Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Убеждение с. 8
1.1. Место убеждения в классической риторике с. 8
1.2. Валентностные позиции предиката «убеждать» с. 9
1.2.1. Субъект убеждения с. 10
1.2.2. Объект убеждения с. 11
1.2.3. Цель убеждения с. 12
1.2.4. Лингвистическое исследование перлокуций с. 16
1.2.5. Перлокутивный эффект убеждения с. 22
1.2.6. Содержание убеждения с. 24
1.2.7. Способы убеждения с. 25
Глава 2 Аргументация как способ убеждения с. 30
2.1. Аргументация как макроречевой акт с. 30
2.1.1. Отличие макроречевого акта аргументации от прототипических речевых актов с. 31
2.2. Анализ дискурса с. 33
2.2.1. Прагматическая когерентность дискурса с.36
2.3. Составляющие акта аргументации: тезис с. 38
2.3.1. Составляющие акта аргументации: аргумент с. 41
2.3.2. Способы оценки убедительности аргументов с. 49
2.3.3. Третья составляющая акта аргументации: основание для инфе-ренции от аргумента к тезису с. 51
Глава 3 Анализ аргументативных дискурсов в современном англий ском языке с. 56
3.1. Прагма-диалектические трансформации с. 56
3.2. Анализ дискурса "Why Our Cuba Policy Is Wrong" с 57
3.3. Анализ дискурса "Cultural Imperialism?" с. 72
3.4. Анализ дискурса "Unthinkables" с. 80
3.4.1. Анализ аргументов против точки зрения "China will not break
up" с. 80
3.4.2. Анализ аргументов против точки зрения "Democracy is on the
march" с. 84
3.4.3. Анализ аргументов против точки зрения "Shares are the best long-term investment" с 87
3.4.4. Анализ аргументов против точки зрения "There is no need to
worry about nuclear war" с 90
3.5. Анализ дискурса "Leading By Leaving" с 94
Заключение с. 103
Библиография
- Место убеждения в классической риторике
- Валентностные позиции предиката «убеждать»
- Отличие макроречевого акта аргументации от прототипических речевых актов
- Прагма-диалектические трансформации
Введение к работе
Убеждение - один из видов деятельности человека, направленный на изменение поведения его сограждан. Неудивителен поэтому интерес к данному вопросу со стороны психологии как науки о поведении человека и социологии как науки о его социальном поведении. (Комплексный обзор психологических подходов к проблеме убеждения дан в [O'Keefe, 1990], примеры социологического исследования этого явления можно найти в [Чалдини, 1999], [Packard, 1968] и [Скуленко, 1986]).
Однако представляется очевидным, что убеждение - это результат прежде всего речевого воздействия говорящего на адресата. Причем интеракцио-нальный эффект единичного речевого акта не может быть описан как эффект убеждения. Для того, чтобы убедить рациональную аудиторию, говорящий должен произвести по крайней мере два речевых акта: пропозициональное содержание первого представляет собой тезис убеждения, например, «Голосуйте за X», а пропозиция второго речевого акта - того или иного рода довод в пользу тезиса убеждения, например, «X наведет порядок в стране». Это означает, что выявить стратегии убеждения можно только при анализе языка на уровне дискурса, а не на уровне отдельного предложения.
Дисциплина анализ дискурса - активно развивающаяся область современного языкознания. Но внимание исследователей до последнего времени было обращено, в основном, к анализу коротких рассказов и объяснительного дискурса, в то время как персуазивныи дискурс выделяется как отдельный
5 жанр дискурса наряду с описательным, повествовательным и объяснительным
(expository) жанрами [Greasser et. al., 1997: 297]. Выбрав предметом исследования персуазивный дискурс, мы надеемся в некоторой мере восполнить недостаток внимания к анализу речевых стратегий убеждения.
Цель диссертации - установить некоторые лингвистические закономерности, способствующие достижению перлокутивного эффекта убеждения в английском политическом дискурсе.
Ставятся следующие задачи: 1) отделить акт убеждения от других речевых актов, также направленных на изменение мнения или поведения адресата, таких как приказ, угроза, шантаж, внушение и т.п.; 2) выявить языковые способы достижения перлокутивного эффекта убеждения; и 3) с помощью примеров описать некоторые стратегии достижения этого перлокутивного эффекта в англоязычном политическом дискурсе.
Научная новизна работы состоит в следующем: 1) впервые определяются и разграничиваются три способа достижения интеракционального эффекта убеждения - доказательство, аргументация и пропаганда; 2) выдвигается гипотеза о том, что основанием для инференции от аргумента к тезису в аргу-ментативном дискурсе могут служить мнения, оценки, отношения и ценности, принятые в данном обществе.
Практические результаты исследования могут использоваться в преподавании таких дисциплин как анализ дискурса и риторика, а также при подготовке специалистов с умением анализировать и создавать персуазивные, в частности, аргументативные дискурсы (например, журналистов). Кроме того, результаты работы могут быть использованы для совершенствования программ курса «практика письменной речи».
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и приложений. В первой главе кратко описываются истоки лингвистического знания о предмете работы, раскрываются релевантные для исследования характеристики субъекта, объекта, цели и содержания
убеждения. Также приводятся аргументы в пользу возможности и необходимости лингвистического исследования перлокуций, поскольку отношение к этому вопросу среди ученых неоднозначно. В окончании главы формулируются способы достижения перлокутивного эффекта убеждения и описываются их сходства и различия.
Вторая глава посвящена аргументации как наиболее распространенному способу убеждения в политическом дискурсе. В этой главе приводятся релевантные для исследования теоретические основы современной теории аргументации, описываются и иллюстрируются примерами схемы и структуры аргументации. Кроме того, поскольку аргументация рассматривается как макроречевой акт, приводятся различия между элементарными и макро- речевыми актами, а также различия между актом аргументации и другими макро-речевыми актами. С использованием модели аргументации СЕ. Тулмина во второй главе также выдвигается и иллюстрируется положение о том, что в качестве пропозиции, преобразующей высказывание в аргумент в пользу другого высказывания, или правила аргументирования, может выступать та или иная ценность, разделяемая в английском или американском обществе. Утверждается, что аргумент будет тем более убедителен, чем более высокое положение в иерархии ценностей адресата занимает та ценность, к которой апеллирует говорящий.
В третьей главе проводится разбор четырех целостных аргументативных дискурсов на предмет их семантической и прагматической когерентности. С помощью примеров обосновывается правомерность выдвижения указанной выше гипотезы, а также выделяются некоторые стратегии убеждения в английском политическом дискурсе. Затем следует заключение и библиография. В приложении к работе даны анализируемые тексты.
Источниками материала для анализа послужили такие периодические издания как The Economist, Fortune, US News and World Report, Vital Speeches of the Day, The Washington Monthly, Newsweek, Congressional Records of the
7 United States, а также материалы из сети Интернет. Было изучено в общей
сложности около двенадцати тысяч страниц текстов. Тематика текстов самая разнообразная (в рамках обсуждения политических вопросов жизни западного общества). Дискурсы, анализируемые в диссертации, посвящены политике США в отношении Кубы, мнению мирового сообщества о концепте прав человека, вероятности ядерной войны и распада Китая, степени распространения демократии в ее западном понимании, скандалу с Президентом Клинтоном и пр.
Методы исследования. Теоретическая часть работы построена, преимущественно, на индуктивных рассуждениях. При анализе практического материала используется интерпретативный метод как наиболее распространенный метод анализа дискурса. Также методом перекрестных ссылок сравниваются стратегии достижения перлокутивного эффекта убеждения в разных текстах.
Содержание работы обсуждалось на заседаниях Центра языковой подготовки Иркутской Государственной Экономической Академии, семинарах научного руководителя и ежегодных конференциях «Лингвистические парадигмы и лингводидактика». Было прочитано пять пробных лекций по теории аргументации студентам ИГЭА. Опубликованы две статьи и тезисы к конференциям.
На защиту выносится два положения: 1) в английском языке существует три способа убеждения - доказательство, аргументация и пропаганда; 2) в качестве основания для инференции от аргумента к тезису могут выступать культурно-обусловленные мнения, оценки, отношения и ценности.
В библиографию включены книги и статьи по теории аргументации, анализу дискурса, теории оценок и др. Список литературы включает 118 названий.
Место убеждения в классической риторике
Истоки изучения проблемы убеждения как вопроса языковой коммуникации мы находим в Древней Греции и Древнем Риме. Исследование убеждения как вопроса эффективной речи по определению входило в сферу интересов риторики. Ведь у Аристотеля, Сократа, Платона риторика определялась как «искусство убеждать» (officium oratoris) [Тарасов 1990: 10]. Однако по ходу развития этого раздела знания менялись как его определения, так и его цели и методы.
В системе римского тривия (trivium - трехдорожье) риторика была помещена между логикой, задача которой - говорить истину (vere dicere), и грамматикой, задача которой - говорить правильно (recte dicere). Задача риторики - говорить хорошо (bene dicere). [Enkvist, 1985: 15] Как ars bene dicere риторика определяется у Квинтилиана, причем bene значит результативно и эстетично. [Тарасов 1990: 12]
Таким образом, изначально функциональность риторики составляла ее природу. Тем не менее, как отмечает Т. ван Дейк, [van Dijk, 1985: 5] риторика лишь на словах обращалась к своим основаниям. Все же, это замечание справедливо, на наш взгляд, для того развития риторики, которое она получила в софистике, средневековой казуистике и в эпоху Возрождения, когда приняла определение "ars ornandi" - искусство украшения (речи) (см. [Лосев, 1993]).
В риторике Цицерона было пять одинаково значимых частей: 1) inventio - инвенция, т.е. что сказать, 2) dispositio - расположение, 3) elocutio - выражение, 4) memoria - запоминание, 5) pronundatio - эффективное устное представление [см. Цицерон, 1994]. И лишь к XVI-XVII вв. риторика сконцентри ровалась на одной своей части - elocutio, ее задачей стало изучать и воспитывать навыки «красивой» речи. Центральным понятием такой риторики стали «фигуры речи» [Enkvist, 1985: 18].
Вероятно, в силу существования столь различных прочтений термина «риторика» в ходе истории, в наши дни бытуют самые разнообразные трактовки этого понятия. Если не принимать во внимание употребления слова «риторика» в качестве ругательного («It is time to end the phony conservative rhetoric that tries to mask liberalism in actions»), то существуют два экстремальных толкования этого термина: согласно первому, риторика сводится к стилистике и изучает риторические (читай - «стилистические») приемы; согласно второму, всеобъемлющему, толкованию, изучение любого высказывания в любом его аспекте принадлежит риторике [Enkvist, 1985: 23] (см. также [Hymes, 1971] и [Redeker, 1984]).
Разумеется, между этими двумя крайностями может существовать множество определений риторики. И если описать область ее исследований как изучение эффективной коммуникации [Halliday et. al., 1964], [Selinker et. al., 1972],то можно сказать, что данная работа принадлежит сфере риторики, хотя вопрос о терминах в данном случае, конечно, не принципиален.
Для нас важно то, что классическая риторика рассматривает язык не как средство передачи информации, а как средство управления деятельностью людей.
Кратко описав истоки лингвистического знания о предмете исследования, перейдем теперь к анализу содержания понятия «убеждение». Это поможет нам выделить лингвистически релевантные аспекты данного явления, а также установить метафизические границы исследования. Кроме того, необходимость эксплицировать нашу трактовку понятия «убеждение» видится в следующем: в то время как мы хорошо знакомы с данным феноменом в повседневной жизни и интуитивно знаем, что значит «убедить собеседника», в диссертации слова «убеждение», «убедить» будут употребляться терминологически, а слово, имеющее бытовое употребление, но приобретающее статус термина в научной работе должно быть предварительно определено, во избежание возможных инотолкований.
Также отметим, что мы считаем необходимым сопоставлять ключевые русские термины, используемые нами, и их английские эквиваленты, поскольку работа помещена как бы в две языковые и культурные среды: в то время как язык работы - русский, исследование проводится на материале английского языка. Кроме того, и это не менее важно, нами привлекаются англоязычные теории с наборами терминов, значения и импликации которых могут не полностью совпадать со значениями и импликациями их русского перевода.
Предикат «убеждать», производным от которого является имя «убеждение» - пятиместный предикат, он имеет пять валентностных позиций: 1) агентов - субъект предиката, оратор; 2) пациентив - объект убеждения, адресат, аудитория; 3) содержание - то, в чем оратор убеждает аудиторию; 4) цель -для чего осуществляется убеждение; 5) способ - как осуществляется убеждение [Варгина, 1995: 14] (см. также [Swales, 1990] и [Van Valin, 1987]). Рассмотрим эти позиции по порядку.
Валентностные позиции предиката «убеждать»
Ф. Гоффман предлагает различать говорящего в трех ипостасях: аниматор (произноситель), автор и принципиал (лицо, позиция которого высказывается) [Баранов, Казакевич, 1991: 26]. Мы бы добавили еще четвертую ипостась, которую условно назовем «пропозитор» (от лат. propositum - интенция, цель) - лицо, интенция которого выражается в высказывании. Нас субъект убеждения, естественно, будет интересовать как автор, т.е. как он формулирует высказывания, а также как принципиал, т.е. какими языковыми средствами он выражает свое мнение - тезис убеждения, и как пропозитор, т.е. какие речевые стратегии он использует для достижения имеющейся у него цели - убедить аудиторию в истинности/приемлемости тезиса.
Каждый оратор имеет в своем распоряжении большое количество стратегий убеждения аудитории, и выбор тех или иных из них во многом определяется личными предпочтениями оратора. Но сравнение индивидуальных стратегий убеждения, т.е. анализ языковых личностей субъектов убеждения, должно стать предметом отдельной работы. Прежде представляется необходимым выработать определенные основания для такого сравнения. Поэтому субъекты убеждения рассматриваются нами не как языковые личности, а как «идеальные» ораторы, обладающие неким трансцендентным знанием о том, что убедительно, а что нет. Мы будем считать, что все методы, приемы, стратегии убеждения, используемые ими, не индивидуальны, но универсальны.
Кроме того, реальные субъекты убеждения, в отличие от «идеальных», иногда выбирают те или иные стратегии убеждения не с помощью рассудка, а интуитивно. Нам на самом деле иной раз требуется время на то, чтобы дать вразумительный ответ на вопрос почему мы привели именно этот, а не другой довод в защиту нашей точки зрения. Мы исходим из допущения, что все субъекты убеждения - авторы анализируемых дискурсов - разумны и сознательно (а не подсознательно) выбирают те или иные методы, приемы, стратегии убеждения аудитории.
Английские глаголы convince и persuade, равно как и русские убедить/убеждать могут употребляться только как переходные, причем место прямого дополнения занимает лицо - объект убеждения (в отличии, например, от глагола prove - доказывать, где возможно "I prove the theorem ..." и "It proves that ..." ). Действительно, дискурс редко бывает «убедительным вообще», чаще он убедителен для кого-то, и отдельный дискурс, убедительный для одной аудитории, может оказаться мало или вовсе неубедительным для другой.
Хотя наше внимание больше сосредоточено на стратегиях производства персуазивных дискурсов, нежели чем на стратегиях их обработки и понимания, мы в полной мере сознаем, что выбор говорящим тех или иных стратегий убеждения всецело зависит от его рефлексии модели мира аудитории, т.е. от представлений о ее знаниях, убеждениях, мнениях и ценностях. Мы исходим из допущения, что аудитория каждого субъекта убеждения гомогенна, т.е. все ее члены принадлежат к одной социо-культурной группе - имеют одинаковые знания и убеждения и разделяют один и тот же набор ценностей.
Отличие макроречевого акта аргументации от прототипических речевых актов
Голландская школа теории аргументации, или прагма-диалектический подход, который мы принимаем за основу при анализе аргументации, рассматривает ее как речевой акт. Отметим, что классическая теория РА не затрагивает такие речевые акты, как аргументация, доказательство, молитва, допрос и др., а концентрирует свое внимание исключительно на единичных РА. Несомненно, речевые акты, содержащие одну пропозицию и имеющие одну иллокутивную силу должны рассматриваться как прототипические. Тем не менее, многие РА содержат более, чем одну пропозицию и состоят из набора иллокутивных сил на уровне предложения. В случае РА аргументации, говорящий представляет аудитории: а) тезис аргументации (или, в терминах прагма-диалектики, точку зрения), что само по себе является исполнением РА (он содержит пропозицию 1 и иллокутивную силу 1); и б) доводы в пользу тезиса, что также является исполнением единичных РА (они содержат пропозиции 2, 3, ...пи иллокутивные силы 2, 3, ...п). Совокупность пропозиции 1 и пропозиций 2, 3, ...п составляет сложную пропозицию, или макропропозицию [см. ван Дейк, 1989] РА аргументации, а иллокутивная сила 1 вместе с иллокутивными силами 2, 3, ...п представляют собой совокупную иллокутивную силу , которая только и может быть описана как иллокутивная сила аргументации. Поясним это на примере: (2) I suppose that I have spent more time in classrooms than any previous President, partly because I was a governor for 12 years, and
При анализе этого примера в терминах стандартной теории РА мы имеем три РА и, соответственно, три пропозиции и три иллокутивные силы, в данном случае - ассертивные: предположение, с эксплицитным маркером иллокутивной силы - глаголом suppose, и два прототипических ассертива - утверждения. Ни один из РА, взятый в отдельности, не имеет иллокутивной силы аргументации. Ни один из них - в отдельности - не направлен на достижение перлокутивного эффекта убеждения. Однако при анализе данного речевого отрезка в целом, мы можем интерпретировать первый РА - предположение как тезис аргументации, имеющий пропозициональное содержание "I have spent more time in classrooms than any previous President", а оставшиеся два PA - как доводы в пользу справедливости предположения, имеющие пропозициональное содержание, соответственно, "I was a governor for 12 years" и "I still do it with some frequency". Совокупная иллокутивная сила трех данных РА - иллокутивная сила аргументации. Поскольку никакой элементарный РА (термин, использующийся для обозначения РА на уровне предложения [van Eemeren, Grootendorst, 1989: 368]) не может быть описан как акт аргументирования, мы в дальнейшем будем говорить о макроречевом акте аргументации [см. Ferrara, 1985] и [van Eemeren, Grootendorst, 1989].
Изучение аргументации как РА - одно из направлений лингвистического исследования этого феномена. А.Н. Баранов говорит о необходимости «выявления закономерностей отображения когнитивных операций аргументирования в иллокутивной составляющей высказывания» [Баранов, 1990а: 41]. Однако при рассмотрении аргументации как речевого акта, отмечают основа тели голландской школы Франс X. ван Еемерен и Роб Гроотендорст, наблюдаются три основных расхождения со стандартной теорией РА: «Во-первых, в отличие от таких РА как утверждение, просьба и обещание, аргументация всегда включает в себя более одной пропозиции. Иногда кажется, что есть только одна пропозиция, но при более внимательном анализе таких случаев оказывается, что одна или более пропозиций - которые представляют собой неотъемлемую часть аргументации - остались невыраженными. Во-вторых, в отличие от серлевых прототипов, РА выдвижения аргумента всегда имеет двойную иллокутивную - или, как мы предпочитаем называть ее, коммуникативную -силу: кроме того, что высказывание является аргументом, оно в то же время является и утверждением, вопросом, советом, предложением и т.п. В-третьих, в отличие от большинства РА, описываемых Серлем, аргументы не существуют сами по себе - они всегда тем или иным образом связаны с другим речевым актом. Этот РА выражает точку зрения. Если такого рода связь отсутствует, ссылки на РА как акт аргументации необоснованны» [van Eemeren, Grootendorst, 1989: 368].
Прагма-диалектические трансформации
При анализе аргументативных дискурсов мы будем пользоваться набором из четырех прагма-диалектических трансформаций, предлагаемых голландской школой теории аргументации [van Eemeren, Grootendorst, 1994: 158-160]. Данные операции позволят более четко структурировать, упростить и, в некоторой степени, формализовать процедуру семантического и прагматического анализа выбранных дискурсов.
Первая трансформация - удаление (deletion) состоит в исключении из анализа неаргументативных элементов текста, таких как описание, объяснение, выражение эмоций и т.п., поскольку не все анализируемые дискурсы являются аргументативными in toto.
Вторая трансформация - дополнение (addition) состоит в восстановлении неэксплицированных элементов аргументации, являющихся, тем не менее, неотъемлемыми частями рассуждения. Не всегда эксплицируется, например, несогласие с высказанной ранее точкой зрения: «Я не считаю, что...» -автор (оратор) может непосредственно выдвигать контраргументы.
Третья трансформация - замена (substitution) позволяет привести к единой форме элементы аргументации, одинаковые по содержанию, но разнящиеся по форме. Один и тот же тезис «Голосуйте за меня!» может получать различное словесное выражение.
Четвертая трансформация - перестановка (permutation) состоит в упорядочивании аргументативных фрагментов «точка зрения + аргументы» в тех случаях, когда в дискурсе выражено более одной точки зрения, и аргументы в пользу первой следуют позже аргументов в пользу второй. Эта трансформа ция также необходима, когда мы имеем дело со сложноподчиненной аргументацией.
Первый дискурс, который мы хотим проанализировать - статья из журнала FORTUNE "Why Our Cuba Policy Is Wrong", опубликованная в разделе Opinion (Приложение 1). При анализе данного дискурса мы будем двигаться «сверху вниз», от основного тезиса к подчиненным, от простых и составных аргументов к сложносочиненным и сложноподчиненным.
Прежде всего, эксплицируем основную точку зрения, защищаемую в этой статье. На первый взгляд, она выражена в заголовке: Our Cuba policy is wrong. Однако большая часть аргументов приводится против эмбарго, которое является основной, но все же лишь частью политики США в отношении Кубы. Ср. When President Clinton reduced the amount Cuban exiles in the U.S. could legally send to their relatives, he made Cubans more dependent. Снижение суммы, разрешенной к пересылке не является составляющей эмбарго, но тем не менее, может быть охарактеризовано как our Cuba policy. Кроме того, закон Хелмса-Бартона не устанавливает эмбарго в отношении Кубы, но направлен на повышение его эффективности. Сохранение и усиление эмбарго - количественно и качественно различные политические шаги. Поэтому автор, вполне правомерно, расчленяет термин our Cuba policy на несколько составляющих: 1) U.S. Cuba policy = 2) (maintaining) the embargo + 3) the law + 4) other activities strengthening the embargo.
Начинается данный дискурс очень традиционно - с экспликации той точки зрения, против которой автор собирается выдвигать аргументы. Несколько искаженная, предвзятая, эмоционально окрашенная формулировка точки зрения (т.з.) оппонента является классическим риторическим приемом. Ср. в данном случае even poorer than Fidel Castro has managed through his impo sition of Stalin-style socialism (возможно ли!), и the theory goes - так говорят только о той теории, с которой нельзя однозначно согласиться. Однако риторические фигуры нас интересуют меньше, чем рациональные приемы убеждения.
Обратимся к аргументам против поддержания эмбарго. Второй абзац начинается с эксплицитного утверждения о существования конфликта мнений (ван Еемерен и Гроотендорст выделяют «стадию конфронтации» в рациональной дискуссии [ван Еемерен, Гроотендорст, 1994: 114-115]). Также указывается и количество «проблем», или аргументов в пользу точки зрения the embargo is wrong. Представим этот фрагмент в виде схемы:
