Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основания исследования метафоры в метаязыке лингвистики (коппггивно-дискурсивньш подход) 11
1.1. Метафора в научном и философском познании 11
1.1.1. Основные причины распространенности метафоры в научном познании и языке науки 14
1.1.2. Статус метафоры в различных моделях науки 17
1.1.3. Проблема научной метафоры: лингвофилософский подход 25
1.2. Основные подходы к анализу феномена метафоры 35
1.2.1. Докогнитивные концепции метафоры 38
1.2.2. Когнитивно-ориентированные концепции метафоры 45
1.2.2.1. Прагматический подход к исследованию метафоры 46
1.2.2.2. Герменевтический аспект рассмотрения метафоры 51
1.2.2.3. Когнитивно-дискурсивное направление изучения метафоры..57
1.3. Понятие метаязыка 70
1.3.1. Лингвистическая характеристика метаязыка 72
1.3.1.1. Онтология и элементы метаязыка 72
1.3.1.2. Лингвистическая терминология как особая терминосистема..75
1.3.2. Традиционные подходы к изучению метаязыка 78
1.3.3. Язык - метаязык - метадискурс - метафора в когнитивно-дискурсивном ракурсе 88
Выводы по первой главе 102
Глава 2. Система концептуальных метафор, актуализируемых в метаязыке лингвистики, как совокупность сублогических моделей языка- объекта 105
2.1. Разряды концептуальных метафор, реализуемых в метаязыке 105
2.2. Моделирование метаобъектов посредством «антропоморфной» и «натуроморфной» метафор 112
2.3. Сублогические модели языка, репрезентированные в образах «артефактной» метафоры 139
2.4. «Образы» языка, отраженные в «социоморфной» метафоре 161
Выводы по второй главе 180
Заключение 182
Библиография 186
Список источников глобальной сети Интернет 211
Список словарей и справочных изданий 213
Список источников иллюстративного материала 215
- Основные причины распространенности метафоры в научном познании и языке науки
- Докогнитивные концепции метафоры
- Разряды концептуальных метафор, реализуемых в метаязыке
- Сублогические модели языка, репрезентированные в образах «артефактной» метафоры
Введение к работе
Любая наука на определенном этапе своего развития характеризуется углубленной метанаучной рефлексией, обращенной к проблемам своего собственного языка как инструмента и результата научного познания в его связи с особенностями природы познания и мышления. Изменение научных парадигм, рост уровня абстрактности научных теорий, трансформация содержания категории объективного, возникновение релятивистских трактовок научного познания и как результат - отход от придания рациональности статуса единственной «научной» формы освоения мира неизбежно приводит к кардинальной ломке «эпистемологических ценностей» и изменению целостного образа науки в современном культурном пространстве. Классическая субъект-объектная парадигма как общегносеологическая философская модель заменяется субъект-субъектной, акцентирующей диалогичность, аксиологическую симметричность, коммуникативность, контекстуальность, консен-суальность и конструктивно-творческий характер научной деятельности. То есть в процессе трансформации стандартов научной рациональности и построении ее новой «коммуникативной» модели сама наука все больше приобретает черты «чело-векоразмерности», и на смену господствующей сциентистской, системно-структурной и статистической парадигме приходит парадигма антропоцентрическая, функциональная, когнитивная и динамическая, возвратившая человеку статус «меры всех вещей» и вернувшая его в центр мироздания.
Указанные смещения естественным образом отражаются в языке науки, обращение к которому с позиций когнитивно-дискурсивного направления современного лингвистического знания, позволяет по-новому решать вечные проблемы науки -связь её языка, мышления и познания. В таком контексте особый интерес представляет метафора, являясь наиболее ярким языковым явлением, отображающим базовый когнитивный процесс. Рассматривая языковые явления в их связи с познавательной деятельностью человека, данный подход по иному высвечивает проблему метафоры в научном познании и языке науки и определяет новый вектор исследования этого феномена, который привлекает внимание ученых более двух тысяч лет.
Актуальность настоящего исследования обусловлена, прежде всего, смещением вектора в исследованиях научной метафоры от понимания ее как гносеологического девианта к рассмотрению этого феномена как элемента, имманентно присущего научному познанию. Кроме того, обращение к реально функционирующему варианту языка науки - метаязыку лингвистики - дает возможность увидеть, как при помощи метафоры постигается сложный многомерный гносеологический объект - человеческий язык. Для металингвистики становится актуальным исследование «образов» языка, эксплицированных в метафорах метаязыка, посредством которых моделируется, интерпретируется и понимается не данный в непосредственном наблюдении объект, и на основе которых становится возможным рациональное теоретическое конструирование.
Несмотря на многочисленные современные диссертационные и монографические исследования, в которых изучаются процессы метафоризации в научном тексте, отраслевых терминосистемах, языке науки и лингвистики [см., например, (Алексеева, 1998; Бурмистрова, 2004; Бучнева, 2004; Галкина, 2004; Дудецкая, 2004; Ивина, 2003; Липилина, 1998; Мишланова, 2002; Фетисов, 2000; Подколзина, 1994)] до сих пор не было предпринято попытки системного описания метафорики англоязычного варианта метаязыка лингвистики с позиций когнитивно-дискурсивного подхода к анализу языковых единиц.
Цель настоящего исследования заключается в выявлении и анализе основных метафорических моделей, определяющих направление и результат познания языка-объекта и репрезентируемых в многочисленных конвенциональных и авторских метаязыковых метафорических выражениях.
Для достижения поставленной цели в ходе исследования необходимо решить следующие задачи, включающие:
выявление роли метафоры в процессе научного познания и рассмотрение основных причин широкого распространения метафоры в языке науки;
анализ различных подходов к определению сущности метафоры и механизмов ее образования и раскрытие особой роли метафоры как важнейшего когнитивного механизма, обеспечивающего переход личностного, неявного, неартику-лированного знания в знание «объективное», вербализованное;
выявление специфики реализуемых метафорой функций (когнитивной, коммуникативной и прагматической) в дискурсивной (речемыслительной) деятельности гносеологического субъекта в ситуации научного познания и вербализации его результатов;
рассмотрение понятия метаязыка лингвистики, проведение анализа основных подходов к его изучению и обоснование целесообразности когнитивно-дискурсивного ракурса его рассмотрения;
анализ содержания метаязыковых метафорических выражений и выявление системы концептуальных метафор, используемых для моделирования, интерпретации и понимания языка-объекта, его единиц и функций;
рассмотрение основных сублогических моделей языка-объекта, которые репрезентированы в образах, лежащих в основании концептуальных метафор. Необходимостью решения вышеперечисленных задач обусловлена
методика исследования, состоящая из комплекса методов и приемов. Кроме общенаучных методов - сравнение, анализ, синтез, абстрагирование, индукция, дедукция - в ходе исследования применялись частнонаучные методы: метод наблюдения языковых фактов, их семантической интерпретации, а также методы концептуального моделирования и интроспекции. На различных этапах исследования использовались элементы компонентного, дефиниционного и контекстуального анализа, а также отдельные приемы трансформационного и количественного анализа.
Объектом настоящего исследования является содержание метафорических выражений, извлеченных из англоязычных лингвистических текстов. Предмет исследования - система концептуальных метафор, представляющих собой сублогические модели языка как объекта познания.
Материалом для исследования послужили научные тексты современных авторов-лингвистов на английском языке: энциклопедия, монографии, учебные пособия, сборники статей общим объемом около 10 000 страниц из которых методом сплошной и целенаправленной выборки было отобрано свыше 8 000 примеров для анализа.
Методологической базой исследования послужили работы отечественных и зарубежных ученых в области эпистемологии (В.И. Вернадский, В.В. Ильин,
Л.П. Киященко, С.А. Лебедев, В.Н. Порус, Ф. Анкерсмит, Г. Башляр, Р. Рорти, М. Полани, П. Фейерабенд), философии языка (Ю.С. Степанов, Р. Барт, Л. Витгенштейн, ГГ. Гадамер, Ж. Деррида, Э. Кассирер, Ф. Ницше, П. Рикер, Ю. Хабермас, М. Хайдеггер, М. Фуко), языка науки и проблемы научной метафоры (Г.С. Баранов, О.М. Бессонова, С.С. Гусев, К.К. Жоль, ГГ. Кулиев, СЕ. Никитина, М.В. Рассохина, В.В. Петров, М. Блэк, Р. Бойд, Р. Гейзенберг, Д. Гентнер, Б. Индурхья, Т. Кун, Э. Маккормак, М. Хессе, Р. Хоффман), металингвистики и метаязыка (О.С. Ахматова, В.Н. Базылев, Н.Б. Гвишиани, Н.А. Слюсарева, Л.О. Чернейко), теории языка для специальных целей и функциональной стилистики (Р.С. Аликаев, В.П. Дани-ленко, М.Н. Кожина, А.И. Комарова, Б. Гавранек, Л. Хоффман), теории метафоры (Н.Д. Арутюнова, О.Н. Лагута, М.В. Никитин, Г.Н. Скляревская, В.Н. Телия, Е.О. Опарина, А.П. Чудинов, М. Блэк, М. Джонсон, Дж. Лакофф, П. Рикер, А. Ричарде, Дж. Серль, Л. Талми, М. Тернер, Ж. Фоконье), когнитивной лингвистики (А. Н. Баранов, Н.Н. Болдырев, В.З. Демьянков, А.В. Кравченко, Е.С. Кубрякова, В.А. Маслова, З.Д. Попова, И.А. Стернин), лингвистической и когнитивной семантики (И.М. Кобозева, М.В. Никитин), традиционного и когнитивного терминоведе-ния (Л.М. Алексеева, М.Н. Володина, В.М. Лейчик, В.Ф. Новодранова, Э.Ф. Скоро-ходько, А.В. Суперанская, С.Д. Шелов). В исследовании также использовались некоторые положения лингвофилософии М.М. Бахтина и идеи синергетического подхода к языку В.Н. Базылева.
Научная новизна работы заключается в том, что через обращение к метафорическим выражениям метаязыка лингвистики, функционирующего в англоязычном дискурсе, предпринимается попытка исследования системы концептуальных метафор, в образах которых эксплицируются сублогические модели языка-объекта, являющиеся частью современного лингвистического знания. До настоящего времени комплексного анализа метафоры как моделирующего механизма, используемого в метаязыковых описаниях, не проводилось.
Теоретическая значимость работы заключается в дальнейшей разработке и теоретическом осмыслении вопросов, связанных с функционированием метафоры как когнитивного механизма в научном познании, ее роли в вербализации результатов научного знания, ее статуса в языке науки. Теоретически значимым представля-
ется обоснование целесообразности применения когнитивно-дискурсивного подхода к анализу метафоры в метаязыке лингвистики, позволяющего через обращение к метаязыковым метафорическим выражениям: а) понять, каким образом и через какие когнитивные структуры моделируется, интерпретируется и понимается язык как объект познания; б) объяснить причины выбора той или иной языковой формы (в данном случае метафорического выражения) для передачи соответствующего содержания.
Практическая ценность исследования состоит в том, что основные положения и выводы, касающиеся моделирующей и интерпретирующей природы метафоры, могут использоваться в материалах теоретических курсов по лингвистической семантике; наблюдения, касающиеся функционирования метафоры в метаязыке лингвистики, могут быть привлечены для преподавания стилистики (метафора в научном стиле) и лексикологии (терминообразование, метафорические отношения между ЛСВ многозначного слова). Кроме того, материалы данной работы могут найти применение при подготовке лекционных и семинарских занятий по общему языкознанию, а также при написании курсовых и дипломных работ.
На защиту выносятся следующие основные положения общетеоретического характера:
Научное познание языка осуществляется не только рациональным путем (логическим, дискурсивным), отраженным в виде логических схем, понятий, суждений и закрепленным в форме терминов и дефиниций, но и внерациональным (недискурсивным - интуиция, воображение, образность), репрезентированным в многочисленных конвенциональных и авторских метафорах и «метафоропо-добных» выражениях метаязыка лингвистики.
Метафора, представляющая собой универсальный когнитивный механизм, является средством описания, интерпретации, объяснения и, в конечном счете, понимания сложного, многомерного, полифункционального объекта познания, которым является человеческий язык.
Понимание достигается через построение ментальных образных моделей на основе перцептивно-образного компонента, находящегося в основании метафоры и связанного с биосоциокультурным опытом существования человека в
реальном мире, закрепленном в сознании (в виде разнообразных концептуальных образований - концептов, фреймов, сценариев, схем и т.д.) и репрезентированном в языке (в семантике языковых знаков); а также следующие частнотеорегические положения:
Концептуальные метафоры, реализуемые в англоязычных метаязыковых описаниях, представляют собой совокупность сублогических моделей языка-объекта, которые, апеллируя к воображению, «умо-видению», синтезируют его понимание и объяснение, а также оптимизируют процесс научной коммуникации.
Метафорическая репрезентация метаобъектов в англоязычном лингвистическом тексте свидетельствует о сложном конструктивно-творческом характере процесса научного познания языка и о невозможности его сведения к исключительно логическим процедурам.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии, включающей 296 работ отечественных и зарубежных исследователей, списка из 21 источника, взятого из глобальной сети Интернет, и списка источников иллюстративного материала.
Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, выделяются объект и предмет исследования, раскрывается научная новизна работы, формулируются цели и задачи, перечисляются применяемые в ходе исследования методы, определяется теоретическая и практическая значимость работы, излагаются основные положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об апробации результатов исследования, сообщается структура работы.
В первой главе определяются основные причины распространенности метафоры в научном познании и языке науки, рассматривается роль метафоры в разных моделях науки - от классической до постнеклассической. Кроме того, анализируются основные подходы к проблеме метафоры и механизмов ее образования, определяется понятие концептуальной метафоры и сублогической модели, их соотношение, раскрывается понятие метаязыка как языка второго порядка и обосновывается широкий лингвофилософский подход к его исследованию, предполагающий
применение методов когнитивно-дискурсивного анализа к метафорическим и «ме-тафороподобным» выражениям метаязыка.
Во второй главе на основе содержания извлеченных из современных англоязычных лингвистических текстов метафорических выражений, являющихся вербальными манифестантами концептуальных метафор, проводится анализ системы метафорических моделей, посредством которых интерпретируется, объясняется и понимается сложный объект познания - человеческий язык. На основе полученных данных реконструируются основные сублогические модели языка, отражающие целостное видение данного гносеологического объекта.
В заключении подводятся итоги проведенного исследования и намечаются перспективы дальнейшего изучения метафоры в аспекте ее участия в конструировании ментального аналога умопостигаемого мира теоретических конструктов посредством метафорического переноса терминов «жизненного мира» в область теоретического познания, что в конечном итоге обеспечивает связность и цельность человеческого знания о мире и человеке.
Апробация работы проводилась на заседаниях кафедры английского языка Горно-Алтайского государственного университета и на аспирантских семинарах. Основные положения работы были представлены на VII региональной научно-практической конференции «Социальные процессы в современной Западной Сибири» (г. Горно-Алтайск, июнь, 2006) и на I международной научно-практической конференции «Горный Алтай: проблемы билингвизма в поликультурном пространстве», посвященной 250-летию добровольного вхождения алтайского народа в состав России (г. Горно-Алтайск, июнь, 2006), и нашли отражение в пяти публикациях автора.
Основные причины распространенности метафоры в научном познании и языке науки
Использование метафоры в языке науки, на первый взгляд, противоречит многим параметрам научного дискурса, например, не отвечает основным требованиям, предъявляемым к научной терминологии - четкости номинации, то есть соответствия термина понятию и его однозначности. Но обращение к реально функционирующему языку науки выявило факт наличия в нем значительной доли метафорических по своему содержанию и происхождению терминов и высказываний, что далеко не случайно. Это объясняется тем, что в структуру научной теории входят такие понятия, которые на определенном этапе развития знания не определяются достаточно явно, и для оформления этого знания в целостную систему приходится использовать метафорические средства там, где строгие рациональные методы не действуют [Гусев, 1984:135].
Идеи философов и лингвистов о месте и роли метафоры в познавательной деятельности вообще и в научной деятельности, в частности, позволяют выделить следующие наиболее значимые причины ее распространенности в языке науки.
Одним из главных факторов, обусловливающих широкую распространенность метафоры в науке, является ее когнитивная специфика. Подчеркивая фундаментальную важность метафоризации в человеческом мышлении Дж. Лакофф отмечает, что сама возможность абстрактно мыслить создается благодаря метафоре [La-koff, 1993: 249]. Несмотря на отличия языковой и научной картин мира, обе они представляют собой «систему анализа окружающего мира» [Уорф, 1960: 190]. В обоих случаях имеют место процессы концептуализации и категоризации (два важнейших познавательных процесса, связанных с формированием системы знаний в виде концептов и категорий в сознании человека [Болдырев, 2004: 24]), в которых метафоре, по мнению многих исследователей, принадлежит ведущая роль [Reddy, 1993; Lakoff, Johnson, 1980; Langacker, 1998].
Следовательно, метафора необходима, чтобы сам умопостигаемый объект «стал доступен нашей мысли» [Ортега-и-Гассет, 1990: 71]. По образному выражению X. Ортеги-и-Гассета, «метафора удлиняет «руку» интеллекта», обеспечивая «доступ к тому, что смутно виднеется на дальних рубежах мыслимого» [Там же: 72]. При этом метафора предопределяет способ и стиль мышления о гносеологическом объекте, задавая особое направление его осмыслению. Таким образом, метафора может существенно изменять способы восприятия и постижения действительности [MacCormac, 1985].
Кроме того, «метафора - эта сама суть формулировок новых фундаментальных подходов, выводов и гипотез» [Седов, 1999]. В этом проявляется ее эвристическая природа, приводящая к новым открытиям в науке.
Таким образом, метафора выступает как инструмент, дающий «эпистемный доступ» к объекту познания или его свойствам на этапе формирования гипотезы [Boyd, 1993]; здесь проявляется эпистемологическая специфика метафоры.
Более того, метафора способна имплицировать новый смысл, в чем проявляется ее креативный и суггестивный характер. Суггестивное (или прогностическое) свойство метафоры заключается в ее способности «намекать на то, что еще не существует в действительности, но может существовать» [Караулов, 2002: 7]. При помощи метафоры вводятся термины, обозначающие гипотетические объекты, не имеющие пока эмпирического существования [Петров, 1982: 82], в этом проявляется креативная специфика научной метафоры.
Кроме того, метафора способна быть средством интерпретации, объяснения и моделирования объекта познания. По замечанию Р. Хофмана, метафора исключительно практична, «она может быть применена в качестве орудия описания и объяснения в любой сфере» [Hoffinan, 1980]. Абстракция, идеальная модель и метафора могут рассматриваться как вещи одного порядка (Рассохина, 2001: 36]. Мери Хессе приходит к вьюоду о том, что должна быть изменена сама дедуктивная модель научного объяснения - теоретическое объяснение является ничем иньш, как метафорическим переописанием области объясняемого [Hesse, 1966].
Более того, метафора является важным средством вербализации понятий, поскольку «в науке всё прокладывает себе путь метафорическим языком» [Кулиев, 19S7: 79]. Действительно, метафора позволяет «выразить трудновыразимое и обозначить то, для чего еще нет прямого обозначения, причем выразить и обозначить, не увеличивая словарь единиц выражения и их синтаксическую сложность» [Никитин, 1979: 101]. Метафора часто выступает в качестве первичного наименования обозначаемого объекта по той причине, что другого названия у него нет [Ла-пиня, 1988: 134]. М.М.Бахтин отмечал, что ввел термин хронотоп в науку «почти как метафору» (Цит. по [Маслова, 2001:88]). По результатам современных исследований метафора признана важнейшим источником формирования терминологий как давно существующих наук, так и новых формирующихся терминосистем [Буч-нева, 2004; Галкина, 2004; Дудецкая, 2004; Ивина, 2003; Липилина, 1998; Подкол-зина, 1994; Юдина, 1993; библиографию зарубежных метафорологических исследований терминосистем разных наук см. в [Лагута, 2003: 55-56]. Более того, мета-форизация понимается не как один из механизмов терминообразования, а как основа терминопорождения [Алексеева, 1998:100].
Не менее важным является то, что метафора в науке помогает восприятию новизны исследуемого объекта [Алексеева, 1998:156], то есть способствует более успешной коммуникации в сфере научного общения, поскольку в метафоре заключена возможность синтеза объяснения и понимания [Гогоненкова 2005:14].
Кроме того, метафора является неотъемлемой частью научных построений благодаря ее способности быть конститутивным элементом научной теории, она -«жизненный дух парадигмы или, точнее, ее основная организующая связь» [Нага-way, 1976:17], ее ядро. Метафора организует концептуальную систему и задает целостное видение какой-либо предметной области. По наблюдению А. Вилдена: «любая научная теория - это сеть метафор, и, более того, любое знание, включая научное, неизбежно метафорично» [Wilden, 1980:46].
Докогнитивные концепции метафоры
В данную группу представляется возможным объединить семантические и се-мантико-синтаксические теории метафоры, основанные на идее так называемого «семантического сдвига», усматривающие ключ к разгадке тайны метафоры, прежде всего, в сфере семантики языка. Семантический подход является определяющим и для компаративистско-субституциональной традиции, и для интеракционистской программы исследования метафоры.
Определенная в своей основе еще в античности, теория метафоры базируется на аристотелевской фундаментальной идее скрытого сравнения, или метафорическом переносе. Аристотель рассматривает перенос как заимствование несвойственного имени из «чужой» области и замещение им имени «собственного» [Аристотель, 1984: 670 (1458а)]. Возможность создания метафоры заложена в способности человека улавливать сходство между предметами и явлениями действительности.
Идущая от Аристотеля, идея «чужого» имени лежит в основе субституцио-налъного подхода (или теории замещения), в фокусе внимания которого находится анализ нового, переносного значения слова, и метафоризация трактуется как семантический сдвиг прямого значения в сторону переносного. Конкурирующая с теорией замещения, теория сравнения, восходящая к идеям Квинтилиана («О воспитании оратора») и Цицерона («Об ораторе»), рассматривает метафору как сокращенное сравнение, делая тем самым акцент на отношении сходства, лежащего в основании метафоры, а не на действии подстановки. Однако обе теории пытались решить одну и ту же ключевую задачу - определение трансформирующей функции метафоры, то есть того способа, которым конституируется метафорическое значение и которым можно преобразовать метафору в буквальное выражение. В основе субституционального взгляда на природу метафоры лежит положение о том, что «метафорическое выражение всегда употребляется вместо некоторого эквивалентного ему буквального выражения» [Блэк, 1990: 158], тогда как в рамках сравнительного подхода метафора предстает как «эллиптическое или сжатое сравнение» [Там же: 161]. То есть метафора может быть заменена эквивалентным ей буквальным выражением (субстанциональный подход) или сравнением (сравнительный подход). Метафора как замаскированное сравнение рассматривается также в рамках образно-эмотивой теории метафоры [Баранов, 1992: 15], которая может трактоваться, по мнению К.К. Жоля, как разновидность сравнительно-замещающего подхода в рамках теории значения логического эмпиризма (яркий представитель -Г. Штерн, опирающийся на психологическую теорию В. Вундга). Согласно этой концепции, метафора в первую очередь связана с эмоциями, интуициями, образами. Использование понятия образа составляет важную особенность этого подхода при объяснении специфики метафорического значения, так как метафора обладает удивительным свойством представлять не наглядное наглядным. Но, манифестируя замаскированное сравнение, метафора сама по себе не является рационально значимой, таковым является сравнение, которое она маскирует.
Представление о метафоре как скрытом, редуцированном, сокращенном, замаскированном сравнении, лежащее в основе замещающего, сравнительного и об-разно-эмотивного подходов, послужило основой для критики этих, в основе своей, субститущюнальных воззрений на метафору. Рассматриваемой как сжатая форма выражения сходства объектов метафоре, поскольку она не несет новой информации, отводится лишь роль украшения речи, ее применение определяется намерением служить для услаждения, удовольствия и развлечения читателя. Классическая субституциональная теория метафоры подверглась критике именно за признание метафоры избыточной по отношению к языку.
Но справедливости ради необходимо обозначить те сферы, в рамках которых теория замещения оказывается вполне продуктивной для решения ряда проблем. Во-первых, данная теория позволяет объяснить существование так называемых «номинативных» метафор, которые используются для именования некоторого класса предметов (например, журавль колодца, лист бумаги). Очевидно, что замена одного дескрипторного значения другим в подобных случаях оказывается функционально необходимой - трудно, или даже невозможно, подобрать боле лаконичное описание для указанных предметов. Во-вторых, теория замещения до сих пор актуальна при анализе метафоры в литературном творчестве. В этой области метафора никогда не рассматривалась как «излишество», поскольку метафора всегда имела отношение к поэтической действительности, в которой особо смоделированные миры отличаются по семантическим характеристикам от мира обыденного. Будучи в определенном смысле излишней в языке повседневном (который, впрочем, не являлся предметом анализа в риторике и поэтике), метафора, объясняемая с позиций теории замещения, потребовала иных подходов при обращении к обыденному языку, что и было осуществлено в рамках семантики.
Подходом, базировавшимся на семантической трактовке метафоры, стала ин-теракционистская теория метафоры, появление которой совпало с «лингвистическим поворотом». Данная концепция, разработанная М. Блэком на основе идей А. Ричардса, явилась мощным толчком в развитии теории метафоры, осуществив попытку преодоления «самой вредоносной из посылок» стандартного компаративизма и субститутивизма, «согласно которой метафора - это нечто особенное и исключительное в использовании языка, отклонение от его нормальных механизмов, а не вездесущий принцип его естественного функционирования» [Ричарде, 1990: 45]. Отрицая правомерность взгляда на метафору исключительно как на фигуру речи и утверждая, что «метафорична сама мысль» [Там же: 47], А.А. Ричарде приходит к выводу о преимущественно метафорическом характере человеческого мышления, который обусловливает существование и широкое распространение метафоры в языке. Именно способность к метафорогенной деятельности и к овладению «искусством метафоры» в процессе жизнедеятельности отличает нас от прочих земных созданий, а умение подмечать сходства - это не особый дар, как полагал Аристотель, а фундаментальное свойство человеческого мышления. Такой подход к пониманию природы метафоры стал основой для изучения концептуальной метафоры (наблюдаемого в последние десятилетия). Интеракционистская теория тем не менее в основе своей теория семантическая, поскольку в рамках интеракционист-ской программы анализа метафоры (например, при описании модели метафорооб-разования) внимание фокусируется на концепции значения.
Айвор Ричарде в своей работе «Философия риторики» (1936) отказывается от рассмотрения слов как имен идей или объектов - слова не закреплены за объектами, на которые они указывают. Определяя способ, при помощи которого слово приобретает свое значение, Ричарде предлагает обращаться к контексту как единственному источнику смыслоообразования, поскольку слова обретают значение только в связи с другими словами в дискурсе. Данное положение лежит в основе контекстуальной «теоремы» значения А. Ричардса (context theorem of meaning), в свете которой постоянство значений - это постоянство контекстов употребления слов. Согласно данной теореме, метафора рассматривается как результат взаимодействия мыслей и смены контекста, то есть как результат использования слова в необычном для него контексте. Понимание метафоры как «родного дитя контекста» [Колшанский, 2005: 106], то есть контекстуально-обусловленного образования, разделяют многие - МБ. Никитин [Никитин, 2003], Г.В. Колшанский [Колшанский, 2005], X. Вайнрих [Вайнрих, 1987] и др. По мнению X. Вайнриха, вообще «голая семантика слова, не дополненная семантикой текста, в лучшем случае дает лишь полуправду» [Вайнрих, 1987: 66]. По метафорам лучше, чем по словам, употребленным в буквальном значении, можно убедиться, что это именно так.
Разряды концептуальных метафор, реализуемых в метаязыке
Язык, привлекая внимание мыслителей с давних пор до настоящего времени, несмотря на результаты, достигнутые в процессе его исследования, остается «неосязаемой тайной», волшебством и мистикой, что неизменно отмечается в различных ситуациях метаязыкового описания: (1) But codification of language creates a sort of mystery... (Bolinger: 17) (2) ...many irregular forms that mysteriously turn up in regular garb... (Pinker 2:149) (3) The magical influence of language... (Crystal 1: 8) Осознание того факта, что язык это тайна, которую все еще трудно понять, несмотря на многие открытия {discoveries - dis- apart, away + cover, to hide, то есть снятие того, что закрывает, не позволяя увидеть), сделанные в области познания языка, рефлектирующему над этой проблемой исследователю приходится констатировать, что мы еще очень далеки от решения проблемы, мы слепы и не в состоянии увидеть целую картину: (4).. .we remain very far from seeing .. . the whole picture... (Chafe 1: 9) (5) We are all blind, each of us touching his or her small part of an elephant that is very large, very complex indeed (Chafe 1:9).
Ситуация лингвистического исследования в отличие от путей познания, характерных для наук естественнонаучного цикла, характеризуется отсутствием возможности непосредственного наблюдения объекта исследования, с одной стороны, и невозможностью применения традиционных экспериментальных процедур, с другой, что метафорически подчеркивается лингвистами: (6).. .but linguists don t have the luxury of synthesizing a language in a test tube and seeing how it is spoken, learned and changed (Pinker 2:211). (7) There is no experiment which will separate them (functions of language) out, like a chemical analysis separating ingredients of a compound(Leech: 69). При этом сама ситуация лингвистического исследования может быть описана в терминах исследования естественнонаучного, как если бы объектами познания были некие материальные объекты: (8) I will put regular verbs under a microscope to reveal the delicate anatomy that makes them work (Pinker 2:22). (9) .. .we must put regular and irregular verbs under a more powerful magnifying glass, where we will find some unexpected fingerprints (Pinker 2:19).
Аналогично биологическому организму у объекта лингвистического исследования можно изучить его тонко организованную анатомию, или по аналогии с объектом неживой природы можно увидеть следы воздействия на него иного материального объекта. Исследователь, находя аналогии в сфере естественнонаучного познания, проецирует признаки последнего на область познания лингвистического.
Сам язык, становясь метаязыком описания, предоставляет исследователю возможность подобного видения как процесса, так и объекта исследования. Знание и опыт человеческого существования в мире (и, прежде всего материальных объектов) отражены в языке и неосознанно или осознанно переносятся на умопостигаемые объекты познания как в ситуации языкового, так и метаязыкового описания абстрактных областей, одной из которых в ситуации целенаправленного научного лингвистического познания становится естественный человеческий язьж. В рамках когнитивной программы исследования языка признается, что за формирование базовых концептов человеческого опыта, материализованных в языке (то есть получивших языковую форму их «воплощения»), ответственна сенсомоторная часть нашего восприятия. Актуализированный в язьже первичный, базовый, сенсомотор-ный опыт человека в его освоении реальности свидетельствует о том, что он находится в окружении материальных объектов, обладающих пространственно-временными (протяженность, объем, высота, ширина, длина и т.д.), определенными качественными (например, субстанциальными - твердость, мягкость, жидкость и т.д.; температурными - горячий, холодный и т.д.; и пр.) и количественными (один, мало, много) характеристиками. Объект материального мира, как впрочем, и сам человек, осмысливается как некий дискретный объект материального мира, (обладающий границами, отделяющими его и то, что есть внутри него, от остального мира); характеризующийся определенным положением относительно других объектов (в некоторых случаях способный изменять свое местоположение в пространстве, с чем связывается временная характеристика); способный самостоятельно или опосредованно воздействовать на иные материальные объекты. Кроме того, человек как «мера всех вещей», осознавая, что его внутреннее содержание не исчерпывается физическими (анатомическими) характеристиками, что кроме них он обладает чувствами, эмоциями, переживаниями, порождаемыми некими невидимыми внутренними органами (душой), наделяет этими характеристиками не только объекты живой и неживой природы, но и абстрактные, умопостигаемые сущности.
Именно вслед за языком о языке, метаязык «рассматривает» язык-объект как некую материальную дискретную сущность, обладающую рядом характеристик последней: наличие очерченных и видимых границ, расположение в пространстве, форма и размер, внутреннее содержимое и внешняя оболочка (натуроморфные признаки); возможность перемещения в пространстве, рост, развитие, увядание и смерть (биоморфные признаки); и, наконец, способность любить, заботиться, терпеть и созидать (антропоморфные признаки). В метаязыковых описаниях язык-объект предстает в образах природного, живого и человекоподобного объекта, представленного соответственно через натуроморфную, биоморфную (включающую фитоморфную и зооморфную) и антропоморфную концептуальную метафо ру.
Сублогические модели языка, репрезентированные в образах «артефактной» метафоры
Поскольку опыт человека не исчерпывается его существованием и ориентацией в предметном мире природных объектов, его взаимодействием с природной средой, то мысль в поиске подходящих образов апеллирует и к иным сферам, тем знаниям об окружающем мире, которые связаны с преобразующими действительность действиями человека. С древнейших времен человека окружают не только природные объекты, но и то, что создано его руками, силой его творчества и способностью улучшать, модернизировать и совершенствовать данные ему природой способности и условия его существования. Человек расширяет свои физические и сенсорные характеристики и способности путем создания различных приспособлений: машин, приборов, инструментов, транспортных средств и т.п. Чтобы выжить в условиях изменчивой природы, а в дальнейшем иметь более комфортные условия существования, человек научился строить дома. Имеющая первоначально сугубо прагматическую направленность сфера искусства (декоративного, художественного, музыкального, театрального) становится формой творческого, духовного, эстетического освоения реальности. Таким образом, в мир природный, естественный встраивается мир, созданный руками и творческим воображением человека. Опыт и знания о нем становятся частью знаний об окружающей человека реальности, частью концептуальной системы человека и, в свою очередь, источником метафорической экспансии при описании абстрактных областей познания.
Обращение к метаязыковому материалу демонстрирует широкое применение концептов, являющихся частью сферы (или концептуального пространства) «Человек и результаты его труда», релевантные характеристики которой проецируются на различные метаобъекты в процессе их метаязыкового описания и метафорической интерпретации. Языковая реализация артефактной метафоры в метаязыке лингвистики детализируется в актуализации ряда метафорических моделей. Основными сферами-источниками метафорического проецирования являются такие понятийные области, как ЗДАНИЕ/КОНСТРУКЦИЯ, ИНСТРУМЕНТ, МЕХАНИЗМ, КОМПЬЮТЕР, КАРТИНА, ЗЕРКАЛО, МОДЕЛЬ.
Человек, осознавая себя результатом творения (божественный или природный «артефакт») и творцом (создатель артефактов), наделяет такими же признаками язык, становящийся объектом познания. Язьпс описьшается, с одной стороны, через образы артефактов (в чем имплицитно содержится идея о том, что он является результатом творения), а с другой - наделяется свойственными лишь человеку характеристиками: способностью созидать, то есть язык одновременно мыслится и как творение, и как творец: (189).. .language did not reflect reality, but created it (Crystal 1:79). Способность творить и создавать может приписываться таким конструктам, как правила: (190) The rules create an entity that can contain an example of itself (Pinker 2:8).
Таким образом, в метафоре ЯЗЫК - ЭТО ТВОРЕЦ, проявляется «образ» языка как творящего и творческого существа, что является еще одним вариантом антропоморфной метафоры, реализации которой столь широко представлены в метаязы-ковых описаниях. С другой стороны, язык представляет собой благодатную почву для творения и создания, являясь результатом творения: (191) ...language was invented and refined... (Pinker 1: 334)
М-модель ЗДАНИЕ Одной из доминантных понятийных областей сферы «Человек и результаты его труда», служащей источником метафорической проекции при описании различных метаобъектов, является сфера, охваченная концептом ЗДАНИЕ. Релевантными признаками данного концепта в метаязыковых описаниях становятся такие характеристики конструкции здания, как фундамент, конструкция, строение, сооружение, постройка: (192) ...preverbal meaning is one of the foundations upon which language acquisi tion is built... (Brown: 127) (193).. .on the principle of building up words... (Crystal 1:64) (194) .. .objective world .. . is constructed on the basis of constraining influences of human knowledge and language (Ortony: 2).
Одной из характеристик концепта ЗДАНИЕ является окно, образ которого, в свою очередь, обладает рядом важных черт: окно позволяет увидеть некоторую часть мира, от которого оказьгоается отгорожен стенами наблюдатель, находящийся внутри здания, или, наоборот, из внешнего мира становится возможным заглянуть внутрь здания: (195)... it (grammar) should provide a particularly clear window on innate grammatical machinery of the brain... (Pinker 1:35)
Грамматика - это окно, позволяющее заглянуть в здание-мозг и увидеть, как работает скрытый внутри него и недоступный прямому наблюдению механизм.
Косвенно концепт ЗДАНИЕ может быть представлен в метаязыковых описаниях через образ замка, то есть некий метаобъект оказывается запертым в здании, что делает невозможным его непосредственное наблюдение: (196) ...a concept - something which, if it exists, is locked up in the brain away from observation... (Leech: 69)
Описание метаобъектов посредством М-модели МЕТАОБЪЕКТ - ЭТО ЗДАНИЕ, может имплицировать и такие следствия, как, например, техника строительства: (197).. .special techniques of sentence construction... (Crystal 1:60)
Кроме того, представление о строительстве здания предполагает и знание того, что здание может быть разрушено, разобрано, и в свою очередь построено снова, что также реализуется в метаязыке: (198) Both of these concepts are constructs that .. . may need to be deconstructed (Wierzbickal:78). (199) The forms of Proto-Indo-European and other reconstructed languages... (Crystal 1:415) Концепт ЗДАНИЕ, столь широко представленный при метафорической концептуализации метаобъектов, может иметь и авторскую, неконвенциональную актуализацию:
