Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Особенности современных форм интеграции хозяйствующих субъектов 13
1.1. Технологические и институциональные предпосылки формирования современных сетевых структур 13
1.2. Основные этапы становления теории сетей: от теории штандорта к теории кластеров 28
Глава 2. Отличительные характеристики сетевых структур с позиции институционального анализа 58
2.1. Свойства сетей как источники их инновационного потенциала в форме сетевых инноваций 58
2.2. Свойство гибкости сетей и механизмы преодоления организационной инерции 77
2.3. Сети и вертикальная интеграция как способы интеграции хозяйствующих субъектов: сравнительный анализ 88
Глава 3. Типология сетей: институциональный анализ 101
3.1. Классификация сетевых структур как гибких форм интеграции хозяйствующих субъектов 101
3.1.1. Индустриальные районы Италии как инструмент развития малого и среднего бизнеса 103
3.1.2. Сети в области исследований и разработок и стратегические альянсы как инструменты развития высокотехнологичных отраслей 112
3.2. Актуальные вопросы создания сетей в РФ 124
Заключение 147
Список литературы 155
Приложение А 181
Приложение Б 184
- Технологические и институциональные предпосылки формирования современных сетевых структур
- Свойства сетей как источники их инновационного потенциала в форме сетевых инноваций
- Индустриальные районы Италии как инструмент развития малого и среднего бизнеса
- Актуальные вопросы создания сетей в РФ
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Мировая экономическая система входит в новую фазу своего развития, которая характеризуется переходом от индустриального к постиндустриальному способу производства с инновационной направленностью. Данный переход знаменует собой формирование шестого технологического уклада с новыми лидирующими отраслями, ориентированными прежде всего на высокие наукоемкие технологии. Ключевым фактором конкурентоспособности национальной экономики становится, как следствие, способность непрерывно продуцировать новые знания – основу для внедрения технологических, продуктовых и организационных инноваций.
Россия, как и другие страны с развивающейся экономикой, решает вопрос перехода на инновационный путь развития и повышения конкурентоспособности. Одним из методов преодоления отставания от ведущих экономических держав, которые уже стоят на пороге шестого технологического уклада, выступает активное использование новых сетевых форм интеграции хозяйствующих субъектов. При этом под сетями в диссертации понимаются объединения юридически независимых участников цепочки создания добавленной стоимости и институтов поддержки экономического развития, ориентированных в качестве приоритетных на задачи повышения конкурентоспособности и инновационности участников сети (за счет эффективного управления положительными внешними, в том числе синергетическими, эффектами), формирования социального капитала и создания ценности для потребителей.
Современные сети являют собой адекватный способ гибкой интеграции хозяйствующих субъектов, соответствующий динамичным сдвигам, происходящим в технологическом способе производства в условиях перехода к постиндустриальной экономике, за счет сочетания преимуществ иерархических и рыночных структур и сокращения трансакционных издержек (ТИ), опосредующих взаимодействия хозяйствующих субъектов.
Несмотря на общепризнанную среди специалистов роль межорганизационных сетей как проводников инноваций и обширный опыт их практического использования и распространения, существует ряд вопросов, по которым ведется дискуссия в научных кругах. На сегодняшний день нет общепринятого определения сетей, которые по-разному трактуются представителями различных направлений экономического анализа. Нередко основное внимание концентрируется на составе участников сети, что не позволяет в полной мере идентифицировать их как специальную форму интеграции хозяйствующих субъектов и отделить от схожих образований (например, ассоциаций). Требуется более детальное изучение свойств сетей, которые формируют их преимущества в условиях постиндустриальной информационной экономики. Остается открытым вопрос о взаимосвязи пространственной близости участников сети с развитием ее свойств, посредством которых реализуется потенциал сети. Научный интерес представляет более глубокое изучение форм интеграции экономических агентов, которые исторически предшествовали сети, для выявления отличительных особенностей современных вариантов межорганизационных взаимодействий. До сих пор остается недостаточно изученной и связь сетевого уклада с механизмом инновационного роста. На практике получают развитие различные формы сетевых структур, что также требует их теоретического осмысления для обоснования выбора наиболее адекватных форм межорганизационных взаимодействий и повышения эффективности их функционирования.
Все сказанное позволяет заключить, что представляет как научный, так и практический интерес задача изучения с применением методов современного экономико-теоретического анализа особенностей сетевых форм интеграции хозяйствующих субъектов, обобщение опыта их функционирования в зарубежных странах и в России с выработкой рекомендаций по совершенствованию промышленной политики страны. К числу актуальных вопросов относится также выявление и анализ основных факторов развития сетей в экономике, в том числе локализованных на определенной территории, и их принципиальной роли в становлении инновационной экономики.
Степень разработанности проблемы. Исторически первыми в научной литературе стали анализироваться сети, локализованные на определенной территории. Интерес к их изучению нашел свое отражение в теории размещения производства, которая имела в качестве теоретической основы неоклассическую экономику. Основной вклад в ее развитие внесли представители немецкой географической школы – И.Ф. Тюнен, В. Лаунхардт, А. Лёш, а также лидер кембриджской школы А. Маршалл, который обратил внимание на особую атмосферу, которая складывается в результате локализации на определенной территории однотипных предприятий. При изучении отечественной теории размещения автор обращался к работам советских экономистов – А.Н. Алымова, М.К. Бандмана, О.Л. Бандман, Н.Н. Колосовского. Развитию и росту интереса к вопросам размещения производства и последующему формированию теории сетей способствовали в более позднее время работы специалиста в области изучения экономической конкуренции М. Портера, а также одного из основоположников теории информационного общества М. Кастельса. Начиная с 1990-х гг. к анализу сетевых форм стали активнее подключаться представители институциональной и эволюционной теорий.
Особое внимание характеристикам и свойствам современных форм интеграции хозяйствующих субъектов уделяется в работах зарубежных авторов – О. Уильямсона, Р. Майлза и Ч. Сноу, М. Ван Эльстайна, У. Пауэлла и Л. Смит-Дора, – посвященных вопросам отношенческой контрактации в рамках институциональной теории. Заслуга Уильямсона заключается в том, что он выделил сети (или, в его терминологии, гибриды) в качестве отдельного предмета исследования в рамках институционального анализа организационных форм. Р. Майлз и Ч. Сноу акцентировали внимание на изучении механизмов использования коллективных ресурсов. М. Ван Эльстайн осуществил синтез различных подходов к изучению сетевых систем с последующим подробным изучением их отличительных свойств в рамках различных школ экономического анализа. Совместные исследования У. Пауэлла и Л. Смит-Дора, работающих в рамках эволюционного научного направления, способствовали выявлению факторов, которые благоприятствуют распространению производственных сетей, и они были положены в основу классификации современных форм межорганизационного сотрудничества. Среди российских исследователей сетей и новых форм территориальной организации хозяйственной жизни следует выделить работы В.С. Катькало, А.Н. Олейника, О.А. Третьяк, Р.Г. Пожидаева, М.Ю. Шерешевой, Н.В. Смородинской и др.
Основой для сравнительного анализа различных форм интеграции хозяйствующих субъектов под углом зрения разграничения имущественной интеграции (ownership integration) и интеграции в целях координации (coordination integration) послужили представления неоклассиков П. Робертсона и Р. Ланглуа и исследователей в области экономики отраслевых рынков Н.В. Пахомовой, К.К. Рихтера.
В процессе диссертационного исследования были также изучены работы С.Ю. Глазьева, А.А. Акаева, С.А. Дятлова, С.Ю. Румянцевой, А.И. Сарыгулова, В.Н. Соколова и др., посвященные цикличности развития экономических систем и их конкурентоспособности, а также исследования в области организационно-институциональной поддержки инновационных изменений в современной экономике Р.М. Нуреева, А.Е. Шаститко, Н.В. Пахомовой, Л.С. Бляхмана, А.Н. Лякина и др.
Особый научный интерес в рамках изучения сетей имеют исследования инерционных процессов на уровне организации, так называемой организационной инерции, которые нашли свое отражение в работах группы ученых из Европейского университета Виадрина и Свободного университета г. Берлин (Германия) – Й. Сюдова, Г. Шрейёргга и Й. Коха.
Теория сетей имеет междисциплинарный характер. В этой связи необходимо отметить значительный вклад, который внесли в ее развитие экономические социологи, в частности, М. Грановеттер, К. Дюпуи и А. Торр, результаты исследований которых активно использовались в диссертации в части изучения социальной природы связей между участниками сети. В контексте сетей как формы, адекватной задачам перехода к инновационной экономике, целесообразно выделить работы Дж. Х. Дайера и Х. Сингха, которые послужили основой для развития нового подхода к анализу конкурентных преимуществ межорганизационных объединений, объяснению успехов деятельности фирм и стратегий их развития через взаимодействие с другими экономическими агентами.
Вместе с тем, раскрытие сетей как особой формы интеграции и взаимодействия хозяйствующих субъектов, адекватной этапу формирования постиндустриальной экономики и обострению глобальной конкуренции, изучение взаимосвязи феномена сетей и формирования инновационной экономики во многом еще ждет своего углубленного анализа. Все это обусловило выбор цели и задач, а также объекта и предмета данного исследования.
Цель и задачи исследования. Комплексной целью диссертационного исследования является углубление теоретических представлений о сетевых формах взаимодействия бизнеса в условиях постиндустриальной информационной экономики, а также выработка рекомендаций по формированию национальной модели сетей в РФ как эффективного инструмента повышения конкурентоспособности экономики страны на макро-, микроэкономическом и региональном уровнях.
Для достижения указанной цели в ходе диссертационного исследования были поставлены и решались следующие исследовательские задачи:
-
уточнить и систематизировать ряд понятий, имеющих ключевое значение для понимания предмета исследования;
-
определить, какие черты современной мировой экономики способствовали становлению межорганизационных сетей как новой и имеющей широкое распространение формы интеграции хозяйствующих субъектов;
-
выявить и проанализировать основные этапы исторического процесса развития форм интеграции хозяйствующих субъектов, в том числе с учетом территориального фактора;
-
проанализировать триаду расстояний (физическое, экономическое и институциональное расстояние) и их значение для сетевых форм интеграции;
-
углубить на базе результатов институциональной экономики теоретические представления о сетевых структурах и выявить их основные особенности;
-
обосновать и конкретизировать положения об особой роли сетевых структур в становлении инновационной экономики, обосновать их наиболее рациональные формы, адекватные задаче преодоления организационной инерции;
-
дать сравнительную характеристику гибких форм интеграции, представленных сетями, и полной интеграции на примере рынка сделок слияний и поглощений (M&A);
-
исследовать многообразие моделей сетевых структур с учетом международного опыта их применения;
-
выявить препятствия и барьеры, включая административные, на пути развития сетевых форм интеграции хозяйствующих субъектов; предложить рекомендации по формированию национальной модели сетей.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования выступают сетевые формы интеграции хозяйствующих субъектов. Предметом исследования являются свойства сетевых форм интеграции хозяйствующих субъектов, определяющие их роль в формировании инновационной экономики.
Теоретической и методологической основой исследования послужили труды зарубежных и отечественных ученых по неоклассической теории размещения производства и современной теории конкурентоспособности и инновационной деятельности предпринимательских структур, по анализу разнообразных форм отношенческой контрактации; работы в области организационной теории и теории неполных контрактов, а также отношенческий подход, ресурсная и эволюционная теории фирмы, включая концепцию технологической и организационной инерции, теория трансакционных издержек, теоретико-игровой подход.
При разработке и решении поставленных в диссертации задач использовались достижения экономической науки в области управления конкурентоспособностью и развития предпринимательских структур, а также законодательные и нормативные акты, статистические данные Федеральной службы государственной статистики, Всемирного банка, исследования Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), Европейской кластерной обсерватории, результаты исследований автора, полученные в процессе работы в научно-исследовательском проекте СПбГУ 13.23.487.2011 по теме: «Экономика инновационных изменений и ее организационно-институциональная поддержка» с 2011 по 2012 гг.
В ходе исследования также использовались общенаучные методы анализа, включая системный подход, исторический метод, методы экономического анализа и синтеза для обоснования целесообразности принятия решений, метод индукции и дедукции, сравнительный анализ.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
-
На основании исторического анализа сетевых структур выделены основные этапы становления теории сетей в рамках последовательности: теории штандорта, теория промышленных районов, теория территориально-производственных комплексов и современная теория сетей, что способствует выявлению отличительных особенностей современных вариантов сетевых межорганизационных взаимодействий и выработке рекомендаций по повышению их эффективности.
-
Уточнено определение сети, под которой понимается система неформальных контрактов между независимыми, но взаимосвязанными экономическими агентами с целью оптимального комбинирования и использования ресурсов, включая явные и неявные знания, которые позволяют им получать или поддерживать конкурентные преимущества; предложенное определение, дополненное идентификацией ряда других характеристик сети, позволяет выделить их из многообразия других современных форм взаимодействия экономических агентов.
-
Разграничены понятия физического (как расстояния между двумя точками в пространстве), экономического и институционального расстояний. При этом экономическое расстояние отражает издержки, связанные с преодолением физического расстояния, и различие в уровне экономического развития; институциональное расстояние характеризуется уровнем межорганизационной кооперации. Раскрыта роль триады расстояний в формировании сетей, которая выражается в сокращении не только физического и экономического расстояния между экономическими агентами, но и институционального.
-
Определены и охарактеризованы отличительные свойства сетевых структур, позволившие им закрепиться в качестве одной из основных организационных форм постиндустриальной экономики, включая присущий им синергетический эффект, отношения доверия и гибкости; показано, что под взаимным влиянием свойств сетей формируется социальный капитал, получающий свое выражение в форме отношенческой ренты, т.е. сверхприбыли, совместно извлекаемой в результате взаимоотношений обмена.
-
Выявлены направления развития инновационного потенциала в сети, включая формирование сетевых инноваций или инноваций, полученных путем приращения явных и неявных знаний и сочетания комплементарных компетенций различных участников инновационного процесса в ходе их взаимодействия. Раскрыта особая роль встроенных стабилизаторов, которые позволяют преодолевать организационную инерцию, являющуюся одним из препятствий на пути внедрения технологических и продуктовых инноваций участниками сети, что наряду со способностью формировать сетевые инновации объясняет эффективность сетей как инструмента инновационной политики.
-
На основании анализа протекающих в современной экономике процессов дезинтеграции вертикальных структур и становления гибких форм координации или интеграции в целях координации по типу сетей обоснован вывод об изменении природы процессов интеграции; проведена сравнительная характеристика иерархий и сетей;
-
Представлен институциональный анализ различных типов сетей, включая выявление барьеров, препятствующих их широкому применению в РФ; предложены рекомендации по формированию национальной модели сетей с учетом выявленных особенностей современного этапа развития страны.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическая значимость работы определяется вкладом в углубление экономической теории инновационного развития в контексте адекватных этому развитию организационно-экономических форм взаимодействия хозяйствующих субъектов, в изучение альтернативных форм контрактации в рамках институциональной теории и в проблематику форм проявления и путей преодоления организационной инерции на микроэкономическом уровне. Материалы диссертации могут послужить основой для подготовки учебных курсов по экономической теории и институциональной экономике (специальность – 08.00.01), посвященных экономико-теоретическому анализу сетевых форм интеграции хозяйствующих субъектов и институциональной поддержке инновационного развития. Выводы и результаты, полученные в ходе исследования, могут быть использованы при определении приоритетов государственной политики в области перехода на инновационный путь развития и для совершенствования промышленной политики. Отдельные положения диссертации могут быть использованы при формировании программ по развитию кластеров на региональном уровне.
Апробация результатов исследования. Основные результаты диссертационного исследования получили апробацию в ходе участия автора в международных конференциях: «Модернизация экономики: проблемы и перспективы», «Предпринимательство и реформы в России», экономический факультет СПбГУ, 2010, 2011 г. соответственно. По теме диссертации опубликованы 2 статьи в журналах рекомендованного ВАК перечня и 2 тезисные публикации, общим объемом 1,2 п. л. Кроме того, результаты диссертационной работы включены в Отчет о научно-исследовательской работе 13.23.487.2011 по теме «Экономика инновационных изменений и ее организационно-институциональная поддержка», выполнявшейся на экономическом факультете СПбГУ в период с 2011 по 2012 гг.
Объем и структура диссертации определяются поставленной целью, задачами и внутренней логикой исследования. Диссертационная работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, приложений. Объем работы – 186 машинописных страниц. Библиографический список содержит 253 источника, в том числе – 92 иностранных. В первой главе «Современные формы интеграции хозяйствующих субъектов» анализируются условия функционирования современной экономической системы в связи с переходом к шестому технологическому укладу, раскрывается связь между сменой технологических укладов и способами организации хозяйственной деятельности; приводятся основные этапы становления теории сетей как нового способа организации хозяйственной деятельности. Во второй главе «Отличительные характеристики сетевых структур с позиции институционального анализа» дается институциональный анализ основных характеристик сетей, обосновывается роль сетей в обеспечении инновационно ориентированного экономического развития. Третья глава «Формы сетевого взаимодействия: институциональный анализ» посвящена изучению различных моделей сетей; анализируется опыт развития сетей в России на примере кластера автомобилестроения в Санкт-Петербурге, на основе которого приводятся основные причины низкой эффективности кластерной политики РФ; даны рекомендации по формированию национальной модели сетей.
Технологические и институциональные предпосылки формирования современных сетевых структур
Историю развития мировой экономики можно представить как серию технологических революций, в результате которых одни технологии производства сменялись другими, а вместе с ними и лидирующие отрасли, состав технологических лидеров, которые задавали траекторию развития на последующие десятилетия. Существует целый ряд теорий и концепций, призванных объяснить неравномерность и закономерности технико-экономического развития: инновационная теория развития Й. Шумпетера, теория длинных волн Н.Д. Кондратьева, концепция инфратраекторий М. Хироока, теория технико-экономических парадигм (ТЭП) К. Перес, концепция технологических укладов СЮ. Глазьева и ряд других. В теории австро-американского экономиста И. Шумпетера раскрывается роль инноваций и предпринимателя в экономическом развитии. Теория длинных волн Кондратьева объясняет цикличность экономического развития и подробно описывает механизм перехода из одной фазы цикла в другую. В работе М. Хирооки «Инновационный динамизм и экономический рост» предложена идея синтеза представлений о характере влияния различных факторов на экономическое развитие [153, с. 53]. С помощью понятия технико-экономической парадигмы К. Перес выделяет принципы, определяющие такие крупные этапы экономического развития, которые сопровождаются технологическими революциями. Свой подход к оценке экономического развития предложил и С. Глазьев. Он предлагает рассматривать историю экономического развития как смену господствующих технологических укладов. Под технологическим укладом понимается целостный комплекс технологически сопряженных производств, в динамике функционирования представляющий собой воспроизводственный контур [32, с. 203]. В своей концепции технологических укладов (ТУ) отечественный экономист дает комплексную институциональную характеристику ТУ, что позволяет проследить взаимосвязь смены лидирующих технологий и основных экономических институтов. В связи с этим в целях исследования сетевых форм интеграции хозяйствующих субъектов как современной формы экономических институтов автор опирается на концепцию технологических укладов Глазьева. Рассмотрим ее подробнее.
Как подчеркивает Глазьев, замещение требует, как правило, соответствующих изменений в социальных и институциональных системах, которые не только снимают социальную напряженность, но и способствуют массовому внедрению технологий нового уклада, соответствующего ему типа потребления и образа жизни. Таким образом, каждый «технологический уклад -это совокупность базисных и улучшающих технологий, а также организационных инноваций, внедряемых на основе доминирующей «технико-экономической парадигмы (ТЭП)» [11]. После внедрения совокупности базисных и улучшающих технолгий начинается фаза быстрого распространения нового ТУ, который становится основой экономического роста и занимает доминирующее положение в структуре экономики. В фазе роста нового уклада большинство предшествующих технологических цепей перестраиваются в соответствии с его потребностями. В это же время зарождается следующий, новейший для данного периода ТУ, который пребывает в эмбриональной фазе до достижения доминирующим ТУ пределов роста, после чего начинается очередная технологическая революция. По мере развития очередного технологического уклада создается новый вид инфраструктуры, преодолевающий ограничения предыдущего, а также осуществляется переход на новые виды энергоносителей, которые закладывают основу для становления следующего технологического уклада [32, с. 70].
Жизненный цикл технологического уклада (ТУ) охватывает период примерно в 100 лет, период доминирования ТУ - около 50-60 лет. Смена доминирующих ТУ сопровождается столь значительными институциональными изменениями, что этот процесс может быть назван технологической революцией.
Исследователи выделяют 6 ТУ: 5 существующих и 1 гипотетический уклад (см. Приложение Б). Контуры 6-го уклада только начинают складываться в развитых странах мира, в первую очередь в США, Японии и КНР, и характеризуются нацеленностью на развитие и применение наукоемких технологий [69].
В основе смены технологической парадигмы развития лежит возникновение прорывных, революционных технологий. Появление революционных технологий задает тон развития экономической системы. На этой основе формируются новые лидирующие отрасли, меняются условия функционирования экономики, что в свою очередь порождает новые организационные формы. Представим, опираясь на опубликованные в научной литературе материалы, краткий анализ этого процесса, который поможет нам проверить гипотезу о наличии связи между доминированием того или иного ТУ и преобладанием определенной организационной формы.
Так, первый технологический уклад характеризовался использованием энергии воды в текстильной промышленности, водных мельниц, приводов разнообразных механизмов. Во времена второго технологического уклада, который охватил ХГХ-е столетие, использовалась энергия пара и угля: паровая машина, паровой двигатель, паровоз, пароходы, паровые приводы прядильных и ткацких станков, паровые мельницы, паровой молот. В пришедшем ему на смену третьем технологическом укладе (к. 19 в. - н. 20 в.) преобладало использование электрической энергии, тяжелого машиностроения, электротехнической и радиотехнической промышленности, радиосвязи, телеграфа, бытовой техники. Развитие новых технологий привело к повышению качества жизни. Появились крупные фирмы, картели, синдикаты, тресты. На рынке господствующее положение заняли монополии. Происходила концентрация банковского и финансового капитала. Начало ХХ-го столетия ознаменовалось переходом к четвертому технологическому укладу, который продолжался до конца ХХ-го столетия. Электрическая энергия в качестве источника энергии уступила место энергии, получаемой преимущественно из углеводородного сырья. Этому периоду было свойственно широкое использование двигателей внутреннего сгорания, электродвигателей, автомобилей, тракторов, самолетов, синтетических полимерных материалов, начало ядерной энергетики. Было организовано массовое производство на основе конвейерной технологии. На рынке господствовала олигопольная конкуренция. Появились транснациональные и межнациональные компании, которые осуществляли прямые инвестиции в рынки различных стран. В период между двумя мировыми войнами отраслевые картели американских и европейских компаний получили развитие в сахарной, резинотехнической, сталелитейной, алюминиевой, химической и ряде других индустрии с целью подавления конкуренции на мировых рынках. Затем эти процессы только набирали обороты. После Второй мировой войны увеличилось число картельных соглашений в линейном судоходстве. В Великобритании (1940-50-е гг.) картельные соглашения даже поощрялись, если они были направлены на быстрое восстановление отрасли [122, с. 41]. В 1960 г. был создан и ныне существующий картель OPEC1. В 1960-е годы на первый план в экономике Японии выходят кейрецу, которые достигли периода своего расцвета в конце 70-х, когда именно они, по мнению многих исследователей, обеспечили японским компаниям решающие конкурентные преимущества в борьбе за внутренние и мировые рынки. Соответственно в конце 80-х гг. появилось большое количество научных работ, исследующих проблему кейрецу [149, с. 111; 184; 223], которые можно считать прообразом современных сетей. Успех кейрецу вызвал особый интерес не только в научных кругах, но и среди практиков. В результате изменений в законодательном регулировании кооперативных отношений в ряде стран стал отмечаться рост количества альянсов, в основе которых лежат именно принципы неоклассической или отношенческой контрактации. С 1987 по 1997 гг. число альянсов в мире росло в среднем на 25 % ежегодно [192]. В частности в США в 1980-х гг. были проведены изменения в законодательном регулировании бизнес среды, которые ослабили действующее законодательство в сфере антимонопольного регулирования. В первую очередь, речь идет о Национальном акте о совместных исследованиях 1984 г. (National Cooperative Research Act), который активизировал и вывел за рамки отдельной фирмы скоординированную деятельность в области исследований и разработок и в целом способствовал развитию кооперативных отношений между рыночными конкурентами. В Японии и Западной Европе практика создания международных альянсов и проведения совместных исследований на момент внесения изменений в антимонопольное законодательство США в 80-х уже доказали свою состоятельность и ценность, в частности, в области устранения затратных, дублирующих R&D, в получении эффекта от масштаба в сфере исследований, обеспечивающем разнообразие подходов при поиске оптимальных решений технологических проблем.
Свойства сетей как источники их инновационного потенциала в форме сетевых инноваций
Наиболее подробно и полно вопрос о свойствах сетей раскрывается в работах М. Кастельса, М. Портера (на примере кластеров) и М. Ван Эльстайна, а также в более ранних исследованиях природы промышленных районов А. Маршалла и вопросов агломерации А. Лёша. Маршалл в качестве основного свойства выделил «особую атмосферу», которая способствует быстрому распространению инноваций и их приращению. В свою очередь Лёш сделал акцент на процессах внутренней конкуренции. Кастельс отмечает гибкость, инновативность и способность сетей генерировать знания. Портер говорит о синергетическом эффекте и особом воздействии на конкуренцию через три канала: 1) повышение производительности входящих в кластер компаний; 2) повышение способности к инновациям, и, таким образом, к повышению производительности; 3) стимулирование новых бизнес-образований, поддерживающих инновации и расширяющих границы кластера.
В качестве особых свойств сетевых структур, по нашему мнению, целесообразно выделить следующие: синергетический эффект, особые отношения доверия и связанная с ними репутация участников, гибкость, и как следствие первых трех - инновационная активность [60].
Первым рассмотрим такое свойство как синергетический эффект. Общее определение синергии звучит так: синергия - суммирующий эффект взаимодействия двух или более факторов, характеризующийся тем, что их действие существенно превосходит эффект каждого отдельного компонента в виде их простой суммы [61].
В теории организации синергизму придается особое значение. Синергия представляется как стратегическое преимущество, возникающее при сосредоточении в одной крупной организационной структуре гармонизированных экономических интересов нескольких участников (собственники, кредиторы, менеджеры, персонал, государство и общество) и ресурсного потенциала нескольких субъектов хозяйствования, стратегически связанных между собой единой целью [139].
Усложнение организационных структур, обусловленное интеграционными процессами в корпоративном строительстве, усиливает положительный эффект синергии отношений внутрикорпоративной самоорганизации, что, как показала практика, всегда выше синергического эффекта отношений прямого подчинения крупных структурных подразделений вышестоящему органу управления предприятия. При этом, поскольку современная фирма является открытой системой, свойственные ей информационные потоки не ограничиваются контуром взаимного информирования. В условиях глобальной экономики, как подчеркивает в этой связи Ведин, «подавляющая часть информации поступает из внешней среды, что многократно усиливает синергетический эффект совместного производства и значительно ускоряет эволюционные процессы» [27, с. 79].
Организации пытаются найти правильную комбинацию отношений, успешная реализация которой принесет им дополнительный доход. Иными словами, целью сотрудничества является производство излишка, по крайней мере равноценного сумме излишков каждого агента сети по отдельности [243, р. 15]. Такой формат отношений складывается в сетях, что позволяет каждому участнику получить свою выгоду, как если бы для них действовал эффект масштаба, или они объединились бы в одну официально зарегистрированную структуру, но без потери гибкости.
В общих чертах, наличие синергетического эффекта дает фирме-участнице сети преимущества, которые иначе были бы ей не доступны. Причем порой эти преимущества, отмечают Дж. Дайер и Х.Сингх, могут играть ключевую роль в сохранении фирмой своего положения на рынке [178, р. 660]. Исходя из того, что существующие теории не адекватны для объяснения межорганизационных конкурентных преимуществ, они предложили свою оригинальную «отношенческую» концепцию, центральный тезис которой состоит в том, что «пара или сеть фирм могут развить отношения, приводящие к устойчивому конкурентному преимуществу» [178, р. 663]. В качестве единицы анализа авторы приняли дуальные и сетевые отношения с их процедурами и процессами. Заслугой этих ученых является, возможно, первая концептуальная проработка вопроса об экономических рентах, сопряженных с межфирменной деятельностью. Они определили «отношенческую ренту как сверхприбыль, совместно извлекаемую в результате взаимоотношений обмена, которую нельзя получить любой из фирм изолированно друг от друга, и которая может быть создана только посредством совместных идиосинкратических (т.е. уникальных, особых) усилий партнеров, специализированных относительно их альянсов» [178, р. 662]. Детерминантами отношенческих рент являются специфические для конкретных взаимосвязей активы, процедуры совместного использования знаний, комплементарные ресурсы и возможности, а также эффективное управление межфирменными взаимодействиями. Важно подчеркнуть, что ресурсы, способствующие созданию отношенческих рент, находятся, по сути, вне контроля отдельной фирмы, поскольку они являются собственностью системы парных или сетевых взаимосвязей [71, с. 34]. Самостоятельные фирмы в рамках данной системы имеют свою специализацию, свой материальный и нематериальный потенциал, возможности, ключевые компетенции, стратегические и текущие цели. Иными словами, они являются активными элементами. Исходя из этого, они определяют свое поведение и свою позицию в рамках всеобщей технологической цепочки данной бизнес-структуры на рыночных принципах. Результатом этого является установление партнерских контрактных отношений между соисполнителями, совокупность которых составляет основу интегрированной бизнес-структуры [22, с. 19]. В качестве косвенного свидетельства возникновения отношенческои ренты может служить повышение инновационной активности предприятий [38, с. 42].
Уровень целостности вышеописанной системы и ее потенциал определяются количеством связей элементов в рамках выполнения ими процессов и масштабами синергетического взаимодействия [22, с. 19]. С. Бурман в своей формальной комбинированной модели оптимизации показал, что проявление сетевых связей обладает положительными внешними эффектами. При этом чем крупнее сеть, тем большую ценность она имеет для ее участников [165]. Для того чтобы кластер заработал и превратился из агломерации именно в кластерное образование с присущими ему эффектами, необходимо постоянное увеличение количества участников. Иными словами, при кластерообразовании требуется достижение некой критической массы, которая служит буфером и придает кластеру устойчивость к внешним воздействиям или давлениям другого рода, включая утраты компании, даже когда они могут быть отнесены к ключевым, до тех пор, пока не превышен критический порог оставшихся участников. Состав кластера может со временем меняться по разным причинам, не только по экономическим, но и по чисто личностным причинам. В кластере участвуют не только государственные предприятия, но и, по преимуществу, частные. Благодаря разному составу кластера достигается внешняя экономия, делающая кластер конкурентоспособным. Отсутствие критической массы может, наоборот, сделать кластер уязвимым к утрате специфических ресурсов и навыков.
Рассматриваемый вариант синергетического взаимодействия обусловлен возникновением явления экономического резонанса в динамике выполнения бизнес-процесса, источниками которого являются следующие составляющие:
1. «Сложение когерентных действий» при выполнении бизнес-процесса. Эта составляющая предполагает нелинейный рост результата (интегральной прибыли) совместно выполняемого бизнес-процесса пропорционально совокупности результатов, привносимых каждым элементом интегрированной бизнес-структуры. В этом случае происходит своеобразное сложение согласованных во времени циклических процессов создания стоимости каждым из соисполнителей уникальных ресурсов и ключевых компетенций.
2. «Отбор лучшей альтернативы». Повышение эффективности отбора в условиях множества конкурирующих вариантов предложений бизнес-единиц. В рамках квазирыночных отношений элементов интегрированной бизнес-структуры возникают условия конкуренции.
Бизнес-единица, обладающая наилучшей конкурентоспособностью, возможностями и ключевыми компетенциями выполнения какого-либо элемента бизнес-процесса, с наибольшей вероятностью становится соисполнителем. Стремление максимизации прибыли в условиях альтернативности контрактных предложений других бизнес-единиц или их групп создает своеобразную конкуренцию в рамках интегрированной бизнес-структуры.
3. «Кумулятивный эффект». Накопление результатов синергетического взаимодействия на каждом промежуточном этапе выполнения бизнес-процесса в результате существования в данной системе положительной обратной связи. Эта составляющая синергии процесса предполагает наличие кумулятивного накопления дополнительной прибыли в деятельности интегрированной бизнес структуры.
Индустриальные районы Италии как инструмент развития малого и среднего бизнеса
Во втором параграфе первой главы нами уже затрагивался вопрос изучения региональных сетей при освещении теорий размещения производства. Речь, в частности, шла о промышленных районах Маршалла. Наиболее ярким примером регионального типа сетей служат индустриальные районы Италии.
Традиционно экономгеографы привыкли делить Италию на две части -богатый Север (Первая Италия) и бедный Юг (Вторая Италия), но со временем такое деление устарело, так как не отражало существующее распределение производительных сил в стране. Концепция выделения нового региона зародилась в 1970-е гг., именно в то время в Италии сформировалось новое экономическое пространство, которое получило название «Третья Италия». В эти годы на юге наблюдался едва заметный рост, а на богатом северо-западе наоборот обозначился глубокий кризис, в то время как северо-восток демонстрировал быстрый и устойчивый рост, что и привлекло внимание к этому феномену.
Регион Третья Италия расположен к югу от Швейцарии, Австрии и Словении, с юго-востока ограничен Адриатическим побережьем, с севера -Альпами и Доломитами, с юга - Тосканой. Особенностью данного региона является то, что на его территории сконцентрированы десятки тысяч предприятий малого и среднего бизнеса, большинство из которых было создано в течение последних 20 лет. Они окружают процветающие провинциальные города. Предприятия, объединенные в кластеры, довольно быстро растут. В свою очередь это постоянно создает рабочие места и позволяет создать свои ниши на экспортном рынке. Создание подобных кластеров характерно для таких отраслей, как производство текстиля, кожаных изделий, керамики и предметов мебели [43, с. 33].
Число предприятий в кластере может колебаться от нескольких десятков до нескольких сотен и даже тысяч. Эти малые и средние предприятия, составляющие содержание кластера, располагаются внутри небольшого города или даже селения или вокруг него, вдоль транспортной магистрали или морского побережья. Многие из них являются семейным бизнесом, поэтому предприятия часто выглядят как жилые дома.
Ученые насчитывают от 60 до 100 кластеров на территории Третьей Италии. Кластеры, обладающие конкурентоспособностью на международном уровне, в основном сконцентрированы в трех областях - Венето, Эмилия-Романа, Тоскана (см. рис. 7). Некоторые производства в кластерах уходят корнями в историю и даже в средневековье, как, например, производство знаменитых изделий из стекла на острове Мурано близ Венеции или производство стульев в «стуловом треугольнике», большинство же создано в последние 2-3 десятилетия.
Феномен Третьей Италии не мог не привлечь интерес ученых. Одним из самых известных исследователей в данной области считается Д. Бекаттини. В своих книгах он указывает, что современные индустриальные районы несоменно являются преемниками промышленных районов, о которых писал А. Маршалл (см. подробнее 1.2.). Придерживаясь уже неомаршаллианской традиции, Бекаттини развивает идею об особой атмосфере, под которой подразумевается сложившаяся система социальных отношений в описываемой местности.
Индустриальный район представляет собой совокупность вертикально дезинтегрированных относительных малых предприятий, между которыми возникают различного рода производственные отношения. Эти фирмы чаще всего относятся к одному сектору или к одной основной отрасли и нескольким поддерживающим. Благодаря пространственной близости и установившимся долгосрочным отношениям, возникают личные контакты между поставщиками и потребителями, что отбрасывает необходимость организации производственного процесса в рамках вертикально-интегрированной структуры. С учетом данных .особенностей Бекаттини определяет промышленные районы как «социо-территориальную совокупность, которая характеризуется активным присутствием как местного населения, так и «популяции» производственных единиц на одной территории, определенной природными и историческими условиями. В промышленном районе в отличие от других систем, таких как мануфактурные города, наблюдается тенденция к слиянию местного сообщества и предприятий» [160, р. 347]. Обширные родственные связи порождают хозяйственные отношения, основанные на кооперации, и облегчают поиск новых работников, который ведется через семейные и дружеские сети [105, с. 84].
В этом определении, как уже подчеркивалось ранее, местная социальная структура является неотделимой частью промышленного района. Подобный подход Грановеттер назвал «концепцией укоренности»: «аргумент заключается в том, что анализируемые институты и поведение настолько определены существующими социальными отношениями, что их изучение без привязки друг к другу было бы обидным недоразумением» [187, р. 481-482].
Для лучшего понимания приведенного определения рассмотрим детальнее элементы локальной структуры. Именно тщательный анализ институциональных особенностей и внимание к социальным и политическим системам, лежащим в основе данного способа производства, является сильной стороной исследований индустриальных районов.
Местное сообщество характеризуется «относительно гомогенной системой ценности, в которую входят «этика труда, семейные ценности, правила преемственности и отношение к изменениям». Эти ценности вкупе с сетью институтов и организаций, которые поддерживают и распространяют их, являются необходимым условием роста промышленного района. В качестве таких фундаментальных организаций и институтов, отвечающих за поддержание и передачу системы ценностей через поколения, Бекаттини выделяет рынок, фирму, семью, церковь и школу. Этот список дополняется органами местной власти, местными политическими партиями и объединениями, и многими другими государственными и частными, экономическими и политическими, культурными и благотворительными, религиозными и профессиональными организациями.
Г. Херригел указывает на вспомогательные институты - превосходные технические колледжи и профессиональные училища, небольшие банки, готовые субсидировать местный малый бизнес, специализированные программы отраслевых исследований, которые укрепляют социальную структуру в Баден-Вюртемберге и стимулируют отношения кооперации, смягчающие особенно жесткие формы конкуренции [105, с. 84].
Рассмотрим подробнее, каким образом решается вопрос кредитования малого бизнеса в индустриальных районах. С точки зрения банковской системы, данным формам предприятий характерна нехватка профессиональной репутации для того, чтобы считаться надежными кредиторами. В подобных ситуациях становится очевидным значение местных банков. Вступает в действие эффект социальной или местной репутации, которая предстает как альтернатива профессиональной. Бекаттини называют эту теорию «теория местного банка». Связи между локальными акторами в индустриальном районе - между местными банками и предпринимателями - определяют возможности увеличения знаний и снижения неопределенности. Личное знакомство между двумя агентами (банком или человеком, ответственным за выдачу кредитов, и клиентом) дает возможность банку понять личное отношение и навыки клиента. Более того, наличие личного знания о человеке и ежедневное взаимодействие с ним может в результате породить как доверие, так и профессиональную репутацию. Под ней понимается профессиональная надежность, приписываемая одними агентами актору на основе опыта взаимодействия с ним в профессиональной сфере - т.е. репутация платежеспособного, заслуживающего доверие и пунктуального партнера.
В большинстве своем местные банки принадлежат к так называемоей системе «кооперативного кредита». Милаццо описывает этот феномен как «замкнутый круг с положительной обратной связью (virtuous circle), представляющий собой триаду партнеры-покупатели-работодатели», которому и приписывает заслуги по усилению банковской неформальной системы получения информации. Более того, принадлежность к одной форме организации - будь то социальная общность в целом или даже какое-то лобби - может иметь своим результатом возникновение эффекта, который принято называть эффектом социальной репутации. Под социальной репутацией подразумевается степень надежности, приписываемая агенту другими (социальными) агентами, исходя из опыта социального взаимодействия с ним. Возможность санкций со стороны сообщества или потери социальной репутации выступает в качестве регулятора поведения при экономических взаимодейстиях.
Актуальные вопросы создания сетей в РФ
Переход на сетевые формы организации бизнеса - эволюционный шаг, который предпринимают компании для получения конкурентных преимуществ при увеличении рисков, связанных с переходом экономики от индустриальной фазы к информационной. Это выражается в резком повышении значения инноваций и способности фирм быстро и эффективно их разрабатывать и внедрять.
Правительство России активно применяет зарубежный опыт по созданию сетевых форм. В частности именно кластер, по мнению нынешнего президента Владимира Путина [121], должен стать инструментом повышения доли инновационной продукции в ВВП страны с 4,6 % по состоянию на 2009 г. до 25-30 % в 2020 г. согласно Стратегии инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года [7].
В документе «Методические рекомендации по реализации кластерной политики в субъектах Российской Федерации» закреплено следующей определение кластера: территориальные кластеры - объединение предприятий, поставщиков оборудования, комплектующих, специализированных производственных и сервисных услуг, научно-исследовательских и образовательных организаций, связанных отношениями территориальной близости и функциональной зависимости в сфере производства и реализации товаров и услуг [3]. Понятие «кластер» ранее было закреплено в Концепции долгосрочного социально-экономического развития РФ на период до 2020 года [1]. Кластерная политика, под которой обычно понимается взаимосвязанная совокупность мероприятий, проводимых муниципальными и государственными органами по созданию и поддержке развития кластеров на территории региона, включает в себя меры нормативно-правового обеспечения, программы привлечения инвестиций, финансово-бюджетные механизмы поддержки, информационные сервисы и освещение деятельности кластера в СМИ. Кластерную политику можно рассматривать как составную часть промышленной и инновационной политики в России, и она включает в себя 3 основные направления:
1) Территориально-производственные кластеры, ориентированные на высокотехнологичные производства в приоритетных отраслях экономики. Концентрируются такие кластеры в основном в урбанизированных регионах. В рамках оказываемой поддержки нельзя забывать и о помощи в защите прав интеллектуальной собственности за рубежом - это особенно важно для малого и среднего бизнеса.
2) Второе направление - развитие территориально-производственных кластеров на слабоосвоенных территориях, ориентированных на глубокую переработку сырья и производство энергии с использованием современных технологий.
3) Третье направление - туристско-рекреационное. Речь идет о комплексном развитии территорий с уникальными природными ресурсами и природными ландшафтами, богатым культурно-историческим наследием.
28 августа 2012 г. поручением Председателя Правительства Российской Федерации № ДМ-П8-5060 [4] был утвержден очередной перечень инновационных территориальных кластеров (Приложение А).
Минэкономразвития отобрало инновационные кластеры, на развитие которых выделено 5 млрд. руб. и которые должны помочь России осуществить модернизационный прорыв. Однако вместо ранее заявленных пяти-шести в итоговый список вошли 25 проектов. Впрочем, только половина из них может рассчитывать на государственные деньги. Остальные будут рекомендованы к включению в состав ФЦП и к участию в работе госкомпаний.
Совокупная выручка отобранных инновационных кластеров по прогнозу в 2016 г. должна составить 3810,6 млрд. руб. в ценах 2011 г. Это в свою очередь, по оценкам экспертов, станет вкладом в дополнительные 0,8 процентных пункта ежегодного экономического роста сверх «инерционного» сценария развития начиная с 2015 г. за счет инновационного развития [151].
Если вышеперечисленные кластеры только начинают создаваться, то на территории России уже есть целый ряд действующих. Так, например, в Санкт-Петербурге продолжается реализация Концепции развития промышленного комплекса, в основе которой - целенаправленное создание и развитие отраслевых кластеров.
На сегодняшний день в Петербурге можно идентифицировать ряд формирующихся кластеров, находящихся на разных стадиях развития - от «эмбриональной» (фармацевтический кластер, кластер машиностроения и металлобработки, кластер телерадиоаппаратуры, протокластеры легкой промышленности и деревообработки, строительный кластер) до этапов активного формирования и роста, на которых находятся кластерные образования в таких промышленных блоках города, как энергетическое машиностроение, судостроение и судоремонт, автомобилестроение и производство автокомпонентов, радиоэлектронная промышленность и приборостроение, пищевая промышленность, в автомобильной, полимерной и радиоэлектронной промышленности, производства автокомпонентов, машиностроения, радиологии, лазерной техники, фармацевтики и ГГ-технологий [2].
Как следует из приведенной таблицы, одним из наиболее динамично развивающихся и перспективных сегментов экономики Санкт-Петербурга является автомобильный кластер. На него приходится самый большой объем отраслевой продукции - 186 млрд. руб. Совокупный объем инвестиций компаний в строительство новых автомобильных производств составил около 1,3 млрд. долл. США. Общий объем расходов бюджета Санкт-Петербурга на реализацию инвестиционных проектов составил 6,6 млрд. руб.
Проанализируем автокластер по следующим параметрам: наличие критической массы участников, качественный состав участников, экономическое и институциональное расстояние между ними.
Что касается первого параметра, на территории Санкт-Петербурга функционирует пять автомобилестроительных заводов, также ведется строительство завода по производству Ё-мобилей (табл. 3).
Открытие шестого завода по производству гибридного автомобиля (Ё-мобиль), намеченное на вторую половину 2014 г., является совместным проектом двух российскийх компаний - холдинга «Яровит» и группы «Онэксим». Планируемый объем производства - 45 тыс. автомобилей в год при объме инвестиций в строительство порядка 150 млн. евро. По мнению Андрея Бирюкова, председателя совета директоров «Яровит Моторс», реализация данного проекта, позволит России включиться в разворачивающуюся сегодня гонку новых технологий автомобильного транспорта [120].
Автор предлагает не ограничиваться только географическим принципом при определении числа участников кластера и считает целесообразным включить в анализ еще одного американского производителя - завод Ford с объемом производства 119 тыс. автомобилей (по данным за 2012 г.). Несмотря на то, что завод расположен во Всеволожске (Ленинградская область), он связан с другими автосборочными производствами кластера через сеть своих поставщиков, среди которых можно выделить «Tenneco Automotive» и завод ООО «Стадко».
Таким образом, в состав автокластера Петербурга входят 7 сборочных заводов с общим объемом производства 505 тыс. автомобилей в год (за 2012 г.) [249]. Доля автопрома региона в общем объеме производства автомобилей в России составляет 25,4 %. При этом, каждая третья иномарка, выпускаемая на российских заводах, приходится на Петербург и Ленобласть (36,7 %) [251].Приведенные данные позволяют судить о выполнении первого условия -наличии критической массы участников.
Похожие диссертации на Сетевые формы интеграции хозяйствующих субъектов : институциональный анализ
