Введение к работе
Актуальность темы исследования. Современное общество часто называют «обществом риска», и основным фактором этого риска считают ослабление социальных связей. Общество, ориентированное на индивида, кажется менее стабильным и устойчивым, чем предшествующие ему модели общественного устройства, где каждый с рождения принадлежал к той или иной группе. Современный «западный» человек определяется в первую очередь не принадлежностью к некоей изначальной общности – семье, нации, религиозной общине, и не местом рождения, а собственным жизненным опытом, а значит, для нового осмысления природы социальных связей необходимо одновременно переосмыслить и наше понимание индивида, и наше понимание того, что связывает индивидов друг с другом.
Французское государство-нация, как и большинство государств нового времени, укрепляясь по мере и за счет ослабления общинных отношений, утверждая верховенство юридического контроля (закон) над социальным (традиция) и стремясь монополизировать и структурировать социальные связи в форме гражданства, сыграло решающую роль в индивидуализации общества. Принято считать, что современная личность – это законченный индивид, отбросивший остатки конформизма, лишенный чувства долга и обязательств по отношению к прошлому. Он воспринимает общество, в котором живет, как внешнее по отношению к себе, а потому пренебрегает общественными интересами в пользу личных. Все эти констатации внушают многим определенный пессимизм, выражающийся в таких «диагнозах», как «иллюзия конца» (Ж. Бодрийяр), «разрыв государствообразующей связи» (П. Бирнбаум), «всемирное разочарование» (М. Гоше), «закат национального государства» (А. Турен, М. Абелес), «упадок социальных институтов» (Ф. Дюбе), «конец якобинской иллюзии» (Э. Балладюр), «гибельное дробление нации» (М. Гало), «расторжение национального договора» (Д. Лапейрони).
В то же самое время наблюдается утверждение в публичной сфере различных форм коллективных идентичностей, реальных и виртуальных общностей, своего рода «промежуточных инстанций» между индивидом-гражданином и государством. «Освободившийся» от общинных предписаний Индивид в своем стремлении противостоять глобализующемуся обществу уже добровольно ищет опоры в принадлежности к той или иной группе, способной обеспечить ему чувство метафизической и социальной безопасности. Эта тенденция также воспринимается как угроза нации в ее классическом республиканском понимании, поскольку приписывание к различным общинам деперсонализирует индивида и ведет к опосредованию принципа равенства индивидов между собой признанием равенства культур, к которым они принадлежат.
Франция с самых ранних веков своего существования была своего рода проектом, объединением разных групп населения, которые государство пыталось превратить, добровольно или принудительно, в централизованную нацию и единую лингвистическую общность. В этом плавильном котле должны были раствориться местные различия и частные убеждения. На практике, однако, ни точное соответствие Государства и Нации, ни полное слияние частного и универсального никогда не было достигнуто. Как то, так и другое, – и оба они вместе, - это скорее часть национального мифа, который соединяет в воображении то, что далеко не всегда едино в реальности. Сегодня сохранять и поддерживать этот образ нации, равно как защищать основанную на нем версию национальной идентичности, становится все труднее. Как внутри самой Франции, так и из-за ее пределов все громче звучат призывы отказаться от «устаревших» республиканских принципов, подменив равенство «справедливостью», универсализм – мультикультурализмом, права человека – коллективными правами меньшинств. Выступающих против такой подмены обвиняют в консерватизме, нежелании принять во внимание реальное культурное многообразие населения и признать неэффективность республиканской модели в борьбе против дискриминации. Изучение устойчивости и трансформаций французской модели гражданской нации представляет практический интерес для России, где спор между политической и этнической концепциями нации еще не закончен.
Объект и предмет исследования. Исследование строится на анализе французского дискурса по поводу идентичности, включая его научную, общественно-политическую, медийную, литературно-художественную и повседневно-бытовую составляющие. Такой выбор объекта продиктован, во-первых, тем обстоятельством, что в современных обществах «западного» типа, к которым относится и Франция, господствующей формой идентичности является так называемая «нарративная (повествовательная) идентичность», основным инструментом исследования которой является анализ языка и дискурса; во-вторых, осознанием перформативной роли дискурса, в частности – в конструировании идентичностей; в-третьих, обилием и доступностью источников.
Формулировка темы содержит в себе два комплекса представлений: первый – о том месте, которое занимает идентичность в современном дискурсе; о все расширяющейся территории, которую этот концепт себе отвоевывает, распространяясь поверх национальных и дисциплинарных границ. Превращаясь из абстрактной философской категории, имевшей ограниченное применение в сфере психоанализа и отчасти в психологии личности, в одно из ключевых понятий общественных и гуманитарных наук, он уверенно оккупирует центр дискурсивного поля, постепенно оттесняя на его периферию прежние аналитические категории – нацию, расу, этничность и особенно социальный класс. Лишенные самостоятельной сущности – качества существительного, все они становятся частными случаями – прилагательными вездесущей идентичности: национальной, расовой, этнической, религиозной, региональной, социальной. Идентичность стала тем универсальным концептом, с помощью которого принято описывать современное общество и его структуру, социальные отношения, коллективные и индивидуальные поиски смысла бытия. «Поиски идентичности», «кризис идентичности», «утрата идентичности» занимают центральное место среди проблем современности. Число публикаций, коллоквиумов и семинаров, в названии которых фигурирует слово «идентичность», растет как снежный ком. Наше время называют «веком идентичностей», периодом «господства идентичностей». Одни приветствуют «возрождение идентичностей», другие предупреждают об опасности их «ужесточения».
Второй комплекс представлений связан с той ролью, которую разнообразные территории играют в конструировании индивидуальных и коллективных идентичностей. В центре внимания находится национальная идентичность в ее двух ипостасях: многомерная идентичность Франции как страны, государства, нации, с которыми идентифицируют себя ее граждане, и формы идентичности самих граждан, среди которых «французская» идентичность не обязательно является основной. В первом случае предметом исследования являются меняющиеся со временем образ страны в глазах ее собственного народа, национальная идея и идеология. Во втором – представление французов разных поколений, разного социального положения, парижан и «провинциалов» о самих себе и о природе связи, соединяющей их со страной (государством, нацией). Рассматриваются также «конкурирующие» с национальным территориальные уровни коллективной идентичности, как инфра-, так и супранациональные.
Сосредоточение внимания на территориальной составляющей идентичности, оставляющее за кадром другие, не менее важные ее аспекты – социальный, политический, гендерный, религиозный и т. п., - объясняется той особой ролью, которую издавна играет пространственно-географический фактор в осмыслении французами своего общества и его истории. Ф. Бродель полагал, что "географическая концепция человечества" представляет собой одно из главных достижений французского обществоведения, и вслед за ее автором В. де Ла Блашем, размышлявшим над тем, не следует ли признать Францию существом географическим, спрашивал себя, не является ли она порождением географии?. Чтобы оценить, насколько границы пространства суверенитета нации совпадают с границами пространства идентичности ее членов, целесообразно рассматривать нацию как один из таксономических пространственных уровней идентификации, занимающий серединное положение на шкале между локальным и глобальным.
Хронологические рамки. Исследование охватывает период с середины 60-х годов ХХ века до наших дней. Начальная дата соответствует зарождению «Второй французской революции», центральным эпизодом которой стали события мая 1968 г., а результатом – глубокие и радикальные изменения в структуре общества, в состоянии умов и нормах поведения. Делегитимация устоявшихся форм взаимодействия в сфере семьи и отношений между полами, трудовых и профессиональных отношений, политики и религии позволяет сегодня говорить об «антропологическом кризисе» во французском обществе (К. Дюбар). В сфере идеологии вторая французская революция характеризуется «ревизией европейского рационализма» (В. Малахов). Универсализму и гуманизму классиков Просвещения противопоставляются право на нетождественность, этический релятивизм, подчинение Человека как мыслящего субъекта структуре и отрицание идеи Прогресса. На рубеже 1970-х гг. происходит разрыв интеллектуальной и политической традиции, которая на протяжении двух последних веков была отмечена полным отсутствием интереса к культурному многообразию населения страны, доминированием «высокой», «нормативной» культуры над фольклорной и преимущественным вниманием к истории идей, а не традиций и обычаев. Постепенно формируется новый социальный и идеологический ландшафт: фактически выполнившие свою унифицирующую функцию социальные институты теряют былой непререкаемый авторитет; централизованная модель государственного управления расшатывается стремлением к децентрализации; на смену массовой урбанизации приходит вторичное заселение сельской местности неаграрным населением, сопровождающееся распространением моды на «экологизм» и желанием «вернуть утраченный мир», а кое-где и требованиями территориальной автономии. За 15 лет, с 1970 по 1985 гг., создаются более 800 этнографических музеев, объем этнографических коллекций увеличивается в пять раз, появляется целая армия этнографов-любителей. Вторая половина 1960-х гг. – это время освобождения индивида от разнообразных ограничений, накладываемых на него семьей и обществом в целом, время утверждения социальной вседозволенности, но это и время зарождения новых социальных движений, постепенно оттеснивших на второй план ослабленное соблазнами общества потребления рабочее движение. Одной из целей этих новых движений, сделавших своей программой эмансипацию меньшинств и борьбу за культурные права, или вернее – за право на культурную отличительность, стало общественное признание всевозможных частных коллективных идентичностей.
Цели исследования. Исследование имеет две самостоятельные, но взаимосвязанные цели. Первая – анализ языка, понятий и концептов, используемых французскими общественно-гуманитарными науками при изучении проблемы идентичности. В круг анализируемых понятий и концептов включены, помимо собственно идентичности, те классификационные категории, от которых образуются наиболее распространенные из ее предикатов: нация, ethnie, раса и их производные. Первая исследовательская задача состоит в том, чтобы проанализировать меняющиеся значения этих понятий и терминов в динамике и в различных дисциплинарных матрицах. Ее решению посвящена первая часть исследования.
Во второй его части автор ставит перед собой цель оценить устойчивость французской модели государства-нации в условиях противоречивого и разнонаправленного действия двух феноменов: с одной стороны, глобализации и связанных с ней нарастающей географической мобильности населения, возникновения наднациональных и транснациональных центров власти и управления; с другой – критики универсализма со стороны разнообразных партикуляризмов, размывания системы ценностей и ослабления социальных связей, кризиса традиционных социальных институтов, индивидуализации общества.
В связи с этим исследовательские задачи второй части исследования сводятся к ответу на вопросы:
какую роль в жизни современных французов играют коллективные формы идентичности;
каковы мотивы, механизмы и формы идентификации с теми или иными территориально локализованными общностями;
какое место занимает в этой конфигурации национальная идентичность;
каковы современные представления французов о природе и содержании национальной идентичности, т. е. какой видят сегодняшние французы свою страну и какие узы их с ней связывают.
Теоретико-методологические основания исследования
Специфика работы в «чужом», незнакомом обществе предъявляет особые требования к методологии исследования. Важно, с одной стороны, отказаться от соблазна перенести на него привычные объяснительные модели, выработанные «дома», а с другой – остерегаться некритического восприятия местных моделей. Отсюда осознанный выбор индуктивного метода, отказ от априорно заданных гипотез в пользу так называемой «обоснованной теории» (grounded theory), опирающейся на эмпирические данные. Этот методологический выбор обусловлен в известной мере и особенностями исследовательской ситуации: невозможность, в силу объективных причин, длительного непрерывного пребывания в поле компенсировалась возможностью регулярно возвращаться туда на ограниченное время, используя перерывы в сборе полевого материала для чтения литературы по теме исследования. Такой режим работы позволил постепенно уточнять, видоизменять, углублять программу сбора полевого материала, проверять возникающие гипотезы.
Общей теоретической рамкой для данного исследования служит социальный конструктивизм, основы которого заложены работами П. Бурдье, Ф. Барта, Б. Андерсона, Э. Геллнера, Э. Хобсбаума. В частности, исходными для концептуального осмысления эмпирического материала являются следующие положения:
признание конституирующей роли социальных границ в формировании межкультурных различий; (Ф. Барт);
признание перформативной роли категоризаций и номинаций (П. Бурдье).
понимание нации как порождения свойственной новому времени артикуляции пространства, времени и общественной солидарности, основополагающая роль в которой отводится языку и категориям классификации как механизмам коллективного унифицированного (и унифицирующего) воображения (Б. Андерсон);
понимание этнического членства как предполагаемой идентичности, которая не означает наличия действительной социальной группы, но лишь облегчает формирование групп на основании каких-либо отличительных свойств; признание политической общности источником формирования веры в разделяемую этничность (М. Вебер, Э. Балибар);
понимание идентичности как промежуточного дискретного результата непрерывного процесса авто- и гетероидентификаций индивида по различным основаниям, направленного на достижение этического идеала самореализации, предопределило помещение в центр анализа нарративной идентичности (П. Рикер) а также выбор в качестве жанра полевого исследования записи «жизненных историй».
понимание национальной идентичности как одного из многих способов самоидентификации, к которым прибегают люди в зависимости от конкретных обстоятельств (Э. Хобсбаум); определение ее как «общеразделяемого представления граждан о своей стране, ее народе и как чувства принадлежности к ним» (В.А. Тишков);
Автор опирается также на работы, в которых получили развитие базовые положения социального конструктивизма: критика эссенциализма и примордиализма (В.А. Тишков, В.С. Малахов, C.В. Соколовский); критика понятия ethnie, анализ механизмов конструирования «этнической» реальности и роли в этом процессе антропологов (Ж.-Л. Амсель, Ж.-П. Дозон, Ж.-Ф. Госьо и др.); представление о французской нации как о результате исторически длительного процесса воображения и конструирования (П. Нора, П. Бирнбаум, С. Ситрон, Д. Фабр и др.). При анализе расистского дискурса и практик автор опирается на работы П.-А.Тагьеффа (критика расизма и антирасизма, гетерофобии и гетерофилии, идеологии дифференциализма) и В. А. Шнирельмана (критика цивилизационного подхода и анализ феномена «нового расизма»)
Еще одной базисной парадигмой исследования является понимание современной ситуации в странах Запада и, в частности, во Франции, как ситуации постмодерна, характеризующейся нарастанием сложности и беспорядка, нестабильности и непредсказуемости, утратой веры в эсхатологические метанарративы (христианства, просвещения, социализма, капитализма), каждый по-своему обещавшие освобождение Человека (Ж.-Ф. Лиотар, Ж. Бодрийяр, Б. Латур). Однако автор не разделяет радикального отрицания идеи прогресса, считая более обоснованным и более конструктивным «умеренный пессимизм» Э. Морена. Отказ от идеи прогресса, крушение ценностей и связанное с ним крушение смысла подрывают веру людей в свою способность влиять на настоящее и провоцируют обращение к прошлому, подменяющее собой устремленность в будущее.
Источники. Круг источников предопределен объектом исследования (каковым является дискурс по поводу идентичности) и подразделяется на три категории.
Во-первых, это полевые материалы автора, т. е. интервью, записанные в период 2004-2009 гг. в Эльзасе, Бретани, регионах Юг-Пиренеи, Прованс-Альпы-Лазурный Берег, Овернь, Центр и Иль-де-Франс, на Корсике, а также в одном из заморских департаментов Франции – Гваделупе. Общий объем расшифрованных записей интервью составил около 30 авторских листов. На русский язык они переведены выборочно в целях цитирования. Значительная часть этих интервью была реализована благодаря участию автора во втором, качественном этапе выборочного обследования населения французской метрополии «История жизни» (INED-INSEE, 2002-2005). Исследование проходило в два этапа. Весной 2003 года был осуществлен анкетный опрос 8403 человек по репрезентативной выборке в 13 тыс. 500 человек (в возрасте 18 лет и старше, проживающих в метрополии, в обычных домохозяйствах). После первичной обработки материалов анкетного опроса из числа его участников были отобраны респонденты для проведения углубленных биографических интервью, которые были реализованы на протяжении 2005 года. Материалы, собранные методом массового опроса по репрезентативной выборке на первом, количественном этапе этого исследования, привлекаются в диссертации для обозначения общих тенденций в сфере идентификации населения с теми или иными территориальными общностями. Все приведенные в тексте количественные показатели получены в результате обработки этого массива данных. Кроме этого, по индивидуальной программе на протяжении 2004 – 2010 годов проводились беседы с журналистами, лидерами общественных организаций, преподавателями региональных языков, представителями муниципальной власти, коллегами-исследователями. Интервью с французскими учеными опубликованы в приложении к диссертации.
Вторая категория источников – различные тексты:
Продуцируемые властью и по заказу власти: законы, аналитические записки, доклады и заключения комиссий, выступления официальных лиц.
Создаваемые институтами и действующими лицами гражданского общества: интернет-сайты, малотиражные газеты, листовки, обращения, заявления, петиции ассоциаций и общественных организаций, дискуссии на интернет-форумах.
Публикуемые средствами массовой информации (в том числе электронными).
Эпистолярные тексты: литературные произведения, тексты песен, эссе, автобиографии, мемуары, дневники, интервью, затрагивающие тему идентичности.
Документальные и художественные фильмы и театральные постановки;
Работы французских исследователей в сфере общественных наук используются в двух качествах: в первой части диссертации – как источник второго уровня, представляющий собой часть дискурсивного поля, во второй – как литература по проблеме.
Третья категория источников - результаты включенного наблюдения автора во время жизни и работы во Франции в качестве приглашенного исследователя в Национальном демографическом институте, Высшей школе социальных исследований; приглашенного профессора в Университете им. Б. Паскаля (г. Клермон-Ферран), а также в рамках Конвенции РАН-CNRS (в общей сложности, на протяжении 2003-2010 гг., два года).
Практическая ценность настоящего исследования определяется наличием на разных этапах истории множества параллелей между Россией и Францией. Обе наши страны на протяжении длительного времени жили с осознанием своей мессианской, цивилизаторской роли, и обе во имя своей высокой миссии были готовы силой принуждения, а иногда и с оружием в руках навязать свободу и просвещение другим странам и народам. Как Россия, так и Франция пережили болезненную утрату части завоеванных или присоединенных земель, сопровождавшуюся сокращением территории, возвращением к старым границам и «репатриацией» значительных масс населения. Это стало одним из факторов потери статуса великой державы, что нанесло серьезный удар по национальному самосознанию населения обеих стран. Еще одно сходство между Россией и Францией состоит в том, что их официальные языки распространены далеко за пределами национальной территории, причем как русский, так и французский, помимо чисто коммуникативной функции, на протяжении длительного времени имели и функцию символическую, как языки, несущие с собой революционную идеологию, культуру и просвещение. В последние десятилетия, однако, число носителей этих языков в мире заметно сокращается, что объясняется как прагматическими, так и политическими причинами. Проводимая Францией политика в поддержку франкофонии во всем мире стоит больших затрат и не приносит прямых материальных дивидендов. Совершенно очевидно, что за этой стратегией стоит нечто большее, нежели чисто культурная миссия: в ней явно прочитывается политическое измерение. В России также все более отчетливо осознается «необходимость активизации усилий, направленных на утверждение высокой роли русского языка в мировой культуре», причем эта задача видится как часть политики в отношении соотечественников за рубежом и собирания так называемого Русского мира.
Особенно существенно для нашей темы то, что и в России, и во Франции произошел или происходит пересмотр национальной истории. Различные версии коллективной памяти стремятся навязать обществу определенное видение прошлого; часто они противоречат друг другу, провоцируя так называемые «войны памяти» (П. Нора, В. Шнирельман) и разрушая традиционное историческое знание. Именно этим конфликтом между историей и памятью объясняется происходящее в обеих странах переосмысление национальной идентичности. Все это делает опыт Франции, столкнувшейся с обозначенными проблемами раньше России и решающей их часто иначе, чем наша страна, безусловно интересным и актуальным.
Практическая значимость работы заключается также во введении в оборот российской науки большого корпуса французских текстов (специальной литературы, публицистики, документов), недоступных читателю, не владеющему французским языком. Особое место среди этих текстов занимают полевые материалы автора.
Теоретическая значимость работы состоит, во-первых, в анализе концептов, терминов и понятий, используемых во французской социальной антропологии. Во-вторых, исследование вносит вклад в теоретизацию связи идентичности и территории: с одной стороны, территория рассматривается как одна из опор для формирования индивидуальной и коллективной идентичности; с другой – выявляются различные модели конструирования идентификационных территорий на различных таксономических уровнях. Этот анализ позволил сделать вывод о центральной роли пространственно-географического фактора во французском коллективном воображаемом, а также провести параллель между влиятельностью концептов этноса/этничности в российской картине мира и территории/территориальности – во французской.
Степень изученности проблемы. Новизна исследования. Интерес к проблеме идентичности, проявляющийся в российской науке с середины 1990-х годов, связан с крахом социализма и распадом СССР, сопровождавшимися системным кризисом, затронувшим, в том числе, социальную структуру общества и весь комплекс общественных представлений. Среди внешних проявлений этого кризиса было такое новое для российских обществоведов явление, как «мобилизация этничности», повлекшая за собой «этническое возрождение» и «межэтнические конфликты», а также, опосредованно, вынужденные (или, как их еще называют, «стрессовые») миграции рубежа 1990-х годов. Именно необходимость анализа этих явлений обусловила обращение к понятию идентичность.
Его взяли на вооружение психологи, в том числе этнопсихологи и специалисты в области психологической антропологии (см. работы Н. В. Лебедевой, Г. В. Солдатовой, Т. Г. Стефаненко, А. А. Белика и др.), социологи и этнологи (Л. М. Дробижева, А. Д. Коростелев, В.А. Шнирельман, М. Н. Губогло, Э.-Б. Гучинова, Г. А. Комарова и др.) Описанный выше контекст вхождения в оборот нового на постсоветском пространстве понятия обусловил его концептуализацию в кризисно-конфликтной парадигме. Причины и механизмы кризиса идентичности описывались в терминах фрустрации, культурной дистанции и культурного шока (см., например: Олкотт, Тишков, Малашенко, 1997; Гудков, 2004). Отдельно стоит отметить влияние на российских ученых цивилизационного подхода, реанимированного в начале 1990-х годов С. Хантингтоном. Он стал основой для рассмотрения социально-культурной дистанции (имплицитно понимаемой как цивилизационные различия между культурами) как «фактора межэтнических отношений» (см. работы Л. М. Дробижевой, Г.В.Солдатовой, О.В.Комаровой, Л. В. Дмитренко).
Несмотря на то, что В. А. Тишков еще в 1997 году признавал, что «понятия идентичности и культурной границы имеют более широкое содержание, чем их интерпретация в этническом контексте», в современной российской этнологии и сегодня наблюдается тенденция сводить изучение идентичности к вычленению ее этнического аспекта, или попросту «этничности». Фактически можно констатировать, что этническая идентичность пришла на смену национальному самосознанию советской этнографии. Это не означает наличия концептуального единодушия относительно природы этнической идентичности. Немногочисленные конструктивисты отказываются видеть в ней «изначальную привязанность» (primordial ties, по выражению К. Гирца), являющуюся результатом рождения в определенной религиозной и/или языковой общности и разделения с ее членами некоторых социальных практик. Они склонны рассматривать этническую идентичность не как свойство, а как отношение, а этнические группы – как форму социально-культурных коалиций, определяющихся целями и стратегиями взаимодействия с другими такими коалициями. Для исследователей, не разделяющих парадигму социального конструктивизма, речь по-прежнему идет о сущностной характеристике. В зависимости от контекста и у разных авторов этническая идентичность может означать чувство принадлежности индивида к определенной группе, набор «объективных» характеристик индивида, позволяющих отнести его к той или иной группе (хочет он того или нет), или даже характерные признаки самой группы.
Другим контекстом использования понятия «идентичность» в современном российском дискурсе являются рассуждения о национальной идентичности россиян или об идентичности России как страны. В этих рассуждениях можно выделить следующие основные темы: Что такое национальная идентичность? Что считать образующим ядром российской идентичности? Является ли сегодняшняя Россия национальным государством или «недораспавшейся» империей, а источником ее суверенитета - многонациональный народ или многонародная нация? Как соотносятся русская нация с российской нацией, русская идея с российским проектом? Обращение к опыту Франции может быть особенно уместным как раз в контексте этих вопросов. Учитывая исторический приоритет Франции в создании национального государства (tat-nation), представляется правомерным исходить при классификации других государств из критериев, сформулированных французскими идеологами и воплощенными в жизнь французской Республикой.
Проблема коллективной идентичности в современной Франции относится к числу неисследованных в российской науке, прежде всего, потому, что до недавнего времени французское «поле» было недоступно для отечественных этнологов. Единственной опубликованной до настоящего времени работой, основанной на собственных полевых материалах, является монография Е. Б. Деминцевой. Этнографическое исследование «Семья во французском обществе» (М. К. Любарт) ограничено временными рамками XVIII – начала ХХ в. и основано на письменных источниках.
Большую ценность в контексте нашей работы представляет историческое исследование национальной идеи во Франции, охватывающее период от средневековья до кануна франко-прусской войны. Оно не только дает подробную и развернутую картину того, как постепенно формировалась, кристаллизовалась, выковывалась, трансформировалась под воздействием внутренних и внешних факторов национальная идентичность (в значении идентичности нации), но и позволяет проследить зарождение тех ее составляющих, которые не утратили свою актуальность и сегодня.
В самой Франции литература по проблеме идентичности весьма обширна. В разработке темы участвуют представители всех гуманитарных дисциплин – историки, социологи, психологи, антропологи, политологи, демографы, специалисты в области гуманитарной географии. Столь же широк и спектр анализа: в поле зрения исследователей попадает идентичность индивидуальная и коллективная, национальная и региональная, социальная, территориальная, культурная, религиозная. Содержательному анализу французского научного дискурса целиком посвящена первая часть исследования.
Настоящая работа представляет собой первое в России обобщающее антропологическое исследование проблем идентичности в современной Франции, выполненное на собственном полевом материале, с привлечением широкого круга письменных источников и литературы на французском языке, которые вводятся в научный оборот впервые. Ее особенностью является отказ от априорного вычленения той или иной категории населения (иммигрантов, «коренных» французов, «меньшинств», населения того или иного региона, горожан или сельских жителей и т. п.). В то же время, речь не идет и о попытке типизации «среднего француза». Напротив, автор видит свою задачу в том, чтобы максимально представить реальное разнообразие современного французского общества, которое не может быть описано ни в «этнорасовых» категориях, ни с помощью традиционного разграничения на «местных» и «приезжих», «городскую» и «сельскую» среду.
Апробация исследования. Отдельные положения и результаты диссертационного исследования были изложены автором на международных конференциях: «Идентичность и пространство» (Реймс, Франция, октябрь 2006); «Современное состояние межэтнических и конфессиональных отношений в регионах России: проблемы повышения толерантности» (Оренбург, декабрь 2006); «Автономные и административные образования в современных государствах: российский и международный опыт региональной этнополитики» (Казань, декабрь 2006); «Миграции после распада империи: российский и французский опыт» (Москва, май 2007 г.); «Идентичность и территория» (Париж, Франция. Июнь 2007); 14 ежегодный семинар Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов (Египет, Хургада, декабрь 2007); VIII Конгресс этнографов и антропологов России (Оренбург, июль 2009); XIV Конгресс Ассоциации по изучению национальностей (ASN) – (Нью-Йорк, апрель 2009); «Расизм, дискриминация, ксенофобия: какими мы их увидели» (Москва, май 2010), на трех методологических семинарах в Национальном демографическом институте (Париж, Франция), а также во время публичных лекций-дискуссий в географическом клубе при Институте географии г. Руана, Франция (ноябрь 2008.) и во Французском культурном центре в Алжире (ноябрь 2009).
По теме диссертации опубликованы монография, 32 статьи и интервью на русском и французском языках, а также сборник авторских интервью и переводов с французского научных статей, три коллективные монографии и сборник статей под редакцией автора.
