Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Когнитивный анализ конструкций с глаголом see: теоретические предпосылки
1.1. Значение как концептуализация (динамический подход к значению) 13
1.2. Теория ментальных пространств 18
1.3. Теория концептуальной интеграции 19
1.3.1. Концептуальная интеграция в грамматике 23
1.4. Теория прототипов 25
1.4.1. Выделение прототипической ситуации восприятия 28
1.4.2. Выделение компонентов прототипической ситуации восприятия 30
1.4.3. Синтаксическая конструкция — единица репрезентации ситуации 33
1.4.4. Конструкции, репрезентирующие прототипическую ситуацию восприятия 35
1.5. Непрототипические конструкции как результат концептуальной интеграции 42
ВЫВОДЫ ПО ПЕРВОЙ ГЛАВЕ 45
ГЛАВА 2. Репрезентация концептуальной интеграции ментальных пространств «восприятие» и «понимание» конструкциями с глаголом see
2.1 Понимание и его прототипическая языковая репрезентация 47
2.2. Бленд: «восприятие — понимание». Языковая форма: конструкции с причастным оборотом 50
2.3. Бленд: «восприятие — понимание». Языковая форма: конструкции с придаточным предложением с глаголом в форме Continuous 52
2.4. Бленд: «восприятие — знание». Языковая форма: конструкции с инфинитивным оборотом 60
2.5. Бленд: «восприятие — понимание». Языковая форма: конструкции с придаточным предложением с глаголом в форме Indefinite (Simple) 63
2.5.1. Бленд: «знание — восприятие (узнать — увидеть)». Языковая форма: конструкции с придаточным предложением с глаголом в форме Indefinite (Simple) 65
2.6. Бленд: «восприятие — понимание». Языковая форма: конструкции с придаточным предложением с глаголом в форме Perfect 67
2.7. Бленд: «восприятие — понимание». Языковая форма: конструкции с абстрактными существительными 70
2.8. Бленд: «восприятие — понимание». Языковая форма: конструкции с придаточным предложением WH-CLAUSE 72
ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ 80
ГЛАВА 3. Репрезентация концептуальной интеграции ментальных пространств «восприятие» и «воображение» конструкциями с глаголом see
3.1. Воображение и его прототипическая языковая репрезентация 81
3.2. Бленд: «видение — воображение — память». Языковая форма: конструкции с причастным оборотом 83
3.3. Бленд: «видение — воображение» 87
3.4. Бленд: «видение — воображение прошлых событий» 88
3.5. Бленд: «видение — воображение будущего» 90
3.6. Бленд: «видение — прогнозирование будущего» 93
3.6.1. Бленд: «видение — прогнозирование будущего». Языковая форма: конструкции с причастным оборотом 95
3.6.2. Бленд: «видение — прогнозирование будущего». Языковая форма: конструкции с to be going to do something в придаточном предложении 95
3.7. Бленд: «видение как». Языковая форма: конструкции с seeing as 96
ВЫВОДЫ ПО ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ 101
ГЛАВА 4. Непроготипические конструкции, репрезентирующие ситуацию зрительного восприятия
4.1. Непрототипические способы репрезентации ситуаций восприятия предметных объектов 102
4.2. Конструкции, репрезентирующие ситуации «нерасчлененное восприятие объекта и его признака» 103
4.3. Конструкции, репрезентирующие ситуации восприятия отношений «объект - характеристика» 110
4.4. Конструкции, репрезентирующие ситуации восприятия «нахождение объекта в пространстве» 115
4.4.1. Конструкция there is I there are: репрезентации ситуации восприятия нахождения объекта в физическом и нефизическом пространстве 117
4.4.2. Конструкции, репрезентирующие ситуации восприятия «способа нахождения объекта в пространстве» 119
4.5. Конструкции, репрезентирующие ситуации восприятия отношений «часть — целое» 120
Выводы по четвертой главе 122
Заключение 123
Список использованной литературы 126
Список использованных словарей и их
Сокращенные обозначения 139
Список источников примеров и их сокращенные обозначения 140
- Теория концептуальной интеграции
- Бленд: «восприятие — понимание». Языковая форма: конструкции с причастным оборотом
- Бленд: «видение — воображение прошлых событий»
- Конструкции, репрезентирующие ситуации восприятия отношений «объект - характеристика»
Введение к работе
Общетеоретической целью диссертации является исследование механизма образования значения конструкций в процессе речевой деятельности в свете теории концептуальной интеграции.
Объектом исследования являются конструкции с глагольным предикатом see.
Исследование конструкций как средства репрезентации ситуации привлекает многих лингвистов, существуют целые направления, такие как семантический синтаксис, конструкционная грамматика (construction grammar).
Для исследования динамического процессуального аспекта концептуализации и ее языковой репрезентации важным оказывается тот факт, что человек ежедневно оказывается в той или иной конкретной ситуации, о которой у него имеется конкретное представление, которое находит конкретное языковое выражение. В этом отношении конструкция оказывается эффективным инструментом, поскольку не просто называет ситуацию и репрезентирует не только набор элементов ситуации, но и то, каким образом и в какой последовательности эти элементы организованы и связаны. В конструкции отражаются представления, которые не всегда могут быть обозначены лексически, например, представление о времени, пространстве, а также такой аспект, как фокус внимания.
К проблеме отражения человеческого восприятия в языке обращаются лингвисты (Потебня 1993; Вежбицкая 1986; Арутюнова 1989; Ковалева 1987; Кравченко 2004 [1996]; Кубрякова 1997; Lakoff 1987; Binkert 1996; Jackendoff 1997 и многие другие), философы и психологи (Рассел 1999 [1940]; Витгенштейн 2003 [1953]; Gregory 1974; Miller 1976; Searle 1983; Allot 2001 и др.).
Конструкции с глаголом see были выбраны для исследования потому, что зрительное восприятие - ведущая модальность восприятия, так как более девяноста процентов информации поступает через зрительный канал. Это объясняет, почему «глагол видеть в отличие от других констатирующих пер-
цептивных глаголов создал собственную грамматику и логику употребления» (Арутюнова 1989: 21) и почему конструкции с этим глаголом столь многочисленны во всех известных нам языках. При этом конструкции с этим глаголом отличаются многообразием и неоднородностью. Наряду с конструкциями, репрезентирующими собственно ситуацию восприятия, существуют конструкции, репрезентирующие ситуации так называемого умственного восприятия, например, «I see what you mean»; ситуации воображаемого восприятия, когда человек «видит» то, чего на самом деле нет: Kylie could almost see the ballerinas dancing, telling stories on their skates. She could see fairytale castles, princes and princesses, evil sorcerers (Rice: 178); ситуации предвидения: Certainly she never saw herself living happily through a lifetime with him. She saw tragedy, sorrow, and sacrifice ahead (Lawrence: 265) и многие другие.
Обычно это объясняется тем, что между восприятием и мыслительными процессами нет жестких границ (это отмечается психологами и философами). 3. Пылишин пишет о том, что восприятие, в конечном счете, является когнитивным процессом, вовлекающим интерпретацию, умозаключения, память, и образующиеся репрезентации зависят от каждого из этих факторов (Pylyshyn 1988). И, по-видимому, речь может идти не только об информации, которая может быть воспринята органами зрения: «Зрительная система обладает способностью превращать незримое в зримое, визуализировать любые чувственные сигналы (кинестетические, вкусовые, обонятельные, вестибулярные, внутриорганические)» (Ананьев 1982: 228). Ср.: «Видеть - собственно дело глаз. Но мы пользуемся этим словом и для остальных чувств, если речь идет о познавании» (Августин Бл.1997: 194). Об этом говорят и лингвисты: «Воспринимая мир, человек его «прочитывает», т.е. получает неизмеримо больше информации, чем та, которая предопределена перцепцией. Видимый мир полон скрытого значения, образуемого нашими опытными и теоретическими знаниями, пониманием механизмов жизни, интуицией, неотчетливыми представлениями» (Арутюнова 1989: 19).
Лингвистами предпринимались попытки объяснить и классифицировать это многообразие на лексическом уровне (исследование глаголов восприятия) и на синтаксическом уровне (исследование конструкций с глаголами восприятия) как сдвиги или изменения значения. Однако вопрос о том, каким образом эти сдвиги и изменения происходят в конкретной речевой деятельности, оставался в стороне.
Представляется, что эффективным подходом к решению этой проблемы на сегодняшний день является теория концептуальной интеграции, разрабатываемая Ж. Фоконье и М. Тернером (Fauconnier 1996, 1998, 2000, 2005; Turner 1995, 1999, 2006). Однако для того, чтобы этой теорией воспользоваться, необходимо отказаться от представления о том, что языковые единицы обладают самостоятельным объективным значением, последовательно исходить из того, что они отражают способ видения мира, т.е. концептуализацию. При таком подходе язык действительно оказывается «окном в сознание».
Концептуальная интеграция определяется Ж. Фоконье и М. Тернером как базовый когнитивный процесс, лежащий в основе человеческого мышления и «отвечающий» за производство значения. Человек повседневно сталкивается с ситуациями, для понимания которых требуется взаимодействие различных представлений (концептуальных областей), обусловленных предшествующим опытом. Суть процесса концептуальной интеграции заключается в том, что при взаимодействии концептуальных областей образуется новое концептуальное пространство со своими собственными характеристиками -бленд (blend). Особенностью этого нового концептуального пространства является то, что, хотя оно и наследует черты исходных пространств, но, тем не менее, не тождественно ни одному из них и не сводится к сумме их элементов; исходные структуры, в свою очередь, не обладают той структурой и значением, которыми обладает бленд. Эта важная особенность обозначается как эмерджентность. Она обусловлена тем, что бленд «наследует» структуры и
8 элементы исходных пространств не полностью, а лишь частично и выборочно.
Другой важной особенностью блендов является то, что они создаются и структурируются при актуальном («онлайновом») процессе мышления или говорения, т.е. динамичны, характерной чертой их является нестабильность, субъективность.
Исходя из всего вышесказанного, мы предполагаем, что высказывания, записанные или произнесенные по конкретному поводу, будучи репрезентациями концептуализации определенной ситуации и обладая уникальным значением, «подскажут», как возникло это значение, позволят подробно рассмотреть механизм его формирования.
Материалом для исследования послужили около двух тысяч примеров из художественной и публицистической литературы на английском языке, а также данные толковых словарей.
Актуальность исследования определяется необходимостью объяснить, каким образом в речи, т.е. «здесь и сейчас» возникает значение слова и предложения.
Новизна исследования заключается в подходе к языковому материалу с точки зрения концепции когнитивной интеграции, который позволил доказать, что предложение как целостный знак изменяется холистически и его изменение не является результатом самостоятельного изменения его составляющих единиц (лексических и грамматических). В результате когнитивной интеграции конструкция-предложение «наследует» в формальной структуре признаки конструкций, принадлежащих к исходным ментальным пространствам, но не повторяет их значения, а развивает собственное значение.
В ходе проведения исследования нами были использованы методы, применяемые в теории концептуальной интеграции (выявление исходных ментальных пространств, элементов этих пространств, попадающих в бленд),
9 а также методы контекстуального анализа, непосредственного наблюдения и описания.
В соответствии с основной целью, в работе решаются следующие задачи.
Моделируется прототипическая ситуация восприятия и выявляются конструкции, которые эту ситуации репрезентируют.
Анализируются и сравниваются различные типы конструкций с глаголом see, в связи с чем:
а) определяются исходные концептуальные пространства, а также их
взаимодействие, приводящее к созданию конструкции-бленда;
б) прослеживается взаимодействие элементов конструкции (лексики,
видо-временных форм, синтаксических позиций, порядка слов, самого типа
конструкции) при концептуализации ситуации;
в) выявляется мотивация использования того или иного элемента ис
ходных конструкций в формальной структуре бленда.
3. Объясняется употребление видо-временных форм глагола в конст
рукции-бленде.
На защиту выносятся следующие положения.
Концептуализация ситуации посредством конструкции охватывает все уровни языковой репрезентации — лексический, морфологический, синтаксический — таким образом, что нельзя выделить какой-либо доминирующий уровень или рассматривать элемент конструкции в отрыве от остальных ее элементов: значение оказывается «разлитым» по всей конструкции.
Анализ механизма концептуализации ситуации показывает неадекватность рассмотрения изменения значения конструкции в терминах «сдвигов значения» глагольного предиката. Конструкция существует холистически.
Конструкция-бленд объединяет формальные признаки конструкций, прототипичных для ментальных пространств «на входе». Так объясняется ис-
10 пользование видо-временных форм, непрототипичных для предиката зрительного восприятия.
4. В результате концептуальной интеграции ментальных пространств ВОСПРИЯТИЕ и ПОНИМАНИЕ, ВОСПРИЯТИЕ и ВООБРАЖЕНИЕ образуются бленды «восприятие — понимание», «восприятие — воображение», репрезентируемые конструкциями-блендами.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что она открывает путь к пониманию механизма сложения смыслов на уровне синтаксиса. Результаты этой работы могут найти применение в объяснении аналогичных явлений в различных языках.
Практическая значимость работы заключается в том, что она дает ключ к пониманию употребления видо-временных форм в тех многочисленных случаях, которые традиционно описываются как исключения или объясняются как стилистические особенности. Результаты исследования могут быть использованы в лекционных курсах по теоретической грамматике, когнитивной лингвистике, составлении учебных пособий по теории и практике преподавания английского языка, а также при написании курсовых и дипломных работ.
Апробация работы, основные результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры теоретической лингвистики Иркутского государственного лингвистического университета (2003-2007 гг.). По теме диссертации сделаны доклады на межвузовских конференциях молодых ученых в Иркутском государственном лингвистическом университете (2003-2006 гг.). Основные положения работы отражены в пяти публикациях (в том числе одна статья в реферируемом издании).
Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы, включающего 141 наименований, в том числе 57 на английском языке, списка источников примеров и списка использованных словарей. Основные выводы по проведенному
анализу приводятся после каждой главы, а также изложены в заключении. Общий объем работы составляет 140 страниц печатного текста (из них 125 страниц основного текста).
Во введении дается обоснование выбора темы, раскрывается ее актуальность, указывается научная новизна исследования, определяется объект исследования, формулируются цели, задачи работы и положения, выносимые на защиту, указываются методы, использованные при анализе языкового материала, а также возможная область применения результатов работы.
В первой главе «Когнитивный анализ конструкций с глаголом see: теоретические предпосылки» излагается теоретическая база исследования, выявляются прототипические ситуации восприятия, а также конструкции, которые эти ситуации репрезентируют.
Вторая глава «Репрезентация концептуальной интеграции ментальных пространств ВОСПРИЯТИЕ и ПОНИМАНИЕ конструкциями с глаголом see» посвящена анализу конструкций-блендов, возникших как результат взаимодействия ментальных пространств ПОНИМАНИЕ и ВОСПРИЯТИЕ. Выявляются особенности употребления лексики, видо-временных форм, обусловленных этим взаимодействием. Рассматриваются психологические основания существования подобных конструкций.
В третьей главе «Репрезентация концептуальной интеграции ментальных пространств ВООБРАЖЕНИЕ и ВОСПРИЯТИЕ конструкциями с глаголом see» анализируются конструкции, возникшие как результат взаимодействия ментальных пространств ВООБРАЖЕНИЕ и ВОСПРИЯТИЕ.
В четвертой главе «Непрототипические конструкции, репрезентирующие ситуацию восприятия», анализируются и сравниваются конструкции, отличные от прототипических конструкций, но репрезентирующие ситуацию непосредственного восприятия.
12 В заключении излагаются основные результаты исследования и намечаются перспективы возможных исследований в рамках теории концептуальной интеграции.
Теория концептуальной интеграции
Анализ типов взаимодействия пространств между собой привел Ж. Фо-конье к дальнейшему развитию теории ментальных пространств - к теории концептуальной интеграции.
Концептуальная интеграция определяется авторами как базовый когнитивный процесс, лежащий в основе человеческого мышления, который «ведет к созданию нового значения, общему представлению (global insight), концептуальной компрессии, манипуляции «распыленным» значением (manipulation of diffuse ranges of meaning)» (Fauconnier 2000).
Концептуальная интеграция имеет место при взаимодействии (наложении, проецировании) ментальных пространств. Суть этого процесса заключается в том, что структуры исходных ментальных пространств (input), взаимодействуя, образуют новое ментальное пространство со своими собственными характеристиками — бленд (blend), — именно так мы и будем обозначать в дальнейшем эти новые концептуальные пространства (о переводе данного термина на русский язык см. Рахилина 2000: 375-376).
Бленды также, будучи, по сути, ментальными пространствами, обладают теми же характеристиками, т.е. они создаются и структурируются при актуальном («онлайновом») процессе мышления и/или говорения, т.е. динамичны, характерной чертой их является нестабильность.
Осознание ментальных пространств как блендов привело к выявлению новых особенностей, некоторые из которых мы перечислим.
К особенностям блендов относится такое свойство, как компрессия (compression). Компрессия подразумевает трансформацию диффузных (diffuse) концептуальных структур, неудобных для человеческого понимания и оперирования ими, в структуры более компактные и, следовательно, удобные для оперирования ими и понимания (Fauconnier 2005; Turner 2006). При концептуальной интеграции возможна компрессия различных типов концептуальных отношений, например, причины — следствия, части — целого, а так же временных отношений, пространственных и т.д. В качестве примера можно привести следующее высказывание: Динозавры превратились в птиц. В этом высказывании имеет место компрессия отношений «причина — следствие», а также временных отношений, поскольку эволюция потребовала миллионы лет, в течение которых появлялось и исчезало множество организмов, не «превращаясь» во что бы то ни было (Fauconnier 2005: 523-524).
Одной из примечательнейших особенностей этого нового концептуального пространства (бленда) является то, что, хотя оно и наследует черты исходных пространств, но, тем не менее, не тождественно ни одному из них и не сводится к сумме их элементов, обладает собственной структурой, которая не присуща пространствам «на входе» (Fauconnier 1998, 2005; Turner 2006). Эта важная особенность обозначается как эмерджентность. Она обусловлена тем, что бленд «наследует» структуры и элементы исходных пространств не полностью, а лишь частично и выборочно. Рассмотрим вслед за Ж. Фоконье высказывание This surgeon is a butcher, которое представляет собой бленд -результат проекции двух исходных пространств: пространства «хирурга» и пространства «мясника». Данное высказывание интерпретируется как «этот хирург некомпетентен». Однако ни в одном из этих пространств нет признака «некомпетентность» (предполагается, что типичные хирурги и мясники компетентны в своих областях), оно появляется лишь в бленде. Ж. Фоконье и М. Тернер объясняют это следующим образом: из пространства «мясника» наследуется связь между действием и результатом (действия мясника, направленные на расчленение туши животного), которое несовместимо с аналогичной связью в пространстве «хирурга» (действия хирурга, направленные на лечение пациента). В структуре бленда имеются элементы «хирург», «пациент», но хирург при этом исполняет роль мясника с соответствующими действиями и результатом (Fauconnier 1998).
Этот подход к примерам, подобным рассмотренному выше, вызывает параллель с теорией концептуальной метафоры Дж. Лакоффа и М. Джонсона (Лакофф 2004 [1980]). Ниже мы приводим небольшой обзор, посвященный сравнению теории концептуальной метафоры и теории концептуальной интеграции, поскольку в нашем исследовании мы рассматриваем конструкции, которые могли бы исследоваться как проявления концептуальных метафор UNDERSTANDING IS SEEING и IMAGINING IS SEEING.
Сравнительному анализу теорий концептуальной метафоры и теории концептуальной интеграции посвящен ряд публикаций (например, подробный анализ в Grady 1999; Fauconnier 2005), причем некоторые исследователи рассматривают их как теории конкурирующие (Coulson 1996).
В результате этого анализа выявляются следующие различия. В теории Дж. Лакоффа и М. Джонсона метафора - результат установленной и систематической проекции между двумя областями. В теории концептуальной интеграции базовая единица когнитивной организации - ментальное пространство (бленд), которое характеризуется частичной структурированностью и временностью. Ментальное пространство не эквивалентно концептуальной области, оно, скорее, зависит от него, поскольку пространство представляет собой определенный сценарий, концептуализацию ситуации «здесь и сейчас».
В теории концептуальной метафоры постулируется односторонняя связь между источником и целью, т.е. одна область структурируется другой областью. Принципиальным отличием теории концептуальной интеграции является то, что бленд представляет собой новое образование, возникающее в результате интеграции.
Модель концептуальной метафоры (источник - цель) не позволяет объяснить такое качество, как эмерджентность, т.е. уникальность значения, присущую огромному количеству разнообразных языковых выражений. Так, с точки зрения теории концептуальной метафоры возможно лишь интуитивное объяснение, почему для обозначения некомпетентности хирурга в качестве области источника выбирается образ мясника (This surgeon is a butcher) и что делает такое высказывание возможным. Теория концептуальной метафоры ограничивается только концептуальной метафоризацией, например UNDERSTANDING IS SEEING, и имеет дело в основном с ее конвенциональными проявлениями, например: I see the point. Теория концептуальной интеграции таких ограничений не имеет. В ее рамках возможно объяснение как неметафорических выражений (red pencil), так и более экзотических случаев: устоявшихся метафор (This surgeon is a butcher); метафорических выражений, возникающих спонтанно (He s not a butcher, he s a surgeon); так называемых окказионализмов типа McJobs (McDonalds + jobs) и т.д. Теория концептуальной метафоры оставляет «за бортом» выражения, которые не рассматриваются как метафорические, однако и они представляют огромный интерес.
Теория концептуальной метафоры — общий взгляд. Концептуальные метафоры - обобщения (существование того или иного устоявшегося выражения свидетельствует о существовании концептуальной метафоры, укорененной в сознании и культуре). Теория концептуальной интеграции — рассмотрение актуального динамического порождения значения. Ее принципы способны адекватно и в полной мере объяснить многие явления, в частности, механизм образования концептуальных метафор.
Бленд: «восприятие — понимание». Языковая форма: конструкции с причастным оборотом
В данном разделе мы рассматриваем конструкции, репрезентирующие ситуации восприятия-понимания. Эти конструкции интегрируют элементы из ситуации восприятия и элементы из ситуации понимания, что отражается на их форме.
Анализируемая ниже конструкция не является прототипической в том отношении, что объект глагола не репрезентирует событийный видимый объект восприятия. Этот объект, скорее, характерен для репрезентации объекта понимания:
(1) Не could see her trying to work out her way through the emotional mire created first by the shock of Fleming s death and now by the allegation of suicide (George, 76).
Этот бленд образуется взаимодействием двух ментальных пространств. В «распакованном» виде ситуации, репрезентируемые этими конструкциями, будут выглядеть следующим образом:
Ментальное пространство 1: субъект восприятия видит человека и его внешнее поведение (выражение лица, жесты); воспринимаемое, безусловно, находится в перцептивном пространстве субъекта восприятия; время восприятия и воспринимаемого события совпадает.
Ментальное пространство 2: На основании виденного субъект делает некоторые заключения о ментальном или эмоциональном состоянии этого человека: she is trying to work out her way through the emotional mire.
Теоретически эти ситуации следуют друг за другом. Однако, как отмечает Ж. Фоконье, «иногда мы предпочитаем объединять (интегрировать) события в одно целое, и один из способов сделать это — объединить их при помощи уже существующей интегрированной структуры» (Fauconnier 1996: 116). В нашем случае объединение ментальных пространств находит отражение в конструкции, характерной для репрезентации прототипического вое 51 приятия. Но лексические элементы объекта глагола (try to work out her way through emotional mire) заимствуются из пространства ПОНИМАНИЕ.
Объяснить использование конструкции, прототипичной для репрезентации ситуации восприятия, можно тем, что субъект делает заключение, понимает состояние находящегося перед ним человека на основании именно восприятия.
Рассмотрим, каким образом в данном бленде проявляется эмерджент-ность. В исходном пространстве (прототипическом представлении о ситуации восприятия и ее языковой репрезентации) не содержится информации о том, в каком эмоциональном состоянии находится человек. В другом пространстве (ситуации понимания) в типичном случае не содержится информации о том, что понимание обязательно основано на восприятии. Однако новое ментальное пространство —бленд — эти элементы содержит. При этом в конструкции, в формальном выражении этого нового ментального пространства, не эксплицируется, что именно субъект воспринимал глазами. Роль субъекта не сводится только к роли субъекта восприятия или понимания, поскольку он совмещает обе роли. Значение глагола see, как и значение всей конструкции-бленда — «восприятие-понимание».
Аналогичным образом анализируется следующая конструкция:
(2) I could see her mentally fitting Mark Darcy and Natasha in with an array of Poohs and Piggies round the dinner table (Fielding: 28).
Данный бленд образуют два ментальных пространства:
Ментальное пространство 1: субъект-говорящий видит человека, его выражение лица. Ментальное пространство 2: на основании виденного он заключает, понимает, о чем думает находящийся в поле его зрения человек (she was mentally fitting Mark Darcy and Natasha in).
Как и в предыдущем случае, происходит интеграция двух ментальных пространств, ведущая к образованию нового ментального пространства (бленда), которое содержит как элементы пространства ПОНИМАНИЕ, так и элементы пространства ВОСПРИЯТИЕ.
Далее мы анализируем ситуации, в целом схожие с ситуациями, рассмотренными выше. Эти ситуации репрезентируются конструкциями с придаточными предложениями, глагол в которых имеет видо-временную форму Continuous, но в целом эти конструкции также имеют значение «восприятие-понимание».
В целом, как показывает обзор литературы, посвященной видо-временной форме Continuous, некоторые исследователи склонны считать, что основная функция этой видо-временной формы состоит в указании на продолжительность, процессуальность (Лайонз 1978; Иванова 1981; Блох 1983; Тарасова 1992; Binnik 2005 и др.). О. Есперсен полагает, что «назначение расширенных форм состоит в выражении не длительности как таковой, а относительной длительности по сравнению с меньшей длительностью другого действия» (Есперсен 1958: 323). Некоторые исследователи, в частности П. Кодаль и Л. Руссари, рассматривая употребление этой видо-временной формы с позиций теории речевых актов, отмечают «свидетельскую» интерпретацию английского прогрессива (Caudal 2002).
Специфика нашего исследования обусловливает анализ видо-временных форм в определенных конструкциях. Как мы уже отмечали, эта видовая форма характерна для репрезентации неполного восприятия события в его динамике «здесь и сейчас», т.е. восприятия этого события в какой-то его фазе. Именно этот случай употребления Continuous или, другими словами, форму в этом значении, мы рассматриваем в качестве прототипа. С этих позиций особенно интересно по 53 наблюдать за «поведением» этой формы в непрототипических для восприятия конструкциях.
Существует общеизвестное правило, гласящее, что глаголы ментальной деятельности, состояния и некоторые другие не употребляются в видо-временной форме Continuous. Однако в литературе все же упоминаются случаи, когда указанные глаголы имеют форму Continuous. Подобное употребление объясняется как «стилистический прием, подчеркивающий интенсивность протекания действия в какой-то момент» (Иванова 1981: 59), «феномен реверсивной транспозиции — эмфатической редукции второго порядка, служащей для придания речи экспрессивности» (Блох 1983: 163). Дж. Лайонз рассматривает эти случаи как ««вторичную категоризацию» стативных глаголов и переосмысление их ad hoc как «глаголов деятельности»» (Лайонз 1978: 334).
В целом этот взгляд коррелирует с данными нашего анализа. Но мы рассматриваем эти случаи не просто как переосмысление, а как случаи концептуальной интеграции — бленды: несмотря на то, что А осмысляется в терминах Б, А все же сохраняет свои признаки, таким образом, в бленде оказываются и взаимодействуют как признаки А, так и Б.
Наш анализ показателен в том отношении, что в приводимых примерах ментальные действия и состояния репрезентированы глаголами физической деятельности. Представляется, что эти конструкции выглядят менее необычными или не выглядят таковыми вообще по сравнению, скажем, с конструкциями типа I am not understanding или Не is being silly.
Бленд: «видение — воображение прошлых событий»
» В данном разделе мы также рассматриваем случаи, когда говорящий реконструирует, воображает ситуацию, имевшую место в прошлом, никогда не воспринимавшуюся им самим. Хотя эти ситуации не являются опытом самого говорящего, он, располагая фактами (смерть, время, место), представляет то, как это произошло.
(9) When Oscar died, it was a Saturday in Mid-November, and he was out playing touch football with his friends and Chloe. ... I stand in the middle of the field, right about where I imagine Oscar ran out for the pass, and then, I mean now, with Bradley running after a winter squirrel, I imagine Oscar leaping up, out of the range of everyone else, and I can see him, even at this moment, in the middle of winter, catching the football the way he did in November, and then falling, still holding it, to the ground, and lying still. I see them all bending over him. Even Bradley the dog has come over to examine him. Oscar s friends are talking to him or what s left of him. I can see Chloe running out to the field. Someone - it s his friend Scooter - nudges him (Baxter: 248).
Данные конструкции представляют интерес тем, что они репрезентируют ситуацию действительного видения и воображения. На видение указывают следующие элементы: I stand in the middle of the field; I mean now, with Bradley running after a winter squirrel. Таким образом, говорящий видит поле, собаку, бегающую за белками. В то же время он воображает события, имевшие место в прошлом, не происходящие «сейчас». Однако, судя по языковой репрезентации, эти события концептуализируются как видение «здесь и сейчас». Это связано с тем, что воображение, по крайней мере как производство ментальных образов, так же как и прототипическое видение, предполагает компоненты «здесь и сейчас». На это указывает, во-первых, тип конструкций (с причастным оборотом) с глаголом imagine. Во-вторых, легкость сосуществования конструкций с глаголами see и imagine, они репрезентируют практически одно и то же: / imagine Oscar leaping up, out of the range of everyone else, and I can see him, even at this moment, in the middle of winter, catching the football the way he did in November, and then falling, still holding it, to the ground, and lying still. Использование конструкций с глаголом imagine при концептуализации подобных ситуаций не вызывает вопросов, они эксплицитно репрезентируют ситуацию воображения. Вопрос вызывает то, почему говорящие склонны концептуализировать подобные ситуации при помощи конструкций с глаголом see. Причем, эти конструкции по форме идентичны прототипическим конструкциям восприятия. Так, вырванные из контекста конструкции, например, I see them all bending over him, I can see Chloe running out to the field, «no умолчанию» будут восприниматься как конструкции, репрезентирующие ситуацию восприятия, а не воображения. Ответ, вероятно, находится не в лингвистической плоскости (Thomas 2001; Sacks 2003 и др.).
Вероятно, в традиционной лингвистике этот случай рассматривался бы как контекстуальная синонимия. Мы, в свою очередь, вслед за Л. Витгенштейном, говорим о «родственности» грамматик этих слов, которая в данном случае проявляется со всей очевидностью. Родственность грамматик этих глаголов, в свою очередь, объясняется «родственностью» когнитивных процессов, которые эти глаголы обозначают.
В приведенном ниже примере двое подростков воображают свое будущее. Несмотря на присутствие маркеров, относящих ситуацию к будущему, грамматически ситуация репрезентируется как настоящее. Репрезентация всей ситуации не вмещается в рамки одной конструкции, поэтому мы приводим целые фрагменты текста, что предоставляет возможность проследить, как представлена ситуация в целом.
(10) «See, here I am, coming home. Here s Oscar-ofhe-future.»
«Yeah?»
«Yeah, you gotta imagine this. Okay? Here I am, Oscar, and I m comin home.»
«All right. You re comin home. I m imagining it.» «Right. From what am I coming home? From whatever shit it is that I do. From my work» (Baxter: 93).
При репрезентации ситуации воображения в данном фрагменте используются глаголы see, imagine и конструкции с глаголом в форме Present Continuous, т.е. языковая репрезентация ситуации воображения здесь также имеет форму, характерную для ситуаций действительного восприятия. Во-первых, глагол come обозначает физическое действие, которое могло бы действительно восприниматься. Во-вторых, этот глагол, как мы уже отмечали, имеет форму Present Continuous, использование которой характерно при репрезентации ситуаций действительного восприятия, в основном физических движений. В-третьих, эта форма и указание here характерны именно для ситуации действительного восприятия «здесь и сейчас». Очевидно, что для репрезентации ситуации воображения событий вообще характерно использование именно этой видо-временной формы и Participle I (см. 3.1). Это объясняется тем, что «человек представляет не все событие четко и ясно, а какую-то его фазу» (Прокопенко 1999: 102). Однако, как показывает дальнейший анализ, воображение не ограничивается только этой формой.
Конструкции, репрезентирующие ситуации восприятия отношений «объект - характеристика»
В данном параграфе объектом рассмотрения являются конструкции NV (sees) (that) X is Y, где X — предметный объект, Y — его видимый признак, например: (4) I saw that his face was red. Однако, говоря о конструкциях такого типа, мы не можем не сравнить их с конструкциями типа (5) I saw his red face. Несмотря на сходство этих конструкций и то, что они могут относиться к одной ситуации, эти конструкции — репрезентации разных концептуализации этой ситуации. Даже несмотря на отсутствие контекста, мы можем предположить, что конструкция NjV attr(adj)N2 репрезентирует обобщенное нерасчле-ненное восприятие объекта и его (возможно постоянного) признака. В случае NV (sees) (that) X is Y объект и его признак не столь едины.
Мы связываем использование придаточного предложения с идеей выявления какого-либо аспекта ситуации восприятия, например, эксплицирования связи объекта и его признака. В связи с этим мы будем говорить также о попадании какого-либо аспекта в фокус. Для того чтобы видеть аспект, необходимо видеть общее: «Я смотрю на лицо, затем вдруг замечаю его сходство с другим. Я вижу, что лицо не изменилось, и все же вижу его иначе, чем прежде. Этот опыт я называю «видеть аспект»» (Витгенштейн 2003 [1953]: XI). Приведем еще одно высказывание Л. Витгенштейна: «Цвету объекта соответствует зрительное восприятие цвета (эта копировальная бумага кажется мне розовой, и она действительно розовая), форме объекта - зрительное восприятие формы (это представляется мне прямоугольником и является прямоугольником), - но при высвечивании того или иного аспекта я воспринимаю не некоторое свойство объекта, а внутреннее отношение между ним и другими объектами. Происходит почти то же самое, что с «видением знака в данном контексте», - видением, являющимся как бы эхом мысли» (Витгенштейн 2003, XI). Итак, конструкции с придаточным предложением, по нашему мнению, репрезентируют ситуацию, когда говорящий, категоризующий ее, выделяет тот или иной аспект этой ситуации.
Далее обратимся к представлению этих конструкций в качестве блендов.
В составе конструкций NjV aiir(adj)N2 имеются образования, которые традиционно называют словосочетаниями, например: «red pencil», «green house». Вопрос заключается в том, можно ли рассматривать подобные конструкции в качестве блендов. Ж. Фоконье и М. Тернер отвечают на этот вопрос положительно (Turner 1995: 186) и приводят следующие доводы. Эти конструкции кажутся простыми, понятными, каноническими. Интуитивно ощущается, что слова red, pencil, green, house соотносятся с базовыми значениями, и потому, комбинируя эти слова, мы комбинируем эти их значения механически в соответствии с логикой сочетаемости, что ведет к тому, что их значения могут быть легко предсказаны. Эта иллюзия создается тем, что эти примеры вырваны из контекста, а потому при их интерпретации приходится создавать
112 значение «по умолчанию», которое может быть обусловлено некими общими типичными представлениями: «Когда мы выявляем значение изолированного предложения, мы делаем это обычно на основании «умолчаний» и прототипов. Только в насыщенном контексте мы видим в полной мере актуальное креативное конструирование значения» (Fauconnier 1999: 103). Но простой принцип сочетаемости (композициональности) нельзя применить к конструкциям типа land yacht (роскошный автомобиль) или jail bait (сексуально привлекательная, с точки зрения взрослого мужчины, но несовершеннолетняя девушка). Таким образом, создается впечатление, что механизмы, ответственные за создание подобных конструкций, принципиально отличаются от механизмов, отвечающих за создание конструкций типа red pencil, green house и, следовательно, должны рассматриваться отдельно.
Однако, как отмечают М. Тернер и Ж. Фоконье, механизмы, ответственные за создание рассматриваемых конструкций, одинаковы. При соответствующем контексте конструкции red pencil, green house могут иметь разнообразные, иногда экзотические значения: красный карандаш может означать карандаш, выкрашенный снаружи в красный цвет, карандаш с красным стержнем, карандаш, которым отмечают действия команды, одетой в красную форму, карандаш, вымазанный красной помадой и др.; зеленый дом не обязательно должен быть зеленого цвета, так, например, для домов, отличающихся лишь местоположением и цветом линолеума на кухне, «зеленый дом» может означать дом с зеленым линолеумом, «зеленый линолеум», в свою очередь, может означать линолеум с узором зеленого цвета и т.д. Таким образом, эти конструкции признаются блендами, возникшими в результате концептуальной интеграции.
Возникает вопрос: как проявляют себя в качестве блендов конструкции типа I saw a green house и I saw that the house was green. Сравним следующие конструкции:
(3) Her eyes opened - her blue, unfailing eyes - and she looked at him pleadingly, almost wanting him to forgive her (Lawrence: 453);
(4) Her eyes were so blue - such a wonderful forget-me-not blue\ (Lawrence: 453)2.
Заметим, что концептуализируются ситуации восприятия одним субъектом глаз одного и того же человека, конструкции приводятся на одной и той же странице. Рассмотрим конструкцию blue eyes. Словарь предлагает следующее «основное системно-закрепленное» значение прилагательного «blue»: the colour of the clear blue sky or of the sea on a fine day (LDOCE). Однако, когда речь идет о цвете человеческих глаз, представляется, что blue обозначает несколько иной цвет. Значение данной конструкции-бленда возникает в результате концептуальной интеграции EYES и BLUE.
В примере (4) речь идет о тех же глазах, но концептуализация несколько иная. Как мы уже отмечали, при такой категоризации объект и его признак уже не выглядят как единство. Чем это может быть обусловлено?
Н. Д. Арутюнова, рассматривая подобные конструкции в русском языке, объясняет это тем, что в коммуникативный фокус попадает только качественная или количественная характеристика предмета. Субъектом предложения в таком случае становится имя предмета, «который стремится получить конкретную референцию, ... а предикатом становится определение имени, которое стремится соединиться с модально-временными категориями глагола быть» (Арутюнова 2003: 224).
