Поляки в Восточной Пруссии в 1918-1939 гг. Строганова Наталья Александровна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Поляки в Восточной Пруссии до начала 1920-х гг 38

1. Историко-этнографическое описание польского меньшинства в Восточной Пруссии 39

2. Проблема Восточной Пруссии на Парижской мирной конференции 57

3. Плебисцит в Вармии и на Мазурах 1920 г 74

Глава II. Поляки в Восточной Пруссии в 1920-1939 гг 95

1. Правовой статус польского меньшинства и национальная политика германского государства 95

2. Участие восточнопрусских поляков в политической и экономической жизни 105

3. Проблема польского национального меньшинства в Восточной Пруссии в контексте германо-польских отношений 124

Глава III. Польское национальное движение в Восточной Пруссии в межвоенный период 138

1. Польские общественные организации 138

2. Национальная польская пресса 160

3. Школьное дело, культурная и религиозная жизнь поляков 170

Заключение 199

Примечания 204

• Историко-этнографическое описание польского меньшинства в Восточной Пруссии
• Правовой статус польского меньшинства и национальная политика германского государства
• Польские общественные организации

Введение к работе

Более восьмидесяти лет назад Версальский договор отрезал Восточную Пруссию от остальной Германии так называемым «Данцигским коридором». У нее появились новые соседи - Литва и Польша. Изменилась Россия, в которой совершилась революция. Восточнопрусский анклав с населением свыше двух миллионов жителей неожиданно оказался в совершенно новой геополитической ситуации. Эти "географические новости" обрушились на добропорядочных обывателей провинции одновременно с тяжелейшим экономическим кризисом. Нельзя забывать, что Восточная Пруссия была единственной немецкой областью, на территории которой в годы Первой мировой войны велись масштабные военные действия. В послевоенное двадцатилетие все показатели в развитии провинции уступали среднегерманским. Отсюда шел поток миграции в центральные и западные германские земли вследствие высокой безработицы и низких заработков; сложилась неблагоприятная демографическая ситуация, связанная с уменьшением рождаемости и ростом числа пожилых людей; не ослабевал сельскохозяйственный кризис из-за утраты традиционных рынков сбыта. Весьма болезненной проблемой для региона стала нехватка инвестиций, обусловленная неверием в перспективы развития провинции. Версальский договор вытолкнул Восточную Пруссию за пределы единого германского рынка, и она утратила свою прежнюю роль в транзитной торговле между Востоком и Западом. После 1918 г. был потерян главный торговый партнер в лице России, непросто складывались взаимоотношения Германии с Польшей, Литвой, конкуренцию Кенигсбергу составили порты Данцига и Мемеля.

Другой отличительной чертой самой восточной германской провинции был многонациональный и многоконфессиональный состав населения. Дело в том, что территория Восточной Пруссии издавна являлась зоной интенсивных этнических контактов, ибо находилась на пограничье германского, славянского и балтийского миров. Эти земли, не раз менявшие свою государственную принадлежность, стали территорией складывания полиэтнического общества. Этническая структура при этом сохраняла одну общую черту: наряду с преобладающим этно сом в Восточной Пруссии проживал целый ряд меньшинств. До Второй мировой войны это были поляки, литовцы, евреи при доминирующей роли немцев.

В исторической ретроспективе этот регион представлял собой пример достаточно мирного сосуществования различных этно-социальных групп, которое в XX столетии оказалось подвергнуто драматичным испытаниям. В этом смысле история Восточной Пруссии даёт уникальную возможность для всестороннего изучения проблем положения и развития отдельного национального меньшинства, его взаимоотношений с другими этносами, в том числе с господствующей нацией, а также с государством проживания и своей «этнической родиной». Эти методологические аспекты изучаемых вопросов придают, казалось бы, сугубо краеведческой теме научную актуальность и определенную общественную значимость.

Последнее также связано с необходимостью преодоления некоторых стереотипов как в российском общественном сознании, так и в значительной мере в отечественной историографии. Дело в том, что Восточная Пруссия всегда воспринималась у нас как сугубо немецкая земля, более того - германский форпост на Востоке, колыбель пруссачества, воплощение немецкого милитаризма и нетерпимости. При этом, как правило, игнорировался или упоминался лишь вскользь факт проживания здесь иных национальностей, для которых Восточная Пруссия была их родиной и которые вносили свой весомый вклад в неповторимый облик края и вместе со своими соседями определяли вектор его развития. Без учета «польского фактора» невозможно понять ни историю Юго-Восточной Прибалтики, ни сложнейший клубок межнациональных и межгосударственных противоречий и конфликтов, в котором переплетались интересы не только Польши и Германии, но других стран бассейна Балтийского моря.

В качестве объекта изучения в настоящей диссертации выступает польское национальное меньшинство в Восточной Пруссии в межвоенный период. Предметом исследования является национальное бытие поляков в различных его проявлениях, что включает их правовое положение, общественно-политические отношения, культурную и религиозную жизнь.

Хронологические рамки исследования (1918-1939 гг.) охватывают относительно короткий период мирного межвоенного двадцатилетия. Содержащееся в работе отступление от обозначенных хронологических рамок объясняется необходи мостью исторического экскурса для характеристики предыстории складывания своеобразной демографической ситуации в Восточной Пруссии к началу XX в., появления и укоренения здесь польского меньшинства. Кроме того, следует выделить два события, имевших ключевое значение для судьбы поляков в этой области Германии: плебисцит в Восточной Пруссии 11 июля 1920 г. и приход Гитлера к власти в 1933 г. Таким образом, в настоящей диссертации будет учитываться внутренняя периодизация, которая выглядит следующим образом: 1918-1920 гг., 1920-1933 гг., 1933-1939 гг.

Целью исследования является освещение национальной жизни поляков и определение особенностей польского национального движения в Восточной Пруссии в 1918-1939 гг.

Для реализации заявленной цели решаются следующие исследовательские задачи:

- изучить исторические предпосылки и проанализировать исходные условия положения поляков в Восточной Пруссии после окончания Первой мировой войны;

- проследить ход подготовки и дать оценку результатам плебисцита 1920 г.;

- определить правовой статус польского национального меньшинства и его изменение на протяжении межвоенного периода;

- выявить роль политического и экономического факторов в национальной жизни поляков;

- охарактеризовать политику германского государства по отношению к национальным меньшинствам вообще и в польском вопросе, в частности;

- выяснить влияние межгосударственных польско-немецких отношений на польское движение в Восточной Пруссии;

- охарактеризовать основные институты национальной жизни поляков: общественные организации, систему образования и печать;

- осветить культурную и религиозную жизнь польского населения;

- дать периодизацию национального движения поляков в Восточной Пруссии. В качестве методологической основы исследования был использован комплексный подход, сочетающий в себе как элементы специфических средств научного исследования (сопоставление, анализ структуры и содержания докумен тов и т.д.), так и классических инструментов гносеологии (выявление единичного и общего, сущности и явления, части и целого, непосредственного и опосредованного). Применение широкого набора средств научного познания отвечает системному характеру заявленных задач исследования. Польское национальное меньшинство представляет собой некое целое, которое развивалось в соответствии с внутренними обстоятельствами и под влиянием внешних факторов и интегрированное в общественно-политическую и социальную структуру немецкого государства и общества.

В диссертации нашли отражение и междисциплинарные связи (история и психология, история и этнология, история и социология и т.п.), что потребовало обращения к социально-психологическому методу, без чего трудно объяснить мотивы, которыми руководствовались общественные организации и группы в рассматриваемый период. При анализе движущих мотивов внутри польского движения в Германии необходимо учитывать также роль отдельных лидеров, руководствовавшихся своими собственными соображениями при принятии важных решений, что требует привлечения персонифицированного подхода.

Поскольку данная работа посвящена проблеме существования национального меньшинства и процессам его самоопределения, необходимо сделать некоторые пояснения относительно используемой в диссертации терминологии. Согласно принятой в отечественной науке точке зрения «группа людей, говорящих на одном языке, признающих свое единое происхождение, обладающих комплексом обычаев, укладом жизни, хранимых и освещенных традицией и отличающих её от таковых других групп, может быть названа этносом, племенем, народностью»1. Теория этноса получила развитие в работах Ю. Б. Бромлея и Л. Н. Гумилева. Первый определяет «этнос» как «исторически сложившуюся на определенной территории устойчивую совокупность людей, обладающих общими относительно стабильными особенностями культуры (включая язык) и психики, а также сознанием своего достоинства и отличия от всех других подобных образований (самосознанием), фиксированном в самоназвании (этнониме)»2. Гумилев предложил своё понимание этого понятия: «этнос - естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения коллектив людей, существующий как энергетическая система (структура), противопоставляющая себя всем другим таким же коллективам, исходя из ощущения комплиментарности»3. Известный советский исследователь В. И. Козлов предложил ввести понятие «этническая общность», которая означает «социальный организм, сложившийся на определённой территории из группы людей при условии уже имевшейся или постигнутой ими по мере развития хозяйственных и социально-культурных связей общности языка, общих черт культуры и быта, ряда общих социальных ценностей и традиций»4. В российской науке термин «этнос» используется очень широко, часто заменяя понятия «нация» и «народ». При этом в современной науке четко выделяют два подхода к понятию «нация»: политическая общность граждан определенного государства и этническая общность с единым языком и самосознанием5. И. Валлерстайн определяет её как социально-политическую категорию, связанную с реальными или потенциальными границами государства .

Важное для проблематики данной диссертации понятие «этническая идентичность» трактуется в духе данного В. А. Тишковым определения, который считает, что она «формируется и существует в контексте социального опыта и процесса, с которыми идентифицируют себя люди, или идентифицируются другими, как члены определенной этнической группы. С внутри групповой точки зрения, идентичность группы основывается на комплексе культурных черт, которыми члены этой группы отличают себя от всех других групп, даже если они в культурном отношении очень близки»7.

Помимо терминов «этнос», «нация», «народ», в данной диссертации широко используются понятия «этническая группа» и национальное меньшинство. М. Вебер полагал, что «этническими группами» являются «те группы людей, которые поддерживают субъективную веру своего общего происхождения, исходя из физического сходства или обычаев, либо того и другого, или исходя из памяти о колонизации и эмиграции»8. И. Валлерстайн считает её культурной категорией, характеризующейся рядом особенностей, переходящих из поколение в поколение и не имеющей привязки к государству и его границам9.

Таким образом, в диссертации под «этнической группой» понимается группа людей, объединенных единством происхождения, общим языком, традициями, культурой и обычаями. Применяя этот термин, следует согласиться с утверждение И. Валлерстайна, что «этническая группа» заменила понятие «национальное меньшинство» . Эти термины связаны с понятиями «польское этническое меньшинство» и «польское национальное меньшинство», между которыми можно поставить знак тождества. Их основными признаками являются польское происхождение, язык, материальная культура.

В диссертации также используется понятие «этно-социальная группа», которая выделяется в рамках этнической группы, дифференцируясь на основе географических особенностей проживания, хозяйственной специализации, религии, языка (диалекта), а также особенностей быта. В работе выделяются несколько таких групп - мазуры, «вармяки», кашубы.

Предмет изучения диссертации предполагает также использование категории «национальное самосознание», которое включает в себя совокупность убеждений, представлений, через которые данная национальная общность осознаёт свою самобытность и своё отличие от других общностей.

Наконец, понятие «национальной движение» используется в диссертации не в его наиболее распространенном значении (борьба за освобождение от иноземного владычества), а понимается как направленная на сохранение национальной самобытности деятельность организаций и отдельных лиц11.

Обзор источников

Источниковую основу настоящего исследования составляют разнообразные документы, преимущественно опубликованные. Что касается неопубликованных источников, автором были использованы материалы государственного архива в Олыптыне из фонда «Акты правительственного президента в Алленштайне»12. Это материалы переписи 1910 г., дела о результатах выборов в Национальное собрание 19 января 1919 г., коллекция официальной переписки времени плебисцита - жалобы немецкой стороны на некорректные действия поляков в адрес межсоюзнической плебисцитной комиссии в Олыптыне. Необходимо, однако, отме тить, что доля архивных документов, задействованных при исследовании темы, невелика. Это объясняется тем, что значительный массив источников по данной проблеме опубликован.

Корпус использованных источников по проблеме достаточно обширен. Среди них можно выделить несколько категорий: документы по внешней политике, статистические данные (материалы переписей), документы польских общественных объединений, публицистические сочинения видных общественных и политических деятелей, мемуарная литература, материалы периодической печати.

К первой группе относятся дипломатические документы, которые определили общие условия положения поляков в Восточной Пруссии . Это материалы Парижской мирной конференции, касающиеся формирования польских границ; записи заседаний и решения руководящих органов конференции, комиссии по польским делам; депеши различных политических деятелей; ноты, заявления и проекты польской делегации; а также итоговые документы конференции. К ним примыкает комплекс документов о плебисците 1920 г., включающий доклады комиссии Ж. Камбона, замечания немецкой стороны по этой же проблеме, документы о деятельности межсоюзнических комиссий, донесения дипломатов о положении дел в Восточной Пруссии в ходе подготовки и проведения референдума, характеризующие отношения великих держав и заинтересованных правительств в решении судьбы провинции. Сюда же относятся официальные мемориалы, докладные записки, рапорты иностранных наболюдателей, протоколы плебисцитных комитетов, различные сводки и меморандумы. Плебисцит 1920 г. в Восточной Пруссии относится к тем немногим сюжетам региональной истории, который обеспечен исчерпывающими публикациями документов из многих польских и немецких архивов14.

Большое значение для темы диссертации имеют документы польских дипломатических представительств в Германии, прежде всего отчеты и донесения консулов в Восточной Пруссии15. Эти материалы позволяют ознакомиться с организацией, целью и методами работы польской дипломатической и консульской службы в сфере поддержки своих соотечественников, а также выявить влияние межгосударственных отношений на положение польского национального меньшинства в Германии.

Самый большой массив источников представляют документы различных польских общественных организаций. Это программы, декларации, воззвания, заявления, в которых отражалась официальная позиция той или иной организации, а также уставы нескольких польских объединений - Союза поляков в Восточной Пруссии, Союза поляков в Германии, Мазурского объединения, Народного банка в Ольштыне и др.16, дающие представление о принципах организации, членстве и основных направлениях их деятельности.

Существенное значение для изучения правового положения польского меньшинства в Германии имеют законодательные документы, представленные нормами Веймарской конституции 1919 г. и постановлениями немецкого правительства17. В освещении политики властей в отношении национального меньшинства эти документы позволяют ознакомиться с той правовой базой, на которой строилась жизнь ненемецких национальных групп в германском государстве.

Весьма обширную группу источников представляют воспоминания. Во-первых, это мемуары видных политических и государственных деятелей Франции, Англии, США, которые принимали участие в решении польского вопроса и судьбы Восточной Пруссии после Первой мировой войны (Ж. Табуи, А. Тардье, Ф. Фоша, Э. Хауза) . Особо следует выделить сочинение Д. Ллойд Джорджа «Правда о мирных договорах»19. Английский премьер-министр был ключевой фигурой на Парижской мирной конференции, обсуждавшей послевоенное переустройство мира в 1919 г. Именно его позиция по границам Польши во многих вопросах оказалась определяющей. В своих воспоминаниях он подробно описал ход дискуссий по польской проблеме, а также представил широкую палитру мнений других участников дискуссий, дал яркие характеристики членов польской делегации, в том числе Р. Дмовского, очень критично отзывался о территориальных претензиях польской стороны, называя их «алчностью освобожденных народов». К другой группе относятся воспоминания участников событий, происходивших в самой Восточной Пруссии. Плебисцит 1920 г. нашел отражение на страницах мемуаров непосредственных организаторов плебисцитной акции. С немецкой стороны это сочинение Макса Воргицкого «История голосования в Восточной Пруссии. Борьба за Эрмланд и Мазуры»20, в котором рассказано о подготовке референдума, методах агитационной работы, приводятся сведения о немецких организациях, которые действовали в тот период. Будучи непримиримым активистом антипольской пропаганды, Воргицкий редко сохранял объективный и взве шенный подход.

Об этом же событии рассказал консул Речи Посполитой в Олышъше Хенрик Корыбут-Воронецкий, выступивший под псевдонимом Болеслава Грыфича21. Автор характеризовал плебисцитную акцию как несправедливую по отношению к полякам, поскольку польские активисты постоянно подвергались опасности. Дипломат отметил несколько факторов, которые и определили негативные результаты плебисцита: исторические традиции, политические ошибки самих поляков, а также фатальная для польской стороны политическая конъюнктура. В воспоми-наниях Адама Ужембло главное внимание уделено плебисцитной акции на Мазурах. Деятельность польских активистов он оценивал как неэффективную и дилетантскую. Этому же региону посвящен ряд работ руководителя плебисцитной акцией на Мазурах Фредерика Лейка23, который немало внимания уделил характеристике немецких организаций, особенно нелицеприятно обрисовав М. Вор-гицкого. Наибольший интерес представляют страницы, посвященные образованию Мазурского союза. О польской кампании и о противостоянии немецким властям вспоминали Казимир Ярошик и Хугон Барке24.

Весьма интересными для темы диссертации являются воспоминания польских общественных деятелей, которые были организаторами национальной жизни в Восточной Пруссии, а также во всей Германии. Среди них выделяются мемуары одного из лидеров польского движения Яна Бачевского, который много лет был представителем польского меньшинства в прусском парламенте. Его основанные на собственном опыте сочинения охватывали различные сферы жизни польского rye Jf. народа . Впоследствии вышли фундаментальные «Воспоминания вармяка» , в которых Бачевский не только описывал свою жизнь, но и нарисовал целостную картину жизни польского меньшинства в Германии, представленную глазами поляка - уроженца Восточной Пруссии. Он осветил историю плебисцита, участие поляков в избирательных кампаниях 1924-1933 гг. и их результаты, большое внимание уделил проблеме польских школ и другим аспектам национальной жизни. Дополнительную ценность этим воспоминаниям придают обширные приложения, в которых представлены программные уставы некоторых польских организаций. Воспоминания Я. Бачевского не только очень информативны, но и отличаются объективностью оценок, лишены характерной для многих сочинений польских авторов излишней эмоциональности.

Целый ряд сочинений касается Мазур. Это прежде всего воспоминания одного из мазурских активистов, вынужденного покинуть Восточную Пруссию и продолжившего свою деятельность в Джалдовском районе Полыни, Кароля Маллека «Мазурская интерлюдия»27. Наряду с описанием ситуации в Джалдове, Маллек подробно характеризовал развитие польских организаций в Восточной Пруссии (особенно мазурские объединения) и в целом в Германии. Его воспоминания - это не только взгляд непосредственного участника, но и в некотором роде взгляд со стороны: оказавшись за пределами Германии, он уже по-другому оценивал события, происходившие в польском движении. Такую же оценку можно дать мемуарам видной общественной деятельницы Э. Сукертовой-Бедравиной. Свои воспо-минания «Давно и недавно» она написала после переселения в Польшу, где продолжила свою деятельность, создавая и руководя изданиями, которые распространялись во всех мазурских районах, в том числе и в Восточной Пруссии. О ситуации на Мазурах рассказали также Густав Лейдинг (младший) в очерке «Мазурская взаимопомощь»29 и Павел Сова в книге «Цена польскости»30.

Последнюю группу мемуарной литературы составляют сочинения участников национального движения, которые касаются каких-либо отдельных аспектов жизни польского меньшинства в Восточной Пруссии. В этом смысле весьма информативны воспоминания директора Польского банка в Ольштыне Юлиана Ма-левского31, который описал значение национальных кредитных учреждений в развитии польского движения и представил интересные факты о деятельности руководимого им банка. Мария Зентара-Малевская в книге «По следам верного пути» остановилась на тех внутренних проблемах, которые вносили разлад в деятельность польских организаций. В воспоминаниях Я. Боенигка «Минули годы, а мы остались» нашли отражение проблемы организации польских школ, а также молодежных объединений в Восточной Пруссии. В труде Я. Собчика «Дневник германизации»34 описывались методы, с помощью которых немецкие власти вели наступление на польскую культуру. О своем посещении Восточной Пруссии в конце 1930-х гг. вспоминал известный польский журналист Леон Со-бочиньский в очерке «В эпоху Гитлера»35. Немалый интерес представляет антология воспоминаний «Польские школы в Вармии 1929-1939»36, авторами которых являлись учителя, ученики и их родители.

Названные выше мемуары содержат значительное число фактов и деталей со бытии, свидетелями и участниками которых были их авторы и которые не нашли отражения в других источниках. Кроме того, они дают возможность почувствовать атмосферу изучаемой эпохи. Общий недостаток этого вида источников - их субъективность; особенности воспоминаний определяются личностью их создателей, индивидуальные свойства авторов сказываются на содержании, точности приводимых данных. Кроме того, следует иметь ввиду, что большинство использованных воспоминаний были написаны и опубликованы уже в 1950-1970-е гг., когда многие события и чувства могли стереться в памяти и когда Восточная Пруссия в результате Второй мировой войны прекратила своё существование как часть немецкого государства.

Своеобразным источником являются публицистические сочинения польских государственных и общественных деятелей. Положение польского меньшинства в Восточной Пруссии, а также отношение к самому региону находились в центре внимания дискуссии в Польше. Наибольший отклик вызвал очерк польского консула в Кенигсберге С. Сроковского «Из страны черного креста»37. Автор назвал восточнопрусский регион единственной оставшейся немецкой колонией, положение в котором обрисовано черными красками. Сроковский призывал положить в основу польской политики в отношении Восточной Пруссии достаточно жесткую позицию. Над этой проблемой рассуждал также В. Студницкий в работе «Восточная Пруссия и Польша» , но как сторонник более взвешенного подхода он не приветствовал крайности в политике. Другой польский государственный деятель С. Буковецкий, касаясь взаимоотношения соседних регионов в своей работе «Политика независимой Польши»39, ратовал за экономическое сотрудничество Польши с Восточной Пруссией. Противоположная точка зрения изложена в «Замечаниях о текущем историческом моменте»40 Владислава Грабского, в которых обосновывается идея о ликвидации этой провинции как части немецкого государства, поскольку она являлась постоянным источником опасности для польской независимости. К национальным проблемам Восточной Пруссии обращались Леон Василевский и один из лидеров конгрессов национальных меньшинств Е. Амманде41. Также на эту тему рассуждали представители национальных меньшинств в Германии. Юлиус Богнзее-Фленсбург и Ян Скала (датчанин и лужицкий сорб) в работе «Национальные меньшинства в немецком государстве и их правовая ситуация»42 рассматривали положение каждого меньшинства в Гер мании - чехов, датчан, лужицких сорбов, фризов, литовцев и поляков, а затем анализировали этапы развития немецкой политики в национальном вопросе, характеризуя основные документы, регулирующие эту проблему, отмечая, что фактически они ограничивались одной статьей Веймарской конституции - 113-й. Также Богнзее-Фленсбург и Скала остановились на влиянии проблематики национальных меньшинств на управление, аграрную политику, её проявление в системе образования, церкви, а также в парламентском представительстве. Авторы констатировали минимальное участие представителей национальных меньшинств в политической жизни.

Изучение экономического положения Восточной Пруссии невозможно без использования официальной статистики , которая позволяет характеризовать изменения в состоянии промышленности и сельского хозяйства, а также демографические процессы в Восточной Пруссии на протяжении нескольких десятилетий с 1910 г. (в некоторых случаях с 1870-х гг.) до 1939 г.

Существенное обогащение источниковой базы исследования произошло за счет прессы. В диссертации использованы польские периодические издания, издававшиеся, как правило, на территории Восточной Пруссии: «Ольштынская газета», «Мазур», «Мазурская газета», «Мазурский друг народа», «Воскресный гость», «Хозяин», «Жизнь молодежи» и «Цех» . Газеты запечатлели на своих страницах самую подробную хронику национальной жизни поляков во всем её многообразии. Помимо информации о различных мероприятиях и событиях в национальной культурной жизни, пресса отражала господствующие в польской среде взгляды, настроения, надежды, т. е. была своеобразным зеркалом общественного мнения. Наконец, газеты публиковали законодательные и другие нормативные акты, регламентирующие жизнь польского меньшинства, программы и уставы польских общественных организаций и другие важные документы. Различная степень сохранности периодических изданий, их рассредоточенность по нескольким книгохранилищам не позволили автору настоящей работы проработать весь массив польской прессы в Восточной Пруссии. Наиболее обстоятельно было изучено самое солидное польское издание региона «Ольштынская газета»; остальные из названных печатных органов использовались лишь частично.

Оценивая общее состояние источниковой базы исследования, следует отметить, что в целом она достаточно обширна и позволяет решить поставленные в диссертации задачи.

Историография проблемы

При подготовке диссертации были использованы научные труды польских, немецких и российских авторов. Представляется целесообразным последовательно рассмотреть национальные историографические школы. При этом автор, придерживаясь в основном хронологического принципа, считает возможным группировать работы по их тематике, что позволит лучше выявить взгляды и вклад отдельных историков по наиболее существенным проблемам темы диссертации. Первоначально следует остановиться на польской историографии по данной теме. Изучением истории Восточной Пруссии занимаются Научное общество и Центр научных исследований имени В. Кентшиньского, Научный центр польского исторического общества (Мазурский институт) в Ольштыне, а также отделение Научного общества в Торуни. Сложилась целая плеяда специалистов «мазурове-дов» и «вармиеведов». Результатом их деятельности стали многочисленные монографии, сборники статей, материалов различных научных конференций. Не одно десятилетие издается исторический ежеквартальник, освещающий проблемы истории восточнопрусского региона - «Мазурско-Варминьские комуникаты». Проблемам истории Поморья и балтийских государств посвящен журнал «Исторические записки». К тому же исторические материалы помещает на своих страницах продолжающее издание «Вармия и Мазуры».

Основателем «восточнопрусского направления» в польской историографии в некотором смысле может считаться Войцех Кентшиньский, первым приступивший к изучению положения поляков в прусском регионе, особенно обращавший внимание на ситуацию с мазурским населением45. Непререкаемым авторитетом для нескольких поколений польских историков стал Е. Ромер, работы которого выходили в начале XX в. Результаты его статистических разработок брались за основу в рассмотрении проблем, связанных с численностью польского населения в Германии в целом и в Восточной Пруссии, в частности46.

Образование независимого государства дало импульс развитию польской исторической науки, в том числе активизировалось изучение истории Восточной Пруссии. В 1920-1930-е гг. вышел целый ряд работ, посвященных восточнопрус-ским проблемам, особенно её недавней истории. Польские исследователи обрати лись к различным аспектам положения польского национального меньшинства в Германии и её отдельных провинциях, начал издаваться журнал «Национальные вопросы», в котором освещалась жизнь поляков за пределами польского государства.

В 1921 г. в Кенигсбергском университете А. Шиманьский защитил диссертацию об экономическом положении Мазуров в Восточной Пруссии . Автор занимал пронемецкую позицию во время проведения плебисцита 1920 г., что и нашло отражение в его работе. Хозяйственная жизнь поляков, тяжелая экономическая ситуация восточнопрусского региона, попытки решения экономических проблем провинции стали предметом исследований Я. Поникевского и А. Вильдера . В 1920-е гг. появились работы о численности поляков в Восточной Пруссии и в Германии. В. Лыпацевич, М. Пши-ский и В. Юноша49 рассматривали эту проблему на основе материалов переписей населения, проводимых в Германии в 1910, 1925 гг. В 1930-е гг. эту тему продолжили В. Вакар и В. Велхорский50, обратив внимание на германизационные процессы в среде ненемецкого населения. В статье Э. Куроньского «Поляки в Германии в официальных переписях населения»51, рассматривалась трактовка официальными органами понятия национального меньшинства, его эволюция с 1890 г. по 1937 г.; анализировалось изменение численности поляков в Германии и отдельных ее регионах, а также содержалась попытка найти объяснение резкому снижению их представительства в общей массе жителей страны при высокой степени рождаемости и большом естественном приросте польского населения. При этом Куроньский, не доверяя немецким данным, предлагал свою систему подсчета поляков в немецком государстве.

Примером политической востребованности может служить вышедшая в Варшаве книга «Поляки в Германии и немцы в Польше на фоне последних изменений в польско-немецких отношениях»52. В ней анализировались представления о польском этническом меньшинстве, бытовавшие в Германии, согласно которым выделялись две категории польскоговорящих граждан: «наслаждающиеся своей национальной свободой», и те, кто хотя и говорят по-польски, но не относится к польскому народу и должен остаться в рамках немецкой культуры53. По мнению автора этой книги, такое деление поляков на различные группы было направлено на усиление германизации.

В межвоенный период началась научная деятельность польской общественной деятельницы Эмилии Сукертовой-Бедравиной, которая обратилась к изучению развития национального самосознания Мазуров, их восприятия немецким сообществом54. Мазуры также стали объектом исследования Витольда Похорецкого55. Под этим псевдонимом занимался разработкой проблем своих соотечественников работник польского консульства в Олыптыне Антони Залевский56. Опираясь на статистические данные, он анализировал численный состав этой части населения, рассматривая его развитие в пространственном (по отдельным районам проживания в Восточной Пруссии) и временном (1890-1925 гг.) планах. При этом автор детально освещал социальную структуру мазурского общества и его конфессиональную принадлежность. Практическую ценность этой работе придаёт то, что автор сам был свидетелем развития национальной ситуации в регионе. В то же время недостатком исследования стало отсутствие данных о других польских сообществах в Восточной Пруссии, а обилие статистики временами выглядит бессмысленным, так как она не подкреплена соответствующим анализом. В другом сочинении «Поляки в Германии. Их жизнь и нужды» , которое тот же автор издал под псевдонимом Влодимежа Вельского, рассмотрена ситуация в польском движении в Германии в середине 1930-х гг. и проанализированы политические, экономические и культурные условия жизни его соотечественников в немецкой среде. Главной идеей этого труда стал призыв к поддержке поляков, живущих в Германии. Вельский считал, что если жители Польши станут опорой для своих соотечественников в соседнем государстве, то тем самым они поддержат самих себя. В изложении фактического материала автору можно доверять, поскольку, занимаясь дипломатической службой, он имел доступ к разным источникам информации.

В межвоенный период в польской литературе находили отражение и другие проблемы, связанные с жизнью поляков в Германии. В 1930 г. в Торуни вышла небольшая брошюра, посвященная десятилетию плебисцита в Восточной Прус 58 сии , которая имела недвусмысленный подзаголовок: «Плебисцит в Вармии и Мазурах в свете правды». Излагая события тех лет, анонимный автор главный акцент делал на несправедливость условий, в которых поляки были вынуждены вести предвыборную кампанию, агрессивность немецкой позиции. Для настоящего исследования представляют интерес факты, касающиеся финансовой помощи обеим сторонам. Кроме того, в брошюре получили освещение проблемы правового положения поляков как меньшинства, развития польской культуры и сохранения национальных традиций, деятельность конгрессов национальных меньшинств, участие поляков в выборах, работа польских школ .

Следует обратить внимание, что публикации 20-30-х гг. имели в основном публицистический характер. Кроме того, свобода оценок и выводов зачастую подменялась «осознанной необходимостью» служения политическим и идеологическим целям Второй Речи Посполитой, а именно стремлением обосновать свои права на населенные поляками земли Германии. На авторов оказывала влияние не только внутренняя ситуация . в Польше, но и характер межгосударственных отношений с Германией.

После Второй мировой войны большая часть бывшей немецкой провинции Восточная Пруссия вошла в состав Польской Народной Республики. Проблема обоснования необходимости включения Мазурско-Варминьского региона в состав польского государства отпала сама собой. Правда, теперь требовались исторические аргументы, объясняющие, почему этот регион вошел в состав новой Польши. С середины XX в. началось более активное исследование всех проблем, связанных с регионом. Профессиональные историки на основе обширного корпуса источников стали разрабатывать региональную проблематику. В 50-60-е гг. продолжили заниматься исследованиями очевидцы событий в Восточной Пруссии межвоенного времени - Э. Сукертова-Бедравина, П. Сова и другие, была составлена обширная библиография по истории Вармии и Мазур60.

Накопление исторических знаний позволило уже в 1950-е гг. выпустить первый обобщающий труд под редакцией С. Зайховского и М. Келмшевской-Залеской «Вармия и Мазуры»61, в котором освещалась история этого региона с древнейших времен. Чуть позже вышла работа С. Шостаковского «История Вармии и Мазур в выдержках»62, представлявшая своего рода хрестоматию, где были помещены фрагменты документов, воспоминаний, цитаты из работ историков. Знакомясь с этим изданием, читатель получает достаточно целостное представление о развитии региона. В начале 1980-х гг. вышел коллективный труд «История Вармии и Мазур в очерках»63. А итогом многолетней разработки истории региона стала коллективная монография польских историков «Вармия и Мазуры. Очерк истории»64. Этот труд освещал историю Мазурско-Варминьского региона с древ нейших времен, т. е. с момента заселения этой территории до 1980 г. Авторы акцентировали внимание на проблемах, связанных с развитием польского элемента, иногда даже вырывая его историю из контекста общего развития восточно-прусского региона или немецкого государства. Особый интерес для настоящего исследования представляют разделы «Под прусской оккупацией» и «От Версаля до Потсдама». Эт у работу воспроизвёл с некоторыми добавлениями в начале 1990-х гг. Станислав Ахремчик (он также участвовал в написании «Вармии и Мазур») в книге «История Вармии и Мазур. С древнейших времен до 1945 г. »65

Дополнительные сведения о тех или иных событиях в национальном движении можно извлечь из литературы, посвященной отдельным польским городам и краям66. Для исторического очерка о жизни поляков в Восточной Пруссии до начала Первой мировой войны были использованы работы польских авторов А. Шорца и С. Шостаковского, Д. Богдан, X. Бёмельбурга, П. Фиялковского, Н. Кас-парека и С. Салмоновича67. Тема германизации оказалась в центре внимания статьи В. Якубчика «Прусская колонизация польских земель и её вдохновители (1886-1918 годы)»68. Автор анализирует деятельность Колонизационной комиссии, которая занималась увеличением немецкого землевладения в пограничных регионах, рассматривая ее как один из методов германизации и вытеснения поляков.

Среди специальных тем, касающихся проблематики диссертации, наибольшее внимание историков привлекли события, связанные с проведением плебисцита 1920 г. Первая польская монография о плебисците была написана 3. Летцем в конце 1950-х гг.69 Он опирался на широкий круг источников - воспоминания, архивные материалы и прессу. Летц подробно остановился на ходе подготовки к референдуму, осуществляемой всеми его фигурантами: поляками (и местными, и в Польше), немцами, союзниками. Особенно интересным представляется его анализ позиции различных кругов в самом польском государстве по отношению к судьбе соотечественников в этой немецкой провинции. В ряде своих статей Летц на основе новых архивных материалов осветил проблемы, связанные со взаимоотношениями представителей союзников с поляками и немцами, а также сравнил референдум в Восточной Пруссии с другими европейскими плебисцитами, которые были проведены по решению Парижской мирной конференции. 3. Летц, в частности, утверждал, что европейские плебисциты 1920-1921 гг. не привели к справедливому решению национальной проблемы .

Известный польский историк Тадеуш Грыгер посмотрел на референдум с учетом революционных событий 1918 г. В 1960 г. к очередной годовщине плебис 72

цита в журнале «Вармия и Мазуры» вышел очерк «Годовщина плебисцита» , в котором содержался анализ результатов голосования в разрезе районов и общин. Серьезное исследование провел Богуслав Лешнодорский, который свой взгляд на плебисцит представил в обширной статье «Плебисцит в Вармии и на Мазурах в 1920 г.» , где подробно остановился на влиянии международной обстановки на внутренние условия развития Восточной Пруссии и ход подготовки к плебисциту. Как и многие польские авторы, он расценивал результат голосования как трагедию для поляков. Отдельные аспекты подготовки и проведения плебисцита в Восточной Пруссии нашли отражение в работах Е. Боема, Е. Гиласа и Е. Симони-диса, Т. Гелевского и С. Едруха, П. Ставецкого, Е. Минаковского, В. Огроджинь ского .

В 2000 г. в связи с 80-летием плебисцита в Олыптыне состоялась международная конференция, на которой польские и немецкие исследователи выступили с докладами по ряду проблем: «Рефлексия над польской позицией по предмету плебисцита», «Настроения мазурского населения плебисцитной территории», «Западнопрусский повят Штум и плебисцит», «Джалдовский район во время вос-точнопрусского плебисцита в 1920 г.», «Северо-восточная часть Мазур в плебис ПС ците 1920 г.», «Результаты плебисцита для коллективной памяти» и др. Тематика докладов и ход дискуссии показали, что исследования по истории плебисцита будут продолжаться в рамках региональных проблем, а также в историографическом и источниковедческом планах.

Второй проблемой, активно разрабатывающейся польскими историками, являются отношения Полыни и Германии, их влияние на ситуацию внутри восточ-нопрусского региона и положение национальных меньшинств в обеих странах. В 1970-1980-е гг. разные польские авторы рассматривали проблемы формирования польских границ, пограничные польско-немецкие споры76. В двухтомной моно-графин «Польско-немецкие отношения» Ежи Красуский осветил эволюцию государственных взаимоотношений Польши и Германии Веймарского периода. В первом томе автор проанализировал постановления Версальского договора, касающиеся плебисцита в Восточной Пруссии. Он утверждал, что договор устано вил заведомо худшие условия для поляков в подготовке к референдуму в Вармии и на Мазурах, чем в Силезии, что было связано не только с более ранней датой голосования, но и с отсутствием союзнических войск на Мазурах. Пожалуй, наибольшую ценность представляет рассмотрение проблемы восточнопрусского сепаратизма и отношения к нему других государств, например Великобритании, с поддержкой которой, как утверждал автор, связывали свои надежды восточно-прусские националисты. Красуский много внимания уделил анализу политики Польши в отношении Восточной Пруссии.

Тему польско-германских отношений продолжил труд, вышедший под редакцией Е. Паевского, «Польско-немецкие проблемы в Версальском трактате»78. Это исследование, опирающееся на широкий круг источников, освещало деятельность польской делегации на Парижской конференции, знакомило с позициями польских политических деятелей Ю. Пилсудского, Р. Дмовского, И. Падеревского, В. Грабского и др.

Внешнеполитические аспекты проблемы национальных меньшинств в политике Веймарской республике исследовал Юзеф Бычковский, убедительно показавший, что министр иностранных дел Германии Штреземанн строил планы использовать эту проблему для восстановления утраченного после Первой мировой войны влияния германского государства в международном сообществе79. О деятельности конгрессов национальных меньшинств писал С. Серповский, осветивший споры поляков и немцев на первых трех конгрессах, которые имели влияние на межгосударственные отношения, а также воздействовали на внутреннюю по литику государств в вопросе национальных меньшинств .

Важным фактором, влиявшим на ситуацию в Восточной Пруссии, стало открытие здесь польских дипломатических представительств. В статье Э. Палыги о і

«Польские консульства в Восточной Пруссии» исследовано становление и развитие польской консульской сети в Восточной Пруссии до начала Второй мировой войны, описана область компетенции каждого дипломатического представительства, их ранг и изменения, которые произошли в межвоенный период. Продолжила исследование этой темы Малгожата Шостаковская в монографии «Польские консульства в Восточной Пруссии в 1920-1939» и статьях . Она анализировала степень использования потенциала консульских учреждений для решения польско-немецких проблем, привела интересные сведения о развитии се паратизма в провинции, описала сотрудничество поляков с литовцами с целью организации единого сообщества национальных меньшинств.

Одной из главных и дискуссионных проблем в историографии остаётся вопрос об интерпретации демографической статистики Восточной Пруссии. В статье «Численность и размещение поляков в Германии в 1920-1939 годах» Ежи Ячи-мирский попытался проанализировать критерии учета поляков немецкими властями и сформулировать принципы «оценочных подсчетов», которые производились на основе естественного движения населения в польско-немецких приграничных районах, учитывая миграционные процессы, причем использовались все те же данные официальной статистики83. К этой же проблематике обратился Хорст Яблоновский, подвергший критике использованные польскими исследователями методы подсчета количества польского населения в Германии. По его мнению, доказательством сильного уменьшения польского представительства в од

Восточной Пруссии стали результаты референдума, а также выборов . Л. Смолка в демографических подсчетах попытался использовать данные, источником которых были сведения польской дипломатической службы, а также Союза поляков в Германии, что позволило ему существенно пересмотреть численность поляков в сторону увеличения по сравнению с официальной немецкой статистикой8 .

Весомый вклад в изучение этого вопроса внес труд Лешека Бельзита «Языковые меньшинства в прусском государстве. 1815-1914» .В поле зрения автора оказались процессы миграции поляков из мест их постоянного проживания, причины которых подробно объясняются. Он охарактеризовал различные «польские районы», стараясь определить степень национального самосознания их населения. В приложениях к монографии приведена языковая и конфессиональная статистика по каждому правительственному округу Восточной Пруссии. В другой работе Л. Бельзита «Между Польшей и Германией» затронута проблема изменения численности поляков, которая, по его мнению, тесно связана с их идентификацией. Автор полагал, что следует говорить лишь о числе лиц, имеющих четко выраженное национальное самосознание87.

Молодежному движению поляков в Восточной Пруссии посвятили ряд своих работ X. Капишевский и А. Гонщоровский . По мнению А. Гонщоровского, спортивное движение оказалось наиболее массовым, так как менее всего регулировалось немецкими властями. Более того, как считал автор, эта сфера деятельно сти поляков, будучи более независимой и от «взрослого» руководства польского движения, давала молодому поколению максимальный потенциал для инициати-вы. В монографии «Польская молодежь Восточной Пруссии в 1919-1939» Гон-щоровский рассматривал деятельность молодежных организаций в контексте развития всего польского движения в Восточной Пруссии, попытался проследить, насколько внушительно было участие польского государства в судьбе местных поляков, определил этапы развития молодежного движения в Восточной Пруссии.

К. Федор плодотворно исследовал деятельность многочисленных немецких объединений в работе «Антипольские организации в Германии (1918-1933)»90. Особенно детально он остановился на военизированных объединениях, а также на различных молодежных союзах, выделяя организации немецкого студенчества. Кроме того, автор попытался проследить связи крупных объединений (например, Немецкого Союза защиты) с официальными органами власти, а также деятельность их отделений за пределами государства.

Ряд работ посвящены истории польской печати в Восточной Пруссии. В центре исследования профессора Тадеуша Чешлака оказалась польская пресса на Мазурах и в Вармии91. Автор основное внимание обратил на издания, выходившие на Мазурах, но в то же время он охарактеризовал и другие польские газеты, обратившись к проблеме их востребованности в польской среде. Польская пресса стала предметом научного интереса и Владислава Хойнацкого в работе «Очерки из истории польской культуры на Мазурах и в Вармии»92. Он не только описал все польские издания, выходившие в регионе, но и охарактеризовал вклад издательства Пенежного в сохранение и распространение польской культуры в Восточной Пруссии. К тому же Хойнацкий познакомил читателей с интересными фактами об организации так называемых «рептильных» изданий. О мазурском издании «Цех» написал Тадеуш Грыгер , который отметил, что вокруг «Цеха» существует много недомолвок, поэтому следовало обратиться к тем тенденциям, которые нашли отражение на его страницах.

Конечно, основное внимание польских историков в исследовании польской прессы занимала «Олыытынская газета», которой были посвящены работы Яна Хлосты . В центре внимания этого автора оказались проблемы, связанные с изданием газеты, когда она была не только собственностью семьи Пенежных, но печатным органом польских организаций (например, Союза поляков в Восточной Пруссии). Кроме того, Хлоста остановился на характеристике приложений к этому изданию, которые часто имели самостоятельный характер. По его мнению, большую роль в сохранении высокого статуса и профессионального уровня газеты играла личность её издателя - Северина Пенежного. Анджей Станишевский проанализировал изменение позиции «Олыптынской газеты» по вопросу о национальных меньшинствах за весь период её существования 5.

В 1960-е гг. появились работы, посвященные проблеме польского образования в Германии. Статья «Прусский устав школьных прав для польского меньшинства от 1928 г.»96 Тадеуша Кайана была приурочена к тридцатилетию становления польской системы образования в Пруссии. Автор утверждал, что документ, принятый прусским правительством в конце 1928 г., открыл дорогу для развития польских школ в Восточной Пруссии. Значение этой работы трудно переоценить. В ней были представлены важные документы, касающиеся процесса принятия этого устава, некоторые из которых тогда были впервые опубликованы. По сути, эта статья представляет собой комментарии к документам, давшим развитие частных школ в «польских» районах Пруссии, в том числе в восточнопрусской провинции. Интересный материал представил в своей статье Тадеуш Орацкий «Образ польских учителей и организаторов школ в Вармии, на Мазурах и Повислье в 1920-1939 годах» . Автор через биографии многих польских учителей попытался показать общие черты не только деятеля польского просвещения, но и вообще активного участника национальной жизни. Причем он использовал как документы архивов и воспоминания, так и данные проведенного им опроса тех, кто когда-то работал в этих польских школах или их организовывал. В статье Теодора Мущола «Просветительская деятельность поляков в Германии 1919-1939» проанализирована законодательная база существования образовательных учреждений национальных меньшинств в Германии в межвоенный период. Мущол остановился на роли польских объединений, которые являлись непосредственными организаторами польских школ, охарактеризовал ситуацию до принятия устава 1928 г., а также показал, как она изменилась впоследствии. Автор утверждал, что польские школы в Германии выполняли не только образовательную функцию, они ещё стали гарантией сохранения польского языка и культуры, способствовали формированию польской интеллигенции и укреплению национального самосознания, а также выполняли важную политическую роль, являясь «маленькой, но чувстви тельной колючкой в организме немецкого государства» .

Экономическое положение поляков в Восточной Пруссии — ещё один важный объект изучения в историографии. Польское кооперативное движение исследовали Е. Каспрович, С. Ружицкий и К. Петшак-Павловский . В центре внимания последнего автора оказалась организация польских кооперативов и банков в Германии. Он дал всестороннюю характеристику процессу их становления и развития в межвоенный период, а также определил их значение для польского меньшинства. По его мнению, кредитные, сельскохозяйственные и другие польские объединения экономического характера стали материальной опорой польского меньшинства в немецком "государстве, а деятельность хозяйственных институтов имела и общественно-воспитательные функции. Однако автор обходит стороной важную проблему, связанную с тем, что все польские кредитные институты в Восточной Пруссии существовали не столько за счет собственных акционеров, сколько за счет помощи извне (деньги поступали из Польши). Польские кооперативы, в том числе кредитные, стали также предметом исследования С. Жиги101.

Ян Врублевский в своих работах охарактеризовал деятельность польских библиотек в Восточной Пруссии, высоко оценивая их значение для поддержания культурных традиций, бытования родного языка в этом регионе102. Проблемы сохранения и развития польского языка и культуры были также рассмотрены в работе «Борьба за язык и польскую культуру мазурского народа от Гизевиуша до Франчишка Пошпешиньского в Оструде в XIX и в начале XX века»103.

Большую роль в сохранении национальных особенностей для местных поляков играла церковь, которая могла выполнять и обратную функцию - способствовать германизации. Этой проблеме посвятил свою монографию Антони Солома -«Любой ценой. Немецкий католический клир по отношению к польскому населению в Вармии, на Мазурах и Повислье в 1919-1939 годах»104. Автор обратил внимание на религиозную жизнь польского национального меньшинства, особенно интересен рассказ о деятельности различных церковных орденов, которые получили развитие в Восточной Пруссии в межвоенный период, выполняя в том числе и германизаторскую функцию.

В ряде работ польские авторы рассмотрели проблему развития польского меньшинств в Восточной Пруссии во времена нацизма. Тадеуш Грыгер в статье «Гитлеровская национальная политика в Восточной Пруссии» исследовал идеологические основы политики фашистов в отношении польского меньшинства105. Б. Козелло-Поклевский рассмотрел влияние идей национал-социалистов в Восточной Пруссии. В монографии «Национал-социалистическая немецкая рабочая партия в Восточной Пруссии. 1921-1933» автор проанализировал условия, которые создали почву для роста популярности этой партии в приграничном регионе, в том числе и среди польского меньшинства, особенно у Мазуров. В статье «Формирование политических позиций населения Мазур в межвоенный период»107 Козелло-Поклевский обратил внимание на консервативность взглядов жителей этого региона и отметил, что большое влияние на поддержку нацистов со стороны Мазуров оказало тяжелое экономическое положение края. Свой тезис автор построил на основе результатов голосования на выборах в рейхстаг. Думается, что приводимые им цифры только условно характеризуют партийные предпочтения польского населения Мазурского региона, поскольку трудно рассчитать, какова в них доля Мазуров, а какую часть составляли немецкие жители Мазурского поозерья.

Следует заметить, что мазурская тема стоит особняком в общей проблематике польского меньшинства в Восточной Пруссии. До сих пор не утихают споры о характере этого населения, поэтому проблема Мазуров вызывает живой интерес у исследователей. Пожалуй, самими главными исследователями мазурской проблемы стали Януш и Гжегож Ясиньские. Отец и сын на протяжении нескольких десятилетий занимались разработкой этой тематики. Правда, их работы в большей мере касаются XIX в. Я. Ясиньский в статье «Регальное конфессиональное и языково-этническое самоощуще 1 П$ї ние Мазуров в XIX веке (до 1870)» определил особенности формирования национального самосознания этнически польского населения Мазур. Автор обратил внимание на сильную религиозность этого в большинстве своем протестантского населения. Его сын Г. Ясиньский продолжил эту проблематику и обратился к сложному процессу формирования самосознания Мазуров в XIX столетии, как религиозного, так этнически-языкового109. По его мнению, мазуры представляли собой некое замкнутое сообщество и одновременно были частью тогдашнего прусского общества.

Среди других работ надо отметить монографию А. Саксона «Мазуры - погра ничное общество» , в которой несколько по-иному расставлены акценты. Прежде всего он обратил внимание на географическое положение этого района в качестве приграничной территории, которая становилась предметом влияний и взаимного проникновения культур соседних народов. Этот фактор являлся одним из определяющих в развитии населения данного региона. Не последнюю роль в формировании самосознания местных жителей играл род их занятий. Большое значение в процессе формирования мазурской самобытности имел и религиозный фактор. Мазуры, по мнению этого исследователя, как «пограничное» сообщество стремились к собственной «автономии», поэтому для них было характерно враждебное отношение к любому «пришлому извне», независимо от того, немец это или поляк. Именно эта «закрытость» Мазуров позволяла сохранять им свои особенности, но стремление к консервации их маленького мирка привело их к привязанности к «немецкому отечеству», а в дальнейшем к укоренению в их среде идей национал-социалистов.

Другие группы этнических поляков также становились объектом специального изучения. Роберт Траба обратил внимание на проблемы польского меньшинства в Вармии1 . Определяющими факторами в развитии национальных отношений, как он отмечал, была не только государственная политика, но и влияние церкви. Причем для польских жителей Вармии религиозный мотив (католическое вероисповедание) имел первостепенное значение в формировании национального самосознания.

В заключение отдельно следует охарактеризуовать труды двух ведущих польских специалистов по проблемам польского национального меньшинства в Германии и в Восточной Пруссии.

Прежде всего речь идет о признанном авторитете в этой области Войцехе Вжешиньском, чья научная деятельность началась в 1950-е гг. Сначала В. Вже-шиньский исследовал проблему Джалдовского района , которая влияла на развитие национального самосознания отдельных польских групп в Восточной Пруссии. Затем обратился к теме идейно-политической программы «Олыптын-ской газеты»113, которая в его представлении являлась символом польского присутствия в Восточной Пруссии. В 60-е годы он исследовал проблему возрождения польского движения в постплебисцитнъш период1 и.

Обобщением предыдущих работ стала большая монография Вжешиньского «Польское движение в Вармии, на Мазурах и Повислье в 1920-1939 годах» . В ней автор остановился на ряде важных проблем, связанных с положением поляков: правовом статусе национальных меньшинств в Веймарской республике; ситуации, сложившейся после плебисцита в Восточной Пруссии; изменении условий жизни поляков после прихода Гитлера к власти и т. д. Вжешиньский утверждал, что идейные основы всего национального движения в Восточной Пруссии после 1920 г. по сравнению с предплебисцитным периодом изменились, деятельность всех польских объединений должна была стать полностью легальной и проводиться на принципах лояльности немецкому государству, а ее целью могла быть лишь защита польского населения от утраты национального облика и развитие его народных традиций.

Судьба Восточной Пруссии стала объектом исследования В. Вжешиньского в статье «Между II Речью Посполитой и Веймарской республикой»116. Автор проанализировал политику Польши и Веймарской республики в отношении этого региона, обращая внимание на истоки и последствия, влиявшие на развитие отношений внутри провинции, а также на ситуацию вокруг нее. Он также осветил развитие отношений между восточнопрусским регионом и центром, оценил шаги, которые предпринимал Берлин для оказания хозяйственной помощи этой отдаленной территории.

Работа В. Вжешиньского «Польское национальное движение в Германии в 1922-1939 годах»"7 имеет уже более широкий охват, она повествует о жизни польского населения на всей территории немецкого государства. Излишне говорить, что все стороны национальной жизни поляков нашли отражение в этом исследовании. Особое внимание автор уделил характеристике основ германизатор-ской политики национал-социалистов в отношении поляков, делая вывод о том, что антипольская программа нацистов означала не только территориальную экспансию, но и сокращение районов компактного проживания поляков в самой Германии, причем ассимиляция осуществлялась методами вполне мирными с помощью постановлений, принимаемых правительством и формально не направленных непосредственно против представителей национальных меньшинств.

і і о

Эти и другие исследования Войцеха Вжешиньского, а также его участие в публикации документов о положении польского меньшинства в Восточной Пруссии позволяют сделать вывод о его весомом вкладе в разработку этой темы.

Не менее велики заслуги и Хенрика Халупчака. В диссертации использован целый ряд его работ"9, в которых рассматривается проблема организации польских школ в Германии и делается вывод, что вся их деятельность финансировалась польским государством.

Новым словом в разработке проблемы положения польского меньшинства в Германии стала монография X. Халупчака «II Речь Посполитая и польское мень-шинство в Германии» . В центре внимания автора оказались ключевые вопросы взаимоотношений «немецких» поляков и Польской Республики. Халупчак преимущественно на архивных материалах рассмотрел наиболее значимые эпизоды организационного становления польских объединений в Германии, проанализировал тенденции, характерные для всего польского движения в Германии. Автор описал участие польского меньшинства в политической жизни Германии (на примере избирательных кампаний), его роль в хозяйственном развитии страны, охарактеризовал образовательные потребности местных поляков. Халупчак дал обстоятельную характеристику польско-немецким отношениям в контексте проблемы национальных меньшинств в Европе, а также влиянию проблем польского и немецкого меньшинств внутри каждого из этих государств на их взаимоотношения. Пожалуй, X. Халупчак одним из первых попытался воссоздать целостную картину развития польского меньшинства в Германии в межвоенный период и влияние на него как межгосударственных отношений, так и политики польского государства, при этом несколько преувеличивая роль последнего. Создается впечатление, что польская национальная жизнь в Германии была абсолютно несамостоятельной, а полностью зависела от политики Польши.

Завершая обзор польской историографии по изучаемой тематике, следует отметить, что она очень обширна. Польские авторы охватили своим вниманием все важные ее аспекты. Вместе с тем следует отметить, что в польской историографии, к сожалению, нередко чувствуется преувеличение степени организованности и масштабности польского движения в Восточной Пруссии, излишняя эмоциональность не позволяет беспристрастно оценить имеющиеся факты, заметна идеализация польских общественных деятелей. Пожалуй, менее всего это относится к исследованиям X. Халупчака, который не оперирует упрощенными понятиями «хорошо» или «плохо» и старается не поддаваться «субъективному мнению соотечественника».

Говоря об исследованиях немецких авторов, следует заметить, что они не столь многочисленны. Немецкие историки затрагивали проблемы польского меньшинства, как правило, в работах общего характера. В диссертации были использованы такие обобщающие труды, освещающие историю данного региона. Монография профессора Бруно Шумахера «История Восточной и Западной Пруссии»121 охватывает период с древнейших времен до 1945 г. В главе, посвященной плебисциту, автор с пафосом утверждает, что результат этого референдума стал национальной демонстрацией, показал всему миру несправедливость Версальского договора («мирного диктата»). Такая оценка находится в общем русле немецкой историографии. Усилия польских национальных организаций автор свёл лишь к «польской пропаганде» на немецкой земле, которую он не связывал с национальной деятельностью местных поляков, а расценил как попытку экспансии извне.

Весьма информативна работа А. Нобиса «Прусская администрация правитель 199

ственного округа Алленштайн 1905-1945» . Автор рассмотрел развитие данного региона с момента его административного вьщеления. Поскольку этот округ не был национально однородным, Нобис обратился к составу населения и главное внимание уделил языку, особенно остановился на мазурском населении, опираясь на официальную статистику результатов переписей. Он привел ценные сведения о принципах административного деления округа, а также его управления. С расстановкой политических сил, системой административного управления восточно-прусской провинции ознакомил читателей Эрнст Шуте в работе «Отделенная от империи» . В рамках плебисцитного периода он охарактеризовал деятельность немецких организаций, не затрагивая тему польской пропаганды. Автор остановился также на проблеме экономического положения эксклавного региона.

Работа Ф. Рихтера «Индустриальная политика на аграрном Востоке»1 4 позволяет судить об общих процессах развития восточнопрусской провинции как приграничной территории и части Пруссии. С общими тенденциями в развитии Германии Веймарского периода можно познакомиться по сочинению X. Шульце «Веймарская Германия 1917-1933» . В качестве исследования общего характера была привлечена переведенная на русский язык работа Ф. Гаузе «Кенигсберг в Пруссии: история одного европейского города»126.

Немецкие историки, как и польские, интересовались проблемой заселения вос точнопрусского региона и составом его населения. Ещё в межвоенный период вышла небольшая работа К. Келлера «Иноязычное население в приграничных областях немецкого государства»127, в которой на основе данных переписей 1910, 1925 гг. показано снижение численности национальных меньшинств в Германии. Автор вслед за официальной статистикой выделил двуязычные категории населения (польское и немецкое, мазурское и немецкое и т. д.). Большим достоинством работы является характеристика состава населения по провинциям, сравнение численности населения между двумя переписями по отдельным районам округов.

Следует обратить внимание, что немецкие исследователи больше интересовались проблемами заселения Восточной Пруссии в целом, а не только национальным аспектом этого процесса. Отто Пааше в работе «Условия и задачи сельской колонизации в Восточной Пруссии»1 8 сконцентрировал свое внимание на формировании сельского населения, каким оно было с конца XIX в. до начала 1930-х гг. Автор заметил, что вопрос заселения Востока остро стоял из-за тяжести экономического кризиса, который особенно сильно сказался на таком регионе, как Восточная Пруссия. Пааше отмечал, что процесс колонизации имел и национально-политические задачи, которые были связаны с сокращением доли ненемецкого населения (в данном случае польского) в приграничной провинции, соседствующей с независимым польским государством. Вопросы превращения пограничных территорий в этнически чистые немецкие регионы затронуты в работе Е. Мюллера «Миграционное движение и его переселенческо-политическое зна 129 чение» .

Проблема польского населения в Восточной Пруссии, а также на пограничье германского Востока вызывала интерес у немецких исследователей в связи с вопросом так называемой «польской опасности». Особенно примечательна работа Акселя Шмидта «Восточная Пруссия - немецкая в прошлом, настоящем и будущем»130. Прежде чем остановиться на характеристике населения Восточной Пруссии, автор рассмотрел польский «взгляд» на этот регион, проанализировав сочинения польских общественных и государственных деятелей Р. Дмовского, Грабского, С. Сроковского и других. Шмидт пришел к выводу, что поляки в русле традиционного, ещё «пястовского», идеала движения «на Запад» имели недвусмысленные виды на Восточную Пруссию. На основе официальных данных пе реписей и результатов выборов автор продемонстрировал сокращение численности национальных меньшинств (как польского, так и литовского). При этом он задает риторический вопрос: «Итак, где 17 районов, в которых поляки составляют большинство? Эта тайна, к сожалению, господином Вакаром (польский демограф, о котором упоминалось выше. - Н. С.) не выдается» . Результатами выборов он доказывал, что мазуры полностью ошущают себя немецкими гражданами, а из поляков едва половина ориентирована в национальном духе. Эта небольшая работа- попытка доказать несостоятельность польских претензий на данный район Восточной Пруссии. За рамками исследования Шмидта оказалась проблема определения понятия национального меньшинства. Автор не задался вопросом, почему произошло столь резкое снижение доли ненемецкого населения в этом регионе. Видимо, целью данной работы было на основе цифр доказать безусловно немецкое будущее провинции.

Общую характеристику населения исследуемого региона дал Р. Лавин в рабо те «Население Восточной Пруссии» . Он проанализировал данные о численности населения с 1870-х гг. до 1925 г., остановился на показателях рождаемости, смертности, а также на распределении населения по сельским районам и городским округам. К тому же автор рассмотрел конфессиональный состав жителей этой провинции, выделил вопрос о государственной принадлежности. Особенное внимание Лавин уделил проблеме соотношения населения по этническому признаку, поскольку, как отмечал автор, несмотря на результаты плебисцита, борьба вокруг меньшинств не затихла. Р. Лавин безапелляционно заявлял, что в Восточной Пруссии остались лишь осколки от языковых меньшинств (поляков, Мазуров, литовцев), которые ни в одном районе провинции не превосходили численность немецких жителей.

Тему соотношения национальных меньшинств с доминирующим этносом продолжил В. Гайслер в работе «Языковые и национальные отношения в немец-кой восточной пограничной области и их освещение» . Этот автор, как и уже упоминавшиеся другие немецкие исследователи, на основе статистики переписей 1910 и 1925 гг. делал вывод о сильном сокращении польского элемента в Восточной Пруссии. В послевоенное время этой темы касалась коллективная работа «Восточные области немецкой империи» . Наряду со статистическими показателями авторы остановились на характеристике национальных групп. Следует отметить, что в этой работе оговаривалась проблема определения принадлежности к национальному меньшинству, при этом отмечалось, что многие поляки называли своим родным языком немецкий, некоторые определялись «двуязычными», то есть признание своей принадлежности к какому-либо родному языку (немецкому или польскому) не всегда соответствовало национальному происхождению. Еще менее этому отвечала политическая ориентированность представителей различных национальных групп.

Свою статью «Население» Фриц Гаузе также посвятил проблеме соотношения различных групп. Автор предварил это сравнение небольшим историческим экскурсом о заселении восточнопрусского региона с древнейших времен. Он утверждал, что каждый житель Восточной Пруссии (включая представителей национальных меньшинств) к 1930-м гг. политически и культурно стал участником «родового сообщества».

Немецкие авторы большое внимание уделяли вопросу прав национальных меньшинств, причем эту проблему они рассматривали в европейском контексте. Еще в 1920-е гг. Ф. Теннис обратился к ней в работе «Проблема национальностей»136. Интересен труд М. Дахзельта «Правовые условия иностранных мень 1 "XI

шинств в Германии» . Автор представил состояние правовой базы, причем попытался показать разницу в положении отдельных этнических групп, а также оценить уровень зрелости их национального самосознания. Гораздо позже Д. Блуменвитц в работе «Права меньшинств и национальных групп»138 на примере европейских стран классифицировал меньшинства по национальному, религиозному принципам, определил общий подход к их правам.

Как и польские исследователи, немецкие авторы обращались к истории плебисцита. Уже в брошюре 1920 г. с характерным названием «Победа самоопределения»139 итоги референдума оценивались очень эмоционально как победа над врагами германской нации. Подобного рода работы появлялись позже и были приурочены к очередным юбилеям плебисцита140. Даже серьезный исследователь В. Хубач увлекся пафосной риторикой в освещении событий референдума в небольшой работе «Голосование в Восточной и Западной Пруссии 1920 - демократическое признание Германии»141. Более серьезно подошел к проблеме марбург-ский ученый Ханс-Вернер Раутенберг в статье «Проблемы голосования 11 июля 1920 г. в южном Эрмланде и на Мазурах»142. В ней ведется рассказ о событиях, приведших к плебисциту, - дискуссии по этой проблеме на Парижской мирной конференции.

Для написания диссертации были привлечены работы немецких авторов, касающиеся других аспектов. Наибольшую заинтересованность проявили исследователи в вопросе экономического развития восточнопрусского региона, прежде всего обращаясь к проблемам государственной поддержки восточных пограничных областей Германии, в том числе восточнопрусской провинции. Этому посвятили свои работы Т. Критцлер «Бедственное положение Востока и восточная помощь как экономическая проблема» и X. Нихауз «Восточная помощь. Принципы, методы, результаты и политическое значение» . О причинах низкого уровня экономики и миграции трудоспособного населения из этого региона говорится в работе В. Машланка «Восточная Пруссия. Экономические основы и судьба изгнанников ее жителей»144.

Следует отметить еще одну работу В. Хубача. Это его фундаментальная монография «История протестантской церкви Восточной Пруссии»145, в которой автор рассматривал историю протестантской церкви с момента ее появления в этом регионе. Хубач обратил внимание и на проблему мазурского населения, непосредственно связанного с этой конфессией, особо выделил те эпизоды, которые имели ключевое значение для развития церкви в регионе, период плебисцита, а также попытки Мазуров внести изменения в религиозную сферу своей жизни.

К истории Мазуров обращались и другие немецкие исследователи. Еще в начале XX в. Пауль Хензель опубликовал работу «Протестантские мазуры в их церковном и религиозном своеобразии»1 6. Автор не только характеризовал особенные черты этого населения, но и не всегда корректно, а порой даже грубо описывал уровень культурного развития Мазуров. В более поздней работе «Польская опасность для мазурского населения» он писал о необходимости изолирования Мазуров от влияния поляков, поскольку, как все-таки признавал П. Хензель, они имели славянское происхождение с примесью некоторых немецких и древне-прусских элементов. Продолжил изучать проблему Мазуров Е. Зайдлер в статье «Национальные отношения в Восточной Пруссии»148. Он безапелляционно заявлял о том, что мазуры хотят быть немцами, воспринимая именование себя поляками как ругательство.

Остальные частные исследования, привлеченные при подготовке диссертации, относятся к разнородным и, как правило, вспомогательным её сюжетам. Так, использовалась работа о взаимоотношениях России и Пруссии, небольшое исследование о проблеме взаимоотношений между Восточной Пруссией и Польшей, а 149 также статья о первом конгрессе национальных меньшинств .

Подводя итог историографическому разделу, характеризующему немецкую литературу, можно повторить, что она не очень обширна. Германские историки не занимались изучением данной проблемы в целом, а лишь отдельными ее аспектами.

Приступая к характеристике отечественной историографии по данному вопросу, следует отметить, что специальная литература по данной проблематике у советских и российских авторов отсутствует. О поляках в Восточной Пруссии вскользь упоминается в работах общего характера, встречаются отдельные эпизоды в сюжетах по внешнеполитической истории. В исследовании были использованы некоторые общеисторические и учебные издания150.

Из работ общего характера следует выделить коллективную монографию калининградских историков «Очерки истории Восточной Пруссии»151. Это издание представляет историю данного региона с древнейших времен до 1950 г., поэтому может быть источником для получения сведений об отдельных этапах истории края. Экскурс в прошлое Восточной Пруссии также позволяют осуществить работы Н. П. Грацианского, В. Т. Пашуто, Р. Ю. Качанова, В. И. Кулакова, В. С. Суворова152.

Проблему послевоенного устройства и рассмотрение польского вопроса на Парижской конференции исследовали многие авторы. В центре внимания В. А. Зубачевского и В. И. Прибылова оказалось становление Версальской системы, связанное с определением польских границ. Проблема определения границ вновь возникшего польского государства была интересно исследована Л. Б. Миляковой в работе «Польша на пути к моноэтническому государству (1918-1947 гг.)»154. Автор очень детально проанализировала взгляды польских лидеров на проблему принципов формирования независимого государства. Особое внимание она уделила концепции Р. Дмовского. Его идея непосредственно касалась судьбы немецких территорий, в том числе Восточной Пруссии. Именно Дмовский предлагал из восточнопрусской области сформировать независимое от Германии государство. История конференции, а также дискуссии по конкретным вопросам подготовки мирного договора нашли отражение и в других работах .

Следует отметить, что в отечественной историографии всего лишь несколько исследователей занимались проблемой польского меньшинства, и то эти работы касались характеристики процесса германизации в новое время, как правило, в период существования Германской империи (1871-1918 гг.). Прежде всего это работа Е. И. Рубинштейна «Политика германского империализма в западных польских землях в конце XIX - начале XX века"156. В контексте процесса германизации он характеризовал проводимые переписи населения, которые рассматривались как один из способов искусственного сокращения польского представительства. Автора интересовало не то количество поляков, которое насчитали в результате этих переписей, а метод, с помощью которого проводились подсчеты. Рубинштейн отмечал, что разделение польского языка на ряд самостоятельных (таких, как мазурский, кашубский) началось еще с 1860 г., чем власти создавали видимость уменьшения численности польского меньшинства и его распыления по отдельным языковым группам. Также он обратился к характеристике отдельных польских групп в различных местах компактного проживания. В то же время его работа не лишена предвзятости в оценках национальной политики немецких властей.

В сборнике «"Дранг нах Остен" и народы Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы 1871-1918»157 также освещались процессы ассимиляции местного ненемецкого населения в объединенной Германии. Авторы обратили внимание на различные методы германизации - вытеснение родного языка из школы, церковной жизни, а также выдворение поляков за пределы государства, когда было выселено несколько тысяч польских сезонных рабочих, не имеющих немецкого гражданства. Последняя мера не всегда была орудием против национальных меньшинств, такие шаги диктовались и экономической целесообразностью. Авторы издания считали, что процессу сокращения представительства национальных меньшинств способствовало так называемое «бегство с Востока». Но процессом миграции были охвачены не только поляки, в центральные области Германии выезжали и немецкие жители.

В заключение характеристики отечественной историографии приходится констатировать отсутствие каких-либо исследований, посвященных проблеме польского меньшинства в Восточной Пруссии в межвоенный период. Российскими историками данная тема никогда не рассматривалась, и настоящая дисертация призвана отчасти восполнить этот пробел. При этом важное её преимущество состоит в том, что в ней представлен взгляд «со стороны» исследователя-иностранца, не отягощенного явно выраженной пристрастностью национальных исторических школ (польской и немецкой) в отношении истории Восточной Пруссии и положения в ней национальных меньшинств.

Структура работы определена задачами диссертационного исследования, оно состоит из введения, трех глав, каждая из которых делится на три параграфа, и заключения, а также примечаний, приложений, списка источников и литературы. В основу изложения материала положен проблемно-хронологический принцип. В первой главе рассматриваются факторы, определившие исходные условия положения восточнопрусских поляков после окончания Первой мировой войны. Вторая и третья главы характеризуют национальную жизнь поляков в Восточной Пруссии в 1920-1939 гг., дают представление о формах и методах национального движения. В заключении диссертационного исследования подводятся итоги и делаются общие выводы о положении польского меньшинства в Восточной Пруссии и месте, которое оно занимало в структуре регионального восточнопрусского сообщества. В диссертацию также включен ряд приложений: именной и географический указатели, список польских общественных организаций и периодических изданий в Восточной Пруссии. Необходимость таких дополнений связана с тем, что отечественному читателю практически не знакомы ни общественные институты, ни главные персонажи польского национального движения в Восточной Пруссии.

Историко-этнографическое описание польского меньшинства в Восточной Пруссии

К началу XX в. в Восточной Пруссии сложилось полиэтническое общество. При доминации немцев в этом регионе проживали еще две крупные национальные группы - поляки и литовцы. Такая этническая картина начала формироваться за несколько столетий до этого времени.

Этнически однородный регион с проживающими там племенами пруссов, стал менять свой облик с XIII столетия, когда произошло его завоевание, рыцарями Тевтонского ордена. Пространство между Вислой и Неманом было разделено на владения собственно Ордена (примерно 2/3) и владения католической церкви -Эрмландского (Варминьского) епископства, в состав которого вошли центральная часть Вармии, западная Бартия и северо-западная Галиндия . Именно территория епископства впоследствии станет одним из центров сосредоточения польского населения. Колонисты стали прибывать на эту территорию уже в конце XIII столетия. Основные потоки переселенцев направлялись из центральных районов Германии и северных польских областей. Численность населения в Пруссии в на-чале XIV в. оценивается в 210 - 270 тыс. жителей .

Второй этап колонизации региона приходится на начало XIV в. На этом этапе переселение имело организованный характер, оно поощрялось властями Ордена. Этническая структура Пруссии выглядела следующим образом: исконные жители преобладали в Самбии, Натангии, частично в Вармии; польское население доминировало в западной и южной части Помезании; немцы оседали в основном в районах Помезании и над Вислинским заливом. На Повислье, в районе Эльбинга (Эльблонга) польская этническая группа имела значительный удельный вес, особенно среди городских жителей3.

Польша по Второму Торуньскому миру 1466 г. вернула себе Хелминскую и Михалковскую земли и Восточное Поморье, а также часть Пруссии: Варминьское епископство, города Мариенбург (Мальборк), Эльблонг и Штум. Эти земли вошли в состав Польского королевства под названием Королевская Пруссия4. Войны, эпидемии, голод привели к сокращению численности населения региона в XV в. Именно в это время началась массовая колонизация польским населением некоторых районов Пруссии. Южные районы пополнялись за счет крестьян из Ма-зовии, расселявшихся вплоть до района Элка (Лыка) и Пиша (Йоханнисбурга). Затем колонизация охватила Варминьское епископство. Много колонистов прибыло из Силезии - это были поляки и онемеченные лужичане. Они расселились в центральной части епископства между реками Валша, Дрвенца и Лыка .

К концу XV в. произошли изменения в составе польского населения Пруссии, оформились две территории компактного проживания поляков. Один регион -область Великих Мазурских озер - продолжал развиваться в рамках немецкого государства - сначала Ордена, затем герцогства Пруссии, впоследствии Прусского королевства. Другой польский район - Вармия - развивался в составе Польского королевства, затем Речи Посполитой. Эти два польских центра, оказавшиеся в рамках двух разных государств, продолжали находиться в тесном контакте. И мостиком между ними стали переселенцы. Определилась линия миграции: Вармия - Пруссия, которая существовала несколько столетий, причем переселенческие потоки шли в обоих направлениях.

В XVI столетии после упразднения Ордена сложились весьма благоприятные условия для развития польского элемента в Княжеской (северо-восточной) Пруссии. Под влиянием идей Реформации там получило развитие польское образование, книгопечатание: за первую половину XVI в. было издано книг на польском языке больше, чем в самой Польше!6. Характеризуя степень распространения польского языка, известный писатель Ю. У. Немцевич со ссылкой на имеющиеся у него данные писал: «В большей части Княжеской Пруссии от Растенбурга (Кентшина) до нашей границы (до границы Речи Посполитой. - Н. С.) сельское население и жители наших городков не знали никакого другого языка, кроме польского»7. По сведениям В. Кентшиньского, герцог Альбрехт, поддерживая необходимость изучения польского языка, даже наказал своему сыну, чтобы он овладевал польским языком8. Польский язык был средством общения в купеческой среде, в которой было много поляков из прусских районов, а немецкие купцы учили польский язык для осуществления торговых операций с поляками из Польши. Согласно существующим в литературе оценкам, в XVI столетии в Прусском герцогстве проживало 350-400 тыс. жителей, среди них поляки составляли в зависимости от района от 30 до 50 % населения9. Семнадцатое столетие стало временем, когда прусская территория, особенно Мазуры, не раз становилась театром военных действий в ходе польско-шведских войн, что негативно сказывалось как на положении населения, так и на его численности. В это же время польский король Ян Казимир вынужден был признать освобождение прусских земель от ленной зависимости польской короне по договору 1657 г.

В начале XVII в. миграционный поток поляков в Пруссию несколько уменьшился, но уже к середине столетия вновь набрал силу, поощряемый курфюрстом Фридрихом Вильгельмом. Новая волна переселения получила название «шкатул-ковое заселение» («szkatulowe osadnictwo») , поскольку доходы от новых переселенцев шли напрямую в герцогскую казну (шкатулку). Колонисты осваивали лесистую местность Мазур: за столетие в результате этого переселения здесь появилось более сотни сел с исключительно польскими названиями. С. Салмонович оценивает численность польского и литовского населения в Пруссии в 55-60 % всех жителей . В самом Кенигсберге проживала многочисленная польская колония, в 1630-х гг. она насчитывала около 7 тыс. человек, что соответствовало четверти жителей города1 .

В следующем столетии Бранденбург-Прусское курфюршество получает статус королевства. Развитие польской культуры продолжает получать здесь питательную почву: в Кенигсберге функционировал польский семинар, польский язык преподавался в университете. В середине XVIII в. в Альбертине в числе 1032 студентов обучалось 119 поляков, которые прибывали не только из польских районов Пруссии, но из соседней Речи Посполитой14. Есть свидетельства, что в это время Фридрих Вильгельм I ограничивал приём польских и литовских переселенцев, объясняя такую позицию тем, что они - «плохие хозяева»15.

Масштабные изменения произошли в этом регионе во второй половине ХУШ в. В результате первого раздела Речи Посполитой в 1772 г. Пруссия получила Вармию, Поморское воеводство (без Гданьска) и часть Великой Польши до реки Нотец (Неца), всего 36 тыс. кв. км. с населением 580 тыс. человек. Варминьский регион вошел в провинцию Восточная Пруссия, Правобережье нижнего течения Вислы с городами Эльблонг, Мальборк, Квидзын вошло в состав новой провинции Западная Пруссия16. Здесь было введено прусское законодательство, утвердилась немецкая бюрократия, были ограничены права приверженцев католиче ской веры, каковыми являлись по преимуществу поляки . Попытка модернизации этого региона привела к налоговой и финансовой эксплуатации бывших польских земель, сохранив аграрный тип хозяйственной структуры этой территории.

В XIX в. меняется статус поляков в Восточной Пруссии. После наполеоновских войн усиливается германизация населявших ее национальных меньшинств. Процесс «онемечивания» шел через школу, армию, систему государственной службы. С начала 1870-х гг. правительством Отто Бисмарка была инициирована так называемая «борьба за культуру» («Kulturkampf»), острие которой направлялось против католической церкви в Германии и было тесно связано с «польским вопросом» . В результате «майских законов» 1873 г. быстрыми темпами стало происходить вытеснение польского языка из преподавания, судопроизводства, началось онемечивание названий местностей, имен и фамилий жителей19.

В 1885 г. была осуществлена акция по выдворению из страны около 30 тыс. поляков, не имевших германского гражданства. Это были сезонные рабочие из Царства Польского и Галиции20. Следующим этапом стало создание в 1886 г. Колонизационной комиссии, с бюджетом в 100 млн. марок, которая должна была способствовать росту немецкого элемента и вытеснению польских землевладельцев из восточных провинций Пруссии. Комиссия скупала земли у поляков в местах их компактного проживания с последующей продажей выкупленных хозяйств немцам21.

Тем не менее именно XIX в. стал временем национальной идентификации польского населения Восточной Пруссии. Этот край в этническом отношении был уникальным местом, где, как в котле, соединялись и смешивались разные народы. Несколько столетий здесь бок о бок жили немцы, поляки, литовцы. Они имели возможность развивать «свою» культуру, говорить на «своем» языке и исповедовать религию, к которой они принадлежали. Толерантность местного сообщества была притягательна и для соседних народов. Не только доминировавшие здесь немцы оказывали свое влияние на окружающие их народы, но и сами они впитывали культуру своих соседей. Восточнопрусские жители были не просто гражданами немецкого государства, но и «гражданами» своей малой родины - Восточной Пруссии, считая себя «пруссаками». Такая «провинциальная» идентификация впоследствии привела к рождению сепаратистских тенденций. В то же время период «раздельного» проживания польского населения (Мазу-ры в составе Пруссии, Вармия в рамках польского государства) сказался на развитии и формировании их национального самосознания в XIX в. В Вармии поляки более активно включились в национальное движение, а польскоговорящие мазу-ры были гораздо более инертными.

В XIX - начале XX столетия в Восточной Пруссии набирает силу курс на германизацию местных национальных меньшинств, в противовес более раннему периоду, когда в XVI-XVIII вв. она была объединяющим звеном различных миров -немецкого, польского и литовского. В других польских областях Германии в XIX в. разворачивались массовые выступления или зарождались национальные движения, в Восточной Пруссии они угасали. Здесь вся активность поляков по сохранению своей культурной самобытности свелась к существованию нескольких национальных организаций и газет. Смена веками культивируемой политики национальной и религиозной терпимости и переход к германизаторскому курсу привели к тому, что к началу XX в. наблюдается сокращение доли польского населения в национальной структуре восточнопрусского общества.

Правовой статус польского меньшинства и национальная политика германского государства

К середине 1920 г. определились границы провинции Восточной Пруссии, которую с апреля 1920 г. по октябрь 1932 г. возглавлял Эрнст Зир. В составе населения этого восточного региона Германии наряду с немцами существенная доля принадлежала полякам, а также литовцам. Все они, конечно, являлись гражданами единого немецкого государства и жили по одним и тем же законам. Но представители ненемецких этнических групп все же ощущали свою национальную обособленность, для реализации которой требовалась соответствующая законодательная база.

Основой немецкого законодательства в отношении национальных меньшинств была конституция Веймарской республики, а также соответствующая ей конституция Пруссии. В Веймарской конституции, принятой 31 июля 1919 г., 109 статья гарантировала всем гражданам немецкого государства равенство в правах. Более подробно конкретизировала права национальных меньшинств 113 статья: "Иноязычные части населения империи не должны быть стесняемы законодательными и административными мерами в их свободном национальном развитии, в особенности в употреблении их родного языка, в преподавании, внутреннем управлении и суде»1. Дополняла вышеуказанное положение вторая часть 146 статьи: «В пределах общин, по предложению лиц, имеющих право на вопитание детей, могут учреждаться народные школы их вероисповедания или мировоззрения, поскольку не нарушается упорядоченная постановка школьного дела...»2. В конституции Пруссии, принятой 30 ноября 1920 г., национальным меньшинствам была посвящена статья 73: "Провинциальные ландтаги могут посредством провинциальных законов наряду с немецким языком допускать: а) другой язык обучения для иноязычной части населения, причем нужно заботиться о защите немецкого меньшинства, б) другой официальный язык в смешанной языковой части этого регио-на"3.

Других конституционных норм в этой сфере не существовало, и только издавались различные распоряжения и указы, затрагивающие некоторые стороны жизни этнических групп. Процитированные выше конституционные статьи не содержали механизмов их исполнения и лишь рекомендовали действовать в данном направлении. В этой связи трудно не согласиться с оценкой 113-ой статьи профессором Анщутцом из Гейдельберга: «Хотя эта статья касается не только законодательства, но и управления, она может считаться лишь руководящим принципом, а не нормой прямого действия» . Другой аналитик доктор Гизе из Франкфурта писал: «Подобно Кайзеровской империи, Веймарская республика - немецкое национальное государство. Статья 113 - пока только программа, которая должна получить развитие в законодательстве, чтобы стать применимой на практике» .

Несколько раз немецкие парламентарии предпринимали попытки внести предложения о принятии комментариев, чтобы появилась возможность использовать конституционное законодательство на практике. Так, 5 апреля 1923 г. на заседании главной комиссии прусского ландтага состоялась дискуссия над предложением депутата от фракции Коммунистической партии Германии по вопросу издания распоряжений к 113-ой статье конституции, касающихся системы школьного образования меньшинств, но оно было отклонено6.

На практике использование конституционных норм было весьма затруднительно. Так, официальным языком повсеместно был только немецкий, за исключением Верхней Силезии, благодаря немецко-польскому государственному договору и Женевской конвенции от 15 мая 1922 г., но и там эти нормы не всегда исполнялись.. В судопроизводстве, при ведения следствия применялся исключительно немецкий язык, а переводчик допускался только при подаче заявления лицом, которое владеет лишь родным языком и не говорит по-немецки.

В местном самоуправлении устное использование языка национальными меньшинствами не было запрещено, но и не приветствовалось: все протоколы и сообщения, направляемые в государственные ведомства, должны были составляться на немецком языке. Во всех формулярах совершенно исключалось использование языка национальных меньшинств7. Представители национальных меньшинств в реальной жизни не находили себе применения в управленческой сфере; среди высших государственных и земельных чиновников не было ни одного человека ненемецкого происхождения. Их можно было встретить только на низших ступенях служебной лестницина почте и железной.

В образовании указанные выше конституционные положения применялись для каждой языковой группы отдельно. Так, в Саксонии для лужицких сорбов был издан в 1919 г. «Временный закон», который регулировал использование лужицко-сорбского языка в школе . Другие же меньшинства (за исключением поляков - о чем ниже) не могли добиться разрешения на использование родного языка в школах. Более того, литовцам, как и чешскому национальному меньшинству, была даже запрещена частная преподавательская практика. В этой связи примечательно то, что для небольшой этнической группы фризов обер-президент правительственного округа Шлезвиг в 1925 г. издал распоряжение о защите фризского языка, которое, впрочем, не имело практического результата. Право на учреждение собственных школ имели лишь датчане, которые добились принятия постановления на этот счет в 1926 г.9

Нарушением статей 109 и 111 о равенстве всех перед законом сопровождалась переселенческая политика немецких властей. Она была направлена на размывание мест компактного проживания национальных меньшинств, распространялась главным образом на пограничные области Германии. Секретными исключительными указами в них было запрещено предоставление земли и мест для поселения представителям меньшинств, если только они не отказывались от своей национальности и не записывались как граждане «немецкого происхождения». Более того, были предприняты попытки лишения земельной собственности. До 1925 г. из шести национальных меньшинств в Германии таковыми признавались только два - датчане и поляки.

Законодательство Веймарской республики обязывало власти поддерживать культуру национальных меньшинств, создавать условия для их свободного развития. Вопреки этим правовым положениям в действительности происходила не только добровольная ассимиляция, но и принудительная германизация. Прежде всего это относилось к польскому населению, живущему на территории Восточной Пруссии. Здесь утрата поляками этнической идентичности была более массовой, чем в других областях Германии. В послевоенной Германии (как продолжение прежнего курса) ассимиляция не была естественным процессом, лишенным влияния и воздействий со стороны государственных властей, а, тем более, националистических организаций. На практике же граница между стихийной ассимиляцией и организованной сглаживалась. Об этом писал польский государственный деятель Леон Василевский: «Невозможно проведение четкой демаркационной линии между стихийной ассимиляцией и национальным давлением. Бесспорно, что территория стихийной ассимиляции сужается все больше, тогда как территория национального давления непрестанно расширяется»10.

На проблемах польского меньшинства в Восточной Пруссии сказывалась ситуация не только во всем польском движении в Германии, но и положение немцев в Польше. Принятая в Версале система защиты национальных меньшинств поставила в особое положение Германию, которая не была в противоположность Польши охвачена малым Версальским трактатом. Главным принципом в решении проблем национального меньшинства в Веймарской республике стала концепция "культурной автономии". Она включала в себя в качестве главного условия самоуправление в культурной и образовательной сферах, а также гарантии материального обеспечения реализации автономии. Но эти принципы были хороши только для немцев, а поляки в Германии не подпадали под эту концепцию.

В 1925 г. наметились изменения в подходе к проблемам национальных меньшинств в Германии. Это было связано с перспективой её вступления в Лигу наций в 1926 г. Еще 13 января 1925 г. глава немецкого внешнеполитического ведомства выступил с докладом «Целесообразность урегулирования правового положения меньшинств на территории государства с точки зрения внешней политики и потребностей национальных меньшинств в Европе». Это заявление Г. Штрезе-манна выявило расхождения в определении принципов действия в отношении национальных меньшинств в правительственных кругах. 14 января 1925 г. состоялось совещание по обсуждению содержания этого документа. Министр обра зования Пруссии Бекер, ссылаясь на мнение обер-президента восточнопрусской провинции Зира, высказал мнение, что в развитии приграничных территорий определяющим фактором является «пограничная борьба». В качестве примера указывалось на ситуацию с мазурами, которые, по мнению прусских властей, уже практически полностью германизированы. Поэтому наделение их правами меньшинства и введение культурной автономии могли только испортить дело. Более того, мазуры оказались бы открыты для инфильтрации со стороны Польши.

Это выявившееся разногласие между министерством иностранных дел Германии и прусским правительством основывалось на различном видении проблем национальных меньшинств. Внешнеполитическое ведомство усмотрело в польском меньшинстве, как, впрочем, и в других национальных группах, козырь в международной игре на пути реализации европейской концепции Штреземанна. А для прусского правительства проблема польского меньшинства (особенно на Мазурах и в Опольской Силезии) определялась через призму необходимости их быстрейшей национальной и культурной ассимиляции .

Отправной точкой в корректировке политики по национальным меньшинствам стала речь немецкого министра иностранных дел Г. Штреземанна на банкете по случаю открытия Дома немецкой народности в Штуттгарте 21 мая 1925 г. Министр тогда заявил о необходимости предоставления национальным меныпинст-вам в Европе «культурной автономии» . Усилия германского МИД не пропали даром. Большим шагом вперед было изменение атмосферы по проблемам национальных меньшинств. Важное значение имело появление определенных международных гарантий. Но коренных изменений не произошло.

С приходом в 1933 г. к власти нацистов положение национальных меньшинств, разумеется, за исключением евреев, казалось бы, существенно улучшилось. В самом начале своего правления Гитлер заявлял: «Идеология национал-социализма отвергает всяческую ассимиляцию по отношению к другим народам, тем самым она уничтожает возможность ассимиляции. Национал-социалисты не хотят отнимать у других племен их названия или культуру. Мы не издаем приказов об онемечивании ненемецких имен, напротив, как раз наоборот, не хотим это-го»13.

После утверждения фашистского режима не принималось никаких прямых ан-типольских постановлений, однако ряд законов отрицательно сказался на жизни поляков. Ущемляющим их права стал имперский закон о наследственных усадьбах от 29 октября 1933 г. Он ограничивал возможности деления хозяйств между наследниками: в нем указывалось, что «владельцем мог стать тот, кто является лицом немецкой крови или равный по роду»1 . Вследствие этого все собственники во втором поколении, невзирая на их фактическое национальное происхождение, стали считаться немцами. При определении лиц, которые должны были наследовать хозяйства, кандидаты изучались специальными судами по проблемам наследства усадеб. 15 мая 1934 г. Союз поляков выступил с протестом по поводу этого закона, но безрезультатно15.

Польские общественные организации

Если политических партий у польского меньшинства не было, не считая избирательных блоков, то общественных организаций существовало много, и работали они достаточно эффективно. Ещё в ХГХ в. существовали различные польские союзы, обилием и пестротой отличался польский лагерь в плебисцитный период. После поражения на референдуме развитие польского сообщества определялось, с одной стороны, общей растерянностью, даже апатией; с другой стороны - отдельные активисты увидели «непаханое поле» для своей деятельности. Время после плебисцита (1920-1922 гг.) - это период формирования новых идейных и организационных основ польского движения в Восточной Пруссии.

Польские организации, которые сохранились после плебисцита, были очень малочисленными и не оказывали особого влияния. Это были всевозможные народные общества, творческие кружки, польские библиотеки, народные читальни, женские и молодежные общества. На Повислье, например, плебисцит «пережили» 36 организаций. Пожалуй, самую заметную роль среди польского населения в 1920 г. продолжал играть Варминьский народный совет в Олыптыне1, который объединял активных участников польского движения в Вармии. Его возглавил Валенты Барчевский, а секретарем стал уже упоминавшийся Ян Бачевский. На Повислье группа активистов объединилась вокруг Б. Габрылевича, Донимирских и Сераковских2. Еще одной особенностью в организационном строительстве стало разделение региона: в Вармии и Повислье начинало возрождаться польское движение, на Мазурах господствовал застой.

В послеплебисцитный период, в августе 1920 г., в Ольштын прибыла созданная решением Совета министров Польши межминистерская правительственная ликвидационная комиссия по плебисцитным делам под председательством Яна Дылонга, работу которой в Вармии и на Повислье возглавлял польский консул Густав Олеховский, а на Мазурах Кароль Рыкала, ее задачей стала продажа всей недвижимости, купленной на выделенные польским государством средства, что-бы вернуть часть денег, потраченных на плебисцитную акцию . Такими действиями польские власти еще раз показали свою малую заинтересованность судьбой местного польского населения. Возрождение Польши неоднозначно влияло на настроения в польском движении в Восточной Пруссии. Наряду с надеждами на помощь извне, появление независимой Польши породило среди части польских деятелей пессимизм, уверенность в окончательности утвердившихся границ, а значит, и прекращении каких-либо попыток объединения Вармии, Повислья и Мазур с польским государством.

Для прояснения ситуации из Олынтына в Варшаву была направлена делегация. Вацлав Осиньский и Ян Бачевский встретились с польским премьер-министром Винцентом Витосом, который высказал свою позицию по существу вопроса: «Если Вы поляк, возвращайтесь в Польшу. По поводу нескольких поляков мы не будем воевать с Германией»4.

После 1920 г. возрождать ростки национальной жизни пришлось в сложных условиях: во многих населенных пунктах Вармии, Повислья и Мазур были воздвигнуты памятники, прославляющие мощь Германии, силу немецкого оружия, победу в плебисците. Почти в каждом городке на центральной площади был установлен памятник Бисмарку, Гинденбургу или безымянному воину, держащему победный меч и флаг. Почти в каждом поселке на площади был установлен камень с выбитыми немецкими лозунгами, на стенах церквей появились таблички с надписью: «За кайзера и Отечество». В Олыптыне в память о выигранном плебисците было построено новое здание театра, а в центре города расположился обелиск с надписью: «Эта земля остается немецкой»5. В такой атмосфере стали появляться первые признаки возрождавшегося польского движения.

Польские общественные организации в Восточной Пруссии можно разделить на две группы: сугубо местные и отделения общегерманских объединений. В первую группу входили организации, распространяющие влияние на всю Восточную Пруссию, и локальные объединения, сфера деятельности которых охватила отдельные районы провинции. Организации различались также по половозрастному принципу, существовали объединения профессионального и религиозного характера и общества по интересам. Организации второй группы распространяли свое влияние на все регионы компактного проживания поляков в Германии. Помимо этого представители поляков участвовали также в работе Союза национальных меньшинств в Германии (СНМГ). Исходя из предложенной выше классификации объединений, сначала остановимся на формировании и деятельности организаций польского меньшинства в Восточной Пруссии.

Сразу после плебисцита польские деятели пришли к пониманию необходимости создания организации, которая могла бы объединить проживающих в этом регионе польских жителей. 18 октября 1920 г. в Олыптыне Варминьский народный совет как единственная на тот момент более или менее работоспособная структура одобрил проект создания польской организации в Восточной Пруссии. 30 ноября 1920 г. состоялось собрание представителей различных сохранившихся польских обществ из Вармии, Мазур и Повислья, на котором было объявлено о создании новой организации - Союза поляков в Восточной Пруссии - СПВП6. СПВП объявил себя представителем «всего польского населения в Восточной Пруссии без каких-либо классовых различий». В соответствии с уставом, главной задачей Союза поляков стала правовая защита оставшегося на плебисцитной территории польского населения, повышение его благосостояния, а также обеспечение для этого населения права иметь собственную систему образования, подобную той, какую имели немцы в Польше. Союз поляков объявил себя организацией, не связанной с какой-либо конфессией, чтобы не сеять религиозную нетерпимо мость.

В составе Союза было создано пять отделений (или патронатов), которые определяли направления деятельности: совместного действия, сельскохозяйственные кружки, различные общества, образование, рабочие вопросы. Было утверждено три секретариата - в Вармии, Мазурах, Повислье. Согласно уставу Союз должен был финансироваться за счет членских взносов: 2,5 марки - первоначаль-ный взнос и 50 пфеннигов ежемесячно . Как самостоятельная организация этот союз просуществовал всего два года, всё это время его активно поддерживал руководитель польского консульского агентства в Ольштьше Ю. Гебуровский. Деятельность Союза вызвала недовольство у немцев. Официальные власти первоначально отказали в регистрации Союзу поляков в Восточной Пруссии, только поеле вмешательства польских дипломатов он был вписан в реестр объединений . Первыми шагами в его деятельности стало участие в избирательной кампании 1921 г., другим важным направлением была борьба за открытие польских школ (подробнее об этой сфере жизни польского населения речь пойдет дальше).

Помимо Союза поляков на территории Восточной Пруссии действовало немалое число местных региональных организаций, которые играли весьма важную роль в польском национальном движении. Еще в 1922-1923 гг. появились тенденции к объединению в единый союз молодежных, женских и народных обществ. Но сформировался лишь молодежный союз в Восточной Пруссии. Осенью 1923 г. в нескольких варминьских городах и деревнях возникли молодежные объединения, первое молодежное общество начало свою деятельность в Олыптыне 16 сентября 1923 г. Вскоре был выработан конкретный проект создания единого польского молодежного союза в Вармии, Мазурах и Повислье. 3 ноября 1923 г. в Ольштьше состоялся съезд делегатов польских организаций и молодежных обществ из Восточной Пруссии. Было принято решение о создании Союза обществ молодежи в Восточной Пруссии - СОМВП. Председателем стал Ян Шрайбер.

Цели этого объединения были определены во втором параграфе устава: «Объединение всех обществ польской молодежи для поддержки родного языка и преданности родной земле, общему просвещению всех и взаимной помощи, культивированию доблести и физического воспитания с помощью экскурсий, гимнастических зантяий и спортивных клубов» . Руководящим органом стал исполнительный совет СОМВП. Этот союз состоял из трех секретариатов: для Вармии (руко 141

водителем был Ян Лубомирский), Повислья (руководителем стал Миколай Дорш); для Мазур (Объединение католической и протестантской молодежи на границе с Вармией), его лидерами были Валенты Хабандт и Август Шарковский. На Мазурах существовали три кружка обществ молодежи, каждый насчитывал по 30 человек10. В задачу секретариатов входила организационная помощь в работе и инспекции различных молодежных объединений по интересам, например, песенных или спортивных, организация молодежных курсов и поддержка любых других форм польского молодежного движения.

Фактически это польское молодежное объединение представляло собой федерацию, в рамках которой местные общества сохраняли самостоятельность. СОМВП был, пожалуй, одной из самых динамичных организаций, а его деятельность была наиболее заметной. Он проводил разного рода культурно-просветительские мероприятия: организовывалась деятельность художественной самодеятельности и театральных коллективов, хоров, устаивались различные лекции, встречи, курсы польского языка. Много внимания союз уделял популяризации польских книг и прессы, была создана своя библиотечная сеть, издавалась собственная газета - «Жизнь молодежи».

Польское молодежное движение развивалось только на региональном уровне, но попытка создания единого молодежного союза в Германии все же была предпринята, причем инициатором выступали руководители СПГ. 1 марта 1930 г. в Берлине состоялось первое собрание представителей молодежных региональных организаций, в котором принял участие и СОМВП. Большинство делегатов выступили против создания единой польской молодежной организации в Германии. Они считали вполне достаточным простую координацию и издание общего журнала «Молодой поляк в Германии» («Mlody Polak w Niemczech»)1 . Нежелание создавать единый молодежный центр базировалось на убеждении, что не следует обременять молодое поколение излишней организационной нагрузкой, а лучше вовлекать как можно больше молодых людей в различные мероприятия.

Приток новых кадров в молодежное движение происходил за счет курсов и лагерей в Польше. Они были бесплатными или только частично оплачивались, что давало возможность участвовать в них даже молодым полякам из бедных семей. Правда, возникали проблемы с выездом в Польшу из Восточной Пруссии, которые были связаны с многочисленными трудностями формального характера. Тем не менее эта акция была успешной, пик ее пришелся на первую половину 1930-х гг. На курсах и в лагерях прошли обучение многие лидеры молодежного движения из Вармии, Повислья и Мазур: Ф. Барч, А. Бем, Я. Боенигк, В. Ленговский, Я. Лубомирский, М. Влодарска, Я. Зентара и другие .

Молодежные общества старались оберегать свою независимость и автономность. Не все решения центрального руководства Союза поляков в Германии вызывали одобрение в молодежной среде. СОМВП находился под присмотром регионального отделения Союза поляков в Восточной Пруссии. Взгляды молодежных деятелей не всегда находили одобрение руководства СПГ. Примером этого может служить многолетний конфликт между Союзом и руководством харцерст-ва. Харцерство в отличие от других молодежных объединений было централизованной организацией. Это объединение старалось проводить независимую политику, а также по своему разумению вести борьбу с утратой национального облика польской молодежи. СПГ безуспешно пытался подчинить себе Союз польского харцерства в Германии, конфликт ослаб лишь под конец 1930-х гг.

Польское движение нашло отклик и в среде студенчества. Студенческая польская молодежь была сосредоточена в трех университетских городах: Берлине, Вроцлаве и Кенигсберге. Во всех этих городах существовали польские студенческие общежития, организованные Союзом поляков в Германии. Все национально активные польские студенты объединились в единый союз студентов-поляков в Германии (Zwiazek Akademikow Polakow w Niemczech).

Одной из своих главных задач молодежные общества считали приобщение к родному языку и культуре польских детей. Они смогли обеспечить выезд из Германии в летние лагеря свыше 40 тыс. польских детей за межвоенный период14.

Важной сферой в деятельности польского молодежного движения стал спорт. Союз должен был стать объединительным центром на основе федерации, в его рамках должны были развиваться спортивные клубы как секции союза. Спортивные клубы, несмотря на вступление в молодежную федерацию, до конца 1920-х гг. сохраняли широкую автономию и организационную независимость.