Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Предпосылки и возможности экономического сотрудничества китая и стран Центральной Азии 23
1.1. Международное политико-экономическое значение центральноазиатского региона в 1990-е- начале 2000-х гг 23
1.2. Возможности и потребности кнр и центральноазиатских стран шос как экономических партнеров 37
1.3. Позиция пекина по вопросу развития торгово-экономического сотрудничества с центральноазиатскими странами-членами шос и туркменистаном 51
1.4. Выводы 60
Глава II. Экономическое сотрудничество кнр с казахстаном, кыргызстаном, таджикистаном и узбекистаном с 1996 г. По настоящее время 63
2.1. Периодизация китайско-центральноазиатского экономического взаимодействия в рамках шанхайской группы 63
2.2. Направления торгово-экономического сотрудничества кнр со странами-центральной азии - членами шос 74
2.2.1. Торговые отношения 74
2.2.2. Транспортное сотрудничество 88
2.2.3. Сотрудничество в сфере энергетики 99
2.2.3.1. Вопрос о создании энергетического клуба шос 112
2.2.4. Сотрудничество в инвестиционной и кредитно-финансовой сферах 117
2.3. Проблемы в экономическом диалоге «китай-центральная азия» и возможные пути их устранения 130
2.4. Оценка современного состояния шос как экономической интеграционной структуры в центральной азии 143
2.5. Выводы : 149
Глава III. Значение туркменистана и стран-наблюдателей шос в экономическом сотрудничестве китая и центральноазиатских стран-членов шанхайской группы 152
3.1. Туркменистан в китайско-центральноазиатском экономическом партнерстве в контексте ШОС 152
3.2. Роль и перспективы участия государств-наблюдателей шос в экономическом сотрудничестве кнр и центральноазиатских стран 173
3.3. Выводы и прогнозы 198
Заключение. Выводы и обобщения 206
Список использованных источников и литературы 221
Приложения 244
- Международное политико-экономическое значение центральноазиатского региона в 1990-е- начале 2000-х гг
- Возможности и потребности кнр и центральноазиатских стран шос как экономических партнеров
- Периодизация китайско-центральноазиатского экономического взаимодействия в рамках шанхайской группы
- Туркменистан в китайско-центральноазиатском экономическом партнерстве в контексте ШОС
Введение к работе
Со времени создания в 1996 г. «Шанхайской пятерки» в составе РФ, Китая, Казахстана, Кыргызстана и Таджикистана, преобразованной в 2001 г. в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС), членом которой стал и Узбекистан, актуальность исследований, посвященных деятельности Шанхайского сообщества, обретает все большую остроту. Это объясняется целым рядом обстоятельств.
После распада СССР и возникновения на пространстве Средней Азии и Казахстана самостоятельных субъектов МО, богатых стратегическими природными ресурсами, геополитическое и геоэкономическое значение нового региона стало очевидным. Ныне центральноазиатский регион (ЦАР) становится ареной соперничества многих международных сил, заинтересованных в освоении его потенциала.
Со времени установления дипломатических отношений со странами тогда еще Средней Азии и Казахстаном (в январе 1992 г.) КНР целенаправленно проводит линию на расширение политико-экономического взаимодействия с этими молодыми государствами. А страны Центральной Азии (ЦА), получив возможность напрямую развивать контакты со многими государствами Земли и лелея недавно обретенный суверенитет, рассматривают Китай в качестве мировой политической и экономической силы, способной сбалансировать влияние в регионе других крупных международных акторов. Эти государства видят в КНР и союзника по противодействию угрозам региональной стабильности, а также устойчивости их правящих режимов. В хозяйственном отношении Китай является для них заинтересованным торгово- экономическим партнером и важным инвестором, значение которого постоянно растет. Быстрое развитие торгово-экономических отношений Китая и центральноазиатских стран, особенно в сегменте ШОС, свидетельствует о том, то к настоящему времени КНР уже имеет полезный для изучения опыт сотрудничества с ЦА в новых международных условиях, что также определяет актуальность темы диссертации.
- Особенно заметно Пекин активизировал отношения со странами ЦА со второй половины 1990-х гг. - времени относительной стабилизации внутриполитического положения в регионе, которая во многом и подготовила почву для создания в 1996 г. «Шанхайской пятерки». Сначала деятельность «пятерки» фокусировалась на решении вопросов о мерах безопасности на границах между КНР и РФ, Казахстаном, Таджикистаном и Кыргызстаном (РУ не имеет общих рубежей с Китаем) и о линии прохождения этих границ - то есть, проблем, унаследованных от прошлого. Чуть позже Шанхайская группа сконцентрировалась на решении общих для всех ее членов задач по противодействию трансграничным «трем злам» - международному терроризму, этническому сепаратизму и религиозному экстремизму, а также наркотрафику. Однако далее акценты в деятельности ШОС стали смещаться: на повестку дня встал вопрос о развитии экономической составляющей Организации. В связи с этим можно сказать, что актуальность темы определяется не только масштабами ШОС, но и спецификой ее эволюции от механизма согласования приграничных мер безопасности до многопрофильной международной структуры, нацеленной на решение многих проблем ее членов, в частности, через их экономическое со-развитие.
По словам председателя KEP Ху Цзиньтао, конечная цель деятельности ШОС состоит в том, чтобы государства-члены в мирных условиях могли развивать свои экономики и улучшать жизнь граждан2.
Современному Китаю свойственно подходить к вопросу о международном сотрудничестве не только исходя из нужд текущего момента, но и учитывая уроки прошлого и готовя заделы на будущее. Так, известный китайский специалист по проблемам ШОС Ху Хао полагает, что борьба с «тремя злами» «не может всегда оставаться доминирующим направлением деятельности Организации». Это мнение созвучно позиции китайского политолога Чжан Лили, утверждающего, что ШОС является примером политической структуры, созданной для решения вопросов экономического сотрудничества.
- К настоящему времени Китай в целом решил вопрос о создании зоны безопасности по линии своих северных границ и достиг понимания центральноазиатских соседей по проблеме трансграничного «уйгурского сепаратизма». Это дало возможность Пекину приступить к решению следующей задачи ^ - задачи подключения природного (нефтегазового) и транзитного потенциала ЦА к потребностям внутреннего развития КНР, особенно на Северо-западе страны. Китай усматривает в центральноазиатских ресурсах средство смягчения проблем, связанных с обеспечением его энергетической и этно-социальной безопасности. И поскольку значение региона для Китая ныне лежит более в экономической сфере, то хозяйственное сотрудничество в рамках ШОС становится для Пекина основным средством укрепления его позиций в Шанхайской группе и в ЦА в целом. Именно в области экономики КНР может наиболее ярко проявить лидерские качества и показать преимущества своей модели развития.
Актуальность, темы определяется и тем, что коллективное экономическое взаимодействие в рамках ШОС, хотя пока и не приняло очевидного для всех масштаба, тем не менее, развивается высокими темпами. Это выражается в создании постоянных механизмов многостороннего сотрудничества Организации — совещания министров, отвечающих за внешнеэкономическую деятельность, семи специальных рабочих групп по развитию сотрудничества по конкретным экономическим направлениям, Форума ШОС, Делового совета, а также Межбанковского объединения Организации. Подготовка к реализации многосторонних инфраструктурных проектов и идея создания Энергетического клуба ШОС также добавили остроты экономической повестке Организации и, следовательно, - заявленной теме.
Актуальность диссертации определяется также и высокой важностью энергетической темы в международном дискурсе. Проблема энергетической безопасности обостряется как для Китая - второго мирового потребителя нефти, так и для центральноазиатских стран-производителей энергоресурсов, ищущих надежные, диверсифицированные и устойчивые каналы и рынки сбыта. В ЦА есть и государства, импортирующие углеводороды (Таджикистан и Кыргызстан), но потенциально богатые гидроэнергоресурсами. Обстановка на мировых экономических рынках и борьба за энергоресурсы диктуют государствам ШОС необходимость активизировать их экономическое взаимодействие, особенно на энергетическом направлении. Организация в перспективе могла бы стать механизмом и площадкой согласования интересов участвующих в ней энергопроизводителей и энергопотребителей.
Главным же обстоятельством, определяющим актуальность избранной темы, является наличие российских интересов на центральноазиатском направлении. Это обусловливает необходимость изучения вопросов внедрения на территорию ЦАР как ближнего зарубежья РФ других международных акторов. Государства Центральной Азии сохраняют традиционно тесные отношения с нашей страной, которой не может быть безразлична проводимая в ЦА линия Китая, а также иных мировых сил. Актуальность заявленной темы обусловлена не просто ростом заинтересованности России в сотрудничестве с молодыми центральноазиатскими странами, но и стремлением РФ по мере возможного восстановить ее прежние позиции в регионе.
Цель исследования обусловлена его актуальностью и состоит в том, чтобы провести по возможности максимально полный анализ предпосылок, современного состояния и международного контекста торгово-экономических отношений Китая с центральноазиатскими странами-членами ШОС по ряду важнейших направлений. Достижение основной цели работы диктует необходимость решить такие конкретные задачи, как:
охарактеризовать современное геополитическое и геоэкономическое значение ЦАР, а также возможности и потребности Китая и государств ЦАР как внешнеэкономических партнеров и показать наличие объективной базы для экономического сотрудничества КНР и центральноазиатских стран;
проанализировать позицию КНР по. вопросам развития экономического взаимодействия с государствами ЦАР, оценив роль и значение ШОС в этом процессе;
выявить основные этапы современного китайско-центральноазиатского экономического сотрудничества в рамках Организации и раскрыть их содержание;
вскрыть основные проблемы экономического диалога «Китай - Центральная Азия» и предложить возможные пути их устранения в контексте ШОС;
в теоретическом плане оценить текущую степень развития ШОС как экономической интеграционной группировки;
охарактеризовать значение ближайшей партнерского окружения ШОС - Туркмении и стран-наблюдателей Организации - в развитии экономической кооперации в Шанхайской группе.
В целом выбор объекта исследования и значимость темы определяются той важной ролью, которую в современных условиях играют отношения КНР с государствами ЦАР как в свете перспектив сотрудничества сторон на двустороннем и «шосовском» уровнях, так и в свете возможностей воздействия их диалога на расстановку сил в Евразии, особенно в области энергообеспечения. Объектом исследования является современная эволюция экономических связей Китая с центральноазиатскими странами ШОС (а также с государствами-наблюдателями Организации) по целому ряду направлений.
Предмет исследования — это состояние отношений сторон в конкретных областях: в торговле, в энергетической сфере, в сооружении транспортной и трубопроводной инфраструктуры, в области инвестиционного и кредитно- финансового сотрудничества (естественно там, где эти направления взаимодействия имеют место минимум на двустороннем уровне). Выбор для рассмотрения центральноазиатских стран в качестве экономических партнеров Китая по ШОС обусловлен высоким потенциалом региона как источника энергоресурсов мирового значения, а также тем, что государства ЦАР, будучи крайне зависимыми от внешних источников товаров и инвестиций, могут являть собой восприимчивый объект китайского политико-экономического воздействия. Это обстоятельство требует особого внимания в свете интересов России на центральноазиатском направлении.
Научная новизна диссертации связана с тем обстоятельством, что несмотря на значительное количество работ, посвященных различным аспектам отношений КНР с центральноазиатскими странами, а также деятельности ШОС, опубликованных как в России, так и за рубежом, диссертантом не найдено ни одной монографической работы, выполненной в формате заданного темой исследования, где торгово-экономические отношения . Китая с центральноазиатским сегментом ШОС, а также Туркменией и странами- наблюдателями Шанхайской группы подвергались бы целенаправленному рассмотрению. Данная работа призвана посильным образом восполнить этот пробел.
Также в работе впервые предпринята попытка охарактеризовать потенциал Китая и государств ЦА как взаимно заинтересованных мирохозяйственных партнеров, который пока не анализировался в известных соискателю научных публикациях.
В работе выделяются и рассматриваются времешше этапы становления экономического сотрудничества на уровне ШОС, периодизация которого в научной и специальной литературе пока не приводилась.
Автором предпринята попытка охарактеризовать в контексте ШОС современную позицию Китая по вопросам развития экономического сотрудничества не только с центральноазиатскими членами Организации, но и с Туркменистаном и странами-наблюдателями ШОС, ранее не осуществлявшаяся в российских исследованиях.
Некоторые аспекты экономического взаимодействия КНР и центральноазиатских стран, включая Туркмению, например, такие, как кооперация в кредитно-финансовой и инвестиционной сферах, также пока не подвергались пристальному рассмотрению в научных публикациях.
Элемент новизны заключается в том, что диссертант излагает авторскую точку зрения на проблемы в экономическом диалоге «Китай — Центральная Азия» и возможные пути их устранения на уровне объемного раздела комплексной работы, синтезирующего результаты научных наработок по соответствующему вопросу.
Кроме того, автор впервые в российской научной литературе предпринимает попытку подробно охарактеризовать постепенно складывающиеся на коллективном уровне практические направления экономического взаимодействия государств ШОС (в транспортно- инфраструктурной и энергетической сферах).
Основные положения, выносимые на защиту.
1. Экономическая заинтересованность во взаимном сотрудничестве сторон ныне приобретает не меньшую, а, порой — в случае Китая - и большую значимость, чем соображения политического и военно-стратегического плана. Смещение приоритетов в деятельности ШОС с проблем безопасности к экономической составляющей обусловлено рядом объективных обстоятельств, стержневым из которых является необходимость изыскания новых основ, цементирующих Организацию. В качестве такой универсальной основы может выступать хозяйственное взаимодействие, особенно по важной глобальной проблеме - энергообеспечению.
Сотрудничество в рамках ШОС может быть тем успешнее, чем лучше будут скоррелированы между собой взаимосвязи по векторам «лидер- ведомый», «лидер-лидер», «двусторонний формат отношений-коллективный формат», «социально значимый небольшой проект-крупномасштабный стратегический проект», «члены ШОС-наблюдатели ШОС», а главное - «экономическое сотрудничество-военно-стратегическое взаимодействие». Успех хозяйственного взаимодействия может естественным образом дать ответ на вопрос о некоей неопределенности предназначения ШОС, который поднимается в связи с тем, что страны-лидеры Организации по-разному расставляют акценты в шкале ее приоритетов.
В кратко- и среднесрочной перспективе развитие экономического сотрудничества в рамках ШОС имеет все шансы быть успешным, поскольку все участники заинтересованы в этом, особенно кредитоспособный Китай. Однако в долгосрочной перспективе возрастает вероятность обострения противоречий внутри Организации из-за соперничества за основные экспортные потоки углеводородов (на Запад или Восток), а также степени привязки экономик стран «второго эшелона» к экономикам лидеров. Возможно и проявление проблемы «несимметричного партнерства». В связи с этим нахождение общей экономической базы сотрудничества на основе сходных интересов может повысить жизнеспособность и долголетие Организации.
В интересах своей политико-экономической эффективности ШОС пока следует воздержаться от расширения ее состава, но продолжать линию на развитие связей со странами-наблюдателями.
В свете постоянно нарастающей активности КНР и других международных акторов в центральноазиатском регионе России следует обратить особое внимание на укрепление ее позиций в Центральной Азии и этим предотвратить переориентацию внешних связей государств ЦА на третьи страны.
Методологическая основа исследования представлена несколькими исследовательскими принципами. Принцип объективности требует учета, по возможности, всей найденной фактологической базы, а также многостороннего анализа собранного исходного материала. Принцип историзма позволяет видеть исследуемые процессы в их развитии и взаимодействии.
Автор также опирался на такие методологические приемы, как междисциплинарный подход, сравнительный анализ и сопоставление, обобщение, индукция и дедукция, логическое построение на основе экстраполяции тренда, анализ внешнеэкономических отношений с позиций геоэкономического и регионального подходов.
Поскольку диссертация посвящена изучению процессов, охватывающих большой этногеографический ареал, то в работе использованы такие методологические приемы, как рассмотрение явлений и процессов с учетом их национальной специфики, системный подход с позиций сочетания политологических и экономических знаний; а также ситуационный подход (применяемый при рассмотрении событий и процессов в конкретный период их эволюции). В определенной мере автор учитывал также принцип географического детерминизма, позволяющий выделить ряд экономических особенностей, присущих всем странам Центральной Азии.
Хронологические рамки исследования носят естественный, обусловленный реальными событиями характер, и охватывают период с 1996 г. (времени создания «Шанхайской пятерки», в 2001 г. преобразованной в ШОС) и до лета 2008 г. В целях лучшей иллюстрации некоторых положений в работе также упоминается ряд обстоятельств, предшествующих образованию «Шанхайской пятерки».
Географические рамки исследования. Само понятие «Центральная Азия» в современной политологии пока не получило однозначной трактовки. Международные акторы, имеющие свои политические и экономические интересы в регионе (Россия, Китай, США, страны ЕС, Индия и ряд исламских государств), зачастую по-разному определяют границы ЦА. В мировой научной литературе и официальных источниках «внешосовских» стран присутствует а) «классическая» Центральная Азия, северо-западные рубежи которой пролегали вдоль границы СССР/России с Китаем и Монголией, на востоке достигали Большого Хингана, Ордосской излучины реки Хуанхэ и Сино-Тибетских гор в Китае, а на юге доходили до верхнего Инда (север Индии), а также б) «новая» или постсоветская Центральная Азия в составе Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана. Термин «Центральная Азия» был введен в политический оборот в 1993 г., когда на встрече глав государств, ранее входивших в состав СССР, прозвучало предложение именно так именовать регион в составе указанных пяти стран. Помимо этого, факторами объединения пяти государств в единый регион являются географическая компактность расположения; общность их политической и экономической истории, сопоставимый уровень социального и хозяйственного развития; близость социокультурных традиций и механизмов управления обществом".
Автор определяет территориальные рамки работы пределами «постсоветской» ЦА по двум понятным причинам: во-первых, четыре государства именно «новой» Центральной Азии являются членами ШОС, а во- вторых, — в официальных материалах и документах, публикуемых в РФ, Китае и пяти государствах ЦАР, Центральная Азия понимается именно в границах Республики Казахстан (РК), Кыргызской Республики (КР), Республики Таджикистан (РТ), Туркмении и Республики Узбекистан (РУ).
Степень разработанности проблемы. В российской и зарубежной научной литературе диссертантом не найдено ни одной комплексной работы, главной целью которой являлось бы рассмотрение обобщенной картины торгово-экономических отношений КНР со странами «новой» Центральной Азии. Вместе с тем, частные аспекты темы, а также вопросы смежных направлений нашли свое освещение.
Современное российское китаеведение и востоковедение включают следующие группы работ, пересекающихся с темой данного исследования: 1) работы специалистов-международников универсального плана, таких, как Е.П.Бажанов, А.Д.Богатуров, Вл.Ф.Ли, В.В.Михеев, А.В.Островский,
В.Я.Портяков, М.Л.Титаренко, Г.И.Чуфрин; 2) исследования по современной
[
внешнеэкономической политике и экономике КНР А.В.Акимова, Я.М.Бергера, Л.Д.Бони, В.В.Карлу сова, Л.И.Кондрашовой, Н.Н.Котлярова, И.Н.Наумова, Л.В.Новоселовой, Э.П.Пивоваровой, М.А.Потапова, А.И.Салицкого,
В.Чуванковой, В.И.Шабалина; 3) работы российских специалистов по вопросам деятельности ШОС. Их авторы - А.В.Болятко, Д.Н.Верхотуров, А.Ф.Клименко, И.Н.Комиссина, А.А.Куртов, А.В.Лукин, Е.Н.Самбурова и др. 4) исследования современных российских политологов и экономистов по проблемам Центральной Азии. Это работы Л.Б.Вардомского, H.A. Вяткиной,
В.Жукова, С.Г.Лузянина, О.Б.Резниковой и ряда других авторов.
Особую группу источников, послуживших теоретической основой диссертации, составили труды российских ученых по генеральным проблемам мировой экономики, международных экономических отношений и международной экономической интеграции. Это работы Авдокушина Е.Ф., а также изданные под редакцией таких признанных исследователей, как А.С.Булатов, Н.Н.Ливенцев, В.Е.Рыбалкин.
Внимание российских авторов в основном сфокусировано на рассмотрении социально-политической обстановки в Центральной Азии в плане общей безопасности в регионе. Перспективы энергетического курса ее ведущих государств также анализируются, поскольку главный политико- экономический интерес РФ в отношении ЦАР связан с направлениями импорта центральноазиатских энергоносителей. Российские исследователи констатируют рост международной конкуренции за доступ к природным ресурсам ЦА и отмечают потенциальную роль ШОС как силы, способной внести коррективы в ход этого соперничества. Однако непосредственно о китайско-центральноазиатских торгово-экономических отношениях в России издано немного работ. Все они написаны в формате статей или разделов коллективных монографий и содержат общую характеристику хозяйственного взаимодействия сторон или же освещают отдельные его аспекты (в географическом или отраслевом формате). Эти работы принадлежат перу И.П.Азовского, С.В.Жукова, В.А.Матвеева, А.В.Островского, В.Я.Портякова. В качестве раздела монографии была издана работа российского китаеведа- экономиста Л.И. Кондрашовой. Исследования этих авторов, особо ценные своей методологической и фактологической базой, несомненно, способствовали лучшему пониманию диссертантом вопросов становления хозяйственных отношений Китая с молодыми государствами ЦА. Однако соискатель надеется, что настоящая диссертация во многом способна дополнить картину китайско- центральноазиатских экономических связей, поскольку она содержит разделы, написанные с учетом последних тенденций и на основе новейшего материала, темы которых, как представляется, пока не нашли освещения в научной литературе.
В западной литературе первые публикации о курсе Пекина в отношении новых стран ЦА появились в 1994 г. Более внимательно западные политологи занялись изучением китайско-центральноазиатских отношений с конца 1990-х гг., когда стали очевидными усиление внимания КНР к государствам региона в связи с созданием «Шанхайской пятерки» и активизация всего комплекса двусторонних связей Китая и центрально азиатских стран. Большинство этих работ было вызвано интересом к КНР как бурно развивающейся мировой силе, а также интересом к новым, стратегически важным субъектам МО в Центральной Азии.
Наибольшее внимание к центральноазиатской проблематике проявляют такие эксперты, как С.Бланк, А.Коэн, Дж.Бэйтс, Р.Менон, Р.Х.Мунро, М.Оресман, Б.Пэнньер, Е.Румер, Н.Сванстрём. К числу информированных аналитиков по проблемам Центральной Азии относится и Марта Брилл Олкотт.
Вопросы внешнеэкономических связей ЦАР, особенно в последних работах этого автора, также затрагиваются.
Выводы, которые делает М.Б.Олкотт, а также в определенной степени и Н.Сванстрём, можно свести к следующему: 1) Укрепление российских позиций в ЦА для США менее желательно, чем консолидация китайских, поскольку курс КНР в регионе пока предсказуем и Пекин ведет себя там вполне ответственно, не собираясь использовать ШОС в качестве механизма насаждения своих «неоимпериалистических» порядков; 2) Пекин видит в ШОС средство уравновешивания влияния РФ в ЦАР и предотвращения односторонней * ориентации государств ЦА на Европу; 3) Роль КНР в энергетическом секторе ЦАР может быть позитивной, поскольку Китай с готовностью финансируют «доводку» внутренней нефтегазовой инфраструктуры ЦА, а не сугубо экспортных маршрутов; а также переплачивает за нефтегазовые активы стран региона; 4) Поставка углеводородов из ЦА через Китай снизит зависимость региона от РФ; 5) Китай и РФ как крупный потребитель и как крупный производитель углеводородов, даже будучи в определенной мере конкурентами за центральноазиатские углеводороды, могут превратить ШОС в экономически сбалансированную структуру. Однако достичь этого будет крайне трудно, если в ШОС вступит Иран — еще один производитель и потенциальный конкурент РФ, а также Индия - еще один крупный потребитель нефти и газа и в этом плане - конкурент КНР.
Суммируя выводы и оценки современных западных экспертов, следует отметить, что до сих пор, за редким исключением, их по-прежнему более интересует внешнеполитическая и дипломатическая активность Китая в ЦА, а экономической составляющей отводится вспомогательно-иллюстрирующая роль.
В китайской научной литературе соискателем не найдено ни одной авторской монографии, целенаправленно посвященной рассмотрению именно китайско-центральноазиатских экономических связей как на межстрановом, так и на коллективном уровнях. Однако сборники статей, а также монографии по общим вопросам отношений КНР с государствами ЦАР и ШОС, главным образом в сфере безопасности, в Китае издавались. К числу ведущих китайских специалистов по проблемам диалога Китая с ЦА следует отнести Бао И, Ван Хайяня, Пан Гуана, Син Гуанчэна, Сюй Тункая, Ху Хао, Чжао Жуюя и ряд других исследователей. Работы китайских авторов по различным аспектам торгово-экономических связей Китая с центральноазиатскими партнерами, хотя и довольно многочисленны, однако пока публиковались в формате статей в научных и политических журналах, а также разделов коллективных монографий. Следует отметить не так давно изданную монографию Чжан Нина, посвященную характеристике экономических функций ШОС. Непосредственно китайско-центральноазиатским экономическим отношениям в книге отводится сравнительно немного места, и ее статистическая база уже не нова, и поэтому соискатель, надеется, что данная диссертация все же способна внести свой вклад в исследование торгово-экономических отношений КНР и государств ЦАР в контексте ШОС.
Информативны материалы, публикуемые на сайтах официальных ведомств КНР и стран ЦАР. Для китайских СМИ, особенно центральных, в целом свойственен оптимистический тон и акцент на успехах взаимодействия Китая со странами ЦАР и ШОС. Однако в специализированных статьях китайских ученых-международников не только достаточно объективно характеризуются трудности китайско-центральноазиатского экономического диалога, но и предлагаются пути их смягчения. В последние годы в работах названной тематики часто упоминается факт принадлежности сторон к ШОС, но роль Организации в экономическом диалоге сторон, хотя и констатируется, но не конкретизируется.
Основные положения, сформулированные китайскими исследователями, можно представить в следующем виде:
В КНР'четко осознают растущее геостратегическое и геоэкономическое значение ЦАР, особенно как носителя- энергоресурсов. Китайские эксперты полагают, что ресурсный потенциал Центральной Азии еще не раскрыт и этим обосновывают готовность КНР содействовать его развитию.
В Китае приветствуют стремление стран ЦАР' проводить самостоятельную, многовекторную политику, поскольку исторически сложившаяся «привязка» молодых государств к России, особенно в экономической сфере, объективно не отвечает интересам КНР. Одновременно Пекин с настороженностью относится к пoпыткaMv стран Запада, расширить их отношения со странами ЦА.
Подчеркивая важность ШОС для Центральной- Азии, китайские аналитики констатируют, что государства ^региона смогут успешно преодолеть экономические трудности и угрозы в сфере безопасности только при сочетании собственных усилий с усилиями дружественных стран-членов Организации.
В китайских научных публикациях ЦАР рассматривается' как неотъемлемая* часть Евразии, имеющая особое значение. По мнению китайских исследователей, в рамках материка регион выполняет функцию связующего звена в * географическом, в политическом и в экономическом планах. Особенно важна- роль региона как трансрегионального поставщика энергоресурсов и транзитной территории, расположенной на торговых путях с Юга на Север' и с Востока на Запад.
Понятно, что выводы, к которым приходят китайские исследователи, призваны концептуально обосновать курс Пекина на расширение связей КНР с центрально азиатским регионом. Во многих работах китайских специалистов необходимость развития отношений с государствами ЦА обосновывается* историческим, многовековым характером контактов Китая со странами нынешнего* ЦАР. И чтобы не прервать связь времен, текущий век, дескать, должен стать периодом возрождения Шелкового пути в новых условиях.
Несмотря на то, что прагматизм интересов Пекина в отношении государств ЦАР достаточно очевиден, в китайской научной литературе и
публикациях СМИ намерение превратить регион в зону влияния Китая всегда отрицается. Задачами политики КНР в ЦА называются содействие безопасности в регионе, получение доступа к ресурсам ЦАР сугубо на взаимовыгодной основе, а также расширение торгово-экономических связей сторон. Однако в случае дальнейшего опережающего развития Китая и ненасильственного (то есть экономически фундированного) вытеснения им западных конкурентов с экономического поля ЦА, достижение КНР доминирующих позиций в регионе станет вполне возможным. Китай объективным образом может обрести беспрецедентное влияние в регионе. Сначала это будет экономическое доминирование, за которым, как свидетельствует мировой опыт, часто приходит доминирование политическое. В центральноазиатских столицах учитывают эту вероятность и потому в своих международных контактах не намерены отказываться от линии на «дистанционное партнерство», о котором авторы из стран ЦА пишут хоть и не часто, но довольно заинтересованно.
Центральноазиатская научная литература включает работы признанных ученых, освещающих различные аспекты внешней политики стран региона, в том числе и на китайском направлении. Благодаря тому, что современные авторы из стран ЦА воспитывались еще общей для них и для российских
исследователей советской научной школой, работы центральноазиатских специалистов методологически близки российским публикациям и порой отличаются большей глубиной и аналитичностью, чем труды некоторых экспертов других политологических школ. Следует выделить исследования таких специалистов, как Р.Г.Абдулло, Э.Абдылдаев, Р.Алшанов, А.Ашимбаева, В.Галямова, А.Джекшенкулов, М.Иманалиев, А.Каукенов, Н.П.Ким, А.Курманова, С.Кушкумбаев, Г.А.Мовкебаев, О.А.Молдалиев, М.К.Нарибаев, Е. Оразалиев, С.Д.Примбетов, К.Л.Сыроежкин, Д.Усенбаев, А.Ходжаев.
Центральноазиатские исследования китайской, а также «шосовской» проблематики тоже пока осуществляются на уровне статей в научных сборниках, публикаций в СМИ и реже — в формате отдельных тематических материалов и разделов коллективных монографий. Одним из крайне не многих специалистов из ЦА, занимающихся, помимо других проблем, вопросами экономического диалога КНР со странами региона, является узбекистанский исследователь В.В.Парамонов, несколько работ которого вышли в соавторстве со А.В.Строковым. Пожалуй, это лучшие в центральноазиатской научной литературе публикации по вопросам экономических отношений в ЦАР.
Информационной и статистической базой диссертации послужили официальные документы, справочники, российская, китайская, американская, индийская, пакистанская, иранская и японская периодика, а также сводки информационных агентств. Поскольку тематика экономических отношений КНР и центральноазиатских стран, тем более, в контексте ШОС, по-прежнему является малоразработанной, то большой объем работы выпал на обработку источников Интернета. Ныне практически все крупные научные и практические организации обладают своими ресурсами в сети; многие уважаемые аналитики и эксперты предпочитают публиковать свои работы именно в Интернет, поскольку мировая сеть отличается чрезвычайной оперативностью при размещении материалов.
Диссертант подверг анализу положения и выводы, содержащиеся в публикациях зарубежных исследователей, и те из них, которые, по его мнению, представляют научный интерес, были использованы при написании работы.
Научная и практическая значимость работы. Выявление особенностей политики и практики КНР относительно центральноазиатских стран (в «чисто» экономическом плане во многом сходных как в отношении членов ШОС, так и Туркмении), представляется полезным с точки зрения определения возможных перспектив дальнейшего проникновения Китая на центральноазиатское экономическое и даже политическое пространство, а также влияния этого процесса на отношения с Россией как самой КНР, так и ее центральноазиатских партнеров.
Раскрытие заявленной темы может способствовать более полному уяснению и прогнозированию параметров экономического взаимодействия
Китая с центральноазиатскими странами, направлений и особенностей их хозяйственных связей. Это, в свою очередь, позволит соответствующим российским ведомствам точнее сориентироваться при разработке линии РФ в отношении КНР и ее центральноазиатских партнеров, особенно в формате Шанхайской группы. Основные положения и выводы диссертации могут быть использованы при определении и анализе потенциальных областей дальнейшего экономического сотрудничества стран-членов Организации.
Представляется, что диссертация может быть полезна в научной и преподавательской деятельности при подготовке материалов, учебных пособий и лекционных курсов по специальности «Мировая экономика», «Международные экономические отношения» а также по политическим проблемам международных отношений, современному положению в центральноазиатском регионе и в Китае («Регионоведение»), а также по специальным вопросам деятельности ШОС.
Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены автором в восьми научных работах общим объемом 8,7 п.л., а также в докладе на ежегодной международной научной конференции серии «Китай, китайская цивилизация и мир» в ИДВ РАН и на ситуационных анализах по теме «Региональные аспекты международных отношений в Центральной Азии» на факультете мировой политики МГУ им. М.В.Ломоносова.
Структура диссертации. Цель и задачи исследования обусловили структуру диссертации, состоящую из введения, трех глав, заключения, приложений, а также списка использованных источников и литературы.
Во Введении обосновывается актуальность исследования, формулируются его цель и задачи, определяются объект и предмет работы, а также ее хронологические и географические рамки, характеризуются методологическая и информационная базы диссертации, ее научная новизна, практическая и научная значимость. Также приводятся основные положения, выносимые на защиту, дается обзор использованной литературы, содержится информация об апробации и структуре работы.
В первой главе характеризуется современное значение ЦАР, а также возможности и потребности Китая и «шосовских» государств ЦА как внешнеэкономических партнеров, обусловливающие экономическую взаимодополняемость указанных сторон. Также анализируется официальная позиция КНР по вопросам развития экономического взаимодействия с государствами ЦАР, включая Туркмению.
Во второй главе выделяются четыре этапа современного китайско- центральноазиатского экономического сотрудничества в рамках ШОС и рассматривается их конкретное содержание. Кроме того, анализируются основные трудности хозяйственного диалога «Китай — Центральная Азия», предлагаются возможные пути их устранения в контексте ШОС, а также дается оценка состоянию Организации как экономической интеграционной группировки..
В третьей главе рассматривается значение ближайшего партнерского окружения ШОС - Туркмении и стран-наблюдателей Организации - для экономического сотрудничества Шанхайской группы, приводится ряд выводов, прогнозов и рекомендаций, касающихся перспективных направлений взаимодействия государств-членов и наблюдателей ШОС.
В Заключении подводятся итоги исследования, приводятся выводы и обобщения, вытекающие из содержания работы.
Приложения содержат материалы, дополняющие и иллюстрирующие основное содержание работы (таблицы, графики и диаграммы).
Международное политико-экономическое значение центральноазиатского региона в 1990-е- начале 2000-х гг
Центральноазиатский регион (ЦАР), находясь в центре евразийского материка, является своеобразным «ключом от врат» ряда стратегически важных территорий Европы и Азии. Северо-западные рубежи ЦАР практически совпадают с юго-восточной границей РФ, а восточные - примыкают к СУАР КНР. Благодаря соседству с Китаем Центральная Азия граничит с АТР, на Юге — с такими «проблемными» субъектами международных отношений, как Афганистан и Иран. Близкое географическое соседство ЦАР с Индией и Пакистаном, обладающими ядерным оружием, и Ираном, при определенных условиях способным создать его, также является важным обстоятельством.
Расположение региона в центре Евразии дает ЦА возможность влиять на безопасность и экономический статус значительной части материка. В начале- середине 1990-х гг., после отказа центральноазиатских стран от идей классического социализма, в регионе возник острый идеологический вакуум, который стал заполняться исламо-фундаменталистскими силами. Вследствие нерешенности целого ряда социально-экономических проблем идеи религиозного экстремизма и ныне находят отклик среди части исламского населения стран ЦА. Это не благоприятствует стабильности в регионе.
Поэтому можно сказать, что геополитическое значение Центральной Азии обусловлено тем, что она является не только «местом встречи» различных народов, цивилизаций и мировоззрений, но и «узлом» пересечения интересов крупнейших сил, эти народы и мировоззрения представляющих, - России, Китая, некоторых мусульманских государств и в новейшее время - США. Среди мировых и региональных держав, влияющих на ситуацию в Центральной Азии, находятся Пакистан, Индия, государства ЕС, Турция и Иран.
Геоэкономическое значение ЦАР определяют следующие обстоятельства:
1. Удачное географическое расположение: регион простирается от России до Китая, обладающих емкими рынками и исключительным экономическим потенциалом.
2. ЦАР весьма богат (хотя и территориально неравномерно) стратегически важными природными ресурсами - нефтью и газом, ураном (первое место в мире по запасам), редкоземельными металлами. Вероятные и доказанные запасы нефти в ЦА вместе с сопредельным Каспийским регионом составляют около 27 млрд т (второе место после запасов в Персидском заливе), из них материковые центральноазиатские запасы (то есть без залежей в каспийской акватории) — 8,5 млрд т1. К тому же, по оценкам специалистов, запасы углеводородов в ЦАР могут оказаться крупнейшими в мире .
3. Наличие в Центральной Азии запасов урана, а главное — еще не утраченные знания ядерных технологий. По мнению экспертов Лондонского Уранового института, на Казахстан приходится почти 25% мировых разведанных запасов урана . Крупные промышленные урановые месторождения есть в Узбекистане и Таджикистане; в Кыргызстане имеется гидрометаллургический завод по производству урановых концентратов.
Страны ЦА обладают промышленными запасами еще и таких ресурсов, как железная руда, медь, свинец, цинк, легирующие компоненты — марганец, молибден и хром, редкоземельные элементы (Республика Казахстан), металлическая сурьма (Кыргызстан), целестиновые руды, из которых извлекается стронций (Туркменистан), золото, вольфрам, литий (Республика
Узбекистан), а также другие цветные и редкие металлы, имеющие большое значение для металлургии самого региона и сопредельных стран.
Растущая потребность в энергоносителях на мировом Востоке, в частности, в КНР, Японии, Индии и Юго-Восточной Азии, повышает значение ресурсной базы ЦА, особенно на фоне крайне нестабильной обстановки в Персидском заливе. Энергетические ресурсы региона могут стать важным фактором обеспечения глобальной энергетической безопасности.
4. Расположение ЦАР на стыке евроазиатских транспортных магистралей и коридоров также является важным элементом его геополитической и геоэкономической значимости. С дальнейшим развитием трансазиатских коммуникаций, строительством экспортных нефте- и газопроводов, мировое значение региона еще более возрастет.
Повышенную заинтересованность в освоении природных ресурсов региона проявляют многие государства мира, в том числе Китай, РФ, США, страны Европы, Япония, Индия, Пакистан. Это и понятно: контроль за топливно-энергетическими ресурсами, а главное - за путями их транспортировки дает возможность активно влиять на политико- экономическую ситуацию не только в ЦАР, но и вокруг него.
Поэтому можно сказать, что эволюция ШОС и, следовательно, — развитие кооперации Китая и стран ЦА, происходит в особой внешней политико- экономической макросреде, которая формируется под воздействием нескольких региональных и мировых акторов. Центральная Азия становится важной ареной их геополитического и геоэкономического сотрудничества и соперничества . Поскольку взаимодействие основных действующих лиц в регионе диктуется, прежде всего, их политико-экономическими устремлениями, то представляется целесообразным охарактеризовать интересы основных «игроков» на центральноазиатском поле. (Для освещения интересов и позиции КНР в отношении государств ЦАР особо выделен раздел 1.3. данной работы).
Возможности и потребности кнр и центральноазиатских стран шос как экономических партнеров
Задача данного раздела — показать наличие объективных, экономически обусловленных факторов, делающих возможным и даже необходимым расширение хозяйственного взаимодействия Китая и центральноазиатских стран-членов ШОС. Как свидетельствует практика, факторы заинтересованности в экономическом сотрудничестве обусловливаются, с одной стороны, наличием у потенциальных партнеров определенных потребностей, а с другой, - возможностями стран-контрагентов эти хозяйственные потребности удовлетворить хотя бы частично.
Парадоксальным образом Китай, столь нуждающийся в импорте углеводородов и минерального сырья, сам является одним из крупнейших в мире государств-производителей природных ресурсов. Страна занимает первое место в мире по добыче угля, десяти видов цветных металлов, второе - фосфорной руды, третье - по пириту, пятое - по добыче сырой нефти . В 2006 г. доказанные запасы нефти в Китае составили 2,76 млрд т (около 1,5% мировых запасов), а запасы газа - 3 трлн куб. м (около 1,4% мировых запасов) .
По количеству месторождений вольфрама, свинца, ртути, сурьмы, цинка, олова и молибдена Китай занимает одно из первых мест в мире. Однако, несмотря на то, что общие запасы полезных ископаемых в Китае сравнительно велики и там наличествуют почти все их виды, в среднем на душу населения используемых ресурсов крайне немного. По этому показателю Китай занимает лишь 53 место в мире . В последнем обстоятельстве в Китае видят специфику ресурсообеспеченности страны, обусловленную как недостаточной эффективностью геологоразведочных работ (среди 148 видов полезных ископаемых доля разведанных в КНР составляет лишь 10,63% ), так и абсолютным сокращением запасов нефти, угля, меди и других полезных ископаемых ввиду их многолетнего активного использования.
Еще одна особенность ресурсообеспеченности Китая заключается в том, что наряду с рентабельными залежами, например, в СУ АР, где мощность продуктивных нефте- и газоносных пластов превышает 200 м , в стране имеются пласты особо глубокого залегания и сложной структуры. Например, трудность нефтедобычи в богатой Таримской впадине (зыбучие пески) резко отрицательно сказывается на окупаемости соответствующих работ.
По таким ресурсам, как железо, марганец, алюминий, медь, фосфор, залежи преобладают небогатые, зачастую в сочетании с примесями другого рудного сырья, что затрудняет обогащение и плавку. По оценкам запасов полезных ископаемых, проведенным согласно международным классификационным стандартам, объем экономически выгодных запасов в КНР не превышает одной трети от общего объема запасов полезных ископаемых страны .
Итак, природных ресурсов как таковых - немало, но их пригодность для хозяйственного освоения либо недостаточна, либо сомнительна. Наблюдается дисбаланс между регионами в обеспеченности минеральным сырьем и его добычей. По-прежнему остра проблема расточительности при освоении и использовании ископаемых ресурсов, а также проблема загрязнения окружающей среды. Кроме того, общий план-конфигурация разработки земных недр не отличается рациональностью, несовременные методики разведки и добычи также осложняют положение . В силу этого становится очевидным противоречие между потребностями экономики страны, с одной стороны, и возможностями горнодобывающей отрасли Китая, - с другой.
По китайским оценкам, из 45 важнейших видов полезных ископаемых потребности Китая в 2010 г. могут быть удовлетворены за счет собственных ресурсов по 21 виду, а в 2020 г. — только по 6 видам . Выход КНР на траекторию экономического роста более 9% в год с 2003-2004 гг. вызвал «скачкообразное увеличение спроса» КНР на импортные минеральные ресурсы.
Сейчас прирост потребления нефти (и своей, и импортированной) в КИР составляет 17% годовых, в то время как прирост ее добычи в стране ограничивается лишь 2% .
По прогнозам Министерства коммерции КНР от 2007 г., больше половины потребностей Китая в нефти через 1 -2 года будет покрываться за счет ее ввоза . Ежегодный прирост потребления нефти в стране составляет более 20 млн т. Закупки нефти возрастут, по прогнозам, за 2005-2020 гг. с 88 млн т до 150 или даже до 247 млн т . Некоторые эксперты называют даже большие цифры: в 2010 г., по их мнению, импорт нефти КНР уже составит 256 млн т в год . В целом же, в ближайшие 30 лет потребности промышленности и населения страны в полезных ископаемых превысят внутреннее производство в 2-5 раз . В настоящее время КНР является нетто-импортером не только сырой нефти, но и железной и марганцевой руд, медного концентрата и калийных удобрений .
Энергобаланс Китая имеет ту специфику, что в нем доля угля (самого доступного, дешевого и потому основного в условиях Китая источника энергии) составляет 66-70% (в 2006 г. - 69,4%) . Около 80% потребностей КНР о в электричестве покрывается за счет ТЭС, работающих на угле . Разведанные в КНР запасы угля достаточно велики (треть мировых) для расширения его добычи в течение длительного времени .
Периодизация китайско-центральноазиатского экономического взаимодействия в рамках шанхайской группы
Несмотря на то, что экономическое взаимодействие стран ШОС и поныне осуществляется в основном на двустороннем уровне, тенденция к «коллективизации» хозяйственных связей внутри Организации уже прослеживается . Впервые стремление к многостороннему экономическому сотрудничеству было проявлено странами-участницами в «дошосовский» период - на встрече глав правительств «Шанхайской пятерки» в 1999 г. (Бишкек), где был поднят вопрос о создании общей транспортной инфраструктуры. А Совместной Декларацией о создании ШОС, подписанной в июне 2001 г. (Шанхай) главами государств-членов, прямо предусматривалось налаживание экономического сотрудничества в коллективном формате.
В сентябре 2001 г. в Алматы премьер-министры стран-участниц подписали «Меморандум об основных направлениях регионального экономического сотрудничества и созданию благоприятных условий в области торговли и инвестиций». В этом документе стороны указали на необходимость использования фактора экономической взаимодополняемости государств- участников ШОС; содействия развитию совместных производств и торгово- экономической деятельности хозяйствующих субъектов; согласования национальных законодательств, регулирующих внешнеэкономическую деятельность, устранения таможенных барьеров, улучшения торгового и инвестиционного климата, строительства транспортных «коридоров» и наконец - создания условий для постепенного свободного передвижения товаров, капиталов, услуг и т.д. То есть тех условий, которые в мировой политологии и экономике считаются основой создания общего рынка (см.Приложение 9). Был определен круг основных направлений практического сотрудничества, таких, как энергетика, транспорт и целый ряд других .
Несмотря на то, что «Меморандум» представляет собой предварительный, самый общий перечень принципов и направлений совместной экономической активности шести стран, тем не менее, думается, что 2001 г. стал началом первого этапа хозяйственного сотрудничества стран ШОС, поскольку подписанием «Меморандума» была заложена юридическая база для подобного взаимодействия.
В 2002 г. (Шанхай, май) руководители торгово-экономических ведомств шести стран обсудили перспективы взаимной коммерции и инвестиций. Эта встреча заложила основы механизма регулярных совещаний глав соответствующих инстанций. Был подписан Протокол к «Меморандуму о создании благоприятных условий в торговле и инвестициях», принятому в 2001 г. В документе подчеркивается, что торгово-экономическое взаимодействие «благоприятствует сохранению региональной безопасности и стабильности, обеспечению экономического развития» стран-партнеров» .
Судя по всему, до 2003 г. ШОС являлась структурой с не очень ясными планами развития своей экономической составляющей (хотя соответствующие намерения сторон и получили документальное оформление). Поэтому можно сказать, что началом второго этапа коллективного экономического сотрудничества стран ШОС является именно 2003 г., когда главы правительств государств-членов приняли долгосрочную (до 2020 г.) «Программу многостороннего торгово-экономического сотрудничества» (Пекин, сентябрь), конкретизирующую положения «Меморандума» от 2001 г.
Новая попытка осязаемого продвижения коллективной хозяйственной кооперации была предпринята Пекином на Ташкентском саммите (июнь 2004 г.), когда председатель КНР Ху Цзиньтао заявил о намерении Китая выделить странам-участницам кредиты в размере 900 млн долл. для расширения торговли .
Осенью 2004 г. на совещании глав правительств (Бишкек) премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао заявил, что «самое важное для ШОС - это
О . экономика»". На совещании был утвержден «План мероприятий» по реализации «Программы многостороннего торгово-экономического сотрудничества государств-членов ШОС». План включает перечень наиболее важных областей экономического сотрудничества шести стран и состоит из множества конкретных направлений. В нем указаны 144 позиции, разбитые на 13 разделов, охватывающих следующие сферы: наука и новые технологии; агропромышленный комплекс; транспорт; ТЭК; товарная инспекция и стандартизация; высокие информационные и телекоммуникационные технологии; природопользование и охрана окружающей среды; таможенное дело; финансы, налоги и инвестиции; здравоохранение, образование и туризм; бизнес и торговля .
В соответствии с «Меморандумом», «Программой» и «Планом», региональное экономическое сотрудничество в рамках ШОС должно продвигаться тремя фазами. На базовой фазе путем устранения организационных препятствий намечено создать благоприятные условия для торговой и инвестиционной деятельности. На фазе углубленного развития — определить приоритеты экономического и технического сотрудничества в целях достижения совместного развития. (Это в основном такие сферы, как энергетика, транспорт, телекоммуникации, информатика и сельское хозяйство). На фазе определения и реализации целей долгосрочного развития, то есть на заключительной фазе, должно быть организовано свободное передвижение товаров, капитала, услуг и технологий, что будет служить основой для окончательного формирования ЗСТ и общего рынка .
Туркменистан в китайско-центральноазиатском экономическом партнерстве в контексте шос
Несмотря на то, что Туркменистан не является членом ШОС, тем не менее, представляется небесполезным охарактеризовать современное состояние торгово-экономических связей КНР и с этой центральноазиатской страной по следующим причинам:
Поскольку экономика Туркмении в советское время развивалась как часть регионального (среднеазиатского) хозяйства, то не только географически, но и геоэкономически Туркменистан остается близким России и своим соседям по ЦАР. Он до сих пор встроен в систему их внешнеэкономических связей через общую систему трубопроводной и транспортной инфраструктуры. Кроме того, в последнее время происходит резкая активизация сотрудничества Ашхабада и Пекина, а также просматривается линия на развитие отношений Туркменистана с Шанхайской группой . После смены руководства в стране в начале 2007 г., появилась информация, что Туркменистан желает вступить в ШОС на правах полноправного члена (хотя до сих пор его заявки на вступление не поступало). В апреле 2007 г. Генеральный секретарь ШОС Б.Нургалиев определенно выступил за подключение Туркменистана к «шосовским» процессам. Есть данные, что в Ашхабаде уже рассматривают необходимую «степень участия» Туркменистана в региональных структурах .
Сама ШОС, по словам заместителя министра иностранных дел РФ А.Денисова, проявляет объективный интерес к Туркменистану как «к государству региона, являющегося ареалом деятельности организации; в принципе Туркменистан мог бы претендовать и на членство в ядре ШОС» .
Ввиду вышеперечисленного, включение Туркменистана в рамках настоящей работы в контекст «досовских» экономических отношений видится оправданным.
Заинтересованность Китая в хозяйственном диалоге с Туркменистаном китайские политологи обосновывают так: «Туркменистан обладает богатыми ресурсами газа; он также является единственным путем из Центральной Азии в Восточную Азию, на Ближний Восток и Европу (через Иран), что делает Туркменистан весьма важным (партнером) в плане энергетических и транспортных связей»". Нефтегазовая отрасль — базовая в туркменской экономике: 70% валютных поступлений в госбюджет дает экспорт углеводородов. За его же счет в стране осуществляются масштабные социальные программы . Ежегодно Туркменистан экспортирует от 5 до 7 млн т нефти (то есть, до 67% от общего объема добываемой им нефти) и от 44 до 49 млрд куб. м газа (до 75% добываемого в стране природного газа) .
Китайско-туркменские торговые отношения, которых до 1997 г. практически не существовало, позже развивались достаточно динамично, хотя пока и не достигли высоких показателей. К настоящему времени между Туркменистаном и КНР подписано около сорока межгосударственных документов, на которых и основано двустороннее сотрудничество в различных отраслях. Объем товарооборота Китая с Туркменистаном (млн долл.)1 Структура китайско-туркменской торговли (%)
Из Таблицы 1 видно, что за период 1997-2007 гг. двусторонний товарооборот увеличился почти в 19 раз (причем, в течение всех этих лет для Китая он складывался со значительным положительным сальдо).
Таможенный режим, применяемый Туркменистаном в отношении китайского импорта, достаточно сложен. В стране таможенные тарифы в размере от 10 до 100% применяются в отношении 94 товаров в случае импорта юридическими лицами (основные коммерческие контрагенты КНР), но ввозимые физическими лицами товары подпадают под значительно более щадящий режим. Однако таких товаров немного, поскольку количество «челноков» в стране крайне невелико. Тарифные сетки меняются часто, и в отношении китайских товаров применяются тарифы выше среднего уровня, что обусловлено спецификой китайского экспорта в Туркменистан. Он представлен товарами с большой и/или окончательной степенью обработки (машины и оборудование), а также товарами, не относящимися в этой стране к предметам первой необходимости (это, например, недешевые ткани - бархат, некоторые сорта шелка). Во внешнеторговой практике Туркменистана в принципе имеет место тенденция повышения импортных пошлин на товары с большей степенью обработки , что как раз характерно для китайского экспорта в ЦАР.
Хотя коммерческие связи и являются старейшим и базовым направлением китайско-туркменского экономического сотрудничества, однако, по неоднократным заявлениям обеих сторон, наиважнейший вектор двустороннего хозяйственного взаимодействия - это энергетическая сфера.
Первые попытки наладить энергетическое сотрудничество с Туркменистаном КНР предприняла вскоре после провозглашения его независимости. Так, уже с 1995 г. КНР совместно с Туркменией и Японией прорабатывала идею строительства газопровода, соединяющего эти страны. Но в конце 1990-х гг. ввиду некоторого охлаждения китайско-японских отношений и неустойчивой позиции Ашхабада дальнейшее рассмотрение этого вопроса оказалось замороженным.
В 1997 г. Китай и Туркменистан предприняли первые практические шаги в указанной сфере: между госконцерном «Туркменнефть» и Китайской нефтяной инженерно-строительной корпорацией (КНИСК) был заключен контракт на ремонт нефтескважин в Туркмении. (По истечении его срока в 2003 г. контракт на эти работы был перезаключен еще на пять лет). Бригады КНИСК со своей техникой и технологией выполнили капитальный ремонт 257 скважин месторождения Котурдепе. Ремонт этих скважин обеспечил увеличение их производительности в 2-3 раза, что выразилось в добыче более 2 млн т нефти .
В 2000 г. КННК и Министерство нефтегазовой промышленности и минеральных ресурсов Туркменистана подписали «Меморандум о взаимопонимании» в сфере энергетического сотрудничества, и уже с того времени заработала туркмено-китайская комиссия по подготовке сооружения газопровода «Туркмения-Китай»".
В 2001 г. госконцерн «Туркменнефть» и Ланьчжоуский завод нефтехимического машиностроения заключили контракт на изготовление и поставку в Туркмению двух буровых установок на сумму 22,2 млн долл. . В том же году стороны договорились о создании СП по производству нефтепромышленного оборудования в Балканабате, а также об участии китайских специалистов в модернизации морского порта Туркменбаши . В том же году госконцерн «Туркменгаз» заключил контракт с «Китайской нефтяной корпорацией по технике и разработке» на поставку буровой установки типа ЪЛ(Ю на сумму в 100 млн юаней. Тогда же С. Ниязовым было принято решение о закупке у китайских компаний оборудования для ремонта скважин на сумму 61,1 млн юаней (десяти подъемных агрегатов Х1-450, запасных частей к ним и инструментов) . В 2002 г. между «Туркменгазом» и подразделениями КННК состоялось подписание двух контрактов по оказанию сервисных услуг для повышения нефтеотдачи месторождения «Кумдаг» (запад Туркмении), а также по поставке четырех буровых установок на сумму 52,4 млн долл. .
