Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Специфика современной методологии социального познания 12
1. Проблема объективности в социальном познании 12
2. Разрешение противоречия сциентистской и постмодернистской оценок сущности социального познания 54
3. Ценность истины в социологии культуры 81
Глава 2. Социальное познание и множественность интерпретации культуры 91
1. Объективность и цснностность социологического толкова ния текстов культуры 91
2. Метод понимания и социологическом мышлении 106
3. Объективность в почнании искусства 131
Заключение 149
Литература 152
- Разрешение противоречия сциентистской и постмодернистской оценок сущности социального познания
- Ценность истины в социологии культуры
- Метод понимания и социологическом мышлении
- Объективность в почнании искусства
Разрешение противоречия сциентистской и постмодернистской оценок сущности социального познания
Однако в отличие от естествознания общеС ние изучает целесообразную деятельность людей, единство объективного и субъективного. «Точные науки - это мо-Как справедливо заме ил М.М. Бахтин: нологическая форма знания: интеллект созерцает вещь Любой объект знания (в том числе и человек) может быть воспринят познан как вещь. Но субъект как таковой не мож р изучаться как вещь, ибо как субъект он не может, оставаясь субъектом, стать безгласным, следовательно, познание его может быть только диалогическим» . Это тоже специфическая черта социально-гуманитарного знания.
Кроме того, существенное место в предмете социальных наук занимают объективные видимости обыденного сознания, т.е. такие его образования; которые, будучи объяснены теоретическим мышлением, не могут быть устранены им, а упраздняются только в ходе практической деятельности.
Далее, в обществознании, в отличие от естествознания, большую роль играют обыденно-эмпирические факты, поскольку они зачастую отображают некоторые события более непосредственным образом, нежели научные факты, для которых используются сложные процедуры измерения, анализа, оценки степени объективности этих фактов. Факты обыденного сознания не предполагают критического осмысления.
Естественно, ни у кого не вызывает сомнения то, что познание общества, его функционирования и развития необходимо и возможно. Вопрос Б том, возможно ли объективное познание общества?
В соответствии с исторической тенденцией принято различать социальные науки, которые должны отвечать определенным стандартам научности, и гуманитарное знание, близкое по принципам своей организации искусству. Для 0- граничения социального познания следует подробнее остановиться на характеристике сущности гуманитаристики.
«Научное социальное знание - наиболее объективированный и приближенный к естествeнным наукам тип знания об обществе, изучающий законы функционирования и развития отдельных социальных сфер и общества в целом, объективные закономерности общественного развития... Описанию и объяснению в такого рода науках поддается лишь то, что имеет значение всеобщего и охватывается в форме понятия»1.
Гуманитарные же науки, по мнению В.Г. Федотовой, конституируются не столько объектом, сколько методом, «предполагающим выделение субъектной природы самого объекта исследования». Более того, в последнее время «гуманитарное знание выступает в известной мере моделью знания в целом, поскольку техническое знание обнаружило наличие субъекта в своем объекте, естествознание пересматривает свои объективистские идеалы»".
Своеобразное толкование сущности и специфики гуманитарных наук дает М. Фуко. Он считает, что к гуманитарным наукам относится весь «свод познаний», объектом которого является «человек и все то, что в нем есть эмпирического...Гуманитарные науки появились в тот момент, когда в западной культуре появился человек - как то, что еледует помыслить и одновременно как то, что подлежит познать»3. Это произошло, по мнению М. Фуко, в течение XIX в. Объект же гуманитарных наук - это не тот человек, который еще на заре человечества «был обречен на труд», - «чТо то существо, которое, находясь внутри форм производства, управляющих всем его существованием, создает представления о своих потребностях, об обществе... и представление о самой экономике»4. Федотова ВТ. Что можем, чего че гонет наука? // Фило/офские наукие н98 ;№198 С. 8. ,
Интересным является наблюдение этого автора о том, что все гуманитарные науки пересекаются друг с другом, «так что их границы стираются, число смежных и промежуточных дисциплин бесконечно увеличивается, и в конце концов растворен оказывается их собственный объект» . И, более того, начиная с XIX в., гуманитарные науки все более приближаются к области бессознательного. Таким образом, гуманитарные науки исследуют лишь то, что доступно представлению в его «сознательно-бессознательном измерении». Представление здесь есть «само поле гуманитарных наук», «общий фундамент для этой формы знания, та основа, на которой это знание возможно» . В отличие от других наук гуманитарные науки «стремятся не столько достичь большей обобщенности или точности, сколько сбросить оболочку мистификации», перейти к более фундаментальным формам.
Всякая гуманитарная наука, по М. Фуко, стремится свести человеческое сознание к его «реальным первоусловиям», к тем формам, которые его породили, а теперь скрываются в нем. Поэтому проблема бессознательного не просто одна из проблем гуманитарных наук, а та проблема, которая «сопряжена со всем их существованием».
Гуманитарные науки, следовательно, возникают не там, где ставится вопрос о человеке вообще, а там, где через бессознательное анализируются нормы, правила, их формы и содержание. «Во всех других смыслах говорить о «гуманитарных науках» означало бы лишь злоупотреблять языком. Отсюда ясно, сколь тщетны и праздны все дискуссии о том, как можно установить, являются ли такие-то познания науч
Ценность истины в социологии культуры
Два аспекта понимания - овладение смыслом текста и его оценка - приводятся к «общему знаменателю» на методологическом уровне истолкования. Здесь процесс понимания носит наиболее активный, творческий характер. Смысловое содержание - содержание, которое вещь получает благодаря тому, что ей сообщается смысл, или благодаря тому, что раскрывается имманентный смысл вещи. Смысловое содержание предполагает наличие акта, сообщающего смысл, благодаря которому человек ставит эту вещь в связь со своим микрокосмом. Акт, сообщающий вещи смысл, придает вещи и некоторую ценность. Поэтому качество смыслового содержания зависит от индивидуальных особенностей данной иерархии ценностей.
Любой текст - ИСточИ1К многовариантного понимания и толкования. «И понимание его автором есть не более как одно из множества возможных» (Выготский). 1 1 еще: «Произведение содержит в себе одновременно несколько Смыслов... Именно в этом состоит его символичность: символ - это не образ, это сама множественность смыслов» (Р. Барт). Это, во-первых. Во-вторых, эта множественность смыслов раскрывается не вдруг и не сразу, ибо «смысловое явление может существовать в скрытом виде, потенциально, и раскрываться только в благоприятных для этого раскрытия смысловых культурных контекстах последующих эпох» (М.М. Бахтин). В-третьих, смысл текста в процессе исторического развития изменяется. Каждая эпоха открывает, особенно в великих произведениях, что-то новое, свое. Новое понимание «снимает» старый смысл, переоценивает его. В-четвертых, понимание не есть готовый результат, а длительный процесс, диалог разных культурных миров, результат толкования смыслов, диалог текстов. В-пятых, понять текст чужой культуры - это значит уметь находить ответы на вопросы, которые возникают в современной культуре. Ведь культура - это не собрание готовых вещей или ценностей, а деятельный процесс их освоения и использования, участие в процессах человеческого жизнетворчества. В свою очередь, познание социокультурной реальности предполагает не столько отражение непосредственно данного мира готовых продуктов, сколько воспроизведение того, что стоит за ними, т. е. мира человеческих значений и смыслов.
Понятие «смысл» испол..зуется в разных отраслях знания. Но определения смысла совершенно различны и зависят от целей исследования. Это объяснимо, т. к. единой теории смысла не существует (и вряд ли она возможна).
В конкретно-научном аспекте (главным образом, с логической точки зрения) под смыслом имеется в виду та информация, которая не 46 обходима для вычленения объекта из универсума, для раскрытия его специфических свойств, подлинности и себе-тождественности. Иначе говоря, если значение синонимично представлению объекта обозначения, то смысл выступает средством идентификации этого объекта, раскрывает его связи в информационном поле цивилизации. Если значение связано с обозначением, то смысл коррелирует с выражением. Смысл, в отличие от значения, извлекается не последовательно, не линейно из различных уровней языка, в котором описана, дана ситуация, а схватывается нами комплексно.
Таким образом, понять можно только то, что имеет смысл. И этот процесс происходит в условиях общения, коммуникации людей.
Культурные смыслы есть система связей и функций элементов культуры в контексте социально-практической деятельности. Этот контекст - «ситуация деятельности» - и воссоздается человеком в процессе понимания чего-либо (явления, вещи, текста и т. д.), усвоения его культурногосмысла. .
Что касается процессов смыслообразования, то объективно они происходят в сфере традиций, обычаев, ритуалов, символики и находят свое отражение в языке. Это происходит потому, что традиции, обычаи и ритуалы выступают механизмом передачи и присвоения культурно-исторического опыта.
Кроме внутренних, существуют и внешние причины смыслообра-зований - взаимодействие и общение самобытных культур, практическое и духовное сопоставление их смысловых фондов и др. Понимание - это всегда, подключение к смыслам человеческой деятельности; оно выступает формой взаимодействия между предметной заданностью понимаемого (текста) и интерпретатором. Результатом такого взаимодействия является формирование новых смыслов.
Метод понимания и социологическом мышлении
Еще Дильтей вплотную подошел к пониманию того, что нельзя руководствоваться стремлением внешне приспособить методику наук о духе к процедурам естественных наук, хотя между ними есть огромная общность. В этом отношении Дильтей оказывается в резком противоречии с той гносеологической школой (Виндельбанд, Риккерт и др.), которая пыталась найти основу гуманитарных наук с неокантианской точки зрения.
С помощью романтической герменевтики Дильтею удается согласовать способ познания науки о духе с методологией естественных наук. «Это очень отчетливо обнаруживается на примере понятия объективности, которое он сохраняет для наук о духе. Данная объективность как наука должна строго соответствовать прочно утвердившейся в естественных науках объективности»1.
Методологическое сходство естествознания и гуманитарных наук в отношении объективности Дильтей видит в их «методологическом возвышении» над субъектипной случайностью либо наблюдения (а это и есть сущность экспериментального метода, с помощью которого изучаются закономерности природы), либо «собственного местоположения и доступной им традиции» - благодаря чему достигается объективность социально-исторического познания.
Вместе с тем Дильтей не сумел преодолеть им самим избранную постановку задачи, а именно гносеологически оправдать методологическое своеобразие наук о дуче и тем самым поставить их наравне с естествознанием. Поэтому та неизбежная раздвоенность (между «филосо 93 фией жизни» и научно-теоретическими мотивами), которую испытывает Дильтей при решении проблемы «со всей очевидностью свидетельствует о принудительном характере методологического мышления.современной науки и показывает, насколько актуальна задача более адекватного описания практикуемого в науках о духе опыта и достигаемой ими объективности» . А это привело к тому, что Дильтей отверг в гуманитарных науках естественно-научные методы, что несомненно, было его ошибкой.
В этом с Дильтеем был солидарен и Гуссерль, который назвал абсурдом механическое применение естественнонаучного понятия объективности к наукам о духе, пытаясь преодолеть чисто гносеологическую постановку вопроса об объективности в гуманитарном познании. Гуссерль исходил из того, что бытийной значимостью обладает также человеческая субъективность, которую тоже нужно рассматривать как феномен, т. е. исследовать вес многообразие способов ее данности.
Поставив в центр внимания «жизнь», Гуссерль пытается показать мнимость контроверзы идеализма и реализма и выдвинуть на ее место внутреннюю сопряженность субъективности и объективности. Гуссерль говорит, что субъективность нельзя мыслить как противоположность объективности, поскольку подобное понимание субъективности мыслилось бы тогда объективис теки.. Он стремился вывести конструкцию исторического мира из «жиши сознания», дал критику объективизма предшествующей философии. Идеи Гуссерля придали совершенно новый фон вопросу об объективности в гуманитарных науках, ибо понятие научной объективности оказалось лишь частным случаем.
«Наше возможное преимущество перед Гуссерлем, исследовав 94 шим «жизненный мир» к которому отсылает по его мнению галилеев-ская наука состоит в том что возвратное вопрошание, применённое к историографическому знанию, отсылает к уже структурированному культурному миру а никак не к непосредственно жизненному» .
На этом фоне впечатляющей была разработка данного вопроса Хайдеггером, у которого проблема объективности связывается с онтологическими условиями понимания как изначальной бытийной характеристики самой человеческой жизни. Причем эта характеристика у него обусловлена историчностью человеческого существования. (Об историзме Хайдеггера см. ниже). "Соль" его "герменевтики фактичности" состоит в том, чтобы в разработке герменевтической рефлексии научная тема гарантировалась самими фактами. Это ближайшим образом означает, что "всякое правильное истолкование должно отрешиться от произвола озарений и ограниченности незаметных мыслительных привычек и сосредоточить внимание на "самих фактах".
Вот почему и понимание и предпонимание (предмнение) и другие «предварительные наброски» должны прежде всего отвечать фактам, «быть заверены» системой фактов. Это принципиальное требование для понимания, если оно осуществляется действительно с «методологической осознанностью». Только в этом случае «герменевтическое предприятие» обретает твердую почву под ногами.
Важнейшими требованиями объективности как принципа понимания Хайдеггер считает: умение выслушать текст и дать ему говорить; помнить о собственной предвзятости, дабы текст проявился во всей его инаковости; открытость к мнению другого; отсутствие предвзятости, самоуничтожения и нейтралитета; недопустимость отдаться на волю собственных субъективных представлений во всей их случайности и т. п.
Опираясь на идеи своих предшественников по проблеме объективности, Гадамер - как его постоянный оппонент Бетти - попытался найти середину между объективными и субъективными элементами всякого понимания. Он хочет предохранить от переоценки субъективного мнения - психологической интерпретации и других форм субъективизма (например, кантианства, софистики и др.), склоняясь к тому, что проблему герменевтики нельзя мыслить только как проблему метода, которая целиком и полностью находится во власти субъективизма, в преодолении которого и состоит задача.
«Безбрежный субъективизм» не может быть основой гуманитарного познания уже хотя бы потому, что исследователь, «побежденный своими страстями, вдруг перестает видеть в данной ситуации то, что правильно. Он словно бы теряет власть над самим собой, утрачивая тем самым некую правоту, то есть верную направленность воли, так что ему, вовлеченному в диалектику страстей, правильным кажется то, что нашептывает ему страсть»
Объективность в почнании искусства
Стремясь восстановить в правах путь истины, который она нашла в художественном опыте, Гадамер подчеркивает, что при этом надо твердо отдавать себе отчет в том, что же здесь, т. е. в сфере искусства, называется истиной. Ответ на этот вопрос следует искать не в одном только искусствоведении, а во всей совокупности гуманитарных наук, которые стремятся понять многообразие всех опытов сознания (исторического, эстетического, религиозного, политического и др.) в их единстве. А это значит что вопрос об истине искусства - это не только вопрос о свидетельстве эстетического художественного опыта, но всего целостного «опыта мира».
Художественный опыт «удостоверяет» лишь частичную истину, и потому его результаты не ведут к окончательному познанию и исчерпанию истины, заложенной в произведении искусства. Поэтому если мы захотим узнать, что такое истина в области гуманитарных наук, то должны будем в этом смысле направить вопрос философии к совокупности научно-гуманитарных процессов, - а не к отдельным из них.
Таким образом, действительность не только познается теоретически, но и «испытуется» человеком жизненно-практически в «опыте мира». Последний включает в себя и непосредственно переживания («опыт жизни»), и различные формы практически и эстетически опосредованного освоения реальности («опыт искусства», «опыт истории» и т. п.). Со времени появления трактата нидерландского историка и куль торолога Й. Хейзинги «Человек играющий» (1938.) понятие игры прочно вошло в арсенал наук о культуре.
В работе Ж.Деррида «Письмо и различие» есть раздел: «Структура, знак и игра в дискурсе гуманитарных наук», где прослеживаетсяв-заимосвязь этих понятий. Деррида пишет: «В функции этого центра (центра структуры -Е.Ф.) входило не только ориентировать или уравновешивать, организовывать структуру - на самом деле невозможно осмыслить структуру неорганизованной, - но и, главным образом, добиться, чтобы принцип организации структуры, ориентируя и организуя согласованность системы, дозволяет и игру-люфт элементов внутри формы как целого».
Не обошел понятие игры.и Гадамер, распространив его на процесс понимания текста, картины, спектакля. Он исходит из того, что игра является элементарной функцией человеческой жизни и что культура без нее вообще немыслима.
Элементарными характеристиками человеческой игры Гадамер считает следующие моменты: ритмическое повторение какого-либо движения; самодвижение в пространстве; игровые движения сами себя дисциплинируют и упорядочивают; игра является коммуникативным действием; ее цель - «бесцельное действие», действие как таковое.
Понятие игры вводится Гадамером прежде всего в связи с анализом художественного опыта и соотношения эстетического сознания и предмета искусства. Он стремится освободить это понятие от субъективности и представляет игру как способ бытия самого произведения искусства. Центральным понятием, выражающим сущностное определение игры, является понятие «движения взад и вперед» - будь то игра света, красок, волн, деталей шарикоподшипника, слов или игра музыканта и актера, т. е., игра - это «совершенное движение как таковое». «Правила и порядок, предписывающие определенное заполнение игрового пространства, составляют сущность игры». Эта общая закономерность справедлива повсюду, где есть в наличии игра - будь то игра животных, будь то игра актеров в спектакле.
Однако игра как спектакль имеет, разумеется, принципиальное отличие от всех других своих форм: она есть представление для зрителя. Это значит, что актеры не просто исполняют свои роли, а они их представляют для зрителя, который должен полностью входить в зрелище. Тем самым здесь снимается, по сути, различие играющего и зрителя: оба должны постичь «смысловую соотнесенность» игры. Такое тотальное преображение, происходящее с игрой, когда она становится спектаклем, концертом и т. п., Гадамер называет «преобразованием в структуру».В ходе этого человеческая игра становится искусством. Репрезентация (представительство) последнего по своей сути такова, что она всегда направлена на кого-то, даже если при этом никто не слушает и не смотрит.
Однако если в тех или иных формах искусства происходит только игра «на публику», то это не может считаться подлинным бытием игры, а значит и настоящим искусством. В то же время радость, испытываемая от общения с последним, всегда есть радость познания чего-то зрителем, слушателем, читателем и др. ранее неизвестного, а значит, и постижение истины. Самое сильное воздействие (и не только в познавательном аспекте) оказывасг на них трагедия.
