Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретические основы изучения интертекстуальности в немецком биографическом дискурсе 12
1.1. Текстовая категория «интертекстуальность» в филологических исследованиях 12
1.1.1. Французская школа исследователей: интертекстуальность как единый механизм порождения текста 14
1.1.2. Отечественная школа исследователей: широкое и узкое понимание интертекстуальности 17
1.1.3. Немецкая школа исследователей: интертекстуальность как признак диалогичности 23
1.2. Биографический дискурс как коммуникативное событие 29
1.2.1. Предпосылки для определения биографического дискурса 29
1.2.1.1. Краткая характеристика биографии 29
1.2.1.2. Основные подходы к пониманию дискурса 31
1.2.1.3. Биографический дискурс в концепции В. И. Тюпа 36
1.2.2. Определение биографического дискурса 38
1.3. Актуализация интертекстуальных включений в немецком биографическом дискурсе 40
1.3.1. Цитата точная как основное тексто- и смысл ообразующее включение 40
1.3.2. Цитата неточная и её роль в немецком биографическом дискурсе 46
1.3.2.1. Реминисценция как лаконичное эмоционально-экспрессивное интертекстуальное включение 46
1.3.2.2. Аллюзия как ассоциативно-ироничное интертекстуальное включение 52
ВЫВОДЫ ПО ПЕРВОЙ ГЛАВЕ 59
ГЛАВА 2. Актуализация коммуникативных стратегий автора в метатексте немецкого биографического дискурса 61
2.1. Метатекст как комментирование интертекста в биографическом дискурсе 61
2.2. Проявление субъективности в биографическом дискурсе 67
2.2.1. Метатекстовые предикаты как выражение авторской субъективности 74
2.2.2. Актуализация коммуникативных стратегий автора как реализация авторской субъективности 80
2.2.2.1. Стратегичность в биографическом дискурсе 80
2.2.2.2. Сопереживание как основная коммуникативная стратегия автора 84
2.2.2.2.1. Актуализация стратегии восхищения 93
2.2.2.2.2. Актуализация стратегии сострадания 100
2.2.2.2.3. Актуализация стратегии дискредитации 105
2.2.2.3. Актуализация стратегии предположения 114
2.2.2.4. Актуализация стратегии аргументации 121
2.2.2.5. Актуализация стратегии согласия 130
Выводы по второй главе 134
Заключение 138
Библиографический список 142
Список принятых сокращений и использованных словарей 156
Список цитированных источников 158
- Немецкая школа исследователей: интертекстуальность как признак диалогичности
- Реминисценция как лаконичное эмоционально-экспрессивное интертекстуальное включение
- Актуализация коммуникативных стратегий автора как реализация авторской субъективности
- Актуализация стратегии предположения
Введение к работе
Актуальность настоящего диссертационного исследования обусловлена интересом современной лингвистики к дальнейшему анализу человеческого фактора в языке и вниманием исследователей к соотношению языковых форм со структурами знания. Данные факторы определяют значимость изучения авторских коммуникативных стратегий, актуализирующихся во взаимосвязи интер- и метатекста в немецком биографическом дискурсе.
Вышеназванные обстоятельства определили выбор объекта, предмета, цели и задач настоящего исследования.
В качестве объекта исследования выступает биографический дискурс современного немецкого языка.
Предметом исследования являются интертекст, представляющий собой фрагмент другого текста в форме цитаты, реминисценции, аллюзии, и метатекст как комментарий автора относительно интертекста.
Цель настоящего исследования заключается в выявлении интер- и метатекста и установлении их взаимосвязи, которая актуализирует коммуникативные стратегии автора в биографическом дискурсе XX-XXI веков. В основе анализа лежит узкая концепция интертекстуальности, согласно которой межтекстовое взаимодействие рассматривается как присутствие в одном тексте фрагментов другого текста в форме цитат, реминисценций, аллюзий.
В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:
-
систематизируется понимание терминов «интертекстуальность» и «интертекст» в отечественной и зарубежной лингвистике;
-
определяется термин «биографический дискурс», уточняется его место в системе дискурсов личностно-ориентированного типа и характеризуются интертекстуальные включения, используемые в немецком биографическом дискурсе;
-
раскрывается содержание термина «метатекст» и даётся его определение в рамках нашей работы;
-
устанавливается основная коммуникативная стратегия немецкого биографического дискурса;
-
исследуются авторские стратегии в метатексте относительно интертекста в немецком биографическом дискурсе.
Материалом исследования послужили документально-художественные тексты биографического дискурса, изданные в Германии в XX-XXI веках, общим объёмом более 6000 страниц. Нами выбраны биографируемые личности, сыгравшие важную роль в мировой истории, политике и культуре: Фридрих II (1712-1786, прусский король с 1740 г.), автор – И. Миттенцвай; Александра Фёдоровна (1872-1917, урождённая принцесса Алиса Гессен-Дармштадская, супруга Николая II с 1894 г., императрица российской империи с 1896 г.), автор – Е. Хереш; Ф. Эберт (1871-1925, первый рейхспрезидент Веймарской республики – 1919-1925), автор – П.-К. Витт; Г. Шрёдер (р. 1944 г., седьмой федеральный канцлер – 1997-2005), авторы – Ф. Херес и К. Валер; И. В. фон Гёте (1749-1832, поэт, писатель, естествоиспытатель, государственный деятель, мыслитель), авторы – К. Хохоф, А. Хёфер, К. Зеехафер; В. А. Моцарт (1756-1791, композитор), авторы – Ф. Браунберенс, Ф. Хенненберг; А. фон Шамиссо (1781-1838, поэт, естествоиспытатель), автор – Р. Фишер; Б. фон Арним (1785-1859, писательница), автор – Г. Хирш; Г. Гейне (1797-1856, поэт, писатель, публицист, критик,), автор – Г. Кауфманн; Т. Фонтане (1819-1898, писатель), авторы – К. Байнтманн, Г.-Г. Ройтер; Г. Гауптманн (1862-1946, драматург), автор – Р. Ромер; Л. Фейхтвангер (1884-1958, писатель), автор – Й. Пишель; Г. Фаллада (1893-1947, писатель), автор – Ю. Мантей; Э. Кнауф (1895-1944, писатель, журналист, сочинитель текстов песен), автор – В. Эккерт; Т. Модотти (1896-1942, итальянский фотограф, актриса, революционерка), автор – К. Баркхаузен; Э. Кестнер (1899-1974, писатель, сценарист), автор – С. Лист. Таким образом, анализируемый дискурс находит своё отражение в письменном тексте, представляющем собой фиксированный результат дискурсивной деятельности.
Выбор методов определён задачами каждого этапа исследования. В работе используются методы непосредственного наблюдения, контекстуально-интерпретационного, структурно-семантического анализа, привлекаются элементы количественного анализа с последующей качественной интерпретацией полученных данных.
Теоретическую базу исследования составили работы отечественных и зарубежных учёных по теории интертекстуальности (И. В. Арнольд, Р. Барт, М. М. Бахтин, Х. Вайх, Г. Гаслер, Ж. Женетт, Ю. Кристева, Н. А. Кузьмина, Т. Е. Литвиненко, Н. В. Петрова, Н. А. Фатеева, У. Фикс и др.), лингвистике текста и теории дискурса (Р. Богранд, К. Бринкер, И. Р. Гальперин, В. Гейнеманн, Е. А. Гончарова, ван Дейк, В. Дресслер, В. И. Карасик, Е. С. Кубрякова, А. Линке, М. Л. Макаров, С. Н. Плотникова и др.), теории метатекста (А. Вежбицка, Н. К. Рябцева, Р. О. Якобсон и др.), теории биографии (Г. О. Винокур, Ю. И. Коньшина, Н. И. Кузнецов, В. И. Тюпа и др.), теории речевого воздействия (ван Дейк, О. С. Иссерс, С. Н. Плотникова и др.).
Научная новизна диссертации заключается, во-первых, в определении биографического дискурса и выявлении в нём интертекстуальных включений, во-вторых, в установлении интертекста, используемого в качестве метатекста, и, в-третьих, в выявлении коммуникативных стратегий, обусловленных взаимосвязью интертекста с метатекстом в немецком биографическом дискурсе.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Интертекстуальное включение в виде цитаты точной (закавыченной) является основным тексто- и смыслообразующим включением в немецком биографическом дискурсе в силу специфики данного типа дискурса, характеризующегося достоверностью передаваемой информации. Неточная цитата (реминисценция, аллюзия) являет собой лаконичное, эмоционально-экспрессивное и ассоциативно-ироничное интертекстуальное включение в немецком биографическом дискурсе.
-
Биографический дискурс как разновидность бытийного личностно-ориентированного дискурса представляет собой коммуникативное событие, в рамках которого автор транслирует адресату жизненный и творческий путь биографируемой личности посредством интертекстуальных включений – цитат точных и неточных – с учётом стратегий, выражающихся в метатексте.
-
Метатекст как комментирование автором интертекста актуализирует коммуникативные стратегии, которые автор использует для того, чтобы у адресата не возникло двойственности понимания при интерпретации интертекста в немецком биографическом дискурсе. Комментирование интертекста интертекстом – реминисценцией, аллюзией – представляет собой метатекст и является особой формой взаимосвязи интер- и метатекста.
-
Основной коммуникативной стратегией автора в немецком биографическом дискурсе является стратегия сопереживания, которая достигается посредством других стратегий, а именно: стратегий восхищения, сострадания, а также дискредитации. В биографическом дискурсе автор, дискредитируя ту или иную личность, выражает сопереживание биографируемой личности. Стратегия дискредитации является имплицитной формой актуализации основной коммуникативной стратегии сопереживания. Целью стратегии сопереживания является стремление автора донести до читателя переживания биографируемой личности и вызвать у него различные эмоциональные состояния.
-
В стратегиях предположения, аргументации и согласия проявляется неуверенность автора в достоверности информации, содержащейся в интертексте, или правильности предлагаемой трактовки фактов, событий и т.д., объективируется её подтверждение или опровержение, а также выражается одобрение автора.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что исследование расширяет представление современной лингвистики и смежных с ней научных дисциплин о коммуникативно-прагматических возможностях интертекстуальных включений при взаимосвязи с метатекстом. Этим исследование способствует развитию теории интертекстуальности, с одной стороны, и, лингвистики текста, с другой. Диссертация вносит вклад в развитие теории дискурса, описывая биографический дискурс в рамках теории интертекстуальности и определяя его место в системе бытийного личностно-ориентированного дискурса. Анализ взаимосвязи интертекста с метатекс-том в биографическом дискурсе и выявление коммуникативных стратегий способствует также развитию теории речевого воздействия.
Практическая значимость работы состоит в том, что её результаты могут найти применение при чтении лекций и проведении семинаров по лингвистике текста, стилистике, теории межкультурной коммуникации и страноведению, при написании курсовых и дипломных работ, на практических занятиях по немецкому языку. По материалам исследования может быть разработан учебный модуль и написано учебно-методическое пособие по лингвокультурологии с «аллюзивным» названием «Deine Sterne, Deutschland».
Апробация материалов диссертации осуществлялась в форме докладов на заседаниях кафедры немецкой филологии Иркутского государственного лингвистического университета (2005 – 2009 гг.), а также в форме докладов и сообщений на региональных и межвузовских конференциях молодых учёных в Иркутском государственном лингвистическом университете (2005 – 2010 гг.). Основные положения диссертации представлены в 8 публикациях общим объёмом 1,6 п.л., в том числе в двух статьях, опубликованных в ведущих рецензируемых научных изданиях.
По структуре диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка, списка принятых сокращений и использованных словарей, списка цитированных источников.
Во введении обосновываются актуальность и новизна исследования, формулируются цель и задачи работы, определяются объект и предмет исследования, перечисляются методы, использованные при анализе языкового материала, указываются теоретическая и практическая значимость работы и излагаются основные положения, выносимые на защиту.
В первой главе «Теоретические основы изучения интертекстуальности в немецком биографическом дискурсе» анализируются лингвистические работы по исследованию интертекстуальности отечественной, французской и немецкой школ, уточняются термины «интертекстуальность» и «интертекст», разрабатывается понятие «биографический дискурс», выявляются интертекстуальные включения в данном типе дискурса, осуществляется характеристика цитат точных и неточных.
Во второй главе «Актуализация коммуникативных стратегий автора в метатексте немецкого биографического дискурса» содержится описание метатекста, представленного как комментирование автором интертекста, систематизируются авторские стратегии в метатексте немецкого биографического дискурса, выявляется основная стратегия сопереживания, достигаемая посредством стратегий восхищения, сострадания и дискредитации, устанавливаются также стратегии предположения, аргументации и согласия.
В заключении обобщаются основные результаты проведённого исследования, формулируются вытекающие из него основные выводы и намечаются перспективы дальнейшего исследования.
Немецкая школа исследователей: интертекстуальность как признак диалогичности
В этом разделе мы дадим краткий обзор существующих в немецком научном сообществе исследований, затрагивающих проблему определения текста и связанного с ним явления интертекстуальности. Материалом послужили первоисточники работ Р. Богранда, В. Дресслера, В. Гейнеманна, М. Гейне-манна, К. Бринкера, X. Хепфнера, К. Ганзель и Ф. Юргенса, X. Вайх, Г. Гасле-ра, П. Цима и У. Фикс.
Анализ специальной литературы позволяет констатировать тот факт, что лингвистика текста развивалась из структуралистских знаний, и текст определялся как набор предложений [Ehlich, 1996 (1986), S. 193, Heinemann, 1991, S. 126; Linke, 1996, S. 215]. Это грамматическое описание текста считается устаревшим, так как с конца XX века текст изучается с позиций антропоцентризма.
Достаточно распространённым считается определение текстуальности Р. Богранда и В. Дресслера. Текстуальность, понимаемая ими как совокупность существенных признаков текста, связанная со структурой текста, обладает следующими критериями: связностью, цельностью, интенциональностью, информативностью, ситуативностью и интертекстуальностью. Под последней понимается отношение одного текста к другим текстам, создание которых является составными частями определённых типов текстов [Beaugrande, 1981, S. 13]. По мнению А. Нойберта, «если один из этих критериев оказывается невыполненным, то текст считается некоммуникативным» («Wenn irgendeines dieser Kriterien als nicht erfullt betrachtet wird, so gilt der Text als nicht kommunikativ») [Neubert, 1982, S. 30].
В противоположность лингвистам (В. Кальмайер, П. Гартманн и др.), которые исходят из широкого понятия «текст», то есть совокупности всех коммуникативных сигналов в процессе общения, В. Гейнеманн, Д. Фивегер, Е. Гюлих и В. Райбле, Э. У. Гроссе, 3. Й. Шмидт, М. Димтер, И. Варнке определяют его следующим образом: «Текст — это вербально выраженная часть высказывания в коммуникативном акте» [Heinemann, 1991, S. 16; Heinemann, 2002, S. 96; цит по: Филиппов, 2008, с. 222]. Тексты - это не только лишь структурно оформленные, а созданные, основывающиеся на знаниях, высказывания, смысл и структура которых соопределены через конкретные цели и ситуации.
Согласно определению А. Линке, текст представляет собой комплексное структурное, тематически и концептуально связанное языковое единство, благодаря которому говорящий выполняет действие с очевидным коммуникативным смыслом [Linke, 1996, S. 245].
К. Бринкер изучает текст с коммуникативно-прагматической точки зрения, он понимает под текстом комплексное информационное действие (eine komplexe Informationshandlung), в процессе которого автор пытается довести до сведения реципиента определённое содержание, точнее, информировать реципиента об определённом событии (из непосредственного прошлого) [Blinker, 2005, S. 58].
По мнению немецких лингвистов понятие «интертекстуальность» возникло вследствие того, что каждый текст рассматривается как результат и исходный пункт трансформаций, «переписывание» уже имеющихся текстов. От 25 ношения между текстами или отношения «текст в тексте» (Textext Relationen) характеризуются интертекстуальностью (MLS, 279).
Интертекстуальность, по определению X. Вайх, представляет собой специфичное выражение принципа диалогичности, понятого интратекстуально (intratextuell), то есть в литературном тексте противопоставлены точки зрения и идеологии, которые заимствуются из предсуществующих литературных текстов и касаются разных точек зрения в собственном тексте [Weich, 1989, S. 32]. Следовательно, X. Вайх понимает текст диалогично (dialogisch), если в нём вступают в спор друг с другом различные точки зрения и идеологии. По мнению исследователя, понятия «интертекстуальность» и «диалогичность» (Dialogizitat) отличаются друг от друга частично; изначально ни интертекстуальность не обладала диалогичным качеством, ни диалогичность сама по себе не представляла интертекстуальные отношения. Согласно X. Вайх, интертекстуальность понимается как опыт, который реализует диалогичный конфликт мировоззрений. Вслед за М. М. Бахтиным X. Вайх оперирует понятием диалогичность и понимает интертекстуальность как особую форму диалогичного «спора» с литературой, который представляется в творческой переработке литературного текста более поздним литературным текстом.
Реминисценция как лаконичное эмоционально-экспрессивное интертекстуальное включение
. Реминисценция как лаконичное эмоционально-экспрессивное интертекстуальное включение При определении цитирования как трёхкомпонентного образования можно говорить о цитате точной. При отсутствии одного из компонентов речь будет идти о цитате неточной. Наиболее близкий к цитированию приём, отличающийся отсутствием ссылочной части, В. П. Москвин называет апплика 47 цию, обозначающую в переводе с латинского языка «присоединение». Данный приём заключается в использовании адресантом в качестве «строительных блоков» для собственного текста: 1) различного рода устойчивых выражений — фразеологизмов, пословиц, поговорок, в терминологии Н. Д. Арутюновой — включение в речь «общих истин» [Арутюнова, 1999, с. 669]; 2) фрагментов (например, словосочетаний фраз, стихотворных строк) текста, известного адресату [Москвин, 2002, с. 63].
Устойчивые выражения типа пословиц и поговорок, не составляющие часть какого-либо произведения, а также клишированные фразы иного характера Е. А. Земская не считает цитатами. Для их названия она применяет термин «инкрустация» [Земская, 2004, с. 521]. Данный термин в переводе с латинского языка обозначает «облицовка», то есть украшение узорами из кусочков различного материала (кости, дерева, мрамора, перламутра, керамики, металла), врезанных в поверхность украшаемого предмета, рисунков в изделия из иного материала (НСИСВ, 342). В лингвистических терминах мы определим инкрустацию как инкорпорирование паремических единиц, не имеющих ссылочной части, в авторский текст для создания нового смысла и выражения эмоционально-экспрессивных коннотаций.
С ассоциативной опорой на чужую речь связана вторая разновидность аппликации - текстовая аппликация, используемая, по мнению В. П. Москвина, в расчёте на то, что адресат речи вспомнит текст, послуживший источником «цитаты без кавычек». Дублетный ряд таких цитат представлен следующими терминами: коммемораты (в переводе с латинского языка «воспоминание, напоминание»), литературные реминисценции (в переводе с латинского языка «воспоминание»), литературная цитата и цитата-реминисценция [Москвин, 2002, с. 64]. Данный ряд можно продолжить, сославшись на исследования различных лингвистов, такими филологическими явлениями как прецедентный текст (по Ю. Н. Караулову), протосюжет (по В. В. Проппу), вторичный текст (по М. В. Вербицкой), реминисценция-дайджест (по С. Н. Плотниковой). Основной формальной особенностью всех вышеперечисленных явлений, именуемых реминисценцией, по определению С. Н. Плотниковой, является «включённость или вкрапление старого дискурса в новый» [Плотникова, 2000, с. 141].
Основной функцией текстовой аппликации является ассоциативная отсылка к опорному тексту (тексту-ассоциату) и обогащение авторской речи соответствующими коннотациями и образами. Наличие такой отсылки делает возможной классификацию крылатых слов по опорному тексту и, соответственно, подразделение их на библеизмы, шекспиризмы и т.д. Текстовая аппликация является мощным источником номинативных единиц языка (крылатых слов) и речи (коммеморат).
Понятия аппликации и текстовой аппликации В. П. Москвина содержательно соотносятся с реминисценцией А. Е. Супруна. Рассматривая текстовые реминисценции как языковое явление, А. Е. Супрун определяет их как «осознанные vs неосознанные, точные vs преобразованные цитаты или иного рода отсылки к более или менее известным ранее произведённым текстам в составе более позднего текста» [Супрун, 1995, с. 17]. В состав текстовых реминисценций могут входить цитаты (от целых фрагментов до отдельных словосочетаний), «крылатые слова», отдельные определённым образом окрашенные слова, включая, неологизмы, имена персонажей, названия произведений, имена их авторов, особые коннотации слов и выражений, прямые или косвенные напоминания о ситуациях.
В. Е. Хализев называет реминисценциями «образы литературы в литературе» [Хализев, 2002, с. 287], то есть имеющиеся «отсылки» в тексте к предшествующим литературным фактам, отдельным произведениям или их группам, напоминания о них. Цитата точная или неточная, закавыченная или подтекстовая, в интерпретации В. Е. Хализева, является формой реминисценции, включающаяся в текст сознательно и целеустремленно, либо возникающая независимо от воли автора, непроизвольно. Подобная точка зрения ветре 49 чается и у И. В. Фоменко, определяющего реминисценцию как «не буквальное воспроизведение, невольное или намеренное, чужих структур, слов, которое наводит на воспоминания о другом воспоминании» [Фоменко, 2006, с. 478].
Ввиду достаточно сложной структуры реминисценции и разноплановых определений мы будем понимать под реминисценцией неточную, фрагментарную, подтекстовую «цитату без кавычек», требующую от исследователя максимальной компетенции. Кроме этого, реминисценция выступает в виде идиоматического выражения, пословицы, поговорки.
Функциональная направленность идиом, пословиц и поговорок достаточно многообразна. Исследователи [Schmidt, 1960, S. 228-243; Faulseit, 1972, S. 109-129; Введенская, 1960, с. 4-11] отмечают, что авторы обращаются к авторитету пословиц и поговорок, заключающих в себе народную мудрость, для подтверждения какого-то своего суждения, выражающего положительное или отрицательное отношение к явлению. Пословицы служат образными параллелями, подкрепляющими высказываемые автором мысли. Нередко пословицы привлекаются авторами для того, чтобы придать высказыванию шутливо-иронический оттенок. Кроме того, они используются как художественный приём в сравнениях, могут выступать в роли антитезы. Обобщающий характер пословиц позволяет автору в образной и чрезвычайно краткой форме выразить суть ряда высказываний [Reiners, 1961, S. 680]. Кроме того, следует обратить внимание, что большое количество идиоматических выражений получает своё значение благодаря исторически сложившимся обстоятельствам, а не как результат суммы отдельно взятых значений лексем [Langacker, 1971, S. 60; Кап-луненко, 1992]. Ввиду отсутствия у читателя соответствующих исторических знаний может возникнуть «минус-эффект понимания» (Е.А. Земская), а автор не достигает в таком случае своей цели.
В приведённом ниже примере пословица «Neue Besen kehren gut» как интертекстуальное включение — реминисценция — используется автором в качестве средства обобщающего характера, обладающего также шутливо ироническим оттенком, а именно, для характеристики деятельности Э. Кнауфа на новом месте работы.
1928 gab dann Johannes Schonherr seine Arbeit auf und ging in die Schule zuriick. Erich Knauf iibernahm eine groBe Erbschaft. Er tat dies mit Freude und Verantwortungsbewusstsein, das heiBt, er begann dort nicht unter dem Motto zu fegen «Neue Besen kehren gut». Preczang und Schonherr blieben weiterhin Berater (Eckert, 63).
Согласно книге цитат и выражений Дудена пословица «Neue Besen kehren gut» относится к человеку, который получает новое поручение или новую должность и сначала проявляет к этому рвение (усердие) (Duden, 534). Инкрустация в авторском тексте заменяет вывод автора, который необходимо было бы формулировать в нескольких предложениях. Одновременно можно заметить в контексте сказанного о Э. Кнауфе, когда он занял пост издательского редактора в редакционной коллегии «книжного объединения», шутливо-иронический оттенок данной паремии, заключающийся в том, что автор использует лексему «fegen» в первом значении «чистить, мести». Смысл пословицы противоположен действительности. Во-первых, автор использует отрицание «nicht», во-вторых, обнаруживается оппозиция «weiterhin - zunachst». С употреблением отрицания смысл пословицы меняется. Э. Кнауф выполнял все обязанности с удовольствием и чувством ответственности, он начал работать не под девизом «Новая метла хорошо метёт». Автор отмечает, что Кнауф и в дальнейшем («weiterhin») советовался с предыдущими руководителями «книжного объединения», что противоречит определению, в котором сказано «вначале» усердно работает. Имплицитно выражено авторское восхищение относительно правильного ведения дел Кнауфом в качестве руководителя. Интертекстуальное включение выполняет функцию текстопорождающего элемента передачи смысла в лаконичной форме, так как «фразеологическая единица в целом более чувствительна к дискурсу, чем слово, и, соответственно, оказывает более значительное влияние на процесс смыслообразования» [Кап-луненко, 1992, с. 166].
В следующем примере при описании жизни Г. Шредера Ф. Геррес инкрустирует идиоматическое выражение «mit einem silbernen Loffel im Mund geboren sein» в повествовательную ткань текста, пытаясь передать читателю данное положение дел некатегоричной констатацией факта, а в образной форме.
Und diese Herkunft mag seine Willensstarke, seinen politischen Ehrgeiz, seine Kampfeslust erklaren. Wer selbst nicht «mit einem Silberloffel im Mund» geboren wurde, mag verstehen, wie pragend Schroders friihe Jahre fur seinen Politikstil sind (Herres, 12).
Идиома «mit einem silbernen Loffel im Mund geboren sein» согласно словарю Дудена обозначает «родиться богатым» (Duden, 499). Автор при помощи идиомы, оставляющей «глубокий след в своём окружении» [Каплуненко, 1992, с. 166], употребляет в контексте отрицание и пытается ещё раз подчеркнуть, что канцлер ФРГ родом из простой рабочей семьи, и отметить, что путь в политику был нелёгким. Имплицитное восхищение по отношению к достигнутым результатам канцлера передаётся использованием союза в начале предложения (Und diese Herkunft), указательными и притяжательными местоимениями (diese Herkunft, seine Willensstarke, seine Kampfeslust), сложными существительными (Willensstarke, Ehrgeiz, Kampfeslust) и модальным глаголом (mag verstehen).
Приведём ещё один пример неточной цитаты, выраженный идиомой «alter Fuchs», значение которой отличается от картины мира русской языковой личности.
Актуализация коммуникативных стратегий автора как реализация авторской субъективности
Характерной особенностью биографического дискурса является его субъективность в силу антропоцентричности данного типа дискурса. Представлению индивидуальной авторской точки зрения подчинены все компоненты структурно-синтаксического и семантико-прагматического аспектов тек-стопостроения биографического дискурса. Внимание автора направлено не только на изложение фактов биографируемой личности, но и на самого себя как познающего субъекта, проявляющего свои чувства, эмоции, переживания. Именно через призму своего «Я» автор осмысливает и описывает факты объективной реальности. Автор чаще всего не скрывает своего отношения за изложением данных событий. Авторское выражение помимо реализации тексто-организующей функции представляет собой «стратегический ход интерпрета-тивной программы текста» для «суггестивного воздействия» на читателя [Гончарова, 2006, с. 107; Кирьякова, 2007, с. 123].
Личностное начало в биографическом дискурсе представлено авторской позицией - метатекстом, выражающим определённые коммуникативные стратегии. С когнитивной точки зрения стратегия характеризуется Т. А. ван Дейком как свойство когнитивных планов, которые представляют собой общую организацию некоторой последовательности действий и включают цель или цели взаимодействия [Дейк, 1989, с. 272]. Вслед за Т. А. ван Дейком, С. Н. Плотникова определяет стратегию как когнитивный процесс (план оптимальной реализации коммуникативного намерения) и механизм достижения коммуникативной цели, задающий соответствующую организацию дискурса, и характеристики общения, определяющие подход к партнёру [Плотникова, 2000, с. 64]. Отмечается, что при выражении любой стратегии происходит передача особого типа содержания - личностного смысла говорящего.
Установление контакта с читателем, «изменение его модели мира, трансформация его концептуального сознания», пишет О. С. Иссерс, является коммуникативной целью, для достижения которой необходимо применить «комплекс речевых действий», то есть стратегию [Иссерс, 2006, с. 54]. Конечной целью любой стратегии является коррекция модели мира адресата.
Знание об интертекстуальной и метатекстуальной природе явлений позволяет в какой-то мере объяснить прагматическую направленность текста. По утверждению Н. В. Петровой, явления интертекстуальности заранее программируются и являются стратегией пишущего [Петрова, 2004, с. 68]. Данная точка зрения соотносится со спецификой биографического дискурса, поскольку все интертексты сознательно используются автором, и интенция заранее продумана. Необходимость осознанного использования метатекста обусловлена тем, что именно стратегическое авторское комментирование считается залогом более полного и правильного понимания интертекста адресатом.
В работе А. Г. Медведевой, в которой речь идёт о лингвистических средствах выражения непонимания в речевом взаимодействии говорящего и слушающего, отдельное место отводится метатексту, или метадискурсу. Мета-дискурс (метатекст) понимается как способ вербализации внешней или внутренней речи, выражающей личностный смысл автора метавысказываний. Отмечается, что «основной структурно-семантической характеристикой беседы, развёртывающейся в условиях непонимания речевого сообщения, является переход к метадискурсивным высказываниям, в которых в эксплицитной или имплицитной форме выражается факт осознания имевшего место непонима 82 ния» [Медведева, 2003, с. 117, 135]. В контексте биографического дискурса автор использует метатекст во избежание случаев непонимания, для максимального приближения к пониманию тех или иных событий, репрезентированных интертекстом. Метатекст необходим для адекватного восприятия интертекста, так как именно последний является средством трансляции культуры, мыслей, переживаний биографируемой личности через поколения.
Бессознательное использование интертекста и/или метатекста, о котором говорил К. Г. Юнг, мы исключаем при исследовании биографического дискурса. Бессознательное в рамках теории К. Г. Юнга исследуется в понятиях «скрытое воспоминание», «забытые идеи», которые «могут всплыть в любой момент, иногда после многих лет, казалось бы, полного забвения» [Юнг, 1994]. Скрытое воспоминание забытых идей, не прекращающее своего существования, по К. Г. Юнгу, даёт о себе знать в творческом процессе писателя. Подсознание спонтанно может вторгнуться в сознательный процесс, и автор, сам того не замечая, может использовать чужие высказывания.
Об осознанной и неосознаваемой природе интертекстуальности писал В. Е. Хализев, признавая за ней «совокупность межтекстовых связей, в состав которых входят не только бессознательная, автоматическая или самодавлеюще игровая цитация, но и направленные, осмысленные, оценочные отсылки к предшествующим текстам и литературным фактам» [Хализев, 2002, с. 437]. Данное определение в полной мере относится, на наш взгляд, к художественному дискурсу, так как в процессе порождения текста могут иметь место и бессознательные процессы. Однако, что касается биографического дискурса, то здесь можно говорить только об осознанных включениях, актуализирующих коммуникативные стратегии автора.
В монографии «Литературный нарратив: дискурс и текст» В. А. Андреевой акцентируется внимание на осознанных стратегиях автора. Из-за временного и пространственного отчуждения субъектов дискурса (адресанта и адресата) и генезис, и рецепция сообщения (текста) происходит в режиме автокоммуникации. Создавая текст, автор исходит из своих представлений об адресате создаваемого им текста: для него это не реальное лицо (лица), а некий идеальный образ или «образцовый читатель» (У. Эко). Осуществляя свою, авторскую, дискурсию, продуктом которой является текст, автор закладывает в него интерпретационную программу для реального читателя, представляющую собой мнения, оценки и истолкования, не являющиеся произвольными, а «навязывающиеся» адресату автором через расставленные в тексте «вехи», опорные пункты или средства прагматического фокусирования [Андреева, 2006, с. 18, 29]. Как отмечается, при этом автор исходит из своих собственных представлений об адресате и его внутреннем мире. Текст, возникающий в результате дискурсии «Я - ОН», имеет тенденцию к максимальной (иногда избыточной) экспликации связей и использованию штампов, сигнализирующих читателю о выборе художественного языка, на котором автор решил говорить со своим читателем. Процесс восприятия текста читателем также является по своей сути автокоммуникативным. Только в процессе читательской автокоммуникации, стимулируемой текстом, а значит, в сотворчестве с автором возможно эстетическое переживание прочитанного — состояние, при котором читатель перестраивает свой внутренний мир под влиянием прочитанного материала.
Актуализация стратегии предположения
Актуализация стратегии предположения Изложение «чужой» информации требует соответствующих языковых показателей. Метатекстовые средства («ксенопоказатели») кажется, наверное, якобы, конечно комментируют степень ответственности говорящего о достоверности сообщаемого. В монографии «Лингвистический феномен кажимости» Т. И. Семёновой отмечается, что «анализ языкового поведения языковых единиц со значением кажимости свидетельствует об их способности вводить-чужое мнение, сведения, суждения, от авторства которых говорящий дистанцируется» [Семёнова, 2007, с. 100]. В ситуациях передачи чужого мнения модус кажимости сигнализирует, что говорящий не был свидетелем описываемой ситуации, а опирается на информацию, полученную от других лиц, при этом он не берёт на себя ответственность за истинность передаваемой информации [Там же, с. 101]. Коммуникативный замысел говорящего при выборе языковых знаков кажимости состоит в том, чтобы сообщить не просто о качествах, признаках объектов и явлений в окружающем его мире, но о том, какими объекты представляются, «кажутся» воспринимающему их человеку в зависимости от условий восприятия, потребностей воспринимающего субъекта [Там же, с. 198].
Давая суждению или какому-либо продукту мыслительной деятельности вероятностную оценку, автор только допускает возможность его соответствия реальной действительности. Поэтому вероятностная оценка соотносится с эпистемической модальностью предположения (допущения): предположить — это значит допустить вероятность существования утверждаемого суждением факта в познаваемом мире объективной реальности [Пелевина, 2007, с. 88].
Говорящий строит о текстовом слове «кажется» (он, кажется, голоден, счастлив) логическое умозаключение на основании поведения того, о ком идёт речь. Признак ненаблюдаемости события позволяет вводить в модель модальные операторы, такие как: я думаю, наверное, вероятно, общее свойство которых состоит в том, что они сообщают, что умозаключение о действительности сформировано говорящим на основании логической обработки имеющихся в ситуации данных, а не выводится из непосредственного наблюдения [Сулей-манова, 1999, с. 131-132].
Автор не всегда уверен в смысле интертекста, достоверности его содержания, поэтому читателю он сообщает лишь о своих предположениях. Авторская реакция предположения, актуализируясь в различных языковых формах, достаточно часто встречается в немецком биографическом дискурсе. Объясняется это, скорее всего, тем, что автор не осмеливается категорично заявлять о произошедших событиях в жизни личности. Выводы биографа сделаны на основе, чаще всего, письменных источников, реже, общения с родственниками или друзьями.
Самыми употребительными в биографическом дискурсе оказались ме-татекстовые элементы, выражающие предположение автора: vielleicht (может быть, возможно); vermutlich (предположительно, вероятно); wahrscheinlich (вероятно, должно быть); wir wissen nicht, ob (мы не знаем, ли); es ist denkbar, dass (возможно, допустимо, что); es ware denkbar, dass (было бы возможно, что); es ist anzunehmen, dass (можно предположить); ob ..., ist nicht bekannt (ли, неизвестно); allem Anschein nach (по всей видимости); mir scheint, dass (мне кажется, что); scheinbar (кажется, по-видимому).
Менее употребительны следующие предположения: die Vermutung liegt - nahe, dass (можно предполагать, что); man hat gezweifelt (сомневались); ich hegte Zweifel (я сомневалась(лся)); die Annahme ist (предположением является); niemand scheint bemerkt zu haben, dass (кажется, никто не заметил); wobei zu bedenken ist, dass (при этом нужно задуматься, что); doch habe ich ein Bedenken (всё же у меня есть сомнение); es ist nicht ganz ersichtlich, dass (не совсем очевидно, что); man wiirde vermuten (можно предположить); ich vermute (я предполагаю); dennoch ... kaum (всё же ... едва ли); es ist durchaus moglich, dass (вполне возможно, что); es ist kaum vorstellbar, dass (едва ли можно себе представить, что); es ist gut moglich, dass (вполне возможно, что); ist bis heute nicht mit GewiBheit zu sagen (до сегодняшнего дня нельзя с уверенностью сказать); ob ..., ist nicht gewiB (ли ..., неопределённо).
Предположение реализуется также при помощи модальных глаголов и конструкций в следующих выражениях: und das konnte die Erklarang dafur sein, dass (это могло бы быть объяснением для того, что); es war abzusehen, dass (можно было предвидеть); es konnte sein, dass (могло бы быть, что); es kann sein, dass (может быть, что); ... muss ... empfunden haben (должно быть чувствовали); diirfte ... belastend gewesen sein (должно быть было обременительным); lasst vermuten, dass (позволяет предположить, что); ... mag... empfunden haben (возможно, чувствовали); ... mag ... gedacht haben (возможно, думали); dtirften sicher lebhaft diskutiert haben (непременно должны были дискутировать); diirfte ... verraten (должна была обнаружить).
