Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Аналитические рамки исследования экономического поведения 16
1.1. Теоретические подходы к исследованию экономического поведения 16
1.2. Особенности социологического анализа поведения россиян в условиях перемен: институциональный подход 24
1.3. От адаптации к экономическому поведению: эволюция понятий... 30
1.4. Теоретическая модель экономического поведения в сфере жизнеобеспечения 39
Глава II. Институциональный контекст экономического действия 50
2.1. Влияние рынка труда на занятость населения в условиях экономической реструктуризации 50
2.2. Роль домохозяйства в выборе стратегий занятости индивидов 79
Глава III. Отражение институциональных перемен в стратегиях занятости «новых бедных» 102
3.2. Стратегии «новых бедных» на современном рынке труда: формы и содержание 102
3.1. Динамика экономического поведения в исторической перспективе... 142
Заключение 163
Список использованной литературы
- Теоретические подходы к исследованию экономического поведения
- Особенности социологического анализа поведения россиян в условиях перемен: институциональный подход
- Влияние рынка труда на занятость населения в условиях экономической реструктуризации
- Стратегии «новых бедных» на современном рынке труда: формы и содержание
Введение к работе
Актуальность темы исследования. 1990-е гг. в России отмечены глубоким экономическим кризисом. Он выразился в спаде производства, распространении системы административных отпусков, снижении реальной заработной платы и в задержках ее выплат, а таюке в свертывании социального обеспечения по месту работы. Дестабилизация экономики и развал системы социальных гарантий вызвали ряд негативных социальных последствий, одними из которых стало распространение бедности. По различным статистическим данным, с началом экономических реформ за чертой бедности находится от 20 до 50% населения [45,46], что в значительной мерс превышает дореформенный период . Изменился социальный состав бедных семей. Если традиционно в их число входят многодетные, одинокие семьи, инвалиды и пенсионеры, то в настоящее время -трудоспособное население, занятое в различных отраслях производства [24].
Негативные социально-экономические последствия рыночных реформ отчасти спровоцированы тем, что до сих пор политиками слабо учитывался человеческий фактор и необходимость активизации экономического поведения различных групп населения. Принимая во внимание резкое увеличение доли бедных и распространение материальных проблем на работающих, было бы полезно изучение экономического поведения «новых бедных», как наиболее многочисленной социальной группы, состоящей из ранее благополучных, но пострадавших от экономических реформ людей, испытавших нисходящую мобильность, а в настоящее время имеющих доходы ниже прожиточного минимума [119]. В связи, с этим возникают вопросы о том, как и каким образом населению, чей социальный рост заторможен низким уровнем образования, отсутствием социально-полезных связей и материальных ресурсов, удается поддерживать привычный уровень жизни и справляться с жизненными трудностями. Важной составляющей в решении материальных проблем остается рынок труда, являющийся основным источником материального обеспечения и основанием капиталистической экономики. Именно от эффективности использования данного института населением зависят уровень жизни и жизненные ориентации (перспективы), а долгосрочность планов, связанных с рынком труда, определяет степень активной включенности индивида в процесс производства, поддержание избранного экономического курса страны. Как в теории, так и на практике существует настоятельная потребность в понимании скрытых, невидимых, на первый взгляд, практических действий населения по решению материальных проблем в условиях трансформации. Политикам трансформирующихся стран необходима поддержка населения, принимающего реформы, не «молчаливым сопротивлением», а «рыночным» поведением. Знание траекторий поведения позволит более активно и целенаправленно использовать человеческий потенциал в формировании нового для нашей страны институционального пространства, с учетом реализации интересов (потребностей, целей) экономических субъектов самых различных социальных слоев. В этой связи весьма актуально исследование проблемы реагирования населения на изменения условий жизнеобеспечения, конструктивных или деструктивных видов экономического поведения как показателя и фактора направлений экономического развития страны.
Степень разработанности темы. Проблематика экономического поведения активно ведется за рубежом и ее разработка связана с такими выдающимися исследователями, как К. Маркс, Э. Дюргейм, М. Вебер, В. Зомбарт, Г. Зиммель, Г. Беккер, Ю. Эльстер, П. Вайзе, Г. Саймон, Я. Минсер, Т. Шульц, X. Уайт, М. Грановсттер и многими другими, инициировавшими разнообразные аналитические подходы к ее изучению. Однако для российской науки исследования экономического поведения различных социальных групп являются относительно новым полем деятельности. Особую значимость они приобретают в связи с переходом страны к рынку.
Поведенческие реакции населения в условиях кардинального изменения оснований общественного устройства в России рассматриваются в отечественных экономико-социологических работах по трем направлениям: через анализ социальной адаптации[52], экономического поведения, в том числе на рынке труда[39,129], и особенностей социальной трансформации [109,115].
В ходе анализа социальной трансформации российскими и западными социологами Т. Заславской, В. Ядовым, Р.В. Рывкиной, Ю.А. Левадой, П. Штомпкой, М. Буравым экономическое поведение представляется в качестве составной части процесса кардинальных изменений. В большинстве работ вышеперечисленных авторов экономическое поведение рассматривается в качестве реакции людей на изменение условий жизнедеятельности. Особо подчеркивается значимость социальных ресурсов, набор и объем которых определяют участие некоторых категорий населения в конструировании «новых правил игры». Исследователи сходятся во мнении, что участие в этом процессе людей с ограниченными возможностями сводится, как правило, к минимуму и ограничивается подчинением. Данное утверждение, на наш взгляд, не достаточно обосновано и требует дополнительного изучения.
Особый интерес представляют работы Новосибирской экономико-социологической школы, направленные на изучение особенностей трудового поведения работников и на обоснование более эффективных способов их учета в управлении производством. Одним из основных выводов исследователей данной школы является заключение о высокой роли государственного регулирования в определении форм и направлений экономического действия. Однако, следует отметить, что по мере углубления и детализации исследований значимость экономического поведения, как основного фактора развития экономики, нивелировалась.
Вопросы социальной адаптации, а в связи с этим рассматриваемые формы приспособления, изучались достаточно полно и систематически Е.С. Балабановой, Л.А. Беляевой, З.И. Калугиной, Л.В. Корель, Е.А. Назаровой, И.П. Никитиным, Ю.М. Плюсниным, Л.А. Резниченко, Ю.М. Резником, М.В. Роммом, Н.А. Свиридовым, М. А. Шабановой, А.Н. Деминым, B.C. Магуном, В.Е. Гимпельсоном, и др. В исследованиях ученые стремились выявить то, как социальные субъекты реагируют на изменения системы жизнеобеспечения, какие способы адаптации вырабатывают в трудной жизненной ситуации, каким образом влияние среды воспроизводится в устойчивых поведенческих практиках и каковы адаптационные возможности различных групп населения. В большинстве случаев экономическое поведение не выделялось в особую аналитическую категорию, а рассматривалось через способы и результаты адаптации к рынку. Исходя из специфики переходного периода и изменения жизненных ориентиров, реализовывались также научные проекты по изучению смены стратегических ориентации человека. В этой связи, прежде всего, хочется отметить наиболее цитируемую работу Н.Ф. Наумовой [68], которая, с точки зрения анализа адаптационных процессов и экономического поведения, является программной.
Собственно экономическое поведение россиян изучали достаточно полно Н. Римашевская, В. Тапилина, Л.А. Хахулина, Т. Малева, T.IO. Богомолова, В.В. Радаев, Р. Рывкина, Н. Токарская, Л. Гордон, Ы.В. Чернина, В. Верховий, Е. Мостовая, Н. Полякова, A.M. Сергиенко, Л.В. Родионова, А. Гордиенко, З.В. Куприянова, Ю. Плюснин, Т.А. Мозырева, А.Л. Темницкий, а также научные сотрудники ИСИТО П. Бизюков, Е. Варшавская, В. Веденеева, И. Донова, М. Киблицкая, И. Козина и др., которые выполняли исследования под рук. С. Кларка и В. Кабалиной в рамках проектов, направленных на изучение новых форм занятости и стратегий выживания в России. Заслуживают внимания результаты работы научно-исследовательского коллектива в составе Н. Гончаренко, М. Ильиной, О. Исуповой, М. Киблицкой, И. Козиной, Т. Лыткиной, Е. Омельченко, И. Поповой, И. Тартаковской, С. Ярошенко в рамках проектной работы «Гендерные стратегии занятости на рынке труда» под рук. С. Ашвин. В данных работах экономическое поведение анализируется через призму следующих исследовательских вопросов: (1) новые типы и формы занятости, виды трудовой мобильности; (2) факторы, регулирующие экономическое поведение в деле обеспечения семьи или организации производства; (3) результативность.
Наибольшей познавательной возможностью обладают труды тех исследователей, которые рассматривают поведение определенных социальных групп; учителей, безработных, предпринимателей, категориям населения, испытавшим трудности на рынке труда в период экономического кризиса страны. Они стремятся обозначить особенности группового поведения и разнообразие его проявлений в экономической сфере. Однако исследователей с общетеоретическими основаниями экономического поведения не так многого. К их числу можно отнести В. Радаева, В. Верховина, Е. Мостовую, П. Полякову, Н. Токарскую.
Помимо общероссийских исследований, весьма интересны региональные научные проекты по изучению экономического поведения в Республике Коми. Среди них можно назвать работы экономистов В.И. Акопова, ІО.Л. Гаджиева, В.А. Сидоровой. Их научный интерес направлен на разработку модели благосостояния, составной частью которой является экономическое поведение.
До сих пор сохраняются три серьезные проблемы, которые не позволяют говорить о полной изученности темы. Во-первых, это избыточный оптимизм по поводу достаточно легкой смены одной нормативной структуры, или идеальной модели, другой; во-вторых, отсутствие теорий, способных объяснить суть трансформационных процессов в России 1990-х гг.; в-третьих, недооценка влияния формирующихся практик выживания на процесс экономического развития. В связи с вышеизложенным взгляды на сущность общественной трансформации разделились. С одной стороны, распространена точка зрения, согласно которой современные социально-экономические изменения связаны со сменой моделей общественного устройства, когда вместо «социализма» и планово-распределительной системы приходят «рынок» и рыночные регуляторы социальной деятельности. Позиция либеральных экономистов во главе с Дж. Саксом - яркое тому подтверждение [138]. Социологи, как российские, так и зарубежные, в общих чертах соглашаясь с такой позицией, не были столь категоричны. Так Ю.Н. Давыдов, Э. Райт отмечали, что российский рынок имеет отдельные специфические черты [22, 85]. Усиливая эту точку зрения, Р.В. Рывкина, М. Буровой и П.П. Кротов считали, что эта «специфика» определяет новое системное качество. С их точки зрения - советская экономика сама объективно противостоит капиталистической трансформации, усиливая тем самым патологические черты «старого режима» [14]. В настоящее время сомнения относительно быстрой смены систем усиливаются признанием того, что новая структура общественных отношений формируется не только усилиями реформаторов, но и реакцией на них населения, подчас неадекватной. Законы рыночного хозяйства действуют не в любой социально-экономической ситуации, а лишь в рыночной среде, состоящей из свободных и рационально ведущих себя товаропроизводителей. Поэтому необходим иной подход, который позволял бы понять более глубокие, спонтанные сдвиги, характерные для общественного и индивидуального сознания в переходном обществе и находящие свое выражение прежде всего в трансформации системы ценностей, в формировании человеком новых жизненных стратегий. Наметилось явное осознание того, что трансформационный путь российской действительности 1990-х гг. принимает странные и причудливые формы, далекие от рынка, чему ученые до сих пор не нашли адекватного термина [69]. В то время, как социологи в количественных опросах фиксируют противоречивую картину: несмотря на экономическую стабилизацию, - среди населения растет тоска по стабильности, свойственная советскому времени [55]. Поэтому по-прежнему актуальны вопросы о том, в каком направлении движется общество, насколько глубоки трансформационные процессы и как они отражаются на социальном самочувствии и поведении людей. Это именно те вопросы, которые требуют своего решения. Однако без комплексных исследований, которые бы концептуально рассматривали микроинституты ответить на поставленные вопросы практически невозможно.
В данной работе мы стремимся на основе анализа эмпирического анализа различных подходов выработать наиболее оптимальный вектор социологических интерпретаций экономического поведения и его участия в институциональных изменениях, вызванных радикальными экономическими реформами.
Объект исследования - социальная группа «новых бедных» г. Сыктывкара из числа работников депрессивных промышленных предприятий и зарегистрированных бедных; г. Сыктывкар - административный центр Республики Коми (РК), расположенный на Северо-Западе Российской Федерации, типичный по характеристикам уровня жизни и показателям занятости для России в целом и РК, в частности.
Предмет исследования - экономическое поведение «новых бедных» в сфере занятости: его составляющие, особенности их взаимосвязи и реализации в форме стратегий.
Цель работы - охарактеризовать содержание, направления, факторы и формы поведения «новых бедных» на рынке труда в конкретный исторический период с 1994 по 2001 гг., характеризующийся наиболее острым экономическим кризисом, вызвавшим серьезные социальные последствия либерального рыночного реформирования.
Исходя из цели работы, вытекают следующие задачи исследования:
1) на основе собранного эмпирического материала и существующих теоретических подходов к анализу экономического поведения определить наиболее эффективный способ объяснения реакций населения в условиях социальной трансформации;
2) выявить составные части и специфику стратегий экономического поведения «новых бедных» в сфере занятости;
3) на примерах институтов рынка труда и домохозяйства показать взаимовлияние институциональной среды и экономического поведения «новых бедных»;
4) рассмотреть особенности проявления экономического поведения в различных институциональных средах;
5) определить типы стратегий экономического поведения и оценить перспективы их распространения в условиях социальной трансформации.
Эмпирическая база исследования. Для постановки проблемы и ее первоначального анализа использованы результаты качественного исследования в семьях работников двух депрессивных промышленных предприятий г. Сыктывкара: мебельной и швейной фабрик. Данные предприятия первыми испытали экономический кризис, связанный с переходом страны к рыночным условиям. Интервью в семьях работников указанных производств проводились в рамках исследовательского проекта «Экономическая инволюция», осуществляемого М. Буравым (Калифорнийский университет, США). Исследование проводилось с 1994 по 2002 гг. и носил лонгитюдный характер. Всего было опрошено 72 респондента. Выборка респондентов мебельной фабрики выполнена на основании списков работников предприятия из числа уволенных и продолжающих работать. Поскольку руководство швейной фабрики отказало в сотрудничестве, то опрос среди ее работников проводился «методом снежного кома».
Дополнительно, для расширения представительства различных социально-профессиональных групп и повышения достоверности выводов эмпирическая база была существенно дополнена глубинными интервью с аналогичной по социальным характеристикам работникам депрессивных промышленных предприятий группой: респондентами трудоспособного возраста, которые обратились в органы социальной защиты и получили статус нуждающихся. Интервью были выполнены в ходе реализации проекта «Гендерные стратегии занятости в современной России» под руководством С. Ашвин (Лондонская школа экономики). Проект осуществлялся с 1998 по 2001 гг. и также носил лонгитюдный характер. Всего было опрошено 60 человек, из которых 30 мужчин и 30 женщин. Половина респондентов имела возраст до 30 лет.
При отборе респондентов в обоих исследованиях важно было понять механизм формирования экономического поведения, его основные элементы и типы.
Единица анализа. Признавая аналитические возможности категории домохозяйства, в данной работе особый фокус сделан на индивидуальную активность в определении способов экономического поведения наименее защищенных категорий населения, а именно «новых бедных». Домохозяйство рассматривается как институт, формирующий индивидуальную стратегию занятости члена семьи.
Методы исследования. Изучение стратегий поведения на рынке труда является сложной исследовательской задачей. И здесь важно четко определиться с исходной теоретической позицией и с выбором методов исследования для эффективного их изучения. С одной стороны, расхождение в теоретических объяснениях - знак сбоя методического инструмента, годного для анализа стабильной ситуации, но не эффективного в случае неординарных эпохальных перемен, которые происходят сегодня в нашей стране. Решением данного сбоя является использование старого рецепта: прибегнуть к качественным методам. С другой стороны, стратегии поведения на рынке труда сложно поддаются изучению с помощью количественных методов. Сложность изучаемого вопроса состоит в том, что существует опасность свести изучение вопроса лишь к перечислению способов жизнеобеспечения, за которыми не будет видно процесса принятия решений, его реализации, способа сочетания или увязки используемых ресурсов. Характер механизмов достижения цели очень сложен и многогранен, чтобы их формализовать и свести к нескольким типовым перечням формализованных вопросов.
На наш взгляд, специфика изучения данного вопроса наиболее адекватна с использованием качественных методов социологии. Взгляд изнутри, с нашей точки зрения, наиболее точно позволяет описать реальность повседневной жизни, получить более полные ответы на вопросы о том, как и почему принималось решение, какие при этом ресурсы были задействованы, а также препятствия при реализации планов. Этнографические исследования позволяют зафиксировать и понять представления индивидом некого плана, четкого осознания, того, что надо делать, с чем связан данный выбор. Методология качественного социологического анализа, включающая углубленное интервью в сочетании с включенным наблюдением, позволяет изучить жизненный опыт интервьюируемого, немаловажным фактом при этом становится неформальное общение без строго реестра вопросов. Это даст возможность стать исследователю «своим», помогает «открыться» респонденту. Как правило, прямые вопросы о планах несут мало информации, а зачастую просто отсутствуют. Проблема состоит в том, что планы изучаемого слоя не столь долгосрочны и жизнестойки, как этого хотелось бы, а подвержены структурным катаклизмам. Они прикреплены к жизненным ситуациям, проблемам самой жизни, а «нащупывание», раскрытие скрытых индивидуальных поведенческих механизмов и их обобщение - задача исследователя. Полнота и глубина информации решается благодаря поэтапному лонгитюдному исследованию. Кроме того, поэтапное изучение вопроса позволяет «уловить» механизмы решения проблем в каждый конкретный момент трудовой биографии, поскольку с течением времени рассуждения тускнеют в памяти, зачастую окаймляются «другой» рациональностью.
Теоретическая и методологическая основа исследования. Основные элементы теоретической модели экономического поведения выделены на основе анализа эмпирического материала, которые в последствии были укоренены в существующие рамки институционального анализа.
Отталкиваясь от основных положений институционального подхода, сформулированных отечественными экономистами и социологами в совместной монографии «Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ)» [112], мы выделили, с нашей точки зрения, наиболее значимые его принципы. Это, во-первых, взаимосвязь макро- и микро-уровней. Во-вторых, баланс ресурсов различных групп населения и, соответственно, их различный вклад в институциональные изменения. В-третьих, рассмотрение социальных процессов сквозь призму институтов, их влияния на субъектное поведение и процессы трансформации. Данные принципы стали точкой отсчета в предложенном исследовательском проекте и были развиты в части представления экономического поведения как связующего социального феномена макро- и микро-уровневой реальности, уточнения составляющих экономического действия и принципов их взаимодействия.
Стратегии экономического поведения, с институциональной точки зрения, объясняются изменениями правил игры и выходом их за рамки советской институциональной матрицы, что привело к смешению привычных практик поведения на рынке труда и формированию новых. Действия институтов, с одной стороны, рассматриваются как ключевые факторы в объяснении и описании стратегий экономического поведения. С другой - меняющиеся образования (социальные конструкты) в результате формирования стратегий поведения на современном рынке труда.Особос значение и влияние на разработку модели экономического поведения оказали западные и отечественные научные труды как экономистов Р. Коуза, Д. Норта, Р.И. Капелюшникова, P.M. Нуреева, так и социологов М. Грановетгера, П. Флингстона, В.В. Радаева, Т.И. Заславской и В.А. Ядова.
Научная новизна состоит в раскрытии сущности экономического поведения «новых бедных» в сфере занятости в условиях кардинальных социальных изменений. Ниже перечислены ключевые моменты, определяющие новизну диссертационной работы:
• предложена теоретическая модель экономического поведения населения, представляющая взаимосвязь трех основных элементов: ресурсов внешней среды, внутренних ресурсов и потребностей индивидов;
• через социальные институты домохозяйства и рынка труда рассматриваются взаимодействия внешних и внутренних ресурсов, определен ведущий элемент в формировании экономического поведения «новых бедных»;
• выявлены особенности экономических стратегий поведения населения в рамках советской и современной институциональной сфере;
• предложена типология стратегий поведения «новых бедных» в современных условиях социальной трансформации России и проведена их сравнительная оценка;
Практическая значимость. Данная работа может служить основой для дальнейшего теоретического анализа экономического поведения и для детальной разработки институционального подхода. Материалы диссертации могут быть использованы в подготовке лекционных занятий по экономической социологии, а также для определения принципов государственной политики, учитывающей человеческий фактор в стратегии управления общественным хозяйством и влияющей на институты таким образом, чтобы они усиливали позиции бедных на рынке труда, а не «консервировали» бедность.
Сегодня наша общественная наука не располагает целостной, внутренне согласованной и продуманной моделью системы управления. Без учета в стратегии управления общественным хозяйством человеческого потенциала, а так же без выяснения факторов, влияющих на поведение индивида на формирующемся рынке труда, любая модель не будет устойчивой и перспективной в достижении цели -реализации, навязанной сверху «капиталистического» проекта. Свидетельством этого является советский и постсоветский опыт хозяйствования.
Апробация работы. Основные положения докладывались на XIII Коми республиканской молодежно-научной конференции (Сыктывкар, 1997 г.), общероссийской конференции «Социальная политика: реалии XXI века» в (Москва, 22-23 апреля 2003 г.), а также ежегодных научно-практических семинарах ИСИТО (Москва). Диссертационная работа выполнена в соответствии с планом научных исследований, проводимых Институтом социально-экономических и энергетических проблем Севера Коми НЦ УрО РАН. Основные положения и результаты исследования использованы при составлении отчета по теме НИР: «Экономическое поведение населения в условиях социальной трансформации». Основные положения и результаты работы автора по заданной теме нашли отражение в 8 работах, общим объемом 6,7 п.л.
Структура работы. Представленная работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и приложения. В первой главе освящены основные подходы к анализу экономического поведения индивидов на рынке труда. На основе анализа западных и отечественных теорий и позиций предлагается модель экономического поведения индивидов, которая представляет собой взаимосвязь трех компонент: потребностей, внутренних и внешних ресурсов. Стратегия поведения рассматривается как реализация осознанного решения, предполагающего оценку имеющихся возможностей, выбор наиболее оптимального варианта их использования и, как следствие, активизацию/свертывание ресурсов для удовлетворения потребностей. Во второй главе на примерах домохозяйства и рынка труда показано, каким образом осуществляется взаимодействие внешних и внутренних ресурсов и потребностей. На основе данных статистики проводится анализ регионального рынка труда, как одного их важнейших структурных факторов, влияющих на экономическое поведение индивида. Подробно отслеживаются динамика отраслевого развития региона, изменение показателей безработицы и экономической активности. На примере домохозяйств сделан упор на социо-культурные факторы на индивидов. Доказывается, что домохозяйство является категорией, где ярче всего проявляется взаимодействие структурных и культурных факторов поведения. Институт семьи выступает своего рода посредником в определении экономического поведения индивидов. С одной стороны, домохозяйство способствует воспроизводству социо-половых стереотипов, вследствие чего является надиндивидуальным фактором. С другой стороны, домохозяйство является продолжением самого индивида, его потребностей и ресурсов. Иначе говоря, за счет института семьи расширяются/ограничиваются личностные ресурсы и потребности, что играет немаловажную роль в поведении индивида. В третьей главе с учетом предложенной теоретико-методологической модели представлены индивидуальные стратегии занятости населения, которые условно разделены на две группы: достижительские и защитные. Оба направления рассматривается как осуществление адаптации к новым формам жизнеобеспечения в современной России. Характеристиками достижителъекого поведения являются действия, направленные на повышение материального достатка за счет концентрации (специализации) одного из наиболее востребованного внешней средой внутреннего ресурса индивида. В то время как защитные стратегии направлены на поддержание привычного образа жизни, что означает диверсификацию или свертывание (консервацию) ресурсов и потребностей. При жесткой внешней детерминанте возможна нисходящая мобильность, в том числе социальное исключение. Если первая стратегия является перспективной, стимулирующей устойчивое экономическое развитие страны, то вторая - при дальнейшем ее распространении может привести к затяжному социальному кризису.
В заключении сформулированы основные теоретические выводы.
Теоретические подходы к исследованию экономического поведения
Большинство объяснений экономического поведения человека, как правило, существует в рамках двух традиций: экономической и социологической. В основе первой лежат представления о человеке, как «компетентном эгоисте», рационально и независимо от других преследующего собственную выгоду. С этих позиций человек эгоистичен, рационален, информирован и независим. Родоначальником данной идеи заслуженно считается А. Смит (1723-1790). Напротив, О. Конт (1798-1857) - основоположник социологической традиции - предложил модель, где человек чувствителен, деятелен и разумен. Побуждения к деятельности у него идут от чувств, а разум выполняет контрольные функции.
Два разных взгляда на природу поступков человека до сих пор имеют место. Наиболее ярко их дихотомия выражается в противоборстве экономики и социологии, отличающихся способами описания человеческого поведения, оперирующих в одном случае больше понятием «рациональность», а в другом -«социальная норма». Несмотря на разность исходных позиций в обеих дисциплинах, категория экономического поведения является базовой.
Отсутствие стремления к междисциплинарному сотрудничеству вело к формированию противоположных объяснений, основанных на разных моделях человека: экономического или социализированного. Эти модели построены по методу от противного: если первая сверх рациональна, то вторая - сверх иррациональна1. Если рациональный (экономический) человек не подвержен влиянию других деятелей, то иррациональный (социализированный) человек является частью группы и соотносит свое поведение с другими людьми. Если экономический человек имеет устойчивый набор предпочтений и вариантов поведения для максимизации полезности, то социализированный - постоянно меняет способы решения проблем, вырабатывая линии поведения, исходя из социально-экономической ситуации и социальных норм. При этом рациональность не является однозначной и одинаковой для всех. Некоторые индивиды или группы могут быть более рациональными, чем другие. Более того, рациональное для одних может быть иррациональным для других. Наконец, смысл экономического действия, согласно социологической традиции, не остается неизменным, а конструируется. Поэтому, в отличие от экономистов, социологи считают, что рациональность должна быть объяснена, а не определена как данность.
Конец XIX - начало XX вв. ознаменовались противостоянием экономической и социологической теории, в том числе в сфере изучения экономического поведения, а середина и конец XX в. - попытками представителей разных социальных наук найти некий синтетический подход к базовым характеристикам поведения. В результате границы между экономическими и социологическими объяснениями экономического действия размываются [139, с.3-26].
Среди таких «синтетических» поисков можно назвать работы экономистов Г. Беккера, Г. Саймона, Ю. Эльстсра, П. Вайзе [7, 91, 114, 15]. Г. Саймон осознает необходимость расширить понятие рациональности, как рациональности человека, максимизирующего полезность и преуспевающего в этом. Он предлагает сосредоточить внимание не только на результатах рационального выбора, чем обычно и занимаются экономисты, а на процессе выбора, что способствовало бы углублению (развитию) представлений экономистов «о динамической рациональности и воздействии на процессы выбора институциональных структур, в рамках которых осуществляется этот выбор» [91, с. 17-19]. Ю. Эльстер в своей работе «Социальные нормы и экономическая теория» подробно анализирует противопоставление экономической и социологической позиций в изучении человека и вместе с другими экономистами пытается свести действия, продиктованные нормами, к определенному типу оптимизирующего поведения. [114, с.73] Подобный синтез преодолевает главный недостаток экономической теории: автономность индивида в обществе.
Некоторые социологи, такие как Дж. Коулман [130] и Михаил Хечтер [135], инкорпорируют экономические теории рационального выбора и методологического индивидуализма в социологический анализ.
В результате усилий обеих сторон интеграция стала кирпичиком в деле формирования «новой экономической социологии», которая предлагает представить две модели в качестве крайних точек, задающих некую общую ось, и задаться вопросом, возможен ли синтез этих «полярных» моделей. И вправе ли мы надеяться на появление некоего особого «экономико-социологического человека» (homo socioeconomicus)? [15, с. 125].
Наиболее известным и продуктивным синтетическим подходом в рамках экономической социологии считается концепция «социальной укорененности экономического действия" Марка Грановеттера - американского социолога, предложившего в середине 1980-х гг. новое видение влияния социальных отношений на экономическое поведение и институты. Его идеи положили начало «новой экономической социологии». Ее специфика определяется тремя связанными положениями: 1. Экономическое действие есть форма социального действия. 2. Экономическое действие укоренено в социальных структурах. 3. Хозяйственные институты являются социальными конструкциями [84, с.7]. Первое положение означает, что экономическое действие является производным социального, а потому зависимым от социальной позиции хозяйственного агента. В связи с этим мотивы и траектории поведения хозяйственного агента выходят за пределы сугубо экономических целей. Принципиальными источниками хозяйственной мотивации, наряду с экономическим интересом, выступают социальные нормы и принуждение. Отсюда очевидность включения экономического действия в социальные контексты и структуры (сети межиндивидуального взаимодействия; организационные структуры; социальные группы).
Одно из основных различий между новой и старой экономической социологией заключается не только в том, что первая действовала па предметном поле экономистов и использовала отдельные теоретические положения в своем анализе. Самое важное отличие состоит в принципиальном утверждении о социальном взаимодействии экономических агентов как детерминанте экономического действия: «И структуры взаимодействия, которые в теоретическом плане являются определяющими для результатов, - это не «ложка дегтя в бочке меда», нельзя относится к этому, как к второстепенным разногласиям». [Цит. по: 92, с. 13].
Особенности социологического анализа поведения россиян в условиях перемен: институциональный подход
Институционализм традиционно связывают со старой или новой институциональной экономикой. Однако этот подход, с одной стороны, выходит за рамки экономического редукционизма, а с другой - активно использует наработки социальных наук, в том числе социологии. Собственно использование экономистами «института» в качестве описательной и объяснительной категории -это попытка преодоления экономизма и модели сверхрационального человека. Тем самым экономическая теория пытается учитывать нормативные паттерны3, регулирующие экономический обмен и, по сути, использует понятие социальных институтов, принятых в социологии.
В обеих дисциплинах институты рассматриваются в качестве устойчивых правил, принципов, норм, установок и образцов поведения, регулирующих различные сферы человеческой деятельности, в том числе экономическую. И в том, и другом случае институты характеризуются как надиндивидуальные, т. е. несводимые к одному человеку, а значит социальные феномены. Наконец, общим является распространение данного понятия не на формальные организации, а на принятые в обществе образцы поведения. Например, по мнению экономиста Н. Гамильтона, институты - «это способ мысли или распространенных и устойчивых действий, встроенных в привычки (habits) групп или обычаи людей». [Цит. по: 136, с. 64]. Для сравнения приведем социологическое определение института, данное Т. Парсоисом: «... это нормативная система порядка, а также набор статусов, прав и обязанностей...» [77]. Иными словами, понимание институтов, принятое экономистами, связано со сходными подходами в социологии, особенно в части выведения связи институтов с культурными ценностями и нормами.
Понятийной схожестью не заканчивается пересечение институциональной экономики и социологии. Такие основные принципы, как отказ от атомизма, признание «иррациональности» человеческого поведения, использование в качестве единицы анализа не индивида, а самовоспроизводящиеся институты, акцент на динамизм и изменение как культуры, так и технологии, интерес к балансу властных отношений и конфликту между индивидами и институтами в социально-экономической жизни, а также фокус на определение реальных потребностей людей и композицию институтов, свидетельствует о сильной социологической составляющей институциональной экономики. Все вместе взятое позволяет даже задаваться вопросом о дисциплинарной принадлежности этого направления и задаваться вопросом о том «является ли институциональная экономика социологией?» [136, с. 69].
Данная ситуация - отражение общей ситуации прозрачности и размывания границ между различными социальными науками, в том числе между институциональной экономикой и экономической социологией. И хотя чаще институциональный анализ рассматривается как прерогатива (территория) экономической, а не социологической теории, эта дань традиции постепенно меняется. В качестве примера может служить совместная исследовательская работа в рамках институционального анализа как экономистов, так и социологов.
Примером смычки отечественных экономистов и социологов является коллективная монография экономистов и социологов «Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ)». В данной монографии анализ основных экономических субъектов выполнен в традициях институционального анализа основными положениями, которого являются: (1) Органическая увязка макро- и микроуровней социальной реальности, что очень важно при изучении социальных механизмов изменения институтов и места институциональных изменений в целостном трансформационном процессе. (2) Обоснование автономности и взаимосвязи макро- и микроуровней социальной реальности, выделение механизмов и потенциала независимости одного уровня от другого, и в то же время вовлечение в поле взаимосвязи между ними. (3) Рассмотрение двух способов существования разных уровней социальной реальности - в потенциальной возможности и в действительности, - что очень важно для осмысления спектра в принципе возможных траекторий и перспектив институциональных изменений. (4) Акцент на том, что ресурсы (как потенциальные, так и реализуемые) у разных субъектов разные, не одинаков и вклад (возможный и реальный) в институциональные изменения. (5) Подчеркивание того, что социальные (в том числе и институциональные) изменения носят вероятностный характер. Поле возможностей в каждый момент времени, разумеется, ограничено. Но вместе с тем оно никогда не лишает субъектов разного уровня (в том числе самого низшего) возможностей выбора. В связи с этим выявление реальных институциональных изменений, оценка возможных и вероятных перспектив в этой области должна базироваться на прочном эмпирическом базисе. (6) Наконец, институциональный анализ поведения экономических субъектов в условиях кардинальных изменений будет более продуктивным, если принимать во внимание не собственно экономическую сферу, но и более широкую институциональную среду, вовлеченную в процесс трансформации [112, с. 42].
С нашей точки зрения, наиболее значимыми для социологического анализа имеют положения взаимосвязи микро- и макро-уровней, баланса ресурсов и влияния социальных институтов. Именно эти принципы институционального подхода мы использовали в данном исследовательском проекте.
В настоящее время в рамках институционального подхода, изучающего трансформационные процессы в России, работают Р. Нуреев, В. May, В. Найшуль, Р. Капелюшников, М.А. Шабанова, Е.С. Балабанова, С.Г. Кирдина и др. Если экономисты обращают особое внимание на действие структур (институтов), то отечественные социологи уделяют особое внимание позиции субъекта. Такое разделение обязанностей, с одной стороны, весьма традиционно, а с другой -тормозит анализ в рамках социологии изучение обратной связи: как меняется институциональная среда под влиянием действий отдельных индивидов. Поскольку чаще всего институциональная среда описывается только как фактор и ограничитель экономических действий, то неудивительно обращение институционалистов к деятельностным параметрам анализа. Таким образом, они стремятся преодолеть ограничения сугубо структурного осмысления трансформационных изменений. На наш взгляд, усилия в этом направлении вполне эффективны через сопоставление институционального давления на индивида и его социальной свободы, в рамках которой осуществляется выбор использования доступных ему ресурсов для достижения целей. В целом институциональный анализ как нельзя лучше соответствует ключевой задаче данной работы -рассмотреть влияние структурных оснований на индивидуальные стратегии поведения на рынке труда.
Влияние рынка труда на занятость населения в условиях экономической реструктуризации
С началом экономических реформ рынок труда подвергся основательной трансформации. В настоящее время вышло немало интересных работ, характеризующих состояние как национального [20, 27, 37, 67, 106], так и регионального рынка труда [34, 35,40,41]. В данной работе он интересен как один из наиболее значимых социальных институтов, который опосредует влияние макроэкономической ситуации на способы обеспечения населения, на формирование определенных поведенческих траекторий. В понимании рынка труда как социального института мы исходим из определения, которое дал Д. Порт: «институты - это «правила игры» в обществе, или выражаясь более формально, созданные человеком ограничительные рамки, которые организуют взаимоотношения между людьми» [70]. И, как уже отмечалось, определяют и ограничивают набор альтернатив, которые имеются у каждого человека. Таким образом, в данной работе рынок труда - это социальный институт, т.е. правила, организующие и определяющие трудовые отношения между работодателями, работниками и посредниками. Действия этих агентов на рынке труда формируются набором формальных и неформальных правил, составляющих институциональные образования. Формальные правила выражены в системе законодательных актов, регулирующих сферу занятости, условия и формы занятости, а неформальные - в негласных принципах и нормах современного трудового поведения. Это не только дополнение к формальному набору правил игры, но и содержательная (качественная) характеристика трудовых отношений.
Организации - еще один немаловажный уровень существования рынка труда. Подобно Д. Нортону, мы проводим принципиальное различие между институтами и организациями, а также осознаем, что именно институциональные рамки оказывают решающее влияние на то, какие именно организации возникают и как они развиваются. Организации являются инструментами реализации действующих правил, создают возможности для соответствующей деятельности. Подобно институтам организации структурируют взаимоотношения между людьми, определяют их экономическое поведение. В свою очередь в результате взаимодействия трудовых отношений по средством институциональных факторов организации и субъекты сами оказывают влияние на процесс изменения институциональных рамок. Рынок труда через задающие институциональные ограничения и возможности, одной стороны оказывает влияние на формирования экономического поведения, а с другой - подвержен влиянию и трансформации в ходе распространения стратегий экономического поведения.
В выше представленной схеме показана лишь предельно общая характеристика различных уровней институциональных образований на рынке труда. К их числу относятся институциональные сферы «работодатель», «посредник», «работник». В каждой из сфер имеется определенный набор институций (более мелких институциональных образований), а те в свою очередь реализуют свою деятельность через организации. Так, в институциональную сферу «работодателя» входят территориальные хозяйственные системы, виділ имеющихся здесь производств (производственной и непроизводственной сферы), а также предпринимательство и домашнее хозяйство. В число организаций входят непосредственно сами предприятия. «Посредник» представляет собой систему институтов поиска работы и подготовки и переподготовки кадров. В число его организаций входят: государственные и частные службы занятости, образовательные учреждения, средства массовой информации, личные связи и т.д. Сфера «работника» объединяет массовые общественные объединения для защиты интересов тружеников.
На анализе статистической информации мы стремимся дать характеристику рынка труда в Республике Коми, представить основные тенденции в его становлении и влиянии на формирование экономического поведения, через зависимость между тремя его составляющими: внешних и внутренних ресурсов и потребностей занятых. Основной задачей параграфа является анализ особенностей этой связи и того, какой из элементов становится доминирующим.
Мы сознаем, что официальная статистика не дает исчерпывающей информации об особенностях рынка труда, как социального института, но она позволяет рассмотреть связь между внешними возможностями/ограничениями, характеризующими сферу оплачиваемой занятости, и такими внутренними (индивидуальными) ресурсами работников, как пол, возраст, образование и должностной статус занятых. Характеристики, выраженные в статистических показателях, описывают тенденции структурных изменений в современной сфере занятости. Иначе говоря, эти показатели несут двойную нагрузку. С одной стороны, через требования к определенному типу работника они отражают ограничения или перечень возможностей внешней среды, а с другой, - набор и объем внутренних ресурсов занятых. Уровень потребностей и его изменения во времени нам вряд ли удастся зафиксировать статистически. Поэтому нам придется исходить из предположения, что в условиях экономического спада и перехода страны к рынку население должно (вынуждено) ориентироваться на поиск доходов для поддержания привычного уровня жизни или его повышения.
Прежде всего нам необходимо охарактеризовать границы использования статистической информации в интересах данного исследования. Несомненным преимуществом статистики является единая национальная система "счета" и единая методика, охватывающая в статике и динамике различные социальные сферы, в том числе рынок труда, что позволяет сравнивать ситуации. Однако есть ряд ее признанных недостатков, из которых для нас наиболее ощутимым является ригидность статистики к новым процессам: отсутствие таких основных параметров социальных изменений при переходе к рынку, как динамика рабочих мест, скрытой безработицы, вторичной занятости, самозанятость, отсутствие четкой методологической основы при исчислении экономически активного населения и отраслевой структуры занятости [73]. «Засекречены» размеры заработной платы и условий труда различных групп населения.
Чтобы показать, каким образом институциональная (внешняя) среда определяет экономическое поведение, через активизацию /свертывание ресурсов и как внешние возможности становятся ресурсами, мы построим рассуждения следующим образом. Сначала рассмотрим изменения основного правила занятости советского времени, мы покажем, каким образом прежние трудовые отношения интегрируются в формирование рынка труда. Далее на статистическом материале через характеристики пола, возраста, образования и должностного статуса занятых обозначим трудовой потенциал работников. Затем через анализ динамики показателей сектора, отрасли и территориальных делений рассмотрим внешние возможности, которые предоставляет сегодня рынок труда для трудоспособного населения. Наконец, на примере, службы занятости через соотношение показателей, характеризующих зарегистированных безработных, покажем, кто использует новую возможность, каким образом экономический кризис отразился на балансе спроса и предложения рабочей силы на современном рынке труда.
Стратегии «новых бедных» на современном рынке труда: формы и содержание
Стратегии занятости определяются через «зеркальное» осознание внешних возможностей и способы мобилизации ресурсов в удовлетворении потребностей. При этом логика индивидов направлена на понимание ими возможностей среды и соотнесения их со своими социальными ресурсами, в том числе опытом. В результате деятельностной рефлексии индивидами просчитываются все возможности и последствия тех или иных действий, соизмеряется баланс потребностей и ресурсов, после чего происходит выбор наиболее оптимального и приемлемого, с точки зрения индивидов, решения. Однако это не означает правильность выбора решения в долгосрочной перспективе.
Поскольку для нас было важным посмотреть, каким образом через стратегии экономического поведения «новые бедные» решают материальные проблемы и насколько успешны их практики совладения бедности, мы выделяем два направления стратегий: защитные и достижительские. Оба направления рассматривается как осуществление адаптации к новым формам жизнеобеспечения в современной России.
Характеристиками достижителъекого поведения являются действия, направленные на повышение материального достатка за счет концентрации (специализации) одного из наиболее востребованного внешней средой внутреннего ресурса индивида. В то время как защитные стратегии направлены на поддержание привычного образа жизни, что означает диверсификацию или свертывание (консервацию) ресурсов и потребностей. При жесткой внешней детерминанте возможна нисходящая мобильность, в том числе социальное исключение. Если первая стратегия является перспективной, стимулирующей устойчивое экономическое развитие страны, то вторая - при дальнейшем ее распространении может привести к затяжному социальному кризису.
В настоящее время для изучаемой категории населения больше свойственны защитные стратегии, которые предполагают не активизацию внутренних ресурсов, а, в лучшем случае, их диверсификацию или, в худшем, - свертывание ресурсов. Это неизбежно приводит к депривационным практикам решения проблем в «неформальном» институциональном поле, которые сдерживают экономический рост и ведут к формированию институтов, блокирующих рыночные преобразования.
В следующем параграфе данной работы мы попробуем описать стратегии поведения на рынке труда. Мы не можем претендовать на репрезентативность, поскольку данный эмпирический материал собран в разные годы. Одни интервью проведены раньше, другие позже, различен и временной лаг между посещениями. Первые интервью среди работников депрессивных предприятий взяты в 1994 г. Данные респонденты опрашивались один раз в один-два года. Опрос официальных бедных был начат в 1999 г. Респонденты опрашивались через каждые полгода. Целью нашего исследования было раскрытие сложности каждого отдельного случая, с его собственным диахроническим ритмом и специфическим контекстом. Пас интересовала не столько типологизация различных стратегий, сколько основы их формирования. Для этого мы как можно глубже исследовали социальные корни трудовых траекторий. В каждой трудовой биографии мы видели определенное движение, наслоение поведенческих практик. Каждая поведенческая стратегия являлась продолжением предыдущей, континуумом использованных ресурсов и потребностей в определенных социо-экономических условиях.
Из 72 интервью работников промышленных предприятий, находящихся в экономическом кризисе, и 60 интервью официальных бедных мы выбрали только 8 интервью, из которых 4 интервью - для демонстрации достижительских стратегий и 4 - защитных. Хотя тендерный аспект в данном исследовании специально не был выделен, тем не менее описание стратегий приняло явный «гендерный уклон». Женские стратегии на рынке труда сконцентрировались преимущественно в достижительских, а мужские - в защитных, что объясняется более жесткой детерминированностью внешней среды по отношению к мужчинам из малообеспеченных слоев населения.
Мы длительное время находились в поисках названий выделенных типов стратегий. Так, чтобы название как можно полнее, точнее, органичнее отражало сущность стратегий поведения на рынке труда у «новых бедных». Паши метания продолжаются до сих пор. Ясно одно, что как мы не назвали стратегии, будь-то достижительские, рыночные, предпринимательские, инновационные либо защитные, традиционные, дспривационные, иждивенческие, каждая из них / характеризует полярность занятости на рынке труда. При этом ни одна из них не существует в чистом виде. Каждая достижительская стратегия нуждается в защитной. Каждая защитная стремится к достижительской. Лишь объективные переменные могут привести к консервации стратегии. Например, возраст может оказать существенное влияние на вектор направленности поведения в противоположную сторону, сделав последний активный рывок, чтоб затем схорониться в защитной стратегии, обеспечив тем самым привычный уровень жизни. Однако в настоящей работе мы не ставили себе задачи, изучить, какие факторы влияют на типы стратегий. Надеемся, что это будет поиском последующих научных изысканий.
