Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Рождение образа России во Франции. XV XVIII вв 19
1.1. Возрастное сравнение России и Франции 19
1.2. Свидетельства путешественников XV-XVII веков 25
1.3. Французские мемуары 1700-1775 гг 36
1.4. «Золотой век» русско-французских отноше ний. Образ России Екатерининской эпохи 44
Глава 2. Становление образа России во Франции. Первые две трети XIX в . 65
2.1. Русская культура XVIII-XIX вв. во француз ских мемуарах 65
2.2. Французские мемуары первой трети XIX века 71
2.3. «Россия в 1839 году» маркиза де Кюстина 85
2.4. Французские мемуары 40-х - 60-х гг. XIX века 107
Глава 3. Утверждение образа России во Франции. 1870-1917 гг 125
3.1. Французские мемуаристы Третьей республики о России конца XIX - начала XX вв 125
3.2. «Царская Россия в Великой войне» Мориса Палеолога 140
3.3. Французские мемуары о революции 1917 года 165
Заключение 175
Список источников и литературы
- Свидетельства путешественников XV-XVII веков
- «Золотой век» русско-французских отноше ний. Образ России Екатерининской эпохи
- «Россия в 1839 году» маркиза де Кюстина
- «Царская Россия в Великой войне» Мориса Палеолога
Свидетельства путешественников XV-XVII веков
Стойкой характеристикой России французскими путешественниками стало представление ее молодой страной, моложе, чем Франция. Такое мнение никем не отрицалось и часто становилось предпосылкой дальнейших суждений о нашей стране. Поэтому возрастное сравнение двух стран становится неизбежным. Интерпретация их этнического возраста, предложенная Л. Н. Гумилевым, не противоречит французским представлениям и даже согласна с ними, хотя с французской стороны это были не научные представления, а умозрительные, основанные на личных впечатлениях.
Рождение французского этноса Л. Н. Гумилев относит к середине IX в., рождение русского к концу XIV в.
Итак, империю Карла Великого населяли не французы и немцы, а различные германские племена. И вельски, и тевтоны были франками. Три внука Карла великого - Людовик Немецкий, Карл Лысый и Лотарь начали войну. И в битве при Фонтенуа в 841 г. Лотарь был разбит. Это время и стало временем рождения Европы. Через два года в Страсбурге впервые прозвучали слова «француз» и «немец».
Проследим дальнейшее развитие Франции. Особенно бурным становится ее развитие в эпоху правления Капетин 20 гов. С конца XII в. по начало XIV в. Филипп Август начинает создавать единое государство, одну за другой он присоединяет к французской короне множество провинций. Затем единое государственное законодательство вводит Людовик Святой. Наконец Филипп Красивый завершает государственное строительство с помощью королевской администрации, он обуздал власть денег, усилил авторитет верховной власти, наконец, привлек низшие сословия к решению государственных вопросов. В это время Франция становится самым сильным государством Западной Европы.
Филипп Красивый скончался 29 ноября 1314 г. И почти мгновенно его наследники разрушили Францию. Через 30 лет страну захлестнула анархия, народ пребывал в полной нищете и отчаянии. Еще десять лет спустя Франция терпит сокрушительное поражение от гораздо более слабой страны, чье население в пять раз меньше. Французская знать в это время разбивается на враждебные группировки и ее единственной заботой становится бесконечное выяснение отношений. Власть становится откровенным всеобщим посмешищем, обесцениваются деньги и ни один француз не знает, что его ожидает на следующий день.
В это время идея собственного национального своеобразия находилась в зачаточном состоянии, символом и воплощением Франции был ее король.
Ход Столетней войны хорошо известен. Ее исход и спасение Франции решило появление Жанны Д Арк. Для французов того времени это было весьма незначительное явление. «Всевозможные военачальники, сражавшиеся вместе с Жанной или же против нее, занимали в представлении современников гораздо более высокое и более почетное место, чем простая крестьянская девушка из Домреми. Многие и вовсе гово рили о ней без всякого волнения и почтения, скорее как о курьезе»1.
Заслугой Жанны Д Арк, которая сохранила ее имя в веках и возвела ее в ранг святых, стала формулировка национальной доминанты - «Прекрасная Франция». Но именно этим она помогла стране победить.
Поражение Франции было следствием именно аморфности национального самоосознания. «В эпоху, когда Изабелла Баварская, подписав в Труа смерть Франции (договор о превращении Франции в часть английского королевства, 1420 г. -Т. П.), не отметила в своем дневнике ничего, кроме покупки новой вольеры, в эпоху, когда дофин сомневался, дофин ли он, Франция - Франция ли она, армия - армия ли она, Жанна создала вновь армию, короля, Францию»2.
Жанна Д Арк стала национальным символом, ее слова «Прекрасная Франция» вместили в себя легендарное французское «искусство жить», отношение к реальности во всех ее проявлениях, подчинение материального мира достижению гармоничности, любовь к Богу через восхищение сотворенным им миром, а другими словами - французский национальный стереотип поведения и французскую ментальность.
Рождение современного российского суперэтноса Л. Н. Гумилев относит к 1380 г., дате Куликовской битвы. Действительно, мощная прежде Киевская Русь гибнет, распадается. Население княжеств аппатично, их правители бесконечно выясняют отношения, то старшинства, то взаимных обид. И вдруг народ собирается вместе и выходит на битву с Мамаем, одно имя которого прежде приводило все в ужас. Такое мужество и для них самих было совершенно неожиданным. «Казалось, россияне пробудились от глубокого сна. Они... дивились постыдному терпению своих отцов... Каждый ревновал служить своему отечеству»1. Значение Куликовского сражения признается всеми историками. «Куликово поле... было пробуждением Руси как народа исторического»2.
Но ни о каком понятии «мы» в момент рождения этноса говорить невозможно. Два года спустя на Москву нападает Тохтамыш, нападение это стало следствием недоразумения, но для нас это не так важно. Более интересно поведение прославившегося на Дону народа. Узнав о походе Тохтамыша Дмитрий Донской выезжает ему навстречу, но в дороге другие князья русские, воеводы, советники, старейшие бояре вздорят, не находят общего языка и разъезжаются в разные стороны. Князь Олег Рязанский переходит на сторону Тохтамыша, сыновья Дмитрия Суздальского, князья из Нижнего Новгорода Василий и Семен спешат к Москве, чтобы уговаривать ее жителей сдаться добровольно. В самой же Москве население вело себя пассивно. Летописец сообщает, что внутри города «Добрые люди молились Богу день и ночь, предаваясь посту и молитве, ожидая смерти... Некоторые же дурные люди... напивались допьяна...
«Золотой век» русско-французских отноше ний. Образ России Екатерининской эпохи
В России XVIII век становится поистине веком русской славы. Страна превращается в мощную державу, ее военный и экономический потенциал определяют высокий международный авторитет. Бурно развиваются образование, наука, культура.
В это время Россия переживает духовный переворот, традиционная, относительно замкнутая культура уступает культуре светской и европейской.
Формируется в это время система образования. Основываются Навигационная, Артиллерийская, Инженерная школы, Медицинское училище, основан Московский университет, Петербургское горное училище, наконец, Российская академия. Большинство преподавателей и многие ученые этого времени были иностранцами, но среди них работали физик и механик С. К. Котельников, астроном С. Я. Разумовский, врач Д. С. Са-мойлович и, конечно, М. В. Ломоносов.
В XVIII в. появляется пятитомная «История Российская» В. Н. Татищева, историческими исследованиями занимался и М. М. Щербатов.
В 1702 г. в Москве открывается впервые публичный театр. Впервые в России появляются скульптуры Ф. И. Шубина, М. И. Козловского, к этому времени относится творчество живописцев В. Л. Боровиковского, Ф. С. Рокотова, И. П. Аргунова. В архитектуре выделяется творчество В. И. Бажова, М. Ф. Казакова, И. Е. Старова.
В 1702 г. выходит в свет газета «Ведомости», зарождается периодическая печать и журналистика, появляются первые профессиональные литераторы.
В литературе этого времени главенствующую роль занимает поэзия. В. К. Тредиаковский, М. В. Ломоносов, Г. Р. Державин закладывают основы русской литературы. Комедии Д. И. Фонвизина «Недоросль» и «Бригадир» закладывают основы русской драматургии.
Во второй половине столетия в России появляется светски образованное сословие - дворянство, зарождается либеральная, консервативная и революционная общественная мысль.
Но культурный разрыв между Россией и Францией остается достаточно значительным. Традиционная русская культура французам чужда, плоды современных им усилий не кажутся им впечатляющими. На исходе XVIII века Шарль Массой обещает познакомить своих соотечественников с русской литературой и уверен, что «они будут изумлены, увидев, насколько она приближается к их собственной по тонкости, чувству, жизнерадостности и вкусу. В особенности русский театр скопирован с французского. Только разность в системах правления, языке и нравах наложила некоторый отпечаток на характеры обоих наций». И далее автор рассуждает: «Естественная история и математика - единственные науки, в которых русские хоть несколько продвинулись с помощью немцев. Между тем ни один народ не находится в столь благоприятных условиях для того, чтобы оказать более существенные услуги науки. Естественная история и история древняя должны ожидать от нее самых удивительных открытий». Массон предсказывает развитие науки и культуры, пока же он заключает, что «Лучшая история России - это, бесспорно, история Леве-ка», творения Татищева и князя Щербатова видятся ему полезными только для уточнений1.
Далеко не разделяет оптимизма Массона Ж. де Мостр. В 1810 г. он обращается к графу Р. К. Разумовскому, который разрабатывает планы общественного образования: «...прежде чем приступать к плану оного, надобно изучить обычаи, склонности и зрелость нации. К примеру, кто сказал, что русские созданы для наук? Пока еще ничто сие не подтверждает». И далее де Мостр говорит: «...или я бесконечно ошибаюсь, или в России предают несоразмерно большую цену науке... К несчастию, у славной вашей нации ложное превознесение науки соединено с желанием скоропостижно овладеть ею, а также с самоуничижением из-за отставания от всех прочих народов. Никогда еще не было более превратного и более опасного предрассудка. Русские могут быть первой нацией в свете, даже не имея никакого таланта к наукам естественным, ибо первая нация есть, несомненно, та, которая счастливее всех в своем отечестве и страшнее для всех других народов». Ответить на вопрос о способностях русских может только время, по мнению философа, а пока «в ожидании приговора времени, по какому злосчастному наитию торопятся русские преодолеть положенные самой природой расстояния и чувствуют себя униженными только из-за того, что принуждены подчиняться одному из главнейших ее законов? Сие походит на то, как если бы юноша страстно желал стать стар Массон Ш. Секретные записки... - С. 49-54. цем. Все нации Европы три или четыре столетия едва лепетали, прежде чем научились говорить, так почему лее русские претендуют на совсем иное?». Отсутствие способностей к науке, искусству, литературе не может унижать, по мнению автора, как не унизило Древний Рим. Если же русские действительно способны к науке, то «от вспыхнувшей в благоприятную минуту искры возгорится пламя познания. И тогда все умы оборотятся в сию сторону. Ученые общества возникнут сами собой, а правительству останется лишь дать им форму узаконения. Но до тех пор, пока не явится очевидное для всех внутреннее созревание, любое усилие натурализовать науку в России будет не только бесполезно, но и опасно для государства, ибо усилие сие послужит лишь к затмению национального здравого смысла, каковой во всех странах является всеобщим охранителем; Россия наполнится тогда бесчисленным множеством полузнаек, в сто раз худших самого невежества... идолопоклонников всего модного и чужеземного, всегда готовых низвергнуть все сущее»1. Пока же русская культура не принимается де Мостром всерьез и в 1816 г. он пишет князю П. Б. Козловскому: «Я никак не могу говорить о вашей литературе... Мне не приходилось слышать похвал какому-нибудь труду из юриспруденции или философии»2.
«Россия в 1839 году» маркиза де Кюстина
Традиционно считается, что «Путевые впечатления» Дюма - благожелательная - или почти благожелательная - книга о России. Но все-таки основным стержнем его путешествия становится именно «Россия в 1839 году». Дюма не произносит имени Кюстина, но вступает в прямой диалог с ним. Рассуждая о нашей стране, он пишет: «Россия - это громадный фасад. А что за этим фасадом - никого не интересует. Тот кто силится заглянуть за фасад, напоминает кошку, которая впервые увидев себя в зеркале, ходит вокруг, надеясь найти за ним другую кошку». Дальше Дюма пишет: «Самое удивительное - в России, стране злоупотреблений, все, от императора до дворника, жаждут пресечь их. Все о них говорят, все о них знают, их обсуждают и сетуют на них... А злоупотребления шествуют с гордо поднятой головой». Сам Дюма считает. что его слова не добрые, но, подобно Кюстину, оправдывает их стремлением к искоренению русских пороков: «Если русские считают, что я плохо отзываюсь о России... они глубоко ошибаются. Так ребенок видит врага в медике, ставящем ему пиявки, или в дантисте, удаляющем больной зуб»1. Кюстин утверждал, что Россию стоит посетить ради того, чтобы увидеть белые ночи в Петербурге, Кремль при свете луны и Николая I. За невозможностью увидеть Николая I, Дюма более настойчиво будет требовать возможности полюбоваться Кремлем именно при лунном свете и большое внимание уделит петербургским белым ночам. Но проходя «по следам Кюстина», он далеко не всегда повторяет его видение. Так, описывая июньскую ночь, он - не впервые представляет, но впервые утверждает -некоторую потусторонность этого явления: «Ничто на свете не поможет представить вам июньскую ночь в Санкт-Петербурге... у здешнего света тот же самый оттенок, какой должен быть при хорошей погоде в царстве мертвых... но в душе нет смятения и тревоги... лишь освежающее душу молчание, ра 1 Дюма А. Указ. соч. - Т. 1. - С. 415-416. дующий сердце покой, тишина, к которой все время прислушиваешься: не раздастся ли ангельское пение или глас Божий!»1
Дюма повторяет многие суждения Кюстина и никогда не опровергает их, и все-таки его книга не стала оскорблением для России. Вероятно, секрет этого заключен - в том числе - в юморе автора. Рассуждая о внешней сдержанности русских, Дюма пишет: «Несчастный народ! Не привычка ли к рабству приучила тебя молчать?» Русские, которых видит автор на прогулке «это даже не приведения, это призраки; сосредоточенно вышагивают они рядом или друг за дружкой, на лицах ни радости, ни печали, и ни слова, ни вольного жеста». И вот как автор объясняет невозможность сравнить русских с приведениями: «выходцы с того света, как вам известно, обычно ведут себя шумно: волочат цепи, гремят ими, стонут, переворачивают мебель, иные и разговаривают, а случается и произносят довольно длинные монологи, в свидетельство тому -тень отца Гамлета»2. Так мрачная катастрофичность Кюстина превращается у Дюма в зарисовку, даже забавную, одним из действующих лиц которой становится сам автор.
Обращается Дюма и к свидетельствам других авторов, кроме Кюстина, причем обобщив их. В Петербурге он передвигается самостоятельно и уверен в своей успешности, ибо знает пять слов по-русски: «С таким запасом, да еще памятуя о всюду восхваляемой смекалке русского мужика, я надеюсь, что не пропаду»3.
Вслед за многими авторами повторяет Дюма и характеристику монотонности русского ландшафта. В Москву он едет на поезде, что утверждает его в безусловном превосходстве французских железных дорог. Неудобства усугубляются медлительностью передвижения, которая «тем более досадна, что дорога... тянется то степью, то бесконечными лесами; нет ни малейшей возвышенности, которая придала бы пейзажу живописность»1 .
Согласен Дюма и с кюстиновским восприятием собора Василия Блаженного, хотя и нажил множество врагов, отказавшись восхититься плодом «больного воображения безумного зодчего», который «венчает не знаю уже сколько луковичных куполов», выкрашенных «в крикливые и пестрые цвета, среди которых преобладает светло-зеленый и ярко-красный»2.
Но подобное согласие Дюма никаким образом невозможно считать его несамостоятельностью. Интересной представляется его оценка событий 1812 года. Осмотрев Кремль при лунном свете, Дюма захотел увидеть его и днем, увидеть то место, где должна была осуществиться мечта Наполеона, «когда постучавшись в двери Индии на юге, он обращается к северу». Наполеон по праву занимает трон Владимира I, Софьи Палеолог и Петра Великого. Расчет императора был безупречен: «французская армия мирно зимует в окружении вражеского народа. Французская армия в Москве будет как корабль во льдах. Весной - оттепель и победа». Гений Наполеона предусмотрел все - кровавые битвы, суровые зимы, даже превратности судьбы, но он не предусмотрел пожара. И Дюма
В целом книга Дюма следует за описаниями его предшественников и современников в представлении России, но талант писателя, яркость описаний сделали его путешествие увлекательным приключением. Бесчисленные рассказы из русской истории не очень достоверны, но захватывают читателя. Россия Дюма видится страной и интересной, и поучительной.
Корбе увидел достоинство книги Дюма в том, что писатель «популяризовал идею России, которая отвечала бы нуждам огромного большинства»2. Клод де Грев считает, что достоинство книги Дюма в том, что не останавливаясь на политических или социальных проблемах России, он представил грандиозную панораму страны. Безусловным плюсом книги стал и юмор3.
В России значительный резонанс вызвало само известие о приезде Дюма. Об этом писали «Сын Отечества», «Санкт-Петербургские ведомости» и другие русские газеты и журналы. Пребывание Дюма в России описано в воспоминаниях И. И. Панаева, А. Я. Панаевой, Д. В. Григоровича, А. П. Оленина, писателей И. А. Салова, Н. Ф. Павлова, Н. М. Львова. Неодобрительно оценил шумиху вокруг Дюма А. И. Герцен4. Приезд
«Царская Россия в Великой войне» Мориса Палеолога
Генерал Адрианов обратился тогда к генералу Джунковскому, командиру корпуса жандармов, товарищу министра внутренних дел по полицейским делам, который уже двадцать раз пытался разоблачить пред царем всю гнусность «старца».
Этим окольным путем до Николая II дошли все малейшие подробности гнусной оргии в ресторане «Яр». Не доверяя, однако, полученному сообщению, он приказал произвести дополнительное следствие, которое он поручил своему любимому адъютанту, интимному фавориту царицы, капитану фрегата Саблину. Последний, несмотря на близкое знакомство с Распутиным, вынужден был признать совершенную справедливость всех заявлений генерала Адрианова.
Ввиду установленных фактов царь, царица и г-жа Вырубова пришли сообща к заключению, что адские силы расставили их святому другу страшную ловушку и что «божий человек» не отделался бы так дешево без божьей помощи1.
В русском издании дневников дипломата эта запись отсутствует. Самым существенным недостатком русского перевода книги французского дипломата стали сокращения. В первом томе дневников, охватывающем период с 20 июля 1914 г. по 2 июня 1915 г., исключительно или существенно сокращено 165 записей, т.е. около двух третей. Во втором томе, охватывающем период с 3 июня 1915 г. по 18 августа 1816 г., изъято или сокращено 83 записи. Третий том дневников охватывает период с 19 августа 1916 г. по 17 мая 1917 г. На временном отрезке с 19 августа 1916 г. по 1 марта 1917 г. вычеркнуты полностью или частично 52 записи. Менее всего пострадала та часть дневников, которая посвящена Февральской революции. В периоде с 2 марта по 17 мая 1917 г. больше или меньше сокращены только шесть записей. Восемь дневниковых записей французского издания - из тех, которые не вошли в русское издание перевода дневников - периода 1914—1917 гг., частично или полностью включены в книгу «Распутин». Один из таких примеров - запись от 24 апреля 1915 г. - приведен выше.
Сокращения коснулись многих записей, посвященных театру военных действий, записей, касающихся политики, например тех, в которых говорилось о печальной судьбе во время войны польских евреев. Из перевода изъяты некоторые документы, которые приводил М. Палеолог. Не попали в русское издание дневников и некоторые зарисовки Мориса Па-леолога, посвященные русскому характеру, правам Двора, архитектуре Петербурга.
Перевод автора некоторых отрывков, изъятых в русском издании, неоднократно публиковались.
Такую деформацию претерпевает большинство французских мемуаристов в русских изданиях. Издатели изменяют лицо автора, от его имени рисуют образ России таким, каким они хотели бы его видеть. Убираются эмоционально неприятные характеристики. Искажается то, что могло бы коснуться современной изданию власти. Наконец, бесконечна путаница, небрежность переводов, доходящая до гротеска.
Все это становится уходом от четкости формулировок, которые даются в записках нашей стране, народу. Отражает же такое положение вещей отсутствие четкого национального самоосознания России.
Кроме М. Палеолога о революционном времени в России писали дипломаты ПІ. де Шамбрен, Л. де Робьен, Ф. Гренар, Ж. Нуланс, журналисты К. Ане, Р. Маршан, общественные деятели, военные, актеры Ж. Бонвилль, А.-А. Рей, С. де Шас-сен, Ф. Пари, Ж. Садуль1. состоятельность. Результатом этой революции стало разрушение, анархия на фронте, мгновенное фиаско и бездействие духовенства, которое «нигде не видели, оно не проявляло себя никак»1; сепаратизм во всей стране, которому содействовал Совет. «Как не соблазниться неистовым и глупцам из Таврического дворца разрушить в несколько недель то, что исторически создано в течение десяти веков»2. Однако все происходящее мало интересует высшие круги русского общества. «Это напоминает мне ситуацию из романа Анатоля Франса "Боги жаждут", в которой люди занимались живописью, собирали цветы и флиртовали, когда в Париже царил террор»3.
В результате октябрьскому выступлению и действиям большевиков правительство России могло противопоставить только шквал решений, постановлений и резолюций. Образованный за отсутствием Временного правительства Комитет общественного спасения «превращал Петроград в огромную говорильню... он действительно полагал совершить решающий акт, голосуя исключение большевиков из системы комитетов»4. «Но на какие народные силы будет опираться этот комитет? - вопрошает Жак Садуль. - Из 100 русских, 80 - открытые большевики, остальные 20 - большевики стыдливые»5.
Сначала никто из французов, бывших в то время в России, не только не питает симпатии к большевикам, но наоборот - они испытывают вполне понятное противление. Однако со временем некоторые из них переходят на сторону большевиков. Решающим в этом стало их пребывание среди русского народа. Их симпатию вызывает позитивность программы большевиков, которые демонстрируют «наряду с неизбежной разрушительной и насильственной ломкой старого режима... достойные восхищения созидательные усилия»2.
Скорбь и разочарование вызвали октябрьские события у корреспондента «Фигаро» в России Рене Маршана. Ж. Нуланс вспоминает, что однажды «не в силах больше сдерживаться, он заплакал. Я увидел большие слезы, бегущие у него по лицу и падающие на сафьян моего рабочего стола, служившего ему опорой»3. Желая утешить и отвлечь корреспондента, Нуланс посылает его в поездку по России. В результате Маршан переходит к большевикам.
Перешел на сторону большевиков и посланный в Россию с агитационной целью лейтенант Паскаль, католик-толстовец, как называл его Садуль.
Еще до начала войны Паскаль изучал русскую литературу и русский язык в Эколь Нормаль. Попав на фронт, он получил тяжелые ранения, после выздоровления был направлен в Военную миссию в России. Здесь Паскалю поручили проводить агитационные беседы среди русских солдат на фронте, призывать их к войне до победного конца.
В результате, «эволюционировав вместе с русским народом», Паскаль перешел на сторону большевиков, которых он видел «единственно способными и единственно решившимися на социальную революцию»1. В 1919 г. он отказался вернуться во Францию вместе с Военной миссией.
Паскаль был верующим человеком, и в русской революции он увидел воплощение христианского псалма: «Кто, как Господь Бог наш, который, обитая на высоте, приклоняется, чтобы призирать на небо и на землю; из праха поднимая бедного, из брения возвышает нищего, чтобы посадить его с князьями, с князьями народа его» (пс. 112, 5-8)
В своей книге «Моральные итоги Советского государства» Паскаль пытается согласовать свои религиозные убеждения с тем, что он увидел в России. Считая, что конечной целью революции становится человек, он утверждает, что именно она стала причиной «рождения человека там, где существовал лишь подданный», революция «подняла женщин до сознания своей человеческой сущности», развила в людях «новое чувство человеческого достоинства». По мнению автора, это проявилось в ликвидации чаевых, нищенства, а особенно взяток
