Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Предпосылки начала проповеди православия в Корее 30
1,1 Кризис корейского конфуцианства в эпоху, предшествовавшую началу организованной христианской миссионерской деятельности в Корее (до XVIII в.) 30
1.2. Особенности распространения христианства в Корее в XVII - XX веках. Проблема перевода Библии на корейский язык 34
1.3 Миссионерская деятельность Русской православной церкви среди корейских переселенцев на территории России (60-е гг. XIX-начало XX вв.) 48
Глава II. Начальный этап истории православия в Корее (1897-1967) 58
2.1 Политика России в Корее в конце XIX века. Учреждение и деятельность Российской духовной миссии в Корее в дореволюционные годы (1897 - 1917) 58
2.2 Критический период (1917 - 1950) 82
2.3 Переходный период (1950 - 1967) 95
2.4 Православие в Северной Корее в 20 - 40-е гг. XX вв. 98
Глава III. Современное состояние православия на Корейском полуострове 108
3.1 Развитие православной миссионерской деятельности в Южной Корее (с 1967 г.) 108
3.2. Возвращение на Корейский полуостров Русской православной церкви 128
Заключение 139
Приложение 1. Миссионерская деятельность православной церкви в Корее в странах Юго-Восточной Азии 149
Приложение 2. Хронологическая таблица основных событий истории православия в Корее 155
Список использованных источников и литературы 164
- Особенности распространения христианства в Корее в XVII - XX веках. Проблема перевода Библии на корейский язык
- Политика России в Корее в конце XIX века. Учреждение и деятельность Российской духовной миссии в Корее в дореволюционные годы (1897 - 1917)
- Православие в Северной Корее в 20 - 40-е гг. XX вв.
- Возвращение на Корейский полуостров Русской православной церкви
Введение к работе
Особую актуальность в современном мире приобретает тема значения религиозного фактора в жизни общества. Нашу эпоху нередко именуют постсекулярной, поскольку невозможно отрицать значимость возвращения религии в социально-политическую жизнь отдельных государств и мира в целом. С особой наглядностью процесс набирающего обороты религиозного ренессанса можно наблюдать в России на примере заметно возросшего в постсоветское время авторитета и духовно-нравственного влияния ведущих религиозных конфессий страны и, в первую очередь, Русской православной церкви. Велико значение религии и в жизни Кореи.
С учетом поставленной президентом Российской Федерации Д.А.Медведевым задачи модернизировать деятельность МИД, в т.ч. за счет более эффективного взаимодействия с гражданским обществом, использование «религиозного ресурса» в качестве канала продвижения внешней политики становится для российского внешнеполитического ведомства одним из приоритетов. Как отметил в своем выступлении на состоявшейся в декабре 2010 г. встрече членов Коллегии МИД России с патриархом Московским и всея Руси Кириллом министр иностранных дел России С.В.Лавров, глобальный финансово-экономический кризис наглядно показал несостоятельность идей либерального капитализма, которые сформировали общество безудержного потребления. Укрепление нравственного основания международных отношений, по словам С.В.Лаврова, рассматривается сегодня руководством российского МИД в качестве части большой политики.
Традиции сотрудничества российской дипломатии и Русской православной церкви уходят вглубь веков. И сегодня между МИД России и РПЦ имеется широкое поле для взаимодействия. Интересы Русской церкви органично дополняют работу МИД с соотечественниками за рубежом, миротворческие усилия на пространстве СНГ и в других регионах, создают предпосылки для наращивания межгосударственных отношений. Взаимодействие МИД и Русской православной церкви находит свое проявление и на корейском направлении. Опыт последних лет однозначно свидетельствует о том, что Православная церковь в условиях Кореи способна и сегодня не только оказывать благотворное влияние на развитие отношений России с обоими корейскими государствами, но и вносить важный вклад в работу с соотечественниками в контексте реализации концепции «Русского мира» как идеи превращения русской диаспоры за рубежом в центр притяжения для всех ассоциирующих себя с нашей страной этносов.
Теоретическая и практическая актуальность исследования определяются тем, что Православная церковь, доказавшая свою жизнеспособность и получившая признание как на Юге, так и на Севере Кореи, остается одним из важных факторов продвижения государственных интересов, усиления культурного влияния, улучшения имиджа России на Корейском полуострове, углубления взаимопонимания между российским и корейским народами. Русскоговорящие общины в рамках православных приходов на территории Кореи выполняют не только религиозные функции, но фактически играют роль российских культурных центров, где наши соотечественники из России и других стран СНГ и дальнего зарубежья могут получить духовную помощь, а, порой, и материальную поддержку.
Объектом исследования в настоящей работе являются этапы, периоды, характер и основные аспекты истории православной миссионерской деятельности в Корее в контексте процесса христианизации корейского общества, активизировавшегося после открытия Кореи внешнему миру в конце XIX века.
Предметом исследования являются цивилизационные, мировоззренческие, культурные и исторические условия распространения православия в Корее, роль Православной миссии в развитии российско-корейских отношений, расширении присутствия и усилении влияния России и других стран православной христианской культурной традиции на Корейском полуострове, перспективы расширения православного миссионерского служения в Корее с учетом ее эвентуального объединения. Деятельность миссии рассматривается с учетом комплекса социально-политических, экономических и культурных факторов внутреннего и международного характера, складывавшихся в различные исторические эпохи и периоды ее функционирования.
Хронологические рамки работы охватывают в основном период с середины XIX в. по настоящее время. Дан также исторический очерк распространения христианства в преимущественно конфуцианской Корее времен династии Ли (1392 - 1910) с XVII до начала ХХ вв., т.е. до появления в Корее первых православных миссионеров. Такой выбор обусловлен тем, что, как показано в работе, начало проповеди православия на Корейском полуострове не было исторической случайностью и представляло собой закономерное следствие как идейно-политического и духовно-нравственного развития самого корейского общества, искавшего выход из духовного тупика в изучении западной религиозной мысли, так и прямого влияния на него западной христианской культурной традиции, резко усилившегося после открытия Кореи внешнему миру в конце XIX века. Социально-экономическая и политическая ситуация, сложившаяся в Корее и вокруг нее к концу XIX – началу ХХ вв., способствовала тому, что в тот период христианство в корейском обществе, несмотря на свое «иностранное» происхождение, стало восприниматься сквозь призму всегда имевших для корейцев первостепенное значение национальных чувств как религия, не только определяющая преемственность традиции, но и способствующая сохранению национальной независимости и самостоятельности страны перед лицом японского порабощения. В своем исследовании автор показывает значение, которое имела деятельность православной и других христианских миссий в Корее для развития процесса укрепления национального самосознания корейцев, а также вклад современной Православной церкви в межкорейский диалог.
Методологической основой диссертации являются принцип исторического познания, опирающийся на такие его составляющие, как диалектика, объективность, сравнительно-исторический анализ событий и фактов, система научного поиска. Теоретический системный анализ сочетается с хронологическим и проблемным подходом к изложению рассматриваемых исторических процессов. Комплексный подход позволяет решать задачи исследования с учетом социально-экономических, идейно-политических и культурных факторов.
Целью диссертационного исследования является комплексное и всестороннее изучение истории православия в Корее как единого закономерного исторического процесса, обусловленного наличием определенных духовно-культурных, исторических, политических и экономических предпосылок и прошедшего в своем развитии ряд этапов от возникновения первой православной общины до создания самостоятельной православной корейской митрополии.
Для достижения поставленной цели решаются следующие конкретные задачи:
- выявление культурно-цивилизационных и конкретно-исторических предпосылок начала проповеди православия в Корее;
- рассмотрение основных этапов православной миссионерской деятельности на территории Кореи как единого исторического процесса;
- выявление на примере Кореи характерных особенностей деятельности православных миссий, отличающих их от миссионерских организаций других христианских конфессий;
- анализ роли Православной миссии в процессе христианизации корейского общества, активизировавшегося после открытия Кореи во второй половине XIX в., определение места православия в конфессиональной мозаике современной Кореи;
- обоснование значения деятельности Православной миссии для расширения присутствия, укрепления позиций и влияния России в Корее, углубления взаимопонимания между российским и корейским народами;
- обоснование значения сохранения и укрепления межправославного единства в условиях Кореи для эффективности миссионерской деятельности, укрепления авторитета Православной церкви и позиций России и других государств – носителей православной духовной и культурной традиции.
Научная новизна работы заключается в объективном анализе деятельности Православной миссии в общем контексте духовно-нравственного, идейно-политического и социально-культурного развития Кореи. Проблематика распространения православия в Кореи как единого исторического процесса вплоть до настоящего времени практически не изучалась в отечественной корееведческой литературе и впервые является объектом специального исследования. Диссертант, использовав в своей работе ряд источников и документов, впервые вводимых в научный оборот, предпринял попытку выработки на исследуемом материале новых подходов к анализу православной миссионерской деятельности, причем ее внутренняя логика понимается не только с точки зрения позиции и интересов направляющих государств, но и с учетом наднационального по своей природе характера церкви. В диссертации впервые в отечественной литературе нового и новейшего времени обосновывается тезис о важности осознания значения и практического укрепления единства вселенского православия, что в условиях Кореи не только является необходимым условием эффективности миссионерской деятельности церкви и политики направляющих государств, средством укрепления их духовно-нравственного авторитета, но и полностью соответствует национальному самосознанию корейцев, как на Юге, так и на Севере полуострова. Сказанное подтверждает тезис о том, что цели и задачи Православной миссии в Корее полностью соответствуют государственным интересам и внешнеполитическому курсу России на Корейском полуострове.
Практическая значимость работы состоит в том, что собранный в ней фактический материал и основные положения могут быть использованы при дальнейшем изучении истории Кореи нового и новейшего времени, включая такие ее аспекты, как процесс открытия, модернизации и освоения корейцами достижений западной цивилизации, сопровождавшийся обращением в христианство значительной части населения страны, национально-освободительное движение, эволюция идейно-политической и религиозной ситуации в стране. Диссертация может быть полезна ученым, занимающимся изучением российско-корейских отношений на разных этапах их развития, а также дипломатам, деятелям культуры, представителям деловых, академических кругов и широкой общественности нашей страны, стремящимся строить отношения с корейскими партнерами на основе осознания исторических и духовно-нравственных корней российского присутствия в Корее. Работа может быть также использована при чтении лекций по истории Кореи в высших учебных заведениях востоковедческого профиля, проведении семинаров по истории корейской мысли и культуры. Диссертация может стать основой для чтения самостоятельного спецкурса по исследуемому предмету в рамках изучения истории Кореи. Кроме того, работа может быть использована для дальнейшего изучения истории миссионерской деятельности Православной церкви на Дальнем Востоке, а также при проведении занятий по церковной истории в профильных вузах.
Источники, использованные в настоящем исследовании, можно разделить на шесть категорий.
Первая – это христианская вероучительная литература, а также работы ученых – богословов и церковных историков нового и новейшего времени, имеющие большое значение для понимания внутреннего смысла, характера и мотивации деятельности Православной миссии в Корее.
Вторая категория – проповеди, статьи и выступления начальников и сотрудников Православной миссии в Корее, а также опубликованные материалы по ее истории.
К третьей категории источников относятся воспоминания видных духовных и светских лиц, в разные годы посещавших миссию, а также простых членов корейской православной общины, хранящиеся в личном архиве автора и почерпнутые в ходе личной переписки и бесед с участниками и очевидцами деятельности миссии.
Четвертая категория – материалы российских и зарубежных архивов. Содержащиеся в их фондах документы - послания российского и корейского монархов, дипломатическая и служебная переписка, отчеты начальников Православной миссии и другие материалы дают представление о многих сторонах и аспектах деятельности миссионеров, в т.ч. в контексте ее влияния на расширение российского присутствия в Корее и развитие российско–корейских отношений.
К пятой категории относятся записки русских и иностранных авторов – дипломатов, военных и других чиновников, ученых, инженеров, путешественников.
Шестая категория – материалы российских (в т.ч. эмигрантских) и корейских церковных и светских периодических изданий, а также Интернет-ресурсы.
В работе дается оценка научной литературы по проблематике диссертации на русском, английском и корейском языках.
Необходимо отметить, что вплоть до последнего времени отечественная историография не уделяла должного внимания проблематике истории православия в Корее, степень изученности которой в силу этого обстоятельства находилась на достаточно низком уровне. Глубоко разработанной монографической литературы по проблематике диссертации на сегодняшний день не существует, что свидетельствует о том, что сколько-нибудь серьезных попыток ее обобщения вплоть до самого последнего времени практически не предпринималось.
В отечественной историографии рассматриваемой проблемы можно выделить три периода: дореволюционный, советский (эмигрантский) и постсоветский. На протяжении всех периодов вопросы деятельности Православной миссии в Корее рассматривались, как правило, в более широком контексте исследований по истории России, Кореи и их взаимоотношений. Работы, опубликованные до революции 1917 г., носили в основном публицистическо-просветительский характер, имея своей целью ознакомление и привлечение интереса возможно более широких слоев российского общества к деятельности духовной миссии в далекой и практически неизвестной в то время в России стране. После революции Российская духовная миссия в Корее оказалась фактически оторванной от отечества, где о ней в силу понятных причин почти не вспоминали. Появившиеся в этот период немногочисленные исследования публиковались за рубежом исключительно усилиями представителей духовенства и мирян в среде русской эмиграции. После Второй мировой войны вплоть до 90-х гг. прошлого столетия деятельность Православной миссии, вышедшей из юрисдикции Русской православной церкви и функционировавшей на территории Южной Кореи, с которой у СССР не было дипломатических отношений, была практически неизвестна не только общественности, но и в академических кругах нашей страны. В последние годы были опубликованы несколько работ российских исследователей, посвященные деятельности Православной миссии в Корее. В них приводятся достаточно интересные сведения, касающиеся малоизвестных страниц истории православной корейской общины. Однако их авторы, как представляется, не ставили перед собой задачу выйти на серьезный уровень обобщения оказавшихся в их распоряжении весьма разнородных документов и материалов из различных источников, показать историческую обусловленность, внутреннюю логику и цельность служения Православной миссии, ее влияние на развитие российско-корейских отношений, место и роль православия в конфессиональной мозаике Кореи. Кроме того, многие исследования грешат элементарными фактологическими и терминологическими неточностями. В западной и южнокорейской историографии проблематика православия в Корее вообще специально не рассматривалась. Отдельные упоминания событий и фактов из жизни Православной миссии имеются лишь в некоторых трудах зарубежных исследователей, посвященных истории христианства и миссионерской деятельности в Корее, а также российско-корейских отношений.
Для понимания цивилизационной, духовной и культурной среды, в которой действовала Православная миссия в Корее - стране, принадлежащей к китайской культурной традиции, большое значение представляют фундаментальные труды основоположников российского востоковедения И.К.Россохина и А.Л.Леонтьева, а также российских миссионеров и ученых архимандрита Иакинфа Бичурина, В.П.Васильева и других. Отдельно следует отметить работы видного российского дипломата и востоковеда П.А.Дмитриевского. Из трудов современных ученых большую научную ценность представляет работа А.В.Ломанова «Христианство и китайская культура», посвященная рассмотрению проблемы взаимодействия христианства и китайской цивилизации на протяжении длительного исторического промежутка (VII – XIX вв.). Проведенное автором исследование истории диалога христианской и китайской духовной традиции дает возможность сопоставить опыт христианской миссионерской деятельности в Китае и Корее. Зарождению и формированию православной культуры в Поднебесной посвящена книга «Православие в Китае», подготовленная Отделом внешних церковных связей Московского патриархата, ИДВ РАН и Российско-китайским деловым советом. Издание представляет методологическую ценность, рассматривая деятельность Российской православной духовной миссии в Китае в общем контексте российско-китайских отношений.
Научную литературу собственно по проблематике диссертации можно разделить на две группы. К первой относятся работы, в которых Православная миссия в Корее упоминается в общем контексте христианской миссионерской деятельности и исторических событий в России и за ее пределами. Вторую образуют работы, специально посвященные деятельности миссии и представляющие собой, главным образом, очерки, статьи, публикации и научные доклады по отдельно взятым направлениям ее деятельности.
К первой группе можно отнести дневники, отчеты и записки российских путешественников. И.А.Гончаров в своей книге "Фрегат "Паллада", посвященной путешествию русских моряков под командованием адмирала графа Е.В.Путятина в Японию мимо корейских берегов, сообщает о контактах русских и корейцев в Пекине, а также упоминает о корабельном священнике архимандрите Аввакуме (Честном), который, очевидно, был первым православным клириком, посетившим Корею, о ком сохранились достоверные документальные сведения. Одним из первых подробное описание поселений корейцев на территории российского Приморья составил Н.М.Пржевальский - руководитель экспедиции 1867-1869 гг. в Уссурийский край. Приоритет в приобщении корейцев к русской культуре Н.М.Пржевальский отдавал миссионерской деятельности Православной церкви. В 1875 г. российский востоковед П.И.Ждан-Пушкин опубликовал исследование под названием "Корея. Очерк истории учреждений, языка, нравов, обычаев и распространения христианства". В своем сочинении автор рекомендовал русским православным миссионерам обратить особое внимание на Корею.
Систематическое изучение Кореи русскими научными экспедициями началось после установления дипломатических отношений между Россией и Кореей в 1884 году. Наиболее значительными были экспедиции И.И.Стрельбицкого (1895-1896), В.Л.Комарова (1897), А.Г.Лубенцова (1898) и А.И.Звегинцева (1898). В экспедиции А.И.Звегинцева принимал участие писатель Н.Г.Гарин-Михайловский, уделивший немалое внимание в своих работах оценке духовно-нравственного и религиозного состояния корейского общества на рубеже XIX – XX веков. Российский исследователь сообщал о том, что на фоне успешного развития российско-корейских связей в те годы корейцы видели в России гаранта государственной независимости своей страны, что могло способствовать успеху православной проповеди русских миссионеров. Работы владивостокского купца П.М.Делоткевича, подполковника Генерального штаба В.А. Альфтана, члена Императорского русского географического общества А.Г.Лубенцова и других авторов дают представление о влиянии русской духовности и культуры на корейское население приграничных территорий. Следует также упомянуть публикацию Афанасьева и Н.Ц. Грудзинского, работавших в 1896-1898 гг. в Корее в качестве военных специалистов.
Деятельность православных миссионеров нашла отражение в трудах русского путешественника и ученого П.Ю. Шмидта, побывавшего в Сеуле дважды: в 1900 и в 1926 годах. В записях по итогам своей первой поездки П.Ю.Шмидт сообщает об учреждении в Сеуле Православной миссии, упоминает об открытии в столице Кореи в конце того же года православной миссионерской школы для корейских мальчиков и начале строительства церкви. Спустя много лет П.Ю.Шмидт вновь посетил Корею, являвшуюся в тот момент колонией Японии. В своих наблюдениях автор отмечал, что японцы активно пытались насаждать в Корее синтоизм. Однако, по мнению русского ученого, японская религия плохо воспринималась корейским населением.
Немало ценных сведений о деятельности западных христианских миссий в Корее содержится в записках полковника Генерального штаба В.П.Карнеева, совершившего вместе с поручиком Михайловым поездку в эту страну в 1895 – 1896 годах. Еще раньше князь К.Н.Дадешкалиани, состоявший на службе при канцелярии приамурского генерал-губернатора и совершивший поездку по Корее в 1885 году, в своих записках критиковал корейских католиков за поверхностную религиозность.
В ряде работ исследователей и специалистов конца XIX – начала ХХ вв. уделяется внимание деятельности в Корее протестантских проповедников, проникших в эту страну в 1880-е годы. В 1892 г. в Санкт-Петербурге была издана книга, озаглавленная "Очерки Кореи". Ее автор – М.А.Поджио, сотрудник Азиатского департамента МИД, отмечал незначительность успехов протестантских миссий на фоне достижений католиков. Однако уже вскоре ситуация заметно изменилась. Так, польский этнограф Вацлав Серошевский, совершивший путешествие в Корею и Японию в 1903-1904 годах, отмечал в своей книге многочисленность и хорошее качество образования, которым отличались начальные миссионерские школы методистов. Миссии Англиканской церкви, начавшей свою деятельность в Корее в 1890 г., уделяется значительное место в книге английского автора А. Гамильтона "Корея", переведенной и изданной в Санкт-Петербурге в 1904 году. В своей работе автор дает достаточно высокую оценку деятельности англиканских миссионеров, отмечая их самоотверженность и твердую волю. Оценивая положение Русской миссии, автор отмечал, что колония русских в Сеуле в тот период была немногочисленной и включала в себя собственно персонал дипломатической миссии, ее охрану, православных священников и несколько торговцев.
Серьезного внимания заслуживает трехтомное “Описание Кореи”, выпущенное в 1900 г. Министерством финансов России. В нем были обобщены сведения о Корее, полученные российскими и европейскими авторами к началу XX века. Особую ценность для настоящего исследования представляют главы, посвященные религиозным воззрениям корейцев.
После русско-японской войны на фоне некоторого ослабления интереса широких кругов российской общественности к Корее получили развитие профессиональные исследования более узкого прикладного характера.
Большое значение для данного исследования имеют работы профессора Восточного института, одного из основоположников российского корееведения Г.В.Подставина, не раз посещавшего Православную миссию в Корее и проявлявшего немалый интерес к распространению православия среди корейцев. Г.В.Подставин входил в число членов переводческого комитета, который был сформирован в 1913 г. на первом миссионерском съезде Никольск-Уссурийской епархии, созданной с целью организации миссионерской деятельности среди корейских переселенцев. Комитет перевел и издал большое количество богослужебной и духовной литературы.
К работам дореволюционного периода, посвященным непосредственно теме исследования, отнесены труды русских миссионеров - епископов Хрисанфа (Щетковского) и Павла (Ивановского). Особую ценность представляет вышедший в 20-гг. ХХ столетия в Харбине исторический очерк архимандрита Феодосия (Перевалова) о деятельности Российской духовной миссии в Корее в первые годы ее существования (1900-1925). Миссионерская деятельность Православной церкви среди корейцев рассматривалась также в работах С.В.Недачина, Ф.Прохоренко и других российских авторов.
В советский период в условиях фактического свертывания миссионерской деятельности Русской православной церкви на территории нашей страны и ее существенного ограничения за рубежом внимание историков-корееведов, работавших на родине, в основном привлекали такие сугубо светские проблемы, как участие корейцев российского Дальнего Востока в борьбе за независимость Кореи и установление советской власти. В 50-80-е гг. прошлого столетия появился ряд работ, в которых давалась высокая оценка деятельности русских путешественников - исследователей Кореи. В 1958 г. отдельной книгой были выпущены труды русских исследователей конца XIX века.
Уникальный материал, оказавшийся весьма полезным для данного исследования, содержится в книге воспоминаний В.Ю.Янковского «От Гроба Господня до гроба ГУЛАГа». Значительная ее часть посвящена жизни небольшого русского курорта «Новина», располагавшегося в 20-40-е гг. прошлого столетия на северо-восточном побережье Кореи в районе города Чондин, ныне находящегося на территории КНДР. Новина, помимо прочего, была духовным центром русской эмиграции. Здесь в течение нескольких лет функционировал православный храм, настоятелем которого был священник Иоанн (Тростянский), прибывший в Корею из Харбина.
В постсоветское время тема настоящего исследования привлекла внимание ряда российских историков. В 90-е годы XX в. к исследованию деятельности Русской православной миссии среди корейцев обратился М.В.Белов. Автор собрал и обработал достаточно большое количество статистических данных. Вместе с тем, трудно согласиться с М.В.Беловым, проводящим параллель между миссионерской политикой Русской церкви на территории России в 1910-х гг. и образовательной политикой Японии в Корее в период колониального правления. В частности, на основании имеющихся источников, можно со всей уверенностью утверждать, что Русская церковь достаточно лояльно относилась к использованию корейского языка в церковно-приходских школах и прилагала все усилия для перевода религиозной литературы на корейский язык. Деятельность Русской православной церкви среди корейцев на территории России также рассматривали в своих статьях исследователи И.О.Сагитова и Г.В.Прозорова.
Одним из первых светских российских корееведов, проявивших интерес к исследуемой проблематике в постсоветское время, стал С.О.Курбанов. Большой вклад в критическое переосмысление результатов опубликованных исследований, введение в научный оборот новых документов и материалов внесла Т.М.Симбирцева, опубликовавшая на рубеже столетий несколько статей и докладов на тему истории православия в Корее. Тема Российской духовной миссии в Корее затрагивалась в работах А.А.Волоховой, посвященной вопросам истории российской политики на Дальнем Востоке, а также С.В.Волкова по проблематике русской эмиграции. Добротностью и обстоятельностью отличается опубликованная в 2009 г. работа М.В.Шкаровского, использовавшего в своем исследовании ряд новых источников. В труде Г.Е.Бесстремянной затрагиваются вопросы, касающиеся контактов Российской духовной миссии в Корее и Японской православной церкви.
История Российской духовной миссии в Корее привлекла внимание и церковных исследователей. В 1991 г. в "Журнале Московской патриархии" появилась публикация Л.Анисимова, посвященная 90-летию со дня основания Российской духовной миссии в Корее. Вскоре свои статьи на эту тему в сборниках Санкт-Петербургского государственного университета и Международного центра корееведения МГУ опубликовали, соответственно, архимандрит Августин (Никитин) и священник Дионисий (Поздняев). В 1999 г. вышел юбилейный сборник статей "История Российской духовной миссии в Корее", посвященный столетию православия в этой стране. В 2010 г. на сайте русской православной общины храма свт. Николая в Сеуле появился материал представителя Русской православной церкви в Республике Корея игумена Феофана, посвященный истории Русской православной миссии в Корее.
Полезными для настоящего исследования являются опубликованные в последние годы фундаментальные труды по истории Кореи и российско-корейских отношений под редакцией А.В.Торкунова, Ли Ги Бэка и других российских и корейских ученых, содержащие упоминание о деятельности Православной миссии, а также работы Б.Б.Пак, Л.В.Забровской, А.З.Жебина, С.С.Суслиной, Г.Д.Толорая и других авторов. Их ценность состоит в том, что они дают возможность более полно понять политические, социально-экономические и культурные условия эволюции миссионерской деятельности в Корее на разных ее этапах.
Следует отметить монографию С.Г.Нам “Российские корейцы: история и культура (1860-1925)”, в которой автор, подробно раскрывая вклад корейцев в освоение Южно-Уссурийского края и их хозяйственную деятельность, отмечает приобщение корейских переселенцев к русской культуре через православие и образование. Востребованными оказались две монографии А.И.Петрова, посвященные истории корейской диаспоры в России. Традициям семейно-брачных отношений корейских переселенцев и их трансформации в процессе взаимодействия с преимущественно православным славянским населением Дальнего Востока посвящена глава в монографии О.А.Васильченко. В работах Н.И.Дубининой отмечается, что политика приамурских генерал-губернаторов по отношению к корейцам, включая ведение в их среде православной миссионерской проповеди, часто зависела от личного отношения к ним начальников края.
Немалый интерес для целей исследования представляют труды корееведов независимых государств – республик бывшего СССР. В их числе необходимо, в первую очередь, назвать профессора Казахского национального университета Г.Кима, посвятившего значительную часть своих исследований вопросам изучения истории религий Кореи.
В историографии дальнего зарубежья нет специальных исследований по теме диссертации. Вопросы истории Православной духовной миссии затрагивались в рамках некоторых исследований по истории российско-корейских отношений и корейской диаспоры в России. Определенную ценность представляют работы корейских и других зарубежных историков и миссионеров Ким Док Хвана, Чо Гвана, Ли Чжан Сика, Ли Гван Нина, Ким Ин Су, Ким Чжон Дона, Юн Гён Но, А.Кима, С.Палмера, Ч.Даллета, М.Фенвика, Курата Масахико по истории христианства в Корее. В книге южнокорейского историка Ким Док Вона “История религий в Корее” имеется раздел, посвященный православию. Деятельности Православной церкви среди корейцев посвящено также исследование Чо Чон Хвана. В монографии Пак Чон Хё в рамках анализа политики России на Корейском полуострове на рубеже XIX - XX веков затрагиваются вопросы, связанные с деятельностью российских специалистов в Корее, учреждением Российской духовной миссии и приобретением для нее земельного участка в Сеуле. В работе Пак Чэ Гына отмечается, что, в отличие от других народов, корейцы, желая остаться в России навсегда, с готовностью принимали православие и знакомились с русской культурой.
Среди англоязычных авторов, помимо упомянутого выше А.Гамильтона, следует выделить двухтомный труд английской путешественницы И.Бишоп, которая с марта 1894 по март 1897 гг. совершила четыре путешествия в Корею. Одна из глав ее книги посвящена российским корейцам. Успех миссионерской деятельности Православной церкви среди корейцев путешественница видела в терпимости, с которой Россия относится к любой религии, если только она не вступает в прямой конфликт с существующими нравственными нормами.
Для проведения сравнительного анализа форм и методов распространения христианства среди корейцев важное значение имели работы иностранных миссионеров, работавших в Корее. Вместе с тем, необходимо признать, что история корейского православия остается практически неизвестной на Западе, о чем свидетельствует, к примеру, более чем схематичное ее изложение в изданном в 1999 году в университете города Дурхэма (Англия) словаре корейской истории и культуры.
В целом анализ литературы по проблематике диссертации дает основание утверждать, что изучение православия в Корее для большинства исследователей вплоть до последнего времени не имело самостоятельного значения и носило вспомогательный характер. Усилия авторов были сосредоточены, главным образом, на сборе и первичной обработке разнородных фактов, документов и материалов. Подобная ситуация привела к тому, что по изучаемой теме пока не создано полноценного обобщающего труда.
Основные положения и выводы диссертации, выносимые на защиту:
1. Приход христианства и, в частности, православия в Корею был исторически обусловлен и вызван как политическими нуждами колониальных империй Запада, так и запросами переживавшего глубокий системный кризис корейского общества. На рубеже XIX – XX вв. христианство воспринималось корейцами как надежная гарантия поддержки со стороны западных держав перед лицом японской угрозы. В условиях колониальной Кореи христианство было для местного населения, своего рода, протестной религией, дававшей надежду на обретение свободы и национальной независимости. Особая роль христианства на Корейском полуострове привела к тому, что сегодня Республика Корея является одной из наиболее христианизированных стран во всей Азии.
2. Сложившаяся к концу XIX в. в Корее и вокруг нее политическая ситуация вынуждала Сеул искать в лице России помощника в борьбе с японским влиянием на полуострове, заметно усилившемся после японо-китайской войны 1894 – 1895 годов. Одним из результатов сближения России и Кореи в этот период стало учреждение Российской духовной миссии в Сеуле. Светские власти России придавали большое значение учреждению миссии, не без оснований полагая, что распространение православия в Корее будет способствовать продвижению здесь российских государственных интересов.
3. В условиях Кореи проявились характерные особенности православной миссионерской деятельности: стремление не столько к количественному росту, сколько к качественному совершенствованию паствы, использование в богослужении родного языка, привлечение к духовному служению представителей местного населения, придание, где это возможно, нового христианского содержания сложившимся в местном обществе культурным традициям. Реализация на практике указанных принципов способствовала тому, что Православная церковь, несмотря на относительно скромные показатели в количественном отношении, заняла прочное место в современном южнокорейском обществе, получив официальное признание местных властей.
4. Деятельность Православной миссии имеет большое значение для расширения присутствия, укрепления позиций и влияния России в Корее, углубления взаимопонимания между российским и корейским народами. Сегодня Православная церковь играет особую роль в жизни наших соотечественников, проживающих в Республике Корея, являясь не только духовным, но и национально-культурным объединяющим центром, с помощью которого люди возвращаются к своим историческим и культурным истокам, получают помощь и возможность свободного общения друг с другом. Укреплению позиций России в Корее способствовало возрождение православного присутствия на Севере полуострова. Цели и задачи Православной миссии в Корее полностью соответствуют государственным интересам и внешнеполитическому курсу России на Корейском полуострове.
5. Результаты православной миссионерской деятельности на территории Кореи свидетельствуют об историческом единстве этого процесса не зависимо от юрисдикционной принадлежности миссии в различные периоды ее существования. Сохранение межправославного единства способствует повышению эффективности миссионерской деятельности в Корее, укреплению авторитета Православной церкви и позиций государств – носителей православной духовной и культурной традиции.
Апробация работы. Основные выводы и положения настоящей диссертации выносились на обсуждение кафедры востоковедения МГИМО(У) МИД России (протокол № 9 от 12 мая 2011 г.). Результаты исследования были использованы автором в выступлениях на конференциях корееведов России и стран СНГ «Корея: взгляд из России» (29-30 марта 2007 г., Москва, Институт Дальнего Востока РАН) и «Корея: на пороге перемен» (27-28 марта 2008 г., Москва, Институт Дальнего Востока РАН). Кроме того, диссертационные материалы апробировались автором в ходе его практической работы в Посольстве России в Сеуле и Генконсульстве России в Пусане, а также в ходе неоднократных выступлений в университетах Республики Корея и перед широкой корейской и иностранной аудиторией.
Особенности распространения христианства в Корее в XVII - XX веках. Проблема перевода Библии на корейский язык
Вполне естественно, что именно сторонники реформ в корейском обществе XVII - XVIII вв. оказались наиболее восприимчивыми к христианскому учению, впервые проникшему в страну в форме католицизма. Как отмечал корейский историк Цой Чин Ён, одна из интереснейших страниц истории корейского католицизма относится к его происхождению: «В отличие от многих других стран, куда христианство было принесено иностранными миссионерами, в Корее оно зародилось в результате самостоятельного изучения христианской литературы самими корейцами» .
Христианство пришло в Корею через Китай, где в 30-е гг. XVII в. с ним первыми начали знакомиться корейские послы, регулярно посешавшие Срединную империю с различными поручениями и жившие там по несколько месяцев. Корейские интеллектуалы проявляли большой интерес к поступавшим из Китая в большом количестве христианским книгам. Христианская литература не только оказала значительное влияние на движение сирхак, но и способствовала возникновению в Корее новой школы «западных наук» сохак, представители которой интересовались как наукой, так и религией Запада. Именно мыслителям школы сохак принадлежат первые в Корее труды, содержащие анализ христианской литературы. Так, например, разбору трактата М.Риччи «Истинное понимание Господа» были посвящены труды Ли Су Гвана. Его современник Ю Мо Нин в комментарии к той же книге М.Риччи утверждал, что Бог в христианстве -это фактически Небесный император в конфуцианстве . Это мнение поддерживал выдающийся философ XVIII в. Ли Ик, автор комментариев к труду иезуита Пантозы «Семь преодолений». Работы Ли Ика оказали большое влияние на развитие общественной и философской мысли в Корее. Его ученики и последователи сосредоточили усилия на более глубоком изучении христианства. Хон Ю Хан первым среди корейцев кратко изложил основы христианского учения, а Син Ху Дам в своем труде «Сохакпён» («Составные части западного учения») подверг критической оценке некоторые христианские догматы, В 1770-е гг. молодые конфуцианские ученые Квон Чхоль Син, Чон Як Чон и Ли Бёк создали Общество по изучению западного учения, под которым понималось уже исключительно христианство.
Примечательно, что история проникновения христианства в Корею связана с дипломатической деятельностью . В 1783 г. Ли Сын Хун (1756 - 1801), сын секретаря корейского посольства и близкий друг и единомышленник членов Общества по изучению западного учения (его мать была правнучкой философа Ли Ика), крестился в Пекине под именем Петра. Видимо, Петр был первым добровольно крещеным корейским христианином. Известно, что во времена нашествия Т.Хидэёси в 1592-1598 гг. тысячи корейцев были увезены в Японию как пленники и там крещены иезуитскими священниками, пользовавшимися большим влиянием при дворах некоторых крупных японских феодалов. Однако сведений о том, вернулся ли кто-нибудь из них на родину, не сохранилось8.
По возвращении Ли Сын Хуна в Корею Общество по изучению западного учения в Чхончжинаме превратилось в первую корейскую христианскую общину. В настоящее время Чхончжинам считается колыбелью корейского христианства и является местом массового паломничества. Здесь находятся места погребения пятерых отцов - основателей католической общины в Корее, которые погибли в результате гонений в период с 1785 - 1801 гг. и были перезахоронены вместе в начале 80-х годов XIX столетия.
Католицизм пользовался большой популярностью среди корейской интеллектуальной элиты, и к началу XIX в. количество его сторонников в стране исчислялось уже тысячами. Успеху новой религии немало способствовал растущий интерес сирхакистов и других корейских мыслителей к научным и культурным достижениям Запада, с которым ассоциировалось католичество. Корейские власти - обычно весьма веротерпимые - с беспокойством следили за распространением нового учения. Негативное отношение властей к христианству было связано с тем, что христиан в ту пору считали агентами «западных варваров» - европейских колониальных держав. Кроме того, некоторые элементы христианского вероучения
Как будет показано ниже, Российская православная духовная миссия в Корее также возникла вслед за появлением в Сеуле российского дипломатического представительства по инициативе светских властей.
Противоречили этическим и ритуальным принципам господствовавшего конфуцианства. Как попрание устоев государства и основ морали был воспринят, к примеру, отказ христиан от традиционного почитания поминальных табличек умерших предков и совершения перед ними обряда жертвоприношения чеса. В декабре 1791 г. был казнен чиновник Юн Чи Чхун (Павел), который отказался совершить чеса перед поминальной табличкой своей скончавшейся матери. Хотя подобным образом вели себя и другие католики, тяжкая кара постигла именно Юн Чи Чхуна, поскольку он занимал высокий пост при дворе и имел много врагов, которые забросали вана возмущенными письмами . Возникло мнение, что католицизм не признает авторитет короля и родителей. Под давлением противников западного учения правительство с 1786 г. стало принимать меры по недопущению ввоза в страну новых «еретических» книг, а с 1788 г. стало сжигать старые.
Немалое влияние на распространение христианства оказывала борьба дворцовых группировок. Большинство первых корейских христиан принадлежали к так называемой «южной» группировке намин, которая долго находилась в опале при дворе. Начиная приблизительно с 1780 г., намин на время вернулись к власти благодаря поддержке вана Чонджо (1777 - 1800) и образовали новую группировку - сипха. Их противники ноин («старики») и соин («западники») объединились в пёкпха. Сипха, к которой принадлежали немногие католики, входившие в правительство, состояла из тех, кто был недоволен казнью отца вана Чонджо -крон-принца Чанхона (1735 - 1762), казненного по приказу своего отца - вана Ёнджо (1725 - 1776). Члены пёкпха, наоборот, оправдывали и поддерживали действия Ёнджо и в своей борьбе с политическими противниками нередко использовали аргумент о вредности западного учения для устоев государства .
В 1794 г. в Корею нелегально прибыл первый иностранный христианский миссионер - китаец Чоу Венмо, что стало поводом к гонениям на католиков и гибели некоторых из них, поскольку правительство прибегло к арестам и пыткам, чтобы узнать, где скрывается иностранный миссионер11. Э.Ким сообщает, что благодаря усилиям китайского миссионера число крещенных увеличилось с 4 тысяч в 1795 до 10 тысяч человек к 1801 году12. Более заслуживающими доверия, однако, представляются сведения южнокорейского историка Чо Гвана, который, основываясь на ряде документов конца XVIII века13, утверждает, что к 1801 г. в Корее насчитывалось свыще 700 католиков, причем известны имена 692 из них .
В 1801 г. произощло первое массовое избиение христиан, которое получило название «гонение года Синъю» и было связано со смертью вана Чонджо, терпимо относивщегося к католикам. Его сменила королева-мать Чонсун (1745 - 1805), вторая жена Ёнджо, которая, как старщая королева при дворе, была назначена регентом при своем правнуке, малолетнем ване Сунджо (1801 - 1834). Будучи враждебно настроена к руководителям сипха как непосредственная участница осуждения и казни принца Чанхона, Чонсун издала указ, приравнявщий принадлежность к западному учению к государственной измене. Эдикт обвинял христиан во множестве преступлений: нарущении обычаев, распаде морали, отказе от культа почитания предков, колдовстве. В 1801 г. были казнены свыще 300 католиков, в том числе несколько видных лидеров фракции сипха, включая Ли Сын Хуна. Был казнен и Чоу Венмо, который, надеясь, что его арест предотвратит гибель многих других, добровольно сдался властям.
Неоднократно вспыхивавшие в последующие десятилетия гонения на христиан были обусловлены, главным образом, политическими, а не религиозными или философско-мировоззренческими причинами. Множество корейских христиан было казнено и погибло в тюрьмах, но преследования не остановили сторонников новой веры - корейская католическая община продолжала расширяться. С 1872 г. -времени реального воцарения на престоле вана Коджона - христианство неофициально было признано терпимой религией в Корее. К моменту фактической легализации христианства численность его приверженцев превышала 10 тыс. человек. К этому времени появились и первые священники-корейцы, которые были тайно переправлены на учебу в католическую семинарию в Макао и, пройдя там подготовку, нелегально вернулись на родину.
Политика России в Корее в конце XIX века. Учреждение и деятельность Российской духовной миссии в Корее в дореволюционные годы (1897 - 1917)
Еше до появления корейцев в российских пределах осознанию важности миссионерского служения Русской православной церкви на Дальнем Востоке способствовал адмирал граф Е.В.Путятин, который в 50-е гг. XIX вв. совершил путешествие на фрегатах «Паллада» и «Диана» в Японию мимо корейских берегов. В письме министру просвещения А.С.Норову он писал: «К стыду нашему, все католические и даже протестантские нации, при всяком открытии политических и торговых связей с новыми племенами, первым делом считают распространение между ними истин религиозных и тем всегда успевают образовать партию, расположенную к ним не из одних материальных выгод. Будучи лишены этой святой ревности, мы еще хвалимся пред вееми, что прозелитизм не есть свойство православия, тогда как в этом нам служит укором вся история христианства, начиная от апостольских и до наших времен... Пора выйти из этого заблуждения и неслыханное равнодушие к этому предмету заменить тем большим рвением к проповеди евангельекои, чем долее мы находились в теперешнем усыплении»46.
В 80-х годах XIX в. вопрос об открытии православной миссии в Корее начал подниматься как церковными, так и политическими деятелями. Размышления на эту тему можно найти в дневниковых записях святителя Николая (Касаткина) - основателя Японской православной церкви. Вот одна из них, сделанная во время посещения Осаки: «Праздная от текущих здесь дел... мысль обращается к другим ближайшим предметам, и вот, что надумал: изучить по печатным... источникам положение инославного миссионерства в Корее... и представить Святейшему Синоду о необходимоети заведения Миссии в Корее... Как, по-видимому, хочется корейским политическим изгнанникам - Ким-ё Кюну и его другу, часто бывающим у меня, чтобы Русская Духовная Миссия заведена была в Корее; при свидании постоянно спрашивают, заведена ли Миссия и скоро ли будет заведена» (20 октября/1 ноября 1889)47. «Благослови, Господи, благую мысль и дай ей скорое исполнение: непременно стараться об основании Корейской Духовной Миссии...» (21 октября/2 ноября 1889)48.
В начале 80-х годов XIX етолетия объективно сложились условия, способствовавшие российеко-корейскому сближению, к числу которых можно в первую очередь отнеети увеличение притока корейеких переселенцев в Россию и рост объемов приграничной торговли. Для роесийской политики в отношении Кореи в тот период была характерна определенная двойственностъ. С одной стороны, в России положительно воспринимали идею модернизации Кореи, «вестернизации» ее архаичных порядков. Эта оеобенноеть российских подходов нашла прямое отражение в статье 3 особого протокола, приложенного к российско-корейскому торговому договору 1884 года49. С другой стороны, Санкт-Петербург считал заключение международно-правовых актов с участием Кореи не отвечающим интересам России. Причем, сама Россия не стремилась оформлять свои отношения с Сеулом.
Причины подобного подхода крылись в сложном переплетении экономических интересов империи на Дальнем Востоке с чисто политическими. Российские государственные деятели понимали, что любая формализация отношений с Кореей повысит «продовольственную» уязвимость дальневосточных регионов империи. Именно к этой мысли апеллировал генерал-губернатор Восточной Сибири Д.Г.Анучин, когда призывал МИД после заключения договора в 1884 г. как можно быстрее отрегулировать вопрос о сухопутной торговле с Кореей. В своем отношении на имя министра иностранных дел России Н.К.Гирса от 29 октября 1884 г. (здесь и далее в привязке к заключению российско-корейского договора - ст. стиль) он, в частности, писал: «Открытие корейских портов для нас совершенно неважно. Мы не имеем торгового флота и ничего не будем ввозить в Корею, или вывозить из нее морем. ...Неупоминание в трактате о сухопутной торговле легко может повести к совершенному закрытию этой границы и поставить Уссурийский край в весьма тяжелое положение»50. Не менее важной проблемой для развития российского Дальнего Востока было заселение его громадных пространств. Корейцы подходили для этого как нельзя кстати. По наблюдениям российских экспертов, выходцы из Кореи достаточно быстро приспосабливались к российским порядкам и через короткое время считали себя уже российскими подданными, составляя альтернативу китайцам, которые гораздо в меньшей степени были подвержены ассимиляции и разрыву с родиной51.
В политической сфере царское правительство исходило из двух принципиальных задач. Во-первых, иметь стабильные ровные отношения с Китаем как непосредственным соседом России, считавшим Корею подвластной себе территорией. Во-вторых, не допустить установления на Корейском полуострове доминирующего влияния какой-либо европейской державы, в первую очередь.
Великобритании. В донесении от 18 мая 1880 г. Н.К.Гирсу поверенный в делах и генеральный консул России в Японии К.В.Струве откровенно писал: «Для нас корейский вопрос получит большее значение, как только он сделается общеевропейским достоянием... Мы не можем оставаться в бездействии, когда у нашего ближайшего соседа начинают хозяйничать западные державы»52.
Оценка действий Китая дается в малоизвестном исследователям отношении от 22 ноября 1881 г. военного губернатора Приморской области И.Г.Баранова на имя Д.Г.Анучина, которое позже было переправлено в российский МИД. В нем говорилось буквально следующее: «Политическое равновесие на крайнем Востоке в последнее десятилетие сильно пошатнулось... Быстрый политический рост Японии встревожил Китай... Чтобы ослабить влияние Японии на Корею,... Китай пришел к убеждению, что единственный исход заставить Корею открыть свои гавани европейцам, совершенно справедливо рассчитывая, что подозрительность европейских держав друг к другу будет лучшею гарантией неприкосновенности Кореи и сохранения ее нейтралитета в случае разрыва Китая с Японией»53. И.Г.Баранов подчеркивал, что Китай, проектировавший «сближение Кореи с Соединенными Штатами Северной Америки, имел целью... обеспечить автономию Кореи признанием ее одною из сильных держав»54. «Что же нам выгоднее, упрочение ли в Корее Японии или Китая? - задавался вопросом Баранов. - Играя в руку Японии,... можно бесспорно достигнуть занятия Японией лучших гаваней Кореи... Тогда выход из Японского моря будет заперт этой державою... С другой стороны, помогая Китаю чрезмерным давлением на Японию или отказом Корее вступить с нею в дипломатические переговоры,.. Россия усложнит свое положение еще более: во-первых, возбудив против себя Японию, во-вторых, убедив Корею в своем бессилии, в-третьих, затруднив себе еще более выход из Японского моря, и, наконец, в-четвертых, переместив колеблющийся между Японией и Китаем центр тяжести бесповоротно на сторону последнего»55. «Насущные требования нашей политики и самозащиты, - заключал Баранов, - наталкивают нас на единственный. возможный и удобный для нас исход: признание, путем договора, самостоятельноети Кореи и непреклонное проведение политики вооруженного нейтралитета этого государства в случае войны Китая е Япониею, а также в случае столкновения этих государств с Кореею, недопущение их до территориальных захватов на полуострове»56. Признание еамоетоятельности Корейского королевства, по представлению И.Г.Баранова, значительно усложнило бы такие захваты.
Поетепенно в МИД пришли к выводу о верности взглядов Баранова. О том, что отношение его от 22 ноября 1881 г. содержало, в итоге, суть стратегического курса России на Дальнем Востоке в тот период, говорит не только последующая история, но свидетельствуют и пометки на полях самого этого документа. «Нам не за торговыми выгодами следует гоняться, - была подчеркнута синим министерским карандашом мысль Баранова, - мы должны приобрести в Корее нравственный перевес над остальными европейскими державами»57.
Особая роль при заключении российско-корейского договора 1884 г. принадлежит советнику по иностранным делам при корейском ване Коджоне Мок Рин Доку. Под этим именем в Корее был известен барон П.Г. фон Мёллендорф (1847-1901), немецкий востоковед и дипломат, сделавший немало для того, чтобы склонить Корею в сторону России58. После заключения договора Мёллендорф начал отстаивать идею превращения Кореи в «азиатскую Бельгию» или «вторую Болгарию», с тем, чтобы путем «нейтрализации» Кореи обезопасить ее от покушений извне59. В российском МИД отнеслись к предложениям барона с тактичным скепсисом. В докладе от 25 апреля 1885 г. Александру III Н.К.Гире подчеркнул, что «положение Азиатской Бельгии не применимо к Корее, и что единственный залог ее безопасности является в возможно тесном сближении с Россией
Православие в Северной Корее в 20 - 40-е гг. XX вв.
Как указывалось выще, миссионерская деятельность Русской православной церкви среди корейцев началась в 1865 г., когда архиепископ Камчатский, Курильский и Алеутский Иннокентий начал посылать православных проповедников в Южно-Уссурийский край, куда направился поток корейских переселенцев. Многие принявщие православие корейцы, проживавщие, главным образом, в приграничных с Россией северных провинциях Кореи, возвращаясь в свое отечество, фактически явились первыми «неформальными» православными миссионерами среди своих родственников и земляков.
Начальник Российской духовной миссии в Корее архимандрит Хриеанф (Щетковский), развернув активную деятельноеть на вверенной ему территории, предпринял в 1903 г. пешее миссионерское путешествие от Сеула через всю Корею до Владивостока. Часть его маршрута пролегала по берегу Японского моря от Гензана143 до Хамхына и далее к российской границе. Архимандрит Хриеанф следующим образом описывает особенности характера жителей северной части Кореи: «...В Хамгёнской провинции народ совсем другой и на жителей центральных провинций по характеру совсем не похож... [местный житель] выслушает, подумает и обязательно попросит доказать: почему это именно так, а не иначе... У хамгёнцев заметна сильная склонность к критическому способу мышления... С миссионерской точки зрения, по моему мнению, почва распространения слова Божия среди северных жителей гораздо лучше и плодотворнее, чем среди корейцев центральных областей...».
Примечательно, что склонность населения Северной Кореи к принятию христианства отмечалась и инославными, в частности, протестантскими миссионерами. В конце XIX - начале XX вв. в Пхеньяне, Вонсане и в целом в северных провинциях число обращенных в христианство было достаточно велико. Как указывалось выще, это явление даже получило в литературе оеобое название «Великого Возрождения»145.
Посетив Хамхын, архимандрит Хриеанф писал: «Лучшего места было не найти; сюда стекается масса народу, да и сам город имеет около 10 000 дворов» . Контакты с населением убеждали архимандрита в том, что местные корейцы с симцатией относятся к России. Вот выдержки из обращения жителей селения Сарахэ к о. Хрисанфу с просьбой об открытии православной миссии: «Мы с удовольствием будем учиться «русской» вере и детей своих отдавать в русскую школу... Есть у нас английские миссионеры, но из нашей деревни никто не ходит к ним и детей не отдают в их школы: люди они совершенно чужие и не нужные для нас»147.
Отец Хрисанф сознавал важность открытия на севере Кореи русской православной миссии, но нехватка средств и миссионеров не позволила ему реализовать задуманное. Еше более осложнили положение миссии последуюшие события, связанные с началом русско-японской войны, вынудившие архимандрита Хрисанфа в срочном порядке покинуть Корею. Хотя после окончания войны миссия возобновила свою деятельность, вновь назначенный настоятель архимандрит Павел (Ивановский) вынужден был существенно ограничить свою работу среди корейцев, подпавших под строгий «идеологический» контроль со стороны японских властей.
После революционных событий 1917 г. в России, повлекших за собой фактическое прекращение контактов между Московекой патриархией и миссией в Корее, к делу распространения православия в северной части Корейского полуострова подключилась Харбинско-Маньчжурская епархия, образованная в марте 1922 г. в составе Архиерейского Синода Русской православной церкви заграницей. В задачи епархии входило пастырское окормление оказавшихся в ее пределах беженцев из России.
Корея не относилась к числу стран, где после Гражданской войны в России существовала многочисленная русская диаспора. Однако территория Кореи также стала на некоторое время пристанищем для русских беженцев из Приморья. Как известно, борьбу с больщевиками на Дальнем Востоке вела немногочисленная белая Дальневосточная армия, которая после проведения в июле - августе 1922 г. во Владивостоке Приамурского Земского Собора и вступления в командование ею генерал-лейтенанта М.К.Дитерихса была переименована в Приамурскую Земскую рать. При оставлении белыми войсками Приморья одна из четырех входивщих в состав армии групп - Дальневосточная отошла на Владивосток, откуда войска эвакуировались морем вместе с гражданским населением города. 25 октября 1922 г. в Посьет из Владивостока прибыл контр-адмирал Ю.К.Старк с Сибирской флотилией, имея на борту до 7 тыс. человек. Боевые корабли флотилии с приписанными к ней сухопутными частями, кадетскими корпусами, сотрудниками морского ведомства и их семьями к 23 ноября достигли Пусана, откуда флотилия взяла курс на Шанхай. В общей сложности через Корею тогда прошло около 10 тыс. русских эмигрантов1 .
Пожалуй, наиболее заметный след в истории православия в Северной Корее оставила община храма Воскресения Христова в имении «Новина» неподалеку от Сейсина149. Имение принадлежало потомственному русскому дворянину Юрию Михайловичу Янковскому, перебравшемуся в Корею из Приморья в 1922 г. в числе прочих русских эмигрантов. Храм Воскресения Христова в «Новине» создавался по желанию супруги Ю.М.Янковского Маргариты Михайловны. В устройстве иконостаса и изготовлении церковной утвари Ю.М.Янковскому помогала Е.М.Бринер150. Оба они за свои труды были удостоены архиерейской грамоты архиепископа Харбинского и Маньчжурского Мелетия. Чрезвычайно оригинальная по своей архитектуре церковь была построена на плошадке на верху горы, по склонам которой росли сосны. К храму вела лестница из тридцати каменных ступеней. Стены храма были выложены из круглого булыжника, а красивые входные двери покрыли корой столетнего дуба с зеленеющим мхом. Над дверью был устроен крест из белой березы. Иконы храма были написаны матерью Олимпиадой из харбинского Дома милосердид151. В постройке храма принимали участие дачники, большинство из которых прибывало в «Новину» из Шанхая, Харбина, Тяньцзина и других китайских городов. Часть средств была собрана по подписке, но, разумеется, организаторам строительства также пришлось потратить немалые суммы из личных сбережений.
В одном из номеров журнала «Хлеб небесный», издававшегося при Казанско-Богородицком мужском монастыре г. Харбина, освящение храма Воскресения Христова в «Новине» описывается следующим образом: «В воскресенье 25 июля, в дачной местности «Новина» в С.Корее, при большом стечении народа изо всех соседних городов и местечек, состоялось торжество открытия только что построенного храма Воскресения Христова. Проникновенная елужба, прекрасные голоса хора, сосредоточенное внимание всех присутетвующих на торжестве иноверцев и умиленная молитва православных жителей Кореи, многие из которых по много лет не слышали церковной службы, - все это еоздавало особое наетроение»152.
Вскоре после оевящения храма Воекресения Христова в «Новину» из Харбина прибыл священник Иоанн (Тростянский)153. В письме за подпиеью заступающего меето председателя Харбинского епархиального совета И.Петелина от 24 октября 1940 г. № 2901 на имя протоиерея Иоанна Тростянекого, со ссылкой на резолюцию митрополита Харбинского и Маньчжурского Мелетия от 5 - 18 октября 1940 г, № 578, наложенную на Журнальное поетановление Епархиального совета от 16 октября 1940 г., о. Иоанн извещается о том, что он принят в состав клириков Харбинской епархии и назначен на должность настоятеля Новинской церкви Харбинской епархии в имении Ю.М.Янковского е 1 апреля 1941 года1"
Выше отмечалось, что после перехода Харбинской епархии под юрисдикцию Московского патриархата указом патриарха Московского и всея Руси Алексия 1 от 27 декабря 1945 г. № 31 в пределах Маньчжурии и Кореи был образован митрополичий округ с приевоением митрополиту титула Харбинский и Восточно-Азиатский. Патриаршим указом от 11 июня 1946 г. № 664 Митрополичий округ был преобразован в Восточно-Азиатский экзархат, который просуществовал до 1954 года. Согласно докладной записке предеедателя Совета по делам Русской православной церкви при Совнаркоме СССР Г.Г.Карпова К.Е.Ворощилову «О заграничной работе Русской православной церкви по соетоянию на 1 мая 1948 года», датированной 9 мая 1948 г., в еоетав Восточно-Азиатского экзархата входили 3 прихода в Северной и Южной Корее155.
В письме экзарха Восточной Азии Московского патриархата митрополита Нестора на имя о. Иоанна Тростянского от 6 февраля 1947 г. сообщается о назначении о. Иоанна на должность начальника Православной духовной миссии в Корее156. В письме также говорится о том, что в случае, если о. Иоанну по каким-либо причинам не удастся выехать в Сеул, а также в случае, если начальник Корейской миссии о. Поликарп (Приймак) жив, о. Иоанну поручается возглавить Православную духовную миссию в Северной Корее157. В письме на имя о. Иоанна, датированном 7 ноября 1947 г., со ссылкой на полученные директивы о срочной необходимости назначить начальника Корейской духовной православной миссии владыка Нестор сообщает, что о. Иоанн назначается на указанную должность . При этом ему было предписано обратиться за содействием к местным (советским) властям о проезде в Сеул и принять имущество миссии. В письме митрополита Нестора о. Иоанну от 17 ноября 1947 г. вновь назначенному начальнику Православной миссии в Корее среди прочего дано поручение представить точные сведения об архимандрите Поликарпе, названном в письме «бывщим начальником Миссси»159. Сам о. Иоанн считал себя назначенным на должность настоятеля корейской миссии 17 ноября 1947 г., о чем свидетельствует его автобиография . Что послужило причиной освобождения о. Поликарпа от должности начальника миссии, из приведенных документов установить трудно. По всей видимости, связь с ним в тот момент отсутствовала. Возможно, до Московского патриархата доходили сообщения о «неадекватных» действиях о. Поликарпа. Во всяком случае, московские церковные власти старались найти подходящие способы сохранения миссии в условиях сложной военно-политической обстановки, сложивщейся в тот момент на Корейском полуострове и вокруг него. Однако о. Иоанну так и не удалось добраться до Сеула.
Возвращение на Корейский полуостров Русской православной церкви
Связи и контакты между Роесией и РК за время, прошедшее поеле уетановления дипломатических отношений между двумя странами 30 сентября 1990 г., развивались весьма интенсивно во многих областях. Немало южнокорейских фирм ориентируется в своей деятельноети на российекий рынок. Одним из показателей устойчивого интереса к нашей стране в южнокорейеком общеетве являетея наличие кафедр русекого языка и литературы во многих вузах не только в Сеуле, но и в других городах. С другой стороны, растет чиело росеиян, обращающих внимание на одну из еамых динамично развивающихея стран азиатского региона. В наетоящее время на многих южнокорейских предприятиях трудятея роесийские специалисты. В Южную Корею приезжают студенты из России, чтобы изучить корейский язык и получить дополнительное образование. Немало руеских девущек вышли замуж за корейцев. Вее это привело к тому, что в Южной Корее в настояшее время находится достаточно большое число православных российских граждан, которым требуется пастырское окормление.
События, связанные с нормализацией межгоеударетвенных контактов и установлением дипломатических отношений между бывшим СССР и РК, по времени совпали с эпохой крупных преобразований и реформ веех сторон общественной жизни нащей страны. В определенном емыеле рубежным можно назвать 1988 год, когда в СССР торжественно отмечалось тысячелетие Крещения Руси 94. Развернувщиеся в тот период процессы имели двойственный характер. С одной етороны, происходила ломка и отказ от устоявшихся на протяжении десятилетий советского периода идеологических догм и стереотипов. С другой, в стране шел активный процеее духовного поиека в попытке обрести новую точку опоры. В этой ситуации значительная часть общества, высказавщись за необходимость возвращения к историчееким истокам и корням народа и государства, повернулась лицом к православию и Православной церкви. исторические еудьбы которой теено переплелиеь с историей российекого государства. Помимо чисто религиозной стороны, не менее важным было осознание того обстоятельства, что православие оказало огромное влияние на культуру, образ жизни и менталитет населения России, во многом определив мировоззрение и жизненные позиции многих поколений россиян. Поэтому неслучайно, что многие наши соотечественники, находясь вдали от родины и имея очень малый опыт церковной жизни или не имея его вовее, начали активно посещать храмы, воцерковляться. Для многих людей храм стал живой нитью, которая соединила их е Роесией.
Указанные процессы, несомненно, оказали свое воздейетвие и на россиян, оказавшихся в Республике Корея. Многие из них в поисках ответа на мучившие их вопроеы, а, подчае, и просто для решения житейеких проблем шли в православные храмы в Сеуле и других городах РК, где их принимали, выелушивали и, по мере сил, помогали. Эти люди затем привязывались к церкви, начинали внимательно изучать православное вероучение и стремились максимально полно участвовать в приходской жизни. Вскоре при сеульеком храме сложилась православная русская община, насчитывавшая несколько десятков постоянных прихожан.
Большую помощь и поддержку руескоговорящим прихожанам оказывал лично владыка Сотирий. Он регулярно еовершал богослужения на церковнославянском языке, неизменно надевая при этом на себя панагию подаренную ему почившим патриархом Алексием II, беседовал с прихожанами, отвечал на волнующие их вопросы, а, когда было нужно, помогал и материально. Епископ неустанно повторял, что община должна жить как одна семья во Христе, для которой дорог каждый ее член независимо от национальной принадлежности, пола, профессии и особенностей характера.
По мере роста числа русскоговорящих прихожан владыка Сотирий стал все отчетливее оеознавать необходимость придания русской общине некоего оеобого статуеа, который заключался бы в выделении отдельного меета и времени для еовершения богоелужений и, главное, приглашении особого священника, в обязанности которого входило бы духовное окормление русекой паствы. После нормализации межгосударственных российско-южнокорейских отношений РК время от времени посещали священнослужители Русской православной церкви, принимавшие участие в совместных богослужениях с клириками Православной церкви в Корее. Однако эти посещения были весьма кратковременными. Посетив Россию в составе делегации, сопровождавшей Вселенского патриарха Варфоломея в ходе его визита в нашу страну в июле 1993 г., владыка Сотирий встречался с митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом (будущим патриархом Московским и всея Руси), передав последнему просьбу направить в РК священника Русской православной церкви для окормления русскоговорящей паствы196. Однако в тот период просьбу эту Русская церковь, сама испытывавшая острую нехватку священнослужителей, удовлетворить не могла. Поэтому епископ Сотирий на протяжении нескольких лет должен был полагаться исключительно на свои силы и помощь клириков Вселенского патриархата.
Накануне первого визита в РК Вселенского патриарха Варфоломея 5 марта 1995 г. в сеульском храме свт. Николая было устроено богослужение на церковнославянском языке и совместная трапеза, в которой приняли участие посол России в РК Г.Ф.Кунадзе, сотрудники посольства и представители русскоговорящей диаспоры в Корее. В ходе состоявшейся беседы владыка Сотирий подробно рассказал о планах корейской церкви по оказанию духовной помощи и поддержки российским гражданан197. В рамках визита в Республику Корея в апреле 1995 г. Вселенский патриарх Варфоломей благословил русскую православную общину и заложил камень в основание храма прп. Максима Грека, в котором после его освящения 22 сентября 1996 г. стали регулярно соверщаться богослужения на церковнославянском языке для русскоговорящих прихожан. Храм прп. Максима быстро стал не только местом совершения богослужений, но и подлинным русским духовным и социально-культурным центром, где оказавшиеся в Корее россияне и русскоговорящие граждане других стран получили возможность собираться и общаться. Русская община составила органичную часть многонациональной Православной церкви в Кореи, в лоне которой нашли утешение и духовную помощь представители многих национальностей: американцы, англичане французы, сербы, румыны и другие. Помимо храма прп. Максима русские прихожане, живущие и работающие в Южной Корее, периодически посещают Преображенекий монаетырь в Капхёне, учаетвуют в богослужениях и вместе с верующими из других стран безвозмездно помогают в работах по благоустройетву обители.
Развитию росеийско-южнокорейских связей по церковной линии способствовал официальный визит в Россию в мае 1999 г. президента РК Ким Дэ Чжуна, который имел встречу с патриархом Московским и всея Руеи Алексием П. Беееда с патриархом Алексием была включена также в программу официального визита в Россию президента РК Ли Мён Бака в еентябре 2008 года.
После юбилейных торжеств 2000 г., посвященных столетию православия в Корее, удалось рещить вопрос о направлении в РК евященника Русской православной церкви для постоянного служения!98. Священноначалие Руеской правоелавной церкви, идя навстречу пожеланиям русских прихожан и настоятельным просьбам владыки Сотирия, в августе 2000 г. согласилось направить в РК для служения под началом местного архиерея клирика Московского патриархата иеромонаха Феофана Кима, этнического корейца с Сахалина199. Отец Феофан в своем служении не ограничивается Сеулом. Он регулярно посещает Пусан, где живет и работает много русскоговорящих православных, соверщает богослужения на церковнославянском языке в
Преображенском монастыре в Капхёне. Кроме того, о. Феофан всегда готов послужить в любом месте на территории РК, где в этом возникнет необходимость. Так, например, в начале своего служения в Корее он совершал регулярные богослужения в походном храме прп. Серафима Саровского в Тэчжоне по просьбе проживавших в этом городе православных из России, а в середине 2009 г. в течение нескольких недель служил в храме свт. Дионисия в Ульсане200.
В июне 2009 г. Южную Корею посетил первоиерарх Русской православной церкви заграницей, митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский Илларион (Капрал). В ходе визита владыка совершил постриг в малую схиму корейца Иустина Кана и его супруги Елены, а также рукоположил их сына диакона Павла Кана во иереи с назначением на пост главы Корейской духовной миссии201. Миссия базируется в часовне Рождества Богородицы в городе Куми.
Быстрый численный рост русскоговорящей православной обшины РК является наглядным подтверждением того, что сегодня отношения с Республикой Корея являются одним из главных приоритетов российской внешней политики в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В 2010 г. Россия и РК торжественно отметили двадцатую годовщину установления дипломатических отношений между двумя странами. В ноябре 2010 г. состоялся официальный визит в Республику Корея президента Российской Федерации Д.А.Медведева, приуроченный к саммиту «Группы двадцати» в Сеуле. Символично, что российско-южнокорейский саммит и юбилей двусторонних дипломатических отношений совпали по времени с еше одной знаменательной датой - сто десятой годовщиной православного присутствия в Корее.
