Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Абазины и основные формы их обрядовой кулътуры 16
1.1. К вопросу об основных этапах становления этноса и субэтническом составе абазин 16
1.2. Религиозные верования абазин 34
1.3. Обряды свадебного цикла 49
1.4. Обряды похоронно-поминального цикла 68
ГЛАВА II. Традиционный этикет абазин 89
2.1. Внутрисемейный и семейно-родственный этикет 90
2.1.1. Принципы внутрисемейных и семейно-родственных отношений 90
2.1.2. Принципы почитания старших 108
2.1.3. Принципы воспитания детей 113
2.2. Гостеприимство 131
Заключение 153
Библиография '.. 160
Список информаторов... 181
Принятые сокращения 185
Приложение 187
- К вопросу об основных этапах становления этноса и субэтническом составе абазин
- Религиозные верования абазин
- Внутрисемейный и семейно-родственный этикет
- Принципы почитания старших
Введение к работе
Изучение истории и этнографии абазинского народа имеет определенную историографическую традицию. Вместе с тем такие вопросы, как проблемы этногенеза и этнической истории, свадебно-брачные институты, религиозный синкретизм, отдельные стороны общественного быта остаются либо дискуссионными, либо малоисследованными. Соотношение традиций и инноваций в семейно-брачной обрядности (отход от устаревших и неприемлемых архаических форм и символов поведения, сохранение некоторых патриархальных положительных традиций), различные аспекты семейного этикета, эволюция традиционных общественных институтов абазин до настоящего времени не становились предметом специального и комплексного изучения в отечественном абазиноведении.
Исследование обрядовой культуры и традиционного этикета этноса представляется актуальным в условиях процесса трансформации этномен-тальных установок, свойственных постсоветскому обществу и имеющихся попыток культурного возрождения гуманитарных рациональных поведенческих стереотипов в рамках этноконсолидационных процессов. Выбор темы диссертационного исследования можно обосновать тем, что, во-первых, изучение этнокультурного пространства народа обеспечивает трансмиссию социально-культурных ценностей, норм поведения языка и т.д. новому поколению; во-вторых, традиционная культура этноса как фактор социализации подрастающего поколения обладает значительным воспитательным потенциалом; в-третьих, этническая культурная традиция абазин постулирует тот очевидный факт, что социальные институты способствуют формированию этнического самосознания.
Изучение основных вопросов этикетных норм культуры общения позволяет наиболее полно осветить особенности этнической и культурной истории абазин, сконцентрировать внимание на оптимальных способах освоения их богатого культурного наследия. Необходимость такого рода исследования сопряжена и с другой, весьма значимой на сегодняшний день про-
4 блемой: знание истории народа, его традиционной бытовой нормативной системы, безусловно, оказывает позитивное влияние на этнокультурные контакты с другими народами, что особенно важно для многонационального северокавказского региона.
Всем изложенным и обусловлена актуальность темы данного исследования.
Объектом исследования является этническая группа северокавказских абазин.
Предметом исследования выступают обрядовая культура и традиционный этикет абазин.
Цель данного исследования заключается в анализе и комплексной характеристике в культурно-историческом аспекте обрядовой культуры и традиционного этикета абазин, выявлении изменений, происходивших в абазинской семье под воздействием социально-экономических, культурных и иных факторов, освещении новых социальных норм, регулирующих и регламентирующих различные стороны соционормативной культуры этноса.
Исходя из цели исследования, сформулированы и решались следующие задачи:
Используя архивные материалы, сведения, отложившиеся в истори-ко-этнографической литературе, иной эмпирический материал, проследить основные этапы становления этноса, своеобразных форм его обрядовой культуры и традиционного этикета, экстраполяции поведенческого этикета в современных реалиях абазинского социума.
Проанализировать специфические особенности основных форм обрядовой культуры абазин (религиозные обряды, обряды свадебного цикла, обряды похоронно-поминального цикла).
Определить особенности традиционного этикета абазин как стабилизирующего фактора, влияющего на этнокультурные процессы жизни народа, акцентируя при этом внимание на следующих вопросах: внутрисемей-
5 ный и семейно-родственный этикет, принципы почитания старших и воспитания детей, гостеприимство.
Хронологические рамки исследования отражают консервативность обрядовой культуры и традиционного этикета абазин. Основная источниковая база исторических, этнографических, фольклорных, археологических сведений относится в XVIII - началу XX вв., однако специфика предмета исследования позволяет отодвинуть нижнюю хронологическую грань до эпохи раннего средневековья, т.е. с момента прослеживания становления геоэтнических единиц, явившихся основными компонентами становления единого этнического организма абазинского народа.
Географические рамки исследования определяются территорией проживания абазин, включающей не только территорию современного компактного их расселения на территории Карачаево-Черкесской Республики, но и западнокавказский регион в целом, учитывая, что сложный исторический путь этноса сопровождался частыми миграционными процессами, начиная от Абхазии и северного Причерноморья по Кубани вплоть до границ Кабарды.
Методологическая основа работы обусловлена спецификой объекта и предмета исследования, проводившегося с учетом фундаментальных положений, разработанных в отечественной этнологической науке по проблематике традиционных социальных институтов.
Помимо описательного метода, позволившего достаточно объемно отразить конкретику этнографического материала (литературного и полевого), в диссертации, с учетом специфики темы исследования, использованы аналитический, агрегативный (сбор разрозненных фактов из источников различных типов) и статистический методы исследования. Применение последнего было обусловлено необходимостью получения комплексных данных по вопросам современного расселения абазин на территории их компактного проживания.
Принцип историзма и широкий спектр источников обусловили исполь-
зование историко-сравнительного метода междисциплинарного анализа, ориентированного на выявление общего с соседними народами и особенного у абазин в обрядовой культуре и традиционном этикете.
Для более полного реконструирования традиционно-обрядовой культуры абазин нами применялся метод полевых этнографических исследований, в ходе которых применялись непосредственное и включенное наблюдение, опросы, анкетирование, а также беседы (интервью) с информаторами в абазинских аулах Кубина, Псыж, Старо-Кувинск, Апсуа.
При работе над отдельными разделами диссертации мы опирались на концепции функционализма Б. Малиновского и символического интерак-ционизма Ч. X. Кули. Весьма важной с точки зрения методологии также является идея поддержки обрядовой коммуникацией и этикетной культурой необходимого уровня солидарности, взаимного согласия, понимания и признания в обществе, выдвинутая в работах Б. X. Бгажнокова по гуманистической этнологии.
Источниковую базу исследования составляют источники нескольких видов: исторические, этнографические, фольклорные, включающие как опубликованные, так и неопубликованные материалы (сведения, содержащиеся в кавказоведческой литературе, архивные документы, сборники официальных документов, полевые записи автора, фольклорные материалы).
Любое историко-этнографическое исследование по истории и этнологии абазин опирается на определенный круг источников, использование которых возможно лишь после проведения соответствующих аналитических операций: традиционный этнологический, основанный на получении социальной информации через наблюдение и коммуникацию и обширный массив литературных материалов (в основном описательного и информативного характера), накопленный в русском кавказоведении дооктябрьского периода и отражающий этнографические реалии быта абазин. Осмысление эвристических возможностей привлекаемых архивных источников, равно как и интеллектуального наследия исследователей истории и этнографии
7 народов Кавказа позволяет объективно исследовать традиционные социальные институты автохтонных кавказских этносов.
Весьма ценные историко-этнографические сведения об абазинах содержатся во вводимых впервые в научный оборот архивных документах, выявленных в центральных и региональных архивах.
Из неопубликованных материалов были использованы документы, извлеченные из фондов различных архивохранилищ. Среди них можно выделить Архив внешней политики Российской империи, Российский Государственный военно-исторический архив, Государственный архив Ставропольского края, Центральный Государственный архив Кабардино-Балкарской Республики.
В фонде 1753 «Кабардинские дела» Архива внешней политики Российской империи содержатся некоторые сведения об абазинских обществах конца XVIII века: локализация этнических групп абазинского этноса, характерные особенности их социального строя, этническая специфика культуры жизнеобеспечения.
В фонде 79 Государственного архива Ставропольского края имеются материалы по численности абазинских обществ к началу XIX в. В фонде 14257 Российского Государственного военно-исторического архива и фонде 16 Центрального Государственного архива Кабардино-Балкарской Республики - сведения о численности и этнической территории абазин в середине XIX века.
Значительный комплекс фактических сведений об абазинских обществах собран в актах, подготовленных Кавказской археографической комиссией (1864 — 1917), в которых дается характеристика политики российской администрации на Кавказе. На Комиссию возлагались разработка главных архивов Кавказа и публикация важнейших документов. За время ее существования было издано 12 томов документов. Последний из них содержит главным образом документы северокавказских архивов.
Важной категорией источников являются сочинения европейских и российских авторов XVIII - первой половины XIX вв., в которых содержатся отрывочные сведения о социально-экономическом и семейном быте абазин, территории их расселения, статистические данные.
Во второй половине XIX в., когда Северный Кавказ становится частью Российской империи, интерес к истории и культуре горского населения Терской и Кубанской областей усилился, что было продиктовано, помимо всего прочего, административными и фискальными нуждами. Весьма ценные исторические и этнографические статьи и очерки об отдельных народах Кавказа, в том числе абазинах, печатались на страницах кавказской периодической печати, в сборниках, издававшихся Кавказским горским управлением («Сборник сведений о кавказских горцах», «Кавказский сборник», «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа»).
Весьма ценным источником для характеристики этнокультурной истории абазин служат разнообразные сведения об их этнической истории, традиционной культуре и т.д., которые- можно почерпнуть в сочинениях русских авторов XIX - начала XX вв. СМ. Броневского, И. Дебу, Г. Данилевского, Н.Ф. Дубровина, А.П. Берже, Ф.Ф. Торнау, Г.Ф. Чурсина и др.1 Следует отметить, что многие авторы XIX века некоторые вопросы этнокультурной жизни абазин рассматривали в контексте сравнительной характеристики хозяйственной деятельности, материальной и духовной культуры адыго-абхазских и абазинских обществ.
Определенный интерес представляют также труды Е.Д. Фелицына, М. Пейсонель, Ф. Дюбуа де Монпере, Л. Люлье,2 в той или иной степени освещавшие вопросы истории и этнографии абазин.
Любопытные материалы в сравнительно-историческом контексте характеристики отдельных элементов обрядовой культуры абазин и этнокуль-турно близких им народов содержат сочинения Ж. Шардена,3 Д Асколи,4 Эвлия Челеби.5
Особую группу источников образуют произведения устного народного
9 творчества абазин, которые, опираясь на этногенетические сказания, позволяют реконструировать их этническую историю, различные аспекты традиционной культуры и т.д. В фольклорных произведениях абазинского этноса значительное место занимают сюжеты, связанные с обрядовой культурой и традиционным этикетом: свадебные и родильные обряды, основные этапы социализации детей, обряды похоронно-поминального цикла, институт гостеприимства, формы искусственного родства, религиозный синкретизм, внутрисемейные отношения, и т.д.)
Важным элементом источниковой базы исследования стали полевые этнографические материалы автора, собранные в им 2002-2007 годах в местах компактного проживания абазин на территории Карачаево-Черкесской Республики.
Историография исследования. Становление абазиноведения как отдельного научного направления начинается в середине XX века. В этот период увидели свет ряд монографий, статей и обобщающих работ по истории и этнографии абазин. В трудах известных лингвистов А.Н. Генко, Г.П. Сер-
/Г
дюченко, К. В. Ломтатидзе, наряду с детальным исследованием языка и фольклора абазин, кратко освещаются вопросы происхождения абазинского народа и некоторые вопросы его этнической истории.
Первой попыткой описания этносоциальной истории и традиционно-бытовой культуры был обширный историко-этнографический очерк Л.И. Лаврова, посвященный абазинам .
В своем труде автор использовал, главным образом, опубликованные источники, ввел в научный оборот ценный архивный и полевой материал.
Анализ существующей специальной литературы свидетельствует о том, что историки и этнографы, работающие над актуальными направлениями абазиноведения, значительоное внимание уделяют различным концепциям происхождения абазин. Так, в работах Л.И. Лаврова, Ш.Д. Инал-Ипа, Е.П.
Алексеевой, З.В. Анчабадзе , посвященных этногенезу абхазов, попутно затрагиваются и вопросы этносоциальной истории абазин.
Отдельные сведения о расселении, хозяйстве, быте, миграционных процессах, общественном устройстве абазин содержатся в трудах С. Басария, Ц.Н. Бжания, Е.Н. Кушевой. В.П. Невской, Н.Г. Волковой, Я.С. Смирновой, Я.А. Федорова, а также в других работах обобщающего характера о народах Северо-Западного Кавказа.
Значительный интерес представляет монографическое исследование Е.Н. Даниловой,10 в которой приводятся исторические сведения об абазинах, их расселении, родовой организации, хозяйственной деятельности; анализируются земельные отношения, сословно-классовая структура, органы управления общины, характеризуется семейный быт и генезис патронимии у абазин.
В 1989 г. вышла коллективная монография «Абазины (Историко-этно-графический очерк)».11 Определенный интерес представляет один из разделов этой книги - «Общественные и семейные отношения», где на основе обширного фактического материала фиксируются основные черты и особенности семейных отношений у абазин в пореформенный период.
Вопросы этнокультурных связей абазин с близкородственными народами (абхазами, адыгами) и основные проблемы ранней этнической истории абазин с эпохи древности и до позднего средневековья исследованы М.С. Тхайцуховым. Ему же принадлежит работа «Принципы и нормы этики абазин в историческом прошлом и в современной повседневной жизни».13 В диссертационной работе Ф. Г. Куначевой анализируются проблемы эволюции религиозных верований у абазин.14.
В результате многовековых этнокультурных контактов абазин с народами Кавказа наблюдается их взаимовлияние в области материальной и духовной культуры. Для углубленного понимания некоторых вопросов традиционного этикета абазин, сопоставления их с обычаями и традициями иных народов с целью выявления общего и специфического для этнографии абазин использовались исследования Х.Б. Бгажнокова, Г.Х. Мамбетова, Х.М. Думанова, Х.И. Шакова и З.П. Кардангушева, А.И. Мусукаева, Г.В. Смыр,
11 Р.А. Мамхеговой и др.'5
Таким образом, из анализа историографии проблемы можно сделать вывод, о том, что предшествующими исследователями были достигнуты определенные успехи в изучении в целом как традиционной культуры, так и социальных институтов абазин в частности.
Научная новизна исследования заключается в том, что она является первым исследованием в отечественном кавказоведении, в котором предпринята попытка комплексного изучения основных форм обрядовой культуры и традиционного этикета абазин, их роли и места в жизни этноса.
Теоретическая значимость исследования состоит во введении в научную разработку различных аспектов традиционной культуры абазин, уточнении ее специфических черт и функций. Материалы, положения и выводы диссертации представляются важными с точки зрения имеющегося в них научного и образовательного потенциала. Они могут способствовать углубленному пониманию этноменталитета абазинского этноса, что немаловажно в решении современных проблем межэтнического взаимопонимания; стать основой для дальнейшего изучения этнографии как непосредственно абазин, так и родственных народов, проживающих на Северном и Северо-Западном Кавказе.
Практическая значимость диссертации состоит в том, что ее материалы могут быть использованы в качестве методологических оснований для анализа различных аспектов соционормативной и гуманитарной культуры абазин, для написания обобщающих трудов и отдельных учебных курсов по традиционной этнографии абазин, при изучении их истории и культуры в образовательных учреждениях Северного Кавказа.
Апробация результатов исследования. Основные положения и результаты исследования обсуждались на региональных (Карачаевок, 2006, 2007) и международной (Майкоп, 2008) научных конференциях.
Непосредственное содержание диссертации отражено в пяти научных публикациях, в числе которых одна публикация в реферируемом издании,
12 рекомендованном ВАК.
Структура диссертации соответствует поставленным целям и задачам и состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложения.
Во введении обоснована актуальность темы исследования, определены степень ее разработанности, цель и задачи работы, объект, предмет, географические рамки исследования, научная новизна, теоретическая и практическая его значимость.
В первой главе диссертационной работы рассматриваются основные этапы становления этноса, анализируются религиозные верования абазин, обряды свадебного и похоронного циклов.
Во второй главе исследуются основные направления традиционного этикета абазин: семейный и семейно-родственный этикет, принципы почитания старших, принципы воспитания детей, гостеприимство.
В заключительной части подведены итоги исследования.
Работа снабжена библиографией, списками информаторов, условных сокращений и приложением. Для более наглядной иллюстрации излагаемого теоретического материала в ней приводятся схемы современного расселения абазин на территории Карачаево-Черкесской Республики; таблицы со сведениями о расположении абазинских аулов и их этническом составе, извлеченными из официальных неопубликованных документов середины и третьей четверти XIX века; этнографическая карта Северо-Западного Кавказа периода окончания Кавказской войны.
Примечания
1 Броневский СМ. Новейшие географические и исторические сведения о Кавказе. М., 1823. Ч. I.; Дебу И. О Кавказской линии и присоединенном к ней Черноморском войске или общие замечания о поселенных полках, ограждающих Кавказскую линию и о соседственных горских народах. СПб., 1829; Данилевский Г. Кавказ и его горские жители в нынешнем их положе-
ний. М., 1846; Берже А.П. Краткий обзор горских племен на Кавказе. Тифлис, 1858; Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера II РВ. 1864, № 9-11; Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. СПб. 1871. Т. I. Кн. 2.; Динник Н. Горы и ущелья Кубанской области // ЗКОРГО. Тифлис, 1884. Т. 13. Вып. 1.; Вейденбаум Е Путеводитель по Кавказу. Тифлис, 1888; Македонов Л.В. В горах Кубанского края. Быт и хозяйство жителей нагорной полосы Кубанской области. Воронеж, 1908; Народы Западного Кавказа // КС. Тифлис, 1910. Т.ЗО; Чурсин Г. Ф. Очерки по этнологии Кавказа. Тифлис, 1913; Абрамов Я.В. Кавказские горцы. Краснодар, 1927; М. Сигорский. Брак и брачные обычаи на Кавказе // Этнография. М, 1930, №3.
2 Фелицын Е.Д. Закубанский край в 1864 году // Кавказ. Тифлис, 1868. № 97-
101; Пейсонель И. Исследование торговли на черкесско-абхазском берегу
Черного моря. Краснодар, 1927; Дюбуа де Монпере. Путешествие вокруг
Кавказа, по Черкесии и Абхазии, Мингрелии, Георгии, Армении и Крыму //
Библиотека для чтения. СПб., 1839. Ї.35. Отд.З. - С.93-126. Т.36. Отд.З. -
С. 1-36; Люлье Л.Я. Черкесия. (Историко-этнографические статьи). Красно
дар, 1927.
3 Шарден Ж. Путешествие кавалера Шардена по Закавказью в 1672-1673 гг.
//Кавказский вестник. Тифлис, 1902.
4 Д Асколи. Описание Черного моря и Татарии // ЗООИД. Одесса, 1902.
Вып. XIV.
5 Брун Ф.К. [Эвлия Челеби]. Путешествие турецкого туриста вдоль по вос
точному берегу Черного моря (1641г.) // ЗООИД. Одесса, 1875.Т. 9. - С.
161-188.
6 Генко А.Н. Абазинский язык. Грамматический очерк наречия таланта. М.,
1955; Сердюченко Г.П. Язык абазин // Известия Академии педагогических
наук РСФСР. М., 1955. Вып. 67.; Ломтатидзе К.В. Тапантский диалект аб
хазского языка. Тбилиси, 1944; Ломтатидзе К.В. Ашхарский диалект и его
место среди других абхазо-абазинских диалектов. Тбилиси, 1954.
7 Лавров Л.И. Абазины: Историко-этнографический очерк // КЭС. 1955.
Вып. 1.С. 5-47.
8 Лавров Л.И. «Обезы» русских летописей // СЭ. М., 1946. № 4; Лавров Л.И.
Абазины. С. 8-9; Лавров Л.И. Проблемы этногенеза кавказских горцев //
Историко-этнографические очерки Кавказа. Л., 1978. С. 42-47; Лавров Л.И.
О происхождении абазин // Археология и этнография Карачаево-Черкесии.
Черкесск, 1979. С. 73-78; Алексеева Е.П. К вопросу о происхождении аба
зин по данным археологии // ТКЧНИИ. Ставрополь, 1970. Вып. 6; Алексее
ва Е.П. Древняя и средневековая история Карачаево-Черкесии. М., 1971.С.
186-197; Алексеева Е.П. О происхождении и расселении абазин в средние
века // Проблемы этнической истории народов Карачаево-Черкесии. Чер
кесск, 1980. С. 14-59; Инал-ипа Ш.Д. Абхазы. Сухуми, 1965. С. 357, 360-
369.
9 Басария СП. Абазинский аул в Мало-Карачаевском округе. Сухуми, 1929;
Бжания Ц.Н. Из истории хозяйства абхазов. Сухуми, 1962; Кушева Е.Н. На
роды Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI - 30-е
rr.XVII в.). М., 1963; Волкова Н.Г. Этнонимы и племенные названия Север
ного Кавказа. М., 1973; она же. Этнический состав населения Северного
Кавказа в XVIII - начале XX века. М., 1974; Калоев Б.А. Земледелие наро
дов Северного Кавказа. М., 1981; Народы Карачаево-Черкесии. (Историко-
этнографические очерки). Ставрополь, 1957; Невская В.П. Земельная ре
форма и отмена крепостного права в Черкесии // ТКЧНИИ. Черкесск, 1950.
Вып. 3. Смирнова Я.С. Национально-смешанные браки у народов Карачае
во-Черкесии // СЭ. М., 1967. № 4; Смирнова Я.С. Семья и семейный быт на
родов Северного Кавказа. Вторая половина XIX - XX в. М., 1983. Федоров
Я.А. Историческая этнография Северного Кавказа. М., 1983.
10 Данилова Е.Н. Абазины. Историко-этнографическое исследование хозяй
ства и общинной организации. М., 1984.
11 Абазины. (Историко-этнографический очерк). Черкесск, 1989.
Тхайцухов М.С. Очерки истории абазин конца XVIII - XIX вв. Сухум,
1992.; Тхайцухов М.С. Абазины. Страницы древней и средневековой истории. Карачаевск, 2006.
13 Тхайцухов М.С. Принципы и нормы этики абазин в историческом про
шлом и в современной повседневной жизни. Черкесск-Карачаевск, 2005.
14 Куначева Ф. Г. Эволюция религиозных верований абазин. Дис. ... канд.
ист. наук. Карачаевск, 2002.
15 Бгажноков Б.Х. Адыгская этика. Нальчик, 1999. Он же. Адыгский этикет.
Нальчик. 1978. Он же. Основания гуманистической этнологии. М., 2003. Он
же. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик, 1983. Мамбетов Г.Х.
Традиционная культура кабардинцев и балкарцев. Нальчик, 1994. Шогенов
Х.И., Кардангушев З.П. Обычаи адыгов. Нальчик, 1995. Мусукаев А.И.
Традиционное гостеприимство кабардинцев и балкарцев. Нальчик, 1990.
Мусукаев А.И., Першиц А.И. Народные традиции кабардинцев и балкарцев.
Нальчик, 1992. Смыр Г.В. О похоронно-поминальных обрядах абхазов. Су-
хум, 2000. Он же. Религиозные верования абхазов. Гагры, 1994. Мамхегова
Р.А. Очерки об адыгском этикете. Нальчик, 1993. Думанов Х.М., Смирнова
Я.С. Старые и новые трактовки некоторых брачно-семейных обычаев наро
дов Кавказа // ЭО. 1999. № 4.
К вопросу об основных этапах становления этноса и субэтническом составе абазин
В исторической науке утвердилось мнение, согласно которому древними предками абазин (самоназвание «абаза») являются абазги, населявшие во втором веке нашей эры территорию северо-западной части современной Абхазии на восточно-черноморском побережье Кавказа .
Вопросы, связанные с происхождением абазин и территорией их расселения, рассматривались во многих исследовательских работах известных ученых. Однако общепринятой научной точки зрения по этой проблеме до настоящего времени так и не возникло. В современном кавказоведении существует три основных теории, объясняющие этническую историю абазин.
Представители первой теории придерживаются мнения, что абазины в прошлом являлись частью абхазов, и сформировались в качестве самостоятельной народности после их переселения на Северный Кавказ (3. В. Анча-бадзе, С. П. Басария, И. Н. Бжания, А. Н. Генко и др.).
Согласно второй теории, абазины в древности были самостоятельной народностью, и именовались абазгами, общались на убыхском языке и проживали на северо-западном побережье Черного моря (Л. И. Лавров).
По третьей теории, абхазы и абазины имеют общие корни; абазины являются частью абхазских племен. В самостоятельную народность они оформились до переселения на северные склоны Кавказских гор (Ш. Д. Инал-Ипа, Е. П. Алексеева, Я. А. Федоров и др.) .
В средние века этноним «абаза» применялся не только для обозначения собственно абазин, но и других, родственных им абхазо-абазинских племен.3
В исторических источниках и специальной литературе об абазинах содержатся некоторые сведения о названиях этнических групп, месте их обитания, отдельных чертах социального строя и этнографического быта этноса. Одни источники отмечают, что северокавказские абазины «по языку и происхождению суть «абазы».4 Так, в документе, датируемом 1774 годом, читаем: «Абазины шести родов, или алты кесек называемые, происхождение свое имеют из Большой Абазы, никому не подвластной, откуда вышли они в давних годах, поселились близ Большой Кабарды в горах, на речке Инжике, при вершинах реки Кубани, и отдались в подданство оной Кабарды владельцам, и с этого времени платят им подать».5
Привлекает внимание сам термин «абаза», которым, согласно сообщению Ф.Ф.Торнау, в историческом прошлом все население от р. Саше до р. Ингури, что на Черноморском побережье, называлось абазинами.6 Это объясняется тем, что термины «абхаз», «абаза», «абадзе», которыми обозначался этнически однородный массив, занимавший почти все Черноморское побережье Кавказа, имели общее, собирательное значение: так назывались у черкесских племен все племена абхазские в самом широком смысле слова, включая и убыхов, объединявшиеся родством языков и культуры и жившие к югу от черкесов.7
На территорию Северного Кавказа абазины начали переселяться с конца XIII в. Вместе с тем одни исследователи (Лавров Л.И., Алексеева Е.П.) относят период массового переселения абазин на Северный Кавказ к XIV и XVI вв. Другие же исследователи (Тхайцухов 2006:179-180) считают, что процесс переселения абазин на Северный Кавказ проходил в несколько этапов и продолжался в течение длительного периода времени, вплоть до XVIII века.
СМ. Броневский отмечал: «Абхазия или Абаза в начале XIX в. граничила к юго-западу с Черным морем, к северу - с черкесами закубански-ми, к северо-востоку с — Кабардою, в горах на полдень - с карачаевцами, к востоку - с Мингрелией». Далее СМ. Броневский пишет: «Абхазы живут по берегу Черного моря, начиная от реки Енгури до Геленджикского залива и немного далее. Сия часть называется Юго-западная или Большая Абхазия... Часть, лежащая по северному и северо-западному наклонению гор, названа Северною и Северо-восточною Абхазиею... Северо-восточная Абхазия известна под именем Малой Абазы, или абазинцев шестиродных «Алты-кесек», которые занимали бассейн Кубани и состояли из шести ответвлений, носивших имена владетельных князей»9.
Абазинский язык принадлежит к абхазо-адыгской группе языков. Он близок к абхазскому, но содержит и немало элементов, свойственных убых-скому, адыгейскому и кабардино-черкесскому языкам. В фонетическом отношении язык абазин - один из наиболее сложных языков мира. Он распадается на два диалекта - тапантский (тіапіанта) и ашхарский или шхараов-ский (щхъарауа). В основу современного абазинского языка лег кубино-эль-бурганский говор тапантского диалекта.
Специалисты считают, что термин «таланта» - осетинского (иранского) происхождения и означает при переводе на русский язык понятие «равнинный житель». Термин «шхарауа» - абазинского происхождения, означает понятие «горные люди». Среди части адыгов (кабардинцев), живших по соседству с абазинами, абазины-тапанта известны под названием «басхяг». Абхазы же именуют абазин «ашвуа».10 В группу абазин-тапанта входили лоовцы, дударуковцы, бибердовцы, клычевцы, джантемировцы, кячевцы. В группу абазин-шхарауа - башилбаевцы (по одним источникам мысылбай), кизилбековцы, шахгиреевцы (по одним источникам чигреи), тамовцы, ба-говцы и баракаевцы.
На различных этапах своего исторического развития абазины исповедовали язычество, некоторые элементы которого до сих пор сохраняются в обрядах, христианство и ислам.
В политическом отношении северокавказские абазины в XVII - XVIII вв. находились в зависимости от сильных кабардинских и бесленеевских феодалов. От этой зависимости они освободились только в конце XVIII в., воспользовавшись активизацией внешней политики царского самодержавия на Кавказе.
Религиозные верования абазин
В настоящее время абазины исповедуют ислам суннитского толка. Однако в памяти народа и в письменных источниках сохранились данные о ранних формах религии абазин, наиболее древней из которых являлось язычество. Примером тому может послужить то, что в одном из древних мест обитания абазин, в местности Псху, в горах было священное место, именуемое могилой Инала (Инал-Куба), где висела цепь с котлом для варки жертвенного мяса. Убивать зверей здесь запрещалось. Люди поклонялись рощам и отдельным деревьям. Так, по словам Эвлия Челеби, в местности Адеми, где среди прочего населения жили и абазины, росло дерево с желтыми листьями. Этому дереву поклонялись местные жители. Они носили листья от дерева в кармане и дарили их своим знакомым. Среди людей, приезжавших сюда на ежегодный базар, были и «верующие в дерево». Они украшали дерево монетами.53
Абазины, по словам Эвлия Челеби, так же, как и черкесы, хоронили своих умерших в «сундуках», то есть колодах. Иногда эти колоды подвешивались на дерево. Очевидно, это было связано с какими-то исключительными случаями, подобно тому, как у черкесов на дерево подвешивались гробы с убитыми молнией.54 Древний абазинский обряд трупосожжения после XIV в. уже не практиковался. На территории Карачаево-Черкесии, живя среди черкесов, абазины, по-видимому, заимствовали их погребальный обряд. С принятием мусульманства в XVII-XVIII вв. абазины так же, как и черкесы, стали хоронить своих умерших по мусульманскому обряду.
Долгожители из аулов Апуса и Старо-Кувинское рассказывают, что абазины до принятия ислама поклонялись деревьям, скалам, ели свинину. Именно в тот период времени и сложилось представление народа о главном боге «Анчва», который, по их мнению, является творцом и покровителем всей вселенной. Помимо «Анчва», у абазин наблюдался целый пантеон покровителей-божеств: «Ажвейпшва» - покровитель лесов и диких зверей, которому охотники приносили жертву перед отправлением на охоту; «Ай-тар» - покровитель домашнего скота, моление и жертвоприношение которому совершали в период размножения скота, а также когда скотина пропадала и не возвращалась домой; «Джьаджьа» - богиня плодородия посевов; «Гвында» — покровительница пчёл и пасек; «Швашвы» — покровитель кузнечного ремесла; «Ерыш» - покровительница ткацкого ремесла; «Дзиуара» - покровительница воды и дождя; «Афы» - покровитель грома и молнии. Из всех перечисленных божеств в настоящее время в народной памяти более всего сохранились Анчва, Дзиуара и Афы.
Языческая вера являла собой веру в магическую силу талисманов и фетишей, в различных духов, поклонение и жертвоприношение деревьям, скалам. Ранние (дохристианские) религиозные верования абхазов, как и абазин, были связаны с отдельными объектами почитания и преклонения перед деревьями и рощами, огнём, небесными светилами, атмосферными явлениями, животными, водой, землёй, железом, родовыми святилищами, душой и духами и т.п., а также с представлением о верховном боге Анцва (абаз. - Анчва). Считалось, что все остальные боги, богини, духи находились в его подчинении.
Схожесть пантеона абхазских божеств с абазинскими позволяет утверждать о единой системе религиозных верований, что, на наш взгляд, ещё раз указывает на родственность этих народов.
Культ деревьев и «священных» рощ, имевший место у абазин, также зафиксирован в древних устных, письменных и материальных памятниках абхазов. Об этом свидетельствуют СТ. Званба, Г.Ф. Чурсин, Н.С. Джана-шия, Ш.Д. Инал-Ипа, Г.В. Смыр, и другие учёные-кавказоведы.
Так, Г.В. Смыр отмечает, что пережитки почитания культа священной рощи и деревьев сохранились в Абхазии и в наше время. «Известное в этнографической литературе моление рода Лейба, - пишет он, - совершалось до недавнего времени в священной роще «Место моления» села Му-гудзырхва Гудаутского района. Это моление в священной (дубовой) роще совершали ежегодно весной на седьмой среде после пасхи. Род Айба также ежегодно совершает моление в дубовой роще села Отхара Гудаутского района. А во время грозы и молнии в семьях, где есть верующие или сомневающиеся, вешают около дверей веточку граба, надеясь на то, что верховный бог не будет стрелять даже близко там, где есть однофамилец его матери».
По сведениям Л.И.Лаврова, абазины поклонялись деревьям, одно из которых носило название «Цацльщіла», т.е. «дерево Цацы». К этому дереву в качестве жертвы привешивали лоскутки от собственной одежды, оружие и т.д. Л.И.Лавров считает, что Цаца - имя некой забытой абазинской богини. При этом он опирается на Сталя, писавшего в 1852 году о развалинах древней церкви в верховьях Большого Зеленчука: «жители называют ее Ца-цум-хара». Вторая часть названия, как считает Л.И.Лавров, очевидно, должна читаться как «амхара», т.е. помещение, предназначенное для невесты. Таким образом, как заключает Л.И.Лавров, развалины храма считались амхарой Цацы.56
В прошлом кроме деревьев моления абазин происходили и перед другими «священными» строениями и предметами. Так, например, одной из них была скала недалеко от с. Инжич-Чукун с построенной на ней в начале 60-х годов XVIII в. башней Кайдух. Башня и окружающая ее местность считались не только священными, но и опасными. Никто не решался провести там ночь. Старики уверяли, что оставленные у скалы на ночь лошади освобождались от пут и убегали. Человеку же всю ночь чудился топот табунов нарта Сосруко, якобы былого хозяина башни Кайдух. Проходившие или проезжавшие мимо этих мест путники считали своим долгом принести жертву: они бросали в башню монеты, лоскутки от своей одежды и т.п., в противном случае, считали они, их постигнет болезнь. Все находящееся в башне и около нее было под запретом - никто не решался что-либо взять и унести.
Внутрисемейный и семейно-родственный этикет
В XIX в. у абазин имели место две формы семьи: малая, состоявшая из одного-трех поколений близких родственников, и большая, или патриархальная семья. Основной формой семьи во второй половине XIX в. была малая, или нуклеарная семья, хотя число больших семей в этот же период было еще значительным. Большие семьи (тгіачва-ду) в среднем состояли из 8-22 человек. В их состав входили: глава семьи — отец или дед, их жены и все их потомство, холостые и женатые сыновья с их семьями. Большая семья у абазин, как и у адыгов, именовалась и как «старая семья» (абаз.: «унагіважв»; кабард-черкес: «унагъуэжь»). Большие патриархальные семьи у абазин представляли собой единый хозяйственный коллектив, спаянный единством идеологического порядка. Подобная большая семья «была основана на принципах коллективной собственности, коллективного производства и коллективного потребления»9. На существование большой отцовской семьи у абазин указывает прежде всего пережиточное сохранение отдельных значительных по количеству хозяйственно-родственных коллективов. Так, например, в семье абазинского князя Джамбота Етлукова в 50-х годах XIX в. насчитывалось 35 человек (8 брачных пар); в семье башилбаевца Индриса Ганифанова было 32 человека (6 брачных пар); семья Тлисовых из аула Апсуа состояла из 49 человек; семья Апсовых из бывшего Лоовско-Кумского аула - из 60 человек; семья Балловых из аула Псаучье-Дахе - из 52 человек и т.д.10 Всем жизненным укладом такой семьи руководил старейший мужчина. Глава семьи имел неограниченную власть в своей общине. Он распоряжался по своему усмотрению движимым и недвижимым имуществом семьи, распределял дела между мужчинами в зависимости от сезона и характера выполняемых работ.
Без ведома главы семьи никто из её членов, например, пожелавших выделиться, не мог самостоятельно решить этот вопрос. В противном случае такого могли лишить имущества и изгнать из семейной общины. При женитьбе сына глава семьи распоряжался вопросами уплаты калыма; при замужестве дочери устанавливал размер получаемого с жениха калыма; разбирал ссоры, возникавшие между членами семьи; строго следил за тем, как соблюдались ими обычаи и общественные порядки. Вместе с тем он же нес моральную ответственность перед сельской общиной за каждого члена своей семьи.
Жизнью женской половины семьи руководила старшая женщина. Жена главы большой семьи ведала вопросами заготовки продуктов, приготовления пищи и одежды, бурок и сукна для продажи, воспитанием малолетних детей и распределением обязанностей между женщинами. Наряду с работой по дому, женщины вместе с мужчинами участвовали и в сборе урожая.11
В патриархальной семье, входившей в состав сельской общины, сельскохозяйственные орудия, жилые постройки, скот и сад были достоянием всей семьи. Семья получала во время передела пахотные и сенокосные угодья, которые обрабатывались всеми членами семьи совместно. Доходы от земледелия и скотоводства были также общим достоянием. Но наряду с этим имелась и личная собственность, которую составляли одежда и оружие у мужчин, приданое и подарки, полученные во время свадьбы у женщин.
Большие семьи встречались как у крестьян, так и у дворян, хотя нередко происходило так, что женатые сыновья последних, получив часть имущества, уходили из отцовского дома и создавали самостоятельные феодальные хозяйства.
Дальнейшее развитие частной собственности и проникновение товарно-денежных отношений в экономику горского хозяйства способствовали разложению семейной общины, на смену которой пришла малая семья. В связи с этим в аулах возникали целые родовые кварталы - патронимии. Члены последней пользовались тягловой силой и сельскохозяйственными орудиями. В период полевых работ они объединялись для их проведения, но урожай, полученный каждой семьей со своего участка, принадлежал только ей.
У соседних народов, к примеру, у адыгов, также сохранялись большие патриархальные семьи. Так, например, по свидетельству Э. Л. Кодже-сау, у шапсугов еще в начале XIX в. сохранились семьи, насчитывавшие до 100 и более человек. Другими авторами также засвидетельствовано существование большой семьи у адыгских племен. Так, П.С. Потемкин констатировал в 1784 году наличие большой семьи у кабардинцев: «Каждое семейство, - отмечал он, - от прадеда и до последнего поколения, живет нераздельно и пищу употребляют из одного котла и по своему здесь народ говорит, сколько семей или дворов и столько котлов».13 По мнению специалистов, большая семья наиболее устойчива у тех народов, для которых характерна отгонная система скотоводческого хозяйства. Один из исследователей быта населения в армянской деревне в XIX в. Ю.И. Мкртумян отмечает: «В тех районах, где практиковалась отгонная система содержания скота, создавались реальные предпосылки для сохранения больших семей».14 Считается, что у абазин, к концу XIX в. таких семей оставалось уже немного. Уменьшение численного состава больших семей служит одним из показателей их постепенного распада. Вместе с тем процесс этот продолжался в течение длительного времени, и большая семья даже на последнем этапе своего существования устойчиво сохранялась в абазинском обществе.15
Отношения внутри семьи (как малой, так и большой) строились с соблюдением строгой иерархии: все её члены подчинялись главе - отцу или старшему брату. Отношения между другими членами семьи складывались на основе той же патриархальной регламентации: младший брат подчиняется старшему, младшая сестра - старшей, младшая невестка - старшей, младшая жена - старшей, первой жене. Во всей этой иерархии характерным было то, что с особенным почтением относились все к старшему из братьев, который являлся помощником и преемником главы семьи. Обращает на себя внимание тот факт, что по отношению к нему соблюдались те же правила этикета, что и по отношению к отцу. Даже старшая сестра, должна была слушаться своего брата. То же самое наблюдалось и у других народов Кавказа. Традиционное почитание старшего исключало какие-либо конфликты между главой семьи (отцом) и детьми.
Принципы почитания старших
Неотъемлемой частью традиционного этикета абазин является почитание старших - старшего семьи или рода, старшего сына, старшую женщину — словом, человека старшего по возрасту, что подробно будет освещено в данном разделе работы. Вместе с тем, традиционный этикет под понятием «старший» нередко предусматривает старшинство человека не только в соответствии с его фактическим возрастом, но и исходя из его статуса и места в семейной, родовой и т.д. иерархии безотносительно к возрасту. Так, у абазин в соотношениях дяди (брата отца) и племянника старшим признается дядя, если он по возрасту может быть и младше племянника; из сосношниц (жен братьев мужа) жена старшего брата имеет статус старшей, если она по возрасту и младше жены младшего брата; по отношению к невестке признаются старшими муж, родные и двоюродные братья и сестры мужа вне зависимости от их возраста; хозяин практически всегда признает старшинство гостья («Гость - посланник Всевышнего»). При всех перечисленных случаях, младший по статусу обязан оказывать старшему те же почести, что и старшему по фактическому возрасту: занимать место левее его, когда идут вместе; не пересекать им дорогу; непременно вставать при их появлении; уступать им наиболее почетное место за столом; не перебивать их разговор и т.д.
Институт почитания старших у горских народов Кавказа имеет свои устоявшиеся традиции, которые передаются из поколения в поколение. Заостряя на этом внимание, немецкий естествоиспытатель К.Кох писал: «В то время как у нас, к сожалению, государство очень редко берет под защиту стариков, и они полностью зависят от молодого поколения, у черкесов они пользуются всеобщим почтением. Тот, кто оскорбил старика или пожилую женщину, подвергается не только всеобщему презрению, но его поступок обсуждается народным собранием, и он несет кару в зависимости от величины проступка».35
В семье и в роду абазин, как и у остальных народов Кавказа, почитание старших является священным долгом, законом. При решении основных вопросов, принимаемых в роду, за советом всегда обращались к старшему, и при этом последнее слово нередко оставалось именно за ним.
Как правило, в роду всегда был старец, который пользовался непререкаемым авторитетом и наделялся неограниченными полномочиями. Его решение всегда являлось ключевым. При переходе старшинства по роду от предшественника к приемнику в первую очередь учитывался возрастной ценз, и, за редчайшим исключением, старший по возрасту фактически становился лидером рода.36
Присутствие старшего в обществе всегда имело ощутимое нравственное значение. Прежде всего это наблюдалось при общении старшего с младшим, когда последний был обязан неукоснительно руководствоваться установленными принципами. А именно: - во всех своих действиях проявлять корректность и уважение по от ношению к старшему; - начинать беседу с позволения старшего; - садиться при старшем только с позволения последнего; - не говорить больше и громче старшего; - не перебивать старшего, не упрекать его, не допускать в словах грубости; - обязательно попросить прощения у старшего, если младшему необходимо срочно по какой-то важной причине прервать беседу; - если старший привстал, то младшему необходимо последовать за ним; - почитать появление старшего обязательным вставанием; - не пререкаться со старшим, к примеру, указывая на его (старшего) неправоту; - беспрекословно выполнять просьбы старшего; - не подавать первым руку старшему и т.д.
Старшие всегда участвуют в социальных процессах, выступая при этом в роли носителей и трансляторов традиционных форм бытия. «Лета ставятся у горцев выше звания, - отмечал в своих описаниях абазинского быта русский офицер Ф.Ф.Торнау, проживший какое-то время среди абазин. — Молодой человек самого высокого происхождения обязан вставать перед каждым стариком, не спрашивая его имени, уступать ему место, не садиться без его позволения, молчать перед ним, кротко и почтительно отвечать на его вопросы. Каждая услуга, оказанная седине, ставится молодому человеку в честь. Даже старый невольник не совсем исключен из этого правила».37
Уважительное отношение к старшим не ограничивается указанными выше формами поведения. Существует целый свод неписанных законов, регламентирующих взаимоотношение людей различных возрастов на улице, в пути и т.д. Так, например, традиционно почетной в пути считается правая сторона, именно она и остается за старшим. Но и здесь есть свои тонкости. Так, если едут по дороге трое, то слева от старшего должен располагаться следующий по возрасту, а справа - младший.
Вопиющим нарушением этикета считалось невыполнение просьбы старшего. Младшему, если даже на то имелись веские причины, непозволительно было на просьбу старшего отвечать «некогда», «не могу», «не хочу» и т.д., стоять перед ним, держа руки в карманах или скрестив их на груди, курить, выражаться нецензурными словами. Ни при каких обстоятельствах нельзя было обгонять старшего в пути, пересекать ему дорогу, окликать его. В последнем случае следовало догнать его и, поравнявшись, поч-тительно к нему обратиться.
Следует отметить, что большинства из перечисленных выше принципов взаимоотношения старшего и младшего абазины строго придерживаются и в настоящее время. В первую очередь, это такие требования к младшему, как проявление им во всех своих действиях корректности и уважения по отношению к старшему, почитание появления старшего обязательным вставанием, обязательная просьба прощения у старшего, если младшему необходимо срочно по какой-то важной причине прервать беседу, запрет на выражение упрека в адрес старшего, указывая на его неправоту и др.
Как и у многих народов Кавказа, у абазин существует определенный этикет рассаживания за столом. Так, при рассаживании за столом нескольких мужчин принцип почитания старших определяется тем, что почетное место напротив входа занимает тамада. Затем по обе стороны от него по нисходящей рассаживаются другие, возрастом моложе. В том случае, когда претендентов на почетное место оказывается двое или трое, каждый из них деликатно уступает это место другому, нередко создавая тем самым некую заминку при рассаживании за столом.39 Данная процедура столь щепетильно проходит у некоторых народов Кавказа, что у адыгов появилась поговорка: «Если адыги, наконец, уселись за стол, то считай, что дело уже сделано».
