Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические подходы к изучению сельской местности и инновационного развития села 7
1.1 Эволюция научного интереса к сельской местности 7
1.2 Теоретические основы и механизмы формирования инноваций в сельской местности. Факторы формирования аграрных и социальных инноваций 23
1.3 Методика проведения полевых географических исследований сельской местности.33
Глава 2. Эволюция хозяйственного освоения и постсоветские социально-экономические процессы на территории российского Нечерноземья 42
2.1 История заселения и хозяйственного освоения территории Нечерноземья 42
2.2 Постсоветская трансформация хозяйственного комплекса сельской местности Нечерноземья 63
2.3 Социальные трансформации на территории Нечерноземья 92
Глава 3. Внутренняя неоднородность территории и пространственная дифференциация вариантов инновационного развития сельских районов 103
3.1. Дифференциация социально-экономических процессов на территории муниципальных районов Нечерноземья 103
3.2 Инновационное развитие сельского хозяйства и социальной сферы на примере районов-ключей 116
3.2.1 Галичский район Костромской области: аграрные инновации в условиях сжатия освоенного пространства 117
3.2.2 Региональные факторы инновационного развития аграрной сферы: Тотемский район Вологодской области 124
3.2.3 Аграрные инновации в дальнем поясе влияния Московской агломерации: Кашинский район Тверской области 128
3.2.4 Район в «серединной» зоне: Торжокский район Тверской области 132
3.2.5 Вохомский район Костромской области: «автономизация» сельского населения на периферии 135
3.3 Пространственные особенности формирования инновационных адаптационных механизмов 141
Заключение 147
Список литературы 153
- Эволюция научного интереса к сельской местности
- Постсоветская трансформация хозяйственного комплекса сельской местности Нечерноземья
- Дифференциация социально-экономических процессов на территории муниципальных районов Нечерноземья
- Пространственные особенности формирования инновационных адаптационных механизмов
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В современных исследованиях, посвящён- ных проблемам развития сельской местности Нечерноземья, основное внимание уделяется вопросам депопуляции, утраты социальных связей в пределах сельских сообществ и деградации хозяйственного комплекса. Наряду с негативной динамикой социально-экономического развития существуют, хотя и гораздо реже, положительные изменения: появляются новые формы организации хозяйства, формируются новые механизмы социального взаимодействия.
Инновационное развитие аграрной сферы происходит и за пределами Нечерноземной зоны России, так как в основе разработки инновационных форм сельского хозяйства лежат общие для хозяйствующих субъектов стремления к увеличению продуктивности и снижении издержек, в том числе и за счёт оптимизации трудозатрат. Социальные инновации также реализуются повсеместно. Ключевая особенность сельской местности Нечерноземья - это значительная поляризация освоенного пространства, обусловленная мозаичностью природных ландшафтов и низкой плотностью населения. Для данной территории характерен разреженный социально-экономический ландшафт, вследствие чего любые инновационные формы не просто дополняют традиционную систему хозяйствования и уклад сельской жизни, но и выступают в роли системообразующих элементов.
Динамика социальных и экономических процессов в сельских районах Нечерноземья неодинакова. В целом, дифференциация показателей подчиняется центро- периферийным отношениям: выделяются относительно благополучные территории с сохранившимся хозяйственным комплексом и высоким трудоресурсным потенциалом, как правило - пригородные районы; районы, характеризующиеся сильной депопуляцией и испытывающие затруднения в развитии хозяйства, относящиеся к полу-
1 Iuu U U
периферии; и периферийные районы, которые в условиях низкой транспортной доступности переходят к автономному существованию. В зависимости от географического положения, набора микрогеографических и ряда субъективных факторов формируются различные варианты адаптации экономики и социальной организации сельских сообществ к меняющимся социально-экономическим условиям. На протяжении последних 5-7 лет в качестве адаптационных механизмов стали выступать, в том числе аграрные и социальные инновации.
Объект исследования: сельская местность Нечерноземной зоны России. Предмет исследования: социально-экономическая трансформация сельской местности Нечернозёмной зоны России в постсоветское время.
Цель работы: выявление возможных путей адаптации сельской местности Нечернозёмной зоны России к изменяющимся социально-экономическим условиям. В соответствии с поставленной целью решались следующие задачи:
обобщение исследований социально-экономического развития сельской местности Нечерноземья, выполненных за последние 20 лет;
изучение опыта инновационного развития сельских территорий;
историко-географический анализ экономического положения сельского населения и систем сельского расселения Нечерноземья;
анализ динамики основных показателей социально-экономического развития в постсоветский период;
выявление пространственных различий современного социально-экономического положения сельской местности Нечерноземья;
определение механизмов адаптации хозяйственного комплекса и социальной сферы к современным условиям на основе полевых исследований территорий-ключей;
выявление территориальных факторов формирования инновационных механизмов адаптации;
Теоретико-методологической базой работы стали подходы к изучению сельского расселения, предложенные С.А. Ковалёвым, методика комплексных экономико- географических исследований сельской местности, разработанная Ю.Г. Саушкиным, а также подходы современных экономико-географов: А.И. Алексеева, Т.Г. Нефёдовой, А.И. Трейвиша, Н.В. Зубаревич. Учитывался опыт изучения сельской местности социологами (Т. Шанин, А.Н. Никулин, Н.Е. Покровский, В.И. Староверов и др.), экономистами и демографами (А.Г. Вишневский, В.В. Пациорковский). Для исторического анализа использовались работы по земской статистике, работы учёных и публицистика рубежа XIX-XX вв. Учтены исследования трансформационных процессов в сельской местности зарубежными географами (Г. Раагмаа, Й. Никула, И. Копотева и др.)
Информационной базой исследования послужили материалы официальной статистики Госкомстата России за 1989-2011 гг., материалы переписей населения за 1926-2010 гг., статистические сборники региональных отделений Госкомстата России. Документы территориального планирования регионального и муниципального уровня. Статистическая информация, предоставленная органами местных администраций. Материалы полевых исследований: статистика по отдельным предприятиям и учреждениям, результаты глубинных интервью и экспертных бесед с представителями локальных сообществ: администраций, бизнеса, социальной сферы и сельского хозяйства. В рамках подготовки диссертации полевые исследования проводились на территории 6 муниципальных районов Тверской, Костромской и Вологодской областей, были обследованы свыше 50 сельских поселений. Всего автором посещено свыше 60 муниципальных районов Нечерноземья.
Научная новизна. Проведён анализ социально-экономических процессов в сельской местности Нечерноземья в рамках территориальных ячеек различного иерархического уровня. Выявлены и подробно изучены основные виды инноваций в аграрной сфере: рассмотрены технические особенности организации инновационного производства, условия и институциональная специфика их применения. Проведён анализ социальных инноваций и выявлены основные факторы их формирования. В работе впервые проведена интегральная оценка социально-экономического положения сельской местности в 5 регионах Нечерноземья на уровне муниципальных районов, для различных районов предложены наиболее вероятные варианты инновационного развития. Разработан ряд современных методов комплексного изучения сельской местности.
Практическое применение результатов работы. Результаты работы могут быть использованы при планировании реформ аграрного производства и при разработке стратегических документов территориального развития и их реализации на региональном и локальном уровнях. Обобщение опыта применения социальных инноваций может стать основой для выработки рекомендации по повышению устойчивости сельских сообществ и совершенствованию системы местного самоуправления. Методические разделы могут быть использованы при проведении экспедиционных исследований и подготовке студенческих полевых практик.
Апробация результатов работы. По теме диссертации автором опубликованы 4 научные статьи и 6 тезисов докладов, в т.ч. 1 статья в издании перечня ВАК РФ. Общий объём публикаций - 4 п.л. Основные положения диссертации были доложены на международных и общероссийских научно-практических конференциях, в том числе на: всероссийской научно-практической конференции «Миссия российского крестьянства в формировании социального государства» (г. Белгород, 2009); международной конференции ассоциации региональных исследований «Региональные ответы и глобальные сдвиги: акторы, институты и организации», (Венгрия, г. Печ 2010); экономико-географической секции Международной академии регионального развития и сотрудничества (МАРС) (г. Мышкин, 2010); международной конференции «Социально-экономическая география: история, методы, практика (к 100-летию со дня рождения Ю.Г. Саушкина)» (Смоленск, 2011); заседании комиссии социальной географии, географии населения и поселений Московского отделения РГО (Москва, 2011); XII молодёжной конференции «Теория и практика современной геоконфликтологии», (Киев, 2011), на XIX ежегодном международном симпозиуме «Пути России. Новые языки социального описания» (Москва, 2012); III международной научной конференции Сообщества профессиональных социологов «Новые смыслы окружающей среды: глобализационные перспективы, сохранение природы, сельские поселения» (Костромская обл., Мантуровский район, дер. Медведево, 2012), V международной конференции «Сельские территории и развитие сельских районово» (Румыния, Сигету Мармацей, 2012).
Структура работы. Работа включает 3 главы основного текста, введение, заключение и список литературы. Работа содержит 18 карт, 27 рис. и 13 табл.
Эволюция научного интереса к сельской местности
В отечественной научной литературе, выходившей в свет до середины XIX в., сельская местность редко рассматривалась отдельно от территориальных комплексов, которым посвящалось исследование (за исключением трудов по аграрной науке). Лишь после проведения реформы 1861 г. стали появляться работы, посвященные крестьянству и сельскому образу жизни.
В первую очередь, появилась возможность изучать крестьян, самостоятельно организующих хозяйство и принимающих решения отдельно от помещиков. Ещё до 1861 г. правительству требовались более подробные сведения о тех, кого реформа затрагивала непосредственно. В пореформенный период положение крестьянства стало ещё более сложным и шатким, что привлекло к себе внимание интеллигенции. Одновременно с этим в политической жизни настала «оттепель», и цензура позволяла издавать довольно смелые для того времени материалы о жизни крестьянства.
Значительное развитие сети сельских школ и земских больниц требовали притока образованных специалистов, которые нередко начинали вести записи, фиксируя впечатления от незнакомой для себя жизни деревни. Свои наблюдения они могли проверить статистическими данными, значительный массив которых набрался благодаря подворным переписям, проводимым в 1880-1910 гг. Основное количество губерний Нечерноземья за исключением Архангельской были охвачены земскими исследованиями. В отдельных губерниях (Вологодской, Тверской, Смоленской, Московской) подворные переписи проводились дважды, в Новгородской - три раза [69].
К числу наиболее популярных работ того времени, написанных земскими врачами, можно отнести статистико-этнографические очерки А.И. Шингарёва («Вымирающие деревни»), Д.И. Жбанкова («Бабья сторона»), отличающиеся не только подробным анализом ситуации, но и лёгким публицистическим слогом, сделавшим их доступным широкому кругу читателей. Почти в каждом земстве были свои авторы и исследователи (Веретенников И.В. - в Дмитровском уезде Московской области, Шиндловский Г.И. - в Землянском и Задонском, и др.).
Помимо очерков о конкретных уездах и губерниях в то время появлялись и более общие работы, основанные на анализе земской статистики и проведении полевых наблю дений на территории Европейской России. Одним из наиболее интересных для географии населения трудов является работа М.С. Уварова «О влиянии отхожих промыслов на санитарное состояние России» ("Вестник общественной гигиены", 1896, № 7), в которой собраны данные из 126 уездов 20 губерний России.
Повышенный интерес российской интеллигенции к деревне, вероятно, можно связать с «общим настроением» в обществе того времени. С одной стороны, многих беспокоило непростое положение крестьянства, с другой стороны, ещё не утихли суждения славянофилов о самобытности и духовной культуре русского крестьянства. В связи с этим появляются работы публицистов и писателей, проживших какое-то время в деревне и несколько ближе столкнувшихся с сельским мироустройством. Их работы носили характер заметок, писем, целью которых было «лишь обратить внимание на эти порядки знающих и думающих о народе людей» [153]. К подобным работам можно отнести творчество Г.И. Успенского («Власть земли», «Нравы Растеряевой улицы», «Люди и нравы современной деревни»), А.А. Фета (сборник очерков «Из деревни», публиковавшихся в «Русском вестнике» 1862-1871 гг.), Н.А. Энгельгардта («Письма из деревни», выходившие в номерах «Отечественных записок» в 1872-1882 гг.). Фет и Энгельгардт долгое время прожили в сельской местности, самостоятельно организовали приусадебное хозяйство и постоянно общались с крестьянами. Их работы позволяли взглянуть на деревню с двух сторон: «изнутри», вникая в тонкости сельской жизни, и «сверху», рассказывая о том, как непросто выстраивать любые отношения с крестьянством.
Продолжение исследований сельской жизни в конце XIX - начале XX вв. связано с развитием науки, в первую очередь, этнографии. Сотрудники учреждённого русским фабрикантом и меценатом князем В.Н. Тенишевым «Этнографического бюро», просуществовавшего с 1897 по 1901 г., провели детальное изучение сельской местности центральной России, охватив самые разные аспекты крестьянской жизни от фольклора до политических взглядов. Огромный массив информации до настоящего времени полностью так и не обработан. Отдельные материалы анализировали этнографы и историки, в географической литературе обращения к данному источнику встречается редко. В 2003 г. началась реализация долгосрочного проекта Российского Этнографического музея «Публикация документов "Этнографического бюро" кн. В.Н. Тенишева», в настоящее время хранящихся в отделе рукописей. К 2011 г. были подготовлены 2 тома издания (с общим названием «Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы»), посвященные нечерноземным губерниям - Тверской и Костромской, к изданию готовятся материалы исследований Калужской и Ярославской, в разработке - материалы по Нижегородской губернии. В отечественной географии стали появляться комплексные описания, сочетавшие в себе традиционные описания и анализ земской статистики. Классическим трудом того времени считается «Мураевенская волость» П.П. Семёнова-Тян-Шанского. Он же первым выделил Нечерноземье, вернее, Нечерноземную полосу в статье «Населённость Европейской России в зависимости от причин, обусловливающих распределение населения империи» в 1871 г. В основу этого районирования были положены естественноисторические условия, в первую очередь - почвы. Данная сетка районирования оказалась не вполне удачной, и спустя 10 лет учёный предложил новый вариант районирования Европейской России с поправкой на плотность населения, национальный состав и занятия населения. Исследователи научного наследия Семёнова-Тян-Шанского [22] считают, что основной заслугой учёного при проведении этого районирования является нарушение губернских границ и разделение Европейского центра на Московский промышленный нечернозёмный и Центральный Земледельческий районы. В дальнейшем эта сетка воспроизводилась на протяжении почти 50 лет, претерпевая незначительные изменения.
Для изучения сельской местности интересна работа дочери учёного, Ольги Семё-новой-Тян-Шанской «Жизнь Ивана», в которой этнографические заметки о жизни «среднестатистического крестьянина» Ивана дополняются рассмотрением крестьянских бюджетов и сельской экономики того времени.
Помимо земских работ, публицистики и этнографических описаний данный период примечателен выходом в свет большого количества работ по сельскохозяйственному районированию. Авторы сочетали природный подход со статистико-сельскохозяйственной концепцией (основные представители - А.С. Ермолов, А.Ф. Фортунатов, Д.И. Рихтер, Н.Г. Кулябко-Корецкий, А.И. Скворцов; 1870-1910-е гг.). Позже, в 1910-1920 гг., началось разделение физико-географического и экономико-географического подходов в районировании России, в рамках последнего в основу сельскохозяйственного районировании стали ложиться не только природно-сельскохозяйственные критерии, но и организационно-производственные формы. Одним из первых учёных - сторонников такого подхода, считается А.Н. Челинцев ("Сельскохозяйственные районы Европейской России, как стадии сельскохозяйственной эволюции, и культурный уровень сельского хозяйства в них". СПб., 1910, и др.), также известны работы Б.Н. Книповича, А.В. Чаянова, Н.Н. Кажанова, А.А. Котова, Г.И. Студенского и др. [4].
В работах авторов рубежа XIX - XX вв. имеется несколько сквозных сюжетов и наблюдений. В первую очередь, отмечается резкая негативная оценка всего происходящего на селе. Безусловно, для этого были объективные причины, но, возможно, сказывалось и ослабление цензуры и «мода» на резкие, обличающие режим и правительство работы. Все авторы говорят о невысокой ценности жизни крестьян (они не ценят ни собственную жизнь, ни жизнь своих близких), об отсутствии мотивации к труду кроме вечной нужды. Многие начинают опасаться за судьбу русской деревни, т.к. наряду с тревожными демографическими показателями они наблюдают начало изменения общественного уклада и постепенное перемещение крестьян в города (не только на заработки, но и на постоянное проживание). Кроме А.И. Шингарёва, который впоследствии вошёл в состав Временного правительства, никто не может предложить никаких путей выхода из сложившейся ситуации, авторы лишь стремятся рассказать о том, что происходит, надеясь, что «когда-нибудь впоследствии, пройдя случайно через чьё-нибудь яркое сознание, мои бледные образы вспыхнут и оживут хоть на мгновение» [153].
Постсоветская трансформация хозяйственного комплекса сельской местности Нечерноземья
Сельское хозяйство является одной из базовых отраслей экономики Нечерноземья: оно по-прежнему обеспечивает основное количество рабочих мест в реальном секторе, доходы от реализации продукции дают основные поступления в местные бюджеты.
К концу советского периода Нечерноземье, сосредотачивая на своей территории около 13% сельского населения страны, обеспечивало производство 8% зерновых и зернобобовых культур, свыше 80% производства льноволокна, в регионах Нечерноземья было сосредоточены свыше 15% КРС, здесь производилось 17% молока и около 13%) мяса. К 2010 г. ситуация изменилась: доля регионов Нечерноземья в сельском населении сократилась до 10,5 %(на 2,5 процентных пункта), вдвое сократился вклад в производство зерновых и зернобобовых культур и льноволокна (сейчас здесь производится 3,5 процента зерновых культур и 43%) льноволокна). Более устойчивы позиции района в животноводческой отрасли: незначительно сократился вклад в производство молока (с 17 до 13% ), более заметно уменьшилась доля в производстве мяса (с 13 до 9,5%). Сельскохозяйственному производству Нечерноземья были присущи общестрановые процессы спада и восстановительного роста, но динамика была иной: сокращение объёмов производства было менее резким (в силу преобладания более инерционного животноводства), а восстановительный рост начался заметно позже и затронул не все регионы.
За 20 лет постсоветских преобразований аграрное производство Нечернозёмной зоны изменилось гораздо сильнее, чем в более южных районах страны, где уже с 1999 г. начался восстановительный рост и позитивные трансформации. Переход к рыночным условиям предприятия Нечерноземья пережили наиболее болезненно, потому что «планово-убыточная» система хозяйствования базировалась исключительно на высоких государственных дотациях: отмена государственной поддержки показала нежизнеспособность большей части сельскохозяйственных предприятий. Низкие стартовые условия (отсутствие развитой инфраструктуры, низкое качество трудовых ресурсов) вкупе с нарастающим диспаритетом цен на сельскохозяйственную и промышленную продукцию привели к резкому сокращению аграрного производства, за которым последовал общий упадок сельской местности.
Коллективные предприятия выполняли «системообразующие» функции, создавали условия для ведения подсобных хозяйств, оказывали транспортные услуги, до принятия Лесного кодекса вели лесозаготовки и занимались деревообработкой. Ситуация осложнялась большей уязвимостью сельской местности Нечерноземья в целом, т.к. долговременный миграционный отток (т.н. «отрицательный естественный отбор» [95]) привёл к утрате социального капитала села, сельские жители отличаются крайне низкой мобильностью [120;9], низкой предпринимательской активностью, довольно консервативны и недоверчивы к любым преобразованиям. Поэтому зависимость общего положения сельской местности от состояния коллективных предприятий по-прежнему довольно высока, хотя в условиях поляризации освоенного пространства Нечерноземья трансформируются даже устойчивые механизмы экономического и социального взаимодействия.
Зональная специализация сельского хозяйства Нечерноземья складывается из молочно-мясного скотоводства (мясная специализация сохранялась во все годы, т.к. требовалось и собственное производство мяса, особенно для периферийных районов, поэтому все породы были молочно-мясного направления), полевого кормопроизводства и льноводства. В силу относительной близости к крупнейшим городам Европейской России на территорию Нечерноземья выносились отдельные предприятия птицеводческой специализации. Производство молока и мяса до сих пор остаются базовыми отраслями, полевое кормопроизводство претерпевает изменения: заготовка зелёных кормов сохраняется, а от производства концентрированного корма предприятия отказываются в силу высоких издержек. Льноводство сохранилось лишь в отдельных областях и более не является отраслью специализации территории.
Растениеводческие отрасли
Основная отрасль растениеводства - зерновое хозяйство - постепенно теряет своё значение. В структуре посевных площадей на зерновые культуры приходится не более 1А посевов (в начале 1990-х гг. - около 40%), общие площади посевов зерновых в среднем по Нечерноземью сократились в 3,5 раза (в отдельных регионах - Псковской, Новгородской, Тверской областях - в 10 раз). При этом валовое производство зерна сократилось в 2,5 раза, т.к. отказались от наименее продуктивных земель с минимальными показателями урожайности. В Псковской и Новгородской областях современные показатели производства зерна не превосходят 8% от уровня 1990 г. Наиболее благополучны области с более благоприятными природными условиями: Брянская, Нижегородская (за счёт южных районов) и Вологодская область, где сохраняются региональные меры поддержки аграрно-промышленного комплекса. Изменилась и структура посевов зерновых: если раньше доминировали пшеница и рожь, то сейчас высевается, в основном, скороспелый ячмень и неприхотливый овёс. Постоянно снижается доля продовольственного зерна (в современных условиях выгоднее завозить зерно из южных районов), лишь в периферийных районах сохраняется зерновое хозяйство для внутреннего потребления.
Одна из причин сокращения зернового хозяйства - крайне низкие показатели урожайности зерновых и зернобобовых культур. В последние годы средняя урожайность в Нечерноземье составляет 16-17 ц/га, что на 1/3 ниже среднероссийской и вдвое ниже, чем в основных зернопроизводящих регионах России. При этом на периферии урожайность колеблется на уровне 8-12 ц/га (уровень середины XIX в). Помимо сложных условий зем леделия (невысокое природное плодородие почв, частые неблагоприятные погодные явления) на низкие показатели урожайности влияет недостаточное внесение удобрений, в первую очередь, минеральных. Объёмы внесения удобрений с 1990 г. сократились в 7-8 раз (со 138 центнеров на 1 га до 18). Тяжёлое экономическое положение сельскохозяйственных предприятий не позволяет закупать и вносить требуемое количество минеральных удобрений, внесение органических удобрений ограничивается растущими ценами на топливо для сельскохозяйственной техники. На показатели урожайности влияет и отсутствие квалифицированных специалистов: агрономов не хватает, организацией полевых работ занимаются далеко не все хозяйства, нередко посевы планируются стихийно. В итоге показатели урожайности в большей степени коррелируют с кадровым потенциалом села и укладываются в общую центрально-периферийную модель организации пространства, зачастую игнорируя природные предпосылки. Наибольшая урожайность наблюдается как регионах с лучшими агроклиматическими условиями (Калужская, южные районы Нижегородской области, Владимирское ополье), так и в Вологодской области, где агроклиматические условия не самые благоприятные (см. рис.3).
Дифференциация социально-экономических процессов на территории муниципальных районов Нечерноземья
Современные показатели социального и экономического развития, как и их динамика, имеют ярко выраженную пространственную дифференциацию. В пределах регионов наиболее ярко проявляются различия по оси центр-периферия, и зачастую внутрирегиональные контрасты бывают более заметны, чем различия между регионами. Наряду с центрально-периферийными различиями на уровне регионов и районов действуют и локальные факторы территориальных различий социальных и экономических процессов, к которым могут относиться природные особенности, историко-географическая специфика освоения пространства, институциональные особенности.
Для территории Нечерноземья наиболее характерным является процесс «сжатия пространства» (понятие было сформировано Ю.Л. Пивоваровым [109], основные факторы выделены Н.С. Мироненко и М.Ю. Сорокиным [93], а сама концепция доработана А.И. Трейвишем в 2010 г. [135]).
Основными признаками происходящего процесса являются:
1) Долговременная депопуляция сельской местности Нечерноземья (продолжающаяся до настоящего времени, отчасти в силу незавершённой урбанизации), особенно заметно проявляющаяся в периферийных зонах регионов;
2) Изменение рисунка сети расселения - население сохраняется лишь в относительно крупных населённых пунктах, а традиционная сеть небольших деревень стремительно деградирует;
3) Разрушение инфраструктуры: деградация дорожной сети, аварийное состояние инженерных коммуникаций, закрытие малокомплектных школ в небольших посёлках, закрытие сельских амбулаторий и ФАПов;
4) Значительное сокращение площади обрабатываемых земель (вызванное, в первую очередь, отсутствием рабочих рук и подходящей техники), сокращение лесных угодий, пригодных для лесопользования (работников лесничеств не хватает для контроля над участками, утрата дорожной сети делает невозможным проведение лесозаготовок);
5) Нарастание различий уровня социально-экономического развития между сельской местностью в пригородных зонах и на периферии регионов (значительные градиенты продуктивности сельского хозяйства, нарастающие различия уровня и качества жизни населения).
Процессы «сжатия» освоенного пространства проявляются одновременно в рамках территориальных ячеек нескольких иерархических уровней: в пределах Нечерноземья в целом, на уровне регионов и муниципальных районов, образуя фрактальную структуру. Для более детального анализа можно обратиться к показателям плотности сельского населения, иллюстрирующим дифференциацию в размещении населения, а также к ряду показателей, косвенно характеризующих современное социально-экономическое положение сельских территорий.
В данной работе для проверки гипотезы о сжатии освоенного пространства, а также для более дробного анализа пространственной дифференциации показателей социального и экономического развития были рассмотрены 5 регионов (Тверская, Ярославская, Ивановская, Костромская и Вологодская области), где автором проводились экспедиционные исследования на протяжении 2009-2012 гг. Они были выбраны в качестве ключей, так как на территории этих регионов описанные выше процессы проявляются наиболее рельефно.
Анализ пространственной дифференциации проводился по набору показателей из региональных статистических сборников, наиболее важных для оценки социального и экономического положения районов. Выбор индикаторов обусловлен необходимостью оценить социальное и экономическое положение районов посредством небольшого количества показателей, предлагаемых региональными статистическими сборниками. Оценка демографического потенциала опирается на показатели плотности сельского населения и его динамику, оценка экономического положения базируется на показателях продуктивности основной отрасли специализации сельского хозяйства - молочного хозяйства.
Наряду с общим снижением плотности сельского населения в период с 1959 по 2009 г. заметна его фрагментация: постепенно вместо ареалов с повышенной концентрацией сельского населения (широкая полоса вдоль р. Волги, зоны локальных «ополий» и др.) образуются более компактные ядра, приуроченные, как правило, к пригородным зонам региональных центров и относительно крупных городов (Рыбинска и Череповца) (см. рис. 27-30). Стали ярче проявляться «тоннельные эффекты» (повышенная плотность и меньшие темпы убыли населения в районах вдоль линейных объектов) - на карте легко увидеть влияние Рижской, Ленинградской, Ярославской (Архангельской), Кинешемской трасс, сохраняются исторические «коридоры» (Ветлужский водный путь и др.).
Территории с плотностью сельского населения ниже 5 чел/км занимают большую часть площади ближнего пояса Нечерноземья. Наименее населённые районы расположены в Вологодской области (полоса районов вдоль р. Сухоны, «заозёрные» районы, всегда бывшие в стороне от оживлённых транспортных потоков), вдоль р. Унжи в Костромской области, а также на западной периферии Тверской области, здесь плотность сельского на-селения не превышает 2-3 чел/км . При плотности сельского населения ниже 5 чел/км , по мнению ряда исследователей [57; 100; 160], развитие хозяйства в условиях сложившейся «советской» трудоизбыточной системы невозможно. Лесное хозяйство здесь было бы более оправдано, но и оно требует кадровых ресурсов и инфраструктуры, которая деградирует вслед за миграционной и естественной убылью населения. Показатель плотности сельского населения, рассчитанный относительно общей площади района, показывает в большей мере степень хозяйственной освоенности района, чем реальное размещение населения, т.к. он не позволяет учитывать тип сельского расселения.
Если пересчитать плотность сельского населения не на единицу общей площади муниципальных районов, а на единицу площади сельскохозяйственных угодий (это позволяет скорректировать реальные показатели размещения населения для лесных районов), то получается иная картина (см. рис. 31)
В целом, центрально-периферийная логика организации освоенного пространства не нарушается: максимальная плотность населения наблюдается в пригородных районах, а также вдоль оживлённых магистралей. Но различия в плотности населения в периферийных и полупериферийных районах не всегда подчиняются этой закономерности в силу специфики локальных систем расселения. Так, например, заметно выделяются периферийные районы Вологодской области, где при крайне низкой общей плотности населения наблюдается сравнительно высокая плотность населения на единицу площади сельхозугодий, т.к. сказывается влияние крупноочагового типа сельского расселения. С другой стороны, более заметными становятся районы с разреженным населением на территории, где традиционно складывалась мелкоселенная сеть расселения в условиях сплошного и островного сельскохозяйственного освоения. К ним можно отнести районы в нижнем течении Мологи и Шексны, пострадавшие при затоплении Рыбинского водохранилища, и полосу к востоку от него, включающую некогда «бойкие» в хозяйственном отношении Даниловский, Любимский, Буйский и Галичский районы. Также разреженное население отмечается на западной периферии Тверской области, где при обилии лесов сельскохозяйственное использование земель не сосредотачивается в относительно небольших очагах, а просто отсутствует.
На эффективность хозяйственной деятельности в большей степени оказывает влияние именно плотность населения в пределах освоенных ареалов, что можно проследить при сопоставлении этого показателя с величинами надоев молока на 1 корову. Молочная отрасль по-прежнему остаётся ведущей в сельскохозяйственном производстве, обеспечивая, в среднем, около 70-80% стоимости реализованной продукции, поэтому её эффективность можно условно принять за эффективность сельского хозяйства в целом. Коэффициент корреляции показателей составляет 0,5 (для сравнения, корреляция с показателем плотности сельского населения в целом по районам - только 0,3). Как видно на рис. 32, наибольшие надои молока зафиксированы в районах с максимальной плотностью сельского населения (пригородные и «притрассовые» районы, ряд районов Вологодской области), а также в отдельных районах, не отличающихся плотным освоением, как например, Па-винский район Костромской области, Чагодощенский и Грязовецкий - в Вологодской, Старицкий - в Тверской и др.
Пространственные особенности формирования инновационных адаптационных механизмов
Для развития инновационных форм аграрного производства, в первую очередь, необходима транспортная доступность, т.к. новые предприятия ориентированы на производство продукции для сбыта за пределами района, чаще — на рынках крупных городов, где отмечается более высокий платёжеспособный спрос населения. Даже если производится продукция типичной для сельских районов специализации (например, молоко, мясо) - её цена и качество не позволяют найти сбыт среди местного населения. Вторая причина необходимости высокой транспортной доступности - это сочетание аграрного производства и рекреационных функций. Практически все сельскохозяйственные предприятия инновационного типа возникают не только благодаря подходящим агроклиматическим условиям и наличию земельных ресурсов, но и в силу привлекательности ландшафтов для инвестора. Нередко сначала на территории муниципального района появляется охотничье хозяйство или организуются охота и другие виды активного отдыха для потенциальных инвесторов, и лишь впоследствии возникают сельскохозяйственные предприятия. Для регулярных рекреационных поездок важна транспортная доступность территорий.
Поэтому к факторам развития аграрных инноваций можно отнести и рекреационные ресурсы и ландшафтную аттрактивность территорий. Но данные характеристики не-формализуемы, оценка их в большинстве случаев субъективна. Тем не менее, их учёт необходим, т.к. нередко именно привлекательность территории оказывается решающим фактором на фоне аналогичного предложения земельных участков со сходных агроклиматическими условиями. Кадровый потенциал играет всё меньшую роль в силу снижения трудозатрат и возможности привлечения трудовых мигрантов.
Для аграрных инноваций экстенсивного типа помимо транспортной доступности ключевую роль играет также наличие обширных сельскохозяйственных угодий, которые инвестор мог бы выкупить или взять в аренду. Поэтому для новых «экстенсивных» предприятий в меньшей степени подходят районы в пригородной зоне и в зоне с высокой плотностью сельского населения. Как правило, они тяготеют к полупригородной и полупериферийной зоне, где сельскохозяйственные угодья ещё не деградировали, но сельскохозяйственное производство уже не ведётся или значительно сократилось. При выборе потенциальных районов для размещения подобных предприятий важен учёт особенностей локального земельного рынка: для Нечерноземья ситуация, когда при наличии обширных необрабатываемых угодий инвестор не может найти необходимые площади становится типичной, особенно в районах с лучшим транспортным положением.
Аграрные инновации интенсивного типа (как правило, животноводческой специализации) ещё менее требовательны к условиям размещения. Отсутствие земельных ресурсов для производства кормов компенсируются возможностями подвоза корма из других районов и регионов, невысокие потребности в кадрах могут быть удовлетворены за счёт привлечения трудовых мигрантов или организации подвоза работников из районного центра. Положение существующих на территории сельскохозяйственных предприятий также не играет заметной роли, т.к. «интенсивные» производства могут размещаться как на территориях с развитым сельским хозяйством (пример - Тотемский или Грязовецкий районы Вологодской области), так и в зоне с неблагополучными показателями (Любимский район Ярославской области или Поназыревский - в Костромской).
Для социальных инноваций фактор транспортной доступности не является лимитирующим. В инновационных механизмах социального развития наиболее остро нуждаются территории, отличающиеся наиболее напряжённым социально-экономическим положением, что чаще всего характерно для периферии. Адаптивные инновации формируются в районах с подорванным кадровым потенциалом и отсутствием крупных работодателей (предприятий сельского и лесного хозяйства). Это не исключает их появления на территории других районов, но для неблагополучных зон социальные инновации могут стать единственно возможными способами поддержки и развития сельских сообществ. Основным сдерживающим фактором формирования социальных инноваций на территории периферийных районов является низкая информационная проницаемость: о существовании различных механизмов сельской самоорганизации жители отдалённых сельских районов зачастую просто не знают.
Набор факторов, необходимых для внедрения управленческих социальных инноваций, сложнее. Принцип формирования таких инноваций наиболее точно сформулировал российский социолог Г.В. Тюрин: «помогать тем, кто помотается» - т.е. необходима хотя бы минимальная инициатива и готовность сельских сообществ к сотрудничеству. Поэтому развитие подобных инновационных форм на отдалённых периферийных территориях с крайне неблагоприятной социальной обстановкой и замкнуто-консервативным населением затруднительно. Нередко общее положение сельских сообществ оказывается связанным с состоянием аграрного производства и лесного хозяйства (там, где сохраняется коллективная занятость и существуют крупные работодатели, не происходит «автономиза-ции» сельских сообществ). Поэтому состояние экономической базы сельских районов также стоит рассматривать как один из факторов формирования социальных инноваций «управленческого» типа.
Для такого инновационного развития более важным оказывается фактор транспортной доступности, т.к. сельские сообщества регулярно взаимодействуют с представителями различных фондов, общественных организаций или региональных ведомств не столько дистанционно, сколько в рамках непосредственного общения. Поэтому труднодоступные периферийные территории реже попадают в проекты инновационного социального развития села.
Таким образом, выходит, что периферийные районы, отличающиеся наиболее тяжёлым социально-экономическим положением и в большей степени нуждающиеся в инновационных механизмах развития, обладают наименьшим количеством факторов формирования и развития социальных и аграрных инноваций. На их территории возможны лишь «адаптивные» социальные инновации, которые не способствуют развитию территорий и лишь поддерживают сельские сообщества в существующем положении. Возникновение аграрных инноваций сдерживается удалённостью территорий от рынков сбыта, социальные инновации «управленческого» типа сдерживаются нежеланием местного населения работать с посторонними для сельских сообществ людьми и организациями. Поэтому отдалённые районы запада Тверской, востока Костромской и периферия Вологодской области в настоящий момент являются наименее перспективными для внедрения инновационных механизмов экономического и социального развития.
Противоположная ситуация характерна для пригородных (для областей с высокой плотностью сельского населения ещё и полупригородных) районов. Они обладают максимальным набором факторов для развития любых видов социальных и аграрных инноваций интенсивного типа. Наименее вероятны аграрные инновации экстенсивного типа в связи с дефицитом свободных земель сельскохозяйственного назначения. Потребность в социальных инновациях ниже в связи с более высокой мобильностью сельского населения и более благоприятной социальной обстановкой. Для таких районов возможно инновационное развитие сельского хозяйства в рамках модернизации отрасли и в случае крупных вложений переработчиков аграрной продукции, расположенных в региональных центрах. Социальные инновации требуются лишь в отдельных поселениях, но чаще социальное развитие сельских сообществ на таких территориях определяется взаимодействием с сезонным населением и возможностями регулярных трудовых поездок в региональный или районный центр.
