Содержание к диссертации
Введение
1. Обзор литературы 12
1.1. Движущие силы эпизоотического процесса зоонозов и факторы, способствующие их проявлению 12
1.2. Паразитарные системы бешенства как эволюционно сформировавшиеся системы 14
1.3. Роль и место рабической инфекции в формировании суммарной заразной патологии животных в мире 16
1.4. Суммарная патология животных и ее составляющие 19
1.5. Экологическая характеристика рабической инфекции 22
1.6. Полигостальность инфекционной паразитарной системы рабической инфекции 24
1.7. Домашние животные как соактанты инфекционной паразитарной системы бешенства 28
1.8. Антирабические мероприятия – как метод контроля бешенства в современном мире 29
2. Собственные исследования 35
2.1. Результаты исследований 35
2.1.1. Популяционные макропоказатели состояния основных видов животных в конкретном регионе России 35
2.1.2. Нозологический профиль заразной патологии животных и его составляющие в изучаемом регионе 40
2.1.3. Эпизоотическая проекция зоонозов в конкретном регионе и потенциальная социальная их опасность 47
2.1.3.1. Экологические и хозяйственные предпосылки эпизоотического проявления бешенства в изучаемом регионе 47
2.1.3.1.1. Характер эпизоотического процесса бешенства в различных природно-ландшафтных зонах РФ 52
2.1.3.1.2. Границы эпизоотического проявления бешенства в изучаемом регионе 62
2.1.3.1.3. Сравнительная оценка спектра патогенности бешенства в различных ландшафтно-климатических зонах РФ 68
2.1.3.1.4. Формирование специфического механизма передачи возбудителя бешенства в естественных условиях и агропромышленном комплексе 75
2.1.3.1.5. Экспертная оценка показателей эпизоотологического мониторинга бешенства в различных регионах РФ 89
2.1.3.1.6. Оценка комплексных антирабических мероприятий как контроль бешенства в различных ландшафтно-климатических условиях 105
3. Обсуждение результатов исследований 118
Выводы 128
Рекомендации производству 131
Список использованной литературы
- Роль и место рабической инфекции в формировании суммарной заразной патологии животных в мире
- Домашние животные как соактанты инфекционной паразитарной системы бешенства
- Эпизоотическая проекция зоонозов в конкретном регионе и потенциальная социальная их опасность
- Сравнительная оценка спектра патогенности бешенства в различных ландшафтно-климатических зонах РФ
Роль и место рабической инфекции в формировании суммарной заразной патологии животных в мире
Многие исследователи высказывают общее мнение о том, что проявление заразных болезней животных не является случайным явлением, рассматривать их следует как эпизоотическое проявление эволюционно сформировавшихся инфекционных и инвазионных паразитарных систем [16, 22, 53, 57, 70, 71, 91, 95]. Это мнение разделяют ведущие эпизоотологи России [1, 2, 3, 6, 7, 10].
Большинство исследователей, изучающих инфекционную патологию животных в мире, к таким паразитарным системам относят и бешенство, которое, являясь зоонозом, - одно из наиболее древнейших и опасных болезней животных и человека [10, 12, 14].
Из сообщений Всемирной организации здравоохранения и Всемирной организации защиты животных следует, что в мире ежегодно умирают от бешенства более 50 тыс. человек и погибает более 1 млн. животных [12], а эпизоотическая обстановка по бешенству и эпидемическая его угроза продолжают оставаться сложной в 110 странах мира. За последние годы она усложнилась и в России [1, 2, 21, 37, 38, 39, 43, 173]. На приграничных территориях идет взаимовыравнивание эпизоотической ситуации по бешенству [53, 56]. На прошедшей Международной конференции (Х Балтийский форум) отмечено, что профилактика и искоренение бешенства являются одной из главных задач современной медицины и ветеринарии [18, 19, 37, 38, 39], хотя человечество знакомо с этой патологией животных и людей с незапамятных времен.
В трудах исследователей древности (Аристотеля, Демокрита, Полутарха, Цельса, Галена, Авицены, Фракасторо) имеются достаточно четкие сообщения об этой болезни [цит. по 18].
Многие столетия существовало мнение о бешенстве как о самозарождающейся болезни, и только в конце 18-го века было опровергнуто это мнение и подтверждена ее заразительность [143]. Известно, что впервые Г. Цинке (1804 г.) экспериментально доказал заразительность слюны больной бешенством собаки и подтвердил трансмиссию этой болезни [18]. Аналогичные эксперименты проведены и другими исследователями [цит. по 18].
Лишь в начале 80-х годов 19-го столетия В. Галтье, профессор Лионской ветеринарной школы, впервые при исследованиях бешенства использовал лабораторных животных и практически предопределил основы для работ Луи Пастера по созданию антирабической вакцины, а в 1882 г. Л. Пастер впервые заметил случай спонтанного выздоровления собак после проявления у них первых симптомов бешенства [58].
В контролируемых эпизоотологических экспериментах по пассированию суспензий мозга коровы, содержавшего вирулентный фактор «уличного» бешенства, через кроликов Пастер добился сокращения инкубационного периода этой болезни с 15–21 дня до фиксированного инкубационного периода в 7–8 дней. Этот фактор, содержавшийся в мозгу таких животных, Пастер назвал «фиксированным» вирусом «Virus fixe». В то же время методом пассирования инфицированного мозга через обезьян Пастер добился, наоборот, удлинения инкубационного периода болезни и этим–снижения уровня вирулентности возбудителя [18]. В последующем Л. Пастер и Ж. Виал добились инактивации вируса бешенства путем высушивания инфицированного спинного мозга кролика над кристаллами КОН, который и стал в свое время первой антирабической вакциной, прошедшей комиссионную апробацию 19 мая 1884 года и применявшейся в мире сто лет, вплоть до 1984 года. Науке известно, что первым человеком, защищенным от бешенства, при многочисленных покусах бешеной собакой стал 9-летний мальчик Жозеф Майстер (63). Изучение бешенства в России связано с именами И.И. Мечникова и Н.Ф. Гамалеи, а в 1886 г. впервые в России (в г. Одесса) была открыта первая Пастеровская (антирабическая) станция.
Мировыми основополагающими работами по диагностике инфекционной паразитарной системы бешенства явились исследования В. Бабеша и А. Негри, открывших цитоплазматические тельца – включения в мозге больных бешенством животных [18].
Большим достижением в диагностике бешенства оказалась разработка биологического моделирования его на белых мышах, в культуре клеток, а также РДП (по Бучневу, 1962), МФА, ИФА [76, 77, 78, 181, 182, 183]. Весьма достойным достижением стало применение моноклональных антител (МА) [42, 160, 188], определение нуклеотидной последовательности генома вируса бешенства [18] в целом комплексе научных исследований этой древнейшей зоонозной болезни.
Домашние животные как соактанты инфекционной паразитарной системы бешенства
Имеются утверждения, что особо опасные инфекции в суммарной патологии животных занимает существенное место, а риск их эпидемической проекции остается весьма высоким. Это в полной мере относится и к рабической инфекции практически во всех странах мира [18, 37, 38, 39].
Рабическая инфекция и ее риск определяются главным этиологическим фактором – возбудителем бешенства, который по классификации Международного Комитета по таксономии отнесен к роду Lissavirus, семейству Rhabdoviridae, подпорядку Mononegavirales [18]. Известно, что семейство Rhabdoviridae включает группу вирусов 5 родов, паразитирующих среди животных и растений (Vesikulovirus, Lyssavirus, Ephemorovirus, Cytorhabdovirus, Nucleorhabdovirus). Особое место в этом семействе занимают вирусы рода Lyssavirus, включающего вирус бешенства семи генотипов: Rabies virus, Mocola virus, Logos bat virus, Duvenhage virus, European bat lissa virus–1, Duvenhage virus, European bat lissa virus–2, Australian bat lissa virus предполагаемый вид Rochambean virus (Virus Taxonomy, 7h, 2000), возбудителя геморрагической септицемии форели, инфекционного некроза кроветворной ткани лососевых и другие вирусы, выделенные от позвоночных и беспозвоночных животных [18].
К.Н. Груздев и В.В. Недосеков в своей книге «Бешенство животных» (2001) указывают, что вирионы вируса бешенства представлены пулевидной формой длиной 100–430 нм, диаметром 45–100 нм, с выступами на наружной поверхности в виде шипов длиною до 10 нм. В составе его имеются 5 протеинов. Рибонуклеопротеин содержит геномную РНК, связанную с тремя внутренними протеинами: транскриптозой (L) (Мм=190000), нуклеопротеином (Мм=55000) и фосфопротеином (Мм = 38000), которые вместе с РНК образуют комплекс, контролирующий транскрипцию и репликацию [18].
Авторы указывают, что проникновение вируса бешенства в клетки происходит путем эндоцитоза с последующим слиянием с эндосомальной мембраной и дальнейшим освобождением вирусного нуклеокапсида в цитоплазму. Отмечено, что аминокислотная последовательность гликопротеина вируса бешенства определяет его нейротропность, структурно напоминающую нейротоксин змеиного яда [18].
Исследования в комбинации с секвенированием оказали мощное влияние на фундаментальное изучение лиссавирусов и распознавание их эволюционных вариаций [145].
Считается доказанным, что вирион вируса бешенства содержит 2 основных антигена (гликопротеин вирусной оболочки и внутренний нуклеопротеид). С первым из них обусловлено образование вируснейтрализующих антител и развитие иммунитета (Flamad A., 1993, Tordo N., 1996) [цит. по 18], со вторым – образование комплементсвязывающих и преципитирующих антител. Второй антиген является группоспецифическим для всех Лиссавирусов. Однако оба антигена участвуют в формировании протективного эффекта. Всемирная организация здравоохранения при характеристике группы вируса бешенства рекомендует придерживаться классификации, разработанной на основе использования моноклональных антител [197, 196].
Так, серотип –1 (включает все фиксированные лабораторные штаммы, прототканый штамм CVS, большинство диких вирусов от наземных млекопитающих, от насекомоядных североамериканских летучих мышей, от кровососущих летучих мышей Латинской Америки). А серотип –2 включает прототип Lagos bat, выделенный из головного мозга летучих мышей в Нигерии, Центральной Африканской Республике, Гвинее, а также от кошек в Зимбабве (Lagos bat–3).
В серотип–3 включены прототип штамма Mokola, выделенный от землероек в Нигерии, а также от человека (Mokola–1), выделенный в Камеруне (Mocola–2), ЦАР (Mocola–3) и полученный от собак в Нигерии (Mocola–5).
В серотип–4 согласно рекомендации ВОЗ включены прототипный штамм Duvenhage выделенный от человека в Южной Америке, а также от летучих мышей в Южной Африке и Зимбабве.
В серотипы–5, –6 включены выделенные от летучих мышей в Европе (Europan bat Lyssa Virus – EBLV – 1 и EBLV – 2).
Выделенный от летучих мышей в Австралии вирус бешенства, согласно предложенной классификации, отнесен к 7-му серотипу. Исследователи сообщают, что в современных условиях эпидемически опасными оказались серотипы 1, 3–7. Внедрение в научные исследования метода анализа геном вируса породило новое направление в изучении вирусов – молекулярную эпизоотологию [18].
Большинство исследователей, изучающих рабическую инфекцию, считают, что вирус бешенства весьма чувствителен к воздействию высоких температур, но устойчив к низким температурам и остается стабильным при значительной вариации рН среды обитания. Имеются сообщения о том, что вирулентные штаммы вируса бешенства можно поддерживать на восприимчивых видах животных, а также на перевиваемых культурах клеток нервального происхождения. Однако известно, что уличные штаммы вируса бешенства трудно выделить в общеизвестных культурах клеток и на куриных эмбрионах [42].
Изучению экологии вируса рабической инфекции посвящены труды как отечественных, так и зарубежных исследователей [46, 87, 88, 146, 156, 157, 162, 163]. При этом установлено, что фиксированные штаммы вируса рабической инфекции при интрацеребральном заражении животных после короткого инкубационного периода вызывают у них болезненное состояние с проявлением паралитического состояния. Однако способность их передаваться по центробежным нервам резко снижена, и они не появляются в слюне и не передаются при укусе [18]. Анализ литературных источников по затронутому вопросу дает основание для заключения о том, что эпизоотическое проявление рабической инфекции является постоянной составляющей суммарной заразной патологии животных и требует постоянного дополнительного изучения в условиях большинства стран мира.
Сложилось мнение о том, что при рабической инфекции сформировался весьма специфический механизм передачи возбудителя, а эпизоотический процесс в связи с этим имеет существенные особенности. Сам путь передачи возбудителя бешенства через укус и осложнения не предполагают высокого уровня заболеваемости. В то же время бешенство не является локальной проблемой, а территориально рассмотрено во всем мире и относится к проблеме международной [12]. Известно, что в первой половине XX столетия на Европейском континенте бешенство было типичной болезнью собак, однако в современных условиях на Евро–Азиатском пространстве оно превратилось в бешенство природного типа, со значительным увеличением роли диких животных в его [18].
В мировом масштабе бешенство распространено весьма неравномерно и это обусловлено составом фауны [30, 32, 33, 46, 115], однако повсеместно возрастает вовлеченность в эпизоотическое проявление рабической инфекции диких животных [37].
Массовая иммунизация собак и кошек инактивированными антирабическими вакцинами, широкое истребление волков, тотальное воздействие человека на природу изменяют экологическую характеристику и порождает современные особенности эпизоотического проявления этой инфекции [37, 39, 84]. Существенные изменения форм земледелия и животноводства, мелиорация земель, строительство железных и автомобильных дорог, населенных пунктов, водохранилищ, проведение лесоустройства, а также антропогенная интродукция конкретных видов животных на новые территории и целенаправленное уничтожение отдельных видов диких животных являются многофакторным воздействием человека на экологию животных – естественных биологических хозяев вируса бешенства [18]. Многие исследователи утверждают, что этому способствуют и постоянные локальные войны и лесные пожары в различных странах мира. Все это породило выраженную синтропизацию красной лисицы в Европе, енота и скунса в Северной Америке и других странах. Идет последовательная сукцессия отдельных видов животных, живущих на определенных территориях, изменяются сформировавшиеся экосистемы и трансформируются биоценозы. По мнению исследователей, это приводит и к антропогенной обусловленности эволюции природных очагов бешенства [37], изменяет экологическую характеристику рабической инфекции. В оценке ситуации по рабической болезни страны мира делятся на свободные от рабической инфекции, на страны с регистрацией бешенства только в дикой природе, а также на страны, в которых собаки продолжают оставаться главным переносчиком бешенства человеку [11, 13, 14, 25, 37]. Анализируя степень изученности экологической характеристики рабической инфекции, следует заметить, что этот вопрос требует постоянного контроля, эпизоотологического мониторинга, периодических экспертных оценок и переосмысления экологии этой инфекции не в одной стране, а целом мире.
Эпизоотическая проекция зоонозов в конкретном регионе и потенциальная социальная их опасность
Территориальная аппликация эпизоотийных явлений рабической инфекции на территории изучаемой зоны подтверждает, что наиболее часто случаи бешенства крупного рогатого скота регистрировалась в Николаевском районе – 31 случай (9% областного показателя), Октябрьском – 30 случаев (8,7%), Быковском – 29 случаев (8,5%), в Ленинском районе – 25 случаев (7,3%). 75% территории этих районов находятся в левобережной части Приволжья, прилегающей к территории другого государства (Республики Казахстан). Инциденты бешенства в популяции мелкого рогатого скота за анализируемый период зарегистрированы в 15 случаях в 10 районах области: в Серафимовском – 4 случая (26,6%), Ленинском – 3 случая (20%), Жирновском, Михайловском, Кумылженском, Светлоярском, Среднеахтубинском, Суровикинском, Урюпинском и Чернышовском районахпо 1 инциденту.
Инциденты бешенства в популяции собак за этот период были зарегистрировано во всех районах степной зоны, кроме Алексеевского и Киквидзенского. Однако наибольшее их количество зарегистрировано в Еланском – 14 (6,3%) и Иловлинском3 (5,9%) районах.
Инциденты бешенства кошек в степной зоне имели место в 155 случаях. Наибольшее количество эпизоотических очагов бешенства этого вида животных имело место в Николаевском и Серафимовичском районах. В то же время в Алексеевском и Киквидзенском районах бешенство кошек не зарегистрировано.
Вовлечение лошадей в эпизоотическое проявление бешенства отмечено в 8 районах степной зоны юга европейской части РФ, в том числе в Котельниковском районе дважды.
На основе результатов скрининговых и мониторинговых исследований провели эпизоотологическое моделирование зон риска эпизоотийных явлений рабической инфекции в степной зоне юга европейской РФ (рис. 2.10).
На основании результатов исследований установили, что в степной зоне изучаемого региона ежегодно за последние более 10 лет эпизоотически проявляется инфекционная паразитарная система рабической инфекции. В эпизоотическое ее проявление вовлечены как дикие плотоядные, так и домашние
Городищенский, Дубовский, Еланский, Жирновский, Иловлинский, Клетский, Калачевский, Даниловский, Алексеевский, Быковский, Котельниковский, Камышинский, Киквидзенский, Ленинский, Михайловский, Котовский, Нехаевский, Николаевский, Ольховский, Новониколаевский, Новоаннинский, Октябрьский Палассовский, Кумылженский, Урюпинский Руднянский, Чернышковский районы и 4 района Светлоярский, районы и г.Волжский (11,43% Серафимовический, г. Волгоград территории) Среднеахтубинский, 6 районов Старополтавский, 8 районов (17,1%) Суровикинский, (22,9%) Фроловский 17 районов (48,57%) Максимальная Повышенная Средняя Минимальная
Экспертная оценка территории степной зоны юга европейской части РФ по степени риска эпизоотийных явлений рабической инфекции (2000– 2013 гг.). животные. Центрами зарождения эпизоотийных явлений в регионе являются природные очаги бешенства, а основным резервуаром возбудителя остаются красные лисицы. Паразитарная система рабической инфекции в регионе функционирует моно- и полигостально. Домашние плотоядные в эпизоотическом проявлении бешенства являются жертвой первого порядка, а сельскохозяйственные животные жертвой второго порядка. На изучаемой территории сформировались 4 зоны по степени риска эпизоотийных явлений рабической инфекции. На основании полученных результатов исследований мы пришли к заключению о том, что в лесостепной и степной зонах функционирование паразитарной системы рабической инфекции имеет выраженные региональные особенности: более высокий темп выноса возбудителя из центров зарождения эпизоотийных явлений (аутохтонных очагов) в антропургические очаги; более выраженная агрессивность переноса инфекции на жертв первого и второго порядка. Здесь более четко выражены тенденции бешенства на межпопуляционном уровне, в 2,98 раза превышающие аналогичный показатель на уровне 530 северной широты.
Результаты наших исследований в соавторстве с Г.А. Аликовой и др. доложены на секции рабиологии Х Международного научно практического форума «Ветеринарная медицина и продовольственная безопасность».
Изучение границ эпизоотического проявления рабической инфекции проводили в несколько этапов. Первоначально эпизоотологические исследования в сравнительном аспекте проводили с целью изучения роли и места рабической инфекции в лесостепной и степной зонах европейской части Российской Федерации в формировании суммарной заразной патологии животных и сравнили эти показатели с аналогичными общероссийскими показателями. Ретроспективный эпизоотологический анализ провели на доступную глубину ретроспекции (табл. 2.7).
Установили, что за весь период ретроспекции заразная патология крупного рогатого скота на территории РФ представлена 41 нозоединицей, особо опасными среди них оказались бешенство, сибирская язва, лептоспироз, бруцеллез и другие нозоформы. Десять нозоформ: (туберкулез, сальмонеллез, эшерихиоз, гемосептицемия, лейкоз, эмкар, некробактериоз, парагрипп, инфекционный ринотрахеит, злокачественный отек) представлены в нозологическом профиле постоянно, a 27 нозоединиц значительно реже и только в отдельных субъектах Федерации, однако отмечались на протяжении всего анализируемого периода. Нозологический профиль инфекционной патологии крупного рогатого скота в РФ как набор заразных болезней с незначительной количественной вариацией сохраняется и в настоящее время.
Роль и место отдельных нозоформ в формировании нозологического профиля инфекционной патологии в популяции крупного рогатого скота крайне неоднозначны. Так, туберкулез, занимает 6,42±0,17% эпизоотических очагов и 35,56±1,7%, в общем количестве заболевших заразными болезнями животных. Второе место по эпизоотической значимости и социальной опасности в нозологическом профиле занимает рабическая инфекция, на которую приходится 2,6±0,09% эпизоотических очагов всех инфекционных болезней этого вида животных.
В нозологическом профиле инфекционной патологии крупного рогатого скота имеются и другие болезни с выраженной тенденцией к расширению территориальных границ. На долю таких нозоформ приходится свыше 50% всех эпизоотических очагов в изучаемом регионе. Широко представлены в нозологическом профиле пастереллез, эмкар и другие опасные болезни. Даже при невысоком уровне заболеваемости животных этими болезнями потенциальная их опасность в стране или отдельном регионе сохраняется постоянно.
Нозологический профиль инфекционной патологии крупного рогатого скота в степной зоне юга европейской части России отличается тем, что здесь на долю бруцеллеза и туберкулеза за весь период наблюдения приходилось 69,3% всех эпизоотических очагов и около 90% заболевших всеми заразными болезнями животных, вдвое выше, чем в целом в России, роль рабической инфекции (8,4±0,35% от общего количества эпизоотических очагов). Хотя за последние годы эпизоотическая обстановка здесь значительно изменилась, тем не менее значимость этих нозоформ остается высокой.
Полученные результаты исследований на примере популяции крупного рогатого скота дают основание судить о широком распространении инфекционных болезней животных, региональных особенностях формирования нозологического профиля инфекционной патологии животных на территории конкретных субъектов Российской Федерации, о наличии нозоформ, определяющих эпизоотическую и эпидемическую угрозу практически во всех регионах страны.
Сравнительная оценка спектра патогенности бешенства в различных ландшафтно-климатических зонах РФ
Полученные результаты скрининговых исследований специментов от обитателей дикой природы использовали при разработке схемы-модели резервации возбудителя бешенства среди обитателей дикой природы (рис. 2.18 см. выше) и подтвердили наличие на территории лесостепной зоны РФ резервуаров возбудителя рабической инфекции в популяциях теплокровных диких животных.Изучили результативность специфической профилактики эпизоотических явлений рабической инфекции среди диких плотоядных. В форме производственного испытания провели проверку метода оценки поедаемости вакцинных приманок, разработанного в ФГУ «ВНИИЗЖ». Руководствовались при этом методическими указаниями по обнаружению флюоресцентным методом маркеров вакцины (антибиотиком тетрациклинового ряда, содержащимся в раскладываемых приманках для оральной вакцинации антирабическими вакцинами). От доставленных в лабораторию трупов (или специментов) лисиц, отстрелянных по специальному разрешению, отделяли нижнюю челюсть и, соблюдая правила упаковки и транспортировки патологического материала, отправляли в федеральный центр охраны здоровья животных. Результаты исследований сгруппировали в специальную таблицу (табл. 2.22).
При этом следует отметить, что только в 7% случаев установлена достаточная поедаемость приманки с вакциной дикими животными. В 93% случаев методом флюоресценции следов антибиотиков тетрациклинового ряда, входящих в состав приманок, не выявлено, что подтверждает или слабую поедаемость приманок дикими животными, или недостаточную экспрессивность метода исследований. Нужны дополнительные исследования, которые продолжаются в форме мониторинговых исследований и в настоящее время. На основании результатов скрининговых и мониторинговых исследований разработали схему-модель эпизоотического и эпидемического риска рабической
Тенденция риска Рис. 2.19. Линейно-графическая и линейно-радианная схемы-модели эпизоотической угрозы рабической инфекции в лесостепной зоне РФ (на примере Нижегородской области). инфекции в лесостепной зоне (на примере Нижегородской области) зоне (рис. 2.19 см. выше).
Подтвердили, что зона максимального и повышенного эпизоотического риска рабической инфекции на территории Нижегородской области совпадает с ареалом основного резерванта вируса бешенства в природе –лисиц. Эти зоны практически занимают 60% территории области и заслуживают пристального внимания ветеринарных и медицинских специалистов в части периодической корректировки системы мер по управлению эпизоотическим процессом этой инфекции.
В лесостепной зоне (Нижегородская область) с преимущественным развитием эпизоотийных явлений рабической инфекции в аутохтонных эпизоотических очагах, территориально приуроченных к ареалу популяции диких плотоядных, и в первую очередь лис, зона максимального риска более масштабна в пространственно-территориальном измерении (33,3% от общей территории региона).
Подтвердили, что в зону минимального риска эпизоотийных явлений бешенства входят Варнавинский, Воскресенский, Краснобаковский, Тонкинский, Тоншаевский, Уренский, Шарангский, Шахунский, а также Сокольский районы. В основном это северные районы области, расположенные в таежной части региона. Плотность популяции лис здесь значительно ниже, чем в зонах максимального и повышенного риска этой инфекции.
В зону максимального риска рабической инфекции включены Починковский, Лысковский, Воротынский, Кстовский, Дальнеконстантиновский, Спасский, Сосновский, Пильнинский, Перевозский, Павловский, Навашинский, Лукояновскоий, Ковернинский, Большемурашкинский, Большеболдинский, Богородский районы, территории которых покрыты островными лесами в основном лиственных пород с большими степными просторами. Ареал популяции лисиц полностью совпадает с этой зоной риска.
Зону повышенного риска эпизоотийных явлений рабической инфекции составили территории 14 административных районов области (Ардатовский, Арзамасский, Балахнинский, Борский, Бутурлинский, Вадский, Вачский, Володарский, Гагинский, Городецкий, Дивеевский, Княгининский, Первомайский, Сергачский), где периодически регистрируются аутохтонные эпизоотические очаги бешенства. Остальная часть территории области включена в зону средней степени риска этой инфекции, за последние 10 лет здесь регистрировались аутохтонные очаги бешенства.
Полученные результаты исследований доложены и обсуждены на Международных научно-практических конференциях: Х Балтийском форуме «Ветеринарная медицина и продовольственная безопасность», Санкт-Петербург, 2014; «Популяционное здоровье животных и эмерджентные инфекции в современных условиях», Волгоград, 2013.
Экспертную оценку эффективности мероприятий по распознаванию источника возбудителя рабической инфекции провели в условиях лесостепной зоны на примере Нижегородской области. Первоначально провели экспертную оценку разрешающей способности методов диагностики рабической болезни по ретроспективным показателям (табл. 2.23).
Все случаи подтвержденного диагноза получены на показаниях люминесцентной микроскопии (метод флюоресцирующих антител). В 155 случаях диагноз дополнительно подтвержден и иммуноферментным анализом (11,0%), а в 106 случаях еще и постановкой реакции диффузной преципитации.
На основании полученных результатов исследований разработали схему-модель разрешающей способности методов диагностики рабической инфекции у животных различных видов (рис. 2.20) и подтвердили, что клинико-эпизоотологический диагноз бешенства является лишь ориентировочным и требует обязательного лабораторного подтверждения. На основании результатов исследований и накопленного опыта борьбы с бешенством животных в лесостепной зоне и других ее регионах провели корректировку (оптимизацию) научно обоснованной системы противоэпизоотического обеспечения путем сдерживания эпизоотического проявления рабической инфекции в регионе. В основу системы мероприятий включили элементы эпизоотологического мониторинга по оценке эпизоотической ситуации по бешенству в районах, отдельных территориях и конкретных субъектах Федерации (рис. 2.21). Подтвердили, что схема-модель эпизоотологического мониторинга за функционированием паразитарной системы рабической инфекции должна обязательно включать комплексный эпизоотологический подход, ретроспективный эпизоотологический анализ, оперативное эпизоотологическое исследование и инструментальные методы контроля эпизоотической обстановки.
