Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Космогонические мотивы в заговорно-заклинательном ритуале карачаевцев и балкарцев 41
Глава вторая. Антропогонические элементы в заговор-но-заклинательном ритуале карачаевцев и балкарцев 134
Глава третья. Функционирование религиозного культа в заговорно-заклинательном ритауле 216
Заключение 241
- Космогонические мотивы в заговорно-заклинательном ритуале карачаевцев и балкарцев
- Антропогонические элементы в заговор-но-заклинательном ритуале карачаевцев и балкарцев
- Функционирование религиозного культа в заговорно-заклинательном ритауле
Введение к работе
Предметом исследования диссертационной работы' являются заговоры и заклинания карачаевцев и балкарцев.
До сих пор карачаево-балкарский заговорно-заклина-тельный ритуал не являлся объектом исследования со стороны этнографов. В изданных (фольклористами) сборниках устного народного творчества карачаевцев и балкарцев приводятся несколько десятков заговорно-заклинательных текстов, которые выступают в качестве наиболее архаических видов фольклора и религиозного мировоззрения. Небольшой раздел в своей монографии посвятил этому ритуалу З.Х. Толгуров. Он впервые затронул проблему отражаемости в карачаево-балкарской магической поэзии обрядово-культовой системы и мифа. Специально этим ритуалом занимается Х.Х. Малкондуев. Однако его труд носит в основном культурологический и филологический характер. В своих исследованиях он касается вопросов выявления в магической поэзии заговор-но-заклинательной традиции и определения ее характерных черт, структуры и семантики.
В заговорно-заклинательной традиции карачаевцев и балкарцев заговоры и заклинания обычно заканчиваются такими звуками как уф, чуф, къуф и т.п., а после этих звуков, как правило, следует имитация плевка или натуральное сплевывание слюны в сторону реального или предполагаемого объекта. Если же таковых в тексте не обнаруживается, то ни один из респондентов не возьмет на себя смелость подтвердить, что пересказываемый им фольклорный текст является заговором или заклинанием. Поэтому, соглашаясь с Х.Х. Малкондуевым в плане .придания магическим текстам определения заговор, считаем необходимым отметить, что если они по своему строе-
нию и похожи на заговорно-заклинательные формулы, то при отсутствии традиционной концовки все-таки мы имеем дело не с классическими примерами заговоров и закли-лаяйи, а с трансформированными в иной фольклорный жанр и в иную религиозную обрядово-культовую систему текстами.
Карачаево-балкарская заговорно-заклинательная традиция имеет сложившиеся за многие века своего существования признаки - прежде всего канонический характер функционирования заговорно-заклинательного ритуала, а отсюда и устоявшаяся структура его бытования, в которой.в обязательном порядке присутствуют: числовая символика, единая система концовки заговорного текста и четкое вычленение людьми заговоров из других фольклорных текстов и обрядовых действий, жесткая их направленность на исправление нарушенного миропорядка, а также единое их название.
Карачаево-чегемо-баксанские (собственно карачаевские) заговоры и заклинания представляют самодовлеюще единую, сложившуюся систему мировоззрения и некоторыми (хотя и несущественными) чертами отличаются от балкарских (карачаево-балкарского населения, проживающего в Черекском ущелье). Это прежде всего относится к названию заговоров. У карачаевцев заговоры передаются понятием пиокюрюумеш или тюкюрюу (редко тюкюрюу-мек), а "заклинания" - термином тиллениумеш или тил билиумек (буквально получение знания о языке или познание языка). Когда же речь заходит о самих названиях заговоров, то их передают через слово тил (язык), типа джаныууар тыл (язык зверя), чапхын пиши (язык простуды), лакъ тили (язык лак). В понимании карачаевцев заговор - это использование языка объекта природы по отношению к самому объекту, тогда как под термином тиллениумеш - заклинание (?) понимали процесс овладе-
ния этим языком. Кроме этих названий мы встречаем редко употребимые обозначения заговоров тейрисёзмет или тейрисёзмеш, перевод которых не представляется воз-, можным. Мы можем только предположить, что это понятие состоит из двух частей Teiipu - Бог и сёзмеш - словесность {говорение).
Этот существенный аспект в фольклоре и в религиозно-культовой системе карачаевцев и балкарцев не наглел должного освещения в сборнике по карачаево-балкарскому устному народному творчеству и в исследованиях Х.Х. Малкондуева. В этих трудах функциональные названия заговоров и заклинаний карачаевцев переданы не через табуированную лексику и не через слово тил (язык), а через понятие алгъыш (благопожелание, здравица), что характерно для других тюркоязычных народов, и это затрудняет исследование мифологических и религиозно-культовых аспектов в данном ритуале.
В этой связи актуальность исследования! с одной стороны, определяется возможностью комплексного подхода к заговорно-заклинательному ритуалу на основании полевого материала, собранного среди старейших носителей архаической религиозной традиции, уже частично приближающейся к исчезновению.
С другой стороны, исследование функционирования религиозного культа и мифа в заговорно-заклинателыюм ритуале становится актуальным по нескольким причинам.
Во-первых, характеристика и интерпретация обрядовых действий (или же сюжетики мифа) и ритуала в целом невозможны без такой конструкции, как МЫСЛЬ - СЛОВО -ДЕЙСТВИЕ. В этом сложном мировоззренческом пространстве познание и применение на практике познанного является тем "народным" методом миропонимания, кото-
->
рый не всегда распознается. Особенно это сложно сделать, когда речь идет об эзотерическом (тайном) ритуале.
Во-вторых, при применении заговорного текста к объекту человек необязательно думает о том, нужно его применять или нет. Зная магическое слово, он действует. То есть в данном случае одна часть звена (МЫСЛЬ - СЛОВО), существует объективно, вне сознания заговаривающего. После произнесения заговорных слов заклинатель необязательно контактирует с объектом, на который оказывается воздействие, а производит обрядовое действо, предполагая, что все равно заговорное слово настигнет объект. Этот ритуальный цикл можно отнести к полурелигиозной, переходной системе, как, например, карачаево-балкарские заговоры и заклинания. В них, с одной стороны, присутствуют окказиональные слова (в частности, проклятия-къаргъыш), с другой - опосредованная форма просьбы через произнесение в заговорно-заклинательном тексте теонимов. Тем самым особую роль в сюжетике данного ритуала обретает вера в действенность заговорного слова.
Обрядово-культовая жизнь карачаевцев и балкарцев немыслима без заговорно-заклинательного ритуала. Если древние языческие элементы обрядово-культовой жизни народа, не без влияния монотеистических религиозных воззрений, в основных своих позициях трансформировались из религиозного культа в сказку, анекдот, примету, детские игры, то в эзотерическом ритуале относительнс полно сохраняются эти воззрения и (в меньшей степени] их практические стороны (обрядовые действия).
Религиозная основа заговора до такой степени многогранна, так же как и вера в силу слова, являющаяся егс основой, до такой степени устойчива и живуча, что этс дает1 нам право отметить сохранение в нем (заговоре) обря-
довой и религиозно-мировоззренческой систем более древ
него (архаического) времени. ^
Методологической основой исследования явились тео- ~ ретические положения, изложенные в трудах Л. Леви-Брюля, Ариела Голана, К. Леви-Стросса, Е.М. Мелетин-ского, В.Я. Проппа, В.Н. Топорова, Виктора Тернера^ Мирче Элиаде, Уильяма Джеймса, В.Б. Иорданского, Э.Б. Тайлора, И.П. Вейнберга, И.М. Дьяконова и др. Несмотря на многообразие взглядов на проблему о первичности или вторичности мифа по отношению к религии и ритуалу, все же в их исследованиях просматриваются два направления -логистическое (семантико-парадигматическОе) и синтагматическое. И в том, и в другом случаях (кроме разве что В. Тернера) миф исследовался как нечто целостное, оторванное от ритуала, структурно определенное в мировоззрении людей явление. Нам представляется, что . миф выступает не только частью ритуальной системны, но и сам является малой словесной формой ритуала. Мифологический логос - это, по сути, отражение этнического мировоззрения народа, его религиозного культа и адаптационной "парадигмы" всей ритуальной системы в динамике.
Что же касается "заговорного" мифа, то здесь мы обнаруживаем Леви-Строссовский структурализм, в котором статика (покой) доминирует над динамикой (временем). На первый взгляд может показаться, что заговорная система более чем другие части ритуала структурирована, включая как формульную ее сторону, так и динамикуТ'от-разившуюся в текстовой и обрядовой частях заговорно- -заклинателыюго ритуала. В этом случае, с каких бы по- ' зиций мы не рассматривали заговор, все равно будеіч наталкиваться не столько на логистический и синтагма^ тическип аспекты, сколько на символико- (знаково-) парадигматическую систему заговорно-заклинательного
ритуала, состоящего из символов и их проигрывания в отношении объектов мироздания. В этом смысле миф в заговорах и заклинаниях отличается от мифа явного (как такового) тем, что он ритуализирован, проявляясь в религиозной форме, где нет места трансформации, и в боль-Яіїеи'степени связан с верой, каноном, с одной стороны, и с эмоционально-психологическим состоянием человека - с другой.
Основной отразившийся в заговорно-заклинательном ритуале момент - прежде всего способность человека к самосохранению в окружающем его мире, к самоорганизации в обществе, к идентификации себя с ним. Ритуал в данном случае выступает тем инструментом, стимулирующим мировоззрение людей, без которого ощущение обществом себя целостным (в первую очередь, духовно) организмом вряд ли возможно. Поэтому когда мы закрепляем за заговорами и заклинаниями понятие ритуал, то ппежде всего исходим из единства всей заговорно-^аклинательной мировоззренческой (мироощущаемой и мироцонимаемой) системы, а также из того, что эта система как особая мифологическая и религиозная конструкция с присущими ей мировоззренческой структурой (что подтверждает и отражает Леви-Строссовскую теорию), формульностью (заданным, по данным информаторов, определением) и практическим действом (обрядом) существует самостоятельно, дистанцируясь от других частей обрядово-культовой жизни людей.
В исследованиях В. Н. Топорова, А.Н. Веселовского и др., основывающихся на анализе индоевропейской заго-ворно-заклинательной традиции, заговоры и заклинания дрдимаются, как "особые тексты формульного характера, которым приписывалась магическая сила, способная вы-зватФжелаемое состояние". Иначе говоря, это определение заговора, понимаемое как желание "чарующего",
"заговаривающего " и т.п. с помощью сверхъестественных,,
(tau магических) с їй воздействовать на дух или объект с
целью их приведения в желаемое состояние їй и получения
зіселаемого результата и т.д., вряд ли может быть приме
нимо ко всем видам заговоров и заклинаний, бытующих у
различных народов. ?
Для заговора и заклинания существенными признаками, по нашему мнению, основанному на карачаево-балкарском материале, выступает не желание (нереализация с помощью силы воли, как таковое) заговаривающего с помощью заговора получить ожидаемое воздействие на объект, а наоборот, стремление, используя их, стать или оказаться ближе к сверхъестественным силам. Заговорно-заклинателыюе слово (которому приписывается магичед^ кая сила) выступает пе словесной формулой твари, а, по представлениям людей о заговорном языке, божественным словом, данным (избирательно) человеку для сохранения созданного Богом миропорядка. Поэтому под заговорами и заклинаниями необходимо понимать не приписывание словесной формуле магической силы и не волю для достижения зіселаемого (с помощью магической силы, заговора), а совесть, внутреннее морально-нравственное состояние человека, идущее от Бога и связанное, прежде всего, с верой. Инструментом лее для достижения "совестливой" цели выступает Слово, также являющееся порождением Бога. Совесть (Богом заданное доброе начало) *іерез заговорное Слово блокирует волю, отметая присущее ей.,? наряду с добрым началом, злое начало, и тем самым способствует восстановлению божественного (космического) порядка.
По данным карачаево-балкарского мистико-религиоз-ного сознания, осмысление заговорного текста для !его знатока по представлениям людей вредно и опасно. Перед нами религиозное сознание человека, ориентированное на
видение не относительного, а абсолютного, миросозерцание догматическое, а не с сомнением. Поэтому заговорно-
заклїшательньїй ритуал, особенно его вербальная часть,
* представляет по сути догматическую "каноническую" ре
лигиозную формулу, то есть формулу, связанную с верой в
божественное его начало. Замена отдельных слов или даже
добавление ранее не существующих предложений вовсе
не означало, что заговор терял свою самодостаточность
или feepy людей в нее. Основная направленность заговор-
но-заклинательного текста - восстановление миропоряд
ка, и в этой направленности носитель заговорного языка и
обряда - лишь частичка этого процесса. Он в большей
степени выступает посредником (медиумом) между Богом
в его творениями. Когда мы анализируем заговорный
текст,|го перед нами прежде всего проступает изначальная
. схема мироздания, созданная Богом, далее появляется не-- кая сила, желающая ее изменить, а затем заговорное (Богом данное) слово через уста его главного творения -человека, исправляет это изменение. Таким образом заговор заставляет людей не только привести в сотворенное Богом состояние изначально заданный закон мироздания путем исправления нарушенной богозаданности существования явлений и объектов природы, но и позволяет людям через восстановление этой заданности самосохраниться в ней до катастрофы ("конца света"). Создание условий для перехода из космического порядка в после->йШйический (или, как у карачаевцев и балкарцев, вто-ричногкосмический, вечный) является главной целью верующего карачаевца или балкарца.
Жизнь объектов и явлений природы представляют вечное движение. В заговоре эта динамика постоянна, жизнь же формы объектов и явлений природы в нем временна. Поэтому заговорно-заклинательный ритуал направлен на то, что способствует сохранению сути, содержания объекта.
Целью и задачей исследования в силу вышеизложенных причин являются:
- исследование особенностей функционирования заго-
ворно-заклинательного ритуала в религиозной жизни
народа;
выявление религиозного культа и мифа в эзотерическом ритуале карачаевцев и балкарцев;
- восполнение недостающих элементов в космо- и ан-
тропогоннстических воззрениях людей;
исследование соотношения явной и эзотерической частей ритуала.
Научная новизна и практическая значимость исследования. Предлагаемое исследование является первой попыткой в рассмотрении заговорно-заклинателыюго ритуала карачаевцев и балкарцев. Научная значимость проделанной работы определяется прежде всего двумя сторонами исследования: во-первых, реализацией значительной научной задачи этнологии по изучению важнейших сторон архаической обрядово-культовой жизни карачаевцев и балкарцев и их традиционного мировоззрения; во-вторых, постановкой и разработкой положений, основанных на теории и методике, изложенных в трудах отечественных и зарубежных авторов, в особенности В.Н. Топорова, Е.М. Мелетннского, В.Я. Проппа, ІІ. Тернера, Л. Левн-Брюля и К. Левн-Стросса.
В этом отношении научную ценность представляют теоретические выводы автора о роли заговорно-заклинателыюго ритуала в обрядово-культовой жизни людей, об отражаемости в нем мифа и веры, о роли носителя заговорной традиции в ритуальной жизни людей.
Практическая значимость работы состоит в том, что она может послужить материалом для теории религии и мифа, заговорно-заклинательного ритуала, для формиро-
вания представлений людей о соотношении мифа и религии в эзотерической обрядности народов, для использования мировоззренческого потенциала карачаево-балкар-цев в культурно-просветительской работе. Кроме того, исследование может быть использовано для разработки теоретических обобщений базисных систем религиозного и мифического мировоззрения. Содержащийся в диссертации материал может быть использован в вузовских и школьных курсах и программах по религиоведению, культурологии, истории формирования религиозного мировоззрения, мифотворчеству народов, этнопсихологии, этнографии и фольклору.
Эмпирическую и теоретическую базу исследования составили в основном три вида материалов:
1) полевые материалы, собранные автором в течение 14
лет на территории Карачая и западной части Балкарии;
2) широкий круг литературных источников по ка
рачаево-балкарскому заговорно-заклинательному ритуалу;
3) опора на отечественные и зарубежные труды XIX -
XX вв. по заговорно-заклинательному ритуалу, магии и
мифологии.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы исследования были изложены в монографиях и статьях диссертанта, вышедших на различных языках, в тезисах докладов и сообщений на международных, всесоюзных и всероссийских научно-практических конференциях, проходивших в Москве, Санкт-Петербурге, Черкесске, Анкаре, Иерусалиме.
Материалы и теоретические выводы автора легли в основу вузовских и школьных программ Карачаево-Черкесии, были использованы в составлении энциклопе-
дических издании по традиционной и мусульманской религиям (Санкт-Петербург, Палермо).
Диссертационная работа обсуждена на заседании Отдела этнографии народов Кавказа Института этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая РАН.
Космогонические мотивы в заговорно-заклинательном ритуале карачаевцев и балкарцев
Эзотерическая мировоззренческая система каждого народа хранит в себе космогонические представления людей о зарождении или сотворении мироздания и составляющих его элементов. К этой системе относится заговорно-заклинательный ритуал, который сохраняет в относительной и в то же время наиболее полной мере, чем остальные мировоззренческие позиции, архаические элементы представлений людей о постоянстве, абсолюте и динамике. Консервативность заговорно-заклинательных формул, семантики, конструкции текста, сюжетообразующей системы, мировоззренческой сети народа делает заговорно-заклинательный ритуал важным, а иногда и бесценным источником для восполнения космогонических представлений о роли абсолюта, вечного в мироздании, в изучении архетипических (в большей степени подсознательных) ощущений людей о космическом порядке и составляющих его элементах.
Архаическое восприятие окружающей среды не может быть выявлено по явной мифологии, если не обратиться к эзотерическому ритуалу, связанному больше чем она с верой, религиозностью людей. И в этом смысле записанные в XX в. заговорные тексты, которые отражают универсальные адаптивные элементы мировоззренческого плана, могли существовать и в раннем средневековье и даже ранее. Самодовлеющая цельность заговорной традиции карачаевцев и балкарцев имеет ряд преимуществ перед другими ритуально-культовыми и мифологическими традициями, обнаруживающимися в эзотеричности тех мифологем, которые не могут выступать в явной форме, в явном мифе. Базисное абсолютного, вечного всегда эзотерично при его характеристике, тогда как его действия ради создания космического порядка открыты для всех.
Всякое абсолютное, по религиозным воззрениям, например, карачаевцев и балкарцев, само по себе не может творить, если не обладает разумом, мыслью и словом, которые вечны, постоянны, и только их применение приводит к появлению действия этого абсолюта, творящего все и вся. Знание о том, что сделают божественные силы с динамикой мирообъектов, не дано человеку. Поэтому, как правило, космогонические мифы начинаются с какого-либо действия творца в мире хаоса, о котором людям вещали служители культа, наиболее близкие к сверхъестественным силам. Во многих заговорных текстах карачаево-балкарцев отражаются эти деяния творца и его помощников. В них же противодействие влиянию хаоса, олицетворенного в объектах тьмы, на средний людской мир не может проистекать без обращения к силам самого хаоса. Исследуемые заговорно-заклинательные системы мировоззрения, отражающие космогонические мотивы, связанные с одним из сложных систем этого противодействия, проявляются путем повторения самого процесса творения и очищения среднего мира от остатков или появившихся из тьмы элементов хаоса.
Функция заговаривающего в заговорно-заклинательном ритуале Знатоки заговорных текстов во время произнесения магических слов становятся едиными с объектом, на который производится воздействие Тем самым они как бы сливаются с этим объектом, становясь с ним "ровней", входя в его мир, в его сущностные признаки, что мы обнаруживаем, например, в русских заговорах: "На горах афонских, под тем дубом стоят тринадцать старцев со старцем Пафнутием ..." , или "В чистом поле, в темном лесе, в тумане превеликом, есть птица полету ша, есть серые гуси, сизые утки..." или в карачаевских "Аза черный, руки у него красные, Аза столбняк, рот у него красный сарай, пришел к нам кровавый столбняк Аза. Этот Аза пришел к нам Красной Вороной став...". Та же композиционная формула присуща заговорам других народов, например: "...unde vintul пи s-aude пітіс...І...где ветер не дует и ничего не слышно..." (восточнороманская заговорная традиция), "...kalns, pakalne to пе vienam nevajaga kustonat.../...на горе, под горой это нельзя шевелить..." (латышские заговоры). Во всех этих заговорах применяющий их не только знает сущностные символические (семиотические) данные объектов, но и выступает частью творца, творившего и знавшего все о сотворенном и, соответственно, их состояние и язык. В таком случае (и в исследовании это будет отмечено не раз) заговор отражает не только уровень ассоциированности человека в окружающий мир и степень его адаптированности в нем, но и сверхъестественное религиозное состояние человека, погружающегося во время заговора в неземное эзотерическое состояние.
Амбивалентность человека к объекту, его прошлому, настоящему и будущему, невозможна без придания мирозданию одухотворенности, то есть все, что окружает человека, имеет свою символическую сторону, проявляющуюся более ярко в эзотерике. Эзотерическая (тайная) сторона вещи важна всем, а знание о ней присуще неординарным людям, где последнему состоянию человека придается особое значение в обществе, так как объяснить это возможно только через божественное, сверхъестественное начало. Таких людей в Карачае и Балкарии называли абай-кюмюш , или айбайланы обур-кюмюш /серебряный предок, или, всезнающая серебрянность (разум) богов (букв. - предковая серебрянностъ) так же, как и знатоков магических текстов.
Нельзя не заметить, что выше приведенный термин отражал, с одной стороны чистоту, очищение, вечность, абсолют, с другой -непрерывность между прошлым и настоящим, а через их соединение люди ощущали будущее. И в этом смысле для сохранения эзотерического важна почва, и она присутствует всегда, пока существует табуированный (грешный) средний мир и человек, как его составляющая со всеми присущими ему недугами и состоянием -болезнь людей, межполовые отношения, рождение - развитие в среднем мире - смерть, проблема души и духа и др.
Антропогонические элементы в заговор-но-заклинательном ритуале карачаевцев и балкарцев
Представления карачаевцев и балкарцев о сотворении человека занимают ключевую, наряду с образующими элементами вселенной, позицию в их явной и эзотерической сторонах ритуала. Обнаружение этой мировоззренческой позиции данных народов выявляется при исследовании заговоров, связанных с болезнями людей и животных, в основном домашних, а также растений, то есть тех, от которых зависела жизнедеятельность людей. В заговорно-заклинательном ритуале карачаевцев и балкарцев антропогенез выражен, как впрочем и в религиозно-мифических традициях других народов мира, в скрытной форме. Эффективность исследования при этой форме (эзотеричности) может быть очевидна при сопоставлении явного и тайного в мировоззрении народов, так как, если в явной мифологии происхождение людей сверкает ярко, то в эзотерике обнаружение такого рода воззрений представляет определенную сложность. Наряду с этим сложность при исследовании собственно карачаево-балкарских антропогонических мировоззренческих позиций заключается в том, что в их мифологию о происхождении человека вкрапились иудейские, христианские и исламские религиозные сюжеты.
Существенным ориентиром карачаево-балкарской мифологии является неразрывность первотворения, то есть в ней процесс творения Верховным богом Тейри мира и объектов, его составляющих, окончателен и не может быть подвергнут изменению другими божествами. Демиург создал все необходимые условия для нормального существования людей, дал им способности добывать огонь и изготовлять железные предметы.
Богоборческий мотив в этом случае неактуален. Он проявляется в борьбе культурных героев не против небесных, изначально и вечно существующих сверхъестественных сил, а против божеств второго порядка, для которых свойственны злое и доброе начала. Верховный бог (как и другие небожители) не наделен злым началом, также не обладают им близкие ему божества, покровители объектов природы. Къызыл Пук (претендующий на место Верховного бога), Байчы (покровитель, дух умерших), Чоппа (громовержец, плюс к этому покровитель плодородия и среднего мира, сын Верховного Бога), Аймуш (покровитель овцеводства и злое, души детей забирающее божество), Маккуручу Гыбы-Къатып (мать покровителей случки овец Маккуручу и возмужания Муккуручу) могут приносить людям как вред, так и пользу. Все божества и духи (кроме Байчы) живут в верхних слоях неба, что не давало людям право прибегать к ритуальному их изгнанию из человеческого, среднего мира. В то же время понимание карающего свойства божества существенным образом отличается от понимания злого начала. Зло как бы происходит из самой сути божества, которое противостоит доброму началу. Тем самым жесткое разделение зла и добра между сверхъестественными силами породило воззрение людей о временных рамках их существования. Зло, в отличие от добра, в представлениях карачаево-балкарцев о нем имеет начало и конец.
Существование злых сил, которые необходимы для утверждения добра на земле, по поверьям народа было предопределено Творцом. Однако это не означало, что Он сам выступает злым началом, так как допущение зла добрым началом было обусловлено желанием утвердить добро среди созданных Им тварей. Духи (иногда принимающие облик человека (как, например покровитель простудных заболеваний, Кызыл-Киши )), несущие зло не только изгонялись из среднего мира (в верхние миры они не могут попасть) в нижний, но люди также делали все возможное для их непоявления из их обиталища, тьмы. К таковым относились духи болезней {Къызыл-Киши, Къара-Киши, Даучу-Къатын, Кёме-Къачы, Кёме-Анасы -Джоппу-Чыкъгап, Наджиз, Аза и др.), сглаза {Къара-Обур, Джапыууар, Къара-Пук, Къыркъаякълы Къыркъабан и др.), проклятия (Азмыч) и т.д. Болезнь людей, происходящая из отмеченных выше духов познаваема через те части тела, которые люди относят к системе риска. Поэтому им отводилось больше внимания в культовой мировоззренческой сети. Во всех заговорах процесс творения, отраженный в основном в магических текстах, связанных с человеческим недугом к этой системе относит группу риска, то есть людей пожилого возраста и детей, родившихся недоношенными или переношенными. Последних заговаривают "целиком", а не части их тела.
Главными частями тела, которые чаще всего становятся объектом внимания заклинателей, шаманов, жрецов, чародеев, являются глаза, суставы, голова, пояс, ноги, пальцы. Наибольшей сакрализации в заговорной традиции карачаевцев и балкарцев подвергнуты суставы {джик-depu) и пояс {бел или реже - джерсууай) (1). При чем заметим, что эти части тела актуализируются при болезни домашних животных (ноги, пояс, шея, голова). Сакральны также волосы {чач), грива {джал) лошади {am, редко багъра), шерсть {джюн) овцы {къой), пух {инай) козы {эчки), перья и пух {тюк, къуу, къуш) кур {таукъ), гусей {къаз), уток {бабуш, эвф. ушуай - къаз) и павлина {дотду).
В мифах творение первых на современных людей похожих существ {нартов) связывается с деятельностью Верховного Бога карачаево-балкарцев Тейри, Ветхозаветного пророка Ноя{2) и Божеств Неба и Земли (3). Если в первом случае Тейри создает из своих костей горы, из дыма, исходящего из его курительной трубки, появляются облака, из искр в трубке - звезды, из кожи - реки (так в тексте, верно - из пота), из желчи были сотворены циклопы, и лишь затем - нарты-люди, расселенные на Эльбрусе, то во втором мифе Ноев ковчег остановился на Эльбрусе и племя Ноево расселилось здесь, расплодилось и стало называться нарты, в третьем случае Бог Неба женился на Богине Земли и земля, забеременев, через девять лет и девять дней породила на свет первого человека Дебета, жена которого затем родила 19 сыновей.
В других мифах предводительница нартов (первая с чертами небожителя женщина) вещая Сатапай порождена Богом Солнца, или Солнцем (ее отец), и Богом Луны, или Луной (ее мать). Другие нарты появились из звезды, как, например, Ёрюзмек, из камня - Сосурка, от соединения нарта Алаугана с демоническим существом эмегеншеи -Кара-Шауай. До нартов здесь жило племя харра (4). В иных мифах первыми насельниками мира были хур-джуры и джур-джуры, которых поработили нарты, других же на людей похожих существ - шадымейле и хамырейле истребил Тейри (Верховный бог карачаево-балкарцев) за их распутную жизнь (5). В наиболее архаических антропогонических мифах происхождение человека связывается с черепахой, из яйца которой появилось 19 тыс. объектов природы, в том числе человек (6).
Функционирование религиозного культа в заговорно-заклинательном ритауле
Изучение культовой системы в заговорно-заклинательном ритуале карачаевцев и балкарцев непосредственно связано с инвариантностью его вербальной и практической частей. Сам же культ как особое (чувственное и сознательное) отношение человека к окружающей среде и к своему состоянию в ней в заговорной системе может выступать в двух формах - инвариантной и трансформичной, если в религиозной системе общества не сложились институты, регулирующие жизнедеятельность людей не только в отношениях между ними, но и в отношении людей к сверхъестественным силам и этих сил к ним.
Культ в этом случае выступает в роли инструмента посредничества между рациональным и сакральным (иррациональным), между человеком и сверхъестественными силами. Своеобразие культа в таком случае заключается в двух позициях -культ как внутреннее состояние ритуала, его самовоспроизводящий ядерный признак и культ как морфологическая сторона ритуала. Если кинестетические моменты (идеи о движении тела в пространстве и во времени) в нем, так же как просьбы (мольба), присутствующие в заговорах инвариантны, то предметы, сопутствующие их текстовой части, трансформируются, изменяются. Но и в последнем случае может остаться неизменной материальная основа используемого предмета, например, в одном и том же заговоре в зависимости от ситуации могут использоваться ножницы, топор, нож, если его фиксация синхронна, в диахронии же для заговаривающего важно, чтобы у него для проведения заговорного обряда был в наличии какой-нибудь железный предмет. Инвариантными качествами обладает и функция этих предметов - режущее предназначение. Для наглядного примера приведем заклинание волчьей пасти, чтобы он не мог схватить скотину, которая заблудилась или пасется: перед тем как произнести заговор, на небольшой возвышенности втыкали в землю нож, перевязанный красной тканью, рядом клали вертел, ковш, веревку, завязанную узлом, и куриное яйцо. Далее, повернувшись в их сторону, произносили (шепотом) заговор: Существует другой вариант такого же заговора, отличающийся от приведенного текста фонетикой - вместо слов Харпашхы, Лоубашхы и Къулашхы мы имеем Хырпысхай, Липусхай и Къулпусхай (2). По всей видимости, приведенные имена являются теонимами, которые уже неизвестны информаторам. В именнике родоначальников части карачаево-балкарского народа сохранились названия, теонимическая основа которых бесспорна, - Липусхала или Пусхайла, Къуласхала (кланы Кустосла и Кайтым-кустосла ( в свою очередь, делятся по именам матерей на Чибишле и Запийте)) и Хырпысхалары (или Хырпыслары), объединяющие 12 карачаевских узденьских тукумов (Джатдо, Кобан, Багатыр, Хосу, Албот, Бостан, Каракет, Кипке, Каит, Гебен, Дотду, Абайхан). Правда, представители последней фамилии вместе с Долаевыми (Дола) считают, что происходят от араба по происхождению Дёле-Хапа, у которого было три сына Адурхай, Будиян и Олган-Хан, у последнего был сын Хурбатды-Хан, а у того два сына Хумарей-Хан и Мехерей-Хан, от Мехерейа родился Дола, а от Хумарейа - Хырпыс-Хан. Впоследствии они все вошли в подразделение карачаево-балкарцев Адурхайла (адурхаевцы). Все эти тукумы объединяются в каум Суукъсюрюученли Тотурхунла (3). Хотя информатор придает терминам суукъсюрген и тотурхун шуточный фон, полагая, что они означали жесткость, приверженность представителей этих фамилий танцам, песням, а также вспыльчивости, все же нам представляется, что эти понятия непосредственно связаны с покровителем волков Тотуром и с эвфемическим по отношению к волку словом Суукъ сюрюучю. Данное генеалогическое предание, по всей видимости, вторично к заговорному тексту. Вполне вероятно также, что имена предводителей карачаевцев и балкарцев вошли в культовую систему народа, превратившись в имена божеств. Вторичность или первичность заговорного сюжета по отношению к приведенному преданию трудно определить. Если при этом учитывать, что вербальная и практическая части ритуальной жизни людей составляют единое целое, единый мировоззренческий комплекс, то проблема может быть решена удовлетворительно. Заговорный текст и предание в этом случае смыкаются в единый мыслительный комплекс, выступая как раз той основой культа, которая делает сам заговор инвариантным, как бы "непозволяющим" ему изменяться. Трансформичность культа, который мы рассматриваем как синонимичную заговорно-заклинательному ритуалу систему, в какой то степени можно проследить не только в изменении применяемых во время обряда материальных предметов, но и - лексической (словесной) основы заговора, что способствует или ослаблению веры людей в заговорное слово, или же ее усилению. Как нам представляется, ослабление этой веры если и имеет место, то как исключение из правил. Изменение в религиозном культе (например, с принятием христианства или ислама) приводит к проявлению прозелитизма, а это в свою очередь к морфологическим изменениям религиозного культа.
В карачаево-балкарских заговорно-заклинательных текстах часто встречаются божества, которые выступают кораническими или библейскими (в том числе иудейско-библейскими) персонажами {Байрым - Мария/Марием; Ышау/Исса/Хустос/Хурустос - Иисус Христос; Эндрек-Андрей Первозванный; Тотур - Св. Федор, Тодор; Бату ума - Фатима {дочь Пророка Мухаммеда) и др.). В то же время считать, что эти персонажи, преобразованные людьми в божества сформировали на их основе новые заговорно-заклинательные сюжеты и формулы, вряд ли представляется возможным. В данном случае произошла (в большей части заговоров) замена одних персонажей другими {Умайя - Байрым, Йашин-Пуру - Тотура и т.д.). В этом случае произошло изменение формы культа в заговорах и заклинаниях при том, что ядерная (сущностная) сторона культа осталась неизменной.
