Быт населения Карелии в годы НЭПа (1921-1927 гг.) Колесьянкина Ирина Ивановна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Материальное потребление 46

1. Доходы населения 47

2. Покупательная способность 74

3. Обеспеченность населения товарами широкого потребления и продуктами питания 80

Глава 2. Домашний быт 102

Глава 3. Здоровье 133

Глава 4. Досуг 169

Заключение 198

Список использованных источников и литературы 203

• Доходы населения
• Домашний быт
• Здоровье

Введение к работе

В настоящее время история повседневной жизни людей привлекает к себе все большее количество исследователей широким спектром проблематики, возможностью вовлечения в научный оборот ранее не использовавшегося источникового материала, а также постоянно увеличивающимся методологическим пространством. Обращение к истории повседневности традиционно связывается с необходимостью воссоздания "истории людей", которая долгое время находилась в тени истории классов, истории экономического и политического развития. Однако это не просто история людей - субъектов, а история их взаимодействия с объективной реальностью. Повседневная жизнь аккумулирует в себе все процессы политического, социального, экономического культурного плана, происходящие на каждом этапе развития общества. Поэтому обращение к данной теме - это еще и возможность переосмыслить уже накопленные обширные исторические знания, посмотреть на социальную, экономическую и политическую историю через призму истории повседневного существования людей. Изучение быта, как одной, на первый взгляд, из сугубо приватных сфер повседневного существования индивидумов способствует объективному определению степени влияния масштабных процессов на жизнь людей.

Период НЭПа с 1921-1927 гг. в качестве хронологических рамок работы выбран не случайно. Данный временной отрезок является одним из интереснейших с точки зрения разнообразия процессов, происходивших во всех сферах жизни общества. Во многих исследованиях это время в истории отечества названо переходным. "Переход" осуществлялся из условий войны в условия мира, а также из России царской в Россию советскую. Он сопровождался внедрением новых принципов построения бытия и перестройки жизненного пространства, что должно было непосредственно сказаться на повседневном существовании людей, в целом, и быте, в частности. Кроме этого, 1920-е гг. это период масштабных миграционных процессов, активизации процесса урбанизации, роста и развития городов, связанных с интенсификацией промышленного производства, а также укрепления позиций рабочих в контексте проводимой большевиками классовой политики. Эти факторы способствовали увеличению дифференциации в положении города и села. В этой связи нам показалось интересным изучить отдельно быт городского и сельского населения и сравнить их. Это дает возможность оценить реально существовавшую степень дифференциации положения города и села в указанный период, выявить силу влияния различных факторов на процесс роста различий между городом и селом, а также обозначить исторические предпосылки имеющей место в настоящее время огромной разницы между жизнью людей в городе и на селе.

Изучение быта в годы НЭПа на региональном уровне оправдано рядом причин. Во-первых, спецификой развития Карелии в эти годы, которая определялась географическими, хозяйственными, национальными, политическими особенностями. К началу НЭПа Карелия, как и вся страна, находилась в сложном экономическом положении, что являлось последствием катаклизмов второго десятилетия 20 века. Промышленность и сельское хозяйство находились в упадке. Ситуация в республике осложнялась продолжавшимися в начале 1920-х гг. приграничными с Финляндией столкновениями, неурожаем 1923 г. и последовавшем за ним голодом. Это, а также изначальная экономическая отсталость Карелии по сравнению с центральными районами России, не позволили жителям республики на повседневном уровне быстро почувствовать позитивные стороны НЭПа. Экономическая стабилизация в крае была достигнута только к середине 1920-х гг., чему способствовали особые бюджетные права края, действовавшие до середины 1920-х гг., продовольственные и денежные ссуды правительства РСФСР, активное развитие лесной промышленности, а также умелое руководство республикой правительства во главе с Э.А. Гюллингом. Во-вторых, с периодом НЭПа в Карелии связывается активизация и дальнейшее развитие местной промышленности, особенно лесной, обрабатывающей, горнодобывающей отраслей, железнодорожного строительства. Это вело к множеству социальных сдвигов, в частности, увеличению количества рабочих, укрупнению городов и рабочих поселков. В данном контексте встает важный вопрос о качестве жизни в поселениях городского типа, население которых постоянно пополнялось за счет притока рабочей силы извне республики и местных крестьян, переехавших в эти населенные пункты навсегда или временно в рамках маятниковой трудовой миграции. Не менее интересным для изучения остается качество жизни на селе, где продолжало проживать абсолютное большинство жителей Карелии. Местные исследователи отмечают улучшение ситуации в сельском хозяйстве в годы НЭПа, повышение уровня благосостояния сельских жителей. Но насколько положение сельских жителей отличалось от положения горожан? Обращение к быту, как одной из сфер повседневной жизни людей и одновременно важного показателя качества жизни, позволит в какой-то мере ответить на этот вопрос. Вышесказанное, а также малоизученность обозначенной проблемы в местной историографии определяют правомерность проводимого нами исследования на региональном материале.

Таким образом, объектом данного исследования является быт городского и сельского населения Карелии в 1921-1927 гг. Предметом исследования -различия и сходства в быту городского и сельского населения Карелии в годы НЭПа. При их изучении мы исходим из гипотезы о том, что именно в эти годы, в мирное время в условиях экономического роста, интенсификации процесса урбанизации и проводимой государством классовой политики, наметилась серьезная дифференциация в повседневном существовании городского и сельского населения.

Методологическая концепция исследования строится исходя из понимания быта как социологической категории. Быт - это непроизводственная приватная сфера человеческой деятельности, которая включает в себя различные занятия хозяйственного и культурного характера, реализуемые внутри и вне семьи, направленные на воспроизводство физического и духовного состояния индивида. Бытовая деятельность людей, как и любая другая, детерминируется условиями, в которых она протекает, и характеристиками самого населения, как субъекта этой деятельности. Поэтому быт нами представляется как система, состоящая из трех основных элементов: субъекта, условий и самой деятельности. Используемый в исследовании быта населения Карелии в годы НЭПа системный подход, был обоснован в 1980-е гг. новосибирскими социологами Т.И. Заславской и Р.В. РЫБКИНОЙ, разработавшими методологию и методику системного изучения деревни и образа жизни сельского населения. Представленная в их работах методологическая концепция предназначена для конкретно-социологических исследований. Однако ее применение в историко-социологическом исследовании может быть оправдано при наличии соответствующей источниковой базы. Информационная основа конкретно-социологического исследования складывается из статистических и социологических (анкетных) данных. Статистика используется для анализа условий протекания деятельности и характеристики субъекта, социологические данные - для изучения непосредственно деятельности и отношения к ней субъекта. В нашем распоряжении имеется обширный статистический материал за 1921-1927 гг. Специализированных социологических исследований в тот период на

территории Карелии не проводилось. Однако недостаток информации, вызванный отсутствием такого рода источников, отчасти возможно восстановить за счет использования статистики, привлечения ряда опубликованных документов, периодических и этнографических материалов. Поэтому источниковая база данного диссертационного сочинения может считаться вполне адекватной выбранному подходу к изучению быта населения в годы НЭПа. Кроме этого, обозначенный подход уже был успешно апробирован карельскими учеными Е.И. Клементьевым и А.А. Кожановым в 1980-е гг. в рамках историко-социологического исследовательского проекта "Сельская среда и население Карелии в послевоенный период".

Субъектом бытовой деятельности в исследовании является городское и сельское население Карелии. Под городским населением мы понимаем жителей населенных пунктов, имевших на 1926 г. статус города (Петрозаводск, Кемь, Пудож, Повенец, Олонец, Сорока) и поселка городского типа (Медвежья Гора, Кандалакша, Кондопога, Ковда, Сумский посад, Кереть, Княжа-Губа, Масельга). На всем протяжении 1920-х гг. в республике наблюдался постоянный рост доли городского населения. В начале 1920-х гг. городские жители составляли 18 % от всего населения края или 27 тыс. человек. Согласно переписи населения 1926 г. в городах и городских поселках проживало 61 тыс. человек, что составляло уже 22,6% от всех жителей республики. В Кемском уезде 46,9 % от всех жителей составляли горожане, в Петрозаводском - 32,8%, в Повенецком, Пудожском, Паданском, Олонецком - 5-10%, в Ухтинском уезде городское население отсутствовало вообще.1 За годы НЭПа в республике восстановилась предвоенная численность горожан. По сравнению с остальными районами Европейского Севера России прирост городского населения Карелии шел самыми быстрыми темпами. В целом в Петрозаводском и Кемском уездах -з концентрировалось большинство городского населения - 85%. В городских поселениях, за исключением Олонецкого уезда, русское население составляло абсолютное большинство — 86,8%. На долю карел приходилось 7,8%, вепсов -0,2%). В 1927 г. 54% городского населения входит в возрастную группу от 20 до 49 лет (из них 55% мужчин), 40% - до 19 лет, остальное население - старше 50 лет.4 Сельское население на всем протяжении исследуемого периода составляло в Карелии абсолютное большинство. На 1920 г. 82 % от всего населения или 121 тыс. человек приходились на сельскую местность. К 1927 г. доля сельского населения несколько сократилась и составила 77% (208 тыс. человек). Большая часть из них проживала в деревнях. Соотношение жителей различных национальностей в сельской среде было следующим: русские - 48,5%, карелы о 46%, вепсы - 4,1%. На 1927 г. большую часть сельского населения составляли жители в возрасте до 19 лет - 53%, от 20 до 49 лет - 42% (из них 47% мужчин), остальное - старше 50 лет.9 Эти данные свидетельствуют о том, что доля населения трудоспособного возраста в целом, и мужского, в частности, в сельской местности была ниже, чем в городской.

Принимая во внимание всю сложность социальной структуры городов и сел, а также социальной идентификации их жителей, мы пришли к выводу, что понятия городское и сельское население слишком абстрактны для историко-социологического исследования. Поэтому субъект бытовой деятельности был конкретизирован до трех социальных групп - рабочих и служащих как представителей большинства городского населения и крестьян - сельского населения. На 1923 г. из всех горожан число рабочих (вместе с членами их семей) составляло 27,8%, служащих -34,9%. К 1927 г. количество рабочих и членов их семей увеличилось до 37%, служащих до 36%. 17% рабочих были заняты в металлургической промышленности, 13% на железной дороге, 10%- в деревообрабатывающем, 8% - в транспортном, 7% - в строительном производстве, остальная часть составляла неквалифицированную рабочую силу, занятую на различных предприятиях. Из служащих большинство — 45% -было занято в учреждениях различного уровня, 22% - в промышленности, 10% - в торговле, остальные - в других организациях. Что касается крестьянства, то, согласно статистическим данным за 1923-1924 гг., 44% крестьянского населения Карелии занималось исключительно сельским хозяйством, 15% -совмещали его с промыслами, 13,7% - вели только промысловые работы.

Деятельность субъекта в любой сфере повседневной жизни, в бытовой, в частности, определяется условиями или внешней средой, в которой она реализуется.1 Для городских жителей внешняя среда - это город, поселок городского типа, для сельских - село или деревня, со всеми присущими для этих видов поселений характеристиками, формирующими бытовое пространство: территориальными, экономическими, культурными, инфраструктурными. Однако анализ условий нельзя ограничивать только поселенческими факторами. Необходимо принимать во внимание общекарельские особенности экономического и политического развития. Ограниченние анализа только локальными факторами также не оправдано. Локальные и поселенческие факторы во многом детерминированы глобальными факторами, к которым относятся общее экономическое и политическое положение всей страны, политика властей в отношении той или иной области, формирующей быт людей. Поэтому при анализе условий бытовой деятельности следует учитывать всю совокупность факторов.

Последний элемент системы быта — деятельность. Она является во многом результатом взаимодействия условий и субъекта, и фиксирует содержание быта. Набор видов бытовой деятельности определяется исходя из потребностей, удовлетворяемых в быту, а именно потребностей в еде, одежде, по уходу за собой и вещами, поддержании санитарного состояния и здоровья, досуге. Традиционно исследование деятельности проводится через качественный и количественный показатели. Первый фиксирует содержание и структуру отдельного вида деятельности, второй - объем, частоту этой деятельности.5 В данном исследовании мы стремились к определению только качественной стороны содержания бытовой деятельности. Причина невозможности выявления количественных показателей заключается в отсутствии источников, несущих информацию о продолжительности и режиме, осуществляемых населением Карелии бытовых практик в годы НЭПа. Только в некоторых случаях для установления хотя бы ориентировочных показателей, как, например, объема досуга, нами использовались опубликованные данные по другим регионам. Социально-психологический аспект деятельности, то есть личностное отношение, предпочтения, также не отражаются в источниках напрямую. Тем не менее для его определения мы обращались к косвенным показателям, таким как объемы продаж различных товаров, уровень посещаемости тех или иных заведений (учреждений культуры, бытового обслуживания и др.).

Понятие быт включает в себя несколько взаимосвязанных составляющих - подсистем, в рамках которых протекает бытовая деятельность. В данном случае мы выделяем следующие: материальное потребление, домашний быт, здоровье, досуг.

Материальное потребление - это сфера деятельности населения, в которой удовлетворяются потребности в товарах (непродовольственных и продуктах питания) и услугах, связанных с приобретением или изготовлением обозначенных товаров. Функционирование данной подсистемы зависит от множества факторов как субъективного, так и объективного характера. К первым относится уровень доходов субъекта, который определяется "совокупностью всех денежных и натуральных поступлений получаемых им из различных источников за определенный период".3 В нашем исследовании за основу берется ежемесячный доход, основными характеристиками которого является его структура (источники поступления) и объем (денежное выражения). Денежное выражение доходов само по себе не является показателем уровня реальных доходов. Реальный уровень доходов определяется покупательной способностью. Она характеризует количество товаров, которое можно приобрести на заработную плату (доходы) в текущих, сопоставимых ценах, и потому равна отношению ежемесячных доходов к стоимости товаров, которые можно приобрести на них в течение месяца. В

годы резкого снижения жизненного уровня покупательная способность населения обычно оценивается отношением уровня доходов к стоимости минимального набора продуктов питания и товаров первой необходимости (бюджетного набора) обеспечивающего сохранение жизнедеятельности человека.

Возможности реализация покупательной способности субъектом определяются объективными условиями: политикой властей в этой сфере, экономической ситуацией в стране в целом и в крае в частности; развитостью торговой сети и инфраструктуры предприятий, обслуживающих материальное потребление на уровне поселений.

В совокупности все перечисленные факторы оказывают непосредственное влияние на способы организации материального потребления, которые традиционно делятся на индивидуальные (внутри семьи) и внедомашние. Также они во многом определяют результирующую потребительской деятельности в виде уровня обеспеченности населения непродовольственными товарами и продуктами питания, который определяется количественными и качественными характеристиками приобретаемых товаров. Ряд занятий, связанных со сферой материального потребления, в частности, покупка промышленных и продовольственных товаров, приготовление пищи являются частью хозяйственно - бытовой деятельности населения. В это понятие включаются различные занятия хозяйственного толка, направленные на удовлетворение потребностей субъектов "в обустройстве первичной среды существования (поддержание санитарно- гигиенических условий)",1 в уходе за собой, членами семьи, одеждой, обувью и др. Эти виды человеческой деятельности осуществляются в рамках подсистемы домашнего быта. В данном случае "домашний" выступает синонимом "хозяйственный", так как дом в первую очередь понимается нами как сфера "хорошо организованного хозяйства". Кроме этого, он обозначает пространство, в котором протекает большая часть хозяйственно-бытовой деятельности. Это пространство — жилье - сугубо приватное, следовательно и домашний быт очень часто рассматривается как частная сфера человеческой жизни. Безусловно, на формы организации домашней хозяйственной деятельности влияет множество субъективных факторов. Однако не в меньшей, а даже в большей степени (особенно в Российских условиях)4 на них оказывает воздействие внешняя среда. Она складывается из политики государства и местных властей в жилищной сфере, и характеризуется состоянием жилищных условий населения, которые в свою очередь определяются степенью благоустроенности поселений, а также развитостью инфраструктуры предприятий коммунального обслуживания. Состояние жилищных условий отражается в различных показателях количественного (объем всего жилого фонда, среднедушевая обеспеченность жилплощадью) и качественного (наличие коммунальных удобств5) содержания, принадлежностью жилья, размерами квартплаты. О степени благоустройства населенных пунктов может свидетельствовать развитие водопроводной, канализационной и электрической сети,6 а также их санитарно-гигиеническое состояние. Степень развитости предприятий коммунального обслуживания (бань, прачечных) характеризуется их количеством икачеством их работы.

Еще одной обозначенной подсистемой быта является здоровье. С данным утверждением многие могут не согласиться. Во многом здоровье - это результирующая образа жизни. Оно определяется состоянием условий труда и быта. Но забота о собственном здоровье людьми осуществлялась в рамках бытовой деятельности: косвенно - через питание, поддержание гигиены тела, жилища, посредством спорта, отдыха и др.; или прямо - в случае необходимости через лечение, которое могло осуществляться различными способами. Поэтому соотнесение здоровья с бытовой сферой нам кажется оправданным.

В контексте данного исследования здоровье рассматривается как подсистема, в которой, с одной стороны, отражается влияние составляющих подсистем материального потребления и домашнего быта (например, качество питания, жилищных условий). То есть данная подсистема является своего рода косвенным показателем качества быта. С другой стороны, состояние здоровья населения определяются специфическими для данной подсистемы объективными условиями и субъективными характеристиками. К первым можно отнести политику государства в сфере здравоохранения (организация и функционирование системы), развитость инфраструктуры медицинских учреждений и качество оказываемых ими услуг на республиканском и поселенческом уровнях. Ко вторым, самосохранительные установки личности, которые формируются под влиянием традиций и норм. Эти факторы в совокупности задают характер деятельности субъектов, направленной на поддержание собственного здоровья. Состояние данной подсистемы или состояние здоровья населения фиксируется в данных заболеваемости и естественного движения. Четвертой из выделенных подсистем быта является досуг. Существуют две противоположные точки зрения на соотнесение досуговой деятельности с бытом. Часть ученых (Т.И. Заславская, Р.В. Рывкина)1, выносит ее за рамки быта, объясняя это различием материальной (быт) и духовной (досуг) сущностей этих категорий. Другая группа исследователей (Л.А. Гордон, Клопов Э.В., В.Д. Патрушев ) включают досуг в сферу бытовой деятельности, исходя из трактовки быта как непроизводственной деятельности, направленной на удовлетворение как духовных, так и материальных потребностей. В нашей работе мы исходим из схожего понимания быта, поэтому и считаем возможным выделение досуга как одной из его подсистем. Категория досуга сложна и неоднозначна, поэтому необходимо четко обозначить границы и структуру этого понятия. Часто в литературе понятие досуг соотносят со свободным временем. Однако границы этих категорий не совпадают - границы понятия "досуг" значительно уже границ понятия "свободное время".5 Свободное от работы время индивид может проводить по разному: в хозяйственных занятиях по дому, воспитанию детей, дополнительному образованию, сну, развлечениям и др. Далеко не все из перечисленных видов деятельности можно соотнести с досугом. Поэтому досуг определяется как сфера деятельности субъекта в свободное от основной работы, хозяйственно - бытовой деятельности по дому, уходу за детьми, гигиены, питания, сна время, направленной на восстановлении его физических и психических ресурсов путем активного или пассивного отдыха, развлекательных или образовательных занятий внутри или вне семьи. Из приведенного определения следует, что досуг в данном исследовании понимается в широком смысле.1 В сферу досуговой деятельности мы включаем занятия как рекреационного (развлекательного), так и образовательного характера. Во многом такой подход объясняется осознанием всей сложности строгого соотнесения различных видов досуговой деятельности с определенной функциональной характеристикой. Например, чтение может нести в одном случае - образовательную, в другом — рекреационную функции, все зависит от литературы, к которой обращается индивид. Участие в театральном кружке может быть одновременно самообразованием и развлечением. Нельзя из структуры досуга исключать и занятия асоциального характера, такие как распитие спиртных напитков, хулиганство, азартные игры. Они также являются формой отдыха и развлечения.

Роль субъективных факторов в определении форм досуговой деятельности, безусловно, значима. Каждый индивид выбирает способы проведения досуга в зависимости от возраста, образования, семейного и материального положения, личных предпочтений и т.д. Однако в немалой степени поведение субъектов в данной подсистеме быта определяется объективной реальностью, которая либо расширяет либо сужает пространство для реализации потребностей в сфере свободного времяпрепровождения. Эта реальность включает в себя множество разноуровневых (глобальных, локальных, поселенческих) составляющих. К ним относятся, во-первых, политика властей в сфере культуры, культурные ориентиры - традиции, ценности, существующие в социумах, и задающие поведение людей, в том числе и в свободное для досуга время; во-вторых, состояние и развитие инфраструктуры культурных учреждений, выполняющих функции ретрансляции удовлетворяющих духовные потребности в узком смысле, в широком понимании - организовывающие досуг населения. Данная подсистема также неразрывно связана с остальными выделенными подсистемами. Досуг и формы его проведения в немалой степени зависят от материального положения людей (подсистема материального потребления), от организации хозяйственно-бытовой деятельности (домашний быт).

Выделив и охарактеризовав каждую из подсистем быта, необходимо описать комплексное содержание изучаемого объекта. Итак, быт - это сфера человеческой жизнедеятельности в которой субъект с его социальными, материальными, ценностными, характеристиками осуществляет потребительскую, хозяйственно-бытовую, досуговую деятельность в условиях, определяемых глобальными (общим экономическим, политическим положением в стране, политикой государства в сфере услуг, жилья, здравоохранения, культуры), локальными (общим экономическим, политическим положением в крае, политикой местных властей в сфере услуг, жилья, здравоохранения, культуры) и поселенческими (развитостью инфраструктуры учреждений бытового, медицинского, культурного обслуживания) факторами. В целом необходимо отметить, что помимо непосредственной связи между элементами быта (субъект, условия, деятельность), существует множество связей как внутри каждого отдельного элемента между его составляющими, так и как между составляющими различных элементов.1 Например, все характеристики субъекта взаимосвязаны между собой: социальный статус влияет на материальное состояние, социальный и материальный статусы влияют на ценностные ориентиры человека и т.д. В тоже время социальный статус может влиять на досуговую деятельность, на жилищные условия, а это уже связи между составляющими различных элементов (в данном случае субъекта и деятельности), причем составляющими, относящимися к разным подсистемам быта. Это и формирует связи между подсистемами быта и позволяет системно подходить к его изучению. Цель работы заключается в реконструкции и проведении сравнительного анализа быта городского и сельского населения Карелии в 1921-1927 гг. Исходя из методологической концепции, для достижения поставленной цели сформулированы следующие исследовательские задачи: во-первых, социально-дифференцировано проанализировать ситуацию в каждой из сфер - подсистем, формирующих быт населения, к которым относятся материальное потребление, домашний быт, здоровье и досуг. Анализ осуществляется на основе изучения условий (глобальных и локальных) и конкретных бытовых практик субъектов. Во-вторых, выявить сходства и отличия между городом и деревней в этих областях быта. В-третьих, выяснить роль субъективного и объективного фактора в организации быта и определить, что в системе "субъект - условия -деятельность" имело решающее значение на формирование бытового пространства повседневной жизни людей.

В историографии проблемы можно выделить несколько этапов. Первый этап - 1920-е гг, второй этап - начало 1980-х гг., третий этап - конец 1980-х по настоящее время. В 1920-е гг. анализ бытовых условий или используемых тогда словосочетаний "образ жизни", "жизненный уклад" проводился в основном для теоретических обоснований идей партии по организации нового социалистического образа жизни в рамках культурной революции. Среди видных теоретиков российского быта необходимо выделить Н.К. Крупскую, A.M. Коллонтай,2 Л.Д. Троцкого,3 А.В. Луначарского.4 В основе их представлений о новом быте лежали принципы его обобществления и рационализации для высвобождения времени для более активной общественной и производственной деятельности. Существовавший образ жизни, подвергался жесткой критике, как пережиток прошлого.

Наряду с изданием работ чисто теоретического характера, в 1920-е гг. проводится научное изучение быта жителей страны. В это время был поставлен вопрос о необходимости разработки специальных социологических теорий по изучению жизнедеятельности человека. Поэтому именно в 1920-е гг. начинает развиваться социологическое направление в исследовании быта советского населения. Начало этому направлению было положено экономистами и статистиками, в частности, С.Г. Струмилиным В. Ильинский,1 которые подвергали анализу быт населения на основе анализа бюджетов времени, доходов различных социальных слоев. Безусловно, данные исследования носили идеологический характер, тем не менее их научная значимость, особенно для развития отечественной социологии, бесспорна. Материалы исследований, проведенных по инициативе С.Г. Струмилина в 1920-е гг., стали важнейшим источником для будущих историко-социологических исследований быта и истории повседневности.

В 1920-е гг. выходило много популярных брошюр, в которых доказывалось существенное улучшение условий жизни и быта рабочих служащих и крестьян по сравнению с дореволюционным периодом. В частности авторами некоторых из такого рода брошюр являлись В. Капалкин и Ф. Кретов, которые обращались к общим вопросам народного благосостояния.

В последующие годы изучению быта населения в условиях НЭПа вплоть до начала 1980-х гг., уделялось мало внимания. Большая часть из работ бытовой проблематики, появившихся на свет в 1980-е гг., входила в рамки истории быта в контексте изучения культурного развития страны. В начале 1980-х гг., академик М.П. Ким в своей работе "Великая октябрьская социалистическая революция и становление советской культуры. 1917-1927гг." обосновал необходимость проблемного подхода к изучению культуры (до этого культура изучалась на общем и отраслевом уровне). По его инициативе культура быта была выделена в качестве самостоятельного направления в рамках истории культуры. Постепенно начиналось возрождение интереса к проблемам истории быта, которое было вызвано необходимостью осознания исторического опыта для анализа современного состояния образа жизни. Хотя быт по-прежнему продолжал рассматриваться как категория исторического материализма, что существенно сужало методологическое пространство исследователей. Тем не менее на первый план стали выходить проблемы, связанные с духовными сторонами быта, в частности - ценностями, нормами поведения субъекта, до этого игнорировавшимися, по причине существовавшего подхода к истории как "истории масс, а не простых людей". Обозначенный новый подход позволил многим исследователям уже в начале 1980-х гг. обратиться к ранее не изучаемым темам истории быта 1920-х гг. таким как борьба за трезвый образ, взаимоотношения между поколениями, в частности родителями и детьми. Дальнейший процесс "очеловечивания" истории, общая демократизация отечественной науки существенно расширили методологические рамки исследований быта, что привело к выведению его за рамки только истории культуры. Быт в различных аспектах стал изучаться социальной историей, исторической социологией, исторической антропологией и другими смежными науками в рамках истории повседневности.

Отечественные ученые, особенно в настоящее время, проявляют большой интерес к изучению явлений, имевших место в жизни общества на микроисторическом уровне. Это является одной из характерных особенностей современной истории повседневности, зародившейся в конце 1980-х - начале 1990-х гг. прошлого века. Ученые исходят из того, что без анализа процессов, происходивших на микроуровне, невозможно реконструировать и понять макроисторические процессы. Российские историки повседневности стремятся к максимальной детализации и индивидуализации исследовательского объекта. Проблемы трансформации повседневной жизни в 1920-е гг. ив годы НЭПа, в частности, стали изучаться на уровне отдельных городов, деревень, улиц и даже домов, в рамках различных социальных и половозрастных групп. Пограничное "межнаучное" положение истории повседневности, возможность использования различных подходов к ее изучению определяют многообразие исследовательской проблематики. На современном этапе ее спектр настолько широк, что ее достаточно сложно подвергнуть какой-либо систематизации. Особенностью сегодняшней истории повседневности является повышенный интерес к социо-культурным аспектам повседневной жизни в рамках изучения менталитета и общественно-психологической ситуации. В настоящий момент наблюдается настоящий "научный ажиотаж" вокруг изучения девиантного поведения людей: в частности таких явлений как проституция, алкоголизм,

самоубийства и др.,1 тем более, что 1920-е гг. в этом смысле представляют интереснейший материал.

Увлечение микроисторическими исследованиями, своеобразной, цитируя Н.Б. Лебину, "игрой в бисер" в изучении повседневности, привело к тому, что в отечественной историографии настоящего времени практически отсутствуют работы обобщающего характера, анализирующие трансформацию повседневной жизни на общероссийском или всесоюзном уровне. Этот вакуум несколько заполняют исследования социальных историков СВ. Журавлева и А.К. Соколова "Повседневная жизнь советских людей в 20-е ттГ и исторического социолога А.И. Черных "Становление России советской. 20-е годы в зеркале социологии".4 Сочинение СВ. Журавлева и А.К. Соколова написано на основе проведенного анализа писем граждан в различные органы государственной власти и периодическую печать. Авторы стремятся выявить области жизнедеятельности человека, в которых наиболее ярко проявилось столкновения элементов старого и строящегося нового обществ. Выяснилось, что они имели место практически во всех сферах, формирующих повседневную жизнь людей: в бытовых условиях, системе здравоохранения, семейной жизни и др.

Большую ценность имеет работа А.И. Черных. Ученая, на основе данных социологии в рамках анализа рынка труда, заработной платы, жилищных условий и семейной жизни попыталась рассмотреть повседневную жизнь россиян и выявить механизмы ее формирования.

Частичное внимание вопросам быта в годы НЭПа уделялось и учеными Карелии. Из имеющихся работ необходимо отметить исследование Р.Ф. Тароевой "Материальная культура карел"1, в которой на основе этнографических материалов анализируется история хозяйства, жилища, одежды, утвари коренного населения Карелии с середины 19 до середины 20 веков. В 1980-е гг. вопросы социально-культурного развития республики в 1920-е гг. исследовала А.И. Афанасьева. На основе обширного источникового материала, она проследила процесс становления культуры Карелии, в частности развития образования, печати, инфраструктуры учреждений культуры и формирования научных кадров. Состоянию инфраструктуры учреждений здравоохранения посвятил свою работу СМ. Левин. Некоторые аспекты бытовых условий рабочих, степень механизации труда, социальную защищенность в рамках исследовавшейся проблемы вовлечения женщин Карелии в промышленность затрагивались Н.К. Тиньковой.4 В настоящее время наблюдается не спадающий интерес к истории быта в частности, и в целом к истории повседневной жизни жителей края, начавшийся в конце 1990-х гг. Среди имеющихся работ необходимо отметить работы И.Р. Такала, посвященной проблеме алкоголизма в России и в Карелии в частности в 1920-1930-е гг.,5 В. Макурова о деятельности органов ВЧК - ОГПУ по осуществлению контроля за всеми сферами жизни людей Карелии в 1918-20-е гг.,6 Е. Дубровской о формировании новой системы ценностей в среде военных в 1920-е гг.. Интересные данные о жизни рабочих Кондостроя были представлены в публикации М.А. Алексеевой "Быт рабочих Кондопоги в 1923 у 1933 гг. по материалам газеты "Красная Карелия". Некоторые вопросы быта затрагивались С.Н. Филимончик, в рамках исследования населения Карелии и истории города Петрозаводска.3

В конце 1980-х - начале 1990-х гг. стал проявляться повышенный интерес к истории советской повседневности 1920-х гг. в зарубежной исторической науке. Крупнейшими исследователями этой области можно назвать профессора Мичиганского университета Л. Сигельбаума и профессора Чикагского университета Ш. Фитцпатрик. В своей работе "Повседневный сталинизм" Ш. Фитцпатрик трактует советскую повседневность как "взаимодействие личности и государства" и включает в нее такие проблемы как получение образования, жилья, работы, потребление товаров, праздники, исключая такие моменты человеческой жизни как любовь, дружбу и некоторые формы проведения свободного времени, где отсутствует прямое влияние со стороны государства. По мнению ученой повседневная жизнь советского человека состояла из постоянных контактов с государством. Этим она подчеркивает все большее проникновение властных структур во все сферы человеческого бытия. Государство становилось "распределителем товаров и благ, работодателем, судьей даже в межличностных отношениях, например в семье". Упомянутая работа изучает жизнь советских людей в 1930-е гг., однако, по мнению автора, основа для такой трансформации повседневности была заложена уже в 1920-е гг.

Именно этой проблеме - влиянию государства (его властных структур и идеологии) на жизнь общества в 1920-е гг. посвящена книга Л. Сигельбаума "Советское государство и общество между революциями 1918-1929 гг.".1 Автор попытался ответить на вопросы связанные со степенью влияния лозунгов большевиков, провозглашенных в 1917 г., на образ мышления людей, выбор новой системы ценностей. Сигельбаум ставит в своем исследовании вопрос: по какому принципу лидеры партии, рабочие активисты и ученые выбирали, что из "старой" жизни уничтожить и что сохранить и как эта новая реальность отразилась на жизни и самосознании различных социальных слоев? Эта книга на концептуальном уровне изучает процесс формирования нового общественного сознания в России 1920-х гг..

Близко к Сигельбауму по теоретическим подходам исследование немецкого ученого Ш. Плаггенборга "Культурные ориентиры в период между Октябрьской революцией и эпохой сталинизма". В своей работе автор на основе дискуссий, имевших место в политической элите Советской России 1920-х гг. по вопросам дальнейшего культурного развития страны, пытается определить весь спектр идей, замыслов, концепций, на основе которых должно было идти формирование так называемой "новой культуры". Историк старается проследить судьбы, так называемых "культурных проектов", т. е. весь процесс поступательного движения от возникновения идеи до ее удавшейся или не увенчавшейся успехом реализации. Это позволяет выявить не только предлагаемые новыми властями культурные ориентиры, но и инструментарий их внедрения.

Упомянутые работы далеко не бесспорны, но полезны в теоретическом плане для осознания общей социально-культурной и политической атмосферы 1920-х гг.

Не менее интересны исследования, касающиеся процессов, происходивших внутри советского общества. Этому посвящен коллективный сборник работ "Россия в период НЭПа. Исследования советского общества и культуры", опубликованного в 1991 году под редакцией Ш.Фитцпатрик, А. Рабиновича и Р. Стайтса. Период НЭПа авторами сборника рассматривается одновременно "как глоток свободы, возможная альтернатива коммунистическому строю" , и как чрезвычайно сложное время из-за происходивших в обществе трансформаций. Именно проблема трансформации в различных сферах жизни общества и повседневной жизни, на уровне отдельных социальных слоев и личностном уровне является ключевой во всех статьях данного сборника, а также большинства публикаций, касающихся истории повседневности России в годы НЭПа, опубликованных в журналах "Русская история" Университета Аризоны США и "Социальная история", издаваемом в Великобритании. Г. Ротштейн изучает проблему изменений, произошедших в питании советских людей и отмечает существенные различия в пище простых людей и номенклатуры.3 Р. Джонсон4, В. Голдман и И. Тирадо6 касаются перемен произошедших в семейной жизни и положении женщин в результате как объективных процессов, происходивших в обществе, так и политики властей, направленной на разрушение традиционного семейного уклада. Изменение в семейной жизни является последствием ценностной переориентации, происходившей в сознании людей в 1920-е гг. Более медленно этот процесс происходил в сельской местности, что доказывает X. Алтрихтер на основе анализа некоторых аспектов деревенской повседневной жизни, представленного в работе "Неразрешимые конфликты. Деревенская жизнь между революцией и коллективизацией". Более быстрыми темпами ломка старых традиций и формирование новых происходило в городской среде, особенно среди молодежи. Об этом свидетельствует статья А. Горсуч2 о популярной культуре в годы НЭПа. Теме массовой культуры также уделяется большое внимание в западной историографии истории повседневности России 1920-х гг. В частности, в свое время изучению были подвергнуты популярные песни, литература4 и формы проведения досуга.

Обширные объекты изучения, генерализация и теоретизация на общероссийском и общесоюзном уровнях являются характерными чертами большинства работ зарубежных исследователей советской повседневности 1921-1927 гг. В то время как отечественные историки максимально сужают объект исследования и изучают историю повседневности, в большей части, на локальном уровне. В целом анализ как отечественной, так и зарубежной историографии повседневности населения России и Карелии, в частности, периода НЭПа позволяет констатировать существенное продвижение в изучении этой области отечественной истории. В то же время спектр проблематики и всевозможных подходов к ее исследованию настолько широк, что на настоящий момент, как и в ближайшем будущем говорить о высокой степени изученности данной темы несправедливо. Данным диссертационным сочинением мы, во-первых, представляем новую проблему, которая до этого в специальных исследованиях не ставилась. Это проблема сходств и различий в быту сельских и городских жителей в рамках отдельно взятого региона России. Во-вторых, пытаемся решить обозначенную проблему с помощью нетрадиционного для интерпретации исторического материала подхода, использовавшегося до этого только один раз.1 Наконец, это исследование является очередным шагом на пути расширения знаний о советской повседневности периода НЭПа как для карельской, так и в целом для отечественной исторической науки.

Работа базируется на источниках, которые по своему характеру относятся к статистическим материалам, делопроизводственным документам, законодательным актам, данным этнографических исследований и периодической печати.

Основную группу источников составляют статистические материалы, полученные из опубликованных статистических сборников, фонда 659 Карельского Статистического управления Национального архива республики Карелия и документов различных ведомств. При работе с данными статистики следует обратить внимание на ряд их особенностей, определяемых как спецификой самого статистического исследования, так и временным пространством, в которое статистическая служба работала. Прежде всего, необходимо учитывать относительность статистических сведений, так как они представляют собой усредненные данные, полученные при выборочных обследованиях. Можно предположить и их неточность. Связано это с тем, что в 1920-е гг. шел процесс становления советских статистических органов. Четкая методика работы отсутствовала. Статистический учет в эти годы осуществлялся по линии государства, ведомств, уездов, волостей. Служащие, имевшие дело со статикой на различных уровнях, по-своему представляли методику сбора и обработки данных, ориентировались на разные временные отрезки, отсюда и противоречивость сведений одного и того же явления, представленных разными организациями. До 1924 г. статистические сведения поступали только из городов Карельской Трудовой Коммуны (далее КТК), а данные из волостей отсутствовали. Поэтому статистические сведения начала 1920-х гг. являются далеко неполными. Только к 1926/27 гг. сформировалась более или менее четкая система сбора статистических данных и функционирования Статуправления. В зависимости от объекта учета, сведения собирались посредством, предоставляемой информации ведомствами, как, например, данные о движении зарплаты поступали из наркомата труда, моральная статистика формировалась наркоматом внутренних дел. На местах для проведения узконаправленных и выборочных обследований, например, потребления продуктов питания или промыслов, действовали страховые агенты - в основном советские служащие, которые за минимальную плату или на общественных началах, собирали необходимые сведения. Повсеместно отмечалась низкая квалификация или нежелание агентов выполнять свои обязанности, а также инертное отношение местного населения к проводимым опросам, что отражалось на достоверности данных.

Результаты деятельности органов статистики зафиксированы в статистических сборниках - периодических сводных публикациях. Следует принимать во внимание, что в них представлена вторичная, то есть обработанная информация, которая, возможно, подвергалась редактированию в соответствии с определенными идеологическими задачами. Если учитывать, что первичная информация статистических органов могла не являться абсолютно достоверной, то необходимо критично подходить к данным статистических сборников. В нашей работе активно использовались материалы, представленные в подобных изданиях 1920-х гг. Из всех имевшихся в распоряжении, наибольший интерес для нас, по причине наличия в них большого количества информации по проблематике исследования и временного соответствия, представляли Статистические обзоры за 1923-1924 гг., за 1925-1926 гг.,2 Ежегодники 19283 и 1929 гг.4 и Справочник за 1923-1933 гг.5

В основе составления сборников лежала программа Центрального статистического Управления (ЦСУ). В ней отражены основные объекты статистического учета, которыми являлись население, труд, профессиональное движение, кооперация, торговля, промышленное производство, сельское хозяйство. Все упомянутые издания, составленные под редакцией Б.Потапова -руководителя Статистического управления АКССР, состоят из частей, соответстствующих программе ЦСУ. Статистический обзор 1923-1924 гг., помимо предисловия и вводной части, содержит 7 разделов: "Территория и население"; "Землепользование и сельское хозяйство"; "Леса и лесное хозяйство"; "Промышленность"; "Торговля, кооперация, банки, кредит, государственное страхование, транспорт, сношения, питание населения"; "Финансы"; "Труд, профессиональное движение, социальное страхование, статистика городов".1 В следующем обзоре за 1925-1926 гг. сведения были сгруппированы в 6 разделах, за счет включения данных о финансах в часть "Торговля". В целом составителями этого сборника отмечается неполнота данных за 1926 г. по причине того, что издание готовилось в спешке к 7 Всекарельскому съезду советов, поэтому многие материалы были или не собраны, или не обработаны. Ежегодник 1928 г. представляет количественные показатели различных сторон жизни общества не только за 1928 г., но и за ряд предыдущих лет, начиная с 1924/25 гг., что дает возможность проследить динамику развития республики за несколько лет. Количество разделов в нем увеличилось до 13, из-за выделения в отдельные разделы сведений по народному образованию и моральной статистики, ранее включавшихся в часть "Население", кредита, кооперации, страхованию, транспорту и связи, объединявшихся до этого с "Торговлей". Новым для статистического сборника разделом явилась жилищно-строительная статистика, до этого имевшая место в виде дополнительной информации в весьма ограниченном количестве в обзоре за 1923-1924 г. Среди трудностей в обработке статистического материала авторами отмечалась путаница в первичных сведениях, связанная с переходом на новое административное деление республики.

В работе с данными статистических изданий использовался проблемный подход. Нас интересовала информация, имеющая отношение к теме исследования, т.е. показатели заработной платы, цен, питания, жилищных условий, состояния здоровья и культурной сферы. Данные о среднем уровне заработной платы рабочих цензовых предприятий по отдельным видам промышленности и служащих г. Петрозаводска представлены в

соответствующих таблицах, относящихся к части "Труд". Использование сведений о заработной плате затруднялось, по причине ее исчисления в различных денежных единицах, в частности в сборнике 1923-1924 гг. сумма заработной платы была представлена в товарных рублях, а в последующих изданиях в червонных рублях. Кроме этого, для начала 1920-х гг. характерно отсутствие данных о зарплате за некоторые месяцы, поэтому вычисленный средний размер ее за 1922, 1923 гг. условен.

Большую ценность, несмотря на узкий круг обследуемых хозяйств — всего 23, имеют результаты проведенного в 1927 г. анализа бюджетов рабочих, опубликованные в Ежегоднике за 1928 г. Данные в виде относительных и абсолютных величин объединены в таблицу, на основе которой можно составить представление о структуре доходов и расходов рабочего и его семьи.

В части "Торговля" для вычисления покупательной способности населения, нас интересовали данные о среднегодовых величинах бюджетного индекса в червонных рублях по городам Карелии, определявшегося стоимостью взвешенной нормы товаров, входивших в бюджетный набор. Характерной особенностью данных о стоимости бюджетного набора является

отсутствие общего знаменателя вычислений. Здесь имеется в виду то, что в разные годы или месяцы, стоимость набора исчислялась исходя из цен в различных сферах торговли - частной, государственной или кооперативной. А это вело к неточностям, хотя и незначительного характера, в определении динамики движения цен и покупательной способности.

В этой же части статистическими органами представлялись сведения о питании населения. Соответствующая таблица содержала данные о количестве (в фунтах) потребляемых в день на одного человека продуктов растительного, животного происхождения в целом и мяса, рыбы, молока, хлеба в частности. В отдельной таблице представлены сведения о дневном объеме поступающих с едой калорий и полезных веществ. Дневные показатели даются на каждый сезон (осень, зима и т.д.) и отдельно для сельского и городского населения. Число участвовавших в обследовании питания хозяйств отличалось в каждом сезоне. В городской среде оно колебалось от 41 до 61 хозяйства, в сельской среде от 68 до 246. Имущественное положение, участвовавших в опросе хозяйств, учитывалось только в отношении сельского населения. Большая часть из респондентов в основном обладала двумя и менее десятинами земли (приблизительно 2 га), 1 лошадью и 1-2 коровами. Имущественное положение жителей городской местности не учитывалось, но принимался во внимание состав семьи, который варьировался от 3,9 до 4, 8 человек.

Данные о жилищных условиях имеются в ограниченном объеме в статистическом обзоре за 1923-1924 гг, в виде зафиксированных результатов городских переписей 1920-1923 гг. и в Ежегоднике 1928 г., где использовались данные переписи 1926 г. Представленные в сборниках показатели напрямую не были использованы в работе. Они подверглись количественной обработке, в результате которой нами были рассчитаны общая площадь жилого фонда, объем площади, приходившийся на одного человека, ее ежегодный прирост, количество человек прриходившихся на 1 квартиру, комнату и т.д. Некоторые абсолютные данные были переведены в относительные. Необходимо отметить,

что статистика жилищных условий в 1920-е гг. только зарождалась, и она констатировала в основном данные о жилом фонде только в местности городского типа. В них не хватало сведений о качественных характеристиках жилья и характеристиках населения, занимающего жилые помещения. Эти пробелы частично были заполнены информацией, полученной из архивных фондов профсоюзов и коммунального хозяйства.

Тщательной обработке были подвергнуты данные моральной статистики, которая нам была необходима для анализа девиантных форм проведения досуга и частично в контексте исследования здоровья населения. Данные моральной статистики традиционно отражают движение преступности, социальный, половой и возрастной состав осужденных, виды наказаний, прохождение дел в судебных и следственных органах. Но степень подробности и систематизированности представленного материала, особенно в первых двух сборниках, оставляет желать лучшего. Их сведения достаточно сложно сопоставлять с данными, представленными на гораздо более высоком профессиональном уровне в Ежегоднике за 1928 г. Данные о движении преступлений в обзорах ограничиваются сведениями, предоставленными уголовным розыском. В Ежегоднике представленные сведения уголовного розыска и милиции. В обзорах 1923-1924 гг. и 1925-1926 гг. отсутствует подробная классификация преступлений, в то время как в Ежегоднике используется казуистичный подход в представлении этих данных. Подобных несоответствий в способах представления информации большое количество. В целом предмет моральной статистики 1920-х гг. является чрезвычайно сложным для изучения. Данных о преступлениях в фонде 966 НКВД практически не сохранилось. В отчетной документации этого ведомства различным вышестоящим организациям, в частности КарЦИКу, присутствуют лишь обрывочные, как во временном отношении, так и в отношении групп преступлений, сведения. Иногда эти данные противоречат аналогичным, опубликованным в статистических изданиях. В частности нами были замечены существенные расхождения в цифрах, характеризующих движение преступности в начале 1920-х гг., представленных в разделе моральная статистика в сборнике "АКССР. Статистический обзор 1923-1924 гг." и в отчетах ЦАУ НКВД КЦИКу. Например, в сборнике констатируется 2 случая занятия проституцией за весь 1922 г.," а в отчете ЦАУ за последние 3 месяца того же года этот показатель равняется ІЗ.4 В этом же статистическом сборнике число самоубийств за весь год составило 14 случаев,5 а в отчете ЦАУ только за октябрь - декабрь - 31.6 Такие расхождения можно объяснить как неточностью поступающих в Статуправление данных, так и умышленной их нивелировкой. Тем не менее в исследовании нам пришлось пользоваться в основном материалами статистических сборников, несмотря на их явные недостатки, так как других полных данных о движении преступности в ведомственных документах найти не удалось.

В отличие от моральной статистики статистика здравоохранения и образования, отличается большей последовательностью и структурированностью в изложении материала. В работе нами активно использовались сведения о количестве библиотек, клубов и других культурно-просветительских учреждений, а также показатели заболеваемости, развитости сети медицинских заведений и числе медицинского персонала.

Кроме вторичных статистических данных в сочинении анализировались некоторые первичные материалы, хранящиеся в фонде 659 Статуправления. Из множества имеющихся сведений нас интересовали данные, заполняющие информационные пробелы статистических сборников. В частности, в отчетах Статуправления по статистике труда можно было найти сведения о заработной плате в червонном исчислении рабочих в среднем по промышленности за 1923/24 гг., данные о внутриведомственных и внутрипрофессиональных отличиях в оплате труда.

Важным источником для изучения состояния местной торговли, цен на товары и потребительского поведения населения являются образцы бланков бюджетного набора. Их заполняли на 15 число каждого месяца. Помимо сведений о товарах, входящих в состав набора, их средней стоимости и величине бюджетного индекса (общей стоимости всего набора), они констатируют данные о разнице цен на одни и те же товары, реализуемые в государственной, частной и кооперативной торговле. Однако практически во всех уездных центрах, кроме Петрозаводска, графы бланка, разделенного на 3 части, первая часть которого включала показатели стоимости 24 товаров первой необходимости, вторая часть - расходы на коммунальные и третья часть - на культурные нужды, не заполнялись полностью. Чаще всего без учета оставались последние две части. Из-за этого стоимость набора оказывалась заниженной. Еще одним недостатком, который влиял на работу по сопоставлению данных о размере бюджетного индекса, как во временном пространстве, так и на различных территориальных уровнях, является тот факт, что сведения о стоимости товаров первой необходимости фиксировались в разное время только в одном секторе торговли: частной, кооперативной или государственной. Новые правила заполнения бланка бюджетного индекса, введенного в конце 1926 года расширенного набора были направлены на преодоление существующих недочетов и на более объективный расчет его стоимости. Заполнение бланка должно было проводиться на 1 число каждого месяца. Коммунальные и культурные затраты подлежали обязательному учету. Норма приходившаяся на каждый товар, распределялась между тремя видами торговли — государственной, кооперативной и частной, в зависимости от наличия этого товара и спроса на него в этих секторах торговли. Таким

образом, новая система учета бюджетного индекса позволяет выяснить, где имели возможность или предпочитали покупать тот или иной товар жители республики. Например, из данных бланка видно, что рыба и свекла покупались исключительно в кооперативных торговых организациях, масло растительное, галоши и сукно - в государственных, ржаной хлеб, лук, ситец, в основном, - в частных.1 Исчисление бюджетного набора было возложено на статистическое управление, находившиеся в Петрозаводске, а с мест поступали только сведения о ценах.

Большую ценность для работы имели, проводимые в 1921,2 1922-23,3 19254 и 1927 гг.5 обследования промыслов крестьянских хозяйств, результаты которых были помещены в сводных таблицах, составленных работниками статуправления. Данные этих обследований несопоставимы по причине различного территориального, количественного охватов и способов представления учета. В первом обследовании участвовали хозяйства только Петрозаводского, Пудожского, Олонецкого и Повенецкого уездов, во втором — 1278 хозяйств всех уездов кроме Ухтинского, их результаты были представлены в виде абсолютных величин. В рамках третьего - проводилось всеобщее обследование всех крестьянских хозяйств всех уездов через сельсоветы, но только на предмет кустарных промыслов. В четвертом обследовании приняло участие 4932 хозяйства всех уездов, кроме Кемского, а представленные результаты учета были сведены к относительным величинам. В отличии от первых трех обследование 1927 г. содержит в себе сведения о доходах ремесленников. Следовательно об изменении количества занятых и доходах в промысловой сфере с течением времени на основе этих материалов судить невозможно. Однако они дают некоторое представление о видах промыслов и количестве занятых в них в отдельные территориальные и временные промежутки.

Не менее интересными для характеристики бытовых условий населения Карелии являются первичные сведения, полученные в результате обследования питания сельского населения, проводимого в феврале 1925 г. в Пудожском уезде.1 Статистический агент должен был заполнять листок питания на каждую семью за неделю. Листок состоял из 18 вопросов, касавшихся занятий семьи, имевшегося хозяйства, расхода продуктов на неделю и рациона питания в субботу и воскресенье. Следует учитывать, что заполнение листка проходило со слов опрашиваемого, поэтому люди могли искажать действительность, приукрашая или наоборот существенно занижая качество питания. Очень часто в данных листка встречались противоречия следующего характера. В графе о продуктах, которые семья не потребляла за неделю, часто встречались наименования, которые упоминались в графе купленных на рынке или входящих в субботний или воскресный рационы. Здесь конечно может сказываться и неаккуратность заполняющего и непонимание вопросов респондентами. Тем не менее, данные этого обследования несколько "оживили" имеющиеся сухие цифровые данные о питании населения, представленные в статистических сборниках.

Большую долю статистика составляет в делопроизводственных материалах отдельных ведомств, особенно в учетно-контрольной документации. Отчеты являются полезным источником, так как в них в сжатом и обобщенном виде концентрируется достаточно объемная информация о положении дел в той или иной сфере жизни общества в определенный временной промежуток. В отчете проводится анализ сложившейся ситуации с учетом и в сравнении с ситуацией, характерной для предыдущих периодов, намечаются планы на будущее. Как правило, в тексте активно используются статистические данные.

Чрезвычайно полезной для понимания ситуации, сложившейся в системе здравоохранения, явилась информация, содержащаяся в отчетной документации Народного комиссариата здравоохранения, хранящегося в фонде 580. Она представляет собой документы различного вида: квартальные, полугодовые, годовые отчеты, а также ответы на запросы вышестоящих организаций в частности СНК КАССР и КарЦИКа. Все отчеты составлялись по основным направлениям деятельности Наркомздрава: санитарно-эпидемиологическому, лечебному и охраны материнства и младенчества, курируемых соответствующими отделами. Состояние санитарно-эпидемиологического дела в республике характеризовалось наличием медицинских заведений и персонала, движением заболеваемости и проводимыми мерами борьбы и профилактики с болезнями. В составе санэпиодемиолгического отдела находился отдел медико-санитарной статистики, поэтому, как правило, эта часть отчета сопровождалась сводными таблицами с обработанными количественными показателями по каждой из этих характеристик. В отчете о состоянии лечебного дела говорилось о помощи, оказываемой застрахованным лицам, а о медицинском обслуживании матерей и детей младшего возраста говорилось в части доклада о деятельности отдела охраны материнства и младенчества. Прежде всего нас интересовали годовые отчеты, в случае их недоступности использовались полугодовые. В этом случае годовые данные о движении заболеваемости получались путем сложения данных за каждое полугодие, а количество медицинского персонала определялось на основе данных за второе полугодие.

Не меньшую ценность представляют акты обследования состояния больниц, нерегулярно проводившиеся представителями Наркомздрава. В нашем распоряжении имелось два акта обследования (1923 и 1925 гг.) Петрозаводской городской больницы. Они позволяют реконструировать условия, в которых работали врачи и содержались больные. Объективность данного вида источника вряд ли может вызвать сомнение, так как обследования проводились для выяснения реального положения дел в этих больницах с целью решения их насущных проблем, в том числе с помощью финансовых вливаний.

Для анализа ситуации в системе социальной поддержки населения, которая нас интересовала в контексте изучения доходов населения, были привлечены обширные и малоизученные материалы фондов 425 Карельского отделения социального обеспечения, его приемника - Управления социального обеспечения при НКВД (Ф. 673) и Центральной страховой кассы (Ф. 452). Эти фонды содержат большое количество документов различного характера: законодательные акты в виде декретов, постановлений, материалы делопроизводства в форме распорядительной документации (инструкций, циркуляров), отчетно-учетных документов и переписки. Работа с документами этих фондов велась в соответствии с поставленными исследовательскими задачами: выяснить принципы функционирования системы социальной поддержки населения, идентифицировать группы лиц на которые распространялась ее деятельность и определить размер реально оказываемой им помощи.

Изучение законодательных актов и распорядительной документации дали возможность решения первой поставленной задачи. Отчетно-учетные документы в виде годовых отчетов о деятельности и актов обследования учреждений, находившихся в ведении этих учреждения помогли оценить уровень и качество предоставляемой собесом и страховыми кассами поддержки. Собес был одним из немногих государственных органов, работавших непосредственно с населением. В его фондах, а также в фондах его уездных отделений, в частности 223 Петрозаводского и 307 Повенецкого уездных отделений собеса, хранятся личные дела обеспечиваемых, которые нам были интересны для понимания принципов отбора лиц для оказания им социальной помощи. Личное дело состояло из ходатайства советских органов или личного заявления о назначении пенсии, актов имущественного обследования и медицинской экспертизы, решения о назначении пенсии и образца удостоверения пенсионера.

Годовые отчеты о деятельности, а так же единичные доклады о работе на уездном уровне комитетов крестьянской взаимопомощи, содержащиеся в соответствующем фонде 421, стали объектом исследования при изучении форм социальной поддержки крестьянскому населению.

Обобщенная информация о состоянии дел во всех сферах, формирующих условия жизни людей, содержится в годовых и квартальных отчетах о деятельности КЦИКа и Совета народных комиссаров, находящаяся соответственно в фондах 689 и 690 этих органов власти. В них отображается вторичная информация о ситуации в республики, составленная на основе отчетов комиссариатов и управлений Карелии за соответствующий период и подвергшаяся рецензированию, о чем свидетельствуют черновые варианты, где чаще всего зачеркивались предложения или целые абзацы, говорившие о недостатках и проблемах в жизни республики. В целом объективность отчетов любых ведомств вышестоящим организациям можно поставить под сомнение. Желание рапортовать об успехах, умышленно ослабляя остроту существовавших проблем, явно прослеживается в такого рода документах.

Важными источниками для понимания атмосферы 1920-х гг. являются информационные сообщения и сводки. В 1920-е гг. все области человеческой жизни находились под пристальным контролем властных структур, волисполкомов, заканчивая органами ОГПУ. В данной работе использовались информационные доклады глав волисполкомов КЦИКу о политическом и экономическом положении волостей за 15 июня - 25 ноября 1924 г.,1 уездных исполкомов ЦИКу за сентябрь 1924 г. - январь 1925 г., хранящиеся в 689 фонде НАРК. Наряду с информационными докладами поступавшими по линии советских органов, шло составление аналогичных документов и по линии партийных организаций. В частности, в фондах уездных комитетов РКП(б) (9 -Повенецкого, 10 - Пудожского,4 1187- Ухтинского5) хранятся копии информационных отчетов о положении дел в республики за различные временные промежутки с 1924 по 1926 гг., составленные Карельским областным комитетом РКП (б). В фонде 11 Паданского уездного комитета РКП(б) имеются копии двухнедельных информационных сводок о ситуации в Карелии в 1926 году в основе которых лежат материалы информационно -статистического подотдела ВКП(б).6 Кроме архивных материалов к исследованию были привлечены недельные информационные сводки ГПУ о положении дел на железнодорожных участках в декабре 1924 г. и в Паданском о уезде летом 1927 г., опубликованные в сборнике "Неизвестная Карелия". Данные источники были полезны не только из-за имеющейся в них, хоть и в минимальных объемах, информации о развитости социально-культурной инфраструктуры, заработной плате и жилищных условиях рабочих, но и в первую очередь, по причине того, что они представляют достаточно объективное отражение ситуации и настроений в обществе тех лет. Хотя следует упомянуть особенность этого вида источника, отмеченную В.Г. Макуровым. Она заключается в том, что материалы сводок "акцентировались на негативных явлениях, не только реальных, но и мнимых",1 так как это доказывало усердие работы их составителей и агентов ОГПУ, а также "необходимость усиления деятельности силовых структур, которые в экономическом и идеологическом плане были в этом заинтересованы".2

Существенно пополнить знания о традициях и быте карельского народа, в частности, жителей севера республики позволили материалы двух этнографических экспедиций. Первая из них состоялась в 1921 г. в рамках Северной научно-промысловой экспедиции, изучавшей жизнь на западном побережье Белого моря. Результаты экспедиции были опубликованы в 1927 г. в работе В.В. Никольского "Быт и промыслы населения Западного побережья

Белого моря (Сороки - Кандалакши)". Вторая, организованная Академией наук СССР по заказу Карельского правительства, проходила под руководством Д.А. Золотарева на территории Ухтинского уезда в 1927 г. Ее материалы были зафиксированы в "Карельском сборнике", опубликованном в 1929 г. Нас заинтересовали статьи участников этой экспедиции Д.А. Золотарева "В северозападной Карелии"4 и Л.Л. Капицы "Материалы для этнографической характеристики Кондокского и Вокнаволоцкого районов северо-западной Карелии".5 Несмотря на различные временные и географические рамки, объекты изучения обеих экспедиций были одинаковы. Это, прежде всего, быт людей: жилье, питание, одежда, а также традиционные занятия и формы проведения времени. Однако материалы второй экспедиции отличаются большей детальностью. Кроме этого авторы сравнивают образ жизни жителей

северо-запада республики и северо-востока, Ухты и Кеми и выявляют ряд национальных особенностей.

Некоторые из материалов данной экспедиции были опубликованы раньше в 1924 г. в журнале "Вестник Мурмана" , который являлся печатным изданием правления Мурманской железной дороги. В центре внимания этого журнала находились вопросы общественного - экономического развития, немалая доля публикаций касалась вопросов изучения и освоения природных богатств. Большой интерес для работы представляют заметки, посвященные повседневной жизни жителей республики, публиковавшиеся в виде бытовых очерков и путевых заметок.

Кроме материалов данного журнала в работе активно использовались сведения из других периодических изданий. В частности к исследованию были привлечены материалы газет "Красная Карелия"5 и "Карельский крестьянин". Нас интересовала информация в виде статей и заметок корреспондентов, опубликованных писем читателей, касавшаяся проблематики исследования. В газете "Красная Карелия" она концентрировалась в нескольких рубриках, которые оставались традиционными для газеты на протяжении 7 лет. Это, прежде всего, рубрики "По городу", "В Петрозаводске", "По губернии", "По Карелии", "Объявления, Распоряжения", "Рабочая жизнь". С 1921 г. в газете появляется "Уголок антирелигиозной пропаганды", дающий представление о некоторых аспектах духовной жизни. С 1923 г. постоянными становятся рубрики, касающиеся актуальных вопросов быта: "Вопросы быта", "Новый быт", с 1924 г. - "Стройте новый быт". С этого же года рубрики становятся более проблемной направленности: "Безработица и наша борьба с ней", "Беспризорность и наша борьба с ней", "На борьбу с пьянством и

хулиганством". Газета "Карельская деревня" издавалась с 1924 г. тем же редакторским коллективом, что и "Красная Карелия". Помимо официальной информации, полностью перекликавшейся с подобной, опубликованной в "Красной Карелии", газета представляла материалы, ориентированные на крестьянское население. На ее страницах обсуждались проблемы сельского хозяйства, давались разъяснения по поводу аграрного законодательства, сельхозналога, объяснялись преимущества трехполья, тех или иных видов удобрений. Интересующая нас информация была сосредоточена в следующих рубриках: "Отовсюду", "Деревня" и ее подрубрика "Новый быт", "Смычка", "Крестьянская взаимопомощь", "Почтовый ящик", "Беседы врача" и др. Авторы практически всех статей, это характерно для обеих газет, скрывались под псевдонимами: Некто, Гражданин, Бывалый, Коммунист, Селькор А., Дед-самоед и другие. Только некоторые из них подписывались именем и фамилией: А. Рачков, Н. Перхин, Н. Тароев, В. Ивов. Авторы газетных публикаций, селькоры и рабкоры, делали газеты 1920-х гг., несмотря на общую идеологизированную направленность, особенными. Эта особенность, по сравнению, например с 1930-ми гг., выражалась в непрофессионализме и наивности корреспондентов. Именно эти качества обеспечивали наличие существенной доли объективизма некоторых публикаций. В начале 1920-х гг. в газетах поднимаются острые бытовые проблемы, критикуются за бездействие органы власти и т. д. К концу исследуемого периода острота проблем смягчается, все меньше внимания уделяется вопросам быта.

Кроме этих изданий в работе использовалось некоторые публикации из нескольких, сохранившихся номеров Кемской газеты "Карельская правда".

Характерной чертой всех периодических изданий является наличие в них рекламы, неизбежного атрибута рыночных условий, появление которой можно отнести к 1922 г. Она представляет собой интересную информацию о предлагаемых населению товарах и услугах. Эту же информацию содержат в себе справочные издания. В частности, в работе использовались первый городской справочник "Весь Петрозаводск. Справочная книга г. Петрозаводска на 1923 г."1 и "Вся Карелия. Справочно-адресная книга КАССР за 1925 г.".2 В первом издании дана информация об адресах, телефонах, времени и условиях работы учреждений государственной и местной власти, заведений культуры, спорта, общепита, медицины и списки врачей, в них так же присутствовала реклама. Из этих данных можно почерпнуть сведения о развитости социальной, культурной инфраструктуры города. Об этом же, но на общекарельском уровне, дают некоторое представление материалы справочно-адресной книги "Вся Карелия".

Несмотря на то, что источниковая база работы достаточно обширна, тем не менее, она не может обеспечить нас всей необходимой информацией. Следует отметить ряд трудностей, с которыми пришлось столкнуться при изучении быта населения Карелии в годы НЭПа. В некоторых случаях (при изучении питания, досуга и здоровья) строго социально-дифференцированный подход был невозможен из-за отсутствия детализированности в статистических сведениях. Поэтому мы обращались к обобщенным данным по городскому и сельскому населению. Определенные трудности возникли при проведении исследования материального положения людей в годы НЭПа. Они были связаны с неравнозначностью по объему и содержанию источникового материала, касающегося доходов городских и сельских жителей. В частности, сведения о материальном положении рабочих и советских служащих весьма обширны и подробны, в то время как информация о размерах и структуре доходов крестьянского населения, занимавшегося как сельским хозяйством, так и ремесленным производством минимальна. Специальных бюджетных обследований крестьянских хозяйств не проводилось, поэтому нами использовались обрывочные данные обследований крестьянских промысловых хозяйств и некоторые опубликованные статистические материалы.

Доходы населения

НЭП явился периодом перемен в сфере материального потребления всего населения России. С его введением была восстановлена, существовавшая до октября 1917 г., форма оплаты труда, зависевшая от производительности труда и квалификации работника. В годы "военного коммунизма" она была заменена системой трудовой повинности и социальным пайком, размер которого определялся в зависимости от социальной принадлежности человека. Все население делилось на 5 категорий: к первой относились рабочие, занятые тяжелым физическим трудом; ко второй - рабочие, занятые легким физическим трудом и служащие по найму; к третьей - лица интеллигентных и свободных профессий; к четвертой и пятой группам относились лица, имевшие нетрудовые доходы. Совет Народных Комиссаров, в частности, комиссариат по продовольствию, совместно с ВЦСПС определяли размеры пайка. Тем самым властями практически полностью нормировался уровень потребления населением товаров широкого потребления и продуктов питания. Причем нормирование проходило, по утверждению С.Г. Струмилина, "на уровне голодного минимума".

Не следует считать, что в годы проведения новой экономической политики вмешательство властных структур в сферу материального потребление исчезло. Оно, по сравнению с годами "военного коммунизма" безусловно, ослабло, но в то же время изменило формы вмешательства, перейдя от прямого нормирования к косвенному — в основном, через сферу заработной платы. Размеры оплаты труда работников бюджетной сферы (служащих, в том числе врачей, учителей, работников сферы правопорядка) по тарифной сетке определялись постановлениями СНК СССР, исходя из размеров минимального прожиточного минимума, определявшегося ВЦСПС,1 в свою очередь с учетом стоимости бюджетного набора, размер которого определялся СТО. Местные власти могли их несколько корректировать с учетом специфики регионов. СНК определял размер максимальной зарплаты, а также в течение всего исследуемого периода осуществлял различные мероприятия регулирующего характера в сфере оплаты труда.2

Кроме этого, вмешательство властных структур в сферу потребления просматривается в ценовой политике, особенно настойчиво проводившейся во второй половине 1920-х гг., направленной на сдерживание роста цен и на искусственное их снижение на продукты питания, в частности на хлеб. Приоритетное развитие тяжелой промышленности также влияло на условия потребительской деятельности, ограничивая предложение на рынке продукции легкой промышленности. Частично их недостаток удавалось заполнить через осуществление "чрезвычайного импорта" предметов широкого потребления для насыщения внутреннего рынка.

Ситуация в сфере потребления в Карелии складывалась, с одной стороны, под влиянием обозначенных факторов. С другой стороны она имела свою специфику, во многом определявшуюся особенностями экономического развития края.

Домашний быт

В 1920-е гг. происходят серьезные изменения в жилищных условиях населения, связанные, в частности, с характерным еще для царской России наличием жилищной проблемы особенно остро стоявшей в городах, постоянно осложнявшейся в процессе урбанизации, а также с политикой советской власти в области жилья, которая имела ярко выраженный классовый характер.

Решение жилищного вопроса власти начали исходя из марксистских принципов жилищного передела - экспроприация жилищ богатых в пользу беднейших слоев. В одной из своих работ Ленин отмечал, что социалистическое государство также как и капиталистическое будет принудительно выселять из квартир одни семьи и поселять другие. Однако объекты и методы использования этой меры в социалистическом государстве будут существенно отличаться от капиталистических. Если в последнем "выселяли семью рабочего с помощью приставов и больших военных сил", то в государстве пролетариата, семьи рабочих и бедняков без особых силовых затрат будут подселять к богатым. "Вы потеснитесь, граждане в двух комнатах на эту зиму, а две комнаты приготовьте для поселения в них двух семей из подвала".1

Юридическая основа "революционному жилищному переделу" была заложена декретом ВЦИК "Об отмене права частной собственность на недвижимость в городах" от 20 августа 1918 г. Этим декретом отменялось "право частной собственности на все без исключения участки, как застроенные, так и незастроенные, как принадлежащие частным лицам и промышленным предприятиям, так и ведомственных учреждений, находящихся в пределах всех городских поселений". Созданные жилищные отделы при местных советах взяли на себя задачу перераспределения жилой площади в пользу рабочих и советских служащих. Их жилищные условия удалось существенно улучшить за счет ухудшения положения других слоев населения, в частности ученых, врачей, учителей, деятелей искусства.

Один из аспектов жилищной политики первых лет советской власти имел особенно тяжелые последствия. Он был связан с отменой оплаты жилья для рабочих и совслужащих, с установлением минимального размера, вносившегося за жилье остальными социальными группами. Эти мероприятия не позволили сформировать материальный фонд для текущей и будущей успешной деятельности коммунального хозяйства.

НЭП принес изменения в жилищную политику государства. Часть жилых домов была денационализирована, демуниципализирована и возвращена прежним владельцам, другая часть передана в аренду домовладельцам. Снова была установлена квартирная плата, правда, первоначально с оглядкой на классовые принципы. Вся политика 1920-х гг. в области жилья была ориентирована на разрешение жилищного кризиса, который на протяжении исследуемого периода развивался по — нарастающей. Особенно это касалось городов и рабочих поселков, приток населения в которые не ослабевал, а наоборот постоянно рос. Столь острого жилищного кризиса в сельской местности не наблюдалось. Однако будет несправедливым утверждение о том, что политика новых властей не затронула жилищных условий деревенских жителей. Жилищный передел имел место и в деревнях, где отбирали дома или часть жилой площади у зажиточных людей и передавали их в распоряжение местных властей, которые использовали их под административные здания, школы, больницы или передавали беднейшему крестьянству.

Самым крупным населенным пунктом Карелии на протяжении всего периода НЭПа оставалась столица республики — город Петрозаводск. В начале 1920-х гг. Петрозаводск являлся центром и КТК и Олонецкой губернии, в нем находились все центральные учреждения. В 1923 г., согласно переписи в столице проживало 22826 человек. Для сравнения укажем, что во втором по величине городе Карелии Сорока проживало 5435 человек.

В распоряжении жителей Петрозаводска, согласно городской переписи 1923 г., находилось 2103 жилые постройки3 с 136 956 кв. м жилой площади.4 Более 60% от всей жилой площади приходилось на долю частного жилья, 34% -на долю государственного, 6% - кооперативного.5 98% всех построек города были деревянными, соответственно 2% - кирпичными.6 Преобладали одно- и двухэтажные дома. Только 5 жилых зданий имели более 2-х этажей. Возраст построек колебался от 40 до 300 лет.9 Значительная часть зданий была ветхой и непригодной для жилья. В 1923 г. петрозаводчане занимали 3128 квартир.10 Большая часть из них приходилась на частный сектор.11 Согласно данным 1922 г., из всех городских домов - 19% имели однокомнатные, 23%-двухкомнатные, 12% - трехкомнатные, 12% - четырехкомнатные, 2% -пятикомнатные квартиры. В среднем на один дом приходилось почти 11

Здоровь

К началу 1920-х гг. во всей России наблюдалось крайне тяжелое положение со здоровьем населения. По всей стране свирепствовали эпидемии тифа, оспы, туберкулеза, обострялись хронические заболевания, которые уносили жизни людей разного возраста. Тяжелый экономический кризис со всеми его проявлениями в повседневной жизни людей - голоде, отсутствии теплой одежды, неудовлетворительных жилищных условиях способствовали ухудшению состояния здоровья населения. Помимо необходимости улучшения условий жизни, для решения проблем со здоровьем населения, необходимо было активизировать работу системы здравоохранения.

В 1920-е гг. шел процесс становления новой советской системы здравоохранения. До 1917 г. медицинское дело было рассредоточено по ведомствам, не имело достаточно финансирования, обеспечивалось, в основном, из бюджетов земств и строилось, главным образом, на работе земских врачей. Новые власти взяли курс на централизацию руководства здравоохранением, тем самым закладывая принцип государственности советского здравоохранения, под которым понимался централизм в управлении, финансировании и планировании. 18 июля 1918 г. декретом СНК РСФСР был основан Народный комиссариат здравоохранения. Возглавил работу наркомата видный врач и известный большевик Н.А. Семашко, который занимал этот пост до 1930г. Следует отметить, что идея создания централизованной государственной медицины была принята многими медицинскими деятелями и потенциальными пациентами без особого оптимизма. В дооктябрьский период идея государственной медицины была дискредитирована бюрократизмом чиновнического аппарата, взяточничеством врачей, отсутствием серьезной материальной поддержки медицины со стороны государства.

Принципы бесплатности и всеобщности медицины также были предметом дискуссий и рассуждений. С 1917 по 1919 гг. в России наблюдался период развития классической страховой медицины в рамках принятой системы социального страхования. В соответствии с принятыми декретами страхование распространялось на всех наемных рабочих и охватывало все виды потери трудоспособности. Часть медицинских заведений находилась в ведении больничных касс - основного звена в страховой медицине. С созданием в 1918 г. Наркомздрава в стране параллельно стали существовать две медицины. Одна подчинялась Наркомздраву, объединившему под своим началом бывшие городскую и земскую медицины и медицину ряда ведомств. Другая - страховая медицина. "В качественном отношении эти 2 медицины были несравнимы, -писал А.Вишневецкий, видный деятель российской медицины в 1926 г., - тем не менее у худшей, наркомздравовской, были все время тенденции к поглощению лучшей страховой во имя советской медицины". После принятия декрета от 31 октября 1918 г. "О социальном обеспечении трудящихся" усилился процесс централизации страховой медицины, а само медицинское страхование было заменено социальным, а вскоре понятие "страхование" заменили понятием "гособеспечение". В 1919 г. властями были изданы декреты о передаче всей лечебной части больничных касс Наркомздраву и об их ликвидации. Страховая медицина как таковая была упразднена. В стране стала господствовать советская медицина, основанная на гособеспечении и существовавшая на протяжении всей гражданской войны.