Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Обсуждение рабочего вопроса в правительственных кругах 27
1.1. Межведомственные комиссии по обсуждению рабочего вопроса 27
1.2. Министерские совещания по рабочему вопросу 1902 г 37
Глава 2. Легальные рабочие общества в Москве 52
2.1. СВ. Зубатов и сотрудники Московского охранного отделения в рабочей среде 52
2.2. Общество взаимопомощи в механическом производстве .-71
2.3. Вопрос легализации рабочего движения в периодике 81
Глава 3. Трансформация принципов рабочей политики в 1903-1904 гг 99
3.1. Комиссия по устройству общеобразовательных чтений для рабочих 99
3.2. Официальная печать о проектах решения рабочего вопроса в 1903 г 128
3.3. Прекращение деятельности легальных рабочих обществ 137
Глава 4. Легальное движение в рабочей среде Минска и Одессы 148
4.1. Организация Независимой еврейской рабочей партии в Минске 148
4.2. Деятельность НЕРП в Минске 160
4.3. НЕРП в Одессе: предпосылки создания, деятельность, лидеры 173
Глава 5. Последствия политики СВ. Зубатова: легализация рабочего движения в оценке представителей государственного аппарата 189
5.1. Предварительные замечания 189
5.2. Деятели политического сыска о СВ. Зубатове и его методах 192
5.3. Представители правительственного аппарата о легализации рабочего движения 198
5.4. Обстоятельства увольнения СВ. Зубатова 205
Заключение 210
Список использованных источников и литературы
- Министерские совещания по рабочему вопросу 1902 г
- Общество взаимопомощи в механическом производстве
- Официальная печать о проектах решения рабочего вопроса в 1903 г
- Деятели политического сыска о СВ. Зубатове и его методах
Введение к работе
Актуальность и предмет исследования. Политика различных полицейских учреждений в рабочем вопросе накануне Первой Русской революции представляет исключительно важный интерес для изучения истории сыска и развития рабочего движения. Накануне революционных потрясений 1905 г. именно рабочий вопрос был определяющим для общественно-политической жизни страны. Именно в это время в правительство поступают различные проекты по нормализации трудового процесса на промышленных предприятиях, создаются межведомственные комиссии для их обсуждения, пресса проводит кампании в поддержку тех или иных законопроектов. В создавшихся условиях не мог не активизироваться и Департамент полиции, руководство которого поощряло инициативу на местах. Результатом этого стало начало эксперимента «легализации рабочего движения», автором которого был начальник Московского охранного отделения СВ. Зубатов. Параллельно Министерство финансов, в лице его руководителя СЮ. Витте, проводило линию на усиление роли фабричной инспекции. Фабричное управление также имело свой взгляд на проводящиеся законопроекты и через свои объединения пыталось воздействовать на ситуацию. По всем признакам предреволюционное время носило переходный характер: перестраивалась экономика, вносились изменения законодательного характера, менялись ментальные особенности отдельных профессиональных групп. Дополняли картину очевидные кризисные явления в промышленности, отражавшиеся, прежде всего на рядовых рабочих, становившихся более подверженными революционной пропаганде. Нельзя не отметить ряд схожих черт с современностью: отсутствие приемлемой обществом государственной идеологии, внятной правительственной политики в рабочем вопросе, шаткое экономическое положение «рабочих низов».
Степень изученности проблемы. Попытки анализа политики Департамента полиции в рабочем вопросе и связанные с ним исследования эффективности фабричной инспекции начались по горячим следам. В первую очередь неудавшийся опыт легализации рабочего движения, а также потребности и требования членов обществ взаимопомощи интересовали профессоров и приват-доцентов Московского университета, читавших им лекции. Ряд авторов изучали фабрично-заводское законодательство и его противоречия.
Анофриев В.И. Основные вопросы деятельности потребительских обществ. М, 1902; Озеров И.Х. Политика по рабочему вопросу в России за последние годы. М., 1906.
2 Лавринович Ю. Рабочие союзы. СПб., 1905; Лосев В. Профессиональные союзы. М, 1906;
Миклашевский А.Н. Стачки и социальный вопрос. Право стачек. СПб., 1905; Синицкий Е.О. О профессионально-политических союзах. М., 1906.
Непосредственно легализации рабочего движения посвящены публицистические работы М. Григорьевского и А. Морского.
В 1920-е гг. начали выходить труды, рассматривавшие общества взаимопомощи рабочих в региональном аспекте. В своих исследованиях авторы пытались доказать тезис о неотвратимости революционного развития страны. В первое советское десятилетие в научной среде не угасал интерес к изучению экономических объединений рабочих, что также представляет важность в контексте темы диссертации. Новый историографический этап наступил в 1950-60-е гг., когда исследователи рабочего движения занимались как общими вопросами данной тематики, так и более специальными. К первой группе можно отнести работы И. Угарова, Д. Куцентова, Ю. Кучинского, А.Г. Рашина. Их труды носят обобщающий характер и написаны с широким привлечением статистического материала. Однако ученых интересовали и такие частные вопросы, как формирование рабочей аристократии, страхование, жизненные и бытовые условия фабричного населения. С развитием отечественной исторической науки на первый план вышло комплексное изучение проблематики рабочей политики Департамента полиции.
Современный период развития историографии характерен стремлением авторов отойти от традиционных для советского времени однозначных оценок исследуемого явления. Стоит также отметить работу А.Ю. Володина, в которой анализу подвергался личный состав фабричной инспекции, была затронута такая недостаточно исследованная тема, как посредническая деятельность фабричных инспекторов.
Григорьевский М. Полицейский социализм в России. М, 1906; Морской А. Зубатовщина. М, 1913.
4 Заславский Л. Зубатов и Маня Вильбушевич. М., 1923; Айнзафт С. С. Рабочее движение в России до
1905 года; Бухбиндер Н.А. Зубатовщина и рабочее движение в России. М., 1926; Козьмин Б.П. Рабочее
движение в России до 1905 года. М., 1925.
5 Клейнборт Л.М. История безработицы в России 1857-1919. М., 1925; Гершензон Э. Пролетарские
кассы взаимопомощи. Л., 1927; Тюменев А. Очерки истории экономического быта. Пг., 1923; Рабинович А.И.
Труд и быт рабочих. М., 1923; Милютина Н.П. Накануне первой революции в Москве. М.-Л., 1926.
6 Нестеренко А.А. Очерки истории промышленности и положение пролетариата Украины в конце XIX -
начале XX века. М., 1954; Куцентов Д. Петербургский пролетариат в 90-х гг. 19 века // История рабочего класса
Ленинграда. Л., 1963. Вып. 2; Кабанов П.И., Ушаков А.В., Лескова Л.И. Пролетариат во главе
освободительного движения в России 1895-1917 гг. М., 1971; Кучинский Ю. История положения рабочего
класса при капитализме. Мировой обзор. М., 1970; Очерки истории российского пролетариата. М., 1963;
Гусятников П.С. Назревание революционного кризиса в России в начале XX века. М., 1959; Рашин А.Г.
Формирование рабочего класса России. М., 1958.
7 Кирьянов Ю.И. Жизненный уровень рабочих России. М., 1979; Тютюкин СВ. О некоторых
особенностях «рабочей аристократии» в России // Пролетариат России на пути к Октябрю 1917 г. Ч. 2. Одесса,
1967; Иванов Л.М. К вопросу о страховании рабочих в России XIX - начала XX века // Труды ЛОКИ АН СССР.
1971. Вып. 12; Степанский А. Д. История общественных организаций дореволюционной России. М., 1979.
8 Лаверычев В.Я. Царизм и рабочий вопрос в 1861-1917 гг. М., 1972; Вовчик А.Ф. Политика царизма по
рабочему вопросу в предреволюционный период. М., 1974; Кризис самодержавия в России. 1895-1917 гг. Л.,
1984.
9 Лурье Ф. Полицейские и провокаторы М., 1992; Ушаков А.В. Рабочий класс и рабочее движение в
Москве в кон. XIX - нач. XX века. М., 2003.
10 Володин А.Ю. История фабричной инспекции в России, 1882-1914 гг. М., 2009.
Начиная с 1917 г. стали выходить и первые работы по организации деятельности охранных отделений. Авторами первых исследований были члены комиссии по разбору документов Департамента полиции, охранных отделений, губернских жандармских управлений. В этих работах, не имевших строго научного характера, можно найти классификации секретных сотрудников, описание методов, применявшихся органами политической полиции в контроле за неблагонадежными лицами.
В последующие полвека историки не обращались к исследованию структуры и истории Департамента полиции, так как сама по себе тема не была актуальной. Положение изменилось в 1970-80-е гг., которые отмечены увеличением интереса к различным аспектов сыскной деятельности полиции дореволюционной России. Ученые изучали историю, структуру, кадровый состав Департамента полиции, охранных отделений, губернских жандармских управлений. Новаторский подход в исследовании проблем развития органов полиции присутствует в монографии Д.И. Шинджикашвили. Он рассмотрел внутреннюю и внешнюю агентуру политической полиции и в результате проделанной работы предложил свою классификацию агентуры. В 1980-е гг. вышли первые серьезные научные работы о Департаменте полиции. Прежде всего, следует отметить диссертационные исследования Л.И. Тютюнник, З.И. Перегудовой и Ю.И. Овченко, в которых обозревалась структура департамента и выявлялись особенности борьбы революционного движения с сыскными мероприятиями полиции.
В 1990-е и 2000-е гг. выходили научные сборники, посвященные памяти различных ученых, международным конференциям и определенным проблемным темам. В этих сборниках содержатся статьи, которые имеют непосредственное отношение к нашей тематике. Их характерной особенностью является стремление найти доселе непроработанные сюжеты в истории рабочего движения. Современный период отмечен
Осоргин М.А. Охранное отделение и его секреты. М, 1917; Членов СБ. Московская охранка и ее секретные сотрудники. Б.м., 1919; Жилинский В.Б. Организация и жизнь охранных отделений во времена царской власти // Голос минувшего. 1917. № 9-10.
12 Ярмыш А.Н. История полиции дореволюционной России. Ростов-на-Дону, 1976; История полиции
дореволюционной России. [Сб. док.] под ред. В.М. Курицына. М., 1981; Мулукаев Р.С. История полиции
дореволюционной России. М., 1981.
13 Тютюнник Л.И. Департамент полиции в борьбе с революционным движением на рубеже ХІХ-ХХ
веков. М., 1986; Перегудова З.И. Департамент полиции в борьбе с революционным движением (годы реакции и
нового революционного подъема). М., 1988; Овченко Ю.И. Московское охранное отделение в борьбе с
революционным движением. М., 1989.
14 Потолов СИ. Из истории манифеста 17 октября 1905 г: кто стоял за кулисами событий // Рабочие-
предприниматели-власть в XX веке. Кострома, 2005; Бородкин Л.И. Динамика реальной зарплаты рабочих в
период дореволюционной индустриализации // Там же; Новиков А.В. Власть и предприниматели в
регулировании трудовых конфликтов периода первой российской революции// Там же; Ольховский Е.Р.
Формирование рабочей интеллигенции в России в конце 19 - начале 20 века // Рабочие и интеллигенция России
в эпоху реформ и революций. 1861 - февраль 1917. СПб., 1997; Полищук Н.С Обычаи и нравы рабочих России
повышенным интересом к исследованию органов дореволюционной полиции. Издавались как публицистические работы, отличавшиеся широтой тематики и нередко игнорированием источниковой базы, так и специальная литература, в которой рассматривались различные аспекты сыскной деятельности. Такие авторы, как Э.Ф. Макаревич, СО. Гонюхов, В.Г. Джанибекян и Н.Г. Сысоев, занимались историей полиции через призму судеб ее руководителей, а также наиболее заметных сюжетов, связанных с организацией сыска. Одним из наиболее основательных исследований по истории Департамента полиции в период с 1880 по 1917 г. является монография З.И. Перегудовой «Политический сыск России», вышедшая в 2000 г. В отдельной главе анализируется деятельность Особого отдела - «ключевой структуры Департамента полиции, начиная со второй половины 90-х годов». В числе заслуг СВ. Зубатова З.И. Перегудова называет создание московской школы филеров, собственной секретной агентуры, воспитание целого поколения специалистов политического сыска.
Таким образом, в историографии легального рабочего движения были рассмотрены вопросы структуры обществ взаимопомощи, их взаимосвязи с охранными отделениями, а также основной деятельности обществ. В то же время недостаточно проработаны такие сюжеты, как взаимоотношения обществ и фабричной инспекции, деятельность комиссии по устройству общеобразовательных чтений, соответствие уставной документации деятельности обществ. Тема роли Департамента полиции в реализации законопроектов о рабочем страховании и фабричных старост не получила должного освещения.
Источниковая база работы. Архивные и опубликованные источники по теме можно разделить на 4 группы: 1) источники законодательного характера; 2) документы официального делопроизводства; 3) документы личного происхождения; 4) периодика.
Первую группу составляют законодательные акты, опубликованные в 3-м издании Полного собрания законов Российской империи. Эти материалы позволяют определить основные меры, которыми власть пыталась обеспечить порядок в государстве, и общее содержание охранительной политики по рабочему вопросу.
Вторая группа представлена полицейскими материалами и документами рабочих обществ. Основной массив составили материалы официального делопроизводства Московского охранного отделения (ГАРФ. Ф. 63) и Особого отдела Департамента полиции
(конец 19 - начало 20 века) // Там же; Потолов СИ. Петербургские рабочие и интеллигенция накануне революции 1905-1907 гг. // Там же; Политический сыск в России. История и современность. СПб., 1997.
15 Гонюхов СО. Российская полиция в мундире. М., 2000; Макаревич Э.Ф. Политический сыск: офицеры
и джентльмены: истории, судьбы, версии. М 2002; Джанибекян В.Г Провокаторы и охранники. М., 2005;
Сысоев Н.Г. Тайный сыск России: от жандармов до чекистов. М., 2005; Брачев B.C. Мастера политического
сыска дореволюционной России. СПб., 1998.
16 Перегудова З.И. Политический сыск в России. М., 2000. С. 75.
(ГАРФ. Ф. 102). Они дают возможность проанализировать основные направления политики Департамента полиции в рабочем вопросе, определить позицию тех или иных должностных лиц по широкому кругу разбираемых вопросов. К этой группе источников относятся письма СВ. Зубатова и Д.Ф. Трепова главе Особого отдела и директору Департамента полиции, секретным сотрудникам, их резолюции по ходатайствам рабочих обществ, докладные записки и записки для памяти, распоряжения генерал-губернатора и губернатора Москвы, министров внутренних дел и финансов, различные проекты по рабочему вопросу, агентурные сведения. В фонде Департамента полиции содержатся также материалы 6-го делопроизводства с документами по созывавшимся в первые годы XX в. межведомственным совещаниям: резолюциями, циркулярами, а также перепиской между чиновниками Министерства внутренних дел и Министерства финансов.
Документы полицейских рабочих обществ включают: 1) программные документы (программу и устав общества взаимопомощи); 2) документы, относящиеся к деятельности Комиссии по устройству общеобразовательных чтений (программа Комиссии, подборки газетных статей о затевавшихся и проводящихся чтениях, отзывы и комментарии); 3) документы делопроизводства обществ взаимопомощи (прошения, ходатайства, письменные обращения Советов рабочих обществ на имя администрации города Москвы); 4) письма секретных сотрудников к СВ. Зубатову (ГАРФ. Ф. 1695 - личный фонд СВ. Зубатова). Этот комплекс источников позволяет судить об эволюции деятельности рабочих обществ СВ. Зубатова, нуждах их членов, проводившихся для них мероприятиях, финансовых операциях касс взаимопомощи и потребительских лавок, причинах внутреннего разложения обществ. В 1920-е годы в журнале «Красный архив» профессор С.А. Пионтковский опубликовал источники о легализации рабочего движения в Минске, Одессе и Вильне. К этой же группе можно отнести документы, связанные с деятельностью СВ. Зубатова, которые в 2009 г. в журнале «Вопросы истории» начал публиковать Ю.Ф. Овченко: программные записки начальника Московского охранного отделения, его письма сотрудникам Департамента
~ г 18
полиции, внутренний анализ мероприятии в рамках легализации рабочего движения.
Обширную и разнообразную информацию предоставляют относящиеся к третьей группе мемуары. Особую важность для раскрытия темы имеют воспоминания представителей государственного аппарата, деятелей политического сыска. Они позволяют раскрыть особенности борьбы различных политических сил в правительстве и Департаменте
Пионтковский С.А. Новое о зубатовщине // Красный архив. Т. 1. М, 1922.
Овченко Ю.Ф. Хмурый полицейский. Карьера СВ. Зубатова. // Вопросы истории. № 5-8. М, 2009.
полиции. В нескольких номерах «Гражданина» за 1906 и 1907 гг. вышли статьи и письма
на различные политические темы бывшего главы Особого отдела Департамента полиции
СВ. Зубатова. В журнале В.Л. Бурцева «Былое» были опубликованы фрагменты
воспоминаний М.Е. Бакая, СВ. Зубатова, доклад последнего на имя директора Департамента полиции. В целом, имеющиеся воспоминания о политике СВ. Зубатова в рабочем вопросе предоставляют оценки и фактический материал противоположных по убеждениям деятелей государственного аппарата и полицейского сыска. Однако, несмотря на диаметральную противоположность высказываемых ими взглядов, информативность рассматриваемых сочинений недостаточна. При работе с этими источниками учитывался субъективизм авторов воспоминаний, их политическая и гражданская позиции.
Из периодической печати дореволюционного времени, составившей четвертую группу источников, использованы как подцензурная печать - «Московские ведомости», «Русские ведомости», «Русское слово», «Новое время» - газеты, в которых регулярно печатались материалы о рабочем вопросе в России, так и «Искра» - голос радикальной оппозиции.
Представленные источники, как опубликованные, так и неопубликованные, позволяют проанализировать эволюцию рабочей политики министерств внутренних дел и финансов до периода Первой русской революции. Министерские циркуляры и делопроизводственные документы охранных отделений информируют о направлениях правительственной мысли в рабочем вопросе, периодика отражает чаяния общественности в ответ на инициативы чиновников, а воспоминания современников исследуемого периода дополняют и конкретизируют создающуюся картину.
Цель и задачи исследования. Цель исследования - на основе опубликованных и неопубликованных источников проанализировать направления политики Департамента полиции в рабочем вопросе в 1901-1904 гг. Задачами исследования стали: анализ обсуждения рабочего вопроса в правительственных кругах в данный период, выявление межведомственного конфликта Министерства внутренних дел и Министерства финансов на почве легализации рабочего движения, эволюции рабочей политики Департамента полиции,
19 Спиридович А.И. Записки жандарма. М, 1991; Заварзин П.П. Жандармы и революционеры // Охранка.
М, 2004. Т. 2.; Герасимов А.В. На лезвии с террористами // Там же; Новицкий В.Д. Из воспоминаний
жандарма. М, 1991; Бакай М.Е. Из воспоминаний // Былое. 1909. № 11-12; Зубатов СВ. «Зубатовщина» //
Былое. 1917. № 4 (26); Доклад чиновника особых поручений 5 класса при Департаменте полиции Зубатова
директору Департамента полиции от 4 октября 1903 г. // Былое. 1917. № 1 (23); Витте СЮ. Воспоминания в
трех томах. М, 1994; Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. М, 2000.
D Коковцов В.Н. Из моего прошлого. Кн. 1. М, 1992.
20 Гражданин. 1906. № 3, 19, 82, 87; 1907. № 61-62, 69-70, 73.
21 Бакай М.Е. Из воспоминаний // Былое. 1909. № 11-12; Зубатов СВ. «Зубатовщина» // Былое. 1917. № 4
(26); Доклад чиновника особых поручений 5 класса при Департаменте полиции Зубатова директору
Департамента полиции от 4 октября 1903 г. // Былое. 1917. № 1 (23).
опыта легализации в наиболее важных для нее центрах (Москве, Минске, Одессе), оценок этого опыта в чиновничьих и общественных кругах. Рабочие общества священника Георгия Гапона в Петербурге в диссертации не рассматриваются, так как их деятельность не направлялась Департаментом полиции.
Объектом исследования являются органы и сотрудники политического сыска, а также организованные ими структуры в рабочей среде. Предмет исследования - политика Департамента полиции по рабочему вопросу, ее цели, принципы, эволюция, оценки.
Хронологические рамки исследования. Нижняя хронологическая грань работы определяется началом экспериментальной политики Департамента полиции в рабочем вопросе и организацией обществ взаимопомощи, верхняя - ее сворачиванием, фактическим завершением деятельности обществ и возвращением правительства к мерам, которые предпринимались до 1901 г.
Научная новизна исследования обусловлена подходом к изучаемой проблеме: автор постарался систематизировать различные аспекты политики Департамента полиции по рабочему вопросу в 1901-1904 гг., выявить ее принципы и эволюцию; большое внимание уделялось личностному анализу. Не обойдены вниманием вопрос взаимодействия фабричной инспекции и полиции и, как следствие, непростые взаимоотношения Министерства внутренних дел и Министерства финансов, в ведомствах которых находились данные институты. В работе также активно использовались источники, ранее не введенные в научный оборот.
Практическая значимость исследования. Материалы и выводы исследования могут быть использованы в ходе дальнейшего изучения проблем Отечественной истории начала XX века, при создании обобщающих исследований по истории Департамента полиции, а также при разработке общих и специальных курсов.
Апробация работы. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры истории России XIX - начала XX вв. Исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова 21 сентября 2009 г. Основные положения диссертации были изложены автором в ряде публикаций.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и библиографии.
Министерские совещания по рабочему вопросу 1902 г
В 90-е гг. XIX в. происходило заметное увеличение количества забастовок рабочих на промышленных предприятиях России. «По данным фабричной инспекции, в 1899-1901 годах текстильщики (почти 40 процентов от общей численности фабрично-заводских рабочих) составляли лишь четвертую часть от общего числа стачечников, в то время, как металлисты (18%), этот наиболее культурный и сознательный отряд пролетариат, его авангард- половину.»69 В Министерстве внутренних дел и Министерстве финансов начали разрабатываться проекты по решению рабочего вопроса и стабилизации положения на фабриках и заводах. Как правило, для принятия того или иного законопроекта созывались ведомственные и межведомственные совещания, на которых слушались доклады и принимались те или иные решения. Целью данной главы является рассмотреть порядок проводившихся в министерствах дискуссий по рабочему вопросу, выяснить к каким последствиям совещания приводили, а также понять, насколько представления чиновников соответствовали действительности.
В 1901 г. товарищ министра внутренних дел генерал-майор князь П.Д. Святополк-Мирский возглавил межведомственную комиссию, целью деятельности которой было расследование причин участившихся в Санкт-Петербурге беспорядков с участием рабочих бумагопрядильных, бумаготкацких и ниточных фабрик. По итогам расследования министр внутренних дел Д.С. Сипягин издал секретный циркуляр, который был разослан всем губернаторам страны. Особое внимание в циркуляре уделялось тому, что большинство стачек и забастовок отличалось «единодушным характером в отстаивании своих домогательств и сохранением стачечниками внешнего порядка и спокойствия».7 Схожесть выдвигаемых рабочими требований обращало более пристальное внимание чиновничье-бюрократического аппарата на все случаи проявления недовольства в их среде. В ответ на непрекращающиеся забастовки на губернаторов были возложены дополнительные обязанности по предотвращению и пресечению стачечного движения. Предполагалось, что именно они станут координировать сообщение между всеми инстанциями, так или иначе задействованными в решении рабочего вопроса: фабричной и горной инспекцией, начальством казенных заводов и железнодорожных мастерских, прокурорским надзором, жандармскими управлениями губернских и железнодорожных полицейских. Перечисленные институты были довольно разрозненны по характеру и составу управлений. Выполнение данного указания было едва ли возможно для губернаторов, так как в их ведении находилось слишком много немаловажных вопросов.
Помимо указаний губернаторам, в циркуляре давались предписания органам полиции. Интересно, что в шести пунктах, касающихся деятельности полиции, нет ни слова о легальных рабочих обществах, которые в это время были довольно заметным явлением в общественной жизни России. Власти, в лице министра внутренних дел И.Л. Горемыкина, предпочитали «смотреть сквозь пальцы» на эти общества, оставляя их в статусе экспериментальных полулегальных организаций. Несмотря на то, что значительные силы политической полиции были задействованы в наблюдении за промышленными заведениями, ей предписывалось «установить самое строгое наблюдение за фабриками, заводами, мастерскими и местами рассеивания рабочих и своевременно доносить о проявлениях тревожного настроения в рабочей среде, выясняя причины волнения и устраняя, по возможности, поводы к неудовольствиям...».71 Циркулярное повторение обязанностей политической полиции, которые итак были всем известны, свидетельствовало о существовании определенного неудовольствия в министерских кругах работой сыскных органов. Политическая полиция уже давно занималась выявлением радикальной молодежи в среде рабочих и, тем не менее, в конце 1901 г. опять получила от министра внутренних дел распоряжение «обратить особое внимание полиции на появление интеллигентов среди рабочих и на распространение на фабриках, заводах и в мастерских каких-либо воззваний или иных преступных изданий..» Министр также рекомендовал высылать упорствующих в забастовках рабочих на места приписки, а иногородних рабочих удалять по этапу. Тех же рабочих, которые препятствовали другим вернуться на работу, предписывалось высылать под
Там же. надзор полиции в одну из отдаленных губерний. В отсутствие новаторских идей в отношении борьбы с оппозицией Министерство внутренних дел было вынуждено дублировать свои же циркуляры и напоминать полиции о ее прямых обязанностях.
Озабоченность властей состоянием рабочего вопроса проходила на фоне обостряющихся недоразумений между московской полицией и фабричной инспекцией. Оба учреждения занимались рабочим вопросом, но находились в ведении различных ведомств, из-за чего между ними происходили конфликты. Поводом для очередного межведомственного совещания послужил рапорт московского обер-полицмейстера на имя московского генерал-губернатора. В рапорте генерал-майор Д.Ф. Трепов с присущей ему импульсивностью перечислял все затруднения, которые чинила фабричная инспекция московской полиции. Главным виновником недоразумений Д.Ф. Трепов называл старшего фабричного инспектора СП. Чижова, который «отказался соблюдать прежний порядок, и ... несмотря на соглашения, выработанные прошедшими совещаниями, снова возбуждал под различными предлогами уже разрешенные вопросы».
В создавшемся положении Д.Ф. Трепов был вынужден обратиться за разъяснениями к директору Департамента торговли и мануфактур Министерства финансов В.В. Ковалевскому. Суть претензий обер-полицмейстера сводилась к тому, что, несмотря на данное главным присутствием Министерства финансов распоряжение «об обязанности фабричной инспекции давать заключения по всем полицейским протоколам о несчастных случаях с фабричными рабочими, а также об их участии в осмотрах промышленных заведений, как подчиненных надзору инспекции, так и не подчиненных; инспекторы уклонялись от этой деятельности...». Уклонение фабричных инспекторов от заключений на полицейских протоколах давало большой простор для разноголосицы в толковании конфликтных ситуаций на промышленных предприятиях. Для того чтобы этого избежать, Д.Ф. Трепов и добивался совместных протоколов и осмотров производственных помещений чинами фабричной инспекции и московской полиции. В ответ на его многочисленные запросы последовала реакция со стороны министра финансов СЮ. Витте, который указывал на «неудовлетворительные отношения между администрацией и фабричной инспекцией, которые установились благодаря не совсем правильным отношениям к чинам фабричной инспекции местной администрации и вследствие сего, некоторый ущерб их служебной самостоятельности, стремящейся подчинить их, быть может и вне указанных законов пределов..».74
Желание Д.Ф. Трепова согласовать деятельность полиции и инспекции было воспринято министром финансов исключительно как посягательство на самостоятельность последней. Камнем преткновения был рабочий вопрос, на решение которого в ведомствах существовали различные воззрения. Если полиция занималась поиском неблагонадежных лиц в среде рабочих, а с назначением СВ. Зубатова на должность начальника Московского охранного отделения и разбором несправедливостей договорных отношений на заводах, то фабричные инспекторы следили за неукоснительным выполнением Устава о промышленности и санитарным состоянием помещений. Нередко органы полиции вмешивались в сферу инспекции и наоборот, что порождало продолжительные конфликты и жалобы в высшие инстанции. В своем сообщении СЮ. Витте обращал внимание на тот факт, что «недоразумения с чинами инспекции происходят только в Москве, а в губернии Московской дело идет без всяких осложнений, несмотря на то, что личный состав фабричных инспекторов как в городе, так и в губернии один и тот же, и род их обязанностей совершенно тождественен».
Общество взаимопомощи в механическом производстве
О председателе общества взаимопомощи рабочих в механическом производстве Меньшиков писал следующее: «московский мещанин Кузнечной слободы, был б июля 1896 г. арестован по рабочему кружку Колокольникова. У Афанасьева нашли нелегальную литературу, но в виду откровенных показаний через неделю освободили».1 4 За этими сухими полуофициальными фразами скрывалась история завербования в будущем одного из самых талантливых агентов СВ. Зубатова. За скобками остались «разговоры по душам за чашкой чая» и прочие подробности непростого перехода из революционного лагеря в стан полиции. Далее Меньшиков сообщал о первых успехах Афанасьева на фронте борьбы с распространением оппозиции: «Будучи привлечен к дознанию в 1889 году, Афанасьев на допросе в Московском ГЖУ дал уличающие Ольгу Смидович показания»"5. В начале XX в. этого было достаточно чтобы выдвинуться на заметные позиции в сыскном деле. Годом произошла довольно странная история взятия будущего председателя общества взаимопомощи рабочих в механическом производстве под гласный надзор, но охранное отделение довольно оперативно ходатайствовало о смягчении наказания, что и было исполнено. По-видимому, гласный надзор над Афанасьевым был связан с оперативными сыскными мероприятиями, в связи с чем потребовалось вывести его из подозрения революционеров, в кругу которых он вращался. С течением времени контакты между Зубатовым и Афанасьевым расширились, что повлияло на назначение последнего председателем общества взаимопомощи рабочих в механическом производстве. Меньшиков писал о том, что уже с 1900 г. Афанасьев выступил организатором этой организации. Зубатов очень лестно характеризовал своего первого заместителя по развитию легального рабочего дивжения в письме Л.А. Ратаеву: «Самая крупная, популярная и влиятельная сила в Москве среди рабочих. Его слушаются больше интеллигентов... Интеллигенты его ругают, а все рабочие за него горой». И в другом письме: «Насколько велик его авторитет и каковы были на него виды, можете видеть из слухов о Прохоровской фабрике, где он служит. Насколько, должна быть велика злость, когда он открыто заявил, что не даст для демонстрации ни одного рабочего, а потом, собрав главарей от всех заводов, отговорил их от участия в демонстрации. Хотите верьте, хотите нет, но он прямо бог у рабочих».117 Столь высокие висты в адрес М.А. Афанасьева были подкреплены его непререкаемым авторитетом у рабочих общества. Именно М.А. Афанасьева они считали истинным организатором легального рабочего движения, выводящим «неразумных из могильного мрака». Афанасьев председательствовал на общих, районных собраниях, имел непосредственные контакты с преподавателями и лекторами рабочих, представителями полиции. Через некоторое время после создания легальных рабочих организаций, начальник МОО Зубатов решил организовать совет рабочих общества рабочих в механическом производстве, которому придавал большое значение. Этот руководящий орган, состоящий из нескольких наиболее приближенных к Зубатову рабочих, также возглавил Афанасьев; в его обязанности входило руководить собраниями, назначать контролеров и допускать в состав совета рабочих, не принадлежащих к его членам. Совет действовал по инструкции, выработанной Московским охранным отделением и утвержденной обер-полицмейстером Д.Ф. Треповым в октябре 1901 г. В соответствии с этим документом целями нового органа были: обсуждение всех вопросов, касающихся Совещания и рабочих механического производства, контакт с профессурой по делам Совещания, руководство рабочими для поддержания порядка во время прений, контроль отделений местных совещаний, служащих подготовкой рабочих для общих Совещаний.118 Члены совета старались не допустить отклонений в деятельности обществ от намеченных целей. О том, что совет был необходим свидетельствует пример, который приводит А. Морской в своей книге, вышедшей по горячим следам после описываемых событий. Когда на одной из фабрик был задержан член легального рабочего общества взаимопомощи, он заявил: « Рабочие об отводе им помещений для отделений союза не будут спрашивать ни хозяев, ни конторы, ни станового пристава, ни исправника, а выберут самое подходящее место и будут там собираться. Прошло время, когда были рабовладельцы и рабы, и когда рабы, уподоблялись пчелам, кормили своих господ задарма, теперь и рабы будут жить, как господа». Хотя данное сообщение не удалось найти в архиве, почти нет сомнений, что описанный эпизод мог произойти в действительности. Таким образом, создание нового контролирующего органа возлагало дополнительную ответственность на рабочих-агентов Московского охранного отделения.
Возвращаясь к Афанасьеву, следует заметить, что, помимо исполнения разнообразных обязанностей председателя, в историю легальных рабочих обществ он вошел, как неутомимый поставщик идей по развитию их деятельности. Создание совета рабочих механического производства подвигло председателя выдвинуть идею объединения руководства различных легальных организаций в центральный орган, который контролировал бы общества по всей стране. В 1902 г. он писал по этому поводу в Московское охранное отделение: «В настоящее время мы видим, что в Москве уже есть организация ткачей, затем организуются пуговичники, кондитеры, парфюмеры, могут организоваться портные, которые уже делали запрос по этому поводу. У поваров уже явилась такая идея. Все это и натолкнуло меня на мысль создать нечто похожее на заграничные рабочие союзы с Генеральным Советом во главе. Предполагаемым объединением мы впервые создадим несуществующий в России до сих пор рабочий союз, который в подражание нам найдет последователей в других городах России». В этом предложении отразилось влияние на Афанасьева лекций профессоров Московского университета, ставящих в пример рабочим легальные организации Англии и Германии, а также разговоров с начальником Московского охранного отделения Зубатовым, одержимым идеей создания иерархии внутри движения в целом и внутри обществ в частности. Генеральный совет создан не был, но мысли председателя общества взаимопомощи рабочих в механическом производстве о его организации свидетельствовали о том, что и Зубатов и Афанасьев были единомышленниками в воззрениях на желательное развитие легального рабочего движения. Афанасьев искренно переживал за то дело, которое было ему доверено. Начиная с 1903 г., когда рабочие общества захлестнул кризис и их деятельность была затруднена, он проявил недюжинную смекалку и как мог пытался отсрочить их полный крах. Неоднократно Афанасьев обращался к московскому обер-полицмейстеру Д.Ф. Трепову с просьбой о разрешении проведения семейно-танцевальных вечеров, приносящих обществам небольшую прибыль. 16 января 1903 г. Д.Ф. Трепов получил прошение следующего содержания: «Осмеливаемся всепокорнейше просить у Вашего превосходительства на устройство кружки с надписью в пользу наибеднейших членов общества рабочих в механическом производстве, какову поместим в помещении правления. Также осмеливаемся всепокорнейше просить у Вашего превосходительства разрешения на напечатание прилагаемого при сем воззвания в некоторых московских газетах, надеясь на отзывчивость людей для образования капитала при обществе в пользу бедных невест, дочерей рабочих, состоящих действительными членами общества».
Это прошение было одобрено Треповым, и с января 1903 г. в помещении правления общества на Маросейке в доме братьев Еремеевых в квартире № 23 начался прием пожертвований. Санкционированный сбор милостыни означал то, что другие источники пополнения касс взаимопомощи были исчерпаны. Растерянность и непонимание происходящего членами легальных обществ хорошо отражали письма Афанасьева на имя Зубатова, с 1902 г. занимавшего должность главы Особого отдела и не имевшего возможность, как и раньше, принимать участие в их судьбе. 20 октября председатель механиков писал: «Лекции, устраиваемые для рабочих, начинают приедаться, так как, кроме истории, да непонятных лекций по физике, ничего еще для слушателей не предложено, да и в скором будущем пока что ничего не видно. Положение дела очень похоже на толчение воды в ступе».122 Руководители легальных обществ тщетно предпринимали усилия по приглашению на лекции виднейших представителей науки и культуры: «Федор Иванович Шаляпин отказался наотрез, благодаря тому, что якобы Высочайшим Указом петь на каких-либо частных концертах ему безусловно воспрещено. ...На этих днях были у В. О. Ключевского ... который читать отказался наотрез». В подобных условиях Афанасьев сомневался в целесообразности существования легальных рабочих организаций: «В следующее заседание безусловно отказываюсь от дел так как пользы ни для меня ни для рабочих нет ровни никакой. ... Стыдно брать жалование, которое я беру в размере 60 рублей в месяц и даровую квартиру. ... Руки у меня совершенно связаны для дела, которое каждый мог бы назвать полезным для рабочих».
Официальная печать о проектах решения рабочего вопроса в 1903 г
На протяжении всего 1901 г. публиковались статьи, записки, заметки, подводящие теоретическую базу под легальное рабочее движение. Для понимания сущности политики так называемого «полицейского социализма» представляется очень важным проанализировать их содержание. Большую творческую работу в поддержку инициатив Московского охранного отделения в рабочем вопросе проводил бывший народоволец, вступивший на позиции приверженца монархии, Лев Тихомиров. В год легализации рабочего движения была издана его записка «О задачах русских рабочих союзов и началах их организации». В ней он отмечал, что появление в России рабочей организации является беспрецедентным фактом, а потому крайне важно, чтобы правительство и сами рабочие четко представляли ее цели и направления деятельности. Л.А. Тихомиров отвергал следование в этом вопросе примеру западных стран, так как рабочий вопрос в Европе развивался при таких обстоятельствах, которые сплетали его с идеями социалистическими: «рабочие у них рассматриваются все-таки как орудие будущего социального переворота, поэтому мы должны сохранять некоторую умственную самостоятельность». Избежать ловушек социалистического учения в начале XX в. рядовому рабочему было очень сложно, поскольку многочисленные листовки и прокламации, распространяемые на заводах и написанные примитивным, понятным ему языком, доходчиво объясняли «почему честному трудяге живется так плохо». Записка Л.А. Тихомирова в связи с этим, критиковала предыдущий опыт устройства общества рабочих: «Постановка нашего вопроса на исключительно экономическую почву придает русскому рабочему делу узкий характер с неизбежной наклонностью к социализму».
Изучение необразованными рабочими законодательства, обсуждение острых бытовых тем рождало недовольство фабрикантами и желание с ними бороться. Выход из этой непростой ситуации Л.А. Тихомиров видел во взаимной ответственности рабочих и фабрикантов, достижение которой возможно через осуществление двух задач: защиты экономических интересов рабочих и поддержание порядка и законности в отношении рабочих к хозяевам. Рабочие, по его мнению, только тогда смогут удовлетворять свои нужды, не выходя из правового поля, когда из их среды выдвинутся руководители, так называемая народная интеллигенция, которая «должна быть наравне с деятелями партийных интеллигентных направлений».217 На наиболее интеллигентных представителей рабочего класса должна равняться остальная масса, а условия для образования и развития мысли должно предоставлять правительство.
Таким образом, Л.А. Тихомиров предлагал принципиально иную схему участия правительства в контроле над рабочими организациями. Если ранее оно предоставляло условия для борьбы рабочих с фабрикантами за улучшение своего быта, что приводило к увеличению антагонизма между классами, то теперь оно должно предоставить рабочим возможность для увеличения своего развития и расширения кругозора. Повышение интеллектуального уровня рабочих позволило объединить им свои усилия с русской интеллигенцией, «которая думает не о захвате власти над Россией, а о выработке самостоятельной народной мысли». Наряду с образованием задачей рабочих союзов должно быть улучшение нравственного облика рабочих через усиление их общения с церковью. Оскудение религиозности в различных слоях общества было одной из причин успешной деятельности революционеров. Именно поэтому Л.А. Тихомиров рекомендовал серьезно взяться за рабочих в плане их возвращения к исконно русским ценностям: «нужно ввести в практику рабочих союзов молитву, участие в церковной службе, обряды». Церковь, по его мнению, смогла бы привнести в рабочие организации черты первохристианских общин: искоренение грубых пороков, уважение к семейной жизни, организация внутреннего третейского суда, совместное проведение досуга. Создание общины решило бы многие проблемы, так как рабочие, в большинстве своем, вышедшие из крестьян, привыкли к такой форме жизненной организации. Общинность помогала бы рабочему в благоустройстве своего быта в городе: ему не была бы чужда ни административная, ни судебная, ни церковная, ни бытовая стороны общественной жизни. Конечной целью рабочих союзов должна быть, как писал Л.А. Тихомиров, организация своего сословия. Превращение сформированного бессознательно и бесформенно класса в правильно государственно признанное и регулируемое сословие позволит рабочим получить права и обязанности в отношении других сословий и государства. Признание обществом нового рабочего сословия позволит ему с большим успехом отстаивать права своей собственности и иметь справедливое участие в выгодах производства. С запиской Л.А. Тихомирова внимательно ознакомился СВ. Зубатов, принявший к сведению и в дальнейшем применивший многие ее положения на практике.
Широкое распространение в рабочей среде получила анонимная записка о зубатовском движении. Она имела контрагитационный характер листовкам и прокламациям партии РСДРП (б). Главная мысль записки состояла в том, что только правительство может принять меры, существенно улучшающие положение рабочих. Кроме того, в ней широко критикуются положения социалистической пропаганды. Автор в упрощенной форме разъяснял, что раздел всех благ поровну, безденежные отношения, приход рабочих к власти - никогда не осуществятся, так как для того, чтобы управлять государством нужно большое образование, чего у рабочих нет. В записке разделялись цели рабочих и революционеров: «Цель рабочих - выиграть забастовку и тем самым сделать шаг к улучшению своего положения, а цель революционеров - воспользоваться этим случаем для возбуждения рабочих против правительства». Если рабочие хотели, чтобы фабрикант выполнил их требования, то революционеры, наоборот, стремились к тому, чтобы он не сдавался и вмешалась полиция, что приводит к беспорядкам. В этом случае, они в очередной раз обвинят правительство в карательно-репрессивных мерах, а часть рабочих из-за них попадет в тюрьмы. Для того, чтобы этого не происходило, рабочие должны получать широкое образование и выходить на пути цивилизованного диалога с фабричным руководством. Обеспечение рабочего класса необходимыми для образования средствами автор предполагал осуществить путем объединения земельных участков рабочих: «Если рабочие впоследствии объединят эти участки, то союзы явятся уже собственниками и не только будут в состоянии давать приют престарелым своим членам, но, как крупные землевладельцы, приобретут влияние в земстве, хозяйстве страны. Они тогда прочно станут и им уже легко будет отстаивать свои интересы и проводить желательные реформы». Отказавшись от насильственных действий и нарушений порядка, рабочие смогли бы привлечь на свою сторону двух могущественных союзников - общественное мнение и правительство. Первое является источником законодательства, так как указывает взгляд общества на то или иное явление, а второе, прислушиваясь к общественному мнению, издает законы. При благорасположенности общественного мнения к рабочему движению контакт власти и общества будет существенно облегчен. Подводя итог всему вышеизложенному, следует отметить, что анонимный автор записки ратовал за создание рабочих организаций, находящихся в союзе с правительством и объединяющих денежные и земельные средства в достижение материальной независимости и прав, равных правам других сословий.
В январе 1902 г. по указанию Московского охранного отделения районные собрания были посвящены обсуждению вопроса о вредности для рабочих студенческих волнений. В качестве агитаторов выступали, главным образом, рабочие из предприятий СВ. Зубатова и Д.Ф. Трепова. Благодаря усиленной агитации, совместные выступления рабочих и студентов, назначенные на 9 февраля, не состоялись. Наряду с этим, обсуждался вопрос о взаимоотношениях рабочих и интеллигенции. Ораторы доказывали, что только русское самодержавие и наличие монархической власти может помочь рабочим улучшить свое положение. Смысл говорящегося на районных собраниях был совершенно тождественен содержанию программных документов легального рабочего движения, что свидетельствовало о распоряжениях полиции на сей счет. По агентурным донесениям конца 1901 - начала 1902 г. наблюдалось сближение рабочих кругов со студенческими по линии оппозиции власти. Действенным средством против этого были признаны районные собрания. Агенты охранки в стремлении обезопасить рабочих от вредного влияния революционной интеллигенции и студенчества ссылались в своих выступлениях на то, что «самодержавие освободило крестьян при упорном сопротивлении дворянства. Поэтому рабочие должны сторониться интеллигенции, которая, выступая против самодержавия, тем самым помогает имущим классам. Фабриканты, избавившись от контроля правительства, получили бы возможность неограниченной эксплуатации, что значительно ухудшило бы положение рабочего класса». В ход был пущен даже такой опасный аргумент, вопреки желанию полиции, могущий привести к дальнейшему обострению отношений рабочих и промышленников.
Деятели политического сыска о СВ. Зубатове и его методах
По примеру созданных в Москве легальных рабочих обществ СВ. Зубатов решил организовать подобные союзы и в других городах. Для распространения апробированного опыта легализации рабочего движения первоначально был выбран Минск, который, как и другие населенные пункты Белоруссии и Литвы, входил в черту оседлости. В Минске преобладала еврейская кустарно-ремесленная промышленность и торговля, что способствовало образованию большого количества ремесленников, кустарей, рабочих мелких предприятий и приказчиков. Чрезмерно низкая зарплата и бесправное положение провоцировали почву для роста недовольства и подводили трудящихся к оппозиционной борьбе. Рабочее движение, развернувшееся в Минске в 80-х гг. XIX столетия, долгое время находилось под влиянием оппозиционной партии «Бунд», формировавшейся по национальному признаку. Партия активно выпускала в Минске листовки и прокламации на еврейском языке, призывая рабочих бороться за свои права.
В 1898 г. представители Московского охранного отделения арестовали ряд членов избранного на первом съезде РСДРП в Минске Центрального Комитета, а вместе с ними, в общей сложности около 500 человек. В числе арестованных было немало бундовцев. Эти аресты дали возможность СВ Зубатову узнать деятелей еврейского революционного движения и попытаться найти среди них сторонников своей программы. Он прекрасно понимал, что в Минске, в отличие от Москвы, необходимо иметь не просто секретных агентов, а сотрудников, которые бы знали особенности, жизнь и быт еврейских рабочих. Начальнику Московского охранного отделения были необходимы люди, свободно владевшие еврейским языком и принимавшие участие в рабочем движении.
Руководствуясь всем вышеприведенным, СВ. Зубатов активно взялся за идеологическую «обработку» арестованных членов партии «Бунд». В записке под заглавием «Профессиональное рабочее движение в Минске», посланной СВ. Зубатовым в Департамент полиции 28 ноября 1901 г., имеются указания на содержание его разговоров с революционерами: «Беседы о светском идеале христианской монархии, о разнице между верховной властью и правительственной, между центральными органами и провинциальными представителями администрации, о разнородности понятий мирного рабочего движения и революционного, о противоположности интересов первого с интересами агитаторов, доходящей в силу разности стремлений до эксплуатации последними рабочей массы, о неумении крайних элементов воспользоваться в интересах этих масс даже прямыми требованиями закона, наконец, ознакомлении по подлинным документов с практикой московской полиции, об отношении к рабочим в духе принципов, изложенных в записке московского обер-полицмейстера на имя его императорского высочества московского генерал-губернатора от 1898 года, оказали ошеломляющее влияние на арестованных, как факты и соображения, совершенно противоречащие их представлениям и понятиям, и среди них оказались лица, решившие твердо вступить на новый путь деятельности».
Помимо разговоров, СВ. Зубатов облегчал арестованным тюремный режим, старался удовлетворить их просьбы, снабжал их литературой из своей библиотеки, давал взаймы деньги, отпускал в город. Начитанный, образованный, любезный начальник охранного отделения внушал доверие к себе многих арестованных молодых людей, еще не успевших укрепиться в оппозиционных правительству взглядах. Некоторые из них "доверялись С.В Зубатову настолько, что подробно рассказывали о своей революционной деятельности, а впоследствии отказывались от своих прежних убеждений. С.В Зубатов писал по этому поводу: «Общение с ними обнаружило, что большинство из них не были так фанатичны, как мы предполагали, а преимущественное участие в движении зеленой молодежи дало возможность вступить с арестованными в искренний спор, причем с их стороны проявилась склонность отказываться от своих взглядов, как только удавалось убедить их в противоположном».305
В результате кропотливой работы, проведенной лично С.В. Зубатовым, бывшие члены партии «Бунд» М. Вильбушевич, Ю. Волин, В. Чемерисский стали агентами Московского охранного отделения и бьши направлены в Минск для создания легальных рабочих организаций. Впервые новые секретные сотрудники полиции в Минске проявили себя летом 1900 г., когда организовали кружок, выступавший с резкой критикой политической и подпольной деятельности «Бунда» и призывавший рабочих начать легальную борьбу за хлеб и знания. Агитация новообразованного кружка вызвала большое неудовольствие подпольных организаций партии «Бунд». Брожение в революционной среды было подкреплено тем, что «некоторые деятели пользовавшегося тогда большим авторитетом союза щетинщиков, которым со стороны Департамента полиции была обещана легализация и выдача 20000 рублей на издание печатного органа союза, перешли на сторону нового движения».307 Кроме того, в самой партии «Бунд», выходцами из которой были сторонники новых взглядов, появились активисты, симпатизирующие тактике проправительственного кружка. Все это заставило революционеров выступить с резкой листовкой против СВ. Зубатова и его сотрудников. «Каждый революционер», - говорилось в прокламации, - «который входит в сношение с Зубатовым или подобными ему шпионами, вредит интересам рабочих и теряет право на звание революционера ... Никто из членов «Бунда» не имеет права без ведома организации, к которой он принадлежит, иметь какие-либо сношения с Зубатовым или его шпионами. Кто этого не исполнит, будет считаться изменником и провокатором». Подобные выступления «Бунда» против нового движения заставили все элементы тогдашнего еврейского рабочего движения самоопределиться, в результате чего летом 1901 г. в Минске был выпущен манифест об образовании Независимой Еврейской Рабочей Партии (НЕРП, иногда - НРП). В этом манифесте содержалась критика «Бунда» за то, что он «приносит в жертву материальные интересы рабочего класса таким политическим целям, которые ему в настоящее время чужды, игнорирует в своей экономической деятельности многие, безусловно, полезные для рабочей массы мероприятия и навязывает свои политические взгляды и стремления». «Бунд» обвинялся в том, что развивает в рабочих односторонность, ограждает их от небундовских взглядов и, таким образом, вносит в рабочую массу дух умственного порабощения. Тем не менее, в манифесте отмечались позитивные стороны деятельности «Бунда»: «...исполнил великую историческую миссию, развив дух недовольства своим экономическим положением в рабочем классе, но когда это достигнуто, и вся рабочая масса стремится в организации, сделалось невозможным держать экономическую и культурную деятельность в политических тисках «Бунда».
Одновременно с манифестом была сформулирована программа НЕРП. Главной целью партии объявлялось поднятие материального и культурного уровня еврейского пролетариата посредством легальных культурно-экономических организаций. На практике эта цель сводилась к развитию широких экономических организаций: касс, клубов, ассоциаций, к развитию среди рабочего класса научных и профессиональных знаний и к воспитанию его для коллективной жизни. Программа партии не касалась никаких политических целей. В то же время в ней содержался пункт, который явно не увязывался с предыдущими и последующими: «Партия объединяет для экономической и культурной работы рабочих всяких политических взглядов и совсем без таковых». Данная мера была направлена на то, чтобы в легальные организации вступало как можно большее число рабочих. Однако привлечение в движение последователей «всяких политических взглядов» априори представляла опасность для дела аполитизации рабочих масс. Последний пункт программы НЕРП декларировал ее демократическое управление, т.е. не сверху, а снизу. Это явно не соответствовало действительности, так как легальное рабочее движение могло развиваться только при содействии административного ресурса в лице органов полиции и поддержки определенных кругов правительства.
