Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Памятники освоения русскими Сибири, Дальнего Востока и Арктики в археологических исследованиях 13
1.1. История археологических исследований 16
1.2. Основные направления исследований 27
Глава 2. Православные некрополи Иркутска. Характеристика погребальных комплексов 47
2.1. Спасский некрополь 48
2.2. Владимирский некрополь 75
2.3. Крестовоздвиженский некрополь 82
Глава 3. Православные некрополи Иркутска как археологический источник 106
3.1. Хронология погребальных комплексов иркутских некрополей 106
3.2. Особенности погребальной практики русских в Иркутске и Сибири в XVIII-XIX вв . 111
3.3. Нательные кресты и другие предметы личного благочестия 128
Глава 4. Вопросы палеодемографии, условия адаптации и антропологический состав населения Иркутска XVIII-XIX вв . 148
4.1. Спасский некрополь. 149
4.2. Крестовоздвиженский некрополь 151
4.3. Сравнительный анализ основных показателей 154
Заключение 157
Список литературы 161
- Основные направления исследований
- Владимирский некрополь
- Особенности погребальной практики русских в Иркутске и Сибири в XVIII-XIX вв
- Сравнительный анализ основных показателей
Основные направления исследований
Наиболее изученными памятниками освоения русскими Сибири и Дальнего Востока являются укрепленные поселения, которые создавались на пути продвижения первопроходцев вглубь сибирских территорий. Некоторые из них вскоре были покинуты и даже намеренно разрушены, другие, напротив, становились административно-хозяйственными и торговыми центрами, которые дали начало многим крупным городам современной Сибири. Изучая материальную культуру русского населения Сибири XVII-XIX вв., мы изучаем общерусскую культуру не потому, что подавляющее большинство бытовых предметов тогда были привозными [Машанова, 1989; 1999]. Ведь значительное присутствие русского импорта в аборигенных памятниках не изменило их этнического облика и содержания. Русские несли навыки своей социальной, хозяйственной, бытовой, духовной культуры, укоренение и адаптация которой в сибирском крае совершались на своей этнической культурной основе. Среди переселенцев были представители других славянских и неславянских народов, о чём имеется немало письменных свидетельств. Но в археологическом материале присутствие их редко отражается, поскольку иноэтничные, инокультурные элементы поглощались русской средой. Важные и нужные для воссоздания исторической картины прошлого детали в археологическом контексте сглаживаются, растворяются, зато ярко и предметно выступает суть процессов и явлений [Черная, 2007, 2008]
В целом изучение памятников позднего средневековья и Нового времени в российской археологии, несомненно, находится на подъёме, и это в равной степени касается всей территории России. Периодических изданий, специализирующихся на публикации материалов исследований памятников археологии Нового времени, за исключением ограниченного территориальными рамками журнала «Археология Петербурга» на данный момент в России не существует. На страницах одного из ведущих отечественных археологических изданий «Российская археология» материалы XVII-XVIII вв. издаются чаще всего в том случае, когда они публикуются в совокупности с более ранними. Тем не менее, по инициативе редакции журнала в 2004 г. проведено заседание «круглого стола» на тему «Археология и поздние исторические периоды», о котором упоминалось выше. Единственный тематический сборник «Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII-XIX вв.: (Историко-археологические исследования)», где регулярно публикуются материалы исследований памятников Нового времени, издаётся с 1994 г. в Институте истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН. К настоящему времени вышло пять томов. Сегодня на каждой всероссийской археологической конференции ведется работа по направлениям этого периода. Так, на двух последних всероссийских археологических съездах вела работу отдельная секция названием «Археология Московского государства и Российской империи». На некоторых конференциях секции носят названия: «Археология постсредневековья», «Археология позднего средневековья и этнографической современности». Выходят отдельные сборники и монографии, посвященные этой теме, проводятся специализированные конференции. В Сибири с 2002 г. с периодичностью раз в два года, проводится всероссийская с международным участием конференция «Культура русских в археологических исследованиях», материалы докладов которой публикуются в отдельном сборнике. К настоящему моменту проведено четыре конференции. Последняя состоялась в ноябре 2011 г. в одном из старейших сибирских городов - Таре. Год от года расширяется круг участников конференции, в числе которых есть специалисты из стран ближнего и дальнего зарубежья. Среди исследований иностранных ученых в последние годы следует отметить археологические работы на местах стоянок русских полярников на о. Шпицберген [Хохоровски, 2011] и международные экспедиции, посвященные изучению памятников русской колонизации Америки [Совместные российско-американские археологические..., 2011].
Объем опубликованных материалов по археологии периода освоения Сибири русскими за последние десять выглядит не столь внушительно на фоне публикаций по ранним периодам. Это наглядное отражение характера современных археологических исследований памятников Нового времени, которые обусловлены, в первую очередь, работами по сохранению культурного наследия. Многие из них иосят вынужденный характер, и авторы раскопок часто ограничиваются лишь отчетной документацией. Тематические исследования в этой области достаточно более редки. Тем не менее, следует отметить, что научная работа в этом направлении ведется: помимо вышеперечисленных сборников, издаются монографии, защищаются дипломные и диссертационные работы. Основными темами выступают археологические, этноархеологические, деидрохронологические исследования сибирских острогов, городов, сельских поселений, изучение погребального обряда русского населения Сибири, антропологические исследования по материалам раскопок некрополей.
Тема археологических исследований памятников «русского освоения» Сибири, Дальнего Востока и Арктики не раз подробно освещалась в научной литературе [Молодин, Новиков, 1994; Молодин, 2003; Артемьев, 20056, 2007; Черная, 2008; Татаурова, 2010]. В настоящей работе выделяются хронологические этапы, представлен обзор наиболее значимых исследований и ряд работ последних лет. Такие темы, как изучение русского погребального обряда и вопросы ставрографии (науки о крестах), следует осветить максимально подробно, включая материалы исследований некоторых памятников Европейской России и Урала, так как они имеют непосредственное отношение к теме диссертации и помогут наметить основные проблемные ситуации.
Владимирский некрополь
Левая придолинная часть р. Ушаковки, известная в истории Иркутска как «Идинская сторона», является участком раннего городского освоения наряду с Иркутским острогом. Здесь городскими доминантами являлись Московские ворота (ныне полностью восстановленные) и церковь Владимирской иконы Божией матери (рис. 46, 47), располагавшиеся недалеко от Спасской церкви Иркутского острога - на берегу Ангары в полукилометре ниже по течению. Первая деревянная Владимирская церковь с двумя приделами построена около 1718 г. В 1775 г. на деньги иркутского купца Я. Протасова на месте старой деревянной построена двухэтажная каменная церковь [Калинина, 2000, с. 111]. В советский период в здании располагалась швейная фабрика, после чего его передали Восточно-Сибирскому аэрогеодезическому предприятию. Церковь сильно пострадала, были снесены колокольни и поздние пристрой.
На участке в 60-70 м на север от здания Владимирской церкви в конце 1990-х гг. прошлого столетия при прокладке коммуникаций были обнаружены захоронения, однако тогда не было принято никаких мер по предотвращению разрушения комплексов, относящихся, как выяснилось впоследствии, к некрополю храма. Что касается территории непосредственно у стен Владимирской церкви, то археологические исследования здесь не проводились, за исключением надзора за инженерно-техническим обследованием фундамента, проведенного в 2010 г. автором настоящей диссертации. Сотрудниками «Ингео» было заложено четыре шурфа, каждый площадью около 1-1,5 м. Одним из них у северного фасада храма было потревожено погребение взрослого человека. Останки переданы в Иркутский государственный университет. Неясным остается вопрос, какая часть Владимирского некрополя к настоящему моменту осталась нетронутой. С большой долей вероятности к ней можно отнести участок у северного фасада храма. Возможно, захоронения сохранились и на других участках в ограде церкви, однако без полноценного археологического обследования, которое в обязательном порядке должно проводиться в случае любых земляных и строительных работ на территории храма, говорить об этом преждевременно.
На исследуемом участке от некрополя Владимирской церкви сохранился фрагмент его северного участка, который попал в площадь котлована, сооружаемого для строительства административного здания. Он располагается в 130 м на юго-восток от берега Ангары и в 60 м на северо-запад от здания храма (рис. 48).
В процессе охранных работ 2004-2009 гг. В. В. Краснощековым были выделены перспективные, на его взгляд, участки, на которых впоследствии закладывались раскопы. Остальная территория на этом участке была поставлена под археологический надзор, в результате которого при сооружении котлована в 2009 г. обнаружены погребения. После чего строительство на данном участке было приостановлено. В этом же году под общим руководством Н. Е. Бердниковой были проведены охранные работы. Автором настоящего сочинения осуществлялось непосредственное руководство работами на раскопе.
По геоморфологическим характеристикам участок, на котором находится котлован, представляет собой место сочленения двух поверхностей - 4-5-метровой поймы и 5-7-метровой надпойменной террасы [Воробьева, Бердникова, 2003]. Территория раскопок располагалась на террасе.
Работы велись методом сплошного вскрытия (рис. 49). Общая площадь раскопа составила 210 м". Рыхлые отложения вскрыты на всю мощность, включая кровлю галечника, на глубину от 1,2 до 2,0 м. В верхней части разреза выделяется современная гравийная засыпка, которая перекрывает остатки городского культурного слоя. По стратиграфическим особенностям отложений, выявленным в раскопе, установлено, что этот участок на уровне исходной поверхности перед началом городского освоения территории являлся повышением. В процессе городского освоения происходило неоднократное его выравнивание, в результате чего верхняя часть догородских слоев на большей части площади раскопа уничтожена и замещена культурогенными отложениями. Последние, в свою очередь, сильно нарушены в процессе современных строительных работ. Фрагменты догородских субаэральных и пойменных песчаных отложений начала голоцена - финала сартана остались лишь на отдельных участках.
На вскрытой площади в культурогенной толще выделено три уровня залегания находок: уровень 0 представляет собой современный техногенный слой с переотложенными находками из культурного исторического слоя и костными остатками из разрушенных погребений; уровень 1 - бурый суглинок с включениями щепы, стружки, коры (строительный горизонт); уровень 2 - черный суглинок (территория двора).
Общее количество находок из всех уровней составило около 1700 ед. В составе коллекции имеются фрагменты керамической, в том числе и фарфоровой посуды, изделия из металла, остатки фауны, каменные артефакты, медные монеты (рис. 55). Керамические сосуды, изготовленные на гончарном круге, представлены открытыми и закрытыми формами с разнообразно оформленными венчиками: горшки, миски, тарелки. Преобладают остатки красноглиняных сосудов, в меньшем количестве встречены фрагменты глазурованной и чернолощеной посуды. На нескольких фрагментах присутствует прочерченный орнамент. Обнаружены также остатки керамического чайника и несколько фрагментов фарфоровой посуды с синей росписью. Изделия из металла представлены кованными четырехгранными гвоздями различных размеров, одной медной монетой (депгой) 1748 г., подвеской (или пуговицей) округлой формы, железным ножом, изделием из железа трапециевидной формы, назначение которого не установлено.
В составе фаунистических остатков присутствуют кости домашних (крупного и мелкого рогатого скота, свиньи) и диких животных (зайца-беляка), а также птицы (определение А. М. Клементьева). Доминирующими являются кости крупного рогатого скота, принадлежавшие разным особям (в том числе и молодым). Домашняя свинья представлена меньшим количеством костей, все они принадлежат особям молодого возраста. Кости птиц по размерам отнесены к двум разным видам, возможно домашним. Единственное свидетельство промысловой активности населения - фрагмент кости некрупного зайца-беляка, а также чешуя рыб. Также найдено два изделия из диафиза трубчатой кости животного со следами подрезки и шлифования.
Каменные артефакты - сколы, нуклевидная преформа, скребок -зафиксированы в культурных горизонтах XVIII-XIX вв. Вероятно, они происходят из уничтоженных догородских отложений голоценового возраста, хотя могли быть использованы и вторично, например, в качестве кремня в составе огнива (трасологические исследования пока не проводились).
Обнаружены также три конструкции из плит песчаника с известковым раствором, которые являлись остатками фундаментов строений XVIII-XIX вв.
На исследуемом участке обнаружено 46 захоронений (рис. 50). Два из них сильно разрушены: в одном случае костяк отсутствовал (обнаружен лишь нательный крест и фрагмент крышки гроба), в другом - зафиксированы остатки кожаной обуви и фрагменты деревянной конструкции, предположительно гроба. Отметим значительное число детских захоронений -21, что составляет 45,7% от общего числа. Среди взрослых, пол которых удалось установить - 7 женщин и 10 мужчин, что составляет 15,2 % и 21,7 % соответственно. Глубина могил - до 1,6 м.
Все захоронения совершены в грунтовых ямах, ориентированы по направлению 3-В с различным отклонением и расположены рядами по линии С-Ю. Четко прослеживается три ряда, внутри которых выделяются участки с коллективными ярусными захоронениями (до 3-х ярусов). Умершие погребены согласно православной традиции в гробах или колодах в вытянутом положении на спине, головой на запад (рис. 53, 54). Руки преимущественно сложены на поясе или перекрещены на груди, ноги вытянуты.
Особенности погребальной практики русских в Иркутске и Сибири в XVIII-XIX вв
Подводя итоги, можно отметить следующее. Ставрографические коллекции Спасского и Владимирского некрополей, исключая один экземпляр с распятием в сердцевидной рамке, датируются XVIII в. Это подтверждается историческими сведениями, позволяющими определить время функционирования некрополей, существованием аналогов с достоверной датировкой для некоторых типов крестов и находками монет в захоронениях. В коллекции могут находиться и кресты XVII в., которые могли передаваться по наследству. В свете этой гипотезы особенно интересными представляются находки четырех экземпляров с изображением св. мученика Никиты, которое крайне редко встречается на тельниках XVIII в.
Основным иконографическим сюжетом нательных крестов Спасского некрополя является «голгофская» тематика с характерными для дореформенной традиции надписями, которая появляется на тельниках уже в XIV в. [Колпакова, 2007, с. 209]. Появляются кресты новых форм с не характерными для русской иконографии элементами, которые имели хождение и в среде староверов. Доля их значительна - около 10 %, однако для того, чтобы составить серьезную конкуренцию старообрядческой продукции с традиционной иконографией, этого было явно недостаточно. Такая ситуация сохраняется до середины XIX в. Изображение распятого Иисуса в качестве сюжета выбиралось крайне редко, в основном его можно увидеть на тельниках типа 7. Ставрографическая коллекция Крестовоздвиженского некрополя может датироваться преимущественно концом XVIII - началом XIX вв. Хотя в коллекции есть несколько крестов второй половины XIX в., что связано с несколькими случаями поздних захоронений. Возможно также, что здесь присутствует некоторое количество тельников из погребений приходского кладбища Крестовоздвиженской церкви XVIII в. Однако вряд ли их процент значителен. Скорее всего, большая часть приходского кладбища расположена непосредственно у стен храма. В Иркутске во второй половине XVIII в. были мастера, занимавшиеся отливкой крестов [Крючкова, 1993, с. 90]. Более ранние свидетельства нам не известны. Вероятно, в конце XVII -первой половине XVIII вв. основная масса тельников доставлялась из меднолитейных центров переселенцами из районов Русского Севера и Москвы, которые в это время составляли большую часть населения Иркутска. Находки католических крестов в захоронениях Крестовоздвиженского некрополя интересны, прежде всего, потому, что некрополь является православным и сведения о том, что здесь могли хоронить католиков, нам не известны. В Иркутске в первой половине XIX в. доля инородцев, исповедующих католическую веру, возрастает. В это время образована католическая община, а в 1826 г. открыт костел [Дулов, 2005, с. 8]. Однако известно, что католики для захоронений имели свой участок на общегородском Иерусалимском кладбище, открытом в 1790-е гг. [Гаращенко, 1996]. Объяснение находкам католических крестов в погребениях на православном кладбище в непосредственной близости от храма может быть следующее. Во-первых, это могли быть захоронения обращенных в православную веру католиков, до самой смерти хранивших свой нательный крест, который клался с ними в могилу. Во-вторых, по особому разрешению, здесь могли хорониться инородцы из числа знатных граждан и высших административных чинов, исповедующие католическую веру, в период, пока еще не был выделен отдельный участок на городском кладбище. Учитывая схожесть одного из типов обнаруженных нами крестов с польскими образцами, можно предположить, что среди умерших были поляки или выходцы из Западной Украины.
Крайне интересно проследить, каким образом различные типы крестов-тельников распределились в мужских и женских захоронениях. При определении пола умерших не исключены ошибки, однако благодаря достаточно большой выборке (около 30 % от общего числа захоронений) на Спасском некрополе погрешность, по нашим наблюдениям, не должна превышать 5 %. При анализе учитывались захоронения тех людей, пол которых установлен с безусловной, по мнению антропологов, точностью.
Распределение типов крестов Спасского некрополя в захоронениях разного пола выглядит следующим образом (табл. 1; рис. 89). Кресты типа 1 присутствуют в одинаковом количестве и в мужских, и в женских погребениях - по 8 экз. Тип 4 преобладает в мужских захоронениях, однако необходимо рассмотреть отдельно, как распределяются кресты данного типа ввиду значительного разнообразия форм всех его подтипов (рис. 90). Для захоронений мужчин преимущественными являются подтипы 1, 2, 3, 8 и 9, для женских погребений - подтипы 4 и 5. Тельники типа 6 и 7 преобладают в мужских захоронениях. Тип 8 встречается в основном у женщин, то же самое относится и к типу 10. Как видим, мужчины предпочитали кресты с прямыми лопастями и минимальным набором декоративных элементов. Это тельники типа 4 подтипов 1, 2, 3. К женским крестам с уверенностью можно отнести тип 4 подтипы 4, 5, которые отличаются особым изяществом и наличием большого количества декоративных элементов, а также тип 8 и, возможно, тип 10. В мужских и женских погребениях Крестовоздвиженского некрополя типы тельников распределились следующим образом (табл. 2; рис. 93). В мужских захоронениях преобладают кресты типа 1, типа 4 (подтипов 2 и 6) и типа 7 (подтипа 2). В погребениях женщин чаще встречаются тельники типов 5 и 8. Кресты типа 6 представлены в равном соотношении. Как и на Спасском некрополе, прослеживается тенденция разделения типов нательных крестов в соответствии с полом умершего.
Сравнительный анализ основных показателей
Неотъемлемой частью междисциплинарного изучения погребальных комплексов являются антропологические исследования. Материал из захоронений иркутских некрополей обработан сотрудниками ИЭА РАН Н. А. Лейбовой (Суворовой), Н. В. Харламовой и Р. М. Галеевым в рамках охранных работ и при финансовой поддержке федеральных програм.
В ходе комплексного исследования антропологической серии иркутских некрополей использовались основные методики изучения костного материала: краниометрическая, краниотригонометрическая, остеометрическая, одонтологическая (одонтоскопия и одонтометрия). Возраст умерших определялся по различным показателям посткраниального скелета. Все признаки рассматривались в комплексе, после чего принималось окончательное решение о половой принадлежности индивида и его возрастной группе. Учитывая наличие в ряде заведомо женских захоронений матуризированных черепов, при определении пола предпочтение отдавалось характеристикам посткраниального скелета (тазовым костям). При отсутствии возможности однозначного определения пола индивиды маркировались как неопределенные. Ввиду большого числа детских погребений и сложностью определения количества новорожденных при подсчетах учитывалось минимальное их количество.
Для получения представления о внешности жителей и иллюстрации физического типа населения Иркутска XVIII-XIX вв. Р. М. Галеевым выполнена графическая реконструкция лиц по 50 черепам: 47 из них получены из захоронений Спасского некрополя (рис. 43-45), 2 - из Владимирского (рис. 60, 61) и один - из Крестовоздвиженского (рис. 88).
Зарисовки делались в анфас и профиль. Полученные портреты, дополненные прическами и одеждой в соответствии с материалами из раскопок и историческими источниками, полностью представлены в монографии «Лица первых иркутян. Альбом графических реконструкций» [2011].
Приведенные ниже сведения отражают особенности демографической ситуации, выявленных патологий и антропологического состава жителей Иркутска в XVIII-XIX вв. Представлены данные по погребальным комплексам двух некрополей - Спасского и Крестовоздвиженского. В результате раскопок данных объектов получен достаточный для проведения статистического анализа объем материала. По Владимирскому некрополю представлена половозрастная характеристика умерших (табл. 5), остальные данные не учитываются ввиду нерепрезентативной выборки.
Основные положения антропологических исследований докладывались на двух всероссийских съездах [Суворова, Харламова, 2008; Комплексное археолого-антропологическое исследование..., 2011] и представлены в отчетах по гранту, выполненному в рамках Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг. под руководством автора настоящей диссертации [Научно-технический отчет..., 2010; 2011].
Антропологическая серия, подвергнутая полному комплексу исследований, насчитывает 382 индивида. С точки зрения сохранности и комплектности костяков представленный для изучения палеоантропологический материал является репрезентативной выборкой. В соответствии с половозрастной характеристикой в изучаемой группе: 59 мужчин (15,4 %), 48 женщин (12,6 %), 265 детей и подростков до 16-18 лет (69,4 %) и 10 неопределимых (2,6 %) (табл. 4). Средний возраст смерти в группе: общий - 13,5 лет, без учета детей и подростков - около 36 лет, мужчин - около 37 лет, женщин - 35 лет. Следует отметить высокий процент детской смертности. Наибольший вклад в нее вносят новорожденные и дети возрастом до года. Процент детской смертности (без новорожденных, от общего числа наблюдений) - 29,3 %, общей детской - 71,2 %. Пик смертей у мужчин приходился на возраст 40-45 лет. У женщин отмечается два пика: наиболее выраженный приходится на возраст 30-35 лет, второй - на 45 49 лет. Возможно, ранний пик смертности женщин связан с деторождением.
В результате исследования выявлено, что большинство случаев переломов, зафиксированных на костях индивидов из рассматриваемой серии, приходятся на нижние конечности. Встречено несколько ушибов и переломов ребер. По характеру большинства заживших переломов можно сделать вывод о механической фиксаций без вправления сломанных костей. В целом уровень травматизма относительно невысокий и связан, вероятно, с травмами бытового происхождения.
У взрослых и детей зафиксированы случаи остеомиелита. Характерные следы на костях и суставах позволяют в ряде случаев предположить наличие туберкулеза и сифилиса. Отсутствие явных отклонений в морфологии скелета детей возрастом до года наводит на мысль о распространении инфекционных заболеваний, которые могли являться основной причиной смерти. Наиболее часто встречаемыми изменениями морфологии кости оказались периостит конечностей, возрастные изменения костей и трансформации, вызванные физическими нагрузками. Обращает на себя внимание наличие множественных проявлений остеопорозов, вызванных, вероятно, недостатком в пище кальция, нарушением работы щитовидной железы или другими причинами.
Из описанных по стандартной краниологической программе 82 черепов для изучения оказались пригодны 74 - 49 мужских и 35 женских. Большинство из них могут быть охарактеризованы как европеоидные, хотя отмечается неоднородность антропологического состава, выражающаяся в наличии монголоидного компонента и отражающаяся в высоких значения стандартного отклонения по большинству признаков. Наиболее монголоидным оказался мужской череп из погребения 35 пикета 8. Череп из захоронения 36 пикета 29 обладает противоположными характеристиками, то есть меньшим поперечным и скуловым диаметром, но большим продольным. Данные по одонтологии детей и подростков также свидетельствуют о процессах начальной метисации.
Высокие показатели младенческой смертности, наличие в ряде случаев эмалевой гипоплазии и пики смертности у женщин репродуктивного возраста позволяют предположить, что изучаемая группа жителей Иркутска XV11I в. представленная преимущественно выходцами из Европейской России, находилась на начальном этапе адаптации к местным условиям. Частая гибель новорожденных, которая по всей вероятности была обусловлено широким распространением инфекционных заболеваний, указывает на невысокий уровень медицинского обслуживания. Незначительное численное преобладание в выборке мужчин над женщинами согласуется с данными историко-антропологических исследований [Русские старожилы..., 1973], согласно которым основу миграций в Сибирь составляли преимущественно мужчины.
