Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Общественно-политическая кампания солидарности с республиканской Испанией в СССР 46
Глава вторая. Международная помощь республиканской Испании и ее освещение в советской прессе как фактор кампании солидарности 88
Глава третья. Движение солидарности с испанским народом: региональный аспект
Глава четвертая. Помощь испанским детям как форма проявления солидарности с борющимся народом Испании 148
Заключение 188
- Общественно-политическая кампания солидарности с республиканской Испанией в СССР
- Международная помощь республиканской Испании и ее освещение в советской прессе как фактор кампании солидарности
- Движение солидарности с испанским народом: региональный аспект
Введение к работе
Гражданская война в Испании 1936-39 гг. останется одним из самых драматичных событий в наполненной конфликтами истории XX в. Она оказалась величайшей трагедией в истории испанского народа, сопричастными к которой оказались не только десятки тысяч современников, граждан разных стран, воевавших на полях сражений, но и те миллионы людей во многих странах, которые в разных формах выражали свою поддержку той или иной из воевавших сторон. Важную роль в международной кампании солидарности с республиканской Испанией играли советские люди, которые жертвовали своими ограниченными денежными средствами, выходили на демонстрации, оказывали помощь испанским детям. Конечно, в тоталитарном государстве, каким был сталинский Советский Союз, это движение получило импульс «сверху» и направлялось в большой мере в соответствии с устремлениями «большой политики», но это совершенно не умаляет значения советской помощи, того искреннего вклада, который внесли советские люди в борьбу сторонников республики против армий генерала Франко. То, какими мотивами руководствовался Сталин в определении своей политики в отношении Испании, является предметом долгих дебатов историографии, о которых будет сказано ниже, но не приходится сомневаться, что для большинства «простых людей» ведущим мотивом в проявлении солидарности был не столько страх перед властью, сколько сочувствие с борющимся народом, уверенность в том, что он отстаивает правое и прогрессивное дело. Даже в зарубежной историографии, в которой в целом преобладает «скептический» подход к оценке движения солидарности советского народа, признается: «Если судить по сообщениям западных наблюдателей, посетивших тогда Советский Союз, интерес и
энтузиазм русских, хотя и разогретый коммунистической пропагандой аппарата, кажется, был действительно искренним».1
Внимание, которое уделялось гражданской войне в Испании со времени самого конфликта, было значительным. На первый взгляд, это может удивлять: Испания, казалось бы, всегда была на периферии европейской политики. Собственно испанские дела были средоточием европейской политики только в начале ХУШ в. в связи с войной за испанское наследство (1702-1714 гг.), они в известной степени актуализировались в контексте международной политики при Наполеоне, а также во время революции 1820-23 гг., и приобрели общеевропейский резонанс во время так называемой первой карлистской войны. В 1936-39 гг. гражданская война в Испании стала главной темой международной политики.
Тем не менее, для этого сложились разного рода предпосылки, в том числе и идеологические. Как заметил известный английский историк Х.Томас, в долговременном плане испанская война была результатом столкновения всех основных течений мысли и политических идей, развивавшихся в Европе, начиная с ХУ1 в.: от габсбургского универсалистского католицизма и бурбоновского абсолютизма до либерализма, порожденного Французской революцией, а также социализма, анархизма, коммунизма и фашизма. «Следовательно, стало неизбежным, что начавшаяся в 1936 году война превратилась в европейский кризис», -заключает он.2 Ту же мысль подчеркивает современный британский историк Т.Рис: не было другой революции, не исключая и русскую революцию 1917 года, в которой бы столь очевидным образом и так остро проявились политические и идейные противоречия.3
В контексте международной политики гражданскую войну в Испании часто рассматривали как прелюдию второй мировой войны, как своеобразную «пробу сил» тех, кто через несколько лет схватится намертво
1 Payne St. The Spanish Revolution. N.Y., 1970. P. 273
2 Thomas H. The Spanish Civil War. L., 1990. P.336
3 Rees T. Battleground of the Revolutionaries: the Republic and the Civil War in Spain, 1931-39II Reinterpreting
Revolution in Twenteeth Century Europe I Ed. by M.Donald and T.Rees. L., 2001
6 на ее полях. Можно согласиться с французскими историками П.Бруе и Э.Темимом, которые писали: «Для русских, как и для итальянцев и немцев, Испания стала испытательным полигоном. Проведенный тест носил преимущественно материальный характер: им удалось собрать точную информацию о качестве своего вооружения по сравнению с вооружением фашистских держав, например русских Чатос и немецких Мессершмитов. Они получили ценные уроки из опыта войны: об использовании артиллерийского огня, о глубинных маневрах с новейшей техникой, о партизанской борьбе против регулярной армии. Для большого числа русских военных кадров пребывание в Испании стало очень информативным».4
В современной зарубежной историографии большую популярность приобретает концепция «второй Тридцатилетней войны», по аналогии с событиями войны 1618-48 гг. стали все чаще называть период после 1914 и до 1945 г., характеризовавшийся частыми и продолжительными военными столкновениями, среди которых была и Испанская война. Отнюдь не намереваясь рассматривать эту концепцию по существу, отметим, что она тем более отражает значение военно-политического фактора как наиболее значимого для понимания причин «европеизации» испанского конфликта.
Все вышесказанное указывает на то, что рассмотрение гражданской войны в Испании и ее международного аспекта неизбежно имело политический подтекст. Это относится как к зарубежной, так и к отечественной историографии проблемы, возникшей и десятилетиями развивавшейся в обстановке холодной войны. Только в 1990-х гг., в том числе в связи с частичным открытием российских архивов, возникли предпосылки для разработки более объективных и сбалансированных оценок внешней политики СССР в связи с Испанской войной. Именно поэтому является актуальной задача преодоления имеющихся стереотипов, включая те, которые связаны с определением характера гуманитарной помощи советского народа с борющейся республиканской Испании.
4 Broue P., Temime Е. The Revolution and the Civil War in Spain. Cambridge, Mass, 1972. P. 366
Актуальность темы нашего исследования видится в том, что гуманитарная помощь - это и современная проблема. И сегодня человечество постоянно сталкивается с проблемами, будь то техногенными, природными или социальными, при разрешении и преодолении последствий которых трудно обойтись без международной гуманитарной поддержки, осуществляемой как наднациональными организациями, включая ООН, так и в порядке помощи одной страны пострадавшей стране или группе стран. И сегодня нужда в такого рода помощи, причем иногда не только гуманитарной, но и военной, часто вызвана внутренними конфликтами, гражданскими войнами, в результате которых гибнет и мирное население. Примеров тому множество: и бывшая Югославия, и ряд «нестабильных» африканских, азиатских (Афганистан, Ирак) и американских (Гаити) стран с их этническими, религиозными и социальными конфликтами. Вопросы организации такой помощи, в том числе в контексте социально-психологического обоснования ее целесообразности, всегда являются актуальной проблемой, решаемой, в частности, через СМИ.
С этой точки зрения исследование кампании солидарности в СССР с испанским народом в 1936-39 гг. помогает проследить развитие этого феномена, выявить специфические черты, присущие тому историческому периоду. Конечно, советскую прессу ни в каком смысле нельзя считать свободной, но для историка и это обстоятельство существенно, поскольку позволяет судить о способах обращения (если хотите, манипулирования) власти к общественному сознанию. Само понятие «гуманитарная» помощь может употребляться в контексте испанских событий осторожно: во всяком случае, с точки зрения нашего времени, право на получение гуманитарной помощи имеют пострадавшие безотносительно к тому, к которой из противоборствующих сторон они относятся или в зоне полномочий которой проживают. Не так, конечно, обстояло дело в связи с Испанией: собранная помощь направлялась на поддержку одной из конфликтующих сторон, следовательно, имела выраженный политический подтекст, определявшийся,
с одной стороны, общественными симпатиями, и политическим курсом руководства страны, с другой. Характерно, что в современных документах помощь, оказывавшаяся республиканской Испании, называется «интернациональной», «пролетарской» и т.д., что явно несет отпечаток классовой идеологии и классового сознания.
Нельзя не обратить внимание на то, что в обстоятельствах Испанской войны вопрос о гуманитарной помощи тесно пересекается с вопросом о военной помощи. Символичным в этом отношении является эпизод, связанный с прибытием советского парохода «Нева» в порт Аликанте 25 сентября 1936 г. с грузом продуктов питания. По этому поводу германский поверенный сообщал в Берлин, что в ящиках вместо тушенки находятся ружья и что, хотя прямых доказательств, что СССР продает оружие, нет, в трюмах «Невы» - не только продукты питания. За десять дней до этого немецкий консул в Барселоне информировал свое руководство, что «надежный источник» подтвердил, что в один из ближних маленьких портов прибыл советский пароход с 37 самолетами. Как заметил М.Алперт, такого рода сообщения не были убедительными: разве в «маленьком порту» могло причалить и сгрузиться судно, доставившее такое количество военной техники.5 Однако важно даже не то, достоверными ли были такие данные, или не то, что СССР уже вплотную подошел к решению о продаже военной техники, а то, что оба эти направления советской поддержки воюющей Испании существовали параллельно, определяясь преимущественно волей сталинского руководства.
В то же время надо указать и на отличия между гуманитарной и военной помощью. В последнем случае слово «помощь» можно использовать с долей условности, поскольку она не была безвозмездной, что, впрочем, относится не только к СССР, но и ко всем «великим державам», вовлеченным в конфликт: «за военные поставки вовлеченные в конфликт
5 Alpert М. A New International History of the Spanish Civil War. L., 2004. P. 52
стороны тем или иным образом расплатились».6 Хотя, конечно, при осуществлении помощи были потери, которые невозможно оценить материально: были погибшие на фронтах войны (жертвы тем более вызывающие сочувствие, поскольку о них так мало известно), были погибшие и пострадавшие в командах тех кораблей, которые, в общем-то будучи беззащитными, подверглись нападениям и захватам, когда доставляли свой груз к испанским берегам.
Связь с современностью прослеживается не только через тему гуманитарной помощи, но и в связи с проблемой беженцев. Беженцы -результат любой войны, тем более, если речь идет о гражданской войне, отличавшейся исключительной жестокостью. В 1939 г. Испанию покинуло примерно полмиллиона человек. Они нашли убежище в ряде стран, в том числе в СССР, куда, по некоторым подсчетам, были отправлены 5000 детей, а в 1939 г. прибыли примерно 4000 взрослых. Помощь беженцам и сегодня остается одной из важнейших проблем гуманитарного права.
В новейшей историографии особое значение придается рассмотрению идеологической подоплеки испанских событий, которая сводилась советской пропагандой к идее противостояния фашизма и антифашизма. По мнению многих современных исследователей спектр идеологических пристрастий участников гражданской войны в Испании был гораздо более широк. Проведенное нами исследование способствует изучению этого актуального вопроса современной историографии.
В контексте отечественной истории актуальность нашего исследования определяется и тем, какой интерес вызывает в последнее время фигура Сталина и все, что связано с его политикой. Большая часть литературы носит откровенно политизированный характер и вряд ли сохранит свое значение сколько-нибудь долгое время. Однако задача профессиональной историографии в том, чтобы создать глубокие, основанные на документах исследования, которые позволят оценить разные аспекты темы «Власть и
6 Thomas Н. Op.cit. Р. 974
народ в эпоху тоталитаризма». Та широкая пропагандистская кампания, которая действительно имела место в нашей стране в связи с испанскими событиями, открывает путь к пониманию как эволюции сталинского режима (а ведь она совпала с самыми массовыми репрессиями), так и идейно-психологической атмосферы в обществе. Если прав известный историк Ю.Н.Афанасьев, говоривший, что для понимания природы сталинизма важно помнить, что он порожден не только самим вождем и его ближайшим окружением, но и явлениями, наблюдавшимися в массовом сознании народа, то можно ли забыть о том, что те же люди, которые заявляли о своей солидарности с республиканской Испанией, участвовали в митингах и собраниях, единодушно осуждавших так называемых врагов народа.
Кроме того, в литературе уже многократно отмечалось, что решение о помощи испанским республиканцам могло быть в известной степени связано с политическими разногласиями в верхах. Так, М.Алперт пишет: «В августе и сентябре 1936 г. в стремлении поддержать Народный Фронт в Испании кристаллизовалось внутренняя оппозиция внешней политике Сталина. Советская пресса была враждебна идее невмешательства. И в самом деле, Бухарин, один из самых ярких противников Сталина и редактор «Известий», принял, как и другие старые большевики, точку зрения, что фашизм - это не признак упадка капитализма, как думал Сталин, а опасный массовый феномен, угрожающий Советскому Союзу. Решение об оказании военной помощи Испании было принято на заседании Центрального Комитета в начале сентября, когда Сталин находился в отпуске в отъезде. Именно тогда же была предпринята попытка спасти Бухарина от суда и обвинения, которая имела временный успех и совпала с решением о помощи Испании».7 Конечно, это только точка зрения историка, и можно усомниться в том, насколько возможным было проведение в прессе политической линии, расходящейся с мнением вождя, но в самой идее, что кампанию солидарности с республиканской Испанией можно рассматривать только в
7 Alpert М. Op.cit. Р. 51-52
11 контексте идейно-политической атмосферы в стране в целом, в том числе в связи со «сталинскими чистками», вряд ли приходится сомневаться. Здесь же важно заметить, что начало кампании солидарности с республиканской Испанией совпало с завершением другой политической кампании в СССР: по обсуждению сталинской (как ее называли) конституции. Однако в литературе многократно указывалось, что текст конституции был составлен под влиянием Бухарина. Таким образом, мы исходим из того, что движение солидарности с испанским народом в СССР надо рассматривать не в отрыве от других организованных сверху общественных кампаний, а в их контексте. Такой подход определяет новизну нашего диссертационного исследования.
Непосредственным организатором кампании солидарности с республиканской Испанией выступили, прежде всего, советские профсоюзы, находившиеся под контролем партийных органов. Именно профсоюзная система стала тем стержнем, посредством которого кампания солидарности распространилась на всю страну. Чтобы понять ее цели, содержание и результаты необходимо рассматривать ее не только на национальном, но и на региональном уровне. Только в таком случае становится понятным, как действовал пропагандистский механизм, в какой степени он направлялся «сверху», а в какой - являлся результатом местной инициативы, насколько допустимой была такая инициатива, как на практике реализовывались соответствующие директивы власти. Проводимое в таком русле исследование позволяет судить о характере и полномочиях местной власти, что тем более важно в контексте принятой в 1936 году конституции. Для того, чтобы оценить соотношение «центра и периферии» в кампании солидарности, мы сочли необходимым рассмотреть процесс не только на общенациональном уровне, но и на уровне отдельного региона, на примере тогдашней Ярославской области (в состав которой входила тогда и часть нынешней Костромской области). Представляется, что Ярославская область в плане организации соответствующей работы мало чем отличалась от других областей, и привлечение соответствующих материалов областных
архивов обосновано, поскольку нацелено не на определение региональных (например, верхневолжских) особенностей, а на анализ того, как на местах реализовывались указания центра.
Особым и довольно щепетильным аспектом рассматриваемой темы является помощь испанским беженцам и детям. Нигде и никогда жизнь вынужденных иммигрантов не была легкой и безоблачной, но невозможно усомниться в искренности чувств советских людей, особенно когда речь идет о детях, для которых СССР стал второй родиной. Документы свидетельствуют, что советские люди готовы были принять их в свои семьи и воспитывать, как родных. Государство избрало другой путь, и вероятно, одним из факторов, повлиявших на такое решение, был идеологический фактор. Тем не менее, многие из испанских детей влились в советское общество. Тема испанских детей заслуживает специального изучения, которое по хронологическим рамкам выходит за пределы данной работы, и все же нельзя было не обратиться к ней хотя бы частично, в той мере, в какой это уместно для характеристики движения солидарности в целом.
Рассмотрение роли СССР в годы гражданской войны в Испании, ставшее объектом исследования, включает в себя ряд аспектов, в разной степени изученных в историографии. Наибольшее внимание исследователей привлекла политика и дипломатия, отношения СССР с другими «великими державами» в контексте испанской войны — тема, которая почти не затрагивается в этой диссертации. Немало написано о роли Коминтерна в период испанской гражданской войны, в том числе по линии сравнения «коминтерновской политики» и «официальной политики» НКИД. Эта тема также затрагивается лишь в той мере, в какой это необходимо для понимания мотивов, которыми руководствовалась власть во время «испанского кризиса». В историографии немало написано о военной помощи враждебным сторонам, в том числе со стороны СССР. Этот аспект оказалось необходимым затронуть, так как военная и гуманитарная составляющие движения в поддержку республиканской Испании подчас тесно
переплетались (достаточно вспомнить, с каким энтузиазмом многие готовы были отправиться воевать). И все же в качестве предмета исследования избран наименее изученный в историографии аспект - движение солидарности советского народа с народом и борцами республиканской Испании, факторы, определившие возникновение этого движения, его эволюция, формы и результаты. Важнейшей формой солидарности была гуманитарная помощь, включавшая как сбор средств, так и помощь испанским детям.
Хронологические рамки диссертации совпадают со временем гражданской войны в Испании, поскольку начавшийся в июле 1936 г. военный мятеж против республиканского правительства через самое короткое время вызвал отклик во всех странах, в том числе в СССР, хотя предметом научных дебатов продолжает оставаться вопрос о времени, обстоятельствах и мотивах, побудивших Сталина решиться на оказание испанскому правительству военной помощи. Первый массовый митинг в Москве и других городах был организован 3 августа, и от этой даты можно вести отсчет движению солидарности с республиканской Испанией. Сопротивление республиканцев было окончательно подавлено в марте 1939 г. Завершение гражданской войны знаменовалось «великим исходом» и массовыми репрессиями против франкистского режима. После 1939 г. единственной формой, продолжавшей традицию солидарности с испанским народом, была помощь детям.
Методологической основой исследования явился принцип объективизма, заключающийся в стремлении к наиболее достоверному воссозданию изучаемого исторического явления. Принцип историзма предполагает изучение движения солидарности с испанским народом в контексте исторической реальности 1930-х гг. Нельзя игнорировать новейшие тенденции в методологии, обозначаемые понятием «лингвистический поворот»: язык пропагандистских кампаний становился средством формирования социума. Методологическим моментом является
понимание нравственной сути изучаемого исторического явления: это относится как собственно к гражданской войне как величайшей трагедии испанского народа, так и к позиции, занятой советскими людьми в связи с ней.
Историография проблемы, как ни парадоксально это звучит, одновременно обширна и незначительна. Незначительна - потому, что работ, специально посвященных движению солидарности советских людей и их гуманитарной помощи Испании, очень немного, а в зарубежной историографии (насколько мы с ней знакомы) их просто нет. Обширна -потому, что о гражданской войне в Испании и политике Советского Союза во второй половине 1930-х гг. написаны многочисленные тома книг, и практически во всех затронуты важные для данного исследования вопросы.
В зарубежной историографии были изучены преимущественно труды английских и американских историков, а также работы историков других стран, переведенные на этот язык. Это определяется не только трудностью доступа к литературе на других языках, но еще в большей степени тем, что именно англо-американская историография занимала и продолжает еще занимать ведущие позиции в изучении гражданской войны в Испании. Отчасти это объясняется тем, что до падения франкистского режима испанские официальные историки были ограничены в своих интерпретациях событий второй половины 1930-х гг., а работы, появлявшиеся за рубежом и написанные представителями «эмигрантского» лагеря, также были излишне политизированы. Можно согласиться с М.В.Новиковым, который отмечал, что период до 1980-х гг. характеризовался параллельным существованием в испанской историографии двух литератур.
Как считает современный испанский историк А.Казориа-Санчес, такой раскол в испанской историографии не преодолен и сегодня, что приводит к тому, что история гражданской войны в Испании представляет набор «мифологизированных событий и персоналий». Он пишет: «Для левых
8 Новиков М.В. СССР, Коминтерн и гражданская война в Испании 1936-1939 гг. 4.1. Ярославль, 1995. С. 77.
воспоминания о борьбе испанского народа за новое общество и о «предательствах» народного дела стали способом участия в локальных международных политических и культурных битвах, часто очень далеких от испанских реальностей. Поэтому в свете проигранных славных дел они не могли признать иного, кроме того, что храбрые испанцы должны были сопротивляться или, по меньшей мере, презирать установленную в 1939 году диктатуру. Для правых гражданская война служила для освящения дискурса об особой природе испанцев и их традиций... Не случайно, во времена диктатуры и даже позднее франкистские историки охотно принимали существующий в международных консервативных кругах пессимистический и специфический взгляд на испанскую историю, столь подходивший им для оправдания политики «железной руки», свойственной «новому государству».9 Примером первого подхода Казориа-Санчес считает историка М. де Лара, в 1960-70-х гг. преподававшего в университете в Пау (Франция), который стал прибежищем для многих испанских студентов, идеологически и методологически отторгавших испанскую систему высшего образования. В качестве примера второго подхода он называет совсем недавнюю (1999 г.) работу И. Тома, в которой истоки гражданской войны интерпретируются как следствие того, что «простые массы были обмануты плохими испанцами, которых и испанцами назвать нельзя, втянувшими их в социальную революцию».10 Казариа-Санчес справедливо отмечает, что лучшие научные исследования истории гражданской войны, авторы которых стремились избегать крайностей романтической или реакционной интерпретаций этого события, были написаны в антифашистской традиции.
Что касается англо-американской историографии этой темы, то представляется правильным выделить два главных этапа в ее развитии: первый, со времени появления исследовательских работ историков в 1950-60-х гг., и второй, начавшийся в 90-х гг. после окончания холодной войны.
9 Cazoria-Sanchez A. Beyond They Shall Not Pass. How the Experience of Violence Reshaped Political Values in
Franco's Spain II Journal of Contemporary History. 2005. Vol. 40(3). P. 505
10 Ibid. P. 505-506
16 Важным моментом было «открытие» российских архивов. Любопытно, что многие западные историки в трудах, написанных до 1990-х гг., часто подчеркивали, что по ряду вопросов вынуждены судить по косвенным свидетельствам, и только данные советских архивов позволят поставить под ними точку. Такие надежды отчасти оправдались.
Одной из первых обширных работ посвященных деятельности СССР, Коминтерна и КПИ в период гражданской войны стала работа американского историка Д. Кеттела. Несмотря на то, что работа была издана в США в 1955 г., автор достаточно одобрительно отзывается о деятельности КПИ и Коминтерна в годы войны. Характеризуя советскую помощь Испанской республике, Кеттел утверждал, что она была обусловлена интересами антифашистской внешней политики СССР, совпадавшей с антифашистской борьбой Испанской республики.11
Также одним из первых серьезных исследователей гражданской войны в Испании стал английский историк X. Томас, в 1961 году опубликовавший фундаментальное исследование по этой теме (переиздано в 1990 г.). Он указывал на то, что Сталин с неохотой втягивался в испанские дела, будучи, в частности, занятым политическими процессами. Противовес фашистской Германии он видел тогда в сближении с Англией и, особенно, с Францией, а потому склонялся к политике невмешательства. Он писал: «Дилемма русской политики состояла в том, чтобы успокоить Францию, но не отказаться открыто от идеи мировой революции, и это никогда еще не было столь трудным делом».12 Только военная поддержка мятежников со стороны Германии и Италии заставила Сталина пойти на оказание Советским Союзом военной помощи республиканской Испании. Такой подход к определению причин, побудивших советское руководство пойти на осуществление военных поставок, доминировал затем в зарубежной историографии.
В своей работе Томас уделил немалое место международной помощи «двум Испаниям», как военной, так и гуманитарной. Он полагал, что свою
11 Cattell D. Communism and the Spanish civil war. Berkeley - Los Angelos, 1955.
12 Thomas H. Op. cit. P.392
роль такая помощь сыграла, но ее значение не следует переоценивать. Если фашистские державы предоставляли ее в кредит (Испания расплачивалась за кредиты до 1967 г.), то СССР, по определению этого историка, выступил как банк для финансистов-игроков. Он считал, что инициатива (сентябрь 1936 года) отослать золотой запас Испании в Советский Союз как наиболее безопасное место, принадлежала Ларго Кабальеро и Хуану Негрину, скрывшим это решение от членов кабинета и даже президента Асаньи. Варианты с Францией и Англией были отброшены, поскольку эти страны являлись самыми последовательными сторонниками невмешательства. По словам Ларго, золото станет «текущим счетом», из которого республика будет расплачиваться за вооружение и другие поставки. Конечно, Москва
ухватилась за такое предложение. По свидетельству бежавшего на Запад А.Орлова, причастного к этим событиям, которое приводит Томас, хотя в официальной квитанции содержалось обязательство вернуть золотой запас, Сталин якобы сказал на состоявшемся по этому случаю банкете: «Не видать его больше испанцам, как своих ушей».14
Вопрос о роли советской помощи ставился и другими учеными -П.Бруе и Э.Темим не склонны преуменьшать ее значения: если бы с октября 1936 года не начались советские военные поставки, республиканцы не простояли бы и до конца года.15 В то же время они полагают, что за это республиканскому правительству пришлось заплатить дорогую политическую цену: советская помощь теперь в большой мере определяла политику правительства и партий, входивших в народный фронт, поскольку позволяла советским представителям, на первом этапе войны Розенбергу и Антонову-Овсеенко, давать советы и выдвигать требования.16 Большой интерес представляет периодизация процесса оказания советской помощи республиканской Испании, которую сформулировали эти историки. Они утверждают, что можно выдвинуть три главных периода: первый короткий
13 Ibid. Р.448-449
14 Ibid. Р. 450
15 Broue P., Temime Е. Op.cit. Р. 366
16 Ibid. Р. 208-209
период, длившийся до октября 1936 года, когда СССР de facto проводил политику нейтралитета, сочетавшуюся, однако, с явными проявлениями симпатии и солидарности; второй период, в течение которого оказывалась существенная военная помощь, а в Комитете по невмешательству осуществлялась последовательная поддержка республики; наконец, третий период, после лета 1938 г., характеризовавшийся постепенным сокращением военной помощи.17 В нашей диссертации делается попытка сопоставить эту периодизацию с динамикой кампании солидарности с испанским народом, проводившейся в СССР.
Отметим, что такая периодизация несколько отличается от суждений, высказанных американским историком Ст.Пейном, считавшим, что СССР сокращал объем своей военной помощи Испании уже начиная с лета 1937 г. Сокращение этого объема вовсе не объяснялось ситуацией непосредственно в Испании, у Сталина были соображения иного рода: столкновения с Японией угрожали безопасности СССР на Дальнем Востоке, а выраженного сближения с западными демократиями добиться не удалось. «В то же время пока Сталин не стремился выйти из испанского предприятия, поскольку оно стоило Советскому Союзу дешево, а победа Франко привела бы к усилению позиций его врагов», - пишет Пейн.18
Как и Х.Томас, английский историк М.Блинкхорн считает, что военная помощь, оказанная обеим сторонам в конфликте, не может считаться решающим фактором, определившим его итог. Вопреки спорам исследователей по поводу размеров такой помощи он считает более важным то, что СССР в отличие от Германии и Италии, стремившихся к скорейшей победе «своей» стороны, был заинтересован в затягивании конфликта. Это мнение совершенно расходится с точкой зрения Пейна в отношении позиции Гитлера, который «осознал, что долгая война в Испании будет способствовать агрессивным планам Германии в Центральной Европе, так как отвлечет внимание Запада, усилит враждебность к коммунистам и их
17 Ibid. Р. 367
18 Payne St. Op. cit. P. 273-274
союзникам, а также, возможно, ослабит Советский Союз».19 Что касается советской помощи, то Блинкхорн указывает на острые историографические дебаты о политической и, следовательно, военной цене, заплаченной республиканской Испанией. И хотя мало кто из «серьезных историков» оправдывает «коммунистические эксцессы», некоторые признают, что только таким путем республиканская Испания продержалась так долго, как продержалась.20 М.Блинкхорн также указывает на точку зрения крайних левых (но не сталинистских) историков, идущую, конечно, от троцкистской традиции в войне: СССР совсем не желал победы республиканцам, а репрессивные действия коммунистов в республиканской зоне привели к деморализации населения и, в конечном счете, к поражению. Другой известный исследователь Р.Александер отмечал, что намерение превратить Испанию в подобие сталинского Советского Союза подрывало моральный дух тех, кто сражался за республиканское дело. «Значительная часть республиканских офицеров и солдат больше боялась сталинистов в своих рядах, чем франкистов по другую сторону окопов», - пишет он.
Тем не менее, сам Блинкхорн стремится подчеркнуть, что хотя критика стратегии и действий коммунистов в войне вполне обоснована, гораздо сильнее можно критиковать англо-французскую политику. По его мнению, теоретически было два варианта, при которых могла быть достигнута победа над Франко: немедленная и последовательная помощь со стороны демократических режимов, или поддержка СССР массовой, основанной на широкой социальной базе, действительно революционной войны, а не войны «сектантской и соглашательской».22
Другой известный исследователь гражданской войны в Испании Б.Боллотен утверждал, что «есть основания считать, что если первоначально Сталин хотел быстрой победы республиканских сил, то затем он постепенно пришел к выводу, что можно получить больше преимуществ путем
19 Ibidem
20 Blinkhorn М. Democracy and Civil War in Spain. L., 1988. P. 56
21 Цит. no: Spain Betrayed. New Haven, 2001. P. XXII
22 Ibidem
удлинения конфликта». Этот историк считает, что можно доверять А.Орлову, который пишет о том, что возвратившийся из Москвы летом 1937 года генерал сообщил ему о «новой линии» Политбюро, которое пришло к мнению, что Советскому Союзу выгоднее, чтобы ни одна из воюющих сторон не одержала верх, и чем дольше будет продолжаться конфликт, тем более долго будет связан им Гитлер. Орлов был поражен этими маккиавелистскими расчетами. Боллотен замечает, что сомнительно, чтобы такой человек, как Орлов мог быть ими шокирован, но полагает, что решение Сталина «тянуть» войну как можно дольше, вполне соответствует тенденциям в политике Коминтерна в Испании.
Тема международной помощи связана с изучением проблемы финансирования войны, с которой столкнулись обе воюющие стороны. Этой теме посвящено исследование А. Виньяса, подготовленное на базе испанских архивных данных.24 В нем отмечено, что обе стороны столкнулись с большими финансовыми сложностями. В отношении мятежников (термин, применяемый историком) вывод автора очевиден: без помощи фашистских держав Франко не имел бы внешних кредитов и не смог бы организовать экспорт в третьи страны, чтобы расплачиваться за них. Что касается республиканского правительства, то первоначально у него было два преимущества: в его руках был золотой запас страны (четвертый по объему в западном мире, в денежном выражении 715 млн долларов), а также то, что под властью республиканцев находились главные промышленные центры страны. Этими преимуществами воспользоваться не удалось, и вину за это Виньяс фактически возлагает на «враждебно настроенные международные финансовые круги, препятствовавшие финансовым и коммерческим связям республики». Кажется, что этот автор вполне оправдывает «критическое» решение об отправке золота в Москву. Поскольку объясняет его
23 Bolloten В. The Spanish Civil War. Revolution and Counterrevolution. University of North Carolina Press, 1991.
P. 109
24 Vinas A. The Financing of the Spanish Civil War II Revolution and War in Spain 1931-39/Ed. by P.Preston.
N.Y., 1984
25 Ibid. P. 282
26 Ibid. P.266
противодействием и аферами, с которыми испанцы столкнулись во Франции, пытаясь найти пути оплаты военных закупок в первые недели войны. Из этой работы можно понять, что испанцам не удалось получить под «золотую гарантию» кредиты, на что они рассчитывали, пришлось его продавать, причем на условиях предложенных СССР (Виньяс не заостряет внимание на курсах его продаж), в том числе тогда, когда Сталин согласился в 1937 году дать кредит. Эту работу можно отнести к «левой» историографии: автор признает, что вопрос об испанском золоте породил споры историков, но не видит альтернатив такому решению и полагает, что золотой запас, вывезенный в СССР, был действительно в основном израсходован на военные и другие нужды республиканского правительства.
Очевидно, что в англо-американской историографии гражданской войны в Испании существовало два основных подхода. Олицетворением одного из них был Боллотен, в молодые годы разделявший коммунистические идеи, будучи журналистом, писавший статьи о гражданской войне для американской прессы, а затем посвятивший жизнь ее научному изучению. Для него события 1936-39 гг. были сложным историческим явлением, социальной революцией, а не просто борьбой между «фашизмом» и «демократией». В самом республиканском лагере происходила острая социальная и политическая борьба, в ходе которой коммунисты на основе указаний Коминтерна стремились к установлению своей гегемонии.
Олицетворением другого подхода является известный британский историк П.Престон, автор многих книг, самой известной из которых стала опубликованная в 1968 г. «Испанская гражданская война: 1936-39».27 Его позиция понятна уже из того, что книга посвящена «тем мужчинам и женщинам, которые в Интернациональных бригадах сражались и погибали в борьбе против фашизма». Престон убежден, что в коренном вопросе, разделявшем, с одной стороны, коммунистов, правых социалистов и
Preston P. The Spanish Civil War: 1936-39. L., 1968
буржуазных республиканцев, а с другой - троцкистов, левых социалистов и анархистов, в вопросе о том, следует ли сначала разгромить Франко, а потом проводить социальные преобразования (как считали первые), или что без социальной революции военная победа невозможна (как считали вторые), альтернативы мнению коммунистов и Москвы не существовало.
Общественно-политическая кампания солидарности с республиканской Испанией в СССР
Изучение кампании солидарности с народом республиканской Испании способствует углублению наших представлений о ситуации в советском обществе во второй половине 1930-х гг., об отношениях между обществом и властью во время, когда сталинский режим достиг апогея могущества, установив тотальный контроль над общественными процессами. Нельзя согласиться с мнением некоторых зарубежных историков ревизионистского направления, полагавших, что диктатура Сталина была «слабой» властью. Кампания в поддержку республиканской Испании отнюдь не была стихийным движением; она была организована «сверху», и сама динамика ее развития, периоды подъема и спада активности направлялись, прежде всего, соображениями международной политики. Как неоднократно подчеркивал в своих сообщениях республиканскому правительству посол в Москве М.Паскуа, «общественное мнение» в СССР «настолько полно направляется и контролируется», что его колебания могут служить надежным показателем намерений и пожеланий советского режима в каждый момент времени.
О кампании солидарности советского народа с республиканской Испанией писали немало, но представляется, что главным недостатком литературы является то, что движение солидарности с Испанией рассматривалось в значительной мере изолированно от общественно-политической обстановки в стране как таковой. Между тем, нельзя забывать, что кампания солидарности с Испанией началась одновременно с двумя другими массовыми политическими кампаниями: по обсуждению сталинской конституции и по разоблачению врагов народа в связи с организованными летом 1936 г. московскими процессами по осуждению старых большевиков. Как подчеркивают отечественные исследователи, «развязанная разнузданная и крикливая кампания по выявлению и уничтожению врагов народа получила сходство с временами разжигания «охоты на ведьм», свидетельствовавших о значительных аномалиях в развитии общества... Многочисленные трудности и противоречия вылились в идею вражеского окружения, шпиономании, необходимости выявления и уничтожения врагов народа, объявления людей таковыми по малейшему поводу».80
Что касается «сталинской конституции», провозглашенной «самой демократической конституцией» в мире, то «всенародное обсуждение конституционного проекта, конечно же, жестко контролировалось сверху. Подробная информация о настроениях в обществе поступала... в адрес руководителей страны, прежде всего самого Сталина. При публикации материалов в печати особое внимание обращалось на «выверенность» и «правильную оценку» сообщаемых фактов. Цензура бдительно следила, чтобы не только в центральных, но и местных газетах и даже в фабрично-заводских многотиражках не было ничего лишнего».81 Интересно, что обсуждение конституции 1936 г., с одной стороны, породило у части населения надежды на либерализацию режима, с другой стороны, вызвало известное недоумение у той части общества, которая расценила некоторые статьи конституции как уступку бывшим противникам. Разумеется, в освещении кампании солидарности с Испанией существовала такая же «выверенность».
Международная помощь республиканской Испании и ее освещение в советской прессе как фактор кампании солидарности
Начавшая в июле 1936 года гражданская война в Испании на протяжении трех лет оставалась одним из главных факторов международной политики. В свою очередь обе воюющие стороны, как законное республиканское правительство Народного фронта, так и возглавившие мятеж генералы остро нуждались в поддержке не только собственно населения Испании, но и извне. Конечно, первой задачей обеих сторон было получение военной помощи, однако немаловажное значение могла иметь моральная и гуманитарная поддержка. На нее рассчитывало республиканское правительство; оно предполагало, что такая помощь могла быть предоставлена западными демократическими режимами, прежде всего, Францией и Англией. Хотя рассмотрение дипломатической борьбы в связи с гражданской войной в Испании не входит в задачи нашего исследования, необходимо коротко осветить позиции ведущих стран, ибо они в немалой мере определяли условия в них движения солидарности.
При написании данной главы также ставится задача изучения того, как в литературе определяется идеологическая основа движения солидарности с республиканской Испанией за пределами СССР. При рассмотрении собственно кампании солидарности за рубежом в русле темы нашего исследования ставится задача изучения не столько самого этого исторического явления во всей полноте (это было бы отходом от темы исследования, да и имеющиеся в нашем распоряжении материалы недостаточны для углубленного изучения этого вопроса - для этого нужны иностранные архивы), сколько того, как движение международной солидарности освещалось в прессе в 1936-39 гг. Именно такой подход позволяет глубже понять истоки и характер кампании солидарности советского народа.
Первым направлением поддержки испанской демократии могла быть оказываемая республиканскому правительству дипломатическая помощь. Однако с первых же недель войны стало понятно, что и на такую помощь рассчитывать не стоит. Как писал английский историк М.Блинкхорн, «на ход гражданской войны в Испании самым решающим образом повлияла англофранцузская приверженность политике невмешательства и аналогичное стремление президента США Рузвельта сохранять строжайший нейтралитет по отношению к этой войне. Дело не просто в том, что никогда не ставился вопрос о прямом вмешательстве западных демократий в борьбу; предметом обсуждения стал вопрос о праве законно избранного республиканского правительства покупать оружие, амуницию и военные припасы в таких же демократических странах. В своем нежелании признать это право правительства Франции, Англии и США руководствовались разными соображениями. Во Франции глубокие политические разногласия, страх перед внешним военных окружением и зависимость от Англии вынудили Блюма и правительство Народного фронта отказаться от первоначальной политики поддержки республике и вместо этого принять политику невмешательства в искреннем стремлении убедить другие державы тоже держаться подальше от Испании».164 Р. Карр писал, что Блюм вполне осознал, что прямая помощь Народному Фронту в Испании приведет к падению его правительства Народного Фронта. Он приводил слова этого французского политика: «И у нас во Франции произойдет франкистский заговор... Испанию мы не спасем, но Франция станет фашистской».165 В политике французских кабинетов с 1936 по 1939 г. явно прослеживался крен вправо, за исключением короткого второго министерства Блюма в начале 1938 г., когда помощь была на некоторое время возобновлена.
Движение солидарности с испанским народом: региональный аспект
Исходя из того, что главной целью нашего исследования является рассмотрение того, как проходило движение советского народа в поддержку республиканской Испании, представляется необходимым обратиться к этой теме на региональном уровне. Как уже отмечалось, кампания солидарности проходила по всей стране, в том числе она затронула и Ярославскую область. В советской историографии имеется диссертационное исследование А.В. Алексеева, в котором эта проблема изучена на примере Уральского региона.219 Есть основания полагать, что формы и методы проведения кампании солидарности на местах были похожими. Ярославская область избрана в качестве примера, позволяющего оценить их. Сама область образовалась незадолго до начала событий в Испании, а именно 11 марта 1936 г. постановлением ВЦИК, которое гласило: «Разделить Ивановскую промышленную область на Ивановскую область с центром в г. Иванове и Ярославскую область с центром в г. Ярославле». Кроме территории прежней Ярославской губернии в нее вошли часть бывшей Костромской и два района бывшей Владимирской губернии - Переславский и Нагорьевский. Территория новой области, равнявшаяся 62 тыс. квадратных километром, делилась на 36 административных районов с населением в 2,1 млн. чел.221 Область имела 15 городов, в том числе 3 города областного подчинения -Ярославль, Рыбинск и Кострома и 11 рабочих поселков.
В обобщающих работах по истории Ярославской области упоминаний об участии жителей региона в кампании солидарности не встречается. Вообще характеристика предвоенных лет жизни области имеет скудный характер. Это, по-видимому, связано с массовыми репрессиями, которые проводились над работниками партийного аппарата и гражданами. В целом, массовые общественно-политические кампании на территории области во второй половине 1930-х гг. мало привлекали внимание исследователей.
Очень скудна и историография оказания помощи испанскому народу со стороны трудящихся Ярославской области. Ряд работ был опубликован М.В. Новиковым, но они основывались на опубликованных источниках, прежде всего, на газетах того времени. В них автор говорит о проведении митингов солидарности на территории региона и рассказывает об участии в качестве добровольца на фронтах гражданской войны, нашего земляка генерала П.И. Батова. Статья Б. Петрова224 так же написана в том же ключе, но он приводит данные об участии ярославцев Я.П. Леонтьева и К.А. Сидорова в организации производства боеприпасов на заводах республиканской Испании. Наиболее полно солидарность жителей области с Испанской республикой освещена в статье Р.С. Меджидова.225 В ней впервые наряду с газетами использованы архивные материалы. Автор приводит документы, которые доказывают, что организаторами кампании солидарности на территории области выступали местные партийные органы, а проводниками были профсоюзные организации. Из-за небольшого объема статьи автор достаточно кратко освещает ход кампании солидарности на территории Ярославской области. Говоря об изучении гражданской войны в Испании на территории региона нельзя не отметить труды Л.М. Кантора , которого интересовали вопросы оказания помощи Испанской республике со стороны Франции. М.В. Новиков приводит такие строки письма П.И. Батова Л.М.
Похожие диссертации на Движение солидарности советского народа с республиканской Испанией
