Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ 17
1.1. Эволюция понятий и концепций 17
1.1.1. Экономическая теория благосостояния 18
1.1.2. Подходы к изучению благосостояния в отечественной экономической науке 27
1.1.3. Современные понятия и концепции, связанные с социальным развитием 32
1.1.4. Социальное развитие, его компоненты и взаимосвязи 38
1.2. Опыт исследования социального развития в отечественной географии 40
1.2.1. Методология и опыт оценок социального развития регионов в советский период 40
1.2.2. Изменение концепций и факторов в переходный период 45
1.2.3. Современные исследования территориального социального развития: вклад географов и экономистов 49
ГЛАВА 2. МЕТОДЫ ОЦЕНКИ И ИНДИКАТОРЫ СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ РЕГИОНОВ 56
2.1. Подходы к оценкам и их функции 56
2.1.1. Эволюция подходов 56
2.1.2. Функции измерений и сопоставлений 58
2.2. Выбор показателей и методы оценки социального развития: мировой и отечественный опыт 61
2.2.1. Опыт международных сопоставлений 61
2.2.2. Отечественные исследования: эволюция подходов и методов региональных оценок 71
2.2.3. Современные методики измерений 74
2.3. Региональные индексы развития человеческого потенциала 80
2.3.1. Методика региональных измерений 80
2.3.2. Дифференциация индексов 84
2.3.3. Оценки сбалансированности компонентов и устойчивости развития 90
2.3.4. Модификации индекса и типологии 93
2.4. Качество жизни как комплексный показатель социального развития регионов России 100
2.4.1. Подходы к оценке и выбор приоритетных компонентов 100
2.4.2. Индикаторы социального развития 104
2.4.3. Методы нормирования и агрегирования 119
2.4.4. Проблемы интерпретации оценок качества жизни 122
ГЛАВА 3. СОЦИАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ ГОРОДОВ И СЕЛЬСКОЙ МЕСТНОСТИ 130
3.1. Тенденции и проблемы социального развития городов 130
3.1.1. Специфика урбанизации в России и социальное развитие 130
3.1.2. Роль географических факторов в социальном развитии городов разного типа 134
3.1.3. Города-центры субъектов РФ: концентрация социальных функций 156
3.1.4. Рурализация и глобализация образа жизни городского населения 161
3.2. Социальное развитие сельской местности 168
3.2.1. Проблемы социального развития села в переходный период 168
3.2.2. Изменения образа жизни сельского населения 175
3.2.3. Объективные тенденции развития и социальная политика 185
3.3. Субъективные оценки проблем социального развития жителями городов и сельской местности 188
ГЛАВА 4. БЕДНОСТЬ КАК ОСНОВНАЯ СОЦИАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА: РЕГИОНАЛЬНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ 195
4.1. Подходы к ОПРЕДЕЛЕНИЮ и ИЗМЕРЕНИЮ БЕДНОСТИ 196
4.1.1. Определение бедности 196
4.1.2. Измерение бедности 199
4.2. Диспропорции регионального развития и бедность 207
4.2.1. Советское наследие 207
4.2.2. Новые черты переходного периода 209
4.3. Региональные факторы и индикаторы бедности 211
4.3.1. Методологические и инструментальные проблемы расчета показателей бедности и методы дооценки 212
4.3.2. Базовые и косвенные факторы 217.
4.3.3. Региональные различия и динамика бедности 222
4.3.4.Типы регионов по уровню бедности 225
4.3.5. Специфика бедности в городах и сельской местности (качественные
оценки) 230
4.4. Стратегии и приоритетные меры борьбы с бедностью 232
4.4.1. Методические задачи измерений уровня бедности 233
4.4.2. Приоритетные направления программ в регионах разного типа 234
ГЛАВА 5. ТЕНДЕРНЫЕ И ПОКОЛЕНЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СОЦИАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ 240
5.1. Тендерные проблемы социального развития 240
5.1.1. Подходы к оценке тендерных различий 240
5.1.2. Тендерные аспекты социального развития регионов 241
5.1.3. Специфика тендерных проблем в регионах разного типа 258
5.2. Социальное развитие и адаптации поколений в переходный период 261
5.2.1. Понятие поколения и факторы поколенческих различий 261
5.2.2. Региональные различия в доходах и занятости возрастных групп 264
5.2.3. Возрастные особенности воспроизводственных процессов и миграций 268
5.2.4. Образование молодежи и регионализация высшей школы 274
5.2.5. Поколенческие проблемы и модели адаптации в регионах и поселениях 275
ГЛАВА 6. ВОЗДЕЙСТВИЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ НА РАЗВИТИЕ РЕГИОНОВ РОССИИ: РЕЗУЛЬТАТЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ 281
6.1. воздействие глобализации на региональное развитие в переходный период 281
6.1.1. Формы глобализации в регионах России 281
6.1.2. Типы регионов по характеру воздействия глобализации 286
6.2. Оценка возможных социальных последствий вступления в ВТО для регионов России 289
6.2.1. Факторы регионального развития 290
6.2.2. Основные индикаторы для прогнозирования социальных последствий 294
6.2.3. Типология потенциально проблемных регионов 302
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 307
ЛИТЕРАТУРА 326
ПРИЛОЖЕНИЕ 355
- Эволюция понятий и концепций
- Подходы к оценкам и их функции
- Тенденции и проблемы социального развития городов
Введение к работе
В научной традиции и лексике, особенно советской и российской, понятие «развитие» имеет устойчивый позитивный смысл. Этим термином принято обозначать прогрессивное изменение характеристик изучаемого объекта, движение в направлении более модернизированного, качественно лучшего состояния общественной системы, более полного удовлетворения потребностей индивидов и т.д. При этом, как правило, цель определена и необходимая траектория такого движения очерчена достаточно ясно. Если этого нет - принято говорить об изменениях, трансформациях, или просто анализировать динамику, не вкладывая в выводы ценностного смысла.
Действительно, изучение развития вне нормативно-ценностных рамок невозможно. Но в остальном позитивистский подход к понятию развития как четко направленного, поступательного движения для достижения всеобщего благосостояния все более вступает в противоречие с реальной жизнью, особенно при анализе развития в исторически короткие периоды, каким, несомненно, является постсоветский переход в России. Да и во всем мире трансформации общественных систем (в том числе пространственных) представляют собой чередование прогресса и деградаций, стадиально-циклических и волновых процессов. Даже каскадно-диффузные формы, олицетворяющие развитие как распространение инноваций, вполне пригодны для диффузии опасных и неприемлемых процессов с точки зрения норм и ценностей.
На наш взгляд, процесс развития представляет собой сложное, многомерное и крайне противоречивое явление, состоящее из разнонаправленных или циклических трансформаций. В нем, хотя это очень сложно, нужно искать нормативно-ценностной вектор для каждого периода времени, но этот вектор не обязательно будет направлен в сторону общепринятого понимания прогресса. Для переходного периода в России это особенно актуально, поскольку проблемы социального развития в 1990-е годы очевидны. Но очевидность, основанная на личном опыте выживания и адаптации к изменившимся условиям, порой мешает оценить явление во всей его неоднозначности и глубине.
Для постсоветского периода в России характерны гигантские трансформации экономических, социальных и пространственных процессов, резкое снижение управляемости, изменение воздействия различных факторов и стимулов развития. Феномен переходности между социализмом и капитализмом проявляется в изменении институтов и ценностей, стереотипов экономического поведения разных групп населения, в том числе территориальных. Особенность России - очень высокая социальная цена рыночных реформ, не только снижение уровня благосостояния, но и утрата тех социальных гарантий и общественных благ, которые давал социализм (Косалс, Рывкина, 1998, с. 37). В переходном состоянии обнажаются социальные проблемы и «трансформирующимся обществам приходится не столько организовывать рост, сколько противостоять спонтанному падению человеческого потенциала, деградации социальных отраслей экономики, расширению депривиро-ванных групп и слоев» (Заславская, 1998, с. 11).
Но любой переход - это и рождение нового, поэтому исследование таких периодов особенно важно. И для географии - в особенности, так как даже социологи отмечают, что социальные процессы в переходный период получают более выраженное территориальное измерение: «повышается роль территориальной составляющей (как межрегиональной, так и внутрирегиональной) в общем процессе усиления социальной дифференциации, увеличивая глубину социально-территориальных различий» (Социальная траектория.., 1999, с. 532).
Актуальность исследования обусловлена рядом причин. Наиболее общей является недооценка значимости социального развития. В мире благодаря множеству глобальных исследований, среди которых можно выделить работы в рамках программы развития ООН, происходит переосмысление традиционного подхода к социальному развитию как следствию развития экономического, когда в качестве главного условия развития рассматривается экономический рост, а остальное должно приложиться само собой. Подобный традиционализм (экономический детерминизм) очень характерен и для России, где пока еще очень медленно, особенно на управленческом уровне, а также в экономической и географической науках, меняется понимание роли социального развития. Это противоречит современным подходам, в которых не только растет понимание взаимозависимости двух компо-
нентов, но все чаще социальное развитие, понимаемое как расширение воз-
О' можностеи человека)) ставится во главу угла, а рост экономики является только /
средством для этого.
Второй причиной стала острота проблем социального развития и востребо-
*
ванность новых подходов к его анализу именно в переходный период (1990-е - начало 2000-хгодов), поскольку резко изменился весь круг изучаемых объектов, связанных с социальным развитием:
Кардинально изменились институциональные, экономические и политические условия социального развития: начался переход от плановой экономики к рынку, Россия включилась в мировые процессы глобализации. Трудности на этом пути привели к системному политическому, экономическому и социальному кризису, в том числе на региональном уровне.
Произошли крайне неоднозначные изменения факторов социального развития. Локализация сократившихся экономических ресурсов усилила различия в развитии отдельных регионов и поселений. Роль местоположения территорий и статуса поселений, качества населения (инновативности, мобильности и др.) и других внеэкономических факторов стала более значимой, как в регионах с дефицитом экономических ресурсов, так и в наиболее продвинувшихся по пути постиндустриального развития поселениях и территориях.
Изменилась роль различных механизмов регионального развития - утрата плановых механизмов привела к усилению роли объективных трендов саморазвития или деградации, тесно связанных с социо-культурными особенностями населения, накопленным человеческим и социальным капиталом.
Изменились тренды социального развития на уровне регионов и поселений: вместо разноскоростного, но однонаправленного движения, характерного для
советского периода, социальные трансформации 90-х годов имели разнонаправ-
>—— . . ————.—.
ленную динамику с преобладанием деградационных трендов.
Появились социальные проблемы, которые ранее не изучались (бедность), или} не существовали (безработица, недоступность общественных благ и услуг в свя^ зи с изменением форм и механизмов их предоставления), причем острота этщ проблем имеет очевидные региональные различия.
- Стали малопригодными существовавшие ранее методы оценки социального развития, основанные на формальных критериях обеспеченности и территориальной доступности массовых социальных услуг, предоставляемых государством, поскольку социальная проблематика стала более сложной и требующей иного набора критериев оценки.
В связи с этим возникает необходимость исследования социальных процессов переходного периода на региональном и поселенческом уровнях и разработки инструментария для оценки социального развития.
Изученность проблемы. Основы географического изучения социального развития были заложены в 70-80-е годы С.А. Ковалевым, А.И. Алексеевым и А.А. Ткаченко. Большой вклад внесли новосибирская экономико-социологическая школа (Т.И. Заславская, Р.В. Рывкина и др.), работы ИСЭПН РАН (Н.М. Римашевская и др.). В зарубежных экономических исследованиях наиболее значим методологический вклад в изучение социального развития и проблем бедности К. Гриффина, А. Сена, П. Таунсенда.
За 90-е годы появилось значительное число исследований, прямо или косвенно связанных с данной темой. Наиболее глубоко исследованы демографические и миграционные процессы (Е.М. Андреев, А.Г. Вишневский, Ж.А. Зайончковская, СВ. Захаров и др.). С точки зрения социального развития, понимаемого как расширение возможностей, они носят пограничный характер, являясь одновременно и фактором, и индикатором социальных трансформаций в территориальных общностях.
Проведены исследования отдельных аспектов социального развития регионов: проблем занятости (А.Н. Кашепов, С.Н. Смирнов), сферы образования (А.П. Катровский), здоровья населения (Б.Б. Прохоров, СМ. Малхазова и др.), существует множество работ по отдельным социальным проблемам на региональном и локальном уровне. Однако ряд важнейших компонентов социального развития (доходы населения, бедность), специфика развития отдельных групп населения (гендер-ные, поколенческие проблемы), а также новые факторы (воздействие глобализации на социальное развитие) в географии изучены слабо.
Обобщающие географические работы либо посвящены социально-экономическому развитию регионов без выделения социальной специфики, либо охватывают более длительный период развития, в рамках которого переходный период 90-х годов специально не рассматривается.
За последние пять лет появились новые методики комплексной оценки социально-экономического или устойчивого развития регионов (А.Г. Гранберг, О.В. Кузнецова, A.M. Лавров, Б.Л. Лавровский, Б.М. Штульберг, B.C. Тикунов и др.), важным вкладом в методику оценок развития городов стали работы А.И. Трейвиша и Т.Г. Нефедовой, В.Я. Любовного, Е.Н. Перцика, но все эти оценки не ориентированы на социальное развитие, как и другие исследования регионального развития и воздействия глобализации в переходный период (Л.Б. Вардомский, Л.В. Смирнягин и др.).
Многочисленные работы социологов (Е.Е. Горяченко, Т.И. Заславская, Л.Б. Косалс, Ю.А. Левада, В.В., Радаев, Р.В. Рывкина и др.) и экономистов (М.Е. Баскакова, И.А. Герасимова, Т.М. Малева, М.М. Можина, Л.Н. Овчарова, А.А. Разумов, Н.М. Римашевская, СЮ. Рощин, А.Е. Суринов и др.) охватывают практически всю социальную проблематику, но используют региональную информацию либо в качестве отдельных примеров, либо ограничиваются математическим анализом региональной статистики без содержательной географической интерпретации.
В целом в современной географической науке слабо представлен подход, основанный на приоритетности социального развития с позиций расширения возможностей человека, и пока недостаточно разработана методология и методика комплексных исследований социального развития в переходный период.
Объектом исследования являются пространственные системы, имеющие собственный характер социального развития - регионы (субъекты РФ), типы городских поселений и сельской местности.
Предметом исследования стали процессы социального развития в переходный период, изучение их факторов, форм и динамики разномасштабной трансформации в регионах и поселениях.
Цель работы - выявление закономерностей социального развития регионов
и поселений России в условиях качественного изменения факторов развития в пе-
^ '
реходный период и разработка новых подходов и методов оценки этих процессов. В соответствии с поставленной целью решались следующие задачи:
разработка методологии исследования, уточнение понятийно-концептуального аппарата и определение места понятия «социальное развитие» и его структуры в терминологическом контексте географической науки;
выявление взаимосвязей социального развития с экономическими, демографическими, расселенческими и другими географическими факторами;
анализ тенденций социального развития регионов в переходный период в условиях цикличности экономического воздействия: кризисного спада и последующего роста;
разработка методик и проведение комплексных оценок социального развития с использованием международного и отечественного опыта;
сравнительный анализ особенностей социального развития в разных типах городских поселений и сельской местности;
выявление факторов и тенденций динамики доходов населения, оценка уровня и профиля бедности в регионах и поселениях разного типа, выработка рекомендаций по борьбе с бедностью;
анализ тендерных и поколенческих аспектов социального развития и социальной адаптации в переходный период;
оценка воздействия процессов глобализации на социальное развитие регионов и городов, разработка методики оценки возможных социальных последствий для регионов РФ при вступлении в ВТО.
Методологическая и информационная база. Основой исследования послужила методология отечественной и зарубежной географической науки: эволюционный и системный подходы, центро-периферийная теория, теория диффузии инноваций, исследования неравномерности пространственного развития в условиях глобализации и переходного периода. В связи с междисциплинарным характером исследования рассматриваются также современные экономические теории благосостояния, человеческого капитала и качества жизни, многомерные подходы
к изучению бедности, работы социологов по социальной трансформации и адаптации, поколенческим и тендерным проблемам, теоретические и практические исследования социально-демографических и миграционных процессов.
В диссертации использованы статистические данные Госкомстата РФ, Программы развития ООН, материалы экспедиционных исследований в Костромской, Московской, Орловской, Рязанской областях.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
Социальное развитие рассмотрено как самостоятельный предмет региональных исследований, связанный не только с экономическим развитием, но и с более широким кругом демографических, расселенческих, социо-культурных и других факторов.
Разработаны подходы и критерии комплексной оценки социального развития регионов с использованием международного и отечественного опыта.
Выявлено несовпадение трендов отдельных компонентов социального развития регионов в условиях цикличности экономических процессов.
Дополнена методика оценки развития человеческого потенциала применитель-
- - ' " ,
но к регионам РФ, впервые рассчитаны и проанализированы региональные индексы (в Докладах о развитии человеческого потенциала в России Программы развития ООН).
Разработана методика оценки качества жизни населения регионов России в переходный период и рассмотрены региональные различия при использовании разных вариантов индекса качества жизни.
Выявлены специфика и взаимосвязи социального развития городов разного типа (монофункциональных, столичных, входящих в крупнейшие агломерации и др.) и сельской местности в переходный период.
Выделена региональная и поселенческая специфика проблемы бедности в России, разработана методика оценки уровня бедности и предложены приоритетные меры по борьбе с бедностью для регионов разного типа.
Впервые выявлены и типологизированы региональные различия гендерных проблем социального развития.
Выделены поколенческие аспекты социального развития и формы адаптации населения разного возраста в городах и сельских поселениях.
На основе анализа трендов социального развития в переходный период выявлены возможные социальные последствия для регионов разного типа при вступлении России в ВТО.
Практическая значимость работы. В исследовании выявлены общие тенденции и специфика социального развития регионов и поселений разного типа, взаимосвязь трансформационных и эволюционных процессов в переходный период, особенности воздействия географических, экономических и социо-культурных факторов на социальное развитие в целом и его наиболее острые проблемы (бедности, неравенства и др.), что позволяет учитывать объективные тенденции развития при разработке региональной социальной политики. Предложены методы оценки и системы индикаторов для измерения региональных различий социального развития и мониторинга социальной политики.
Результаты исследования использованы для курсов лекций «Региональные проблемы переходного периода» и «Новые направления социальной географии» на географическом факультете МГУ, отдельных лекций спецкурса «Развитие человеческого потенциала» на экономическом факультете МГУ, школы-семинара Программы развития ООН (ПРООН) «Концепция человеческого развития и методика ее преподавания» (Москва, 1999, Уфа, 2000), образовательного проекта ПРООН и правительства Канады для руководителей региональных органов власти субъектов РФ (Брянск, 2000, С.-Петербург, 2000, Уфа, 2000, Ростов-на-Дону, 2000), лекций по концепции человеческого развития для муниципальных органов власти Самарской области (Тольятти, 2001), курса Образовательного Центра ПРООН для государственных служащих Азербайджана (Баку, 2001), лекций для государственных служащих Министерства экономики и бюджетного планирования Казахстана (Астана, 2002), школы-семинара для авторского коллектива учебника по человеческому развитию Республики Казахстан (Москва, 2002).
Материалы диссертации использованы при подготовке методики региональной оценки качества жизни населения для Министерства экономического развития и торговли РФ (госконтракт на выполнение НИОКР по теме «Макроэкономический
анализ неравномерности экономического и социального развития регионов» № 5.21.8), разработке предложений к Стратегии содействия сокращению бедности в России (для Московского бюро Международной организации труда), подготовке Мирового доклада о развитии человека за 2003 г. (по заказу Программы развития ООН, Нью-Йорк), шести Докладов о развитии человеческого потенциала в РФ и проекта по адаптации Целей развития тысячелетия ООН для России (по заказу представительства ПРООН в РФ), написании тендерной программы развития Сибирского федерального округа, подготовленной представительством ПРООН в РФ и женскими неправительственными организациями, разработке Стратегии и Программы по борьбе с бедностью для Кызылординской области Казахстана (по заказу Министерства экономики и бюджетного планирования Республики Казахстан и представительства Программы развития ООН в Казахстане), написании учебного курса по проблеме бедности для институтов повышения квалификации госслужащих Казахстана.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации докладывались на Международном симпозиуме-презентации Мирового доклада Программы развития ООН, 1998, Гаага; Международном семинаре МОНФ и Фонда Фридриха Эберта «Регион как субъект политики и общественных отношений», Саратов, 1999; семинаре «Глобализация и регионализация в странах Европы», Нида (Литва), 1999; VII Мировом политологическом конгрессе, Квебек (Канада), 2000; семинаре Программы развития ООН «Использование концепции человеческого развития для Киргизии», Бишкек, 2000; Международном симпозиуме по проблемам глобализации, Штутгарт, 2001; Международном семинаре «Сопротивление глобализации», Тюбинген, 2001; семинаре ПРООН «Использование концепции человеческого развития для Казахстана», Астана, 2001; семинаре ПРООН «Использование концепции человеческого развития для Азербайджана», Баку, 2001; семинаре ПРООН «Концепция человеческого развития для Самарской области», Тольятти, 2001; Международном семинаре «Федеральная реформа в России через призму 7 федеральных округов», Вашингтон, 2002; семинаре «Политика сокращения бедности в Казахстане», Астана, 2001, российско-французском семинаре «Воздействие глобализации на развитие городов и регионов», Москва, 2002;
Международной конференции «Сокращение бедности, содействие занятости, экономическое развитие Северо-Западного федерального округа РФ», С.-Петербург, 2002; Международной конференции «Социальная политика: вызовы 21 века», Москва, 2003; семинаре «Основные проблемы бедности: возможности и приоритеты их решения», Томск, 2003; «Ломоносовских чтениях» в МГУ им. М.В. Ломоносова, 2003.
Структура работы. Диссертация состоит из 6 глав, введения и заключения, списка литературы и приложений. Объем диссертации - 317 стр. основного текста, 35 таблиц и 23 рисунка. Список использованной литературы насчитывает 362 наименования на русском и английском языках.
В первой главе рассмотрены теоретические подходы к изучению благосостояния, отечественные и западные концепции социального развития, методология изучения социального развития в советской географии и основные направления современных исследований. Дан анализ изменений факторов социального развития и предложены подходы к его изучению, интегрирующие отечественный и зарубежный опыт с учетом специфики современной России.
Вторая глава посвящена методологии и методике оценок и измерений социального развития, качества жизни и развития человеческого потенциала. В ней рассмотрен зарубежный и отечественный опыт создания систем индикаторов и комплексных оценок, проведен анализ существующих социальных показателей, предложены методики оценки человеческого потенциала и качества жизни для регионов России, позволяющие проводить количественные измерения социального развития и его динамики.
В третьей главе исследуются социальные проблемы и тенденции развития городов и сельской местности России. Рассмотрена роль различных факторов, воздействующих на социальное развитие городов, выявлена специфика социального развития городов с разной людностью, статусом, экономико-географическим положением и функциональной структурой, проведен анализ различий в социальном развитии городов - региональных центров. Показаны изменения городского и сельского образа жизни в переходный период. Выделены особенности развития сельской местности и предложены меры социальной политики по развитию села.
В последующих двух главах рассмотрены новые для географии социальные проблемы. Четвертая глава посвящена проблеме бедности - одному из негативных символов переходного периода. Поскольку тема является новой для географии, в главе рассмотрены теоретические подходы к определению и измерению бедности, показано изменение факторов бедности в переходный период, проанализированы показатели бедности и территориальная картина этого явления. На основе разработанной типологии регионов по уровню и факторам бедности предложены меры социальной политики, распределяющие «зоны ответственности» властей разного уровня в борьбе с бедностью.
В пятой главе рассмотрена социально-географическая специфика адаптации к переходному периоду тендерных (половых) и возрастных групп населения. Тендерные проблемы также еще не исследовались в географии, поэтому в главе обобщены разработки смежных наук и проведен анализ всей существующей тендерной статистики по регионам для выявления территориальных различий. На этой основе разработана типология регионов по специфике тендерных ролей и их динамике. Рассмотрены поколенческие аспекты миграций, занятости, заработков в регионах, самооценки адаптации по типам поселений. На основе обобщения демографической, социально-экономической и социологической информации предложены поколенческие модели адаптации в регионах и городах разного типа.
В шестой главе исследование частично выходит за пределы социальной тематики, чтобы оценить воздействие на региональное развитие нового для России феномена - глобализации, имеющей и экономические, и социальные проявления. Более широкий анализ воздействия глобализации необходим, чтобы более полно оценить ее социальные последствия, которые уже проявились или проявятся в ближайшей перспективе. В работе рассмотрены возможные социальные последствия вступления в Всемирную торговую организацию (ВТО) для регионов России, выделены группы регионов, для которых оно будет представлять наибольшую угрозу дестабилизации рынка труда. Исследование основано на ретроспективном анализе тенденций переходного периода, учитывает накопленный опыт социальной адаптации, но «смотрит в будущее» и поэтому завершает диссертацию.
'16
Эволюция понятий и концепций
Выбирая в качестве объекта исследований территориальные различия социального развития, невозможно рассматривать теоретические основы социального развития только в рамках географического понятийно-концептуального аппарата.. Требуется анализ основных теоретико-методологических подходов, сложившихся в смежных науках - экономике и социологии, поскольку именно они формируют базовые представления о социальном развитии, которые в географии получают пространственную проекцию.
Понятие социальное развитие, несмотря на широкое употребление, не имеет устойчивого общепринятого определения. Очевидная определенность существует только в понимании его динамического характера, но не в содержательно-структурных аспектах. Во многом это связано с междисциплинарным характером изучения и оценки социального развития, различиями в подходах к его анализу в общественных науках.
Для экономической науки базовым является понятие благосостояние, с его ростом ассоциируется социальное развитие. До конца 1980-х годов теоретический багаж западной и отечественной экономической науки в определении и изучении благосостояния различался, что проявлялось в содержательной интерпретации понятия благосостояния и его оценках. В данной главе последовательно рассматриваются эволюция западных теорий и концепций благосостояния и подходов к его оценке, а также сложившие теоретические подходы в отечественных социально-экономических исследованиях. Последние, в отличие от западных, более известны в отечественной социальной географии.
При рассмотрении концепций основное внимание уделяется двум аспектам: структурным (из каких компонентов складывается благосостояние) и операциональным (насколько его изменения поддаются оценке количественными методами), поскольку данный аспект важен для межрегиональных сопоставлений.
Теоретические подходы западной экономической науки пока еще слабо используются в экономико-географических исследованиях, в том числе по причине сложности, разнородности и слабой применимости для изучения пространственных явлений. Но представляется, что можно выделить как минимум четыре аспекта, которые особенно важны для изучения социального развития в территориальной проекции.
Эволюция теории благосостояния. Методологически важно понимание логики эволюции теории благосостояния1, основополагающей для экономической науки. Данная теория состоит из множества гипотез и концепций, созданных в разное время и освещающих разные аспекты формирования индивидуального и общественного благосостояния. Историческая последовательность появления теорий и концепций благосостояния отражает важнейшие этапы эволюции и усложнения экономической мысли.
Первые концепции были нацелены на определение и измерение индивидуального благосостояния. В 19-м веке благосостояние исследовалось с использованием в качестве инструмента функции индивидуальной полезности (маржиналист-ские концепции). Последующие неоклассические теории индивидуального выбора были основаны на концепции полной рациональности. Но реальное поведение человека, стремящегося улучшить свое благосостояние, не укладывается в оптимизационные модели неоклассической теории и зависит от ряда психологических, физиологических, социологических факторов, ограничивающих рациональность выбора. Неспособность индивида оптимизировать свое благосостояние показана в концепции ограниченной рациональности Г. Саймона. Из этой концепции следует, что невозможно построить непротиворечивую функцию индивидуального благосостояния, учитывающую недостаточную информированность и рациональность индивидов. Эволюция концепций индивидуального благосостояния привела к усложнению подходов к его оценкам, учету воздействия субъективных факторов.
В оценке общественного благосостояния теоретическая эволюция также прошла несколько этапов. Они отражают различную роль рынка и государства в формировании общественного благосостояния. А. Пигу первым обосновал возможность роста общественного благосостояния путем перераспределения доходов, исходя из того, что предельная полезность доходов по мере их роста убывает. Начатые Пигу исследования внешних эффектов (экстерналий) положили начало развитию концепции «провалов рынка», а исследования взаимосвязи между внешними эффектами и общественными товарами создали базу для развития современного направления в теории благосостояния - концепции общественных благ.
Принципиально новым направлением стали работы В. Парето, получившие название новой теории общественного благосостояния. Согласно критерию Парето, если в результате какого-либо события один индивид улучшает свое положение и при этом не ухудшается положение всех других индивидов, то такое событие приводит к росту общественного благосостояния. При исчерпании всех вариантов, улучшающих положение хотя бы одного индивида и не ухудшающих положения других, наступает состояние Парето-оптимума. Однако такое состояние является необходимым, но недостаточным критерием достижения общественного оптимума. Только при использовании критерия распределительной справедливости, построенного на основе ценностных суждений, возможен оптимальный выбор из общественных альтернатив благосостояния. А. Бергсон в наиболее общем виде сформулировал функцию общественного благосостояния, позволяющую выбрать из множества Парето-оптимальных состояний наилучшее, являющееся общественным оптимумом, с использованием не только критерия эффективности, но и принципа распределительной справедливости, выразителем которого становится государство.
Подходы к оценкам и их функции
Оценки развития в международных сопоставлениях длительное время основывались на динамике валового внутреннего продукта (ВВП), при этом считалось, что социальный прогресс определяется ростом ВВП. В России этой позиции до сих пор придерживаются многие ведущие экономисты и представители власти. Однако показатель ВВП не дает адекватных оценок развития, так как его рост может иметь разное качество и не всегда сопровождается ростом человеческих и природных ак-тивов. Недостаточность оценок только экономического развития без учета качества роста стала очевидной еще в 50-60-е годы. Концепции «государства всеобщего благосостояния», человеческого капитала заложили основу социально ориентированной государственной политики в западноевропейских странах, особенно скандинавских. Усиливая свое воздействие на социальное развитие, государство нуждалось в оценках его результативности, а для этого требовалась система социальных индикаторов. Исследования в этой области активизировались с 60-х годов, к середине 70-х появились системы индикаторов, как индивидуальные для разных стран, так и международные. Разработанные принципы отбора индикаторов основывались на оценке их доступности, достоверности, максимального охвата направлений социального развития, обоснованности (способности отражать воздействие социальной политики). Однако в последующий период, в связи с замедлением темпов экономического роста во многих странах, изучению социальных аспектов развития, разработке методик и систем показателей стало уделяться меньше внимания. Только с конца 80-х годов возобладал более широкий взгляд на проблему развития, последнее десятилетие века было особенно плодотворными в разработке новых подходов. Все более значимыми стали считаться такие критерии развития как широко понимае-мая свобода выбора, неэкономические компоненты (экологические, политические, институциональные). Среди международных организаций первой использовала но- вые концептуальные подходы Программа развития ООН, начавшая с 1990 г. пуб ликовать Доклады о человеческом развитии (Human Development Report). Позднее ЭТУ позицию стал разделять и Всемирный банк, опубликовавший Стратегию ком- плексного развития (Wolfenson, 1999). Инициаторами. изменения подходов выступали исследователи из развитых стран, занимающиеся проблемами качества жизни. Ими были введены новые критерии, в том числе и субъективные - не только оценки степени удовлетворения качеством жизни, но и такие трудно измеряемые индикаторы как благополучие, радость или счастье (Veenhoven, 1996). Трансформация подходов к оценке социального развития и качества жизни объясняется тем, что для высокоразвитых стран прежние критерии - материальная обеспеченность и базовые нужды - стали отходить на второй план. При этом в развивающихся странах они оставались сверх актуальными и, как следствие, нарастала несопоставимость приоритетов, показателей, полученных оценок. В результате круг критериев социального развития расширился настолько, что принципы отбора индикаторов начали «трещать по швам» - при использовании новых подходов далеко не всегда можно найти регулярно собираемые, достоверные, полные и отражающие изменения показатели. Трудно оспаривать необходимость оценок степени удовлетворения как критерия социального развития - чело век может чувствовать себя счастливым и без горячей воды, и с минимумом денег. Но пренебрежение методическими и информационными ограничениями создает условия для некорректных, политически ангажированных и спекулятивных оценок. Помимо расширения числа критериев, в последнее десятилетие выросло внимание исследователей и общества к разнообразным межстрановым и межрегиональным сопоставлениям для оценки развития. Это объективная тенденция, рожденная информационной революцией и глобализацией. Актуальность этого на правления привела в 90-е годы к количественному росту исследований по методологии и методике измерений и сопоставлений. Изучению уровня и качества жизни, измерению их характеристик, анализу применимости отдельных групп показателей для международных сопоставлений и оценки социально-экономической политики посвящена обширная литература. Исследователей, Но оценочный «бум» также породил множество сомнительных рейтингов, достаточно известны такие интегральные показатели как индекс коррупции, рассчитываемый Transparency International9, или индекс качества государственного управления. Они отличаются спорностью результатов из-за не вполне корректных методов отбора компонентов, низкой достоверности показателей, широкого использования экспертных оценок или нерепрезентативных социологических данных. Подобные «болезни роста» существуют и в измерениях социального развития, они являются неизбежным следствием растущей востребованности количественных оценок и сопоставлений. Трудности сопоставлений объективны, они не связаны только с «болезнями роста». Методические проблемы выбора и агрегирования индикаторов крайне сложны, очевидного пути для их разрешения не существует, поскольку выбор, даже будучи логически обоснованным, методически и статистически корректным, всегда субъективен. В связи с этим многие исследователи считают разработку комплексных индексов в принципе некорректной из-за неустранимости методических проблем. Этой проблеме и анализу накопленного методического опыта международных сопоставлений посвящен отдельный раздел главы.
Тенденции и проблемы социального развития городов
Динамика социального развития городов в переходный период обусловлена не только воздействием кризисных экономических условий. Значительную лепту в социальную динамику и трансформацию образа жизни горожан внесли сформировавшиеся в предыдущие десятилетия черты урбанизации, специфические для России. Не претендуя на полноту описания, выделим только важнейшие особенности.
Отставание урбанизации образа жизни населения. Глобальный процесс урбанизации начался в России почти на сто лет позже, чем в развитых странах - в конце 19 века. Российской спецификой стала высокая скорость урбанизации, вы званная советской индустриализацией: только за 1929-39 гг. городское население выросло на 25-28 млн. чел. Как отмечает А.Г. Вишневский, этот поток принес с со бой сельское сознание, поэтому «страна урбанизировалась, но сами города рурали зировались» (Вишневский, 1998, с. 100). Рост городского населения прекратился в начале 1990-х годов под воздействием двух основных факторов социо-демографической трансформации: старения горожан, превышения смертности над рождаемостью и исчерпания людских ресурсов села, поставлявшего мигрантов в города. Негативное воздействие, но только в начале 90-х, оказал и экономический кризис, ухудшивший возможности адаптации мигрантов в городах и вытолкнувший некоторую часть городских жителей в село, где можно было выжить с помощью подсобного хозяйства. На динамику также повлияли административные преобразования городских поселков в сельские поселения, волна которых прошла в начале 90-х годов.
В городах в конце 80-х годов проживало 74% населения, по статистике Россия относилась к урбанизированным странам. Однако на самом деле значительная (если не большая) часть городского населения, особенно в районах более поздней урбанизации, имела сельские корни. Как отмечает Г.М. Лаппо, в России существу ет достаточно многочисленное «скрытое сельское население», которое официаль ной статистикой причисляется к городскому, но таковым по сути не является (Лап-по, 1999, с. 198).
Длительные и массовые миграции сельского населения в города привели к тому, что городская культура и образ жизни растворялись в потоке сельских мигрантов. К моменту распада СССР городские жители в большинстве были горожанами в первом-втором поколении. Масштабное переселение привело к социокультурной маргинализации_новых горожан, усиленной безликими стандартами городской среды, советской модернизацией без развития среднего класса, слабой структурированностью городского общества, отсутствием традиций автономности города как социального института, неразвитостью городского самоуправления. В результате, несмотря на формально высокую долю городского населения, для России все еще характерна незавершенность урбанизации в формировании городского образа жизни, «слободизация городов» (Глазычев, 1995, с.85).
Значительные региональные различия в уровне урбанизации. Они связаны с разным временем начала урбанизационных процессов и характером освоения территории. Наиболее высокий уровень урбанизации имеют старопромышленные районы вокруг Москвы и Санкт-Петербурга - Европейский Центр и Северо-Запад (83-87% городского населения), а также северные и северо-восточные регионы нового освоения с экстремальными природно-климатическими условиями, непригодными для сельского хозяйства. На аграрном юге страны и в наименее развитых национальных республиках, слабо затронутых индустриализацией, доля городского населения в большинстве субъектов РФ не превышает 40 - 60%. Низкий уровень урбанизации этих регионов создает препятствия для их включения в глобальную экономику, делает их закрытыми, автаркичными и замедляет социальную модернизацию.
Разреженность сети городов. Города играют особую роль узловых элементов «опорного каркаса расселения», являясь центрами развития и обслуживания для окружающей территории (Лаппо, Полян, 1996). Для роста мобильности населения крайне важна доступность городов, особенно крупных, густота их сети. В Европейской части, где расположено 77% всех городов страны, среднее теоретическое расстояние между городами составляет более 70 км., в том числе в наиболее освоенном Центральном районе - 45 км. Для сравнения, в Западной Европе этот показатель составляет 20-30 км. В восточных районах России среднее расстояние между городами превышает 225 км., в том числе в наиболее освоенной южной зоне Западной Сибири - 114 км., а на обширном Дальнем Востоке - 300 км. Следствием низкой плотности городов и населения стало слабое развитие и незначительные размеры большинства городских агломераций.
Малочисленность городов и значительные расстояния между ними имеют очевидные социальные последствия. Во-первых, это невысокая территориальная подвижность населения, неразвитость маятниковых миграций даже в пределах агломераций (за исключением Московской столичной), что не позволяет жителям находить лучшие места приложения труда и реализовывать свой потенциал без существенных затрат на смену места жительства. Во-вторых, это замедление темпов модернизации образа жизни и стандартов потребления, трудности адаптации к реформам в обширных внеагломерационных пространствах.
Специфическая субурбанизация. Более позднее начало урбанизации и низкая плотность населения в сочетании с неразвитой транспортной инфраструктурой, низкими доходами населения, невысоким уровнем автомобилизации привели к сильному отставанию России от развитых стран в субурбанизационных процессах - переселении жителей городов в пригороды. В 90-е годы только высокодоходные группы населения крупнейших городов начали строить дома для постоянного проживания и переселяться в пригороды, но чаще всего с сохранением основного городского жилища и регистрации. Вместо субурбанизации в России возник и укрепился феномен второго, сезонного дома горожанина (дачи), служащего не столько местом отдыха, сколько местом дополнительной занятости для получения натурального дохода. Как отмечает Т.Г. Нефедова, «феномен второго летнего жилья, причем с сильной агросоставляющей, мало где имеет такую традицию» (Нефедова, 1998, с. 72). Причины специфической российской субурбанизации - не только сохранившаяся крестьянская психология недавних мигрантов из села и их детей («тяга к земле»), но и экономическая необходимость. В советское время она определялась дефицитом продовольствия, в 90-е годы - резко снизившимся уровнем доходов большинства населения и потребностью в дополнительных натуральных поступлениях от земельного участка.
социального развития городов. На фоне ускоренной индустриализации развитие социальной инфраструктуры городов отставало всегда. Инвестиции в жилищное строительство и развитие социальной сферы выделялись
по остаточному принципу, но при этом были свои приоритеты. Наибольшую долю средств получали региональные столицы, значительные средства выделялись на развитие «закрытых» городов, связанных с предприятиями ВПК. В самом худшем положении оказывались молодые индустриальные города и поселки северных и восточных районов нового освоения с большим притоком мигрантов. В них резко не хватало жилья (обеспеченность жильем в северных регионах была на 30% ниже средней по России) и учреждений социальной сферы, особенно школ и детских садов, нормой были занятия в школах в три смены. Второй наиболее проблемный тип - малые города без крупных градообразующих предприятий, не имеющие средств на модернизацию старого жилого фонда и развитие социальной сферы. В них, при формально высокой обеспеченности жильем, благоустройство жилого фонда, качество услуг здравоохранения и образования были крайне низким и мало отличались от сельских поселений. Такие города составляют более половины всех городов России, и условия для развития человеческого потенциала в них были и остаются минимальными.
