Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проявления публичных коммуникаций и метод исследования 7
1. Практика публичных коммуникаций сегодня. Проблематизации и прорывы 7
1.1. Прорывы 8
1.2. Проблематизации 12
2. Метод изучения практики публичных коммуникаций и формирования действительности и предмета публичных коммуникаций 29
2.1. Технология как единица исследования 29
2.2. Метод исследования публичного пространства 33
ГЛАВА 2. Философские проблемы современных публичных коммуникаций 43
1. Рамки рассмотрения коммуникации и её природа 45
1.1. Власть и коммуникация 46
1.2. Коммуникация, истина, порядок 48
1.3. Я и Другой 48
1.4. Публичность: за рамками оппозиции 50
2. Публичность и публичное пространство. Ханна Арендт 52
3. Понятие коммуникации. Никлас Луман 59
4. Дискурс и порядок 63
5. Событие и событийность 65
б.Понятие «смысла». Г.П. Щедровицкий 69
7. Сетевое сообщество 79
7.1. Продуцирование смысла- как основа общества 79
7.2. Характеристики сетевого сообщества 80
7.3. Устройство сетевого сообщества 82
8. Агенты коммуникаций, новая элита 83
Глава 3. Понятие публичного пространства и техники работы в нём ... 88
1. Понятие «публичного пространства» 88
1.1. Действия власти, управления и публичные действия 89
1.2. Схема мест публичного пространства 103
2. Технологии и сценарии работы в публичном пространстве 112
2.1. Линейные технологии 114
2.1.2. Технологии работы с легитимными позициями 125
2.1.3. Технологии работы с событиями 141
2.1.4. Технологии работы с экранами 152
2.2. Пограничные технологии 166
2.3. Рамочные технологии (технологии, позволяющие удерживать «целое») 202
3. Возможности игрового представления публичных коммуникаций 223
Кейс 1. Теракт 11.09.2001 226
Кейс 2. История о «газовой ОПЕК» 228
Заключение 257
Литература
- Метод изучения практики публичных коммуникаций и формирования действительности и предмета публичных коммуникаций
- Метод исследования публичного пространства
- Публичность и публичное пространство. Ханна Арендт
- Схема мест публичного пространства
Введение к работе
Феномен масс-медиа порожден многовековым развитием массовых коммуникаций. Получив более широкую интерпретацию в разворачиваемой далее концепции публичных коммуникаций, он представляет собой вызов и проблему, как для современного философского мышления, так и для профессионального мышления, включённого в актуальность системы «человек-техника-человек». В самых разных областях общественной жизни мы наблюдаем бурный рост проявлений публичной деятельности, ранее характерных только для технологий работы в масс-медиа. Возникает и увеличивается гуманитарный разрыв между дифференциацией, расширением, развитием публичных коммуникаций и гораздо более медленными темпами научного осмысления этой общезначимой активности.
Публичные коммуникации давно уже перестали обособляться в качестве нового, но всего лишь - очередного - социального феномена (например, такой профессиональной деятельности как «связи с общественностью»). Пользуясь влиятельной вездесущностью современных средств технической связи, публичность как повседневный уклад стремительно вторглась во многие сферы человеческой жизни и закрепила в них собственное присутствие.
С первых строк своих манифестов публичные коммуникации амбициозно претендуют стать основанием изменившегося общественного устройства, его системообразующим началом. Как минимум они согласны быть презентирующим субстратом всего и вся.
Однако мы видим, что и сами технические средства, технологии и форматы публичных коммуникаций, а значит и сами «месседжи», транслируемые в публичных коммуникациях (по известному тезису М.Маклюэна «медиа - есть месседж») претерпевают сверхбыстрые перемены. Благодаря готовности работать в таком устройстве, само пространство публичных коммуникаций в очень короткие сроки (месяцы, недели) приобретает новые центры внутреннего притяжения аудиторий, зачастую радикально трансформируя свои собственные поверхностные (презентационные) слои. Это вновь стимулирует изменения в других форматах общественного сознания, оставляя открытым вопрос о качественном влиянии на глубинные слои в самой культуре.
Увеличивается отрыв от прошлого и растёт неопределённость при принятии решений [34]. По мнению ряда мыслителей, границы государств и сообществ исчезают при возможности все охватывающих коммуникаций [33;40;68], незыблемые истины становятся всё более сомнительными, «полураспад жизни знаний» составляет 2-5 лет, власть силы и денег переходит к власти информации; «классы» с их жёсткими социальными границами заменяются всё время перестраивающимися и размытыми «информационными сообществами» [70].
Мир вокруг нас становятся всё менее определённым, его структуры всё менее долговечными - это очевидно. На место определённой и вполне материальной основы индустриального общества — капитала и труда, приходят неосязаемые информация и знание [42;72;86]; на место производства с понятными целями и зримым результатом приходит гораздо менее определённое потребление; на место вертикальных схем организации и управления с их иерархией уровней и мест приходят размытые схемы сетей и возникающих и исчезающих узлов сети.
В общем, мы можем констатировать переход от классического статичного модерна к «жидкой современности, в которой все прошлые понятия растаяли в потоке хаоса» [57,с.106;60]. В науке возрастает междисциплинарность исследований, озабоченных обнаружением все новых синергетических эффектов. Наблюдается выход категорий «процесс» на первый план по отношению к категории «структура». [82;83].
По отношению к обществу можно зафиксировать две проблемы: проблему складывания нового типа социальности [23] с постоянно обновляющимися и вариативными типами нормативности и проблему рациональных представлений этих типов социальности в гуманитарной мысли [66;76].
В данной ситуации как философы, так и технологи, задействованные в сфере публичных коммуникаций (и, шире, общественных отношений), ощущают большой недостаток в таких гуманитарных знаниях, которые позволяли бы мыслить и схватывать действительность публичных коммуникаций несмотря на её разнородность и изменчивость. Необходимы навыки (в том числе и технические), которые позволяли бы эффективно жить и действовать в изменяющихся публичных коммуникациях. И, наконец, нужны подходы, которые, не были бы исходно излишне отягощены этическими оценками (как излишне оптимистичными, так и излишне пессимистичными), поскольку это не позволяет зачастую увидеть суть и механизмы происходящего. Причём, считаем нужным подчеркнуть, что публичные коммуникации нуждаются сегодня именно в осмыслении философско-методологического характера.
В профессиональной практике разрабатывается достаточно много представлений технологического уровня. Но, не имея под собой понятийно-категориальных оснований, они дают лишь мозаичную картину и находятся на уровне опытных, индуктивных знаний-наблюдений.
Осмысляя ситуацию в публичных коммуникациях таким образом, и имея, с одной стороны философское образование, а с другой, работая в практиках публичных коммуникаций, мы поставили перед собой задачу разработки философского представления действительности публичных коммуникаций, отвечающих описанным выше требованиям.
Очевидно, что описанный выше замысел может быть охвачен лишь совместными усилиями самых разных профессиональных и научных сообществ. Не рассчитывая на окончательное решение в данном диссертационном исследовании даже части возможных научных проблем, мы позволим себе сделать первые шаги в направлении, трансформирующим технику масс-медиа в пространство публичных коммуникаций для человека.
Метод изучения практики публичных коммуникаций и формирования действительности и предмета публичных коммуникаций
Мы берём на себя задачу исследовать стремительно протекающие социальные процессы и динамичное изменение социального ландшафта и социальных отношений. Кроме того, в предыдущем параграфе было указано на недостаточность как внутренней позиции, всецело принадлежащей практикам публичных коммуникаций, так и внешней, не включённой в эти практики позиции. Поэтому в качестве единицы исследования выбрана технология действия в публичном пространстве. Таким образом, получится соединить внутреннюю позицию и внешнюю: в ходе работы и экспериментально можно будет опробовать те представления и технологии, которые мы получим в ходе исследования, стараясь рефлексивно и критично отнестись к собственной практике. Тем более что технологичность, с нашей точки зрения, является одной из имманентных характеристик публичного пространства и связанного с ним типа социальности.
Но прежде, чем перейти к представлению метода, потребуется дать пояснения о нашей позиции в отношении технологического подхода к публичным коммуникациям. Именно явная, видимая технологичность современных публичных коммуникаций становится поводом для критики публичных коммуникаций, для обвинений в инструментальном манипулировании, недопустимости технологического подхода к человеку и т.п. Одновременно она же актуализируется для постановки заново вопросов о технике [17;29].
С нашей точки зрения, ещё Мартин Хайдеггер показал, что подобного рода опасения связаны с редуцированным пониманием сущности техники как таковой. Риски опасности технологий состоят не в них, а в том, как понимается управление ими.
Известную работу «Вопрос о технике» [93] Хайдеггер начинает с того, что показывает, что основные опасения, связанные с техникой, вызваны представлением о том, что сущность техники - и есть техническое. Именно из-за такого представления, по мнению Хайдеггера, мы оказываемся «в злом плену у техники» [93,С221]. Этот инструментальный подход к технике делает нас сначала её хозяевами, а затем рабами. Вместо этого редуцированного инструментального представления о сущности техники Хайдеггер утверждает следующее: «Техника — не простое средство. Техника — вид раскрытия потаённости. Если мы будем иметь это в виду, то в суи естве техники нам откроется совсем другая область. Это — область выведения из потаённости, осуществления истины» [93,С225]. Это, казалось бы парадоксальное определение сущности техники очень справедливо для техник действия в «непрояснённой тягучести» публичного пространства. В нем техники и технологии, их выделение являются с одной стороны первичным способом прояснения, объективации публичности, а с другой, способом формирования публичного пространства, и тем самым также средством придания ему определённости.
Незамеченность этого существа техники Хайдегтер видел в том, что техника, как выявление невыявленного имеет две формы: производство и произведение. И современная техника (говоря о современной технике, Хайдегтер говорил о технике машинного производства) - это производство, «ставящее перед природой неслыханное требование быть поставщиком энергии, которую можно было бы добывать и запасать как таковую» [93,С226]. «Выведение из потаённости, которым захвачена современная техника, носит характер предоставления в смысле добывающего производства. Оно происходит таким образом, что таящаяся в природе энергия извлекается, извлечённое перерабатывается, переработанное накапливается, накопленное опять распределяется, а распределённое снова преобразуется. Извлечение, переработка, накопление, распределение, преобразование - виды выведения из потаённости. Это выведение, однако, не просто идёт своим ходом. Оно и не растекается в неопределённости. Техническое раскрытие потаённого раскрывает перед самим собой свои сложно переплетённые процессы тем, что управляет ими. Управление со своей стороны стремится всесторонне обеспечить само себя. Управление и обеспечение делаются даже главными чертами производящего раскрытия» [93,С227].
Другая форма техники - произведение. «Как, однако, происходит событие про-из-ведения, будь то в природе, будь то в ремесле или искусстве? ...
Произведение выводит из потаённости в открытость. Событие произведения происходит лишь постольку, поскольку потаённое переходит в непотаённое. Этот переход коренится и набирает размах в том, что мы называем открытостью потаённого. У греков для этого есть слово аАт)0єіа. Римляне переводят его через vritas. Мы говорим «истина», понимая её обычно как правильность представления» [93,с.224].
Воспринятая только в аспекте производства техника делает человека господином, властелином мира и никогда больше не возвращает человека вопросу его собственной потаённости, его существа. Технику, понимаемую в аспекте производства, Хайдеггер связывает с управлением и организацией.
Подробно рассматривая в третьей главе техники действия в публичном пространстве, мы продемонстрируем, что для публичного пространства как раз большую роль играют техники, понимаемые в аспекте произведения. Коммуникативный подход отличается от административного тем, что в техниках публичных коммуникаций используются такие конструкции, как сюжеты, истории, события и сценарии - конструкции, из которых строится произведение, а не производство. В публичном пространстве техника, понимаемая как производство, может быть использована лишь для получения сиюминутного эффекта. Тогда как для достижения долгосрочных стратегических эффектов техника должна строится именно как техника-произведение.
Метод исследования публичного пространства
Чёткая работа по технологиям, их разработка и внедрение становятся обязательным элементом не только так называемого реального производства, то есть производства конкретных вещей и товаров, но и производства нематериальных продуктов, таких как коммуникативные и мыслительные продукты. Наличие технологий делает любой процесс (производственный, коммуникативный, мыслительный) управляемым: можно ставить конкретные цели и контролировать их достижения, можно следить за организацией процесса и т.п. Таким образом, наличие технологий становится конкурентным преимуществом для любых сфер деятельности.
Но (как мы уже попробовали наметить) главное — не просто технологии, а организация непрерывного процесса технологизации: постоянной рефлексии и критики. Обновление существующих технологий важно для любых сфер деятельности в силу инновационного характера современной жизни.
Но особенно оно важно для практики публичных коммуникаций. Потому, что в коммуникациях «новое» - это принципиальный момент. Его можно видеть на простом примере того, как работают масс-медиа. Они живут в цикле смены суток. О том, о чём написали сегодня - нельзя писать завтра. Каждый день требует новой информации, новых событий, новых интерпретаций. Это новое должно быть либо быть продолжением, новым этапом в уже начатой масс-медиа истории, либо началом новой.
Принцип «нового» актуален и для технологий профессиональной работы в публичных коммуникациях. Во-первых, потому, что эти технологи по большинству своему тоже публичны, а, следовательно, также подчиняются требованию публичных коммуникаций - постоянно меняться. Во-вторых, пространство публичных коммуникаций - это пространство конкурентной борьбы за внимание. На эту тему существует много работ (начиная с работы Ги де Бора «Общество спектакля»), в которых современное общество рассматривается, как общество аттенционализма, а внимание является главной валютой. Стало быть, нельзя действовать так же, как и конкуренты. Нужно действовать обязательно иначе (и, разумеется, более эффективно).
Технология выражена в нормативном описании действий и их последовательности. Ориентируясь на существующий запрос, профессиональные издания постоянно публикуют материалы о новых технологиях в сфере публичных коммуникаций. Но, не смотря на то, что существует множество различных технологий работы в публичных коммуникациях и их описаний, проблема в том, что эти описания имеют рецептурный характер. То есть они просто говорят о том, как нужно было действовать. Однако, за этими «рецептами» не стоит объективированная действительность публичных коммуникаций, нет того объекта, к которому можно отнести эти «технологически-нормативные знания». Самое большее, что стоит за такими знаниями - некоторые модели из психологии или социологии. При этом один «рецепт» может основываться одновременно на моделях, взятых из разных научных предметов.
Это означает, что если для технологий существует некоторая объективация, то для процесса технологизации её уже нет. Потому что каждый новый рецепт оказывается претензией на персональное искусство, оставаясь, к сожалению, простым описанием удачного опыта. Если же понимать основную задачу (которая приводит к результативности и успеху) -как выстраивание непрерывной технологизации, то для этого за меняющимися и обновляющимися технологиями должны стоять представления об устройстве действительности публичных коммуникаций. А построение действительности - это уже задача исследовательской работы.
При проведении исследования мы, прежде всего, должны определиться с методом: как мы будем действовать, чтобы выполнить поставленную перед нами задачу. А задача формулируется так: построение действительности публичной коммуникации так, чтобы построенная действительность, с одной стороны, позволяла организовывать непрерывный процесс технологизации, а с другой - чтобы это был объект, построенный по мыслительным нормам, вписывающийся в культурный контекст человеческого мышления.
Наиболее разработанный метод исследования в подобных ситуациях -когда ставится задача не только построения эффективных технологий деятельности, но построения технологий, основанных на исследованиях, выделении объекта, построении картины деятельности и выхода к предмету -была разработан в школе системомыследеятельностной методологии Г.П.Щедровицким. Г.П.Щедровицкий, всю жизнь, занимаясь исследованиями мышления и деятельности, соответственно разрабатывал и методы такого исследования. При построении метода исследования деятельности и деятельностных образований он исходил из того, что любая деятельность -это искусственное образование, формирующееся под воздействием представлений о должном, о том как она должна быть устроена, со стороны её участников, особенно тех, кто занимает позицию организаторов [102]. Соответственно, требования, вопросы которые ставятся перед исследованием деятельности, определяются задачами, которые должен решить практик. Таким образом, исследование деятельности это, с одной стороны, исследование существующего положения дел, существующего устройства деятельности, а с другой - конструктивная работа в модальности должного, создание такой конструкции, которая отвечает задачам и позиции практика. К этому нужно ещё прибавить тот аспект исследования деятельности, что деятельность постоянно изменяется в силу различных социокультурных тенденций.
Публичность и публичное пространство. Ханна Арендт
Собственно самим понятием «Публичное пространство» мы обязаны исследованиям Ханны Арендт. В её представлениях пространство частного и публичного существовало всегда, являясь обязательным для человеческой деятельности и человеческих действий. Потому что «лишь действие непредставимо вне человеческого общества», потому что «только действие, поступок исключительная привилегия человека; ни зверь, ни эюивотное не могут действовать; и лишь действие не может в качестве деятельности вообгце двинуться с места без постоянного присутствия современников» [15,С.32-33].
Основанием своей концепции публичного пространства Х.Арендт положила взаимоотношения слова (речи) и действия.
Для Арендт речь и действие - деятельности, в которых человек проявляется собственную уникальность. Уникальность Арендт отличает от простой разности, как разность, доведённую до выраженности. Действие и слова — суть выражения различий, в которых появляется уникальность. «Говоря и действуя, люди активно отличают себя друг от друга вместо того, чтобы просто быть разными; они модусы, в каких раскрывает себя сама человечность. Это активное вступание в-явленность...» [15,С229]. При этом для Арендт это проявление уникальности связывается одновременно с поступком, ответственностью и начинанием нового (инициативой). Эта же способность к новому, или проявление нового в публичном пространстве означает, как для самого выходящего в-явленность, так и для публичного пространства, что они «ускользают от всякой обозримости и вычислимости» [15,С232].
Речь требуется действию (поступку, новому) не столько для объяснения, сколько для ответа на вопрос «кто ты?» [15,С233]. И здесь теоретические конструкции Арендт смыкаются со ставшими хрестоматийными прикладными технологиями определения позиций и позиционирования в сфере общественных и маркетинговых коммуникаций (например, книга Джека Траута «Новое позиционирование»). Проясняющее качество речи и поступка делает так, что «поверх слова и поступка говорящий и действующий тоже выступает в явленностъ» [15,С.235]. Так появляется тройственный агент публичного пространства: сам говорящий и действующий, его действие и его речь. И ещё одну базовую характеристику отмечает Арендт: входящий в-явленное, как говорящий и действующий, входит туда не для сообщения о себе, а для того, чтобы вступить во взаимодействие с другими (здесь мы можем найти аналогии с сетевыми сообществами, в которых «Я» начинает играть вспомогательную роль по отношению к совместным действиями этого «Я» с другими).
Арендт выводит пространство публичного из Древней Греции, выделяя там, как не-публичное, приватное всё, входившее в экономику, в публичное относя в области политики, как области предъявления себя и области осуществления власти. Но при происходящей дифференциации мы сегодня можем говорить уже о разделении публичного, как области предъявления себя, области придающей как экономике, так и власти статус существования, и области власти, которая использует публичность, наряду с экономикой и даже отдельными людьми для придания себе статуса существования.
И всё же, по Арендт, уже у греков публичность главным образом была возможностью назвать себя, как отдельное, уникальное, и получить такой статус - индивидуального, а не коллективного неразличимого существования. «Полис, а стало быть само публичное пространство, было местом сильнейшего и ожесточённейшего спора, в котором каждый должен был убедительно отличить себя от всех других, выдающимся деянием, словом и достижением, доказав, что именно он оюивёт как один из лучших. Другими словами, открытое, публичное пространство было отведено именно для непосредственного, для индивидуальности; это было единственное место, где каждый должен был уметь показать, чем он выбивается из посредственности, чем он на деле в своей в своей незаменимости является» [15,С55]. Это особенно важно, что пространство непубличного и не предполагает в принципе возможности выделиться, предъявить свою уникальность. Дня этого пространства подобные действия - разрушительны.
Схема мест публичного пространства
После того, как мы в главе 1 описали феноменальные ситуации проявления публичного пространства и практики публичных коммуникаций, во второй главе выделили основные принципы для публичных коммуникаций, а в предыдущем параграфе задали рамочные отличия практики публичных коммуникаций от других практик социальных изменений, таких как власть и управление, мы можем, наконец, ввести базовую схему организации публичного пространства, которая послужит нам в дальнейшем переходом от конструктивных полаганий на уровне гуманитарного знания к практическим технологиям работы с масс-медиа.
Эта схема будет задавать необходимую структуру мест, посредством которых возможно производит описанные выше действия в публичном пространстве: создавать истории и реализовывать сценарии, предъявлять собственные позиции, задавать порядок существования и смыслообразования. К этой схеме предъявляются следующие требования: она должна с одной стороны ухватывать все смыслы, описанные выше, с другой, служить основанием для выделения и разработки технологий работы в публичном пространстве, а также представить публичное пространство как самостоятельное, самоорганизующееся, а не как инструмент, которым пользуется какой-то внешний «заказчик».
Переходя к введению схемы и к дальнейшему описанию технологий работы в публичном пространстве, мы будем вынуждены сменить язык нашего описания, больше обращаясь к методологии публичных коммуникаций.
Краткое описание схемы На схеме выделяются два главных пространства: «Пространство собственного существования» и «пространство публичного существования» (то, что мы называем Публичным пространством). Пространство собственного существования Это пространство собственной деятельности и жизни отдельных людей, групп, организаций, сообществ и т.п.
Чем характеризуется собственное существование? Автономными позициями и их иерархическим разделением, обусловленными характером осуществляемой деятельности, или заданными ролями, или статусами и т.п. Собственным, «внутренним» языком (на котором происходит общение, оборот документов, обмен информацией и т.п. внутри организации, сообщества, группы).
Различие внутреннего (собственного) существования и внешнего (публичного) и связанное с этим различие в позициях - первое принципиальное понимание, которое должно быть, чтобы вообще суметь выйти в публичное пространство. Потому что позиции внутренние и публичные различаются всем: целями, языком, формой поведения. Всё меняется при выходе в публичное пространство: туда нельзя выйти ни с наличными, собственными, внутренними позициями, ни с языком, на котором говорят из этих позиций. Если рассматривать на конкретном примере нашего исследования публичных коммуникаций Минпромэнерго, то это будет выглядеть следующим образом. Даже «министр» (внутренняя позиция, и для собственной деятельности вполне достаточная, несомненно, уважаемая, имеющая статус существующей, ) -недостаточная позиция для выхода в публичное пространство. Министр, выходя в публичное пространство, должен занять как минимум позицию «десижнмейкера» (того, кто в публичной коммуникации имеет статус лица, принимающего решение и, тем самым, закрытия определённой линии коммуникации, или её принципиального поворота). Так или иначе он занимает позицию «ньюсмейкера» (того, кто является для публичного пространства источником новых знаний о соответствующей или возникшей ситуации). В конкретной практике публичных коммуникаций этот переход из одних позиций на другие, в другую логику. Проблемы диалекта становятся основными для тех, кто эти переходы организует.
