Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Этнические корни и среда обитания 17
1. Происхождение 17
2. Расселение 43
Глава II. Индивид и общество 66
1. Включенность человека в общественные события 66
2. Частная жизнь человека 107
Заключение 166
Источники и литература 183
Введение к работе
Актуальность темы диссертации. Процесс гуманизации современного общества породил интерес к исследованию самого человеческого бытия.
При Институте российской истории начал работать Научный совет РАН «Человек в повседневности: прошлое и настоящее»1. Руководитель последнего академик Ю.А. Поляков определяет новое направление науки следующим образом: «История повседневности - сумма миллиардов судеб людей, живущих в далеком и близком минувшем, имеющих как общие глобальные черты, так и специфические, региональные, национальные, наконец, индивидуальные. Задача - обрисовать их образ жизни в историческом разрезе, выявляя общее и особенное...» Сложность темы связана с «необъятностью проблематики», что требует экономного отбора объектов изучения3.
Широту исследования истории повседневности обеспечивает макроанализ, а нужную глубину - микроподход к жизни человека4.
Человеческие судьбы в истории повседневности органически сочетают разнообразные проявления социальной активности, этнические корни и политические взгляды, институт семьи и частную жизнь. 1 В 2001 г. вышел сборник научных статей «Человек в российской повседневности». См.: Институт российской истории РАН в 2001 г. // Отечественная история.2002. №4. С.207. 2 Поляков Ю.А. Человек в повседневности (исторические аспекты) // Отечественная история.2000. № 3 С.125. 3 Там же. С.128. 4 См.: Историк в поиске: Микро- и макроподходы к изучению прошлого. М.,1999 310 с; Персональная история. М., 1999. 336 с.
Предметом работы является повседневная жизнь конкретных людей, локализованных для исследования на основе родственных связей.
Персонифицированный анализ группы родственников на протяжении нескольких поколений обеспечивает максимальный учет сложнейших переплетений исторических закономерностей развития общества и индивидуальных особенностей конкретного человека.
В интересном предисловии к книге 2001 г. о родословной Лопухиных член-корреспондент РАН Я.Н. Щапов свидетельствует, что «в современном историоописании, в научных и научно-популярных сочинениях о прошлом практически не встретить таких, которые были бы посвящены истории целого рода людей. Само понятие рода, как совокупность родственников, носящих одну фамилию, не только живущих в настоящее время, но и живших в прошлом ... утрачена в сознании современного человеках ... >
А между тем история рода, при условии, что она, во-первых, может быть достаточно надежно реконструирована, а во-вторых, охватывает довольно длительный период ... », представляет большой познавательный интерес5.
Объектом изучения избраны представители рода Петрушкевичей, исторические сведения о которых отложились в достаточно полном семейном архиве, что является большой редкостью.
По польскому периоду XVII-XVIII столетий имеются краткие сведения об отдельных членов этого семейства.
Подробная информация всесторонне реконструирует российское бытие изучаемой семьи в рамках XIX-XX веков. Количественно это 4 поколения, считая только мужскую линию. Вместе с женской и боковыми ветвями общий состав рода за данный период включал до 80 человек. 5 Щапов Я.Н. Об этой книге // Краевский Б.П. Лопухины в истории Отечества. М.,2001. С.З.
Хронологические рамки исследования - с 1613 по 1963 г. Исходная дата связана с первым известным письменным упоминанием Петрушкевичей, а конечная обусловлена уходом из жизни последнего из умерших данной фамилии по мужской линии. Подобное сквозное изучение проблемы позволяет выявить исходную ситуацию, текущие изменения и их итоговые результаты.
Географические границы диссертации охватывают последовательно территорию Речи Посполитои, Российской империи, СССР. Особый интерес представляет принудительная миграция представителя рода из польских земель внутрь Империи в середине XIX столетия с первоначальным расселением членов семьи на Украине и окончательным размещением на территории собственно России.
Историография проблемы исследования. Отечественная генеалогия имеет давние научные традиции, но преимущественно представлена литературой о семьях наиболее видных россиян. Например, изучение только потомков Рюрика, знаменитых князей Долгоруковых, начавшись с издания П.В. Долгоруковым «Сказания о роде князей Долгоруковых» (СПб., 1842); продолжил цикл многотомных книг за 1854 - 1857 гг., 1902 г, 1906-1907 гг. и 1913 г; новейшая работа западного ученого Ж. Феррана (1981) и итоговое диссертационное исследование М.О. Мельцина «Судьбы старинного российского дворянства в конце XVIII - начале XX века: князья Долгоруковы в системе общественных отношений» (СПб., 1999)6.
Работа последнего автора освещает материал за 1796-1914 гг., извлеченный преимущественно из опубликованных источников и дополненный архивной 6 См.: Мельцин М.О. Судьбы старинного российского дворянства в конце XVIII-начале XX века: князья Долгоруковы в системе общественных отношений: Автореф. дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02/СПб филиал Ин-та рос. истории РАН. СПб.1999. С.11. документацией включая метрики, отдельные дела о наследстве, домовладении и проч7.
В обосновании методологии и методического инструментария М.О. Мельцин указал, что «исследование базируется на микроисторическом подходе, который предполагает обращение к судьбам конкретных людей, рассмотрение многих аспектов жизни дворянского рода, освещение частных фактов в контексте исторического процесса. В основу положены генеалогические методы и просопография представителей исследуемого рода»8.
В содержательном плане исследовалась «эволюция российского общества в целом и дворянства в частности» на примере этой семьи путем показа «эволюции демографических показателей, имущественного положения, отношения к службе князей Долгоруковых и, наконец, в изменении степени привилегированности рода, того места, которое он занимал в российском обществе»9.
Из последних работ подобного профиля отметим кандидатскую диссертацию А.В. Тихоновой об известнейшем роде Энгельгардтов10 и фундаментальную публикацию Б.П. Краевского «Лопухины в истории Отечества» (М., 2001).
Ее оценка Я.Н. Щаповым такова: «Настоящая книга посвящена истории России, рассматриваемой через судьбы членов одного старинного дворянского и княжеского рода Лопухиных, представители которого являются нашими современниками и живут среди нас»11. 7 См.: Там же. С.11-12. 8 Мельцин М.О. Судьбы старинного российского... С.5. 9 Там же. С.4. 10 См.: Тихонова А.В. Род Энгельгардтов в истории России XVII-XX веков: Автореф. дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02/Рос. гос. гуманит. ун-т. М.,1999. 24 с. 11 Щапов Я.Н. Указ. соч. С.З.
С другой стороны, он критично заметил, что «историю рода сейчас принято изучать применительно к великим людям...»12.
Большое число научных статей публикуется Русским генеалогическим обществом, причем не только по дворянским фамилиям. В недавнем сборнике изданы материалы А. Акиньшина, Т. Литвиновой «Воронежская ветвь князей Волконских», А. Матисона «Священно-церковнослужительские роды Болотовых Тверской епархии», С.Гернета «Германский врач Г.В. Баум и его потомство в России», В. Могильникова «Рыльские однодворцы Шевелевы» и др13.
Особое место занимает книга члена Историко-родословного общества В.Г. Мерковского о своих родственниках, имевших разный социальный статус. Недостатком работы является ее фактически справочный характер. Для нас наибольшую ценность представляют сведения о польском происхождении автора .
О проживании поляков на русской территории изданы и традиционные работы. В монографии Л.Е. Горизонтова, имеющей общероссийское содержание, отражены преимущественно политические процессы15, а региональное диссертационное исследование В.В. Латыповои больше отражает обрусение поляков с выводом, что «прибывшие в край добровольно или по принуждению, уроженцы Польши, а еще ранее Речи Посполитой, быстро адаптировались среди 12 Щапов ЯН. Указ. соч. С.З. 13 См.: Генеалогический вестник. Вып.8. СПб., 2002. 80 с. 14 См.: Мерковский В.Г. Родословные перекрестки: крестьяне, мещане, купцы, казаки и дворяне. СПб., 2001. 336 с: ил. 15 См.: Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики: поляки в России и русские в Польше (ХІХ-начало XX в.). М.,1999. 272 с. родственного славянского христианского населения»16.
Наконец, отметим новейший сборник научных материалов «История российской повседневности» содержащий многочисленные работы о человеческой повседневности17.
Редактор этого издания профессор С.Н. Полторак справедливо пишет, что «в последние годы заметно возрос интерес ученых и широкого круга читателей к истории повседневности России. То, что раньше воспринималось как серая обыденность, как скучный и постылый быт, не имевший ничего общего с "истинной" историей, оказалось заблуждением. Исследователи и читатели увидели явное перенасыщение исторической литературы односторонними, часто политизированными публикациями, представлявшими историю России только как крупномасштабный и часто совершенно безликий процесс общественного развития. < ... > Ответом на это ... был искренний и весьма эффективный прорыв ученых в изучении исторических персоналий. Известные персоналии переосмысливались и высвечивались новыми, подчас неожиданными, гранями, а малоизвестные и неизвестные вовсе оказывались в центре исследовательской работы. В результате российская историческая наука получила мощный импульс дальнейшего развития»18.
В отношении источников новаторское значение имеет статья доктора исторических наук, профессора Московского государственного университета 16 Латыпова В.В. Поляки на Южном Урале (XVII- начало XX вв.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук: 07.00.02/ Башкир, гос. пед. ин-т. Уфа,1996. С.З. 17 См.: История российской повседневности: Материалы Двадцать шестой Всероссийской заочной научной конференции / Под ред. С.Н. Полторака. СПб., 2002. 300 с. 18 Там же. С. 3. управления Э. Б. Ершовой о семейном быте жителей уральских городков в начале XX столетия, которую автор написала по неизданным дневникам родственников19.
Таким образом, как имеющаяся обширная литература, так и немногочисленные диссертационные исследования имеют лишь косвенное отношение к теме данного труда, которая впервые получает научную разработку.
Методологической основой диссертационной работы выступает объективная взаимосвязь познания общества и человека, изучаемая в развитии.
Методы исследования. Основной методикой служит общеисторический микроанализ людей в совокупности с генеалогическими методами «коллективной биографии» (просопография), поколенной росписи, родословного древа, схемы родственных связей и т.п.20.
Целью представленной работы является всестороннее изучение жизнедеятельности рода Петрушкевичеи путем решения следующего комплекса сквозных задач: расселение и миграции; национальная трансформация; конфессиональная принадлежность; социальная эволюция; участие в войнах; политическая ориентация; труд и учеба; 19 См.: Ершова Э.Б. Повседневная жизнь российской глубинки в начале XX в. (Из неопубликованных воспоминаний современников) // Там же. С. 138 - 140. 20 См.: Источниковедческие и методологические проблемы биографических исследований: Сб. материалов науч.-практ. семинара (Санкт-Петербург, 4-5 июня 2002 г.) / Под ред. Г.В. Калашникова, А.И. Раздорского, Д.Н. Шилова. СПб., 2002. 256 с. уклад жизни; - брак, семья, дети;
Источниковую базу диссертации составляют разнообразные материалы семейного архива Петрушкевичей, собиравшегося около полуторастолетия.
В последнее двадцатилетие владельцем семейных реликвий является автор данной работы, который систематизировал сохранившуюся коллекцию, атрибутировал наиболее сложные памятники, а также дополнил ее новыми источниками: лично записал устные сообщения старших родственников о многих эпизодах конца XIX - начала XX веков, годах Гражданской войны, поскольку в период сталинских репрессий часть компроментирующей ее с точки зрения Советской власти документации семья уничтожила; собрал путем переписки с семьями ныне здравствующих родных письменные свидетельства; - сделал запросы и получил справки о родных из разных архивов. Общее количество источников семейного архива, использованных в диссертации, равняется 411 единиц.
Наибольшую ценность представляют письменные источники в числе 312 штук.
Особенно достоверны первичные документы.
Во-первых, различные «выписи из метрических книг», аналогичные «свидетельства» как дооктябрьского времени, так и современных ЗАГСов, содержащие исходную информацию о рождениях и крещениях, вступлениях в брак (ранее и венчаниях), а также смертях. В частности, из метрических данных о первом Петрушкевиче, который родился вне Царства Польского, известно, что Ефим родился в городе Новомосковске Екатеринославской губернии: по «Метрической выписи ... "Месяц Декабрь 26-е число день рождения и крещения. Евфимий". Родители его: "Отставной рядовой Иустин Стефанов Петрушевич и законная жена его Макрина Яковлева, оба православные". Восприемники при крещении были ...»
Во-вторых, документы об образовании: «удостоверения» и «свидетельства» о поступлении и окончании учебных заведений. Например, одно из них было выдано 26 апреля 1912 г. «Мещанину города Новомосковска Ефиму Устимовичу Петрушкевичу для представления в Учебное заведение на определение сына его Стефана Ефимовича Петрушкевич в Училище».
В-третьих, многочисленные источники о трудовой деятельности, включая уникальные «расчетные книжки», в т.ч. вышеупоминавшегося Евфимия Петрушкевича за 1910-1912 гг.: работая «старшим литейщиком» на «Чугунно-литейном заведении "Малороссия" в ел. Кабанье Харьковской губ.», имел месячный заработок в 100 руб., получая его «полумесячно, по субботам после 1 и 15 числа». Кроме повременной заработной платы рабочий получал сдельные «премии: по одной копейке с пуда чугунного литья, поступающего в необработанном виде в продажу», что давало еще до 50 руб. в месяц.
В-четвертых, отдельные подлинники о владении имуществом: «купчие крепости» за разные годы на дома с дворовыми местами, «каменную лавку с погребом» и т.п. с послеоктябрьской документацией о национализации (муниципализации) и дальнейшей нэповской денационализации (демуниципализации).
В-пятых, источники идентификационного характера: сословные свидетельства, паспорта и мандаты, наградные документы, грамоты и дипломы, профсоюзные билеты и красноармейские книжки, пенсионные удостоверения, приказы и прочее. Из последних особенно любопытно «Удостоверение», выданное «Управлением финансов при Главнокомандующем Вооруженными силами на Юге России» от 3 декабря 1919 г. родственнику Петрушкевичеи: «Дано настоящее эвакуированному из г. Сум Харьковской губернии, Вице-Директору Павловского сахарного завода Николаю Алексеевичу Афанасьеву в том, что
Управлением финансов одновременно с сим возбуждается перед Военным Управлением ходатайство о предоставлении ему отсрочки призыва на военную службу...», которое в 1941 г. стало основанием для включения «белого» периода в трудовой стаж заявителя при начислении пенсии. Документация личного происхождения включает: во-первых, «памятную записку» о важнейших семейных событиях конца XIX - начала XX веков, автором которой был свекор А.П. Бессалько; несколько «дневников» середины XX века; во-вторых, черновые варианты официальных «автобиографий» советского времени; в-третьих, неофициальные воспоминания: устные рассказы, записанные автором работы и в форме составленных лично родственниками писем; в-четвертых, корреспонденция (почтовые открытки, комплект писем, телеграммы), которую в свое время отправили или получили представители рода Петрушкевичей, включая письма с фронта родным.
Обогащают работу архивные справки о разных биографических фактах, выданные автору диссертации Центральным архивом Министерства обороны РФ и украинскими архивохранилищами: областными - Днепропетровским и Сумским и районным - Новомосковским Днепропетровской области.
Дополнительная информация извлечена автором из печатных источников в числе 19 штук.
Это отдельные публикации XIX века нарративного характера, в т.ч. «Spis rodzin szlachty polskiej», которые содержат лишь отрывочные сведения о польском происхождении ранних Петрушкевичей (нужный материал в копиях и выписках был сделан автором для семейного архива).
В родовом архиве отложилось немало газет и отдельные журналы, в которых освещаются данные о членах изучаемой семьи.
Особняком стоят научные труды (опубликованные статьи и машинописные рукописи) офтальмолога Степана Ефимовича Петрушкевича (1899 - 1963) которым мы заканчиваем диссертационное исследование.
В качестве вспомогательных источников использованы фотодокументы, собранные семьей в домашнем архиве в числе 80 штук, начиная с дагерротипов конца 1860 - х гг. и заканчивая фотографиями начала 1960 - х гг.
В заключение отметим проведение нами критической проверки выявленных фактов по разным источникам. Пример умышленной фальсификации являет «Удостоверение» об учебе Стефана Петрушкевича в старших классах бывшей гимназии г. Новомосковска в 1918 - 1919 гг., чтобы скрыть его службу в Белой армии в это время. Последнее стало известно в 1998 г. из рассказа его супруги незадолго до ее кончины.
Итак, использованная нами источниковая база отличается необходимым разнообразием и возможностью критического сопоставления информации, что обеспечивает создание вполне достоверной картины исторического бытия исследуемой семьи.
Наличие подобной базы признается решающим в общеисточниковедческих работах по научной генеалогии.
Мало того, справедливо указывается, что «написать биографию «маленького» человека сложнее, чем биографию человека выдающегося, поскольку главным источником в биографическом методе служат личные документы: дневники, письма, семейные архивы, мемуары, фотографии. При создании биографии известного человека в распоряжении исследователя, как правило, имеются воспоминания современников, некрологи, личные фонды, труды и мемуары самого героя». У рядовых же россиян сохранившиеся «материалы личного происхождения ... большая редкость»21.
Важнейшим дополнением к письменным памятникам выступают записи устных
Источниковедческие ... С. 166. сообщений представителей уходящих поколений, обязательные «при исследовании повседневной жизни, при изучении локальной истории, т.е. в тех сферах, где мы не располагаем достаточным количеством источников либо сомневаемся в их достоверности». В западной науке указанный способ в последние годы даже оформился в «отдельное направление «устная история» (англ. oral history), предполагающее изучение исторического события путем сбора устных свидетельств о нем»22.
Российские генеалоги отмечают феномен нынешних «стариков, наконец заговоривших после многих десятилетий вынужденного молчания»23.
Научная новизна работы состоит в обращении к важной проблеме «человек в истории», причем на уровне рядового рода россиян.
Исследования жизни семьи Петрушкевичей в контексте общероссийских условий позволило выявить взаимосвязанную совокупность ценных положений, начиная с определения человеческих судеб в повседневном бытие как историческом продукте жизнедеятельности, представлявшем собой органичный синтез субъективных устремлений индивида и объективных обстоятельств общества.
Новаторской значение имеют выводы соискателя о быстрой изменяемости старой этничности в условиях новой среды обитания, включающей перемену конфессии. На начальной стадии данный переход больше происходил на формальном уровне, на конечной - фактически.
Важнейшими институтами социализации личности выступали образование и трудовая деятельность. В частной жизни человека главное место занимали брак и семья.
Мужчины отличались общественной активностью, в бытовом отношении 22 Источниковедческие ... С.190. 23 Там же. С.211. доминировали женщины.
Практическая значимость исследования заключается в том, что его важнейшие выводы и фактические данные могут найти применение для реализации принятой в 1999 г. Правительственной комиссией научной программы «Приоритетные направления фундаментальных исследований», имеющей такой раздел, как «Человек в истории (социально-экономический и общественно-политический статус личности)»; использованы в обобщающих работах по научной генеалогии и истории повседневности; в преподавании исторических дисциплин студентам и школьникам; помогут приобщению граждан к изучению семейного родословия, имеющего познавательное и воспитательное значение.
Апробация работы. Исследовательская концепция диссертационного сочинения прошла апробацию в Летней культурно-антропологической школе молодых ученых Курского государственного педагогического университета «Культура - Образование - Человек» в 2001 г. Основные положения диссертации отражены в 7 публикациях общим объемом 2,28 а.л.24, а также докладывались на 24 См.: І.Петрушкевич А.В. Судьба участника Крымской войны II Актуальные вопросы российской военной истории: Материалы Двадцать третьей Всероссийской заочной научной конференции. СПб., 2001. С. 38-40.
2. Петрушкевич А.В. Из опыта семейного родословия // Культура -Образование - Человек: Материалы Первой Летней культурно -антропологической школы молодых ученых КГПУ. Курск, 2001. С. 204-205.
3.Петрушкевич А.В. Трудовой путь российского рабочего в конце XIX-начале XIX в. // История российской повседневности: Материалы Двадцать шестой Всероссийской заочной научной конференции. СПб.,2002. С. 124-128.
4.Петрушкевич А.В. Материалы к биографии СЕ. Петрушкевича, 1899-1919 гг. // Культура - Образование - Человек: Материалы Второй Летней культурно - антропологической школы молодых ученых. Курск, 2002. С. 184-189. международной, всероссийских и межрегиональных конференциях соответственно в Луганске (2002 г.), Санкт-Петербурге (2001, 2002 гг.), и Курске (2000, 2001,2002 гг.)
Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, а также списка источников и литературы.
Авторский текст диссертации включает несколько сканированных изображений подлинных письменных и печатных источников, типичных фотодокументов, а также четыре генеалогические схемы
Петрушкевич А.В. Золотой век русской фотографии: по материалам частного архива семьи Петрушкевичей //Золотой. Серебряный. Железный ...: Сб. материалов научной конференции Курской гос. картинной галереи им. А . А . Дейнеки. Курск, 2003. С. 173-183.
Петрушкевич А.В. Национальная ассимиляция: по материалам рода Петрушкевичей, 1830-1930-е гг. // Культура - Образование - Человек: Материалы Третьей Летней культурно - антропологической школы молодых ученых. Курск, 2003. С. 333-342.
7.Петрушкевич А.В. Человеческие судьбы в истории повседневности: по материалам рода Петрушкевичей, 1613 - 1963 гг. // В поисках исторической правды: Сб. статей аспирантов. Курск, 2003. С. 63 -71.
Происхождение
Польский шляхетский род Петрушкевичей сформировался во второй половине XVI века. Происхождение самого родового прозвания оканчивающегося на «ич» типично для многих польских фамилий. В Польше, где под влиянием Запада приживались, хотя и слабо, феодальные понятия, фамильные прозвания заимствовались первоначально от личных прозвищ отца, деда или кого-нибудь из предков, но потом стали заимствоваться и от названий земельных владений: городов, местечек, сел, деревень и рек. Первоначально к таким заимствованиям присоединялась частичка «z», т. е. «из», или «па», например: «z Myszkowa», «па Czetwiertnie», но со временем эти частички стали заменяться окончанием «ski», и тогда появлялись фамилии: Мышковский, Четвертинский и т. д. В некоторых фамилиях стоявший ранее отдельно предлог «z» слился с самой фамилией: например, прозвание «z Borowa», т. е. «из Борова», превратилось в Зборовский.
Кроме того, в южных и юго-западных областях Польши, «к фамильным прозваниям часто прибавлялось название местности, с прибавлением окончания «вич» или «ич», означавшего происхождения или по крови, или по месту рождения, впоследствии обозначавшего владение каким-либо наследственным поместьем»1. В настоящее время в Польше встречается значительное количество городков, замков, деревень и урочищ с окончанием на «вич» или на «вичи». Прямое отношение к исследуемому роду имеет урочище Петрушкевичи, расположенное ныне в Гомельской области Республики Беларусь2.
Польско-литовская Речь Посполитая была феодально-крепостническим государством. Высший слой господствующего класса — крупные магнаты-землевладельцы составляли сенаторское сословие. В состав сенаторского сословия «входили высшие духовные и светские сановники: архиепископы и епископы, воеводы, каштеляны. Они заседали в сенате. Из их числа сейм регулярно с начала XVII столетия назначал на каждые два года 16 сенаторов-резидентов, с которыми должен был согласовывать свои действия король»3.
Рыцарское сословие включало в себя среднепоместную и мелкопоместную шляхту. Петрушкевичи относились к среднепоместным. Шляхетство было наследственным. С половины XVI века только сейм имел право даровать шляхетство. Потеря шляхетства была сопряжена с наказанием инфамией — лишением чести. Переселение в город и занятие ремеслом и торговлей тоже влекло за собой потерю шляхетства.
Формально все шляхтичи — как магнаты, так и рыцари — были равны между собой. Однако равенство между крупными, средними и мелкими феодалами было, разумеется, лишь формальным. Именно магнатство являлось решающей политической силой в государстве. Они широко пользовалось этим для укрепления своих позиций в стране, в частности для укрепления своего экономического положения.
Магнатство и рядовая шляхта были господствующим сословием. Только они обладали правом владеть земельной собственностью. Шляхетское имущество не могло быть конфисковано без решения суда, сам шляхтич не мог быть арестован без предварительного решения суда, исключая случаи уголовных преступлений. Только лица шляхетского происхождения «могли занимать высшие светские и духовные должности, получать в пожизненное владение земли из государственного фонда — королевщины4. Шляхта была свободна от податей. Единственной повинностью ее была обязанность отбывать рыцарскую службу. Лица шляхетского происхождения были подсудны только шляхетскому суду.
В состав господствующего класса феодалов входило и духовенство, обладавшее огромными земельными владениями. При этом оно не несло никаких повинностей. Епископы и каноники назначались королем. Ими, как аббатами монастырей, могли быть только лица шляхетского происхождения.
Все остальные сословия Речи Посполитой были отстранены от политической жизни. Они не принимали участия в органах центрального или провинциального управления.
Полностью было лишено всех политических прав в Речи Посполитой крестьянство. Шляхетское законодательство Речи Посполитой завершило процесс оформления крепостного права. Помещик имел право не только разыскивать беглого крестьянина, но и продать, заложить, подарить крестьянина без земли, отрывая от семьи. Крепостное крестьянство подлежало патримониальной юрисдикции своих помещиков. Помещик имел право «подвергать крестьянина телесным наказаниям, связанным с членовредительством, и даже приговаривать к смертной казни»5.
В качестве феодалов, владевших крестьянами, выступали и некоторые крупные города. Крестьяне, жившие в принадлежавших городам деревнях, были обязаны нести в их пользу феодальную ренту, которая поступала в распоряжение городского магистрата.
Государственный аппарат Речи Посполитой был орудием давления на крепостное крестьянство и горожан со стороны феодалов. «Высший законодательный орган — вальный сейм — находился в руках феодалов. В его работе могли участвовать только лица, принадлежавшие к шляхетскому сословию»6.
Государственный строй Речи Посполитой оформился в основном в первые же годы ее существования. Очень большое значение в этом процессе имели так называемые «Генриковы артикулы», принятые в связи с избранием королем французского принца Генрика Валуа (1573—1574).
Согласно «Генриковым артикулам», польско-литовская Речь Посполитая являлась дворянской республикой с избираемым королем во главе. Король был обязан созывать сеймы каждые два года. Законодательная власть принадлежала только сейму. Король не мог противопоставлять свое мнение решению сейма. Право объявлять войну и заключать мир принадлежало королю совместно с сенатом. Для созыва посполитого рушения требовалось согласие сейма. Король был обязан сохранять территориальную целостность Речи Посполитой и добиваться возвращения утраченных им и его предшественниками провинций. В перерывах между сеймами король должен был действовать в согласии с избранной последним сеймом радой сенаторов-резидентов. Отказ короля от «выполнения шляхетских прав и привилегий влек за собой право шляхты отказаться от повиновения королю. Магнаты и шляхта получали, таким образом, право на легальное восстание»7.
Сейм состоял из трех «станов»: короля, сената и посольской избы. Последняя была решающей частью сейма. «С 1673 г. два сейма подряд обычно созывались в Варшаве, третий — в Гродно. В период бескоролевья созывались, помимо того, конвокационный сейм, на котором принимались все необходимые решения для выборов нового короля, элекционный (избирательный) и коронационный сеймы»8. В состав посольской избы входили депутаты от шляхетских сеймиков.
Перед сеймом устраивались и генеральные сеймики (для Великой Польши—в Коле, для Мазовии — в Варшаве, для Малой Польши — в Корчине, для Литвы — в Волковыске, затем в Слониме, для Пруссии в Мальборке или Грудзендзе). На них съезжались послы и сенаторы, чтобы заранее подготовить решения сейма. В XVII в. генеральные сеймики пришли в упадок.
При таком положении Речь Посполитая фактически постепенно превращалась в федерацию отдельных воеводств, а единогласие стало непременным условием успеха работы сейма. Группа депутатов или даже один депутат, возражавший против принятия того или иного решения, противоречащего его инструкции, мог на законном основании сорвать заседание сейма. Это право, как одна из важнейших «золотых шляхетских вольностей», называлось liberum veto — «свободное вето».
Кроме обычных сеймов с их liberum veto, в Речи Посполитой собирались съезды, так называемые конфедерации — союзы вооруженной шляхты, которые собирались для проведения определенных реформ или принятия некоторых законов. Конфедерации составлялись сначала по воеводствам, а затем объединились в генеральные конфедерации Великого княжества (т. е. Литвы) и Короны (т. е. Польши).
Расселение
После подавления восстания 1830-1831 гг. царское правительство подвергло его участников жестоким преследованиям.
«В Царстве был учрежден верховный суд над главными виновниками мятежа. Разряды их были определены со всей снисходительностью, для возможного уменьшения числа осужденных. Все остальные, не подошедшие под разряды, были прощены, и каждому было разрешено пользоваться прежними его правами гражданства и собственности»57.
Повстанческая активность безземельной и малоимущей части шляхетского сословия повлекла за собой так называемый разбор шляхты. «Бездомное и вечно беспокойное сословие шляхты было отделено в правах и привилегиях своих от истинного дворянства и обращено в нечто среднее между помещиком и землевладельцем»58. В результате десятки тысяч лиц либо были переведены в однодворцы, либо оказались в категории «шляхтичей, не утвержденных герольдией»59. Хотя и значительно меньше, но были затронуты интересы богатой и среднепоместной шляхты; общая тенденция реформ царизма отчетливо выразилась в том, что польское дворянство Николай I уравнял в правах и привилегиях с русским дворянством.
«Разбор» шляхты затронул не только этнически польские, но и так называемые западные - украинские, белорусские, литовские губернии, где также проживали многие тысячи шляхтичей-поляков. Начавшаяся проверка документов, подтверждающих дворянское происхождение чрезвычайно затянулась и оказалась в конечном счете не по силам громоздкой бюрократической машине николаевского царствования. Разбор шляхты способствовал дальнейшему обособлению помещичьего слоя, все менее расположенного поддерживать связь со своими нищими собратьями.
Многие поляки подвергались репрессиям и приговаривались российскими судами на каторгу или к высылке на поселение в Россию. Это наказание сопровождалось лишением гражданских прав и конфискацией имущества. «Лишение гражданских прав («гражданская смерть») означало, например, утрату дворянином всех привилегий, связанных с его происхождением»50, что было весьма чувствительно.
Подобному наказанию был подвергнут Иустин Стефанович Петрушкевич, за активное участие в национально-освободительном движении. После подавления восстания имение «Петрушкевичи» в Западном крае, принадлежавшее семье, было конфисковано, а старший сын - И.С. Петрушкевич был выслан в г. Новомосковск Екатеринославской губернии.
Екатеринославская губерния располагалась в южной степной полосе европейской России, так называемой Новороссии. Губерния делилась на 8 уездов с 9 городами и 15 местечками. Ее население составляло «69% украинцев, 16% русских, 5% евреев, 3,5% немцев - колонистов, 2,5% греков и 1,5% татар»61. Большая часть населения проживала в сельской местности, количество сел достигало 5 тыс. Основными сельскохозяйственными культурами были пшеница и картофель. Промышленность была довольно развита, насчитывалось «13 чугуноплавильных, 19 чугунолитейных и 6 машиностроительных заводов»52. Часть из них принадлежала иностранным компаниям.
Губернский город Екатеринослав, на р. Днепре, насчитывал около 19 тыс. горожан. В нем было сосредоточена горная и металлургическая промышленность, а также «около 40 учебных заведений, включая горное и землемерное училища»63.
В г. Новомосковске, расположенном в северной части губернии на р. Самаре, «с его предместьями Животиловкой, Вороновкой, Перевалом и Подолом растянувшимися как по течению самой р. Самары, так и по нескольким ее мелким притокам»64 проживало «около 8 тыс. жителей»65, в основном украинцы и немцы-колонисты. По величине это был второй город губернии.
Свою историю город вел от от Богородицкой (Усть-Самарской) крепости времен Крымской войны, заложенной князем В.В. Голицыным в 1687 г. «на урочище Сорок Буераков»66. В 1784 г. город получил название Новомосковск и стал уездным городом Екатеринославскои губернии. «В народе Ново-Московск нередко еще и в настоящее время называется своим запорожским именем «Самар»67.
Торговых предприятий в городе «было более 160 с годовым оборотом около 900 тыс. руб.; промышленных предприятий, главным образом кожевенных, восковых и др. заводов - около 10 с производством товаров на сумму более 260 тыс. р. На новомосковских ярмарках производится значительная торговля рогатым скотом, лошадьми, а также кожевенным товаром, салом и пр.»68.
По конфессиональной принадлежности большинство (до 92%) составляли православные, количество других было незначительно. Распространены были секты: меннониты среди немецкой диаспоры и штундисты среди коренного населения.
Положительное отношение местного населения к ссыльному поляку связано с довольно существенным обстоятельством. В украинской глубинке в то время остро чувствовался недостаток образованных людей. Поляки-заговорщики, как правило, были великолепно образованы и стали учителями у местных военных и гражданских чиновников, купцов и помещиков. Ссыльные учили детей местной верхушки иностранным языкам, живописи, музыке и т. д. с пользой для себя. Хотя вознаграждение за это было скромным, но оно было существенным дополнением к тому, что он получал по правительственному предписанию как ссыльный. «Казенное содержание составляло 2 руб. ассигнациями ежемесячно и два пуда ржаной муки» ; прокормиться этим даже в дешевой Украине в то время было не легко.
Включенность человека в общественные события
Отправной точкой жизни Петрушкевичей вдали от родины явилось Польское восстание 1830-1831 гг. Мятеж начался вечером 29 ноября 1830 г. Тайное общество намеревалось следовать ранее составленному плану действий: убить великого князя Константина, стянуть повстанческие силы к местам расположения русских войск для их блокирования и разоружения, овладеть арсеналом, мостами, правительственными зданиями. «Жизненно важным для судеб восстания было, в чьих руках окажется арсенал. Последний охранялся небольшим польским отрядом. К арсеналу стали стягиваться войска Константина и уступавшие им в численности восставшие роты. Обстановка складывалась явно не в пользу восстания"1.
В этот момент поднялись варшавские городские низы — рабочие и ремесленники, сыгравшие решающую роль в победе восстания. К перевороту примкнула студенческая молодежь и стали присоединяться остальные полки польских войск, занимавшие до этого колеблющуюся позицию.
Вооружение народа встревожило шляхетский лагерь и заставило порвать его с уклончиво-выжидательной тактикой последних месяцев. В первые часы восстания «Константин намеревался ликвидировать его с помощью правительственных войск. После вооружения народа и перехода на сторону восстания польских войск Константин возложил свои надежды на действия консервативных сил польского общества, которые поспешили захватить власть в свои руки, чтобы предотвратить развитие восстания или по крайней мере не дать ему превратиться в широкое социальное движение. Польские аристократы, составлявшие Административный совет, кооптировали в него нескольких популярных в шляхетских кругах лиц, таких, как Немцевич, каштелян Кохановский, генерал Ю. Хлопицкий и А. Чарторыский»2. Фактическим главой Административного совета на ближайшие дни стал давний его член Любецкий, требовавший установить «спокойствие» и действовать от «имени короля». Позиция Любецкого и всего Совета сводилась к ликвидации восстания и к соглашению с Николаем I. Для этой цели генерал Хлопицкий согласился принять от Административного совета назначение командующим восставшими войсками, от чего он раньше уклонялся, не желая принимать это назначение от повстанцев. Административный совет поддерживал связь с Константином, находившимся в дер. Вежбно под Варшавой.
Обстановка в Варшаве была напряженной. Шляхту и буржуазию беспокоило то, что в руках плебейских масс оставалось оружие. В городе «сформирована была «стража порядка» (straz bezpieczenstwa) из лиц свободных профессий, состоятельных граждан и т. п.»3
Радикальные круги столицы были явно недовольны капитулянтской политикой Административного совета. Выразителем настроений и взглядов этих кругов стало образованное ими Патриотическое общество. 1 декабря революционная молодежь и активные участники восстания, собравшиеся в ратуше, объявили об открытии Патриотического общества, председателем которого был избран И. Лелевель, а заместителями — Брониковский и М. Мохнацкий.
Патриотическое общество требовало «немедленно возобновить наступательные действия против войск Константина, разоружить их, а самого Константина захватить в качестве заложника»4. Таково было настроение широких масс столицы. 2 декабря к зданию Административного совета направилась массовая демонстрация с требованиями активных действий против Константина.
Вскоре Административный совет объявил о самороспуске и образовании «Временного правительства» в составе А. Чарторыского, генерала Паца, сенатора Л. Дембовского, каштеляна Кохановского, И. Лелевеля, Ю. Немцевича и Вл. Островского. Роспуском Административного совета, символизировавшего власть Николая I, и образованием правительства, в которое были включены популярные в радикальном лагере лица, «аристократические круги намеревались успокоить революционные элементы и сохранить за собой руководство движением»5.
«Временное правительство» на практике бессильно было что-либо предпринять, реакционерам же была нужна твердая власть, способная подавить или по крайней мере сдерживать революционные элементы в столице и довести до конца капитулянтские переговоры с Петербургом. Такую роль твердой руки взял на себя генерал Хлопицкий, «5 декабря объявивший, что до созыва сейма он устанавливает диктатуру. Варшавские массы, обманываясь в истинных намерениях Хлопицкого и ожидая от него немедленного открытия военных действий, приветствовали его диктатуру. Однако ни военных действий, ни подготовки к военным действиям Хлопицкий не начинал. Он ничего не предпринимал в этом направлении, выигрывая время для ведения переговоров с Николаем I»6.
Обращаясь к Николаю I, «Временное правительство» требовало лишь соблюдения конституции 1815 г. и амнистии. Вопроса о расширении конституции «Временное правительство» даже не поднимало. Зато в вопросе о границах королевства программа «Временного правительства» была категорична. Это было требование присоединения к королевству литовских, белорусских и украинских земель. Разумеется, миссия Любецкого и Езерского потерпела неудачу. Николай I заявил, что с «бунтовщиками» он вести переговоры не будет и требует безусловной покорности7.
Тем временем в Варшаве собрался сейм. Хлопицкий требовал отсрочки его созыва, ожидая ответа от Николая I. Но откладывать сейм, который должен был решить вопрос о целях и дальнейших планах восстания, было уже невозможно. Городские низы Варшавы, а также революционно настроенные круги шляхетской интеллигенции требовали действий. Хлопицкого обвиняли в преступной проволочке.
Разброд в шляхетском лагере увеличился еще больше после того, как стал известен ответ Николая I. Хлопицкий предлагал капитулировать. «Национальный совет» заявил, что принять требования Николая невозможно. Окончательное решение вопроса перенесено было в сейм. Тогда «Хлопицкий 17 января сложил с себя диктатуру и отказался от командования войсками. Сейм, собравшийся вновь 19 января, проявил полную растерянность, надеясь на возможность предотвращения открытой борьбы»8. Вскоре в Польшу пришли вести о приближении царских войск под начальством Дибича, и варшавские газеты опубликовали его прокламации, призывавшие к безусловной покорности. Волнения среди народа и недовольство сеймом достигли в этот момент такого напряжения, что сейм «оказался вынужденным принять 25 января акт о низложении Николая I»9.
Частная жизнь человека
В первой четверти XIX в. Петрушкевичи уже не имели ни земли, ни крепостных. Однако ее члены не шли на службу к магнатам и не пополняли ряды «бруковой» шляхты, осевшей в городах и получившей «санкцию на занятие ремеслом и торговлей» .
Семья принадлежала к весьма значительному слою «застенковой» шляхты, «владевшая хозяйством крестьянского типа и собственноручно возделывавшая землю»83. Особенно часто идущего за плугом человека с саблей можно было увидеть в Мазовии и Подляшье. Этих шляхтичей-пахарей «никогда не покидало чувство превосходства над соседями-хлопами и отличало поразительная невосприимчивость ко всему новому» . По законодательству последних лет существования Польско-Литовского государства, неимущие шляхтичи были лишены права голоса на сеймиках, что было значительным шагом «на пути социально-правовой деградации большей части старошляхетского сословия, в дальнейшем продолжавшийся при активном участии российского абсолютизма»85.
К 1830 г. они уже мелкие шляхтичи, владевшие фольварком «Петрушкевичи» в районе одноименного урочища у деревни Черничи Житковичской волости Гомельского уезда Могилевской губернии, представляя собой разорившихся дворян, о которых крестьяне с иронией говорили «пан взутый, а сляд босый», т.е. «пан обут, а след босой».
Традиционную аграрную трудовую ориентацию семьи и ее прогрессирующее обезземеливание прервало Польское восстание 1830 1831 гг. После подавления мятежа имение было конфисковано российскими властями, а старший сын семьи был выслан в Россию. Местом ссылки ему был определен г. Новомосковск Екатеринославской губернии. Найти работу для ссыльного «политического» поляка было трудно, и он начинает заниматься сапожным ремеслом. К началу 1850-х гг. он имел небольшую обувную мастерскую. Занятие сапожным делом было прервано Крымской войной, на которую Иустин Стефанович пошел добровольцем. В отставке он продолжил сапожное дело, постепенно переросшее в небольшое производство с торговой лавкой86.
По свидетельству О.А. Петрушкевич, Иустин Стефанович славился высококачественным пошивом сапог и туфель, выполняя индивидуальные заказы. Кожу, заготовки и все необходимое для производства он часто брал в кредит у местных кожевенников-оптовиков87. Распространенное на Екатеринославщине кожевенное дело давало возможность гарантированного заработка. Одним из коммерческих партнеров Иустина Стефановича был «Новомосковский I гильдии купец» Петр Митрофанович Бессалько88.
Вернувшись с Крымской войны, Иустин Стефанович располагал довольно значительными денежными средствами, пущенными в оборот. Их происхождение было довольно темным, по-видимому, это были какие-либо военные трофеи. О.А. Петрушкевич вспоминала, что в довольно скромном доме под камышовой крышей хранилось столовое серебро, которое каждое лето «мешками выносилось во двор для просушки на солнце»89. Кроме того, в доход семьи шла ежемесячная «севастопольская пенсия» Иустина в «5 рублей серебром»90.
Довольно устойчивое материальное положение позволило передать сыну Евфимию, родившемуся в 1872 г., традиционную семейную грамотность.
Начальное образование Евфимий получил дома. Первым учителем был отец, человек всесторонне образованный, владевший иностранными языками. Он рано выучился читать и писать, владел разговорным польским, украинским, знал основы немецкого, французского и латинского языков. Основательная домашняя подготовка позволила ему пройти испытания и поступить в подготовительный класс Новомосковскои мужской классической гимназии .
Окончив подготовительный, Евфимий был зачислен в первый класс, где учился довольно успешно. Однако, полный курс гимназии окончить ему не удалось. Смерть отца и материальные затруднения в семье заставили его рано искать работу. После 5-го класса гимназии в 1888 году Евфимий поступает учеником литейщика на «Механический и чугунно-литейный завод Леппа и Вальмана» в селе Хортица Екатеринославской губернии, выпускавшем «паровые машины и котлы, молотилки, веялки и сортировки» . Там за 3 года и 2 месяца он «...приобрел себе хорошие знания по литейному ремеслу, точно исполнял, к удовольствию своего заводского начальства, все работы по этому делу»93 и при этом был «человек хорошего поведения»94.
Уволившись «по собственному своему желанию»95 с завода Леппа и Вальмана, он поступает литейщиком на «Механический и чугунно-литейный завод Я.И.Нейфельда»96. Завод, расположенный на станции Софиевка Лозово-Севастопольской железной дороги, выпускал «конные молотилки, жатвенные машины, плуги» и другие товары дли сельского хозяйства. На этом заводе он «...ничем не был замечен и работал к удовольствию своего начальства» .
Уход с завода Нейфельда был связан с подготовкой к свадьбе и желанием быть ближе к невесте - Феодоре Кирилловне Бондаренковой - крестьянки села Мануйловки Новомосковского уезда Екатеринославской губернии. Он снова поступает на завод Леппа и Вальмана формовщиком и «исполнял все порученные ему по этому делу работы к удовлетворению заводского начальства» .
Летом 1894 г., желая укрепить свой сословный статус, он подает прошение в Екатеринославскую Казенную Палату. Несмотря на принадлежность к польскому мелкопоместному дворянскому роду, Евфимий Иустинович «...по определению Екатеринославской Казенной Палаты, состоявшемуся 22 июня 1894 года причислен с начала 1894 года в общество Новомосковских мещан...»100.
При решении этого вопроса учитывалось вероисповедание родителей, место и характер воспитания просителя, соблюдение им религиозных обрядов, язык общения и культурная ориентация семьи. Положительное решение мотивировалось тем, что отец просителя, православный поляк, уже много лет находился «вне общения с лицами польского происхождения на почве проведения или сочувствия польским тенденциям»101. Положительную роль также сыграли заслуги отца в Крымской войне102.
