьбы с де-виангаым поведением; выявить основные ее этапы и особенности реализации на каждом из них; установить эффективность и перспективы развития государственного контроля;
проанализировать основные формы и методы альтернативного социального контроля; определить степень их соответствия государственно регламентированным и ментально обусловленным формам и методам, адекватность условиям и требованиям повседневной жизни;
выявить важнейшие параллели и взаимосвязи между формами социальных патологий, показать их реальную взаимозависимость между собой и общим ходом исторического развития России;
дать региональный (на условиях паритета с общероссийской канвой) срез проблем для выявления глубины и значимости рассматриваемых вопросов как в с^щероссийском
8 плане, так и в повседневной жизни Пензенской провинции; указать специфику проблематики в региональном аспекте;
7) установить последствия соответствующего развития явлений девиантного порядка на структуры повседневной жизни россиян, их ментальность, уровень морально-нравственных, правовых представлений, и судьбы российской государственности.
Безусловно, обозначенным спектром задач настоящего исследования, при условии их реализации в рамках диссертационной работы, проблема девиантного поведения в повседневной жизни российского общества конца ХГХ - начала XX столетий далеко не исчерпывается. Однако данный проект реализуется автором с претензией на последующее расширение и углубление его тематики. Эта заявка, на наш взгляд, позволяет считать вышеназванную огнтенцию исчерпанной.
Научная новизна настоящей диссертации определяется прежде всего объектом и предметом исследования. В отечественной историографии предпринимается одна из первых попыток комплексного системного исгфиш-антропологического анализа феномена девиантного поведения в повседневной жизни российского общества в эпоху смены столетий. По сути, это первый опыт реконструкции функционирования и эюлюции таких социоисторических феноменов как преступность, пьянство, проституция во всем многообразии взаимосвязей и взаимоотношений между ними и другими сферами реализации повседневности. Автор стремится к объективному анализу причин, факторов, динамики и итогов развития отклоняющегося поведения россиян и социального контроля за ним на почве российской дейсгаительности рубежа ХГХ - XX вв. Предпринятая регионализация проблемы позволяет глубже раскрыть названные характеристики на конкретно-историческом материале, показать все многообразие и многогранность форм исторической действительности. Помимо этого работа основывается на новейшей методологической базе исторической антропологии, предполагающей помимо прочего широкое использование междисциплинарного подхода, чем обуславливается частое обращения автора к социологической теории девиантного поведения. Источниковая база исследования включает множество документов и материалов, которые вводятся в научный оборот впервые. В целом же работа претендует на высокий уровень теоретического обощения проблематикн
Практическая значимость диссертации заключается, в первую очередь, в возможности
9 использования ее материалов, гипотез и выводов при разработке взвешенной, адекватной современной действительности, научно выверенной модели и программы государственного и общественного контроля за развитием явлений порядка девиантности. Кроме этого данные, приюдимые в настоящем исследовании, могут быть использованы при подготовке с»6общающих и шщфетно4історических трудов по истории повседневности, истории девиантного поведения, социальной истории России и Пензенского края, при разработке лекционных и специальных курсов по отечественной истории, социологии, криминологии, юрисггоуденции
Проблемы истории девиантного поведения в российской повседневности в савчественномизаг;убежномобществознании
Несмотря на кардинальное изменение парадигмы общественного сознания и, казалось бы, реальную необходимость историко-антрогюлогического исследования проблематики, историки до сих пор стороной обходят тему девиантности, замечая в ней элементы скандальности, полуисторической "клубнички", испытывая чувство неловкости, стыда или некоего внутреннего дискомфорта
Сформировавшаяся ныне в России специальная социологическая теория - девиантоло-гия - позволяет изучать и объяснять различные формы позиттшного и негативного поведения с общих, системных позиций как проявления некоторых единых закономерностей и механизмов социального порядка, что наглядно проявляется в укоренившейся тради 22 щи шщюлогов-девиантологов исследовать исторический ракурс проблематики22. Так получилось, что, несмотря на всю ограниченность методологической основы теории де-виантного поведения, на что постоянно указывают некоторые современные "критики"23, исследованием девианшости как теоретической проблемы, что весьма важно, на наш взгляд, для понимания сущности и постановки вопроса о феномене отклоняющегося поведения в повседневной жизни общества вообще и российского на рубеже ХГХ-ХХ столетий, в частности, а так же изучением конкретно-исторического среза проблемы занимались в основном социолога или исследователи, вооруженные теорией девиантного поведения в качестве методологии. Для болыпинства историков же, несмотря на ориентацию известного числа из них на историческую антропологию, девиантность по-прежнему составляет загадку. Определенным прорывом в плане комплексного исследования проблемы девиантного поведения в повседневной жизни российского социума в конкретно-историческом ракурсе была статья ГА Бордюгова "Социальный паразитизм или социальные аномалии"24. Тем не менее до сих пор подобная проблематика является в науке редкостью, поэтому известной вехой в истории исследования названного феномена быта коллективная работа питерских ученых "Девиантность и социальный контроль в России ХГХ - XX вв." и работа КБ. Лебиной "Повседневная жизнь советского города (1920-1930 годы)", которые будут фигурировать еще в обзоре историографии отдельных проблем де-виантологии25.
Между тем в дореволюционной России сложились мощные историко-социологические традиции изучения явлений порядка социальных патологий Последние активно изучались также специалистами самых различных направлений, которым не была свойственна плебейская стыдливость в подходах к исследованию проституции или умолчание, сокрытие истинных масштабов пьянства и преступности. Следует оговориться, что комплексное исследование форм девиантного поведения тогда не практиковалось, хотя авторы неизменно замечали, что предмет их исследования тесно связан с другими явлениями социальной патологии. В связи с этой особенностью дореволюционной историографии и работ последующего периода, мы не видим иной возможности рассказать об истории изучения феномена девианшости, как осветить основные вехи исследования его отдельных форм и проявлений. А, поскольку нас интересуют такие феномены как проституция, преступность и пьянство, то настоящий историографический очерк будет по 23 священ именно им.
Преступность всегда считалась самым опасным видом социальной аномалии. Неудивительно, что из всех проявлений девиантности она была наиболее изучаемым объектом исследования юристов, социологов, историков, психологов, представителей естественных наук (биологическое и клиническое направление в криминологии).
Многие исследователи считают, что одной из первых отечественных работ, посвящен-ных тематике, явился труд А.Н. Радищева . Им давался широкий анализ уголовно-статистических данных, высказывались соображения о причинах преступности, обосно 71
вывалась необходимость ее изучения. Доклад академика К. Германа был первым эмпирическим исследованием не только самоубийств, но и преступлений -убийств.
Российская криминологическая мысль ХГХ-начала XX вв. была представлена блестящей плеядой ученых, по преимуществу специалистов в области уголовного права, в недрах которого вызревала криминология как наука о преступности или социология преступности: МН. Гернет, С.К Гогель, МБ. Духовской, ЕЛ. Ефимов, АА. Жижиленко, ММ Исаев, А.Ф. Кистяковский, П.И. Люблинский, В.Д. Набоков, ААПдангковский, КН Полянский, СВ. Познышев, НД Сергеевский, В.Д Спасович, ПН Ткачев, ИЯ Фойницкий, ХМ Чарыхов, МЛ Чубинский и др. К сожалению, современной истории дореволюционной российской криминологии не повезло бьпъ может больше, чем другим областям девиантологии. Из обзоров мы можем назвать лишь работы JLO. Иванова , а также лаконичные реминисценции в учебных курсах и учебниках.
class2 Криминальная ситуация и государственный контроль за преступностью в
Российской империи на рубеже ХГХ-ХХвв class2
Причины и факторы роста преступности. Структура и динамика преступности
В дореформенной (1861 г.) России уровень преступности был низким сравнительно с другими европейскими странами и мало изменялся по отдельным десягалетиям,хотя динамика преступности имела явно циклический характер. В течение последнейтретаХГХ-начале XX вв. уровни преступности в России и странах Запада, где мелкая преступность росла медленнее, чем прежде, атяжкая даже уменьшалась, выровнялись: в 1900-1913 гг. по уровню преступности Россия уступала Англии всего в 2,4 раза3. За рассматриваемый период (1889-1913 гг.) число уголовных дел, подлежавших рассмотрению в общих судебных установлениях выросло с 148975 до 4820154, т.е. в 3,23 раза (в среднем почти 13% в год), а численность лиц, осужденных ими - приблизительно в 2,3 раза (9,2%, соответственно)5. Особенно быстро показателиуровня гфеступности сталирасти в ХХв. Если в 1889-1899 гг. число дел, возникшиху судебных следователей и в прокурорском надзоре увеличилось только на 30% (в среднем за год - 2,7%), а численность лиц, осужденных по этим делам сущими судебными установлениями даже уменьшилась (на 7% за рассматриваемый период), то в 1900-1913 гг. общее число дел, поступивших в окружныесу-ды, выросло на 72% (или 5% в год), численность же осужденных ими - на 94% (6% годовых в среднем)6. Безусловно, преступность не распределялась одинаково напространстве всей Империи. В среднем за 1889-1913 гг. на 100 тыс. населения России приходилось 56 осужденных обншлш судебными местами, при этом их было менее 30 в пределах Тамбовского, Курского, Орловского, Самарского, Симбирского и других судов (от 20 до 29 человек). Наибольшие числа осужденных общими судебными установлениями приходились на 100 тыс. населения в районе Благовещенского (235), Иркутского (161), Ревель-ского (124), Владикавказского (118), Петербургского (113) и некоторых других окружных судов. ГТреступность второго столичного округа - Московского - была значительно меньше Петербургского, но выше средней - 64 осужденных на 100 тыс. населения7. В этом отношении Пензенская губ. занимала место значительно ниже среднего - ее "оптимальный" уровень составлял 36 осужденных окружным судом на 100 тыс. населения губ.8, однако, к 1913 г. этого показатель существенно изменился в сторону увеличения - до 499. В целом за рассматриваемый временной промежуток численность осужденных местш шоіфужньш судом выросла с 547 человек до 918 (максимум осужденных за весь период), т.е. на 40,4% (1,62% в среднем за один год), при этом к 1900 г. численность осужденных по сравнению с 1889 г., достигнув минимума в 1896 г., упала до 443 человек, или на 19%, а к 1913 г. возросла по сравнению с 1900 г. на 51,74% (3,7% в год)10. В то же время, согласно данным официальной общеимперской статистики, численность осужденных мировыми судебными установлениями выросла в 1908 г. по сравнению с 1899 г. на 6% (с 624294 до 664405), городскими судьями - на 15% (с 123632 до 142340), уездными членами окружных судов - на 141 % (с 38241 до 92407); численность лиц, осужденных гминными судами несколько уменьшилась - с 122739 до 117421 человек, т.е. на 4,3%)11. Таким образом, доля мелких преступлений в общей картине преступности Российской империи составлялав среднем 93,6%. К этому следует добавить еще и уголовные преступления, подведомственные волостным (сельским судам), не учитывавшиеся статистикой Минюста, поскольку последние были подконтрольны МВД Между тем в 1905 г. волостные суды 43 губерний Империи рассмотрели 1121 тыс. уголовных дел, тогда как все остальные судебные учреждения, подведомственные Министерству Юстиции- 1220тыс. Учитывая, что в этих губерниях проживало 65% населения, волостные суды рассматривали приблизительно в 1,4 раза дел болыне,нежели судебные ин-станции, действовавшие на основе официального уголовного, а не обычного права . К этому также следует добавить мелкие правонарушения, которые рассматривались самостоятельно полицией, сведения о которых совершенно не разрабатывались. Таким образом, можно предположить, что истинная картина преступности прояснится в том случае, если официальные статистические данные увеличить в общероссийском масштабе в 3-4 раза В этом случае в конце XIX в. осуждался каждый 38 россиянин (или 2,6% населения). С учетом того, что осужденные в 1899-1908 гг. составляли 68% (в среднем) численности обвиняемых13, э та цифра несравненно возрастает (осуждался каждый 28 россиянин, или 3,4% населения). При привлечении еще и данных о соотношении между числом осужденных и числом уголовных дел, поступивших на рассмотрение тех или иных судебных їшстанций, согласно которым первые составляли не более 1/5 последних, то в довоенной Империи к суду и следствию привлекался каждый 8 гражданин, или 13% населения страны14.
Причины и факторы, динамикаи структура потребления алкоголя
При оценке той или иной алкогольной системы ученые выделяют три основных модели потребления опьяняющих напитков: винную, пивную, водочную3. Все они сложились исторически и проявлялись в традициях винопития у разных народов. Так, для Франции, Испании, Португалии была характерна винная модель, для Бельгии, Германии - пивная; водочная традиционно преобладала в Польше, Швеции, России, где крепкие напитки составляли половину и более суммарного потребления алкоголя4. В Российской империи в 1909 г. хлебное вино составляло 63,6% общего потребления ашртс юдержащих жидкостей5. Водка, вопреки многочисленным мнениям, отнюдь не являлась национальньгм напитком на Руси. Однако перекочевав в Россию из Европы6, она, благодаря в первую очередь, государственной политике, заняла ведущие позиции на рынке алкогольных напитков уже в XVI в7
Государственная власть, точнее ее финансовые нужды и позиции в сфере винокурения и продажи водки, сыграли оггюмнейшую роль в распространении пьянства на Руси8. Этот фактор стал важнейшей причиной ажоїхшизации населения страны нарубежеХГХ-XX столетий, особенно после утверждения с 1894 г. системы казенной винной монополии. Помимо этого, серьезнейшим образом на развитие названного процесса повлияло становление и развитие кагшталистических отношений в промышленности и, в первую очередь, в сельском хозяйстве. В1880-1890-х гг. со всей широтой и масштабностью заработали механизмы социальных последствий капиталистической модернизации (маргинализации, люмпенизации населения, развития процессов миграции и др.). Не последнюю роль в комплексе факторов, оказавших серьезное воздействие наразвитие пьянствав России на рубеже двух последних минувших столетий, играла традиционная для России (ее извечное проклятие!) бедность населения, восходившая до нищеты его широких масс.
Ряд исследований начала XX в. снаглядностью продемонстрировали факт усиленного пьянства необеспеченных и малообеспеченных слоев населения. Так, С. А Первушин убедительно доказал, что потребление спиртных напитков в рабочих кварталах российских городов в 3-4 раза превышало шсоветствующий показатель кварталов средних классов. А И. Энгельгардт, раскрывая механизмы алкоголизации крестьянства, замечал, что онапроисходилав процессе тяжелого, изнурительного" мужицкого труда, зачастую незаметно, поскольку "работающему мужику все нипочем, даже полезно выпить стакан водки в пять часов утра перед завтраком"9.
На процесс развития пьянстваи алкоголизма, науровень среднедушевого потребления спиртосодержащих жидкостей оказывали влияние продолжительность рабочего дня, величина заработной платы рабочего, безработица и др. В годы промышленных кризисов, когда первый и последний показатели резко возрастали, а средний дефилировал в сторону уменьшения, уровень потребления алкоголя рабочим классом повышался. Однако эти факторы не оказывали практически никакого воздействия на общероссийские цифры, свидетельствующие об уровне развития алкоголизма среди всего населения страны, поскольку основную его массу (80% в 1913 г.) составляло крестьянство, интенсивность потребления спиртных напитков которым колебалась в зависимости от урожайности, в первую очередь. В годы хороших урожаев10, к примеру, в 1909 г., коэффициент увеличения душевого потребления спиртных напитков, значительно возрастал, поскольку, "с одной стороны, увеличивалось число гобьггай, при которых полагается пить (свадьбы), а с другой - при таких событиях есть возможность выпить больше"11. Помимо всех указанных причин и факторов, обуславливавших колебания динамики распространения пьянства в России, несомненным катализатором ее являлись войны и революции, которыми изоби-ловалароссийская история в целом.
