Содержание к диссертации
Введение
1 Губернский уровень государственного управления. Специфика региона 41
1.1 Структура и функции административного аппарата 41 –
1.2 Штаты и динамика численности чиновничества .67 –
1.3 Привилегии гражданской службы в губернии .79 – 87
2 Кадровый состав губернской администрации .88
2.1 Высший административный корпус 90
2.1.1 Губернаторы .90 – 101
2.1.2 Председатели губернского правления и вице-губернаторы 101 – 111
2.1.3 Председатели (управляющие) казенной палаты .111 – 116
2.1.4 Председатели енисейского губернского суда .116 – 121
2.1.5 Управленцы особых ведомственных учреждений .121 – 130
2.2 Администраторы штаб-офицерских должностей 130 – 161
2.3 Чиновники обер-офицерских рангов .161 – 181
Заключение .
- Штаты и динамика численности чиновничества
- Привилегии гражданской службы в губернии
- Председатели губернского правления и вице-губернаторы
- Управленцы особых ведомственных учреждений
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется тем, что государственное управление в России на современном этапе находится в стадии становления, и для того чтобы правильно и наиболее полно выполнить задачу построения государственной власти в стране, необходимо, в первую очередь, учитывать исторические особенности нашего государства.
Управление территориями Российской империи отличалось большим разнообразием в силу особенностей исторического развития. Особенности в системе государственного управления порождали отличия в структуре государственных органов власти, принципах кадровой политики, социальном составе чиновничества, в динамике численности государственных служащих. Однако шел постепенный процесс правовой инкорпорации, политической интеграции окраинной Енисейской губернии в общегосударственную систему административного устройства, который, в свою очередь, до 1917 г. окончательно завершен не был. Всё это можно проследить на примере одной из сибирских губерний, а именно на примере Енисейской губернии.
Степень научной разработанности проблемы. В историографии вопроса можно выделить три этапа: дореволюционный (1822 – 1917 гг.), советский (1917 – 1991 гг.), постсоветский (1991 – 2010-е гг.).
Среди исследователей дореволюционного периода, во-первых, следует назвать А.Д. Градовского, А.В. Лохвицкого, С.А. Корфа, И.Е. Андриевского, И.А. Блинова, Э.Н. Берендса, В.М. Гессена, И.М. Страховского, В.В. Ивановского, И.К. Ольшевского, Б.Н. Бразоленко, Е.П. Карновича, внесших значительный вклад в развитие отечественной историографии поставленной проблемы. Их труды фундаментального значения, в основном, посвященные изучению местного государственного управления в Центральной России, заложили основные направления исторических исследований: первое – характеристика системы государственных учреждений, второе — характеристика чиновничества.
Общие проблемы построения и деятельности государственной власти в Сибири XIX в., без конкретизации по отдельным территориям,, были рассмотрены в многотомном энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза, И.А. Ефрона. В трудах высокопоставленных чиновников и общественных деятелей В.Е. Андриевича, С.М. Прутченко, Ю.А. Гагемейстера, В.Е. Крыжановского, Н.М. Ядринцева доказывалась архаичность «Сибирского учреждения» 1822 г. и, опираясь на фактический материал, обосновывалась необходимость последующего его реформирования.
Впервые, особое внимание сибирскому чиновничеству было уделено Е.П. Карновичем в работе «Русское чиновничество в былое и настоящее время» (1911). К числу негативных явлений в чиновничьей среде Сибири исследователь относил низкий профессиональный уровень, отсутствие пределов власти государственного служащего, низкое качество исполнения должностных обязанностей. В трудах Н.В. Шелгунова «Сибирь по большой дороге. Гражданские элементы Иркутского края (1871) и Н.М. Ядринцева «Сибирь как колония…» (1882) подобран материал об отдельных сторонах службы губернских чиновников. Примерная их численность в губерниях и областях приведена Ю.А. Гагемейстером в «Статистическом обозрении Сибири» (1854). Однако его исследование охватило в совокупности всех чиновников по всем ведомствам, включив штатных учителей и врачей, которые, по факту, не выполняли административных функций и чиновниками не являлись. Это объяснялось расплывчатостью самого понятия “чиновник” в XVII — начале XX вв.
В советский период историографии в связи со сменой методологических ориентиров и задач научных исследований устойчивый интерес к поставленной проблеме вновь возник только в послевоенный период (за исключением работ М.С. Александрова (М.С. Ольминского), Б.Окуня, Барера и др). В это время появились работы Н.П. Ерошкина «История государственных учреждений дореволюционной России» (1983), М.М. Шумилова «Местное управление и центральная власть в России в 50-х – начале 80-х гг. XIX века» (1991), П.А. Зайончковского «Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в.» (1978), последний из которых стал основателем исторической школы по исследованию дореволюционного чиновничества как социальной группы общества. В своем исследовании он останавливался на трех вопросах: система государственных учреждений, личный состав губернского и центрального аппарата управления (сословность, образование, имущественное положение). В зарубежных исследованиях Д. Филда, В. Пинтнера, М. Раева и др., при анализе чиновничества центрального аппарата управления и нескольких губерний Центральной России в XIX – ХХ вв. ряд критериев был расширен: введены характеристики происхождения, чина, вероисповедания и возраста государственных служащих.
В рамках сибирской историографии в советский период вышли крупные работы сибирских историков и правоведов Л.В. Дамешек, С.В. Кодана, А.С. Кузнецова и др., посвященные отдельным направлениям правительственной политики в управлении регионом. Общие проблемы построения государственной власти и состава местного чиновничества Сибири в 20 – 60-е гг. XIX в. в комплексе впервые были разобраны в кандидатской диссертации И.Б. Марковой «Управление Сибирью в 20 – 60-е гг. XIX в.» (1985).
Скудная информация о дореволюционном управлении Енисейской губернии присутствует в «Сибирской советской энциклопедии» (Т. 1-4, 1929 – 1932), «Истории Сибири с древнейших времен до наших дней». (Т. 2, 1968). В середине 80-х гг. ХХ в. общественная деятельность первого енисейского губернатора А.П. Степанова стала темой научной работы Н.К. Чернышевой «Красноярский кружок в общественной жизни Сибири 20-30 гг. XIX в.» (1985). В рамках нашего исследования, а именно рассмотрения вопросов численности и состава енисейской губернской администрации в 1822 – 1917 гг., ценным трудом представляется монография известного красноярского историка Г.Ф. Быкони «Русское неподатное население Восточной Сибири в XVIII - начале XIX вв. (Формирование военно-бюрократического дворянства)» (1985). В его работе проанализирован кадровый состав чиновничества, приведены биографические сведения о наиболее типичных представителях различных групп государственных служащих Восточной Сибири. Работа останавливается на преобразованиях М.М. Сперанского, поэтому, можно сказать, что настоящее диссертационное исследование опирается на работу Г.Ф. Быкони и продолжает ее основные направления.
В современный период отечественной историографии возрос интерес к чиновничеству дореволюционного периода. В ряде крупных научных трудов отечественных исследователей показана система должностей, чинов и званий, повседневная жизнь российского чиновничества, поднята проблема коррупции, рассказано о жаловании, делопроизводстве, формах личного общения: Л.Е. Шепелев «Чиновный мир России: XVIII – XX в.» (1999), Б.Н. Миронов «Социальная история России периода империи (XVIII – нач. ХХ века)…» (2002), Л.Ф. Писарькова «Российский чиновник на службе в конце XVIII – первой половине XIX века» (Человек. 1995. № 3. С. 121-136), «Государственное управление России в первой четверти XIX в.: замыслы, проекты, воплощение» (2012) и др.. Социальный состав провинциального чиновничества за три-четыре десятилетия нескольких центральных губерний Российской империи показан в работах О.В. Моряковой «Система местного управления России при Николае I » (1998), В.А. Иванова «Губернское чиновничество 50 – 60 гг. XIX в. в России» (1994).
Несомненный интерес вызвали диссертационные исследования Е.В. Кайновой, Ю.Н. Поповичевой, Л.В. Мерзляковой, Т.А. Поскачей и др., предметом которых явилось чиновничество различных губерний и областей:
В исследованиях сибирских ученых впервые в комплексе была рассмотрена специфика государственно-правовых институтов управления Сибири в целом, Восточной и Западной Сибири в частности. В двухтомной работе А.В. Ремнева «Самодержавие и Сибирь. Административная политика в XIX веке» (1995), коллективных трудах М.О. Акишина и А.В. Ремнева «Власть в Сибири. XVI - начало XX века» (2005), И.Л. Дамешек и Л.М. Дамешек «Сибирь в системе имперского регионализма (компаративное исследование окраинной политики России в I половине XIX в.)» (2009), И.Л. Дамешек «Чиновничество как высший класс сибирского общества: численность, уровень образования, материальное положение, влияние на общественную жизнь» (Известия Иркутского государственного университета. Серия «История». 2013. №1(4). С. 41 – 55), Л.М. Дамешек «Институт генерал-губернаторов Азиатской России и его особенности» (2011) и др. получили освещение вопросы, связанные с эволюцией правительственных представлений о роли и месте сибирского региона в Российском государстве.
В монографиях и статьях Н.П. Матхановой рассмотрены структура, состав и деятельность административного аппарата Восточной Сибири: «Высшая администрация Восточной Сибири в середине XIX в.: Проблемы социальной стратификации» (2002), «Губернаторский корпус Восточной Сибири в середине XIX в.» (Гуманитарные науки в Сибири. 1996. № 2. С. 3-9 ), «Отношение деятелей администрации Восточной Сибири к великим реформам» (Гуманитарные науки в Сибири. 2011. № 2. С. 3-7) и др. Основным отличием работ Н.П. Матхановой от нашего диссертационного исследования, является использование автором этакратического и культурно-нормативного типов стратификационных систем, т.е. и формальных, и неформальных критериев.
История государственной системы управления Енисейской губернии представлена разнообразным спектром работ, основная часть которых затрагивает поставленные проблемы через социально-экономическое развитие региона. Одни вопросы, такие как, например, основные направления и результаты деятельности енисейской губернской администрации, изучены в большей степени, другие, например, жизнь и деятельность губернаторов или прочих наиболее видных местных чиновников, в меньшей: Л.П. Бердников «Вся красноярская власть: Очерки истории местного управления и самоуправления (1822 – 1916)» (1995), Л.П. Бердников «От денежной кладовой до Министерства финансов: очерки истории административно-хозяйственного управления Енисейской губернии Красноярского края (1822–2009)» (Ч. 1, 2009); «Губернаторы Енисейской губернии» (Красноярский материк. 1998. С.15); «Енисейский энциклопедический словарь (1998); «Енисейская губерния – Красноярский край: история в лицах: информационное издание (2004); Е.В. Болонкина «Социально-экономическое развитие Енисейской губернии во второй четверти XIX в.» (2006) и т.д..
Таким образом, историографический обзор свидетельствует, что до настоящего времени не было крупных публикаций, посвященных вопросам численности и состава енисейской губернской администрации. Исследованию подверглись лишь отдельные аспекты из жизни и деятельности некоторых наиболее видных чиновников.
Исходя из всего вышесказанного, цель исследования формулируется как установление численного, социального состава енисейской губернской администрации в период 1822 – 1917 гг. с выявлением его динамики и особенностей по сравнению с губернскими служащими Центральной России. Для достижения поставленной цели были сформированы следующие задачи исследования:
-
рассмотреть структуру и кадровый состав местных органов государственной власти по отраслевому принципу;
-
выявить особенности государственного управления губернией через установление штатной, реальной и относительной численности административного аппарата высших, штаб- и обер-офицерских должностей и ее изменения во времени;
-
изучить основные направления государственной политики в области создания привилегий государственной службы в Сибири и реализацию их на практике среди служащих губернской администрации;
-
установить персональный состав всех высших чиновников;
-
выделить характерные черты и особенности социального состава государственных служащих, занимавших высшие, штаб- и обер-офицерские должности енисейской губернской администрации, по таким критериям как вероисповедание, возраст поступления на должность, сословное происхождение, имущественное и семейное положение (количество детей, сословная принадлежность супруги), уровень образования, соответствие чина занимаемой должности, опыт службы на данном месте и в ведомстве, географический фактор (с какой территории прибыл), случаи нахождения под судом и следствием.
В таком контексте объектом исследования является история енисейской губернской администрации в дореволюционный период ее существования. Предмет исследования – эволюция численности и состава входивших в енисейскую губернскую администрацию чиновников.
Анализ состава губернской администрации проведен по трем разрядам должностей: высшие чиновники (IV –V класса), штаб-офицерские (VI–VIII) и обер-офицерские должности (IX–XIV). В группу высших чиновников вошли: губернатор, председатель губернского правления (с 1895 г. – вице-губернатор), председатель казенной палаты (с 1873 г. – управляющий), председатель губернского суда, начальники, так называемых, “особых” ведомственных учреждений, существовавших относительно недолгое время и выполнявших, в основном, надзорные функции (управляющие контрольной палаты, акцизного управления, государственных имуществ, тюремные и врачебные инспекторы, непременные членов по крестьянским делам). Штаб-офицерскими должностями VI–VIII классов считались места советников, начальников отделений, чиновников особых поручений, губернского прокурора и стряпчих, архитектора, тюремного инспектора, казначея, контроллера, землемера и др. В группу нижних обер-офицерских должностей вошли столоначальники, бухгалтеры, секретари, делопроизводители, журналисты, архивариусы, регистраторы, протоколисты – и их помощники и пр. Следует отметить, что не были рассмотрены чиновники, официально не назначенные или не приступившие к исполнению обязательств, и лица, по сути, не являвшиеся администраторами (врачи, учителя, служащие почтового и жандармского управлений).
Хронологические границы исследования охватывают период существования Енисейской губернии в эпоху Российской империи. Нижняя граница – 1822 г. – год основания Енисейская губерния. Верхняя граница – 1917 г. – год крушения монархии и основ системы местного управления царской России.
Территориальные рамки исследования ограничиваются Енисейской губернией в административных границах, существовавших на протяжении изучаемого периода. Губерния включала пять округов (в 1879 г. округа переименованы в уезды): Красноярский, Ачинский, Минусинский, Канский, Енисейский (в его состав вошел Туруханский уезд). В апреле 1914 г. в состав Енисейской губернии вошла территория Тувы под названием Урянхайский край.
Теоретико-методологические основания диссертационной работы базируются на признании чиновничества социальной группой. Основные методологические подходы к ее изучению были заложены в конце XIX в. “социологизирующими правоведами” государственной школы: Н.М. Коркуновым, А.Д. Градовским, Е.П. Карновичем и др. Советским историком С.А. Мадиевским в работе «Методология и методика изучения социальных групп в исторической науке» (1973) были обозначены основные задачи, которые должны быть разрешены в этом направлении: изучение внутренней организации, численности и состава социальной группы.
Главные методологические элементы работы – это диалектическое понимание процесса исторического развития, принцип историзма, принцип объективизма, позволившие рассмотреть вопросы численности и состава енисейской губернской администрации в конкретно-исторических условиях и связях, в динамике, с выявлением тенденций развития без идеологической предвзятости.
В работе использовался ряд специальных исторических методов: проблемно-хронологический, сравнительно-исторический условно-документоведческий. А также методы смежных наук: структурный, выборочный, количественный, статистический. Просопографический подход, впервые примененный П.А. Зайончковским, продемонстрировал общие и особенные черты служащих енисейской губернской администрации с помощью приведения в тексте основных вех биографий отдельных чиновников.
Источниковая база исследования включает в себя неопубликованные и опубликованные материалы, систематизированные в соответствии с происхождением и характером содержащейся в них информации.
Делопроизводственные неопубликованные документы представляют собой основной комплекс архивных материалов, на которые опирается диссертационное исследование: формулярные списки, личные дела, докладные записки, письма, прошения чиновников и членов их семей. Это фонды Государственного архива Красноярского края (ГАКК): Ф-32 «Тюремное ведомство», Ф-141 «Енисейский губернский суд», Ф-156 «Енисейское губернское акцизное управление», Ф-161 «Енисейская казенная палата», Ф-401 «Управление земледелия и государственных имуществ Енисейской губернии», Ф-595 «Енисейское губернское управление», Ф-613 «Енисейский губернский прокурор». Фоды Российского государственного исторического архива (РГИА): Ф-1349 «Формулярные списки чинов гражданского ведомства (коллекция)», Ф-1284 «Департамент общих дел МВД».
Для изучения кадрового состава губернской администрации были использованы, главным образом, формулярные (послужные) списки: индивидуальные, групповые, полные основные и дополнительные.
Полные основные и дополнительные списки, с переписью всех должностных лиц губернской администрации, были подняты в РГИА из фонда № 1349 за 1823, 1831, 1842, 1851, 1853 г. В фонде № 1284 – некоторые индивидуальные списки высших должностных лиц губернской администрации. Групповые формулярные списки губернского чиновничества второй половины XIX – начала ХХ в. были подняты в ГАКК, при этом, следует заметить, что наиболее репрезентативной базой формулярных списков явился отдел канцелярии общего губернского управления (Ф-595. Оп. 45), так как до 1895 г. просившиеся на службу и прибывшие в Енисейскую губернию чиновники, сначала “приписывались к общему губернскому управлению” по Министерству внутренних дел, а затем распределялись на места в другие ведомства.
Законодательные и нормативно-правовые акты, опубликованные в трех изданиях Полного собрания законов и Своде законов Российской империи, были использованы в качестве нормативной базы, определявшей организационное построение губернской администрации, права и обязанности, условия службы, штатную численность, порядок назначения и увольнения чиновников.
Статистические источники, такие как общероссийские списки лиц, служивших в губерниях и областях страны по ведомствам, позволили установить персональный состав высших чиновников, сроки их службы, некоторые сведения биографического характера. С целью рассмотрения динамики относительного числа служащих губернской администрации по отношению к росту населения Енисейской губернии были использованы общероссийские “месяцесловы” и “памятные книжки” Енисейской губернии.
Опубликованные документы (официальные отчеты генерал-губернатора Восточной Сибири и неофициальное положение о преимуществах гражданской службы в Сибири) предоставили информацию о политическом развитии Енисейской губернии.
Периодическая печать официального и неофициального, сибирского и преимущественно красноярского издания содержала сведения о приказах губернатора, перемещениях по службе, важных внутренних политических событиях, некрологи с характеристикой умерших чиновников.
Источники мемуарного характера, а именно воспоминания лиц, непосредственно относившихся к чиновничьей среде или с ней соприкасавшихся, были использованы с целью получения сведений о некоторых чиновниках, проживавших в г. Красноярске в XIX в.
Таким образом, совокупность перечисленных групп источников, составивших источниковую базу настоящего исследования, является полной, разнообразной, репрезентативной и позволяет решить поставленную проблему.
Научная новизна исследования состоит в том, что впервые в динамике в рамках почти векового дореволюционного периода существования енисейской губернской администрации была показана ее структура, установлена штатная, реальная и относительная численность чиновничества, исследован персональный состав высших чиновников, а также социальный состав, занимавших штаб- и обер-офицерские должности за каждое десятилетие по десяти наименований формальных критериев, предпринята попытка рассмотреть на практике реализацию государственной политики по предоставлению привилегий за сибирскую службу.
Апробация основных положений и выводов исследования осуществлялась в докладах и сообщениях на международных, всероссийских и региональных конференциях. Содержание диссертации отражено в 20 научных публикациях, в том числе в пяти статьях, опубликованных в периодических научных изданиях, рекомендованных перечнем ВАК Министерства образования и науки РФ.
Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что материалы диссертации могут быть использованы при написании обобщающих работ по истории государственной службы дореволюционной России, разработке курсов по истории местного управления, истории чиновничества, при подготовке учебников, учебных пособий, лекционных курсов и семинарских занятий в высших учебных заведениях по специальности “история”, “государственное и муниципальное управление”, “регионоведение”, “история Сибири”.
Структура исследования. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, семи систематизированных тематических приложений, состоящих из 33 таблиц, позволяющих раскрыть содержание и углубить понимание главных результатов исследования, списка источников и литературы, словаря.
Штаты и динамика численности чиновничества
Енисейское губернское управление как составная часть системы органов государственной власти империи характеризовалось общими принципами организации и наличием особенностей, которые зависели от исторических, национальных, геополитических условий региона. При анализе структуры и функций административного аппарата учитывались данные стороны его развития. При этом особенности организации государственной власти в Енисейской губернии были рассмотрены по отраслевому принципу в хронологии, а также в сравнении с общероссийским аналогом и другими частями Сибири. Российская империя – это монархическое сословное многонациональное государство, каждая часть которого в XIX – начале ХХ вв. управлялась или по “общему учреждению”, или по “учреждению особенному”.
Особенности организации государственной власти в Сибири возникли в законодательном порядке только после ревизии и реформы М. М. Сперанского. До этого времени, управление было организовано на общепринятых во всем государстве основаниях с редкими местными исключениями. На практике же оно отличалось только тем, что сибирские администраторы были, в сущности, полновластными правителями края. Недостатки управления в Сибири до 1822 г. заключались в следующем: не учитывались расстояния, не принимались во внимания низкая плотность и национальный состав населения; не были установлены четкие правила организации и функционирования органов власти, малое число дворянства и чиновников [24, с. 5].
Географическая удаленность, этническая и социальная специфика сибирского региона определяли необходимость управленческой обособленности Сибири. По словам известного публициста XIX века Е. П. Карновича, “как ни были бы сильны стремления правительства к установлению во всей России местной администрации на совершенно одинаковых основаниях, достигнуть этого невозможно, разве если ограничиваться одной формальной стороной, а не иметь в виду удовлетворение действительных потребностей местности. Два рода причин требуют для Сибири разнообразия в местной администрации: экономические и топографические” [57, с. 5]. Структура государственного управления дореволюционной России XIX – начала XX вв. строилась на том, что решающим фактором, ядром и основным началом была монархия: «Власть управления во всем ее (Российской империи) пространстве принадлежит Государю. В управлении верховном власть его (государя) действует непосредственно; в делах же управления подчиненного определенная степень власти вверяется от него местам и лицам, действующим его именем и по его повелению» [27, с. 36]. Вместе с тем, в первую четверть XIX в. обострилось внимание самодержавной власти к организации управления на окраинах империи. В бюрократических верхах возобладала тенденция к либерализации и децентрализации местного управления. Реформаторская миссия в Сибири выпала на долю выдающегося государственного деятеля первой половины XIX в. М. М. Сперанского, назначенного в 1819 г. генерал-губернатором Сибири. После проведенной им ревизии, вскрывшей колоссальные злоупотребления местных чиновников, был составлен проект административных реформ, который был представлен графом М. М. Сперанским на рассмотрение созданного 21 июня 1821 г. Сибирского комитета. А через месяц, 22 июля 1822 г., при именном указе Сенату было издано «Учреждение для управления Сибирских губерний» и при нем девять уставов и положений, служивших законодательной базой для реформирования всей системы государственной власти в Сибири. Главным последствием реформ М. М. Сперанского для Приенисейского края стало выделение его в самостоятельную административно-территориальную единицу – Енисейскую губернию (в составе Восточной Сибири с центром в городе Красноярске), что имело поистине судьбоносное значение для дальнейшего исторического развития огромного региона Средней Сибири [118, с. 5-6 ]. “Открытие” губернии состоялось 12 декабря 1822 г. .
«Учреждение для управления Сибирских губерний», по которому строилась структура административной власти в Енисейской губернии, было основано на двух главных началах: «1) Чтобы по уважению расстояний доставить всем частям управления способы к удобнейшему в нужных случаях местному разрешению; 2) чтобы единством и постепенностью надзора удостоверить сколь можно более правильность их движения». Однако кроме этого говорилось, что «Общее учреждение» 1775 г. сохраняло силу в тех статьях, которых не коснулось «Особое учреждении» [18, с. 931-932]. Структура государственных органов Енисейской губернии губернского звена управления отображена в нижеприведенной схеме [Схема 1]. Итак, по реформе Сибирь делилась на Западную и Восточную, а её управление – на четыре степени: главное, губернское, окружное, волостное и инородное .
Главное управление представляло собой “часть министерского установления, действовавшую на месте”. Высшими властными полномочиями в обеих частях обширной окраины государства наделялся генерал-губернатор и, соответственно, находившийся в его непосредственном подчинении совет. Характер личной власти М. М. Сперанским оценивался негативно. Он писал: «Власть личная удобно перерождается в злоупотребления и всегда почти имеет вид самовластия. Доверие к личным свойствам тут не защита, ибо в самовластие впадают постепенно, нечувствительно и не всегда с худыми намерениями» [57, с. 80-81]. Поэтому, согласно его проекту, в Сибири и были учреждены советы.
Привилегии гражданской службы в губернии
Исключением из этого ряда являлся Александр Ефимович Редько – 43-летний боевой генерал-майор, из семьи Тобольских военных, в декабре 1905 г. назначенный на должность губернатора с целью подавления нараставших революционных выступлений, а после урегулирования вновь вернувшийся в ряды действующей русской армии командиром второй бригады четвертой Восточносибирской стрелковой дивизии. До назначения губернатором Александр Ефимович во главе второй бригады второй сибирской пехотной дивизии сражался в русско-японской войне. А с августа 1914 г. по 1917 г. начальником восьмой сибирской стрелковой дивизии участвовал в сражениях Первой мировой войны [23, с. 385]. Имущественное и материальное положение енисейских администраторов было неоднозначным и отличалось от общероссийского. В отличие от губернаторов Центральной России, енисейские получали кроме жалования и “столовых”, и “квартирные” деньги, и деньги за сибирскую службу. К примеру, в 1845 г. суммарное содержание среднестатистического губернатора по всем губерниям, кроме столичных, составляло 3432 руб. (по 1716 руб. жалования и столовых), а енисейского, даже не считая денег за сибирскую службу, – 6000 руб. [48, с. 75; Таблица А.1]. Как было отмечено в газете «Справочный листок», только губернатор Л.К. Теляковский в 1890 г. обратился с просьбой к городскому голове об отводе земли под здание губернаторского дома на «Новособорной площади», а до этого времени все начальники губернии жили в съемных квартирах . Среди “начальников” Енисейской губернии реже встречались крупные владельцы недвижимого и движимого имущества – 29.4% против 36.6% в Центральной России [48, с. 96].
Из 17 енисейских губернаторов-дворян имущества в собственности не имели девять человек (“ни за собой, ни за родителями, ни за женой”). Среди “имущих” родовыми имениями обладали пять губернаторов или 29.4%: А.П. Степанов – 600 душ в Калужской губернии; А.П. Лохвицкий – деревянный дом в городе Таганроге; Л.К. Теляковский – имение в деревне Теляково Борисоглебского уезда Воронежской губернии; И.Н. Сазонов – родовая усадьба в селе Малая Талинка Тамбовского уезда Тамбовской губернии; Я.К. Гололобов – 70 десятин земли в Коротоякском уезде Воронежской губернии; а приобретенным имуществом – три губернатора: П.Н. Замятин – 121 душа временно-обязанных крестьян и дом в Москве; родовое за женой – 601 душа временно-обязанных крестьян, С.Я. Гололобов – 117 десятин земли с домом там же и деревянный дом в городе Екатеринославле, И.И. Крафт – 228 десятин земли в Боровическом уезде Новгородской губернии .
Как и в губерниях Центральной России, основная масса енисейских губернаторов служили, находясь в браке (82.4%). Свободными от семейных обязательств во время службы в Енисейской губернии были четыре из 17 чел.: И.Г. Ковалев, Л.К. Теляковский, К.Н. Светлицкий и разведенный вторым браком Н.А. Айгустов. Из 17 губернаторов детей имели 12 чел. (70.6%), из которых ровно половина являлись главами больших семей: в нашем случае, от четырех до семи детей. Однако дети енисейских губернаторов, в отличие от детей губернаторов Центральной России, реже продолжали службу своих отцов в нашем регионе. Анализ адрес-календарей и списков служащих по ведомствам показал, что служил в Енисейской губернии только сын первого губернатора – губернский секретарь Николай Александрович Степанов, с восемнадцати лет находившийся при отце в 1829 – 1831 гг. для исполнения разных поручений, но числившийся столоначальником главного управления Восточной Сибири .
Как показали архивные материалы (в формулярных списках в графе о семейном положении указывалось сословно-социальное происхождение супруги), социальный статус жен енисейских губернаторов, как правило, соответствовал социальному положению мужа – 81.8% были дочерьми дворян и высокопоставленных чиновников (9 из 11 чел.). Только два губернатора (18.2%) были женаты на девицах из простонародья: В.И. Копылов – на экономке, видимо, не дворянского происхождения, М.А. Плец – на мещанке. Сословно-социальное происхождение трех из 14 жен губернаторов неустановленно. Несмотря на общее сословное происхождение типажи у “вторых половинок”, разумеется, были разные: “домохозяйки”, “учительницы”, “чиновницы, вмешивавшиеся в дела супругов” и пр. Так, жена губернатора Мария Евгеньевна Педашенко (дочь надв. сов. Ле Дантю) работала учительницей французского языка в младших классах красноярской женской гимназии . Жена А.Н. Гирса, урожденная Ольга Михайловна Шидловская, – это пример “чиновницы”, имевшей личные связи с высокопоставленными губернскими администраторами . Однако роднило их одно: все они занимались благотворительностью .
Должность губернатора являлась самой высшей в губернии и относилась с момента учреждения до ее ликвидации к IV классу по «Табели о рангах». Однако по законодательству занимать данный пост могли лица, имевшие на один ранг выше или ниже положенного действительного статского советника. Приведенный сравнительный материал показал, что енисейские губернаторы полностью отвечали данным требованиям.
Председатели губернского правления и вице-губернаторы
Анализ приведенных в таблице данных показал, что на протяжении рассматриваемого периода наблюдалась тенденция на “взросление” чиновников данного ранга. Так, в 1823 г. молодых служащих в возрасте от 20 до 35 лет было 63.2%, в 1831 г. – 41.7%, 1842 г. – 15.2%, в 1851 г. – 26.7%, в 1865 г. – 4%, в 1882 г. – 8.6%, в 1893 г. – 9%, 1905 г. – 10.7 %, 1915 г. – 12.8 %. Однако с начала ХХ в. основную долю управленцев среднего звена стали составлять чиновники средней возрастной группы от 36 до 45 лет, которая в 1905 и 1915 г. составляла 51.8 % и 53.2% соответственно.
Динамика возрастного состава чиновников, занимавших руководящие должности, входит в общую картину исторического развития губернии и Восточной Сибири в целом. Сравнительно молодой возраст чиновников енисейской губернской администрации, занимавших должности штаб-офицерского ранга, являлся ещё одним доказательством того, что после создания Енисейской губернии власти вынуждены были спешно и с рядом отступлений решать кадровую проблему, ведь в 1823 г. на должностях штаб-офицерского ранга находилось 63.2% администраторов моложе 35 лет. В следующие десятилетия наблюдалось стабильное снижение доли молодых людей в управлении, в среднем, более чем в два раза (41.7 - 15.2%). Это происходило в связи с естественным старением чиновников в результате низкой ротации кадров в первой половине XIX в. Однако анализ архивного материала показал, что процент молодых управленцев к 1851 г. увеличился до 26.7%. В данной случае, бесспорно, можно согласиться с мнением Н.П. Матхановой, что причиной названных изменений была кадровая политика генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева, которая заключалась в желании привлечь на государственную службу достойных образованных молодых управленцев [82, с. .50 -51]. Видимо, в данном в русле осуществлялась и кадровая политика енисейской губернской администрации.
Так, в 1851 г. в енисейской губернской администрации на штаб-офицерских должностях служили: В.И. Вавилов – начальник первого отделения общего губернского управления, М.И. Кондауров – там же начальник второго отделения, 28-летний князь и коллежский секретарь Н.А. Костров – исполнявший обязанности начальника третьго отделения, С.Е. Францевич – чиновник особых поручений при губернаторе, С.И. Кириллов – товарищ председателя губернского суда, П.С. Копылов – советник губернского суда, А.И. Скворцов – оператор врачебной управы, А.И. Белявский – исполнявший обязанности акушера врачебной управы . Подтверждением данной точки зрения являются служебные характеристики названных молодых чиновников. Так, 50% из них (четыре чел.) имели высшее образование: Н.А. Костров – юридический факультет Московского университета в звании действительного студента, впоследствии – знаменитый историк и этнограф Сибири; С.И. Кириллов – Киевская духовная академия; А.И. Скворцов – Московский университет в звании лекаря; А.И. Белявский – юридический курс в Нежинской гимназии высших наук князя Безбородко и московское отделение Санкт-Петербургского медико-хирургической академии (два высших образования). Другие три чиновника, хотя и без высшего образования, но были опытными государственными служащими: П.С. Копылов в 1832 г. получил от генерал-губернатора Восточной Сибири благодарность “за усердие по службе”; В.И. Вавилов происходил из семьи священника, окончил Тобольскую духовную семинарию и имел опыт службы в Главном управлении Западной Сибири; М.И. Кандауров начал службу в канцелярии четвертого Департамента Сената канцелярским чиновником, затем служил столоначальником в Департаменте Министерства юстиции. Исключением из этого ряда был только уже нами ранее упомянутый католик С.Е. Францевич, который прибыл в Енисейскую губернию в 1847 г. с обер-офицерской должности протоколиста витебского уездного суда, и уже через два года был назначен чиновником особых поручений при енисейском губернаторе .
Далее, в 1860 – 1890 гг., доля молодых управленцев на должностях штаб-офицерского ранга снижалась и не превышала 10%. Анализ формулярных списков и личных дел чиновников показал, что во второй половине XIX в. наблюдалась устойчивая тенденция повышения возраста служащих, занимавших штаб-офицерские должности: в 1865 г. абсолютное большинство составила возрастная группа от 36 до 45 лет – 15 из 25 чел. (60%); 1882 г. преобладали администраторы в возрасте от 41 до 50 лет – 21 из 35 чел. (60%); в 1893 г. – от 46 до 55 лет – 24 из 44 чел. (54.6%). В начале ХХ в. произошло увеличение чиновников среднего возраста (36 – 45 лет), которые вновь после 1865 г. заняли лидирующие позиции с показателями в 51.8% и 53.2 % за 1905 и 1915 г. соответственно. На протяжении почти векового рассматриваемого периода редким случаем являлось наличие в корпусе штаб-офицерских должностей лиц старше 60 лет (по одному – два чел. в 1831, 1842 и 1882 г.). Это были опытные управленцы, ценные своим знанием дела и многолетним стажем службы. Наиболее типичным примером может служить 70-летний статский советник Василий Кириллович Виноградский – в 1831 г. инспектор врачебной управы, т.е. учреждения, где более всего ценился опыт профессиональной деятельности. В.К. Виноградский происходил из семьи священника. После окончания в звании студента Киевской академии в 1785 г. он поступил в Московский генеральный госпиталь лекарским учеником, откуда через два года перевелся в 1-й Егерский батальон сибирского корпуса, в котором служил до 1823 г., когда был назначен в енисейскую врачебную управу инспектором .
Для сравнения, большая часть курских чиновников входила в возрастную группу служащих молодого и среднего возраста до 40 лет: в 1860-е гг. – 75%, в начале ХХ в. – 69%. Однако более 80% из них занимали канцелярские должности . Таким образом, можно сделать вывод, что чиновники на штаб-офицерских должностях енисейской губернской администрации были моложе, чем их коллеги в Курской губернии.
По сословно-социальному происхождению чиновники енисейской губернской администрации, занимавшие штаб-офицерские должности, состояли, главным образом, из детей дворян, обер-офицеров и духовенства, процентное соотношение которых менялось, но составляло абсолютное большинство по отношению к другим сословно-социальным группам [Таблица Ж.1].
Управленцы особых ведомственных учреждений
Среди чиновников енисейской губернской администрации, занимавших обер-офицерские должности, знаками отличия беспорочной службы были награждены только 19 служащих, что составило 6.1% из 311. Несмотря на происхождение, образование и деловые качества чиновников, занимавших обер-офицерские должности, в первой половине XIX в. их служебная пригодность соответствовала 100%. О каждом из них сказано: «К прохождению службы годен… и к повышению достоин…». В дальнейшем, данная граф была убрана из списка. На протяжении почти векового периода среди 311 чиновников на обер-офицерских должностях выявлено только 24 чел. (7.7%), совершивших правонарушения, против 9% в Рязанской губернии во второй четверти XIX в. . Из 24 случаев до суда были доведены только 13 чел., в остальных случаях решением вышестоящих инстанций было либо штраф, либо выговор. Состав незаконных деяний являлся следующим: злоупотребление властью, “служебные упущения”, драки, хулиганство.
Итак, в данном параграфе установлено, что облик обер-офицерского чиновничества енисейской губернской администрации являлся положительным. Для данной категории служащих были характерны следующие характеристики: дееспособный возраст, который со временем становился старше; в основном, приверженность к православному вероисповеданию; адекватный времени уровень образования, который повышался от домашнего к начальному, затем – к среднему; наличие небольшого опыта работы в государственных учреждениях; изменение сословно-социального состава служащих (основной источник: чиновничество – затем дворянство – чиновничество – мещанство); низкое имущественное положение, которое в начале ХХ в. претерпело динамику к лучшему за счет пополнения состава служащих выходцами из мещанской среды (основной вид имущества – деревянный дом); примерно равное сословно-социальное происхождение супругов; малодетность семей, при том, что около половины низших чиновников служили не женатыми; неоднозначное территориальное происхождение (в первые два десятилетия, преимущественно, приезжие из – за Урала, затем – чиновники местного сибирского происхождения); редкие случаи участия в военных действиях и совершения правонарушений. Отличало чиновников енисейской губернской администрации, находившихся на обер-офицерских должностях, от их коллег в губерниях Центральной России следующее: более низкое сословно-социальное происхождение (дворяне только в середине XIX в. было лидировавшим сословием, и в начале ХХ в. большинством стали выходцы из мещанской среды, а не из чиновничьей); на 5% большее число служащих не православного вероисповедания; наличие в кадровом составе и приезжих служащих, и сибиряков.
Таким образом, все сказанное во второй главе позволяет сделать вывод, что кадровый состав енисейской губернской администрации имел ряд региональных особенностей. Среди них следует назвать редкие случаи владения собственностью чиновниками, занимавшими как высшие губернские должности, так и штаб- и обер-офицерские места. Если в рамках Российской империи с первой половины XIX до начала ХХ в. доля лиц с недвижимым имуществом неуклонно сокращалась (с 80,9% до 38,4%), то в администрации Енисейской губернии изначально большая часть служащих были представителями беспоместного чиновничества. Чаще недвижимость (в 1–2 деревянных дома) имели лица местного происхождения. В свою очередь приезжие служащие пользовались рядом привилегий, благодаря которым их материальное положение было выше, чем у коллег из центральных губерний Империи. Подавляющее большинство чиновников енисейской губернской администрации прибыли в Сибирь из-за Урала. Стабильными поставщиками кадров являлись центральные, украинские и северо-западные земли. Однако со второй половины XIX в. низшие административные должности все чаще занимали лица из чиновничьей среды сибирского происхождения. Здесь преобладали уроженцы г. Красноярска, Томской и Иркутской губерний.
Доля чиновников православного вероисповедания на высших и штаб-офицерских должностях енисейской губернской администрации была выше, чем по стране в целом, а на обер-офицерских должностях – ниже. При этом среди чиновников не было ни одного представителя исламского мира, хотя формального запрета на занятие ими государственных должностей не существовало. На протяжении всего XIX в. неуклонно поднималась возрастная планка приема на службу в енисейскую губернскую администрацию, но к началу ХХ в. возраст поступления на высшие и штаб-офицерские должности сократился, что было связано с предоставлением доступа на государственную службу профессионально подготовленным лицам. Следует заметить, что обер-офицерские должности енисейской губернской администрации не выполняли функцию резерва кадров, так как существовали самостоятельно, и их кадровый состав имел наименьшее число отличий по представленным критериям от соответствовавших им по статусу чиновников в губерниях Центральной России.
